Гордиев узел. Современная японская научная фантастика

Юко Ямао. Перспектива

[61]

Здесь приводятся фрагменты неоконченной повести. Она состоит из нескольких коротких глав и не имеет четкой композиции. Некоторые предполагавшиеся главы пропущены. Завершенная повесть должна назваться «Перспектива» — так сказал мне как-то человек, являющийся ее Автором.

Впрочем, я мало что знаю об этом человеке. Раз в неделю я встречалась и говорила с ним, но продолжалось это всего-навсего около месяца, да и темы наших бесед всегда ограничивались повестью, которую он тогда писал (мне от начала и до конца отводилась только роль слушательницы). Я не знаю ни его настоящего имени, ни адреса, не знаю, был ли он профессиональным писателем. Словом, этот человек существовал для меня только как Автор повести, и никак иначе.

Возможно, такое утверждение покажется банальностью, но эта рукопись как бы и есть его лицо.

«Колбасная Вселенная» (так назвали этот мир его обитатели) существует внутри цилиндрической башни, у которой нет ни дна, ни макушки. Внутри башня полая, на ее стенах расположено бесчисленное количество кольцеобразных галерей, которые повторяются через определенные промежутки по всей высоте башни. Все галереи имеют совершенно одинаковое устройство, так что, сколько ни изучай башню, сверху вниз или снизу вверх, не найдешь между ними ни малейшего различия.

И галереи, и внутренняя стена башни (т.е. Вселенной) сложены из стертого временем темно-серого камня. В каждой из галерей живет около ста человек, которые всю свою жизнь проводят в этой каменной Вселенной. Галереи сообщаются между собой веревочными лестницами, переброшенными через перила, но лестницы, — их долгие годы никто не чинил — местами прогнили, так что обитатели разных галерей практически не поддерживают связей друг с другом.

В Колбасной Вселенной зрением человека управляет магия перспективы.

По утрам, просыпаясь на каменном полу, обитатели Вселенной видят сквозь перила на противоположной, отделенной от них пропастью стороне галереи, как там копошатся другие только что пробудившиеся ото сна люди. В тусклом утреннем свете поднимаются густые облака пыли, за ними в самой глубине оседают остатки ночи.

Обитатели один за другим выползают к перилам. В необъятном по сравнению с тесными галереями пространстве пропасти волнами набегает гул человеческой возни, вздымается жар от спрессованной людской массы. Если, перегнувшись через перила, окинуть бездну взглядом сверху донизу, глазам откроется головокружительная панорама, созданная волей необузданной в своем тщеславии каменной громады, и ее точное зеркальное отражение. Насколько хватает глаз, тянутся нескончаемые ряды каменных уступов, перила на них облепили суетящиеся точно муравьи люди. Вселенная до бесконечности простирается вверх и вниз. Магия перспективы вновь и вновь воспроизводит картины, подобные отражениям в зеркалах, висящих друг против друга, уменьшая их по мере удаления от смотрящего. Зачарованные этой магией, люди перелезают через перила, и каждое утро обитатели галерей в изумлении наблюдают, как в пропасть без счета летят человеческие тела.

А затем в центре верхнего отражения в противостоящих зеркалах возникает крошечная светящаяся точка. Распространяя вокруг себя жутковатое свечение лучистый шар становится все больше и больше, и вскоре здешние обитатели видят его во всей огромности, зрительно ощущая его непомерную тяжесть. Это светило, раз в день пересекающее пропасть сверху вниз, люди назвали Солнцем.

Солнце, в поперечнике — около половины диаметра пропасти, медлительно, презрев закон тяготения, проплывает перед впившимися в него глазами обитателей галереи и продолжает неспешно опускаться. Светило плывет от галереи к галерее, пылая жаром и излучая пронизывающее веки сияние, а люди пытаются как можно дольше не отводить от него взгляда. Но по мере того, как исполинское светило приближается, повергнутые в трепет люди пятятся от перил и мечутся по галерее в поисках укрытия. По смятению исполненных ужаса людей и топоту ног по каменному полу больные, лежащие в глубине галереи, определяют, на какой высоте находится в этот момент Солнце.

Когда дневное светило, завершив на сегодня свой путь, исчезает на дне перспективы, во Вселенной наступает ночь. И тогда появляется Луна.

По величине равная Солнцу, Луна наполняет галереи водянистым, трепещущим светом. Если Солнце несет ужас, то Луна олицетворяет собой безумие. Детям, не достигшим 13 лет, запрещено смотреть на Луну, и, прежде чем ночное светило отправляется в путь по той же орбите, что и Солнце, их гонят к каменным постелям.

Но лунный свет струящимся ручейком незаметно проникает и в детские сны. Ночь, когда Вселенной правит Луна, — время плотских утех и похоронных обрядов. В наполненной бледным сиянием галерее тихо возится множество теней; неподалеку от них старухи, проворно шевеля высохшими заскорузлыми пальцами, накладывают румяна на лица мертвецов. Когда над окружающими галерею колоннами показывается Луна, людские тени тотчас расползаются и рассеиваются вдоль стен. На дрожащие тени наступают старики, их шаги отдаляются от погружающихся в сон детей, и вот уже контуры мертвых тел, сброшенных вслед за опускающейся в пропасть Луной, очерчиваются в воздухе, а вопли женщин, оплакивающих мертвецов, долгим эхом разносятся по бездне. В детских снах Луна опускается в глубь вод и тела мертвецов рассеиваются по водной глади, будоража тихий поток. Устремляясь за уплывающим от них дрожащим светом, дети погружаются в воды вслед за Луной. И все падают и падают вниз, пролетая мимо бесчисленного множества копошащихся нагих фигур.

Наутро, когда всплывшие из глубины сновидений дуги открывают глаза, Луна уже исчезла далеко в магии перспективы. А когда начинают просыпаться взрослые, Солнце, на половину суток раньше опустившееся на дно Вселенной, появляется с противоположной стороны на самом ее верху, что рождает у людей кое-какие догадки относительно устройства Колбасной Вселенной. Впрочем, на разговоры об этом существует негласный запрет.

А потом наступает ночь, и Луна снова появляется в вышине. И только сброшенные в пропасть тела мертвецов никогда не повторяют своего падения.

Все галереи опираются на колонны в виде статуй. На каждой галерее их ровно пятьдесят, за статуей женщины следует мужчина, за ним снова женщина и так далее. Колонны соединяются каменными перилами — по пояс человеку, — украшенными плоской резьбой в виде цветочных гирлянд. Статуи обращены спиной к галерее, их огромные лики смотрят точно в середину образованного ими круга.

Статуи выглядят странно: каждая составлена из двух симметричных частей. Верхняя — изображение человека по пояс, нижняя — то же самое изображение, только вниз головой. Как если бы к талии нарисованного на картине человека под прямым углом приставили зеркало.

Возможно, чтобы еще больше подчеркнуть симметрию, к потолку тоже приделаны перила, точно такие же, как снизу, только перевернутые. Камни на полу и на потолке выложены абсолютно одинаково. Так что эта искусственная «Вселенная, заключенная в противостоящих зеркалах» точь-в-точь повторяет устройство зеркального мира.

Если бы однажды утром люди проснулись в мире, который перевернулся вверх тормашками, как песочные часы, они бы, наверное, даже не заметили этого. По-прежнему, всматриваясь то ввысь, то вниз, в бездну, перегнувшись через перила, они наблюдали бы все ту же картину — в глубины противостоящих зеркал уходят, становясь все меньше и меньше, абсолютно симметричные миры.

И когда на дне зеркальной Вселенной покажется Солнце и начнет свой подъем внутри башни, множась и наводняя своим светом бесконечные галереи, то в это же самое время оно будет медленно опускаться в бескрайнюю вышину. А сброшенные в бездну тела умерших, летящие вниз по траектории движения ночного и дневного светил, будут одновременно взлетать по прямой вверх к беспредельному дну.

У Колбасной Вселенной есть и другие названия: «Зазеркальная Вселенная», «Вселенная магической перспективы», «Вселенная, где взлет равен падению» и так далее.

Кроме того, люди тайком называют ее — «Вселенная-кишка». Набитая потрохами труба, рот которой сросся с анусом. Наипростейшего строения лабиринт, из которого нет выхода.

В Колбасной Вселенной владения человека ограничиваются нескончаемой чередой галерей. Но пространство пропасти принадлежит только светилам. Вторгнуться в их владения значит умереть.

Обычно бездной правят лишь Солнце и Луна, однако время от времени в ней появляется Небесное Племя, восседающее на Облаке. Подобно светилам, Облако спускается с вышины, но в появлении его нет ни малейшей закономерности — по собственной прихоти оно, бывает, показывается несколько раз на дню, а потом исчезает на долгие месяцы.

Облако извещает о своем появлении отдаленными раскатами грома. Одновременно с громыханием в Воздухе нарастает электрический заряд, и тогда люди обычно ищут укрытия в глубине галереи. Такое случается нечасто, но иногда Небесному Племени вздумается метнуть в людей молнию.

Белоснежное дородное Облако, подобно Солнцу и Луне, медленно спускается вниз. Но в отличие от светил оно может менять скорость по своему усмотрению, а то и застывать в воздухе или набирать высоту. Но при этом двигаться Облако может только по вертикальной оси — вверх-вниз. По мере того, как Облако погружается все ниже и ниже, воздух синеет от непрерывно сверкающих молний, а рев Небесного Племени и раскаты грома вновь и вновь эхом отдаются в пропасти. И вот перед съежившимися в глубине галереи людьми появляется старик, по пояс погруженный в непроницаемую густоту Облака.

Старик — с длинной бородой, в развевающихся белых одеждах воздевает кверху мускулистые руки и, потрясая над головой раскаленной добела молнией, что-то громко кричит. Голос старика подобно молнии пронзает воздух и величественным эхом отдается в пропасти, однако люди не понимают в этих воплях ни единого слова. Жилы на лбу старика наливаются кровью; продолжая реветь, он внезапно роняет молнию. В гневе старик скашивает оба зрачка к переносице и начинает брызгать слюной. Тогда из Облака вылетает совершенно нагой жирный младенец и, торопливо взмахивая крыльями, пускается вдогонку за падающей вниз молнией. Поймав молнию, красный от усилий младенец возвращается к Облаку, часто-часто при этом хлопая крыльями, — верно, слишком малы они для его упитанного тела.

Никто не знает точного числа Небесного Племени, возглавляемого косоглазым стариком. Кроме нескольких младенцев, которых называют Ангелами, из гущи Облака постоянно что-то высовывается — то полная женская рука, то грязная мальчишечья стопа, но их обладателей целиком никто никогда не видит. Старика с молнией называют «Бог», однако значение этого слова никому не известно.

Когда Облако опускается ниже уровня их галереи, люди покидают укрытие и, высунувшись в пропасть, наблюдают за разворачивающимся под ними спектаклем. Клубясь, Облако все время меняет форму, то медленно набухая, то сморщиваясь. При этом, видимо, меняется плотность разных его частей, потому как Бог и Ангелы время от времени проваливаются в его рыхлую плоть, а потом, выбиваясь из сил, карабкаются, стараясь выползти на более твердую поверхность.

Бывает, что Облако, разогнавшись, догоняет спускающиеся по своему обычному пути Солнце или Луну, и в пропасти возникает затор. Тогда Облако внезапно замирает в воздухе и дает обратный ход. Сверкая молниями изо всех щелей и унося с собой вспыльчивого Бога, продолжающего грозно реветь, Облако в мгновение ока взмывает вверх и вскоре, по магии перспективы, исчезает из вида обитателей галереи.

Иногда из пропасти доносится слабое эхо какого-то далекого шума — значит, Богу взбрело в голову пустить молнию в одну из галерей. В таких случаях в глубине зеркального отражения вздувается небольшой Светящийся шар и слышатся далекие вопли летящих в пропасть людей.

Внутренняя стена галереи, а точнее, внутренняя стена Вселенной, вся расписана фресками. За долгие годы краска до того облупилась, что большинство росписей стало для людей непонятно. Особенно стерлись фрески, изображающие оргии богов и богинь, — к этому приложили руку многие поколения обитателей галерей. Краска на этих фресках совсем облезла, остались лишь маленькие фрагменты — скрюченные пальцы чьих-то ног или губы, изогнутые в загадочной, архаической улыбке.

В каждой галерее есть фреска, к которой издавна запрещено прикасаться. Согласно старинному преданию, на ней изображены Микрокосмос и его Создатель. Однако устройство Микрокосмоса остается для людей непостижимым. Ведь Вселенная находится внутри цилиндра, а значит, изображенная на фреске Вселенная-диск существовать никак не может.

В центре Микрокосмоса — окруженный водами материк, изрезанные края которого напоминают зубья пилы. Этот мир похож на карликовый сад, разбитый в ящике с песком, — в нем есть и горы, и равнины, и леса, и реки, на них поместили парами животных и людей. Из волн окаймляющего материк океана высовывают свои морды диковинные чудища морские. Землю синей лентой опоясывает Небо. Над водами парят птицы, над птицами плывут облака, а над облаками — звезды в форме разрезанных плодов карамболы. На одной половине неба — светлый день, на ней изображено Солнце с ликом мужчины, а на другой — темная ночь, на ней — Луна с ликом женщины. Круглая Вселенная и небо, в свою очередь, окружены водоворотом хаоса.

Творец восседает наверху Микрокосмоса. Его исполинская фигура, изображенная по пояс, излучает сияние. Белобородый Творец, облаченный в развевающиеся белые одежды, простер свои длани над Микрокосмосом и сверху заглядывает в созданный им самим мир.

Хотя устройство круглой Вселенной недоступно обитателям галерей, фигура Творца, похоже, живет в их «памяти вида». Это он, Творец, создал из камня искусственный мир Колбасной Вселенной, это ему подчиняются движущиеся по установленным законам небесные тела и заводные куклы, называемые Небесным Племенем. Как ребенок, с любопытством разглядывающий муравейник, Творец из другого измерения обозревает Колбасную Вселенную.

Люди грезят о том, чтобы хоть мельком взглянуть на Творца. Мечтают, как в один прекрасный день где-то в пропасти вдруг распахнется невидимое окно. И через него на обитателей Вселенной уставятся два налитые кровью ока.

Глаза людей, которые осмелятся взглянуть в это Лицо, тут же пронзят огненные стрелы, и несчастных постигнет мгновенная смерть. Так гласит древнее Пророчество.

Выше приведено чуть меньше половины рукописи.

Однажды Автор рассказал мне, что замысел «Перспективы» родился в его голове в ту минуту, когда он увидел в одном альбоме по искусству фотографию потолочной фрески. Мне впоследствии тоже попал в руки этот альбом. Речь идет о росписи потолка во Дворце Те в Мантуе, построенном Джулио Романо. Эта круглая фреска использует перспективу, называемую обманкой. Она создает иллюзию, будто из потолка круглого зала уходит вверх полая, цилиндрической формы башня.

Если встать в середину зала и задрать голову вверх, глазам предстанут на клубящихся облаках боги, которые грозно ревут и потрясают молниями. Изнутри окружающую облака башню опоясывают галереи. Перегнувшись через перила, люди на галереях наблюдают за битвой богов под ними. Кверху башня сужается, но, странное дело, точка схода лучей перспективы скрыта от глаз чем-то вроде волнистого занавеса — стоящему внизу кажется, будто смотришь под юбку со множеством складок, которая не пускает взгляд выше. Я думаю, Автор прав, в самом деле эта потолочная фреска стала отправной точкой для «Перспективы».

Конечно, с первых же наших встреч с Автором я обратила внимание на то, что устройство Колбасной Вселенной, если оставить в стороне мелочи, обнаруживает почти полное сходство с «Вавилонской библиотекой» Борхеса. Почему я не сказала ему об этом? Да просто не представилось повода. К тому же, несмотря на поверхностное сходство, по сути, как мне кажется, это два совершенно различных творения. Мне и в голову не приходило сравнивать их, да и вряд ли в данном случае стоило упоминать имя Борхеса. Вопрос был в другом — правомерно ли считать моего собеседника Автором?

У меня даже не появилось желания узнать, было это сходство намеренным или случайным. Я молчаливо следила за созданием повести. Во время наших встреч оставалась сторонним наблюдателем.

В конце концов, это была всего лишь чужая повесть, не более того. Но почему же все-таки у меня не возникло ни капельки любопытства? Возможно, просто не было тогда ни времени, ни желания думать об этом.

Ниже следует продолжение рукописи.

Каждый двадцать восьмой день в Колбасной Вселенной можно наблюдать Затмение. И Луны и Солнца одновременно.

Нет, не жалкое представление, когда одно светило оказывается в тени другого. Солнце и Луна сталкиваются на своем пути и сливаются воедино.

В ночь Затмения, когда в вышине появляется Луна, обитатели галерей собираются у перил. Задрав головы вверх, люди видят вдали очертания Луны, которая медленно спускается все ниже и ниже, распространяя во мраке слабое мерцание. А опустив взоры вниз, к наполненному мраком дну цилиндра, они наблюдают, как из точки схода зеркальных отражений неспешно поднимается только что зашедшее Солнце.

Обитателям галереи непонятно, каким образом в такое неурочное время Солнце, не успев зайти, поворачивает назад и отправляется в обратный путь. Невдомек им также, почему, несмотря на появление Солнца, в мире по-прежнему царит ночь. В ночь Затмения Солнце похоже на зажженный во тьме факел, на пышущий жаром круглый кратер вулкана на ночном дне. Но как бы ярко ни пылала солнечная корона, ее свет не разгонит ночную темь.

И вот два светила медленно сходятся в определенной точке пропасти. На глазах у темнолицых в их свете людей, гроздьями облепивших перила, Солнце и Луна приближаются друг к другу, словно притягиваются невидимым магнитом, при этом сохраняя одну и ту же скорость, и соприкасаются... Несколько мгновений люди не могут понять, что произошло. Через три или четыре секунды Затмение заканчивается, и вот уже два светила как ни в чем не бывало продолжают свой путь. Солнце — вверх, Луна — вниз.

В течение нескольких секунд, пока длится Затмение, совершенно одинаковые по диаметру светила сливаются, на один миг становятся едины, а затем проходят друг друга насквозь и продолжают свой путь в противоположные стороны. Все это происходит в считанные секунды, и сколько бы люди ни наблюдали это явление, постичь его они не в силах. «О, этот миг единения Луны и Солнца! — думают люди. — О, это мгновение абсолютного блаженства, когда лунный и солнечный свет сливаются воедино и ярким пламенем вспыхивают во тьме!»

Обитатели галерей грезят о том, чтобы этот миг эйфории длился бесконечно. Но в их глазах картина Затмения оборачивается негативом. Пламя, вырывающееся из-за огромного черного шара, скрывает человеческую толпу и каменные статуи, и только черное сияние навечно запечатлевается в памяти обитателей галерей.

В эту ночь люди так и не ложатся спать. Прислонившись к перилам, они бодрствуют всю ночь, картина Затмения продолжает стоять у них перед глазами. Когда же Солнце и Луна исчезают в противоположных концах перспективы, все замечают, что в вышине стало светлым-светло. Затем, как обычно, Солнце начинает свой утренний путь, а когда вечером оно исчезает на дне пропасти и в мире воцаряется мрак, в бездну нисходит Луна.

Таким образом, пока вновь не наступит двадцать восьмой день, в ночь на который происходит Затмение, ничто не нарушает ежедневного хода светил.

Галерею, на уровне которой происходит столкновение Солнца и Луны во время Затмения, называют Срединной. Ее можно считать центром Колбасной Вселенной. Из этого следует, что место, где в ночь Затмения Солнце поворачивает назад, есть Днище дна, а место, с которого оно пускается в обратный путь на следующее утро — Вершина вершин. Но вот что странно, нет во всей Вселенной человека, кто бы хоть раз видел, как Солнце достигает места, где оно поворачивает назад. Все как один обитатели галерей говорят, что, исчезнув в дали перспективы, Солнце вновь появляется из глубин, куда не достает взор.

Обитатели Вселенной знали, что если измерить скорость движения Солнца, а потом подсчитать время с момента, когда в день Затмения Солнце проходит мимо Срединной галереи, до момента, когда оно возвращается к ней ночью, то можно вычислить расстояние от Срединной галереи до точки, где Солнце разворачивается. Однако же люди, живущие неподалеку от того места, где по расчетам происходит поворот Солнца, утверждают, что никогда не видели, как Солнце пускается в обратный путь.

И сколько не отдаляйся от места Затмения в поисках свидетелей, везде люди твердят одно и то же.

Если предположить, что Колбасная Вселенная имеет конец, то это, скорее всего, зеркало, — так говорят старожилы. На самом верху и в самом низу стоящей торчком Вселенной горизонтально установлены два обращенных друг к другу зеркала. В то же время эти зеркала как бы склеены обратными сторонами. Выходит, на бесконечном расстоянии друг от друга расположены лицевая и обратная стороны одного-единственного зеркала.

Получается, что люди, живущие поблизости от Днища дна, видят дно пропасти, закрытое гигантским круглым зеркалом. В этом зеркале перевернуто отражается нескончаемая череда галерей, поэтому кажется, что Вселенная продолжается и за зеркалом.

Когда вечером заходящее Солнце опускается к зеркалу, люди одновременно видят, как с зеркального дна поднимается отражение Солнца. Какое из этих солнц настоящее, а какое — отражение, людям неведомо. Два солнца постепенно сближаются и, наконец, сталкиваются на поверхности зеркала. А потом люди видят, как Солнце, погружаясь в зеркало, постепенно теряется из виду. В это же время обитатели галерей вблизи Вершины вершин видят, как с поверхности зеркала у них над головами начинают струиться мириады лучей. Зеркало сверкает, как драгоценный камень, отражающий свет тысячами своих граней, и вот из него показывается нижняя часть Солнца. Из зеркала чудесным образом появляется источник его сияния — огромный светящийся шар.

Когда-нибудь зеркала разобьются, предсказывают старожилы тоном прорицателей, — от одного удара огромной невидимой длани оба зеркала разлетятся вдребезги и за ними откроется черная бездна.

Тогда раздастся страшный треск, и в тот же миг во Вселенной возникнет несметное множество трещин. В мгновение ока трещины побегут по галереям, по статуям, по фрескам, по телам людей, и тут же всё превратится в зеркальные осколки и разлетится на мелкие кусочки. Раздастся звон, как если бы искусно выстроенный из миллионов стекол замок разом обрушился наземь, и мир полетит в черную пустоту. Падая вниз дождем сверкающих осколков, люди, наконец, поймут, что и Вселенная, и они сами были всего лишь зеркальными отражениями.

Но, конечно, ни один человек никогда не видел воочию двух зеркал и не может подтвердить их существование.

Попытки установить конец Вселенной неоднократно предпринимались с давних времен. Самый простой способ — отправиться в путь по веревочным лестницам и карабкаться по ним вверх или вниз до тех пор, покуда не упрешься в этот самый конец. Два-три раза в год обитатели галерей предпринимали такие экспедиции, но неизменно пропадали без вести и никогда не возвращались назад. Тогда люди задумались, нельзя ли использовать для этой цели светила. Ведь если забраться на Солнце или Луну, можно вместе с ними добраться до конца Вселенной и на следующий день вернуться на свою галерею.

Солнце не подходило для такого путешествия из-за своего жара, а Облако — из-за грозного Бога с молниями. Оставалась Луна. И вот нашелся человек, решивший осуществить этот дерзкий замысел.

Прежде всего нужно было придумать, как попасть на Луну. Ведь расстояние от перил до лунной орбиты не преодолеешь в один прыжок. И вот мужчина срезал волосы с голов умерших женщин и начал плести из них веревку. Обитатели галереи уселись вокруг него и молча наблюдали за этой работой. Взгляды мужчин были полны страха и зависти, а глаза женщин, сидевших на корточках за их спинами, были пусты. Наконец крепкая веревка, длиною в диаметр башни, была готова.

В назначенную ночь перед взорами пятитысячной толпы с пятидесяти слишком соседних галерей, до которых дошли слухи о его предприятии, мужчина с веревкой в руках ожидал появления Луны. Вот пропасть наполнилась водянистым светом и из глубин зеркала, все увеличиваясь в размерах, начала спускаться Луна. Мужчина крепко обвязал один конец веревки вокруг основания статуи женщины, а к другому концу привязал обломок каменной плиты размером с кулак. От стоящих кругом статуй легли на пол длинные тени, и когда эти причудливые темные силуэты заползли на каменную стену в глубине галереи, Луна достигла перил, перед которыми ее ожидал мужчина. Вот верх Луны оказался на уровне перил, и мужчина бросил камень. Описав в воздухе дугу, камень упал на противоположную сторону галереи, и веревка из черных волос натянулась над бездной. Тогда мужчина проворно перелез через перила и, повиснув на веревке и перебирая руками, двинулся к середине пропасти.

Когда мужчина добрался до центра противостоящих зеркал, Луна была уже на четыре головы ниже веревки. Повиснув над пропастью, мужчина посмотрел вниз на удаляющуюся от него Луну, потом — в страшную бездну под ним. И — отпустил руки.

Тысячи глаз следили за этим захватывающим трюком и вместе с мужчиной пережили миг безрассудного соединения человека и светила. Оказавшись на Луне, мужчина покатился по ее круглой поверхности вниз, но успел зацепиться ногтями и с большим трудом удержался на месте. Ему удалось заползти на вершину, там он встал на колени, а потом выпрямился в полный рост.

То, что произошло дальше, люди впоследствии объяснили так: владения человека ограничены галереями, ему непозволительно вторгаться в пространство пропасти, где обретаются светила.

Мужчина стоял на ногах всего несколько секунд. Внезапно лицо его исказилось мукой, члены онемели, как если бы по ним пробежал электрический ток, и он повалился набок.

Душераздирающий вопль сотряс пропасть. Неестественно изогнувшись и не переставая страшно кричать, мужчина корчился на поверхности Луны. Все видели, что причиной мук было соприкосновение с Луной, но мужчина не мог броситься в бездну и тем самым положить конец пытке. Тело его намертво впаялось в лунную поверхность.

Невозможно было смотреть на эти страдания — так они были ужасны, однако люди не могли отвести глаз, будто на них лежало заклятие. Из носа и рта мужчины текла кровь, тело его выгнулось дугой и сотрясалось в судорогах. А Луна, как ни в чем не бывало, неспешно продолжала свой путь, унося с собою пленника. И вот уже под взглядами тысяч глаз она превратилась в крошечную, едва различимую в перспективе точку, а в ушах людей все еще продолжали звучать нечеловеческие вопли.

А когда на следующий вечер Луна вновь спустилась с вышины, мужчины на ее поверхности не было.

Среди людей распространились толки о том, что где-то на девяностотысячном уровне вверх от Срединной галереи живет старец — якобы единственный живой свидетель создания Колбасной Вселенной.

Слухи эти имели множество вариантов. Некоторые утверждали, будто старец помнит всю историю Колбасной Вселенной, владеет разгадкой тайны ее устройства и всеведущ во всем, что касается этого мира. Мудростью старец уступает одному лишь Творцу Вселенной, обретающемуся вне ее пределов. Другие говорили, будто старцу совсем неведомо чувство Времени, он даже не знает, сколько ему лет, и живет воспоминаниями того единственного дня, когда была сотворена Вселенная. Но тогда выходило, что мудрость старца ограничивается знанием того, что произошло в день Творения, а устройство Вселенной ему неведомо. Как бы то ни было, рассуждали люди, отыскав этого старца, можно получить ключ к разгадке многих тайн Колбасной Вселенной.

Обитатели Срединной галереи, называвшие себя Избранным народом, больше других жаждали проверить достоверность этих слухов. И вот однажды двадцать мужчин, выбранных из сотни жителей галереи, отправились в путь на девяностотысячный уровень.

За день они преодолевали сто уровней. Отправлялись в путь утром, а вечером прибывали на галерею ста уровнями выше и оставались там до утра следующего дня. Через несколько дней после начала путешествия, когда Срединная галерея растворилась i глубинах перспективы, они уже не могли наблюдать Затмение. Теперь пейзаж вокруг совсем не менялся, и путники стали постепенно забывать, какое они прошли расстояние и сколько времени кануло с тех пор, как они покинули свой дом. Правда, один из них нес на поясе каменную плитку и зарубками отмечал на ней пройденные галереи. Но и зарубки эти порой теряли для путников всякое значение и представлялись им бессмысленными царапинами.

Днем восхождение прерывалось, лишь когда путь им преграждало Солнце или Облако. Карабкаясь по свисающей между галереями веревочной лестнице, можно оказаться в опасной близости от раскаленного светила, поэтому, встретив его на своем пути, мужчины укрывались на ближайшей галерее и вместе с ее обитателями наблюдали снижение огромного пылающего шара. Таким же образом прятались они и от молний безумного Бога на Облаке. Ночные путешествия также таили в себе опасность. Когда лишающий людей рассудка свет Луны начинает наполнять собой ночь, пронзительный плач женщин эхом разносится по пропасти, и мертвые тела роем летят в бездну, прочерчивая в воздухе длинный след. Если эта картина застанет путника на веревочной лестнице, ему трудно противостоять искушению броситься в пропасть вслед за мертвецами. Проходили День за днем, и все суровее становились лица странников, печать отшельничества легла на них.

Когда число зарубок на каменной плитке достигло Сорока пяти тысяч, а значит, была пройдена ровно половина пути, от отряда из двадцати человек оставалось лишь семеро. Шестеро упали с оборвавшихся веревочных лестниц, двоих поразили молнии Бога, трое сбежали, еще двое бросились в пропасть. Однако оставшиеся члены экспедиции по пути получали от жителей разных Галерей все новые и новые свидетельства того, что старец, владеющий ключом к разгадке тайн Вселенной, действительно существует. На пятидесятитысячной галерее старожил сообщил путникам, что старец тот живет сорока тысячью галереями выше. На шестидесятитысячной галерее другой старожил поведал им, что, по слухам, старец обитает за тридцать тысяч галерей от них. И вот настал девятисотый день путешествия, — от цели их отделяло всего несколько уровней.

К тому времени отряд покинули еще четыре человека, и оставалось путников всего трое. Когда они достигли восемьдесят девять тысяч девятьсот девяносто девятой галереи, день близился к концу и из глубины зеркала уже показалась Луна. Мужчины порешили закончить путешествие той же ночью. Обессилевшими за девятисотдневное путешествие руками они ухватились за последнюю веревочную лестницу и начали карабкаться вверх. И тогда под ногами мужчины, поднимавшегося первым, обрушились прогнившие ступеньки. Тела его спутников сгинули в глубинах перспективы, крики их долгим эхом прокатились по пропасти. Равнодушным взглядом проводил последний из путников своих товарищей и тут же, задрав голову вверх, продолжил карабкаться по уцелевшим ступенькам.

Когда мужчина перелез через перила галереи, из толпы, собравшейся на встречу со странником, вышел старейшина и спросил его, зачем он явился. Сделав на каменной плитке последнюю зарубку, мужчина молча подал ее старику. Тот спросил, каково число отметин, и, догадавшись об их назначении, изумился. Тут толпа зашумела и несколько человек обратились к страннику с вопросом, правда ли существует на свете старец, о коем говорят предания. Мужчина спросил у старейшины, что они имеют в виду, и тот, вновь изумившись, рассказал ему местную легенду. Предание гласило, что внизу, в девяноста тысячах галерей отсюда живет старец, присутствовавший при сотворении Вселенной.

Не успел старейшина договорить, как чужестранец на глазах у всех разбил плитку с зарубками и бросился к перилам. За ним кинулись было, но тело мужчины уже летело в глубины перспективы.

Долго еще гадали на соседних галереях о смысле его странного поступка, но до Срединного уровня слухи об этом не дошли.

Раз в году во всех галереях Колбасной Вселенной проводится Посвящение в таинства.

Вечером этого дня детей, которым исполнилось тринадцать лет, не гонят, как обычно, спать, а собирают перед старейшинами. Старцы в пожелтевших от времени длинных одеждах рассказывают детям все, что сами знают об устройстве Вселенной. О законах, управляющих движением небесных тел, об изображенном на фресках Создателе, о различных гипотезах, касающихся конца Вселенной, а также о том, чем закончились попытки найти им доказательства.

Блистая красноречием, старцы ведут повествование, а сами грезят о дне, когда они смогут поведать детям об истинных таинствах. История попыток узнать правду о тайнах Вселенной есть череда неудач, так что ни один старейшина до сих пор не удостоился провести истинное Посвящение в таинства. Все рукотворные нелепости, коими полна Вселенная, старцы могут объяснить лишь капризами ее Творца.

В тот год, накануне ночи очередного Посвящения в таинства, по галереям пошли гулять толки о появлении странного человека. Этот мужчина, по слухам, карабкается с самого дна перспективы, от галереи к галерее, проповедуя людям истину об устройстве Вселенной, и скоро уже достигнет Срединного уровня. Услыхавшие об этом обитатели Срединной галереи разделились в своих мнениях по этому поводу на два лагеря. Одни говорили, что мужчина разгадал тайны Творца и что ему суждено стать повелителем Колбасной Вселенной, другие же называли его обыкновенным самозванцем, одержимым манией величия. Первые дошли в своих домыслах даже до того, что человек этот и есть сам Создатель, в то время как последние утверждали прямо противоположное. В конце концов решили отложить разрешение спора до появления самого мужчины на Срединной галерее. Прекратив пересуды, люди молча ожидали прибытия загадочного чужестранца.

И вот, в день Посвящения в таинства мужчина прибыл на галерею, находившуюся непосредственно под Срединной. Когда стало известно, что к вечеру он, наконец, появится на Срединной галерее, старейшина решил отменить церемонию Посвящения и встретить незнакомца. К этому моменту слухи о нем обросли уже изрядным количеством подробностей, и, хотя никто не знал, насколько они правдивы, все чувствовали, что пришелец — не простой смертный. Говорили, что он явился из мира вне Колбасной Вселенной, из «открытого мира», не запечатанного в стенах каменного цилиндра.

В тот вечер, когда в бездне показалась Луна, пропасть наполнил людской гам, горячий воздух волнами накатывал на галереи. Когда приливы жара стали почти непрерывными и напряжение достигло своего пика, с галереи снизу послышался возбужденный гул, веревочная лестница закачалась. И тут на Срединную галерею ступил тот самый чужестранец.

Это был мужчина средних лет, в правой руке он держал длинный посох, а левой прижимал к себе бронзовый глобус. Из толпы выступил старейшина и спросил мужчину о цели его посещения. Чужеземец посмотрел на него глубоко посаженными глазами из-под спутанных косм и заговорил утробным голосом:

— Вы, черви, гнездящиеся в кишках! Вы, живущие на дне колодца слепые змеи-альбиносы! Я послан к вам, чтобы открыть глазам вашим наружный мир.

Вот что рассказал чужестранец внимавшей ему толпе. Он был ученый из города на востоке. Однажды он наткнулся в обнаруженной в подземном хранилище старинной книге на запись о Башне и отправился в путешествие, чтобы узнать, правда ли существует такое место. Тысячу дней шел он в сторону границы, пока на тысяча первый день не оказался в покрытой застывшей лавой дикой местности близ давно заброшенной бухты. На окутанном вулканическими испарениями морском берегу стояла одинокая Башня, основанием уходившая глубоко в недра земли, а вершиной поднимавшаяся в звездное небо. В ту ночь мужчина уснул у Основания Башни — ведь у нее не было ни окон, ни дверей — и увидел сон. Во сне он познал все о Колбасной Вселенной. А открыв глаза, обнаружил, что лежит в одной из галерей глубоко в ее недрах.

— Если вам нужны доказательства, разрушьте стены! — так говорил мужчина. По его расчетам, диаметр Башни в точности совпадал с диаметром галерей. Если Пробить стену, разобрать каменную кладку и пробить глиняный панцирь, то откроется окно в наружный мир. За ним настоящие Солнце и Луна движутся по бескрайним небесам. За ним расстилается истинный мир.

Возбужденная речами мужчины толпа зашевелилась. Каждый схватил в руки обломок каменной плиты и начал колотить им по стене. Не обращая внимания на увещевания нескольких стариков, люди в мгновение ока разобрали каменную кладку, и вокруг выросли горы обломков. За стеной оказался новый слой камня, за ним — еще один. Скоро в стене образовалось множество тоннелей, но, сколько ни долбили люди камень, за разобранным слоем неизменно оказывался новый.

По подсчетам пришельца, толщина стен башни не должна была превышать длину руки, однако глубина тоннеля была уже больше человеческого роста. Один за другим обитатели галереи бросили долбить стену и столпились вокруг чужестранца. Потерявший дар речи мужчина начал медленно пятиться назад, пока не уперся спиной в перила.

— Но все-таки наружный мир существует! — вскричал он и поднял над головой бронзовый глобус. — Не рукотворный, настоящий мир! А творец вашей искусственной вселенной такой же безумец, как ваш созданный по его образу и подобию «Бог»!

Но тут раздался оглушительный треск, и в тот же миг на глазах у обитателей галереи глобус раскалился докрасна. Члены мужчины, сжимавшего растекающийся багровой лавой глобус, окаменели, тело его забилось в судорожных конвульсиях, из него тонкой струйкой потянулся черный дым. Как Облако оказалось за спиной у мужчины, никто не заметил. Мертвое тело чужестранца, на лице которого застыло потрясенно-испуганное выражение, головой вниз полетело в пропасть, и вскоре его поглотила бездна. А Бог все выкрикивал, еще пронзительнее, чем обычно, бессмысленные слова. Весь вечер Облако с Богом, брызжущим слюной, носилось вверх-вниз по Вселенной, и удары грома эхом отдавались в галереях, приводя в ужас их обитателей.

В тот вечер Бог метал молнии в галереи больше обычного, а историю этой ночи Посвящения в таинства люди еще долго передавали из уст в уста.

На этом рукопись обрывается.

Причиной остановки работы над повестью стало, несомненно, упоминание мною в разговоре «Вавилонской библиотеки». В тот день Автор увлеченно рассказывал о вариантах концовок, придуманных им для Колбасной Вселенной, а я слушала его из-за плотной завесы сигаретного дыма. Название рассказа Борхеса вырвалось у меня совершенно случайно, и в тот же миг голос его замолк.

Во время наших предыдущих встреч мне казалось, что нет особого смысла ни упоминать это произведение, ни замалчивать его существование. Теперь же название это вырвалось у меня невольно. И в тот же миг материализовалось в некую возникшую между нами непроницаемую стену.

Секунду он, казалось, не мог понять, о чем это я. Несколько раздраженно я пояснила, что имела в виду. Но объяснять что-либо было бесполезно. В тот миг, когда оброненная мною фраза осязаемой тяжестью повисла между нами, его существование как Автора, да и вообще его существование, дало непоправимую трещину. Все время, пока я продолжала болтать, мой взгляд был направлен внутрь меня самой. Существование Автора стало настолько призрачным, что даже память о нем истаяла на глазах. И я уже не могла вспомнить ни облика, ни голоса Его, ни где я познакомилась с Ним, ни как получилось, что мы стали беседовать о Его повести. И вообще существовал ли Он на самом деле.

Когда я очнулась, Его уже не было рядом. Он полностью испарился из моего мира. И тут я, наконец, обратила внимание на себя. Как удивительно спокойно восприняла я Его исчезновение, — как будто бы заранее знала, что произойдет.

И в тот же миг, будто у меня из ушей вынули затычки, в них ворвался шум мира вокруг. Я находилась в самой обыкновенной забегаловке на углу улицы. Вой кондиционера и голоса посетителей оглушили меня. Среди всего этого в одиночестве сидела я сама, и на столе передо мной лежала рукопись. Тогда-то я и увидела впервые эту пачку листов.

Пожалуй, теперь, когда во мне уже больше не было его, следовало бы сказать, что автор этой повести — я сама.

Может быть, это излишне, но я решила поместить здесь окончание «Перспективы». Эту последнюю главу я услышала из уст Автора, в последнюю нашу встречу.

Однажды, в ночь Затмения, когда Луна и Солнце во мраке движутся навстречу друг другу, с вышины начинает спускаться головой вперед огромная Змея. Толщина ее равна диаметру светил, зрачки ее слепы. Туловище Змеи опускается все ниже и ниже, но хвоста ее не видно. В тот миг, когда Солнце и Луна сходятся на уровне Срединной галереи, Змея проглатывает слившиеся воедино светила. И тут же Вселенную охватывает полумрак, и лишь мох на стене галерей светится во тьме. Заглатывая все глубже Солнце и Луну, Змея спускается дальше в глубь пропасти, и вот уже голова ее исчезла на дне, но хвоста все еще не видно.

Проходят ночь и день, и вот наконец в вышине показался змеиный хвост. Но тут люди видят, как из глубины зеркала за хвостом гонится змеиная голова. На уровне Срединной галереи голова наконец догоняет хвост, разевает пасть и проглатывает его.

С тех пор обитатели галерей различают время только по спускающемуся по бездне змеиному туловищу. Раз в день перед людьми появляется голова, пожирающая собственное тело с хвоста, и тут же исчезает. И теперь люди размышляют только об одном — наступит ли конец Вселенной, когда Змея полностью сожрет собственное тело, или нет.

Все это рассказал мне Он.