Господин следователь 3

Глава тринадцатая Песня для белых медведей

Сбежал, бросив любимую девушку на растерзание злобным педагогам. А что делать? Не станешь же драться с классной дамой? А станешь, то неизвестно, кто выйдет победителем. Поэтому, мое поспешное бегство — это проявление мудрости, а не акт трусости.

Вообще-то, в женских гимназиях посторонним мужчинам нельзя находиться. Мне и так многое прощалось.

Что ж, на любовном фронте перерыв, придется заняться служебными делами.

Отправился искать Любовь Кирилловну, чтобы получить еще какие-нибудь сведения, не указанные в жалобе, но гувернантки не оказалось дома. Хозяйка дома — милейшая старушенция, сообщила, что Любочка, вместе с ее собственной дочкой, уехали в Йоргу. О том, что случилось в доме предводителя дворянства, бабушка ничего не знает. Мол — плакала Любочка, да и сейчас плачет, но не говорит ничего. А в Йорге у Наденьки — дочки, есть знакомая купчиха и той, вроде бы, требуется бонна для двух ее дочек. Бонна — это, конечно, не гувернантка, но денежки Любочке нужны. У нее мать — вдова землемера, в Кириллове, девочка старушку содержит.

Жаль. А без разговора с Зуевой встреча с Сомовым теряет смысл.

Пообедал в ресторане, но пить кофе отправился домой. А там, под дверью, меня ожидало письмо.

Как я и думал — от Натальи Никифоровны. Давно бы пора весточку подать. Но как давно, если я вернулся только вчера? Судя по штемпелю — письмо из села Нелазское. Значит, доставила Земская почта. А еще — Наталья теперь у своего жениха, а может, уже и мужа. Слышал, что в Рождество не венчают, но кто знает?

Открыл конверт, из него выпал лист бумаги, исписанный с двух сторон, а еще — пять красненьких десяток.

Наталья Никифоровна писала:

'Уважаемый Иван Александрович.

Прошу меня простить за то, что не давала о себе знать. Но в Устюжне и в Устюжском уезде у меня много родственников, в постоянных разъездах, а отправлять письма не было возможности. К тому же, как я слышала, что Вы взяли отпуск, а писать в Новгород не видела смысла. Надеюсь, что вы получите мое письмо к своему возвращению.

Сейчас я в селе Нелазском, снимаю квартиру у вдовы священника Успенской церкви, занимаюсь приготовлениями к свадьбе, а заодно обустраиваю свой будущий дом. Дом г-на Литтенбранта выше всяческих похвал — двухэтажный, очень просторный. После Череповца привыкать к таким хоромам будет сложно, но, надеюсь, привыкну.

Село мне понравилось. Здесь имеются две лавки, раз в месяц приезжают купцы из Устюжны, Череповца, устраивают маленькую ярмарку.

Рада Вам сообщить, что наше венчание с г. Литтенбрантом назначено на 2 февраля.

Петр Генрихович очень хотел, чтобы именно Вы засвидетельствовали наш брак со стороны невесты. С огромным трудом удалось его убедить, что если я выберу Вас, то обидятся мои родственники. Двое моих кузенов уже изъявили желание стать свидетелями.

Кроме того, мой будущий муж желал, чтобы Вы присутствовали и на нашей свадьбе.

Петр Генрихович считает, что своим счастьем он обязан именно Вам. Про счастье я пока ничего не могу сказать. Счастье ли, или напротив — горе, покажет время.

Опять-таки, с огромным трудом удалось его убедить, что Вы не любите шумных сборищ. Помните, у нас как-то был разговор о предстоящей свадьбе и Вы сказали, что приехать для Вас было бы затруднительно.

Вас, наверное, интересует судьба дома, где вы живете? Его продажей я займусь не раньше лета. Знакомый Петра Генриховича из села Шулма, хотел бы приобрести недвижимость в Череповце, готов уплатить сумму, которую я запрошу, но свободные деньги у него появятся не раньше июня.

В ближайшее время Петр Генрихович приедет к вам, возьмет некоторые вещи по моему списку. Обнаружила, что кое-что из того, что нужно, оставила дома. А ведь я так старалась, когда собиралась! Разумеется, родственники помогли, но все равно — лучше взять свое. Надеюсь, Вас не отправят в командировку? Если отправят, оставьте ключ на условленном месте. Петр Генрихович напишет записку, чтобы Вы не волновались, что в доме побывал кто-то чужой.

После свадьбы мы с Петром Генриховичем приедем в Череповец уже более основательно, потому что в доме остается еще много одежды, посуды и пр. Но самое главное — мебель, которую следует перевезти на новое место. Петр Генрихович, как многие мужчины, любит простор, но я предпочитаю иметь мебель. Одними санями не обойтись, понадобится хотя бы трое-четверо. Мы рассчитываем, что управимся в две или три ходки.

Иван Александрович, понимаю, что поставила Вас в неудобное положение своим отъездом и тем, что не сдержала своих обязанностей как хозяйка дома, принявшего жильца на полный пансион. Надеюсь, Вы все поймете и простите. Не сомневаюсь, что Вы уже все поняли.

Если надумаете нанять другую квартиру — сообщите, пожалуйста. Не хотелось бы, чтобы дом пустовал. Если съедете, я сразу же начну его продавать за любые деньги.

Если Вы решите остаться в моем доме — убедительная просьба не присылать мне денег за съем квартиры. До тех пор, пока дом не продан, Вы вправе проживать в нем совершенно бесплатно. Я знаю, что Вы человек очень щепетильный, но это моя просьба. Не стесняйтесь пользоваться картошкой и морковкой, хранящейся в подполе. Есть еще кадка соленых огурцов. В Нелазское я все это не повезу — у Петра Генриховича имеются запасы на зиму.

Если Вы останетесь в доме, пожалуйста, наймите прислугу. До меня уже дошли слухи о том, как Вы топили печь. Не сомневаюсь, что Вы, с Вашим упорством, сумеете справиться с печкой, и даже научитесь в ней готовить. Но вы служите судебным следователем и отвлекаться на ведение хозяйства не стоит. Все-таки, упорство следует проявлять там, где Вам интереснее.

И мне будет очень жаль, если дом сгорит. Он застрахован, но сумма страховки составляет всего пятьдесят рублей. Знаю, что Вы компенсируете утраты, но во время пожара можете пострадать и Вы.

Мы с Вами как-то вели разговор о прислуге. Знаете, как я к ней отношусь, но Петр Генрихович настаивает, чтобы в его доме осталась прежняя и, очень старая кухарка и истопник — он же сторож, дворник и пр. По кухарке я не уверена — готовит ужасно, но мой будущий муж жалеет старуху.

Я бы порекомендовала Вам нанять молодую девку — лет тринадцати-четырнадцати. Можно взять и мещанку, но лучше, если это будет крестьянка. В этом возрасте девки уже умеют топит печь и готовить — сварить щи и кашу, испечь пироги и блины. Вы далеко не гурман, поэтому для Вас этого вполне достаточно. Не сомневаюсь, что кухарка сумеет поджарить и Вашу любимую яичницу.

Просьба — не увлекаться яичницей, а иначе, чего доброго, начнете кукарекать!

В обязанности кухарки должна входить не только готовка — для вас и готовить-то нечего, но и уборка дома и все прочее. Топить баню — это тоже ее обязанность. Ни в коем случае сами не носите дрова и воду, не выносите помойное ведро! Если Вы это сделаете один раз, то прислуга сядет вам на шею.

Если Вы наймете прислугу до нашего приезда в Череповец, то я могу научить ее кое-каким блюдам — тушеному судаку, холодцу и жаркому. Знаю, что Вам они тоже нравятся. Еще научу ее гладить. Вы сами вряд ли успели научиться, но и это входит в обязанности домашней прислуги.

Взять молоденькую кухарку имеет еще и иной резон. Скоро Вы тоже поженитесь, вам с молодой женой понадобится и кухарка, и горничная. Хорошую кухарку найти не просто, у Вас будет время проверить прислугу. Или — воспитать ее для себя. В крайнем случае — крестьянская девчонка станет няней для Вашего ребеночка. Бог даст — Вы с Леночкой им обзаведетесь, а со временем — даже и не одним.

Знаю Вашу щедрость, но не платите кухарке больше семи рублей в месяц. Даже со всеми иными обязанностями, кроме стряпанья, этого вполне достаточно. Семь рублей получает прислуга в доме, где живет целая семья и у нее огромное количество обязанностей. Лучше Вы потом подарите ей полтинник или рубль на какой-нибудь праздник. Прислугу не стоит баловать!

Еще такая просьба. Когда я уехала, то, естественно, не стала запирать свою половину дома — ни маленькую гостиную (как я называю комнату для рукоделия и чтения), ни спальню. Зная Вас, уверена, что Вам и в голову не придет туда войти. Но дверь, как Вы знаете, там имеется, а в нее врезан замок. (Пришлось врезать из-за моих юных постояльцев). Ключ от замка лежит в буфете, в пивной кружке с отбитой ручкой. В этой же чашке хранятся ключи от сараев во дворе.

Если Вы наймете прислугу, то очень Вас прошу запирать дверь на мою половину, пока мы не приедем и не вывезем вещи. Кто знает, не станет ли она лазить по комодам и шкафам?

Во дворе, в сарайчике, сложены раскладные кровати. Возьмете одну для кухарки. Она вполне может ночевать на кухне. Матрас, одеяло и подушка в чулане. Но их обязательно следует просушить. Положите сверху на печку, потом перевернете.

Кухарке полагается являться к хозяевам со своим постельным бельем, но, скорее всего, у девки его нет. Поэтому, возьмите постельное белье в мой спальне, в нижнем ящике комода. Именно в нижнем, потому что там лежит чистое постельное белье для квартирантов.

Огромное спасибо Вам за совет касательно библиотеки и занятий по «внеклассному чтению». Похвастаюсь, что, пребывая у своих родственников, я уже начала комплектовать библиотеку школы. Получилось не так и много, но и немало. Сорок книг! Если добавлю книги, хранящиеся в моем доме, получится почти сотня.

Засим — с огромным уважением Наталья Никифоровна, пока еще Селиванова.

p.s.

Возможно, прозвучит глупо и пафосно — но хочу сказать, что в моем лице Вы всегда найдете надежного друга, на которого сможете положиться в трудную минуту.

Н.'

Что ж, все по делу. Переживает за меня, чтобы дом не спалил. Пожалуй, письмо нужно оставить как пособие по домоводству. Вернее — инструкция для начинающего «слуговладельца».

Что ж, Наташа, то есть, Наталья Никифоровна, дай Бог тебе счастья. Не хотелось бы, чтобы потребовалась твоя помощь.

Снизу приписка, написанная, судя по корявому почерку, мужчиной. Кем же еще, как не будущим счастливым мужем?

'Дорогой Иван Александрович.

Жаль, что мы не пили с Вами на брудершафт, а иначе обратился бы к Вам на ты.

Еще раз огромное спасибо за все, что Вы для меня сделали. Все мои обязательства остаются в силе. Более того, с этим письмом я высылаю вам пятьдесят рублей — четверть моего долга. Оказалось, мне полагаются кое-какие выплаты по наследству. Я бы с удовольствием вернул Вам весь долг, но предстоят некоторые перестановки в доме. Кроме того — опять пришлось потратить собственные деньги на школу. Наталья Никифоровна сказала, что это вы подали ей прекрасную идею — завести в школе библиотеку и ей самой стать библиотекарем.

Мы нашли место под библиотеку, переоборудовав один из классов. Но ставить переборки, заказывать книжные шкафы — опять траты.

Я с удовольствием пригласил бы Вас на свадьбу, сделал шафером, но Наталья Никифоровна уверяет, что Вы этого не желаете.

Не обращайте внимания на ее слова о пожаре, о кукареканье. Моя невеста так шутит. Я сам, некогда, когда впервые топил печь, едва не устроил пожар.

Ваш преданный друг — Петр Литтенбрант'.

Понятно, откуда деньги. Не бог весть какая сумма, но денежки припрячу.

Ребята молодцы, заняты делом. Вон, я еще книг привез, пополню фонды. И подарки на свадьбу отдам, когда приедут. Побегу на службу, а вечером нужно к Леночке.

Горничная, открывшая дверь, посмотрела на меня, потом хихикнула.

— И? — поинтересовался я, показывая, что надо бы отойти в сторону и меня пропустить.

— Пускать вас не велено, — еще раз хихикнула горничная.

— Кем не велено? — озадаченно хмыкнул я.

— Барыня не велела, Анна Николаевна, — сообщила служанка. Сдвинувшись в сторону, сказала: — А барышня велела впустить. Но я должна барыню слушать. — Вздохнув, сказала. — Может, меня из-за вас и уволят… Ну ладно, проходите, пусть увольняют. Вы — молодец, Иван Александрович! Как же нашей барышне повезло! Снимайте шинель, калоши. Только предупреждаю — барыня сильно барышню ругает. Второй час ругает. Нет, третий, но с перерывами.

Так и не поняв — почему я молодец и отчего горничная решила рискнуть местом, разделся и, как разведчик в тылу врага, осторожно подошел к дверям гостиной, припал к косяку и посмотрел — что же там происходит?.

Анна Николаевна, сестрица статского советника Бравлина бегала по гостиной, ругалась (не матерно, но довольно-таки выразительно), разводила руками и ахала. Дескать — как это так? Не в родительском доме? Без папеньки с маменькой? В гимназии?

Моя невеста сидела на диване смирненько, но, вроде бы, не сильно пугалась нотациям тетушки. Кивала и, время от времени выставляла пальчик, любуясь колечком.

Воспользовавшись моментом, пока тетушка отвернется, прошел в гостиную и уселся рядом с Леночкой. А та, словно этого и ждала, сразу же обняла меня.

Мы с Леночкой сидели на диванчике, аки два голубка. Невеста (теперь уже совершенно официальная!), прижималась ко мне, украдкой чмокала в щечку.

Наконец, тетушка бегать устала и плюхнулась рядом с племянницей.

— Так что я твоему отцу-то скажу? — устало спросила она. — Глазом моргнуть не успели, а девчонка уже сосватана. Ладно, пусть без родителей предложение сделали, при тетке. Но ведь до чего додумались? В гимназии, у всех на виду!

Как по мне — неплохо получилось. Только гимназисток жалко. Обзавидуются, каждая станет мечтать о своем принце.

— Ну вот, а вы откуда взялись? — вытаращилась на меня тетушка. — Велела же не впускать.

Потом только безнадежно махнула рукой.

— Валите все на меня, — предложил я. — Родителям Леночки скажете — дескать, явился Чернавский прямо в гимназию, с колечком, предложение сделал. А что взять с Леночки? Молоденькая, не устояла, колечко взяла.

— Ну не отказываться же от предложения из-за такой ерунды, как гимназия? — хихикнула Леночка, уткнувшись носиком мне в плечо. — Тем более, что папенька Ване свататься разрешил.

— Да-да, разрешил, — поддакнул и я.

— Разрешил, не спорю, — буркнула тетушка. — Но он, когда вам официально разрешил прийти? В июне, правильно? А ты, Иван? — перешла тетушка на ты. — Январь у нас, да еще и в гимназию пришел. Где это видано, чтобы гимназисткам предложение делали прямо в гимназии?

Леночка обняла тетушку за плечи, потерлась подбородком о ее плечо.

— Так теть Аня, — сказала кареглазка. — Чего уж теперь ругаться-то? Напиши папеньке, как оно есть. А я маменьке напишу. Попрошу прощения. И Ваня пусть им напишет.

Тетушка прижав племянницу к себе, вздохнула:

— Хитрюга ты… Понятно, что теперь ничего другого не остается. А если родители прикажут помолвку расторгнуть? Скажут — мол, раз не благословили, то обручение не считается?

— Придется мне Ленку украсть, — сообщил я. — Ленусь, если я стану тебя воровать, украдешься? Ускачем куда-нибудь.

— Украдусь, — твердо заявила Леночка. — С тобой, куда угодно поскачем.

— Ну и куда вы поскачете? — насмешливо поинтересовалась тетушка.

— В тундру умчу, —заявил я.

— Куда? — слегка обалдела Анна Николаевна.

— В тундру, к белым медведям, — хмыкнул я. — Лен, в тундру со мной поедешь?

— Поеду! — храбро ответила кареглазка. — Построим там дом из снега, научимся пироги из ягеля печь. Оленей наловим, станем их доить. Ваня, ты доить умеешь? Нет? Жаль. Ладно, сама научусь. Всех подою. И оленей, и медведиц.

Тетушка переводила взгляд с племянницы на ее жениха. Видимо, размышляла — который спятил?

И тут на меня накатило. Вспомнив песню, которую очень любил напевать мой отец, запел:

— Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам,

Белой шкурою медвежьей брошу их к твоим ногам.

По хрустящему морозу поспешим на край земли

И среди сугробов дымных затеряемся в дали.

Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним

И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю.

Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним,

Ты увидишь, он бескрайний, я тебе его дарю.

Спел хуже, чем «Самоцветы», да и без музыки, но тетушка была убита наповал.

— Н-ну, господин следователь… Не в суд бы тебе, то есть вам, на службу идти, а в артисты. Может, в Большой театр бы приняли.

— Если со службы выгонят, подамся в артисты. А Леночка станет аккомпаниатором. Как сбежим, то поставим в тундре рояль, Леночка станет играть, а я петь. Придумаем концертную программу для оленей и для белых медведей.

— Будем, — подтвердила кареглазка. — Концерты для белых медведей еще никто не давал. Мы станем первыми! Входная плата — две рыбины. А бурым медведям скидка.

— Почему это бурым скидка? — возмутился я. — Пусть малиной рассчитываются.

— Так их все равно в тундре нет. Они в лесах живут. Мы лучше потом тюленей пригласим.

— А разве белые медведи в тундре водятся? — призадумалась тетушка. — Им же море нужно, а где в тундре море? — Спохватившись, что пошла на поводу у молодого поколения, рассмеялась. — Эх, артисты! — Покачав головой, Анна Николаевна, обняла племянницу и засмеялась: — Жорка с Ксюшкой поругаются, но куда им теперь деваться? Что сделано, то сделано. Дураки вы. И ты, господин следователь и ты, гимназистка… Ну да, дураки. Но здорово. Не будь я старухой — завидовала бы тебе Леночка черной завистью!

Мы с Леночкой переглянулись и дружно вздохнули. Сами знаем, что дураки. Зато счастливые дураки.

Теперь нужно выяснить — что там произошло после моего бегства?

— Лен, я же тебя сегодня бросил на поле боя. Сбежал наитрусливейшим образом.

— Где это вы Леночку бросили? На каком поле боя? — сразу же нахмурилась тетушка.

— В гимназии бросил, — с грустью пояснил я. — Оставил невесту на растерзание классной дамы, а сам сбежал.

— Ваня, ты не сбежал! Ты отступил под натиском превосходящих сил противника, — рассмеялась Леночка. — Тягаться с Викторией Львовной не стоит. Тем более, что примчались еще две дамы, а следом за ними и сам директор. Ты бы молчать не стал, а ругаться с нашими грымзами себе дороже. А тебе, оказывается, вообще в гимназию приходить не полагается.

— Елена, что ты такое говоришь⁈ — сразу же возмутилась тетушка. — Как ты назвала Викторию Львовну?

Мне Виктория Львовна грызой не показалась, но, если Леночка сказала грымза, значит — грымза.

— Так все-таки — что было потом? — в нетерпении спросил я. — Что там с гимназией?

— Да ничего страшного не случилось, — отмахнулась Леночка.

— Ругали?

— Не-а, просто исключили.

— Что? — в один голос спросили мы с тетушкой.

Я не понял — разве за такую ерунду исключают? Подумаешь, девочка поцеловалась на перемене. И, не с кем-то, а с собственным женихом. Выговор там объявить. В карцер гимназисток не запирают, а телесные наказания отменены двадцать лет назад. Да и были ли они у девчонок?

Тетушка вначале схватилась за сердце, потом изумленно спросила:

— Лена, а разве директор имеет право исключать из гимназии? Исключением занимается Попечительский совет. Я сейчас же дам телеграмму Георгию, пусть он пишет жалобу в губернскую дирекцию. Или я сама напишу.

— Так меня не совсем исключили, а на неделю, — сообщила Леночка. — Неделя, ерунда. Но кольцо на пальце запретили носить — дескать, невеста, все понимаем, но нельзя-с. Мол — пришла на первый урок — сняла. После уроков — пожалуйста.

— Лена, ну разве можно так пугать? — перевела дух тетушка. — Вон, Ваня… то есть, Иван Александрович аж с лица спал. Коза ты…

Я с лица спал? Из-за такой ерунды? Ленке все равно замуж за меня выходить, а будет ли у жены аттестат, нет ли — какая разница? Но если для родителей имеет значение… Пусть документ будет.

— Наоборот, обрадовался, — сообщил я. — Мне же в Москву ехать придется, в университет. Вместе бы и поехали. Леночка бы в какой-нибудь московской гимназии доучилась, а я, тем временем, экзамены бы сдавал.

— Еще чего не хватало! — возмутилась Анна Николаевна. — Пусть у нас доучивается. Иначе, я такой скандал устрою.

Исключить на неделю? Фигня. Но понятно, что руководству гимназии нужно проявить воспитательную работу. А как иначе?

— Господин Белинский[1] хотел на три недели исключить, но Виктория Львовна вступилась — мол, нельзя вторую по успеваемости ученицу на три недели исключать.

— А почему не первую? — хмыкнул я. — Ты же у нас лучшая по знанию иностранных языков?

— По иностранным — да, но первая у нас Влада Иванаева. Она у нас и по математике, и по физике самая лучшая.

Видимо, об этой девочке и говорила мне классная дама.

— Ваня, а ты обратил внимание, что тетя Аня тебя обругала? — заявила вдруг Леночка.

Мы с Анной Николаевной недоуменно переглянулись. Вроде, обо мне слова не сказано.

— Когда это я Ивана Александровича ругала? — спросила тетушка.

— Так если я коза, то кто у козы жених?

[1] Белинский Фридрих Дементьевич, действительный статский советник, одновременно директор и Мариинской женской гимназии и Череповецкого реального училища.