Граф Рысев 2 (СИ)

Глава 18

Выйдя на улицу, я поспешил к тому переулку, откуда раздавался писк, который издавали летяги. Перед входом в проулок вытащил обрез и уже хотел сделать шаг вперёд, но тут Фыра зарычала, присела на задние лапы и попятилась.

— Что с тобой? — я обеспокоенно посмотрел на неё.

Рысь тем временем в считанные секунды приняла боевую ипостась. Она продолжала рычать, но, хотя бы уже не пятилась, пристально глядя в темноту переулка.

— Фыра, что ты там видишь? — тихо спросил я.

На улице темнело, и я уже на автомате включил рысиное зрение. Видно стало немного лучше, но кроме быстро промелькнувшей в глубине тени, что-то разглядеть мне не получилось.

Я снял обрез с предохранителя и медленно зашёл в проулок. Пройдя под каменной аркой вышел во двор, куда не выходило ни одного окна. Странный какой двор, напоминает колодец, в котором дома являются стенами, а где-то в вышине виднеется звездное небо.

Страшный визг и грозное рычание заставило меня замереть на месте. Взгляд метнулся в сторону едва виднеющегося очередного прохода, ведущего, как я понял в такой же двор-колодец. Из этого проулка громко визжа вылетели летяги. Штук десять не меньше. Ну, мне-то парочки достаточно будет.

Поднял обрез. Бах-бах, — есть, две летяги выпали, теперь подобрать и дёру отсюда, а то непрекращающееся рычание как-то не внушало оптимизма. Схватив тушки, сунул их в сумку, которую специально взял с собой, и побежал к выходу из двора, на ходу заряжая обрез. Фыра, что самое удивительное улепётывала быстрее меня.

И тут мимо меня прямо по стенам домов пронеслась тень и проход на улицу оказался загорожен. Фыра успела выскочить, а вот я нет. Резко остановившись, я сделал шаг назад, не отводя взгляда от черной твари, которая сливалась с сумраком улицы, становясь практически невидимой. Больше всего тварь была похожа на росомаху. Огромные невтягивающиеся когти, лоснящаяся темная шкура, маленькие злобные глазки. Только вот росомахи хоть и довольно крупные звери, но всё же не достигают размеров взрослого медведя. А ещё это существо было невероятно быстрое. Это я уже заметил, когда оно как тень пронеслось мимо меня, чтобы перекрыть дорогу.

Щелкнул артефакт, выдав перед моим взглядом цифру четыре. Четвертый уровень? Но, как⁈ Они же все должны уже сдохнуть.

И тут мне наглядно показали, как именно эта росомаха сохранила себе жизнь. Также я понял, почему летяги даже не пытались на меня нападать. Эта тварь на них охотилась. Она их пожирала по несколько штук за раз, тем самым с помощью целебных свойств их мяса она всё ещё жила на нулевом уровне. Хотя магический фон здесь был настолько низкий, что она должна была сдохнуть в течение десяти часов — и это был бы максимум времени, которое ей было отведено.

Летяги, кстати, спасли мне жизнь. Они метались над нами, отвлекая внимание твари. Нападать не пытались, как и пытаться найти выход из этого колодца. Что поделать, туповатые создания. Наконец, тварь не выдержала и в невероятном прыжке схватила сразу трех, а я в этот момент выстрелил.

Пуля отскочила от черной блестящей даже в темноте шерсти, как упругий мячик от стены. Что за… отшвырнув обрез я подскочил к стене. Сердце заходилось в бешенном ритме, со зрением творилось что-то как минимум странное. Оно то становилось более чётким, то наоборот расплывалось. Да ещё и пальцы рук резко заболели.

Я посмотрел на них и икнул. Мои аккуратно постриженные и подпиленные ногти, таскать везде с пилкой, которую я так и не отдал секретарю ректора, стало моей фишкой, удлинялись и утолщались на глазах. В страшные когти они не превратились, но всё равно впечатляли. И тут росомахо-подобная тварь повернулась ко мне и бросилась.

Дальше я сам от себя не ожидал того, что в итоге сделал. Развернувшись к твари спиной, а к абсолютно гладкой без единого выступа стене лицом, я со скоростью кошки принялся карабкаться вверх. В качестве опоры прекрасно подошли мои новые украшения на руках.

Тварь недолго думая полезла за мной. И тогда я прыгнул вниз. Ноги мягко спружинили о землю, я мгновенно поднялся и в моих руках появился меч, практически сразу принявший вид гладиуса, в который я практически сразу впустил огонь. Зрение было очень чёткое. Я прекрасно видел и остатки перепуганных летяг, которые продолжали метаться, над головой и спрыгнувшую за мной тварь. Когда мы прыгали по стенам я кое-что заметил, и теперь быстро думал, как реализовать моё внезапное знание.

Тварь прыгнула, выставив свои громадные лапы с огромными, больше похожими на сабли когтями, отливающими чернотой. Они у неё из адамантия что ли? Мысль промелькнула в тот самый миг, когда я упал на спину и вонзил свои когти в шею твари, стараясь удержать её челюсти от моего тела. А меч вошел в незащищённое брюхо, вспарывая его, разворачивая внутренности. Тварь взревела и заметалась. Удержать эту тушу я уже не мог, но сумел с ловкостью и гибкостью кошки выскочить из-под придавливающего меня к земле тела. Страшные когти всё равно меня задели, правда, вскользь по руке. Не страшно. С моей регенерацией всё быстро заживет.

Тварь билась в конвульсиях, и хоть я далеко не тваревед, но даже мне было понятно, что это агония. Вот только на свежие раны попала кровь самой росомахи. На рану словно кислотой плеснули, но я стиснул зубы и приложил пылающий меч к довольно глубоким порезам, чтобы кровью не изойти. Боль была такая, что я на мгновение потерял сознание.

Очнулся от писка и рычания. Фыра, словно извиняясь лизнула мне лицо и бросилась ловить оборзевших летяг, которые почуяли смерть твари и теперь пытались напасть на моё бессознательное тело. Что удивительно, рысь их не убивала. Они же чуть-чуть трепыхались, и добивал я их сам, сохраняя макры в целостности. Правда, Фыра не удержалась и парочку всё-таки сожрала. Но остальной десяток выловила весь. Она приносила их мне. Я же сворачивал им головёнки и складывал в сумку. Дома выпотрошу. Сейчас побыстрее надо закончить. Учитывая рану, хоть и прижженную, похоже, одну белку мне самому съесть придётся. Остальное заморозим. Когда ещё прорыв случится. А эти, похоже, последние, кого ещё не зачистили.

Тут я обратил внимание на то, что зрение стало возвращаться к норме, а когти втянулись в пальцы. Похоже, зрение развивается, а когти и эта просто умопомрачительная ловкость, как и умение лазить по стенам — это очередной подарочек от рыси. И их нужно учиться вызывать, чтобы эти умения появлялись, когда мне нужно, а не когда им приспичит появиться.

Последняя летяга заняла место в сумке, и я поднялся на ноги, подходя к туше. Оставлять здесь этот трофей я не собирался. Тут и шкура почти непробиваемая, кроме белого подшерстка на животе. И когти, и, скорее всего, много чего ещё. Может быть, кто-то из моих егерей знает, что это за хрень такая. Шкуру и когти продавать точно не будем. Но, может с твари можно ещё что-то взять. Рана на руке пульсировала, надеюсь, кровь, попавшая на неё, никак не отразится на моём организме. Решительно расширив разрез, я вскрыл сердце и вырвал макр. Он был очень необычны й, похожий на черный бриллиант.

Сразу же накатила эйфория. Я, собственно, макр сейчас достал из-за этих ощущений, они притуплял боль, и позволяли шустрее двигаться. Мне же ещё тушу волочь за собой. Бросив макр в сумку, я ухватил тварь за лапу. Полюбовавшись когтями, пошёл домой.

Бросив тушу во дворе под изумлёнными взглядами егерей, пошёл на кухню. Там выпотрошил и освежевал летяг и принялся делать супчик. В кастрюлю полетели три тушки с полным комплектом потрохов. Туда же я ссыпал раскрошённые в порошок макры этих летяг, мясо которых сейчас варилось.

— Что вы делаете, ваше сиятельство? — спросила Настасья, прижав руки к пышной груди.

— А на что это похоже? — спросил я, поднимая на неё глаза.

Пока суп варился, я быстро сбегал в первую попавшуюся ванну и принял наскоро душ. Теперь сидел голый пояс и разглядывал глубокие царапины на руке. На полу валялась куча пришедшей в негодность одежды, и перепачканная в крови сумка. Похоже, мне надо сумки и одежду оптом закупать.

— Да что же сами-то? Разве же я не приготовила бы целебного отвара? — Настасья смотрела на меня, как прокурор на мелкого воришку.

— Не причитай. Лучше выкини эту дрянь, да вон с тем разберись, — я кивнул на два пакета. В одном лежали шкурки летяг. Я знаю, что егеря умет их обрабатывать и выделывать. Шкурки пользовались спросом, да и самим нам могли пригодиться. Во втором пакете лежало то, что не шло в пищу и предназначалось на уничтожение. — Да остальные тушки заморозь.

— Вы ранены, ваше сиятельство, — Настасья решительно начала вытаскивать свою аптечку. — Сначала мы вашу рану обработаем, а потом уже всё остальное.

Перевязка по болевым ощущениям вполне сравнилась с прижиганием. Правда, собрав волю в кулак, сознания я на этот раз не терял. Но во мне всё ещё бродили остатки воздействия макра, которые существенно увеличили болевой порог. К тому моменту, когда Настасья закончила, цвет бульона сменился с розового на прозрачный. Еда для болезных была готова.

Я нагрузил на поднос себе и Маше всё, что нужно, затем посмотрел на кастрюлю. Ведь не просто так я три тушки сварил. Выпросив у Настасьи банку, перелил туда бульон, засунул мясо и остальные жутко полезные и такие же неаппетитные куски и позвал командира егерей.

— Пусть кто-нибудь отнесёт это в училище. Отдаст или капитану Сусликову, на крайний случай полковнику Пумову.

— Летяга? — егерь опытным взглядом окинул банку. — И кому такой подарок?

— Курсанту Чижикову. А то ещё сдохнет ненароком, или дара лишится. А оно мне надо виноватым себя чувствовать.

— А вы-то при чем, ваше сиятельство? — егерь даже удивился. — Вы их на аркане за ворота не тащили.

— Я должен был предвидеть последствия, — покачав головой, кивнул на банку. — Это приказ. Обсуждению не подлежит.

— Как скажете, ваше сиятельство, — проворчал егерь. — И всё одно я считаю, что это слишком щедрый подарок. Бульона бы хватило с кусочком печени.

— Это не подарок, а инвестиция, — я усмехнулся.

— Что? — егерь недоуменно посмотрел на меня.

— Ничего, выполняй. А то время упустим.

Он взял банку и ушёл. Даже его спина выражала недовольство. А он продолжал бурчать себе под нос, что с такими замашками молодой граф клан по миру пустит. Что гордые рыси будут вынуждены побираться и помойки ворошить. Я только головой покачал. Там во дворе туша лежит, стоимость которой я даже предположить себе не могу, а он одну летягу пожалел. В какой-то мере понять егерей можно. Они ведь меня из кафешки по прибытию вытаскивали как раз после конфликта с этим самым Чижиковым. Вот только я не припомню, чтобы и дома ПроРысевы отличались особой щедростью. С одной стороны они правы. Но с другой, надо всё-таки совесть хоть немного иметь. Что-то же должно нас отличать от тех же Свинцовых или Ондатровых.

Забрав поднос, я пошёл в свою спальню, где сейчас находилась Маша. Пора и нам подлечиться.

— Вы бы хоть рубашку накинули, ваше сиятельство, — проворчала Настасья.

— В этом нет необходимости, — бросил я. Спать в другой комнате я всё равно не собираюсь, так что пусть уже слуги привыкают. Да, вот такой у них безнравственный хозяин. Так ведь художник, что с него возьмешь?

Игнат подошёл к пропускному пункту училища, когда уже совершенно стемнело. Пешком он не шёл, Кузьма подвёз его на машине. Егеря всё ещё были взбудоражены тем фактом, что молодой граф ушел один без них, как потом выяснилось, на охоту. Да ещё и притащил зверюгу четвёртого уровня, которая не понятно каким чудом до сих пор была живой. Всё-таки нулевой уровень ослабил тварь, иначе граф так просто с ней не справился бы. Но, сам факт того, что он ушёл один, взяв с собой только свою красавицу, заставлял нервничать. Что это значило? Что он не доверяет тем, кто с радостью за него жизнь отдаст?

— Кто такой и чего на ночь глядя притащился? Комендантский час, не слышал про такое? — грубо спросил Игната дежурный.

— Игнат ПроРысев, — хмуро представился егерь. — На егерей комендантский час не распространяется, если ты не знал.

— А, так ты егерь, — протянул дежурный. — Так что надо?

— Граф Рысев прислал меня с поручением. Но говорить я буду только с капитаном Сусликовым или полковником Пумовым. — Ответил Игнат, поправляя на плече сумку с банкой.

— Ну, с капитаном сейчас говорить довольно сложно, — протянул дежурный. — А беспокоить полковника в такой час… Ты же понимаешь, что, если дело плёвое, то нас по головке за это не погладят. А Пумов и так сейчас злой, как демоны десятого уровня.

— Да как хотите, — пожал плечами Игнат. — Я так и передам графу, что дежурные не захотели тревожить Пумова, поэтому Чижиков потерял дар, или помер, если совсем уж не повезло, — и Игнат развернулся с твёрдым намерением уйти.

— Эй, подожди, — его сразу же остановил голос дежурного. — Что ты там про Чижикова говорил?

— Граф Рысев передал лекарство, которое поможет его каналам стабилизироваться. Но, раз вы не хотите позвать…

— Да хотим мы позвать, не переживай, — и один из дежурных сорвался с места и побежал к полковнику.

Второй остался на посту, с любопытством разглядывая егеря.

Ждать пришлось недолго. Уже через десять минут убежавший дежурный вернулся в сопровождении лысого полковника в очках.

— Ну? — хмуро спросил он Игната. — Я полковник Пумов. Что граф Рысев велел мне передать.

Игнат бросил взгляд на перстень на руке Пумова. Тот увидел его взгляд, усмехнулся, и протянул руку, чтобы пума на нём была видна во всей красе. Опознав животное на перстне, Игнат кивнул и вытащил из сумки банку.

— Вот, Евгений Фёдорович лично охотился сегодня вечером, чтобы лекарство сварить вашему безголовому курсанту. — Сказал он, протягивая банку Пумову.

— Что это? — полковник с любопытством смотрел на содержимое банки.

— Летяга. Правильно сваренная со всеми положенными добавками, — скучающим тоном проговорил Игнат. — Обычно с неё только печень берут, но, можно и так.

— Я знаю про печень, — медленно произнёс Пумов. — Но никогда не слышал, что с летяги можно использовать что-то ещё.

— Можно, только редко применяется. Жрать-то её и так можно, мясо чем-то на баранину по вкусу похоже. И даже полезными свойствами оно обладает. Но небольшими. А вот если правильно его приготовить с добавлением порошка из макра этой же летяги, то просто в волшебный эликсир превращается. При болезнях каналов и источника самое то. — Ответил Игнат.

Он говорил скучающим тоном. Словно прописную истину рассказывал. Не учитывая, что, живя в зоне постоянного риска они сами эмпирическим путем дошли до этих знаний. Так же, как их молодой граф пришёл к этим же выводам, когда от этого стала зависеть его жизнь. А для большинства других граждан Российской империи эти знания оставались недоступны.

— Вот как, — Пумов продолжал задумчиво смотреть на банку. — А скажи, Игнат ПроРысев, обычные раны этим составом можно лечить? Ускорит заживление?

— Но так, смотря какая рана. Хотя, одарённому точно поможет. Если регенерация родовая хорошая, то очень хороший совместный эффект. Его сиятельство даже мозг положил. Да, точно ускорит. Простому человеку, скорее, нет. Но общее укрепление всё-таки будет, что тоже немаловажно. При ранениях-то организм слабый становится. Всякую заразу так и норовит к себе притянуть.

— А вот это для одного человека? — Пумов указал на банку.

— Нет. Для Чижикова вообще полбанки бульона, да печени хватит. Ну, половинку мозга надо дать, чтобы наверняка. Просто его сиятельство всё что есть перелил из кастрюли. Не захотел разбираться. — Игнат уже устал отвечать на эти вопросы. У них что целителей здесь нет? Уж они-то должны разбираться. Лебедев вот, вполне разбирается. Правда туши у них не было, когда Евгения Фёдоровича ударили по голове. Так что пришлось бедняги мучиться. — Его сиятельство чувствует на себе определённую вину, за то, что не предупредил Чижикова, что такой эффект возможен. Да про его каналы ничего не спросил. Поэтому я здесь.

— Спасибо, — совершенно искренне поблагодарил Пумов. — Передай графу, мою искреннюю благодарность. Думаю, что и курсант Чижиков, и капитан Сусликов оценят его заботу.

— Я передам, — и Игнат пошёл к машине про себя думая, при чём здесь вообще Сусликов? Он же не вышел к нему, а пришёл этот полковник. Ладно, задание он выполнил, его сиятельству наказ полковника передаст. Не его Игната дело в нюансах разбираться. Пускай его сиятельство сам решает, что с этим посланием Пумова делать.