Гонка на выживание

Глава 5
ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Резиденция семьи Милано даже с воздуха выглядит шикарно: трехэтажный сложной архитектуры дом с многочисленными внутренними двориками; несколько бассейнов, в том числе и на крыше; поле для гольфа и даже конюшня. Большую часть принадлежащего Милано острова занимают леса и луга. Не дикие неухоженные чащобы, разумеется, а вполне цивилизованный аккуратненький кусочек природы, в котором наверняка под присмотром зоологов и егерей обитает всякая живность вроде зайцев, барсуков и косуль. Это сейчас очень модно – так сказать, ощущать связь с природой.

Мы приземляемся на открытой парковке, пилот выходит первым, услужливо распахивает передо мной дверцу мобиля и ведет к дому. У входа нас встречает Виктор Тойер, кивком отпускает пилота и открывает дверь.

– Прошу.

– Виктор, скажите, наконец, что случилось? Зачем я понадобился… кстати, которому из Милано?

– Младшему, разумеется. Владельцу «Отвязных Стрельцов». Вы же как-никак его гонщик.

– И что? Он узнал о чипе в моей голове?

– Нет, он не знает правды о вашем похищении, – успокаивает меня Тойер. – Тут другое… Сейчас времени нет объяснять, но я дам вам совет, Брайан. Ведите себя разумно, не делайте глупостей, и для вас все закончится хорошо.

Он выделяет голосом слова «для вас». Я смотрю на него, но вопросов не задаю. Мне очень не нравится выражение его лица – холодное, равнодушное и отстраненное. Тойер сейчас спрятался под крепкую броню профессионала, и меня не может не напрягать этот факт.

Мы заходим в холл, такой же шикарный, как и весь особняк, проходим его насквозь, выходим наружу и оказываемся в одном из внутренних двориков возле бассейна. Там, в пляжном гамаке под ярким зонтом, развалился спиной к нам молодой мужчина примерно моего возраста, но далеко не спортивного телосложения – всем известно, что Хьюго Милано не слишком-то любит изнурять себя физической нагрузкой.

Хьюго в одних только легких шортах, с обнаженным, заплывшим жирком торсом, и в шлепанцах, впрочем, его можно понять – жара в Лалибу градусов за тридцать. Хорошо, что меня предупредили, куда повезут, и я тоже оделся по-летнему, и все же мне жарко. С некоторой завистью смотрю на запотевший бокал в его руке. Хьюго оборачивается и замечает нас.

– О, Брайан! – жизнерадостно орет он. Мы с ним, естественно, знакомы лично. Хьюго поздравлял нас с Мартином после каждой победы в «Огненной Серии», торжественно вручал нам чеки с премиальными и даже устраивал роскошные вечеринки в нашу честь.

– Здравствуй, Хью, – вежливо киваю в ответ. Он сам настаивал, чтобы мы с Мартином обращались к нему по имени и на «ты». Видно, так ему кажется демократичнее и «ближе к народу», но это всего лишь притворство, которое мы вынуждены поддерживать, не забывая, однако, о запретной черте, переступить через которую, значит, не дорожить своим здоровьем.

– Садись, Брайан, хочешь коктейль?

– Лучше тоник со льдом.

Я аккуратно присаживаюсь на край соседнего гамака. Сидеть на подобных предметах мебели очень неудобно, на них можно только лежать. Но лечь мне вроде никто не предлагал.

Хьюго нажимает соответствующие клавиши на встроенной в ручку гамака панели.

– Сейчас принесут тоник. А у меня для тебя сюрприз. – Он хитро улыбается и смотрит на Тойера, который столбом торчит возле его гамака. – Виктор, распорядись.

Тойер кивает и исчезает в доме, а к нам выпархивает обольстительное создание в бикини с подносом в руках, на котором стоит наполненный до краев бокал.

– Мистер Милано, ваш тоник, – щебечет красотка.

– Это для него, – кивает на меня Хьюго и обращается ко мне, ничуть не стесняясь присутствия девушки: – Хороша, да? Моя новая горничная. Сегодня только нанял и еще не успел оценить все ее достоинства.

Он игриво щиплет ее за попку, она притворно взвизгивает и чуть не опрокидывает на меня тоник. Поспешно хватаю с подноса бокал, встаю и отхожу от них чуть в сторону, делая вид, что любуюсь природой. Хьюго жестом отсылает горничную и подходит ко мне. Кладет руку на плечо и проникновенно говорит:

– Виктор рассказал, как тебя похитили, пытали, но ты не поддался и не захотел изменять команде. Я уважаю тебя, Брайан. Ты молодец. Разумеется, твоя честность не останется без награды – на твой счет уже переведены сто тысяч кредитов. Но и это еще не все. У меня к тебе есть предложение…

«Предложение…» – эхом звучит в ушах. Я замираю. Но он не успевает договорить. Откуда-то из-за дома выходят двое здоровенных амбалов – судя по внешнему виду, явно подчиненные Виктора Тойера. Они ведут полного незнакомого мне мужчину средних лет, вернее, не ведут, а тащат под руки, потому что тот избит настолько сильно, что сам идти уже не в состоянии. Амбалы приближаются к нам и ставят мужчину на колени.

– Вот, – показывает мне на него Хьюго. – Вот он, мой сюрприз.

– В смысле? – не понимаю я.

– Ты знаешь, кто это? – В голосе Милано звучат наигранные, патетические нотки.

– Понятия не имею, – откровенно отвечаю я.

– Это тот, кто заказал твое похищение. Тот, кто пытал тебя… – Хьюго перехватывает мой обалдевший взгляд и торопливо поправляется: – Не лично, конечно, пытал, но по его приказу тебе сломали ногу и чуть не убили. И теперь, он поплатится за это! Никто, никто не смеет обижать моих людей, потому что расплата будет страшна и неминуема…

– Погоди! – Забывшись, я опрометчиво перебиваю его пламенную «тронную» речь.

Милано было леденеет взглядом, а потом смотрит снисходительно, прощая мою вольность: дескать, ты герой, и потому сегодня тебе можно многое. Я с облегчением перевожу дух и спрашиваю:

– Хью, а ты уверен, что это именно он?

– Виктор так сказал. Он провел расследование и… Вик, а ну-ка иди сюда.

Тойер молча подходит. Я пытаюсь поймать его взгляд, но он смотрит только на хозяина.

– Вик, – обращается к нему Хьюго, – расскажи Брайану, что да как.

Тойер поднимает на меня пустые равнодушные глаза и чеканит:

– Этот букмекер замыслил сорвать куш на очередном заезде «Огненной Серии». Он-то и нанял тех самых подонков, которые похитили вас, Брайан. По приказу мистера Милано я провел расследование обстоятельств вашего похищения и установил, что заказчик вот этот человек. Кстати, он и сам признался в содеянном.

Еле удерживаюсь, чтобы не матернуться – признался! Еще бы! Могу себе представить, как из него выколачивали эти признания. Нет, но Виктор-то каков! Он-то лучше всех знает, что этот человек невиновен, так зачем же подставляет его? Или все это очередной замысел таинственных игроков? Но зачем им это? Какой смысл?

– А предложение? – спохватываюсь я. – Хью, ты хотел сделать мне какое-то предложение?

– Да, – торжественно кивает он. – Я предлагаю тебе лично расправиться с этой мразью! Сделай с ним то же, что по его приказу делали с тобой! Пусть он визжит и мучается перед смертью! Это мой подарок тебе, Брайан. Кстати, можешь не благодарить. – Хьюго наклоняется к моему уху и виновато шепчет: – Честно признаться, я хотел было сам с ним разобраться, но Виктор остановил меня, сказал, что будет лучше, если это сделаешь ты. Мол, тебе это будет приятно.

В бешенстве смотрю на Тойера. Мне будет приятно, значит! Ну, ты и сволочь, Виктор! Ох, и сволочь! Или… В моей голове вдруг что-то щелкает, и некоторые фрагменты мозаики внезапно встают на свои места. Кажется, я понял… «Ты должен ответить „да“ на предложение, которое тебе сегодня сделают», – велели мне таинственные Игроки. «Поступай так, как тебе несвойственно. Ломай их игру, сбивай с толку», – советовал Мартин. А ведь, пожалуй…

Но додумать мысль я не успеваю, потому что Хьюго толкает меня к букмекеру и требует:

– Давай, Брайан, отомсти ему!

Человек на коленях весь сжимается и с ужасом смотрит на меня. Я достаю из-под куртки бластер, радуясь, что догадался выпросить у Эрика обойму с парализующими патронами, но Хьюго останавливает меня.

– Не так. Он должен умереть не от пули. Это слишком легко для него. Он должен перед смертью помучиться. Для начала сломай ему ногу, как ее сломали тебе.

Вот блин! Но мне-то ее не ломали! Она же сломалась сама! Что же делать? Перевожу растерянный взгляд с букмекера на Хьюго.

– А может, сразу его пристрелить? – имея в виду свои парализующие патроны, спрашиваю я.

– Нет! – отрезает Милано. – Он должен мучиться!

– А если это не он похитил меня? Что, если он не виноват?

– Он виноват, – хмурится Хьюго. – Ведь так, Виктор?

– Так, – чеканит тот.

Ах, значит, так! Ну, держись, гад! Ты заварил эту кашу для меня, так и есть ее будешь вместе со мной!

– Но я не умею ломать людям ноги, Хью, – говорю. – Я же гонщик, а не пал… э… боевик.

– Ладно, – соглашается Хьюго. – Пусть ребята сами все сделают, а ты просто смотри.

– Нет, – возражаю я. – Мне будет приятно, если это сделает Виктор. Лично.

Смотрю на Тойера. И как ты теперь будешь выкручиваться, гуманоид зачуханный? Ведь не станешь же ты и в самом деле истязать невиновного?

На лице Виктора не отражается ни единого чувства. Он равнодушно кивает и делает знак своим парням оттащить пленника к ближайшему дереву. Хьюго устраивается в гамаке, берет в руки бокал с ледяным коктейлем и предлагает:

– Брайан, садись или ложись, короче, устраивайся поудобнее и наслаждайся. Хочешь еще тоника?

Отрицательно мотаю головой и смотрю, не отрываясь, на Тойера. Он же, в свою очередь, следит за тем, как пленника привязывают к дереву почему-то в положении «сидя», а потом делает своим людям знак отойти в сторонку и зовет меня:

– Идите поближе, Брайан. Я научу вас, как это делается.

Подхожу и шепчу одними губами так, чтобы слышал только Тойер:

– Ты же не собираешься и в самом деле…

– А у меня есть выбор? – так же тихо отвечает он.

– Но ты же знаешь, что этот человек не виноват!

– Знаю. Но это единственный способ вывести из-под удара тебя. Тебя, понял? Хью нужен был виновник. Если бы я не нашел его, Хью поручил бы расследование другому, и тот очень быстро докопался бы до истины. Тогда сейчас к дереву был бы привязан ты. Здесь арифметика простая, Брайан: один из вас должен умереть. Или ты, или он.

– Чего вы там тянете? – недовольно кричит нам Хьюго.

Виктор едва заметно усмехается и кладет под ногу онемевшего от ужаса пленника две деревяшки.

– Видите, Брайан? – громко говорит Тойер. – Таким образом создается рычаг, и теперь для того чтобы сломать кость, потребуется очень незначительное усилие.

Прежде чем я успеваю моргнуть, Тойер резко бьет ногой по «распятой» голени пленника. Хруст костей почти полностью перекрывается истошным криком. Моя ладонь смыкается на рукояти торчащего из-за пояса бластера, но Тойер прожигает меня взглядом и насмешливо шепчет:

– И в кого ты собираешься стрелять? В него, в меня или в себя?

Его голос почти тонет в плаче и вое пленника.

– Так нельзя, Вик! Ты что, не понимаешь? Так нельзя! – Меня колотит нервная дрожь. – Скажи Хью, что он невиновен!

– Его все равно уже не отпустят, – возражает Тойер, – ведь он может обратиться в полицию. Похищение, издевательства… Нет, Милано по-любому не оставит его в живых. Он так и так труп. Но весь вопрос в том, не составишь ли ты ему сейчас компанию?

– Давайте дальше, – требует Хьюго.

– А дальше, – громко говорит Тойер, – есть такая замечательная вещь, как зубочистки. – Он достает из кармана пластиковую коробочку и вынимает остро заточенную палочку. – Смотрите, Брайан, если правильно воткнуть такую занозу человеку в ухо, то ему будет очень и очень больно. Хотите попробовать сами или мне вначале показать вам, как это делается?

Смотрю ему в глаза и вижу в них тщательно скрываемую усмешку. Даже не усмешку – издевку. А ведь он, похоже, провоцирует меня. Что ж, я поддамся на провокацию…

– Хью, я могу с тобой поговорить? – спрашиваю и вижу в глазах Тойера мимолетную тень облегчения и снисходительного презрения одновременно.

– О чем? – удивляется Милано.

– О похищении. Я хочу рассказать тебе, что же там было на самом деле.

– Да? – заинтересованно вскидывается Хьюго. – Ну, говори!

– Наедине, – отрезаю я, краем глаза замечая, как Тойер задумчиво хмурится и изучает мое лицо внимательным взглядом.

– Пойдем в дом, – предлагает Хьюго. Я киваю, прикидывая, много ли там «жучков». Впрочем, наплевать.

Мы заходим в холл, прикрываем стеклянные двери. Я встаю так, чтобы хорошо видеть оставшихся у бассейна людей. К Тойеру подходит один из парней и что-то спрашивает, но Виктор отмахивается от него и внимательно смотрит на свое запястье, вернее, на браслет коммуникатора. Что он там видит, интересно?

– Рассказывай, Брайан, – нетерпеливо требует Хьюго.

– Виктор Тойер. Это он организовал мое похищение. Это по его приказу меня пытали. Тойер предатель. Он уже давно работает на конкурентов.

У Хьюго отвисает челюсть, а глаза вылезают из орбит.

– Тойер предатель, – повторяю я. – А тот человек… букмекер, здесь ни при чем.

– Погоди, Брайан, – ошарашенно говорит Хьюго. – Тойер работает на нашу семью что-то около двух месяцев или чуть больше, а до того работал на правительство.

– А на правительство ли? Может, между работой на правительство и на вас у него были и другие хозяева, а? Ваши конкуренты?

– Ты думаешь, его подослали… – тянет Хьюго.

– Я не думаю, я знаю это! Я видел его в ту ночь. Именно он платил деньги тем отморозкам, которые похитили меня!

– Почему же ты раньше молчал? – хмурится Милано.

– Ну, во-первых, если ты помнишь, я был в больнице. И потом я боялся его. Думал улучить подходящий момент, встретиться с тобой и все рассказать.

– Так, так, так… А ведь вполне возможно. Очень даже возможно. Надо схватить эту сволочь и устроить ему допрос с пристрастием!

– А как его схватить? Он хитрый, гад, – возражаю я. – У тебя здесь, на острове, сколько боевиков?

– Двое и оба там. – Хьюго кивает на площадку перед бассейном. – Надо позвонить отцу, пусть пришлет еще людей.

Он отходит в сторону и начинает разговор по коммуникатору. Потом возвращается и говорит:

– Отец велел пока делать вид, будто ничего не произошло. Он выслал людей. Они будут здесь максимум через десять минут. Главное, не спугнуть Виктора.

– А букмекер? – перебиваю я. – Что будет с ним?

Хьюго мрачнеет и буравит меня угрожающим взглядом.

– Это уже не твоя забота, Брайан. Тебе лучше вообще забыть о нем. Ты понял?

– Д-да, – выдавливаю я. Чувствую себя последней сволочью, но, похоже, помочь букмекеру я все-таки не смогу.

– Ну, вот и отлично, – говорит Милано. – Иди к парковке, я пришлю пилота, который доставит тебя обратно в Мегаполис.

Я мнусь, не решаясь сделать то, что задумал, – во-первых, страшно, а вдруг я все-таки ошибся? А во-вторых… во-вторых, тоже страшно, потому что если я не ошибся…

– Возвращайся в Мегаполис, – повторяет Хьюго. – А мы тут справимся и без тебя.

Дьявол! Но для осуществления моего плана мне во что бы то ни стало нужно подойти к Тойеру!

– Ты чего застыл? – спрашивает Хьюго. – Забыл, куда идти? Смотри, сейчас пройдешь через холл…

– Я помню. Просто… А ты не боишься, что, если я уеду, это насторожит Тойера?

– А ведь ты прав, – соглашается Хьюго. – Да, тебе пока лучше остаться. Только веди себя тихо и под ногами не путайся.

Торопливо киваю и иду вслед за ним к бассейну. Виктор встречает нас невозмутимым взглядом.

– Ну что, Хью, будем продолжать? Или закончим? – Тойер кивает на привязанного к дереву пленника.

– Закончим, – отвечает Милано.

– Куда его, к акулам? – уточняет Тойер и мельком смотрит на меня.

– Куда хочешь, но чтоб без следов, – отмахивается Хьюго.

Виктор достает бластер и приставляет к голове пленника. Делает все медленно, нарочито – для меня. Я смотрю на Виктора, не отрываясь, и стараюсь, чтобы мое лицо сейчас было так же бесстрастно, как и у него. Негромкий выстрел. И еще один – контрольный.

– Брайан, хотите научу, как проверять, действительно ли перед вами труп или у клиента просто глубокий шок? – спрашивает Виктор.

– Хочу. – Подхожу к нему и шепчу: – Через несколько минут сюда примчатся люди Милане За тобой.

– Знаю, я слышал ваш разговор, – так же тихо отвечает Тойер.

Понятно. Не зря он так внимательно пялился на свой коммуникатор.

– И что будешь делать? – спрашиваю.

– А вот что.

Он резко разворачивает меня спиной к себе, захватывает в тиски и прижимает к моему горлу что-то мягкое и липкое. Я замираю. Впрочем, как и Хью, и двое амбалов. Амбалы по привычке пытаются вытащить бластеры, толком не понимая, в кого из нас стрелять, а Хьюго рычит:

– Ты что это задумал, Вик?

– Уйти отсюда, – раздвигает губы в усмешке тот. – Уйти с заложником. И ты отпустишь меня, потому что не захочешь, чтобы один из твоих лучших гонщиков погиб, не правда ли?

Хьюго молчит, и я чувствую, что у меня холодеют ладони – неужели я ошибся, и Милано решит пристрелить нас обоих?!

– Ну же, Хью, – торопит его Виктор. – Прикажи подогнать сюда «Ситарру». Мне ведь терять нечего, ты знаешь. Только подумай вот о чем. Если что, мой труп ты спрячешь без проблем, а вот Брайан слишком известен, чтобы просто так исчезнуть. Как пить дать возникнут вопросы… Какой-нибудь дотошный репортер начнет расследование… Конечно, доказать ничего не докажут, но слухи-то пойдут! Станут говорить, что Милано-младший не сумел защитить своего гонщика. Фактически отдал его на растерзание первому попавшемуся отморозку, и это после того, как этот самый гонщик выказал верность и преданность команде!

– Подгоните ему «Ситарру», – приказывает Хьюго амбалам. – А ты, Виктор… Ты же знаешь, что мы все равно найдем тебя. Ты не спрячешься даже на солнце. И обещаю, если Брайан не пострадает, ты умрешь быстро. А если с его головы упадет хоть волосок, то…

– Я понял и очень испугался, – совершенно серьезно говорит Тойер. – Я отпущу его, как только покину Лалибу. Но если твои люди начнут с дуру садить по нам из пулеметов, то сам понимаешь… Шальная пуля и все такое…

На площадку перед бассейном опускается бронированная «Ситарра» вроде той, в которой меня везли сюда. Места для парковки нет, поэтому мобиль садится прямо на цветные зонтики и пляжные гамаки, сминая их и превращая в покореженный хлам. Из кабины вылезает один из амбалов и отходит в сторону. Виктор смотрит на свой коммуникатор и укоризненно качает головой.

– Хью, ты принимаешь меня за дилетанта. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп и не проверю «Ситарру» детектором? А ну-ка прикажи своему «червяку» вылезти из багажного отсека!

– Вылезай, – приказывает Хьюго. Из багажника вываливается давешний пилот, который привез меня на остров.

– Там есть еще, – раздраженно говорит Виктор и смотрит на стоящего поодаль амбала, своего бывшего подчиненного. – Слушайте, парни, я уже устал от вашей глупости. Похоже, за два месяца я так и не смог вас ничему научить. Кто там еще притаился? Майкл?

– Выходите все! – повышает голос Хьюго.

Из «Ситарры» вылезают двое парней – один из бывших подчиненных Тойера, а второй мне незнаком, но парнишка по виду крепкий, плечистый.

Завидев его, Виктор смеется.

– А егеря-то зачем припахали? Для массовости, что ли?

– Ладно, Вик, проваливай, пока я не передумал! – злится Хьюго.

Тойер подталкивает меня к мобилю, запихивает внутрь и закрывает дверцу. Наконец-то отпускает мою шею и предупреждает:

– Не делай глупостей, ладно?

– Не буду, – обещаю и тру шею. На ней по-прежнему висит какой-то мягкий липкий пластырь. – Что это?

– Взрывчатка Д-6. Слыхал? – Виктор занимает сиденье пилота и включает двигатели. Делает это одной рукой, потому что в другой у него смят какой-то яркий оранжевый комок. – Значит, не слыхал. У тебя на шее сам заряд, а у меня в руке взрыватель. Я активировал его, когда сильно сжал. Теперь, если я разожму руку, произойдет взрыв. Не очень сильный, конечно, но от нас с тобой останется только кровавое дерьмо.

Я замираю, затаив дыхание, а Виктор усмехается и говорит:

– Не бойся. Ты, скорее всего, выйдешь из этой истории живым, если, конечно, тебя случайно не подстрелят. Кстати, взрывчатку можешь с шеи снять. Как взлетим, выкинь ее в океан.

Он поднимает мобиль, разворачивается и мчится прочь с острова, но далеко улететь нам не дают – навстречу движется плотная темная туча, состоящая как минимум из десяти «Бутвилей». Такая же туча заходит сзади и разлетается в стороны, вниз и вверх, окружая нас плотной сетью.

– Группа захвата, – хмурится Тойер. – Молодец, Сан-чес, быстро среагировал. Быстро и правильно… Брайан, ты еще не выкинул взрывчатку?

– Нет, вот она. А кто этот Санчес? – спрашиваю.

– Взрывчатку пока не выкидывай… А Санчес мой коллега и в некотором роде ученик. Он возглавляет службу безопасности Милано-старшего. Когда я пришел в эту семейку, у них было настоящее дерьмо, а не безопасность. Ну, я со скуки и поставил им это дело, как надо. Тем более что Санчес и не возражал, наоборот, просил научить и помочь. Кстати, он оказался очень способным – просто на лету схватывал. Многому у меня научился…

– Ага, научился, – ворчу я. – Лучше бы ты со скуки в гольф играл! Вот что нам теперь делать, а?

– Нам? – ехидно вскидывает бровь Виктор. – Ты сказал «нам»?

– Я имел в виду «тебе», – поправляюсь я.

– Да ладно, не парься, – усмехается он. – Понял я, что ты нарочно мне подставился, чтобы я мог с острова уйти. Интересный ты парень, Брайан, сам меня сдал и сам же бежать помогаешь. Никак совесть замучила, а?

Я молчу, хотя мог бы сказать, что совесть здесь ни при чем. Я почти уверен, что Виктор – один из Игроков. Не знаю, действует ли он по собственной воле или его используют втемную, как и Ирэн, но у меня на него есть конкретные планы, вот только ему об этом знать совсем необязательно. Пусть считает, что меня замучила совесть, а мне пора переходить ко второму уровню Игры. Кажется, я начинаю понимать правила и готов сыграть по ним. Да, я готов доказать этим таинственным Игрокам, что не они одни умеют ИГРАТЬ! Кстати, если я все понял правильно, то Виктора они вытаскивать не станут, а просто пожертвуют им, как выполнившей свою задачу пешкой.

– Так что будем делать, Вик? – спрашиваю.

– Ты в воду прыгать, – отвечает он и глушит горизонтальные двигатели. – Я сейчас спущусь пониже, и сигай. Ты плавать-то умеешь? Хотя не важно, они тебя быстро подберут, утонуть не дадут.

– А ты?

– А я вот. – Он указывает на взрывчатку. – Прикрепи ее к сиденью и прыгай.

– Взорвешься? – догадываюсь. Он молчит. Мобиль зависает в метре над верхушками волн. Я качаю головой: – Это не выход.

– А у меня нет выхода. – Тойер смотрит на окружившие нас ощетинившиеся пулеметами «Бутвили». – Уйти мне все равно не дадут. Говорю же, я сам ставил им безопасность и знаю, что с Лалибу сейчас и мышь не ускользнет. Так что возьмут они меня тепленьким. А потом что со мною будет, ты и сам знаешь. А я не хочу, чтобы со мной «развлекались» мои же бывшие ученики. Нет, я такого удовольствия Санчесу не доставлю…

– Ты погоди, – перебиваю, – от них можно уйти. Пока я рядом с тобой, а у меня на шее взрывчатка, ты в безопасности. Они не станут ни стрелять по мобилю, ни снимать тебя снайперами, потому что, умирая, ты разожмешь руку, и я погибну.

– Все верно, – соглашается Тойер. – Они не станут стрелять в меня. Они сейчас дождутся лайдера и долбанут нас парализующим полем. Я сам, кретин, закупал и устанавливал для них парализатор.

Лайдер! Парализующее поле! О таком повороте я не подумал. От лайдера на мобиле не уйти – скорости слишком разные, а парализующее поле зафиксирует нас в полной неподвижности, и они смогут оттащить «Ситарру» гравитационной сетью к берегу, вскрыть мобиль и без помех снять с нас взрывчатку, а мы все это время и пальцем не сможем шевельнуть.

– Тогда чего же ты ждешь? – ору я на Виктора. – Включай двигатели и деру, пока и в самом деле лайдер не подоспел!

– Говорю же, бесполезно, – огрызается он. – Мы все равно и от «Бутвилей» не уйдем. Там за штурвалами такие пилоты сидят, что любому гонщику фору могут дать. Я сам подбирал в отряд людей, и сам обучал их вот таким захватам.

– А ну вали из-за штурвала, учитель хренов! – рычу я. – Обучал он, видите ли! Вот я сейчас посмотрю, что ты там за гонщиков насобирал и чему их научил!

Тойер раздраженно пожимает плечами, но пересаживается, а я втискиваюсь в кресло пилота, врубаю движки на максимум и посылаю машину прямо на замершие перед нами мобили.

– Отличная штука таран, – ехидничает Виктор, но голос его едва заметно дрожит.

Ему не по себе. Еще бы! Очень непросто вот так нестись прямо в лоб титановой махине, не будучи уверенным до конца, что сидящий в ней пилот уступит тебе дорогу. Но я-то знаю, что уступит. Никуда не денется. А вот когда именно и как он это сделает, мы сейчас и посмотрим. Оценим его выдержку, мастерство и реакцию, и сделаем выводы о том, действительно ли набранные Виктором в группу захвата пилоты настолько хороши.

М-да… не знаю, как остальные, а этот очень даже неплох. Он подпускает меня к себе едва ли не на полметра, а потом изящно падает вниз, пропуская днище нашей «Ситарры» практически в волоске от своей крыши, мгновенно разворачивается и плотно садится нам на хвост. Впрочем, в погоню бросаются и остальные – за нами тянется самый настоящий шлейф из двух десятков «Бутвилей».

– Вот видишь? Что я тебе говорил? Хорошо работают ребята, а? – спрашивает Виктор. В его голосе и скрытая гордость, и обреченность одновременно.

– Черт бы тебя побрал, Вик, – взрываюсь я. – Ну, разве можно с таким рвением относиться к своей работе? Вот если бы ты схалтурил, мы бы уже давно сидели в каком-нибудь кабаке и пили пиво! Кстати, а пути отхода ты себе случайно не заготовил?

– Нет. Мне и в голову не могло прийти, что понадобится вот так удирать! – нервно смеется он.

Некоторое время мы летим молча. Я начинаю понемногу забирать к берегу, лихорадочно ища способ, как избавиться от хвоста.

– Коммуникатор, – внезапно говорит Виктор. – Выбрось свой коммуникатор, иначе они смогут потом найти нас по пеленгу.

Снимаю клипсу и браслет и выкидываю в окошко. Вот бляха-муха! Ну, не везет мне с коммуникаторами!

– А твой? – спрашиваю. – Ты тоже выкидывай.

– Незачем. В моем стоит генератор помех.

– Крутая у тебя игрушечка, – с ноткой зависти говорю я. – Генератор помех, детектор людей…

– …И оружия, и много чего еще, – подхватывает он. – Сделано на заказ. Если захочешь, потом закажу тебе такой же.

– Заметано… Вик, а от прослушки твой коммуникатор защищен?

– Полностью. Ты что-то задумал?

– Ага. Ну-ка, дай мне свой браслет. Если нужный человечек сейчас выйдет со мной на связь, то мы покажем тем лохам из группы захвата, кто на самом деле в этой гонке хозяин!

Тойер бросает на меня заинтересованный взгляд, но вопросов не задает, а молча протягивает свой коммуникатор. Цепляю клипсу и браслет, включаю громкую связь – специально для Виктора – и говорю:

– Личный код «Дикого» Дика.

– Брайан? – мгновение спустя, откликается знакомый голос.

– Да, слушай, мне некогда долго болтать. Скажи, там Лонга рядом с тобой нету?

– Есть.

– Дай ему клипсу, а еще лучше пусть он сам перезвонит мне по коду… – Называю нужные цифры. – Только прямо сейчас пусть перезвонит!

– Лады.

Дик отключается, и через секунду приходит вызов от Лонга:

– Чего тебе?

– Помощь, – прямо говорю я. – Лонг, мне нужна твоя помощь. Ты там один? Наш разговор не слушают?

– Дик рядом.

– Отошли его, – прошу. В клипсе слышатся голоса, а потом Лонг говорит: – Ну, что там у тебя?

– Я в «Ситарре» над океаном возле Лалибу, а на хвосте у меня группа захвата из двух десятков «Бутвилей», и вот-вот прибудет лайдер с парализатором.

– Не слабо, – хмыкает Лонг. – В Лалибу, говоришь? – Он задумчиво замолкает, а потом спрашивает: – Минут сорок продержишься?

– Постараюсь. Только это… должен предупредить, что меня гонят люди самого Милано.

Лонг присвистывает.

– А ты, похоже, по мелочам не играешь, да, Брайан? Ну, прямо совсем, как Григ.

Внимательно смотрю Тойеру в лицо, но он на имя «Григ» не реагирует. То ли и вправду не знает, то ли умело притворяется.

– Так вышло, Лонг, – оправдываюсь я. – Ты это… если откажешься, я пойму.

– Буду через сорок минут, – отрезает Лонг. – Оружие есть?

Смотрю на Виктора. Он показывает рукоять бластера и кивает на взрывчатку.

– Только бластеры и взрывчатка, – докладываю Лонгу.

– Какая взрывчатка? – уточняет он.

– Э… Какая? – спрашиваю у Виктора.

– Д-6. Активирована, – отвечает Тойер.

– Брайан, ты там что, не один? – спрашивает Лонг.

– Со мной приятель, – поясняю и смотрю на Тойера с ехидством. – Он у меня, как гвоздь в заднице.

Выделяю голосом слово «гвоздь», надеясь, что Виктор сочтет это простой издевкой, а Лонг услышит то, что надо, ведь он сам впервые применил это слово в нужном мне контексте.

– Собственно его и надо вытащить из этой заварушки, – добавляю я.

– Понял, – равнодушно откликается Лонг. А я очень и очень надеюсь, что он действительно меня понял. Причем правильно, потому что в открытую я поговорить с ним не смогу, и если он не понял намек, то все затеянное мною потеряет смысл.

– Кстати, твой коммуникатор лучше выбросить, – советует Лонг, – потому что…

– Я знаю, – перебиваю. – Но в этом стоит генератор помех.

– Ага. Тогда так. Я как буду в Лалибу, сразу свяжусь с тобой, а если что непредвиденное, звони ты. Записывай мой код.

– Понял, Лонг. Спасибо.

– Потом скажешь, – ворчит он и отключается.

Виктор слушает наш разговор с явным интересом, но вопросов снова не задает. Говорит только:

– Ты продолжаешь удивлять меня, Брайан.

Я хмыкаю. Что ж, надеюсь, не только тебя. Очень надеюсь, что главные Игроки тоже будут сбиты с толку и навставляют фитилей своим психологам, которые разучились предугадывать мое поведение!

Смотрю на часы и выворачиваю к океану.

– Что ты делаешь? – удивляется Тойер. – Разве не проще затеряться в городе?

– Лалибу слишком мал, там не затеряться. Нас поймают кордонами или гравитационной сетью.

– Зато в город лайдер не пойдет, его полиция не пропустит с плазменным-то реактором. А над океаном лайдер подловит нас в два счета… Кстати, поглядывай на браслет, как только загорится вон та штучка, значит, лайдер на подходе.

И тотчас, словно в ответ на его слова, на браслете начинает тревожно мигать красный огонек.

– Ну, вот и все. Он уже здесь. Сорок минут против лайдера нам не продержаться. Твой Лонг не успеет. – Виктор тянется к прилепленной к креслу взрывчатке. – Прыгай скорее в воду, Брайан, а не то я сам выпрыгну.

– Сиди и не дергайся, – прикрикиваю на него. – Ничего и не все. Сорок минут легко продержимся. И даже больше. Я знаю, что делаю.

Он недоверчиво поджимает губы и качает головой. И я начинаю уговаривать его, как маленького:

– Вик, парализатор, по сути, это та же пушка, а я умею уклоняться от выстрелов пушек лайдера, поверь. Еще как умею, иначе не смог бы побеждать в «Огненных Сериях». У меня, правда, сейчас нет «Такатты»…

– «Такатты»? – Виктор светлеет лицом. – У меня в коммуникаторе есть похожая система. Она чуток посложнее «Такатты», но… короче, смотри, я покажу, как ею пользоваться.

Он торопливо поясняет, куда смотреть и как эти значки понимать. Да, действительно очень похоже на «Такатту». Вообще «Такатта» – это такой детектор, который сообщает, что стрелок вражеского лайдера ловит твою машину в прицел. У Виктора же система аналогичная, только настроенная на большее количество оружия, причем и ручного в том числе. Да-а, его коммуникатор мне нравится все больше и больше. Ну, просто на редкость полезная штучка!

– Брайан! – восклицает Виктор. – Мы в прицеле парализатора!

– Вижу, – бормочу я. – А теперь заткнись и не мешай мне работать…

Следующие полчаса проходят за привычным для меня занятием, причем я даже начинаю получать удовольствие от нашей гонки. Вернее, гонкой как таковой это не назовешь, скорее пятнашки или салочки. Короче, мы кружим над океаном, стараясь не слишком удаляться от Лалибу. Стрелок в лайдере так себе – мазила и тормоз, так что я даже мог бы особо и не напрягаться, если бы не путающиеся под ногами «Бутвили», потому что в них-то как раз пилоты что надо. Не все, конечно, но как минимум треть. Они стараются зажать меня и загнать под выстрелы лайдера, но им это не удается, потому что я беззастенчиво пользуюсь испытанным ранее трюком – просто-напросто иду напролом, пру на таран, твердо зная, что они будут вынуждены отступить. И они отступают, потому что уверены – нам терять нечего, а у них приказ: взять нас живыми.

– А ведь тебе нравится все это, да? – вдруг спрашивает меня Виктор.

– Очень. А тебе разве нет? – ехидничаю и закладываю очередной, очень крутой вираж.

Тойер инстинктивно вцепляется руками в подлокотники кресла и молчит – похоже, у него перехватило дыхание от скорости.

– Что ж, у нас с тобой разные пристрастия, – констатирую я. – Тебе больше по душе втыкать людям в уши зубочистки.

– Каждому свое! – огрызается Виктор, но я ясно вижу, что сумел-таки задеть его за живое.

Тут приходит долгожданный вызов от Лонга.

– Брайан, двигай к Лалибу, заходи над портом, рви по набережной, а за желтым шпилем резко налево и вниз до земли.

– Понял. – Начинаю выполнять предписанное.

– Я в черном «Бутвиле», – продолжает инструктировать Лонг. – Он из «конюшни» группы захвата Милано, так что ваши «хвосты» примут меня за своего…

– Что? – перебивает Тойер. – В чьем ты «Бутвиле»?!

– Твой приятель что, глухой? – с ноткой раздражения спрашивает меня Лонг.

– Нет, просто он лично набирал и оснащал эту самую группу захвата для Милано. – Я еле сдерживаю смех, такое забавное сейчас у Виктора лицо.

– Да, оснащал! – раздражается он. – Оснащал! И знаю, что эти «Бутвили» невозможно угнать! Там сенсорные панели настроены на распознавание конкретных пилотов по ста двадцати параметрам: отпечаткам пальцев, тембру голоса, сетчатке глаза, анализу ДНК…

– Потом доскажешь, – перебивает его Лонг. – Короче, я трижды мигну вам боковыми фарами…

– Откуда у тебя этот «Бутвиль»? – настойчиво переспрашивает Виктор.

– Мне его подарили, – огрызается Лонг. – Брайан, заткни ему чем-нибудь рот, а?

– Вик, ну в самом-то деле, времени же нет, – укоризненно кручу головой.

Тойер щурит глаза и раздувает ноздри, но замолкает.

– Короче, мигну… Вы падаете рядом со мной и пересаживаетесь в «Бутвиль». Вы отдаете мне взрывчатку, и я сажусь в вашу «Ситарру»…

– Не так, Лонг, – перебиваю я. – Ты забираешь Тойера в «Бутвиль» и вытаскиваешь его из города. Лучше всего в Мегаполис. А я остаюсь в «Ситарре»…

– Брайан… – начинает Виктор.

– Я знаю, что делаю. – Показываю на взрывчатку. – Ты хотел взорваться, Вик? Ну, так ты и «взорвешься», а я выпрыгну в воду.

– Принимается, – говорит Лонг. – Ну что, начали?

Я осторожно забираю у Тойера смятый комок взрывателя. Теперь мне надо хоть немного оторваться от преследователей и выиграть необходимую фору по времени.

Вхожу в город, врубаю движки на максимум и выруливаю к воздушному шоссе, радуясь, что в это время дня оно забито мобилями. Вписываюсь в верхний – скоростной (он же спортивный) – уровень. Лайдер отстает, пытается зайти над городом, но красно-синие «томагавки» воздушной полиции перехватывают его и заставляют повернуть обратно к океану. Отлично! А от «Бутвилей» я сейчас оторвусь.

Некоторое время лавирую среди мобилей, но преследователи не отстают, и тогда я посылаю «Ситарру» резко вниз, стрелой пронзая насквозь все, расположенные друг под другом уровни воздушного шоссе. От стремительного падения у меня от восторга сладко замирает сердце, а Виктор, напротив, издает сдавленный крик ужаса и закрывает глаза. Сознание потерял, что ли? Но мне сейчас не до него – мне надо увертываться от проносящихся по шоссе мобилей.

Я миную последний, самый нижний уровень шоссе. Большая часть преследующих нас «Бутвилей» остается наверху, не решаясь повторить мой предельно рискованный трюк, но парочка упорно висит на хвосте. Я мысленно аплодирую им – ай да молодцы, ребята! Но ничего, сейчас я стряхну и вас.

Поворот… Еще… Низко висящая – пешеходная – арка… Широкий вход в супермаркет… Опускаюсь до земли, выпуская колеса, въезжаю внутрь, пронзаю магазин насквозь, к счастью, никого не зацепив (а пара развороченных витрин не в счет), и выскакиваю с другой стороны. Теперь на экране заднего обзора чисто – преследователей не видать, можно выворачивать к набережной. Убираю колеса, взлетаю, прохожу до желтого шпиля, резко бросаю машину влево, вижу мигающий фарами «Бутвиль» и падаю до земли, на ходу открывая дверцу для Виктора. Он зайцем выпрыгивает из «Ситарры» и мгновенно исчезает в брюхе «Бутвиля». Слышу в клипсе его короткий всхлип, а потом голос Лонга:

– Твой «гвоздь» в отключке. Ты ведь это пытался мне сказать?

– Да. – Наши мобили взлетают и расходятся в разные стороны. – Лонг, ты не мог бы подержать его где-нибудь под замком до моего возвращения?

– Без проблем.

– Только осторожнее, он парень опасный.

– Понял.

– Кстати… – не могу удержаться я. – А, в самом деле, откуда у тебя милановский «Бутвиль»? Там и вправду на панелях стоят эти чудо-распознаватели?

– Стоят, – усмехается Лонг. – И вообще, твой «гвоздь» прав, эти мобили невозможно угнать.

– А как же ты смог?! – поражаюсь я.

– Очень просто, – снова усмехается Лонг. – «Боевые» мобили довольно часто выходят из строя, ведь в них не на прогулки ездят.

– И что? – не понимаю я.

– А то, что их тогда отгоняют в ремонт и меняют панели на обычные – для ремонтников… Так что мне потребовалось всего-навсего узнать адрес милановской мастерской, а дальше уже было довольно просто…

– Ну, ты даешь, Лонг! – восхищенно тяну я. – Спасибо тебе. Я твой должник.

– Сочтемся, – ворчит он и отключается, а я выныриваю прямо в «объятия» подоспевших «Бутвилей» и выворачиваю к океану…

И вот я снова на острове семьи Милано, и снова надо мной колдует врач. Что-то я там неправильно рассчитал со взрывом, потому что меня накрыло падающими обломками «Ситарры», и я вдоволь «надышался» океанской водой. Короче, прихожу в сознание уже на диване весь опутанный датчиками, а рядом со мной сидит незнакомый мужчина и смотрит в портативный медицинский анализатор.

– Ну что там, док? – спрашиваю у него.

– У вас легкая контузия от взрыва и сильное нервное истощение, – отвечает врач.

Я хмыкаю. Истощение! А как же ему и не быть, ведь за последние двое суток мне удалось поспать немногим более трех часов, зато я умудрился поучаствовать в двух крайне напряженных гонках: Ночной и импровизированной Океанской. Да после каждой из таких гонок полагается восстанавливаться как минимум неделю, а я ныряю из одной в другую практически без передыха. И это после только что перенесенной, пусть и нано-, но все же операции на мозге.

– Док, а может, вы дадите мне какие-нибудь стимуляторы? – прошу я.

– Никаких стимуляторов! – отрезает врач. – Продолжительный сон и недельный постельный режим, вот то, что вам сейчас необходимо.

Недовольно смотрю на врача. Тебе легко говорить: сон, постельный режим. Но мне еще предстоит поработать, и весьма активно, потому что Виктора нельзя надолго оставлять без присмотра, да и Мартин не сможет сидеть с Ирэн вечно – ему ведь завтра на тренировку, Билл не отпустит его еще на один день, когда до «Огненной Серии» уже рукой подать. Короче, дел невпроворот, а я сейчас похож на выжатый лимон.

– Десять тысяч кредитов за стимуляторы, док, – предлагаю врачу.

– Сон и постельный режим! – твердо повторяет он.

– Пятьдесят.

Врач смотрит на меня, как на сумасшедшего, и отрицательно мотает головой.

– Нельзя. Как вы не понимаете? Стимулятор лишь на время придаст вам сил, а потом истощение только усилится, и просто постельным режимом вы уже не отделаетесь!

– Сто тысяч, док. Мне нужно быть на ногах еще одни сутки, а потом, клянусь, я залягу в постель, и меня оттуда даже лайдером не вышибешь.

Врач колеблется. Деньги чересчур большие, чтобы он так просто отказался от них.

– Ладно, – наконец, говорит он. – Но через сутки вы ляжете в клинику как минимум на неделю, договорились?

– Договорились, – лукавлю. В клинику я, конечно, лягу, но неделя – это слишком много. До «Огненной Серии» у меня будет всего три дня, и вот их-то я уж точно проведу в клинике под присмотром профессора Рабиша.

– Сутки на ногах, говорите, – задумчиво бормочет врач и делает мне два укола: один в вену, а второй в мышцу из медицинского пистолета. – Постарайтесь эти сутки ничего не есть и как можно больше пить соков или тоника, но ничего спиртного. И еще. Должен вас предупредить. Через тридцать часов вы просто-напросто потеряете сознание. И если к этому времени вы не будете под присмотром врача, то для вас это все может очень плохо кончиться.

– Буду под присмотром, – перебиваю я. – Не волнуйтесь, мы же договорились. А на какой счет перевести вам деньги?

Врач мнется и оглядывается на дверь.

– Никто ничего не узнает. – Я правильно угадываю его колебания и радуюсь, что у меня есть коммуникатор Виктоpa. Перед тем как попросить стимуляторы, я незаметно для врача включил генератор помех, и теперь все имеющиеся в комнате «уши» и «глаза» слепы и глухи. – Говорите ваш счет, док.

Через минуту денежные операции закончены и очень вовремя, потому что появляются Хьюго Милано и какой-то незнакомый хмурый мужчина латинской наружности, по виду похожий на уроженцев планеты Нью-Мехико.

– Очухался, Брайан? – спрашивает Хьюго и смотрит на врача. – Как он?

– Легкая контузия, – говорит полуправду тот.

– Брайан, расскажи нам, что же там произошло? – просит Хьюго, а его спутник гипнотизирует меня пристальным немигающим взглядом темных, почти черных глаз.

– Ну, что произошло… Тойер заставил меня сесть за штурвал и требовал, чтобы я ушел от погони, но я гонял кругами над океаном в надежде, что твои ребята все-таки словят нас…

– Мы так и поняли. – Хьюго кивает на своего спутника. – Санчес так и сказал, что за штурвалом ты, а не Тойер.

Смотрю на Санчеса. А ты и в самом деле умный мальчик. И наверняка опасный, но я попробую тебя обмануть.

– Рассказывай дальше, Брайан, – торопит Хьюго.

– А дальше мне удалось сорвать с шеи взрывчатку и выпрыгнуть в воду.

– Брайан, не могли бы вы рассказывать более подробно? – просит Санчес. – Кто где сидел, кто что говорил и все такое.

– Постараюсь, но у меня в голове некоторая путаница после контузии. К тому же, честно признаюсь, я малость растерялся, оказавшись в роли заложника. Да что там, растерялся, просто-напросто перетрусил. Я, знаете, как-то не привык…

– Понятно, – соглашается Санчес. – И все же…

И начинается самый настоящий допрос с пристрастием, прикрытый, правда, маской вежливого разговора. Мне приходится довольно туго – этот Санчес вцепляется в меня, точно бульдог, но в самый пиковый момент ко мне на выручку внезапно приходит врач.

– Хьюго, пожалуйста, хватит на сегодня вопросов, – просит он. – Мой пациент еще не пришел в себя после контузии, и ему сейчас необходим полный покой.

– Конечно, конечно, – отступает Санчес.

Похоже, кое-какие выводы он для себя уже сделал. Интересно, какие? Выдержал я экзамен или нет?

– Брайан, – обращается ко мне Хьюго, – уже поздно, тебе лучше заночевать здесь. А хочешь, поживи у меня недельку или больше, в общем, столько сколько захочешь.

Этого мне еще только не хватало!

– Спасибо, Хью, но можно я вернусь домой? В своей квартире, среди привычных вещей я гораздо быстрее приду в себя.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы утром тебя отвезли в Мегаполис.

Утром! Но я не могу ждать до утра!

– Хью, а можно прямо сейчас?

– Ну, если ты настаиваешь… – Хью пожимает плечами и вопросительно смотрит на врача. – Ему не повредит сейчас перелет, доктор?

– Ни в коем разе, – откликается врач.

– Ладно, сейчас пришлю пилота. Ты давай, выздоравливай, – желает мне Хьюго и направляется к двери.

Санчес было идет за ним, но вдруг останавливается, оборачивается и спрашивает вроде как мимоходом:

– Кстати, Брайан, а как у вас оказался коммуникатор Тойера?

Я замираю. Вот бляха-муха! Ну, как он узнал, что это не мой коммуникатор?! Внешне они почти не отличаются друг от друга! Санчес смотрит на меня, и его темные глаза сейчас кажутся мне пулевыми отверстиями бластеров – такие же холодные и смертельно опасные.

– Коммуникатор? Это Тойер мне его отдал, – говорю и сам поражаюсь, насколько спокойно звучит мой голос.

– Зачем? – слегка прищуривается Санчес.

– Чтобы я мог уклоняться от выстрелов лайдера. У Тойера в коммуникаторе стоит система, похожая на «Такатту».

– А зачем вы уклонялись от выстрелов лайдера? – интересуется Санчес.

– Потому что мне еще жить охота, – отрезаю я. – Вы хоть представляете, что осталось бы от «Ситарры» и меня после прямого попадания пушки лайдера?

– Твою за ногу! – Хьюго хватается за голову. – Брайан, да ведь по вам стреляли не боевыми, а из парализатора! Тебе надо было просто на какое-то время зависнуть в воздухе и не дергаться!

– А я-то откуда мог это знать? – огрызаюсь. – Нас ловили в прицел, я уходил, а что там и как, мне некогда было разбираться. Говорю же, у меня просто поджилки тряслись от страха! Кстати, Санчес, в «Бутвилях» у вас отличные пилоты, поздравляю, а вот в лайдере стрелок слабоват.

– Спасибо, учту, – говорит Санчес. – Да вот еще что по поводу коммуникатора… Не знаю, говорил вам Тойер или нет… Там стоит самоликвидатор, и если через определенное время вы не введете нужный код, он взорвется.

Я спадаю с лица и нервно сдергиваю браслет с руки. Ну, Виктор, ну спасибо тебе! Не мог предупредить, что ли? Забыл в суете или специально не сказал?

Выражение глаз Санчеса едва уловимо меняется – словно нацеленные на меня бластеры ставятся на предохранители.

– Давайте коммуникатор мне, я с ним разберусь. – Он забирает у меня клипсу и браслет. – Ладно, Брайан, выздоравливайте. Может, еще увидимся.

Вот уж чего не хотелось бы!

– Конечно, Санчес, буду рад, – отвечаю я. – До свидания, Хьюго.

Они выходят, и до меня долетает обрывок их разговора.

– Ну что, Санчес? Будешь вызывать водолазов, чтобы искать тело Тойера? – спрашивает Хьюго.

– Да нет смысла, – откликается тот. – По всему выходит, он и впрямь погиб. Взрыв должен был разметать его на куски, а то, что осталось, наверняка уже растащили акулы…

Не могу удержаться от самодовольной улыбки – похоже, этот экзамен я сдал на отлично!

Тут за мной забегает знакомый уже пилот и приглашает в очередную «Ситарру».

К своей квартире подхожу просто-таки с радостью. Честно сказать, устал я уже от всех этих передряг. Не физически устал – инъекция стимулятора действует исправно, а скорее психологически. Мне отчаянно хочется тишины и покоя, и я был бы не прочь часок-другой просто поваляться на диване и бездумно посмотреть визор.

Захожу в квартиру, пытаясь посчитать, начался у Ирэн очередной сеанс гипноза, или она сейчас бодрствует. Я бы, конечно, предпочел первое. На мое счастье, так и есть: Ирэн мирно спит под присмотром гипноизлучателя, а Мартин сидит в кабинете у визор-фона и увлеченно копается в информатории. При виде меня он радостно вскидывается и с любопытством спрашивает:

– Ну, чего там было? Зачем тебя Милано вызывал?

Я уже открываю рот, чтобы начать рассказывать, но очень вовремя вспоминаю о посторонних камерах, которыми, как выяснилось, напичкана моя квартира.

– Да так, премию вручал, – говорю. – Ты лучше скажи, у Ирэн давно сеанс начался?

– Полчаса назад.

– Тогда, может, пойдем, прогуляемся? Заодно купим мне новый коммуникатор.

– А твой где? – удивляется Мартин.

– Потерял, – отмахиваюсь. – Ну что, я быстро переодеваюсь в зимнее, и пойдем?

Некоторое время спустя мы выходим на улицу.

– Пешком? – спрашивает Мартин.

– Ага. Смотри, какая погодка.

Вечерок и впрямь выдался отменный. Немного подморозило, шедший весь день снегопад прекратился, небо раздвинуло плотный занавес из туч и с гордостью демонстрирует завораживающее зрелище сверкающих звезд, а кроны растущих вдоль улицы деревьев превратились в причудливые белоснежные кораллы. Мы, не торопясь, идем к ближайшему круглосуточному супермаркету.

– Мою квартиру «пишут», – говорю.

– Я так и понял, – кивает Мартин. – Ну что, кто первый начнет рассказывать, ты или я?

– Давай я.

Сообщаю ему о событиях в Лалибу, утаивая две крошечные детали. Во-первых, про укол стимулятора – не хочу, чтобы он зря тревожился о моем здоровье, а во-вторых, что Виктор Тойер у меня в плену – не собираюсь втягивать Мартина в очередное незаконное похищение, хватит с него и Ирэн.

– Ты думаешь, что Виктор один из Игроков? – спрашивает Мартин.

– Почти уверен в этом. Помнишь, Рабиш рассказывал нам, как впервые увидел меня?

– Конечно, помню. Тойер привез тебя в клинику прямо из дома, в банном халате. Ты был без сознания. И что? – не понимает Мартин.

– Рабиш, естественно, тогда спросил у Тойера, что со мной произошло. А Тойер ответил: дескать, ему, то есть мне, нелегально провели нанооперацию на мозге и пытались поставить чип подчинения. Но откуда Тойер мог знать, что мне делали нанооперацию? И тем более, откуда он узнал, какой именно чип мне пытались внедрить? И последнее, самое главное. Он сказал, ПЫТАЛИСЬ поставить! Он не сказал, ПОСТАВИЛИ. То есть он уже тогда знал, что стоящий в моей голове чип сломан! Но откуда он мог все это знать?

– Ну, допустим, он обнаружил какие-то записи в разгромленной медицинской комнате в «Сокольничьем Парке», – предполагает Мартин. – Хотя, это, конечно, глупо – заметать следы, уничтожая приборы, и оставлять запись об операции.

– Вот и я так думаю. Нет, осведомленности Тойера должно быть другое объяснение. И самое очевидное то, что он Игрок.

– Тогда нельзя было его отпускать! – Мартин осекается и смотрит на меня. – Ладно, проехали… Кстати, а этот твой Лонг. Тебе не кажется, что он тоже один из них?

– С чего ты так решил? – ошарашенно спрашиваю я.

– Да так… – мнется Мартин. – Странностей в нем многовато. Ну, сам подумай. Он такой весь крутой, а у Эрика в шестерках бегает. Григом тебя назвал, а с чего он взял, что ты это и есть Григ, внятно не объяснил. По глазам, говорит, узнал. Ну, не лажа? Дальше. На трассу в Ночной гонке за тобой пошел. Без подготовки пошел, а почти ее выиграл.

– Но я тоже пошел без подготовки и выиграл, – напоминаю я.

– Ты гонщик. Профи, – возражает Мартин. – Ты этим делом занимаешься сутки напролет уже много-много лет. А он? Он бывший штурмовик. Штурмовики ребята крутые, согласен, но они не гонщики. Их совсем другому учили! Вот с Лалибу тебя вытащить, это да, это как раз для штурмовика задачка, а профессиональную гонку выиграть… Нет, Брайан, что-то здесь не то. Ты вспомни парней из группы захвата. Трудно тебе было с ними гонять?

– Да не очень, – честно признаюсь я.

– Вот видишь! Потому что они не гонщики, они прежде всего боевики. А Лонг что, и штурмовик, и гонщик в одном флаконе, да? Многостаночник, блин!

Я останавливаюсь, потрясенный. Ведь если Мартин прав, то Виктора я больше не увижу! Если они заодно, то Лонг отпустит его, а мне скажет, что тот сбежал. Или пристрелит его ко всем чертям, якобы при попытке к бегству.

– Мартин, мне надо срочно по делам… Вот бляха-муха! Я ведь остался без коммуникатора!

– Возьми мой, а я сейчас себе новый куплю.

– Купи и мне парочку, – прошу я.

– Зачем тебе столько? – удивляется Мартин.

– Про запас, – уклончиво отвечаю я. Ну, не объяснять же ему, что в последнее время у меня «уходит» по коммуникатору в день.

– Ты когда вернешься? – спрашивает Мартин.

– Постараюсь через пару часов. Но на ночь тебя по-любому отпущу, я же понимаю, что тебе надо выспаться перед завтрашней тренировкой.

– Я могу попробовать отпроситься у Билла на завтра, – с сомнением тянет Мартин.

– Нет. Ты давай, тренируйся. Нам с тобой еще в «Огненной Серии» приз надо взять.

– Приз, – вздыхает Мартин. – Какой приз, если ты уже столько дней без тренировок!

– Ошибаешься, – ухмыляюсь. – Последние два дня я только тем и занимаюсь, что тренируюсь: и от выстрелов лайдера уходить, и скорость держать. Так что, считай, первое место у нас в кармане.

– Да, совсем забыл тебе сказать, – спохватывается Мартин. – Тебя недавно по визор-фону тренер искал…

– Билл?

– Ага. Он сказал, что твой коммуникатор молчит. Спрашивал, как ты. Ну, я ответил ему, что тебя увезли в Лалибу к Хьюго.

– А он что?

– А он сказал, что попозже тебя найдет, мол, у него к тебе разговор.

– А что за тема, не знаешь? – тревожусь я.

– Нет, но он странный был какой-то. То ли расстроен чем, то ли просто зубы болели.

Мы с Мартином расстаемся. Он идет дальше, в супермаркет, а я рысью бегу на стоянку к «Цирусу». Черт его знает, но то ли я успел привыкнуть к этой колымаге, то ли просто устал уже от всяких крутых тачек вроде «Бутвилей» и «Ситарр», но это непрезентабельное корыто вдруг кажется мне… родным, что ли. Удобным. Простым. Словно домашний халат после делового костюма. Пожалуй, я потом выкуплю его у Мартина или кому он там принадлежит, тем более что стоит он наверняка сущие копейки – даже новый «Цирус» можно купить тысяч за пять, а уж этот вряд ли обойдется дороже трех.

Сажусь в салон, переналаживаю коммуникатор Мартина под свои настройки и пароли, загружая их прямо с домашнего визор-фона и радуясь, что в свое время установил на нем систему резервного обновления, которая автоматически скачивает раз в час все содержимое моего коммуникатора и делает вспомогательные копии. Благодаря этой процедуре я могу не бояться, что с потерей коммуникатора пропадут и какие-нибудь нужные коды. Впрочем, сейчас мне необходим только личный код Лонга, а его-то как раз в резервной копии и нет – Лонг сбрасывал его, когда у меня уже был коммуникатор Виктора, а мой лежал на дне океана. Поэтому мне снова приходится начинать с Дика. Он откликается сразу, будто ждал, и я чувствую, что ему до смерти хочется забросать меня вопросами, но он справляется с собой и нарочито равнодушно диктует мне личный код Лонга, а потом говорит:

– Эрик тебя искал, но твой коммуникатор молчал.

Конечно, молчал. Со дна океана не очень-то поговоришь.

– А чего он хотел, не знаешь? – спрашиваю.

– Нет, – отвечает Дик, – но он странный был какой-то…

– То ли расстроен, то ли зубы болят? – ехидно говорю я, вспоминая слова Мартина о Билле.

– Вроде того, – фыркает Дик, а меня вдруг охватывает беспокойство. И Билл, и Эрик меня искали и выглядели оба как-то странно. Ох, и не к добру это! Я просто всеми внутренностями ощущаю, что не к добру!

Дик отключается, я только собираюсь вызвать Лонга, как мой браслет начинает вибрировать, сообщая, что кто-то, в свою очередь, жаждет пообщаться со мной. Смотрю на определитель. Том Вестон-Крыса. Что ж, с ним грех не поговорить.

– Том? Хорошо, что позвонил. А я тут закрутился маленько и не успел сказать тебе спасибо.

– Значит, договорился с Эриком? – Судя по голосу, Вестон явно подавлен или просто устал.

– Том, что-то случилось? – прямо спрашиваю я.

– Да тут такое дело… – мнется он. – Не мог бы ты подскочить ко мне в ресторан на часок? У меня к тебе есть просьба. Вернее, предложение…

Предложение! Мое подсознание мгновенно делает стойку на это слово, будто охотничья собака на токующего глухаря. «Ответь „да“ на предложение, которое тебе сегодня сделают», – велели мне Игроки, но не уточнили, от кого именно оно поступит. До сих пор я был уверен, что предложение мне уже сделал Хьюго – по поводу букмекера. Не совсем понятно, зачем понадобилось Игрокам заставлять меня убивать невинного человека, но я полагал, что у них есть какие-то свои скрытые мотивы. А впрочем, я еще не успел всерьез проанализировать ситуацию – у меня просто не было на это времени. Но что, если я ошибся, и настоящее предложение – то самое, ради которого, собственно, и ведется Игра, – мне еще не поступало? Вернее, поступит прямо сейчас, причем от того, от кого я меньше всего ожидал его услышать – от Тома.

– Брайан, ты чего молчишь? – окликает меня Вестон.

– Извини, задумался. Так какое предложение, Том?

– Не по коммуникатору, – возражает он. – Скажу при личной встрече.

Смотрю на встроенные в коммуникатор часы. 20:44.

– Том, давай после десяти. Мне сперва надо закончить одно дельце, а потом я свяжусь с тобой, лады?

– Лады. Ты это… только не забудь, хорошо?

Не успеваю нажать отбой, как браслет снова вибрирует. Да что ж такое сегодня! Смотрю, кто вызывает. Это Эрик. Он подождет. Нажимаю отбой и поспешно набираю код Лонга.

– Как дела?

– Порядок, – в своей обычной немногословно-меланхоличной манере откликается он.

– А… наш друг? – осторожно спрашиваю я.

– Вначале пытался бузить, потом затих.

– Надеюсь, не навсегда? – тревожусь я.

– Обижаешь! – фыркает Лонг. – А ты сейчас где?

– В Мегаполисе. Собираюсь к вам в гости. Адресок не подскажешь?

– Мы в «Гнилом Квартале»… – Лонг диктует улицу и номер дома.

– Понял.

Включаю в «Цирусе» режим автоматического движения, задаю компьютеру нужный адрес, и тут браслет вибрирует вновь. Смотрю, кто звонит, и соглашаюсь на разговор.

– Здравствуйте, Билл, – говорю.

– Здорово, коль не шутишь. – Его голос и впрямь странноват. Обычно наш тренер напорист, энергичен, а сейчас он вял и подавлен, словно и в самом деле болен или смертельно устал. – Ты где пропадаешь целыми днями, сачок?

– Вначале в больнице, а потом меня Хью к себе в Лалибу утащил, – осторожно говорю я. – А что? Что-то случилось, Билл?

– Случилось, – ворчит он и, судя по звукам, вздыхает.

Я чуть не вываливаюсь из кресла от изумления – вот уж не думал, что этот железобетонный «кабан» вообще умеет вздыхать, да еще так тяжело!

– Случилось то, что я подал на вас с Мартином заявку на участие в «Огненной Серии», – повышает Билл голос, – а ты не утруждаешь себя явками на полигон, предпочитая целыми сутками носиться незнамо где или нежить свою задницу дома на диване!

– Дома, как вы говорите, на диване я и был-то всего пару часов, меня ж только сегодня утром выписали из клиники, – оправдываюсь я. – А потом меня вызвал к себе Хьюго. Не мог же я не поехать, если он зовет.

Билл снова вздыхает и говорит:

– Короче, Брайан, чтоб завтра был на тренировке, ясно?

– Ясно.

Вот это я влип! Кто же будет завтра сидеть с Ирэн?! Некоторое время мы с Биллом молчим. Вроде все сказано, но Билл не отключается, а я тем более не спешу это сделать первым.

– Вообще-то я по другому поводу звоню, – наконец, признается Билл. – Я вынужден кое-что узнать у тебя… вернее, предложить…

Он мямлит и мнется, но я уже не удивляюсь его странному поведению, потому что меня охватывает дикое беспокойство.

– Что, Билл? Что предложить?

– Да по коммуникатору говорить о таком как-то не с руки. Давай я подскочу к тебе домой.

Этого еще не хватало! Ко мне домой! Но у меня там в плену Ирэн!

– Нет! – ору я. – Меня сегодня не будет дома! Да я и сейчас не дома.

– По бабам шляешься? – неодобрительно цедит Билл. – Вот сколько раз вам, охламонам, повторять, что за неделю до гонки ни-ни! Копите энергию, не тратьте ее на пустяки…

– Билл, я не по бабам, – перебиваю. – Просто друг позвонил, просил помочь.

– Ну-ну. – Он явно не верит. – И все же, Брайан, нам сегодня надо обязательно поговорить.

Смотрю на часы. Сейчас надо к Лонгу, потом обещал к Тому. Ну, прямо хоть расписание составляй!

– Билл, а давайте я приеду на полигон сегодня часам к одиннадцати? Вы как раз закончите тренировку, и мы спокойно поговорим.

– Ладно, – после паузы откликается Билл. – Жду тебя к одиннадцати.

Он отключается, а я смотрю на экран навигатора. Так, до места назначения лететь еще минут пять, успею поговорить с Эриком. Чтоб уж до кучи…

Набираю нужный код.

– Эрик, ты меня искал?

– Брайан? Хорошо, что позвонил. Слушай, у меня к тебе есть предложение…

– Да вы чего все сегодня, офигели, что ли?! – не выдерживаю я, а потом спохватываюсь. – Извини, Эрик, просто у меня выдался тяжелый денек.

– Бывает, – апатично соглашается он, а я еле сдерживаюсь, чтобы не матернуться. И этот туда же: вял и подавлен! Ну, просто эпидемия какая-то! Они все что, сговорились?

– Брайан, мы можем встретиться и поговорить? – просит Эрик.

– А это обязательно сегодня?

– Да, – внезапно раздражается он. – Это прежде всего в твоих же собственных интересах!

Вот тебе и космические кочерыжки, как говорит Мартин!

– Слышь, Эрик, ты хоть намекни, что за тема?

– Да не могу я по коммуникатору, – чуть не плачет он. – Ты не думай, я не сам это придумал. Веришь, нет, падлой себя чувствую, но меня эти сволочи просто за горло взяли! Короче, нужно встретиться и как можно скорее. Лучше прямо сейчас.

– Сейчас не могу. Давай чуть погодя. – Прикидываю, что Тома придется отодвинуть. Сперва поговорю с Виктором, а потом встречусь с Эриком. – Слушай, Эрик, у меня сейчас неотложное дело, а как только закончу, сразу свяжусь с тобой.

– Только быстрее, – просит он и отключается, а я пытаюсь осмыслить произошедшее.

Три звонка, три предложения. Вернее, пока только намеки на предложения. Но все трое – Билл, Том и Эрик – вели себя очень странно. Впрочем, за Эрика не скажу – я его плохо знаю, но с Биллом и Томом явно что-то не так. Связано ли их поведение с затеянной против меня Игрой? Возможно. Хотя Игроки вроде требовали, чтобы я принял только одно предложение. Так какое же из трех будет настоящим?

Мои бесполезные рассуждения прерываются сообщением бортового компьютера:

– Мобиль прибыл по указанному адресу. Осуществить высотную парковку?

– Давай.

Смотрю в окошко. Место довольно безлюдное, впрочем, в «Гнилом Квартале» давно уже не живут. Здесь еще остались кое-где работающие заводы-автоматы и действующие склады, но большая часть зданий брошена и является пристанищем бродяг, скрывающихся от закона беглецов и прочих темных личностей. Перед каждыми выборами чиновники из Правительства торжественно обещают «вскрыть эту позорную язву на теле нашего прекрасного города», но выборы проходят, чиновники меняются, а «Гнилой Квартал» остается, постепенно все больше превращаясь в экстремальную, живущую по своим, особым законам зону.

Мой «Цирус» заканчивает парковку, двигатели глохнут, и автоматика спрашивает:

– Открыть дверь?

– Да.

Выхожу, застегиваю куртку и осматриваюсь. Лонг обещал встретить меня на крыше. Точно, вон у лифта торчит его высокая и худая, словно жердь, фигура. Иду к нему. Он молча сует мне руку для приветствия. Жму и пристально вглядываюсь в его лицо. Меня так и подмывает спросить: «Скажи честно, ты Игрок или нет?», но я понимаю, насколько глупо прозвучит мой вопрос.

– Ты чего на меня так смотришь? – удивляется Лонг.

– А? Да нет, тебе показалось. Слушай, а ты гонками не пробовал подрабатывать? Очень у тебя бы это неплохо получилось. Ты ж в Ночной запросто мог первый приз взять.

– Не мог бы, – возражает Лонг. – Я бы финишный досмотр не прошел. У меня в машине прибор ночного видения стоял. Я по нему шел, а иначе еще б на первом километре пути тормознулся.

– Прибор ночного видения, огнетушитель, – присвистываю я. – Как же тебе все это удалось на трассу протащить? Лично меня перед гонкой проверяли очень тщательно. Разве что в задницу не залезали.

– А меня вообще не досматривали, – поясняет Лонг. – Стив, ну тот, который на досмотре сидел, мой хороший приятель. Он меня на трассу без заявки и досмотра пропустил и самовольно в спецификацию внес.

– Понятно.

Мы заходим в лифт и едем вниз.

– А как наш «гвоздь» себя ведет? – спрашиваю.

– Вроде тихо. Сидит себе в уголочке и дремлет. Хотя поначалу пытался вякать, так что, уж извини, пришлось ему маленько по репе настучать.

– А Эрик и Дик знают о нем? – как бы между прочим спрашиваю я.

– Нет. А надо было сказать? – насмешливо смотрит на меня Лонг.

– Нет, конечно. Просто вдруг ты случайно…

– Брайан, – морщится Лонг, – давай в открытую. Ты хочешь узнать, не проболтался ли я? Нет, не проболтался. Ни случайно, ни нарочно. Тебя интересует, не подставил ли я тебя? И опять-таки нет. Не подставил и не собираюсь. Ты просил меня о помощи. Я помогаю и не задаю вопросов: зачем ты это делаешь и что с тем человеком будет дальше? Я не думал, что придется тебе это объяснять. Для меня это все само собой разумеется. По-моему, именно это и входит в понятие «помочь». А ты думаешь по-другому?

– Прости, Лонг, – искренне говорю я. – Не хотел тебя обидеть, просто со мной в последнее время происходит столько всякого дерьма, что…

– Бывает, – кивает он. – Ну что, закрыли тему?

– Да.

Смотрю на него и думаю, что Мартин все же ошибся, Лонг не может быть Игроком. Он нравится мне. Он… настоящий, что ли. В нем чувствуется внутренний стержень, а такое невозможно сыграть, невозможно так притвориться.

– Брайан, ты не в моем вкусе, так что зря стараешься, – внезапно говорит Лонг.

– Ты о чем? – не понимаю я.

– О твоих взглядах. Ты как приехал, так с меня просто глаз не сводишь. Я, конечно, знаю, что красив, как бог, и все такое, но твое чувство останется без ответа, – дурачится он.

– Вот облом. Но попробовать-то все-таки стоило, – поддерживаю шутку я.

Лифт останавливается. Мы выходим в длинный, порядком запыленный коридор. Чувствуется, что если здесь и бывают люди, то очень и очень нечасто. Впрочем, освещение работает исправно – потолок привычно испускает мягкую имитацию лучей дневного света. По бокам коридора видны двери, причем не простые, а бункерного типа – бронированные, с маленькими, закрытыми снаружи металлической шторкой окошками и сложными панелями замков. Большинство дверей распахнуто настежь, а за ними видны небольшие комнатки без окон с остатками впаянных в стену двух или трех полок-кроватей и с унитазами в углу.

– Странное место, – удивляюсь я. – Что здесь было раньше? Тюрьма?

– Угадал, – подтверждает Лонг. – До того, как тюрьмы с Земли-3 вывели на внешнюю орбиту, здесь как раз и размещалась одна из них. Самое место для «гвоздя», ведь так? Кстати, Брайан, а ты в армии служил?

– Нет.

– А откуда жаргон знаешь?

– Какой жаргон? – не понимаю я.

– «Гвоздь» на жаргоне штурмовиков – это пленный, от которого необходимо получить какую-либо информацию, – поясняет Лонг. – И если ты не Григ и не служил в армии, тогда откуда знаешь жаргон?

– Ты сам сказал, помнишь? В том клубе, где Ночную гонку отмечали. Ты сказал: «ломают одного гвоздя». Я и запомнил, у меня «гвоздь» сразу с «пленным» сассоциировался.

– Понятно. – Лонг тормозит возле одной из запертых дверей. Тянется к панели замка, но вдруг останавливается и искоса смотрит на меня. – Ведь ты не Григ?

– Похоже, что нет.

– Но ты же знаешь его? – Лонг буквально обжигает меня взглядом.

– Похоже, что да.

– А где он? Он жив?

– Вот это я и пытаюсь выяснить, – честно отвечаю я.

– Ты это… – мнется Лонг. – Если что… Короче, ты можешь рассчитывать на меня.

– Тогда ты должен будешь мне подробно рассказать о… в общем, вопросов у меня будет много, – ехидно обещаю я.

– Не сомневаюсь, – в тон мне отвечает Лонг и кивает на дверь. – Ну что, открывать?

– Давай.

Мы заходим в небольшую камеру без окон. Видимо, раньше здесь была одиночка, потому что из стены торчит всего одна и, как ни странно, неплохо сохранившаяся кровать. Подушки, правда, нет, а пластиковый матрас выглядит грязным, но целым. Виктор Тойер лежит лицом к стене, неудобно вывернув руку, которая пристегнута наручниками к впаянному в стену металлическому кольцу.

– Подъем, – говорит Лонг. – К тебе посетитель.

Тойер поворачивает голову, видит меня, садится и хмуро спрашивает:

– И что дальше, Брайан?

У него на лице кровь из рассеченной брови и нос разбит.

– А дальше мы поговорим, – отвечаю.

– О чем? – безразлично спрашивает он.

– Об Игре. Интерактивная игра «Он или Она», помнишь?

– Нет, не помню. – Виктор смотрит удивленно и вроде искренне, а у меня перехватывает дыхание от ненависти. Ну и мразь, ну, и артист!

– Ах, не помнишь?! – вскипаю я. – А «предложение, которое мне сделают», тоже не помнишь?! А твой коммуникатор, который должен был взорваться у меня на руке, потому что ты «забыл» предупредить меня о коде?! А букмекер, которого, по твоему замыслу, я должен был пытать?! А Ирэн? Ее ты тоже не помнишь? Вы приговорили ее к смерти только за то, что она разочек переспала со мной! Хотя, нет, постой, она же была гораздо раньше, еще там, в «Сокольничьем Парке»… Короче, так, Вик. Я знаю, что ты один из них, и ты сейчас расскажешь мне всю правду, понял? Потому что иначе…

– Что, иначе? – щерится Тойер. – Пытать меня станешь? Щенок ты, Брайан. Наглый, шелудивый щенок. Ты можешь тявкать, сколько влезет, а на большее у тебя духу не хватит!

– А у меня? – внезапно подает голос Лонг.

– Понятно. – Виктор сплевывает презрительно и цедит: – Личный палач, значит.

– Брайан, ты составь мне список вопросов, – предлагает Лонг, – и иди погуляй, а мы тут с ним поболтаем немножко.

– Нет, Лонг. – Слова даются мне с трудом, у меня от ярости сводит скулы. – Это ты иди, а говорить с ним буду я.

Лонг пробегает по моему лицу изучающим взглядом.

– Ладно, пойду покурю. Только вначале маленькая предосторожность. – Он подходит к Виктору и размыкает прикрепленные к кольцу наручники. – Встать.

Тот встает. Лонг пихает его к стене, и я замечаю, что из нее торчит еще несколько, расположенных на разной высоте колец. Лонг приковывает руку Тойера к самому высокому кольцу, а потом вытаскивает откуда-то еще наручники и пристегивает вторую руку к другому кольцу. Затем той же процедуре подвергаются ноги, так что Тойер оказывается практически распятым на стене.

– Вот теперь можешь с ним говорить. Я буду в коридоре, неподалеку. Если что, зови. Кстати, у тебя оружие есть?

Отрицательно качаю головой. Мой бластер остался в водах Алийского океана.

– Держи. – Лонг протягивает мне бластер и выходит.

Мы с Тойером остаемся одни. Он угрюмо молчит и смотрит в сторону. Я, не торопясь, проверяю обойму. Боевые. Это хорошо. Снимаю с предохранителя. Передергиваю затвор.

– Я не умею правильно пытать, – говорю, – поэтому буду просто стрелять тебе по ногам и рукам, пока ты не сдохнешь или не заговоришь.

– Да о чем говорить?! – взрывается Виктор. – Ты можешь превратить меня в решето, но я не смогу сказать тебе того, что не знаю!

Бластер дергается в моей руке. Выстрел звучит как-то неестественно тихо, гораздо тише стона Виктора. Его правый рукав мгновенно набухает кровью, а зрачки расширяются от боли. Наши взгляды встречаются.

– Ты дурак, – хрипит он. – Ты не понимаешь, во что ввязался!

– Вот и объясни.

Он молчит. Перевожу прицел бластера на его ногу. Второй выстрел кажется мне громче первого, а вот голос Виктора я почти не слышу. Вижу только исказившийся в крике рот и крупные горошины пота на его висках. Видно, второй выстрел оказался болезненнее первого, или пуля задела какой-то важный нервный центр, но нога Виктора подгибается, он не может стоять, но и упасть ему не позволяют наручники. И он тяжело повисает на них, с трудом опираясь на здоровую ногу, а штанина его становится красной от крови. Перевожу прицел бластера чуть выше. Губы Тойера шевелятся.

– Погоди, – скорее угадываю, чем слышу я. – Давай поговорим.

Опускаю бластер, и тотчас сковавшая мою душу пустота отступает, ко мне возвращается нормальное восприятие – теперь я слышу все звуки так, как учат они на самом деле.

– Говори, – требую.

– Скажу. Но предупреждаю, я и в самом деле очень мало знаю.

– Не тяни время, – советую.

– В общем, так. Несколько месяцев назад мой сын вляпался в… короче, попал он по-крупному, да так, что у меня ни денег, ни связей не хватало, чтобы его отмазать. Я уж совсем было на крайние меры решился, но тут мне на визор-фон письмо пришло. Так, мол, и так, выручим, но за услугу. А я тогда на все был готов. Ну, согласился. Велели мне со службы уходить – я тогда еще на правительство работал – и в безопасность «Отвязных Стрельцов» устраиваться. Ну, выполнил. А что мне оставалось? Пару месяцев тихо было, я уж думал, забыли про меня. А потом снова письмо. С инструкцией. А там подробно расписано, как вы с Мартином будете за Иштваном Саливаном охотиться, потом к нам, то есть в службу безопасности, обратитесь и что мне тогда надо говорить и делать. Снова выполнил, а куда мне было деваться? Сын-то у них на крючке. Его хоть и отмазали, а улики-то у них остались.

Тойер переводит дыхание и облизывает языком губы, словно у него пересохло во рту.

– Погоди. – Я выглядываю в коридор. – Лонг!

– Чего? – Он невозмутимо курит у стеночки.

– Какой на замках код?

– Ты чего, с него наручники хочешь снять? – удивляется Лонг.

– Да, все в порядке, он заговорил.

Лонг отщелкивает окурок в сторону и идет в камеру. Смотрит на ногу Тойера и хмурится, а потом переводит взгляд на меня.

– Если хочешь, чтобы он еще какое-то время пожил, рану надо обработать.

Я киваю. Лонг размыкает наручники, толкает Тойера к кровати, достает нож и вспарывает штанину. Затем извлекает из кармана маленькую походную аптечку и обрабатывает рану. Гляжу на его ловкие, почти инстинктивные действия и думаю, что я не гожусь для этой Игры. Вот Лонг годится. И Виктор годится. А я – нет. Я другой. Это не моя трасса, и правила написаны не для меня. Мне очень трудно играть по ним, потому что все происходящее противоречит моей натуре. Мне претит проливать кровь – свою и чужую. Я терпеть не могу бластеры и холодную расчетливую жестокость. Зато я люблю скорость, риск, азарт, а такие слова, как честь, человечность, любовь и дружба, для меня все еще очень много значат…

– Руку ему перевязывать? – спрашивает у меня Лонг.

– Да. А попить у тебя, случайно, нету?

– Есть. – Лонг протягивает мне плоскую армейскую флягу.

Я беру и невесело усмехаюсь. Конечно, у него есть. У него есть все – и фляга, и аптечка, и нож, и черт знает что еще. И он в любую минуту готов ко всему – уходить от погони или преследовать самому, убивать или брать в плен, пытать или лечить. Да, он умеет играть в эти игры. Как и Виктор. Как Григ и таинственные Игроки. Да, они все умеют… А я… А я?..

Внезапно тюремная камера, Виктор и Лонг исчезают, и я оказываюсь в странной овальной комнате без окон и дверей. У меня очередная галлюцинация, только сейчас я не Григ, а кто-то другой.

Осматриваюсь, пытаясь понять, где я. Сероватый пластик пола и стен. Длинный, стального цвета стол. Несколько жестких, но в то же время предельно удобных стульев. Я узнаю этот зал, я бывал здесь много-много раз – и в качестве разработчика операции, и в качестве «опекуна». Это секретный зал для совещаний, и как раз сейчас здесь проходит разбор полетов, то есть анализируют последнюю, проведенную мною секретную операцию. В помещении нас всего четверо: начальник отдела, его зам по оперативной работе, главный разработчик операции, то есть я, и мой опекун и закадычный враг, коллега с оперативным псевдонимом Паук.

До последнего момента завершения операции я не знал, кто именно мой опекун. Таковы правила – опекун негласно наблюдает за событиями и в случае чего подчищает хвосты, убирая лишних свидетелей, «сгоревших» оперативников, а порой и самих разработчиков – в том случае, если операция провалена. Но у меня провалов не бывает, так что Пауку в этом смысле нечего ловить. И все же – я знаю – он ждет, что однажды я все-таки оступлюсь, и тогда… Да, в случае чего по моему следу пойдет именно он, Паук. Он профессионален, умен, изобретателен и завистлив. И он не может мне простить, что я маоли. А он нет.

Начальство выносит вердикт: операция проведена безупречно, и мне полагается двухнедельный отпуск.

– Счастливчик ты, Стин, – подмигивает мне Паук. – Небось, рванешь на Илайи? Море, коктейли, девочки…

– Может, и рвану, только в этой «операции» мне опекуны не нужны, – не могу удержаться от подковырки я.

– Как знать, как знать, – хитро щурится Паук…

– Брайан, ты чего? – Лонг с тревогой смотрит на меня.

– А? Что?

– Да ничего, просто… Взял у меня флягу и застыл, как вкопанный.

– Я… устал чего-то.

– А-а-а, – понимающе тянет Лонг и снова поворачивается к Виктору.

Мотаю головой, прогоняя наваждение, откручиваю крышку с фляги и делаю глоток. Энергетический тоник. Классная штука. И фляга классная – плоская, удобная, почти невесомая. Это ее тогда опознал Дик. На ней знак штурмовых отрядов – лайдер и штурмовой автомат. Я плохо разбираюсь в оружии, но эти штурмовые автоматы – целые арсеналы в миниатюре. Чего там только не намешано, чем они только не стреляют: и лучами, и пулями, и гранатами, и чуть ли не бесшумными отравленными дротиками. Я держал такой автомат в руках несколько раз – когда был в теле Грига и вел непонятные для меня, но очень важные для него бои…

Делаю еще глоток и перехватываю жадный, направленный на флягу взгляд Виктора. Ему до смерти хочется пить, но он ни за что не попросит. Это тоже одно из правил той жестокой Игры, в которую меня заставляют играть. Я хорошо помню, что этим правилам подчинялся и Григ – истерзанный и избитый, он почти умирал от жажды, пил воду из унитаза, но не просил. А я попросил – когда сидел привязанный в медицинском кресле в «Сокольничьем Парке». Я тогда попросил пить, и боевик в непроницаемом шлеме поднес к моим губам флягу с энергетическим тоником. Плоскую армейскую флягу, точь-в-точь такую же, как эта у Лонга…

– Все, Брайан, я закончил. – Лонг убирает аптечку и встает. – Тебе его как, к стене опять приковать или пусть сидит?

– Пусть сидит.

Я протягиваю Виктору флягу. Он делает несколько жадных глотков, возвращает флягу Лонгу и выдавливает:

– Спасибо.

Лонг выходит.

– Рассказывай дальше, Вик, – предлагаю.

– На чем я остановился?

– На нашей с Мартином охоте за Саливаном.

– Ага… А дальше мне сказали, что если в течение ночи я получу от тебя вызов с просьбой о помощи, то должен буду проигнорировать его. Больше того, я должен посоветовать тебе уничтожить коммуникатор. Я так понимаю, это было сделано для того, чтобы ты не смог обратиться в полицию или еще куда-нибудь, когда поймешь, что помощь не придет.

– Значит, ты и не думал тогда брать мой пеленг. А ведь разыграл все, как по нотам… Номер дома установлен… Ждите… Помощь идет… Через полчаса будем у вас…

– Я делал то, что мне велели, – огрызается Виктор. – Хотя… Знаешь, меня тогда любопытство замучило. Я все никак не мог уловить суть аферы, понять, чего же им от тебя нужно. А я очень не люблю, когда чего-то не понимаю…

– И что? – тороплю я.

– В ту ночь я все-таки взял твой пеленг, установил номер дома, подождал почти до утра и поехал взглянуть. Я нашел там разбитое такси и несколько трупов боевиков – все, как я тебе и говорил. Нашел и разгромленную медицинскую комнату, и там тоже были трупы.

– А Сятю моего там не видел?

– Кого?

– Ну, такое существо… вроде как сгусток тумана, только темный.

– Нет, не видал.

– А воду на полу видел? – настаиваю я.

– Да, может, и была, но я внимания не обратил. Вот если б кровь на полу, тогда…

– Нет, на эту воду ты бы внимание точно обратил, – уверенно говорю я.

– Значит, не было ее на полу, – пожимает плечами Виктор.

– Ладно, а потом что по твоей инструкции полагалось делать? – спрашиваю.

– Мне велели тем утром заехать к тебе домой и посмотреть, как ты себя чувствуешь. Сказали, что у тебя может болеть голова и мучить сильная жажда. Но если только это, то оставить тебя дома, а вот если начнется приступ, срочно тащить к врачу. И адрес дали. Клиника Нанохирургии Мозга. Велели общаться только с профессором Рабишем, взять с него подписку о неразглашении и рассказать, что тебе ночью пытались нелегально поставить чип подчинения…

– Погоди, Вик, – перебиваю я. – Про чип подчинения тебе сказали Игроки?

– Ну да.

– А ты случайно не знаешь, что за чип на самом деле стоит у меня в голове?

– Что ты имеешь в виду? – удивляется он.

– То, что сказал, – с нажимом повторяю я. – Ты знаешь, какой именно чип на самом деле стоит у меня в голове?

– Стоп. Ты меня запутал. Ты хочешь сказать, что у тебя в голове не чип подчинения?

– Я не знаю, потому и спрашиваю.

– А Рабиш разве не сказал?

– А он тоже не знает. Рабиш сказал, что в моей голове, действительно, стоит какой-то чип и что он в нерабочем состоянии, а какой конкретно чип, он не знает. Он раньше ничего подобного не видел. Может, это и чип подчинения, а может, и нет… Кстати, именно так я понял, что ты один из Игроков.

– В смысле? – вскидывает голову Тойер.

– Когда ты привез меня в клинику, то именно ты сказал Рабишу, что в моей голове стоит чип.

– Да, прокол, – бормочет Тойер. – Я недооценил тебя. Это все стереотипы: дескать, гонщик не может обладать наблюдательностью и аналитическим умом. Как про вас говорят: «Врубай движки на максимум и мчись вперед, пока финиш не остановит».

– Это очень глупая поговорка, Вик, – возражаю я. – На самом деле, гонка – это прежде всего точный расчет. Анализ трассы и соперников. Захватывающая интрига борьбы. Честной борьбы… Но мы отклонились от темы. Значит, доставил ты меня в клинику. Кстати, помнишь наш разговор в палате? Ты тогда почти открытым текстом выдал мне про Игроков. По сути, предупредил меня. И о психологах, и обо всем остальном. Но я не понимаю, зачем Игрокам понадобилось извещать меня о своем существовании?

– А им и не понадобилось, – ворчит Виктор.

Смотрю на него непонимающе, а потом до меня доходит.

– А ты интересный парень, Вик, сам меня сдал, и сам же предупредить пытался? Никак совесть замучила, а? – почти дословно повторяю его же собственные слова.

Тойер вздыхает и молчит.

– Ладно, проехали. Рассказывай дальше, – говорю я.

– А дальше Билл позвонил Хьюго и поднял бучу: дескать, как это так, наших гонщиков среди бела дня прямо из дома крадут, изгаляются над ними по-всякому, ноги-руки им ломают, а мы бездействуем. Ну, Хьюго в ответ мне фитилей навставлял. Я на букмекера стрелки перевел, признание из него выбил и представил Хьюго. Тот удовлетворился и велел букмекера казнить. Я только собирался выполнять, как мне новая инструкция пришла: пусть, мол, Брайан сам того букмекера убьет. Да не просто убьет, а замучит до смерти. Я им в ответ: не будет он этого делать. А они…

– Что значит в ответ?! – вскидываюсь я. – Ты хочешь сказать, что они тебе свой электронный адресок скинули?!

– Ну да. Чтоб сообщал о непредвиденном.

– И ты, конечно же, не утерпел и адресата установил, да? У тебя же связи в силовых структурах наверняка остались, так что для тебя это раз плюнуть.

– Установил, – кивает Виктор и морщится. – Установил, только толку с того чуть.

– Вик, – зловеще начинаю я, – кончай крутить. А то ведь не посмотрю, что ты меня предупредить пытался, и снова стрелять начну. Теперь ты веришь, что я это могу?

– Да, оказывается, можешь, – соглашается он. – Ты не перестаешь удивлять меня, Брайан…

– Вик! – повышаю голос. – На лирику времени нет. Кто адресат?

– Билл. Билл Тернер. Ваш старший тренер.

Мне кажется, что из меня разом выходит весь воздух. Вернее, что мою шею охватывает жесткая петля удавки. Я задыхаюсь. Мне не хватает воздуха. Я тщусь и не могу пропихнуть его в съежившиеся, будто сухие горошины, легкие.

– Брайан, что с тобой? – как сквозь вату слышу встревоженный голос Тойера. – Эй, как там тебя… Лонг! Сюда! Скорее!

– А ну отойди от него! – орет Лонг. – Встать лицом к стене! Руки! Ноги шире!

Неестественно громко щелкают наручники, а потом на меня обрушивается запах нашатыря. Терпеть не могу нашатырь! Да уберите же вы его от меня, в конце-то концов! Но запах становится гуще, насыщеннее, и я убегаю от него – прячусь во тьму…

…Компьютер неумолим – вероятность удачного исхода операции составляет всего 65 %.

– Вот дерьмо! – раздраженно говорит Григ. – Да при таких условиях не проводится ни одна нормальная штурмовая операция!

– Так то нормальная, – фыркаю я.

– Я серьезно, Стин, – хмурится Григ.

– А если серьезно, то у нас с тобой просто нет другого выхода, – отрезаю я.

Он молчит, да и что тут ответишь. Как говорится, делай что должен, и будь что будет.

– Время до прибытия шестьдесят минут, сэр, – докладывает Григу вахтенный.

Включается таймер, отсчитывая десятиминутные отрезки времени. Мы с Григом идем на стартовую площадку, где нас уже ждут шестеро парней – штурмовиков Грига. Он представляет меня им как «мистера Смита», хотя и нет особого смысла скрывать от них мое настоящее имя, ведь они видели меня в лицо. Но в Григе срабатывает въевшаяся в кровь за годы службы привычка: не сообщать информации больше, чем это необходимо.

…А некоторое время спустя мы прячемся в крохотной генераторной. Сотрудники отдела контрразведки вытаскивают связанного, полураздетого Тимми и волокут к бочкам с ракетным топливом. Я знаю, Тимми обязательно заговорит – не сейчас, так несколькими днями позже. Он может выдержать физическую боль, но психотропные средства допроса не выдержать никому… кроме нас, маоли. Мы не поддаемся гипнозу, на нас не действует «сыворотка правды» и «чип подчинения». Но Тимми, к сожалению, просто человек.

Смотрю на Грига. Он понимает меня без слов.

– Я сам.

Григ вскидывает штурмовой автомат и ловит в оптический прицел Тимми. А тот на мгновение поворачивает к нам лицо, и его губы шепчут: «Стреляй!»

Григ опускает автомат.

– Мы вытащим его.

– Ты охренел! – рычу я. – До спуска капсулы всего двадцать секунд!

– Не жди нас, Стин, уходи, – говорит Григ. – Мы свою задачу выполнили, а дальше ты и один справишься.

Я, прищурившись, смотрю на него, а он указывает на мой рукав, где спрятан накопитель, и повторяет:

– Уходи, Стин. Эта штука должна попасть по назначению, ты же знаешь.

Я каменею лицом, вскидываю автомат на плечо и выхожу из генераторной. Григ прав, я должен, просто обязан улететь. Полминуты спустя я в зависшей на двадцатиметровой высоте капсуле. Смотрю вниз, на занимающих позиции ребят Грига. Что ж, молодцы, работают очень грамотно, хотя шансы на удачный исход у них невелики. Вот если бы чемто отвлечь противника… Взрывом, например… Открываю люк в полу капсулы и прицеливаюсь из гранатомета в оружейный склад…

Пару минут спустя Григ с ребятами внутри капсулы. Тимми без сознания, но жив. Капсула начинает подниматься вверх, на орбиту к «шашке».

– Дело сделано, Стин, – говорит мне Григ.

– Да не совсем, – возражаю я. – Осталось еще самое важное. Но сначала… Григ, я хочу кое-что тебе предложить…

– Что? – Он прекрасно знает, что именно я собираюсь сказать, но такое предложение маоли всегда делают друг другу вслух.

– Григ, давай поменяемся душами, – серьезно говорю я ему…

– Брайан… – слышу встревоженный голос Лонга и открываю глаза. – Очухался?

– Да.

Сажусь и оглядываюсь. Я на полу в той же самой камере. Виктор прикован к стене наручниками, а Лонг держит у моего носа пузырек с нашатырем. Отвожу его руку в сторону и пытаюсь встать.

– Ты погоди, – останавливает меня Лонг. – Полежи немного, а я введу тебе легкий стимулятор.

– Нет, нельзя, я и так уже на стимуляторах. Пару часов назад мне сделали две инъекции.

– А каких точно, не помнишь?

– Нет. Но один укол был в вену, а другой в мышцу.

– Два укола одновременно, говоришь… Похоже на аксидиин, – бормочет Лонг. – Это очень нехороший препарат. Мы пользовались таким только в самых крайних случаях. Он поначалу помогает, а потом вырубает напрочь. Знаешь что, тебе надо как можно больше пить, чуть ли не по литру в час. – Он протягивает мне флягу и требует: – До дна. Похоже, тебе действительно ввели аксидиин, а он вызвал очень сильное обезвоживание, ты поэтому и отключился.

Залпом осушаю емкость и спрашиваю:

– А долго я провалялся?

– Минуту, может, две, – отвечает Лонг. – Тебе бы в больницу.

– Завтра, Лонг. Все завтра, а сейчас…

– Хочешь продолжить допрос? – спрашивает Лонг.

Отрицательно качаю головой. Последнее видение выбило меня из колеи. Да и слова Виктора о Билле болезненной занозой засели в сердце. Конечно, может быть, Виктор врет. Мне надо все хорошенько обдумать и проанализировать. Узнать, что там накопал на Грига Мартин. Задать пару вопросов Лонгу. И, кстати, выслушать три предложения. Смотрю на часы. Скоро десять. Пора двигать к Эрику.

– Тебе нетрудно будет еще чуток посторожить Тойера? – прошу я Лонга.

– Запросто, – откликается он.

– Тогда я побежал, постараюсь вернуться утром.

– Не забывай, как можно больше пить, – напутствует меня Лонг.

Выхожу из камеры, поднимаюсь на крышу и сажусь в свой «Цирус». Набираю код Эрика.

– Где встретимся? – без предисловий спрашиваю я. Он диктует адрес. Ввожу его в бортовой компьютер мобиля и включаю автоматический режим движения, а сам откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза.

Григ в видении называл меня Стином. Имя очень знакомое, вот только где я его слышал, никак не вспомню. И, похоже, этот Стин тоже маоли. Маоли Стин… Ага, вспомнил! Стин это друг детства Грига. Они вместе летели на праздник Растущей Луны. И на празднике Стин сказал Григу, что его приняли во Внешний Патруль, а Григ еще очень переживал, что не может вступить туда вместе с ним. Григ собирался стать горняком, но, видимо, не стал, а оказался в армии. А через много лет Григ и Стин встретились вновь – когда Стин очень вовремя вытащил остатки отряда Грига из-под ударов пиратской крепости.

Но что же получается? Я на самом деле это Стин? Друг Грига, с которым он «поменялся душами», бывший внешний патрульный и спец по каким-то тайным операциям? Если да, то я все-таки должен принадлежать к расе маоли, но Рабиш категорично утверждал, что это не так, и у меня нет оснований в этом вопросе не доверять ему. Так все-таки Стин я или нет?

И еще кое-что. Некто по прозвищу Паук. Насколько я понял, он-то как раз не маоли, а обыкновенный человек, коллега Стина и тоже спец по каким-то тайным делам. В моем сознании вдруг появляется какой-то странный болезненный отклик, будто часть меня остро реагирует на это имя – Паук. Внезапно мне начинает казаться, что… так некогда звали меня!!!

Чувствую, как быстро и испуганно колотится сердце, а по лицу бегут едкие ручейки пота. Мне становится страшно. Мне вдруг кажется, что внутри меня и в самом деле сидит мерзкий паук. И плетет, плетет свою паутину, в качестве приманки используя душу Брайана Макдилла – мою душу! А добычей должен стать очень близкий и дорогой для меня человек. Например, Григ… Или Мартин…

Григ или Мартин…

А кто же я? Стин, Брайан или Паук? Кто?!

Все смешалось, запуталось в моей голове. Еле удерживаюсь, чтобы не закричать. Вытираю с лица обильный пот и торопливо проговариваю код Грига… тьфу ты… Мартина, в надежде, что он уже купил себе новый коммуникатор и перенес на него прежние настройки со своего домашнего визор-фона. Так и есть. Старый код срабатывает, я слышу такой знакомый, такой спокойный голос Мартина, и тут же все встает на свои места: я – не кто иной, как Брайан, обычный человек, гонщик, против которого ведется какая-то сложная и непонятная игра.

– Брайан? Ну, как там дела? – спрашивает Мартин.

– Нормально. – Мне удается полностью справиться с собой. И хотя сердце все еще колотится как бешеное, мой голос звучит вполне спокойно. – А как дела у вас?

– Неплохо. Мы с Ирэн отлично ладим. Знаешь, она, оказывается, тоже любит животных, и у нее дома живет бархатная абари.

– Абари это что-то вроде кошки? – уточняю я.

– Ну, примерно.

– Тогда ее абари будет плохо сочетаться с твоими пингвинами.

– А ты никак ревнуешь? – радуется Мартин.

– Вот еще, – вру я. – Но раз вы там так подружились, могу я еще немного задержаться?

– Хоть на всю ночь, – ехидно отвечает он, а потом серьезно добавляет: – Но утром мне надо быть на полигоне. Билл звонил и сказал, что, если я не приеду, он снимет нас с участия в гонке.

М-да, ситуация. Не хотелось бы, конечно, вешать на Лонга еще одну обузу, но, наверное, придется всех пленников и пленниц собрать в одном месте – в бывшей тюрьме. Надеюсь, больше никто не пополнит их ряды…

– Утром мы с тобой оба будем на полигоне, – обещаю Мартину. – Кстати, ты справляешься с Барабашкой? Она слушается тебя? Не сбоит?

– Нет, все нормально. Твоя Барабашка приготовила для нас приличный ужин. Ирэн очень понравилось.

– А Ирэн сейчас слышит наш разговор? – спохватываюсь.

– Нет. Я в кабинете, копаюсь в информатории, а Ирэн сидит в гостиной, смотрит визор. Мелодраму какую-то. Кстати, она расспрашивала о тебе.

– А что именно? – стараюсь, чтобы вопрос прозвучал равнодушно, но мое сердце сжимается в волнении.

– Ну, так, вообще, – отвечает Мартин. – Есть ли у тебя девушка, какую музыку ты любишь и все такое.

– Ты ей ответил?

– А как же, – ухмыляется Мартин. – Сказал, что ты меняешь телок раз в неделю и всех их сажаешь на цепь и вообще практикуешь садо-мазо, а наркота для тебя уже вместо хлеба и…

– Мартин! – повышаю я голос.

– Да ладно, не боись, – фыркает он. – Я рассказал, какой ты белый и пушистый, герой без страха и упрека, вообще супермен и вожделенная мечта любой женщины…

– Марти-и-ин, – чуть не плачу я.

– Да правду я ей сказал, – отрезает он. – Не скули. У тебя что, от любви совсем крышу снесло, и ты уже шуток не понимаешь?

– Ну, Мартин, ну ты дождешься. Давно бутылкой по башке не получал? Вот как приеду и как врежу тебе, – обещаю я.

– Давай, приезжай, – соглашается он. – Я тут такого в информатории накопал. И про Грига твоего, и про Сятю.

– Кстати, а покопай еще чуток. Имя Стин, фамилии не знаю, но он учился с Григом в одной школе. Тоже маоли. После школы вроде должен был вступить во Внешний Патруль, но я не уверен.

– Понял, – откликается Мартин. – Слушай, я тут все думаю об этом деле, кручу его и так и сяк…

– И что?

– Да видишь ли… Вопрос у меня… Брайан, а с чего ты решил, что «предложение, которое тебе сделают», будет связано с этим самым Григом Винксом, а? Только потому, что его держали в плену и пытались выбить какую-то информацию? Но ты же не знаешь то, что они хотели выведать у Грига? – Он делает крошечную паузу и переспрашивает: – Или знаешь?

– Не знаю. Ладно, Мартин, потом поговорим, а то я уже приехал.

– Ну, потом так потом, – тянет он. Мне кажется, или в его голосе и впрямь звучит тщательно скрываемое разочарование?

Он отключается, а я смотрю на экран навигатора. Я уже в «Гнезде Порока» и до названного Эриком места рукой подать.

Несколькими минутами позже мой «Цирус» и впрямь паркуется на крыше какого-то развлекательного комплекса, ко мне тут же подбегает незнакомый парень и тащит к лифту. Опускаемся на пару этажей и оказываемся в казино. Парень проводит меня через зал в небольшой коридор, распахивает расположенную на торце дверь и говорит:

– Мистер Стронг, ваш гость прибыл.

Вхожу и оказываюсь в небольшом, но довольно умело декорированном кабинете. Из мебели здесь только несколько кресел, расставленных вокруг карточного стола. В одном из них сидит Эрик и пьет что-то из высокого фужера. Остальные кресла пусты.

– Брайан, садись, – кивает мне Эрик и делает знак парню. Тот понимает, выходит и плотно закрывает дверь. Эрик смотрит на свой коммуникатор и удовлетворенно бормочет: – Отлично, можно говорить. Помещение защищено от любопытных глаз и ушей… Ты как, Брайан, будешь пить?

– Да. Тоника и побольше. – Сажусь в кресло напротив него. – Что случилось?

– Сейчас все увидишь.

Он достает из встроенного в стену мини-бара бутылку тоника и бокал, ставит передо мной и щелкает пультом визора. Почти не удивляюсь, увидев на экране себя.

– Это не я заснял, – бормочет Эрик. – Вот падлой буду, не я! Мне эта дрянь с электронной почтой пришла.

Пожимаю плечами – какая разница, кто снимал. Важно, что этот фильм существует, а в нем обстоятельно зафиксирована наша первая встреча с Эриком, торговля по поводу гипноизлучателя и мое согласие принять участие в Ночной гонке. Потом идет запись нашего разговора с Диком по поводу трассы и пилотов. Заснято, как я называю Эрику псевдоним Маоли, под которым хочу выступать, как переодеваюсь в гоночный костюм и закрытый шлем, как выхожу на стартовую площадку и сажусь в «Сантвилл». Короче, у всякого, кто посмотрит эту запись, не останется и тени сомнения в том, что Брайан Макдилл и Маоли – одно и то же лицо. Фильм обрывается на моменте старта.

– Брайан, это не я, – клянется Эрик.

– Ну, пускай не ты. А дальше-то что? Ты хотел мне что-то предложить?

Он залпом допивает свой бокал и лезет в мини-бар за бутылкой виски.

– Эрик, я понимаю твои переживания, но не мог бы ты покороче? У меня очень мало времени. Говори, что ты хочешь за то, чтобы этот фильм не увидели в «Отвязных Стрельцах»?

– Я ничего не хочу! – кричит Эрик. – А они… они велели мне сделать тебе предложение: ты сдаешь гонку, и пленка ликвидируется… Хотя от себя скажу… – Он проникновенно смотрит мне в глаза. – Туфта это все, Брайан. Не ликвидируют они пленку. Ты теперь у них на крючке. Пожизненно… или пока из клуба не уйдешь.

– Это все понятно, – усмехаюсь я. – Весь вопрос в том, кто такие эти самые «они»?

– Да я и сам их не знаю, – оправдывается Эрик. – Вся связь идет через электронную почту. Но они меня просто за яйца взяли! Короче, рассказываю, с чего все началось. Есть за мной один грешок. Где-то с год назад я одному крутому перцу дорожку перебежал. Вернее, он не знает, что это я. А если узнает… – Эрик делает рукой выразительный жест.

– Ну, понятно, дальше давай, – тороплю его.

– А дальше несколько дней назад мне вдруг фильмик приходит, не этот, другой. Типа компромат на меня. И письмецо. А там требование, чтобы я кое-что сделал.

– Гипноизлучатель мне не продавал? – подсказываю я.

– Нет, твое имя они не называли. Да и прибор тоже. Просто велели на весь мой товар в ближайшие три дня цену задирать не меньше, чем в восемь-десять раз. Веришь, нет, такие убытки за эти дни потерпел, столько постоянных покупателей потерял! Как вспомню, выть с досады хочется…

– Эрик, давай короче, – останавливаю его. – Дальше что было?

– А дальше до сегодняшнего дня ничего не было. Я уж думал, отстали они от меня. Расслабился, блин, как последний дурак. А тут вот… – Он кивает на экран и опрокидывает в рот содержимое своего бокала.

– Ясно… А о какой именно гонке в предложении идет речь?

– Об «Огненной Серии», конечно. О какой же еще?

– Нет, ты мне дословно их предложение процитируй, – настаиваю я.

– Дословно… – Эрик задумывается. – Сейчас… Брайан Макдилл, предлагаю тебе сдать гонку в обмен на обещание, что эта пленка будет уничтожена.

– Значит, в их предложении не называлось, что за гонка? – переспрашиваю я.

– Получается, что не называлась, – соглашается он.

Я делаю гримасу. Что-то очень это все смахивает на розыгрыш. Глупый, жестокий и бессмысленный. Ясно, что это предложение ненастоящее. Это ширма, за которой прячется что-то серьезное. Совсем, как два текста на гипноизлучателе: для меня – фальшивка, для Ирэн – смерть.

– Брайан, – подает голос Эрик. – Мне велели, чтобы я выслушал твой ответ.

– Чего? Какой ответ? – не понимаю я.

– Ну, на предложение. Да или нет.

Не могу удержаться от усмешки. Ну, просто спектакль какой-то, а мне отведена роль клоуна! Что ж, сыграю свою роль до конца. Смотрю на Эрика и говорю, тщательно выговаривая каждое слово:

– Я отвечаю «да» на предложение, которое мне сегодня сделали. Я согласен сдать гонку.

Эрик вздыхает, отводит взгляд и мямлит:

– Ты это… если вдруг из клуба уйдешь… то можешь ко мне… буду рад.

– Спасибо, Эрик. Я подумаю.

От места встречи с Эриком до заведения «У Джорджа», оказывается, рукой подать. Я вхожу в знакомый уже ресторанный зал с бьющей по ушам музыкой. Подхожу к бармену.

– Мистер Вестон вас ждет, – не дожидаясь вопроса, говорит тот и делает кому-то знак. Ко мне подходит молодой амбал и провожает в директорский кабинет. Внутрь не идет, а просто услужливо распахивает передо мной двери.

Том встречает меня больным взглядом, смотрит на мою протянутую для приветствия руку и невесело усмехается.

– Не уверен, что ты захочешь подать мне ее на прощание.

– Не говори глупостей, – морщусь я. – Мы с тобой видали друг друга в таком дерьме, прощали друг другу такое, что… Короче, Том, давай без лирики. Ты что, собрался меня чем-то шантажировать? Неким фильмом, да?

– Нет, – удивляется он. – С чего ты взял?

– Да так, – темню я. – Просто показалось… Тогда что за предложение ты хочешь сделать мне, Том?

Он с силой трет руками лицо и спрашивает:

– Может, по коньячку?

– Я на стимуляторах, так что, сам понимаешь, алкоголь мне противопоказан. А вот тоника выпью с удовольствием.

Сажусь на черный стильный диван и терпеливо жду, пока Том разберется с напитками. Он изо всех сил тянет время, и я чувствую, что ему сейчас легче в одиночку взять Шершейский банк, чем заговорить со мной. Наконец, ему удается совладать с эмоциями. Он садится в кресло напротив, опускает взгляд к полу и говорит нарочито спокойным и будто чужим голосом:

– Брайан, я предлагаю тебе сдать гонку.

Воцаряется пауза. Жду продолжения, но он молчит.

– Какую именно гонку, Том? – спрашиваю я.

Он удивленно вскидывает на меня глаза.

– Что?.. Ты так спокойно воспринял?! Но я же знаю, что гонка для тебя – это жизнь! Я думал, ты начнешь злиться, дашь мне в морду…

– Том, – перебиваю я, – давай короче, ладно? Ей-богу, на лирику времени нет. Какую именно гонку ты предлагаешь мне сдать?

– Как какую? «Огненную Серию», конечно, какую ж еще!

Том явно сбит с толку. Он действительно ожидал от меня совсем другой реакции и был прав – предложи он мне подобное еще неделю назад, и я действительно с презрением отказался бы, а расставаясь, не подал бы ему руки. Но теперь все изменилось.

– Ты уверен, что именно «Огненную Серию»? – настаиваю я. – В их предложении называлась конкретная гонка?

– В их предложении?! – Сказать, что Том ошарашен, значит не сказать ничего. – Так ты все знаешь?!

– Смотря что, – осторожно тяну я. У меня вдруг складывается впечатление, что мы с ним сейчас говорим о разных вещах. – Давай по порядку. Рассказывай все подробно, ладно?

– Не уверен, что тебе нужно знать подробности, – внезапно ожесточается Том. – У меня к тебе конкретное предложение: ты не приходишь к финишу первым, а я плачу тебе два миллиона кредитов.

– Ни хрена себе! У тебя, оказывается, есть такие деньги! А помнится, день назад ты не мог одолжить мне и восьмисот тысяч, – не могу удержаться от упрека я. – Похоже, со вчерашнего дня ты сильно разбогател?

– Вчера у меня и в самом деле не было таких денег, – оправдывается Том. – А два миллиона… Я продаю этот ресторан, вот отсюда и деньги.

– Ты продаешь ресторан? – переспрашиваю я. – Но зачем ты это делаешь?

– Чтобы заплатить тебе! – отрезает он.

– Стоп! – Чувствую, как во мне нарастает раздражение. – Я ничего не понимаю. Том, кончай темнить. Давай, рассказывай все от начала и до конца.

Он хмурится и молчит, глядя в сторону.

– Том, или рассказывай правду, или я назло тебе приду к финишу первым, чего бы мне это ни стоило!

Он в ответ щурится и смотрит на меня таким взглядом, что я сразу понимаю, как, должно быть, нелегко приходится его врагам.

– Том, заканчивай меня глазами расстреливать. Лучше расскажи, что случилось? – настаиваю я. – Если тебе настолько необходимо, чтобы я проиграл в этой гонке, то я проиграю, клянусь. Без всяких денег проиграю. Но я хочу услышать правду.

– Ты проиграешь? – переспрашивает он.

– Да.

Том несколько мгновений вглядывается мне в глаза, а потом откидывается на спинку и прикрывает веки.

– Есть у меня дочь, – начинает он, и я поражаюсь, какая нежность звучит в его голосе. – Ее зовут Сабрина… Саби… Ей три годика… – Том замолкает на секунду, будто подбирает слова. – Я ведь поначалу не знал о ее рождении. Мы с ее матерью… с Жанной и потрахались-то всего разок. Ну, знаешь, как бывает. На какой-то вечеринке напились, перепихнулись по-быстрому, а утром уже и не помнили друг друга. А два года назад Жанна вдруг разыскала меня и сказала, что родила девочку. Сказала, что не уверена, будто отец я, но я могу, если захочу, сдать анализ… Нет, она ничего не требовала, просто сказала, что, возможно, отцу будет приятно узнать, что у него есть дочь… Ну, я долго думал, а потом пошел сдавать анализы. Хотел знать наверняка. И подтвердилось, что Сабрина моя дочь… – Том вздыхает и пригубляет коньяк. – Я предложил Жанне с Сабриной переехать ко мне. Думал, будет лучше нам жить вместе. Чтоб семьей… Но не получилось… Мы с Жанной под одной крышей протянули где-то с год, а потом разъехались… Нет, Жанна баба неплохая, но мы с ней оказались слишком разными. Тогда мы решили, пусть у каждого будет своя жизнь, но Сабрина будет знать, кто ее настоящий отец. Больше того, жить девочка будет то у матери, то у меня… Вот так, Брайан, в моей жизни появилось чудо – Саби.

Смотрю на Тома и не узнаю: его лицо разгладилось, из глаз ушла жесткость, а губы сложились в мечтательную улыбку.

– Знаешь, Брайан, мне ужасно повезло, и свое первое слово Саби сказала при мне… Я ради нее готов на все. Действительно, на все. – Том вздыхает и невесело говорит: – Ведь я был готов убить тебя, если бы ты не согласился сдать гонку.

– Она у них? – прямо спрашиваю я.

– У них, – откликается Том. – А у кого «у них» знаешь?

– Нет. А ты?

– И я нет. Сегодня утром мне на визор-фон фильм пришел. А там засняты Саби с матерью в окружении людей в масках. И ультиматум для меня. Дескать, делай, что хочешь, но в ближайшем заезде «Огненной Серии» победить должна двойка из гоночного клуба «Бешеных Псов».

– Чего?! – У меня буквально отвисает челюсть. – Я ничего не понимаю, Том! При чем здесь «Бешеные Псы»?!

– А я откуда знаю? – огрызается он. – Мне велели обеспечить их победу, и тогда мне вернут Саби и Жанну.

– Погоди. – Мысли у меня разбегаются и никак не хотят собираться в кучку. – А я? Что они велели тебе насчет меня?

– Ничего. Про тебя и речи не шло. Просто я стал обдумывать, как мне выполнить их ультиматум, и сразу вспомнил о тебе. Ведь ты стопроцентный фаворит. Решил подкупить тебя…

– А остальных? – перебиваю я. – «Бешеные Псы» аутсайдеры. Они могут в лучшем случае занять десятое или одиннадцатое место. Так что тебе придется, кроме меня, подкупить еще чертову уйму гонщиков. У тебя просто денег не хватит. К тому же, если мы с Мартином не придем первыми, значит, победителями станут ребята из «Диких Кентавров» или «Аргонавтов». А их тебе вряд ли удастся подкупить. Я хорошо знаком с ними и говорю тебе: дохлый номер. Они не согласятся.

– Значит, они просто-напросто не выйдут на трассу, – цедит Том, и я понимаю, что он «готов стрелять».

– Нет, так не годится. Нужно придумать что-то иное… Давай зайдем с другой стороны. Ты уверен, что не знаешь похитителей твоей дочери? Может, твой конкурент? Или кто-то мстит тебе?

– Да я уже голову сломал! Всех перебрал. Всех на уши поставил. Ты не думай, что я бездействую. Мои ребята сейчас трясут кого надо, город… да что там город, всю планету прочесывают!

– Это хорошо. До «Огненной Серии» еще четыре дня, может, будет результат.

– А если нет? – Том смотрит на меня в упор. – Пойми, Брайан, я не могу рисковать.

– Но устранять гонщиков это не выход, – возражаю я.

– И что ты предлагаешь?

– Пока не знаю. Мне надо подумать. Посоветоваться с Мартином… Кстати, ресторан свой пока не продавай. Говорю же, деньги в этом деле тебе не помогут… Ладно, Том, мне пора бежать.

Протягиваю ему руку на прощанье. Он усмехается и пожимает ее.

Бросаю взгляд на часы. На встречу с Биллом Тернером опаздываю как минимум на десять минут. Звоню из «Цируса» с извинениями.

– Ладно, Брайан, – откликается Билл. – Ты, главное, приезжай.

Я смотрю в окно «Цируса» на мелькающие вдоль воздушного шоссе рекламные щиты и думаю о том, что, по словам Виктора, Билл тоже Игрок. Впрочем, скорее всего Тойер соврал, чтобы окончательно запутать меня. Мне очень хочется в это верить. Мне становится тошно при одной только мысли, что Билл может играть на стороне врагов. Нет, только не Билл. И не Мартин. Только не они…

Мою душу вновь сковывает странная холодная пустота. Наверное, это побочное действие стимулятора, но мне кажется, будто все происходит во сне. Механически, словно сомнамбула, паркую «Цирус» на закрытой стоянке, на крыше административного здания полигона, медленно вылезаю из мобиля, захожу в лифт, называю нужный этаж. Я сейчас, как робот, механически выполняю положенные движения, а мое сознание словно спит, будто прячется от жуткой реальности, где самые дорогие для меня люди вдруг могут оказаться предателями…

Билл сидит в тренерской и пьет какую-то травяную гадость, которую упорно величает чаем. При виде меня он вскидывает голову и несколько секунд пристально вглядывается мне в лицо. Я в это время торчу на пороге, не делая попыток войти. Наконец, Билл заканчивает свой осмотр и бурчит:

– Чего встал столбом, будто чужой? Проходи. Падай в кресло, почаевничаем.

Устраиваюсь в кресле возле стола, молча жду, пока он нальет мне чая из огромного позолоченного самовара, и только тут обращаю внимание на то, что ни он, ни я даже не сделали попытки подать друг другу руки!

– Билл, вы Игрок? – внезапно для себя самого спрашиваю я.

– А ты Ночной Гонщик? – в тон мне откликается он.

– Понятно. – Улыбаюсь и чувствую, как в груди нарастает тяжелое бессильное бешенство. – Чего вы хотите мне предложить, Билл?

– Обмен, – улыбается он. Его улыбка подобна моей, в ней так же сквозит холодная злая ярость. – Ты возвращаешь мне пленку с Игрой, а я молчу о твоем участии в Ночной гонке.

Мне кажется, что я ослышался. Вероятно, у меня сейчас вытаращенные глаза и отвисшая челюсть, потому что Билл внезапно меняется в лице и подозрительно спрашивает:

– Ведь ты же знаешь об Игре?

Я молчу, потому что все еще пребываю в состоянии прострации.

– Брайан, – повышает голос Билл, – заканчивай ваньку валять! Собрался по-тихому шантажировать меня, щенок? Думал, я не узнаю, что это твои проделки? А вот хрен тебе! У меня есть надежные друзья в полиции. Они помогли установить анонимного адресата. И это ты. Именно с твоего электронного ящика мне сбросили тот самый фильм! А я в ответ приготовил для тебя другой. Смотри.

Он щелкает пультом визора, и по экрану мчится Ночная гонка – от старта до финиша. Правда, кусок, где Лонг поливал меня из огнетушителя, вырезан. Запись смонтирована так, что кажется, будто мне удалось самостоятельно погасить огонь сильным встречным потоком воздуха. Судя по всему, фильм, так сказать, официальный, то есть тот, который транслировался на экраны зрителям. Моего лица не видно – его скрывает шлем, и вообще опознать в Маоли меня по этому фильму мог только Билл – человек, который знает мой гоночный почерк до тонкостей.

– Чего молчишь? – спрашивает Билл. – Думаешь, я не смогу доказать, что Маоли это ты?

– Наверное, сможете. И что будет дальше?

– А дальше нас из клуба вышвырнут вместе, сопляк, понял? – рычит Билл.

– Не понял. А вас-то за что?

– Ты под дурака-то не коси, – мрачно советует Билл. – Тебе же известно об Игре.

И я внезапно начинаю смеяться. Наверное, у меня просто сдали нервы.

– О какой Игре, Билл? – сквозь смех спрашиваю я. Мне почему-то кажется, что мы с ним играем в разные игры!

Он хмурится и снова щелкает пультом визора. На экране возникают джунгли и несколько мужчин в камуфляже, с походным снаряжением и охотничьими ружьями наперевес. Один из мужчин оборачивается, его лицо все покрыто зелеными и коричневыми полосами маскировки, но я без труда узнаю в нем Билла. Действие явно разворачивается не на Земле-3 – на нашей планете уже давно не найти подобных пейзажей. Картинка застывает.

– Узнаешь? – спрашивает Билл.

– Вас – да, а фильм… Впервые его вижу.

У меня на душе вдруг становится легко. Я пока не понимаю смысл происходящего, но мне совершенно ясно одно – мы с Биллом действительно играем в разные игры. И он мне не враг!

«Не враг, не враг», – поет сердце. Я готов расцеловать Билла, но за подобное вполне могу схлопотать в зубы, поэтому не двигаюсь с места и только продолжаю глупо и счастливо улыбаться.

– Ты чего лыбишься, как недоумок? – злится Билл. Он тоже не понимает, что происходит, но, по-моему, и у него на душе становится легче.

– Билл, давайте по порядку, – предлагаю. – Похоже, у нас друг к другу накопилось множество претензий, так давайте разберемся, насколько они обоснованные.

– Эк ты заговорил. Прямо как дипломат, астероид тебе в зад, – ворчит Билл.

– Я не шантажировал вас. Больше того, понятия не имею, где это вы засняты и чем там вообще занимались…

Билл усердно хмурится, стараясь побороть смущение, а я продолжаю:

– Этот фильм пришел вам с моего электронного адреса?

– Именно.

– Очень интересно… Мне ведь с вашего электронного ящика тоже приходила кое-какая мерзость. А точнее, инструкции… Вернее, приходили не мне, а другому человеку (я имею в виду Виктора Тойера), но касались они напрямую меня.

Тренер вскидывает голову, но я останавливаю его.

– Погодите, Билл, дайте я доскажу… Мне в последнее время ох как несладко пришлось, и кое-что указывало на то, что за всем этим дерьмом стоите вы.

– Я? – Вот теперь он уже хмурится всерьез. – Давай-ка, Брайан, всю правду и начистоту.

И я рассказываю. Всю правду, без утайки. Начиная от приключений в «Сокольничьем Парке» и заканчивая предложением, которое сделал мне Том. Рассказываю и про укол стимуляторов, и про то, как я пытал Виктора. Возможно, сейчас я совершаю величайшую ошибку в своей жизни, но меня просто-таки задолбали уже все эти тайны! К тому же я ничем не рискую. Если Билл мой враг, он и так знает обо всем, а если нет, то не выдаст меня. Я уверен, что на этого человека можно положиться. Как на Мартина. Как на себя самого…

Я замолкаю, и Билл некоторое время молчит.

– «Бешеные Псы» при любом раскладе не придут к финишу первыми, – наконец, говорит он.

– Нужно что-то придумать, надо помочь Тому, – прошу я.

– Надо, – соглашается Билл. – Но есть только один способ сделать «Бешеных Псов» победителями.

– Какой? – вскидываюсь я.

– Такой, – передразнивает Билл. – Если за пультами управления их лайдеров будете сидеть вы с Мартином.

Я ошарашенно молчу и только разеваю рот, словно выброшенная на песок рыба. А Билл усмехается, смотрит на часы и спрашивает:

– Мартин сейчас у тебя?

– Ага. Он сторожит Ирэн.

– Тогда так. Звони Тому и зови его к себе в гости. Устроим военный совет.

Договариваюсь с Томом, предупреждаю Мартина, что мы с Биллом сейчас приедем, и спрашиваю, как там Ирэн.

– У нее как раз начался очередной сеанс, – радует меня Мартин. – Так что мы вполне успеем посовещаться, пока она спит.

– Отлично. – Я отключаюсь и поворачиваюсь к Биллу: – Ну что, пошли к мобилям?

– А? Да, конечно… Ты это… кхе… кхе… – Он мнется и косится на экран визора.

– Не беспокойтесь, – поспешно говорю. – Меня совершенно не касается, как вы проводите свое свободное время.

– Да, видишь ли, – мямлит Билл, – попробую тебе объяснить… Мне уже почти шестьдесят, и я давным-давно не выхожу на трассу… В моем возрасте надо бы играть с друзьями в гольф, но… Скучно мне, Брайан. Я еще крепок и силен, и мой организм все еще требует адреналина, понимаешь?

Киваю. Билл смотрит недоверчиво и продолжает:

– Понимаешь, это хорошо… Сам через положенный срок таким же станешь… Так вот… Разговорился я как-то раз с приятелем, а он и рассказал про… кхе… Игру. Ты не думай, там все по-честному, все добровольно…

– А в чем суть? – не могу сдержать любопытства.

– Суть простая. Мы собираемся в команды… По трое, иногда по четверо… Высаживаемся на необитаемой планете или просто в глухих местах, где людей нет, и… короче, кто кого…

– Типа пейнбола?

– Типа, – вздыхает Билл. – Только патроны боевые… Короче, незаконно это, а кто-то скажет и аморально, но… все ж добровольно, никто никого силком под пули не тащит…