Граф Суворов. Том 8

Глава 12

Учебная неделя пролетела в мгновение ока, хотя иногда, особенно на лекциях по баллистике, казалось, что время едва течет. Каким бы безнадежным пропойцей не был Гаубицев — учил нас на совесть, и сейчас разбирать уже готовые артиллерийские таблицы и сильно упрощающие вычисления прицельные приспособления было не столько скучно, сколько обыденно. Особенно после использования английских систем.

Но все равно или поздно заканчивается, и в субботу, официальный выходной, когда большая часть однокурсников развлекались или занимались домашними делами, мне с супругой пришлось отправится во дворец. И как на зло сделать это просто, походя, было нельзя. Мальвина мне все утро ела мозг чайной ложечкой про то, что император должен, начиная с походки заканчивая цветом носков.

— Хватит. — не выдержав казал я, после получаса переодеваний. — Если им не понравится, это их проблемы. В крайнем случае создам новую моду.

— Твой стиль — твое дело. Но, любая деталь одежды будет говорить окружающим не только то, что ты о них думаешь, но и характер, проблемы, окружение и привычки. И если тебе наплевать, на то, что о тебе подумают, то что на счет твоих сторонников в дворянском собрании и боярской думе?

— А они-то вообще каким боком к моим носкам? — спросил я, держа злополучный предмет гардероба в руке.

— Это общая стилистика. Боже ну почему с тобой все так сложно? — сжав кулаки спросила Мария. — Ты будущий император, и у тебя все должно быть безукоризненно!

— Извините что вмешиваюсь, но, если вы продолжите спорить, вместо того чтобы заниматься делом, мы опоздаем. — заметила Ангелина, без стука войдя в комнату. — Как на счет универсального варианта? Форма академии или военная, офицерского кроя, но без знаков отличия.

— Академия — точно нет, посчитают что он сблизился с Долгорукими, а они родственный клан Морозовых. — отмахнулась Мальвина. — Военная форма тоже плохо, у нас от военных походов Петра все уже устали…

— У нас, это у кого? — поинтересовалась Ангелина. — Народ за стабильность и спокойствие, а их обеспечивает армия.

— Только дело ему предстоит иметь не с абстрактным народом, а представителями богатейших и самых влиятельных семей империи. — усмехнувшись сказала супруга. — А они уже устали от разногласий и войны, но одновременно хотят как можно больше свобод, как можно меньше налогов, чтобы их больше защищали и меньше вмешивались в их деятельность.

— Это разве не взаимоисключающие вещи? — чуть нахмурившись спросила Ангелина. — Защита, это же и есть контроль, разве нет?

— Нет конечно. — отмахнулась Мальвина. — Они хотят, чтобы за ними следили, но вмешивались только тогда и там, где им это выгодно. При этом два аристократа могут сцепиться из-за малейшего намека на прибыль, особенно если им пообещают, что она окажется достаточной, чтобы обеспечить им процветание.

— Тем боле не понимаю при чем здесь Александр. — еще больше нахмурилась Ангелина. — Он же будет править не только высшей аристократией, а всем народом!

— Что, прямо каждым крестьянином? Будет приезжать и проверять как землю пашут? — фыркнула Мальвина. — Для этого есть городничие, губернаторы, статские советники, жандармерия и многие другие. Называется вертикаль управления. Если она хорошо выстроена, то информация снизу вверх идет с небольшими искажениями. Каждое из звеньев что-то хочет получить. Если работает плохо — информация вообще не поступает или поступает только та которая нужна самой верхушке. А проверить ты это не в состоянии, так что придется полагаться на владеющих заводами и землей аристократов.

— Никто не правит в одиночку. — поморщился я, вновь смотря на подготовленные наряды. — Вот только ты делаешь не верные выводы из правильных исходных данных. Ты хочешь, чтобы я понравился всем, или почти всем, а нужно показать, чего я потребую.

— Хочешь сыграть на их ожиданиях? — задумчиво проговорила Мальвина. — Как бы это не уменьшило наш молодежный блок. А нам сейчас каждый голос важен.

— Нет, как раз сейчас мы можем хоть всем блоком пожертвовать, чтобы получить достаточно лояльное и при этом разумное окружение, через десять лет. — возразил я, остановившись на офицерском выходном мундире. — После, когда мои сторонники войдут в силу, будем обращать на это внимание. Или, наоборот, вообще сможем позволить себе наплевать на чужое мнение.

— Рискованно. — вздохнула супруга. — Высший свет, не то общество, которое быстро забывает намеки, а ты к ним хочешь прийти со скандалом, который обсасывать будут пару недель. Впрочем, ладно, главное заранее подготовить платье к балу дебютанток. Иначе это станет проблемой.

— Время еще есть. — заметил я, переодеваясь. — Вот, как тут и было.

— Ну так ты в похожем уже год ходишь. — фыркнула Мальвина. — Китель от суворовской униформы почти не отличается. Но учителя танцев, как и учителя походки, надо найти нового. Не хочу, чтобы то танго осталось единственным хорошим воспоминанием о твоих танцевальных способностях. А ходить надо…

— Надо. — кивнул я, поправляя мундир. — Не строем, уже хорошо. Для строя у нас будет гвардия. Поехали, пока и в самом деле не опоздали.

—Так я уже давно готова. — улыбнувшись сказала Мальвина, и встала, позволяя оценить свой наряд. Да, пожалуй, на фоне ее делового женского костюма, с зауженной юбкой ниже колен, моя одежда смотрелась чересчур просто. Но, с другой стороны, она на то и девушка, чтобы обращать на себя больше внимания.

Ангелину, закономерно, пришлось оставить дома, хотя девушке тоже нашлось чем заняться. Несмотря на полную загруженность на учебе мы продолжали еженедельные выпуски по происходящему в стране, и «Солдатская правда» неизменно пользовалась популярностью. Ведь мы поднимали темы, волнующие больше простою люд, чем дворян и бояр, а его было в сотни и тысячи раз больше.

Во дворце нас уже ждали, стоило шлюпу сесть между прогулочными яхтами — как вокруг нашего стандартного охранения в виде Тарана и его нового зама появилось кольцо гвардейцев императорского рода. Формально Преображенский и Семеновский полки находились под моим личным и полным контролем, но я, хоть и принял их представителей, понимал, что пока брать с них присягу — себе дороже.

Это фактически станет заявлением о втором за полтора года государственном перевороте. Снова грызня элит, война родов на уничтожение и подчинение. Страна выдержит, но будет слишком тяжело, а люди и так настрадались. Ведь в конечном итоге все опять ляжет на плечи простых солдат и крестьян.

— Добрый день, дамы и господа. — улыбнувшись приветствовал я собравшихся в небольшом зале с круглым столом. Формально центра у него не было, но все прекрасно понимали, что стоящие четыре кресла с высокими спинками, отличающимися от остальных — и есть тот самый центр. Мы с Мальвиной тут же заняли два средних, справа от меня села Екатерина, а отец Маши сел рядом с ней. — Прошу начинать.

— Гхм. Что же, и в самом деле, давайте начнем. — чуть усмехнувшись произнес Петр. — Сегодня у нас краткий недельный обзор новостей. И начать стоит пожалуй с самых тревожных. Леонид, прошу.

— Благодарю, ваше сиятельство. — сказал, поднимаясь со своего места Багратион-старший, взяв в руки указатель, он за пару секунд выбрал нужные документы и перед каждым участником круглого стола на встроенном в поверхность планшете, появилось изображение. Звук тоже шел, но я несколько секунд не мог понять, о чем речь, пока наконец не ухватил мыслью что язык, на котором ведется вещание — итальянский. К счастью под видео шла строка с субтитрами.

«На фоне все больше раскрывающихся фактов о злоупотреблении своим положением врачей из России, следующие кадры стали настоящим шоком». — горячо жестикулируя проговорила женщина в красном платье. Её портрет уменьшился, ушел вбок и я увидел кадры со съемок у одной из больниц Ставрополя.

Да, там и в самом деле картина вышла не из лучших, орден долго не сдавался, а потом решил сжечь учреждение, лишь бы не отдавать правительственным силам. Вот только текст в субтитрах говорил совершенно о другом.

«Ортодоксальные христиане, эта воинствующая ветвь, отколовшаяся от истинной Римской церкви еще тысячу лет назад, перешли к своему излюбленному действию — сожжению тех, кого они считают неверными». — продолжила вещать репортер. — «Эти варварские методы в очередной раз говорят лишь об одном — Россия, это живой анахронизм. Империя, силой и войсками удерживающая сотни свободных народов под гнетом. И задачи всего мира — освободить народы Евразии!»

— Это одно из десятков интервью, на всех главных языках Европы. — заметил Багратион, когда запись кончилась. — В других нас обвиняют в угнетении народа, в открытии новой охоты на ведьм и сожжении неверных.

— Но это же у них красивых женщин заживо сжигали, мы то тут при чем? — с удивлением спросил я.

— А мы здесь при вот этом. — продолжил Багратион, парой нажатий клавиш переходя на другое видео. — Это выступление одной из активисток дворянского собрания Варшавы. Все его слушать не зачем, но вот этот фрагмент вы должны знать.

«Братья и сестры, наша родина великая Польша! Наша вера — католичество! И мы не должны иметь ничего общего с этими восточными варварами!» — кричала с трибуны женщина. — «Сейчас, пока в загнивающей империи смута, самое время нам воспользоваться помощью наших более цивилизованных соседей и взять власть в свои руки! Хватит это терпеть! Россия должна быть разрушена! Населяющие ее народы — должны стать свободны! Не существует таких вещей, как российский газ, нефть, алюминий, уголь, уран, алмазы, зерно, лес, золото и т.д. Все эти ресурсы принадлежат отдельным народам, проживающим на этих территориях. В том числе и нам!»

— Это шутка? — не выдержав спросил Мирослав. — У вас что, местное отделение вообще мышей не ловит?

— Это не шутка, и не будь за ней широкого общественного движения с ярой поддержкой, она не посмела бы подобное даже пикнуть. — ответил Багратион. — Сразу после заседания ее попробовали задержать, однако сотрудникам пришлось столкнуться с хорошо вооруженными аристократами того региона.

— Старая песня о том, что империя всем должна? — хмыкнул Петр. — Все никак не успокоятся? В прошлый раз они под такими лозунгами готовили базу для вторжения и снабжения английского флота, что теперь?

— Ничего не поменялось, разве что флот будет не Английский, а коалиционный. — заметил глава тайной канцелярии, и через секунду на экране появились снимки стройки, какие-то ангары, убранные поля. — По нашим оценкам они уже собирают ополчение и получили по крайней мере двести новейших резонансных доспехов от Германии.

— Им ноябрьского восстания было мало? Или разделения в пятидесятых? — гневно буркнул Петр. — Опять в крови искупаться решили?

— Теперь у них широкая общественная поддержка и мощные союзные силы за спиной. — отметил Леонид, переключая слайды. — После поражения северо-восточной эскадры, англичане подготовились куда лучше, а главное готовы играть в открытую. По нашим сведениям, они хотят получить несколько южных областей, формально передав их под контроль Румынии. Германия претендует на территории до Пскова, а может и вместе с ним. Швеция уже договорилась о протекторате над Финляндией.

— Когда они ударят? — нахмурившись спросил Мирослав.

— А вот это самое интересное. В ближайшие полгода-год, вряд ли. Они пока делят орден Асклепия, хотя слишком быстро, на такое активное поглощение мы не рассчитывали. — отметил Багратион, выключив доклад. — Войска почти всех входящих в лигу наций государств готовы набросится на нас, однако их сдерживает восстановленная монолитность государства.

— То есть даже предположительных дат начала операции у вас нет? — на всякий случай уточнил Петр.

— Более того, судя по перехваченным данным они еще торгуются за территории и направления ударов. Они явно рассчитывали на то что смута не кончится еще пару месяцев а наши войска завязнут на Кавказе, сейчас же, когда армия вновь объединена, а обновленный северный флот проходит обкатку, между союзниками пошли разногласия. — ответил Багратион. — Скорее всего они будут раздувать огонь недовольства до тех пор, пока не вспыхнет восстание, а затем, по видом гуманитарной помощи, начнут вводить войска на территории бывшей речи Посполитой. От моря до моря.

— Что мы можем с этим сделать? — спросил я, когда в зале надолго повисла тишина. — Есть ли способы предотвратить кровопролитие?

— Боюсь, что нет. Даже если мы дадим свободу Варшаве, это лишь послужит сигналом для остальных городов. А наши западные соседи с удовольствием проспонсируют их отделение, ровно до того момента как им это будет выгодно. — покачал головой Багратион. — Так что на каком бы этапе мы не решили остановить вторжение и распад империи — кровь все равно будет.

— И лучше ее минимизировать, послать усиленный гарнизон и пару флотилий. Как раз используем подготовленные поляками взлетные площадки. — заявил Петр. — В случае восстания — жестко подавить. Лучше десяток тысяч погибших там, чем сотни тысяч в случае полномасштабного конфликта.

— В таком случае может удастся обойтись не десятками тысяч жертв, а сотнями? — спросил я. — Обезглавить восстание, уничтожить одаренную аристократическую верхушку, а простому рабочему классу предложить временные послабления по налогам и прочим податям.

— У многих в этом обществе родственники, в том числе у вас, ваше высочество. — напомнил князь Юсупов.

— Да? И как, помогают нам эти родственники? — чуть подняв бровь спросил я. — Может они заняты каким-то важным, или хотя бы полезным для империи делом? Нет? Они хотят войны и крови, пусть платят кровью, только собственной.

— С аристократией всегда можно договорится, а народная толпа — тупа и слепа. — поморщившись сказал Петр. — Да и не на столько они и хотят отделения, увидят, что мы решительно настроены и дадут заднюю.

— По-вашему лучше убить десять тысяч простых людей, и вновь продолжить жить с предателями, чем уничтожить именно этих предателей на долгие годы зачистив политическое поле? — удивленно спросил я.

— Боюсь не все так просто. Ваше высочество. — снова взял слово Багратион. — Они не идиоты, и хотя рассчитывают на правила аристократической войны, прячутся и скрываются среди других аристократов. А массовые аресты среди верхушки государства вызовут не меньшие протесты. Все же Польша только две сотни лет как перестала быть значимой европейской силой.

— Это верно. Они еще помнят, как были гигантской империей, такое никакими щипцами из души не вытянуть. — кивнул Мирослав. — И все же, мы могли бы отправить в Варшаву не только экспедиционный корпус, но и достаточное количество компетентных специалистов, которые устроят небольшие диверсии.

— В первую очередь нужно помнить, что это не восстание само по себе, это лишь подготовка к полноценному вторжению объединенной европейской коалиции. — напомнил Багратион. — После неудачной атаки на Петроград и теракта, они стали куда осторожней. Но нельзя отбрасывать тот факт, что они могут решится на подобное еще раз.

— А мы можем? — нахмурившись спросил Петр. — Можем мы провернуть такой же фокус на их сейме?

— Нет. Даже обсуждать такое не стану. — резко возразила Екатерина. — Хочешь на одну ступень с этими отбросами становится — делай это сам.

— Проблема не в этом. Угроза терактов сохраняется. Мы слишком мало знаем о произошедшем, однако уже сейчас понятно, что устройство, подобное тому, что пронес Левашов, довольно сложно в изготовлении. — ответил Багратион. — Министерство науки скорее всего сумеет раскрыть эту тему подробней, мои же специалисты пришли к выводу что во время активации, происходит не просто выброс диссонансного излучения, а создается эпицентр аномальной диссонансной зоны. К счастью крайне нестабильной.

— В данный момент предлагаю послать усиленный десантными частями экспедиционный корпус для контроля территории. — сказал Петр. — Это временно стабилизирует ситуацию и позволит выяснить детали. Позднее, по итогам разведки, будет понятно какое решение оптимально.

— Если есть возможность остановить вторжение путем информирования населения и одновременно обезглавливания потенциального восстания, считаю, что нужно это сделать. — настойчиво проговорил я. — Покажем всему миру что мы в курсе враждебных планов, и более того, готовы к войне. А вместо одного корпуса пошлем три, во главе с флагманом Петром Великим.

— Поддерживаю предложение его высочества. — вдруг улыбнувшись высказалась Екатерина. — У империи есть множество отличного оружия, а главное — выдающийся одаренный способный его контролировать. Может одного присутствия Петра Николаевича и будет недостаточно, чтобы утихомирить врагов, но им станет понятна вся наша решимость.

— Угроза от одного из сильнейших дарников мира и в самом деле может заставить большинство стран Лиги пересмотреть свои планы. По крайней мере если мы не станем экономить и пошлем достаточно войск, а остальные поставим в точках перехвата. — заметил командующий северным флотом Нарышкин.

— Хотите меня из столицы выгнуть? Это вам ничем не поможет. — усмехнулся Петр. — Большая часть голосов за мной.

— Вообще то, вернувшись с победой, вы только приобретёте больше политических очков. — пожав плечами ответил я. — Так же, как и любой другой командующий армией, который сумеет добиться бескровного или малокровного урегулирования. Вот если вы развяжете кровавую бойню, да еще и проиграете в ней, тогда да…

— Не уверен, что подобное утверждение уместно. — заметил Багратион. — Но в целом я поддержу позицию его высочества. Купировать проблему надо на корню. А с большими силами и гением Петра Николаевича сделать это куда проще.

— Со своей стороны обещаю сохранить за вами и вашими сторонниками все соответствующие посты. — торжественно объявила Екатерина. — Второй период смуты за несколько лет Россия может и не пережить, так что в наших общих интересах сделать все от нас зависящее, чтобы не допустить кровавого восстания. Голосование по столь важному вопросу считаю не уместным, но, если у брата нет веских возражений — подготовим и подпишем трехстороннее соглашение.

— Нет возражений. — через несколько секунд ответил Петр. — Соглашение подпишем, но после бала дебютанток.

— В таком случае, хочу передать слово многоуважаемому Михаилу Васильевичу. — чуть поклонившись в сторону ректора военной академии сказал Багратион, и сел на место. Ректор вздохнул, но поднявшись стоял прямо, даже не опираясь на стол.

— Недавний теракт вскрыл множество мелких, но очень неприятных аспектов. Один из которых — наличие у потенциального противника мощного оружия неизвестного до этого типа. — начал говорить князь Долгорукий. — Однако прямо сейчас в столице и регионах больше ощущается возросшая преступность иного рода, связанная с деятельностью секты Детей Господня. Только на этой неделе было обнаружено более двухсот тел с характерными следами воздействия резонанса.

— Это не могут быть остатки офицеров с английской эскадры? — на всякий случай уточнил Мирослав.

— Очень маловероятно. География слишком обширная, да и удары, прямо скажем нанесены скорее увлеченно, чем профессионально. — чуть поморщившись ответил Долгорукий. — В силу присутствия здесь молодых дам я не рискну показывать фото с места происшествия, но, прямо скажем, зрелище от которого в жилах стынет кровь.

— Одно из последствий теракта? — уточнил я.

— Именно. Количество искаженных, использующих резонанс в следствии катастрофического изменения тела и души, стало в разы больше. Некоторые преступления — продуманные и с малым количеством следов. Кроме средства убийства и характерных отметин там и сказать то нечего. — проговорил князь Долгорукий. — Другие же явно были совершены в состоянии аффекта, из страха или на эмоциях. Часть преступников по таким случаем задержана совместным специальным отрядом.

— Часть? Сколько, по-вашему, может искаженных находится на свободе? — уточнил Перт. — Десятки?

— Боюсь речь может идти о тысячах. — вздохнув ответил ректор. — Как я сказал ранее — география слишком обширна. К тому же мы считаем, что на каждые несколько случаев убийств есть десятки затаившихся искаженных. Проводить повторную фильтрацию населения на данный момент нереально, слишком обширная область.

— И какие будут предложения по устранению этой угрозы? — спросил я. — Возможно стоит усилить жандармерию остающимися в Петрограде военными патрулями? Разместить на перекрестках стационарные измерители силы.

— Отдельным искаженным хватит ума держаться подальше от центра, а приборов у нас не так много. — покачал головой Михаил Васильевич. — Но любая межведомственная помощь нами всячески приветствуется. Пока что это просто проблема, но, если тварям удастся значительно расширить свои ряды, организоваться формируя подполье — и мы сможем их достать только во время атак.

— Мы многие годы пытались выяснить кто стоит во главе секты в Петрограде, но, к сожалению, никаких следов. — развел руками Багратион. — Это должен быть богатый, достаточно влиятельный человек, способный достать не только карту коммуникаций, но и места для временной дислокации и испытаниям диссонансом. С одной стороны круг лиц и подозреваемых достаточно узок, с другой — любое обвинение может привести к полномасштабному скандалу, а доказательств нет.

— Ни одна тайная влиятельная организация, даже тоталитарная секта, не может долго оставаться тайной. — заметил Петр. — Тот же орден Асклепия маскировал одну деятельность под другой, но при этом был на виду. Совет безопасности Лиги наций — совершенно официальное собрание, потому что его существование не скрыть. Так что и с сектой Детей Господних тоже должны быть какие-то связи. Проколы, перебежчики…

— Боюсь тут все не так просто. Большинство искаженных — уроды, по всем человеческим нормам. А потому им приходится прятаться и выдать они могут разве что себя. — ответил Леонид. — Немногочисленные сохранившие нормальную внешность сектанты в основном скрытны, стараются не общаться с людьми и тоже быстро уходят от наблюдения. В общем — они не классическая секта, однако благодаря тому что каждый ее член обладает резонансом, иногда куда более сильным чем у среднего одаренного, сомнений в собственной избранности у них не возникает.

— Главное, чтобы к ним не явился их мессия, о котором они пытались публично вещать несколько лет назад. — отмахнулся Петр. — Во всем остальном, они просто очередные преступники, хоть и с даром. Патрули и измерители — допустимые траты для спокойствия столицы. Кто следующий?

Мы разбирали навалившиеся на империю проблему до позднего вечера, и только просидев на одном месте больше восьми часов я окончательно свыкся с мыслью о том что никогда, никто не сможет контролировать столько деталей самостоятельно. За каждой сухой строчкой, за каждым высказыванием одного из министров, стояли десятки, если не сотни рабочих часов их личных помощников. И ведь это была только самая верхушка айсберга. А сколько работы оставалось невидимой, сколько ее не показали, посчитав не столь важной.

Вторая пришедшая мысль была куда короче и проще — мы в дерьме. И это хорошо, потому что всего пару месяцев назад мы были в кровавом дерьме, и тонули в нем, а сейчас стоим по пояс и даже край видно. Вот только на этом краю стоят самосвалы готовые вывалить новые кучи, и надписи на них соответствующие: Англия, Германия, Швеция.