Гордиев узел. Современная японская научная фантастика

Тёхэй Камбаяси. Потанцуй с лисой

[62]

Восхитительная кухня, отменное вино да еще и отличная музыка — от всего этого Юя Канта просто захмелел. Плюс к тому перед ним за столом настоящая красавица! Юя смотрел исключительно на нее, напрочь позабыв о тех двоих, что сидели рядом с ним на этом роскошном ужине.

На столе подрагивали язычки свечей, и в их отблесках ее глаза вспыхивали волшебным светом. Красные губы словно впитали в себя цвет самого вина. Заполнявшая зал приятная мелодия подействовала на Юю подбадривающе, разлившийся по всему телу алкоголь вернул юность. Время от времени красавица с легкой улыбкой поднимала на него взгляд, и тогда сердце его принималось учащенно колотиться. Впрочем, сам Юя не воспринимал это состояние как некий дурман. Чуть позже, когда сны развеялись и вновь вернулась грубая реальность, Рэйко из ревности наговорила ему массу неприятного, всадив при этом изрядную долю колкостей — у тебя, мол, в голове только эта девчонка! — но его это ничуть не задело. Он вовсе не строил коварных замыслов таким способом заставить жену ревновать. Просто хотелось по полной программе насладиться потрясающей атмосферой — вино, музыка, красавица...

Именно поэтому, когда девица, незаметно вытянув под столом свою ножку, коснулась его ноги, он не сразу расценил это как сигнал. Она посмотрела на него, перевела взгляд на Рэйко, снова на него — и чуть усмехнулась. Откровенность этой усмешки его озадачила. В глазах молоденькой девушки явственно читалось: э-э, а супруги-то ты побаиваешься! У Юи с лица малость сползло хмельное выражение и он отодвинул ногу.

«Не сиди здесь мой начальник, он же ее папаша, а также собственная жена, можно было бы и ответить на заигрывание», — подумал он.

Проницательно уловив его мысль, девчонка (ее звали Миса) завела шутливый разговор.

— А вы суровый, однако!

— Что? Кто здесь суровый?

Это ее отец, господин Китами — начальник отдела. Истинное значение сказанного поняли, разумеется, только Миса да Юя.

«Вот чертовка!» — Юя схватился за салфетку и опустил глаза.

Старший метрдотель подошел узнать, довольны ли клиенты. Миса заказала себе на десерт фруктовый бисквит и вопросительно уставилась на Юю: а тебе?

— Кофе. Черный кофе.

Метрдотель остановил молоденького официанта, распорядился принять заказ у всех четверых, а потом кивнул в сторону музыкантов, четко выделявшихся на фоне легкой подсветки — не будет ли пожеланий?

— Может, что-нибудь из Боккерини? — Миса обратилась за поддержкой к Юе.

Рэйко встряла в разговор:

— Разумеется. Мой муж любитель барокко.

— Я слышала, вы увлекаетесь игрой на скрипке?

— Увлекаюсь?.. Пожалуй, да, совсем чуточку. Мой муж хороший слушатель.

Рэйко играла в симфоническом оркестре, имевшем собственную концертную сцену в «Аркадия-холле», и ей, при ее мастерстве, ничего не стоило собрать на свое сольное выступление полный зал. Миса не могла этого не знать.

— Ой, если честно, я все эти барокки плохо знаю. Ну просто совсем ничего.

— А как насчет жуков?

— Жуков?..

— «Битлз»

— Битлз — это не жуки. Пишется по-другому, — сказал Юя.

Рэйко молча пожала оголенными плечами, выступающими из выреза вечернего платья.

— О, вот это классно! Закажем жуков. Мадам они тоже, видно, нравятся.

Рэйко хотела было что-то сказать, но Юя наступил ей на ногу и кивнул.

— Они сыграют? — обратился он к метрдотелю.

— Да. Что предпочтете?

— Хм, да вот эту, «Долгий извилистый путь». Годится?

Миса просияла:

— Я ее тоже обожаю!

Сладко зазвучал смычок. Приторно-сладким выглядело пирожное, которое отправляла в свой ротик Миса.

— Хотите кусочек? — спросила она.

Рэйко скривилась — невоспитанная девчонка! — но ничего не сказала. Юя отказался. Не из-за любимой жены, просто желудок уже не принимал. «А тебе-то каково!»— посочувствовал он девичьему желудку, наблюдая, как исчезает пирожное в ее очаровательном ротике.

— А от сладкого толстеют, милая девушка.

— Вам не нравятся толстые женщины?

— Вы не толстая.

Рэйко перестала трудиться над желе и подняла голову.

— Ваша супруга тоже не из толстых.

— Но я и не худышка.

— Знаете, милая девушка, для меня привлекательность человека не зависит от его живого веса, просто работа свои ограничения накладывает.

— Во-во, точно, суровый он! — вдруг припомнил недавний разговор шеф Китами и закурил сигару. — Суровый глава охранников склада в нашем отделе хранения, мой верный глаз. А теперь вот в отделе стратегических наблюдений со всей серьезностью трудиться будет. Верно, Канта-кун? Это же главное звено во всем департаменте распределения. Жизни людские как-никак! Особенно для нас, обитателей зоны А.

— Я безгранично признателен вам за расположение, шеф.

— Хи-хи! Звучит неубедительно!

— Ну это вы, милая девушка, напрасно так...

— Нет, серьезно, Канта-кун. Отдел стратегических наблюдений — это же совсем другой уровень, чем отдел хранения. Все равно как зона А и зона В. В зоне А придурков нет. Болванов, способных шанс упустить.

— Ужин был замечательный! — Миса обворожительно улыбнулась. — А вечер такой долгий. Господин Канта, не поехать ли нам куда-нибудь потанцевать? Я знаю хороший клуб.

— Мой муж прекрасно вальсирует. — Рэйко больше не собиралась скрывать своего раздражения. — Могу одолжить.

— Вот спасибо!

— Прошу простить мою дочь. Она росла без матери, я ее разбаловал.

— Может, потанцуем фокстрот? — не унималась Миса.

— Простите, нет... — Обидно было бы завершить такой вечер на подобной ноте. Ее подведенные глаза, разукрашенные тенями и блестками, ее завораживающие зрачки, в которых дрожали огоньки свечей, притягивали Юю, как пассы гипнотизера, словно насмехаясь над разумом, над здравым смыслом, над реальностью. Юя сделал усилие и отвел взгляд:

— К тому же я сегодня с женой...

Сказал — и окончательно растерялся от случайно выскочивших слов. Пытаясь исправить оплошность, добавил:

— Как-нибудь в другой раз... Буду рад составить компанию... Если будет возможность...

Что ни скажи, все глупо. Ощущая себя последним кретином, Юя пробормотал, что фокстрот не танцует, умолк и разом проглотил остывший кофе.

Оркестр играл Моцарта. В мелодию негромко вплетались разговоры за столиками. Юя испытывал жгучую горечь. Миса беззвучно смеялась. Рука Китами вмяла сигару в кофейную чашку. Обращаться к жене у Юи никакого желания не было. Он сделал знак официанту, попросил принести воды, достал из кармана похожую на портсигар серебряную коробочку, открыл. Лекарство. Капсула SFX 5U. Stomach fixative, фиксатор желудка. «То самое, что делает человека человеком», — подумалось ему. У них в подземных складах корпорации штабелями громоздились упаковки этого препарата, и до вчерашнего дня охранять их было его работой. Тоскливые времена, ежедневное хождение на службу в отдел хранения... Как бы колдовские чары Мисы не загнали его опять в это мрачное подземелье, испугался он. И проглотил 5U, словно волшебное снадобье от колдовства.

Рэйко, разумеется, тоже выпила лекарство. После еды 5U принимали все, эта процедура совершалась с той же регулярностью, что и прием пищи. Рэйко убрала коробочку с капсулами в сумку, встала и протянула Китами руку.

— Спасибо за великолепный вечер.

Юя тоже поднялся, но подобающие случаю прощальные фразы не шли на ум. И он просто, без всяких слов, потряс протянутую начальственную длань, молясь в душе, чтобы тепло его рук засвидетельствовало всю его преданность шефу. А потом взглянул на Мису.

Она не смотрела на него. Она судорожно шарила в сумочке, пытаясь что-то отыскать. У Юи мелькнула догадка. Миса вывалила из сумки на стол все содержимое и в отчаянии закричала:

— Нету, ну нету же!.. Забыла!!! Нет, я не могла... Обронила... Но когда же?!

Словно в помешательстве, она отшвырнула в сторону стул и, схватив подсвечник, бросилась искать под столом. «И без свечей света хватает», — подумал Юя, но тоже присел рядом, и тут случайно зацепил взглядом жену. С бесстрастным видом смотрела она на две копошащиеся на полу фигуры.

— Нет там, милочка, вашего лекарства. Так что, пожалуй, вам сегодня уже не потанцевать.

Миса, казалось, не слышала ее.

— Папа!.. Как, ты свое уже выпил?.. Скорее домой! А то мой желудок... Ой нет, нет!.. Уже не успею!..

— Миса, Миса! — Китами был так же бледен, как и дочь. — Обойдется!

— Ну успокойтесь, милая девушка, разок-другой можно и пропустить.

— А мне нельзя!

Шеф обнял истерично кричащую дочку и спросил у подлетевшего в тревоге метрдотеля, нет ли в запасе 5U. Вопрос был бессмысленный, метрдотель только потряс головой. Капсулы распределялись строго персонально, и во избежание неприятностей практически никто не носил с собой запасных. К тому же передавать кому-то свой препарат было наказуемо. По иронии случая, контролировал все сам шеф.

— Машину к ресторану, быстро!

Музыка смолкла. Всеобщее внимание сосредоточилось на источнике переполоха. В толпе посетителей раздался истерический женский вопль. Шеф, обняв дочь, замер. Юя машинально отступил на шаг и впился глазами в происходящее.

Платье цвета красного вина засветилось на животе голубоватым. Девушка беззвучно застыла, широко распахнув глаза. Свечение нарастало. И вот светящийся шар величиной с волейбольный мяч выкатился из живота Мисы и отделился от ее тела.

Ресторан тревожно загудел. Рэйко зажала рот рукой, но глаз не отвела. Серебристо-голубоватый шар упал на пол. И запрыгал — ну прямо как мячик.

— Мой желудок! — Миса отбросила от себя руки отца. — Подожди!

Ее желудок — научно выражаясь, пищеварительный орган — словно дикое животное, вырвавшееся из пут, покатился кубарем, подскочил, замер, как бы нащупывая в воздухе свою траекторию, а потом ринулся вперед по направлению к стене, украшенной вышитыми пейзажами. Миса бросилась вдогонку, пытаясь поймать его, но опоздала. Шар проник сквозь стену и исчез.

Миса рухнула у стены. Шеф велел метрдотелю вызвать «скорую», но никто не пошевелился.

— Быстро, это приказ. Не то лишу препарата.

Юя подбежал к девушке. Из-за шока от потери желудка Миса была без сознания. Желудок лишил свою хозяйку праздничного ужина, фруктового бисквита, всех прочих удовольствий и стал полностью самостоятельным существом.

Машину в гараж они поставили уже далеко за полночь.

Юя взял на себя все необходимые формальности, связанные с несчастной.

Китами, совершенно убитый, мог лишь цепляться за обезумевшую Мису. Теперь это был просто беспомощный отец, позабывший о своем ранге, положении в обществе и вообще обо всем на свете. Юя получил на руки заключение врача «скорой» и страховую карточку Мисы, они вместе с Рэйко еще раз съездили в ресторан, а потом на машине отправились в санаторий, где размещали потерявших желудок. Рэйко ничего не говорила по поводу того, что они ввязались в эту канитель. Юе даже показалось, что все это доставило ей удовольствие. Приемное отделение санатория работало круглосуточно. Юя не был официальным доверенным лицом и толком ничего не знал о девушке, потому мало что мог вписать в многостраничный бланк приема. Все же комнату он ей обеспечил. Теперь в карточке Мисы исчезло свидетельство о наличии желудка, дающее право получать препарат, и она стала одним из обитателей санатория, отрезанного от обычного мира.

Войдя в комнату, Юя скинул пиджак и рухнул на софу. Рэйко подобрала пиджак с ковра, пристроила на спинку дивана рядом со своей шалью.

— Хочется шерри.

— Нельзя. — Рэйко погладила его по щеке.

— Я сегодня жутко измотался. Надо хлебнуть на ночь и прямиком в царство покоя. Без всяких попутчиков. Фенобарбитальчиком бы уколоться...

Рэйко шмыгнула носом, отошла к бару и достала шерри, а себе смешала коктейль с джином.

— От сладкого толстеют, — засмеялась она, протягивая мужу стакан. — А говорят, шерри по запаху похож на синильную кислоту, слышал?

— Наплевать. — Юя отставил стакан. — На что ты сердишься?

— Я? Сержусь? С чего бы? — Потянула коктейль. — «Потанцуем фокстрот? Может, что-нибудь из Боккерини? Вам не нравятся толстые женщины? Хотите пирожное? А вы суровый, однако!..» — Она перестала кривляться. — Просто слушать было противно!

— Так она еще совсем девчонка! Ветреность юности...

— А ты сам?

— Я? Она дочка шефа. Я обязан был подыгрывать.

— Ну, не только. Твои глаза... «Ах, я сегодня с женой, как-нибудь в другой раз...»

— Прекрати. Ей уже не танцевать.

— Это разные вещи.

Юя прикрыл глаза, влил в себя шерри. Перед ним возникло красивое лицо Мисы. Прекрасная, роскошная роза, но уже осыпалась. Больше ей не благоухать, «Рэйко ревнует меня к осыпавшейся розе из прошлого — как нелогично», — подумалось ему. Почувствовав, что жена встала, он приподнял веки и проследил за ней взглядом. Рэйко открыла футляр скрипки, лежавший на каминной плите, достала смычок. Подкрутила внизу винт, натянула смычок, проканифолила.

— «Ах-ах, вы увлекаетесь скрипкой?»

Настроила, взглянула на Юю, провела смычком по струне ля. Жестко. Струна резко задрожала, канифоль пудрой посыпалась на пол.

— Что изволите заказать? Бах, ми-мажор, ты это любишь. Особенно, часть третью.

Второй концерт для скрипки. Следя за волшебными движениями ее пальцев, он почувствовал: слишком торопливо.

— Слишком? Как обычно, allegro assai — довольно быстро.

— Такое впечатление, что ты все время наращиваешь темп. Словно за тобой гонятся.

— Мажу?

— Да нет. Технически безупречно. Но, по-моему, сам Бах не играл свои вещи так быстро. Не то чтобы не мог, — Юя осушил стакан, — просто в те времена можно было не волноваться за желудок. Жили себе беззаботно...

— Да и во времена жуков тоже. А девчонка-то, — Припомнила Рэйко и прыснула. — Как она гналась за желудком! Кстати, у битлов есть вещь, очень на нее похожая — «Хэлтер-скэлтер», да? «...Приди, приди, приди, ответь, — нужен я тебе или нет...»

Рэйко громко расхохоталась. Юя ощутил холодок на спине и поднялся.

— Завтра то же может произойти с нами. Брось смеяться.

— Пока есть 5U, все в порядке.

— У тебя были с собой лишние?

— Нет.

Рэйко поставила смычок вертикально, и кисть ее мелко-мелко задрожала. Крепко зажатый смычок не отклонился от вертикали, даже верхний кончик не раскачивался. Юя смотрел с привычным восхищением. Когда он сам шутки ради пытался проделывать такую штуку, смычок у него безнадежно болтался туда-сюда, как тяжелый металлический прут в слабых детских ручонках.

— А что? — Рэйко убрала смычок в футляр и обернулась. — Если были, а я не дала?

— Наверное, человек искусства не может так поступить.

— Были бы у тебя... ты бы дал?

— Пойду спать. Синильная кислота начала действовать.

— Ты ведь человек искусства?

— Я хороший слушатель.

Рэйко села на софу, прикурила. Потом подняла стакан и отсалютовала им поднимающемуся по лестнице мужу:

— Вечер был чудесный!

— Дай-ка мне капсулы, — попросил Юя.

Зажав губами сигарету, она пошарила у него в пиджаке, достала серебряную коробочку, бросила ему. Юя исхитрился поймать ее в последний момент.

— Э-эй...

— Ну?

— А скажи-ка, хороша я? По сравнению с ней?

— Хочешь приготовить отравленное яблоко? Я не волшебное зеркальце. Да проследи хорошенько — свет, огонь... — добавил он, вспомнив вдруг сетования приходящей горничной. — И не стряхивай пепел на ковер.

— Хорошо-хорошо, хозяин.

В спальне Юя извлек из-под кровати домашний сейф, вынул из него кейс, переложил в коробочку три капсулы на завтра, положил на тумбочку и нырнул в постель. Он закрыл глаза, но уснуть не мог. Обычное дело. Путь ко сну бессмысленно долог, а остальное время сожрут беспокойные сновидения. Такие ночи продолжались уже давно. Сюжеты ночных кошмаров были всегда разные и зависели от конкретных обстоятельств. Когда-то — экзамены на принадлежность к разряду А, после поступления на службу — борьба за место, карьера, любовные связи, подружки, а вот теперь — Рэйко с ее подозрениями. В самое, казалось бы, спокойное время и в самом спокойном месте все это поднимало голос, забивало голову. А за всеми вполне конкретными делами неизменно подсознательно таилась тревога за желудок.

Я не знаю, что такое спокойный сон, подумал Юя. Мощные снотворные, к примеру, фенобарбитал, напротив, вызывают лишь ощущение измотанности. Абстинентный синдром, да и только!

Ни о чем не думать и спать, скомандовал он сам себе. О чем тревожиться? 5U — достаточно, с Рэйко — как всегда... Юя свернулся калачиком. Эта поза напоминала ему зародыша в чреве матери.

...Ты принял 5U? Мам, она слишком здоровая. Ну что за несносный ребенок! Без желудка останется и не заметит!.. Э-эй, a 5U? Рэйко, ну сказал же, принял, я ведь не мальчишка!..

Легкий запах мыла сквозь полудрему. Рэйко пристроилась рядом, а он и не заметил. Наверняка постаралась лечь тихонько,чтобы не растревожить его сон, вот только слабый запах... У меня слишком острое обоняние. Или это нервы?.. Юя беспокойно заворочался.

— Спишь?

— Собираюсь, — проворчал он, не поворачиваясь.

— Слушай, а что с ней будет?

— С кем? С принцессой Снежинкой? Увы, принцесса съела отравленное яблоко и ударилась в разврат. А потом забыла выпить противозачаточное и родила зараз семерых... А ведьма на радостях принялась играть на скрипке... И вальсировать.

— Кстати, о противозачаточном, у девицы оно было. «Овулин-21», заметил?

— Хо-хо! Семерых ей не родить.

— Может, она перепутала 5U с овулином? Но все равно странно. Всего раз не приняла... Не понимаю.

— От шока, наверное. Страх психологически сработал.

— А я вот что думаю, — Рэйко тронула мужа за плечо. — Может, она принимала больше, чем три в день? Привыкла к повышенной дозе, вот и не обошлось. И нервы, и желудок...

— Отравленное яблоко достаточно откусить один раз.

— В общем, да, но за желудок-то все равно тревожно. Неудивительно, что ей захотелось принимать больше.

— Удивительно... Удивительно... (Реальность уже путалась со сном)... Потер светильник, а оттуда джин... Эй, притащи-ка яблоко! Нет-нет, сказал тощий джин, я — Китами, шеф отдела.

— Она дочка шефа, а начальник может и втихую 5U...

— Что? — Юя схватил ее за руку. — Что ты сейчас сказала?

— Ну мог же он при его-то должности препаратом для себя воспользоваться.

— Поосторожнее, госпожа Канта! Да услышь он такие разговоры, мигом бы нас аж в зону D закатали. Ну ладно, пусть хотя бы и в В. А там ведь, если кто желудок теряет, ему не обеспечивают полный уход, как нашей Снежинке, — сразу прямиком в зону D вышвыривают!

В этом заключалась принципиальная разница между зоной А и зоной В. Правда, в чем состоит отличие между обитателями этих зон, Юя понимал плохо. В зоне А проживали государственные чиновники, лица, занимающиеся препаратом, горстка обслуги и творческие личности; чтобы попасть сюда, необходимо выдержать экзамен. Кто именно наиболее одарен, решает государство — структура с этим названием была для Юи чем-то расплывчатым, абстрактным, не имеющим конкретного облика. Впрочем, и разбираться незачем, думал он. Сам-то он человек-А, это уж факт конкретный.

— Ясно, — вздохнула Рэйко, выскальзывая из его рук.

Юя задумался о тех, кто вместе с Мисой находится в санатории. Интересно, сколько там народа? Какую пользу принесла Миса обществу, чтобы после потери желудка ей полностью обеспечивалось существование? Правда, ходят слухи, что даже сосланные в зону D продолжают жить... А вот то, что зоны С вообще нет и сразу после В идет D — это, наверное, потому, что там в прямом смысле слова det-end, тупик. А может, D — от слова damnation, проклятие небес?

— Мне послезавтра покупать 5U. А тебе?

— Я хочу заснуть.

— Говорят, в зоне В 5U есть на черном рынке. Интересно, это правда? Откуда бы?..

— Овечка — раз, овечка — два, барбитал — три, фенобарбитал — четыре, урасил — пять, 5U — ...

— Послушай...

Юя смирился. Рэйко не умолкала, сон не шел.

— Существуют разные способы. Можно изготовлять подделки, можно продавать свои дозы — или целиком как есть, или разбавлять да по капсулам расфасовывать. Такие ходы отслеживать — это и есть моя новая работа.

Корпорация распределения SFX 5U была частной, но по управлению полугосударственной: сбыт препарата не передавался полностью свободному рынку, а осуществлялся по государственным планам в соответствии с распоряжениями государства. Необычность такой экономической структуры объясняли тем, что сырье для 5U и производственные возможности ограничены и при чисто рыночном механизме препарат мог бы оказаться недоступен всему населению: нерегулируемое потребление вызвало бы дефицит, а вслед за тем резкий скачок цен. Так, во всяком случае, утверждал представитель государства, шеф Китами. Разумеется, кое-кто этому не верил. Глупо называть фирму частной, говорили такие, если дело совершенно очевидно должно быть государственным! Просто государство использует этот недорогой, но жизненно необходимый препарат как орудие тотального управления, а прикрывается байками для детишек, чистейшими сказочками, тогда как само производство ненамного сложнее обычного... — так утверждали те, кто относился к разряду В. Их рассуждения можно было бы и продолжить: благополучие владельца фирмы обеспечивается государством, а это несправедливо — однако в таком случае недоброжелательность и зависть к людям из разряда А была бы слишком явной.

— Но если, как ты говоришь, некоторые продают свои капсулы, то как же сами-то обходятся?

— Опасность, видимо, намеренно преувеличена. Норма распределения — три капсулы в день, но разочек можно и пропустить, вот и набирается...

Автоматы по продаже 5U относились к сети аптек и, как обычные табачные, размещались повсюду, даже у супермаркетов. Препарат отпускался по карточкам, которые вставлялись в автомат так же, как при покупке сигарет и прочей мелочи. Разница заключалась в том, что в компьютере при этом фиксировалось по предыдущим записям, сколько капсул должно оставаться у владельца, и если их оказывалось больше двух, автомат не срабатывал. Если капсул не оказывалось совсем, можно было получить четырехдневную норму, двенадцать штук, но при наличии хотя бы одной автомат выдавал девять — на три дня.

— ...Ну вот, а одну можно за хорошие деньги продать тому, кому на день нужно четыре. Все по закону спроса и предложения. Как говорится, мир населен пессимистами и оптимистами. Одни перестраховываются и стараются обойтись двумя, другие на все плюют и употребляют четыре. Слушай, а ты-то сама?..

— В нашей зоне таких нет. Не считая той девчонки.

— Давай спать.

— Но почему именно желудок? — пробормотала Рэйко себе под нос. — Может, из-за той войны? Из-за облучения?

— Говорят, в создании Корпорации 5U поучаствовали спецы от генной инженерии.

— Ты иногда говоришь, как человек-В.

Юя внимательно рассматривал темный потолок.

— Это потому, что я, в отличие от тебя, не из того семейства, которое много поколений принадлежит к разряду А. Спи, спи...

— А говорят, до войны населения было больше пяти миллиардов. Поверить трудно!

— Теперь займемся историей? Мне уже пора душ из шерри принимать!

— Ну, прости, пожалуйста. Я жуткая надоеда? Сердишься на меня за сегодняшнее?

— Не буду, если закроешь свой ротик.

— Любишь меня?

— Люблю. И бедной, и толстой, и тощей.

— И без желудка?

— И без желудка.

Рэйко с удовлетворением потянулась, пробормотала «я тебя люблю» и притихла. Вскоре послышалось ее ровное дыхание. С Юи же сон слетел окончательно. Он вылез из постели за шерри, убедился, что утро уже близится, и снова лег. Лег и отдался смутным тревожным фантазиям. «Сегодня уже не уснуть», — подумал он, свертываясь калачиком.

...Аромат мыла, благоухание юной девушки, смеется Рэйко. Она поднимает руку, дует на ладонь — и рождается множество мыльных пузырьков. Переливаясь густо-бордовым, они не уплывают в небо, а исчезают в темном полу, поглощенные мрачной бездной. Рэйко внезапно сжимает руку в кулак. Мыльные пузырьки мгновенно исчезают, белая жидкость сочится между пальцев и капает на пол. Прощайте, детки мои... Там мой ребенок, говорит Юя. Ребенок не нужен, говорит Рэйко и разжимает руку. Маленький голубой мячик. Прыг, прыг, п р ы г... Подскакивая, несется прочь. Прощай, детка моя, машет Юя вслед мячику, а тот все меньше и меньше. Прощайте, любители детских сказок!..

Нет ли сна поприятнее, кричит Юя во тьму, обращаясь к черной тени, еще более черной, чем окружающий мрак.

— Для сна после шерри это самое-самое, отвечает Мефисто. — Откуда ты? — Я? Из пентаграммы. — Врешь! Я знаю твое имя... SFX 5U... Давай-ка сон получше! — У нас всякие сны имеются! После пива, после виски, после джина, абсента... — Мне бы после вина. — Белого или красного? — Бордового. — Хо-хо! Какой марки? — «Миса». И предупреждаю сразу, я ничего такого не думал, это Рэйко сама разговор завела. — Во сне оправдания не принимаются!

...Венера, родившаяся из моря вина, в платье винного цвета. Повальсируем, милая девушка? — Я предпочитаю фокстрот. — Может, без платья, ведь на Венере при рождении его не было? — Ах, от него без противозачаточного не избавиться... Ой, нету, неужели обронила? Венера принялась шарить под столиком. Волей-неволей Юе пришлось взять подсвечник.

Эй, Мефисто, прекрати! — Ну прости, прости... Невидимый Мефисто хохочет. Словно кошка орет. — Это же все шерри, давай что-нибудь новенькое... Запах дикого шиповника.

Ах, нашла! Это шиповник, ой нет, лиана мататаби. Ну да не все ли равно... Роскошная грудь... Не любишь толстых женщин?.. Рэйко?! Суровый, да? — это голос Мисы... Смотреть противно было! Рэйко поглаживает свои груди...

Мефисто! Это же Рэйко! Ты еще не решился, кривит губы Мефисто. Он похож на Китами... Ну что, одолеешь меня, спрашивает тень. Что скрывать, я никакой не Мефисто... Серебристо-голубоватый шар... Стой, стой, мой желудок! Миса несется вдогонку. Нет, это мой! Как знать, хохочет над головой Мефисто... Серебристо-белый мир... Луна в небе... Мой желудок — Луна?.. Да, за сегодняшний сон мне бы должны заплатить.

Он лежал. Он видел свое лежащее тело. Его двойник поднялся и принялся судорожно ловить Луну, но впустую. Луна хохотала. Юя потерял силы и рухнул. 5U, 5U, спаси меня!.. Огромная капсула... «Мам, она слишком здоровая!» Юя ощутил боль в голове. Из головы двойника вылетел серебристо-белый шар. Это... мой мозг!!! Я освободился от собственного тела! Идиот, сказала ему Луна, не понял, что ли, это не мозг, это душа, ты умер. Луна спустилась на землю, заглотнула его душу и еще громче захохотала...

Сгинь, сгинь, колдовской мир!

Эй, глупый странник! — это Мефисто-тень. — Пока ты странствуешь, тебе от меня не сбежать. Ты хоть соображаешь, что говоришь? Мне — сгинь! До чего же ты глуп, странник, взгляни на мир здраво, пока утренний свет еще не превратил его в призрак и не окутал твое id покровами сознания. Ты же знаешь, 5U не изгоняет тревогу. Потому ты и назвал меня SFX 5U. Признай, что ты это знаешь. Признай — и твое странствие тут же закончится.

Значит, я умру. И взамен получу покой. Юя помчался к тени. Его руки, его ноги становились все тоньше и тоньше, растворяясь во мраке. Я люблю жуков, смеется Миса. Это смех Рэйко.

Что-то мягкое, влажное. Грудь Рэйко. Юя проснулся оттого, что трудно дышать. За плотными шторами угадывалось утро. Он погладил живот, убедился, что желудок на месте. Ежеутренний ритуал. Чтоб окончательно избавиться от сновидений. «Поганый сон», — пробормотал Юя. Ощущение только одно — мерзость. Сон-гротеск, как и всегда.

— Насладился? — спросила Рэйко.

— Что, разбудил-таки?

— Ты ночью впился мне в грудь, очень сильно, прямо следы остались... Так кого же ты видел во сне?

«Миса там тоже была», — вспомнил Юя. «Мерзкий сон», — повторил он. Часы еще позволяли поваляться, но он заставил себя сесть. Спать не хотелось. Утренние видения бывали еще более причудливыми и ощущались, как полная реальность.

— Надеюсь, не мамочкину грудь ты сосал?

— Кто его знает. Если да, то ты вышла замуж за мужчину с комплексом матери. — Юя вылез из постели.

— Это лучше, чем ловелас, или нет? Я люблю тебя.

— ...ну еще же так рано...

Юя распахнул дверь и обернулся:

— Слушай, а Мива-то уже в доме!

Снизу негромко доносился шум вентиляции.

— Ну и что! Она же не заходит в спальню.

— Что мне сегодня изобразить на лице?

— Ты о чем?

— Перед шефом, я имею ввиду. Надо бы подумать, как теперь держаться.

— Может, что-нибудь вроде «скорблю о вашей утрате»?

Юя резко выдохнул и вышел из комнаты.

Он принял душ и привел себя в порядок. Воспользовавшись тем, что Рэйко молча стоит к нему спиной, спустился по лестнице вниз.

В белоснежном фартуке с оборкой, надетом поверх темно-голубого платья, горничная убирала в комнате следы вчерашней суматохи.

— Ах, это вы, хозяин! — сказала она своим низким спокойным голосом и поставила на стол чисто протертую хрустальную пепельницу. — Рано поднялись сегодня. Доброе утро.

В ее словах был укол, скрывать свои мысли она не умела. А тон хорош, без всякого суетливого подобострастия.

— Доброе.

Он поправил свой галстук.

— Не темноват ли, хозяин?

Юя рассказал о Мисе.

— Очень печально, — отозвалась Мива, — но ведь вашей вины в том нет. Поздравляю с повышением.

— Хочешь сказать, теперь повышайте оплату? — Юя пристально посмотрел в узкий разрез ее глаз. Моя ровесница, а такое ощущение, что она старше. Не из-за этого ли холодного взгляда? — Так за этим к Рэйко.

Мива отвела глаза.

— Вы последнее время стали походить на хозяйку.

— Не хотел тебя обидеть.

Юя вслед за ней вошел в столовую, сел за стол.

— Сейчас все подам.

— Я не буду завтракать. Голова побаливает.

— Ага, значит, не нравится, как я готовлю?!

От нервозного тона Юя чуть не уронил газету. Мива рассмеялась:

— Похоже получилось? На хозяйку?

И тут же приняла серьезный вид.

— Прошу простить меня. Ну, так я наливаю.

Горячий кофе был великолепен.

— Какие у Рэйко на сегодня планы? — Он поднял глаза.

— У хозяйки после двенадцати встреча по поводу записи. Можно к вам присоединиться с кофе?

— Разумеется.

— Благодарю вас. До полудня будет масса хлопот.

— Рэйко строга?

— Нет, напротив. Но из-за этого-то как раз и устаешь. Сама занимается уборкой! С таким видом, словно ее вынуждают... Не могу же я при этом смотреть телевизор!

— Рэйко просто о тебе не думает. Ни хорошо, ни плохо. Она от самых своих корней человек-А.

Мива сидела, наклонив чашку, с совершенно равнодушным видом, и у Юи возникло острое желание поддразнить ее.

— Ты ведь женщина?

— Что? — Она поставила чашку и чуть усмехнулась. — Естественно, я с рождения женщина. А что, ваша супруга до замужества была среднего рода? Женщина — она всегда женщина.

— Хороший ответ. А почему ты не выходишь замуж?

— Я не так очаровательна, как ваша жена.

— Еще чашку кофе.

Мива даже не шевельнулась, чтобы взять кофейник. Юе пришлось подняться и налить самому.

— Ты умная женщина. И если мужчины не проявляют к тебе интереса, то это не потому, что ты некрасива, а потому, что тебе дураки попадаются. С твоей проницательностью, как мне кажется, нетрудно сыграть красавицу. Ну да он-то наверняка понимает, что ты достаточно талантлива, чтоб порой прикинуться дурочкой.

С чашкой в руке Юя направился в гостиную и постучал по клавишам пианино: ла, ла-ла, ла-ла-ла...

— Так что не прибедняйся.

— Он? Это кто же?

— Думаешь, не знаю?

Юя протянул ей пустую чашку. Мива машинально взяла ее и принялась вертеть в руках.

— Это Тосикагэ? Якэмунэ Тосикагэ, мой близкий друг и до вчерашнего дня коллега? Тот, кто называет себя великим пианистом, так?

Мива потупилась.

— Он... что-то говорил обо мне?

— Нет. Но это и так ясно. На той вечеринке, полгода назад, он влюбился в тебя с ходу. Ты и прежде, правда, попадалась ему на глаза, но он тебя не замечал. Что ж, парень порядочный. Манерами плейбой, но не бабник. Так почему вы не вместе? Вы же любите друг друга.

— Не знаю. Мне он очень нравится.

— Ручаюсь — он надежный, хороший парень.

— Еще пару недель назад он обнимал меня, говорил, что любит, и я была с ним счастлива. А в последнее время изменился... Сказал, что не может жениться. И не встречается со мной.

— Почему? Неужели из-за дочки начальничка нашего?

— Он мне рассказывал о ней. Говорил, что она ему нравилась, но все кончилось без взаимности.

— Зануда он. Мисе с ним просто скучно. Так она его бросила? Да-а, горькое лекарство. Она девица с горчинкой. Но все-таки, почему вы... Он-то ведь твою красоту понимает.

— О чем это вы, кто там кого любит? — Наверху лестницы стояла Рэйко в ночном халате и смотрела на них. — На ком не может жениться, на Миве?

Юя поспешно проглотил 5U и отправился на службу. У Мивы сегодня тяжкий день, думал он, и на душе у него немного скребли кошки — ведь он сам разбередил ей душу. Грехи надо искупать, решил Юя. Он встретится с Тосикагэ и разузнает для нее всю правду. Тосикагэ как раз можно будет отловить сейчас, после ночного дежурства.

Час пик в деловом квартале еще не наступил. В скоплении огромных зданий, сверкавших в утренних лучах, одно вздымалось значительно выше прочих, прямо к самому солнцу, горделиво выделяясь своей внушительностью. Именно в этом здании и работал Юя. Точнее, в его подземном этаже. Он показал из машины пропуск охране, заехал на стоянку и пробежал взглядом огромное строение снизу доверху. С сегодняшнего дня он будет подниматься туда, наверх. Как же он мечтал об этом дне!

Лифт опустил его в подземелье. В отделе хранения Тосикагэ не было. Кто-то из сотрудников сказал, что он на складе, и Юя спустился по лестнице еще ниже. Там находился просторный зал, солидных размеров дверь вела отсюда в сейфовое хранилище. У двери за стеклом сидела охрана. Тосикагэ, крепкий бородатый парень, узнал приятеля и приветственно поднял руку.

— Ну что, последний обход? — спросил он. — Пройдемся вместе? Для тебя-то это — «прощай навеки».

Юя кивнул. Они прошли за массивную дверь, захлопнули ее и оказались в пронзительной тишине. Среди этого безмолвия покоились капсулы 5U. Высокие потолки, абсолютный порядок. Изготовленный на заводах препарат без малейшего прикосновения человеческих рук прибывал по подземному ходу. Уходил он отсюда так же. Весь процесс транспортировки осуществлялся компьютерной системой хранилища. Небольшой промежуток времени между поступлением на склад и отправкой в отдел распределения крошки-капсулы отдыхали.

Поскольку безумных наглецов, рассчитывавших прорваться сюда, сроду не бывало, работа отдела хранения фактически сводилась к тому, чтобы проконтролировать, совпадает ли количество отправленных с завода капсул с тем, что поступило на склад, и обеспечить качественную уборку помещения.

— Помню, как я пришел сюда в первый раз. — Юя шагал по проходу среди громоздившихся по обе стороны запасов 5U, словно по горной лощине, и вдруг к горлу его подступило волнение. — Ощущение тогда было такое, будто я зеленый банковский служащий, попавший в хранилище банка.

— Что привело тебя сюда сегодня? Ритуал? Многолетняя привычка — дело нешуточное, да? Ноги, наверное, сами понесли?

— А с тобой-то что происходит последнее время? Да и похудел малость. Обычно ты мне напоминал Бэнкэя[63].

— Он разве был бородатый? Кстати, как там твоя жена, в порядке? Что-то никак и выбраться к вам не получается. Так почему ты здесь? Действительно по привычке?

— Угадал наполовину. Подсознательно оттягиваю встречу с шефом.

Они присели посреди хранилища. Штабеля упаковок надвигались на них со всех сторон. У Юи возникло ощущение, что крошки-капсулы навострили уши и тайком подслушивают их разговор.

— У дочки шефа вчера сбежал желудок.

— У Мисы?

— Ну да. А Рэйко смеялась. Она убеждена, что Миса на меня глаз положила.

— Вот тут твоя супруга права. Судя по всему, Миса к тебе неравнодушна. Я-то думал, она девчонка-вертихвостка, а оказалось не так.

— Эксперимент завершен?

— Ожог сердца третьей степени. Миса...

— Уж не хочешь ли ты сказать, что мое назначение в отдел стратегических исследований — это ее хлопоты?

— Шеф дочке потакает...

— Считаешь, я не могу на тебя обозлиться?

— Кто злится за правду, тот дурак. А ты не дурак. Так что не обозлишься.

— Никакой логики у этих баб. И ты считаешь, что из-за этого-то и получил от ворот поворот? Ну, философ!

— Я не философ, у меня нет дуры жены. И тебе тоже стать философом не грозит, у тебя жена славная. Как ее успехи? — Он изобразил скрипку. — Мастерство не иссякло?

Юя отвел глаза, пробежал взглядом по упаковкам.

— Да что-то никакого подъема последнее время. Помнишь ту вещь, ты еще ей на пианино аккомпанировал, с полгода назад. Моцарт, соната для скрипки и фортепьяно.

— Соль-мажор, К-397.

— Ну да, — Юя бросил острый взгляд на приятеля. Тот, прикрыв глаза, шевелил пальцами. — У вас здорово получалось. А последнее время Рэйко играет эту вещь в таком темпе, словно за ней гонятся. Будто в этом и есть вся суть исполнения.

— Полулогарифм! — Тосикагэ звучно хлопнул себя по коленям. — Полулогарифмический график! Горизонтальная ось — время, вертикальная — прогресс. У Адамса вышла великолепная кривая!

— Знаю, — Юя обозначил ладонью горизонталь, потом его рука резко пошла вверх. — Закон ускорения прогресса.

— Музыкальные произведения в старые времена звучали неторопливо, медленно. А потом темп исполнения нарастал. Какой-то критик этим занимался. Впрочем, даже необязательно этого критика читать, достаточно записи послушать. Даже у одного и того же дирижера чем позже запись, тем темп быстрее. Но так до войны было. А в наше время это ускорение потеряно. Твоя Рэйко — явление исключительное.

— Хочешь сказать, прогресс остановился?

— По милости 5U. Все из-за них, — Тосикагэ, раскинув руки, указал на упаковки. — Я, правда, не думаю, что темпы прогресса так уж напрямую соотносятся с темпом исполнения музыкальных произведений, критерий здесь, наверное, — потребление энергии. Но подумай сам, появился ли после войны хоть кто-нибудь, достойный называться гением, — хоть один? В науке, технике, искусстве? Может, в политике или какой другой сфере? Ответ: нет! Что создали композиторы? Да ничего, кроме аранжировок классики. А писали? Эротика и гротеск. В живописи? Мазня! Ни в одной области не появилось ничего такого, что можно было бы назвать творением.

— А ты сам-то что сделал? — осадил его Юя. — У тебя что, есть право критиковать?

— Критиковать? Да я рыдаю! Я проклинаю того, кто создал этот 5U! Тот парень, что изобрел препарат, когда у людей сбегали желудки, он ведь его тогда не пил! А потом начал принимать, и в конечном счете сам же что-то и потерял. Зато желудок себе обеспечил. Я так думаю, что 5U не был принципиальным решением. Он просто удерживал желудок, давал отсрочку докопаться до истиной причины явления. А что теперь?

— Что бы там ни было, ты благодаря 5U — человек-А. Так что не говори о нем дурно. — Юя встал. — Я пришел сюда с утра не для того, чтоб вести опасные беседы.

— Догадываюсь. Ну давай, садись, разговор не закончен. Слушай, Юя, мои нападки на 5U — это ведь не эмоции. Я понял, у него вредный побочный эффект. SFX 5U ведет к гибели человеческого духа. Он несет хроническую тревожность, лишает творческого начала, ввергает в страх. Все думают, что это страх потерять желудок, а на самом деле это разрушительное воздействие 5U. Тревогу в человеке вызывает сам препарат, а не желудок!

— Философ превращается в психотерапевта?

— Ты ведь видишь кошмарные сны?

Юя кивнул. И рухнул на стул.

— Ты обращался к врачам, приятель?

— А! — Юя мотнул головой. — Твердят одно и то же, мол, как у всех, так и у вас. Лекаришки!

— А вот я таких снов не вижу.

— Что?! — Юя резко вскинул голову. — А почему? Какое-то качественное лекарство? Да неужели...

— Именно «неужели». — Тосикагэ потер себе живот. — Нету, и все.

«Прощай, обитатель небесных высот!» — под это напутствие друга Юя покинул хранилище и отправился в кабинет, на двери которого теперь значилось его имя. Вид из окна радовал глаз. За толпой высотных зданий расстилается зелень жилых кварталов, серебрится лента реки, а на том берегу серым пятном тускнеет зона В. Еще дальше — горная гряда. Стена, разделяющая мир цивилизации и бескрайний мир первобытной природы — зону D.

Юя полюбовался окрестностями, погладил большой стол, пробежался пальцами по клавиатуре компьютера. Увидь его в эту минуту посторонний — непременно решил бы, что тот наслаждается своим новым статусом, который Тосикагэ то ли в насмешку, то ли одобрительно назвал «обитатель небесных высот».

Эта прощальная фраза не вызвала у Юи никакой реакции. Он не ощутил в ней ничего — ни оскорбления, ни теплоты, ни зависти. Юя и не собирался доискиваться, что именно вкладывал в нее Тосикагэ. От всего услышанного его собственная душа словно погрузилась в небытие, и прощальные слова друга были брошены как бы мертвецу, тому, кто уже навсегда лишился дара речи.

Близкий друг потерял желудок. Удар суровый.

Тосикагэ рассказал ему, что после службы двенадцать часов лежит под капельницей. Пятьдесят кубиков раствора в час — виноградный сахар, витамины, соли молочной кислоты, натрий, калий, хлор и прочие элементы продлевали ему жизнь. К тому же, чтоб предотвратить почечную недостаточность, необходимо дополнительно вводить жидкость в рабочее время. С интервалом в час он вводит себе сто кубиков — прямо в хранилище, туда никто не заходит. Вероятность на кого-то напороться невелика, но когда-нибудь все равно заметят, сказал Тосикагэ, а в санаторий меня не возьмут. И доверился Юе, что нарушил закон.

Все началось с того, что год назад ему отказала Миса, и тогда он решил извлечь из происшедшего пользу для себя. Он знал, что девушка принимает ежедневно по шесть капсул и ей уже хочется больше. И вот, Тосикагэ стал передавать для нее по одной капсуле в день из собственной нормы, а взамен поймал шефа на крючок.

Юя пощупал карман. Тосикагэ передал ему этот документ — держи, мне-то пропуск на небеса уже не нужен! Две странички из компьютера свидетельствовали о двойной бухгалтерии: шеф Китами тайком получал для дочери дополнительную дозу препарата.

На паре капсул в день желудок не удержать, усмехнулся Тосикагэ. Он лишился его две недели назад и с тех пор начал передавать для Мисы свою норму целиком. Девять в день! Представляешь, какие должны быть ночные кошмары, небось раза в три круче! — при этом он выразительно взглянул на Юю, но мысль об опасности 5U развивать не стал. Только обронил в своей обычной манере что-то насчет противоречивости и двойственности лекарства.

Разговор шел дальше. Вот что мне сейчас требуется, так это свеженький желудок, продолжал Тосикагэ. Не знаю уж, как там в зоне D обходятся, может, ловят первый попавшийся желудок и себе в живот пристраивают да наедаются поскорей, пока тот не удрал... Тосикагэ изголодался по свежим источникам белка, но отнюдь не собирался сломя голову бросаться на поиски утраченного органа, чтобы его не взяли как преступника. Лишенный честолюбивых устремлений, он продолжал прикидываться человеком-А и причиной тому, если начистоту, была Мива, Мива Мотоко. ...Я люблю ее, не хочу с ней расставаться, ума не приложу, что теперь делать... При этом лицо его сияло такой улыбкой, что Юю бросило в дрожь. Вот ведь — влюбишься, и никакая еда в горло не полезет, сохну и сохну, шутливо закончил Тосикагэ свое откровенное признание.

Попасть в такой переплет — потерять желудок! — и при всем том оставаться столь жизнерадостным! Улыбающийся Тосикагэ представлялся Юе совершенно непонятной, неразрешимой, просто ошеломительной загадкой. Прощай, обитатель небесных высот... Возможно, он сказал это сам себе? Тосикагэ открылся, прекрасно сознавая опасность такого шага, так что, скорее всего, он уже принял решение, как действовать дальше. Впрочем, действия сами по себе ясны — ему следует покинуть зону А. А вот как именно — выбор есть. Рассказать Миве? Уйти молча? Может, даже забрать ее с собой? Тосикагэ на это способен, не силком, конечно, а уговорами... Следовало бы предупредить ее, но как рассказать ей об этом?

Сумятицу мыслей прервал голос новенькой секретарши: вызывает шеф. Молча кивнув, Юя глянул на свое отражение в полированной поверхности стола, поправил галстук и вышел из кабинета.

— Разумеется, тебе нет необходимости бывать в зоне В. — Китами, откинувшись на спинку стула, изучал вид из окна. — Твое дело прорабатывать поступающие оттуда доклады наших отделений, все анализировать, разрабатывать действия. Ты — голова, мозг.

— Понятно, шеф.

Юя стоял перед большим столом.

— Но и глянуть, как там на месте работают, тоже нелишне.

— Понятно, шеф.

— Голова и руки-ноги должны действовать в согласии.

— Понятно, шеф.

— А потому, вот что, Канта, — шеф развернулся от окна, раскурил сигару. — Отправляйся-ка на недельку с инспекцией, как там эти руки-ноги действуют.

— Слушаюсь, шеф. То есть я еду в зону В?

— Примерно на неделю. Зона В, северный район, четвертый квартал. Директор нашего отделения там — Кисибэ Тосиюки, он будет тебя сопровождать.

Шеф выдохнул дым, избегая взгляда собеседника. Было ясно: он сознательно уходит от разговора о дочери. Тема не поднимается, для меня это, пожалуй, не к добру, оценил свое положение Юя.

Если его назначение произошло благодаря Мисе — правда, признавать этого не хочется, — то теперь, когда она вместе с желудком утратила и всякое право голоса, получается, что сам он лишился ангела-хранителя. К тому же шефу теперь не надо подставляться — безоглядное исполнение желаний сумасбродной дочки явно не пошло ей на пользу. Да уж, танцевать ей больше не придется... Впрочем, долой горькие мысли.

Нехорошие подозрения вызывала неопределенность срока: примерно с неделю. Неясно, что произойдет за этот период и на что рассчитывает шеф. Впрочем, даже если он надеется, что Юя совершит какую-нибудь непоправимую ошибку, ничего не остается, кроме как ответить «да, шеф».

— Да, шеф.

Глазами они так и не встретились.

Вернувшись к себе, Юя велел секретарше подготовить информацию о северном районе зоны В. Характеристика укладывалась в два слова: гнилое место. Особенно это касалось четвертого квартала, который смело можно было назвать притоном спекулянтов. Именно оттуда больше всего высылали в зону D за преступления или за потерю желудка. При одном взгляде на дисплей Юя погрузился в уныние.

— Срочное совещание директоров подразделений, — сообщила по внутренней связи секретарша.

— Слышу, — ответил в динамик Юя.

Отдел стратегических наблюдений делился на подразделения по участкам: зона А, квартал 4; зона В, квартал 16 и т.д. Подразделения возглавлялись директорами, и эти двадцать человек были мозгом отдела. Иерархии среди них не предусматривалось, но по составу присутствующих Юе стало ясно, что это лишь формально: на собрании, где должны были его представлять, директоров зоны А не было. Зона В, квартал 4/1— его место среди них последнее, и то, что здесь, как на испытательном полигоне, будет решаться, восходить ему наверх или лететь вниз, он понял из дружелюбных реплик, которые обычно не услышишь на официальных совещаниях.

— Гиблое место, эта зона В.

— Да уж, эта шайка там такое творит...

— Твоему предшественнику тоже тяжко приходилось.

— Тут необходима жесткость. Чтобы их держать в руках, о сочувствии забыть надо.

— Людишки-В...

— Они там 5U растаскивают...

— Давай-давай, директор. Мы же люди-А!

Юя кивнул.

— Разумеется. Мы же люди-А.

Распахнулись — захлопнулись. Распахнулись — захлопнулись.

Ворота с обеих сторон длинного моста, пропускные пункты. Выйти легко, войти трудно. Большая река в верхнем течении разделялась здесь на три рукава, два из них охраняли треугольник зоны А.

Сидя за рулем, Юя гнал машину в зону В, радуясь тому, что, заскочив домой, чтобы собраться в командировку, он не застал там Рэйко. Она бы непременно подняла крик: зачем тебе в зону В, ты же человек-А, ты не должен выезжать из нашей зоны!.. Словно на мужа обрушились некие социальные санкции и ее это тоже позорит... Юя не был уверен, что сумел бы убедить жену в необходимости этой поездки, успокоить ее, разъяснить причины. Рэйко при ее мнительности начала бы выпытывать у него, не сделал ли он в первый же день чего-то такого, что не понравилось начальству, или заподозрила бы здесь какой-то черный замысел. Опровергнуть все это Юе было бы трудно.

Вот кого жаль, так это Миву.

Пришлось все передать жене через нее, а Рэйко конечно же взъерепенится от куцей информации и сорвет зло на Миве. «А как?..» — спросила его Мива, «Что?» — «Нет-нет, ничего, хозяин...»

Времени не было, соврал он, я не смог с ним встретиться... Мива пристально посмотрела ему в глаза, и он отвел взгляд.

«Ну почему я должен о них хлопотать? — пробормотал Юя, останавливаясь перед светофором на перекрестке большого торгового квартала в южном районе зоны В. — Да может, я и сам в опасности!»

Сзади засигналила машина. Зеленый. «Проезжай вперед» — и так ясно! Стоять нельзя, в прошлое не вернуться. Самого себя любить надо... особенно свой желудок. Зануда, гудит и гудит. Вот отберу у тебя 5U! Резкий старт. Запах жженой резины.

Четвертый квартал северного района зоны В — преуспевающий, густонаселенный, застроенный без всякой планировки; в нем имелся жилой массив, состоящий из небольших типовых зданий (стандарт 1М-22), и квартал развлечений, где дух непристойности царил даже среди бела дня. Отсюда ближе всего до дороги на перевал, за которым начинается зона D, и приличные горожане здесь не появляются. Родившийся в зоне В, Юя сам оказался в этих местах впервые.

Отделение Корпорации распределения SFX 5U размещалось на окраине четвертого квартала, поодаль от центра. Красивое здание четких строгих линий — словно сказочная принцесса перед лицом банды разбойников. Но вопреки внешней хрупкости сооружения оно служило хранилищем 5U и функционально в нем для этого все было предусмотрено. В том, что касается препарата, здешние сотрудники обладали большей властью, нежели полиция. Это были люди-В, но наиболее близкие к людям-А. Сами они считали себя выше обычных обитателей здешней зоны. По меркам четвертого квартала это, на поверхностный взгляд, были «люди-С», то есть в прямом смысле не А и не D, а этакий промежуточный слой. При всем том они конечно же относились к разряду В.

— Вы бы предупредили, — сказал директор отделения, — мы бы послали встретить вас у контрольных ворот. Добро пожаловать, я — Кисибэ.

В его голосе Юя против ожидания не ощутил ни подсознательной враждебности, ни подхалимства человека-В к человеку-А. «С годами понимаешь, что в жизни твои предположения не всегда оправдываются», — думал он, глядя на благопристойный седой затылок идущего впереди Кисибэ.

— Сейчас у вас в кабинете расскажу о своих планах на завтра. — У Юи не было ни малейшего представления, когда от Китами придет приказ возвращаться, поэтому дальнейшие планы он не строил. — А сегодня уже поздно, нужно подумать о жилье.

— Мы приготовили вам помещение в офисе, на самом верху. В городских гостиницах и мотелях опасно.— Странно, что гостиничный бизнес при этом процветает.

— Сутенеры с мальчиками, красотки-мошенницы, разного рода шулеры... Уводят у постояльцев деньги, кредитки, 5U — те и становятся подельщиками, тем же заниматься начинают. Там никому нельзя доверять. Да еще и кошек тьма-тьмущая. Впрочем, в зоне В уже нет привычки держать дома четвероногих. Людей, верно, бесит, что кошкам-собакам можно за желудок не бояться.

— Кошки не виноваты, — Юя припомнил, как ребенком рвался проверить, есть ли у кошки желудок. — Они 5U не крадут.

— Вы совершенно правы, — кивнул Кисибэ. Абсолютно бесстрастно.

На следующий день Юя приступил к инспектированию работы отделения. Ознакомился в кабинете информации с изготовлением рекламных роликов, посетил участок доставки препарата из зоны А, выслушал, каким образом обеспечивается полная гарантия его сохранности, просмотрел в отделе надзора черный список преступников... К вечеру он бесконечно устал от собственных «ну да», «надо же» и прочего мычания. «Хорошо работаете», — сказал он Кисибэ. К завершению осмотра произносить уже было совсем нечего, и тогда он похвалил чистые туалеты. «Я передам уборщикам», — сказал Кисибэ совершенно серьезно. Все это было ужасно глупо. От мысли, чем же заниматься завтра, на душе помрачнело.

Вечером он с тяжелым сердцем взялся за телефон.

— Ой, это ты! Что у тебя происходит?

— Я тебя люблю, — опередил расспросы Юя.

Как он и ожидал, сразу началось: ну как, почему, когда вернешься, приезжай скорей, ты же человек-А...

— Понимаю, но в жизни есть ситуации, когда понимай не понимай, ничего не изменишь. Ясно? А если и неясно, все равно сама знаешь: тут уж ничего не поделаешь.

— Не рассуждай, как Якэмунэ.

Юя беспокоился о Миве. Но задавать вопрос раздумал.

— Э-эй, а ты... любишь меня?

— Люблю.

...Милая ты моя кисонька.

В докладе для Китами Юя не собирался расписывать свое восхищение здешним состоянием санитарной службы и всем прочим. Он решил на следующий день заняться инспекцией за стенами офиса.

Директор по-прежнему следовал за ним тенью.

По годам называть Кисибэ стариком было еще рановато, но выглядел он так, что закрадывалось подозрение, не скрывает ли он свой возраст.

Вечером в округе царила грязная атмосфера неоновых огней и криминальных разборок. Жестокая жизнь квартала была бесконечно чужда человеку преклонного возраста, и морщины, прорезывающие лицо Кисибэ, обозначились еще глубже.

— Взгляните, — сказал он устало. — Вон, видите, сидит типчик с неприятным взглядом.

Юя развернулся от стойки, всмотрелся сквозь табачную пелену в глубь просторного помещения бара, куда указал Кисибэ. Звуки пианино, вопли динамиков, женский щебет, мужская брань, выкрики картежников над столами...

— Э-э, да здесь у вас не северный район, а просто дикий запад... Ага, вижу — вон тот, в карты режется. В черном списке был.

— Ну да, шулер. — Кисибэ глотнул свое горячее молоко. — А взять его не можем.

— Почему? — Юя пригубил брэнди.

— Через столик от него сидит мой человек, и шулеры это знают. Вот и не высовываются. Никаких промахов, никаких улик. Пока за руку не схватим, эти типы могут выпивать спокойно.

— Чушь какая-то! А если забрать да потрясти хорошенько?

— Мы не полиция, силовых мер применять не можем. А полиция — она в эти дела не встревает. Потому как если встрянет, то в четвертом квартале больше половины народа в каталажку засунуть придется.

— Да тут вся округа на каталажку тянет.

— Во-во. Так что полиция шевелиться начнет, только если заявление от пострадавшего поступит. Да и то будут считать, что раз у него 5U сперли, значит, он сам кретин. Здесь каждый должен защищать себя — свое тело, свой желудок. Игра в своем роде: выиграешь — тебе первоклассная выпивка и лучшие женщины, проиграешь — потеряешь деньги, 5U, желудок.

— Отвратительный мирок.

— Даже очень. — Кисибэ обхватил ладонями чашку. — Даже очень, господин директор. И ведь не только этот.

— Хэ? В каком смысле?

Юя ждал ответа, но Кисибэ молчал. Они допили — один брэнди, другой молоко и, не сговариваясь, вышли из бара.

Ярко освещенное, оживленное место. Но тут и там по обе стороны главной улицы зияли черные проходы, в которых и свет, и звуки исчезали, словно в вытяжной трубе. Они вели в потайной мир. Узкие и тесные, для несведущих они были почти незаметны. Даже не проходы — провалы.

Из одной такой дыры прямо на Юю выскочила женщина. Появилась она совершенно неожиданно, словно чья-то рука вышвырнула из черного пролома кусок темно-красной материи. Кисибэ молниеносно оторвал от Юи вцепившуюся в него женщину, впечатал ее в жесткую землю. Почти одновременно из того же пролома выскочил худощавый парень. Она в опасности, моментально сообразил Юя и преградил тому путь. Парень остановился, резко вздохнул, развернув плечи, и злобно глянул на Юю, но тут же, по-звериному рыкнув, скрылся в темноте.

Кисибэ грубо схватил женщину за запястья, поставил на ноги. Обуви на ней не было. Хрупкая, волосы длинные, одета прилично, а лицом не так молода, как могло бы показаться с первого взгляда.

— Отпусти, слышь! Чего я сделала?!

— Господин директор, — Кисибэ поднял вверх ее руку с маленькой шкатулкой. — У вас не украли 5U?

Юя отрицательно покачал головой:

— Я оставил свою в комнате. Отпустите ее.

— Это мое! А вот тот, — она ткнула в зияющий проход, — чуть ее не спер! Скотина, чтоб он сдох! А вам спасибо, спасли. Вы ведь не из здешних, точно?

— Где твои туфли?

— В гостинице. Еле-еле спаслась. Этот парень — ему не я была нужна.

— 5U?

— Не-е... — она скрестила руки и вся передернулась. — Желудок мой ему нужен был!

— Говори, как его зовут, — вцепился в нее Кисибэ. — Кто он, откуда?

— Так вы... легавые по 5U? Нет, не знаю, честно, в первый раз видела, желудком клянусь!

— Катись отсюда. Убирайся к себе!

— Прощай, Золушка! — помахал ей Юя.

Босая женщина мелкими шажками помчалась прочь, раздувая подол темно-красного платья.

Юя и Кисибэ покинули крикливый злачный квартал и направились к маленькому ресторанчику, около которого оставили свою машину. Там было тихо и темно, в слабом свете уличных фонарей таились коробки типовых застроек. У широкой магистрали стоял ослепительно сияющий магазин. Ни единой машины не пронеслось по дороге. Ее южный конец уходил в зону А — там пропускные ворота, к северу — тупик. Зона D.

У веселого симпатичного ресторанчика кроме их машины была припаркована еще и патрульная. В свободную минутку ребята заскакивают сюда перекусить. Похоже, здесь собираются те, кто потверже.

— Ну, по глоточку, и домой, — предложил Юя. Вымотанный вконец Кисибэ кивнул.

— Ничего, что мы так запросто ее отпустили, Золушку ту? — Столик, за которым они сидели, был очень чистеньким. — Ее фото в черном списке.

— Ну и память у вас! Что будете пить?

— Кофе. Черный кофе.

— Эта, конечно, из тех мошенниц, что за 5U охотятся... Хозяин, апельсиновый сок!

— Она что-то насчет желудка несла.

— И не врала. Знала бы, сказала. Парню тому 5U уже ни к чему, стало быть, он ей враг. Есть здесь такие, хотя их очень мало.

— То есть, которые без желудка? И потому за ним охотятся?

Кисибэ подтвердил и взглядом указал на телевизор в углу. На экране как раз шел рекламный ролик о препарате. По красивой аллее скакал голубоватый шар, а хорошо одетые люди — добропорядочные горожане, — изумленно выкатив глаза, провожали его взглядом. «Не забывай о 5U!» — гласили титры.

— Съемки, конечно, комбинированные. Настоящие желудки здесь не бродят. Прямиком в зону D отправляются. — Кисибэ принял из рук пожилого хозяина стакан с соком. — Так что парню тому тоже туда бы надо.

— Понятно, что ему этого не хочется... Стало быть, он рассчитывает отнять у кого-нибудь 5U, дождаться, когда выскочит желудок и пристроить его себе? Вот уж не по-человечески.

Кофе горчил.

— А это уже не обычный человек, — пробормотал Кисибэ.

— Хотите сказать, не человек?

— Да нет, господин директор. Не человек — но в том смысле, что это уже новый вид человеческой расы. Так же, как бродячий желудок уже не желудок, а новое биологическое существо.

— Чушь!

— В зоне D это яснее ясного. Мне приходилось бывать там. Рекламные ролики снимал. — Сок кончился. Кисибэ промокнул губы платком и продолжил. — Славные места, спокойная жизнь. Впрочем, опасности там тоже встречаются.

— Есть такой ролик, из жесткой фантастики — в зоне D человека волк сжирает.

— Вот это-то как раз реальный факт. При мне там на человека дикая собака напала, я ее из ружья пристрелил, чтоб его спасти. Так потом ко мне один большой начальник прицепился, шишка важная — по какому праву я, мол, себе лишнее позволил! За это меня из зоны А и погнали. В рекламных-то роликах актеров снимают. Там, наверху, никто не намерен обнародовать факты, которые систему дискредитируют. Потому мне того парня и стало жалко. Так и хотелось подсказать: отправляйся-ка ты в зону D.

— Да не верю я! Если уж там так здорово, вы-то сами чего ради здесь сидите?

— В зоне D человек и желудок прекрасно ладят. Желудок сам себе пищу находит, а потом человек его каким-то образом подзывает, на время себе в живот прилаживает, и тот с ним энергией делится. Там человек вообще может не охотиться. Вот только те края не для меня.

— Почему? — Юя поставил чашку.

Кисибэ слабо усмехнулся:

— Рак желудка. А смертельно больной желудок из организма не уходит. Я 5U вообще не принимаю. Мне бы от желудка избавиться! Вот насмешка-то какая.

Добрую минуту Юя всматривался в бледное лицо Кисибэ. На весь зал громыхал звуковыми эффектами осточертевший сериал. Снаружи остановилась патрульная машина, вошли двое полицейских. Те, что были в ресторанчике, дружески обменялись с ними приветствиями и отправились по своим делам.

— Но как же так — рак... Ведь с тех пор как нашли профилактическое средство и ввели обязательные прививки, он...

— Родители отказались: они еще до моего рождения из-за вакцинации первенца потеряли.

— Так может, желудки начали покидать тело из-за антиканцерогенов?

— Разные объяснения есть. Что угодно могло спровоцировать. Но по сути, я думаю, человечество стало таким, каким должно было стать. Рано или поздно, к добру или ко злу. Эволюция и все такое... Вы, наверное, знаете про «молчащие гены»?

— Это которые «гены отчуждения»? Будто бы в них заложена информация, делающая желудок автономным существом. Выходит, они-то...

— Да в любом случае — какая бы ни была первопричина, важно другое: как человек отреагирует на конкретное изменение. Наша же система, если откровенно, — просто идиотическая. Да вы оглянитесь, на улицу посмотрите! 5U — это же символика кретинизма!.. Хм, прошу прощения, господин директор, это меня болезнь психологически ломает. Как вы полагаете, о чем я думаю перед сном? Проснусь утром — значит, живой, не проснусь — стало быть, конец. С тем и засыпаю. Впрочем, я не надеюсь, что мне удастся так мирно умереть.

Юя со вздохом откинулся на спинку стула. С тех пор как у Мисы сбежал желудок, вокруг него происходят разного рода события, откровенно демонстрирующие всю нелепость существующей действительности. Он незаметно погладил живот.

— Что ж, в этом мире нам многое неизвестно.

— Неважно, знаешь ты реальное положение вещей или нет, — голос Кисибэ звучал отчужденно, — завтра все равно наступит. «И все-таки Земля вертится».

— Ну, пошли, — Юя оставил свой кофе и поднялся.

Отчет, написанный на верхнем этаже офиса, в комнате, лаконичностью обстановки напоминающей номер бизнес-отеля, местами содержал такие положения, что при чтении его даже у самого Юи возникала мысль: а не является ли автор обитателем зоны В, враждебно настроенным к властям? Между тем человек этот — из зоны А, и по ту сторону пропускных ворот его ждут чистый воздух и пышная зелень, гарантированное существование, благопристойные соседи и любимая жена. Юя вспомнил обо всем этом на другой день, просматривая свой отчет, походивший на вопль от кошмарного сновидения. Внезапно и Кисибэ, и все вокруг стали ему чужды. Кисибэ как-то мимоходом посвятил его в местные слухи о приехавшем новом начальнике, и по здешним оценкам выходило, что человек он очень даже понимающий. Но это еще не значит, что ко мне относятся с доверием, думал Юя, не иначе как они заключили, что я размазня и приспособленец, юнец зеленый из зоны А, которым вертеть легко. Он обозлился. Распорядился, чтоб вместо Кисибэ его сопровождал кто-нибудь другой, однако новый сопровождающий, совсем молодой парень, держался весьма приятельски, и Юя, заметив это, просто рассвирепел.

Отчет он разорвал. В течение трех дней, до тех пор, пока не пришло распоряжение возвращаться, он больше никуда не выходил и с головой погрузился в работу: писал и снова рвал, убирал из текста острые моменты, делая документ удобоваримым для своего шефа.

На шестой день сразу после полудня Юя миновал оба пропускных пункта, оставив позади зону В. Он не забыл слова Кисибэ — неважно, знаешь ты реальное положение вещей или нет, — но лично для него существовало только одно, во что следовало свято верить: он — человек зоны А.

— Это я, господин начальник.

— А-а, что ж, поездка пошла тебе на пользу! Завтра отдыхай хорошенько.

— Слушаюсь, господин начальник.

В кабинете за время его отсутствия скопилась уйма бумаг. Он велел секретарше разобрать их по степени важности, а сам занялся наиболее срочным: просмотрел списки жителей северного района, лишавшихся препарата, и заверил их своей подписью. После чего распорядился соединить его по телефону с нижним миром, с подземным отделом хранения. Особой необходимости в том не было, просто хотелось услышать голос Якэмунэ. За окном надвигались сумерки.

— ...Да что вы говорите?!

— Да-да, — ответил его бывший непосредственный начальник. — Якэмунэ ушел от нас. Вчера.

— Его ушли?

— Ну что вы! Он бросил нам напоследок — с каким местом прощаюсь! — и ушел. Вроде как ноты его раскупили — ноты, в смысле музыку. Будто бы он сонату для фортепьяно написал, да что-то не верится. Как-то не слышно ничего про композитора Якэмунэ...

Купить сонату могла не обязательно музыкальная фирма, это могло быть и частное лицо, например, Мива Мотоко.

— Так он теперь дома?

— К сожалению, я не в курсе, — голос чрезвычайно вежлив.

Разъединившись, Юя переключился на внешнюю связь и принялся дозваниваться Тосикагэ домой. Прослушав гудков двадцать, положил трубку. Раз его не разоблачили и не выгнали, значит, он где-то в зоне А. Исчезнуть, ничего не сказав, — вообще-то, так близкие друзья не поступают. Но избавиться от зародившегося в душе беспокойства не получалось. Может, Мива в курсе? Он позвонил домой.

— Это Мива?

— У вас к ней дело?

— О, как романтично! Что это с тобой? Голос какой-то низкий, я подумал — Мива. Рэйко, ты что, нездорова?

— Ты где?

— Если со скоростью звука — в тридцати секундах от тебя. Ну, давай: «С благополучным возвращением в зону А!»

— Приезжай быстро!

— Так я уже приехал.

— Прошу тебя, прошу, ты...

— Что-то случилось?

— Ты любишь меня?

— Люблю.

— Тогда лети домой быстрее звука...

Могу ли я забыть тебя — когда-нибудь иль где-нибудь!.. Легонько обнимая вышедшую навстречу Рэйко, Юя прикинул, что скорость звука он превысил раз в сорок.

— Ты плохо выглядишь. Температуры вроде нет... В чем дело, что происходит?

Немного придя в себя, он огляделся вокруг и заметил, что интерьер комнаты полностью обновлен. Цвет потолка, лампы и светильники, мебель, ковер... Скинув пиджак, Юя уселся на новую софу. Очень непривычно.

— Как-то не ощущаешь себя дома. Вот уж не замечал за тобой дизайнерских наклонностей.

— Это тут ни при чем.

— Что Мива?

— А почему ты так беспокоишься о прислуге?

— Просто... Но в конце концов, что случилось? Что произошло? И почему ты нервничаешь?

Рэйко, не отвечая, взяла его пиджак и выдернула из внутреннего кармана серебристую коробочку с 5U. Некоторое время она внимательно ее разглядывала, потом вдруг открыла. Пиджак тряпкой упал к ее ногам.

— Рэйко?!!

Серебристая коробочка выпала из ее рук. Капсулы рассыпались по полу.

— Да ты что! — Юя сорвался с кушетки и бросился подбирать лекарство. — Что ты вытворяешь!!! Болеть хочешь — дело твое, меня-то зачем впутывать!

Он собрал в коробочку шесть капсул. Заметил у ног Рэйко еще одну и потянулся за ней. Но Рэйко была проворнее. Пригнувшийся к полу Юя увидел перед глазами ее пальцы с коротко остриженными ногтями — рука моментально сжала капсулу. Они встретились глазами. Гнев улетучился мгновенно. Крепко сжав губы, Рэйко плакала.

— Что ж это творится! Я ведь чуть не украла твой 5U... Словно какой-нибудь презренный человек-В!

Последняя капсула благополучно заняла свое место в коробочке. Щелчок крышки — и словно по сигналу Рэйко разрыдалась в голос.

Сгорел, сгорел 5U, препарат SFX 5U улетел с дымом!.. Вот что разобрал он во всхлипываниях Рэйко, пока баюкал ее, держа в объятиях, как ребенка. Я самый-самый главный 5U на свете, тебе меня не проглотить, бормотал про себя Юя, переиначивая слова из какой-то детской книжки. Кстати, а что это за сказка? Какое-то старинное предание, не японское.

— Сигарета была незатушена. Вчера днем, одиннадцать капсул принесла. Только на минуточку на второй этаж поднялась... Мива как раз из магазина пришла. Дом-то цел, а капсулы, капсулы мои...

Рэйко перестала всхлипывать. Юя легко читал ее мысли: ну вот, все и обошлось, муж что-нибудь сделает, как-никак директор подразделения, в Корпорации распределения 5U служит... Расплакалась, потому что напряжение отпустило, ну точно ребенок... Вот только ситуация не так проста, как тебе, милая, кажется.

Вчера днем и вечером, а потом сегодня утром и днем ее выручила препаратом Мива. Три штуки — это еще не край. Но четыре... Миве придется одну добывать нелегально.

Автомат срабатывает, если компьютерная система учета определяет, что на руках у покупателя меньше трех капсул. Заключение делается на основании предыдущих записей, сколько в наличии реально — значения не имеет. Даже если три штуки утрачены в силу каких-то особых обстоятельств. То есть человек не может купить новую дозу, пока не использует отведенное ему количество. Правда, иногда возникало неудобство, с утра первым делом приходилось отправляться за препаратом, но все же приобрести его при этой системе можно. Короче, три капсулы — это резерв.

Юя занялся подсчетами. Из своего резерва одну — Миве, две — Рэйко. Она сможет выкупить свои после-завтра утром, значит, как ни крути, на завтра не хватает двух — дневной и вечерней. Что делать?

Как ни ломай голову, это уже опасно. 5U отпускает бесстрастный невозмутимый компьютер, к нему не подлижешься, его не запугаешь. Плохо, что Рэйко неверно себя повела. Огонь был незначительный, и она не сообщила в пожарное управление, а потому нет официального документа, удостоверяющего, что препарат сгорел; следовательно, она не может подать прошение об экстренном выделении дозы. Сказалась, верно, ее детская натура: понадеялась на мужа да на отдел распределения, а если точнее — переоценила отношение к нему Китами.

Упрекать ее — мол, с огнем следовало быть поаккуратнее и лекарство нечего на столе бросать, надо сразу убирать на место — не имело смысла. Юя сжал Рэйко в объятиях и глубоко вздохнул.

— Ну, давай-ка, пока прими капсулу и спать.

Рэйко покорно кивнула.

— Любишь меня?

— Люблю.

— И без желудка?

Обычная ее фраза, всерьез она не верила, что желудок у нее может сбежать, и этот вопрос — не более чем проверка на преданность. Он ответил со всей убежденностью:

— Люблю. Все в порядке, не удерет твой желудок.

Проглотив капсулу и снотворное, Рэйко легла в постель. Подействовал, скорее всего, 5U — возбуждение прошло. Дождавшись, пока она уснет, Юя вышел из спальни.

Он никак не мог взять в толк, где же Мива? Рэйко ничего о ней не сказала. Когда не застаешь человека в привычное время в привычном месте, становится тревожно, однако, если поразмыслить хорошенько, почему же его так задевает отсутствие прислуги? Юя сообразил: он ищет Тосикагэ. У Тосикагэ нет желудка — значит, ему не нужен 5U. Следовательно, его доза решит все проблемы! — выстроилось у него в голове, и он мысленно издал крик радости.

Юя слетел по ступенькам вниз и тут вдруг увидел Миву. Фартука на ней не было.

— Хозяин...

Он жестом остановил ее и схватился за телефон.

— ...у нас госпожа...

— Я в курсе. — Долгие гудки в трубке. Черт, ну никогда не бывает, чтобы, когда кто-то тебе позарез нужен, твой спаситель оказался на месте! Он положил трубку и обратился к Миве: не знает ли она что-нибудь о Тосикагэ?

— Я его тоже разыскиваю. Даже домой к нему ездила. И нигде его нет. — Мива всплеснула руками. — Словно сбежал от меня, и никаких следов... Но как замечательно, что вы вернулись! Я так растерялась... Неровен час, с хозяйкой бы что случилось! Это я виновата, простите.

— Твоей вины тут нет. Извини, поволноваться заставили. Может, выпьешь?

— Спасибо. Будете ужинать?

Отбивную, возникло у него в голове. Зажаренную дочерна отбивную из 5U.

— Аппетита нет.

Мива надела фартук и исчезла.

Одному в комнате было не по себе. С бутылкой виски в руке Юя направился за ней в кухню, где тут же получил задание открыть консервы с моллюсками. Мива порезала зелень, швырнула в кастрюльку, потомила в сакэ. Потом приняла от Юи банку, добавила в кастрюлю ее содержимое, попробовала, подлила мирин[64], сыпанула соли и приглушила огонь.

— Белое вино охлаждено.

— Я виски буду. А ты — что хочешь.

— Ну и я, как вы. Мне двойной. Осуждаете?

— Можешь хоть четыре двойных проглотить, ничуть не удивлюсь. Представляю, что ты сейчас должна чувствовать.

Сели в столовой, выпили в полном молчании. Мива принялась вздыхать, Юя ворчал. В мыслях у обоих было одно — Тосикагэ. Юя по пути в туалет еще раз попробовал ему дозвониться, но опять не услышал ничего, кроме гудков.

— Не иначе как от какой-нибудь красотки оторваться не может, — лицо Мивы порозовело. — Ну так это ж не повод службу бросать и от меня сбегать, правда, хозяин? Знаете, плесните-ка мне еще.

— Смотри, до дома не доберешься.

— А то вам небезразлично? Пустили бы здесь пожить! Вечерами совсем тоскливо стало. Чего ради каждый день туда-сюда мотаться... Я вам этого 5U законным образом годовую дозу отдам. И себя отдам, и вообще все! — Она сдернула с указательного пальца левой руки кольцо и швырнула его на пол. — Обманщик! — Ткнулась головой в сложенные на столе руки, зарыдала. Протянула стакан: — Еще!

— Тосикагэ не обманщик.

Мива подняла голову:

— Почему?

— Выпить-то он любитель. Да не может. — Эх, не надо бы говорить! Но было уже поздно. — У него желудка нет.

Мива выпрямилась, почему-то привстала и снова тяжело плюхнулась на стул. Она была совершенно пьяна, и Юя повел ее в гостевую. Там он для начала положил ее на пол, откинул покрывало, после чего, скорбя о собственной пояснице, поднял ее на руки, пристроил на кровати, прикрыл одеялом, пожелал спокойной ночи и ушел, затворив за собой дверь.

Снова сидя в столовой за бутылкой, Юя мучился мыслью: а вдруг Тосикагэ уже нет в зоне А? Ведь до того, как Мива отключилась, он звонил ему еще, но впустую.

Он выпил 5U. Потом сходил в гостевую, кое-как впихнул капсулу в бесчувственную Миву и свалился без сил на софу в общей комнате.

Юя проснулся рано утром от головной боли и кошмаров.

— Завтрак готов, — услышал он, продолжая валяться. Чуть приоткрыв глаза, он увидел Миву, которая убирала в свою большую сумку сложенный фартук. — Сегодня ведь выходной. Извините за вчерашнее.

— Ерунда.

Юя вспомнил, что вчера выдал тайну приятеля, и попытался по ее виду угадать, помнит ли она об этом, но ее лицо было таким же бесстрастным, как обычно, разве что глаза немного покраснели. Он молча проводил ее взглядом, и вдруг у него возникло ощущение, что в этот дом она уже не вернется.

Юя потряс головой, как бы желая избавиться от этой мысли, поднялся, на кухне отжал в стакан томатного сока лимон и залпом осушил его.

Рэйко выглядела посвежевшей. Юя с бесстрастным видом протянул ей упаковку 5U.

Найти Тосикагэ не удалось, пришлось обращаться к шефу. Тот отреагировал именно так, как Юя и предполагал:

— Документы есть?

Были б, не пришел. Но вместо такого ответа он выложил свой козырь: те материалы, которые передал ему приятель.

— Нужно одиннадцать порций.

— Сразу это невозможно, — Китами смотрел на бумагу, которую развернул перед ним Юя. — По три в день, получаешь четыре дня подряд, годится?

Позарез на сегодня нужно две, на утро и вечер, остальные девять уже вперед — ему, Рэйко, Миве. Юя молча кивнул.

— Я могу рассчитывать, что на четвертый день получу эти документы?

— Хоть прямо сейчас, шеф... Простите меня, я никак не хотел идти на такое.

— Жалкая сделка, господин директор! Да ладно, держи.

Рассказывать Рэйко об этой сцене Юя не стал.

— Спасибо, ты... А в Китами я не ошиблась. Он человек с пониманием.

— Ага.

— Такой доброжелательный...

— Угу.

— И воспитанный.

— Это точно.

— Вот дочурка его, правда...

— Рэйко...

— Ну-у-у?

— Я люблю тебя.

Она рассмеялась. Он подхватил ее на руки, отнес в спальню. И они занялись любовью.

Юя ничуть не сожалел, что ради Рэйко выложил свой козырь.

В руках шефа бумаги утратят свою силу, и можно было предвидеть, что начальство постарается отыграться, но Юя прикинул, что, если не допускать на работе явных промахов, шеф, возможно, его не достанет. Ну а если даже придется расстаться с директорским местом, что ж, все равно Рэйко важнее, а каково ему самому в таком случае будет — вообще-то, пожалуй, жалко! — это уже другой разговор.

Два листочка бумаги, свидетельствовавшие, что ради своей дочери завотделом Китами совершил противоправные действия, Юя собирался отдать шефу, когда все будет завершено. Но шеф не поверил ему — в этом Юя убедился на следующий день, во время второго этапа «жалкой сделки». Западня была искусная. Можно назвать это подлостью, но ход был ловкий. Юя убедился, что со своим козырем он просчитался. Шеф нанес ему встречный удар.

— Жаль, что ты такими делами занимаешься...

Голос Китами заставил Юю замереть на полпути к двери. В нагрудном кармане у него лежали бумаги и только что полученные капсулы.

— Шеф, мы же договорились.

Опять затевать разговор на эту тему не хотелось.

— О чем?

— Как о чем?

— Очень, очень жаль, Канта. А я-то считал тебя серьезным человеком. Зачем же ты препарат таскаешь?

— Что-о?

— В полицию я не сообщу. Утечка информации нанесет ущерб репутации фирмы. И увольнять я тебя не стану. Но зоне А такие не нужны. Чтоб сегодня же тебя здесь не было. Откажешься — угодишь в зону D.

— Но почему?! — Юя впился глазами в спокойно сидящего за столом шефа. — Как вы можете!..

— Твои преступные действия подтвердят коллеги.

Дверь за спиной распахнулась. По бокам встали двое парней: ну, пошли!

Полицейская служба 5U.

Его запихнули в убогую комнатенку без окон. Красноватый рассеянный свет делал ее мрачной и к тому же лишенной теней. Следственное помещение, где сама атмосфера лишает душевного равновесия и нагнетает тревогу, — для Юи такое было впервые. В лифте он не взглянул на табло и теперь даже не представлял, на каком этаже находится. Он и не знал о существовании в офисе такого места для психологических пыток.

Двое сотрудников извлекли на стол содержимое его карманов. Кошелек, записная книжка, коробочка для 5U и среди всякой мелочи — те самые бумаги и три капсулы. Один молча завернул капсулы в свой носовой платок и вышел. Другой забрал себе бумаги, прочно уселся за стол и, поскольку Юя, так еще и не осознав всей серьезности ситуации, продолжал стоять столбом, приказал ему сесть.

— Ты уже не директор. Ты преступник. А этот документ — лучшее тому свидетельство.

— Глупости, — Юя неторопливо опустился на стул. — Если эти бумаги для меня так опасны, чего ради я бы таскал их с собой?

— Наговорить можно все что угодно. Давай-давай, оправдывайся. К примеру, скажи еще, что это из компьютера господина Китами.

Юя знал этого типа, как облупленного. Приятель шефа, такой на все способен. Прирожденный охотник за ведьмами.

— Выпустите меня отсюда. У вас нет права на суд. Вызывайте полицию!

— Хочется прямиком в зону D загреметь? Уж если не ценишь доброту шефа, стало быть, ты — полный кретин.

— Он сам в зону D отправится! Слышишь, я человек-А, таких из зоны А не изгоняют. Не о чем больше говорить!

Быть изгнанным из зоны А означает потерять Рэйко. Ломаться нельзя ни в коем случае. Сейчас отступишь — всему конец.

— Полагаешь выиграть с помощью полиции?

— О шефе есть кому рассказать. Есть Миса.

— Чтобы дочь давала показания против отца? К тому же это вообще невозможно. Она... Она умерла.

— Что-о?!

— Самовольно покинула санаторий. Ну и сколько теперь протянет? Небось уже где-нибудь валяется. Самоубийство, скорее всего.

— Мне надо поговорить с шефом.

— Хорошо, — легко согласился тот. — Как только подпишешь эти показания.

— Ни за что.

— Вот как? — На столе зазвенел телефон. Мужчина взял трубку: — Да... вот как?.. конечно...

Юя поднялся.

— Я иду к шефу.

— Стой-стой, тут для тебя кое-что весьма интересное!

— Я эти бредовые показания не подпишу. Ни за что.

— А теперь думай хорошенько. Те капсулы, что у тебя были, — они липовые. То есть, строго говоря, не совсем липовые, но таких сейчас уже не производят. У них эффективность в три раза меньше, как до корректировки. Так что те, которые ты умыкнул, в наше время человеку уже не годятся. Что, не верится? Оно понятно, корректировка состава 5U — дело строжайшей секретности. Желудок-то все больше наглеет, малыми дозами его уже не удержать. Не знаю, кому ты капсулы сплавил, но вряд ли у этого человека желудок на месте удержится. Жаль, право...

— Рэйко...Телефон! Дай мне позвонить!..

— Подпись на признании.

— Грязная свинья! Скотина! Хозяйский прихвостень! Он с самого начала решил все так подстроить! («Отправишься в зону В... расстанешься с Рэйко...») Выпусти меня отсюда!!!

— П о д п и с ь. — Голос жесткий. — Отношения между мужем и женой нас не касаются, но можно разыграть представление: преданная жена следует за любимым мужем. Пожалуйста, отправляйтесь в зону В вместе.

— Собираетесь надавить на нее? Не смейте, не троньте Рэйко!.. Но мне же надо срочно сообщить, ведь если ей не дать 5U... — Он был взвинчен до предела, закончить фразу не хватало слов.

Он проиграл. Содрогаясь от нетерпения, махнул свою подпись, схватил трубку.

— Да?

— Мива, срочно скажи Рэйко, пусть немедленно примет препарат. Желудок в опасности! — И разъединился.

В помещении никого не было. Тип, которого он жаждал растоптать, испарился вместе с бумагами. В голове осталась только его фраза: «Обсуди-ка хорошенько с женой будущее». Стиснув зубы, Юя выскочил из комнаты и бросился домой.

На въезде в гараж стояла незнакомая машина. Юя припарковался за ней, вышел, напрямую через газон направился к крыльцу и остановился. Дверь распахнулась прежде, чем он протянул к ней руку.

Перед ним стояла женщина, которую он и не помышлял увидеть. Волосы небрежно перехвачены сзади, темные очки, ярко-оранжевый свитер и джинсы.

— С возвращением! Мы уж поджидаем, — вот-вот приедет.

— Но... почему?.. Миса?!

— Гадкая девчонка! — из-за ее спины выглянула физиономия Тосикагэ. — Давай, заходи, несчастный мой приятель Канта!

— Хозяин! Вас отправляют в зону D?

Это уже Мива.

— С чего ты взяла?

— Это я отцу сказала, — вмешалась Миса. — Пока Юю в зону D не отправят, в санаторий не вернусь.

Хотя, по правде говоря, мне и возвращаться-то не хочется.

— Прекрати с ним фамильярничать!

— Хорошо, буду почтительна.

— Да кончай ты!

На глазах у обеих женщин Юя устроился на софе. Рэйко не было. Он вспомнил, что в послеобеденное время она обычно готовится к концерту.

— Итак, значит, в зону В? — Тосикагэ уселся к пианино. — Чтоб тебя в зону D отправить, надо официально заявить о криминале, а шефу это невыгодно. Так что? В зону В или вместе с нами?

Внезапно, к изумлению, Юи из-под стола появился серебристо-голубоватый шар.

— Это чей? — он пощупал свой живот. — Чей желудок?

— Мой.

— Мива?

Светящийся шар приблизился к пианино, словно поняв подзывающий жест Тосикагэ, и спрятался у него в животе.

— Похоже, ему нравится соната для фортепьяно!

— Позавчера Якэмунэ сам пришел в санаторий навестить меня.

— Мы-то его искали-искали, да так и не нашли, — слушая музыку, рассказывала Мива, — а он, оказывается, решил забрать из санатория госпожу Мису.

— Я оказалась призовой лошадкой!

— Эх, ну до чего мне теперь здорово! — воскликнул Тосикагэ. — А все потому, что ко мне пришел желудок и напоил меня шерри!

Он доиграл мелодию. Шар тут же появился снова и щенком пристроился у его ног. Юя привстал.

— Нужно, чтобы Рэйко...

— Подожди, — остановил его Тосикагэ. — Как раз перед самым твоим сообщением был звонок из Аркадия-Холла. Торопиться уже незачем. У нее в санатории сейчас дневной сон.

Мгновенно лишившись сил, Юя рухнул на софу.

— Так значит... За что же?! Это все вы, вы виноваты!..

— Если рассуждать, так виноват 5U. Сознания у него нет. А вот воля есть. И самое трудное — вырваться из-под власти этой воли. Законы, нормы поведения, политическая пропаганда — все это ее проявления. У них даже нет физической субстанции, как у 5U. Они существуют в виде письменности, электроволн, абстракций... Вот такая воля и правит человеческим сознанием, заставляет человека считать, что она-то и есть его собственная, его воля.

— Я готов слушать твои дерьмовые разглагольствования сколько угодно, если мне скажут, что у Рэйко не сбежал желудок, что это ложь.

— Ты никогда не слышал такую историю? Давным-давно один крестьянин внезапно умер прямо за работой. Вскрытие показало, что у него отсутствует мозг. Ученые сломали себе головы — как же он жил-то без мозгов? А ведь ничего странного, если рассуждать следующим образом. Жить без мозга он и вправду не мог, он именно потому и умер, что его утратил. Возможно, кто-то похитил его, не нанеся никаких внешних повреждений...

— ...Или мозг убежал сам.

— Ну да. Но в то время ученые о таком и помыслить не могли. Желудки тогда не сбегали, так что сделать такое открытие им было не под силу. Они свято верили, что человеческое тело принадлежит человеку. Так же, как и сейчас. Люди считают свой желудок частью себя. В этом трагедия. Потому что утратить часть себя — это несчастье. Однако нет ничего иррационального в том, чтобы изначально считать желудок отдельным, не зависимым от человека биологическим существом. К счастью, те, кто это понял, могут без всяких препятствий убраться отсюда. Для желающих уйти пропускные ворота распахнуты настежь.

— Таких, наверное, очень немного. Быть высланным в презренную зону D — это же большое несчастье.

— Ну тогда я не настаиваю. — Тосикагэ закрыл крышку пианино, взял Миву за руки и поднял. — Знаешь, Юя, хорошо бы нам все-таки там встретиться.

— Хозяин!..

— Ты просто очаровательна! Прощайте. Хотел бы преподнести вам букет, но моя карточка здесь уже недействительна.

— Счастливо!

Юя кивнул. Пара ушла, держась за руки. Голубовато-серебристый шар проник сквозь стену и последовал за ними.

В коридорах санатория царила темнота. В комнату, где были опущены жалюзи, тоже не проникал яркий солнечный свет, создающий атмосферу здоровья. Рэйко лежала в этой мрачной полутьме с капельницей на левой руке.

Юя подошел ближе. Она не спала. В черных зрачках Юя увидел свое отражение.

Юя рассказал о случившемся. Рэйко выслушала его молча, уставившись в потолок.

— ...Значит, жить мы с тобой можем только в зоне D.

— Но у тебя-то желудок есть.

— Я не хочу тебя терять. — Юя коснулся ее волос, погладил. — Ты же не больна, поднимайся, мы уедем вместе.

— Не дотрагивайся до меня.

— Ты будешь жить здесь?

— Я человек-А!

— У тебя ослабеют ноги, и ты скоро не сможешь ходить. И все равно?..

— Не заблуждайся на мой счет. Я не человек-В. Ты можешь уйти, ты по своей сути человек-В и был им всегда.

— Рэйко!

— Уходи, уходи! Или верни мой желудок!

Юя попытался обнять ее, но встретил такой отпор, что отступился.

— Выходит, я тебе уже не нужен?

Влетела медсестра, она услышала шум. Заслонила собой больную — она человек-А! — и уставилась на мужчину — он сброшен вниз, в зону В!

— Да! — Рэйко прикрыла глаза свободной правой рукой. — Лучше умереть, чем отправиться в зону D. Я не такая, как ты. Я человек-А!

Юя не стал больше убеждать ее. Открыл дверь и напоследок сказал:— Будь осторожна с огнем, Рэйко.

Ответа не последовало.

Коридор походил на тоннель. Выйдя на улицу, Юя зажмурился от солнца.

— И что теперь? — в лучах яркого света смеялась Миса. — С автоматом врываемся в корпорацию?

— Тосикагэ сказал бы: у 5U нет сознания, а у человека нет воли. Чего добьешься с автоматом? — Юя зашагал прочь от окруженного деревьями санатория. — Когда-то мне хотелось написать детскую сказку...

— Что ж не написал?

— Слушателей не было. Рэйко не расставалась с противозачаточными. Употребляла «София-бета».

— Потанцуем фокстрот? — Миса взяла Юю за руку. — Без «Овулина-21».

— К настоящему моменту я натанцевался досыта. — Юя мягко высвободил руку. — Но не исключено, что в ближайшем будущем фокстрот мне удастся лучше, чем вальс. Никому не известно, что будет завтра.

Что ж, подумал он про себя, ясно лишь одно: проснешься завтра — значит, живой. Даже если проснешься не на мягкой постели, а в мокрой от холодной росы траве где-нибудь на склоне горы... Внизу серое море, в светлеющем небе танцуют чайки, а с ними заигрывают стаи бесчисленных серебристо-голубых шариков, похожих на светлячков...

— Я люблю тебя, — пробормотал Юя. — И без желудка.

— Что? — Миса остановилась рядом. — Ты что-то сказал?

— Да так, подумалось просто, — он внимательно посмотрел в лицо молоденькой девушки, лишенное всякой косметики, потом опустил взгляд. — Просто подумал: возможно, твой желудок сейчас где-то лопает чайку.

Он достал коробочку с 5U и что есть силы зашвырнул ее далеко-далеко.