Город королей

— Проснись, Шип.

Бетрим фыркнул и попытался сплюнуть, но во рту было суше, чем в пустыне.

— Потерянный? Это ты? — прохрипел он. Всегда было странно, как человек мог умирать от жажды и хотеть пописать при этом.

— Да, — Потерянный говорил из мрака за прутьями. — Жаль насчет этого.

Бетрим кивнул.

— Тебе нужно посмотреть на ладонь.

Бетрим намеренно не смотрел на ладонь, если честно. Было больно, словно он сжимал солнце, а он знал это чувство. Гады лишили его пальца, а у него их уже было мало. Даже так придется посмотреть на руку, и не было смысла оттягивать.

Бетрим поднял левую ладонь к лицу. Но ладони не было. Его рука заканчивалась кровавым перевязанным обрубком у запястья. Он смотрел туда пару мгновений, борясь с гримасой боли, борясь с желанием потрогать обрубок. Подавляя желание кричать и злиться, подавляя тошноту от отвращения. Его калечили, и не раз, два пальца на левой ладони, два пальца на левой ступне, левый глаз выкололи и раздавили на улицах Сарта, левую сторону лица обожгли. Все происходило с его левой стороной, и Бетрим решил, что на то была причина. Но это было хуже других случаев. Это был не палец или два — целая ладонь пропала.

Он больше не сможет махать топором обеими руками. Не сможет держать две кружки эля одновременно, одну на сейчас, другую на потом. Он не сможет держать груди Розы обеими руками. Он многое не сможет больше делать. Многое потерял. Он принимал это как должное.

Через пару мгновений Бетрим отвел взгляд и встал на колени, а потом на ноги.

— Может, они даже оказали мне услугу, — сказал он, разглядывая маленькую камеру с влажными стенами, покрытыми мхом. — Три пальца все равно были неудобными. Теперь я могу получить что-нибудь другое. Я знал парня с одной рукой. Его звали Рольф Рукокрюк.

— Я его помню, — сказал Потерянный.

— У него был крюк вместо ладони, — продолжил Бетрим. Он нашел, что искал, прошел неуклюже к ведру в углу. — Самое странное, что он при мне делал крюком, было разрывание мелких зверьков из долин. Я не видел, чтобы кто-то так быстро разрывал тушки. Конечно, потом он вешал шкурку на другую ладонь и изображал куклу. Странным был этот Рольф, — Бетрим покачал головой и стал вытаскивать член из штанов одной рукой.

— Слушай, Шип, — начал Потерянный. — Я хотел сказать…

Бетрим заглушил предателя потоком мочи в металлическое ведро.

— Что, Потерянный? — крикнул он. — Я тебя не слышу.

— Я не хотел…

Бетрим давил сильнее. Так мочиться было неудобно, он залил свои сапоги, но шум хорошо заглушал голос Потерянного.

Бетрим закончил и громко выдохнул, тряхнул член пару раз и убрал в штаны. Спиной к Потерянному он понял, что кривился от боли в левой руке, проклиная то, что казалось, что он еще ощущал пальцы. Он постарался скрыть эмоции на лице и повернулся к капитану.

— Так ты предатель? — сказал Бетрим, пройдя к прутьям и сжав один прут правой ладонью. На этой хотя бы были все пальцы. Он потянул прут, но тот был крепким. Как и остальные, да и дверь явно была прочно закреплена. Он не мог вырваться отсюда.

Он видел Потерянного четче. Гад сидел на деревянном стуле, рядом был стол с парой кружек и колодой карт. Незнакомый солдат сидел с другой стороны стола.

Потерянный покачал головой.

— Я — не предатель, Шип. Я и не работал на тебя. Лорд Брекович нанял меня и моих людей полгода назад. Сказал нам вступить в твою армию и ждать подходящего момента.

— Момента ударить меня по голове и отрубить мою ладонь? — фыркнул Бетрим. Он потрогал правой ладонью затылок, было больно, но болело и все остальное тело.

— Это было не по плану, — Потерянный вздохнул и взял кружку, склонился и протянул ее через прутья. Бетрим взял кружку и осушил одним глотком. Вряд ли они травили бы его, ведь он уже был в их власти. — Просто шанс был хорошим. Я уважаю тебя, Шип. Ты вышел из игры и сделал себе имя. На тебя можно равняться. Но… Лорд Брекович платит лучше, чем ты и Роза. Намного лучше.

— Да? Ты ждал от меня больше денег? Чтобы я перебил предложение кровавого козла? Я перебью, только выпусти меня отсюда.

Потерянный рассмеялся и покачал головой.

— Даже если ты меня простишь, твоя жена — нет.

Бетрим кивнул.

— Точно. Она скормит тебе твои пальцы на глазах у всего мира. Но попробовать стоит, да? Долго я был без сознания? — Бетрим огляделся, осмотрел прутья. Если никто не придет за ним, он сможет схватить меч Потерянного, когда его вытащат из клетки. Конечно, даже освободившись, он останется запертым посреди Тигля и не сможет выйти из проклятого города.

— Полдня, — Потерянный скривился. — Прости за удар по голове.

— О, да? А за ладонь? — Бетрим улыбнулся и помахал кровавым обрубком. — За это будешь тоже извиняться? — он хрипло рассмеялся, звук разносился в маленькой камере.

Потерянный кивнул с мрачным лицом.

— Вообще-то, да.

Бетрим фыркнул.

— Они хоть постарались? — он не хотел снимать бинты и проверять. — Рану закрыли?

Потерянный снова кивнул.

— Ты нужен лорду Брековичу живым. Он хочет, чтобы ты видел, что будет.

— Ага, — Бетрим подавил тошноту, нахлынувшую волной. — И что будет?

Потерянный покачал головой.

— Он, наверное, убьет меня, если я испорчу сюрприз. Он скоро придет за тобой. Ночь наступила, время почти настало.

Бетриму не нравилось, что Потерянный не говорил четко, но он подозревал, что даже побои не заставили бы мерзавца говорить. Порой оставалось только ждать того, что будет. Бетрим знал, что был уже мертв, и кровавые не отпустят его. Ему нужно было просто потянуть время и узнать, мог ли он забрать с собой хоть одного из них.

Потерянный не ошибся, вскоре дверь темницы открылась, и вошли еще двое, одного Бетрим узнал. Он был большим, широким, носил боевой топор на спине. Его волосы были сбриты по бокам, росли длинными сверху, заплетенные в косу, которая ниспадала на его спину. Бетрим встретил мужчину, когда в прошлый раз был в плену и ждал казни в Тигле. Кажется, его звали Торивалем.

Глаза Ториваля были безумными. Бетрим уже такое видел. Такие люди, как он, любили калечить людей и убивать. Работая на Нильса Брековича, он точно занимался своим хобби, не нарушая законы.

— Выведи его, — приказал Ториваль. Потерянный поспешил послушаться.

Бетрим рассмеялся.

— Побитая собака остается такой, даже если ей немного платят.

Потерянный промолчал, сунул ключ в замок и открыл дверь. Ториваль подошел к Бетриму. Он был на пару дюймов ниже, не таким широким, но у него были обе ладони, и это давало ему преимущество. Он был не один, а Бетрим остался без поддержки.

— Вон, — прорычал Ториваль, и Бетрим не сопротивлялся. Его побьют, а это никому не поможет.

— Похоже, вы оба напали на меня, — сказал Бетрим, шагая из камеры в холодную ночь. Он поежился. — Может, я неправильно помню, но Потерянный бьет сильнее, — он оглянулся и улыбнулся Торивалю. — Может, ты просто сдерживался?

Ториваль толкнул Бетрима, и тот отшатнулся на пару шагов, но остался на ногах. Холод в воздухе притупил немного боль в обрубке, и он чудесно убрал из головы туман, какой бывал после удара по затылку. К сожалению, вид перед Бетримом не радовал.

Темница находилась на окраине зданий Тигля, перед ними были пятьдесят футов поля с короткой травой и местом для смерти. Горело много факелов, от этого ночь казалась мрачнее. Хуже было то, сколько лошадей ходило между зданиями и внутренней стеной. Бетрим не знал, сколько их там было, но точно много, это он видел.

Еще толчок в спину, и Бетрим зашагал вперед. Ториваль толкал его к лошадям, и только тогда Бетрим увидел всадников. На каждом коне был мужчина или женщина в кожаной броне или кольчуге, они были готовы убивать, будто им было мало сегодня.

Когда они оказались среди лошадей и всадников, Ториваль сжал Бетрима за шиворот, чтобы тот не улизнул в толпе. Бетрим прижимал левую ладонь к телу. Он не хотел, чтобы кто-то задел обрубок, заставив его кричать от боли.

Люди смотрели на них, мрачно сверлили взглядами Бетрима. Это не удивляло. Он был лидером армии возле их города. Они могли считать, что он был в ответе за их потери. Многие потеряли друзей или семью. Некоторые топали, когда он проходил, кричали, стараясь заставить его вздрогнуть. Другие плевали в него, порой попадали. Бетрим это игнорировал. Не было смысла злиться из-за оскорблений, когда он скорее всего умрет через пару часов.

Идти пятьдесят футов до внутренней стены было долго. Они шли среди лошадей и всадников, их много раз останавливали крупные воины Тигля, шагающие к Бетриму, пытаясь напугать его злым взглядом и оскорблениями. Бетрим не раз подавлял желание ударить кого-то лбом, чтобы у обоих выступила кровь.

Когда его закончили вести через отряды, они оказались у внутренней стены, лошади и всадники были сзади. Бетрим смотрел на открытые врата и поднятые решетки. От этого и собравшихся всадников он начинал нервничать.

Ториваль не дал ему времени глядеть на огромную стену, толкнул его через врата и под всеми убийственными дырами. Бетрим взглянул на них и скривился. Хорошо, что их нападение не прошло так далеко, они умерли бы тут сотнями, усыпали бы проход телами.

Он ощутил странный запах, когда они миновали внутреннюю стену и пошли к внешней. Бетрим узнал запах горелой плоти. Запах был ужасным, пропитывал землю и воздух, и дождь за один раз его не смоет. Тела пропали, их унесли и бросили за пределами города, но земля покраснела от пролитой крови многих. Бетрим шмыгнул и притих. Ему хотелось плюнуть, как он часто делал от отвращения, но он не стал так оскорблять тех, кто умер за дело Розы. И за его дело, если подумать.

Внешние врата были открытыми, их пока не чинили. Тарана не было видно, и Бетрим не знал, был он уничтожен защитниками или унесен нападающими.

Ториваль провел их к проходу, который вел во внешнюю стену. Деревянная дверь висела с дырой в ней, и Бетрим улыбнулся, зная, как ужасно при этом выглядел.

— Похоже, не нужен ключ, когда есть топор, — прохрипел он.

Ториваль оскалился.

— Больше ты топором махать не сможешь, Черный Шип. Иди наверх.

Один из солдат Ториваля, неприметный мужчина, пошел по лестнице, еще толчок убедил Бетрима, что он был следующим. Он пошел, радуясь, что они отрубили ладонь, а не ступню. Он все еще не знал, зачем им его ладонь, может, чтобы показать, что у них была власть над ним, может, потому что это было самым приметным в нем после его лица со шрамами. Это было не важно, ладонь пропала и не вернется.

Бетрим подумывал выхватить меч. Одна рука еще была целой, и если он сожмет рукоять меча, сможет унести с собой пару мерзавцев. Это было глупо, если подумать. Черный Шип был не из тех, кого убили бы пара безымянных солдат. Тяжело дыша, он во второй раз за много дней понял, почему ненавидел лестницы.

Стена, говорили, была высотой в сто футов, и Бетрим мог поверить в это, пока взбирался на вершину. Его лицо было красным, он тяжело дышал, и кровавый обрубок болел. Он хотел бы перевести дыхание на вершине лестницы, может, выругаться отборно, но Ториваль толкал его вперед. Вскоре он понял, почему.

На вершине стены на лагерь солдат, устроивших осаду, смотрели кровавые. Бетрим видел несколько лиц раньше раз или два раза. Но даже те, кого он не узнал, были очевидны. Они были милыми, если честно, с сильными чертами, яркими глазами и любовью к нарядной одежде. Все, кроме Нильса Брековича. Лорд семьи Брекович стоял там в броне, которая хорошо смотрелась бы на любом пехотинце, и его ладонь лежала на мече на боку. Ножны были потрепанными, но чистыми и ухоженными, побывали в бою.

Он не признавался другим, особенно Розе, но Бетрим уважал Нильса Брековича. Он был кровавым мерзавцем, но и известным на весь мир стратегом, единственным лордом кровавых за последние четыре поколения, который не гнушался немного испачкать руки. Конечно, он убивал при этом, злодей, но и близкие друзья Бетрима подходили под такое описание.

Потому Бетрим не любил кровавых: они считали себя лучше остальных в Пустоши. Жили в роскоши, пока люди, как Бетрим, играли, выживали или умирали, чтобы кровавые могли сказать, что их руки не были замараны, как у тех, кого они нанимали для своих грязных дел.

Да, Бетрим признавал себе, что уважал Нильса Брековича. И немного уважал Уиллема Йогарена, и это не помешало ему выманить Хаммера из города и набить его стрелами.

Ториваль сжимал воротник Бетрима, толкал его к последним из кровавых. Редкие люди в истории Пустоши убили так много мерзавцев. Бетрим заслужил личную встречу с теми, кого оставил в живых.

На стене было много крови. Они избавились от тел, но, видимо, людей не хватало, чтобы вымыть стены. Идти было опасно, и запах был ужасным.

Бетрим взглянул на лагерь. Горело так много факелов и костров, что он не мог сосчитать их, хотя их все же казалось меньше, чем ночь назад. Он гадал, сколько человек они потеряли. Хватит ли, чтобы пережить кошмар, который точно ждал их.

Бетрима остановила ладонь на воротнике. Он выругался, обрубок снова стал болеть. Он вспотел от подъема по лестнице, тяжело дышал и хотел выглядеть грознее, когда кровавые смотрели на него.

Они смотрели друг на друга долгий миг тишины. Бетрим узнал немигающее лицо Нильса Брековича, узнал высокого мужчину со шрамом на губе, Алистейра Дроана. Третий мужчина стоял за остальными, наверное, был Танитом Фанклином, но они не смогли точно узнать, как он выглядел. Потребовалась война, чтобы выгнать мерзавца из укрытия. Он был низким, точно кровавым, но пухлым и с дикими глазами.

— Я бы поклонился, — сказал Бетрим, — но не признаю вашу власть.

— Ожидаемо, — кивнул Дроан.

Ториваль пнул Бетрима по ногам, заставляя упасть на колени перед теми, кто считали себя лучше него.

Бетрим пожал плечами. Ему не нравилось стоять на коленях перед ними, и ему не нравилось, что сзади был вооруженный бандит, но он не давал им понять это. Они могли забрать его ладонь, угрожать ему смертью, но он покажет им только презрение или безразличие.

— Твой мятеж закончился, Черный Шип, — Дроан стоял величаво и гордо, выглядел так, словно уже победил в войне. Хотя он, скорее всего, просто стоял рядом с Брековичем и выглядел величаво. Насколько Бетрим слышал, Дроан неплохо командовал армией, но больше любил просто управлять людьми.

Бетрим смотрел одним глазом на Дроана. Он всегда думал, что с одним глазом смотрел пристальнее, и люди быстро отводили от него взгляд.

— Джеззет Велюрн была моим другом, — сказал Бетрим, глядя на Алистейра Дроана.

Улыбка пропала с лица Дроана, и он нервничал миг, а потом вспомнил, что был окружен теми, кто защитит его, и Бетрим был на коленях перед ним с обрубком вместо руки. Мерзавец мог и не быть в ответе за смерть Джез, но он не был с ней добр, пока она была в цепях.

Нильс Брекович повернулся к лагерю армии за его воротами. Он молчал, не моргал, насколько видел Бетрим. Андерс не ошибся, у его отца были жуткие глаза.

— Нужно просто убить его, — прошипел Дроан за Нильсом Брековичем, защищенный шестью солдатами. Он знал, как управлять людьми, даже победил пару раз в бою, но он не был воином. С одной рукой и без оружия Бетрим все равно мог одолеть кровавого лорда.

— Он прав, — прохрипел Бетрим. Он не знал, толкнет ли его Ториваль на колени, если он встанет.

— Еще нет, — первые слова Нильса Брековича звучали тихо, но их было слышно.

— Он — угроза! — настаивал Дроан.

— Нет. Мертвым он опаснее, чем живой.

Бетрим понял. Брекович боялся, что превратит его в мученика. Имя и лицо Черного Шипа знала вся Пустошь. Если убить его сейчас, это сильнее объединит людей, армия снаружи будет в ярости. Безопаснее было сохранить его жизнь, а потом уже убить.

Дроан взглянул на Бетрима. Бетрим улыбался Дроану.

Танит Фанклин стоял за группой и молчал. Бетрим не знал, был он и его семья гостем или пленником Тигля. Кровавые мало любили друг друга, и Фанклин казался робким и слабым.

— Ты оказал нам услугу, Черный Шип, — сказал Нильс Брекович, все еще глядя на факелы и костры вдали. — Кровавые семьи давно договорились. Мы ссоримся за права на землю, бьемся армиями, воинами, когда нужно, но мы поклялись и защищать друг друга. Чтобы один из нас полностью стер другого, это неслыханно, и это гальванизировало бы других действовать против них.

Бетрим не знал, что означало «гальванизировало», но видел, куда клонил Брекович. Девять семей кровавых сократились до трех стараниями Розы и Черного Шипа. Если они не умрут в этом городе, оставшиеся кровавые получат в три раза больше земель, чем у них было.

— Грегор Хост хотел изменить это, — сказал Дроан, осмелился выйти из-за стражи к Брековичу у парапета. — Он хотел поднять армию, которая могла бросить вызов всем нам.

— Он поднял армию, — парировал Брекович. — Нам повезло, что он не смог ее использовать.

— Твоя работа, полагаю, — Дроан оскалился, глядя на обрубок левой руки Бетрима.

— Приложил руку, да, — сказал Бетрим.

— Согласно докладам, Грегора нашли прибитым к столу утварью, — Дроан хищно и гадко рассмеялся. — Ты известен таким.

Бетрим подумывал спорить, сказать им, что никого не пытал в жизни, и что Грегора Хоста убил Арбитр Инквизиции. Но это было тратой горячего воздуха. Он пытался убедить людей, что не был виноват в смерти Хоста, но это все равно приписывали ему.

— Похоже, за воротами собралась большая армия, — прохрипел Бетрим. — И я лишь задерживаю то, что придет к вам.

Нильс Брекович повернул голову и посмотрел на Бетрима выпученными глазами.

— Мне нужна только пауза, — некоторые улыбались бы от близкой победы, но не Нильс Брекович. Лицо мужчины было будто из камня, он не показывал эмоций.

— И ты убил всех наших соперников, Черный Шип, — продолжил Дроан. — Шесть семей стерли. Хосты, Йогарены, Ферины, Терны, Иландеры, Кейрны. Все мертвы. И их земли можно забрать.

— Да, — кивнул Бетрим. — Знаю. Мы забрали их земли. Даже если убьете всех нас, люди не примут вас обратно.

— Они примут любого, кто машет мечом над их головами, — прошипел Нильс Брекович. — Люди — жалкие рабы с иллюзией свободы. Мы посмотрим, как далеко идет поддержка людей, когда я покажу им твою голову, Черный Шип.

Бетриму надоело стоять на коленях перед кровавыми гадами. Он, кряхтя, поднялся на ноги, радуясь, что Ториваль не толкнул его обратно.

— Все, что ты сказал, зависит от того, выберешься ли ты живым. Этого не будет. Даже если ты убьешь меня или оставишь живым, Роза разобьет эти стены. Ей будет плевать, что я тут, с вами.

Дроан рассмеялся.

— Ты — идиот, Шип.

Брекович кивнул Торивалю, и безумец толкнул Бетрима к парапету, указал на армию внутри.

— Я привел тебя не слушать колкости, не угрожать твоей жизни, Черный Шип, — холодно сказал Брекович. — Я привел тебя смотреть, как твоя шлюха умирает.

Бетрим напрягся, но не мог вырваться из хватки Ториваля, и он был уверен, что мужчина изобьет его без повода.

— Хочешь сказать, это сделают те всадники? — Бетрим выдавил смешок из потрескавшихся губ. — Нас все еще больше. И есть защита…

— У тебя, Черный Шип, есть предатель в рядах армии.

26

Андерс

Ночь была темной, Андерс был весел и пьян, и лагерь шумел, солдаты пили за павших. Разгромное поражение вызвало у народа буйное настроение. Конечно, атмосфера была серьезнее, чем ему нравилось, но выпивку все равно наливали.

Хорошим в том, что они потеряли почти половину армии, Андерс считал то, что теперь было больше пива, чем требовалось для поддержки отрядов. Он уже радостно пил четвертую кружку за ночь и хотел, чтобы она была восьмой. Убийство людей вызывало жажду, и хоть Андерс сам не участвовал в бою, он испытывал жажду после того, как увидел резню. Он переживал за жизнь босса. Все уже знали, что отец Андерса поймал Черного Шипа, и Андерс всегда находил, что кружка и тост хорошо отгоняли тревоги, что старого друга порежут на куски.

В такие времена Андерс скучал по Бену. Бен Шесть Городов не пропускал ночь выпивки, если наливали. Он порой даже не уступал Андерсу в выпивке, хоть это всегда заканчивалось плохо для бедняги. Не было смысла бередить прошлое, Бен был мертв, уже гнил, вися на стене Рейнгарда. Печальный конец для одного из громких имен Пустоши.

Андерс скучал по Рилли еще больше, если честно, хотя он редко позволял себе это. Маленькая лиса была отличным напарником в выпивке, хищно жаждала нагого продолжения, которое часто следовало, и у Андерса была слабость к сильным женщинам. К сожалению, Рилли родилась для моря, и Роза отослала ее с флотом помогать Элайне Блэк и другим пиратам. Это был хороший шанс для Рилли — управлять своим кораблем и командой — но Андерс мог не увидеть больше еще одного друга, а его эгоистичная сторона желала, чтобы она не покидала его.

Проблемой с выпивкой с солдатами было то, как понял Андерс, что они не уважали его или его достижения. Андерс был сносным мечником, но не участвовал ни разу в настоящем бою и не хотел. Многие солдаты считали его трусом, и они были правы, но они считали его неопытным и в этом ошибались.

Андерс стоял плечом к плечу с Черным Шипом и Генри против небольшой армии демонов, и хотя бы одного из них он убил сам. К сожалению, в это достижение многие солдаты не верили, ведь мысль о демонах, захватывающих людей, была вне понимания обычных людей. Так что они часто звали его лжецом, и их общество быстро стало неприятным.

Андерс двигался от костра к костру, от группы к группе, не задерживаясь надолго. Было неприятно двигаться так часто, когда он хотел рухнуть у костра и напиться так, чтобы не помнить родителей.

Порой та предательская часть разума Андерса, которая любила издеваться над ним, отмечала, что он убегал, и что он не мог убежать так, чтобы оторваться от стыда, который шел за ним. Он все-таки был в сердце дома семьи, готовый обрушить стены и увидеть, как остатки семьи судят. И все из-за того, что он случайно убил свою младшую сестру. О, он убил и сына Алистейра Дроана, и он был рад, что мелкий мерзавец был мертв, но Андерс не хотел втягивать в это сестру. Если бы не ее смерть, может, он еще был бы Брековичем. Он мог бы сидеть там с остальными кровавыми, смотреть свысока на военный лагерь, а не на стены.

Андерс отогнал серьезные мысли из туманной головы и подумывал идти к палатке босса, но Черного Шипа там не было, а Роза примет его или холодно, или с кинжалами.

Андерс понял, что нынче знал мало людей. Его круг друзей резко сужался.

Лицо друга попалось на глаза Андерса. Сузку сидел, прислонившись к бревну, смотрел на огонь костра неподалеку. Хонин выглядел плохо, сжимал бутылку чего-то в руке. Андерс уже какое-то время знал Сузку, и мужчина не трогал ни капли алкоголя, предпочитая сдержаться, пока Андерс напивался.

— Перн, старый пес, — невнятно сказал Андерс, подойдя к костру, чуть не врезавшись в палатку неподалеку. — Что ж ты не раскрыл чудеса алкоголя раньше? Я бы показал тебе нечто в «Отдыхе Фортуны».

Сузку хмыкнул и вытянул бутылку. Андерс поспешил схватить ее, пока не забрал солдат неподалеку. Он не знал, что было в бутылке, но был уверен, что это поможет в его почти трезвом опасном состоянии.

— Вкус гадкий, от этого я себя чувствую плохо, — сказал Сузку с гримасой, когда Андерс забрал бутылку. — Ты выглядишь зеленым.

— Что это? — спросил Андерс, откупорил бутылку и сделал глоток. Жжение побежало по горлу, немного пряное. — Мм. Ром. Не знаю, с чего мне выглядеть зеленым. Я еще мало выпил.

— Я не про кожу, — Сузку прищурился и смотрел на Андерса. — Это твоя аура.

— О, это, — Андерс не знал, видел Перн то, что звал аурами, или все выдумал. Он не был уверен, существовало ли такое, и если было, ему не нравилось, что цветная табличка на его груди говорила кому-то, даже почти надежному другу, как он себя чувствовал. — Что означает зеленый?

— Это означает, что ты нервничаешь.

— Мы в лагере у города моего отца, и он убил часть нашей армии.

— И это может означать, что ты что-то скрываешь, — Сузку был мрачен, словно подумывал выбить из Андерса его тайны.

— О, дело просто в пьяном разбое. Сейчас я возвращаюсь со встречи с милым солдатом, которая решила, что ей нужно доказать, что она еще жива, оседлав меня как лошадь.

Сузку встал и шагнул к Андерсу, тот огляделся, но поддержки не было. Солдаты неподалеку решили, что костер и кружки в их руках были интереснее, чем кровавый пьяница, которого вот-вот побьют.

— Ого, — Андерс отпрянул на шаг, и Сузку следовал. Он быстро сделал еще глоток из бутылки, которую еще держал, надеясь, что он не будет последним.

— Что ты скрываешь, Андерс? — прорычал Сузку. Теперь Андерс пригляделся и увидел, что Перн выглядел утомленно, глаза были темными, впавшими, плечи были опущены. Хонин стал выпивать и явно страдал от чего-то.

— Я скрываю, мой хороший Хонин, только сильное желание убежать подальше от Тигля и его хозяина. Это я должен спрашивать, что ты скрываешь? Я знаю тебя уже несколько лет, Перн, и хоть мы не всегда были лучшими друзьями, я считал нас братьями по оружию в те дни. Мы хотя бы разделяли связь через любовь к маленькой убийце. Я ни разу не видел тебя пьющим и таким уставшим, не видел, чтобы ты угрожал мужчине вдвое меньше тебя из-за цвета его ауры. Так что… — Андерс глубоко вдохнул и выдохнул. — Почему бы тебе не рассказать мне об этом? За выпивкой, если нужно.

— Мой клан мертв.

— Да, но разве это не было целью? Ты убивал Хааринов, которых посылали, хм, убить тебя, уже пару лет. Ты же знал, что они будут приходить, пока не закончатся?

— Если бы я убил их, они смогли бы стать следующим поколением Хааринов. Их души приняли бы в другой клан. Их лишили этого. Убили, тела сделали монстрами. Их души бродят по миру теперь. Ты знаешь, что случается с теми душами.

Андерс кивнул. Он не хотел думать об этом, но знал лучше многих, что были места в мире, где собирались потерянные души, становились монстрами из эмоций, обычно из боли и злобы. В Пустоши это был Фейд, место с густым туманом, где обитали разные существа, включая призраков. В океане плавал корабль-призрак «Холодный огонь». Многие считали его мифом, но Андерс знал лучше. Корабль преследовал его, когда он поднимался на борт, и он видел тот корабль десятки раз. Он охотился на тех, кто уже должен быть мертв.

— Не думал, что скажу это, Перн… — Андерс глубоко вдохнул и приготовился. — Я возмущен твоим поведением.

Сузку нахмурился, а потом посмотрел на себя.

— Такой, как я, часто потакает своим желаниям и жалеет себя. Я жду такого поведения от человека, как я. Я переживал бы, если бы в твоей ситуации я не попытался выпивкой свести себя в могилу. Но ты… не такой. Ты крепкий, — он шлепнул Сузку по груди и кивнул мужчине. — Ты камень. Ты стал Хонином и не вздрогнул. Ты присоединился к нам и… думаю, ты согласишься, все мы видели и делали то, что лучше забыть. Это не первое столкновение с некромантами, да? Помнишь Друрра в «Отдыхе Фортуны»? Думаю, я уже бормочу. Похоже, я сбился с мысли. Прошу, скажи что-нибудь. Чтобы я не позорился сильнее.

Сузку издал смешок. Андерс давно понял, что рассмешить его было сложно.

— Ты прав. Это не я, — Перн кивнул и глубоко вдохнул, посмотрел, наконец, на Андерса. — Ты видел Генри?

— Нет. А что?

— Она была у главных ворот с Шипом, — сказал Сузку. — Я не смог поискать ее после конца боя. Я…

— Боялся? — спросил Андерс. Он усмехнулся и шлепнул Сузку по руке. — Поверь, друг, даже смерти не по силам избавить нас от Красной Генри. Мы поищем ее вместе, хм?

Они повернулись для поисков маленькой убийцы, и Андерс краем глаза уловил знакомое лицо. Он остановился и посмотрел на мужчину, решительно шагающего к костру, у которого сидели наемники, которых Андерс привел с собой из Солантиса.

— Андерс? — спросил Сузку.

— У тебя было чувство, что ты знаешь человека, но не можешь точно вспомнить лицо? — спросил Андерс. Он все еще глядел, пытался отыскать в пьяном разуме ответ.

Мужчина остановился у костра и опустился на корточки. Он не сел, не собирался задерживаться. И в его руке не было выпивки. Андерс пригляделся, ни у кого из наемников не было кружек. Андерс понимал немного о безумии, и вряд ли солдаты отказались бы от бесплатной выпивки.

— Скажи, Перн, — начал Андерс, — какого цвета те мужчины? — он указал и посмотрел на Сузку, Хонин прищурился.

— Зеленые.

— Нервничают? Может, что-то скрывают?

Сузку кивнул.

— Похоже на то. Кто они?

Андерс пожал плечами.

— Наемники из Солантиса, точнее из Южной Пустоши. Но мужчина…

Они все еще были в своей броне, и оружие было близко. Это не было необычным в лагере армии, но что-то Андерсу не нравилось, а он выживал там, где не должен был, слушаясь инстинктов.

Андерс вздохнул и отвернулся.

— Может, ничего тут нет. Я… — он застыл. — Кузин Невин. Конечно. Ох, черт!

— Что? — спросил Сузку. Он все еще выглядел утомленно, растерялся, но Хонин был при этом готов действовать.

— Я, эм… — Андерс издал виноватый смешок. — Я, похоже, убил всех нас в этот раз, Перн.

— О чем ты говоришь, Андерс?

— Я, эм, привел, похоже, вражескую силу в лагерь. Может, тебе стоит отыскать Розу? Ты точно помнишь, как быть Хаарином. Лучшим телохранителем в мире, да?

— Я должен убить их, пока они не навредили.

— Возможно, но это вряд ли единственная группа. Защищай Розу. Я поищу генерала. Надеюсь, еще, кхм, не поздно.

Андерс ощутил, как ладонь сжала его плечо, и повернулся. Сузку пристально смотрел на него. Крупный Хонин указал пальцем.

— Генерал часто ходит к Хани, которая пошла за армией. Туда.

Андерс ничего не сказал. Он знал, где были палатки последовавших за армией, и он знал леди, о которой говорил Сузку — она была одной из нескольких шлюх, пошедших за армией, которую Андерс считал чистой.

Они могли собрать солдат, убить наемников у костра и схватить кузена Невина, но Андерс знал, что таких групп могло быть много, и важнее было сообщить генералу, пока не произошел бунт. Андерс плохо знал военные стратегии, но стоило разобраться с предателями, пока предатели не разобрались с ними.

Он размеренно шагал, не желая, подать сигнал предателям, которые могли смотреть на него. Но вскоре шаг перешел в быстрый бег, он кричал людям уйти с дороги, пьяно споткнулся об колышек палатки. Андерс был уверен, что сломал об колышек палец ноги, было больно, но он поднялся и продолжил бежать, заскулив от боли лишь раз. Он даже гордился собой за это.

Ночь была темной, но Андерс хорошо знал путь, вскоре ворвался в палатку Хани, тяжело дыша, с красным лицом, жалея, что у него не было времени полюбоваться видом женщины на четвереньках, большой мужчина вонзался в нее сзади.

— Андерс? — спросила шлюха, повернула голову, недовольная из-за вмешательства.

— Хани, — Андерс выдавил улыбку. Вряд ли это было ее настоящее имя, но Хани звучало приятнее, чем Гертруда, для проститутки, и женщине нужно было манящее имя к манящему телу для очереди желающих.

— Я занята! — рявкнула Хани, будто Андерс не понял. Мужчина за ней не остановился, но раздраженно взглянул на Андерса.

— Ты — не генерал Верит, — Андерс указал на мужчину. — Черт! Ты не видела генерала, Хани?

Она еще хмурилась, хоть он не знал, из-за вмешательства Андерса или продолжения движений мужчины в ней.

— Последний клиент. Ушел пару минут назад. Он быстрый.

Мужчина за ней в тот миг застонал, напрягся и обмяк, рухнул на мелкую койку. Хани отодвинулась от него и встала, подошла к Андерсу. Тот отчаянно старался не смотреть на груди женщины или семя, стекающее по ее ноге.

— Есть идея, куда он мог пойти? — спросил Андерс. У Хани были круглые груди, которые умоляли, чтобы их сжали.

— Будешь смотреть дольше, и я заставлю платить, Андерс, — сказала Хани. Он поднял голову, ее лицо было мрачным. — Вроде он говорил, что пойдет к королеве.

— Точно. Спасибо. Мне, кхм, нужно идти, — Андерс задержался на миг.

— Так вали отсюда.

Андерс чуть не пробежал мимо генерала. Он шел к Розе, но остановился выпить с солдатами. Они сидели вокруг костра, а с ними был мужчина с тонким носом, играл на инструменте и пел «Балладу о Чезе и Элизе».

— Генерал… Верит… — Андерс выдавил, тяжело дыша.

— Андерс, — тон генерала давал понять, что он не был рад видеть пьяницу.

— Да. Хватит враждебности, хороший мой, — Андерс совладал с дыханием и выпалил, пока его еще слушали. — В лагере предатели.

— Что? — генерал Верит тут же вскочил на ноги, и солдаты с ним. Андерс понял, что, если мужчины неподалеку были предателями, они с генералом не доживут до конца разговора.

— Эм, похоже, некоторые наемники, которых я привел из Солантиса, могут работать на моего отца. И, кхм, тут один из моих кузенов. Невин, вроде. Я помню, он эксперт в бое кулаками.

— Ты привел врагов в лагерь? — генерал был в ярости, и Андерс надеялся, что гнев будет вымещен не на нем.

— Да, — медленно сказал Андерс после паузы. — Но не нарочно.

— Браун, — прорычал генерал, и мужчина в полулатах вышел из ближайшей палатки. Судя по скорости его появления, он скрывался неподалеку и ждал, что его позовут. — Поднимай тревогу. Пусти гонца к каждому отряду. Наемников из Солантиса задержать.

— Эм, — Андерс поднял руку, вмешиваясь. — Разве мудро поднимать тревогу? Это не спугнет их?

Генерал Верит повернулся к Андерсу, и от его взгляда пьяница отпрянул.

— В нашем лагере враги. Они могут уже пробивать путь, убивать спящих и раненых. Нужно защитить Розу.

— Ах, об этом я уже подумал. Я послал Сузку, умелого телох…

— Хорошо. Нужно выстроить дозорных, чтобы следили за городом.

— Что теперь?

Генерал вздохнул.

— Враг не балуется. Они хотят напасть.

27

Сузку

Мопс и другой солдат стояли у входа в палатку Розы. Мопс махал левой рукой, правая была на перевязи. Сквайр все еще был юным и невинным парнем, как Перн, когда покинул клан. Свифт быстро лишил его невинности. Он заставил Перна вместе с ним убивать, пытать, а то и хуже. Еще повод, чтобы он ходил по загробному миру один.

— Не впускай никого внутрь, если не знаешь по имени, — сказал твердо Перн, проходя мимо Мопса. Он открыл ткань на входе в палатку, не дожидаясь ответа.

Перн за миг оценил ситуацию. Роза спала на диване в дальнем конце палатки. Люсиль жевала копченую говядину с большими глазами, словно ее поймали на чем-то запретном. Генри сжималась в комок между койкой и шкафом. Ее лицо было коричневым от засохшей крови, глаза были закрытыми, но аура бушевала красками. Было ясно даже по одному взгляду, что Генри страдала от бури в душе. Но Перн был просто рад, что она была жива.

— Они спят, — тихо сообщила Люсиль.

Перн кивнул и громко кашлянул. Генри пошевелилась, но не открыла глаза. Перн посчитал это странным, ведь она спала не крепко, проведя много лет в долинах, где смерть всегда была близко. Роза приоткрыла глаз и нахмурилась. Она застонала и заставила себя сесть.

Обычно Перн ждал бы разрешения говорить, но в этот раз на формальности не было времени.

— В лагере враги. Может, много. Андерс послал меня защищать вас, — Перн склонил голову.

Роза была грозной женщиной. Он не считал ее королевой, хотя она была близка к титулу, и разница не имела значения. Но Перн не мог понять женщину. Она так сдерживала эмоции, что ее аура была маленькой и почти прозрачной. Перн просто не знал, как иметь дело с тем, кто собой хорошо управлял.

Генри подняла голову от голоса Перна, открыла глаза и быстро заморгала. Она медленно поднялась, стараясь не наступать на правую ногу.

— Ты в порядке? — спросил Перн.

Генри смотрела на него миг, а потом стала кивать и мотать головой одновременно. Он собирался узнать больше, но Роза сказала:

— Кто, Перн? Кто на нас нападает?

— Они еще не нападают, миледи, но, похоже, наемники, которых Андерс привел из Солантиса, могут работать на наших врагов.

— Идиот, — Роза покачала головой.

Ткань на входе пошевелилась, и Перн схватил меч, но появилось лицо Мопса. Парень был потрясен и напуган.

— Эм, там что-то происходит. Звучит как бой, — он смотрел на клинок в руке Перна, но угрозы не было, и Хонин убрал меч в ножны.

Перн первым вышел из палатки в холодный ночной воздух. Ветер разносил дым, но не запах костров, а что-то резче.

— Они поджигают палатки, — сообщила Роза, встав перед Перном. — Почему они не пошли сразу ко мне?

— Может, смысл не в этом, миледи, — сказал Мопс. Он неловко держал меч левой рукой, клинок качался. Юный сквайр не привык сражаться не ведущей рукой, он будет почти бесполезен в бою.

— Вернитесь внутрь, — Перн встал перед Розой, попытался увести ее, вытянув руку. Женщина не сдвинулась ни на дюйм. — Я могу защитить вас там лучше, безопаснее быть не на виду.

— Защитить меня? — фыркнула Роза. — Не помню, чтобы я нанимала Хаарина.

— Я — Хонин.

— И я не боюсь врагов, — аура Розы вспыхнула оранжевым, и цвет пропал. — Но я защищу ребенка. Сузку, ты один из лучших воинов у нас. Мне не нужно, чтобы ты защищал меня. Мне нужно, чтобы ты пошел и убил моих врагов.

— Я…

— Еще раз скажешь, что ты Хонин, и я сама тебя зарежу, — Роза вздохнула. — Я вернусь в палатку. Со мной Генри и Мопс и, — она взглянула на другого солдата неподалеку, — тот молодец, они меня защитят. То, что я едва влезаю в палатку, не означает, что я не могу бросить нож. Я буду в порядке, Сузку. Иди и убей мерзавцев.

Перн замер. Если Роза умрет тут, осада будет напрасной, и два года борьбы с кровавыми будут напрасными. Но Роза могла за себя постоять, и Перн редко видел кого-то опаснее Генри. Он покачал головой.

— Я… — Перн повернулся, чтобы отвести Розу в палатку, и замер, когда что-то острое задело его бедро. Он увидел тонкий нож в руке Розы. Она туда не смотрела, она все время смотрела в его глаза.

— Иди, — медленно и четко сказала Роза.

Перн сделал еще вдох и отошел. Аура Розы была едва видной, отливала синевой.

Запах гари стал сильнее, Перн слышал звон металла, начался бой. Враг был скрыт в группах, смешался с солдатами. С каждой побежденной группой становилось меньше тех, кто мог посеять хаос.

— Не выпускай ее из палатки, если только ее не подожгут, — сказал Перн Мопсу и отвернулся.

Роза фыркнула, повернувшись к палатке.

— Если я захочу уйти, даже боги меня не остановят.

* * *

Было невозможно понять, откуда доносился звук боя. Перн слышал песню металла перед собой, а через миг она доносилась из ночи сзади.

Солдаты были всюду, некоторые бродили без приказа, не зная, что делать, другие группами бросались в стороны наугад. Не помогало то, что многие были пьяными или еще толком не проснулись.

Перн заметил двух солдат, спорящих с третьим, темнокожим с юга Пустоши. Он качал головой и указывал на Тигель. Перн никого не узнал, но темнокожий был с меткой сержанта на груди.

Перн подошел ближе, услышал, как сержант приказывал двоим идти к передовой, но они настаивали, что бой проходил в другой части лагеря. Перн не был лидером, у него не было ранга в армии Розы, но он знал, что дисциплина была важной.

— …не слышите, сэр? — говорил один из мужчин. — Бой там! Нужно приказать и остальным идти туда, — он указал толстым пальцем на заднюю часть лагеря, дальше от Тигля.

Сержант покачал головой.

— Слушайся приказов, солдат. Тебе нужно защищать лагерь от возможной атаки на передовой.

— На нас уже напали, тупой ночнокожий. Там! — солдат с толстой головой, которая едва умещалась в шлем, указал снова. — Те мерзавцы из города не придут к нам.

Солдаты были правы, Перн слышал больше шума из задней части лагеря, и туда шли многие солдаты. Силуэты в броне звенели в тусклом свете, удаляясь от города.

Трое мужчин взглянули на подошедшего Перна. Перн опустил взгляд, увидел свежую кровь на мече одного из солдат. Неподалеку не было тел, но одна из палаток горела.

Перн поднял взгляд и увидел глаза толстого солдата, вытащил меч вовремя, остановил удар. Он отразил атаку и шагнул ближе, вытащил клинок полностью из ножен и плавным движением рассек руку мужчины.

— Он один из них, — закричал толстый солдат, падая, держась за руку в крови.

Сержант растерялся. Второй солдат, лысый с дергающимся глазом, прыгнул на Перна с кинжалом.

Перн схватил руку с кинжалом и отвел, остановил мужчину, когда тот приблизился. А потом поменял хватку на мече и ударил с силой рукоятью по лицу солдата. Лысый упал без сознания.

Сержант вытащил меч, но был в смятении. Толстый солдат повернулся на живот и попытался подняться. Перн быстро подошел к нему и вонзил кончик меча в левую голень солдата. Мужчина рухнул на землю с визгом.

— Стойте! — приказал сержант с дрожью в голосе. — Что…

Перн игнорировал сержанта, пнул толстого солдата, перевернув его на спину.

— Ты прибыл в этот лагерь с Андерсом Брековичем.

Солдат покачал головой. Перн прижал немного меч к животу мужчины, вызвав еще крик.

— Ты прибыл в лагерь с Андерсом Брековичем.

Солдат яростно закивал.

— Что у тебя за задание?

— Жечь палатки, убивать людей, посылать всех в дальнюю часть лагеря.

— Что в той части лагеря? — спросил сержант.

Толстый солдат то ли плакал, то ли обильно потел, выглядело одинаково.

— Там почти все люди. Пытаются отвлечь.

— Ты правильно посылал людей к Тиглю, — Перн кивнул сержанту.

— Что с ними делать? — спросил сержант.

Было время, не так давно, когда Перн видел пытки. Он стоял и смотрел, как человека били и резали, чтобы добыть информацию из него. Тогда он решил, что не хотел видеть это снова, но он сделал тут с толстым солдатом почти то же самое. Шип любил говорить, что игра меняла людей, пробиралась в них, и ты был частью игры, а она — частью тебя. Возврата не было. Перн не был уверен, существовала ли игра. Не была ли она оправданием для бандитов жестоко поступать с людьми, совершать преступления и винить других.

Перн махнул мечом и открыл горло толстого солдата, чтобы он истекал кровью, один среди пыли.

— Того оставляю тебе, — слова были горькими во рту Перна.

Он думал, что должен был ощущать вину за убийство раненого без оружия. Этого не было. Он думал, что должен был печалиться, что потерял часть себя, или что часть него навсегда теперь была частью игры. Этого не было. Перн уже не знал, что ощущал, и не был уверен, что это было важно.

— Куда вы? — спросил сержант.

Перн указал мечом.

— К передовой. Посылай туда как можно больше людей. Они нам явно понадобятся.

28

Андерс

— О, кошмар! — выдавил Андерс, его чуть не пронзило копьем.

Он был в гуще людей, они умирали вокруг него, хотя бы один погиб от его рук. Еще вчера он хитро избежал боя, не был близко, оставался пьяным, так что был бы помехой и ранил бы кого-то из своих. Но теперь Андерс ощущал себя опасно трезвым и опасно близко к передовой.

Он ощущал себя бесполезно с мечом, когда половина врагов, те, которые смогли собраться в группу перед атакой, тыкали в них длинными копьями. Андерс мог лишь отвлекать копейщиков, чудом не получая в себе дыры. Конечно, генерал Верит не был бесполезным, как Андерс. Крупный мужчина бросился в бой с огромной булавой, крутя ее вокруг себя. Андерс застыл бы и глазел, но это могло его погубить.

Огромный мужчина с волосами цвета огня неподалеку пронесся мимо небольшого леса копий к Андерсу. Зная, что честно он не победит, Андерс стал пятиться, а великан взмахивал мечом, который смотрелся до смешного маленьким в его огромных руках, снова и снова.

Андерс снова попятился, огляделся в поисках того, что поможет. Он решил, что помощи не получит. Предателей было в десять раз меньше в рамках армии, но тут силы разделились примерно поровну, а то и предателей было больше. Ближайшие палатки горели, солдаты бились или умирали, в зависимости от боя. Андерс видел, как некоторые предатели делали что-то за линией кольев между лагерем и городом.

Рыжеволосый воин с мечом споткнулся об тело. Андерс решил, что он вряд ли получит шанс лучше, и прыгнул с мечом перед собой. Проблема была в том, что этот меч был слишком тяжелым для Андерса, он предпочитал рапиру. Или лучше, чтобы за него убивал тот, кто умел сражаться.

Его ноги стояли неправильно, и рыжеволосый гад смог поднять меч и отбить атаку, рука Андерса взлетела. К сожалению, он разогнался и вместе с мечом врезался в мужчину, они рухнули на пыльную кровавую землю.

Рыжие усы рычали в дюймах от его лица, Андерс скривился и попытался повернуть меч, чтобы пронзить мужчину. Его меч не подходил для настолько близкого боя, и Андерс оказался на спине, рыжеволосый сидел на нем.

Первый кулак привел Андерса в чувство, а второй чуть не вышиб мозги. С рычанием и вкусом крови на губах Андерс смог поднять ноги и пнуть мужчину в бубенцы и живот. Тот отлетел с воплем боли, и Андерс повернулся, поднялся и потянулся к ближайшему оружию, небольшому топору, забытому в бревне.

Он повернулся и прыгнул на рыжеволосого солдата, тот встал и прыгнул в ответ. Они встретились головами, это оглушило Андерса, оба снова оказались на земле.

Андерс возился в грязи, нашел под собой ноги и встал, увидел рыжеволосого солдата без жизни, топорик торчал из его груди.

— Ха! — крикнул Андерс. — Получил, козел. Думал, можешь меня убить? А вот и нет! — Андерс плюнул на труп и решил, что пора было взять себя в руки, ведь вокруг бушевал бой.

В короткий миг безумия Андерс подумывал бросить в толпу, чтобы его убили. Он решил, что лучше было отойти от боя и понять, почему пара солдат оттаскивала генерала от битвы.

— Нужно больше людей, — рычал генерал. Он упал на колено и кривился, один из солдат убрал кожаную броню с его живота и резко вдохнул сквозь зубы.

— Нам нужно отвести вас к медику, сэр.

— На это нет времени. Нужно пробиться.

Бой все еще был яростным, и Андерс был уверен, что не хотел в этом участвовать.

— Что они делают?

— Уничтожают нашу защиту, — генерал скривился и встал на ноги, отмахнулся от солдата, опираясь на свою булаву, как на костыль.

Андерс вздохнул.

— Да, но зачем? И кто-то еще слышит гром?

Генерал Верит и солдаты поблизости замерли и слушали. Генерал смог побледнеть даже в темноте ночи.

— Кавалерия. КАВАЛЕРИЯ!

После слов генерала Андерс увидел, что предатели убрали часть кольев по периметру и отступали за колья, которые остались. Гром становился все громче, и Андерс смотрел, как первая волна лошадей врезается в ряды солдат, гнавшихся за предателями.

Не все добрались. Солдаты не смогли убрать все колья, и там была еще и небольшая яма. Многие лошади упали, крича, в крови, придавливая всадников. Некоторые накололись на колья, другие прошли мимо, но получили раны или переломы. К сожалению, тех, кто не смог пробраться, было меньше, чем тех, кто смог. Андерс видел, как кавалерия Тигля несется через брешь и бьет по солдатам на другой стороне.

Полетели тела, кто-то падал на землю, его топтали. Лошади не останавливались, и брешь для следующих становилась все шире. Ушли мгновения, чтобы вся первая линия защиты рухнула, многие умерли, другие повернулись и бежали.

— Что делать? — кричал солдат, на которого опирался генерал Верит.

Они были достаточно далеко от бреши в стене кольев, так что их пока не задели, но кавалерия Тигля уже поворачивалась к ним. Трое всадников с мечами, идеально подходящими для атаки по пехоте, повернулись и погнали лошадей галопом.

Генерал оттолкнулся от костыля и встал на пути лошади. Андерс увидел, как другой конь несся к нему, и застыл на месте. Он умел кататься на лошади, но на него еще так не нападали, он еще не бился с всадниками. Печальной правдой было то, что он не знал, как выдержать испытание, и он был слишком трезвым, чтобы умирать.

Первый конь, добравшийся до них, попытался растоптать генерала Верита. Великан спокойно шагнул в сторону, когда конь и всадник приблизились, ускользнул от меча, удивляя этим с его размером и раной. Он взмахнул булавой, шагнув, и она ударила по задней ноге лошади. Бедное создание сделало еще шаг и рухнуло на землю с испуганным воплем.

Было что-то в визге лошади, что разбило бы даже самый спокойный разум. Для Андерса это было хуже воя ребенка. Единственный звук, который он слышал, и который схоже мучил разум, был вопль лягушки, которую терзал кот. Он не знал, как из мелкого зеленого существа мог вырываться такой громкий звук. Мысль была странной для момента, когда смерть неслась к нему.

У Андерса не было времени, и он не знал, как биться с всадником. В последний миг он сделал выпад мечом, бросился к земле и сжался в комок, закрыв голову руками.

Сжимаясь в комок, видя только пыль и вытоптанную землю, Андерс ощущал дрожь от пробегающих коней. Он услышал еще вопль лошади, а потом звук оборвался. Мужчина завопил неподалеку.

Андерс выпрямился и поднял голову. Бой все еще окружал его. Палатки горели, солдаты на земле бились с теми, кто был на конях, тела усеивали землю, и тусклый свет ночи делал их просто кровавыми комками. Он повернул голову и увидел, что лошадь, которая неслась к нему, упала, ее шея была неправильно повернута, меч торчал в глазу. Солдат был придавлен, пытался тщетно высвободить ногу.

— Встань, — приказал генерал, склонился, чтобы схватить Андерса под руку и поднять на ноги.

Андерс подумывал рухнуть, но генерал мог радостно бросить его, а в брешь в защите лагеря врывалось все больше всадников.

— Бери меч, — прорычал генерал Верит и обошел павшую лошадь, опустил булаву на лицо придавленного солдата.

Андерс старался не смотреть на лепешку из костей и крови, пока обходил лошадь. Он вытащил клинок из глаза коня с гадким хлюпаньем. Он считал себя довольно крепким, но он ощущал желчь в горле.

Предатели начали появляться из-за кольев, осмелев из-за силы подкрепления. Они бросились к Андерсу и его маленькой группе, двадцать мужчин и женщин с оружием, жаждущие крови. Первая волна упала, стрелы торчали из грудей и голов. Андерс смотрел пару мгновений, как тела падали на землю.

— Назад! — взревел генерал и потащил Андерса за шиворот от передовой.

Кавалерия врывалась в лагерь, лошади гнались за убегающими солдатами, всадники резали тех, кто стоял на пути. Прибывало все больше лошадей, ряды врага росли, они убивали всех, кто был не в черной форме Тигля.

— Назад! — снова взревел генерал Верит. Как он был таким подвижным, тащил Андерса и истекал кровью из плохой раны на животе, Андерс не понимал, но он не спорил, мужчина спасал его жизнь каждую минуту.

Из-за кольев бежало все больше пехоты, еще волка упала от лучников, стоящих за генералом.

— Нет, не пехота. Цельтесь в лошадей! — крикнул генерал Верит. — В кавалерию! — он охнул и согнулся.

— Вы в порядке? — спросил Андерс. Глупый вопрос, но другой в голову не пришел.

Генерал оттолкнул Андерса и выпрямился.

— Нужно отступать, найти подкрепление. Собраться, — глаза великана рассматривали бой перед ними.

Лучники стали стрелять по лошадям, выпуская стрелу за стрелой. Андерс не знал, целились они или стреляли наугад. Больше пехоты прибывало, и группа генерала пошла с ними биться. Несмотря на опасения, Андерс пошел с ними, рисовал мечом восьмерки вокруг себя, будто знал, как им пользоваться.

29

Сузку

Четыре тела лежали у ног Перна, пятое упало к ним. Наемники из Солантиса. Шестой, юноша со слюной на губах и страхом в глазах, повернулся и побежал. Перн не гнался. Он вытер клинок об павшего и пошел к передовой.

Лошадь без всадника пронеслась мимо, ее хвост горел. Зверь паниковал, и не зря. Скорее всего, коня не успокоить. Перн смотрел на него миг, повернулся и увидел мужчину, бегущего на него, высоко подняв меч. Он отбил удар и мужчину с легкостью. Первым ударом он рассек левую лодыжку солдата, второй открыл рану на его спине. Мужчина упал на землю, скуля от боли, и Перн продолжил идти. Обычно он не оставлял врага живым, но мужчина хотел быстрой смерти, а Перн ее не дал.

Перн остановился у горящей палатки и поднял ткань на входе кончиком меча. Кровавое тело дымилось внутри, запах горящей плоти ударил по его носу. Перн дал ткани опуститься, крик предупредил его о приближающейся кавалерии.

Двое бежали между палаток, за ними гнались три всадника. Перн смотрел, один из мужчин отскочил, врезался в палатку и запутался в ткани. Второй погиб, как только лошади настигли его, даже не замедлившись, всадник ударил мечом по голове мужчины.

Три лошади устремились к Перну одна за другой. Первый мужчина расположился идеально, и Перн смог только отбить его атаку, когда он пронесся мимо. Второй конь бежал, и Перн шагнул в сторону. Он остановил меч, не желая вредить бедной лошади. Она не была виновата в том, что делал ее всадник, и ее аура была синей, как у многих зверей, хотя немного желтого страха там было.

Третья лошадь бежала, и Перн шагнул к ней, отскочил в последний миг и остановил удар всадника, схватил его за руку и сорвал солдата со спины коня. Лошадь понеслась дальше без бремени, желая убежать подальше от огня. Солдат извивался на земле, его плечо точно было вывихнуто. Перн добил мужчину ударом в сердце, повернулся к двум всадникам, которые промчались мимо. Они уже пропали из виду, не остановились, чтобы проверить, выжил ли их товарищ, убили ли они врага.

— Они не остановились, — сказал солдат, который нырнул в укрытие палатки. Он пытался выбраться из ткани, и Перн протянул руку и вытащил его на вытоптанную тропу рядом с пострадавшим телом его товарища.

— Они не хотят охотиться на каждого из нас, только устроить как можно больше разрушений, пока мы не собрались вместе. Нас больше, но мы рассеяны, не организованы. На их стороне неожиданность, но это ненадолго.

Солдат кивнул и почесал кровавый нос. Он выглядел сломанным, но мужчина не жаловался.

— Куда? — спросил солдат.

Другие стали сходиться к ним, некоторые сами, другие по двое или трое. Через пару мгновений Перна окружали десять солдат, все хотели знать, что им делать. Он не считал себя лидером. Как Хаарин, он делал, как ему говорили. Служил клану, служил клиенту. Как Хонин, он следовал за Черным Шипом, доверяя решениям мужчины. Он редко делал выбор сам, еще и за других.

— К передовой, — сказал Перн. — Там мы найдем генерала Верита, и ему нужна вся наша поддержка.

Эти приказы были простыми, но они придали смелости ближайшим солдатам. Они уже были не на поле боя, в засаде, одни и не знающие, что делать. Перн дал им цель и направление.

С новым отрядом Перн пошел к передовой. Они проверяли палатки, собирали больше людей, и их число росло. Они даже нашли капитана, бьющуюся с четырьмя с ее отряда против двоих всадников. Перн прыгнул на первого, стащил его с лошади, а второго пронзили копьем раньше, чем он понял, что за ним были враги. Капитан поблагодарила, приказала своим людям идти с Перном. Вскоре с Перном шли больше сотни солдат, он вел их к передовой, по пути убирая всадников и наемников-предателей.

Чем ближе они были, тем больше врагов встречали, тем меньше палаток стояло. Тела лежали на земле всюду — одни были разрезаны, другие затоптаны. Утешало только, что больше было тел в черной форме Тигля, несколько лошадей шагали вокруг, не зная, что делать без всадников. Некоторые солдаты осмелели и управляли лошадьми, но Перн ощущал себя безопаснее на земле, и ему не нравилось подвергать невинных зверей опасности.

Они бились за каждый шаг, ряды солдат со щитами прогоняли, а другие били из-за них копьями. Перн шел за этими рядами, направляя подкрепление, которое прибывало все время. Он не был уверен, как, но он из телохранителя стал военачальником, и это произошло всего несколько мертвых тел спустя.

Когда многие собирались, было невозможно разобрать ауры. Перн видел массу оранжевого от группы, страх и гнев смешались в равной мере.

— Туда, слева, — приказал Перн группе, которая прибежала сзади. Солдаты шагали вперед и умирали, и слева прибыла кавалерия. Солдаты чуть не пропустили врага, но устояли. Похоже, кавалерия Тигля рассредоточилась, их тактика провалилась.

Грохот копыт предупредил Перна, и через миг пять лошадей примчались сзади. Он едва успел крикнуть, и лошади врезались в спины солдат, тела падали, солдат охватил хаос. Всадники Тигля впереди не теряли шанса, ворвались в дыру, разделили линию на два, лошадями ломали стены.

— Черт! — выругался Перн и бросился вперед, пересек расстояние за пару секунд. Он прыгнул на первого всадника, стащил мужчину с коня и опустил тяжелый сапог на его лицо.

Повернув лошадь к всадникам Тигля, Перн шепнул извинение и вонзил клинок в круп коня. Лошадь встала на дыбы, побежала вперед к кавалерии.

Хаос был среди паники, и Перн чудом избежал судьбы быть затоптанным. Он бил по всадникам. Пропали его умелые взмахи и четкие стойки. В безумии и смерти боя он мог лишь делать выпады, закрываться и надеяться.

В ушах были крики, мужчины неподалеку ревели изо всех сил. Тела давили в его спину, лошади надвигались впереди. Один из коней щелкнул зубами, пытаясь укусить его лицо, но по нему ударил меч из-за Перна. Лошадь встала на дыбы, кровь текла по морде, дикие глаза закатились. Бедный зверь брыкался, но задние ноги подкосились, и конь рухнул. Перн и его солдаты миновали лошадь, затоптали ее, и вина хлынула на Перна, чуть не разбив его. Он подавил это. Вина подождет. Должна подождать. Вина была роскошью живых, и Перн тонул в ней. Он заслуживал ощущать ее, и это означало, что он жил.

Они отгоняли лошадей и людей, выстроили линию. Перн отошел от боя, тяжело дыша, ощущая дюжину новых ушибов и порезов. К его удивлению, он поднял, что они прошли вперед, и их стало больше, а не меньше, солдаты присоединялись к ним.

Еще удар справа линии, отряды Тигля впереди разворачивали лошадей, и защитники не успели отреагировать. Ряд пошатнулся, тела летели и падали на землю.

— Лучники! — Перн указал на правую сторону, кавалерия Тигля пробилась, стала разворачивать лошадей для атаки сзади.

У них было всего дюжина лучников, но они тут же выпустили стрелы. Многие попали в лошадей, и звери падали или разворачивались и бежали в панике. Перн уже бежал вперед, раньше, чем первый солдат Тигля попытался встать.

Он знал этот бой. Лошадей и стены щитов не было, только дуэли, где один стоял, а другой падал. Перн не любил убивать, но ему нравился бой.

Первый из упавших солдат попытался поднять меч, встав с мертвой лошади. Перн отбил меч и шагнул ближе, своим весом надавил на клинок, вонзая его в грудь мужчины, и меч прошел насквозь. Обычно Перн бил не так, он предпочитал быстрые порезы, чтобы меч не застрял в теле, но порой опасные атаки подходили больше всего.

Перн вытащил меч, тело солдата упало. Оно скользило по крови, блестящей в свете ближайших костров. Перн не терял время, прошел к следующему солдату, не ждал, чтобы понять, была ли у него поддержка.

Следующий солдат встал и напал, когда Перн приблизился. Он шагнул в сторону от дикого взмаха, поднял свой меч убийственной дугой, отрезая руку мужчины у локтя. Кусок руки упал на землю, и солдат миг смотрел на обрубок, не понимая. Перн не дал ему шанса закричать, хотя он точно хотел. Перн ударил снова, в этот раз рассек умелым ударом шею мужчины.

Лошадь выбежала из ниоткуда с испуганным видом. Перн смотрел на нее, понял свою ошибку запоздало. Солдат поднялась с другой стороны лошади, перепрыгнула седло и врезалась в Перна. Они рухнули, Перн ощутил, как правый локоть ударился обо что-то твердое, и покалывание с онемением растеклось по его руке.

Они бились на земле, катались, борясь за контроль. Перн получил пару раз по лицу, ощутил вкус крови, но он тоже попадал, отчаянно старался ударять немеющей рукой, защищаясь левой.

Его правая рука вдруг оказалась под коленом женщины, она сидела на нем. Ее лицо было в грязи, юное, слишком юноше для ненависти, которую Перн видел там. Ее аура пылала красным, она рычала на Перна, отбила его левую руку и ударила его по лицу. Мир на миг вспыхнул, прояснился вовремя, Перн увидел, как что-то мелкое и металлическое опускалось к его груди.

Инстинкт заставил его вовремя поднять левую руку. Инстинкт позволил ему игнорировать боль от ножа, впившегося в предплечье. Женщина вырвала нож и попыталась снова. В этот раз Перн сжал ее ладонь, и они бились, их разделял клинок, уже блестящий от крови Перна.

Женщина давила на нож, пыталась своим весом одолеть его. Перн вскоре понял, что проигрывал. Женщина была сильнее, чем выглядела, и боль в левой руке была огнем. К счастью, женщина отпустила его правую руку, пока давила на него. Перн повернул нож в ее хватке, поднял правую ладонь и сжал ее воротник, притянул ее к себе.

Они лежали какое-то время, Перн тяжело дышал, кривился от боли, а женщина булькала и стонала, испуская последний вдох. Он ощутил, как его грудь стала горячей и мокрой, столкнул труп женщины и сел, прижимая левую руку к груди.

Перн хотел бы посидеть еще немного, но времени не было. Его тошнило, голова кружилась от боли в руке. И бой продолжался вокруг него, даже если он был в стороне.

Он отрезал полоску ткани от туники мертвой женщины, сжал ее зубами и плотно перевязал рану на руке, завязал и стиснул зубы от боли.

Кто-то хлопнул его по плечу, и Перн развернулся, подняв меч наготове, но это был один из его людей.

— Мы думали, что потеряли вас, сэр.

Перн покачал головой и глубоко вдохнул.

— Где мы? — прорычал он, шагая к ряду солдат в три человека шириной. Их стало больше, и они продвинулись вперед, хоть кавалерия продолжала нападать.

— Линия держится, — сказал солдат, пока они шли. — К нам все время приходит больше солдат. Кавалерия терпит потери. Им не хватает места для разгона, и нам принесли копья. На севере сражения, не вижу, кто, но люди говорят, что там генерал с большим отрядом. И мы получаем отчеты о сражениях дальше в лагере, многие гады пробились и пытаются помешать подкреплению прибыть к нам.

Перн посмотрел на лагерь. Он видел во тьме только дым и силуэты на фоне горящих палаток.

— Нам нужно к генералу, — решил он. — Двигайтесь к северу, а те, кто за нами, разберутся с пробравшимися. Мы не можем дать им места. Поймаем их между нами и защитой лагеря.

Солдат кивнул, и Перн не знал, отдал хорошие приказы, или мужчина просто был рад, что приказы были. Он быстро побежал передавать указания Перна, и Перн использовал шанс, чтобы осмотреть левую ладонь.

Он все еще мог шевелить всеми пальцами, был рад этому, но движения посылали волны боли по нему, и повязка уже пропиталась кровью.

Больше солдат прибывало, и Перн направлял их туда, где линия выглядела тоньше. Лучники встали сзади, оставались близко и стреляли, когда кавалерия прорывалась. Они пока сдерживали врага, но они перестали продвигаться, и генерал все еще был где-то там.

30

Андерс

— Куда теперь?

— Что это? — спросил Андерс у женщины. Она была сержантом, но для Андерса это ничего не значило, он не разбирался в военных рангах. Все кого-то слушались, а он их не слушался, и этого Андерсу хватало знать.

— Куда, сэр? — она могла быть милой под шлемом и латами, отметил Андерс, но в этой форме ее было сложно отличить от других солдат. Наверное, в том и был смысл. — Сэр?

Андерс покачал головой. Мысли имели ужасную привычку разбегаться, когда он трезвел, и он уже ощущал вдали пульс похмелья. Ему нужно было скорее найти что-нибудь выпить. Он не хотел управлять отрядом в двадцать солдат, охотясь на врагов из Тигля, подбирающихся к центру лагеря.

— О, нет, — Андерс твердо тряхнул головой, игнорируя боль от этого. — Ты не хочешь меня во главе, милая. Я — плохой лидер для мужчин или, кхм, женщин… Или всех… Я хорошо умею находить путь к ближайшей таверне, но она точно где-то за высокими стенами врага. Ты, наверное, лучше как лидер? Зови это своим шансом сиять в этой тьме. Так… куда?

Сержант стояла с потрясенным видом.

— Генерал выбрал вас как главного.

Разговор казался странным посреди поля боя с горящими палатками, умирающими солдатами вокруг, врагами среди них и проносящимися порой горящими лошадьми. Но если так Андерс избавится от ответственности лидера, он хотел вести этот разговор.

— Да. Он это сделал, — признал Андерс. — И он явно не знал, что делал. Наверное, из-за потери крови. Я слышал, это странно влияет на людей. И я не могу управлять людьми. Особенно группой так хорошо обученных солдат, как вы. Посмотрите на себя. Я еще не видел такой грозной группы пройдох. Этот, — Андерс указал на огромного мужчину с заячьей губой и кривым носом. — Уверен, этот — титан в бою, легенда Пустоши, хм? Как они тебя зовут, парень? Как тебя зовут?

Мужчина растерялся и встревожился из-за того, что его выделили.

— Харрен.

— Восхитительно. А ты, — Андерс махнул на сержанта. — Ты выглядишь как ветеран, который был в боях больше раз, чем я о них слышал. Юный вид меня не обманет. Кто за то, чтобы нашу веселую группу вела сержант?

Несколько минут звучали одобрения для женщины. Андерс кивал с улыбкой.

— Это не голосование, — рявкнула сержант. — Генерал выбрал вас, — она ткнула пальцем в грудь Андерса. — Так куда, сэр?

Андерс вздохнул и махнул в сторону, которую считал югом. Они могли так попасть глубже в лагерь, и он был уверен, что по пути была телега с бочками эля. Некоторые любили в кризис сохранять ясную голову, но Андерс разбирался с кризисом лучше на пьяную голову.

— Оставайтесь близко, — приказала сержант. — Наша работа — убрать солдат Тигля. Мертвых не грабить, — она пронзила взглядом другую женщину, улыбка которой очаровывала.

— А если это не замедлит меня? — спросила та с улыбкой.

— Я тебя замедлю, — прошипела сержант. В ее голосе была угроза, и улыбка вскоре слетела с лица другой женщины.

Андерс выждал миг, пока женщины смотрели друг на друга.

— Это все напряженно, — сказал он после паузы. — И я был бы рад увидеть, как вы убиваете друг друга — или что солдаты делают — но, кхм… — он указал снова, и сержант повернулась и увидела небольшую группу солдат Тигля, подбирающуюся к ним.

Хоть солдаты Тигля были в меньшинстве, они бросились, как только поняли, что их заметили. Спор прекратился, сержант и женщина с улыбкой бросились в бой вместе. Андерс решил, что и ему нужно помочь, он поравнялся с ними, сверкал улыбкой женщиной каждый раз, когда выпадал шанс.

Вскоре стало просто сосчитать врагов, а потом последние солдаты Тигля повернулись и побежали. Сержант кричала своим людям остаться, но кровь кипела, и тут можно было убивать без наказания. Вскоре все погнались за врагами, включая Андерса.

Это было бессмысленно. Солдаты Тигля были или быстрее, или просто лучше отдохнули, и Андерс не мог даже видеть их. Сержант кричала остановиться, и Андерс был благодарен за это.

— Видишь, — прохрипел он, сгибаясь и тяжело дыша. — Я говорил, что с тобой во главе нам всем будет лучше, милая. Все дело в авторитете. У меня его нет, но у тебя… — он замолк, заметив притоптанные остатки костра и в нескольких шагах большую бочку с краником.

— Вы все еще главный, — сержант тоже запыхалась. Они все тяжело дышали, но Андерсу было все равно.

Он сделал пару шагов к брошенному костру, уговаривал боль в голове, что выпьет сладкий нектар или что-то алкогольное. Андерс взял брошенную кружку с пыльной земли, сунул ее под краник и повернул маленький вентиль, чтобы пиво сладко потекло.

— Что вы делаете? — спросила сержант.

— Сэр, — Андерс улыбнулся женщине, кружка наполнялась. — Ты говоришь, что я главный, а к таким военные всегда обращаются как «сэр», хм?

Он видел, как она стиснула зубы, даже в темноте.

— Что вы делаете, сэр?

— Утоляю жажду, — Андерс поднес кружку к губам и стал пить. Эль был с привкусом пыли, но это не убирало кислый вкус, он допил и поставил кружку под краник для второго захода. — Это важно в таких ситуациях.

Несколько солдат подходили к нему. Людей было просто убедить, что им нужно хорошо выпить, особенно после бега по кровавому полю боя.

— Нет! — прошипела сержант и пошла к Андерсу. Он быстро поднял кружку к губам и смог сделать пару глотков, и кружка выскользнула из его рук. Женщина схватила его за воротник и подняла на ноги. Ее лицо было в дюймах от его, искаженное злой гримасой. — Вы были правы. Генерал не должен был выбирать вас, сэр. Вы бесполезный… — сержант утихла и охнула. Ее ладони отпустили его воротник, и она отпрянула на пару шагов, потянулась за себя. Там была женщина с улыбкой, усмехалась и держала нож в крови.

— Ого, — сказал Андерс, сержант рухнула на землю. Женщина с улыбкой переступила умирающего сержанта, подобрала кружку. Она была пустой, и женщина опустилась у бочки и стала наполнять ее.

Сержант смотрела на него, пытаясь дышать, держась за жизнь. Андерс понял, что с таким делом тот, кто был во главе, должен был знать, как разбираться. Но он не знал. Не знал, что делать.

Другие солдаты не спорили, они были овцами, просто делающими то, что приказывал самый сильный, и сейчас сильнее всех была женщина с улыбкой. Так жили в Пустоши.

Андерс опустился на колени возле сержанта. Она дрожала, может, содрогалась или замерзла. Она посмотрела в его глаза.

— Мне очень жаль, — сказал Андерс. — Думаю, это моя вина… в чем-то. Признаюсь, я ощущаю вину.

Веки сержанта стали опускаться.

— Хм, — Андерс прикусил губу. Он посмотрел на солдат, теперь слушающихся женщину с улыбкой. Они наливали эль, забирали ценное с мертвых товарищей неподалеку. — Может, я могу что-то сделать с раной.

Он повернул сержанта на живот. Она не боролась. У нее будто не осталось на это сил. Андерс потрогал пальцем рану. Он не был лекарем, но у него был опыт с умирающими и предотвращением смерти. Женщина охнула и застыла. Спасать было поздно.

* * *

Женщина с улыбкой не ожидала, что возмездие наступит так скоро. В один миг она забирала монеты из штанов павшего солдата, а в следующий в ее шее оказался меч сержанта. Это удивило многих, и другие солдаты отпрянули как можно быстрее, а женщина упала на землю, уже не улыбаясь.

Андерс смотрел на труп, истекающий кровью на землю. Некоторые жизни не вышло бы спасти, и она была из таких.

Сержант скривилась, вырвала меч из шеи женины.

— У нас есть работа, — прорычала она. — Охотиться на солдат Тигля, а не воровать у павших товарищей.

Другие солдаты издали согласные звуки, и сержант пошла прочь. Они следовали, и Андерс быстро пробрался в первый ряд.

— Мне кажется, мне стоит узнать твое имя, — сказал Андерс, пока они шли. Впереди были звуки боя, странно вопила лошадь, но сержант не спешила. Она улыбалась, чего не было раньше. Так было всегда, когда люди возвращались, как она.

— Гарриет.

— Сержант Раненая Гарриет, — сообщил Андерс. — Звучит странно, не думаешь?

Гарриет посмотрела на него печальными глазами, ее рот открылся, словно она хотела что-то сказать, может, у нее были вопросы о том, что она видела, пока была мертвой, но она покачала головой и продолжила идти.

Впереди они нашли группу кавалерии, добивающую то, что осталось от некоторых солдат Розы. В живых был лишь один, и они допрашивали беднягу, отрезая от него кусочки.

— Они хотят найти Розу, — сказал Андерс.

Сержант Гарриет махнула им пригнуться, и они приблизились на корточках, стараясь не шуметь, пока могли. Если они смогут приблизиться, смогут начать снимать мерзавцев с лошадей раньше, чем они смогут ответить.

— О, черт! — прошипел Андерс, стараясь, чтобы его голос был шепотом.

— Что? — спросила сержант.

— Ну, — Андерс глубоко вдохнул и выдохнул. — Видишь жестокого мужчину на черном коне? У него нависающий лоб? Это мой брат, Францис.

31

Роза

Роза расхаживала, Люсиль сообщила в четвертый раз, что это было плохо для ребенка. Конечно, если бы Люсиль могла управлять, Роза была бы прикована к кровати, пила бы только чистую родниковую воду с гор и ела бы только фрукты.

Они слышали бой снаружи. Сталь звенела, люди кричали, лошади вопили, и все это доносилось до палатки с запахом гари. Они не получали отчеты, и это все ухудшало. Роза в палатке с ворчливой Люсиль и Генри в ступоре могла только представлять, насколько плохим был бой снаружи.

Она представила, как солдаты в любой миг ворвутся в палатку и сообщат, что ее армия уничтожена. Представила, как они тащат ее для казни перед Нильсом Брековичем и Алистейром Дроаном. Ее воображение не давало сохранять спокойствие и злило ее.

— Крики стали громче? — спросила Люсиль. Женщина сидела на стуле и нервно топала ногой по ковру.

Роза склонила голову к входу палатки. Она не знала, почему. Звук проникал сквозь стены так же, как и сквозь вход. Люсиль не ошибалась. Не только крики стали громче, но и звуки боя.

— Генри! — прошипела Роза, проверяя в потайных карманах ножи, которые она всегда держала при себе. Люсиль не нравилось, что Роза носила ножи, пока была беременна, но она не будет ругаться так быстро, когда эти ножи спасут их жизни.

Генри не двигалась. Она сжалась в своем месте между койкой и шкафом, как только Сузку ушел.

— Генри, — повторила Роза, приблизилась и потрясла женщину за руку. — Вскоре сюда придут, и я была бы не против, чтобы твой старый огонь помог их встретить.

Маленькая убийца посмотрела в глаза Розы от этого. Там была боль, боль и печаль, а еще усталость, которую Роза хорошо понимала. Впервые с тех пор, как Роза встретила Генри, ее личико в шрамах не выглядело хищно, а выглядело невинно. Пустошь первым делом лишала людей невинности. Земля, которую создали кровавые гады, превращала всех в монстров.

Роза шлепнула Генри по лицу. Она слышала, что звуки приближались, и у нее не было времени, чтобы Генри сама пришла в себя от шока.

— Слушай меня, сволочь, — Роза опустилась на колени перед Генри и сжала ее ладони. — Я знаю, что ты видела. Ты можешь так не думать, но я хорошо знаю ужасы и боль этого мира, и что порой это ощущается слишком тяжелым. Но нельзя останавливаться. Ты сильнее этого, мы обе такие. Мы родились ни с чем, вытащили себя из ада, чтобы стать такими, какие мы сейчас. Мы не невинные, даже не близко. Мы в крови и боли, и в части этого мы даже не виноваты. Но мы достаточно сильные, чтобы нести бремя других и свое.

Розе было сложно, но она встала и потянула Генри с собой. Маленькая женщина, казалось, разрывалась между желанием поверить речи Розы и забиться обратно в угол.

Генри медленно покачала головой.

— Я родилась принцессой.

Роза не ожидала услышать такое от Генри, и ей было сложно скрыть шок на лице.

— А?

Генри моргнула пару раз, ее лицо изменилось. За миг смятение и невинность провали, сменились твердыми линиями и холодным светом в глазах. Боль еще была там, не физическая, а агония мучений, которая шла глубже плоти.

— Ничего.

Роза сжала ее ладони.

— Не важно, кем ты была. Важно, кто ты есть, и ты — Красная Генри, самая сильная женщина из всех, кого я знаю.

Генри шмыгнула и кивнула, не глядя в глаза Розе.

— Там идет бой.

Роза кивнула.

— Идет в нашу сторону, и я не в состоянии сражаться, — она потерла живот. Мысль о потере ребенка из-за солдат, когда он почти родился, ужасала Розу.

— Я потеряла кинжалы, — Генри похлопала по пустому поясу.

Роза указала на маленький сундук.

— Выбирай.

Генри тихо прошла к сундуку, откинула крышку и выбрала пару длинных ножей. Бой все еще становился ближе и громче, и Мопс прошел в палатку, неловко сжимая меч левой рукой.

— Гости, Мопс? — спросила Роза бодрым тоном, хотя так себя не ощущала.

Лицо, с которым юный сквайр повернулся к ней, могло заморозить ее кровь, но Роза только улыбнулась ему.

— Любые детали помогут. Количество и прочее?

— Не меньше шестерых осталось. Копья и мечи, — Мопс пятился в палатку, глядя на ткань на входе. Он врезался в стол и обошел его. — Я вас прикрою.

— О, какой ты герой, — проворковала Роза. — Просто рыцарь. Из нас четверых мы можем рассчитывать только на одного бойца. Может, стоит вырезать дыру в конце палатки и убежать. Я не могу сейчас двигаться быстро, но так шансы будут выше, чем в бою.

Мопс оглянулся на нее, его лицо было маской страха и решимости. Он быстро кивнул.

— Хорошая идея, миледи.

— Тогда идем.

Мопс снова кивнул и обошел Розу, направляясь в конец палатки. Он хотел пронзить мечом ткань, но снаружи раздался вопль, и ткань на входе распахнулась. Четыре солдата в черной форме Тигля медленно вошли. Мопс перестал резать и подбежал к Розе.

Первый солдат, высокий мужчина с выпирающими венами на лбу, улыбнулся, шагнул вперед, пропуская других за собой.

— Как нам повезло. Мы нашли их королеву-шлюху, — его голос звучал как камни, падающие с горы, опасный и смертельный.

Роза отпрянула на шаг и огляделась. Генри застыла на месте. Роза надеялась, что она нападет, но это не произошло. Солдат тоже перевел взгляд и указал на Генри.

— Лэвер, Тюбс, разберитесь с этой. Осторожно, это Красная Генри. Не пускайте ее близко.

Солдат сделал еще шаг, грозный и высокий, и Мопс бросился. Парень дико взмахнул мечом, и удар остановили, а через миг кулак попал по его лицу, и Мопс рухнул, отлетел от стола и упал кучей. Он не встал.

Солдат продолжил наступление, меч был наготове, шаги — осторожными. Краем глаза Роза видела, что Лэвер и Тюбс шли к Генри, но она решила, что ей нужно было сосредоточиться на своей ситуации.

Слезы легко выступили на глазах Розы, и она позволила им течь по ее щекам и капать с подбородка.

— Прошу, — взмолилась она, пятясь, ощущая спиной шкаф. — Прошу, не надо. Не видите, я беременна?

Солдат посмотрел на ее живот, поднял взгляд, он поджал губы.

— Пойдешь тихо, и я не буду вредить тебе или ребенку. Не знаю, что сделает лорд Брекович, но ты напала на его город. Мы потеряли в атаке вчера нескольких друзей, так что я буду рад разрезать тебя, если будешь биться, даже если ты с ребенком.

Роза прижала ладони к животу, защищая, судорожно вдохнула и выдохнула. Она дрожала, рыдала, была прижата к деревянному шкафу. Солдат сделал еще шаг к ней, был почти так близко, что можно было коснуться, и Роза жутко всхлипнула.

Роза слышала, что Генри вступила в бой неподалеку, но она была в меньшинстве и шоке, не могла помочь. Люсиль застыла у кровати. Мопс все еще был без сознания или мертв, это не имело разницы в этот миг.

— Хватит! — прошипел солдат, сделал еще шаг и схватил Розу за правую руку.

Ее левая ладонь схватила нож, который она прятала возле живота, и она вонзила его в шею мужчины. Его глаза расширились, и он напрягся. Роза потянула нож, вытаскивая его из шеи солдата, рассекая при этом его горло.

Роза в шоке смотрела на лицо мужчины пару мгновений. Его ладонь все еще сжимала ее правую руку, но другая держалась за его шею, пытаясь тщетно остановить кровь, текущую из раны. Она залила их обоих.

Она услышала вопль, солдат перед ней упал на колени. Солдат сзади, толстяк с плохо сидящей туникой, бежал вперед, подняв копье.

Обычно Роза изящно ушла бы от атаки, но она не была нынче грациозной, смогла только рухнуть на колени. Солдат давил на копье всем весом, и стальной наконечник пронзил умирающего солдата, еще сжимающего шею.

Роза ощутила боль, невольно вскрикнула, копье задело ее левую ладонь, пробило и врезалось в дерево шкафа, прибив ее к нему.

Солдат перед ней умер и обмяк на ней. Его левая ладонь все еще сжимала правую руку Розы, и его тело было прибито к шкафу вместе с ее левой ладонью. Она не могла шевелиться, не могла отбиться, толстый солдат тяжело дышал, приближался в гневе.

Роза кряхтела, пытаясь высвободить правую руку, но от этого только сильнее заболела левая. Она ощущала, как горячая кровь стекала по ее груди из раны на шее мертвого солдата, его голова лежала на ее плече, словно они обнимались, а не бились на смерть.

Она зарычала, все еще пытаясь выбраться. Толстый солдат нервно опустил взгляд, не хотел подходить ближе, хотя Роза была в ловушке. Он огляделся в поисках другого оружия. В этот миг Люсиль вылетела из тьмы у кровати и прыгнула на спину солдата, впилась в него, терзая его лицо ногтями, вырывая его волосы.

Солдат закричал, ругаясь, отшатнулся в стол. Он пытался сбросить женщину с себя, но у него не получалось. Но Роза не надеялась, что повитуха расцарапает до смерти мужчину вдвое тяжелее нее. Она продолжила бороться с хваткой солдата на ее правой руке, стиснув зубы от боли в левой.

Роза закричала, когда смогла вырвать руку из ладони солдата, левая осталась прибита к шкафу, но правой она достала последний нож и бросила в толстого солдата. Он успел снять Люсиль со спины и бросил ее поверх стола. Кож попал в его пах, и солдат закричал от боли, но рана не была глубокой. Он вытащил нож и бросился к Розе, тянулся толстыми пальцами к ее шее.

Еще вспышка энергии, и Роза схватила меч мертвого солдата, подняла его так, чтобы толстый солдат напоролся на него. Он закричал, его ладони сжали ее шею, а Роза повернула меч в его животе.

Она чувствовала, как толстяк умирал, его жизнь угасала, а хватка на ее шее становилась железной. Левая ладонь оставалась прибитой к шкафу, и два солдата давили на нее. Роза стала правой рукой, мокрой от крови, отцеплять толстые пальцы, пока не смогла набрать полную грудь воздуха.

Роза поняла, что плакала, и в этот раз по-настоящему. Она всхлипывала и смеялась сразу, не зная, было это от боли, страха или облегчения.

За своими всхлипами Роза еще слышала вблизи звуки боя. Она не видела за двумя мертвыми солдатами, но слышала рычание Генри и звон металла.

— Миледи? — голос Люсиль был тревожным, с ноткой боли. Она точно впервые пролетела по комнате. — Миледи Роза?

— Я жива, — выдавила Роза хриплым от слез голосом.

— А ребенок? — лицо Люсиль появилось над телом толстого солдата. Она стала тщетно пытаться оттащить его руку.

— Пинается, словно хочет участвовать в бою, — Роза толкала правой ладонью, Люсиль тянула, но толстяк был слишком тяжелым для них. Розу всегда поражал вес тел. Хуже того, ее левая ладонь будто горела. — Люсиль, бой. Помоги Генри, — прорычала Роза. Они не могли освободить ее без помощи.

Лицо Люсиль пропало из виду.

— Не думаю, что я ей нужна.

Роза прислушалась, и уже не было звуков боя, слышалось только тяжелое дыхание Генри где-то неподалеку.

— Хватай там и тащи вместе со мной, — сказала Генри, но Роза не видела ее лица. — Если можете толкать снизу, это поможет.

Кряхтя, ругаясь, ощущая боль, три женщины умудрились сдвинуть труп с Розы. Генри оттолкнула толстое тело и посмотрела на нее. Лицо маленькой убийцы все еще было в засохшей крови, от этого ее шрамы выделялись сильнее. Она выглядела жутко, в глазах снова горел огонь. Роза сомневалась, что женщина справилась с бурей внутри себя, но она хотя бы вышла из ступора, еще и вовремя.

— Черт, этот гад весит больше коня, — Генри плюнула на тело толстого солдата. — Вы прибиты к этому, да?

Роза смогла кивнуть. Она ощущала слабость то ли от боли, то ли от потери крови, то ли от усталости из-за боя с двумя солдатами в ее состоянии.

— И к шкафу. Нужно вытащить копье.

— Хорошо, — прорычала Генри, сжимая древко копья.

Роза ощущала волнение. Она видела лицо Генри, та готовилась вытащить копье. Роза почти решила закрыть глаза, но не стала показывать такую слабость. Она кивнула Генри и скрипнула зубами.

Генри тянула, чуть повернула копье при этом, и Роза невольно закричала, боль в ладони вспыхнула жаром. Копье вырвалось, и ее ладонь упала сбоку. Мертвый солдат закончил падение, и Роза снова оказалась под трупом.

Роза снова плакала. Боль, беспомощность и вес солдата вместе с весом всего, что она пыталась достичь. Она не впервые ощущала себя придавленной этим, но обычно это видел только Бетрим. Теперь ее видели повитуха и женщина, которая почти призналась, что ненавидела ее.

Тело второго солдата оттащили, и Люсиль опустилась рядом с Розой, осторожно помогла ей сесть. Генри стояла неподалеку, глядя на нее, а потом повернулась к входу в палатку.

— Это все? — спросила Генри. — Уже не слышу ничего близко.

Роза поднялась на колени и вытерла лицо. Обе ладони были в крови, ее и не ее.

— Думаю, до конца далеко, — выдавила она, хотя на разговор уходило много сил. — Мопс?

— Дышит, — отозвалась Генри, шмыгнув носом. — Уже хороший знак.

С помощью Люсиль Роза смогла встать на ноги. Она подняла один из своих кинжалов с пола, подошла к Генри. Маленькая убийца взглянула на нее и кивнула, обе повернулись к входу в палатку.

32

Андерс

У них был план. Довольно неплохой. Конечно, если любой в этом плане выполнит работу не идеально, все рухнет, и Андерс вряд ли выживет. Он начинал жалеть, что предложил план.

С чем-то близким к смелости Андерс выскочил из укрытия и помахал.

— О, Францис. Привет, брат, — Андерс ожидал короткий обмен оскорблениями перед нападением, но ошибся, Францис упер пятки в бока лошади, копыта стали поднимать пыль за ним. — Ох, черт.

Андерс отпрянул на пару шагов в спешке, а потом замер, кривясь, пока его младший брат несся к нему, вытащив меч, злорадно улыбаясь.

В дюжине футов от него сержант и ее напарник поднялись и потянули за веревку, которую держали, еще пара солдат напротив тоже так сделали. Андерс признал, что они сделали все вовремя, и Францис с его лошадью не успели отреагировать. Лошадь неслась вперед, а потом рухнула на землю с воплем. Францис вылетел из седла и рухнул на землю, покатился в пыли, потеряв меч.

Другие всадники не успели отреагировать и побежать на помощь павшему командиру, остальные солдаты выбежали из укрытий среди обломков палаток и костров, и бой быстро начался.

Андерс игнорировал новый боя, прошел к младшему брату, который пытался встать и был оглушен падением. Андерс вытащил меч и побежал вперед.

Он не обладал той же злобой, что его брат, но она и не нужна была Андерсу. Он был всюду, делал все, что делал его брат, но делал это первым. Андерс родился первым, был любимцем отца первым, пока не потерял это место. Он даже первым побывал в жене Франциса.

— Как жалко ты теперь выглядишь, братишка, — проворковал Андерс, приближаясь.

Францис поднялся в облаке пыли, и Андерс не успел уклониться от кулака, летящего в лицо. Он принял удар хорошо, отшатнулся, сплевывая кровь, кривясь от боли. Францис всегда был больше и сильнее, даже в детстве.

— Черт! — Андерс выругался, сплюнул кровь, провел языком по зубам, проверяя, все ли зубы были на месте. Все, но один ощущался свободно.

Францис тяжело дышал и шатался на ногах. Его волосы выбились из косы, свисали вокруг головы. Палатка горела за ним, огонь ненависти был в его рассеянных глазах. Францис выглядел ужасно, и Андерс понял, что вряд ли получит поддержку, сержант и ее люди разбирались с оставшимися всадниками. Хуже того, Францис сжимал меч, а Андерс — нет.

— Ой, — Андерс отступил на шаг. — Не так я хотел, чтобы все произошло. Я могу вернуть свой меч, брат?

Францис шагнул вперед и замер, закрыл глаза на миг и покрутил головой, разминая шею с хрустом. Андерс видел, как кровь текла из пореза где-то на голове брата, лилась по его лицу как красные слезы.

Когда Францис открыл глаза, они стали яснее, и он стоял уже прямее. Андерс быстро огляделся в поисках оружия и поспешил сделать два шага и забрать меч Франциса из пыли там, где лежала лошадь со сломанной шеей.

— ХА! — закричал Андерс, повернулся к брату, сжимая в одной руке меч всадника. — Теперь уже ровнее держишься, брат? Думаешь, хватит смелости биться со мной как мужчине?

Францис сделал еще пару шагов, его голова опустилась, взгляд был грозным. Андерс надеялся, что они сначала поговорят. Он надеялся потянуть время до прибытия подкрепления. Во второй раз за много минут он понял, как сильно младший брат хотел его смерти.

Андерс отпрянул на шаг, его нога задела что-то. Он оглянулся и увидел тело в черной форме Тигля внизу. Францис бросился, пересекая последние футы между ними, взмахнул на Андерса его же мечом.

От первого удара Андерс пригнулся и бросился в атаку, Францис легко отбил его выпад, направив меч выше своей головы. Андерс остановил его удар, дрожь побежала по рукам, кости гремели в теле. Но его брат не унимался, наносил удар за ударом, и Андерс мог только защищаться и пятиться от дикого брата.

Их учил бою один мастер, древний мужчина, который жил в Тигле до рождения их отца. Они оба знали одни движения, стойки, и их оружие было похожим. Исход боя решали навыки, практика и состояние. Андерс был уверен, что проигрывал во всем.

Андерс отбил еще выпад, который оставил бы большую дыру в его груди, бросился вправо, прокатился по земле и вскочил в паре шагов от брата. Францис не последовал сразу, он был достаточно умным, чтобы знать, что Андерс хотел, чтобы он приблизился. Он знал уловки брата, и это мешало бою. Андерс решил, что ему нужна была новая стратегия, а он всегда был хорош в том, как злил младших братьев.

— Ты всегда ненавидел меня, братишка, — усмехнулся Андерс, размахивая мечом в воздухе, пока говорил. — Хотя, признаюсь, я не понимал, почему? Это из-за того, что я родился первым или…

Францис напал, и Андерс замолчал и сосредоточился, отбивая удары. Их мечи сталкивались снова и снова, и каждый раз Андерс отступал и боролся, а Францис становился сильнее с каждым ударом. Вдруг Андерс обнаружил, что Францис подобрался близко, толчок плечом заставил старшего брата отшатнуться, дико махая мечом, чтобы отогнать младшего.

— Или чего-то еще? — продолжил Андерс, кривясь от боли и пытаясь совладать с дыханием. — Наверное, потому что я всегда был любимцем отца? Не принимай это на свой счет, Францис. Я унаследовал его ум, а ты — его отвагу, и мы оба знаем, что для него важнее.

Францис старался держать левый глаз открытым, кровь текла со лба, и ему приходилось вытирать ее. Выбившиеся волосы трепал ветер, кожаная броня была в пыли, потертая, и он выглядел как воин из Пустоши. Но Андерс в выцветшем зеленом костюме из удобной ткани, с короткими волосами и страхом, вытекающим потом из каждой поры, выглядел неуместно. Иронично, что это Андерс почти половину жизни таскался по Пустоши, пока его брат почти всю жизнь провел в безопасности стен города, возле которого они бились.

— Ты всегда был его любимцем, — сказал Францис, стал медленно шагать вокруг Андерса.

— Как я и сказал.

— Хоть всегда был неудачником. Даже когда ты убил нашу сестру.

Слова задели, и не только из-за правды в них. Андерс не убивал своими руками, но был в ответе, и все это знали. Это был один из многих грехов, которые он будет нести до конца жизни. И это было последней каплей, отделившего его от их дома.

— У нашей сестры было имя, Францис. Черо. Я хотя бы его помню.

Францис игнорировал его.

— Не только любимец отца, но и любимец матери. Больше, чем я, Ноэн, Черо или Нат. Всегда любимец, просто потому что ты был первым.

Андерс фыркнул от этого.

— Мама больше всего любила бутылку, Францис. И это у меня с ней общее.

Францис напал с ревом, ударил влево, вправо. Андерс отбивал меч, решил, что пора было и самому напасть. Он стал делать выпады, после нескольких бросился вперед и влево, пытаясь заставить Франциса запутаться в ногах. К сожалению, его младший брат был не таким глупым, и Андерс получил только неглубокий порез на левой руке, кровь капала на землю и смешивалась с остальной.

— Даже в детстве Лиша всегда сохла по тебе, — заявил Францис.

Андерс знал, что его брат это не оставит. Он любил женщину с пяти лет, и хоть они были теперь в браке, Францису приходилось жить со знанием, что это Андерс лишил Лишу девственности. Конечно, это означало лишь то, что Андерс получил кровавый неловкий секс, каким всегда был первый раз.

— Даже наши братья и сестры всегда любили тебя больше, Андерс. Все любили тебя больше, а ты не заслужил НИЧЕГО! — взревел Францис и стал наносить тяжелые удары, которые Андерсу было сложно отбивать.

Отражая атаки и делая выпады, Андерс стал шагать по кругу. Шаг за шагом, он поворачивался, заставляя брата поворачиваться с ним. Он не знал, что собирался делать, но Францис по-настоящему злился, и Андерс понимал, что нужно было как-то использовать это.

— Отец даже не назовет меня наследником, потому что еще надеется, что ты очнешься, вернешься и попросишь снова быть его сыном, — Францис атаковал, тяжело дыша и кривясь от боли. Андерс думал надавить силой, но решил, что не стоило. Он не мог одолеть Франциса в бою без уловок.

— За это мы бьемся, братишка? — спросил Андерс. — Два последних сына Нильса Брековича бьются за то, кто будет лордом в большом городе, — он рассмеялся. — Можешь забирать это, брат. Я никогда не хотел наследовать это. Отец может не принимать это, но это не отменяет правду, которую мы оба знаем. Ты, Францис Брекович, его наследник.

Францис нахмурился в смятении, и он выпрямился, держась рукой за бок, другая все еще крепко сжимала меч.

— Тебе не хочется? — спросил Францис, словно не мог понять, почему Андерс не хотел быть кровавым лордом.

Андерс улыбнулся младшему брату.

— Ни капли. Все твое. Хотя это не важно, ведь мы собираемся разбить стены ценного города отца вокруг него.

— ИДИ ТЫ… — Францис не смог закончить, сержант и еще солдат ударили его сзади, опустили на окровавленную землю и завели руки за него, еще один солдат принес веревку.

Андерс опустился на корточки и смотрел, как Францис извивался.

— Что ж, — вздохнул Андерс, — думаю, теперь у нас есть способ вернуть Черного Шипа, хм?

33

Сузку

Бой изменился. Хоть солдаты армии Розы не ожидали атаки и столкнулись с всадниками, они объединились и прогоняли врага. Оставшиеся всадники оказались пойманы рядами солдат и защитой лагеря, которую они пытались обойти.

Атака Тигля провалилась, и армии Розы оставалось заставить их дорого заплатить за попытку. Чем больше людей и лошадей они убьют сейчас, тем меньше их будет мешать захватывать город.

— Мы закончили? — спросил Перн у медика.

— Нужны стежки, — прорычал мужчина.

— Тогда я приду к вам, когда это закончится. Мы закончили?

— Да. Промыл и перевязал так хорошо, как позволяют обстоятельства.

— Хорошо, — Перн поблагодарил мужчину и ушел к солдатам, чтобы управлять прибывающими подкреплениями.

Солнце начало подниматься на дальнем востоке. Перн его еще не видел, даже лучей, но небо светлело, и стало видно четче результаты ночи. Перн редко видел такую резню.

Тела лошадей и людей лежали на земле. Линии защиты пострадали, поле было полным разбитых палаток, выгоревших костров и трупов. Бой еще не закончился, а стервятники уже кружили сверху. Некоторые даже опускались, рвали плоть острыми клювами. Перн уже видел огромных птиц, но не так близко, и их размер впечатлял. Каждая была почти ростом с взрослого мужчину.

Больше лошадей падали, всадники с ними. За щитами и копьями было поле, где тела падали, и их топтали. На их стороне, если солдат падал, его оттаскивали в безопасность, дюжина полевых медиков бегали, стараясь спасти как можно больше жизней.

Перн с новой силой стал уважать целителей. Их руки были в чужой крови, на их лбах был пот. Они работали так быстро, что у Перна голова кружилась, пока он смотрел, и они не делали перерывы между пациентами. Перн видел, как тысячи людей умирали за два дня, и он бился с троллями и некромантами, но целители были настоящими героями. Для них война была в спасении жизней, а не их обрывании.

Солдаты Перна и генерала стали смешиваться, двигаясь рядами вперед. Они перебирались через тела, отгоняли выживших солдат Тигля. Перн не видел, но ему сообщили, что их дух был сломан, и многие враги бежали в безопасность города.

Перн смотрел на своих солдат. Два офицера ходили с ним, готовые передать его приказы. Странно, что это уже не ощущалось странным. Перн начал день как пьяный дурак, который пытался забыть то, что видел, а теперь командовал почти тысячей человек, и они слушались его приказов, словно он был рожден для этой позиции.

Ряды соединились, солдаты армии Розы формировали большой полукруг, сдерживая отряды Тигля и убивая их толпой, шагая внутрь, затягивая петлю. Перн доверял своим солдатам и их офицерам, видел впереди генерала. Он ускорился.

Генерал был окружен его людьми. Он был раздет по пояс, два медика зашивали гадкого вида рану в боку. Некоторые солдаты попытались остановить Перна, но отошли, поняв, кем он был.

— Рад, что вы живы, — сказал Перн искренне. Он не так давно получил отчет, что генерал пал в бою, и это чуть не лишило его воли сражаться.

— Так это ты командуешь моими людьми? — спросил генерал Верит с гримасой, медик орудовал иглой на его боку. Он был покрыт потом, и его лицо, обычно румяное и круглое, побледнело и осунулось.

Перн пожал плечами.

— Это была случайность.

Генерал рассмеялся, но быстро скривился.

— Случайно или нет, но мои люди говорят, что у тебя хорошо получилось. Собрал людей и защитил границы. Я сделаю из тебя капитана, Хонин.

Худой мужчина с длинным луком на плече подошел и замер перед генералом, и на миг о Перне забыли.

— Разверните линию, — сказал генерал. — Чтобы их было видно, пока они убегают. Убейте как можно больше. Мертвые лошади — тоже хорошо, это хорошие препятствия. Чем больше мы поймаем, тем меньше биться в другой день.

Худой мужчина с луком кивнул и пошел к лучникам, ждущим неподалеку.

Перн посмотрел на бой. Генерал был на небольшом холме, отсюда было хорошо видно армию. Войска Тигля были побеждены. Это было ясно. Они погибали, многие не смогли покинуть лагерь. Даже те, кто убегал, скорее всего, потеряют лошадей из-за ям.

— Есть задание, Хонин, но оно тебе вряд ли понравится, — прогудел генерал Верит. Он тяжело опирался на булаву, ему явно было плохо.

— Мне редкое нравится с начала этой войны, — Перн печально улыбнулся. — Если ваше задание поможет покончить с ней, я согласен.

Генерал фыркнул и покачал головой.

— Больше бы таких людей, как ты, Хонин, — он помрачнел. — Мне нужно, чтобы ты выбрал дюжину солдат, которым доверяешь. А потом нужно собрать трупы солдат Тигля и раздеть их.

34

Черный Шип

— Похоже, ваша атака провалилась, — сказал Бетрим с усмешкой.

Он тяжело прислонялся к парапету, не хотел шататься на ногах. Он не помнил, когда ощущал себя таким слабым и уставшим в последний раз. Казалось, левая ладонь содержала всю его энергию и силу воли, и без нее он был только горячим воздухом и желанием спать.

Небо быстро светлело, и свет раскрыл масштаб падения Тигля. Даже с их места было видно, что бой был проигран. Они и слышали это. Черный дым поднимался в небо из сотен мест в лагере Розы, смешивался в темное пятно на синем небе, но армия выжила, и Бетрим надеялся, что и Роза тоже.

Они потеряли не все. Отряды Тигля — те, кто выжил — сходились в город. Некоторые шли по одному или двое, другие — большими группами. Некоторые возвращались с лошадьми с дикими глазами, другие шли сами, волоча уставшие ноги. Некоторые даже тащили раненых товарищей за собой. Не важно. Нильс Брекович заявил, что они послали почти две тысячи солдат на армию врага, и они были разгромлены.

Кровавый лорд молчал весь бой, а после поражения армии стал еще тише. Он смотрел на выживших без эмоций, не моргая.

Алистейр Дроан не был таким сдержанным. Он ругался и расхаживал снова и снова. Он много раз срывался, приказывал ближайшим солдатам сбросить Бетрима со стены, но никто не слушался его приказов. Они ждали, когда тот, кто был у власти, примет решение, а Брекович не спешил, как Дроан. Они оба были опытными командирами, но один правил головой, а другой — эмоциями, и Бетрим знал, кто из них был опаснее.

Бетрим не раз озирался в поисках оружия, гадая, мог ли схватить меч и убить Брековича раньше, чем его стражи вмешаются. Если главарь врагов умрет, у Розы и ее армии будет больше шансов при следующем нападении. Конечно, Бетрим был уверен, что не переживет попытку нападения, но он уже был мертв, только ждал, когда упадет топор.

— Это безумие, — прошипел Дроан.

Кровавый лорд склонялся над парапетом, глядя на возвращающихся. Бетрим усмехнулся от мысли, что мог сделать пару шагов влево и столкнуть мерзавца. Он гадал, как долго тело будет лететь, чтобы разбиться об землю.

— Ты выбросил большую часть наших сил, Нильс, — продолжил Дроан. — У нас осталось около тысячи солдат. И я не вижу, чтобы твой сын шел к нам.

Холодный взгляд Нильса Брековича пугал, но Дроан не видел этого. Он был занят тем, что паниковал от мысли о следующем нападении Розы.

— Вы можете сдаться? — предложил Бетрим.

— Ты можешь умереть, — ответил Дроан, не глядя. Он злобно улыбнулся Черному Шипу. — Ты умрешь. И я это буду наблюдать. В первом ряду смотреть на кончину Черного Шипа.

Слюна попала по лицу Бетрима, Дроан отвернулся. Ему не нравилось, когда в него плевали. Не нравилось, как чья-то слюна стекала по его лицу. И он не мог ничего поделать сейчас с этим, так что Бетрим терпел.

— Эвакуируйте внешнюю стену, — голос Нильса Брековича был тихим, но разносился хорошо, и все притихли, слушая его приказы. — Если она снова нападет, мы отобьемся у внутренней стены, где защита сильнее.

— Мы просто отдаем стену? — осведомился Дроан.

Брекович повернулся и смотрел на товарища.

— Да. Нам не хватит солдат на нее, и внутренняя стена больше защищена. Сто человек смогли отогнать тысячу. Врата там толще, сильнее. Решетки из железа. Там нет места для стремянок. И на внутренней стене есть машины войны.

Дроан явно хотел возразить, но Брекович прервал его приказами:

— Проверьте выживших. Подлатайте их и верните в отряды как можно скорее.

Люди уже спешили выполнять приказы их лорда. Бетрим проводил их взглядом, смотрел, как их становилось все меньше, и он мог надеяться на то, что возьмет меч и пронзит живот Брековича. Рана в груди остановила бы его быстрее, но не все концы должны быть быстрыми, и он считал, что Брекович должен был умирать в мучениях.

— Отправьте Черного Шипа в его камеру, — приказал Брекович.

— Нет! — рявкнул Дроан. — Он умрет. Сейчас! Повесьте его на стене. Пусть его тело висит, и та шлюха с ее армией видит, что будет с ними, если они нападут на нас. Если мы убьем их величайшего героя, мы сможем убить их всех.

Бетрим смеялся над теми, кто звал его героем. Не так давно они заявляли бы, что он — самый большой преступник в Пустоши.

Брекович повернулся к Дроану и пересек расстояние между ними, встал достаточно близко, чтобы они могли пронзить друг друга. Бетрим усмехнулся и отодвинулся от парапета. Еще пара шагов, и он бросится к ним, унесет их с собой в последнее падение. Ладонь легла на его левое плечо и крепко сжала. Бетрим оглянулся и увидел Ториваля за собой с понимающей улыбкой на лице.

— Попытаться стоило, да? — прогудел Бетрим.

— Мой сын не вернулся, — медленно сказал Брекович Дроану. Он повернулся и пошел к дверному проему.

Дроан лишился дара речи на пару мгновений. А потом он прошипел то, что Бетрим не слышал, и пошел за Брековичем. Еще пара секунд, и Бетрима толкнули в спину. Ториваль повел его в темницу.

35

Роза

Солнце быстро поднималось, обещая яркий день, хоть и после темной ночи. В воздухе был холод, который Роза ощущала, несмотря на слои одежды. Вскоре она признала, что дело было не в температуре. Усталость и остатки страха и гнева от прошлой ночи оставили ее замерзшей, и она была не одна.

В свете стало видно разрушения их лагеря, количество тел, оставшихся после нападения Тигля.

Роза шла по лагерю во второй раз за четыре дня, и в этот раз он казался почти пустым. Генерал Верит убедил ее, что у них осталось еще пять тысяч человек, но это была четверть количества, с которым они прибыли, и потери было видно. Пропало нервное веселье, грубые и дружеские потасовки, дикое поведение юных солдат. Теперь лагерь был полон мужчин и женщин, которые уносили мертвых и собирали то, что осталось от их убежищ и припасов.

— Твою мать, — выругалась Генри, когда они подошли к границе лагеря, где защита должна была отгонять врага. Розе не нужно было уточнять, почему женщина выругалась.

Тела лошадей и солдат лежали выше, чем рост обеих женщин. Стену мертвых медленно разбирали солдаты, унося тела, загружая телеги мертвецами. Их увозили на милю от дороги и там сжигали. Некоторые люди предпочитали, чтобы мертвых закапывали, но у них не было времени на это, так что разводили большие погребальные костры.

— Я не создана для этого, — выдохнула Генри, пока они смотрели на гору трупов. Почти весь яд пропал из нее, и она казалась меньше. Она вышла из ступора, но Генри все еще не справилась с тем, что разбило ее.

— Никто не создан для этого, — ответила Роза.

— Я не о том. Бои и прочее. Я не… не могу справляться с ними. Прошлой ночью мы с вами бились в палатке против нескольких. Я пробираюсь и убиваю тихо. Это я. Это… я люблю красный больше всего. Кровь… мне нравится. Как она выглядит, пахнет, течет и застывает. Но это слишком. И от этого думаешь…

— О чем? — спросила Роза. Она не знала, хотела ли знать, но ей нужно было отвлечься.

— Внизу, — Генри указала на город. — В давке, в толпе, я видела, как люди рычали как звери. Бились, царапали, кусались. Все, чтобы выжить. Они убивали гадов перед собой. И от этого думаешь, что большую часть времени люди показывают тебе маску. И думаешь, что внутри нас, если убрать вещи и слова. Кровь, кости и дерьмо, а еще отчаянное желание забрать у других, чтобы выжить, даже если жизнь продлится лишь миг.

Роза смотрела на низкую женщину, не зная, что сказать. Ее лицо и руки были уже без крови, и Генри выглядела как обычная женщина, но со шрамами на лице и без уха. Было порой сложно помнить, что она была одним из громких имен в Пустоши.

— Простите, — тихо сказала Генри. — Я что-то в последнее время ф-ф-фило… кхм, задумчивая.

— Философствуешь, милая, — раздался вблизи голос Андерса. Достаточно близко, чтобы Роза невольно вздрогнула.

Генри оглянулась и кивнула.

— Да, звучит верно. Так ты еще жив, Андерс?

— К недовольству моего брата, — Андерс подмигнул Генри, а потом и Розе. — Меня так просто не убьешь.

— Ты в этот раз хоть участвовал? — спросила Роза, голос был хриплым от синяков, которые солдат оставил на ее шее. — Или просто смотрел со стороны?

Андерс рассмеялся.

— О, милая леди Роза, ты меня задеваешь. Я был в гуще событий всю ночь. Я поднял тревогу, а еще разбил довольно много врагов, включая уже упомянутого брата, который, похоже, вел наступление.

Роза задумалась на миг. Не считая младенца, который родился у Эмин Дроан от Нильса Брековича, Андерс мог говорить только об одном сыне.

— Францис?

— Он самый, — Андерс просиял. — У нас была потрясающая дуэль в свете огня и среди резни. Я был… героем. Я вел его туда-сюда, разгромил шестерых, нет, дюжину его солдат, а потом лишил мерзавца сознания.

— Ты поймал Франциса Брековича? — спросила Генри. — Того крупного, который хотел твоей смерти, когда мы в последний раз были тут?

— Да. Его. И да, я поймал его.

— Сам?

Андерс притих, хмурясь.

— Да. Скажем так.

Роза улыбнулась, впервые со вчерашнего боя она стала ощущать надежду.

— Молодец, Андерс. Видишь, Генри, он не полностью бесполезный.

— Вы звали меня бесполезным? — нарочито оскорблено сказал Андерс.

Генри пожала плечами, и они с Розой отвернулись от кровавого пьяницы.

— Довольно близко.

— О, да, — согласилась Роза. — Очень близко.

— Ох, — сказал Андерс. — Думаю, мои худшие кошмары сбываются, Мопс. Эти две ладят.

— Я… я… кхм… — лепетал Мопс. Бедняга получил по голове во время сражения прошлой ночью, и ему все утро было сложно говорить. Он неплохо понимал, и когда Роза попыталась отослать его, он решительно покачал головой.

— Да, — согласился Андерс. — Хорошо сказано. Он со мной согласен, — Андерс шагнул к Розе и смотрел с ней на то, как разбирают гору тел. — Жуткое зрелище, да?

Роза кивнула. Собранные в одном месте тела как-то ухудшали ситуацию. Много плоти, брошенной друг на друга. Столько смерти, когда несколько часов назад тут была жизнь. Было просто игнорировать это, когда она думала только о числах, но вид этих мертвецов делал все реальным. Роза гадала, сколько трупов оставили позади любимых? Сколько из них были с мужьями или женами, с детьми? По кому из них будут скучать? Хуже, кого даже некому было вспомнить? Может, кровавые были правы в одном — жизнь в Пустоши была дешевой.

— Ты видел Сузку? — спросила Генри.

Андерс покачал головой, в этот раз у него не было остроумного ответа.

— Я послал его к вам.

— Я послала его биться, — сказала Роза. Она не хотела думать, как Генри отреагирует, если Перн погиб.

— Уверен, он в порядке. Я редко вижу таких способных ребят, и Перн — Хаарин, он не умрет.

— Он Хонин, — сказала Генри опасно тихим голосом.

— Да, кхм… — Андерс глубоко вдохнул и выдохнул. — Может, мы должны спросить у генерала? Он там, и я не хочу смотреть на эту груду тел. О, генерал, — Андерс замахал рукой, не переживая, что привлекал внимание. — Генерал. Сюда.

Генерал Верит посмотрел в их сторону, сказал пару слов солдату, с которым говорил, и пошел к ним, хромая. Он старался не нагружать левый бок, кривился с каждым шагом. Роза не знала, как сильно генерал был ранен.

— Миледи, — генерал Верит остановился перед ней и попытался поклониться. Его лицо было бледным и осунувшимся, и ему было больнее, чем он показывал другим.

— Генерал Верит, — Роза улыбнулась. — Как обстановка?

— Неплохо. Насколько возможно. Мы будем тут как минимум день. Я расставил разведку вокруг города. Если кто-то попытается войти или выйти, мы узнаем. Осада продолжается.

— Вы видели Сузку? — спросила Генри. Она не отвела взгляда от горы тел, но что-то в ее голосе звучало как тревога.

Генерал Верит не смотрел на Генри, его взгляд был прикован к Розе.

— Нам нужно поговорить. Подальше от солдат.

— О-о-о-о, интересно, — весело сказал Андерс.

Генерал строго посмотрел на Андерса, но пьяница только улыбнулся ему. Роза быстро поняла, что редкое могло подавить веселье Андерса, но это точно могла сделать трезвая голова.

Роза дала генералу увести ее, ковыляла за ним с помощью Мопса. Парень не пострадал, только рука была перевязана, и он почти не мог говорить. Ей не нравилось полагаться на помощь других людей, но Роза устала, и ребенок в ее животе ощущался вдвое тяжелее, чем вчера. Она ощущала себя зверем в спячке.

Вскоре они вернулись в палатку Розы, где было теплее. Эта часть лагеря была достаточно далеко, чтобы почти не пострадать. Палатки еще стояли, на кострах варили еду в котлах. В лагере было много работы, и тем, кто ее делал, была нужна еда.