Глава 18

Мы с Мамбовым вылетели из номера Медведева и посмотрели друг на друга. Морда у Олега была красной, подозреваю, что у меня нисколько не уступала по цвету.

— Мы должны были подумать о таком исходе, — пробормотал я, рывком открывая дверь своего номера, куда мы с Мамбовым не сговариваясь направились.

— Женя, мы всего лишь курсанты первого года обучения, — Мамбов упал в кресло и закрыл лицо руками.

— Это неважно, — я покачал головой. — Конечно, всё произошло чудовищно быстро, настолько, что мы не смогли даже узнать этого чёртова Сорокина, чтобы можно было сделать какие-то выводы, но... Олег, мы обязаны научиться учитывать всё, потому что на нашей будущей службе из всех законов определяющим будет закон Мёрфи.

— Что это ещё за закон? — Олег убрал руки от лица и с любопытством посмотрел на меня.

— Закон всемирного невезения, — мрачно ответил я. — Если грубо, то закон Мёрфи звучит примерно так: «Если что-то может произойти, то оно обязательно произойдёт». А мы отказали нашему Сорокину даже в зачатке такого понятия, как честь. Основываясь исключительно на его художествах и даже не беря во внимание то, что...

— Что главным в их связке мог быть маг, — Мамбов потёр шею. — Я понял, что ты хотел сказать, и да, мы обязаны были продумать подобный исход.

— Особенно ты, — я встал и потянулся. Спать хотелось, просто до жути. В отличие от Мамбова, я ни черта не выспался за те три часа, которые мне отвели для сна.

— С чего бы это я вдруг стал виноват в том, что в этом козле взыграли частички совести и чести, и он нам оставил кучу проблем застрелившись? — Олег даже приподнялся от возмущения.

— Потому что, Олежа, ты у нас аналитик. Я всего лишь кое-что планирую и осуществляю боевую поддержку в нашем тандеме. — Я широко улыбнулся, глядя на его насупленное лицо. — И, вообще, Медведев за каким-то хером назначил меня за главного. И теперь будет любить голову именно мне. Ну а я — тебе. Дмитрию Фёдоровичу, потому что не могу, не положено. Такой вот порочный круг. Привыкай, — и я, похлопав его по плечу, направился в ванную. Потому что не успел даже умыться нормально, когда притащился Леднёв, а потом и Медведев подъехал.

— Это несправедливо! Слышишь, Рысев? Это чертовски несправедливо. — Даже когда я вышел из ванны, Мамбов продолжал высказываться о несправедливости этой поганой жизни.

— Олег, жизнь вообще дерьмовая штука, но временами может быть вполне приятной. И я с удовольствием поменяюсь с тобой местами, — рывком вытащив чемодан, я принялся доставать оттуда карандаши. Подойдя к мольберту, посмотрел на недорисованную картину, аккуратно снял её. Потом дорисую, потому что она мне самому начала нравиться. Повесив чистый лист, повернулся к Мамбову, затачивая карандаши. — Ну что, пойдём к Медведеву и объявим ему, что я снимаю с себя старшинство и прошу передать его тебе?

— Иди ты, — махнул рукой Мамбов. — Не к Медведеву, а к тварям на десятый уровень. А я лучше тебя потерплю, чем буду терпеть то же самое от шефа. Тебе я хотя бы ответить могу, а там только молчать и краснеть, как девица в борделе.

— Ну вот и договорились, — произнёс я, задумчиво глядя на чистый лист бумаги. — Вот ведь гадство какое. — Потерев лоб, я посмотрел на Мамбова. — Ты помнишь, как выглядит очаровательная госпожа Шиповникова Вероника Егоровна? Я, хоть убей, не могу вспомнить.

— Помню, — кивнул Мамбов. — И ты прав, она совершенно очаровательная молодая женщина. Намного моложе мужа, к слову. Как-то непохожа она на хладнокровную убийцу.

— В этом-то и заключается вся прелесть нашей с тобой работы, Олег, — и я протянул ему карандаши. — Давай, приступай.

— К чему? — он нахмурил лоб.

— Рисуй портрет госпожи Шиповниковой. Вот как помнишь, так и рисуй. Потому что я её вообще не запомнил. — И я с ещё большей настойчивостью начал протягивать ему карандаши.

— Рисовать портрет Шиповниковой? — Мамбов взял карандаш и недоумённо посмотрел на меня. — Зачем?

— Олег, не тупи, — я раздражённо скрестил руки на груди, присев на стол. — Нам нужен повод, чтобы завалиться к ней среди бела дня, без приглашения, да ещё и просто так, не в преддверии очередного вечера. Ты же художник, мать твою, или всё это время ты врал и ни черта рисовать на самом деле не умеешь?

— Я умею рисовать, — он оскорблённо поджал губы и перевёл взгляд на карандаши.

— Тогда приступай. У нас нет времени на полноценный портрет, а в карандаше, за час ты должен справиться. Шедевр нам не нужен, так что можешь особо не стараться. А я пока схожу пожрать нам, что-нибудь закажу. Не на пустой же желудок у потенциальной подозреваемой идти, в самом деле.

— А почему ты вообще раскомандывался? — огрызнулся Мамбов, но, тем не менее, подошёл к мольберту и начал делать наброски широкими штрихами.

— Потому что я главный, ты не забыл? — я немного понаблюдал за ним.

Манера рисования у Олега сильно отличалась от моей, штрихи были более широкими и чёткими изначально. Я сначала делал еле заметный набросок, и лишь потом придавал ему объём и сочность. Но, у каждого художника своя манера рисования. Зато сейчас я руку Мамбова отличу от чьей угодно другой. И это нас отличало от всех остальных людей гораздо больше, чем само умение рисовать. Потому что, для того же Медведева, наши рисунки мало бы чем отличались друг от друга.

Оторвавшись от стола, я тихонько вышел из номера, чтобы не мешать, и действительно заказать что-нибудь на завтрак.

Когда я вернулся, портрет был уже почти готов. Мамбов накладывал последние штрихи. У меня за спиной раздался приглушённый вздох. Девчонки, тащившие подносы с едой, бросили взгляд на мольберт, а потом начали томно пялиться на слегка откинувшего голову назад Мамбова. У него был в этот момент такой одухотворённый вид. Хотя я всё ещё не понимаю, почему работа художника вызывает у половины женщин такое восхищение.

А Олег, если ушами не будет хлопать, вполне может сегодня провести очень бурную ночь. Сразу две красавицы — это пикантно, и поможет снять стресс этих ненормальных дней.

— Готово, — громко сказал Мамбов и повернулся ко мне, откладывая карандаши.

Я подошёл к мольберту, держа в руке чашку с ароматным горячим чаем.

— Неплохо, — кивнул я ему и повернулся к столу, на который девушки быстро сгружали еду с подносов. — Давай поедим, а потом уже решим, что будем делать дальше.

— Да, есть действительно хочется, — проговорил Мамбов. Я же покосился на него, а затем на портрет. Женщина на портрете была прекрасна. Она словно светилась изнутри... Так, он что, неосознанно дар применил? Я посмотрел на него уже более внимательно. Похоже, Вероника Егоровна произвела на графа Мамбова впечатление. Надеюсь, это не будет проблемой. Особенно если она действительно окажется виноватой в том, в чём её обвиняют.

Мамбов же в это время подошёл к столу и принялся устраиваться за ним, параллельно изучая содержимое тарелок.

— А рисовать вот так портреты — это сложно? — внезапно спросила у него одна из девушек.

— Очень. Но, когда у тебя такая прелестная модель, руки сами выписывают все изгибы... да, изгибы, — понизив голос проворковал Мамбов. — И вы, милые барышни, вполне можете оценить моё мастерство, если навестите меня ближе к ночи.

— Мы подумаем, — хихикнула вторая девица, и они выпорхнули из номера, бросая на Олега весьма красноречивые взгляды.

— Дела, — протянул Мамбов, заложил руки за голову и потянулся. — И у меня возник вопрос. Почему на тебя в кои-то веки женщины не обратили внимания? — Он посмотрел на меня и прищурился.

— Потому что в тот момент, когда они зашли, ты рисовал, — я пожал плечами.

— И что? — Мамбов всё ещё смотрел на меня, не приступая к еде.

— Как бы тебе намекнуть, — я задумался, а потом махнул рукой. — Пятьдесят процентов моих, так называемых побед, приходится на то время, когда я рисовал понравившуюся мне женщину. Остальные за счёт того, что я кот.

— А Маша? — спросил он задумчиво.

— И Машу я тоже рисовал, — я широко улыбнулся. — А потом на балу подарил портрет и прилюдно объявил своей музой. Не то, чтобы это не соответствовало действительности, — добавил я задумчиво. — Но очки мои в тот момент удвоились, это определённо. И, в связи с этим я хочу задать тебе немаловажный вопрос. Вот это что сейчас было? — и я указал вилкой на портрет.

— А что не так? — Мамбов посмотрел на меня немного удивлённо.

— Ты использовал дар. А это бывает только в тех случаях, когда посещает истинное вдохновение. Олег, ты что, запал на милую хозяюшку? — я посмотрел на него с подозрением.

— Не знаю, — честно ответил он, глядя на своё творение. — Почему-то я об этом не думал, пока ты чуть ли не силой заставил меня её рисовать.

— Ладно, на месте увидим. Если это станет проблемой, то ты извинишься и уйдёшь. И, Олег, эта женщина замужем, — напомнил я ему.

— Я знаю, — он махнул рукой. — Да, нет, не должно быть никаких проблем. Я даже не вспоминал про неё всё это время. Может быть, переволновался, когда ты меня заставил её рисовать.

— Возможно, — подумав, я кивнул. — Но, я тебя предупредил.

Спустя час мы вышли из гостиницы. Сыров стоял напротив входа, и мы сразу же направились к нему. Маша всё ещё не пришла. Похоже, собрание с Дроздовым плавно перешло в дежурство. Надо бы на обратном пути заехать в казармы и узнать, в чём дело.

— Свободен? — спросил я, подходя к Сырову.

— Садитесь, ваше сиятельство, — кивнул он. — Куда ехать изволите?

— К Шиповниковым, — ответил Мамбов, первым запрыгивая в экипаж.

— А... — начал Сыров, но я уже отвернулся и присоединился к Олегу. — Ну и ладно. Пошла, родимая! — и экипаж мягко тронулся с места, постепенно увеличивая скорость.

Уже подъезжая к Восточному кварталу, я спросил Сырова.

— Тебя Медведев вызывал?

— Нет, конечно, — он даже фыркнул. — Кто я, и кто Дмитрий Фёдорович.

— Вызовет, — философски сказал Мамбов. — Восемьдесят семь процентов, что он с каждым агентом отдельно поговорит. По душам. А может быть, и нет. Тут, как повезёт. Нам вот с Евгением Фёдоровичем уже досталось на орехи. И мне, вот честно, будет обидно, если так получится, что огребли только мы. Учитывая, что мы здесь всего пару дней провели. Ещё сами ни в чём толком не разобрались.

— Вот не надо меня так пугать, ваше сиятельство, — буркнул Андрей. — Как я буду с Дмитрием Фёдоровичем разговаривать? Это ж... Не, не будет он на такую сошку незначительную, как я время своё драгоценное тратить.

— Угу, помечтай, — радостно сообщил я ему, и в это самое время экипаж начал останавливаться у дома Шиповниковых. — Жди здесь, надеюсь, мы ненадолго.

Я не успел постучать, как дверь открылась, и хорошенькая горничная сделала книксен в знак приветствия.

— Ваше сиятельство, а Антона Леонидовича нет дома. — Пролепетала девица, и тут же снова поклонилась теперь уже Мамбову. — Ваше сиятельство.

— А мы не к господину Шиповникову пришли, — как можно небрежнее сообщил я ей, одновременно делая шаг в сторону открытой двери. Девчонка под моим напором растерялась и отступила, позволив нам войти. — Доложи госпоже Шиповниковой, что мы пришли её навестить.

— Да, но... — она на меня так уставилась, словно я ей сообщил, что мы её хозяйку сейчас во всех позах мне известных отымеем. Мол, иди, морально подготовь госпожу.

— Живо, — Мамбов даже голоса не повышал. Но отчётливые шипящие нотки быстро привели девчонку в чувства, и она побежала докладывать.

— Странно, — Олег осмотрелся по сторонам. — А где все мужчины?

— Да, это действительно странно, — его озабоченность передалась мне. — В прошлый раз здесь было не протолкнуться от слуг. Сейчас же только эта пигалица.

— Ваше сиятельство, Евгений Фёдорович, Олег Владимирович, — в холл быстрым шагом вошла Шиповникова. — Я так рада вас видеть. Прошу, господа, в малой гостиной нам будет вполне уютно.

Малая гостиная оказалась довольно далеко от выхода. Собственно, это была крайняя комната на этом этаже. Окно обычное, не французское, изящная мебель, похоже, что именно эта комната была любимой у хозяйки дома.

— Милая Вероника Егоровна, — Мамбов подхватил её ручку и коснулся губами тонких пальчиков. Она действительно была очень красивая женщина. И очень молодая. Слишком молодая для того, чтобы быть женой Шиповникова. Похоже, кое-кого потянуло на клубничку, а её родители по какой-то причине не смогли ему отказать. — В тот самый миг, как я увидел вас на вашем вечере, то сразу понял, что нашёл то вдохновение, за которым ехал в этот форт. Меня посетила муза, и она была в вашем обличье. Позвольте преподнести вам в знак признательности этот скромный подарок.

И он всунул растерявшейся женщине в руки портрет. Я же всё это время сидел, отодвинувшись в тень, и смотрел на её лицо. Никаких признаков переживаний за козла Сорокина я не обнаружил. Представить себе, что она не знает о его гибели, было невозможно. В игорном доме присутствовало слишком много гостей в тот вечер. Сплетни уже разлетелись по форту, даже без мобилетов. Так что она всё знает, и её это совершенно не трогает. Значит, версия о страстных любовниках отпадает.

— О, — Шиповникова в этот момент развернула скрученный лист. Почти минуту она разглядывала своё изображение, а потом подняла сияющие глаза на Мамбова. — Это я?

— Ну, конечно, — Олег улыбнулся. — На Рысева этот портрет точно непохож.

— Олег Владимирович, — и она замолчала. Они уставились друг на друга, а я вздохнул. М-да, всё-таки это может оказаться проблемой. Хорошо, если она ни в чём не виновата. Тогда, может, дуэлью сумеем отделаться.

— Милая Вероника Егоровна, — прервал я их молчаливый и такой опасный диалог.

— Да, Евгений Фёдорович, — она с трудом отвела взгляд от Мамбова.

— Удовлетворите моё любопытство, — я слащаво улыбнулся. — Почему в доме так мало слуг?

— Антон Леонидович получил новое назначение. Мы через неделю уезжаем, — она снова бросила взгляд на Олега. — Поэтому большинство слуг уже получили расчёт. В этом форте нельзя жить постоянно, так что прислугу мы нанимали на время нашего проживания здесь.

— Я слышал, что вы заканчивали столичную Академию магии, — тихо проговорил Мамбов. Ну, что же, какие бы чувства его ни обуревали, а своё дело он знает.

— Да. Я универсал, и как всех универсалов из меня готовили в основном специалиста по порталам, — она сморщила носик. — Собственно, Антон Леонидович тоже заканчивал этот факультет. Я проходила практику под его началом, и он после её окончания попросил моей руки у отца, — тихо закончила она.

— Так, — я потёр виски. — А сколько в форте всего магов-универсалов, специалистов по порталам? Как-то слишком много подобных специалистов на один такой маленький форт. Это настолько удивительное открытие. Я спать не смогу, пока не узнаю правду. Мастера порталов — штучный товар, и вдруг вот так... Чудеса.

— Так, специфика форта обязывает, — пожала плечами Шиповникова. — В самом форте прорывы бывают редко. За почти два десятилетия недавний прорыв был первым. А вот в шахтах они частенько происходят. Всё-таки макры насыщаются энергией других слоёв изнанки. В местах их залегания находятся очень тонкие места. А мастера порталов могут не только их открывать, но и быстро закрывать.

— Как интересно, — я потёр подбородок. — Так сколько всего магов подобного профиля в этом форте?

— На сегодняшний момент — трое. Я, Антон Леонидович, и Вячеслав Сорокин, брат покойного Сорокина, который оказался таким слабаком, что не смог достойно перенести проигрыш в карты, — и она поморщилась.

— Твою мать, — уже не скрываясь произнёс я. — Вот это сюрприз, мать вашу. Олег, мы уходим, — я встал, но тут дом заметно тряхнуло. — Что это?

Нахмурившись, я подошёл к окну и выглянул на улицу. Ничего не увидев, решительно вышел из гостиной. Мамбов выскочил за мной. Дом снова содрогнулся. Хлопнула входная дверь, и раздались взволнованные голоса.

— Что происходит? — я поспешил к холлу. Возле входа стоял Шиповников. Он смотрел на меня совершенно безумными глазами. — Что происходит? — заорал я.

— Он безумен, — Шиповников закрыл глаза. — Он открыл проход. Прорыв прямо возле...

И тут раздал жуткий скрежет, перешедший в рёв, а дверь пробило огромное изогнутое лезвие. Кончик этого лезвия вышел прямо из груди Шиповникова, а изо рта на белоснежную рубашку выплеснулась кровь.

— Назад! — я схватил за руку завизжавшую девчонку, и бросился к малой гостиной.

Мамбов всё понял правильно. Он обхватил закричавшую Веронику за талию и буквально зашвырнул её в комнату, из которой мы не так давно вышли.

— Олег, ставь защиту! Ты единственный, кто землёй владеет! — рявкнул я, захлопывая дверь.

Пол зашевелился и перед дверью и окном выросли земляные стены до самого потолка.

— Ну что же, мы нашли мага. Из плохого он знал, что мы его ищем, и нашёл нас первым. — Проговорил я, глядя на Мамбова и соображая, что нам сейчас делать.

Загрузка...