Гонки по паутине

Глава 19

На протяжении трех часов Майк смеялся, подмигивал, изображал веселье и «улыбочку для камеры», пока ему не стало казаться, что его лицо вот-вот распадется на маленькие кусочки. Наконец все закончилось: церемонии и пресс-конференции, пожимание рук и фото на память со знаменитостью. Осталась только гонка, и в ней должно было разрядиться все накопившееся напряжение.

Он в одиночестве пересек кольцо питов через находившийся повыше уровнем обходной проход для механиков, отделавшись от своих наиболее ярых поклонников в лабиринте заброшенных воздухопроводов. Пролетел по тусклому туннелю до полной остановки и прислушался к пульсированию вентиляторов.

– Только заблудиться сейчас не хватало, – пробормотал он. – Повнимательнее надо бы.

Он повернул налево в следующее отверстие воздухопровода с нулевым g и продрейфовал вдоль закрытых люков с перегоревшими индикаторами. Он уже подумывал о том, чтобы вернуться назад, как вдруг услышал, что по воздухопроводу за ним летит кто-то еще – звук был глухим и зловещим. Майк ухватился за пошатывающийся поручень и втянул себя в заброшенную шахту. Он растерялся, не зная, в какую сторону направиться теперь, но забрезжившие в отдалении огоньки показались ему знакомыми. Туда Майк и направился: У следующего поворота звук стал громче, но Майк уже узнавал местность – это были задворки непомерно растянувшегося комплекса питов Синдиката Гэйяры. Он посмотрел на часы и молча выругался. Опоздал. У люка он приложил свое запястье с опознавателем к сканеру замка и вдавил кнопку.

– Давай, давай!

Майк оглянулся – посмотреть, что там, в темном туннеле. В густой тени нечто двигалось, и оно определенно приближалось. Электронный сторож попросил его произнести несколько слов, чтобы провести анализ голоса.

– Открывай эту чертову дверь, пока я не вышиб ее! – сказал Майк.

Люк тренькнул и начал медленно открываться. Майк нетерпеливо надавил на дверь, оглядываясь назад. Оно приближается... Без предупреждения дверь широко распахнулась, и Майк попал в сильно пониженное гравитационное поле. Кто-то схватил его за ноющую от боли правую руку, втаскивая внутрь. Затем зажегся свет и он увидел Виллингхэма с лучевым пистолетом в руке.

– Берегись, малыш! Это кровопийца.

Майка отбросило к столу. Раздалось шипение, и ярко вспыхнул свет.

Кого-то впечатало в противоположную стену.

Виллингаэм переступил через все еще лежавшего поперек порога Майка и шагнул в коридор. Пока Майк поворачивался, свет снова переместился. Из ладоней Виллингхэма безвольно свисало что-то, похожее на большой мешок... О боже... это Скарфейс.

С вывороченными внутренностями.

Виллингхэм глупо усмехнулся.

– Скажи еще, что выстрел неудачный! – Он помахал Скарфейсом перед лицом Майка, затем отшвырнул тело в пустую шахту. – Шакалы позаботятся о нем. – Он снова переступил через Майка, затем протянул руку.

– Давай, малыш. Гонка начинается через несколько минут.

Майк облачился в защитный комбинезон, предоставленный командой Гэйяры, новехонький, до сих пор пахнущий растворителем холодных сварочных швов. В раздевалке находился и Виллингхэм, запутавшийся в охладительных шлангах комбинезона.

– Помоги мне разобраться с этой хреновиной! Майк помог ему с комбинезоном, руки работали автоматически, а в голове все еще стоял звон. Ему виделось безвольно свисающее из рук Виллингхэма тельце Скарфейса.

– Поторопись, Майк!

Он кивнул, чувствуя опустошение и тошноту. Ему хотелось уйти, чтобы до конца осознать это ужасное происшествие, но сейчас не было времени думать о чем бы то ни было.

Он плыл в темноте. Ему было очень холодно, и боль из желудка поднималась по позвоночнику, пульсируя вслед замедляющемуся биению сердца. Во рту пересохло, а в мозгу крутилось тупое и настойчивое желание смерти.

Он все еще видел свет, подрагивающий на линзах пистолета, сверкающий цветок, напомнивший ему о раскаленной плазме, но он больше не помнил, с чем это было связано.

Он чувствовал себя таким одиноким... таким замерзшим... таким потерянным...

Темнота загудела, загрохотала и закричала, отдаваясь эхом неуловимой угрозы. Он приветствовал опасность и ждал смерти. Смерти во вспышке света.

Он подумал о дружелюбных голосах, голосах, замолчавших от настойчивости света. Он был одинок, как и всегда. Откуда приходили эти голоса?

Его тело болезненно сжалось, инстинктивно прикрывая нывшую рану.

– Майк-Майк-Майк-Майк, – закричал он. Промелькнули странные образы: молодой человек, он улыбался и протягивал руку, чтобы отвести его домой...

...тогда и появилась вспышка света, отрезая его, выбрасывая в пустую холодную темноту, ждущую смерти, желавшую смерти, желавшую, чтобы его тело прекратило бессмысленные усилия сохранить жизнь. Смутивший его образ молодого человека возник вновь. Он беспомощно наткнулся на невидимую стену, беззвучно отскочил. Боль винтом вонзилась в живот. "Дайте мне умереть, – думал он. – Дайте мне умереть". Молодой человек нахмурился. Почему?

– Майк-Майк-Майк-Майк, – закричал он.

Это была молитва.

Он сознавал наполнившие темноту звуки. Они приближались мародеры, шакалы, целая стая, им не терпелось полакомиться. "Сюда!" – подумал он.

Шум прекратился. Осторожные шакалы.

"Давайте! Я готов! Идите сюда и делайте вашу работу!" Шум возобновился, став ближе. Он слышал – нет, он ощущал, ощущал голоса, видел символы, пробовал на вкус приветственные образы. Тело стало покалывать – оно согрелось и начало испускать неяркий свет, – он видел свет, разраставшийся вокруг него. Он мигнул от этого света, глаза его наполнились слезами.

Слезы пели ему песню, вопрошая, как его зовут? Теплые руки, нежные язычки прикоснулись к коже, пробуя его боль и вбирая в себя ее всю.

Его мозг развернулся, удваиваясь, учетверяясь, и снова наполнился дружелюбными голосами.

"О, мои братья и сестры, – плача говорил он. – Меня зовут Скарфейс.

И вы все мои братья и сестры... мои новые братья и сестры..."

Перед самым началом гонки в предстартовое помещение набилось множество пилотов, техников и деловых людей в солидных костюмах с усыпанными бриллиантами зубами. После старта там все еще оставалось большое количество отдыхающих и вторых пилотов. По расписанию получалось так, что роль Майка в этом заезде была невелика. Он погрузился в кожаное кресло и осторожно опустил затянутую в перчатку руку на подлокотник. Первым делом развязал бинт. Ни к чему было, чтобы кто-нибудь знал, как сильно она еще болела, и совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь обошел его сегодня на треке.

Майк наблюдал по экрану за гоняющимися друг за другом по всему спидвею разноцветными точками. Вставки крупных планов из корабельных видеокамер усиливали напряженность отчаянных дуэлей, которые дополнялись истерическими комментариями, ранее вызывавшими в Майке такое волнение. Окружающие смеялись, пили, курили, передавали стаканы с тоником. Юные фанатки хихикали и подкручивали прически на манер своих бойфрендов. Майк сидел в защитном комбинезоне, лицевой щиток на шлеме был поднят. Он заметил, что у всех остальных пилотов шлемы были сняты. Майк иронично улыбнулся. Это верно, он не принадлежал к этой группе людей. Они все были для него чужаками и, к облегчению Майка, обращали на него не больно-то много внимания.

Первая часть гонки проходила по простому высокоскоростному маршруту – два миллиарда километров вокруг Клипсиса; на трассе установлено семьдесят пять световых скоростей. Время заезда – немногим более девяти минут.

Гонка продолжалась уже почти час, когда Майка подхватили под руки и быстренько потащили к шлюзу рубки.

– Третья заправка, – сообщил техник. – Конец седьмого круга.

– Я вступаю сейчас?

– Верно. Восьмой, девятый и десятый круги. – Техник саркастически ухмыльнулся. – Считаешь, что справишься с этим, малыш? Майк уже прокручивал в голове варианты подходящих ответных колкостей, когда к нему подошел Виллингхэм и захлопнул лицевой щиток.

– Взбирайся на лошадку, – сказал он по внутренней рации. – Я не хочу опоздать.

«Юниверс» внезапно возник из темноты свободной зоны Питфола, зажигая головные огни и прожектора в вакууме дока. В ту же секунду корабль облепили захваты и топливные шланги, и какой-то человек в рабочем комбинезоне стрелой бросился в другой конец, чтобы распылить охладитель под радиатором, скрыв половину корабля в облаке кипящей на свету и замерзающей в тени пены.

Майк с Виллингхэмом, цепляясь друг за друга, выбрались из пита наружу и оказались прижатыми к вибрирующему воздушному экрану; комбинезоны их были подключены к стационарному аварийному блоку. Едва откинулся люк корабельного шлюза, как Майк почувствовал, что кулак Виллингхэма уперся ему в спину:

– Быстро туда!

Майк отсоединил шланги, чувствуя щелчок барабанной перепонки, затем запустил мотор рейдера, перенесшего его на линию перемещения. Рейдер резко рванулся, от чего у Майка перехватило дыхание, и через две секунды он оказался у чашеобразных захватов, хватаясь за поручни корабля. Виллингхэм прибыл следом.

Человек в рабочем комбинезоне выбрался из шлюза, его лицевой щиток был опущен. Он неопределенно махнул Майку рукой.

– Проверь температуру в третьем отсеке. Кто пилот? Майк глянул на опущенный визор Виллингхэма.

– Кажется, я.

Еще один мужчина выглянул из шлюза.

– Решайте поживее.

– Я, – повторил Майк. – Я пилот.

– О'кей, – сказал первый. – Проверь герметичность своего комбинезона и соединительных шлангов. Приборы показывают небольшую течь.

– Ладно.

Двое мужчин уже ползли прочь. Майк снова ощутил кулак Виллингхэма у своей спины и ринулся клюку, игнорируя выдвинувшуюся из гладкого корпуса корабля лесенку. Он нырнул головой вперед в открытый шлюз, нечаянно задев правой рукой поручень. Крякнул от боли – плавное надо, Майк. Виллингхэм, закрыв люк, присоединился к нему. Майк закачал в шлюз воздух из резервуара, проверил давление и нырнул во внутренний люк. Внутри шел дождь.

– Небольшая течь, – Виллингхэм помянул техника. – Как же.

Майк устроился в левом кресле, подключаясь к линиям связи и бортовой сети. Его наушники тут же наполнились всеми шумами работающего корабля: шипением, потрескиванием, гудением.

Шипение, как выяснилось, исходило от соединений охладительных шлангов. Майк схватил гаечный ключ из ящика под сиденьем и докрутил насадку до упора. Шипение прекратилось. Затем проверил, установлен ли на кондиционере максимальный режим.

Мимолетный взгляд на экраны – показания приборов сообщили ему все необходимые сведения. Через сорок-пятьдесят секунд корабль будет полностью заправлен. Майк защелкнул на себе ремни безопасности.

– Тридцать секунд, – протрещало по рации.

– Вас понял.

– Когда получишь разрешение, – сказал Виллингхэм, – выводи его отсюда. Я здесь только для того, чтобы дублировать тебя.

– Хорошо.

Биение его сердца походило на стук чередующихся кузнечных молотов в руках дюжих молодцов.

– Двадцать секунд.

– Вас понял.

– Подтверждать прием по этой линии не нужно, – сообщил Виллингаэм.

– А по линии тактической связи?

– Ты по ней разговариваешь? Вот они обрадуются, когда узнают, что ты обращаешь на них внимание. Майк кивнул.

– Десять секунд. Начните разогрев.

– Вас... а...

Черт побери!

Майк кашлянул и снова выругался про себя.

– Тактическая линия обозначается голубой лампочкой, Майк, соизволил объяснить Виллингхэм. – И, в любом случае, за исключением экстренных обстоятельств, в пите их не слышно. А при таких обстоятельствах они заявляют о себе сами.

– Понятно.

Над головой и за спиной Майк уловил поскребывания и вибрацию.

– Заправка завершена, – донеслось сообщение обслуживающей команды из пита.

Он потянулся к рычагам управления, но остановил себя. Откинувшись на спинку кресла, он еще немного обождал. Новая серия позвякиваний и лязганья металла о металл, затем:

– Вылет разрешаю. Удачного дня.

Майк бегло осмотрел весь корабль, затем на реактивниках выскользнул из пита. Для выхода за пределы километровой зоны безопасности выжал максимум тяги из реактивных двигателей, затем запустил вполсилы пульсацию основных двигателей, сориентировав судно к экваториальному выходу. Корабль вяло подался, наполненные до отказа топливные баки перевесили его назад. Майк жал на газ, пока по всей кабине не разнесся скрежет, и, только когда корабль достиг зоны, отпустил педаль. Включился сигнал тревоги, и корабль направился на возвратный пит-лэйн. «Юниверс» подбросило, тряхнуло и втянуло в ускоряющийся световой туннель, затем перед ним распространилось слабо поблескивающее чернильно-черное пятно. Его окутала мгновенная темнота, затем ее прорезали струи истекающей плазмы из летящих по курсу кораблей. Когда мимо промчалась стартовая линия, на консоли прозвенел звонок. Наконец-то для Майка началась Трехсотлетняя «Классик».

Зажглась голубая лампочка.

– "Юниверс", на связи тактики. Вы сейчас на восьмом месте. Не совершайте никаких маневров без разрешения.

– Он что, шутит? – спросил Майк.

– Не думаю, – отозвался Виллингхэм. – Это очень консервативная команда. Промелькнул голубой свет.

– "Юниверс", подтвердите прием.

– Прием.

– Приблизьтесь ровно на сто метров и сохраняйте позицию.

– Прием.

Майк резко врубил основные, корабль дернулся и ленивым прыжком рванул вперед, пока не запищали предупредительные сигналы. Майк выключил двигатели и подождал, пока скорость корабля сравняется со скоростью спидвея, затем считал показания с радара высокой чувствительности: 99.066 метров. Он улыбнулся, ожидая выговора – его не последовало.

– Ты ошибся, – сказал Виллингхэм. – Они обычные сорвиголовы.

Следующие тридцать минут Майк зевал от набивших оскоминуслюнявых советов тактиков и до того обозлился на нежелание команды показать настоящую гонку – включая их категорический отказ разрешить активизацию реактивников, – что стал забывать, что же он здесь делает.

Когда корабль склонился к плоскости эклиптики, последовала еще одна тактическая команда:

– Подгони его.

– Вас понял.

Гонка уже вошла в следующую фазу, и внутренний трек наполнился кораблями, завершающими десятый круг по большому спидвею. Вход на трансферную линию находился как раз напротив ближайшего пит-лэйна. Майк глянул на Виллингхэма.

– У нас предвидится небольшая турбулентная встряска.

– Нет проблем.

Он приблизился к стартовой линии.

– Вот, подержи чуть-чуть, – попросил Майк. – Я хочу поправить ремни.

– Погоди минутку!

– Держи. – Майк убрал руку с рычага, и «Юниверс» пустился вскачь на кильватерной волне впереди идущего корабля. Виллингхэм схватил рычаг, и «Юниверс» немедленно закувыркался, как больной кит.

– Майк!

– У тебя прекрасно получается, – сказал Майк, копаясь в ящике с инструментами под сиденьем.

– Проверьте уровень качки, «Юниверс», – предупредили тактики.

– Вас понял, – сказал Майк.

Корабль продолжал кувыркаться, но сейчас к этому добавилось еще и рысканье в горизонтальной плоскости.

– Мюррей, – заорал Виллингхэм. – Черт тебя дери, не валяй дурака.

Майк поднял руки и отсоединил от сети внутрикорабельную видеокамеру. Почти немедленно поступил звонок из Комитета масс-медиа, освещающего гонку:

– "Юниверс", у нас пропало видеоизображение из вашей кабины.

Точнее, пропало все...

– Должно быть, случайная поломка, – сказал Майк. – Я проверю, если будет время.

– И проверьте устойчивость, «Юниверс», – донеслось по линии тактической связи.

– Вас понял.

– Не балуй! – предупредил Виллингхэм. – Я серьезно! Возьми рычаг, Мюррей!

Завели свою песню амортизаторы. Включились и загудели сирены тревога. Майк изобразил удивление.

– Так ты говоришь, что не умеешь управлять этой посудиной?

Виллингхэм пробормотал какое-то глупое извинение, затем Майк сказал:

– Ладно, давай сюда. Вот, нагнись.

Он помог своему напарнику перегнуться и со словами:

"Это тебе за Скарфейса, задница" – трахнул его по затылку плоской стороной гаечного ключа.

– Ой! – вскричал Майк, его рука дернулась в болевом спазме.

Виллингхэм повис на ремнях.

Майк помог ему сползти до конца вниз, держа наготове гаечный ключ. Он не нашел пистолета и удивился этому, потому что МИКСИН предупреждал его, что, хотя Виллингхэм на словах и бахвалился, никаким пилотом он не был. Но с ним все было в порядке: сейчас парень определенно был в отключке. Майк положил гаечный ключ сбоку. В правой руке пульсировала дьявольская боль, но сейчас он ничего не мог с этим сделать. Он стабилизировал корабль, кинул взгляд на экраны, затем включил основные двигатели. Майк пронесся по треку ко входу на трансферную линию, бормоча:

– Слишком много для моей новой карьеры. Сразу же зажегся голубой свет.

– Не тот выход, «Юниверс»! Займите следующий пит-лэйн и сообщите в центр...

– Отвали.

Он достиг мертвой точки входа и выжал из своих основных сто десять процентов тяги. Подушки сиденья скрипнули от нараставшего ускорения, и из-за невообразимой скорости перемещения трансферный туннель стал казаться туманной дымкой.

Голубой световой сигнал мигнул повторно.

– Немедленно покиньте трек!

– Ха! – был ответ Майка.

Пока «Юниверс» падал к солнцу, Клипсис сместился в синие цвета спектра, ультрафиолетовые и исчез совсем. Туннель сузился, и корабль, подбрасываемый на невидимых гребнях турбулентных волн, вылетел наружу на «грязный» (собственно) трек; тактические экраны заполонила электронная белиберда.

Клипсис появился снова, но трек так сильно трясло, что вследствие изменения радиальной составляющей скорости спидвея изображение звезды медленно запульсировало, смещаясь от красного к синему спектру. Любопытный эффект, но Майк был слишком занят управлением, чтобы обращать на это особое внимание. По его курсу половина кораблей перестраивалась так, чтобы пролететь точно сквозь его кабину.

– "Юниверс", «Юниверс», прием?

– Да пропадите вы все пропадом, – не выдержал Майк. – Как поняли?

– Он вырубил линию тактической коммуникации. – И ладушки.

Майк отверг возможность завести генератор СЭМа и задать жару этим ребятам. У него все еще оставалась кое-какая работка. Майк взял из ящика с инструментами отвертку и открутил одну из секций панели управления, высвобождая спрятанную клавиатуру. Как обнаружил МИКСИН при сканирование информации, запечатленной в только что переписанной памяти Майка, «Юниверс» был необычно многофункциональным аппаратом.

Он набрал код отмычки – шифрованный компьютер не был запрограммирован на спектрограмму его голоса – и получил доступ к нелегальному подпространственному приводу корабля. Он вставил полученный от МИКСИНа информ-кристалл в соответствующее углубление и щелкнул тумблером турборежима. (Получите, тактики!) Опустив панель, заметил, что кнопки приборной доски зажглись новыми обозначениями, перепрограммированными чипом МИКСИНа.

– О'кей, – обрадовался Майк. – Это вдохновляет. Он взялся за рычаг и приготовился запустить машину, как вдруг, словно снег на голову, кто-то свалился впереди по курсу, плюясь в лицо электронной дребеденью. Изображение на экранах задрожало, распадаясь и вновь соединяясь из кусочков.

– Кто, черт возьми...

Майк проверил опознавательный код корабля. Это был «Шрайк». Пилот:

Лоис Филлипс – не кто иная, как мать Марджи.

– Не верю глазам. Она что, действительно науськала на меня свою мамочку?

Майк рванул рычаг в сторону, включая основные. «Юниверс» взревел большой корабль, сильно качаясь, продирался сквозь встречный турбулентный поток. Майк толкнул рычаг, и «Юниверс» штопором обошел корабль. Турбоуправление, говоришь? Очень приятно.

Майк некоторое время усмехался, кипящие струи плазмы плавили краску на блестящих бортах «Шрайка», затем он вылетел из грува и молнией промчался в раскрытую пасть трансферного туннеля. Трансферный туннель скрутился и перегнулся, изо всех сил стараясь расплющить корабль в лепешку. Майк отцентрировал нос и наблюдал за экраном переднего обзора.

Голова Виллингхэма болталась между ремней, и по внутренней рации доносились его стоны. Майк дотронулся до гаечного ключа на коленях, но отложил его. Сейчас не было времени возиться с Виллингхэмом. Майк активизировал подпространственное поле.

На панели зажглись огоньки, но вид трека не изменился. Наверное, из-за недостаточной чувствительности видеокамеры. С другой стороны – если подпространственное поле просто не возникло... Чем его ударило, он так и не узнал.

Майк увидел, что Клипсис начал голубеть, когда колышущийся спидвей завернулся внутрь. Это был конец. Он качнул рычаг, чтобы последовать изгибу, и корабль резко пошел юзом в узком трансфертом туннеле.

Майк глубоко вздохнул, бормоча:

– Надеюсь, что это сработает, – и толкнул рычаг вперед, включая подпространственный привод.

Корабль на демонической скорости шел креном к сверкающей стене подпространственного туннеля. Майк успел подумать: это не имитатор... Ощущение было похоже... словом, ощущений вообще не было. Корабль просто проплыл через стену трека, все шорохи притихли. Клипсис, находившийся в центре экрана, в пятидесяти миллионах километров, стал голубым и исчез так быстро, что Майку показалось, что он случайно вытащил штепсель из розетки Вселенной.

Экран стал пустым: ни солнца, ни спидвея, ни звезд внизу. Загадочные письмена, состоящие из цифр и иероглифов, передавали компьютерную информацию о том, куда все это делось. Майк мог следить только по ним. Виллингхэм качнул головой и снова застонал. Майк наблюдал за ним краем глаза.

Круглый символ Клипсиса сжался и исчез из поля видимости экрана.

Майк запаниковал и переключился на подпространственный режим. Клипсис выпятился из ниоткуда, становясь из серого фиолетовым, голубым, зеленым, желтым – в одной ослепительной вспышке. Майк дернул за рычаг. Звезда утонула в оранжевых тонах, затем пожелтела, заполняя экран. Майк перевел дыхание.

Поверхность звезды была как раз под ним; она булькала, как кипящая овсяная каша.

– Что это, черт побери? – спросил Виллингхэм. Он казался пьяным.

– Сиди спокойно, – предупредил Майк, – или я снова тебя ударю.

– Лучше не надо.

Майк проверил передний маяк, затем снова активизировал подпространственные двигатели, подав рычаг вперед. «Юниверс» накренился и заскользил вниз к обозначившейся на поверхности звезды точке входа. Экран ярко вспыхнул, затем потускнел, когда включились защитные цепи. Корабль слегка затрясся, и Майк посмотрел на дисплей.

– Мы внутри.

Виллингхэм не открывал рта.

Второй проблесковый маяк мигнул на экране компьютера. Невозможно было различить что-нибудь, кроме переливающейся бело-голубым плазмы, и чем глубже они продвигались, тем ярче она становилась. Затем, глубоко погрузившись в бриллиантовое сияние звезды, Майк увидел тень. Сначала он подумал, что смотрит на ныряющий по своей немыслимой орбите Питфол, но затем угол изменился, и Майк понял, что это целое скопление прятавшихся друг за друга теней. Похоже на перекрученную нитку темных бус, если смотреть на нее с торца. Корабль направлялся как раз к началу этой цепочки.

– Что это? – спросил Виллингхэм. Теперь его голос звучал как у трезвого, но сильно сконфуженного человека.

– Понятия не имею. – Майк говорил правду – МИКСИН не упоминал об этом.

«Юниверс» взял курс на начало цепочки и нырнул в первую тень. Сразу под ней находилась другая, и под той – еще одна. Изображения на экране переднего обзора сменялись так быстро, что Майк заподозрил у себя галлюцинации. Словно он, пульсируя, перемещался по спидвею. Корабль изворачивался, уклонялся и зигзагом проходил по цепочке, соединяя точки, будто повинуясь некому импульсу безумного компьютера. Майк засомневался, все ли в порядке...

Но затем виляющая череда теней закончилась, и прямо под кораблем оказался грузовой шлюп.

– Вот и все! – произнес он, глядя на Виллингхэма. Майк поравнялся с орбитой шлюпа и подвел корабль ближе. В пятидесяти метрах от него информкристалл МИКСИНа запустил программу автоматического втягивания. Замки с металлическим клацаньем разошлись, и загудели моторы, раскрывая двери секретного грузового отсека.

«Юниверс» подтянулся так, чтобы войти в подпространственное поле. Серия громких щелчков – это с лязгом втянулись захваты, и корабль накренился в сторону нового центра тяжести.

– Тяжеленький пакетик, – сказал Майк.

Виллингхэм никак не отреагировал, а за отражающими щитками шлема Майку не было видно его лица.

Двери отсека захлопнулись, компьютер подтвердил, что груз находится внутри, и закрыл замки.

ВТЯГИВАНИЕ ЗАВЕРШЕНО.

Корабль переключился на ручное управление. Майк взялся за рычаг, и «Юниверс» снялся с круговой орбиты шлюпа, ускоряясь по направлению к поверхности Клипсиса. Когда корабль безмолвно поднимался в бурлящем потоке светящихся газов конвективного слоя звезды, Майк ослабил ремни комбинезона, вздохнув глубже. Померещилось ему или нет, но здесь становилось жарко.

– Кстати, если тебе любопытно, – сказал он, – для нас гонка закончилась. Я веду корабль прямо на Питфол – в полицейский ангар. Виллингхэм все еще молчал.

– Ты ведь знаешь, что это за груз, – спросил Майк. – Не так ли?

Никакого ответа.

Корабль вылетел из звезды, внезапно выпав в сияние фотосферы, за которой лежала приглашающая тьма космоса.

– Нам удалось!

– Великолепно, – отозвался Виллингхэм. Его пистолет был нацелен точно в голову Майка.

Майк почувствовал, что его желудок начинает сжиматься. Об этом МИКСИН тоже ничего не упоминал.