Гонщик

Глава 12

Такое со мной случилось впервые. Может, виной тому прекрасная музыка, может — совершенная в своей красоте улыбка баронессы, может — отголоски чрезмерно романтической и увлекающейся натуры прежнего Володи Стриженова, но я полностью растворился в танце. Остановилось время, исчезли бальная зала и наполняющие ее люди. Остались только я, женщина в моих руках и заполнившая все вокруг мелодия венского вальса. Мы кружились и кружились, и каждое движение выходило у меня так же легко и естественно, как дыхание. Каждый шаг, каждый поворот были единственно правильными. Я это знал, я это чувствовал и вел свою партнершу известным лишь мне путем, а она, полностью доверившись и подчинившись моей воле, следовала за мной, чутко откликаясь на малейшее мое движение. Музыка плыла, кружилась, качалась, словно морская волна, и мы кружились и качались вместе с ней, уносясь в танце куда-то далеко за пределы миров и времен.

Я не сразу осознал, что оркестр замолк. А потом, очнувшись от грезы, был буквально оглушен аплодисментами. Отступив к поддерживающим галерею колоннам, и освободив для нас с баронессой центральную часть зала, гости бала превратились из участников действа в зрителей, и сейчас вовсю хлопали в ладоши, выражая нам свое восхищение.

Я, церемонно вышагивая, вел свою даму к лестнице, а рукоплещущая толпа расступалась перед нами и вновь смыкалась за нашими спинами. Баронесса была бесподобна: щеки ее покрылись живым румянцем, глаза возбужденно блестели, а полуобнаженная грудь весьма соблазнительно вздымалась и опускалась в такт дыханию.

— Браво! Браво! — слышалось со всех сторон.

Я был несколько смущен, хоть и старался удержать лицо, зато партнерша моя гордо шествовала, положив свою руку поверх моей и — я это чувствовал — буквально упивалась восторгами и всеобщим вниманием. Наконец, распорядитель спохватился, объявил очередную польку, и бал продолжился своим чередом.

— Вы напрасно скромничаете, господин Стриженов, — произнесла баронесса, когда мы поднялись наверх. — Вы прекрасно танцуете. Наш с вами танец — это было нечто необыкновенное, безумие на грани экстаза.

— Это лишь потому, что мне досталась гениальная партнерша, — вернул я комплимент и получил взамен довольную улыбку.

— Думаю, сейчас, после нашего нечаянного представления, многие дамы хотели бы танцевать с вами, — заметила Сердобина.

Я в ответ сокрушенно вздохнул:

— Увы, это невозможно.

— Отчего же?

— Мне стыдно признаться, но я умею танцевать только вальс и танго. Следующий вальс будет лишь при закрытии бала, а танго… думаю, этот танец чересчур интимен для нынешнего вечера.

Баронесса неожиданно заинтересовалась:

— Вы танцуете танго? Признаться, не ожидала. Это ведь новинка, его даже в столицах мало кто знает. Мне хотелось бы составить вам пару на этот танец. Вы, конечно, правы: здесь неподходящее для этого место. Но…

Она на секунду задумалась.

— Недели через две в моем городском доме состоится небольшой танцевальный вечер. Там будет лишь узкий круг моих близких друзей и, конечно, не будет таких строгих ограничений. Вы придете?

— Буду рад, баронесса.

— Вам занесут приглашение на неделе. И прошу вас, называйте меня по имени: Александра.

— Благодарю за оказанную честь, мадам, — поклонился я.

Сердобина развернулась и направилась в другой конец зала. А я, наконец, обернулся в ту сторону, откуда вот уже целую минуту сверлило меня ощущение чужого враждебного взгляда. Кто бы сомневался: это был тот самый брюнет, что сегодня фамильярничал с баронессой. Он глядел на меня с такой злобой и ненавистью, что, казалось, готов был убить на месте. Я подмигнул в ответ и отправился перекусить и выпить бокал вина.

Официальное представление произошло — и все резко переменилось. Я сразу же перестал быть чужим в дворянской среде, и это несмотря на то, что формально к ней не принадлежал. И хотя девиц на выданье строго контролировали мамаши, нашлось достаточное количество дам, которые могли себе позволить легкий флирт с широко известным в узких кругах гонщиком. Они окружили меня плотным кольцом и, расстреливая взглядами из-за полураскрытых вееров, принялись с жаром расспрашивать:

— Господин Стриженов, а ехать на скорости пятьдесят миль в час — это очень страшно? — притворно ужасалась пышнотелая красотка с жемчужным кулоном, устроившемся в ложбинке меж полных грудей. Ах, когда мой водитель разгоняется даже до тридцати, у меня прямо мурашки бегут по спине!

— Уверяю вас, мадам: если мобиль исправен, в этом нет ничего страшного. Как только у меня появится свой мобиль, я с удовольствием вам это продемонстрирую.

— А правда, что господин Маннер хотел вас убить? — широко раскрывала глаза чересчур худая на мой вкус дама в плиссированном платье нежно-голубого цвета. Декольте у неё почти отсутствовало за ненадобностью, зато глубокий вырез на спине открывал шикарный вид на костлявые лопатки.

— Чистая правда. Но, к счастью, задуманное у него не вышло. Он, знаете ли, плоховато держится на ногах.

Дамы мило похихикали, оценив шутку, и атаковали меня с новой силой.

— Скажите, правда ли, что для управления мобилем необходима большая физическая сила? — интересовалась хрупкая с виду блондинка.

— Вовсе нет. На скорости в пределах тридцати миль с мобилем вполне управится любая женщина.

— А вы можете научить меня?

— Разумеется! Для уроков нужны только мобиль, ровная площадка достаточного размера и немного свободного времени.

— Господин Стриженов, как вы думаете, женщины могут участвовать в гонках мобилей?

Этот вопрос задала интересная дама с приятным лицом, весьма неплохой фигурой и суровым взглядом закоренелой феминистки.

— А почему бы и нет! Как я уже говорил, управление мобилем не требует особых сил. Нужны лишь хладнокровие, верный глаз и точный расчет. И некоторый отход от общепринятых норм морали.

— Что вы имеете в виду⁈ — завозмущались со всех сторон.

— Ничего особенного, дамы. Вам всего лишь придется надеть штаны и куртку. Согласитесь, управлять гоночным мобилем в развевающемся по ветру платье будет довольно затруднительно. К тому же представьте, как будет выглядеть традиционный женский наряд в сочетании со шлемом и гогглами.

Возмущение тут же сменилось смешками.

— Господин Стриженов, вы совсем не танцуете, — попеняла мне симпатичная фигуристая шатенка вполне в моем вкусе.

— Я бы и рад, — попытался я отмазаться, — но вот незадача: изо всех танцев я научился лишь вальсу. А он, как вы знаете уже был.

— Это непростительное упущение с вашей стороны, Владимир Антонович, — укорила меня собеседница. — Многие дамы желали бы составить вам пару в танце, а вы их так разочаровали. Впрочем, бал будет завершен еще одним вальсом.

— В таком случае, я готов составить вам пару на последний танец. Позвольте вашу бальную книжечку.

Я вписывал свое имя в изящный карнэ шатенки и слушал возмущенные возгласы:

— Это несправедливо! — в пространство.

— Какое нахальство! — в адрес удачливой барышни.

— Вы невозможны, господин Стриженов! — а это уже упрек мне.

Возмущавшиеся дамы бросали гневные взгляды главным образом на их более удачливую конкурентку. Та, победно глянув на соперниц, поспешила удалиться. Мне же пришлось выкручиваться из щекотливой ситуации.

— Милые дамы! Думаю, меня несколько извиняет тот факт, что у меня почти не было времени на подготовку. Но обещаю: я непременно возьму несколько уроков и на следующий бал явлюсь во всеоружии.

— Что ж, мы вас, пожалуй, извиним, — высказала всеобщее мнение девушка средних лет в розовом. — Но при условии, что вы сдержите свое обещание. Имейте в виду: вы нам должны!

— Даже не представляю, как я смогу расплатиться, — с извиняющейся улыбкой развел я руками.

Разговор принимал опасное направление. Неизвестно, чем бы кончилась словесная пикировка, но тут ко мне пришла подмога: Игнатьев-младший. Умело прикрывшись завесой извинений и комплиментов, он вытащил меня из кольца опасных хищниц и увлек в сторону.

— Уфф! Спасибо вам, Федор Игнатьевич. Еще немного, и меня бы растерзали. Буквально разорвали бы на сотню маленьких медвежат.

— В чем же вы провинились? — поинтересовался приятель.

— О-о, это ужасное преступление: я не умею танцевать.

— Действительно, это трудно извинить, — засмеялся Игнатьев. — Особенно после того представления, что вы учинили совместно с баронессой. И как же вы собираетесь откупаться?

— Я пообещал к следующему балу выучить польку и мазурку. Надеюсь, это их несколько примирит с суровой действительностью, и они согласятся подождать своей очереди.

— Главное не заставляйте их ждать слишком долго. Вы даже представить себе не можете, на что способна разгневанная женщина.

— Надеюсь, мне не придется познать это на своем опыте.

Так, под легкую беседу, мы пересекли зал и приблизились к ломберным столам. И тут меня взяли в оборот уже мужчины. В этом круге вопросы были иные, но так или иначе они вращались вокруг гонок. К моему удивлению, моя неофициальная победа на ипподроме оказалась известна практически всем, хотя в «Ведомостях» о ней не было ни строчки.

— Владимир Антонович, в какую сумму обошлось обновление мобиля господина Игнатьева? — спрашивал степенный черноволосый бородач.

— Об этом лучше спросить у самого господина Игнатьева. Но имейте в виду, что это лишь стоимость запасных частей. К этому надо будет добавить оплату моей работы, а она напрямую зависит от сложности ремонта. Кроме того, в каждом конкретном случае перечень подлежащих замене деталей очевидно будет различным.

Господин Стриженов, вы планируете в дальнейшем участие в гонках? — интересовался высокий худой старик со старомодным моноклем в глазу.

— Разумется. Но сперва я должен обзавестись подходящим мобилем.

— Скажите, вы рассматриваете вхождение в состав какой-нибудь команды? — явно прицениваясь, осведомлялся деловой господин с тонкими черными усиками на бледном холеном лице.

— Нет, не рассматриваю, поскольку подобных предложений мне не поступало.

— Скажите, а как вы смогли на устаревшем мобиле победить три современных «Левассера»? — азартно выспрашивал молодой человек, явный поклонник гонок. — Ведь они намного быстрее аппарата господина Игнатьева, пусть даже и обновленного.

— А вот это уже из области моих профессиональных секретов. И, сами понимаете, делиться ими означает снизить свои шансы на победу в следующей гонке.

Вопросы сыпались со всех сторон, словно я попал сразу на три пресс-конференции одновременно. Наконец, я взмолился:

— Довольно, господа, довольно. Дайте дух перевести. Еще немного, и я совершенно лишусь голоса.

После этого меня пусть и неохотно, но отпустили.

Вечер шел своим чередом. Гости танцевали, сплетничали, вели беседы о политике, обменивались новостями, играли в карты, флиртовали, пили вино — в общем, каждый нашел себе занятие по душе. Меня по-прежнему засыпали вопросами, но уже не так густо, и я свободно путешествовал по залу, выбирая себе ту компанию, которая будет мне интересна.

Мало-помалу, бал приближался к своему завершению. За мной был обещанный танец, и я спустился вниз, готовясь исполнить своё обязательство. Я шел к ожидавшей меня даме, ловя краем глаза заинтересованные взгляды из-за вееров, слыша вслед шепотки, то завистливые, то восхищенные. Распорядитель объявил вальс, оркестр грянул Брамса, мы вышли с дамой в круг, дождались такта и — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…

То ли Штраус талантливей Брамса, то ли Александра Сердобина действует на меня совершенно гипнотически, в отличие от нынешней партнерши, то ли существует еще какая-то неведомая мне причина, но на этот раз чуда не произошло. Я старательно выделывал полагающиеся па, моя партнерша тоже была на высоте, и мы были не хуже других — но и не лучше. Зато я получил возможность поболтать с дамой.

— О несравненная, вы непременно должны открыть мне одну тайну, — наклонившись, шепнул я в маленькое розовое ушко.

— Какую же? — старательно округлила глаза несравненная.

— Тайну вашего имени, конечно. Баронесса представила меня вам, равно как и всем здесь присутствующим. Но вас мне никто представить не удосужился. Возможно, вы на минуту отойдете от строгих правил приличия и сделаете это сами?

— Ох, господин Стриженов! — кокетливо улыбнулась дама. — Для вас я сделаю это с удовольствием. Итак, я счастлива представить вам Анастасию Томилину, вдову воронежского помещика Томилина Леонтия Валерьевича.

И она чуть откинулась, опираясь спиной о мою руку. Голова ее, как полагалось нынешними правилами вальса, была повернута несколько в сторону от меня и немного запрокинута назад. С лица вдовой помещицы не сходила счастливая улыбка, в первую очередь предназначавшаяся, по моему мнению, всем тем, кто сейчас хотел бы оказаться на ее месте.

— У вас чудесное имя, госпожа Томилина. И оно подходит вам как нельзя кстати. Должен заметить, у вас изумительной красоты профиль лица.

— Только профиль? — чуть прищурилась вдова Томилина.

— Не сомневаюсь, что вы совершенны во всем, но именно свой профиль вы мне демонстрируете последние несколько тактов!

За таким разговором весь тур вальса пролетел во мгновение ока. И едва я успел вернуть госпожу Томилину на место, в зале появилась баронесса и объявила:

— Господа! Бал подходит к концу, и наступило время розыгрыша нашей лотереи!

На паркете снова появились столы, за столами появились давешние барышни, которые принялись крутить барабан с номерками и объявлять выигрыши. По большей части, счастливчикам выпадали цветы. Дамы тут же прикрепляли выигрыш к платью или прическе, а кавалеры дарили цветы своим дамам, и те прикрепляли подарок к платью или прическе. Было разыграно несколько кружевных платков. Их дамы не цепляли к платью, а быстренько прятали в ридикюли.

Наконец, дело дошло до главного приза — великолепного веера с пластинами из резной кости.

— Выиграл билет номер тринадцать! — провозгласила барышня за столом.

В ответ — тишина.

— Билет номер тринадцать! — повторила она. — Дамы, господа, у кого билет с номером тринадцать?

И тут я спохватился, что свой билет, едва получив, положил в карман и с тех пор даже не взглянул на него. Я вынул билет: тринадцатый. Ну за что мне все это!

Пряча смятение за улыбкой, я подошел к столу, предъявил барышне свой билет и получил взамен веер. Почему-то она протянула мне его пластинами вперед и при этом вся покраснела от смущения. Видимо, этот жест означал что-то личное и, возможно, даже интимное. Надо будет проконсультироваться у хорошей специалистки насчет всех этих нюансов.

С веером в руках я обернулся к гостям и был безжалостно расстрелян дамскими взглядами. Кажется, даже разговоры стихли. Ну, по крайней мере, женские. Интрига достигла апогея: свободный от амурных привязанностей мужчина, гость самой баронессы и главное блюдо сегодняшнего вечера Владимир Стриженов сейчас выкажет свое предпочтение. Кто же станет той счастливицей? Кто сумел за один вечер разжечь огонь страсти в сердце отважного гонщика? «Гонишь ты, Владимир Антонович», — хмыкнул я про себя. А пауза тем временем неприлично затягивалась.

Все дамы без исключения смотрели на меня. А особенно напряженно трое из них: вдовая помещица Анастасия Томилина, красавица баронесса Александра Сердобина и отставленная за корыстный интерес мещанка госпожа Неклюдова. Я медленно обвел глазами зал, и те дамы, на которых падал мой взгляд, начинали вдруг обмахиваться веерами, прикладывать к щекам платки. А госпожа Неклюдова даже совершенно неаристократически закусила губу, напрочь забыв о своем полковнике и вызвав этим его заметное неодобрение. А я просто тянул время, лихорадочно соображая, как же мне выйти из этой ситуации.

Веер наверняка предоставила для лотереи баронесса. Вернуть его ей обратно, наверное, будет неправильно. Но после сегодняшних разговоров, после такого потрясающего танца и приглашения на камерный вечер, она наверняка ждет, что будет отмечена. Настенька Томилина, очаровательная вдовушка, явно имеет виды на продолжение вечера. И тоже ждет от меня соответствующего знака. Видимо, чего-то ждет и стервочка Неклюдова. Вон, как стиснула ридикюль, аж костяшки пальцев побелели. И все они будут страшно обижены, если я предпочту одну другой. Даже Неклюдова, хотя ей-то в любом случае рассчитывать не на что. Нет, мы пойдем другим путем.

Я сделал шаг вперед в сторону центра зала. Мне повезло — все три претендентки стояли в другой стороне и этот шаг не приблизил меня к ним. Я кожей чувствовал повисшее в зале напряжение. Дамы в той стороне зала, куда я направлялся, начали быстро переглядываться меж собой, пытаясь угадать, на кого же из них пал мой выбор. В ту же сторону устремились ревнивые взгляды и остальных дам. А я дошел до середины и остановился.

По залу пронеслась волна женских вздохов. Кто-то вздыхал от разочарования, кто-то от облегчения, кто-то просто от избытка чувств. А я чуть откашлялся и произнес короткую речь, приготовленную вот только что, буквально по дороге.

— Милые дамы! Вы все до единой прекрасны. Каждая по-своему, но именно каждая, без изъятия. Все вы сейчас с замиранием сердца ждете моего выбора. и я вас, безусловно понимаю. Но вспомните, от чего началась Троянская война, что в итоге привело к гибели великого города и множеству смертей. Нет, я не хочу Тамбову такой судьбы. Поэтому пусть он вечно стоит и процветает, а эту милую вещицу, — я поднял над головой раскрытый веер, — я унесу сегодня с собой в память об этом прекрасном вечере. Благодарю за внимание.

Под гром оваций я поклонился на четыре стороны и отправился к выходу. Мне аплодировали все дамы без исключения. И я думаю, что их восторги были продиктованы в большинстве своем простым злорадством: мол, пусть не досталось мне, зато не досталось и другой. А я — именно тот, кто отказал всем прочим в первенстве, и, несомненно, заслуживаю аплодисментов. Цинично? Да. Но как показывает жизнь, в девяносто девяти процентах случаев подобное объяснение будет и самым верным. Пожалуй, исключение могут составить лишь молоденькие романтичные барышни. Да и то лишь до поры.

Я принял у лакея шляпу, трость и плащ и вышел на улицу. Давно уже стемнело. Небо было чистое, и все, от края до края густо усыпано звездами. Я засмотрелся, и не сразу обратил внимание на подошедшего ко мне молодого человека.

— Господин Стриженов, — немного стесняясь, обратился он ко мне. — Вас хочет видеть одна дама. Позвольте, я вас провожу.

Я позволил. Мы отошли немного в сторону от крыльца. Навстречу выдвинулся темный силуэт.

— Анастасия Михайловна, вот господин Стриженов, — вполголоса объявил мой провожатый и отступил в темноту.

— Владимир Антонович, — игривым голосом произнесла помещица Томилина. — Не хотите ли сопроводить меня в город?

— С удовольствием, мадам. Но не повредит ли мое общество вашей репутации?

— Нисколько, — отмахнулась Томилина. — Я сегодня приехала в сопровождении троюродного племянника моей давней подруги. Вы сей же час садитесь в свой экипаж, выезжайте и подождите меня на дороге, чуть поодаль, в полуверсте отсюда. Там вы с этим юношей поменяетесь местами и уверяю вас, никто ничего не заметит.

— В таком случае я готов составить вам компанию.

— С нетерпением буду ожидать этого момента! — воскликнула дама и убежала.

А я вернулся на крыльцо, где уже ожидала меня коляска.