Город Ветров

Глава шестая, знакомящая читателя с великим визирем и его юной дочерью

Прекрасные ландшафты дворцового сада не были для меня в новинку, а мои спутницы неутомимо вертели головами из стороны в сторону. Ипполита еще как-то пыталась сдерживаться, но Далила с Гиневрой то и дело ахали, рассматривая невиданные цветы, птичек-колибри и тонкие ажурные беседки, увитые плющем.

— Какая красота! — воскликнула Далила. — Я бы не уходила отсюда никогда.

— После завершения нашего дела вы сможете гостить у нас столько, сколько захотите, — церемонно поклонился на ходу Гурастун.

Далила принялась о чем-то восторженно перешептываться с Гиневрой. Наверняка ей пришлась по вкусу идея немного отдохнуть в этом райском саду. Конечно, что она там у себя видит? Примитивизм да и только. Да и Гиневре было на чем остановить свой взгляд. Ведь это только в рыцарских романах описываются прелести той жизни. А я где-то прочитала, что в Лувре был только один туалет. И все коридоры были загажены. Вот и мечтай после этого о прекрасных дамах…

Ипполита наклонилась ко мне и шепнула:

— Послушай, Марина, где мне взять снаряжение? Я не привыкла путешествовать без своего верного лука.

— Верно, — согласилась я. — Надо будет сказать об этом визирю. Мне кажется, нам всем понадобится оружие.

— Кому? Этим глупым курицам? — презрительно фыркнула амазонка. — Ты посмотри на них: квохчут, как наседки, снесшие яйцо. Разве они смогут держать в руках оружие и помочь нам в битве? — Видимо, Ипполита уже была уверена, что я смогу рубить налево и направо.

Пока я размышляла, разубеждать ее в этом или нет, мы подошли к воротам шахского дворца. Чернокожие великаны все так же неподвижно стояли у входа, и наша делегация беспрепятственно прошла во двор.

На ступеньках дворца, построенного из розового песчаника, нас уже ждал слуга, который провел нас в зал для аудиенций.

Возле роскошного трона, украшенного резьбой и позолотой, стоял невысокий человек средних лет в тюрбане и лиловой мантии. Увидев нас, он подошел к нам навстречу.

— Приветствую тебя, Гурастун, — сказал он главному магу. — Я не узнаю тебя, ты помолодел! Кто совершил такое чудо? Назови, и я тоже воспользуюсь его услугами.

В этом мире магией пользовались, примерно как у нас сферой услуг. Не хватало еще, чтобы Гурастун поделился с ним адресочком, вроде парикмахера или портнихи.

— Марина умеет готовить магическую пищу и посвящать ее людям. Утку, начиненную яблоками, она посвятила мне, и я помолодел. В ее мире так принято давать еде имена.

Мне стало не по себе. Как сказал теленок из мультика: «Вот и меня посчитали…» Иди потом отвертись, когда пристанут. Что я им, повариха, что ли?

— Кто это — Марина? — заинтересованно спросил главный визирь. Он подошел поближе и стал нас пытливо рассматривать. Взгляд его остановился на Далиле.

— Вот она, — сказал Гурастун и взял меня за руку.

На лице Нафтали проявилось разочарование. Что поделаешь, я не Далила.

— Ты? — удивленно спросил он. — Но ты не выглядишь чародейкой. Я скорее принял бы тебя за мальчика-гонца.

— А я и не чародейка, — пыталась я оправдаться, — просто…

— Ты видишь перед собой супругу потомка непобедимого Рустама, о великий визирь! — торжественно произнес верховный маг.

— Очень, очень интересно… — в раздумьи пробормотал визирь и сжал в ладони бороду. — С одной стороны, все верно: не может человек, в котором течет благородная кровь, жениться на простой смертной. Значит, она покорила его чем-то. Недаром у нее на глазах очки, — визирь продолжал размышлять вслух, будто меня вовсе тут не было. — Но с другой стороны — где он сам? И кто эти женщины? Свита волшебницы?

— Вот еще! — Ипполита вступила в разговор. — Меня зовут Ипполита, я царица гордого народа амазонок! И ни у кого в свите никогда не состояла!

— Вот как? — удивился главный визирь и церемонно поклонился. — Слыхал о тебе, царица, и рад твоему визиту. Как ты попала к нам, уважаемая госпожа?

— Она вызвала нас троих из разных миров, — амазонка ткнула в меня пальцем.

— Значит, чародейка, — убежденно заключил Нафтали. — Иначе, как бы она смогла это сделать?

В моей душе зародились сомнения. Все вокруг были так убеждены в моей исключительности, что пытаться поставить все точки над «i» было по меньшей мере глупо.

Гурастун пустился в путанные объяснения. Он приплел сюда и дэва по имени Друг, и другие миры, населенные исключительно женщинами-богатырями. Нафтали не выпускал из кулака бороду — видимо, так выражалась у него степень сосредоточенности. Со стороны это все выглядело объяснением на планерке старшим мастером главному инженеру завода, почему цех выдает брак. Благо, таких вот историй я наслушалась, когда проходила практику на заводе тяжелого электросварочного оборудования.

— Ну, хорошо, — остановил Нафтали Гурастуна. — Кто эти дамы? Тоже богатыри?

— Меня зовут Гиневра, я жена короля Артура, доблестного рыцаря.

— А меня — Далила. Я из знатного филистимского рода, — сказала Далила и поправила спутанные на лбу кудряшки.

Ее браслеты зазвенели. Особенной нужды в этом жесте не было, но Далила ведь не может не продемонстрировать себя с лучшей стороны.

— Слыхал, — вдруг сказал Нафтали и отпустил бороду. — Что за битва была у вас в долине Сорек?

— Откуда ты знаешь? — ахнула она.

— Имя твое происходит от еврейского «лайла» — ночь, — не обращая внимания на вопрос промолвил визирь. Видимо это было в его манере — проговаривать вслух свои мысли. — Кудри твои черны, как безлунная полночь.

— О, великий визирь! — вновь вступил в разговор Гурастун. — Ты еще раз дал нам постичь глубину твоей мудрости и широту твоих познаний.

— Так ты говоришь, чародей, что эти благородные дамы могут помочь нам в нашей беде? Хорошо. Нужно дать им оружие.

Визирь хлопнул в ладоши — и в зале появился слуга.

— Отведи высокородных дам в шахскую оружейную, — приказал он. — А сюда напитки и угощения.

Тут же в комнату вплыли несколько девушек, неся на вытянутых руках блюда с фруктами, сладостями и напитками. Маги расположились на коврах и принялись за еду, а мы вчетвером пошли за слугой.

Мы долго спускались по каменным лестницам, пока не уперлись в тяжелую дубовую дверь. Она распахнулась на редкость легко, и мы вошли в огромную комнату, заваленную всякими видами оружия.

На стенах висели сверкающие доспехи и кольчуги. По углам грудой, словно дрова, были навалены мечи всяких конфигураций и размеров. Прислоненные к стене, как велосипеды, стояли луки. Рядом с ними стопкой были сложены расписные колчаны. В общем, не зал, а мечта поклонников Толкиена. Только в отличие от оборудования участников ролевых игр, все это было настоящим.

Мои спутницы, включая уравновешенную Ипполиту, заверещали от восторга. Я даже не представляла себе, что в древности оружию уделялось такое большое значение и оно было предметом купли-продажи, гордости и даже поклонения. Дамы, позабыв обо всем, стали рыться в грудах металлолома, примеряя к себе мечи и палаши, кольчуги и кинжалы. Я стояла, не зная, с чего начать.

— Что ты медлишь, Марина? — крикнула мне раскрасневшаяся Ипполита. Выбирай!

— Я не знаю, что выбрать, — ответила я смущенно, — я никогда не держала меча в руках.

— Тогда возьми что-нибудь полегче, — предложила она мне, — кинжал или метательные пластинки.

Неохотно подойдя к куче железа, я присела рядом и стала ковыряться в ней, стараясь не уколоться и не порезаться ненароком. Мои спутницы уже вооружились. Гиневра взяла легкий меч и доспехи, в которые еле втиснула свою массивную грудь. Далила — кривой кинжал и кольчугу, выполненную из мелких колечек. Но красивее всех была Ипполита. На голове у нее сверкал шлем, из которого вырвался на волю ее непокорный «конский хвост». На икры она нацепила изящные поножи, а в руках держала отполированный лук. Натянув его, она проверила прочность тетивы и осталась довольна. Я обратила внимание, что лук она натягивала на уровне глаз, а не груди.

— Слушай, Ипполита, — сказала я, зачарованно глядя на нее, а почему про амазонок говорят, что они грудь отрезают?

— Глупости! — усмехнулась она. — И Тесей, и Геракл спрашивали меня об этом. И кто о нас такие сплетни разносит, не понимаю. Наверное, завистницы.

И действительно, ее способ натягивания лука не оставлял никаких сомнений в том, что грудь при стрельбе не мешает.

— Марина, выбирай, — поторопила меня Гиневра.

— А бумеранга здесь нет? — пробормотала я про себя, испытывая отвращение к этой массе железа. Но делать было нечего, и я, наконец-то, взяла небольшой ножик в инкрустированных ножнах. По крайней мере, сгодится колбасу порезать в походе. Хотя какая здесь колбаса…

Вдруг мой взгляд упал на кусок веревки, выглядывающий из-под ржавого палаша в углу. Я потянула за нее и вытащила на свет пару отличных нунчаков из вишневого дерева. Они были легкие и звонкие, как коклюшки вологодской кружевницы. Хотя я не большой умелец в деле верчения палочками, но какие-то навыки у меня есть, недаром Рустам таскал меня на занятия карате. Буду тренироваться на привалах. По крайней мере, не порежусь.

— Я готова, — сообщила я своим напарницам.

— Ты могла взять себе самый дорогой меч, — удивилась Далила, — а выбрала лишь пару деревяшек. Что ты с ними будешь делать?

— А вот что, — решив показать ей мое умение вертеть нунчаки, я взмахнула ими — и тут же одна деревяшка, описав невиданный изгиб, стукнула Далилу по голове.

— Ой-ой-ой! — заорала она. — Вы что сегодня, совсем с ума посходили? Сначала одна дерется, потом другая.

— Извини, дорогая, — я бросилась ей навстречу, — я не хотела, это нечаянно.

— Ладно, хватит, — бросила Ипполита. — По крайней мере, это тоже оружие, если ты не умеешь пользоваться мечом. Пошли наверх.

И мы тем же путем, нагруженные снаряжением, вернулись в зал.

Маги тем временем доканчивали сладости. В воздухе висел гул разговоров, но при виде нас все умолкли.

Главный визирь степенно поднялся со своего места и неторопливо подошел к нам. Обойдя каждую, он также спокойно вернулся к своему месту возле трона и произнес:

— Ну что ж, теперь вы, воинствующие девы, хорошо вооружены для встречи с врагом. Только ты, супруга Рустама, — обратился он ко мне, — почему ты выбрала себе лишь эти деревянные палочки, которые занес в нашу страну странный человек с узкими глазами из поднебесной страны? Или сила твоего волшебства так велика, что тебе не нужен меч?

Опять пришлось объяснять:

— Мудрый визирь, — сказала я, поддерживая принятую в том мире цветистую манеру общения, — люди из поднебесной страны — весьма искусны в умении сражаться деревянными палочками. Я же только учусь. Мне ничего не осталось другого, как выбрать их, так как меч в руках я не держала отродясь.

— Зато этими палками она страсть как больно дерется, — тут же нажаловалась на меня Далила и потерла ушибленный лоб.

— Объясни нам, визирь, — вступила в разговор Ипполита, — куда нам идти? Где находится цель нашего путешествия?

— Мы пойдем пешком? — со страхом воскликнула Гиневра. — Я не могу ходить целый день, как пеший лучник!

— Подойдите сюда, — Нафтали сделал приглашающий жест рукой, и мы подошли к окну. Маги прильнули к другим окнам.

Мои спутницы ахнули от восхищения. Внизу, во дворе шахского дворца, гарцевали четыре великолепных скакуна разной масти. Там был рослый вороной конь, крепкий гнедой, серый в яблоках и белый. Прислужники держали их под уздцы и не давали им слишком разойтись. Кони были уже оседланы и готовы в путь. Я тихо ахнула и отошла от окна. Далила, Гиневра и Ипполита вовсю обсуждали достоинства коней, проявляя незаурядную осведомленность.

От взора Гурастуна не ускользнуло мое состояние.

— Что случилось, Марина, тебе нехорошо? Спент, подойди сюда.

Маг-целитель оторвался от окна:

— Иду.

— Нет-нет, — остановила я их, — все в порядке. У меня ничего не болит.

— Тогда почему ты так побледнела? — спросил маг Спент и взял меня за руку.

Мне было стыдно признаться, но я набрала воздуху и выпалила:

— Я не могу ездить верхом на лошади.

На эту мою фразу присутствующие отвернулись от окна и уставились на меня. На лице опытного дипломата ничего не отразилось. Однако он спросил:

— Ты никогда не садилась на коня?

Отрицательно помотав головой, я ответила:

— У нас все ездят на машинах и автобусах, летают на самолетах. А на конях только на ипподромах скачут.

— Так у вас есть гипподромы? — обрадовалась Ипполита.

— Да, — кивнула я и вдруг вспомнила, что однажды, давным-давно, папа взял меня на ипподром и посадил на коня. Это была старая кляча, возившая детишек по кругу за пятьдесят копеек, но все же у меня хоть какой, но опыт имеется.

— Не волнуйтесь, я научу ее, — громко сказала Ипполита, обводя присутствующих взглядом. В ее голосе было столько уверенности, что я немного успокоилась.

— Но я не могу сидеть в мужском седле в этом платье! — воскликнула Гиневра. — Мне нужно дамское седло…

— Или мужское платье, — добавила практичная Далила.

Неистовый маг Вахиш обхватил себя за голову и застонал, словно у него болели зубы. Он единственный не смог сдержаться.

На лицах других магов было написано разочарование и сожаление, что они уже так глубоко влезли в эту авантюру. Лишь славный Гурастун всем своим видом выражал поддержку.

Хазареянин хранил полнейшее спокойствие. Он просто ждал окончания спора. Я про себя восхитилась: он вел себя как истинный дипломат, признающий действительность таковой, как она есть. Как видно, Нафтали старался не спорить с судьбой, а просто обходить углы доступными методами. Если мы были такие курицы, а других куриц под рукой не было, следовательно, нужно было нас превратить в бойцовых петухов. А как — это уже забота специалистов. Его визирское дело — поставить задачу и дать средства для ее выполнения.

Все это я прочитала на невозмутимом лице главного визиря и почему-то была уверена в своей правоте.

Наконец, Нафтали подал голос:

— Хорошо, — наклонил он голову, хлопнул в ладоши и в зал вошел старый слуга с подносом, на котором лежали четыре кожаных мешочка. Визирь взял их и раздал нам. — В каждом из этих кошелей — сотня золотых монет. Я думаю, вам хватит на расходы. И не расщедривайтесь. За один золотой можно купить корову, а за пять — добротный дом.

Маги одобрительно переглянулись. Интересно, чему они так радуются, если могут клады разыскивать? Или кладов маловато, или в них всякая ерунда наложена. Впрочем золото — оно и есть золото, и никуда от этого не деться. Но визирь-то каков — браво! Тут же показал нам цену подарка, чтобы не зарывались. Нет, он мне нравится. Похож чем-то на моего свекра — тот тоже скуп на слова, но вопросы формулировать умеет…

Опомнившись от своих рассуждений, я взяла протянутый мне мешочек с золотом. Он оказался на редкость тяжелым, и я пожалела, что оставила рюкзак в домике Гурастуна.

— И вот еще что, — продолжил главный визирь, — Марина, возьми вот это.

Он протянул мне свернутый в трубку желтый лист бумаги.

— Это карта, которую в течение долгого времени чертили и дополняли купцы. Они проходили по неведомым землям и приносили нашим ученым самодельные карты-наброски. А потом уже из этих карт вычерчивалась главная карта. На ней ты не увидишь Города Ветров, но зато вы не потеряете времени, блуждая там, где этого города нет и в помине.

Желаю вам успеха, пусть великий Амаздахур хранит вас. Верните нам царевича и получите в награду все, что захотите, — голос его дрогнул.

С Благодарностью приняв карту, я бросилась вслед за своими товарками, уже выходящими из зала.

Опять мы шли долгими коридорами, поднимались и спускались по каменным лестницам и вышли на шахский двор. Кони, завидев нас, захрипели и стали биться.

Ипполита подошла к самому рослому — гнедому жеребцу, одобрительно похлопала его по холке и… я не успела моргнуть глазом, как она оказалась в седле.

Конь взвился на дыбы, пытаясь сбросить наездницу. И странно, Ипполита совершенно не использовала стремена, она управляла мощным животным, стискивая и ослабляя коленями его бока. Потом, схватив крепко за уздечку, она пустила его вскачь по необъятному шахскому двору, и, когда она вернулась, конь был в мыле и послушен ее воле.

Все, и слуги, и маги, смотрели на нее с восхищением. Ипполита выглядела как одно целое со своим жеребцом. Легко спрыгнув и передав вожжи слугам, она подошла к нам и, ничуть не задыхаясь, произнесла:

— Отличный подарок! Я назову его Антиноем. А что вы, подруги? Помочь вам обкатать ваших лошадок?

Попятившись, я только и смогла кивнуть головой. А Далила и Гиневра отказались.

— Не волнуйтесь, прекрасные госпожи, — сказал нам один из слуг, державших коней, — только гнедой отличался норовом, но сейчас он укрощен и подчинится приказу. А эти кони поспокойнее будут. Берите.

Далила тут же подошла к вороному, а Гиневра — к белому. Видать, они выбрали коней, как у нас дамы выбирают автомобили — под цвет глаз и волос. Мне, значит, достался серый. Ладно, только бы к нему еще и скамеечку, чтобы залезть…

Подобрав юбки, Далила и Гиневра неплохо взгромоздились на своих лошадок и сделали пробный круг по двору. Видя, что у них все в порядке, маги посмотрели на меня, но я лишь отрицательно покрутила головой и спряталась за Гурастуна.

— Ладно, — решила Ипполита, — мы с Далилой и Гиневрой поедем на базар, выберем что-нибудь из одежды, а ты иди с магами. Вернемся — научу тебя скакать.

И повернув коней, «три грации», выехали из ворот шахского дворца.

Обратно мы возвращались вдвоем с Гурастуном. Маги разбрелись кто куда, у всех были заботы и дела. За нами шел слуга, ведя в поводу серого в яблоках коня.

— Скажи, Гурастун, почему так заинтересован визирь в нашем походе? спросила я мага.

— Странный вопрос, Марина, он же визирь и обязан заботиться о благе страны. А разве это не благо — спасти царевича и отомстить злой колдунье?

— Мне кажется, у него есть какие-то личные мотивы желать возвращения царевича. В сущности, он кто? Хазареянин, то есть чужеземец, пришедший издалека и осевший в вашей стране.

— Верно, — согласился Гурастун, Нафтали прибыл с берегов Хазарского моря и осел у нас. Он учился магии, но у него нет дара и поэтому он бросил учиться на мага и стал выполнять различные дворцовые поручения. Так, понемногу, своим умением быть в нужном месте, он добрался до самой вершины.

— Не нравится тебе визирь, — сделала я вывод из слов Гурастуна, — хотя ничего против него ты не имеешь.

Чародей не ответил. Он сосредоточенно шагал по мощеной улице.

— Ты сказал, что он добрался до вершины, — ничуть не обескураженная его молчанием, сказала я, — и зачем визирь хочет оттуда сойти? Это нелогично. Сейчас, когда ваш Гаомарт восемнадцатый отошел от дел, а царевич у колдуньи, он для подданных и царь, и бог. Ему невыгодно спасение царевича. Зачем же он нам помогает? Не может быть, что просто так, должна быть причина или я ничего не понимаю в визирях! — и я ткнула пальцем в карту.

— Есть очень простой ответ, — после долгого молчания ответил Гурастун, — и я просто восхищаюсь твоей прозорливости, Марина. Визирь — чужеземец, и он хочет закрепить свое право быть на вершине с помощью дочери.

— Чьей дочери? — удивилась я.

— У Нафтали есть четырнадцатилетняя дочь, зовут ее Яэль. Он хочет выдать ее замуж за наследника Йому. Тогда она получит кольцо Амаздахура и будет настоящей шахиней. И тогда никто не скажет, что главный визирь — чужеземец. Мне непонятно только одно, как ты, не зная ничего о нашем мире, проникла так глубоко в суть происходящего?

— Просто, когда он вручал мне вот эту карту, его голос дрогнул от сильного волнения, хотя на протяжение всей встречи я за ним этого не замечала. Визирь был холоден, как статуя.

Гурастун только покачал головой.

Вернувшись домой, мы с магом перекусили лепешками с козьим сыром и фруктами и, расстелив на столе карту, принялись ее изучать.

— Вот граница Эламанда. Видишь реку Шимулар — граница проходит по ней. Перейдете через реку и окажетесь в Ирбуве, — Гурастун показал мне на маленькое место на карте, очертаниями похожее на вытянутый кинжал. — Так как это княжество находится на пересечении торговых путей, жители его, в основном, торговцы и менялы. Берут пошлины за проход и провоз товаров, с того и живут. Многие из них плуты и пройдохи, но вам нечего опасаться — продавать и покупать вы не собираетесь. Поспрашивайте там о Городе Ветров. Может, кто-нибудь из жителей Ирбува заходил туда с караваном…

— А это что за страна? — я показала на очерченное пятно, величиной с обеденную тарелку к востоку от Ирбува.

— Это Гадолия — страна большезубых людей.

— Они что, вампиры? — удивилась я.

— Нет, при чем здесь вампиры? Просто в этой стране все большое — деревья, горы, водопады, даже ущелья и пропасти. Люди там живут высокие и рослые. Красоту они меряют по количеству зубов. Чем больше и белее зубы, тем человек красивее. Я видел здесь у нас в Эламанде нескольких гадолийцев — они все время улыбаются открытым ртом, так как из-за огромных зубов не могут его закрыть.

— Вот уроды! — воскликнула я. — Прямо компракчикосы какие-то.

— Не знаю такого слова, — покачал головой маг, но они вовсе не уроды. Просто большезубые.

— Да… — вздохнула я, — вот гуляем мы с тобой по карте, а Города Ветров так и не увидим…

— Ничего, — успокоил меня чародей, — может быть, здесь, в холодной стране Шикоре, вы найдете то, что ищете. Эта страна самая отдаленная от нас, видишь? — он показал на край карты, где шла обрывистая линия с надписью «Терра инкогнита». Наши купцы побывали только на ближайшей к нам границе этой страны. Никто не знает, где она кончается и кончается ли вообще. Может быть, она смыкается с Гадолией, а может, ведет в царство вечной ночи. Кто знает? — маг пожал плечами. — Но ты не отчаивайся, спрашивайте людей, кто-нибудь да знает. А я буду наблюдать за вами в этот волшебный шар. И, если вам будет совсем туго, не забывайте о наших подарках, они обязательно вам помогут…

Гурастун не успел закончить фразу, как дверь с шумом распахнулась и в комнату ввалились три барышни, веселые и довольные, с ворохом одежды в руках.

— Марина, Гурастун, смотрите, сколько мы нанесли! Всем хватит! А там еще на конях — продукты. И все это обошлось меньше, чем в золотой! Ты представляешь, какая дешевизна! — наперебой старались они перекричать друг дружку.

— А помните, в тюрбане, — хохотала Далила, — «…я в восторге от вашей красоты…»

— Эти карлики-мужчины так смотрели на Ипполиту, — сообщила Гиневра, просто готовы были ее съесть!

— Интересно, что они о себе думают? — добавила Ипполита презрительно. — Да я смогу проткнуть стрелой пучок таких, как они!

Они принялись раскладывать одежду и набрасывать ее на себя, примеряя.

— Эх, жаль, зеркала нет, — вздохнула Далила. — У меня дома было одно, из полированной бронзы.

— А у меня — венецианского стекла, — вспомнила Гиневра.

Гурастун подошел к шкафу в углу комнаты, где стояли разные заплесневелые флакончики, и, достав один из них, плеснул содержимое на стенку. Тут же комнату заволок туман, а когда он рассеялся, стена оказалась зеркальной. Мы ахнули.

— Вы тут займитесь, — сказал он, улыбаясь, — а я пройдусь по саду.

И чародей вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

— Какой он все-таки душка! — воскликнула Гиневра.

— И совсем еще не старый мужчина, — Далила была в своем репертуаре.

«Знали бы они, каким я его увидела», — подумала я, но ничего не сказала вслух.

— Марина, а почему ты ничего не примеряешь? — спросила меня Ипполита. — Мы для тебя тоже купили.

— Спасибо, но у меня есть уже на смену, — ответила я, показывая на рюкзак.

— Ну и что? Смотри, в этих шароварах гораздо удобнее.

Мои подруги уже переоделись. Что ж, выглядели они совсем не плохо. На Ипполите были кожаные штаны в обтяжку. Тунику она сняла (я еще раз успела убедиться в том, что легенды об амазонках врут — грудь у нее была в порядке) и надела зеленую шелковую кофту с широкими рукавами.

Гиневра и Далила облачились в пышные шаровары. На Гиневре они были голубыми, а на Далиле — красными. Талии они перетянули шелковыми кушаками, что составляло разительный контраст с нижней частью тела. Теперь они примеряли рубашки. Блондинка выбрала серебристую, а брюнетка — черную.

Тем временем зеркало стало бледнеть и вскоре испарилось совсем.

— Как жаль, — огорчились мои подруги, — у нас еще много осталось примерить.

— Не думаю, что вам нужно взять с собой весь этот гардероб, — осторожно заметила я. — Надо собрать только самое необходимое. И в путь.

— Марина права, — коротко сказала Ипполита. — не на прогулку собрались.

Тут вернулся Гурастун и повел нас в домик, где я уже ночевала.

Пока Далила и Гиневра собирали на стол, Ипполита сказала мне:

— Пошли, Марина.

— Куда?

— Как куда? Буду учить тебя ездить верхом.

— А может быть, завтра начнем?

— Завтра мы трогаемся в путь. Так что давай, не увиливай.

Мы вышли из домика и пошли туда, где пасся мой серый в яблоках.

— Как ты его назовешь? — вдруг неожиданно спросила амазонка.

— Не знаю, не думала.

— Должна подумать, — наставительно произнесла она. — Нельзя животному без имени. Далила назвала своего вороного Ашкелоном, по имени города, откуда она родом, а Гиневра — Просперо.

— А у меня будет Ранет. Он же весь в яблоках.

— Ну что ж, Ранет, так Ранет, — согласилась Ипполита.

Мы пришли на поляну, где пасся мой Ранет. Рядом лежало седло.

— Смотри, — сказала амазонка, — сначала я покажу тебе, как седлать коня, а потом будешь это делать сама. Договорились?

Я кивнула.

То, что происходило в течение двух последующих часов, я, наверное, не забуду никогда в жизни. Сначала я пыталась влезть на Ранета, но животное в самый ответственный момент делало шаг в сторону, и я оказывалась на земле. Когда мне, наконец, удалось взгромоздиться на эту громадину, конь принялся высоко вскидывать зад. Я с ужасом вцепилась в холку, легла на шею своенравного Ранета и обхватила ее руками.

— Так, хорошо, хорошо, — подбадривала меня Ипполита.

Что может быть в этом хорошего? Трясясь, как на проселочной дороге в машине без рессор, я еле еле сделала два круга тихим шагом. Зубы щелкали друг о друга, руки были напряжены, ноги схватила судорога — в таком состоянии я не заметила, как стемнело.

— Все, — сказала Ипполита, — слезай.

Молча соскользнув с коня, я упала прямо в подставленные руки своей учительницы. Желание было только одно — лечь и помереть. Как я добрела до дома — неизвестно.

Увидев нас, Гиневра закричала:

— Девочки, ау! Сюда! Будем ужинать.

Но я, только вяло махнув рукой, расстегнула джинсы и брякнулась на кровать, заснув в падении на подушку.

Гурастун разбудил нас с рассветом.

— Пора вставать, уважаемые дамы, — крикнул он в окно.

— Сейчас, встаем… — послышались сонные голоса.

Открыв глаза, я хотела потянуться и не смогла. Дикая боль пронзила мои мышцы. Казалось, что на моем теле не осталось ни одного живого места. Боль перетекала с одной части тела в другую. Как я встану, как поеду?

Ипполита заметила мое состояние. Она подскочила ко мне и стала растирать мне ногу. Я завопила.

— Терпи, — приказала она, — так надо.

Далила взялась за мои руки, а Гиневра — за другую ногу. Я орала не переставая.

Как ни странно, боль постепенно стала отходить. Приятное тепло потекло по моим несчастным мышцам, и подруги отпустили меня. Пытаясь встать на ноги, я качнулась, выпрямилась и вихляющей походкой вышла из дома, чтобы умыться в прозрачном ручье. Вспомнив, какое действие оказала на меня вода, я не раздумывая разделась и прыгнула. Ипполита, увидев меня плывущей, поразилась и поспешила присоединиться ко мне. Вскоре мы уже плескались вчетвером, наслаждаясь последними спокойными минутами.

Из воды я вылезла, как заново рожденная. Нигде ничего не болело. Я почувствовала зверский голод и поспешила в беседку, где уже был накрыт стол. Гурастун завтракал с нами.

Поев, мы начали собираться. Приторочив сумки к седлам и надев свою амуницию, мои попутчицы вскочили на коней. Я смотрела на них со страхом.

— Ну что ты, Марина, давай! — крикнула Ипполита, и ее шлем сверкнул на солнце.

Набрав полную грудь воздуха, я разбежалась, подпрыгнула и… легко оказалась в седле. Удивившись такой прыти, я легонько тронула Ранета. Он послушно сделал несколько шагов. Я прочно сидела в седле.

— Молодец, Марина! — воскликнул Гурастун. — Теперь я вижу, что у тебя все в порядке. До свидания, дорогие мои!

И наша маленькая процессия двинулась к выходу из сада шаха Гаомарта восемнадцатого.