Илья Стальнов
(Илья Рясной)
ГОСПИТАЛЬЕР И СНЕЖНЫЙ КОРОЛЬ
Трамвай был сцеплен из двух угловатых, облупившихся желтых вагонов с легкомысленными ярко-зелеными крышами. Колеса нещадно лязгали на стыках рельс.
Никита Сомов развернул свежую, пахнущую типографской краской газету «Петербургские ведомости» и попытался углубиться в чтение.
«Новости культуры. Лучший тенор современности Марчелло Никифоров сегодня вечером даст свой первый концерт в «Мариинке».
Сомов сделал отметку в памяти. Быстро пробежал глазами остальные новости. Но сосредоточиться ему никак не удавалось. Настроение было какое-то радужно-рассеянное. И немножко тревожное. Такое настроение бывает, когда в твоей жизни неслышно, по-кошачьи, подкрадываются перемены.
Трамвай вырулил на Литейный, застыл на остановке. Двери раздвинулись с натужным пневматическим шипением.
- У вас свободно? - вежливо приподнял котелок сухощавый бледный человек средних лет со свисающими пышными усами.
- Да, пожалуйста, - кивнул Сомов, мельком глянув на человека и не найдя в нем ничего необычного.
Никита сложил вчетверо газету и принялся лениво рассматривать проплывающие за окном под стук трамвайных колес фасады домов с затейливой лепниной, мускулистыми атлантами, не дававшими рухнуть на землю ажурным балконам.
Трамвай набрал скорость, обогнал пролетку и нелепый, со спицами и клаксоном автомобиль, на заднем сидении которого, гордо выпрямившись, восседала красивая дама в красном платье, ее белый шарф развевался под порывами ветра.
- Недурственный сегодня день, - подал голос господин с усами.
- Несомненно, - рассеянно кивнул Сомов. - Только дождь и слякотно.
- А ведь это день перемен, - вдруг как-то глухо, жестянно, принужденно произнес усатый. - День, когда пришла пора принимать решения.
Сомов застыл, пораженный тем, насколько четко слова незнакомца отражали его собственное состояние.
- Да, да, Никита Федорович. Только вы можете... Только вы... - голос незнакомца заскрипел и сбился, как сбивается граммофонная игла на пластинке.
Что-то было в этом разговоре донельзя противоестественное. Такого разговора не могло быть в дребезжащем желтом трамвае с зеленой крышей, под жестяной перестук колес и урчание пневматики дверей.
Сомов взглянул на незнакомца и ощутил, как внутри все леденеет, а сердце сжимает каменная рука. На лбу выступил холодный пот.
Незнакомец пялился в него глазами без зрачков. Чужие, нечеловеческие глаза были покрыты зеленоватой мерцающей пленкой.
Соседи по трамваю, озабоченные своими проблемами, не обращали никакого внимания на мирно и негромко беседующих двух людей. Видимо, остальные пассажиры были достаточно толстокожими и не ощущали, что рядом с ними только что материализовался сумрачный, чуждый этому слякотному дню привычному старому городу кошмар.
- Вам дурно? - сипло и осторожно, будто боясь, что громкий голос обрушит неустойчивое равновесие этого мира, прошептал Сомов.
- Ты должен... Синяя Долина. Больше никто... Иначе... Смерть... Холод... Гибель... Лед... Лед... Лед...
Незнакомец замер. Тут Сомов понял, что этот человек не дышит, и провел рукой перед его носом. Коснулся руки – она была твердая и холодная. Это был не человек. Это была статуя.
Сомов схватил незнакомца за плечо. Кошмар отступил. В Никите проснулся и вступил в свои права врач. Это профессиональный рефлекс - пусть все рушится вокруг, но в пылающем мире всегда останутся две неизменные значимые величины - врач и больной, которому необходима помощь, которого надо спасать. Рука потянулась к карману, где был похожий на старинный портсигар тревожный медкомплект...
И тут незнакомец глубоко и судорожно вздохнул, всхрапнул, как лошадь. Наконец, окружающие воззрились удивленно на них, запоздало осознав, что в размеренное течение событий грубо втиснулся непорядок.
Усатый незнакомец обхватил рукой горло, закашлялся судорожно. И поднял на Сомова глаза. Нормальные испуганные глаза с нормальными карими, только расширенными зрачками.
- Что? - просипел он. - Что случилось?
- Вам стало плохо, - ответил Сомов.
- Мне, - усатый незнакомец резко встряхнул головой. - Плохо... Плохо.
Он опять закашлялся. Поднялся и побрел к дверям, покачиваясь, как пьяный, и опираясь о спинки сидений. Двери распахнулись.
Сомов понимал, что должен вскочить, ринуться за этим человеком, решительно потребовать объяснений. Но он сидел, не двигаясь, будто примерз к неудобному сидению. Ведь в глубине души он осознавал, что это бесполезно. Ничем этот человек ему не поможет...
Не в силах сбросить оцепенение, Никита продолжал сидеть, отстраненно осознавая, что давно проехал свою остановку. Он знал, что стоит ему только встать, как разобьется хрупкий кокон, ограждающий его от перемен, и он останется один на один с новыми реалиями. Сегодня что-то еще будет. Сердце щемило...
***
Гроссмейстер тайных отношений Абрахам Кунц расплылся в широком бесформенном кресле, похожем на пенящийся расплавленный каучук. Кресло все время меняло цвет, массировало бесформенную полуторацентнеровую груду мяса и комарино попискивало, подавая какие-то непонятные сигналы.
Господин Ким, сцепив руки за спиной, стоял в центре круглого гулкого зала, на потолке которого бил фонтан, и две струи воды под действием гравитационных концентраторов ткали замысловатые узоры. Кроме кресла в зале не было никаких предметов интерьера. Но гость не обольщался. Он знал, что каждое его движение, каждый вздох контролируют хитроумные приборы.
- Вы не представляете, господин Ким, как я рад, наконец, видеть вас воочино, - развел Кунц руками с маленькими, казавшимися детскими по сравнению с его массивным жирным телом ладонями. Он сделал формальную попытку приподняться.
- Моя радость не уступает вашей, - поклонился Ким, приложив руку к груди.
- Поверьте, господин Ким, меня бодрит сама мысль о том, что наша небольшая, но важная проблема, наконец будет разрешена к взаимному удовлетворению.
- Меня она бодрит не меньше.
- Присаживайтесь, - Гроссмейстер сделал жест, и из пола выросло кресло - правда, раза в два меньше того, в котором сидел хозяин, но господин Ким уступал Гроссмейстеру по объемам в те же два раза.
«Интересно, зачем Гроссмейстеру носить на себе столько уродливого жира? - думал господин Ким. - И эта безобразная розовая бородавка на носу, заплывшие жиром, трясущиеся щеки, нездоровый багрово-коричневый румянец, извилистая морщина, глубоко прорезающая лоб, карниз надбровных дуг над маленькими веселыми кабаньими глазками. Медикопласт за два сеанса привел бы его фигуру и лицо в порядок... Впрочем, понятно. Гроссмейстер тайных отношений не может быть стандартной скучной личностью, сошедшей с конвейера пластохирургов. Его вид должен шокировать, пусть даже и уродством. Уродство даже лучше - оно подчеркивает, что он является членом одного из самых одиозных и закрытых кланов Галактики Человечества, центром пересечения тайных недобрых сил, многие из которых достойны ночных липких кошмаров».
Сам господин Ким был подтянут, легок в движениях, с гладкой желтоватой кожей без единой морщины, в общем, обычный житель Корейских Миров.
- Не скрою, мы тщательно проверили ваши рекомендации, - сообщил удовлетворенно Гроссмейстер. - Проверили и вас.
- И остались удовлетворены, - Ким перебирал в руке четки, его пальцы в плотно обтягивающих перчатках были гибки и красивы, их движение гипнотизировало.
- Иначе вы бы не были здесь, - Гроссмейстер сделал плавный жест, стены зала стали прозрачными, и открылся сказочный вид на парящий город.
Лесистая поверхность Швица - самой богатой и, как считается, свободной планеты первой линии, простиралась в километре внизу. Среди живописных холмов тянулась извилистая голубая река, терялись изящные крепостные башни и островерхие черепичные крыши. Но к поверхности здесь жаться не любили.
Целые городские кварталы с острыми шпилями и сказочными очертаниями самых невероятных строений, отдельные дома с застывшей или меняющейся геометрией, ставшие воплощением самых безумных фантазий, парили над землей, зарываясь в облака или образуя вокруг себя защитные коконы. Это было очень красиво и страшно расточительно. Но Швиц, пользующийся своим статусом нейтрального галактического государства очень рачительно и ставший межзвездным центром для финансистов, аферистов и шпионов, мог себе позволить и не такое.
- Выпивка, нейроактивные стимуляторы? – осведомился хозяин летающего дома.
- Спасибо, - произнес Ким. - Но, к сожалению, в моем размеренном распорядке дня не предусмотрены внеплановые возлияния.
- О, знаменитая дисциплина господина Кима в личной жизни, - захлопал в жирные маленькие ладони Гроссмейстер. - А я, если позволите...
Из кресла вырос отросток и присосался к шее Гроссмейстера. Глаза Абрахама Кунца помутнели, но через десять секунд просветлели.
- Дурные привычки так приятны. Зачем только наш Бундесрат запретил тонкие нейроактивные стимуляторы? - пожал он плечами.
- Если позволите...
- О да, конечно, к делу... Насколько я смог узнать, необходимую подготовку для перевода всей суммы вы провели успешно. Даже безупречно.
- Более чем... Я могу рассчитывать, что ваш ответ будет столько же безупречен?
- О, знаменитая безупречность господина Кима в отношениях и делах.
Ким нахмурился, пытаясь понять, не издевается ли над ним Гроссмейстер и не стремится ли уронить его честь, которая стоила чести всего клана.
- О, тут нет ни малейшей иронии, - заверил Гроссмейстер тайных отношений.
- Я хочу увидеть товар, - произнес сухо, продолжая хмуриться, Ким.
- Вне всякого сомнения, вы его увидите, - Гроссмейстер провел длинным сиреневым ногтем по пластинке на кресле, из пола вырос огромный желтый мясистый цветок с чернильно-черными толстыми прожилками. Это был тюльпан с Агры - настоящий цветок, а не муляж и не проекция. Он рос на глазах, измененный при помощи самой передовой биоинженерной технологии, позволяющей убыстрять биопроцессы в сотни и тысячи раз. Лепестки раскрылись, позеленели, высохли и с тихим шелестом опали. Открылась то, что скрывалось под ними.
В этом предмете не было ничего особенного. Обычный грубый серый браслет, сделанный вручную то ли из гладкого дерева, то ли из пластмассы. Ким прилип взором к нему.
- Вы сомневаетесь? - удивился Гроссмейстер тайных отношений.
- В честности Гроссмейстеров сомневаться не принято.
- Все наше могущество кроется в честности и порядочности в отношениях.
Ким с сомнением протянул руку к браслету. И тут по серой поверхности предмета пробежала мелкая дрожь, как по живому существу. И пространство вдруг вокруг завибрировало - невидимо, неслышимо, но ощутимо, и эта дрожь отдаваясь в каждой клетке тела.
Гроссмейстер поморщился, потер рукой грудь.
- Что это такое? - спросил Ким.
- На это отвечать вашим головастикам. Я знаю лишь, что это вещь приоров.
- Приоров, - кивнул господин Ким, отлично знавший, что любая вещица из наследия давно ушедшей в другие измерения суперцивилизации приоров, владевшей Галактикой Млечного пути миллионы лет, стоит не меньше космокрейсера.
- История ее вам известна.
- Более чем, - кивнул господин Ким.
Сам клад приоров не так давно стал достоянием Федерации Московии. А браслет был с московитянского корабля, захваченного боевой группой, а если быть точнее – пиратским кораблем Свободных миров. Гроссмейстер тайных отношений вызывался стать посредником между пиратами и корейским кланом Зеленого Дракона, занимающегося промышленным шпионажем. Сумма контракта была огромная. И сейчас господин Ким должен был поставить точку в этой сделке, состоявшей из длинных переговоров, казалось, заходящих в тупик, но потом снова сворачивающих в нужную сторону, наполненных блефом, угрозами, заманчивыми обещаниями. Ему предстояло убедиться в подлинности вещи, перевести продавцам сумму, на которую можно построить космическую станцию на десяток тысяч человек, и получить на руки этот браслет.
- Я убедился, - удовлетворенно кивнул господин Ким.
- Прекрасно... Я думаю, вы не против разделить мое общество еще пару минут.
- Сначала дело.
- Ну да, - закивал Гроссмейстер. - Но я мечтаю порадовать гостя редким зрелищем.
Ким нахмурился. Ему не понравился тон, каким Абрахам Кунц произнес эти слова. Но делать было нечего, и кореец с каменным лицом стал ожидать развития событий.
Из раскрывшегося лепестком почерневшего круга на стеклянном полу вырос прозрачный тубус лифта и с мелодичным звоном раскрылся.
- Латин! - на невозмутимом лице Кима промелькнуло удивление.
- Вы удивлены, не так ли? - опять с видимым воодушевлением потер свои почти детские ручки Гроссмейстер. Казалось, он твердо решил стереть на них кожу.
Тут не поспоришь. Увидеть своими глазами живого латина дано не каждому.
Латин комично поклонился, стукнувшись носом о пружинящий пол, и тонким, забавным голосом произнес:
- Приветствую тебя, гость!
- Да будет этот день в твой жизни добрым днем. И будут благосклонны к тебе духи стихий, - ответил самым вежливым оборотом, использующимся Кланом Зеленого Дракона, кореец.
Латин, забавно семеня короткими ножками, обежал вокруг Кима, дернул его за штанину черного просторного костюма и только засмеялся. Губы корейца тоже тронула непроизвольная улыбка. Латины обладали способностью одним своим видом вызывать смех и обожали смеяться сами.
Латины - одна из самых загадочных цивилизаций. С Галактикой Человечества дипломатических отношений они не устанавливали, но и контактам не противились. До сих пор не известна ни одна их большая планета, непонятно, где они создают свои корабли, значительно превосходящие земные, где оттачивают технологии. Пока известна лишь пара их орбитальных баз и три планеты с немногочисленными поселениями. Иногда латины сами выходят на контакт. Но чаще откровенно и даже бесцеремонно игнорируют человека. С Седьмым рейхом полтораста лет назад у них прошли боевые столкновения, одна колония латинов была уничтожена, но они показали, что могут огрызаться, и заставили своего противника отступить с большими потерями. Больше никто к ним не лез. Вреда они обычно никому не приносили, но это вовсе не значило, что они не могут принести вред. Этика у них была настолько запутанна, что в ней так никто и не сумел разобраться. Казалось, они просто развлекаются, с интересом втягиваясь в некоторые человеческие дела.
Внешне они выглядели уморительно. На первую колонию латинов набрел московитянский корабль. Когда его капитан увидел на экране изображение первого латина, то ошарашено воскликнул:
- Буратино!
Действительно, по виду они настолько походили на персонажа древней классической книги, что даже возникла мысль - великий писатель старой земли воочино видел латина и очень точно описал его. Острый нос, коричневая, очень крепкая кожа, напоминающая дерево, огромные, с вспыхивающими искорками задорного веселья, глаза.
Латин ткнулся носом в ногу господина Кима и еще заразительнее захохотал.
- Что тебя так веселит, мой друг? – спросил Гроссмейстер.
- Хи-хи-хи, - латин упал на спину и задрыгал ножками.
Гроссмейстер, напряженно смотря на него, требовательно произнес:
- Я задал тебе вопрос.
- Хи-хи-хи. Ты думаешь, что он - это он. А он - это не он! Шутка. Смешно. Хорошо разыграл... Хи-хи-хи.
Гроссмейстеру потребовалось немного времени, чтобы сориентироваться в ситуации. Он отлично знал, что латины никогда не врут.
- Это враг! - истошно крикнул Абрахам Кунц.
И вот тут началась настоящая потеха...
Господин Ким ощутил, как колени подгибаются, и на него наваливается неподъемная тяжесть. Упругий пол кузнечным молотом ударил по телу. Гравиконцентратор пришпилил корейца к полу, стремясь превратить в раздавленную каблуком муху.
Теперь каждое движение давалось с огромным трудом. А через пару секунд, когда гравиконцентратор раскочегарится, вообще не удастся сделать ничего. Да еще для надежности гостя сверху прикрыли слабо мерцающим прозрачным колпаком защитного силового поля. Ким находился на чужой территории, и этот зал был приспособлен для встреч как званных, так и непрошенных гостей. Здесь все было устроено так, чтобы не оставить нежелательным персонам ни малейшего шанса.
На полу вспухли и лопнули прозрачные пузыри. Из них возникли три мощных, закованных в тускло-голубую титаносиликоновую броню бойца и двое похожих на кузнечиков, неуклюжих с виду и убийственных по своей сути боевых робота на гравитационных подушках. Сверху, запищав, спланировала и зависла тарелка нейронейтрализатора, готовая отправить гостя в бессознательное состояние, откуда он вынырнет лишь для грядущих боли и отчаяния.
- Вот теперь поговорим, - лицо Гроссмейстера изменилось, утратив приторную сладость и приняв зловещее выражение.
Господин Ким знал, что у него остается пара секунд. И из последних сил раздавил одну из тех четок, которые так и не выпустил из рук. Она лопнула, и в воздухе запахло цветами...
А потом раздался глухой стук - это метровый стальной диск нейронейтрализатора уткнулся ребром в упругий пол и завращался, как уроненное блюдце. Тут же пол содрогнулся - следом за нейтрализатором рухнули два боевых робота, каждый из которых весил не меньше тонны. Прозрачные стены зала стали серыми. Но перед этим можно было увидеть, как окружающие летающие кварталы качнулись и стали уходить вверх – дом мягко планировал к земле.
Гроссмейстер заерзал в жадно зачавкавшем кресле и тяжело поднялся на ноги. Он не был готов к такому повороту событий.
Ким легко вскочил на ноги. Гравиконденсаторы вырубились, и теперь он мог двигаться с убийственным стремительным спокойствием бойца-мастера.
- Взять! - заорал Гроссмейстер закованным в броню бойцам. - Живым!
Но те и так уже пришли в движение. Из нарукавника ближайшего охранника выскочил шнур ручного нейтрализатора и устремился к Киму. Тот уклонился без труда. Прыгнул вперед и нанес страшный удар ладонью в шлем. Боец не удержался на ногах и тяжело упал на пол. Кореец одним движением сорвал с противника шлем, ударом сведенных в щепотку пальцев ударил в открытый участок шеи и отключил бойца.
- Ублюдки! Убейте его! - вопил испуганно Абрахам Кунц.
Плазморазрядник в руке другого охранника как-то странно, болезненно кашлянул. И ничего не произошло. Батареи разрядника сели в долю секунды, разрядив сконцетрированную смертельную энергию в неизвестность, и теперь были ни на что ни годны. И остальная сложная, в высшей степени надежная техника была парализована.
С боевым кличем один из бойцов выхватил мономолекулярный нож, который без труда режет любую броню, и устремился вперед. Кореец бросил другой шарик из четок ему под ноги. Шарик подскочил два раза и прилип к доспехам на животе. Оглушительный взрыв! Массивную фигуру подбросило и опрокинуло.
Оставшийся на ногах боец испуганно отскочил, пытаясь уйти от следующего шарика, покатившегося к нему. Но шарик последовал за ним, подпрыгнул, прилип к закованному в броню плечу. И этот охранник был сметен взрывом.
Ким хищно оскалился, поднял с пола мономолекулярный нож, шагнул к Гроссмейстеру.
- Тебе придется прогуляться со мной.
- Нет! – Гроссмейстер отпрянул. Еще никогда обстоятельства так подло не выходили из-под его контроля! Он был деморализован. Старый хитрый лис, непревзойденный интриган, держал в руках многие нити жизней и событий, управлял людьми в разных частях космоса. Но сейчас перед ним была грубая сила, противопоставить которой он не мог ничего.
- Я не буду уговаривать. Я тебя просто убью, - кореец, многообещающе улыбнувшись, провел мономолекулярным ножом по груди Гроссмейстера, и рубашка из биосинтетика, теплого и ласкового на ощупь, разлезлась. - Через горло пройдет еще лучше, - заверил он.
- Хи-хи-хи, - послышался радостный смех. Это латин, во время схватки с интересом следивший за происходившим, вновь расхохотался.
- И ты пойдешь со мной, - кинул ему Ким.
- Это весело. Хи-хи-хи, - всплеснул коротенькими ручками латин.
Кореец поднял лежащий рядом с увядшим тюльпаном с Агры невзрачный приорский браслет и положил его в карман. Потом взял бластер охранника и двинулся вперед. Он в подробностях знал план дома и отлично представлял, как его покинуть.
По мере удаления от «зала приемов» электроника работала все лучше.
Господин Ким вместе с заложниками преодолел прозрачный кольцевой коридор. Ощущение было такое, будто прошелся прямо по воздуху над приближавшейся, плотно покрытой зеленью твердью. Пораженные энергоимпульсом гравиконденсаторы дома работали с перебоями, но все-таки работали, и дом мягко планировал на лесистые холмы, выбирая подходящее место для посадки.
Вот и гравитационный лифт. Двое человек и один инопланетник шагнули на его платформу, которая стремительно взмыла вверх, пронеслась мимо стоянки глайдеров на уступчатой крыше, сделала дугу и рухнула в темное чрево дома. На миг свет погас. А когда зажегся снова, платформа застыла перед анфиладой комнат с тяжелой старинной золоченой мебелью.
- Вперед, - кивнул господин Ким.
Справа спускалась узкая металлическая лестница, которая пульсировала, постоянно меняла форму, ступеньки затвердевали только под подошвами ботинок. Внизу она упиралась в глухую стену, в которой была дверь с витиеватой бронзовой ручкой.
Кореец потянул ручку, и дверь нехотя, со скрипом несмазанных петель, отворилась. За ней плавно изгибалась широкая сиреневая мерцающая труба с грубыми задраенными металлическими люками и шершавыми скобами, там же разноцветно переливались контактные панели. Это был технический уровень, обеспечивающий функционирование сверхсложной квазиразумной системы, которой являлся дом Гроссмейстера.
- Сюда! - прикрикнул кореец, толкая перед собой Гроссмейстера.
Впереди в трубе возникла, будто по волшебству, долговязая фигура в черном комбинезоне.
Ким выстрелил первым. Ослабленный заряд - электроника здесь действовала вполовину мощности, угодил противнику в ногу, и тот покатился по полу, выронив массивное плазменное ружье.
- Не стрелять! Это я! - взвизгнул Абрахам Кунц, пригибаясь. Обидно пасть от руки одного из собственных слуг, которым он платил немалые деньги за обеспечение своего комфорта и безопасности.
И тут дом сильно тряхнуло.
- Прибыли, - кивнул удовлетворенно господин Ким. Это сотрясение означало, что дом соприкоснулся с твердью и остался цел.
- Быстрее, - пнул кореец Гроссмейстера. Латина же не требовалось уговаривать. Он, радостно подпрыгивая и повизгивая от удовольствия, как жизнерадостный щенок, бежал по трубе рядом с людьми. Ситуация приводила его во все больший восторг.
Господин Ким остановился. Извлек из кармана узкую серебристую полоску и приложил к поверхности трубы. Стена завибрировала, и от полоски пошли лучами трещины. Крепкий материал начал осыпаться, превращаясь в порошок, мельчайшие частички которого поднимались в воздух и медленно опадали. Через полминуты в трубу проник свежий теплый ветерок, подняв клубы порошка, в глаза ударил яркий солнечный свет. В стене образовалась дыра диаметром в полтора метра.
- Не застрянь, - кореец толкнул Гроссмейстера к проделанному проходу.
- Здесь высоко! – запротестовал Абрахам Кунц, оценив, что полтора метра до поверхности - это слишком много для него.
- Голову отрежу, - Ким с угрозой взмахнул мономолекулярным лезвием.
Гроссмейстер с трудом протиснулся в отверстие и, крякнув отчаянно, прыгнул. Послышался звук, будто упал тяжелый мешок с песком.
Господин Ким подхватил под мышку латина и вместе с ним проследовал за Гроссмейстером. На мягкую, покрытую ковром невысокой шелковистой синеватой травы, поверхность планеты Антареса-девять он приземлился пружинисто, как большая, сильная кошка. Латин недовольно заверещал, вырвался из рук человека, ударил его длинным носом в бок и насупился, сложив руки на груди.
Ким осмотрелся. Дом из последних сил дотянул до относительно ровной площадки на берегу широкой, серебрящейся в лучах солнца реки. Из-за бирюзовых и синеватых крон деревьев поднимался ввысь изящными каменными башенками мрачный серый замок.
Воздух завибрировал, и со всех сторон загремел угрожающий голос:
- Частное владение! Вы нарушили границы частного владения!
- Вот удивил, - усмехнулся кореец.
Он поднял голову и разглядел стремительно увеличивающуюся темную точку в небе. Та вскоре превратилась в зеленый угловатый пассажирский восьмиместный глайдер. Он завис метрах в трех над землей, качнулся и плавно уселся на траву, раскачиваясь из стороны в сторону на тонких опорах. Гостеприимно раскрылись двери, приглашая пассажиров. В салоне никого не было – глайдер пришел на автоматике.
- Прошу, - господин Ким, махнув стволом бластера, предложил занять места в салоне.
Деморализованного Абрахама Кунца уговаривать не пришлось. Он послушно уселся на заднее сидение. Латин устроился рядом с Гроссмейстером, возбужденно потирая коротенькие ручки.
Кореец оглянулся на только что покинутый дом, походивший на гигантскую разноцветную медузу, выброшенную из пучин моря на берег. И небрежно выстрелил из бластера, так что появившаяся на балконе черная фигура со снайперским разрядником испуганно исчезла.
Похититель устроился в кресле пилота и надел обруч управления. Глайдер загудел, признав в человеке хозяина. С легким гудением дверцы замкнулись, и прозрачная стенка отделила пилота от пассажиров.
- Тебе не уйти, - загундосил Абрахам Кунц. – Все полицейские силы сейчас пойдут по твоему следу.
- Напугал рыбу водой, - усмехнулся господин Ким и сорвал машину с места.
Глайдер, резко задрав нос, скачкообразно набрал скорость и ушел в голубое бескрайнее небо с летучими островами, ажурными транспортными развязками игольников и дискретных каруселей.
Изумленный Гроссмейстер во все глаза смотрел, как лицо господина Кима начинает меняться. Глаза корейца из раскосых и черных становились широкими и карими, а нос укрупнялся, пока не принял форму картошки. Через минуту в кресле пилота сидел совершенно другой, незнакомый человек.
Абрахам Кунц схватился за голову и застонал, как от приступа зубной боли.
- А я был прав, прав, прав! - обрадовался латин.
Гроссмейстер с чувством ударил инопланетника своим мягким кулаком в грудь, но только отбил костяшки о твердое, как деревяшка, тело.
- Хи-хи-хи, - хохотал латин. – Ой, уморили!
***
Участие Сергея Филатова в операции под условным наименованием «Самурай» было обусловлено крайней необходимостью. После нескольких лет нелегальной работы на планетах первой линии, да еще после ухода с боем от спецслужб Аризоны, новая заброска выглядела сущим безумием. Но так получилось, что Филатов - единственный, кто подходил на эту роль. А причина была простая - никто из оперативников, которых можно было задействовать на то время, не владел настолько виртуозно гримировочным комплексом «Мельпомена-115».
Обращение с подобной аппаратурой требует не только серьезной подготовки, но и врожденных способностей, которыми обладает далеко не каждый, а «сто пятнадцатый» к тому же являлся экспериментальной моделью. Только «сто пятнадцатый» был способен заморочить новые полицейдетекторы Швица, а так же совершенную контрольную аппаратуру, на которую расщедрился Гроссмейстер тайных отношений.
Началось все семь месяцев назад, когда по коду «три семерки» - признанный в Галактике сигнал бедствия, московитянский лайнер «Ариэль» пришел на помощь дрейфующему в реальном пространстве транспортнику с опознавательными голографическими маячками судна «Ноев ковчег» Датского королевского торгового флота. То, что это ловушка, капитан «Ариэля» понял слишком поздно. Даже самые отпетые пираты крайне редко использовали «три семерки» - этот сигнал бедствия считался табу для черных дел. Злоумышленникам удалось каким-то непостижимым образом завладеть индивидуальным маячком датского звездного флота - задача крайне сложная. Но игра стоила свеч – ведь на попавшем в ловушку «Ариэле» в контейнере высшей защиты, способном выдержать жар звезд и удары метеоритов, следовал в институт трансфизики на Сибири-пять артефакт исчезнувшей цивилизации приоров.
Экипаж и пассажиры «Ариэля» были безжалостно уничтожены, что тоже не типично для обычных пиратов, предпочитающих, как и во времена Дрэйка и Моргана, получать за заложников звонкую монету. И пусть сегодня звонкая монета существует не в полновесном золотом выражении, а в виде виртуальных электронных потоков, но суть не меняется - деньги все равно символизируют собой силу и власть, и из-за них слишком многие люди готовы без особых душевных терзаний преступить все божеские и человеческие законы.
Утрата артефакта стала серьезной проблемой для Московии. На технологии приоров московитяне возлагали большие надежды, и, понятное дело, делиться с вероятным противником ими не собирались.
На расследование были брошены огромные силы и средства.
При проведении оперативных мероприятий спецслужбы Московии потеряли около десятка полевых агентов, двоих оперативников-нелегалов. Погибли две боевые группы отряда «Богатырь», брошенные на штурм станции пиратов, зависшей в свободном пространстве. И все без толку.
Долгожданная информация пришла со Швица. Сначала она была неясная, смутная - кто-то кому-то предлагает что-то необычное. Раньше аналитики Министерства внешней информации на подобное вряд ли бы обратили особое внимание. Теперь же каждая зацепка отрабатывалась досконально. И при проведении проверки картина постепенно вырисовывалась все интереснее.
Очерчивались контуры готовящейся таинственной сделки, и у руководителей Министерства крепла уверенность, что этот след горячий. И, наконец, в поле зрения оперативников возникла зловещая фигура Гроссмейстера тайных отношений Абрахама Кунца.
Гильдия тайных отношений занимала в Галактике человечества особое положение. Эта шайка универсальных посредников нужна всем. Кто, как не она, обеспечит сепаратные переговоры между заклятыми врагами? Или посодействует распространению недоступных, но вместе с тем слишком для многих жизненно необходимых запретных технологий? Или с гарантией посодействует выкупу заложников?
У Гильдии огромные финансовые ресурсы и всепроникающие связи со спецслужбами, политиками, гангстерами, «черными учеными», сепаратистами - да практически со всеми более-менее серьезными актерами в театре разбросанного по Галактике человечества. И потому ее функционеры чувствовали себя в полной безопасности, верша самые темные делишки. И часто забывали о риске перегнуть палку. Гроссмейстер Абрахам Кунц ее перегнул.
Когда более-менее четко обрисовалась ситуация, Гроссмейстера взяли под плотный контроль несколько оперативных групп. Швиц наводнили оперативники московитянской нелегальной разведки, оснащенные самыми совершенными техническими средствами. Через некоторое время московитяне получили информацию о второй стороне предстоящей сделки. И все стало ясно, как божий день.
Оказалось, что Гроссмейстер служил посредником между пиратами (это были, скорее всего, недобитые боевики с недавно уничтоженной Московией базы на Харлее-два) и Кланом Зеленого Дракона из Корейских Миров. Корейцы в последние десятилетия стали выбиваться в клуб первых игроков на галактической арене и готовы были дорого заплатить за технологии приоров, хотя бы за один артефакт, из которого они с восточной обстоятельностью вытянут все, что только возможно. А если принять во внимание, что Корейские миры являются союзником потенциального противника Московии номер один - Объединения планет Аризоны, то картина нарисовывалась и вовсе тягостная. И задача разведчикам была поставлена простая - вернуть артефакт во что ты ни стало, а если не получится, в крайнем случае взорвать к чертям и Гроссмейстера, и покупателя, и дом, и, если понадобится, половину города. Нейтралитет свободного и неприкосновенного Швица при таких ставках в игре вряд ли мог явиться защитой для участников такой сделки.
Когда корейцы и Гроссмейстер договорились о цене, выработали удовлетворяющую обе стороны схему совершения сделки, Господин Ким поспешил на ее заключительный и самый приятный этап. Но до места назначения он не добрался – его перехватили за несколько минут до встречи с Абрахамом Кунцем. И на встречу вместо него отправился старший оперативник по нештатным ситуациям управления нелегалов Министерства внешней информации Московии полковник Сергей Филатов.
Все шло по плану. «Мельпомена-115» была под завязку накачана информацией обо всех значимых для идентификации параметрах объекта, именующегося господин Ким, начиная от неповторимой динамики движений, и кончая генетическим кодом. Она с блеском заморочила всю встретившуюся на пути контрольную аппаратуру. И все бы так и прошло гладко, но в последний момент принесли черти латина. Эти существа обладают многими сверхъестественными способностями. «Буратино» без труда сделал то, на что оказалась неспособной человеческая техника - распознал подмену.
При провале шансы у Филатова выбраться из этой передряги по всем расчетам были достаточно призрачные. И ему не помогли бы три группы прикрытия, томящиеся в ожидании. Спас его еще один артефакт приоров - невзрачная, как и все изделия этой цивилизации, бусинка, будто от первобытного ожерелья, которая при активизации вырубала непонятным способом в радиусе пятнадцати метров любую технику вне зависимости от ее защиты, притом наиболее уязвимы были сложные системы. Так что гравиконденсаторы и боевые роботы выключились в миг. А с живой силой Филатов сумел разделаться благодаря исключительным боевым навыкам.
План отхода был разработан московитянами безукоризненно. И через двадцать минут после побега из обрушевшегося на поверхность планеты летающего дома торговая яхта «Атлантида» взмыла со стартэстакады главного космопорта Швица, унося артефакт приоров, полковника Филатова, а так же пленных - Гроссмейстера тайных отношений и неугомонного латина...
Начальник управления нелегальной разведки генерал второго ранга Шутихин подбросил в камин полено и уселся в скрипнувшее под его весом кресло.
Стоящий у окна Филатов смотрел на улицу. Шел косой мелкий дождь. По набережной неторопливо проколдыбала тряская пролетка, прополз, стуча железными суставами, смешной неуклюжий трамвай. По Неве плыл маленький пароход с высокой коптящей трубой.
Двухэтажный аккуратный, с колоннами и изящным балкончиком особняк располагался в центре Санкт-Петербурга. Столица Московии копировала своего предшественника, некогда гордо возвышавшегося на брегах стальной Невы на Старой Земле. Да, именно такой был тот самый изначальный Санкт-Петербург в девятнадцатом веке. Психологи утверждают, что именно европейская городская среда рубежа девятнадцатого-двадцатого веков наиболее комфортна для психики человека, придавленного достижениями супертехнологической Галактической цивилизации.
- Сейчас наши психотехники заняты разблокировкой сознания Гроссмейстера, - сказал генерал, протягивая руки к огню. - Сняли четыре уровня ловушек и пассивных нейроблоков, кстати, достаточно каверзных.
- Ничего себе, - покачал головой Филатов.
- Это Гильдия отношений. Они большие искусники в таких делах. Но и мы не лыком шиты, да?
- Кой чего умеем.
- Из сознания Кунца уже выудили немало интересного. Нашла подтверждение версия о причастности к нападению на «Ариэль» остатков разгромленных банд с Харлея-два.
- Что и требовалось доказать… Но насколько живучими эти твари оказались.
- Харлейцы... Никогда не воевал с тараканами в деревянных домах на ретропланетах? Травишь их, травишь. И кажется, наконец, избавился, но они появляются снова.
- Гроссмейстера нам не простят, - Филатов отвернулся от окна, уселся на узкий диванчик. - Гильдия наверняка уже в курсе, что к исчезновению Абрахама Кунца причастна наша организация.
- Несомненно, - согласился Шутихин.
Он вынул из деревянной, с золотой крышкой, коробки на низком столике огромную сигару и провел пальцем по ней, активизируя. Сигара задымилась, распространяя приятный, неземной аромат, сладко туманящий голову.
- Мы уже чувствуем давление с ее стороны, - поведал генерал.
- Каковы наши действия?
- Абрахама Кунца придется отдать. Иначе Гильдия обещает объявить нам бойкот. Бойкот Гильдии не выгоден никому. И нам тоже.
- Они должны понимать, что Гроссмейстер зашел слишком далеко.
- Вся их деятельность заключается в том, чтобы заходить слишком далеко... Не беспокойся, Сергей, мы решим и эти вопросы. Мы умеем решать вопросы.
- Я знаю, - кивнул Филатов, которому тоже приходилось решать немало вопросов. И он знал, как они решаются.
- Еще у нас редкий трофей – латин, - продолжил генерал.
- И что?
- Он хочет видеть тебя.
- Меня?
- Он говорит, что ты забавный.
- Забавный, - хмыкнул Филатов. - Последний раз меня называли забавным в восемь лет.
- Латины как дети. И им кажется, что дети все вокруг.
- Ох не знаю. Мне как-то жутковато становится от этих добродушных существ.
- И все-таки тебе придется с ним встретиться.
- Когда?
- Сейчас. Он ждет... Лифт один, - приказал генерал.
«Мажордом» среагировал на приказ, и тут же стена с богатой лепниной провалилась, обнажился сияющий зев лифта, празднично переливающийся с голубого на зеленый свет.
Филатов нехотя поднялся с диванчика, что-то хотел спросить, потом раздумал и ступил в капсулу. Он ощутил, как гравиконцентратор прижал его крепко к платформе.
- Иди, - махнул рукой генерал.
Капсула закрылась и понеслась вниз в черных трубах с разноцветными проблесками.
Трубы извивались, пересекались, соединялись, перебрасывая капсулу, в подземных головоломных, не имеющих постоянной формы и конфигурации коммуникациях.
Под землей располагались основные производственные пространства, транспортные и энергетические системы столичного мегаполиса самой могущественной федерации в Галактике. Глубоко в грунт въелись и основные помещения Управления «Н».
Филатов посмотрел на счетчик, щелкающий у него перед глазами. На цифре – «78» капсула замерла. Итак, получается семьдесят восьмой уровень от поверхности и не менее трехсот метров к северу от кабинета генерала. В этой части Управления Филатову бывать еще не приходилось. Здесь в своих загадочных лабораториях колдовали современные алхимики - научники.
Капсула распалась со звоном стекла, и в глаза Филатову ударил яркий желтый свет. Латины обожают яркий желтый свет. Все их обнаруженные колонии и станции располагаются в системах желтых карликов.
Комната была огромная, со сводчатым потолком, совершенно пустая. Латин сидел на полу, катая на ладони шарик из материала, похожего на стекло, в котором вспыхивали радостные разноцветные блестки, складывавшиеся в цепочки.
Инопланетника это занятие увлекало полностью. Шарик то увеличивался, достигая размеров баскетбольного мяча, то съеживался до теннисного мячика.
Увидев Филатова, латин обрадованно засмеялся и отбросил шарик. Тот откатился и начал подпрыгивать, бесцеремонно попирая закон сохранения энергии - все выше и выше. Это была одна из многих подобных непостижимых игрушек латинов.
- Здравствуй, - защебетал беззаботный инопланетник.
- Здравствуй, - кивнул Филатов, присаживаясь на колено рядом с латином. - Ты меня хотел видеть?
- Я, - глаза латина озорно забегали. Он зыркнул на шарик, скачущий все выше. Будто убоявшись его взгляда, шарик замер в воздухе - в метре над полом. - Я хотел тебя видеть, забавный человек... Это было так смешно, когда ты дрался с людьми в латах.
- Мне было не очень смешно.
- Вы не умеете смеяться, - заметил латин.
- Иногда умеем.
- Ты забавный воин. И ты должен... - латин замолчал.
- Что я должен?
- Меня попросили... Меня попросили передать. Это не мое слово. Это слово чужое.
- Что тебя просили передать?
- Синяя Долина... Ты и Никита... Забавное имя...
- Что? - Филатов, с его непробиваемым самообладанием, ощутил, будто холодная змейка забирается за воротник, и сердце непроизвольно сжалось.
- Ты и Никита Сомов. Госпитальер. Вы двое. Синяя Долина. Только вдвоем. От вас ждут помощи. Вы обязаны. Иначе плохо...
Да, дела! Никита Сомов - друг Филатова, с которым пройдено столько испытаний. Но вот только латину это знать не положено...
- Кто тебя просил передать?
- Не знаю. Он не сказал. Ты, смешной воин, должен это сделать. Ты и он. Больше никто не может. Больше никто не нужен. Не смешно... Грустно... Я боюсь...
Латин хлопнул в ладошки, и звук получился деревянный. Шарик сжался и послушно прыгнул ему в ладонь.
- Что еще? - спросил Филатов, борясь с подступившим к самому горлу страхом.
- Больше не знаю ничего, - недовольно отмахнулся латин.
На шарике появились какие-то интересные узоры, и инопланетник вновь был поглощен этим зрелищем полностью.
***
После разговора с незнакомцем в трамвае госпитальер Никита Сомов не удивился, когда к нему вечером в небольшую уютную квартиру на набережной Фонтанки заявился старый друг Филатов и предложил совершить путешествие на Синюю Долину.
- Вся надежда, старик, на тебя, - сообщил Филатов, плюхаясь в широкое кресло из настоящего красного дерева. - Мы опять работаем вместе.
Сомову показалось, что этому самонадеянному оптимисту сейчас тягостно ощущать себя не в своей тарелке. Как это ни удивительно, но разведчик пребывал в состоянии растерянности.
- Кто входит в группу? - спросил госпитальер.
- Как в добрые старые времена, когда надо было спасать мир - ты и я.
- Так... - вдруг Сомова осенило, и он воскликнул: - Серега, а ведь к тебе тоже приходили!
- Кто?
- Посланник.
- Посланник, - кивнул задумчиво Филатов. - Объясни.
Госпитальер поведал историю об утренней встрече и предложил:
- Теперь твоя очередь, Сергей...
Филатов не ответил.
- Ну. Я слушаю, - испытующе посмотрел на него госпитальер. - Выкладывай-ка все. Мне кажется, за долгие годы я заработал право на твое доверие.
- Это информация под «зеленым грифом».
- Ого, - покачал головой Сомов. - И все-таки...
- Черт, - разведчик хлопнул по резному подлокотнику кресла ладонью так, что красное дерево жалобно затрещало. – Ты понимаешь, что такое разглашение «зеленых» данных?
- Понимаю. Как и то, что наш разговор, скорее всего, сейчас контролируют.
Тут он был прав. Разговор был под контролем.
- А ну его все, - Филатов прищелкнул пальцами. – Был посланник. И сообщил, что нас с тобой ждут на Синей Долине... Только... Только это был не человек.
- А кто? - заинтересовался Сомов.
- Латин.
- Кто?!
- Латин. Простой латин.
- Где ты нашел живого латина?
- Это было нелегко.
- Латин. Немыслимо!
- Я тоже удивился.
- Удивился, - иронически хмыкнул Сомов.
- Ну, возможно, чувство было посильнее.
- Знаешь, Сергей. Я влез в сеть, пытаясь найти информацию о Синей Долине. И нашел только сведения общего характера. Слишком общего. И сплошь относящиеся к прошлому. Нет ничего о том, что там происходит сейчас... Использовав служебное положение, попытался копнуть глубже. И обнаружил, что информация по Синей Долине заблокирована. Это не странно?
- Все правильно. Последние два месяца вся поступающая информация об этой планете блокируется.
- Почему?
- Это по твоей части, доктор, - усмехнулся невесело Филатов.
- Что там происходит?
- Эпидемия.
Госпитальер изумленно уставился на своего лучшего друга.
- Эпидемия?
- Да.
- И все? Тогда почему такая секретность? И почему я, консультант федерального центра «Антивирус» с допуском «экстра», не знаю об этом ничего?
- Там происходит нечто из ряда вон выходящее, - разведчик замолчал.
- И что?
- А то, что третья отдельная маневренная группировка Военно-космических сил блокировала систему и ждет приказаний. Уровень блокады – «коробка».
«Коробка» - это полная секретность, а так же действие законов о чрезвычайных ситуациях, и еще – доступ чрезвычайных уполномоченных ко всем мыслимым ресурсам Федерации.
- Отлично, - Сомов погладил подбородок подрагивающими пальцами. - А теперь давай подробности.
- Их прозвали «замерзшими», - начал Филатов.
И то, что он поведал, в сознании укладывалось с трудом...
Планета Синяя Долина была колонизирована сто пятнадцать лет назад и входила как периферийный мир в могущественный в то время Союз Двадцати, который позже развалился на части в результате внутренних противоречий и внешней агрессии. Во времена смутных десятилетий исторические противоречия между Союзом и Седьмым Рейхом привели к затяжному противостоянию, которое восемьдесят лет назад переросло в горячую стадию. Тогда мощная ударная космическая группировка Седьмого Рейха с вычурным названием «Скелет Горгулии» под командованием адмирала Фрица Дитриха атаковала оборонительные силы Союза Двадцати в пяти звездных системах, среди которых была и система Синей Долины. Боевые корабли Рейха, не обращая внимания на собственные потери и с маниакальной целеустремленностью напирая на врага, разнесли в пыль оборонительные комплексы и овладели четырьмя системами из пяти. Не смогли они взять под контроль только Синюю Долину, потеряв в боях за этот заштатный мирок штурмовую дивизию в полном составе. Что там произошло – до сих пор до конца не понятно. Но результатом явилось то, что Синяя Долина оказалась просто ничья. В ходе боев на ней была практически уничтожена современная техносфера, средства космических коммуникаций, и о планете забыли на несколько десятков лет. Этот сектор Галактики постоянно вскипал конфликтами, вплоть до горячих, и дела там до ничем не примечательного, затерявшегося меж звездами мирка не было никому.
Пять лет назад Синяя Долина неожиданно подключилась к Галактической информсети и послала всем привет. И тогда вдруг оказалось, что эта планета нужна всем. Московитяне, аризонцы, Корейские Миры направили туда свои посольства.
После трех лет вялых дипломатических переговоров Синяя Долина дала согласие на вхождение в качестве ассоциированного члена в Московитянскую Федерацию. После этого в системе было развернуто стандартное оборонительное кольцо и размещены орбитальные подразделения военно-космических сил, и в бюрократических недрах Московии стали прорабатываться и неспешно реализовываться программы оказания экономической и технологической помощи планете.
Вся эта суета вяло бурлила на самых задворках галактической политики и экономики. Новый член Федерации не принес с собой ничего, кроме расходов, впрочем, не настолько обременительных, чтобы о них стоило упоминать где-то вне стен петербургских чиновничьих кабинетов.
В общем, Синяя Долина так и оставалась задворками Млечного Пути и активного интереса ни у кого не вызывала до тех пор, пока не началась эпидемия. Время от времени Вселенная одаривает человечество самыми невероятными болезнями. Вспомнить недавно открытый новый класс болезней, носителями которых служат не вирусы, а информационные колебания среды, и заражение происходит даже через броню космолайнеров. Космос не устает удивлять людей.
Началось все с поселка Верхний Лог, в котором проживало не больше трех сотен жителей. Утром с ним оборвалась связь. Туда из ближайшего города Сант Льюиса был направлен глайдер патруля сил общественной стабильности. То, что обнаружили полицейские, повергло их в шок.
- Тут тела! Десятки тел! Прямо на улице! Везде! - срывающимся голосом кричал лейтенант Борг Гельвиг.
Это были его последние слова. Его тело и тела еще двух полицейских, а так же трех жителей Верхнего Лога привез глайдер под управлением стража порядка, который по неясным причинам остался целым и невредимым.
Что происходило с жертвами эпидемии? Этого так никто и не смог понять. Люди просто выключались, как игрушки, из которых удалили источник энергии. Притом отключались постепенно. Водитель успевал остановить машину. Спускающийся по лестнице человек находил время присесть на ступеньку. Глядящий стереовизор зритель выключал его. Люди как бы замораживались. Живые они или мертвые - понять никто не мог. На ощупь тела становились упругие, как из квазистатичного резинопласта. Никаких признаков жизнедеятельности у них не наблюдалось, с ними ничего не делалось.
- Почему решили, что это эпидемия, а не какое-то физическое явление? - спросил госпитальер, внимательно выслушав своего друга.
- Это распространяется как эпидемия, - сказал Филатов. - И косит всех подряд куда лучше, чем черная чума в средние века.
- Болезнь передается от человека к человеку?
- Зафиксировано одиннадцать случаев передачи болезни от «замерзшего» носителя. Но в основном болезнь привязана к определенному месту.
- Что с «замерзшими»? Они эвакуированы?
- Сначала власти Синей Долины пробовали вывозить из зон заражения тела. Но три четверти членов эвакуационных команд тоже «замерзали».
- А нельзя было для эвакуации использовать автоматизированные системы?
- Вот теперь мы доходим до самого интересного. В районе эпидемий сложная техника выходит из строя.
- Что значит - сложная?
- Чем сложнее система - тем больше у нее шансов накрыться.
- Что предприняла Федерация? Мы использовали карантинные транспорты? Развертывалась система «Эпидемия»?
- Естественно. По тревоге у Синей Долине были направлены два карантинных транспорта западного сектора.
- И результат?
- Один разбился при приземлении.
- Что?!
- Именно так. При приближении к планете ближе, чем на полмиллиона километров, начинают барахлить системы искусственного интеллекта, да и вообще все более-менее сложные компьютеры и устройства. А так же эфирогенераторы. При подходе к Синей долине у транспорта «Академик Павлов» сначала выключился киберштурман, а потом сдох эфирный движок. В результате корабль безжизненной болванкой вошел в атмосферу и рухнул в океан, вызвав небольшое цунами.
- Экипаж и персонал? - встревожился Сомов.
- Эвакуировались еще в космосе. Их подобрали вовремя. Теперь вокруг планеты карантинная зона.
- Сколько всего пораженных?
- Около пятидесяти тысяч человек. И восемнадцать миллионов жителей планеты в заложниках. Мы не можем даже часть из них эвакуировать. Им остается ждать своего часа. От эпидемии спасения нет.
- Что там сейчас? Паника? Беспорядки?
- Пока удается избегать массовых беспорядков, - поведал разведчик. - На планете достаточно жесткая властная структура. И вообще это традиционное общество, основанное на восточной индивидуальной личной дисциплине и в целом авторитарной власти с примесью славянского разгильдяйства. Там коктейль этносов - Индия, Япония, славяне, арабы...
- Теперь самое главное. Каким боком это вдруг коснулось нас? И почему таинственные посланники пришли к нам?
- Спроси что попроще.
- Почему мы верим посланникам?
- При чем тут вера? Просто мы обязаны идти у них на поводу. По принципу – на месте разберемся.
- Что требуется от нас?
- Все просто. Высадиться на планету. Попытаться сориентироваться в обстановке. И действовать по ситуации... Или бездействовать.
- Высадиться на планете, да? - саркастически хмыкнул госпитальер. - На планете, где бушует эпидемия, от которой нет никакой защиты?
- Вроде того.
- Когда ни один корабль не может подойти на расстояние ближе пятисот тысяч километров?
- Точно.
- Как?
- Есть одна наметка. Думаю, сработает.
- Думаешь?
- Наверное, сработает... Ты можешь отказаться. Я пойму. Это слишком опасно...
- Слишком? - вздохнул Сомов.
В отличие от разведчика, являвшегося жизнерадостным жизнелюбым и самоуверенным тараном, готовым с улыбкой на устах пробивать любые преграды, госпитальера, как интеллигента в тысячном поколении всегда точили вирусы неуверенности, мнительности и сомнений. Кроме того, экстремальные физические перегрузки вгоняли его в тоску и депрессию. И опасноти он не любил. И вообще, ему так хорошо в Санкт-Петербурге. И вот сейчас у него появились самые различные планы на будущее. А тут какая-то Синяя Дорлина, где шансы выжить не очень-то и высоки. Ну как согласиться на такое мягкому и часто безвольному голвоастику?
- Запредельно опасно, - не стал юлить Филатов.
- Эх, грехи наши тяжкие, - горестно произнес госпитальер и деловито осведомился: - Когда отлет?
- Вообще-то малый спейсер «Альтаир» ждет на орбите в готовности.
Сомов беззвучно обозвал себя дураком. И вспомнил, что не было ни одной смертельно-опасной авантюры, на которую он не подписался бы. И жив он пока что чудом, или благодаря какому-то высшему разуму, которому пока еще забавна судорожно мечущаяся по вселенной игрушка, называемая Никитой Сомовым.
- Необходимая медицинская аппаратура? – Сомов начал уже входить в деловой ритм, понимая, что сонный созерцательный период его жизни остался позади.
- В системе находится карантинный транспорт. Вскоре подоспеют еще два.
- Тогда что мы тянем кота за хвост?! В путь, Сергей.
- Я не ошибся в тебе, - безрадостно вздохнул разведчик, поднимаясь с кресла и похлопывая друга по плечу. - Ты все такой же псих, готовый к любым авантюрам. И с годами не меняешься.
- Ты тоже...
В углу квартиры открылась ниша лифтовой капсулы.
- В туннельник, - велел Филатов, когда ее лепестки сомкнулись за ними.
И капсула рухнула вниз, под землю, к станции туннельника, где их ждала сверхскоростная туннельная игла, которая за десять минут домчит до аэропорта. А там орбитальный челнок доставит к малому спейсеру.
А дальше? Дальше как получится...
***
Малый спейсер «Альтаир» на одиннадцатом часу полета вышел на разгонный вектор к точке перехода. Стабилизаторы, похожие на щупальца осьминога, озарились ослепительным синим светом, и корабль проник в надпространство, выпав из реального мира. Он устремился к свой цели - провинциальной и до сего времени мало кому интересной планете Синяя Долина.
Нет ничего скучнее, чем путешествие в надпространстве. На экранах внешнего обзора бесконечная, ничем не нарушаемая гладкая синь. И созданный человеком сверхсложный механизм - кусочек чуждого для этой синевы мира, закованный в броню, окруженный эфирными полями вращения, надежно огражденный от всех опасностей и неожиданностей, то ли несется вперед, то ли стоит на месте - не поймешь. Известно лишь одно – в нужный момент рейдовый спейсер выпадет обратно, в стандартную метрику пространства.
Шла третья неделя надпространственного рейда, когда госпитальер, устроившись в трансформированном по его вкусу жестком кресле в своей крошечной, зато одноместной каюте, предавался ставшему привычным занятию - просмотру материалов по эпидемии на Синей Долине.
Малый спейсер - это не пассажирский лайнер. Сомов ютился в помещении, до потолка которого мог свободно достать ладонью, а если развести руки, они упирались в стены. Но вопросы комфорта его волновали в последнюю очередь. Когда он с Филатовым коротал ночи в джунглях Ботсваны, тогда и дикарская хижина казалась дворцом.
Экипаж и капитан относились к Сомову с подчеркнутым уважением, как и положено относиться к уполномоченному Чрезвычайного совета. Перед отлетом ему и Филатову придали этот статус, дававший огромные полномочия.
Новый статус не особенно тешил самолюбие Сомова. Какая-либо власть над людьми его не только не грела, но и откровенно тяготила. Среди его предков были рыцари благородного Ордена госпитальеров со Старой земли, ставившего своей главной целью братскую помощь страждущим, а сам он, в прошлом руководитель космического госпиталя, как и его предки, искренне желал не власти, а служения людям.
После последней заварушки, в которую его втянул, конечно же, лучший друг Филатов, госпитальер не находил себе места. Он так и не вернулся в космический госпиталь, числился консультантом федерального центра «Антивирус», но в этом качестве не обрел себя. За год он попытался систематизировать накопленный богатый научный материал, наметить дальнейшие исследования по ряду тем, где его первенство было очевидно, но дела, которые он начинал с неизменным энтузиазмом, быстро забрасывал. Что-то в нем дало сбой. Душа его томилась в тревожном ожидании. В ожидании чего? Он и сам не мог понять. Но с окружающим его спокойным, размеренно существующем миром он вошел в разлад.
Тягучее время в несущемся в надпространстве корабле способствовало появлению самых дурных мыслей. И путешествие быстро стало для Сомова изощренной пыткой - пыткой ожиданием и неизвестностью. Меньше всего он относил себя к категории героев, и, стоило задуматься над тем, в какую мясорубку они суются, ему становилось не по себе. Хотелось завопить что-то жалкое и малодушное, типа: поверните корабль, я возвращаюсь! Только «Альтаир» не повернешь. И принятое решение не изменишь. Он заключил очередной договор с судьбой, согласившись на эту авантюру, и отдал себя на ее милость.
Пытаясь отвлечься от тягостных мыслей, госпитальер с головой погрузился в работу. Он просматривал стереозаписи - все те же зоны поражения, те же тела «замерзших». Корабельный анализатор, к которому Сомов обращался с заданием проанализировать ситуацию, выдавал, как и положено, длинный список самых безумных вариантов, из которых предлагалось выбрать тот, который нравится. Для каких-то выводов исходной информации было маловато. Да и знаменитая интуиция госпитальера, позволявшая в критические моменты выбирать из тысяч вариантов единственный верный, сейчас безмолвствовала.
Сомов пробежался пальцами по голографическому пульту, вновь вызывая перечень версий происходившего на Синей Долине. И провел пальцем по одной строчке. Она увеличилась в размере и хищно зависла в воздухе, наливаясь красным пульсирующим светом. От нее исходила тревога. Она дышала холодной опасностью.
«ВНЕШНЕЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ».
- Внешнее воздействие, - вслух произнес Сомов.
На этот фактор можно списать все загадки Вселенной...
Внешнее воздействие. Чужой разум. Непостижмый, цепкий, могущественный, и беспощадный. Будто из бездны на тебя смотрят глаза неизвестных.
Взгляд. Чужой взгляд... Сомов передернул плечами. Он вдруг вспомнил закатившиеся глаза серого, неприметного человека в трамвае, позвавшего его на Синюю Долину. Его без труда установили и всесторонне проверили спецслужбы. Это был самый заурядный гражданин Московии, и единственная тайна Вселенной, которая его интересовала - не наставила ли ему рога жена на прошлом отдыхе. Он просто стал проводником.
Через него пропустили информацию, как ток через электрический провод. Кто?
Как же все переплеталось в этой истории. Артефакт исчезнувшей сверхцивилизации приоров. Латины – загадка Галактики. «Замерзшие»...
Сомов раз за разом вызывал стереоразверстку Синей Долины. Это была красивая планета. Перед глазами возникали сахарные вершины гор, изрезанные океанскими волнами фиорды, зеленые леса и узкая полоска жестокой пустыни. Восемьдесят процентов планеты покрыто водой. Суша представляла из себя один большой материк и несколько архипелагов островов на экваторе. Флора и фауна терроподобны.
- Что надумал? - с интересом спросил Филатов, возникая в каюте своего друга. В глубине души он считал госпитальера немножко волшебником, у коиторого заготовлен ответ на все вопросы.
- А ничего не надумал.
- Жалко...
- Чужое присутствие, - едва слышно произнес Сомов. И ему вновь показалось, что в него уперся равнодушный стальной взор ледяных глаз.
***
Спейсер вынырнул из надпространства точно в запланированной точке. Сомов сглотнул вставший в горле комок. Его замутило, как всегда после выхода. Он дождался сигнала, после чего выбрался из распавшегося на лепестки защитного кокона. И с облегчением перевел дыхание. Известно, что выход из надпространства - наиболее опасный участок полета. Бывает по неизвестным причинам корабли в ходе этого маневра рассыпаются в пыль, которой предстоит миллионы лет кружить по орбитам вокруг безжалостных звезд.
Госпитальер покинул свою каюту и двинулся в рубку по длинному и узкому коридору со светящимися иероглифами датчиков и очерченными мерцающими зелеными световыми линиями контурами люков.
Капитан и первый пилот в контактных обручах на головах полулежали в прозрачных коконах, которые, казалось, висели в открытом космосе - иллюзия, созданная объемной голографической разверсткой. Пальцы капитана бегали по виртуальному пульту.
От вида космической бездны, усеянной мерцающими разноцветными звездами, покрытой легкой вуалью Млечного пути, пятнышками далеких галактик и шаровых скоплений, у Сомова перехватило дух. И стало радостно на душе. Реальный космос казался родным и близким, как старый родительский дом. После синевы надпространства чувствовалось, что он наполнен жизнью, движением. Он пульсировал, развивался, дышал.
- Поступил запрос крейсера ВКС Московии «Стремительный» на идентификацию, - произнес мелодичный, то ли мужской, то ли женский, голос навигационного компьютера «Альтаира».
- Идентификация, - приказал капитан.
Через пару минут компьютер доложил:
- Идентификация произведена. Предложено слияние с крейсером «Стремительным». Расстояние - пятьдесят световых секунд. Вектор - три девятки восемьдесят семь.
На экране прямо по курсу мигала точка - в этом направлении на огромном расстоянии находится крейсер ВКС Московии «Стремительный», один из кораблей, запечатавших наглухо звездную систему.
Капитан нажал на видимую только ему виртуальную клавишу, после чего компьютер выдал на контактобруч несколько вариантов сближения и стыковки со «Стремительным».
- Вариант пять-один, - произнес капитан, вздохнул глубоко, кивнул первому пилоту, стянул контактобруч, потянулся с хрустом в костях и повернулся к Сомову. - Поздравляю. Мы почти на месте.
Через два часа сорок минут малый спейсер «Альтаир» прилип к посадочному узлу «Стремительного».
Крейсер представлял из себя гигантское веретено с уродливыми конструкционными выступами, придававшими боевому кораблю суровую красоту и грозность грубо склоченного, но эффективного оружия. Военных конструкторов не слишком заботит эстетика. Грозное очарование силы возникает в их творениях само собой. Галактические пассажирские лайнеры прекрасны и легки, как парусники древности. Военные корабли наполнены смертельной мощью и не менее прекрасны.
Командующий маневренной группировкой адмирал Растопчин ждал гостей в кают-компании, просторной, как рыцарский зал в замке. Он был в белом парадном мундире со знаками различия в виде звезд, вышитых золотом.
- Обстановка достаточно сложная, - сообщил он, приглашая гостей занять места.
Филатов и Сомов устроились во вздувшихся посреди кают-компании силовых креслах, в глубине которых возникали и разрушались разноцветные орнаменты.
- Только за последние пять дней мы выявили факт выныривания двух кораблей, - продолжил адмирал.
- Что за корабли? - насторожился Филатов.
- Познакомиться с ними ближе не удалось. Когда мы их засекли, они ушли в надпространство... Скорее всего, один из них был аризонским малым разведчиком.
- Их только здесь не хватало, - Филатов нахмурился. Синяя Долина вновь становилась предметом пристального внимания Планет первой линии. И тут можно ждать, чего угодно, вплоть до открытых боевых столкновений.
- Мы получили подтверждение вашего статуса, - в голосе адмирала ощущалась озабоченность. Он был не в восторге от того, что в его вотчине возникли две непонятные фигуры в ранге уполномоченных Совета по чрезвычайным ситуациям, обладающих немалыми полномочиями, в числе которых право приказывать командующему группировкой. - Указания, пожелания?
- Есть ряд скучных вопросов, в основном касающихся взаимодействия, порядка связи, - сказал Филатов. - Думаю, два-три часа более чем достаточно на их решение. Потом мы распрощаемся.
- Вы возвращаетесь в метрополию? - удивился адмирал.
- Нет, мы следуем на Синюю Долину.
- Простите, я не расслышал, - озадаченно произнес адмирал.
- Мы спускаемся на твердь.
- Это невозможно!.. Карантинный транспорт уже спустился. Сейчас лежит на дне океана.
- Нет ничего невозможного.
- Вы собираетесь угробить спускаемую капсулу или шаттл?
- У нас есть идея получше.
- Если не затруднит, какая? - адмирал смотрел на Филатова настороженно, с опаской, как на опасного психопата.
- У нас есть свой скакун.
- Что за скакун?
- О, это надо видеть, - усмехнулся разведчик.
***
- Ух, - выдохнул Сомов, пытаясь подавить волной поднимающуюся из желудка пульсирующую тошноту.
Корабль тряхнуло так, что у пассажиров потемнело в глазах. Он на полной скорости погрузился в атмосферу, и, будто обжегшись, испуганно ринулся обратно, в привычный и комфортабельный холод космоса.
- Спокойно, - процедил, улыбаясь и сдвинув брови Филатов, вновь беря строптивый корабль под контроль.
По стенам кабины прошла мелкая дрожь. Чувствовалось, кораблю страшно не хочется нырять в этот неуютный, горячий, плотный мир, опускаться туда из бескрайнего пространства, где так свободно и вольно.
Но все же корабль неохотно, гораздо осторожнее снова ввинтился в атмосферу и начал аккуратный спуск.
- Хорош, хорош, - похвалил его Филатов, поправив на голове контактный обруч. - Ну, еще пониже. Так... Так... Хорошо идем...
Он корректировал курс так, чтобы корабль вышел на главный космодром рядом со столицей Синей Долины двухмиллионным Лайстенбергом.
Атмосфера густела. Иллюминаторы окрашивала желто-красная плазма, горячо обнимающая снижающийся корабль.
Но корабль уже не вздрагивал в панике. Он смирился.
- Ниже, еще ниже, - Филатов, сидевший в кресле, похожем на ворох сухих листьев, прикрыв глаза, улыбался. Ему нравился этот поединок с норовистым кораблем серии «квазибионик», который разработчики и испытатели прозвали «космической лошадью».
Этот корабль был рожден в недрах концерна «Биоконструктор» на Енисее-пять. Разработки в этом направлении велись даже не десятилетия, а столетия. По большому счету «космическая лошадь» была не столько механизмом, сколько живым, или, по терминологии биологов, квазиживым существом. «Квазибионик» мог многое - черпать энергию из окружающей среды, использовать эфирные возмущения, и даже нырять в надпространство. Вместо механизмов и систем искусственного интеллекта в нем действовали невероятно сложные, и вообще, как утверждают сами разработчики, просто мистические биологические системы. Корабль был не сработан, а выращен, как тыква. Некоторые умники договорились до того, что он обладает зачаточным интеллектом, но в это всерьез никто не верил. Но что у него было - это инстинктивные реакции, поэтому управление им походило скорее на укрощение, так что его не зря сравнивали с лошадью. Филатов сталкивался несколько лет назад с этим творением гениальных биоинженеров и умел по специфике профессии управлять им.
Самый сложный момент - вход в атмосферу, когда кардинально меняется среда, остался позади. Корабль привык к новой среде и вел себя послушно.
- Кажется, проскочили, - с облегчением произнес Филатов, и госпитальер по этой отрывистой нервной реплике вдруг с осознал, насколько велик был шанс не проскочить.
Летал «квазибионик» куда хуже стандартных машин. Вообще, приземление даже на обычную планету на этой штуке считалось пока смертельным номером, и пошли на него из-за полного отсутствия альтернативы. В «квазибионике» почти не было электроники, и разлагающее воздействие неизвестного фактора, парализующее привычную технику, на него не должно было подействовать. И действительно, пока вроде все складывалось хорошо. Внешнюю границу сферы поражения в пятистах тысячах километрах от планеты, корабль прошел без каких-либо сбоев. И в атмосферу вошел почти в штатном режиме.
Сомов, глядя в неровной формы иллюминатор на проплывавшие внизу и быстро приближающиеся облака, вдруг ощутил, будто его голову сдавили обручем, и крикнул хрипло:
- Осторожнее!
- Что такое? - воскликнул разведчик.
Госпитальер не мог объяснить, что его толкнуло. Но что-то должно было случиться...
И тут корабль ухнул вниз. Потом свечой взмыл вверх. И пошел по безумной траектории.
Казалось, людей в кабине, расплющит в блин. Гравиконденсаторы у «лошади» в силу своей конструкции работали куда хуже, чем аналогичные устройства в обычных кораблях.
«Квазибионик» как взбесился. Сомов вдруг ощутил с поразительной ясностью, что этому то ли механизму, то ли организму, больно!
- Сволочь, - процедил Филатов, пытаясь взять корабль под контроль.
Корабль, мелко задрожав, пробил облачный покров. Внизу кувыркалась твердь, расчерченная сельскохозяйственными полями, прикрытая лоскутным одеялом лесных массивов, голубевшая синими зеркалами озер. Она быстро приближалось.
- Ну же, тише, тише, гад такой, - прошипел разведчик, тщетно пытаясь овладеть машиной.
Корабль, почти задев верхушки сосен, резко рванул вверх и опять пробил тучи. Он бешенно несся вверх, яркое голубое небо начало стремительно темнеть, на нем как бусинки пота выступили звезды...
«Лошадь» же просто бежит в испуге от Синей Долины!» - мелькнуло в сознании госпитальера.
Вибрация, сотрясающая «квазибионик», передавалась пассажирам. От нее заныли зубы и мутилось в глазах. Возникло ощущение, что «лошадь» сейчас рассыплется на куски.
- Вниз, - умоляюще, прокушенными губами, из кончика которых текли струйки крови, прошептал Сомов. Лицо онемело, кожа лица отяжелела от перегрузок. Каждый вздох давался с трудом.
Им нужно было вниз. Второй попытки не получится. Им не заставить второй раз «космическую лошадь» нырнуть сюда – это госпитальер знал наверняка.
- Знаю, - прохрипел Филатов.
Он бил пальцами по панели управления, скрипя зубами.
В глазах госпитальера потемнело, и перед тем, как отключиться, он увидел, что корабль снова устремился к поверхности планеты.
Когда Сомов очнулся, иллюминатор был с внешней стороны забит белым невесомым пухом. Корабль опять пробивал облачный покров.
Дрожь, пробиравшая корабль, чуть поутихла, но все равно была невыносимая. «Космическая лошадь» лихорадочно скакала вверх и вниз, но постепенно Филатов все крепче брал в свои руки удила.
Корабль в очередной раз пробил облачный покров, и внизу показались увеличивающиеся в размерах верхушки сосен. Они надвигались слишком быстро...
Сомов напрягся, ожидая чудовищного удара...
Треск. Брюхо «космической лошади» стесало верхушки сосен. Корабль завалил два дерева и вылетел на просеку, пропахал почву, подпрыгнул вверх.
Страшный удар частично скомпенсировали гравиконцентраторы. Сознание Смова опять выключилось. А Филатов зло и упорно, из последних сил продолжал бороться. Надвигалась полоса деревьев, в которую должен был влететь корабль. Разведчик сумел приподнять его, и «квазибионик» перелетел через узкую лесополосу, сбросил скорость и завис на высоте десяти метров от поверхности...
Еще более сильная дрожь пробрала корабль, приведя в чувство госпитальера.
«Квазибионик», будто в раздумьях, повисел несколько секунд неподвижно, а потом рухнул вниз. В стороны полетели брызги - корабль упал в небольшое круглое озерцо. Будто обжегшись, он подпрыгнул вверх и окончательно застыл на берегу, войдя на пару метров в песок.
Сомову показалось, что вибрация, которая не утихала, а, наоборот, становилась все сильнее, сейчас отслоит его мясо от костей.
- Быстрей, - Филатов дернул госпитальера за шиворот.
В боку «космической лошади» образовалась дыра выхода. Разведчик толкнул перед собой госпитальера, а потом сам мягко спрыгнул с метровой высоты, утонув в низко стелющемся тумане. Он подтолкнул своего друга и повлек его прочь от сотрясавшегося в судорогах «квазибионика».
Они отбежали от корабля метров сто пятьдесят, Сомов упал, споткнувшись.
Почва тряслась - дрожь передавалась ей от приземлившегося корабля.
Филатов, решив, что они на безопасном расстоянии, опустился на землю рядом с другом, возбужденно воскликнув:
- Черт, укатали «скакуна»
Сомов приподнялся и посмотрел на корабль, который со стороны напоминал деревянное полено с шершавой броней-корой. Он накрепко вцепился в песок стремительно прораставшими корнями.
- Смотри! - воскликнул госпитальер.
Вибрация достигла пика. С корабля начала грязными кусками отлететь кора-броня. Треснул посредине корпус.
Шершавое крыло эфиродинамического концентратора отвалилось и воткнулось в содрогающуюся почву. На глазах «квазибионик» раскалывался, рассыпался в труху.
- Сдается мне, обратно нам на нем не лететь, - сказал Филатов.
Корпус корабля треснул еще в трех местах, и из трещин на землю струйкой потек черный порошок. По кораблю в последний раз пробежала дрожь, и он раскололся на несколько частей, превратился в бесформенную серую груду. Вибрация кончилась.
- Все, лошадь сдохла, - вздохнул Филатов, обхватив колени руками.
- Черт. Я чувствовал, что ему больно, - произнес с горечью госпитальер.
- Ты о нас подумай! Как бы нам не было больно!
- А чего? - очнулся Сомов.
- А то, что тревожный комплект мы оставили в корабле, и от него вряд ли чего осталось... Где мы приземлились? - разведчик провел пальцем по компбраслету на своей правой руке, но тот не отозвался.
- Не работает, - сказал Сомов.
- Не работает. Я примерно представляю, куда нас забросило.
- И куда?
- Минимум километрах в трехстах от нужного места…
- Ну вот знал я, что этим кончится, - заворчал Сомов. – Вот не могло быть по другому… Потому что мы невезучие, Серега. Мы не можем не вляпаться в трясину… Потому что…
- Так, хватит слез, - как-то воодушевленно произнес Филатов, поднялся на ноги, похлопал ладонью по кобуре с автоматическим пистолетом «Гроза» с магазином на сто пятьдесят патрон. - Пошли...
***
Серая мокрая змея асфальтового шоссе взбиралась на крутые пригорки и уходила резко вниз. На обочине росла жухлая трава, иногда встречался самый разный мусор - железяки, ржавые остовы каких-то механизмов, пластиковые бутылки, кирпичи, бетонные трубы.
Двое московитян топали по этому утреннему влажному шоссе уже второй час, и за это время не проехало ни одной машины, не встретился ни один человек.
Наконец, они набрели на бензозаправку с придорожным магазинчиком. Но в ней также никого не было. Кухонный автомат работал, энергия в его аккумуляторах тлела, друзья выпили по чашке горячего, неважного на вкус растворимого кофе и вышли из хрупкого стеклянного сооружения.
- Может, вымерла планета, - Сомов тронул заправочный пистолет бензоколонки.
- Сомневаюсь, - ответил Филатов.
- Бензозаправки. Асфальт, - Сомов притопнул ногой по асфальту. - Это ж надо.
Не так много планет в Галактике могут похвастаться асфальтовыми дорогами и бензозаправками - это все из далекого прошлого. Правда, друзьям в последние годы везло на такие дыры.
- Восемьдесят лет изоляции от Галактики, - напомнил разведчик. - Часть местных жителей вообще перешла на земледелие.
- И на лошадки, - кивнул Сомов, вспомнив просмотренные кадры о жизни Синей Долины - пастухи (живые!) на лошадях (живых!) присматривают за тучными стадами коров (тоже живых!) Сообщество в восемнадцать миллионов душ оказалось не в состоянии поддержать уровень цивилизации на протяжении восьмидесяти лет изоляции и началась технологическая деградация. Но Синяя Долина упала еще не слишком низко. Бывали случаи скатывания заброшенных человеческих сообществ в бронзовый век.
- Ладно, вперед, лекарь, - кивнул Филатов.
- Ох, - закряхтел Сомов. У него болела нога, и ему становилось тоскливо от мысли, что идти по этому шоссе им еще не один час, а может быть и не один день. И он не мог согласиться на такую авантюру. - Пусто. Жутко.
- Бывало и жутче...
- Черт возьми, где люди?
- Думаю, ответ напрашивается... И он нас не обрадует...
- Пошли, - угрюмо кивнул Сомов...
Шаг за шагом... Шаг. Еще шаг... На пригорок идти тяжелее, зато это компенсируется тем, что потом идешь под гору. Подъем, спуск... Подъем, спуск...
Шоссе было в довольно приличном состоянии. Скорее всего, оно являлось важной транспортной артерией. Но сейчас желающих проехаться по нему что-то не наблюдалось.
К поселку они вышли через пару часов. Сперва у дороги показалась бетонная площадка, расчерченная фосфорицирующими квадратами. На ней застыли два пассажирских четырехместных вертолета невероятно устаревшей конструкции и современный, с поляризованными псевдостеклами, глайдер, бок которого пересекала надпись «региональный экоконтроль».
- Береженного Бог бережет, - Филатов провел рукой по вороту комбинезона, над его головой вздулся прозрачный, едва видимый колпак, на руки ртутью пролились и замерзли перчатки. Теперь можно идти хоть в огонь, хоть в воду, хоть в космос, хоть в ядерный реактор. Гибкие кристаллоформы серии «защита» действительно готовы защитить человека. В этом комбезе можно продержаться на внутреннем ресурсе в полном вакууме два часа.
Госпитальер последовал примеру своего друга.
Филатов тщательно обследовал все машины и обнаружил, что ни одна из них не работает.
- Энергобатареи глайдера полные, - голосу Филатова совершенно не мешал прозрачный колпак. – Но ни одна система не включается.
- Почему?
- А почему наши корабли не могут опуститься на планету? Бес его поймет!
На въезде в городок возвышалась бетонная стела с надписью «Вантхолл».
- Помнишь этот городок по карте? - спросил Филатов.
- Нет.
- И я не помню... Но мне здесь не нравится...
- Можно подумать, я в восторге...
- Ни души. Город или «замерз». Или эвакуирован… Ну что, рискнем?
- Если бы там был действующий эпидемиологический «холодный источник», мы бы уже замерзли, - задумчиво протянул Сомов. - Думаю, мы можем войти… Хотя это может и плохо кончиться.
- Не бурчи, доктор. Я тебя спасу. Или за тебя отомщу.
- Тьфу на тебя. Накаркаешь.
- Вперед.
Они осторожно, напряженно вслушиваясь в окружающие звуки, пересекли границу Вантхолла - будто порвали грудью невидимую ленточку. Не было никаких причин так считать, но друзья чувствовали – тут в воздухе разлита опасность…
***
Это был стандартный для Синей Долины городишко. В центре возвышалась стеклянная башня в форме уступчатой пирамиды высотой метров сорок - в ней по местной традиции располагались все административные, коммерческие, финансовые структуры, обеспечивающие существование населенного пункта. Вершине пирамиды венчал цветок с тонкими металлическими лепестками - устаревшая система эфирной и радиосвязи. Перед пирамидой стояла замысловатая стальная скульптура, в основу которой был вписан двенадцатиугольник – основной символ этой планеты, вписанный во всю государственную геральдику и символику.
Туземцы вообще питали слабость к цифре двенадцать. От пирамиды расходились двенадцать лучей главных улиц. Заблудиться тут при всем желании было проблематично.
Здесь жило не более двадцати тысяч человек. Уютные, из бетона и дерева, аккуратные особняки всем своим видом воплощали представления о глубокой провинции. Два причудливых строения с изменяющейся геометрией, сделанные из нестабильного биокерамита - явно следствие контактов с Московией, дыхание современной цивилизации, смотрелись здесь инородными и абсолютно лишними.
Вантхолл просто обязан был нравиться тем, кто решит посетить его. Спокойствие и умиротворенность обосновались здесь, как еще недавно казалось, на века. В нем приятно и неторопливо текла жизнь. Текла еще недавно...
Сегодня же город «замерз». Первое тело они увидели метров через сто – под раскидистым деревом на пластмассовом стуле, обхватив плечи руками, застыл дородный мужчина. Рядом с ним валялась банка пива.
Ну а дальше все стало гораздо хуже.
- Господи... Господи, - только и повторял госпитальер, чья душа тяжелела от сгущающегося с каждым шагом смрадного страха и давящего ощущения безысходности.
Одно дело раз за разом просматривать видеокадры, пусть даже сделанные с помощью самой совершенной стереоаппаратуры, дающей полной эффект присутствия, и совсем другое – видеть все своими глазами. И участвовать в страшном представлении.
Московитяне шли по «замерзшим» широким улицам, уютным скверам и паркам. И казалось, что все происходит в жутком сне...
Люди, люди, люди. Они были везде. Некоторые прилегли прямо на зеленый газон или на лавку. Другие «замерзли» в мобилях.
В сквере с яркими разноцветными цветами и широколиственными деревьями из пастей мраморных химер били вверх струи воды, и, прислонившись спиной к гранитной розетке с желтыми тюльпанами, застыли на траве парень с девушкой. Глаза их были закрыты. На щеках играл здоровый румянец. Они будто спали. Но это был не сон. Не было дыхания.
Тела... Тела. Тела... Сомов насмотрелся немало безжизненных тел за свою беспокойную жизнь. Он видел страшные эпидемии и войны, разбитые корабли и рухнувшие пассажирские платформы. Он должен был привыкнуть ко всему. Но все равно сейчас в его душе оживал первобытный ужас. Больше всего хотелось превратиться в испуганное животное, бежать, забиться в глубокую нору и дрожать, ощущая, как пулеметом стрекочет в груди сердце и туго бьет в висках кровь.
- Как думаешь, они живые? - спросил Филатов, останавливаясь около пузатого торговца с длинной бородой, прикорнувшего на стуле рядом с контейнером с мороженым.
- Живые, - сдавленно произнес Сомов.
- Почему?
- Я специалист по живым. Я чувствую, в них есть жизнь.
Ужас, то прятавшийся в глубине сознания госпитальера, то пытавшийся подняться на поверхность, напоминал о себе постоянно и не давал потерять психологическую сцепку с окружающей действительностью. Да, именно это чувство придавало совершенно фантастическому ирреальному зрелищу реальность. Ужас бывает только там, где еще есть жизнь.
- Они спят? – спросил разведчик.
- Не знаю, - Сомов протянул мелко дрожащую руку и коснулся руки мороженщика. Она была чуть теплее человеческого тела, и совершенно гладкая на ощупь. У госпитальера возникло ощущение, что его ладонь скользит не по коже человека, а по гладкому льду. И белоснежная куртка мороженщика была такой же на ощупь.
Этот простой жест вернул госпитальеру самообладание. Он профессионально собрался. В нем просыпался ученый, исследователь.
Вытащив мономолекулярный нож, с легкостью рассекающий сталь, Сомов провел лезвием по поверхности кожи. По идее, узкий кусочек кожи должен был опасть лепестком, и показаться капля крови. Но ничего не произошло. Так и должно было быть.
Сомов видел кадры, как в руках хирурга при попытке надрезать кожный покров «замерзшего» развалился виброскальпель, будто был сделан из стекла. «Замороженную» плоть никаким механическим воздействием не взять. Лазер, скальпель, вибронож - бесполезны. Мономолекулярный резак тоже бесполезен. Так же как и эфирный пробойник. Это могло означать одно - сама материя претерпела невероятные изменения и превратилось в нечто такое, чему не может дать описания современная наука.
- Пошли, хватит любоваться, - кивнул Филатов.
Они шагали по мертвому городу, как герои сказок по заколдованному замку. Шаги четко звучали в тишине, которую хотелось расколоть вдребезги криком или выстрелом. В ветхое полотно непрочной тревожной тишины аккуратно вплетались нити чужих, но отлично дополняющих ее звуков – стука сердец, отдаленного шороха падающей воды и дыхания ветра, шуршащего для забавы разбросанными газетами.
Здесь было одиноко, как в Космосе.
Друзья вышли на круглую площадь, на которой стояли с десяток красных, горбатых, малолитражных автомобилей с надписью «такси».
Сомов наподдал ногой жестяную банку, которая покатилась под брюхо красной машины, ступив на тротуар... И, вздрогнув, застыл, ощутив, что воздуха становится все меньше. Он прислонился к штанге уличного видеофона, вырастающего из асфальта как одуванчик. Замер, боясь двинуться.
- Чего? - встревожился разведчик.
- Ничего. Нормально.
- Нормально? - с подозрением протянул Филатов.
- Да, - Сомову не хотелось признаться, как только что ему показалось, будто на него смотрят - зло, холодно. И спрятавшийся было ужас холодной змеей выполз из желудка и пополз вверх, прорубая дорогу панике. Но госпитальер взял себя в руки...
- Давай поглядим, - Филатов отстранил друга от видеофона и приложил руку к расчетному гнезду.
Сомов, вздрогнул, когда послышался тонкий писк, и в воздухе завибрировала проекционная надпись: «Предъявите кредиткольцо».
- Работает, - ошарашенно произнес госпитальер.
- Можно звонить, - Филатов приложил кредиткольцо, адаптированное к местной финансовой системе, к панели. Телефон щелкнул.
«Линия заблокирована», - появилась следующая надпись.
- Железяка, - разочарованно протянул Филатов.
- Сейчас бы дозвонились до представительства Московии, - через силу мечтательно улыбнулся Сомов. - И за нами прислали бы экипаж.
- Сомневаюсь. Какой дурак сюда сунется? Придется выбираться самим.
Опыт с другим видеофоном закончился так же бесславно. Зато уличный торговый автомат работал. Филатов скачал с кредиткольца несколько динариев, и автомат выкинул термобанку с чаем. Разведчик подержал ее в руке и кинул. Она со стуком покатилась по асфальту и замерла на канализационной решетке.
- Думаю, не стоит тут ничего есть, - сказал разведчик.
- К черту, - Сомову встряхнул головой и глубоко вздохнул. Комбез будто лишал его возможности свободно дышать, хотя на самом деле это была лишь иллюзия – аппаратура жизнеобеспечения работала номрально. Он провел кончиком перчатки по линии на шее, и прозрачный колпак на голове исчез.
- Ты сдурел? – воскликнул Филатов.
- Думаешь, защита нам поможет?
- Я ничего не думаю. Я просто принимаю такую возможность во внимание.
- А я не принимаю!
- Ладно, ты уже сделал глупость, что с тобой теперь поделаешь…
- И ничего ведь со мной не случилось.
- Ты в прошлой жизни наверное при дворе работал, отведывал царские яства на предмет ядов… Пошли, взглянем, работают ли там коммуникационные компы, - разведчик кивнул на уродливую трехэтажную стеклянную бело-голубую коробку за остановкой такси. Исполненная из витых светящихся трубок вывеска уведомляла, что это торговый центр «Ашрам».
Внутри помещение торгового центра казалось больше, чем снаружи. Под потолком пульсировали, отливая красным, часы и еще какие-то цифры, возможно, чем-то важные для местного населения. Накрытый прозрачным колпаком фонтан в центре зала бесшумно гонял воду. По зеркальным стенам жадными щупальцами карабкались длинные побеги местных декоративных растений, усеянные бледно-синими цветами, напоминающими снулые рыбьи глаза.
Через полированную стойку красного дерева перевесился «замороженный» продавец. Он будто был обессилевшим стражем идущих за его спиной длинных рядов полок, заполненных стереопроекторами, старомодными лампами, древними кухонными «самобранками».
В правом углу стояло несколько кабинок пластоформеров для изготовления одежды - такие применялись лет сто назад. Тогда, возможно, людям казались чудом, что одежда на них нарастала, принимая нужный размер и форму. Чудо? Госпитальер усмехнулся. Люди не там искали настоящие чудеса. Настоящие чудеса обычно страшноваты и враждебны...
- И здесь «замерзшие», - прошептал Сомов.
- Это тебя удивляет? - Филатов, обладавший куда большей психоустойчивостью, спокойно разглядывал этот застывший во времени «музей восковых фигур». Огромный детина сидел на стуле, понурив голову. Две девчонки лет пятнадцати лежали, уютно свернувшись, на полу перед серебряной, прочерчивающей зал и уходящей в складские помещения автоматической лентой подачи. Детина в безразмерном красном халате с ползущими по ткани голографическими иероглифами так и стоял, подпирая прозрачную стену. Плечом к нему прислонился длинноволосый тип с жидкой бороденкой. Глаза их были закрыты.
- Как манекены, - произнес разведчик.
- Манекены, - кивнул Сомов, зажмурил и вновь широко открыл глаза. Ему показалось, будто по лицу длинноволосого прошла неясная тень... Нет, не может быть!
- Непонятно, по какому принципу одни механизмы отключаются, а другие продолжают исправно функционировать, - произнес Филатов, подходя к ведущему на второй этаж эскалатору. Эскалатор шуршал, не переставая, давно и безнадежно ожидая людей.
- Источники энергии подключены. Во всяком случае локальные.
- Работают кредитное гнездо и эскалатор, - кивнул Филатов, касаясь движущихся поручней эскалатора и отдергивая руку. – Черт знает почему не работают стереовизоры и рекламные голограммы… Тебя что-то волнует, доктор?
- Да так... Знаешь, мне показалось, что тот длинноволосый моргнул.
- Он «заморожен».
- «Заморожен», - кивнул Сомов.
Он успел обернуться и увидеть, как тучный продавец, тот самый, который лежал, перевесившись через деревянную стойку, необычайно легко для его фигуры распрямился и рванул вперед, нелепо и угрожающе вытянув руки. И рвался он к госпитальеру.
«Замерзший» двигался быстро. Необычайно быстро. Так не может двигаться человек. И глаза его были открыты и пусты.
Сомов понимал, что не успевает ничего сделать. И это существо разорвет его сейчас руками.
«Обидно», - мелькнула в голове быстрая, даже быстрее, чем движение этого существа, мысль...
***
Грохот...
Грохот бил по ушам. Он разбивал противоестественную тишину. Грохот на краткий миг стал здесь хозяином, но тут же выдохся, так и не в силах ничего изменить в «замороженном» мире.
Нет, кое-что он изменил.
Сомов понял, что прошла секунда, другая, а он еще жив.
Сердце колотилось где-то ближе к горлу, будто пытаясь вырваться наружу. Но это неважно. Главное, он был жив.
И нему вернулась способность соображать.
За грохотом пришел писк.
Существо, которое некогда было продавцом магазина, издавало низкий, на уровне слуха, чудовищный писк, переходящий в скрежет. Этот зубовный скрежет продирал до печенок, вызывал у госпитальера противную дрожь во всем теле - от пяток до кончиков волос.
Существо пищало и скрежетало, пытаясь подняться. На его развороченной пулями груди расплывалось пятно, которое сочилось не кровью, а сгустками желто-зеленого света.
- Уходим! Шевелись! - Филатов подтолкнул Сомова к выходу, и тот, очнувшись от оцепенения, необычайно резво для своей более чем скромной физической формы рванул вперед. Разведчик устремился за ним.
Теперь они были не одни. В движение пришли еще двое «замороженных» - длинноволосый и его приятель в красном халате. Они тоже двигались быстро. Хотя и не так быстро, как первый.
- На! - разведчик обернулся и высадил две пули из пистолета.
Длинноволосый рухнул, как подкошенный. «Халат» вздрогнул, шагнул вперед, получил свою пулю и застыл, раскачиваясь и оглашая город отчаянным скрежетом. Еще две пули кинули его на землю.
- Быстрее!
Друзья устремились по широкой улице, плотно заставленной автомашинами.
Это была центральная улица с множеством маленьких магазинчиков, культурных точек, кафе. Здесь еще недавно толкалось множество людей. И теперь здесь было много тел...
Тела. На тротуаре. В кафе. В машинах. На остановке. Неподвижные «замороженные» тела.... Но теперь госпитальер ощущал, что он бежит не просто по условно умершему городу. В город возвращалась жизнь. Но какая-то иная. Она будто поднималась из глубин ада.
Тишину города опять огласил нечеловеческий визг.
- Направо! - крикнул Филатов.
Они свернули на узкую длинную прямую улицу, которая вдали упиралась в административную пирамиду. Но до пирамиды они не добежали. Спереди послышался все тот же визг, от которого кровь леденела в жилах.
- За мной! - Филатов перемахнул через низкую ограду.
Сомов сиганул за ним, зацепился ботинком, упал, вскочил.
Перепрыгнул еще через ухоженную преграду из кустов с короткими, жесткими ветвями. Оказался на выложенной щебнем узкой дорожке, идущей между толстыми деревьями самых причудливых форм.
Парк был небольшой. Они миновали его и очутились на параллельной улице.
Сомов уже не понимал, куда и зачем они бегут. Его другу было лучше знать. Госпитальер привык, что во всех критических ситуациях команды Филатова должны выполняться неукоснтельно.
- Пригнись! - услышал Сомов крик. Пригнулся. И витрина магазинчика над его головой разлетелась, пронзенная металлическим шестом, как копьем.
Разведчик на ходу выстрелил в кого-то.
Опять послышался визг, переходящий в тот самый жуткий скрежет - совсем рядом. Снова загрохотали выстрелы.
- Не отставать!
Дыхание у госпитальера срывалось. В глазах темнело.
- Не могу, - он споткнулся и едва не упал.
Филатов подхватил его и на ходу толкнул вперед, прикрикнув:
- Не расслабляйся!.. Еще немного!
Он обернулся и высадил длинную очередь. Писк и скрежет, корежащие нервы, поутихли.
Сомов ощутил в предплечии легкие уколы малой аптечки - значит, она работала, и, решив, что подопечный не в лучшей форме, вкатила ему стимулятор. Тут же пришло облегчение, открылось второе дыхание, и сердце теперь барабанило не так сильно.
В этом городишке скверы и парки были на каждом шагу. Друзья проскочили на территорию еще одного парка. Там были водопадики, закрученные прозрачные кишки аттракционов, модель космического корабля, висячие сады. И тела. Десятки тел.
Друзья бежали по резинобетонной поверхности, которая мягко пружинила под подошвами, придавая дополнительно энергию.
Сзади в отдалении опять послышался зубовный скрежет.
Сомов все-таки упал, пребольно ударившись коленом. Аптечка вкатила ему обезболивающее и стимулятор, прошелестев негромко:
- Излишнее напряжение организма. Необходим отдых...
- Ну же, вставай! - Филатов сграбастал друга за шиворот и вздернул, поставил на ноги. - Мы почти выбрались.
С асфальтовой площадки на окраине парка, за которой круто уходил вниз поросший травой склон, было отлично видно, что осталось совсем немного - через полкилометра город заканчивался как обрезанный ножницами. Вот только лучше ли будет, когда они выберутся отсюда? Получат ли они в лесу преимущества перед преследователями, или те будут их гнать, как волки дичь?
- Сейчас, - Сомов перевел дыхание. Он завидовал своему другу, для которого этот безумный бег был легкой разминкой.
Скрежет и визг снова пронеслись над Вантхоллом, но теперь они звучали слабее.
- Кажется, они нас потеряли, - с облегчением произнес Сомов.
- Я уложил пятерых, - Филатов сжимал пистолет и напряженно оглядывался. - И не скажу, что это было легко.
Метрах в двадцати справа возвышалось на полсотни метров огороженное забором колесо обозрения с прозрачными капсулами, в некоторых из них сидели «замерзшие» - эпидемия застала их в воздухе. Сомов читал, что когда-то, еще на старой земле, такие аттракционы называли «Чертовыми колесами», в мирах первой линии о них забыли, поскольку придуманы гораздо более головокружительные забавы - антигравитационные воронки, ведьмины спицы. Но здесь провинция с незатейливой индустрией развлечений.
- Ну, пора, - кивнул Филатов.
И тут послышался шелест. К изумлению Сомова «чертово колесо» пришло в движение. Колпак капсулы в трех метрах над землей раскрылся, и на землю мягко спрыгнуло существо, повадками напоминающее кошку. Мягко приземлилось. Когда-то оно было скучного вида худощавым мужчиной средних лет в серых брюках и глухой черной рубашке. Лицо его исказил хищный оскал...
- Бежим! - Филатов выстрелил навскидку, промахнулся. Дал очередь. Опять промахнулся.
Существо двигалось огромными прыжками, очень быстро. Оно перевернулось через голову, оттолкнулось руками, преодолев сразу метров пять.
Филатов опять выстрелил. И обернулся, с другой стороны неслась женщина, полная, в красном платье, она двигалась не менее стремительно.
Наконец разведчик ссадил тремя пулями «черную рубашку». Существо дернулось. Окрасилось желтым сиянием. Задергалось и отчаянно завизжало так, что заложило уши.
- Давай! - прикрикнул Филатов.
Госпитальер послушно вскочил на скамейку из изогнутых алюминиевых трубок, перешагнул через поручни площадки и покатился по склону вниз. Склон густо порос кустами, колючие ветки царапали руки и лицо.
Сомов перекувыркнулся. И больно ударился коленом об ограждение. Перемахнул через него и очутился на асфальтовой дороге, на которой стоял небольшой красный автобус, полный «замерзших».
Неожиданно «замерзший», откинувшийся на сидении автобуса, медленно повернул голову и немигающими фосфоресцирующими желтыми глазами уставился через стекло на оцепеневшего Сомова.
Госпитальер застыл, понимая, что надо что-то делать. Надо бежать. Или разрядить пистолет, висевший в кобуре на поясе, в эту морду. И ничего не мог сделать. На него нашел ступор, он сковал движения и мысли.
«Замерзший» ткнулся в окно, расплющив нос и губы о стекло, от чего его лицо приобрело забавно уродский вид. И к своему ужасу Сомов увидел, как крепкое стекло идет трещинами и вот-вот лопнет.
- Не зевай! - крик разведчика вывел его из ступора.
Филатов высадил две пули в «размороженного».
- Вперед...
Оставшиеся метры они преодолели без проблем. Выезд из города был перекрыт перегородивгим дорогу двухэтажным красным рейсовым автобусом, тоже полным народу, на котором сияла надпись «Вантхолл-Серноградск». Справа от дороги прямо на просторном поле врос посадочными опорами в мягкую влажную почву полицейский вертолет.
На ходу разведчик хлопнул ладонью по опоре транспаранта с надписью «Вантхолл - лучшее место планеты». Город остался позади.
- Слава Всевышнему, выбрались! - воскликнул Сомов.
- Только бы свора не устремилась за нами.
- Нет, - с непонятной уверенностью выдавил Сомов, тщетно пытаясь вернуть дыхание. Аптечка тревожно запищала и начала накачивать его стимуляторами, концентрация которых в крови приближалось к опасной черте.
У него создалось ощущение, что страшная и непостижимая сила, уничтожившая город, царствует только в его пределах и не выплеснется наружу.
Госпитальер сошел с дороги и распластался на траве.
- Пошли, - велел Филатов.
- Сейчас. Немного... Я не могу.
Он действительно последние метры двигался из последних сил, и теперь не был способен шевельнуть ни рукой, ни ногой. За что ему эти муки?
Филатов понял это и просто поднял его, взвалил на плечо, и устремился вперед.
Сомов слабо крикнул:
- Отпусти.
Но произнес он это не очень навязчиво...
***
- И ты уверен, что договоришься с этой химической бомбой на колесах? - спросил с сомнением Сомов, оглядывая угловатую автомашину с открытым верхом, широкими ребристыми колесами и высокой посадкой, явно приспособленную для езды по бездорожью.
- Я договорюсь со всем, что создано людьми для передвижения, - Филатов сел на место водителя и коснулся пальцами панели. Повернул оставленный в гнезде ключ зажигания. Ничего не произошло.
- Не слушается? - с сочувствием спросил госпитальер.
- Куда она денется, - Филатов еще раз повернул ключ.
Потом подергал какие-то провода и резко ударил кулаком по панели, так что пластмасса треснула. Но на удивление машина задрожала, послышался рык, показавшийся в тишине заброшенной дороги громовым. И поплыл отвратительный запах химии. Из выхлопной трубы машины поползло облако.
- А ты говорил.
- Бензиновый двигатель, - хмыкнул Сомов. Машина живо напомнила ему Ботсванну и «Темные миры».
- Садись, лекарь...
Бензиновая техника настолько примитивна, что разрушительное действие неизвестного антитехнологического фактора ее не затронуло.
Эту машину они нашли километрах в пяти от Вантхолла, на шоссе, ведущем на Серноградск. «Замороженного» в ней не было. Зато был ключ в гнезде. Ломать голову над этой загадкой не хотелось.
Машина дернулась. Двигатель заглох. Потом заработал снова. И бензиновое чудище, воняя выхлопными газами и набирая неторопливо скорость, устремилось по пустому шоссе.
- Бак наполовину полон. Должно хватить, - Филатов щелкнул пальцем по указателю топлива.
- Ну да, - госпитальер, блаженно расслабившийся на переднем сидении, отдал приказ аптечке, и она вкатила ему изрядную долю успокоительного, вскоре мысли стали немного вялыми, зато холод отступил и вместе с ним отодвинулся подальше и притаился в темных глубинах души упругий страх.
- Ха, надо же так влипнуть, - покачал головой Филатов, который, как человек с идеальной нервной системой, без помощи медикаментов пришел в себя. - Нет худа без добра. Мы побывали в центре аномалии. Выбрались оттуда живыми. Познакомились с зомби. И выжили. Первая разведка проведена.
- И выводы?
- Выводов нет. Но есть наблюдения... Почему у нас не было информации о «размороженных» зомби?
- Не знаю.
- То ли местные власти скрывают по каким-то причинам этот факт. То ли это новое явление.
- И что?
- Ничего... Связь четкая. Зомби рождаются из «замерзших». Люди будто посыпаются. Но уже не теми, кем были. И, заметил, «замерзшие», просыпаясь, напрочь утрачивают неуязвимость. Против настоящих «замерзших» наши пистолеты не помогли бы.
- То есть «размороженные» частично возвращаются в этот мир, - устало произнес Сомов. Мысли, утяжеленные успокаивающим, ворочались неторопливо.
- Верно мыслишь, Эскулап.
- Чертовщина. Какая-то чертовщина... Знаешь, Сергей, мне вообще кажется, с этой планетой что-то не в порядке.
- Ну ты удивил.
- Нет. Не в порядке изначально. На этом мире какая-то печать. Мысли и чувства тут скачут, как пришпоренные, - Сомов зевнул, глаза слипались. Он напрягся, пытаясь вернуть себе ясность мысли.
- Ты чего? Какая печать?
- Пока не понял. Здесь есть какая-то аномалия. Что-то гораздо серьезнее, чем «замороженные»… Чувствую… Узнаем, разведчик. Все узнаем, - Сомов сонно погладил кобуру с пистолетом «Гроза», из которого так и не выстрелил.
За него пострелял всласть Филатов. Пистолет работал, как часы, и он иллюстрировал мысль, что менее сложные системы деструктивная сила, поразившая планету, затрагивает в меньшей степени. Поэтому и снабдили их не бластерами и разрядниками, а давно устаревшим огнестрельным оружием. Взрывчатое вещество в патронах обладало гигантской силой, а пули были не больше острия иголки, расширяющиеся при попадании в цель. Поэтому сами патроны были микроскопическими, и в магазин пистолета их влезало полторы сотни - больше чем в диск старинного пулемета. Но все равно это было классическое огнестрельное оружие.
Госпитальер прикрыл глаза. Машина резко подпрыгивала на неровностях дороги, но все равно этот бег, журчание двигателя и шелест шин по асфальту вгоняли в сон. Филатов теперь вел машину молча.
Солнце катилось за горизонт, щедро разбрасывая алые лучи на окружающий мир и, как талантливый художник, придавая ему налет фантастичности. Сомов задремал. Сон был тяжелый, без сновидений.
Проснулся он от того, что машина резко тормозила.
Госпитальер дернулся и выпрямился на сидении. И услышал напряженный голос своего друга:
- Не делай резких движений.
Машина стояла на повороте. Она едва не врезалась в два черных полицейских гусеничных бронетранспортера, перегораживающих дорогу. Прикрываясь броней, четверо полицейских заняли огневые позиции. Пулемет на прозрачном куполе бронетранспортера угрожающе смотрел в сторону беззащитной автомашины.
- Начнется стрельба, ныряй в ту яму и не дыши, - прошептал Филатов, ладонь его лежала на рукоятке пистолета, засунутого между сидениями.
Сомов представил, что сейчас глухо заработает пулемет, и стальные пули разорвут тонкий металл машины, вопьются в тела.
- Не двигаться! - послышался окрик. - Стреляю без предупреждения!
Филатов давно прикинул, что можно тут сделать. Нырнуть вперед, пристрелить на лету старшего, махнуть за деревья. Двоих-троих он снимает и остается живым. Только висит на нем одна гиря, которая сковывает движения и ограничивает маневр до предела – это лучший друг Никита Сомов. Его не бросишь. Не отдашь на растерзание.
- Офицер, - крикнул Филатов в открытое окно машины. - Прежде чем вы откроете стрельбу, потрудитесь объяснить, за что вы собираетесь прикончить двух уполномоченных Федерации.
Повисло на миг молчание. Напряжение достигло апогея, и уже готово было разразиться грозой... А потом вдруг схлынуло.
Из-за бронетранспортера вышел офицер. На нем были синяя, немножко мешковатая, из защитного суперсиликона форменная одежда и шлем с прозрачным закрытым забралом. На погонах тускло светили по два серебряных двенадцатиугольника - лейтенант. Его подчиненные продолжали держать машину на прицеле. Но стрелять без предупреждения, кажется, раздумали.
Лейтенант осторожно, будто шел не по асфальту, а по болоту, сделал несколько шагов и остановился перед машиной. Его рука лежала на автомате, сквозь прозрачное забрало шлема было видно, что глаза у него настороженные.
- Уполномоченные Федерации? - вопросительно произнес он.
- Если вас это интересует, вот моя идентификационная карта, - Филатов приоткрыл дверцу, осторожно, боясь, что у полицейских не выдержат нервы, поднял руки и спросил:
- Позволите?
Лейтенант кивнул.
Разведчик вылез из машины. Бережно положил на капот идентификационную карточку, которая одновременно являлась и звуковидеозаписывающей системой, и компьютером, и средством связи. Отступил на несколько шагов, опять подняв руки.
Лейтенант взял карточку. Провел по ней пальцем, и в воздухе над его ладонью поплыли идентификационные цифры.
- Штучка из Федерации, - кивнул лейтенант. - Как вы оказались в зоне «замерзания»?
- Наш корабль потерял ориентацию. И рухнул там.
- Нас оповестили об этом, - лейтенант опустил автомат и сделал жест. На дорогу выступили его бойцы. Приблизились. Один снял шлем. И стало видно, что на его лбу выступили капельки пота. У другого мелко тряслись руки.
- Кого вы собирались встречать с такими почестями? - Филатов кивнул на бронетранспортер.
- Мы думали, вы «растопленные», - нехотя сказал лейтенант.
- «Растопленные»?
- Да... «Замерзшие» оживают... О, господи, - офицер перекрестился по католически... - Этого лучше не видеть.
- Вы вовремя разобрались.
- «Растопленные» не отвечают на вопросы. И не говорят.
- А что делают?
- Скрежещут, как старинные бормашины, - лейтенант помолчал, а потом добавил. - И убивают. Убивают умело...
Филатов кивнул.
- Мы вас доставим в Серноградск, - заверил лейтенант. – Там переночуете. И утром - в столицу.
- Годится, - разведчик залез в салон, взял пистолет, сунул его в кобуру.
- Пойдемте, - кивнул лейтенант в сторону приютившегося за бронетранспортерами полицейского автомобиля, очень похожего на тот, на котором только что передвигались москвитяне.
***
Посол был облачен в синюю, шитую золотом форменную одежду Министерства иностранных дел Московии. Тяжелые складки брюк, китель со стоячим воротником - со стороны казалось, что дышать и двигаться в ней крайне некомфортно, но на самом деле, изготовленная из поликристаллического шелка, она была невесома и выдерживала удар ножом и пистолетную пулю. На груди посла тускло светилась серебряная звезда, означавшая не слишком высокий посольский ранг.
Голос посла был поставлен не хуже, чем у диктора новостей, речь текла плавно, размеренно и нудно.
- Я ряд видеть своих соотечественников. К сожалению, ситуация складывается угрожающе. Местные власти рассчитывают на нашу действенную помощь.
Просторный кабинет посла был обставлен по строгим канонам МИДа - стабильной, неизменяемой деревянной мебелью. Гости и хозяин кабинета сидели в неудобных дубовых креслах перед небольшим столиком с мраморной крышкой и гнутыми ножками. У стены на возвышении стоял просторный письменный стол, на котором можно было играть в минифутбол, а за ним на стене был распластан флаг Московитянской Федерации.
Внешность посол имел унылую и серую - рост средний, телосложение среднее, лицо тоже какое-то усредненное, удлиненное, и глаза серые, скучные, без искры и интереса к жизни. Вся его речь была округлая и нечеткая. Такое ощущение, что этих чиновников клонируют. Ими полны кабинеты МИДа и многочисленные представительства на сотнях планет.
- Я надеюсь, что ваше присутствие, - тут в голосе посла появились нотки сарказма, - поможет нам решить несколько нестандартные проблемы, возникшие на этой планете.
- Думаете, поможет? - прищурился недобро Филатов.
- Я надеюсь, - легкая ироничная улыбка тронула губы посла.
- Зря надеетесь.
- Простите?
- Лысого черта мы вам будем помогать! - кинул резко Филатов, обдав посла таким взором, от которого тот должен был заледенеть не хуже «замерзшего». - Это вы, уважаемый советник второго класса, будете нам помогать. Притом в той мере, в какой это нужно нам, и вне зависимости от ваших умений и пристрастий. Если мы прикажем вам грузить навоз - будете грузить.
- Я что-то не понимаю...
- Все вы понимаете. И что такое уполномоченный по чрезвычайной ситуации знаете отлично... И подтверждение наших полномочий в вашем компьютере.
- Я в общем-то согласен, что...
- Меня не волнует ваше согласие или несогласие. И закроем этот вопрос... Если, конечно, вас устраивает работа по обеспечению внешнеполитических интересов Федерации.
- Я, конечно...
- Все! - приподнял руку Филатов. - А теперь скажите, какого черта мы приземлялись на планету, не имея информации об эпидемии в Вантхолле?
- Посольство только сегодня получило официальную информацию.
- Официальную? Вы здесь для того, чтобы владеть и неофициальной информацией.
- Конечно, мы кое-что можем... Но персонал всего четыре человека. И, честно говоря, в этом дружественном регионе не ставилась задача о разворачивании системы полноценного информационного политического и военного освещения.
- Пока не клюнул жареный петух.
- Но кто мог представить...
Филатов угрюмо кивнул. Ситуация оказалась такой, как он и предполагал. После заключения договора с Синей Долиной особых дипломатических трудностей у Московии здесь не предвиделось. И посылали сюда на работу сотрудников, которые не хватали звезд с неба и отличались больше добросовестностью, чем полетом фантазии. Для этого человека посольское кресло было первым назначением в таком ранге. В занюханном, никому, по большому счету, не нужном мире, где основная дипломатическая работа уже сделана, все договора заключены, оставалось заниматься рутиной - неторопливо продвигаться в направлении расширения экономического сотрудничества и интеграции с Федерацией, а так же невинной бабочкой порхать на раутах, конференциях по культурному обмену. В общем-то курорт – хоть и немного скучный. И тут возникает чрезвычайная ситуация уровня «Коробочка». И плюс к этому - полная изоляция, невозможность получения помощи. Достаточно, чтобы свести эту унылую «чернильницу» с ума.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ