Горизонт событий

Глава 18. Рыжая ночь

В бинокль были видны лишь блеклые заросли, простиравшиеся на много километров вперед. Через несколько минут, когда сумерки перейдут в непроглядную темноту, видимость снизится настолько, что дальнейшее продвижение будет требовать невероятной концентрации, а под рукой не будет ничего, кроме карт. Подробных, редких, из секретных запасов «Долга», но все-таки обычных карт, которые не всегда отражают реальную действительность и не дают никакого представления о новых, незнакомых местах. Так что Фармер, пока еще не совсем стемнело, старался окинуть взглядом как можно больше деталей, ориентиров, мысленно проложить варианты дорог. Осознать, впитать масштаб предстоящего путешествия.

— Я не стал прокладывать маршрут, — сообщил Уотсон, переводя КПК в беззвучный режим и застегивая накладку на липучках. — Мало данных.

— Правильно. Пойдем, импровизируя. Постараемся избегать троп.

— Знать бы еще, сколько у нас времени на все про все.

— Не будем торопиться. Пойдем по оптимальному соотношению затрат и результата.

Лежащие в овраге Фармер и Уотсон пришли в нужный настрой лишь после того, как последний из джипов «Долга» скрылся за поворотом. Когда со сцены исчезли посторонние, парни быстро переключились на привычную манеру общения, снова установившую единый ритм, вернувшую взаимопонимание, ослабевшее в последние несколько суток. Отсутствие Литеры чувствовалось особенно сильно, но это был не повод, чтобы расклеиваться.

— Выделка костюмов займет по меньшей мере минут пятнадцать, — сказал Уотсон, приторачивая к рюкзаку маскировочную сетку, выданную Анубисом. — Предлагаю не тратить время сейчас, пока есть силы для перехода, и совместить эту работу с ближайшим привалом.

— Согласен. — Фармер убрал бинокль в чехол на поясе. — Пойдем сейчас на северо-северо-запад. Сетка пока все равно не понадобится.

Сталкеры проверили снаряжение, выбросили все лишнее. Запас еды на два дня не нужен, а места занимает порядочно. Через несколько часов движения дополнительная банка консервов будет по весу чувствоваться как кастрюля борща, а по питательности с ним по-прежнему не сравнится. Уотсон был рад тому, что все свои электронные игрушки оставил у Доктора, иначе сейчас их пришлось бы зарывать под ветвистым деревом, не зная, когда удастся забрать. Бросили также и альпинистские сумки, когда стало ясно, что применить их все равно нигде не удастся.

К сожалению, существенно уменьшить переносимый вес не удалось — Фармер решил не оставлять дробовик. Это было изящное, переделанное под себя ружье, модернизированный «карабинер» с магазином на десять патронов, который Анубис забрал у Серафима. Помимо этого, сталкеры были вооружены знакомыми им бельгийскими винтовками FN-2000, напичканными полным набором прибамбасов. Фармер сразу надел на обе винтовки ночные прицелы. Кроме того, у каждого был пистолет и по две гранаты, хотя пользоваться последними не планировалось, чтобы не выдать своего присутствия. Разве что в самом крайнем случае.

Поверх бронежилетов и видимого снаряжения сталкеры надели пыльники — снаружи торчали лишь винтовки. К капюшонам были приделаны респираторы. Никакой радиосвязи, сталкеры не планировали расходиться даже на десяток метров.

— Повторим план, — сказал Уотсон. — Идем в Припять вдвоем как вольные сталкеры. Доставляем туда нож любой ценой. Избегаем столкновений, конфликтов и по возможности — любых встреч. Особенно осторожно продвигаемся мимо блокады военных на границе с Рыжим лесом. Добравшись до Припяти, находим убежище и сидим в нем, пока не появятся союзники.

— Правильно, — согласился Фармер. — Давай так и сделаем. После этого, думаю, наша роль во всей этой заварушке будет закончена.

— Тогда вот расширенные данные, — продолжил Уотсон. — На карте, что дал Анубис, есть координаты схронов «Долга», а также военных запасов. Если что, мы можем двигаться от одной точки к другой, по пути выясняя, чего нам недостает для продвижения. Но, на мой взгляд, у нас все есть.

— Все.

— И еще кое-что. Консул также дал совет.

— Какой совет? Ты ничего не говорил.

— Когда он вручал мне нож, то добавил кое-что от себя лично, предназначавшееся только для моих ушей.

Он сказал, что если мне и моим товарищам понадобится помощь надежного человека, то мы можем найти его в определенной точке, где этот человек будет стоять в определенные часы. Взгляни, я нанес на карту.

Фармер с интересом посмотрел на нарисованный шестиугольник.

— Километров восемь до места, двигаясь по сталкерским тропам, — сказал он. — Если альтернативной дорогой, то и все десять. Думаешь, стоит?

— Думаю, да. Помощник — это не только третий ствол и дополнительная пара глаз, это еще и второй санитар, если одного из нас придется тащить на носилках, и дополнительный часовой при вахте. А с учетом нашей задачи третий человек может стать тем самым союзником, которому можно будет сдать нож, чтобы он вернул его Консулу. Это если дела пойдут совсем плохо.

— Не знаю даже. Я не хочу никакого третьего. Ему ведь придется привыкать к нам, а не наоборот, даже если это Илья Муромец с мечом-кладенцом, на котором лежит благодать Шивы. Потому что мы в связке, а он нет.

— Нам никто не мешает сохранить схему «2+1», если придется пользоваться чьей-то помощью.

— Тогда будь по-твоему, — сказал Фармер, снова глядя на карту с задумчивостью. — У меня одна мысль возникла. Если помощник ждет в этом участке, да еще и не постоянно, то этот участок не должен быть слишком опасным. Раз отдельно взятый человек может спокойно приходить и уходить…

— Я тебя понял. Северо-западный район непопулярен, так что, возможно, как раз там самый спокойный путь. Но это все догадки. Не хочу гадать попусту. Решай, идем мы в том направлении или нет.

— Идем.

Первая половина Милитари прошла в спокойном режиме, почти щадящем. Ни Фармер, ни Уотсон в этом районе не были еще ни разу, однако их успокаивало чувство, что это как-никак достаточно востребованная среди сталкеров территория. Как и на всех остальных участках Зоны, здесь можно было выжить при определенном уровне сноровки, внимания, выносливости и технического оснащения.

Фармер шел первым, но следить за детектором предоставил Уотсону, держа в руках полуопущенную винтовку. Он останавливался по первому требованию товарища, даже просто по изменившемуся шагу или звуку дыхания. Четыре раза им встречались аномалии, причем одну из них Уотсон распознать не сумел. Дважды им встречались сталкеры, в первый раз — «свободовцы», которые только издали махнули руками и пошли дальше. Уотсон помахал им в ответ. С вольными сталкерами дела шли хуже — они явно напрашивались на разговор, но Фармер нутром почувствовал, что этого делать не стоит. Один гневный взгляд, и сталкеры ушли, не сократив расстояние хотя бы до разговорной дистанции. Возможно, они не хотели ничего плохого, только поговорить о том, где раздобыть такие винтовочки, где сейчас особенно много мутантов и козел ли Сидорович. Теперь их намерения навсегда остались неизвестными, и Фармер переживал, что завел себе врагов на пустом месте. Впрочем, думал он об этом недолго.

Привал сделали, только когда дошли до широкой равнины, за которой простирались необъятные растительные массивы. Это была незримая граница Милитари и Рыжего леса, знаменуемая остатками трансформаторной будки, растащенной на части. Уотсон наконец понял, откуда в «Ста рентгенах» отделанная листовым железом стойка. Вторая половина листа с характерным рисунком коррозии валялась здесь же, придавленная камнем.

— Костер разведем? — предложил Уотсон.

— Зачем? Бродяги увидят — подсесть захотят.

— Иначе мы не приделаем сетку.

— А на черта она нам сдалась в таких потемках? Раньше надо было делать. От кого маскироваться собрался?

— Стемнело быстрее, чем я предполагал. По поводу маскировки не соглашусь — она нам нужна. Думаешь, ПНВ есть только у нас?

Фармер снял с головы капюшон и кинул в рот леденец.

— Тогда давай шить, — сказал он. — Но при тусклом электричестве. Никаких костров.

Уотсон снял с пояса фонарь, перевел в режим слабого дневного света и поставил у ног. Отстегнул сетку, ножом отрезал пару длинных полос.

Сталкеры принялись пристегивать сетку к ткани своих пыльников. Плащи были заранее перешиты в расчете на маскировку, доказательством чему служили старательно выверенные петли и крючки, покрывавшие поверхность ткани почти полностью. Затем Уотсон нарвал множество листьев, и через пятнадцать минут плащи представляли собой практически растительные коконы, в которые тут же и облачились сталкеры.

Закончив с этим, Фармер старательно обернул сеткой бельгийские винтовки. Срезав ножом несколько кустов чертополоха, он умело придал оружию облик обросших веток.

— Выброси остальной рулон, — посоветовал Фармер, пристраивая «карабинер» под плащом стволом вниз.

— А если перешивать придется? Возьму, он почти ничего не весит и места теперь занимает немного.

— Как знаешь.

Сталкеры удвоили бдительность, зная, что нужно как можно скорее привыкнуть к новому ритму движения. Быстрее, чем наступит усталость. Даже самая высокая концентрация должна содержать в себе определенную долю автоматизма, иначе никаких нервов не хватит.

С тропы сталкеры сошли полностью. Фармер все еще лидировал, стараясь обходить проблемные места, иногда орудуя длинной навахой в особо непроходимых зарослях. Порою ему приходилось рубить минут по десять подряд, чтоб сделать несколько шагов. Уотсон не издавал ни звука, следя за детектором, отмечая пройденный маршрут на карте, постоянно корректируя дальнейшее направление. Не забывал он и присматривать за тем, что творилось сзади.

На третьем часу им встретилась вырытая под скалой нора, из которой доносился запах гниющей плоти. Нора была широкой, больше напоминавшей пещеру. К ней пролегала неглубокая траншея, словно кто-то волок внутрь крупную добычу или полз сам. Сталкеры хотели обогнуть участок, но, прикинув затраты времени, решили пройти напрямик. Однако после того как жирная почва перед норой стала медленно осыпаться и проседать, Фармер и Уотсон снова пересмотрели намерения. Это стоило им еще двадцати минут, но никто об этом не жалел.

Еще через какое-то время они заметили людей. На этот раз сталкеры не стали тратить слов впустую — рухнули на землю и вжались в нее, стараясь дышать как можно реже и тише. Уотсон понемногу начинал понимать, что размышления о том, кто, куда и зачем здесь может идти, совершенно пусты и бессмысленны. Вольные ли там ходят бродяги, бандиты ли, военсталы или просто свежие зомби — все едино. Они чужие, они никак не относятся к твоей миссии и ничем обогатить твою жизнь не способны. А вот забрать могут запросто.

И незачем пытаться дать гостям какую-то оценку, исходя лишь из их внешнего вида и поведения. Если в дебрях Рыжего леса бродит шумная команда разношерстных парней с самым разным оружием, безбоязненно подсвечивая себе дорогу фонарями, кто-то идет в противогазе, а остальные с открытыми лицами и еще умудряются курить — то это как понимать? Компания может производить впечатление дурных новичков, но не стоит забывать о том, в каком месте они находятся и через что им так или иначе пришлось пройти, чтобы выжить хотя бы к этому моменту. Может, за плечами у каждого по паре десятков жмуров на счету и ни единой царапины.

Прижавшись щекой к земле, Фармер старался не смотреть на свет, чтобы не потерять остроты ночного зрения. Они с Уотсоном находились на чужой территории. Кто раздавал границы и по каким принципам, не имело никакого значения. Проваливай отсюда, сталкер, это наша земля. Почему наша — не имеет значения. Мы первые сюда пришли, мы сильнее, нам так хочется, нам так нравится. А не согласен, так получи девять граммов свинца. Фармер находился в Зоне всего вторую неделю, но уже вполне отчетливо понимал, что она жила по законам огромной детской песочницы. Налет цивилизованности на южных территориях был не более чем аристократической игрой, попытками создать видимость присутствия неких «наших», с которыми спокойнее было бросаться камнями через забор. И главное — делать все с серьезным лицом. К северу от «Ростка» игры были еще более детскими, а потому и более опасными. Здесь не могло быть иных забав, кроме как стукнуть лопаткой по голове любого пришельца с юга. Селиться в Рыжем лесу могли разве что изгои, дезертиры с Барьера и «Монолита», отшельники и аутсайдеры, для которых даже пребывание наедине с собой являлось слишком шумной компанией, от которой хотелось сбежать. Зона могла позволить себе Доктора, но не Психиатра. Местный контингент воздержался бы от платы за доверительную помощь или заботу, а за попытку поставить справедливый диагноз мог и пристрелить. Раны в психике, шрамы на душе — не та категория отпечатков былых сражений, которые украшают мужчину. Так что подавляющая часть населения Зоны оставалась безнадежно больной.

Компания ушла в направлении Милитари. Фармер перевернулся на спину, глядя в черное, как смола, небо без единой звезды. Может, и хорошо, что после выброса все заволокло сплошными тучами. Днем не так жарко, ночью можно двигаться увереннее, зная, что тебя не заметят, если не станут искать или если не сделаешь глупую ошибку.

— Потерял чувствительность к темноте? — спросил Уотсон, кладя себе под язык кубик сахара. — Поищи в карманах рафинад, повысит остроту зрения.

— Наверное, надо переключаться на ночники, — высказал мнение Фармер.

— Зачем они нам в спокойных условиях? Батареи вмиг посадим.

— Мы на время. Доберемся до следующего привала и выключим.

Уотсон снова посмотрел на экран, прикрывая свечение ладонью и сверяясь с картой.

— Я возражаю, — сказал он. — Снова чувство темноты потеряем, а местность перед нами чистая, ровная. На ту компанию никто не напал — стало быть, мутантов нет. Давай, ползем дальше.

Фармер не стал спорить. Привстав, он начал движение, пригибаясь к земле и используя винтовку как вспомогательный вес. Уотсон бесшумно двигался следом.

— Стой, — шепнул Уотсон.

— Что? — спросил Фармер, сразу остановившись.

— Впереди треск.

Продолжая стоять на месте, Фармер изо всех сил вгляделся вперед. Он напряг слух, стараясь выловить из тишины хоть что-то. Впереди ничего не было.

— Тебе показалось, — сказал он.

— Нет.

— Хочешь, иди первым.

— Нет. Ты прав, там, должно быть, ничего нет.

Не выдержав, Фармер снял капюшон и надел на голову ночное видение. Мир мигом окрасился в зеленый цвет, хотя Рыжий лес от этого даже близко не стал напоминать нормальный.

— Вперед, — сказал Фармер, сделав несколько шагов. Он прислонился к древесному стволу, глядя в пространство между кустами, думая, обрубить их или попытаться перелезть так.

Дерево повернулось и схватило его за горло.

Издав рефлекторный хрип, Фармер схватился за ветку, затем попытался стукнуть живой ствол прикладом бельгийской винтовки. Точным ударом дерево выбило FN-2000 из его рук. Уотсон уже поднимал собственное оружие, но монстр толкнул Фармера на него, и оба сталкера упали.

— Ну вы и бакланы! — проговорило дерево грубым басом. Несмотря на тишину, слова были хорошо различимы. — Вас что, только вчера с горшков подняли?

— Бергамот? — изумленно произнес Фармер, все еще механически пытаясь вытащить из плаща «карабинер», ремень которого запутался в маскировочной сетке.

— Он самый, — подтвердило дерево. Стащив с себя колпак, оно приобрело знакомые очертания головы пожилого проводника. — Фонарь не включайте, чтобы я не подумал, что вы полные дебилы. И перестань дергать дробаш, сядь и распутай нормально. А лучше сетку перережь и пристрочи заново.

Уотсон встал на ноги.

— Ты тот торговец из Бара, верно? — спросил он. — Фармер рассказывал.

— Я не торговец, — опроверг Бергамот. — Я проводник.

— Бывший проводник?

— Проводники бывшими не бывают. И больше никогда не обижай меня такими словами.

— Виноват, — сказал Уотсон вполне искренне. — Что ты тут делаешь?

Бергамот подошел поближе. Теперь стало ясно, что его схожесть с деревом обусловливалась всего-навсего раскраской и маскировочной сетью. И особенность раскраски заключалась в том, что ничего особенного в ней на самом деле не было. Проводник не жаловал расцветки экзотического дизайна, столь популярные в Зоне и порою превращающие сталкеров в стаю клоунских попугаев. Его камуфляж представлял собой точную имитацию дерева Рыжего леса. Штаны и торс изображали среднестатистический, покрытый корою ствол, ботинки были неотличимы от вросших в землю корней. На рукавах крепились настоящие ветки, которые могли сдвигаться назад со стороны локтей. Достигавший полуметра в высоту колпак мог откидываться назад и спадать на спину, так что в положении лежа Бергамот напоминал валежник или, скорее, кучу хвороста. Еще один сук висел на спине — как оказалось, это был автомат Калашникова, который в собственном камуфляже запросто мог выиграть приз на ВДНХ в сугубо растительной номинации.

— Когда ваши кореша стали шушукаться в Баре, мне все стало ясно. — Бергамот поправил перчатку. — Снова вечный зов Припяти. Но что-то в этот раз вы меня растревожили. Не сиделось мне в четырех стенах. Вот я и решил вылезти, как в старые добрые времена, и сопроводить на север того, кому эта помощь может понадобиться.

— Нам не нужна помощь, — стал отрицать Фармер.

— Послушай меня, ты, приклад от клинящей винтовки. Я нашел вас, не зная ровным счетом ни хрена о том, кто именно отделился от «Долга» и идет в Припять, в каком количестве, с каким снаряжением и зачем. На своем пути вы наследили настолько паршиво, что я крепко задумался, стоит ли мне вообще выручать подобных смертников. Сломанная ветка, продавленная земля, срезанные кусты — вам мало? С бригадой гопников вы сразиться сумеете, допустим. Вот только чтобы вас положить, она не понадобится, достаточно будет одного следопыта, которых у наемников, чтобы вы знали, полно.

— Не надо так, — сказал Уотсон. — Мы прошли достаточно далеко для первого раза.

— Прошли? Вы мне говорите, что прошли далеко? Вы не подумали, почему ни одна тварь вас не выследила до сих пор? Да я пока за вами топал, трех собак ножом положил, которые бодро неслись по вашим следам, размахивая кривыми хвостами. А также одного кровососа, на что мне пришлось уже потратить патроны. Хорошо, что я пользуюсь только самодельными, собственными руками на станке выточенными и в мастерской забитыми. В последний час вы своим поведением разогнали мне сон, хоть какая-то польза. Я вас обгонял два раза, чтобы разведать, что там впереди, — не кидать же вас в аномалию, в конце концов. В первый вы проползли мимо меня — один слева, другой справа, как щенки слепые. Я уже и деревом стоял в местах, где их не бывает в принципе, и все равно вы ничего не поняли. Напоследок веткой хрустнул, внимание привлечь. Хоть ты, с детектором — Уотсон, да? — заподозрил что-то, а то бы я совсем утратил веру в ваше будущее. Так нет же, ты, Фармер, прямо на звук попер, будто там тебе было медом намазано. А при нападении что пытался сделать? Стрелять собирался, что ли?

— Нет, — признался Фармер. — Стукнуть.

— Спасибо и на том, что гранатой не жахнул, как матросовец. Вел ты себя так, будто жизнь тебе ну совсем была не мила. Нет, парнишки, теперь вас я поведу. Если вы против, извольте.

— Достаточно, — сказал Уотсон. — Мы все поняли. Веди нас, и мы будем тебя слушаться.

— Вот так-то лучше, — одобрил Бергамот. — Дай детектор осмотреть… Хм, неплох. Ладно, пусть у тебя будет. Так, теперь вот что. Знакомы с раскладкой стажеров?

— Нет.

— Ну ничего себе времечко настало. Объясняю. Стажеры — это вы. Боевой стажер принимает на себя огневую поддержку группы. Фармер, это задача как раз для тебя. Не забудь глушитель проверить и становись третьим в строю. Природный стажер следит за аномальной активностью. По сути, он дублирует меня. Уотсон, идешь вторым, сразу за мной. Это понятно?

— Понятно.

— Вот и хорошо. Для полного завтрака четвертого не хватает. Эх, побывали бы вы под моим началом во времена, когда я еще по Кордону салаг водил, вся дурь быстро бы вылетела.

— Ты хорошо водишь по Рыжему лесу? — спросил Уотсон.

— Был здесь пару раз года три назад.

— Не понял, — оторопел Фармер. — И как ты нас вести собрался? Здесь же все другое теперь!

Бергамот наклонился к нему так близко, что парень невольно отшатнулся и чуть не упал.

— Так что же, ты думаешь, проводник может водить только в местах, в которых был? — В темноте его тихий бас производил впечатление мощнее, чем раскатистый клич. — Однако, однако. Должно быть, я действительно остался жить в другом мире, в котором люди соображали лучше. Это что у вас на ногах? Обувь? Снимайте с рюкзака сетку и обматывайте ноги. В этих ботинках вы топчете как стадо слонов на школьном выпускном балу.

— Можно предложение внести? — спросил Уотсон, разрезая маскировочную сетку на полосы.

— Вноси. И давай без этих чиновничьих штучек. Я не такой большой начальник, обращаться можно и неофициально.

— Ты сказал, что с четвертым было бы проще.

— Ну.

— Недалеко отсюда есть человек, который может оказать нам помощь при переходе в Припять.

— Кто?

— Мы не знаем.

— И ты решил переложить ответственность такого решения на мои бедные плечи.

— Так точно.

— А ты отвязный, — проворчал проводник. — С такими стажерами, как вы, четвертый мне бы точно не помешал. Особенно если он знаком с местностью. Куда нам идти?

Уотсон показал на карте.

— Хорошо, — пожал плечами Бергамот. — Карта — всего лишь координаты. В том месте ничего особого не припомню… Хорошая у тебя карта, кстати. Знакомая. Когда-то она была моей, пока ее не украл Шустрый. Впрочем, он мне за это уже отработал. Двигаем!

Фармер быстро подавил в себе чувство неловкости. В конце концов, они с Уотсоном не совершили ничего преступного, кроме самонадеянности. Правда, последняя часто бывает более наказуема, чем самое настоящее преступление. Но пока все обошлось, а значит, следует заглушить совесть, имеющую склонность полностью завладевать вниманием.

Новоиспеченная команда продолжила путь к северу. Задаваемый Бергамотом ритм отличался от привычного: проводник в целом двигался быстрее, чем Фармер и Уотсон до него, но часто останавливался, замирал подолгу, вслушиваясь в местность. Временами Бергамот вытаскивал болт, крутил его в руках и швырял неизвестно куда. Зато им ни разу не пришлось возвращаться по своим следам. «Путь начинается с первого шага, — объяснил Бергамот. — Но для выбора направления тебе надо смотреть шагов на десять». Он свободно передвигался по ночной Зоне, лишь изредка пользуясь широким мачете, чтобы убирать заросли, да еще таким образом, что после этого создавалось впечатление, что все тут именно так и росло. Уотсон не понимал, как проводник что-то видит без фонаря. Сам он хотел надеть ночник, но в нем было невозможно нормально воспринимать показания детектора, так что сталкер попросту шел за спиной ведущего. Зато Фармер от ночного видения не отказался. Он добросовестно следил за местностью, но открывать огонь ни разу не пришлось.

Через час Бергамот остановился.

— Теперь внимание сюда, — сказал он, указывая вперед и вправо.

Фармер снял прибор с головы. И чуть не ахнул.

В кромешной тьме четко выделялся далекий, расположенный широким прямоугольником светящийся участок. Посреди равнины, покрытой гектарами мутировавшего леса, обожженного вторым взрывом и множествами выбросов, находилось скопление костров, фонарей и прожекторов, площадью примерно пятьдесят на двести метров. Некоторые огни двигались.

— Что это? — спросил Фармер, доставая бинокль.

— Блокада Глока.

Сталкер в оптику рассмотрел объект. Действительно, это был военный лагерь. Фармер никогда бы не подумал, что он такой большой. И там кипела жизнь. Повсюду стояли палатки разных размеров, мимо них неторопливо двигался БТР, коими пользовалась Коалиция. Переведя взгляд на пламя, Фармер понял, что это вовсе не костер, просто кто-то проводил сварочные работы. Пятно одного из прожекторов вытянулось в продолговатый эллипс, скользнуло по лесам и направилось к сталкерам. Фармер и Уотсон снова упали на землю. Бергамот даже не пошевелился.

— Пройдем мимо? — произнес Уотсон.

— Если хочешь, иди на штурм.

— Почему блокада не сплошная? — поинтересовался Фармер.

— Хороший вопрос, хвалю. Рад, что ты об этом подумал. Ты перед собой видишь укороченный вариант блокады, которую только предстоит вытянуть в сплошную линию. Прямо сейчас они этого сделать просто не успели. Для создания качественной блокады в Рыжем лесу нужно, по самым скромным меркам, не менее шестисот человек. Опытных в Зоне, бесстрашных и в отличие от «монолитовцев» трезвомыслящих. Но зачем это все, если достаточно умных компьютерных приборчиков и патрулей?

— Думаешь, впереди натыканы сканеры движения?

— Не факт. Думаю, на это не было времени. Наверняка нет мин, проволоки, ловушек и всего остального, что может сработать на обычного кабана. Этот лагерь не дураки делали. Вояки понимают, что, заняв такую территорию, они потеснят местных живчиков, хватанувших мутагена. Так что лучше не перекрывать им другие пути для свободного прохождения с севера на юг и обратно — по крайней мере не сейчас. Нет, вокруг блокады наверняка можно пройти.

— Значит, в ней пока что нет смысла?

— Зря ты так. Этот лагерь снимает львиную долю забот. Полная блокировка путей для техники, транспорта, вертолетов за счет ПЗРК. Заметь, они там хватанули все дороги, ведущие к северу. А в окружающих лесах большая группа людей незамеченной не пройдет. Ведь задача блокады — остановить толпу, а одиночки всегда теоретически могут пролезть. Прямиком «монолитовцам» в лапы. Нет, они грамотно расположились, ничего не скажешь. Далее, лагерь с правой стороны оставляет совсем немного места до Барьера, а с левой… Вот левая сторона меня, признаюсь, смущает. Слишком много места оставлено. И что там может быть, ума не приложу.

— Зона повышенной аномальной активности?

— Запросто может быть.

— Вражеский лагерь, — предположил Уотсон.

Бергамот щелкнул пальцами.

— А вот это идея, — сказал он. — Думаю, ты прав и только вычислил квадрат, где находится база «грешников». Это, должно быть, единственная группировка, не повязанная с Коалицией никоими средствами. Знаю, что они обитают в Рыжем лесу, но никогда не знал, где именно. В любом случае мы там тоже не пойдем.

— Тогда где же мы пролезем? — спросил Уотсон.

— Слева от блокады, но вплотную к ней. Очень близко.

Фармер вгляделся.

— Между двух огней, в самое пекло, — произнес он.

— Драматизма много. Между огней — согласен. А по поводу пекла нет. Главное, не дурить и не лезть вперед меня. Если на пути есть ловушки, я обезврежу. Так что проблемой остается наблюдение с самого лагеря.

— У нас же маскировка?

— Против тепловизоров тоже?

Фармер и Уотсон переглянулись.

— Нужен полицейский щит, — неуверенно сказал Уотсон. — Отражает сигнал тепловизора как холодный объект. Тут есть схроны «Долга», можем в них поискать…

— А теперь раскройте уши и выкиньте из чайников, которые вы зовете головами, всю киношную дурь. Черный полиэтилен. Вот что вас спасет. У вас он имеется?

— Нет.

— Ну еще бы. Зато патронов насыпали полные карманы. У меня есть свой чехол, но вы все в него не влезете. Так что используем кустарные методы. Аптечка есть?

Фармер скинул рюкзак, вытащил синюю коробку. Бергамот выхватил ее с нетерпением, раскрыл, разорвал упаковку с бинтом. Отвинтил крышку фляги, висящей на поясе Фармера.

— Вода? — спросил он. — Или спирт?

— Вода.

— Молодец.

Бергамот сунул смотанный бинт во флягу целиком и снова завинтил крышку.

— Мокрая марля отражает сигнал тепловизора ничуть не хуже, — объяснил он. — Теперь живо состряпали раму из веток. Прямоугольную, с диагоналями. Вам понадобится держать ее в центре. И побыстрее, я не собираюсь тратить на это всю ночь…

Позже Фармер отдавал себе отчет в том, что не помнил ровным счетом ничего из следующих трех сотен метров. Все впечатления смешались в невообразимую кашу. Напряжение и усталость все же взяли свое. Его утешала мысль, что, вполне возможно, его бы хватило на переход, не будь рядом Бергамота, постоянно сбивающего его с толку, просто он бы добрался до северного края леса чуть позже.

К тому же запоминать было особо нечего — ему элементарно ничего не было видно из высоких кустов, в которых он полз на брюхе, полностью утратив чувство времени. Ему приходилось ориентироваться на шевелящуюся кучу листьев, в которую превратился Уотсон после того, как Бергамот обогатил его маскировку, исходя из собственных представлений о ней, попутно бормоча что-то о компьютерных детях.

Фармер помнил, что трижды переполз через обрывки проволоки, в последний раз даже хорошо рассмотрел гранату, пристроенную на вбитом в землю колышке. Бергамот действительно замечал ловушки. Иногда на сталкеров падало пятно света, заставляя замирать на месте как есть, обливаясь потом от неизвестности, с явственным ощущением незримой ниточки между собою и часовым у прожектора. К тому же с собой приходилось волочь импровизированный щит, состоявший из веточной крестовины, натянутой на ее концы мокрой марли и плотного листового покрова на ней. Только так сталкеры могли остаться невидимыми для приборов. Против датчиков сердцебиения ничто помочь не могло, поэтому Бергамот точно выдерживал дистанцию до лагеря на уровне максимальной дальности работы сканеров. Вычисление фарватера он поручил Уотсону, так как у последнего было больше опыта в пользовании лазерным дальномером. Словно следуя молекулярным законам, люди старались притереться к лагерю как можно сильнее, но вместе с тем выдерживать расстояние. Как Фармер ни пытался рассмотреть, что же за опасность таилась слева, он ничего не увидел, кроме сплошной мглы.

— Приехали, — сказал Бергамот после длительного осмотра пройденного расстояния. Лагерь наемников остался позади. — Если утром следопыты прочешут участок, то сразу поймут, что здесь кто-то прошел. Надеюсь, к тому времени нам уже будет все равно.

Уотсон сорвал с себя капюшон, чуть не растрепав всю маскировку.

— Я больше не могу, — сказал он, стараясь отдышаться. — Как ты это выдерживаешь?

— Как-то выдерживаю, — добродушно ответил проводник. — У меня нервов ничуть не больше, чем у вас. Просто я умею их беречь.

Грохнувшись на пень, Фармер отвинтил флягу и долго пил. Вода сильно отдавала антисептиком. Долгое пребывание в ней медицинского бинта не прошло даром.

— Между тем, — невозмутимо продолжал Бергамот, — мы уже вплотную подошли к границе Рыжего леса с Припятью. Город не виден из-за деревьев и не будет виден даже днем. Но, если меня не подводят глаза и ваши ночные игрушки, вдали уже отчетливо просматриваются корпуса «Юпитера».

— Завод? — спросил Уотсон.

— Нет, сынок, планета. Конечно, завод!

Уотсон опять развернул карту, тускло подсвечивая себе с ее обратной стороны.

— Мы в нескольких шагах от места встречи с таинственным незнакомцем, — сказал он. — Время сейчас… два часа ночи. Если Консул не ошибся, то срок, в который нас должен был ждать помощник, только что прошел. Мы не успели всего на несколько минут. Ждать его еще двенадцать часов нет смысла. Я предлагаю идти дальше и забыть про четвертого.

— Ну, тогда счастливого пути, мужик, — раздался чужой голос из кустов.

Подскочив, Уотсон чуть не порвал карту. Фонарь он все же выронил, но тут же схватил и направил на звук.

— Вот этого не надо, — продолжал голос. — Я к вам, можно сказать, с наилучшими побуждениями. А вы меня так не уважаете.

— Выходи, человече, — сказал Бергамот, никуда конкретно не обращаясь. — Эти двое не знают, где ты, а я знаю. Причем уже долго.

— И где же я, по-твоему?

— Там, куда я уже хрен знает сколько времени целюсь из автомата.

Фармер только сейчас заметил, что пожилой проводник последние минуты стоял в одной и той же позе, как бы случайно держа автомат в сторону колючек, похожих на терновник.

— Не ерунди, — бросил Бергамот. — У меня подствольник.

— А у меня, стало быть, пакетик с чаем? Кидай автомат.

— И кого же мне твой голос напоминает? — поморщился проводник, обращаясь к закоулкам памяти. — Я тебя раньше водил? Только тот, кто прошел со мной тесты стажера, может говорить со мной таким тоном.

Колючки зашевелились. Фармер с Уотсоном целились из винтовок в человека, который как ни в чем не бывало вылез из кустов и снял защитную маску.

— Может, ты и прав, — ответил незнакомец, широко улыбаясь.

Уотсон в очередной раз ругнул себя за предрассудки. Ничего не зная о товарище Консула, он пытался дорисовать в голове его образ и поэтому ожидал встретить плечистого оперативника, сурового спецназовца или, на худой конец, специалиста по выживаемости с видом бывалого охотника или скалолаза.

На вид новоприбывшему было не больше двадцати лет.

— Етить твою налево, — присвистнул проводник. Рывком переместив автомат на спину, он протянул широкую ручищу, в которой исчезла ладонь парня.

— Приветствую, старый волк, — подмигнул четвертый участник команды.

— Здорово, Орех, — сказал Бергамот.