Гора из черного стекла

ЭПИЛОГ

Она так сильно и неожиданно стукнула по крышке отделения для запаски, что здорово испугала его. А то, что она сказала, напугало и того больше.

— Пришли военные полицейские, забрали Майка и мою маленькую девочку, — Она говорила настолько тихо, что он едва ее слышал через металлическую крышку и ковер, но все равно он почувствовал, что она в ужасе.

— Я не знаю, что делать. Я хочу уехать отсюда. — Он хотел ей ответить, но задняя дверца автомобиля захлопнулась.

Селларс привык к темноте, ожиданию. Он не боялся закрытого пространства. И все равно, ему было неудобно. Фургон ехал, — он чувствовал каждый толчок, который передавался через амортизатор и шасси — хоть какой-то прогресс, но после двух часов пути утешение небольшое.

Он уже несколько раз пытался дозвониться по личной линии Соренсенов, которая связывала с кабиной, но миссис Соренсен не отвечала. Она была женой офицера безопасности, видимо, она опасалась прослушивания. Селларс попытался связаться с Рамси, но и тот не отвечал. Ответ мог находиться в нескольких метрах от норы, в которой он прятался, но он не мог дотянуться до винтов, держащих крышку, к тому же он не знал, кто сидит в фургоне — возможно, миссис Соренсен улучила момент, чтобы сообщить ему новости, а потом ее взяли под конвой. Поэтому нельзя себя обнаруживать. Не исключено, что ответы в нескольких сантиметрах от него, а может быть, на другом конце вселенной.

Селларс подключился к своей системе и вызвал свой метафорический Сад, уже в третий раз, с тех пор как мама Кристабель сделала свое загадочное заявление. Его информационная модель по-прежнему барахлила, хотя часть ее работала, растения менялись и росли, он не просматривал систему. Сад пребывал в упадке. Многие растения исчезли, целые секторы информации утрачены либо отключены. Другие информационные источники приняли странный вид. Заросли сапрофита, которые и представляли собой загадочную операционную систему, изменились до неузнаваемости. Словно на них воздействовали жестким излучением, которое изменило места соединений с остальной частью Иноземья. Все открытые контакты, по крайней мере, те, что сохранили информацию об операционной системе, и которые можно было прочитать, превратись в неузнаваемые, кошмарные заросли, пучки бесцветных побегов, пятна рассыпанных спор.

Все это было необычайно неприятно. Случилось что-то очень серьезное — происходило прямо сейчас — что-то, чего он не мог понять. Жуткая жизнеспособность растительного мира Иноземья, которая довлела над всем, в течение нескольких часов превратилась во что-то еще более ненормальное. Это что-то не просто захватило его Сад, оно отравило его. Растения, представлявшие разные его интересы, людей, которых он послал в Сеть и за которыми наблюдал с их помощью, либо завяли, либо превратились в гнилую кучу в центре его Сада.

Селларсу пришлось признать свое поражение. Он сделал все что мог: в последние несколько дней, как только у него появились подозрения, он даже создал несколько новых источников, надеясь укрепить сопротивляемость Сети, но лишь убедился, что сильно недооценил размеры опасности.

Ему ничего не оставалось, только ждать. Ждать, когда остановится фургон, ждать, пока кто-то расскажет, что случилось, ждать, что сможет разобраться с кошмарными изменениями в своем Саду, сумеет найти ответы, позволяющие идти дальше.

Скорее всего, уже поздно что-либо делать. Он знал, но не придавал этому значения — выбора не было. Он смотрел на свой умирающий Сад. Селларс ждал.

А на другом континенте для двух людей ожидание закончилось.

Оборудование в белой комнате было отключено. Машины, которые раньше урчали, пощелкивали или тихонько постукивали, теперь молчали. Как только двое уйдут из комнаты, придут санитары и унесут дорогие машины, чтобы использовать их в другом месте.

Двое, у которых больше не было слез, склонились над неподвижным телом на больничной койке, рядом, но не касаясь друг друга, совершенно молча, как два заблудших путника. Их ожидание закончилось. Они не могли представить себе завтрашний день. Время для них остановилось, застыло, они были совершенно одни.

А для женщины, стоявшей на балконе мотеля в Луизиане ожидание только начиналось.

Она перегнулась через перила и смотрела на гладкие, подернутые туманом воды. В центре обширного озера возносилась в небо черная стрела, похожая на призрачный корабль в клубах тумана.

Она долго добиралась сюда. Ее вели голоса в голове, они сопровождали ее и день и ночь через заросшие соснами горы, залитый дождем берег, где оранжевые огни буровых мерцали в отдалении, как космические корабли, ищущие сухое место для посадки. И вдруг, без всякого предупреждения, они покинули ее.

Они исчезли, все эти голоса, ушли совсем. Никогда за всю свою по большей части одинокую жизнь она не чувствовала себя такой покинутой.

Это конец света или будет продолжение?

Ночь была пустой.

Она замерла, облокотившись на перила.