Граф Воронцов. Книга II

Глава 19

Текущая ночь для меня каким-то сущим кошмаром. Не считая того, что меня так и не пустили домой хотя старик, уехал в тот же час, как вынесли тело Алевтины. Альбину тут же, не пустили на территорию дома, и как бы я не пытался договориться, итог был один — даже охране в это время доступ закрыт. До Николая было не добраться, совещание, которое было лишь среди четверых «лиц» общества, было закрыто как для меня, так и для остальных.

Довольствовался бутылкой вина и немного странной компании. Кати и Натальи. Причем вторая, то и дело прикладывалась к своему запасу, щедро выпрошенным у Воробьева. А я же…

Старался не загружаться. В голове творился сущий бардак, а я, так и не мог понять всей сути этого посыла. Время от времени, переговаривался с Вороном.

Для него эта ситуация была излишне дикой, что уж говорить про меня. Но и совета он не мог дать, ссылаясь на то, что даже если Юра окажется врагом, а все это выступление Алевтины лишь постанова, то я смогу воскреснуть. Это было… ну, так скажем, немного не тем событием.

Во-первых, я уже для себя позабыл, что значит перерождаться, и молился, чтобы подобные ситуации не повторялись.

А во-вторых, все это, казалось… нереальным.

Мне не нравился сам факт того, сколько на меня всего навалилось, стоило моей ноге переступить порог этого сборщика криминальных шишек. Взять одну Наташу…

Пока я разговаривал с Варной, которая хвасталась результатами своих исследований, и очень слезно вымаливала пойти покушать мороженое еще раз, я не застал начало конфликта, точнее, спора. Между Наташей и Катей.

До меня донесся лишь результат, точнее, заключительная фраза Кати, которая вскочила и весьма с угрозой, закончила.

—… тебя, овцу драную, я насквозь вижу. Если хоть капля того, что ты знаешь, вывалится с твоего гнилого языка, я обещаю, мое лицо будет последним, что ты увидишь перед смертью.

— И не боишься ты таких громких слов, а, Воробьева?

— Я тебя не боюсь, овца. Запомни это. А еще раз провернешь эту штучку со мной, пеняй на себя. Уж мой удар ты знаешь.

Мне лишь оставалось гадать, откуда Наташа знает, как бьет Катя. Воробьева, между тем ласково мне улыбнулась и пожелала спокойной ночи. Настоятельно порекомендовал, выспаться, а не засиживаться, ведь завтра у меня будет первый поединок.

После этих слов я завис. Стараясь вспомнить, а говорил ли что-то ректор про поединок? Где он будет, когда и что…

Наташа же, видимо, понимая отчего я загрузился, попыталась, было разговорить меня. Но увы, настроение у меня было паршивое. И лишь после того, как она попыталась коснуться моей руки, я выпалил, лишь бы она отвалила:

— Я ничего не знаю про соперника и про то, где и как будет проводиться поединок. Вот и волнуюсь.

— Ты чего дерганый такой? — ее лицо не выражало напыщенной глупости, как это было всегда раньше, — Стоит мне коснуться тебя, как ты дергаешься.

— Странно, интересно, почему бы?

Она не разделяла моего сарказма, но решила ответить за «арену».

— Среди моих сотрудников, а их немало, есть студенты. В прошлом году, впрочем, как и всегда, первые бои были на первом уровне изнанки. Тебе фактически, никуда идти не нужно. Тебя самого пригласят и все «оформят». Так что зря волнуешься. А противник, кто?

— Некий Китчиев.

— О, маг земли! — улыбнулась она, — Серьёзный противник для твоих сил. Хотя, возможно, ты уже и так, порядком выше его.

— Посмотрим, — буркнул и отвернулся.

Наташа, тем временем, попыталась пересесть на скамью, на которой я сидел. Но опять же, не совсем демонстративно, но все же переместился чуть в сторону. И эта «игра» длилась до тех пор, когда выход был только один — встать.

Только вот, она не дала этого сделать. Положила руку на плечо и сильно сжала.

— Хватит прятаться, Дима. Если ты думаешь, что я расскажу кому-то о твоей особенности. То ты ошибаешься. Да, я сканер, весьма сильный и с некоторыми особенностями, но это не означает, что я не умею хранить секреты.

Что-то я не особо ей доверял. Правда, она стала для меня «фурором», номер два, за сегодняшний день.

— Быков, несмотря на то, что ты иномирец, весьма лестно о тебе высказывается. Правда, с его проблемами… точнее, особенностями, это странно.

Я замер. От удивления услышанного даже задержал невольно дыхание. Ее слова рухнули на меня, как пыльные книги со шкафа. Громко и сильно.

Медленно, повернул голову влево, глянул на вполне спокойное выражение лица, и также медленно, повернулся обратно. Гадая про себя, чем это все сейчас аукнется. Но не аукнулось. Она опустила свою ладонь на мою кисть и монотонно проговорила:

— Меня не интересует, кем ты был раньше. Мне важно, кого я вижу сейчас. И пускай уже не один человек и не по твоей вине знает о тебе столько, сколько не нужно, тебе не стоит нас боятся. Быков — ничего тебе сделать не сможет, увы, для него — ты перерождаешься. Старик твой — будет покрывать тебя даже на смертном одре. А я же, просто не тот человек.

— А какой ты человек, Наташа, — холодно спросил я, не оборачиваясь, — Почему ты, зная об этом, молчала? Просканировала же еще тогда, на улице? Когда за шею укусила?

— Нет, — улыбнулась она, — Гораздо раньше.

Я даже не стал уточнять, когда. Но ей самой был интересен разговор, поэтому дальше она накидывала варианты. Когда я мог этого просто не понять.

Но увы, я не хотел играть в ее игры.

— Еще в больнице, после прорыва темного мага на нулевую изнанку. В больнице, я третья, кто тайно пробрался к тебе в палату.

— И кто были те, двое?

— Не могу сказать, увы, я лишь наблюдала. Одна девушка и один мужчина. Кто они, думай сам, кому ты настолько интересен. А насчет твоего секрета, поверь, я лучше промолчу. Не хочу сталкиваться с тобой в будущем, поругаться с Быковым или попасть под прицел твоего покойного папаши. Тебе же наплевать на него, я все правильно понимаю?

— Абсолютно, — так же холодно ответил, — Не понимаю, откуда ты все это знаешь? Кто ты такая?

— Твой единственный друг — я бы побоялась сказать. Но, скорее всего, та, которая будет с тобой до конца. Жанна твоя — скоро скуксится, если не надоест ей работать на две стороны.

Вот тут я не выдержал. Выдернул руку, сел вполоборота и глядя в глаза, весьма резко сказал:

— Говори сейчас, пока есть возможность! Говори кто мой враг и кто из моего окружения, действительно несет угрозу. Если ты не знаешь и просто издеваешься, чтобы потешить какое-то свое самолюбие, то увы, можешь идти и рассказывать всем, кто я такой.

— Ага, а потом ты за мной придёшь. Увы, жизнь я люблю, — улыбнулась она. — Про всех сказать не смогу, но, пожалуй, тебе же и объяснения нужны?

— Уж попытайся.

— Грубиян, — притворно надула губы, отхлебнула, протянула мне и заговорила.

Ситуация была не слишком предсказуемой и весьма, мне, неприятной.

Жанна, в манеру некоторой своей особенности, так и продолжала работать на два фронта. Точнее, на три, но после смерти Аллы остался лишь я, и некий Антон. Кто он и что он — я понятия не имел, как и Наташа. А вот то, что он был причастен к убийству Аллы, она прекрасно знала и даже, помогла.

Правда, тогда я не должен был выжить. Такой, нехилый камень в огород, все же.

Альбина — девица много сортного характера, со слишком резкими изменениями. С ней все более безоблачно. Она ценила силу, она ценила власть над собой. Пока что, она у меня есть, но случись что, пожалуй, найдется рыба покрупнее и, увы для меня, хотя я был несколько иного мнения, это будет скоро.

Она втайне для всех нас, мечтает о встречи с тем самым, черным магом. И судя по острому развитию событий, приходу в мир живы моего «местного» отца, маг проявит себя снова. А если я буду в этот момент рядом, то…

— Я бы не надеялась на ее поддержку. Сейчас, да, она готова ради тебя умереть, но эта конченная дура, реально с таким фетишем. И увы, всегда найдется противник сильнее тебя, это неизбежно. Так что, я бы задумалась на ее счет.

— Откуда ты это знаешь?

— Сканирую народ, Димуль. И ее мысли явно видела. И Жанны мысли видела и твои. И все это в один день.

Я не стал спрашивать где, ибо и так догадался.

А вот с Олегом Викторовичем все было тоже, не сочно. От общения с ним нужно было уходить, как можно скорее, а особенно от Маргариты. Все ее слова о «исправилась» отцу и чему-то еще — брехня собачья. Как и его представление на собрании.

Он до смерти боится быть лишенным статуса — лидер. С его цифрой. А цена его страха — общение со мной. Пока я выгодный для его планов, я рядом и чуть ли не зять, а когда он почувствует лишь малый шанс — убить меня или вынести — он это сделает. И дочь его — в этом поможет. Да, это может зайти куда глубже и глобальнее…

— Дети, свадьба, да. Ради отца она пойдет на такое, но все это, Дим, чушь собачья. Он ненавидит тебя так же, как любого другого Воронцова. А сейчас, скорее всего, возьмется за тебя мертвой хваткой, лишь бы не получить гнев твоего отца. Учти это.

— Все это выглядит так, будто ты пытаешься отбить из моего взора весь женский род и других лидеров. Понимаешь?

— Понимаю, — улыбнулась она, — Только вот, хочешь, верь — хочешь, нет. Это твое дело и твое право. Я — правда не желаю тебе зла. И, кстати, Воробьевы — то же самое. Взять ту же Катю…

— Ничего знать не хочу.

— А придется, — сухо сказала она, — В прошлую ночь, когда ты резвился со своей охранницей, что вообще недопустимо в рабочих взаимоотношениях, у вашей комнаты была Катя. Все слышала. Думаю, большего тебе знать не положено. В особенности что она делала пальцами представляя…

— Заткнись! — рявкнул я, — Даже знать не хочу!

— Грубиян, — она поджала губы и сделала весьма обиженное лицо.

Правда, в чем-то она была права. Даже во многом.

— Прости, я погорячился, — извиняюще склонил голову, облокотился на спинку скамьи и опрокинул в себя пару глотков.

Она была права насчет моих работниц. А я, даже не знаю… может, от тела юного, или из-за того, что считаю себя не то чтобы умнее остальных, но опытнее. И в скупе всего этого не видел банального…

О каких взаимоотношениях со своими работниками может идти речь? Это — не профессионально. Как минимум. Как с моей стороны, так и с их. Понятное дело, что речь идет не просто о близости и чего-то еще, плюс ко всему, я мог бы за все эти вещи — объясниться, найти причину поступка и прочее. Но не нужно.

Она права. Правда, верить ей не особо хочется…

— Выдохнул? — через пару минут спросила она, — Готов продолжить?

— А есть еще?

— О, Дима, ты не представляешь. Отгадаешь?

Покачал головой, даже ничего не сказав. И это, Наташа приняла, сказав лишь одну фразу:

— Бойся своего бога.

Это выражение было мне знакомым. То, странное, анонимное письмо…

— Письмо? — спросил я.

Но нет. Не отгадал. Она вообще не представляла о каком письме я спросил. А эту фразу, увы, объяснять не хотела.

Добавила, между делом, что тоже работает с Быковым. И не от лучшей жизни. Все ее силы и совмещение двух профилей магии, как и у меня, между прочим, дается ей тяжело. Виктор очень многое знает, и на многое закрывает глаза.

— Но несмотря на его поддержку, я не считаю, что чем-то ему обязана. Взять только его задания. Увы, это полный ужас. Как для меня, так и для заключенных.

— Заключенных? — я немного не понял, о чем именно она говорит.

— У нас чуть разная работа у него. Ты поднимаешь трупы и допрашиваешь. Я — пытаю или вымениваю информацию извне, у других людей, неугодных ему. И делаю это профессионально, развиваясь при этом. Да, он нас объединяет, но поверь… если будет возможность уничтожить его общину, как и всех этих Борисов, Денисов и прочей шушеры с проблемами в головном мозгу — я это сделаю. Не боясь за последствия.

— Ты очень странная, Наташа, — добавил я, когда она показала, что все, поток «откровений» закончился. — Пожалуй, спасибо тебе, что рассказала…

— Будешь должен, пусечка, — улыбнулась она своей идиотской ухмылкой, — Насчет деда твоего и Лены — не беспокойся. С тобой до конца несмотря ни на что.

— Это я и так понимаю.

И когда она встала, слегка пошатываясь поперлась обратно на крыльцо дома, я понял одну вещь. Относящуюся к Наташе. Ее идиотизм и школьнические выходки — это лишь маска. Она весьма взвешенная и умная девушка. Слишком умная, чтобы с ней, прямо сейчас, начать вести войну.

Да и смысла не было. Сейчас она на моей стороне, несмотря на все то, что она знает. Жаль, что я мало что о ней знаю, было бы чем крыть…

— Нужно ли мне это, — пробормотал себе под нос, и тоже, на манер Наталии, двинулся в сторону дома.

Утро прошло в экстренных сборах. Что я, что, Катя проспали. И несмотря на домработницу, которая своей маленькой ручонкой пыталась достучаться до меня, увы, не помогли вовремя встать. Дожевывая бутерброды уже в машине, мы обменялись «приветствиями», и дальше, в полной тишине собирались с мыслями. Окончательно просыпаясь.

Вот только смысла не было в спешке. Врата Академии были закрыты для всех.

— Что еще за хрень? Почему Мамазелькина никого не пускает? — спросил я Воробьеву, зевая во всю ширь рта, — Из-за арены?

— Догадливый какой, — зазвучал из-за спины голос Василия, — Эта старая хабалка заставляет нас всех торчать на ветру. А уже, далеко не май месяц. Так и простудиться можно.

— Тебе бы ворчать, лысик, — парировала Катя, — Ты же маг огня. Подогрей себе мозг, а то только задницу себе перегреваешь, что агрессируешь на очевидную ситуацию.

Впрочем, стояли мы недолго. Когда в моей голове закрались мысли, что можно было бы отсидеться в машине, и до банального — подремать, сквозь толпу студентов всех возможных курсов, начал прорываться ректор в сопровождении высокой женщины.

Кто она и что она, увы, никто не знал, однако, интереса было очень много.

И только когда те — пропали из виду, переместившись в изнанку, нам дали отмашку. Студенты, бурной рекой полились на изнанку. Я же, в свою очередь, решил не толкаться. И под неодобрительный взгляд старухи, с мутными-тусклыми глазами, проскользнул на нулевой уровень.

Академия преобразилась. Кажется, даже, стало понятно, почему нас так долго выдерживали. Готовились, так скажем, со всеми почестями. Правда, не к арене, а к другим «моментам» соревнований. Сегодня запускается множество проектов. А наше заведение, частично, принимает много конкурсов.

Мы с Катей, пробираясь сквозь застывшую толпу, то и дело, толкали плечами группы, которые разглядывали новые декорации.

Здание преобразилось на лад бразильских фестивалей. Куча разноцветных флагов, полотен, окна и стены — выкрашены самыми дикими образами, правда, изображая что-то, что не было мне понятно, ну и охрана, которой сегодня было чересчур много, по большей части состояло из представителей латинской Америки. Что было странным.

Внутри все было, как прежде. Почти. Если не считать незнакомых людей в отличных от нашей академической формы, нарядов. Не считая музыки, которая лилась из динамиков и в целом обстановки.

Я себя чувствовал, как на каком-то маскараде, или же, на типичном моему миру — праздновании Дня города. Когда тоже куча всяких разносортных компаний, толпятся, «петушатся» и тому подобное.

В столовую, впрочем, пробились на правах местных. И не дожидаясь, пока все усядутся за стол, косясь на других, уже, пожирающих завтрак, принялся поедать булки с маком, запивая все кофе.

Если бы не одно, но.

Девушка, стоящая в очереди торговой лавки, явно не принадлежащая нашей академии, очень странно, испытывающе, я бы сказал, пялилась на меня. В ее взгляде невозможно было угадать эмоции, он этот взгляд я чувствовал на себе.

И, собственно говоря, спрашивается, какого черта⁈