Горечь

12. Песня для твоего сердца

Как только Трейс посвятил меня в свои планы, касающиеся Линли, я попыталась быстрее сбежать под надуманным предлогом срочной домашки. Я уже была на ногах, направляясь к выходу, когда Трейс что-то пошутил о просвечивающей рубашке мистера Брэдли. Я не могла не рассмеяться. Моей ответной шуткой стала история про то, как он свою лысину зачесывает, и мы оба засмеялись. Я вдруг забыла, что хотела уйти.

Такое постоянно происходило, когда я с Трейсом. Время, казалось, текло незаметно для меня, когда мы вместе. И неважно, где я и куда мне нужно идти. Когда я с ним, то это единственное место, где я хочу быть.

— Как это ты не слышала об этой группе? — спросил он некоторое время спустя, ошеломленный моим признанием. Его волнующие голубые глаза были нацелены на меня, словно луч надежды.

— В последнее время мне точно было не до новой музыки, — заметила я.

— Верно. — Он мгновение изучал меня, а затем улыбнулся, сверкнув ямочками. — Мне кажется, тебе она понравится. Ну, надеюсь на это. — Его слова прозвучали так, будто он поспорил с самим собой.

Я с любопытством наблюдала, как он пролистал свой плейлист, а затем подключил MP3-плеер к док-станции, прежде чем схватить пульт дистанционного управления на обратном пути. Он плюхнулся на кровать и положил подушку под голову.

— Иди сюда, — сказал он, жестом приглашая меня лечь рядом.

— Всё в порядке, мне и здесь хорошо, — сказала я, отмахиваясь от него, пока сидела на самом краю его кровати.

— Ну же, я не кусаюсь.

— Знаю, — сказала я, но правда была в том, что я боялась находиться слишком близко. Я боялась, что не сдержусь, если рискну приблизиться к нему.

Казалось, он смущен.

— Ты боишься меня или что?

— Нет. — Я проглотила нервный комок, застрявший в горле. — Конечно нет, — сказала я. Но это было не совсем правдой, и мы оба это знали.

— Мы уже оставались наедине.

— Я помню.

— Так что ничего страшного.

— Я знаю, — сказала я, более уверенно на этот раз.

— Поэтому, давай, прекращай свои игры и иди сюда. Я не включу песню, пока ты не сделаешь этого, — искушал он, сцепляя пальцы за головой, из-за чего четко проявились громоздкие мышцы рук.

Я не была уверена делал ли он это нарочно, но меня что-то подталкивало двинуться к нему. Я придвинулась ближе, и аккуратно легла рядом.

Он сверкнул ямочками на щеках в знак победы.

— Видишь, не так уж и плохо, да?

— Определенно плохо, — нахмурилась я, отказываясь во всем потакать ему.

Смеясь, он поднял с колен пульт и нажал на «плэй». Его густые черные ресницы опустились словно занавес; губы сжались в предвкушении.

Я старалась не смотреть на него — это было так чертовски сложно, как оторвать взгляд от падающей звезды.

— Закрой глаза, — сказал он.

— Не закрою.

— Сделай одолжение. — От его умоляющих глаз было невозможно оторваться. — Пожалуйста. Закрой их.

Я слушаюсь.

Начинает играть песня; равномерный, мягкий ритм барабана был убаюкивающим и живым как биение любящего сердца.

Она уже мне нравилась.

— Это моя песня для тебя, Джемма. — Его глаза были отвернуты от меня, когда он это произнес, будто не имел достаточно мужества сказать мне эти слова, смотря прямо на меня.

А теперь я влюбилась в нее.

Когда я услышала первые слова песни, у меня перехватило дыхание. В ушах танцевали звуки мягких, заботливых обещаний о любви, унося меня в невиданное прежде, но такое желанное, место. Это была история о «жили долго и счастливо», в которой я отчаянно жаждала жить. Я не могла пошевелиться. Не могла перестать слушать. Боялась пропустить хоть один музыкальный бит. Всё, чего я хотела — быть там, где я сейчас, жить и дышать этим мгновением, с ним, и навсегда.

— Как тебе? — спросил он, когда песня закончилась, в его голосе переплелись неуверенность и надежда.

Я попыталась выровнять дыхание и собраться с мыслями.

— Мне очень понравилось. Никогда в жизни мне настолько сильно не нравилась песня, как сейчас.

Его рука скользнула в мою, он скрестил наши пальцы и я вздрогнула от этого прикосновения. В этом моменте всё было правильным — безупречным — прямо как в тот последний раз, когда мы были здесь.

Только вот в последний раз всё было не так. Печаль просачивалась мне в сердце, погружая в него чувства боли и горя. Так много всего произошло с тех пор. Столько боли было причинено.

— Хотел бы я, чтобы ты не чувствовала всего этого, — сказал он, повернувшись ко мне лицом. Его раненый взгляд говорил мне, что он знал, что это всё по его вине.

— Да, я тоже, — сказала я, желая, чтобы всё это исчезло; вся боль и страдания, как и все воспоминания о той ночи в церкви.

— Думаешь, ты когда-нибудь сможешь это забыть?

— Не знаю, — просто ответила я, потому что это было правдой. — Сердцем я знаю, что это был не настоящий ты, но мне сложно стереть из памяти твой облик, уходящий прочь от меня. — Эта картинка запечатлелась в моей памяти словно след от ожога. Шрамы были болезненны и отвратительны на вид.

Он приблизился.

— Разрешишь мне попытаться исправить всё?

Его голос — хриплый, страстный шепот, проникающий в мое сознание.

Я пыталась унять бабочек в животе, не в состоянии выдавить из себя внятный ответ. Вместо этого я отвела взгляд к потолку. На простой светлый белый потолок было смотреть безопаснее, чем на Трейса.

Его ладонь коснулась моей щеки и он повернул мое лицо к своему, так что у меня не оставалось иного варианта, кроме как смотреть на него. Его сверкающие синие глаза пробежались по моему лицу, всматриваясь в его черты так, будто желая запечатлеть их у себя в памяти.

— Я уже храню их у себя в памяти, — сказал он, отвечая на мои мысли, будто это было чем-то обыденным и простым. — Я запомнил каждый дюйм, но постоянно нахожу что-то новое. Например, эту веснушку, вот тут, — сказал он, касаясь пальцем чуть выше моих губ. — Она моя любимая из новеньких.

Мое сердце заколотилось в груди, когда он облизнул губы и стал приближаться ко мне. Я точно понимала, чего он хотел, но всё, что могла делать — это смотреть в ожидании, пока миллиметры между нами сокращались.

В следующую секунду его губы прижались к моим, заставляя импульс эйфорического возбуждения пройтись по моему телу. На моей коже вспыхнули искры, словно зарождалась настоящая буря.

Казалось нечестным, что я чувствовала подобное, находясь с ним; что мое тело реагировало так, не спрашивая моего согласия. После всего, что случилось, и принимая во внимание события будущего, мое сердце всё так же реагировало на него. Это сбивало с толку, было мучительным и поглощало все мои мысли. Я знала, что это уничтожит меня, если я позволю. Если дам этому одержать надо мной верх.

— Прости.

Я отпрянула от него, от его тепла.

— Не могу.

— Джемма. — Он облизнул губы, смакуя языком наш поцелуй.

В голове был будто пчелиный рой. Я изо всех сил старалась не потеряться в нем, не позволять вздымающемуся жару заманить меня в его ад.

— Мне пора. — Я заставила себя слезть с его кровати до того, как могла передумать.

— Что? Погоди. — Он вскочил и бросился вслед за мной. — Секунду, — сказал он, хватая меня за руку и поворачивая к себе, когда я пыталась открыть дверь. Одним быстрым движением он захлопнул ее ногой и прижал меня к ней.

Мое сердце совершило кувырок в груди, когда он сократил расстояние между нами, не оставляя иной преграды, как ткань нашей одежды. Но и ее было недостаточно, чтобы усмирить полыхающий жар.

— Куда собралась? — Его дыхание щекотало мои губы, когда он говорил. Мучая и маня меня.

— Домой, — ответила я, наблюдая, как его губы сжались в недовольную линию. — Мне нужно домой.

— Еще слишком рано.

— Который час? — поинтересовалась я, будто это было важно.

— Без понятия.

— Тогда откуда ты знаешь, что еще рано? — спросила я и тут же охнула, когда он прижался ко мне. Бедро к бедру, грудь к груди, бьющееся сердце к бьющемуся сердцу.

— Я просто знаю. — Его глаза сверкнули беззастенчивым предложением и я была не уверена, что мне хватит сил ему отказать. — Останься со мной.

Мои коленки задрожали, угрожая меня подвести. Трейс тут же почувствовал мою слабость, и обнял меня еще крепче.

— Я не могу, — ответила я, выкручиваясь из его объятий. — Еще слишком рано, Трейс. Я… Прости. — Я оттолкнула его на шаг назад, создавая пространство между нами. Я не могла трезво мыслить, когда он стоял так близко ко мне и в этом была загвоздка.

Его руки опустились.

— Слишком много всего происходит, — я попыталась объяснить. В голове был ужасный беспорядок, мысли метались от Тейлор и Энгеля к Амулету и видению Морган, и так по кругу. Мне всё еще нужно было выяснить, где находится Амулет. — Мне нужно время. Обдумать всё, что произошло, выяснить, что всё это значит. Я должна быть осторожной, — тихо добавила я.

Его глаза были полны тоски, когда он всматривался в мое лицо, изучая его, будто ключ, который поможет разгадать меня, спрятан в его чертах.

— Ты всё еще не доверяешь мне. — Он зарылся пальцами в свои, словно ночь, черные волосы и опустил руки, резко и неожиданно, как будто был шокирован осознанием своих же слов.

— Я пытаюсь, — заметила я.

— Ненавижу это, Джемма, — сказал он, мягко и осторожно, будто каждое слово исходило из глубин его души. — Я никогда не хотел причинять тебе эту боль.

— Знаю, — сказала я, и часть меня действительно знала. Но была еще и та часть, которая кричала мне шагать осторожно, ожидать худшего и готовиться к любому возможному исходу, как говорил Доминик. — Многое случилось, и еще больше должно произойти. Мне нужно сосредоточиться на своей миссии, а я не могу сделать это, пока пытаюсь справиться со своими чувствами к тебе.

— Значит, они все еще у тебя есть?

— Есть что?

— Чувства ко мне. — Он сжал челюсть, в нетерпении ожидая мой ответ.

— Было бы ложью сказать обратное.

Он двинулся ближе ко мне. Чтобы коснуться, держать меня в своих руках, быть связанным со мной хоть каким-то способом, но я отступила, чтобы бы вне его досягаемости.

— Но это ничего не меняет.

Он опустил голову.

Секунды тянулись так медленно, как песок в замороженных часах. Тишина, оглушительная и душераздирающая, символизировала ту неподвижность, в которой мы сейчас находились.

Когда он снова посмотрел на меня, я могла видеть лишь жгучую боль в его глазах.

— Меня невыносимо видеть, что ты вот так смотришь на меня, Джемма. И, возможно, я и вправду этого заслуживаю, потому что не был с тобой честен с самого начала, но всё равно, это как получить нож в сердце. — Он опустил веки, не давая миру больше видеть синеву его глаз. И этот момент был самым долгим и печальным в моей жизни.

— Трейс. — Его имя прозвучало как молитва из моих уст. Я призвала его открыть глаза, позволить моему миру снова увидеть солнце. Я нуждалась в его свете, в его силе, чтобы я могла жить. Однако, быть слишком близко к нему для меня всё так же было опасно. Это солнце оставляло ожог, который я могла не вынести.

Он распахнул глаза, и я начала глубоко и быстро дышать, когда воздух снова вернулся к моим сдавленным легким.

— Возможно, было бы лучше просто солгать тебе и сказать, что в ту ночь это был я, — сказал он, а его взгляд говорил мне, что он честен. — Что я действительно сделал, что сделал, для моей сестры. А потом я бы молил тебя о прощении.

— Но зачем тебе это говорить?

— Потому что так я бы знал, что заслуживаю твоего недоверия. Не похоже, чтобы подобное никогда не приходило мне в голову, — признался он, а затем отвернулся, как будто ему было слишком стыдно смотреть на меня. — Единственной вещью, которая стояла у меня на пути в моем плане вернуть Линли назад, был Амулет. Который был у тебя. Я стану лжецом, если скажу, что никогда не подумывал забрать его у тебя.

Я скрестила руки, не понимая, куда он клонит и правда ли мне стоит об этом знать.

— Но, я не делал этого, — уверенно заявил он, красноречиво смотря на меня. — Я не мог рисковать тем, что потеряю тебя. — Он покачал головой и на его челюстях в знак досады заиграли желваки. — Хоть я и не делал этого, но всё равно потерял тебя. И, смотря на меня, ты видишь перед собой лишь предателя. Ты каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, думаешь об этом.

Я не могла найти слов, чтобы возразить. Наверное, потому что я знала, что это было правдой.

— Я расплачиваюсь за то, что никогда не совершал.

Я с сожалением опустила глаза, понимая, к чему я подталкивала его — чтобы он действительно просто солгал мне. Было тяжело слышать правду, но ее я ценила больше. Я уважала его за то, что он дал мне ее услышать, какой бы ужасной она ни была. Если этот Трейс, из настоящего, не делал этого, как твердило мне мое сердце, то было не честно заставлять его платить по счетам.

Мне нужно научиться разделять их, суметь простить за то, чего он пока не совершал.

— Я пытаюсь просто отпустить всё, Трейс. Я хочу вернуться к тому моменту, когда всё пошло к чертям, но на это нужно какое-то время. А еще это видение Морган… — Я отвела взгляд от его взволнованных глаз, боясь продолжить. — Мне нужно время, чтобы разобраться. — Я даже не начала обдумывать последствия ее видения и то, что это значило для нас.

Он разочарованно вздохнул.

— Я пойму, если ты не захочешь ждать. Я бы не просила тебя о таком…

— Я буду ждать. — Он медленно моргнул, когда притянул меня к себе. — Ради тебя, Джемма, я бы ждал до конца своих дней. Не знаю, нужно ли мне признаваться в этом или нет, но это правда.

Я улыбнулась ему, его словам.

— Чего бы мне это не стоило, я знаю, что ты единственная для меня, Джемма. Я знаю, что нам предначертано быть вместе, и я больше не собираюсь возиться с судьбой. — Он пронзительно посмотрел на меня взглядом, полным желания. — Не тогда, когда это касается тебя.

Мое сердце замерло, а затем снова забилось при этом неожиданном признании. Я не была уверенна, какую часть мне следует обдумать первой.

— С судьбой, да? — Я скептично подняла одну бровь, решив задержаться на той части, где было про «ты единственная». В моем мозговом компьютере процессору не хватало производительности, чтобы обработать эту информацию.

Он улыбнулся кривоватой улыбкой и опустил свои руки (как и секреты) в карманы.

Я точно не намеревалась дать ему так легко сдаться.

— Почему ты продолжаешь говорить мне такие вещи? — с любопытством спросила я его. Поскольку это не первый раз как он говорит мне, что мы точно будем вместе, что я точно полюблю его в один прекрасный день.

— Морган, — пожал плечами он, словно речь шла о каком-то пустяке.

— Что она сказала?

— Что ты влюбишься в меня. — Его губы изогнулись в прекрасную, идеальную улыбку с ямочками.

Я мысленно вернулась к словам Морган в уборной. Я скажу ему, что люблю прямо перед тем, как он умрет.

У меня похолодело внутри.

— Почему ты ничего мне не рассказал?

— Ты как думаешь, почему? — Он покачал головой. — Довольно странный выйдет разговор с девушкой, которая даже тебя не знает. Кроме того, я сам не хотел принимать это видение, — бесстрастно объяснил он. — Принимая его, я должен был принять и остальные, а к такому я не был готов.

У меня сжалось горло, когда мощное чувство страха овладело мной.

— Как и то видение о твоей смерти. — Ну вот опять, снова эта скользкая тема.

Он едва заметно кивнул.

— Что ты собираешься с этим делать?

Он рассмеялся, мрачно и грубо, как будто эта ситуация была совершенно безнадежной. Осознание этого разрывало мне сердце.

Трейс был близок к тому, чтобы упасть с лезвия этого ножа — умереть, и я не могла вынести даже мысли об этом, не говоря уже о том, чтобы пережить подобное.

— Должно быть что-то, что поможет нам остановить всё, — сказала я, в моем голосе уже слышалась истерика, которая обычно зарождается у вас в желудке, а потом выходит к пищеводу рвотой. — Я знаю это.

— Джемма. — Он придвинулся ближе, заговорил мягче. — Ничего нет.

— Нет. Не желаю верить в это. — Был путь, который изменит все, который не даст этому случиться. И Тесса и Трейс говорили, что смерть приходит за нами в любом случае, так что, возможно, нет смысла остановить это, но есть смысл немного схитрить. Возможно, возвращение Линли к жизни будет ключом к такому же воскрешению Трейса. — Если мы найдем способ вернуть Линли, то мы можем сделать то же и с тобой, — я тяжело сглотнула, — ну, знаешь, если смерть придет за тобой.

— Наверное. — Он наклонил голову набок, когда посмотрел на меня.

— Наверное. — Что это еще за ответ?

— Не хочу сейчас это обсуждать, — сказал он и сделал медленный шаг в моем направлении. — Не хочу сейчас ни о чем говорить. Я лишь хочу быть с тобой. — Он обвил руками мою талию и прижал к себе, будто мы были потерянными душами, а я была его единственными спасением.

Мое сердце затрепетало в груди, когда он опустил голову, коснувшись моей шеи, и вдохнул вромат моих волос, моей кожи.

— Останься со мной, Джемма.

В моем желудке поселился рой бабочек. Я не знала как отказать ему, и не была уверенна, что хотела отказать. Несмотря на понимание, что это может стать началом моего конца — его конца — я не могла найти в себе силы отстраниться.

Даже ради спасения наших жизней.

— Обещаю, лишь объятия, больше ничего, — добавил он, пытаясь скрепить печатью ту сделку, которая была заключена задолго до моего прихода. — Просто останься со мной сегодня.

Не дожидаясь моего ответа, он щелкнул выключателем позади меня и потянул к своей кровати. Я невольно следовала за ним, как преданная слуга его сердца и всего, чего оно жаждало. Он сел на край, а каждое его движение было неторопливым, он делал всё так, чтобы я не сбежала, но, по правде говоря, я и не собиралась сбегать. Это было бы бегство от кислорода, который наполнял мои легкие жизнью.

Его руки решительно расположились на моих бедрах, он лег на кровать и потянул меня за собой. В забытье, блаженство, теплые объятия, которые были предназначены мне самой судьбой.

Прошло много времени с тех пор, как я действительно обрела свой дом. Проживая день за днем, я даже не могла понять как это ощущается. Мой якорь сошел с привязи, раскололся и сгнил на дне океана, оставив меня потерянной, странствующей посреди открытых вод.

До этого момента.

Судьба свела нас, она же нас и разлучит. Но пока, в этот крохотный момент, я больше не была потеряна. Я была дома.

Трейс был моим домом.