Граф Суворов. Том 4

Глава 24

— Господин вас ожидает. — проговорил вышколенный, одетый в черный фрак дворецкий, когда мы появились на крыльце у заказчика. Трехэтажный особняк, под старину, в историческом центре Петрограда, просто не мог стоить дешево, но встречающий нас бывший военный, оказался лишним подтверждением статуса.

Дом Погоняйло, еще не старого флотского кап-два, бывшего командира летающего корвета-перехватчика, оказался запустевшим и тихим. Несмотря на то что выбрались мы ближе к вечеру, во всем особняке горело лишь несколько окон. И если верить слухам, которые собрал Гаубицев, причина этому была самая не радостная.

— Вот до чего я дошел, даже нормального приветствия не заслуживаю? — проговорил скрипучий бас, когда мы, войдя в комнату капитана второго ранга замерли. Голос исходил из кровати, освещенной лишь настольной лампой. Сам же хозяин и особняка, и спальни полусидел-полулежал на подушках.

Отвечать я ему не стал, а достав блокнот и ручку наскоро набросал несколько слов.

— Мы приветствуем вас, со всем возможным в этой ситуации почтением. — проговорил Гаубицев, прочитав записку. — Однако говорить придется только нам двоим.

— Может я и ослеп, но не оглох, и я прекрасно слышал, что шло трое, Николашка остался за дверью, а значит передо мной — двое. И что же? — продолжил допытываться скрипучий голос. — Что это за чудо лекарь, что чуть ли не воскрешает мертвых, но собственную немоту исправить не в состоянии?

Молча улыбнувшись, под балаклавой, я накидал еще несколько строк на листе.

— Он не лекарь, и за свои услуги берет не деньги. — прочел Гаубицев, на мгновение побледнев, видно вспомнив в каком он сам тут статусе. — К тому же, он еще не решил, стоит ли за вас браться.

— Значит ты, его голос? — усмехнулся-проскрипел хозяин особняка. — А может мне тоже позвать своего ассистента? Николашка! Подойди.

— Я здесь, господин. — тут же раздался голос дворецкого, который прошмыгнул мимо нас и замер у кровати по стойке смирно.

— Опиши мне этих проходимцев. — требовательно проговорил кап-два.

— Слева от вас стоит военный, бывший капитан артиллерии, не поднявшийся выше подпоручика, держится строго и уверенно, но костюм на нем явно с барского плеча. — быстрыми, выверенными предложениями начал говорить дворецкий. — Справа, скорее всего мужчина, не привыкший к строевой. Плечи широкие, рост низкий. Скрывается под балаклавой и общевойсковой формой номер два, но ботинки дорогие, явно дороже чем все платье говорящего за него.

Оп-па, а вот тут мы прокололись, собирались в спешке, и про ботинки не то, чтобы не подумали, просто не нашлось быстро удобной обуви. Надо будет в следующий раз об этом подумать, если он будет, такими темпами.

— Моим описанием господин не слишком доволен. Аж глаза светятся. — быстро закончил Николай.

— Ботинки… — хмыкнул Погоняйло, своим скрипучим голосом. — Так может нам и не стоит, в присутствии барина сидеть, а то и лежать? Может господин хочет, чтобы я встал, а того лучше — поклонился?

— Он пишет… — заметил дворецкий, но кап-два оборвал его на полуслове.

— Я и сам слышу, что он пишет, почему не разговаривает? — каркнул больной. — Зачем этот маскарад? К чему?

Вырвав из блокнота лист с почти дописанной фразой, я накидал другую.

— С того, что вы еще можете отказаться. — зачитал Гаубицев. — Если же согласитесь на лечение, то либо заплатите за него, либо умрете. Такова цена контракта, а моему господину не хочется убивать еще и вашего верного слугу.

— Вот как? Убивать? Свидетелей значит не хотите. — проскрипел Погоняйло. — А ну, Николашка, выстави-ка их взашей, этих проходимцев. Да с музыкой, чтобы кости по ступенькам трещали.

Бывший военный был быстр, куда быстрее Гаубицева, едва успевшего поставить щит, но я и в самом деле с самого начала беседы активировал третий глаз, просто чтобы собрать побольше информации о больном, чтобы потом было легче нейтрализовать его недуги, или по крайней мере заставить его отступить на время.

Стоило дворецкому дернуться, как я впечатал его в стену прессом, приложил точечно, как учился уже много дней. И, к слову, получаться у меня стало куда лучше, по крайней мере площадь пресса уже не выходила за рамки того самого пресловутого канализационного люка, что позволяло бить точечно. Вот и сейчас дворецкий никак не мог разрушить прижавшую его к стене пластину. Я же лишь сделал движение пальцами, даже не тронувшись с места.

— Ну, Николашка, чего ждешь?! — проскрипел кап-два, обеспокоенно. — Коля? Колян, ты живой? Ты что с моим товарищем сделал, урод?!

— Пока ваш слуга жив, но любое неуважение стоит своей цены. И ваша цена — смерть. — прочел по бумажке Гаубицев. — Всего хорошего, мы уходим. А, гхм, это мне.

— Стойте! — раздался крик, когда откашлявшийся Николай сполз по стене. — Стойте, прошу вас! Да погодите же…

— Остановитесь, прошу… — проскрипел Погоняйло, и я с удивлением увидел, как мужчина, поднявшись с подушек, поклонился сидя. Вышло это у него это не слишком удачно и совсем не грациозно, тем более он передавил и без того пострадавшие легкие, от чего, должно быть, испытывал жуткие мучения.

— Господин просит вас лечь обратно. — прочел Гаубицев. — Он может позволить людям второй шанс, но никогда не дает третьего.

— Твой господин или молод и глуп, или слишком суров. — откашлявшись слабо проскрипел Погоняйло. — Все совершают ошибки, безгрешных нет. И даже если человек поклялся, что никогда больше их не совершит, жизнь и обстоятельства могут быть сильней нас.

— У вас не так много времени. И вы тратите его зря. Вы умираете от множественных поражений рака легких. Сетчатка ваших глаз отслаивается, хрусталики почти разрушены. — читал по бумажке Гаубицев, мрачнея с каждой секундой. — А ваш организм давно выработал все ресурсы необходимые для выздоровления. Остается лишь один вопрос — зачем вы до сих пор живете?

— Значит молодой. — усмехнулся, снова закашляв, Погоняйло. — Когда смерть встает на пороге, внезапно оказывается, что уходить совсем не хочется. Особенно если знаешь, что от тебя зависят многие…

— Уйти придется всем, рано или поздно. Но некоторые долги придется отдавать даже с того света. И если вы захотите еще раз подняться в небо, увидеть его своими собственными глазами, господин потребует от вас именно такой долг, и такую службу… — прочел Гаубицев, и замер, словно ожидая удара.

— Службу? — прохрипел Погоняйло. — А не слишком ли, не слишком ли много берет на себя твой… кха-кха… господин…

— Капитан! — подскочивший к зашедшемуся в безумном приступе кашля дворецкий поднес тому ко рту ингалятор, и судорожно вдохнув обезболивающее Погоняйло откинулся на подушках, и словно заснул. — Если капитан не готов служить, то я готов. Возьмите мою жизнь в обмен на его!

— Нет! Не смей. — слабо проскрипел Погоняйло. — Она того не стоит… моя жизнь. У тебя впереди еще лет двадцать, ты сможешь…

— Господину надоело ваше пререкание. Он лишь напоминает, что ваше время на решение заканчивается. — напомнил Гаубицев, а потом, от себя, добавил: — Служба может быть разной, и не нам, отдавшим империи все что было, это обсуждать. Господин… позволит вам решать самому. Это ваша жизнь, и больше у вас ничего нет.

— Есть. Иначе бы вы ушли еще в прошлый раз. — слабо проговорил Погоняйло. — Что-то у меня всё-таки есть. Не деньги, понятно, и не статус.

— То, что у вас есть, бесполезно без вашей жизни. По крайней мере пока. — прочёл Гаубицев. — Но это не на столько ценно, чтобы давать вам третий шанс.

— Спасти мою жизнь, чтобы забрать? Это злая шутка… — прохрипел кап-два.

— Но вы поднимитесь в небо и увидите его своими глазами, если все получится. — ответил я, через записку.

— А что мне помешает нарушить обещание? — снова прокашлявшись спросил Погоняйло. — Исцелиться, а затем кинуть вас со всеми этими жуткими просьбами и обещаниями.

— Тогда вы умрете еще более жуткой смертью. — проговорил Гаубицев, даже не став ждать пока я что-либо напишу. — Господину нет нужды находится рядом, чтобы наказать своего слугу.

— А что получил ты, за свою душу? — хрипло поинтересовался Погоняйло.

— Жизнь. — коротко ответил Гаубицев поджав губы. — Полноценную, без ежесекундной боли, зато с ясной целью и кристально чистой головой.

— Вот как. — прохрипел кап-два, снова слепо шаря глазами по комнате. — Душу за мечту… хорошо, я согласен… кто? Почему так холодно…

Я не стал дожидаться пока он договорит. Отодвинув дворецкого прессом от кровати, я подошел ближе и положил свою ладонь ему на глаза. А затем кивнул Николашке, у которого под ногами валялся листок.

— Он написал, будет больно, очень… — проговорил дворецкий, и Погоняйло лишь пренебрежительно усмехнулся, а затем я соединил поврежденные меридианы и мужчина, вмиг забыв о гордости и стойкости вызвал, выгнувшись дугой. Скрюченными пальцами он сжимал одеяло, цепляясь за него, словно за соломинку, но, когда я перешел к легким — все равно не выдержал и отключился от боли.

Пришлось приводить его в чувство, дожидаясь пока он откашляет кровавый комок, дать ему прикусить деревянную палочку и продолжить лечение, лишь через два часа я позволил ему забыться беспокойным сном. Но не потому, что закончил, а потому что у самого пальцы начали терять чувствительность от проходившей через них праны.

— Инструкции на неделю. — проговорил Гаубицев, отдав исписанный мною лист побледневшему Николаю, стоящему у кровати господина словно часовой. — Если он попробует встать — держать силой. Еды можно больше, нельзя меньше. Лучше не разнообразить, а следовать инструкциям господина.

— Но он почти ничего не ест. — заметил наконец верный служака.

— Ничего, господин это исправил, аппетит будет зверский. — ответил Гаубицев, помнивший все по собственному опыту. — Нам всем пора. Тебе готовить, а у господина еще есть дела. Без дальнейшего лечения твой капитан проживет две недели. Очень и очень болезненные две недели. Да, и не сбивайте температуру. Главное кормите.

— Сделаю все необходимое. — заверил Николашка, и я, не оглядываясь вышел из комнаты, а затем и особняка, выдохнув только на заднем сидении москвича.

— Не слишком вы с ним? — проговорил Гаубицев, выруливая на дорогу. — Это ведь больше на контракт с дьяволом похоже становится, чем на договор. Да и нужно нам от него не так много, вы же даже особняк забирать не собираетесь…

— Веди давай. — проговорил я, продолжая массировать пальцы. — И проверь, чтобы за нами хвоста не появилось. Не хватало еще чтобы орденцы раньше времени меня вычислили. Пусть уж лучше по городу пройдет слух о новой секте, чем они снова натравят на нас какую-нибудь дрянь. Мне одного искаженного хватило.

— Понял, заткнулся. — мрачно ответил Гаубицев, которого я в свои планы и приключения не посвящал. Просто из принципов безопасности и распределения задач. Из бывшего артиллериста вышел неплохой поверенный, а дел в городе у меня и в самом деле накопилось не мало. Правда, чтобы съездить по магазинам пришлось трижды менять машину, зато в училище я вернулся с подарками.

— Это что? — удивленно спросил постовой, проверяющий коробки на пропускном пункте у ворот училища.

— Взрывчатка. — спокойно повторил я. — Уведомите мастерскую и службу безопасности. Строганов уже в курсе.

Наставнику я позвонил за полчаса до возвращения, так что он был морально готов, и оставалось только разгрузить накупленное. Большая часть тут же ушла Максиму, в его лабораторию. Штатных гранат против искажённых нет, но я не собирался оставаться безоружным против этих тварей.

Коловрат получил свои глянцевые журналы про спорт. По какой-то причине он совершенно не уважал электронные версии, наверное «чувство бумаги в руках», хотя мне этого атавизма не понять. Шебутнов — чеки от совершенных на его имя ставок, где-то он снова наскреб денег, так что отказывать я не стал.

Но главная выгодополучательница, конечно, дожидалась меня в комнате. И когда вскрыла большую коробку, не сдержавшись завизжала от восторга.

— Платье? Мне?! — проговорила Ангелина, а затем бросилась мне на шею. — Сашка, я тебя просто обожаю! Оно восхитительно! Можно я его примерю?

— Конечно. — с улыбкой ответил я. — Конечно, пока его носить особенно негде, но, когда будет, пошьем тебе на заказ.

— Ну что ты, не стоит, это же дорого безумно. — смутившись проговорила Ангелина. — Ты и так мне уже надарил больше, чем… чем…

Прижав платье к груди, она совершенно неожиданно разрыдалась. Смотреть на то, как твоя девушка пытается не запачкать только что подаренное платье, вытирая лезущие из носа сопли рукавом — так себе идея, так что я отобрал подарок и заключил ее в объятья, а для слез и соплей выделил нормальный платок.

— Все в порядке. Ты в безопасности, никто у тебя ничего не отберет. — проговорил я, чуть покачивая девушку из стороны в сторону. — Все в порядке…

Я не стал на нее давить, позволив выплакаться, и только когда Ангелина, тяжело вздохнув, успокоилась у меня на руках, вопросительно глянул.

— Я не гордая. — проговорила девушка тихо. — Но… не отпускай меня, пожалуйста. Я не хочу…

— Не отпущу, пока ты сама этого не захочешь. — улыбнулся я, прижав к себе Ангелину. Удивительно, но мы так и заснули, не раздеваясь. Ночью, конечно пришлось вставать, переодеваться идти в душ… но мы снова просто держались за руки и спали в обнимку, даже не думая ни о каких пошлостях.

— Спасибо. Мне это было очень нужно. — проговорила Ангелина на утро. — Пообещай мне, что я никогда не окажусь в ситуации моей мамы и мне не придется тебя хоронить. Пожалуйста.

— И жили они долго и счастливо, и умерли в один день. — улыбнувшись ответил я, и девушка тут же кивнула. — Просто не будет. Но будет хорошо.

— Я согласна. — улыбнулась Ангелина, прижавшись ко мне, но в этот момент нас прервала побудка, и девушка все же решилась, со вздохом сожаления, отойти в сторону. Странные у нас выходят отношения. Хотя я её прекрасно понимаю, но может мне удастся заполнить в ее душе эту пустоту, залечить боль и… она сможет жить и без меня.

После вчерашнего путешествия пришлось посетить всех одаренных, выслушать восторженные высказывания и пожелания к будущим покупкам. Меньше всего при этом себя сдерживал Максим, впрочем, кто бы сомневался. Этому психу всегда было мало, а при виде взрывчатки или нового механизма просто сияли. Но сегодня был особый день.

— Держи. Изучить, вызубрить, понять. — проговорил я, сунув ему в руки толстенную книгу с десятком инструкций-приложений.

— Устройство двигателя, батареи, резонансный генератор… это ведь то, о чем я думаю? — восторженно проговорил Краснов, пролистав оглавление.

— Понятия не имею, о чем ты там думаешь, но это учебник по технике обслуживания судов малого тоннажа. — ответил я, строго взглянув на товарища. — И либо ты осваиваешь основы и находишь, где получить базовую практику, либо мне придется искать другого техника.

— Не придется! — тут же ответил Максим, вцепившись в книгу двумя руками.

— Ну и отлично. — усмехнулся я, направившись на полигон. Сегодня вечером предстоял четвертьфинал, так что от обычных занятий я оказался освобожден, но это не мешало мне отточить парочку новых ударов, которые показал Коловрат, подстроив их под мою новую технику. В конце концов у меня уже начало получаться. Диск — нет, не вышел, но вот повернуть вектор движения пресса — вполне.

Пусть я еще и не знал, кто станет моим соперником, но в отличие от прошлого боя был уверен в победе. По крайней мере меня больше не будет ждать подлянка в виде вспыхнувшей изнутри брони или нарочно заторможенных двигателей. Это мы опробовали на десять раз. С забралом пока ничего не придумали, но на будущее я присмотрел себе отличную, пусть и не типовую, броню.

Коршун, для подразделений специальных операций и дарников с седьмого по четвертый класс. Облегченная, повышенной мобильности, с резонансным ранцем для планирования, который в принципе можно переделать и в летный… хотя до шедевра, увиденного мной на Гаврииле, такому доспеху как до луны пешком, по сравнению с обычными «воинами» и «витязями» это большой шаг вперед.

Но пока мне приходилось обходиться стандартным общевойсковым-штурмовым комплектом, устаревшим лет десять назад. Хоть отрегулировать ее нам никто не мешал. Но когда я уже подходил к турнирной арене, увидел своего будущего противника и кулаки непроизвольно сжались. Кажется, с этим парнем драться мы будем не по правилам… ведь именно его Инга называла великолепным фехтовальщиком, а на меня у него был здоровенный зуб.

Княжич Верхотурский, Яков, взглянул на меня с глазами полными ненависти, а затем многообещающе усмехнулся.

Петроград, первое отделение тайной полиции.

— …таким образом, по результату анализа ДНК, можно говорить, что с восьмидесяти семи процентной вероятностью, это именно он. — закончил доклад молодой парень, развалившийся в кресле перед начальником. Здесь, в этом кабинете субординация была совершенно не важна, пока ты в состоянии выполнить приказ.

— Какие еще варианты? — спросил шеф. — Племянник? Тайный бастард?

— Нельзя отрицать такого варианта, но из-за недоступности материалов императора мы были вынуждены провести анализ останков его деда. — ответил парень, и тут же поправился: — Предполагаемого, конечно же. Однако я видел его в бою, и видел лично, думаю это все же он.

— Потерянный цесаревич, очнувшийся ото сна словно принцесса в сказке. — усмехнулся шеф. — Сумеешь сблизиться? Войти в ближний круг?

— Мне показалось что это довольно просто. Стать соратником, прикрыть спину. — пожал плечами парень. — Но есть сложности другого плана. На него уже положили глаз и княжна Лугуй и новая княжна Морозова. К тому же, по непроверенным слухам, именно из-за его статуса Мария решилась надавить на отца.

— Чуют породу девочки. — усмехнулся начальник. — В иной ситуации, я бы попросил тебя переключить одну из них на себя. Но… так даже лучше. Если разыграть эту карту верно, то лет через двадцать ты займешь мое место, а наш род возвысится и наконец сможет выйти из тени.

— Как скажешь, отец. — поднявшись с кресла улыбнулся Константин, а затем, вспомнив, сел обратно с мрачным лицом. — Есть еще одно осложнение, но возможно исключительно временное или случайное. Кто-то кроме нас брал анализы с праха императора. Дважды за последние три месяца…