Граф Суворов. Том 8

Глава 15

— Петр Николаевич, рад вас видеть. — улыбнулся я тестю. — Вы немного припозднились.

— А мне, кажется, я как раз вовремя. — сухо сказал регент. — Маша?

— Я в порядке. — улыбнулась Мальвина, держащаяся за меня. — Только платьице помялось, ну и туфли придется менять.

— Там в лесу где-то должны быть еще трое выживших гвардейцев, один из них серьезно ранен. — заметил я, и один из адьютантов тут же отошел в сторону. — Надеюсь никому утро не испортили?

— Какая трогательная забота. — хмыкнул Петр. — Прошу на мостик, хватит уже торчать посреди леса в ожидании пули снайпера.

— Ну одну пулю мы предположим переживем. Но в целом я вашу мысль поддерживаю. Пойдем, дорогая. Надо привести себя в порядок. И оценить ситуацию со стороны. — сказал я, ведя жену внутрь корабля. — Таран, Шебот — в лазарет, проверится, после доложить.

— Принято. — глухо ответил бурят. Несмотря на то, что обошлось без серьезных повреждений, помяло нас всех. Сейчас, когда адреналин боя немного стих, я обнаружил что в костюме застряло несколько осколков. Хорошая ткань, ничего не скажешь, надо будет поблагодарить портного. Ну и супругу, она же его заказывала.

— Ты же понимаешь, что нас пытались убить дворцовые? — тихо спросила Мальвина, которая тоже начала восстанавливаться, проявляя свой характер.

— Да. — кивнул я. — К слову, кто отвечает за охрану дворца? Багратион?

— Нет, личная ее императорского величества тайная служба. — ответил Петр, идущий сзади. — Но к вашему любимчику тоже будет много вопросов. Такой бардак допустить — либо он ослеп, либо заигрался.

— И опять вопрос с Варшавским отделением. — прищурившись кивнула Мальвина. — Кто-то должен заплатить за этот провал.

— Нужно допросить выживших. Трое-четверо на поле боя точно лишь ранены. — прокомментировал я. — Выяснить кто и откуда. Покушение на цесаревича, то есть меня, это прямой повод для войны.

— Проблема только в том, что это граждане нашей империи. — фыркнула Мария. — Тебе-бы плотнее разобраться в народах что ее населяют. Это пшеки.

— Да, доспех очень характерный. — кивнул Петр. — Вот только непонятно откуда у них взялись деньги на вооружение в таком объеме. Но звоночек неприятный… кажется после бала дебютанток придется взяться за Варшаву всерьез.

— Что вы к нему так привязались? — не понимающе посмотрел я на Морозовых. — Ну бал и бал, ну покажут молодых невест…

— Ох, дорогой, как же тебе повезло, что у тебя есть я. — прижавшись ко мне рассмеялась Мальвина, но на полуслове схватилась за голову, зажмурившись.

— Пойдем, ка в лазарет, нужно убрать остатки крови и наложить повязку. — решил я. — Куда идти?

— Я провожу, ваше высочество. — сказал уже знакомый секретарь Гриня, и Петр махнул рукой, отпуская нас. — Честно сказать, ваше высочество, я удивлен что реакционеры из Польши решились на такие агрессивные действия. Жизнь в том регионе не слишком тяжела. Больше того, если сравнивать с остальными губерниями, тем же Уралом, и климат, и уровень жизни куда лучше именно в Варшаве.

— Пока я не слишком разбираюсь в национальной политике, все же Российская империя — наднациональное государство, не дробящееся по народностям. — ответил я пожав плечами и заметил как щека Грини едва заметно дернулась. — Не понимаю проблемы, в той же германии, если мне не изменяет память, проживает более ста народностей со своими диалектами, во франции — более двадцати.

— Россия завоеватель. — покачал головой секретарь. — Сложись история чуть иначе, и на всей восточной Европе правила бы Речь Посполитая.

— К счастью, мы этого никогда не узнаем. Как не узнаем и того, что было бы в случае победы Рейха во второй мировой. Можем только фантазировать на эту тему. — усмехнулся я, но в этот раз Гриня кивнул, вежливо улыбаясь. — При императорском дворе много дворян из Варшавы?

— Достаточно, как и с любой губернии. — ответил секретарь. — Наследники бывшего правящего рода, несколько представителей Сейма…

— Им разрешили сохранить свою структуру управления? — удивленно посмотрел я на Гриню. — Разве это не опасно?

— Как и сказал отец — элита, всегда элита. — вмешалась в разговор Мальвина. — С ней можно договориться и уже она ведет народные массы и выражает их чаянья. А даже если и не выражает, за десять — двадцать лет можно с помощью телевиденья, газет и сети любого настроить против вчерашнего союзника или наоборот, примирить с врагом. Запретить на местном уровне одну идеологию, закрывать глаза на проявление другой, и вот новое поколение, выросшее в своем информационном вакууме, будет уже ненавидеть то, чем восхищались и обожали их родители.

— К жителям бывшей Польши это не относится. — тут же возразил Гриня. — Они никогда не забывали о великом прошлом своей страны.

— И снова мы возвращаемся к вопросу почему не разогнали к чертям сейм. — повторил я. — Обезглавить, убрать старую аристократию, оставить только смешанные рода, в которых главенствует русская линия.

— Вы еще скажите передать предприятия и земли от аристократов — рабочим и крестьянам. — усмехнулся секретарь.

— И что они с ними делать будут? — легко ответил я, не поддавшись на явную провокацию. — И заводы и земля должны принадлежать государству. А оно уже обеспечивать всех работой и достойным уровнем жизни.

— Это… несколько радикально, не считаете? — удивленно посмотрел на меня Гриня. — К тому же, государству… или государю?

— Государству. — жестко ответил я. — У государя, как и у князей и прочих аристократов, есть кое-что, что легко позволяет купировать все вредные вопросы.

— Сила резонанса. — понимающе кивнул Гриня. — Но как же технологии? Рано или поздно появится оружие способное сопротивляться и даже противостоять природным особенностям одаренных. Да что там, уже появилось, теракт в дворянском собрании тому яркое подтверждение.

— А сегодня четверо не самых сильных одарённых сдерживали атаки артиллерийского фрегата, находясь без брони и поддержки. — усмехнулся я. — И с каждым поколением у дарников появляется все больше силы и возможностей. Мы тоже прогрессируем, не только технологии.

— Это верно. — улыбнулся секретарь. — Одаренные становятся сильнее. Жаль не только в Российской империи. А теперь, после падения ордена Асклепия в большинстве стран, рождаемость дарников может сильно вырасти.

— Ох мужчины. Вам бы о рождаемости говорить. — поморщилась Мария. — Будто вы что-то в этом смыслите. К тому же, у нас есть Тунгус, с чем с чем, а с одаренными у России в ближайшее время никаких проблем не будет. К слову, слышала Германия собиралась создать свою зону на территории бывшей Польши, да ей помешали.

— Это все домыслы, ваше высочество. — едва заметно поморщившись ответил Гриня. — Все, мы дошли. Я прикажу одному из офицеров встретить вас, после прохождения процедур и провести к каютам.

— Благодарю. — кивнул я, и поддерживая супругу зашел в медкабинет. В нос тут же ударил запах спирта и хлорки. В отличие от остального корабля в этом, довольно просторном, отсеке все было белым бело. И только красный герб ордена красовался на стене словно икона. Все ящички и шкафчики были закреплены, а на распашных створках дополнительно стояли фиксаторы. Удивительно продумано и удобно.

— Приветствую в островке спокойствия и стабильности, юноша. — сказал врач, в идеально выглаженном белом халате с той же эмблемой на воротнике. У меня аж глаз дернулся, непроизвольно. — Так и будете в дверях стоять, или все же зайдете за помощью? Судя по вашей супруге, она вам нужна.

— Раз вы знаете кто она, значит и меня знаете. — намекнул я.

— Конечно знаю. Как не знать главного возмутителя спокойствия, начавшего хаос в сравнении с которым — смута в империи лишь мелочь? Однако в приемном покое мы общаемся без чинов и титулов. Это моя привилегия как врача, если угодно. — развел руками мужчина. — В ответ гарантирую что не просто помажу ранку перекисью, но обработаю все как надо и проведу операцию если она показана.

— Что ж, меня устраивает. — не раздумывая ни секунды сказал я, и проведя Марию помог ей устроиться на кушетке. — Не маловато помещение, на полторы тысячи экипажа?

— Кабинет главы мед службы. — поправил меня доктор, с фонариком заглядывая в уши Мальвине. — На каждой палубе есть санчасть. Три хирургических отделения в безопасных зонах, лазарет рядом с казармами. В общем хватает. Странно… голубушка, вы меня слышите? А не должны, стенки порваны. Контузия серьезная, но крови почти нет. У вас повышенная сворачиваемость?

— Зашить сможете? — уточнил я.

— Ну что вы, молодой человек. Такие травмы не зашивают, а заклеивают. Ткани слишком тонкие, им нужно только дать опору для восстановления. — по-доброму улыбнувшись сказал врач. В принципе он вызывал доверия, но я прекрасно помнил главврача Пироговской крепости-клиники, а потому усилил виденье аур и конструктов, чтобы проконтролировать операцию. К счастью, доктор и в самом деле не хотел ничего плохого, лишь аккуратно расправив разорванные куски такни и скрепив их медицинским клеем. — Ну вот и готово.

— Спасибо, доктор. — сказала Мария, чуть поморщившись. — Щиплет, это нормально?

— Абсолютно. Я промыл рану и обеззаразил, так что это не помешает регенерации, а вот чересчур быстрая сворачиваемость крови может привести к тромбозу и другим осложнениям. — прокомментировал врач. — Если вы принимали соответствующие препараты — лучше ими не злоупотреблять.

— Нет, это естественный процесс. — прервал я доктора, уже потянувшегося за таблетками. — Думаю ее кровообращение вскоре восстановится.

— Думаете? — чуть поднял бровь врач. — Очень интересно. А эти ваши мысли как-то связаны с неестественным отблеском в глазах? Я нисколько не осуждаю применение боевых усилителей и препаратов, особенно в столь экстремальных обстоятельствах. Однако злоупотребление ими может крайне негативно сказаться в зрелом возрасте, а до старости вы можете и вовсе… что вы сделали?

— О чем вы? — улыбнулся я, вернув себе обычное зрение. Врача чуть ен передернуло от такой перемены.

— Мутации тоже могут быть опасны… очень опасны, особенно если они будут искусственно реплицироваться у следующих поколений. — нахмурившись сказал доктор. — Молодой человек, позвольте несколько слов наедине?

— Вряд ли вы можете сказать что-то, что сильно повлияет на наши с супругой отношения. — улыбнувшись сказал я. — А уж о государственных и вообще тайнах она, пожалуй, знает даже больше меня.

— Это не… хорошо. — мужчина нахмурился, собираясь с мыслями. — Молодой человек, ваше высочество… вы же слышали речь главврача Никодима Костева? Ту его часть, которая могла многим показаться истеричной и чересчур эмоциональной?

— Её весь мир слышал. — кивнул я.

— Боюсь вам не понравятся мои слова, но это правда. — сухо сказал врач.

— Если вы хотите что-то сказать, то говорите прямо. Одной этой фразой вы ничего не объясняете. — сказал я, чуть усмехнувшись.

— В таком случае вам придется принять мои слова о том, что рост количества одаренных, особенно сильных одаренных — очень опасен. Даже существование одного великого князя Морозова — нарушает естественный ход вещей. Он буквально меняет реальность под себя, ломая наш мир. — сказал доктор, явно сдерживаясь. — Если у вас ярко выраженная мутация, увеличивающая склонность к использованию резонанса, это может пагубно сказаться не только на вас, но и на ваших детях. На всем мире.

— Не беспокойтесь, никаких дополнительных мутаций, мое тело в полном порядке. — серьезно ответил я. — Кроме того и усилители мне не нужны.

— Признание наличия проблем, уже половина их решения. — прокомментировал доктор. — Если вы позволите провести тесты…

— Нет. Не позволю. — жестко пресек я все дальнейшие попытки врача. — Или вы, как ваши собратья по ордену, стремитесь проводить живодерские опыты?

— Да при чем тут это?! — возмутился доктор, отодвинувшись вместе с креслом, закрепленным на рельсах, но быстро взял себя в руки. — Прошу прощения, наговорил лишнего. Если у вас нет других жалоб — мы закончили.

— Постойте, доктор. Раз уж вы первым подняли эту тему я хочу обсудить ее подробней. — подняв ладонь остановил я врача. — Вы с отчаянной убежденностью говорите, что одаренные нарушают баланс. Что это, вера в догматы вашего орден, или что-то большее? Может, у вас есть какие-то доказательства?

— Если вам мало влиянию диссонансных зон на природу, вспомните появление жутких тварей во время открытия врат. — покачав головой проговорил врач. — Теракт в Петрограде — самый яркий пример почему применение резонанса должно быть если не запрещено, то максимально ограничено. А сейчас оно лишь растет, все больше внедряясь в нашу жизнь, вместе с измененными металлами, вывозимыми из близлежащих с зоной рудников и африканскими алмазами, наводнившими мир.

— Прогресс может быть чудовищным, тут ничего не поделать. — пожал я плечами. — Загрязнение окружающей среды от заводов ядохимикатов и удобрений влияет на природу ничуть не меньше, а то и больше, чем резонансные технологии. А недооценивать их полезность не выйдет даже у вас. И я сейчас говорю не про летающие боевые суда класса линкор, я говорю об автомобилях на резонансном двигателе, которые обслуживают абсолютное большинство магазинов, заводов, фабрик, фермерских хозяйств — и все это без использования топлива. Посчитайте сколько будет выбросов в атмосферу от двигателей внутреннего сгорания.

— Вы бы еще вспомнили паровые машины. — улыбнулся мне, словно маленькому, доктор. — Есть же передовое производства — электромобили в конце концов. Они питаются обычным электричеством, вырабатываемым с помощью гидроэлектростанций — их вполне хватит для того, чтобы снабжать энергией большую часть человечества и при этом не угрожать ему уничтожением из-за распространения резонанса.

— Что-то мне эта дискуссия напоминает. Не могу только вспомнить что. — хмыкнул я. — Но надеюсь вы не будете спорить, что распространение так называемых экологичных автомобилей будет связано в первую очередь с добычей неимоверного количества природных ресурсов, для тех же батарей. А заменить резонансные электростанции просто не чем. Разве что угольными или газовыми, но это, как я уже говорил, для природы может оказаться куда плачевней.

— Любой прорыв в параллельный план будет катастрофичней выбросов даже от тысячи угольных станций. — не согласился со мной врач. — Возможно я выступлю адвокатом дьявола, но миссия ордена по ограничению распространения одаренных и их воздействия на мир — важнее всего.

— Вы скажете так же, если вдруг ваши дети окажутся одаренными7 — уточнил я, заставив врача нахмуриться. — А если вдруг ваш сын или дочь влюбятся в одного из нас?

— Это крайне маловероятно. — отстранившись произнес мужчина.

— Да? Хм. А если я скажу, что вы сам — одаренный, просто неинициированный? И воздействуете на мир, даже не осознавая этого? — я вновь нагнал прану в глаза, заставив их чуть светиться. — К слову у вас был неплохой потенциал, на твердую десятку.

— Если вы так шутите— то совершенно не смешно. Я проходил профилактические ежегодные осмотры и никакого воздействия резонанса ко мне обнаружено не было. — поджав губы ответил врач. — Я не мутант.

— Ах вот как мы заговорили. Не мутант. А потом — одаренные нелюди. А раз не люди то и обычные права на них не распространяются. И убивать их можно, и стерилизовать, и опыты проводить. Да, доктор? — чуть прищурившись посмотрел я на собеседника. — Вы можете сколько угодно убеждать себя в том, что вы хороший. Но правду это не изменит. И к слову, я не шутил. Если я мутант, то вы тоже. Правда слабый, не контролирующий свои силы и не использующий их. Всего доброго.

— И вам. — нахмурившись ответил врач, проводив нас взглядом.

Поддерживая под руку Мальвину, которая постепенно начала приходить в себя, я вышел в коридор. Нас и в самом деле ждал один из ординарцев, проводивший нас по довольно широким для корабля проходам к офицерским каютам, одну из которых подготовили специально для нас. Судя по креплениям для брони — она предназначалась для одаренных.

— Это правда, то, что ты сказал тому доктору? — спросила Мальвина, когда я усадил её на койку. — Ну, про то, что он такой же одаренный, как и мы? Только мы талантливей, моложе и более целеустремленные.

— Как ты верно подметила — мы другие, но он тоже мог быть, или даже был дарником. Хотя без инициации и камня всё это лишь домыслы в пользу бедных. Толку от них нет. — ответил я, присаживаясь рядом с супругой. — Тебе нужно отдохнуть. Я восстановлю нормальное кровообращение и усилю регенерацию тканей. Может быть неприятно, но ничего катастрофического.

— Ладно, только я по-прежнему плохо слышу. — нахмурившись ответила Мальвина. Когда я положил пальцы ей на голову и начал править потоки энергии она неприязненно поморщилась.

— Думаю тебе стоит поспать, это пойдет на пользу организму. — сказал я, активируя соответствующие области мозга девушки. — Как закончатся допросы и будет какая-то информация, я тебя разбужу, а пока отдыхай.

— Хорошо. — зевнув ответила Мальвина, и закрыла глаза. Приглушив свет, я проконтролировал что у супруги все хорошо и вышел наружу.

— Чего желаете, ваше высочество? — спросил караульный.

— На мостик, пожалуйста. — коротко ответил я, и мужчина без лишних слов повел меня по кораблю. Надо отметить, что убранство линкора хоть и было куда богаче моего фрегата, материалы отделки, люстры и прочее, но коридоры оказались не сильно шире. Разве что ближе к мостику, прячущемуся вместе с реакторным отсеком в самом центре корабля, стало чуть просторней. Но разминуться двум людям в резонансной броне было все равно проблематично.

Совсем другое дело — мостик. Даже сейчас, на земле, все экраны работали в штатном режиме, и зайдя в помещение я на несколько секунд потерялся, не видя людей. Все оказалось проще простого — на спинках кресел персонала тоже были установлены дисплеи, так чтобы капитан мог видеть сквозь них.

— Ваше высочество, добро пожаловать на мостик. — шагнул мне на встречу неизвестный офицер. — Прошу прощения, но во время боевого дежурства я не могу позволить вам вмешиваться в управление кораблем.

— Вот как? — я чуть поднял бровь, и мужчина непроизвольно вытянулся, и поджал губы. — Расслабьтесь. Вмешиваться я даже не собирался, у меня для этого свой фрегат есть. Где Петр Николаевич?

— Его сиятельство сейчас находится в карцере, там проходит допрос пленных. — взглянув на планшет ответил ординарец.

— Ясно, можете меня с ним связать? — уточнил я.

— Одну секунду. — кивнул собеседник, взявшись за рацию. — Карцер ответьте мостику, прием. Так точно, его высочество… есть. Ваше высочество, вы можете дождаться результатов расследования в предоставленной каюте или пройти в карцер.

— Предпочту второй вариант. — кивнул я, и развернулся к сопровождавшему меня караульному. — Знаете где он находится? Ведите.

— Сюда, ваше высочество, нужно спустится на три палубы. — сказал сопровождающий, стоило нам выйти из охраняемой зоны. В стене открылась небольшая дверца ведущая в освещенную полутораметровую трубу с гладкими стенами.

— Эм. А где лифт? — удивленно спросил я, понимая что чего-то не схватываю.

— Прошу прощения. — на мгновение замялся провожатый. — Вы же умеете пользоваться конструктами для десантирования? Это лифт для командного состава, а там все одаренные от десятого ранга.

— А. Понял. Значит на три палубы? — уточнил я, и создав щит шагнул в пустоту. Возле выхода нашелся указатель 1ПМ, вероятно обозначающий первая палуба — мостик. Значит мне к 4П. Щит сменился на Пресс, и я плавно опустился к нужному проходу, где меня встретило двое охранников с автоматами. — Его сиятельство здесь?

— Да, в смысле здесь, в смысле так точно! — не сразу узнав меня вытянулись по струнке охранники. Я же шагнул вперед, освобождая место для провожатого. Надо отметить, что у него такой плавности добиться не получилось. Мужчина буквально рухнул в подставленный пресс, но то, что он мог поддерживать его полутораметровый размер уже говорило о немалом мастерстве. Схватившись руками за края дыры он убрал пресс, одновременно вытянув себя наружу.

— К-кхм. Прошу за мной. — приведя себя в порядок сказал провожатый. Но пока мы шли у меня зародилось очень неприятное чувство. Не опасности, а какой-то тоски. Замерев, чтобы сосредоточится, я активировал третий глаз, пытаясь понять, что это за чувство и с какого направления оно меня ждет.

— Ваше высочество? — обратился провожатый, но я остановил его, подняв руку.

Довольно далеко, метрах в ста. Чуть выше и… я повернулся туда откуда чувствовал напряжение и максимально усилил виденье с помощью праны. В первое мгновение я чуть не ослеп, столько разных аур встало у меня на пути. Но все они были совершенно чужими — и лишними. Все, кроме одной, давно знакомой и даже родной.

Мальвина лежала на кушетке, но в выделенной каюте был кто-то еще. Он поднял руку…

— Ближайший лифт? — рявкнул я.

— Тот же с которого мы спустились. — ответил провожатый.

— Далеко… — я не стал раздумывать, сферу на левую руку, активировать пробойник на максимум. Лом! Конструкт со скрежетом пробил решетчатый пол сразу трех палуб, крест на крест, высвобождая пространство. А следом я метнул себя, подставив Сферу и вскрывая ослабленные перекрытия. По сторонам слышался мат и, кажется, предупреждающие окрики, но мне было все равно. Влетев на нужную палубу, я вновь метнул себя прессом, пролетев с нечеловеческой скоростью весь путь до каюты.

У двери было пусто, а ведь тут должен был караулить второй охранник. Плевать. Рывком открыв створку я влетел в каюту и отшвырнул от девушки замерившего над ней мужчину. В шее девушки остался шприц с наполовину введенной жидкостью, но враг, одетый в стандартный флотский мундир обера уже вскинул пистолет и кортик, бросившись вперед.

Конструкты в столь узком пространстве просто рассыпались от его проводящего оружия, но его пули застревали в моей наборной броне из сфер. Я же, подпустив его почти вплотную, ударил ядром, снеся половину плеча. Не убил, но смертельно ранил.

— Даже не надейся. Ты будешь жить пока не ответишь на все вопросы. — сказал я, подскочив и заблокировав ему руку с кинжалом.

— Смерть тиранам. — прохрипел мужчина с явным акцентом и вывернув руку выстрелил себе в висок.