Гонка на выживание

Глава 4
ОН ИЛИ ОНА

Выхожу из клуба, сажусь в свой «Цирус» и смотрю на часы: три утра. Интересно, Том Крыса уже спит? Мне бы надо позвонить ему, сказать, что дело сделано, да поблагодарить заодно. Теперь я его должник. Ладно, звонить ему пока не будем, отложим до более приличного времени. А вот дока не грех и разбудить.

Набираю код Рабиша. Он откликается сразу, будто ждал.

– Док? Это Брайан. У меня все в порядке. Через полчаса буду в клинике.

– Да? – без энтузиазма откликается он.

– Что-то случилось? – настораживаюсь я.

– Просто устал, – после паузы отвечает он. Не могу удержаться от понимающего вздоха: я тоже, да еще как!

– Прилетайте скорее, мне надо вам кое-что показать, – добавляет Рабиш. – Нечто очень важное и… нехорошее…

После такого напутствия, я мгновенно срываю мобиль со стоянки, быстро вписываюсь в самый верхний – скоростной – уровень спортивного шоссе и выжимаю все, что могу из довольно слабенького движка «Цируса», радуясь, что в этот утренний час шоссе почти пустое. Почти – потому что парочка «Сантвиллов» и «Эрроу» на спортивном шоссе все же есть. Представляю изумленные лица их пилотов, когда они видят проносящийся мимо них на немыслимой скорости «Цирус»! Примерно то же самое, наверное, чувствует ласточка, видя обгоняющую ее курицу! Но, если серьезно, я так обеспокоен, если не сказать напутан, словами и интонацией Рабиша, что, будь у меня сейчас обычная метла я, пожалуй, заставил бы взлететь и ее.

В момент долетаю до клиники. Плюхаюсь на гостевую стоянку и вижу Рабиша. Он маячит на крыше, приплясывая от нетерпения. Выхватываю из кабины футляр с излучателем и бегу к нему.

– Я раздобыл его, док!

Рабиш с ужасом смотрит на футляр и стонет:

– Ох! Что же вы наделали! Зря вы это, Брайан! Зря!

От этих слов у меня тотчас холодеют руки, и едва не останавливается сердце.

– Господи, док! Да что тут без меня стряслось-то?!

– Пойдемте в кабинет, – бормочет Рабиш и рысцой направляется к лифту. Бегу за ним, умирая от беспокойства.

– Док, черт вас подери! Да объясните же!

– Не здесь!

Рабиш затравленно оглядывается по сторонам. Я – тоже, но парковка, как и окружающее нас воздушное пространство, пусты.

– Скажите хотя бы, Ирэн жива? – понижаю голос до шепота.

– Что? – удивляется Рабиш так, будто слышит это имя впервые.

– Док! – вою я. Он вталкивает меня в лифт и кричит: – Замолчите, Брайан, сейчас же замолчите!

Его трясет, как в лихорадке, а по вискам катятся крупные горошины пота. Я немею от ужаса и больше не делаю попыток заговорить. В молчании мы выходим из лифта и бежим по спящей клинике в его кабинет. Он отдает системе приказ запереть дверь и толкает меня в кресло перед экраном визора.

– Смотрите! Как только вы уехали, мне прислали по электронной почте вот это!

Экран загорается многообещающей надписью:

«Новинка! Только для вас! Интерактивная игра „Перекрестки Судьбы“. Сделайте правильный выбор!»

Рабиш щелкает по клавише, и начинается рисованный мультик. По экрану бодро движется человечек, в котором без особого труда можно узнать меня – в нарисованном, карикатурном варианте. Человечек резво чешет по улице, но тут на него нападают хулиганы и изрядно прикладывают по башке. Дальше, понятное дело, клиника, палата, кровать. И бойкая медсестра, которая буквально с разбегу плюхается на этого человечка. А дальше… Ну, вы понимаете, что. Скажу только, что детям до шестнадцати смотреть не рекомендуется, и что это было бы очень забавно, если бы не было так страшно.

– Что это такое, док?!

– Вы смотрите дальше, Брайан. Смотрите до конца!

И я смотрю – а что мне еще остается?

Любовные игры заканчиваются, и медсестра с плачем убегает, а человечек, который я, чешет в затылке и садится в мобиль. Вернее, его кровать превращается в мобиль. Вообще, надо признать, мультфильмик классный. Над ним явно поработали талантливые художники.

М-да… У этих «игроков» все талантливые: и художники, и психологи, и механики, и хрен знает, кто еще. И денег у них немерено, а такие понятия, как «нравственность», «порядочность» и «человечность» – им с детства забыли привить… Короче, найду – убью мерзавцев. Засуну головой в реактор своего лайдера. Впрочем, это я, кажется, уже говорил…

А человечек на экране отправляется, размахивая бластером, на поиски гипноизлучателя. По дороге он пристреливает парочку «хулиганов». В этом месте Рабиш косится на меня, но вопросов не задает.

– Этого не было, док! – оправдываюсь я. «Едва не было», – поправляюсь про себя и хмурюсь: значит, ОНИ были уверены, что ради гипноизлучателя я готов убивать.

– Конечно, не было, – поспешно соглашается Рабиш, а я понимаю, что он мне не верит.

И тут ролик замирает. На экране остаюсь я, вернее, моя, выросшая в пол-экрана карикатурная копия, и гипноизлучатель – тоже в пол-экрана. А между нами знак вопроса. И две кнопки меню: «Применить», «Не применять».

– И что дальше, док? Вы пробовали нажимать клавиши?

– Обе. Смотрите.

Щелчок по «Не применять». Тотчас мы с гипноизлучателем исчезаем, а на экране рисуется ванная комната и Ирэн. Она залпом выпивает бутылку с надписью «виски», раздевается, берет в руки нож и ложится в ванну. А экран будто взрывается красным салютом. Сделано очень зрелищно, очень эффектно – словно мы перед стеклянным окном, по которому снаружи хлещут красные потоки дождя.

– А вторая клавиша? – торопливо спрашиваю я, не в силах больше смотреть на кровавый дождь.

Рабиш молча переключает экран на картинку со знаком вопроса и меню, и выбирает «Применить». На экране возникаем мы с Мартином. Теперь это не рисунок, а беззвучный любительский визор-ролик. Мы весело смеемся, толкаемся, дурачимся, а потом оглядываемся, машем кому-то руками, будто прощаемся, и садимся в мобиль. На первый взгляд это «Эрроу», очень похожий на «Эрроу» Мартина, хотя я не уверен на все сто. Мы, толкаясь, садимся в кабину, закрываем дверцы и взлетаем, и тотчас экран озаряется яркой вспышкой взрыва. Взрыв бесшумен, и потому еще более страшен. А потом сквозь взрыв проступают наши лица – серьезные и вроде как укоризненные. Изображение застывает: наши с Мартином лица на фоне яркого облака огня.

Некоторое время мы с Рабишем молчим, а потом он глухо говорит:

– Теперь вы понимаете, Брайан? Понимаете?

– Нет, док. Не понимаю.

Он смотрит на меня, как на психа, и говорит:

– Когда я увидел ЭТО, то постарался связаться с вами, но, как только набрал на коммуникаторе ваш код, чей-то голос сообщил, что вы не можете сейчас ответить, вас нет, вы ушли на похороны. Я удивился и переспросил: «На чьи похороны?» И голос ответил: «А вот это уже решать вам, доктор». Вы понимаете, Брайан? Он сказал, чьи будут похороны, решать мне!

– И все же я не понимаю…

– Вы просто не хотите понимать! – Рабиш почти кричит. – Я так надеялся, что вам не удастся раздобыть этот проклятый излучатель! Тогда проблема была бы решена без моего участия. А теперь…

– А что теперь?

Он сникает, съеживается и стареет прямо на глазах.

– Вы сами знаете, Брайан… Если я применю гипноизлучатель к Ирэн, то вы и ваш друг погибнете… А если не применю, то Ирэн покончит с собой… И чьи будут похороны, придется решать мне…

– Ерунда, док. Вы напрасно приняли эту игрушку всерьез. Это же просто картинки на экране. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал насмешливо, непринужденно. Ему незачем знать, что сейчас творится в моей душе. – Успокойтесь. Нас просто пугают, дразнят…

Я говорю что-то еще, несу какую-то чушь, успокаиваю его словно маленького ребенка. Обещаю ему что-то. Вру. И вижу, как он успокаивается, верит, тянется ко мне, словно я и впрямь способен мигом избавить его от этого страшного выбора. Впрочем, я действительно способен, потому что уже решил все сам. За него. За себя. За Ирэн. И… за Мартина, хотя последнее далось мне труднее всего.

– Ладно, док. Сделайте последнее усилие. Составьте программу для Ирэн и научите меня, как пользоваться этой штукой, – указываю на гипноизлучатель. – А потом, клянусь, я избавлю вас от этих проблем.

– Но… что вы задумали, Брайан?

– Не важно, док. Составьте мне программу и считайте, что в вашей жизни никогда и не было ни гипноизлучателя, ни меня, ни этой дурацкой интерактивной игрушки. Кстати, давайте сотрем ее, док. Вот прямо сейчас, возьмем и сотрем.

Рабиш нерешительно пожимает плечами, но послушно набирает требуемые команды. «Развилка судьбы» осыпается по экрану, тает, исчезает, надеюсь, что без следа.

– Отлично, док. Теперь составьте программу для гипноизлучателя. И поясняйте свои действия. Я должен хотя бы приблизительно знать, как это все будет работать.

Мы с ним возимся до утра, и под конец мне хочется спать так сильно, что, похоже, я, того и гляди, научусь делать это стоя, как лошадь, и с растопыренными глазами, как… ну, предположим, та же лошадь, но только страдающая сильным запором. Ну, ладно, ладно, шутка неудачная, согласен, но что вы хотите от человека, который уже вторые сутки без сна?

Наконец, я получаю диск к гипноизлучателю и говорю:

– Теперь последнее, док. Вы должны официально выписать меня из клиники. Дать заключение, что я… как это… практически здоров и что с медицинской точки зрения препятствий для моего участия в гонках нет.

– Но… – начинает Рабиш.

Я перебиваю его:

– Не будем спорить по пустякам, док! У меня должны быть полностью развязаны руки, вы же понимаете.

– Да, – мямлит он, – но…

– Никаких но! – отрезаю я. – Вы дадите мне заключение? – «Или мне придется шантажировать вас гипноизлучателем?»

Последние слова я вслух не произношу. Пока не произношу. Впрочем, если он вынудит меня…

Мы с Рабишем несколько мгновений смотрим друг другу в глаза. Он первым отводит взгляд и говорит:

– Я дам вам заключение.

– Спасибо, док, – искренне благодарю я. – Вы очень хороший человек, профессор Карл Рабиш. Простите, что втянул вас в свои проблемы.

Он улыбается – впервые за сегодняшний день (или ночь) и говорит:

– Рад, что познакомился с вами, Гонщик Дьявола. Желаю вам выиграть эту гонку. Я буду всей душой болеть за вас.

Киваю, отлично понимая, что он имеет в виду отнюдь не «Огненную Серию».

– Я выиграю, док. Я обязательно выиграю ее, обещаю… Ну что? Где там Ирэн?

– Она спит в спальне для персонала. Я дал ей снотворного.

– И когда она проснется? – спрашиваю.

Рабиш смотрит на часы.

– Примерно через час.

– Тогда мне надо торопиться, док. Ведите меня к ней.

– И все же, что вы задумали, Брайан?

– Ничего особенного. Я просто отвезу ее к себе домой, и проведу с ней каскадное внушение по составленной вами программе.

– Это не очень хорошая идея, – хмурится Рабиш. – Лучше оставьте ее в клинике, я сам проведу с ней сеансы.

– Нет, док! – решительно перебиваю я. – Для вас эта история уже закончилась. Все дальнейшее будет касаться только меня.

– И ее, – бормочет он.

«И ее», – молча соглашаюсь я.

У спящей Ирэн на щеках слезы, а лицо искажено обидой и страданием. Уж не знаю, что за кошмар ей снится, но ее всю трясет – колотит так, что кровать ходит ходуном. Рабиш украдкой вздыхает и тщательно отводит от меня глаза. От меня – пусть и невольной, но все же причины ее страданий. Чувствую в груди нарастающее бешенство и до хруста стискиваю зубы, чтобы не начать ругаться прямо здесь – громко, в голос. Материться и бить кулаками о стены. Огромным усилием воли гашу в себе этот неуместный порыв – только моей истерики еще не хватало. Но это все от усталости и напряжения последних двух дней. А может, и последствия операции на мозге дают себя знать. Ну ничего, мне надо просто немного поспать, и ко мне вернется прежнее самообладание, я уверен.

Откидываю одеяло в сторону, беру Ирэн на руки и поражаюсь, какая же она худенькая и маленькая, словно ребенок.

– Док, помогите открыть дверь, – прошу и сам удивляюсь, насколько спокойно звучит мой голос.

– А вы заберете ее прямо так? В одной пижаме? – спрашивает Рабиш.

– Времени мало. Пусть пока так, а днем я заеду за ее одеждой. Или куплю ей новую. Это все не важно, док. Главное, мне нужно успеть отвезти ее к себе домой, пока она не проснулась.

– Да-да, конечно… Но давайте я хотя бы накину на нее ее пальто. Оно здесь, в шкафу… Вот и все.

– Отлично, док. Спасибо, так действительно гораздо лучше.

– А сумку с медикаментами и гипноизлучателем не забыли? – спохватывается он.

– Нет. Все в порядке, док. Времени мало. Проводите нас до стоянки, пожалуйста, а я позже заеду к вам и обо всем расскажу. Кстати, ее несколько дней не будет на работе, вы уж не ставьте ей прогулы, ладно?

– Что?! – Рабиш смотрит на меня, вытаращив глаза. – Вы о чем?

– Об отпуске, док, – еле заметно улыбаюсь я. – Не хочу, чтобы она потеряла работу в вашей клинике. Оформите ей отпуск на пару недель, а потом она вернется, и все будет чики-пики.

Рабиш молчит, но у него на лице крупными буквами написано:

«Ты или безумец, или…»

– Или, док, или… – Моя улыбка становится шире.

Он усмехается и качает головой, а потом идет открывать дверь. Помогает нам войти в лифт, провожает до стоянки, смотрит, как я укладываю Ирэн на заднее сиденье «Цируса», а сам сажусь за консоль управления.

– Ну все, док, мы поехали, а вы отправляйтесь домой и хорошенько выспитесь, – напутствую я его.

Рабиш вздыхает, и я понимаю, что он вряд ли заснет еще как минимум сутки, то есть до часа икс – до того момента, который задан в программе Ирэн как час ее смерти. Зря он так. Но уговаривать его мне некогда, мне срочно надо домой. Плавно поднимаю «Цирус» над стоянкой, выворачиваю к воздушному шоссе, а Рабиш все стоит и смотрит нам вслед.

По дороге заскакиваю в секс-магазин и прикупаю пару наручников, а также мягкий ошейник с длинной прочной цепью. А потом несусь к дому, паркуюсь и с неудовольствием наблюдаю за утренним оживлением на стоянке. Вот блин! Ну не могу же я тащить Ирэн у всех на глазах! Наверняка кто-нибудь заинтересуется, что это я такое делаю с бесчувственной девушкой, и тогда разборок с полицией не избежать. Что же делать? Переждать, пока все разъедутся по делам? Но Ирэн вот-вот проснется, и тогда… Я точно не знаю, что она сделает при виде меня, но это наверняка будут не вопли счастья.

Решаюсь выбраться из машины, делая вид, что в стельку пьян. Все, конец моей репутации! Впрочем, хрен с ней. Пошатываясь, подхожу к задней дверце «Цируса», открываю и «пьяно» ору:

– Эй, детка, мы уже дома, вылезай!

– Ух, Брайан! – слышу удивленный возглас за спиной.

Оборачиваюсь и вижу знакомого. Он мой сосед, живет этажом ниже. Вроде как президент какой-то там компании, и в целом вполне нормальный мужик, разве что не болельщик.

– Ну, ты и хорош! – присвистывает сосед. – Я тебя даже не сразу узнал. Что это у тебя за хлам вместо мобиля? На какой свалке ты его раздобыл?

– О, Джереми, прив-в-вет… ик… Это мой хлам… Вр-р-ременный… Я вчера малость помял свой «Санвилл»… И вот… пришлось… ик…

Я старательно «заплетаюсь» языком. Он вроде верит в мое «пьянство», хотя, если откровенно, актер из меня никакой.

– Ты, я смотрю, с вечеринки, – улыбается Джереми. – Хорошо гульнул, от души.

– Неплохо… – Вытаскиваю Ирэн из мобиля. – Мы с моей подружкой… ик… немного увлеклись… то есть разлеглись… тьфу… раз-влек-лись… А теперь хотим продолжить… ик…

Джереми смотрит на спящую Ирэн и качает головой.

– Не думаю, что она способна продолжать.

Я «пьяно» машу рукой, дескать, все в норме, это она так, прикалывается. Беру Ирэн на руки и ковыляю к подъезду, не забывая усердно пошатываться. Не скажу точно, но, по-моему, он стоит и смотрит нам вслед до тех пор, пока мы не скрываемся за толстой дверью подъезда.

С крайним неудовольствием разглядываю свою квартиру. И о чем я только думал, когда одобрял такой дизайн? Ведь квартира оказалась совершенно не приспособленной для содержания пленных! В ней всего одна имеющая дверь комната, и та спальня. (Туалет с ванной, разумеется, не в счет.) Остальное пространство квартиры занимает огромное, причудливо изрезанное углами, арками и ступеньками помещение, которое объединяет и гостиную, и прихожую, и кухню, и кабинет, и даже застекленный зимний сад с мини-бассейном.

Раздраженно чешу в затылке. Вот бляха-муха! И почему я не догадался в планировке предусмотреть хотя бы одну тюремную камеру? Ну, вот как мне теперь быть с Ирэн? Не в сортире же ее запирать!

В конце концов, решаюсь на компромисс. Надеваю на лежащую на диване Ирэн ошейник, вытягиваю цепь на всю длину и хожу, примеряясь, по квартире, прикидывая, куда бы прикрутить свободный конец так, чтобы Ирэн могла сама посещать туалет, ванную и диван, на котором ей придется спать. Наконец, определяю подходящее местечко, прикладываю конец цепи к полу и командую:

– Барабашка, вбить в этом месте в пол металлическое кольцо и впаять в него последние звенья цепи.

Тотчас из ниш выскакивают соответствующие роботы-трудяги и мигом выполняют требуемое. Проверяю работу. Отлично! Сама Ирэн ни за что не сумеет освободиться от ошейника и цепи. Теперь еще кое-что. Снимаю у нее с руки браслет коммуникатора – пусть побудет пока без связи, ведь пленникам связь с внешним миром не полагается, не правда ли? А то они запросто могут вызвать полицию…

И последнее. Защелкиваю на ее запястье кольцо от наручника, а второе прикрепляю к ручке дивана. Наручники – это временная мера. Просто, честно признаться, я ужасно боюсь ее реакции при пробуждении. И, на мой взгляд, чем у нее поначалу будет меньше свободы передвижения, тем лучше. Несколько мгновений колеблюсь, не закрыть ли ей скотчем рот, а потом решаю, что это, пожалуй, уже будет перебором. Ладно, в крайнем случае пускай орет – у меня в квартире отличная звукоизоляция.

Ну, вроде все, ничего не забыл. Сажусь на соседний диван, откидываюсь на спинку, прикрываю веки и жду, когда же она проснется.

Я не собирался спать, но усталость, бессонная ночь и уютный диван берут свое. Мне снится, что я стою на высоком утесе, а у моих ног раскинулась пропасть. Вернее, это не пропасть, а скорее долина – усеянная зелеными переливчатыми изумрудами лесов и сапфировым блеском озер. Вокруг долины возвышаются горы. Мне, с моего утеса они кажутся синими.

– Ну что же ты, малышка? – слышу за спиной ласковый женский голос.

Оборачиваюсь и вижу женщину. Красивую или нет, не знаю, потому что я смотрю сейчас на нее глазами ребенка – маленькой девочки по имени Агиша. У меня снова видение. Я опять в теле другого, вернее, другой. Но в этот раз слияние неполное. Наверное, разница в поле или возрасте мешает мне полностью перевоплотиться, как это было в моих предыдущих галлюцинациях, но сейчас я ощущаю раздвоение личности: я – это и стоящая на вершине утеса девочка Агиша, и смотрящий на нее со стороны Брайан одновременно.

– Что же ты, Агиша? – переспрашивает женщина. – Боишься?

– Да, мама, – слышу я свой и в то же время не свой голос. – А вдруг я разобьюсь?

– Может быть и так, – кивает женщина. – Ты можешь разбиться, а можешь полететь. Но, чтобы узнать, тебе придется сделать шаг.

Я хмурю темные аккуратные бровки, морщу курносый носик, мну пальчиками подол коротенького розового платьица и смотрю, смотрю на пропасть под ногами.

Взлететь или разбиться… Всего один шаг…

– Ты можешь сейчас повернуться и уйти, – слышу я голос женщины. – И тогда всю оставшуюся жизнь ты проживешь обычным нормальным человеком. Ты вырастешь, выйдешь замуж, и у тебя будут свои дети. Скорее всего, ты будешь счастлива, но… Всю оставшуюся жизнь тебя будет преследовать вопрос: а что было бы, если бы ты шагнула?

– Что было бы… – эхом откликаюсь я. – А если я полечу? Что будет, если я все-таки шагну и не разобьюсь, а полечу? Я перестану быть человеком? Не вырасту, не выйду замуж и не буду счастлива?

Мать молчит и только смотрит с улыбкой. И тогда я делаю шаг в пропасть…

– Прекрати!!! Брайан!!! Немедленно прекрати!!!

Ошалело вскидываюсь, плюхаюсь на пол, больно ударяясь локтем о край стола, и вижу дикие глаза Ирэн. Она зажимает голову руками и с ужасом смотрит на меня.

– Что?.. Что случилось? – спрашиваю, сидя на полу возле ее дивана.

– Ты псих, да? Чертов сдвинутый маньяк? – почему-то шепотом спрашивает Ирэн.

– Ты про наручники и ошейник, – догадываюсь. – Нет, я не псих, я все тебе сейчас объясню…

– При чем здесь ошейник? – перебивает она. – Хотя это, конечно, тоже, но… Ты что тут сейчас вытворял?! И как тебе это удалось? Это какой-то фокус, да? Но мне было страшно!

– Что-то я не въезжаю. Ты о чем, Ирэн? – Потираю ушибленный локоть и пытаюсь пересесть с пола на край ее дивана.

– Не подходи ко мне, лунатик! – взвизгивает она.

– Хорошо, хорошо. – Успокаивающе поднимаю руки и отхожу в сторонку. – Я напугал тебя, вот только не пойму, чем? Я, что, разговаривал во сне?

– Ты и вправду не понимаешь? – после паузы недоверчиво переспрашивает она.

– Абсолютно! А что было-то, Ирэн?

– Что… – Она издает истерический смешок. – Начать с того, что я заснула в привычном месте, в клинике, а проснулась в незнакомой комнате от звуков детского голоса – девочки лет пяти-восьми. Открыла глаза и вижу, что ты стоишь по стойке смирно на спинке дивана…

Мы с Ирэн оба переводим взгляды на указанный предмет, и у меня глаза лезут на лоб: спинка, конечно, широкая, но ее торец сильно скошен вниз, так что устоять на ней может разве что эквилибрист.

– Ты стоишь и говоришь детским девчоночьим голоском: «Мама», – продолжает Ирэн. – И выражение лица у тебя такое…

– Какое?

– Ну… детское, что ли… Испуганное, будто ты сейчас заплачешь… И ты говоришь: «Мама, а вдруг я разобьюсь?» А потом еще что-то, дескать, если не разобьюсь, то выйду ли замуж и буду ли счастлива. Короче, бред какой-то. А потом ты вдруг бросаешься вперед и зависаешь в воздухе. Висишь плашмя лицом вниз, раскинув руки и ноги так, словно лежишь на воде. А потом начинаешь двигаться прямо ко мне… Вернее, пролетаешь надо мной… И лицо у тебя такое жуткое становится – блаженное и обреченное одновременно… Брр!

Ирэн передергивает, а я не могу удержаться от счастливой улыбки: значит, девочка по имени Агиша все-таки не разбилась, а полетела. Я искренне рад за нее, я почему-то уверен, что для нее это очень-очень важно…

– Брайан! – орет Ирэн и начинает плакать. – Ты опять! Прекрати! Выпусти меня! Мне страшно! Я хочу уйти!!!

– Ну, не надо, – прошу. – Ну, успокойся. Я больше не буду тебя пугать. Вот честное слово не буду!

– Отпусти меня! – всхлипывает Ирэн. – Где я? Почему на мне наручники?

– Ты у меня дома, в моей квартире в районе «Преданье Старины». Слышала, наверное? Это очень престижный район. И квартира у меня хорошая… большая… с зимним садом и мини-бассейном… Тебе здесь понравится, вот увидишь… – Я бормочу первое, что приходит в голову. – Возможно, ты хочешь пить? Или есть? Давай я закажу для нас роскошный обед с икрой и лакриниями. И обязательно клубнику со сливками. Уверен, ты любишь клубнику. Все девушки ее любят…

Ирэн слушает весь этот бред и немного успокаивается, по крайней мере плакать перестает. Я все жду, что она начнет смотреть на меня враждебно – с ненавистью и болью, подчиняясь заложенной гипноизлучателем программе, но пока вроде в этом смысле все в порядке. Впрочем, док предупреждал, что сильный стресс может на время ослабить действие гипноза. Но только на время. Что ж, своими «полетами» во сне я обеспечил Ирэн стресс, да еще какой, так что осталось закрепить успех.

– А как насчет омаров? Ты любишь омаров, Ирэн?

– Не знаю, никогда их не ела, – признается она. – А ты что, пробовал и омаров, и лакринии, и клубнику?

– Было дело. Хотя, честно скажу, клубнику я терпеть не могу, а вот лакринии очень даже ничего… Знаешь что, а мы сейчас закажем все подряд. И шампанского, и вина всякого. Это же наше первое официальное свидание все-таки.

– Так это свидание?! – ошарашенно переспрашивает Ирэн и машинально бросает взгляд на цепь, а потом на свою пижаму.

– Да, конечно, это свидание. А чем же еще это может быть? – уверенно говорю я, словно на всех свиданиях так и принято – цеплять девушкам ошейники и приковывать к диванам наручниками.

Ирэн неуверенно пожимает плечами, а я набираю на коммуникаторе код и начинаю заказывать разные деликатесы – все, какие только могу вспомнить, и при этом постоянно тереблю ее, спрашивая, любит она это или нет. Затем та же процедура повторяется с напитками. Напоследок я набираю код цветочной лавки и заказываю целое море цветов. Похоже, моя активная деятельность очень нравится Ирэн, по крайней мере, она кокетливо улыбается, называет меня дурачком и сумасшедшим, а потом игриво спрашивает:

– А что, наручники и ошейник тоже входят в разряд деликатесов?

– Нет, – в тон ей отвечаю я. – Наручники и ошейник это потому, что я тебя похитил.

– Похитил?!

– Ага. Похитил. Украл. Как злой разбойник красавицу принцессу.

Ирэн недоверчиво улыбается, а я снова осторожно подсаживаюсь к ней на диван. На этот раз она не возражает. Я размыкаю замок и снимаю с нее наручники. Она трет запястье и спрашивает:

– А где мой коммуникатор?

– Не знаю, – вру я. – Наверное, остался в клинике.

– Ладно, потом заберу, – соглашается Ирэн и запрокидывает голову, подставляя мне шею в уверенности, что я сейчас сниму с нее и ошейник.

Хм… Не хочется ее разочаровывать, но… Как бы ей так помягче намекнуть, что ошейник я с нее сниму только послезавтра? К счастью, в этот момент пиликает вызов визор-связи, предупреждая, что на мой адрес пришло новое электронное письмо. Я поспешно вскакиваю и говорю:

– Извини, я на минутку, а ты пока послушай музыку. Барабашка, запусти первую десятку хит-парада.

– Погоди, Брайан. – Ирэн хватает меня за руку. – Сними с меня ошейник, мне надо в ванную.

– О, конечно, – бормочу я, вырываясь. – Конечно, иди в ванную. Это там. И туалет рядом. Длины цепи как раз достаточно, чтоб и в ванную, и в туалет, я сам проверял.

– Брайан! – негодующе восклицает Ирэн, но я поспешно скрываюсь за декоративной аркой, которая отделяет собственно гостиную от кабинета, радуясь, что туда Ирэн за мной не пойдет – ее не пустит цепь.

Я жду криков, но Ирэн доказывает, что она девушка разумная. Осторожно выглядываю в проем и вижу, что Ирэн встает, идет, перебирая цепь до ее последнего, впаянного в пол звена, дергает, впрочем, несильно – так, на всякий случай, а потом пожимает плечами и отправляется в туалет.

С облегчением перевожу дух и смотрю на часы. До первого сеанса с гипноизлучателем осталось чуть меньше часа, мы как раз успеем пообедать или, учитывая утро, позавтракать.

Сажусь за стол, включаю визор-фон и холодею – на экране затейливая картинка с надписью: «Новинка! Только для вас! Интерактивная игра „Перекрестки Судьбы. Часть вторая. Он или Она“. Сделайте правильный выбор!» Почти как та, у дока… И такая же клавиша внизу: «Начать».

Я принимаюсь тихо сатанеть. Ну уж нет! Я вам не док! Меня вы в это не втянете! Собираюсь удалить игру, но тут она сама распадается на части, «стекает» с экрана разноцветными струйками и превращается в текст:

«Нежелание играть не избавляет от выбора. Незнание ситуации не предотвращает трагедии. Неумение сражаться не освобождает от поражения. Так как? Начать или удалить?»

Несколько мгновений вчитываюсь в надписи. Что ж, возможно, они правы. Нежелание, незнание, неумение не освобождает…

Ладно. Выбираю «Начать». На этот раз показ сразу начинается с той части мультика, где Ирэн хлещет виски и ложится в ванну, резать себе вены. Затем, картинка застывает, в пол-экрана появляется изображение Ирэн, а рядом с ней непропорционально крупный рисунок гипноизлучателя со знаком вопроса. Внизу две клавиши: «Не применять», «Применять».

Щелкаю по первой. Мне демонстрируется уже виденная у доктора Рабиша сцена с кровавым дождем. Щелкаю по второй. Экран чернеет и некоторое время ничего не происходит, а потом из темноты начинают всплывать мужские лица.

Мартин… Билл… Курт… Другие ребята из «Отвязных Стрельцов»… Профессор Карл Рабиш… Начальник службы безопасности Виктор Тойер… Том Вестон, он же Крыса… Дик… Лонг… И еще много кого. Мои соседи по дому, приятели по приюту, по команде. Мои постоянные фанаты. Просто знакомые. И даже швейцар в любимом мною клубе «Пристанище Космических Бродяг».

Лица проходят калейдоскопом, а потом замирают маленькими иконками, рядами усеивая экран, а по ним скользит крохотное изображение бластера. Бластер то и дело останавливается на ком-то из них, и тогда лицо увеличивается, и я смотрю словно сквозь прицел. Бластер бесшумно дергается от выстрела, и выбранное изображение получает пулю в лоб, а потом уменьшается до размера иконки, и крохотный бластер снова продолжает свой путь по рядам.

А внизу экрана появляется вопрос:

«Кто из них? Ты можешь выбрать сам, а можешь предоставить выбор компьютеру. Предложение действительно до момента первого использования гипноизлучателя. Если ты не ответишь, но применишь гипноизлучатель, выбор сделает компьютер. Решай: Он или Она».

Я смотрю на экран и не чувствую ничего, кроме холодной отчаянной пустоты, а перед моими глазами мелькают и мелькают лица: Мартин… Билл… Крыса… Лонг… Рабиш… Курт…

Из оцепенения меня выводит голос Барабашки.

– Брайан, заказы из ресторана и цветочной лавки доставлены. Можно впустить посыльных?

– Что? А… Нет. Пусть оставят у дверей, я сам заберу.

Удаляю игрушку и выключаю визор-фон. А потом иду в гостиную. Ирэн уже освежилась, приняла душ, распустила по плечам чуть влажные светлые волосы и сидит на диване, поджав ноги. Заслышав мои шаги, она кокетливо вскидывает голову, но осекается и испуганно спрашивает:

– Что с тобой, Брайан?

– Со мной? Все в порядке… – Мне никак не удается совладать с выражением лица, да и голос звучит слишком хрипло. Прокашливаюсь и делаю над собой усилие, пытаясь улыбнуться. – Все в порядке, Ирэн. Заказы у дверей, я сейчас накрою на стол, и мы официально начнем наше свидание.

Пытаюсь выйти в прихожую, но ноги не держат, и я вынужден опуститься на диван.

– Брайан, – Ирэн подсаживается ко мне и проводит ладонью по моей щеке, – плохо тебе, да?

От нее приятно пахнет свежестью, а в голосе звучит такая нежность, что я не выдерживаю и крепко прижимаю ее к себе, зарываясь лицом в ее чуть влажные, пахнущие шампунем волосы. Она гладит меня по голове, будто маленького, и приговаривает:

– Все будет хорошо, вот увидишь. Скоро тебе станет легче.

И мне действительно становится легче. Я немного отстраняюсь и смотрю ей в глаза.

– Я знаю, что ты не поверишь мне, Ирэн, но все равно скажу… – Делаю паузу. Слова, которые я собираюсь произнести, непривычны для меня и потому даются с трудом, но я искренен. – Ирэн, ты очень много значишь для меня. Ты стала ужасно дорога мне…

– Дорога? – внезапно перебивает она и неприятно прищуривается. – А почему же друзьям ты говорил обо мне как о дешевой шлюхе, которая вешается тебе на шею и просто мечтает забраться к тебе в штаны?

– Что?! – Я отшатываюсь. Ее слова, как пощечина, удар под дых, нож в спину. Конечно, я понимаю, что это вступила в действие заложенная в ее мозг программа, но, честно признаться, оказываюсь совершенно не готов к этому.

– Надоедливая сучка, так вроде ты говорил обо мне? – продолжает шипеть она. – Твои друзья смеялись мне прямо в лицо и спрашивали, за сколько секунд я успеваю стащить с себя трусики и глотаю ли я, когда делаю тебе минет!

Она говорит что-то еще в таком же духе, а я полностью выпадаю из реальности. Перестаю соображать. В ушах искаженно, гипертрофированно громко звучат ее слова, а глаза застилает кровавая пелена. Прежде чем я понимаю, что делаю, хватаю стоящую на столе вазу и с размаху швыряю об стену. А потом доходит очередь и до стола. Короче, я крушу собственную квартиру, инстинктивно стараясь грохотом сломанной мебели заглушить чудовищный смысл ее слов. Впрочем, она уже давно молчит и только смотрит испуганно. И в глазах ее уже нет вражды. Нет навеянной гипнозом ненависти. А есть ужас пополам с… жалостью и какой-то странной нежностью, словно она молча спрашивает: «Плохо тебе, да?»

Я останавливаюсь, сглатываю тугой комок, забивший горло, и предлагаю:

– Ну что, может, теперь пообедаем? Там за дверью деликатесы из ресторана. И цветы.

Она внезапно начинает смеяться и приговаривать:

– Нет, ну ты точно ненормальный! Маньяк! Псих! И угораздило же меня влюбиться в такого придурка!

– Ты не виновата. Тебя заставили. – Я иду на лестничную клетку за цветами и продуктами, но спохватываюсь и командую: – Барабашка, прибери-ка ты все по-быстрому.

Вскоре обломки и осколки покидают гостиную, и тут обнаруживается неприятная вещь – у нас больше нет стола, ведь я только что расколотил его о стену.

– Будем считать, что у нас пикник, – предлагаю и требую у Барабашки салфетки, а сам начинаю разбрасывать по гостиной охапки цветов.

– Ты что! – возмущается Ирэн. – Это же цветы, а не солома! Надо аккуратно, чтоб красиво…

– Тогда делай сама. И вообще, цветы твои, вот сама с ними и возись, – огрызаюсь и начинаю раскладывать салфетки прямо на полу, а на них выставляю доставленные из ресторана блюда. Наша возня продолжается какое-то время. Я озабоченно поглядываю на Ирэн, но она вроде довольна и даже напевает себе что-то под нос. Смотрю на часы: до сеанса еще полчаса. Разливаю шампанское и зову Ирэн к «столу». Мы усаживаемся на полу среди цветов.

– Тост! – требует Ирэн.

Мне очень хочется сказать: «За нас с тобой», но дудки – больше я не собираюсь попадаться в ту же ловушку. Похоже, мои признания только провоцируют действие программы. Док предупреждал, чтобы я ни в коем случае даже не пытался склонить Ирэн к близости – дескать, это как пить дать спровоцирует программу, но все оказалось гораздо хуже.

– Ты чего молчишь? – спрашивает Ирэн.

– Лучше ты скажи тост.

– Тогда за… тебя.

– За меня, – смачиваю губы шампанским и с тревогой замечаю, как напрягается ее лицо. Ну что опять не так?! Она отставляет бокал в сторону и дуется, а по щекам ее текут слезы.

– Ирэн, – умоляю я, – что случилось?

– Ничего! Просто ты самовлюбленный надутый болван! Мог хотя бы из вежливости в ответ выпить за меня, но ты постоянно даешь мне понять, что я для тебя ничего не значу! Что я просто грязь под твоими ногами! А ты весь такой богатый и знаменитый! Этакий принц, который снизошел до бедной золушки!

– Ирэн, ну что ты несешь?

– Правду! Видеть больше не могу твою смазливую рожу! Я хочу уйти! Отпусти меня! Ты не имеешь права силой держать меня здесь!

В отчаянии смотрю на нее. Нет, мне не справиться с этой чертовой программой в ее голове. Ни за что не справиться! Выплескиваю шампанское из своего бокала прямо на цветы и наливаю до краев коньяк. Выпиваю залпом, почти не чувствуя вкуса, а потом наливаю еще и еще, и ощущаю, как жгучий тяжелый ком катится по желудку вниз – в ноги, а потом ударяет в голову.

– Я не хочу больше тебя видеть! – плачет Ирэн. – Отпусти меня! Я хочу уйти!

– Нет, я не оглушу тебя, ты останешься здесь. Уйду я.

Хотя куда я уйду? Я не могу оставить ее одну. Впрочем, квартира большая… Встаю и чувствую, как перед глазами все плывет. Это начал действовать коньяк. Шатаясь, бреду в кабинет, плюхаюсь перед экраном и набираю на визор-фоне код Мартина, молясь всем чертям, чтобы он оказался дома. На мое счастье, он откликается, и на экране возникает его улыбающаяся рожа.

– Брайан, бродяга! Тебя уже выписали? Ты уже дома? – радуется Мартин, а потом осекается и вглядывается в мое лицо. Его брови удивленно ползут вверх. – Ого! Да ты никак нализался?

– Немного… А ты чего не на трети… трети-ров-ке? Короче, не на полигоне?

– Да я выпросил у Билла выходной. Устал чего-то… А ты по какому поводу пьешь, да еще с утра пораньше?

Я не успеваю ответить – мне вдруг кажется, что из ванной слышится шум льющейся воды. Ирэн! Неужели она решила покончить с собой раньше срока?!

Срываюсь с места и мчусь на шум, слыша вслед удивленный голос Мартина:

– Брайан, ты куда?

Влетаю в ванную и торможу возле джакузи, удивляясь, что Ирэн в ней нет. И только потом соображаю, что звук идет из душевой кабины. Распахиваю створку и вижу сжавшуюся на полу в мокрый комочек Ирэн. Она сидит неподвижно, обхватив руками колени, а сверху по ней хлещут водяные струи. Ее пижама вымокла насквозь, и по лицу струятся потоки воды, но крови вроде не видно.

– Ирэн, что ты делаешь?

Подлетаю к ней, тоже оказываясь под теплым искусственным ливнем, и хватаю за руки, с облегчением замечая, что на них ни пореза, ни царапинки. Но почему она так сидит? Может, всадила себе нож в живот?

Пытаюсь поднять ее и исследовать на предмет травм, но Ирэн вдруг начинает отбиваться, да еще так активно, что мы вываливаемся из душевой в ванную комнату. Я поскальзываюсь и плюхаюсь на пол, увлекая ее за собой. Она вырывается, я машинально стараюсь ее удержать и подминаю под себя, внезапно разом ощущая все ее такое стройное и желанное тело. Наверное, коньяк бросается мне в голову, но моя рука вдруг задирает ее намокшую рубашку, и пальцы нащупывают ее отвердевший сосок. Ирэн негромко вскрикивает. От ее голоса я почти прихожу в себя и пытаюсь отстраниться, но тут ее губы впиваются в мои, а ее ноги плотно обхватывают мои бедра, и я окончательно перестаю соображать. Мокрая одежда мешает нам. Мы нетерпеливо рвем ее с себя, а потом набрасываемся друг на друга так, словно это последний день нашей жизни и завтра мы расстанемся навсегда…

Некоторое время спустя я трезв, ошеломлен и очень боюсь посмотреть ей в лицо. Боюсь прочитать в ее глазах, что своей несвоевременной страстью окончательно испортил все, что можно, и теперь уже даже гипноизлучатель не поможет. Ирэн продолжает лежать на полу. Я сижу рядом спиной к ней и боюсь повернуться, а в ушах у меня звучит голос Рабиша:«… и ни в коем случае не вступайте с ней в половые отношения, пока не убедитесь, что каскадное внушение подействовало должным образом…» Ни в коем случае…

– Брайан, к вам посетитель, – внезапно заявляет Барабашка, и я едва удерживаюсь от громкого стона. Блин! Ну, кого еще там несет! Почему меня не хотят оставить в покое?!

– Кто там?

– Это Мартин Шебо, – докладывает Барабашка. – Он срочно хочет вас видеть. Говорит, знает, что вы дома, и не уйдет, пока вы не откроете дверь.

Вот гадство! Да что же это такое, а?! Делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к Ирэн, готовясь к худшему. Поворачиваюсь и глазам своим не верю: она улыбается! Да еще так довольно или… сыто, что ли, в общем, словно кошка после целой миски сметаны.

– Ирэн…

– Что?

Голос у нее сейчас вкрадчивый, игривый, а глаза шальные, сумасбродные. Она тянется всем телом, выгибается, поворачивается на бок, и делает это все так, что мой организм, не спрашивая хозяина, тут же реагирует соответствующим, но совершенно неуместным сейчас образом. Она замечает, негромко смеется и тянет ко мне руку.

– Погоди, – останавливаю ее. – Там Мартин пришел. (Черт бы его побрал, как не вовремя!) Мне придется ему открыть. Ты не посидишь пока здесь? Это недолго, я быстро выпровожу его и вернусь.

Ирэн вдруг подбирается вся, а глаза ее леденеют.

– Мартин это кто? Твой друг?

– Можно и так сказать.

До меня вдруг доходит, что «приход друга» запросто может спровоцировать программу, ведь, насколько я помню, Ирэн внушали, что я рассказывал про нее друзьям разные гадости, и мы вместе смеялись над ней. Ну, точно! В глазах Ирэн разгорается такой огонь ненависти, что я поспешно сдергиваю с вешалки халат, выскакиваю прочь, плотно прикрывая за собой дверь, и приказываю Барабашке:

– Закрыть замок на ванной комнате. А входную дверь, наоборот, открыть.

Иду в гостиную и вижу Мартина.

– Ты чего приехал-то? – довольно невежливо спрашиваю его.

– Навестить больного. – Мартин внимательно разглядывает мой наспех запахнутый халат, босые ноги, вернее, ногу, мокрые волосы, задерживается взглядом на щеке и спрашивает: – Ты душ, что ли, принимал?

– Ага. – Я дотрагиваюсь пальцами до щеки и ощущаю свежие царапины. Ах, Ирэн, Ирэн. Моя любимая дикая кошка!

– Это ты, значит, посреди нашего разговора сорвался, чтобы побежать душ принимать, – совершенно серьезно тянет Мартин и с интересом разглядывает наводнившие комнату цветы и остатки пикника. И два бокала. К счастью, он не замечает протянувшуюся из комнаты в ванную цепь – ее отлично маскируют цветы.

– Э… Я тут обедал, – мямлю я. – Решил побаловать себя немного после больницы.

– Ну да. Я так и понял, – кивает Мартин. – Омары, клубника. Все твои самые любимые блюда. И шампанское, куда ж без него!

Теперь в его голосе откровенное ехидство, и глаза смеются. Он знает, что омаров и клубнику я на дух не выношу, а шампанское буду пить только под угрозой расстрела.

– Видишь ли, тут такое дело, – начинаю я, но Мартин перебивает: – Я уже ухожу. Не буду мешать тебе… хм… обедать.

Я с облегчением перевожу дух и кладу ему руку на плечо, собираясь проводить до дверей, но тут вдруг Ирэн кричит:

– Помогите!

Мы с Мартином вздрагиваем, переглядываемся и мчимся в ванную. Я на ходу отдаю приказ Барабашке открыть дверь и подскакиваю к Ирэн:

– Что?! Что?!

Она уже в банном халате, и на первый взгляд с ней все в порядке. Разве что глаза… В них такая ненависть пополам с тоской, что мне хочется выть. Вернее, убивать. Тех, кто заставил ее все это чувствовать.

Ирэн отстраняет меня, показывает Мартину ошейник с цепью и просит:

– Помогите мне, пожалуйста! Скажите ему, чтобы он меня отпустил. Или вызовите полицию.

Мартин разевает рот и смотрит на нее, вытаращив глаза, а Ирэн продолжает:

– Он держит меня здесь силой. Незаконно. Он похитил меня и приковал наручниками к дивану, а потом их снял, но ошейник оставил.

Ирэн говорит что-то еще в таком же духе, рассказывает, как я заказал роскошный обед и цветы и был сначала очень милым, пока она не сказала, что хочет пойти домой. Но я ответил, что не отпущу ее, и она пошла в ванную плакать, а я ворвался туда совершенно невменяемый, повалил ее прямо на пол и трахнул. Ирэн вроде и не врет, но все это звучит так, что я сам себе становлюсь противен.

Мы с Мартином стоим будто парализованные. Он не сводит взгляда с разбросанной по полу нашей с Ирэн мокрой одежды. Не знаю, о чем он сейчас думает, у меня же в голове нет ни единой мысли, кроме глупейшего: «Ну, надо же!»

Наконец, Мартин приходит в себя и хмуро требует:

– Сними с нее этот ошейник.

– Нет. – Я ищу слова, чтобы как-то все объяснить ему, но мысли путаются. Я слишком устал уже от всего этого.

Мартин играет желваками, хватает меня за плечо и тянет в гостиную, подальше от Ирэн.

– А ну-ка иди сюда. – Он притискивает меня к стене и шипит: – У тебя чего, совсем крышу сорвало?! Ты что устроил, придурок?!

– Ты не понимаешь, Мартин. Я хочу как лучше!

– Как лучше? Тогда немедленно сними с нее цепь и на коленях проси, чтобы она не заявляла на тебя в полицию! Денег предлагай…

– Нет! – отталкиваю его в сторону. – Ты не понимаешь, я люблю ее!

– Но она-то тебя нет! Брайан, послушай, так нельзя. – Мартин, похоже, решил, что я и впрямь спятил. Он уговаривает меня, словно маленького ребенка, который не хочет отдавать чужую игрушку. – Давай сделаем так. Ты сейчас снимешь с нее цепь, а я отвезу ее домой и все объясню. Извинюсь за тебя, дам денег и попрошу, чтобы она не заявляла в полицию… Кстати, надеюсь, ты ее не бил?

– Меня нет, не бил, – подает голос Ирэн. Она, оказывается, подкралась к нам и стоит, подслушивает. – Меня не бил, но когда я в первый раз попросилась уйти, он начал крушить мебель. И столик разбил, и полочку, и кресло в щепки разнес… Я так испугалась, жуть!

Мартин смотрит на меня непередаваемым взглядом – так, словно увидел впервые в жизни, а ведь мы с ним знакомы уже шесть лет – с тех самых пор, как я пришел в клуб «Отвязных Стрельцов». Мартин старше меня на три года. Когда я впервые сел в гоночный лайдер, у него за плечами уже было одно «Кольцо Вселенной» и несколько «низких» гонок.

– Вы не волнуйтесь, девушка, он вас сейчас отпустит. Да, Брайан? – спрашивает Мартин. – Говори, какой на замке ошейника пароль?

– Нет. – Я забыл все слова, кроме этого короткого, из трех букв. Вернее, я помню еще парочку таких же коротких, вот только сейчас они вряд ли мне помогут.

– Брайан! – повышает голос Мартин.

– Надо вызвать полицию, – подсказывает Ирэн.

– Не надо, – возражает он. – Мы и сами справимся. А пароль наверняка простой. И, кажется, я знаю, какой.

У меня перехватывает дыхание. Конечно, он знает! Он наблюдателен, умен, и мы проводим вместе очень много времени.

Мартин приближается к Ирэн, она подставляет ему шею, а я бросаюсь на него сзади и сбиваю на пол. Ирэн взвизгивает и отпрыгивает в сторону, а Мартин стряхивает меня с себя и встает на ноги. Я тоже вскакиваю и бью его в челюсть. Он отвечает мне тем же. Его удар вроде и не силен, но видно нанооперация для меня все же не прошла бесследно – голова взрывается такой болью, что темнеет в глазах. Я отшатываюсь, а он снова поворачивается к Ирэн и тянется к ошейнику. Я четко осознаю, что он все-таки снимет с нее ошейник и позволит уйти – домой – навстречу собственной смерти…

Почти не соображая, что делаю, хватаю первый подвернувшийся под руку предмет, оказавшийся нераспечатанной бутылкой какого-то вина, и с размаху бью Мартина по затылку. Ирэн визжит так, что у меня закладывает в ушах, а боль в голове становится совсем уж нестерпимой.

– Заткнись, стерва! – зло выплевываю я. Сейчас я ненавижу ее, ведь это все из-за нее.

Она испуганно замолкает, а я склоняюсь над Мартином. Он без сознания, но, слава богу, жив. Голова в крови, но череп вроде не пробит. Ладно, ничего, на гонках бывало и похуже. Беру с дивана наручники, оттаскиваю Мартина в кабинет и пристегиваю одну его руку к декоративной то ли колонне, то ли скульптуре, причем в качестве кодового слова набираю такое, которое ему и в голову не придет: «Сятя». Затем подхожу к Ирэн. Ее колотит так сильно, а в глазах стоит такой страх, что моя ненависть моментально испаряется. Теперь мне ужасно хочется обнять ее, успокоить, сказать, что я не маньяк-насильник, как, наверное, она обо мне думает, что я, напротив, пытаюсь спасти ей жизнь. Но нужных слов у меня сейчас нет, поэтому я просто беру ее за руку и веду к дивану.

– Ложись.

– Что? – срывающимся голосом переспрашивает Ирэн.

– Ложись, говорю. Ну!

Ирэн покорно ложится, а я достаю из собранной Рабишем сумки медицинский пистолет со снотворным и возвращаюсь к ней.

– Плечо обнажи, – прошу.

Ей очень хочется спросить: «Зачем?», но она не осмеливается и молча выполняет требуемое. Приставляю пистолет к ее плечу и впрыскиваю снотворное. Ну, вот и все. Через минуту Ирэн уснет, и я включу гипноизлучатель. Я и так опоздал с первым сеансом почти на полчаса, но не думаю, что это смертельно. А пока надо позаботиться о себе и успокоить наконец эту чертову головную боль. На такой случай предусмотрительный Рабиш приготовил пистолетик и для меня. Ввожу себе лекарство, откидываюсь на спинку дивана и с наслаждением чувствую, как боль затихает, а сознание проясняется.

– И давно ты подсел на наркоту? – слышу тихий голос Мартина.

– Ты все неправильно понял. Дай мне минутку, я сейчас закончу с Ирэн, и мы поговорим.

– Что ты собираешься делать с ней? – напрягается он.

– Мы поговорим и об этом. Мартин, ну неужели ты так плохо знаешь меня, а?

Он молчит. Я качаю головой и иду за гипноизлучателем. Он настороженно наблюдает за моими действиями из своего угла и спрашивает:

– Эта штука… Это то, о чем я думаю?

– Терпение, Мартин, терпение.

Наконец, Ирэн оказывается под воздействием составленной доком программы. Я беру в ванной полотенце, смачиваю холодной водой, заказываю у Барабашки лед, отношу все Мартину, а потом иду в кабинет и включаю визор-фон. Набираю код профессора Рабиша.

– Вызов получен, ждите, – сообщает система.

Видно, Рабиша нет на месте. Компьютер пошлет ему запрос через коммуникатор и сообщит, кто звонил. Уверен, он перезвонит мне, как только сможет. Что ж, придется подождать.

– Как твоя голова? – спрашиваю у Мартина.

– Сотрясения вроде нет, – после паузы отвечает он.

– Хорошо. – Я мнусь, не зная, что еще ему сказать. Начать извиняться? Все объяснять? Нет, лучше если это сделает кто-то другой, профессор Рабиш, например, а мне Мартин теперь может и не поверить.

Внезапно на меня накатывает зверский голод – мы же с Ирэн так и не успели поесть. Иду в гостиную, беру блюдо с лакриниями для себя и очищенных омаров для Мартина. Возвращаюсь к нему, сажусь рядом и ставлю тарелки на пол. Он смотрит на меня, едва заметно щурится, но ничего не говорит, а берет свободной рукой вилку и начинает есть. Некоторое время мы молча жуем, а потом Мартин просит:

– Попить бы. А еще я там у тебя отбивные видал.

Киваю и перетаскиваю часть тарелок и бутылок из гостиной в кабинет. Мы как раз заканчиваем обедать, когда пиликает визор-связь. Я подхожу, встаю так, чтобы камера транслировала мое изображение, включаю экран и вижу озабоченное лицо профессора Рабиша.

– Как у вас дела, Брайан? – спрашивает он.

– Я опоздал с первым сеансом на полчаса. Это очень плохо, док?

– Нет, ничего. Главное, чтобы сеанс длился ровно три часа, минута в минуту… – Он мнется. – А в остальном как?

– Все по плану, – вру я. Ну, не поворачивается у меня язык сказать ему о нашей недавней близости с Ирэн. – Док, я прошу вас поговорить тут с одним человеком. Расскажите ему про Ирэн и почему она оказалась у меня дома.

– Ну, если вы считаете, что так нужно… – говорит Рабиш.

– Нужно, док, очень нужно.

А что мне еще остается, как не посвятить Мартина во все? Ведь не убивать же его в самом-то деле! Иду к Мартину, отстегиваю наручники и прошу:

– Давай без глупостей, ладно?

– От тебя зависит, – фыркает он и устраивается в кресле перед визор-камерой.

Встаю рядом и представляю:

– Это Мартин Шебо.

– Да, я узнал. Очень приятно. – Рабиш испуганно смотрит на Мартина. Я понимаю его взгляд. Док никак не может забыть интерактивную игрушку, взрыв «Эрроу» и наши с Мартином лица поверх облака огня.

– Мартин, представляю тебе профессора Карла Рабиша, главврача Клиники Нанохирургии Мозга. Кстати, он наш болельщик и считает тебя отличным «бегуном».

– Да, это чистая правда, – улыбается Рабиш. – Ну, так с чего начать?

– С самого первого момента, как вы увидели меня, док. И как можно подробнее, – прошу я.

Рассказ продолжается довольно долго. Мартин слушает, затаив дыхание. Да и я, признаться, тоже. Некоторые моменты мне не были известны и теперь приводят меня в недоумение, а потом рождают кое-какую догадку. Кажется, одного из таинственных Игроков я уже знаю. Вот только вопрос: насколько он посвящен? Возможно, его используют втемную или он выполняет свою часть работы под гипнозом. А может, он и есть самый главный или вообще единственный Игрок. Как бы то ни было, это пока моя единственная нить, и ни в коем случае нельзя ее оборвать поспешными и непродуманными действиями. Впрочем…

Похоже, я знаю не одного, а сразу трех Игроков. И один из них абсолютно точно действовал по собственной воле – не под гипнозом. А вторая… Она для них пешка, разменная монета, которая, видно, слишком много знает, и потому они ни за что не оставят ее в живых. Конечно, если я позволю им сделать это…

Перед моими глазами, как наяву, всплывает наспех оборудованная медицинская комната в районе «Сокольнический Парк» и двое медиков: мужчина и женщина. Тогда я не видел их лиц, но теперь могу с уверенностью сказать, кто они такие. Я узнал их. Да и как тут было не узнать, ведь у женщины серые выразительные глаза с золотыми ободками вокруг зрачков и тоненькая ладная фигурка – точь-в-точь как у Ирэн, а у мужчины очень, просто-таки до боли знакомый голос. Это не кто иной, как…

– Профессор Рабиш, – внезапно говорит Мартин.

– Что? – вскидываюсь я. – Что ты сказал?

– Я говорю, что профессор Рабиш прав: надо обратиться в полицию. Все зашло слишком далеко. Против тебя затеяна какая-то афера и…

– Нет, в полицию нельзя, – перебиваю я, – потому что первые, кто окажется за решеткой, это мы с доком. Нам припаяют использование гипноизлучателя и похищение человека.

– Какого человека? Мы никого не похищали! – пугается Рабиш.

– А Ирэн? – ехидно спрашиваю я.

– Мы ее не похищали! – еще больше пугается он. – Это ради ее же блага!

– Да? А давайте-ка, спросим у Мартина, что он думал обо всем этом всего несколько минут назад?

– Я же не знал! – оправдывается Мартин.

– И все же скажи, что ты подумал, когда увидел у меня Ирэн? – настаиваю я.

– Ну, – мнется он. – Я был уверен, что ты ее похитил… На ней же была цепь… И она утверждала, что ты ее… ну… это…

– Так и в полиции она будет утверждать то же самое! И ей поверят. А какие доказательства у нас? – обвожу обоих настойчивым взглядом.

– Да-а… – тянет Мартин.

– И что же нам делать? – спрашивает Рабиш.

– Во-первых, довести до конца лечение Ирэн. Кстати, Мартин, будет здорово, если ты мне поможешь следить за ней, а то она через три часа проснется, а я, напротив, мечтаю хоть немного поспать.

– Конечно, – кивает он.

– А во-вторых, я продолжу расследование и очень быстро докопаюсь до истины, можете мне поверить.

– И вы знаете, где копать? – спрашивает Рабиш.

Смотрю ему прямо в глаза.

– О да! Теперь я абсолютно точно знаю, где… Кстати, док, вы тоже должны мне помочь.

– Всем чем смогу, – бормочет он. – Скажите, что надо сделать?

– Провести анализ моего ДНК или генетического кода, я толком не знаю, какие именно анализы в таких случаях нужны…

– Брайан, просто скажите мне, что вы хотите узнать, – перебивает Рабиш.

– Хочу, наконец, разобраться, кто же я такой.

– В смысле? – не понимает Рабиш.

– В том смысле, человек ли я, и если да, то к какой конкретно расе принадлежу. Помните, док, я расспрашивал вас о маоли?

– Думаете, вы маоли? – задумчиво тянет Рабиш. – Что ж, я смогу дать абсолютно точные ответы на интересуюшие вас вопросы, только для этого вам необходимо приехать ко мне в клинику.

– А что, если я подскочу к вам прямо сейчас? – загораюсь, а потом спохватываюсь. – Нет, сначала ты, Мартин. Поезжай к доку, пусть он посмотрит твою голову, а потом вернешься и сменишь меня.

– А что у вас с головой? – тревожится Рабиш, наверняка представляя себе как минимум еще один засекреченный чип, на этот раз в голове у Мартина.

– Со мной все в порядке, – решительно отвечает Мартин. – Поезжай, Брайан, я посижу с Ирэн. Только дай мне подробные инструкции.

– Ты уверен, Мартин?

– Конечно.

– Ну, тогда… Док, через полчаса я буду у вас.

Рабиш отсоединяется. Ввожу имя Мартина в список тех, кто может отдавать приказы Барабашке, а затем начинаю объяснять, что делать с гипноизлучателем и Ирэн после окончания сеанса. Мартин слушает внимательно, кивает, а я смотрю на него и не могу удержаться от счастливой улыбки – как хорошо, что у меня есть такой друг, как он!

Захожу в клинику, уже как к себе домой. У входа меня ждет медсестра.

– Мистер Мадилл? Профессор Рабиш вас ждет.

Молодец, док, все предусмотрел, все организовал. М-да… Уж в чем в чем, а в организаторских способностях ему точно не откажешь!

Медсестра провожает меня в знакомую уже лабораторию № 3 и оставляет нас с профессором одних. Оно и правильно – ни мне, ни ему лишние глаза и уши ни к чему.

Рабиш усаживает меня в кресло-анализатор и поясняет:

– Заодно обследую вас целиком, проверю, как там ваш чип.

Я ехидно щурюсь – надо же, какая трогательная забота! Впрочем, пусть обследует. В этом наши цели совпадают: я сейчас должен быть абсолютно здоров, чтобы организм не подвел меня в самый неподходящий момент.

И снова тихонько жужжат приборы, что-то задумчиво бормочет себе под нос Рабиш, а я против воли погружаюсь в очередную галлюцинацию. Или, скорее, перевоплощение, потому что на этот раз слияние с другим человеком абсолютно полное…

Я знаю, что меня зовут Григ Винкс. Я маоли. Мне семнадцать. Я живу с отцом на небольшой провинциальной сельскохозяйственной и горнодобывающей планете Лагута в городке Арвинник. Несколько дней назад я окончил школу, а сейчас лечу с двумя друзьями на праздник Растущей Луны. Лечу в самом прямом смысле этого слова – без машин и прочих вспомогательных средств. Нам, маоли, они и не нужны. Это остальным людям, чтобы взлететь, требуется пластиковый или металлический панцирь с двигателями и прочими искусственными штучками. А нам для полета нужен только воздух. Для нас летать – так же естественно и несложно, как для других людей плыть по воде, а вот камню, к примеру, не удается и это…

Сейчас ночь, но темнота для нас не помеха. Мы и ночью видим так же отчетливо, как остальные люди днем, когда смотрят через темное стекло.

– Вон там костры, – говорит Стин.

Мы всматриваемся в темную громаду леса и видим большую, круглую, словно вычерченную циркулем полянку, на которой и впрямь виднеется целая россыпь огней. Это праздничные костры. И возле них наверняка снуют веселые, нарядно одетые люди – и обычные, и маоли, в основном молодежь – выпускники, как и мы. Там стоят столы с молодым вином и фруктами, а музыканты рассаживаются на поваленные деревья и настраивают свои инструменты.

– Музыка, я слышу музыку! – взволнованно восклицает Рарк. – Давайте скорее, а то танцы уже вот-вот.

Мы со Стином дружно ухмыляемся и ехидно переглядываемся. Мы знаем, что Рарк без ума от Ириты и сегодня собирается сказать ей о своих чувствах.

– Идиоты, – хмурится Рарк. – Детишки, мальки, разве вы можете понять, что чувствует настоящий мужчина!

– Ах, так!

Стин подлетает к нему снизу и сильно дергает за ногу, отчего Рарк теряет равновесие и кувыркается через голову, а сверху на него набрасываюсь я и шутливо отвешиваю пару тумаков для ускорения. Рарк умудряется повиснуть на плечах у Стина, я падаю сверху, и так – дружной вопящей куча-мала – мы плюхаемся на полянку. Раскатываемся в стороны, и Рарк ворчит:

– Рубашку мне помяли, придурки.

Он сильно волнуется и постоянно облизывает губы, а потом видит среди других девушек Ириту и устремляется к ней. Мы смотрим ему вслед, и Стин уверенно говорит:

– Вот я никогда не влюблюсь. – Он оглядывается по сторонам и шепчет мне на ухо: – Я подал заявление во Внешний Патруль. Вчера пришел ответ.

– И?.. – замираю я.

– Взяли! Через месяц улетаю! Только не говори пока никому, еще никто не знает. Ни маманя с папаней, ни дед. Слышь, Григ, а давай и ты со мной, а?

Мое сердце начинает колотиться сильнее. Внешний Патруль – это форпост цивилизации. Неизведанные миры и потрясающие открытия. Жизнь, полная приключений, риска и опасностей. И поэтому работать во Внешнем Патруле – тайная мечта любого мальчишки, и я, конечно, не исключение. Вот только мой отец хочет, чтобы я стал горняком, как и он. Кстати, заявление в Горный я уже отправил, правда, ответ пока не пришел.

– Григ, – шепчет Стин, – давай рванем вместе, а?

Мне очень хочется ответить: «А давай!», но у моего отца слабое здоровье. Я не могу огорошить его таким страшным сюрпризом. Нет, мне во Внешний Патруль путь заказан. Отвожу взгляд от Стина – не могу смотреть в его горящие глаза, на его счастливое лицо. Я завидую ему черной, тяжелой завистью, и это очень плохо – наверняка связующая меня с Истоком невидимая нить сейчас напряжена до предела, и если она разорвется, я… нет, не умру – я стану обычным человеком. «Нечувствующим», – говорят про таких маоли.

Я смотрю на костры, на танцующих людей и пытаюсь погасить в себе жгучую обиду и зависть, но у меня плохо получается, потому что стать внешним патрульным – моя самая заветная мечта, а когда твою мечту вместо тебя воплощает кто-то другой – это оказывается больно. Очень больно…

– Григ! – подскакивает к нам возбужденный Рарк. – Там к Ирите сестра из Маранда приехала и хочет с тобой познакомиться!

– Почему со мной? – бурчу я. Мне сейчас не до девчонок. Я сейчас прощаюсь со своей мечтой.

– Не знаю. Она показала на тебя Ирите, и та сказала, что ты мой друг и чтобы я срочно тащил тебя к ним.

– А если он не хочет идти? – возмущается Стин. – У нас тут серьезный мужской разговор, между прочим!

Рарк отмахивается от него и просит:

– Ну, Григ! Ну, пойдем! Тебе что, трудно, что ли? Ирита сказала, что не будет со мной танцевать, если я не приведу тебя к ним.

– Ладно, пойдем. – Мне сейчас все едино: что башкой о камень, что с сестрой Ириты знакомиться.

Мы идем к стоящим чуть в стороне двум девчонкам. Одна из них, Ирита, стоит к нам лицом и смотрит на меня с лукавой улыбочкой. У Ириты эффектная внешность: «летящая грива» светло-русых волос, точеная фигурка и выразительное, яркое лицо. Ирита – само совершенство, и у нее всего один недостаток – она не маоли, но кто же обращает внимания на такой пустяк? В школе Ирита по праву считалась первой красавицей и была королевой на всех вечеринках. Многие старшеклассники были влюблены в нее по уши, но она выбрала Рарка.

Вторая девчонка стоит к нам спиной. Она тоненькая и хрупкая, как тростинка, ее светлые волосы подняты вверх в какую-то замысловатую прическу, а на шею падает короткий непослушный завиток. Сейчас темно, но я почему-то уверен, что у нее золотистая, чуть тронутая загаром кожа. Она стоит ко мне спиной, но я точно знаю, что у нее карие глаза, темные брови и курносый носик. А еще я знаю, что ее зовут Агиша, хотя никто не называл мне ее имени. Знаю, что в отличие от сестры она, как и я, десять лет назад не побоялась сделать шаг – крохотный шаг в пропасть, чтобы во время падения успеть нащупать незримую связь с Истоком и стать одним из нас, стать маоли. Я знаю это все потому, что наши нити жизни крепко переплетены, Исток связал нас до конца наших дней. Мы можем с ней быть вместе, а можем расстаться, но всю оставшуюся жизнь будем чувствовать друг друга, как себя. Такое единение двух существ – большая редкость даже для маоли. Если же подобное случается с людьми, они говорят, что нашли свою половинку…

– Брайан, вы спите?

Открываю глаза и вижу Рабиша. Он несколько растерян, но, похоже, не замечает, что у меня только что снова была галлюцинация. Наверное, я уже малость попривык «нырять» в тело другого, потому что в этот раз все прошло довольно безболезненно – без скачков давления и усиленного сердцебиения.

– Ну как, док? Результаты анализов готовы? – спрашиваю его.

– Да. Вот только… – Он мнется. – Думаю, что стоит их повторить.

– Почему? Что случилось? Кстати, я могу уже встать с этого кресла?

– Да, конечно. – Рабиш спохватывается и отсоединяет от меня датчики. – Ваше здоровье не вызывает у меня опасений. Вы, правда, несколько истощены, но восемь-десять часов сна вернут вас в норму. Самое главное, чип ведет себя тихо, так что я с легким сердцем подтверждаю ваш допуск к гонкам. А что касается того, кто вы такой… Идите сюда, взгляните сами.

Мы подходим к монитору.

– Для начала, Брайан, скажите, насколько вы разбираетесь в биологии вообще и в структурной генетике в частности?

– Вообще не разбираюсь, – честно признаюсь я.

– Но о сравнительных таблицах подвидов вы слышали? – настаивает Рабиш.

– Конечно, но только в рамках общей школьной программы.

– Тогда, извините, но мне придется прочесть вам коротенькую лекцию… Садитесь за стол, так вам будет удобнее.

Со вздохом усаживаюсь на стул перед монитором и прошу:

– Только покороче, док.

– В двух словах, – обещает Рабиш. – Итак, как вы знаете, все известные нам обитающие во Вселенной разумные существа относятся к виду «человек разумный», к семейству «людей», подотряду человекообразных обезьян, отряда приматов. Сам вид «человек разумный», или гомо сапиенс, делится на подвиды, среди которых есть подвид «человек разумный обыкновенный» и подвид «человек разумный маоли». «Человек обыкновенный» – это самый распространенный подвид во Вселенной. Все остальные подвиды отличаются от него очень незначительно. На этот момент я хочу обратить ваше внимание особо: различия между подвидами людей очень незначительны, и вызваны разными условиями жизни на разных планетах. Например, подвид «человек-амфибия» имеет жабры и способен дышать, как на суше, так и под водой. Подвид «человек тяжелый» привык к условиям жизни при повышенной гравитации. Ну и так далее. Думаю, не имеет смысла перечислять вам все подвиды…

– Не имеет, док, – поспешно соглашаюсь я. – Давайте дальше.

– А дальше мы переходим к таблицам подвидов. Кстати, хочу отметить, что эти таблицы учитывают и так называемых полукровок, то есть детей, рожденных от представителей двух разных подвидов. Но не буду утомлять вас подробностями…

– Хорошо бы, – встреваю я.

Рабиш усмехается и продолжает:

– Итак, благодаря этим таблицам и нехитрым анализам можно со стопроцентной уверенностью установить, к какому именно подвиду принадлежит каждый конкретный индивид…

– И? – тороплю его. – К какому подвиду принадлежу я?

Он хмурится, вздыхает и барабанит пальцами по столу.

– Эй, док? Что такое? – тревожусь я.

Рабиш морщится и говорит:

– Давайте по порядку, Брайан. Начнем с маоли. Так вот. Мое заключение таково: вы не маоли.

Он замолкает. Я тоже молчу, переваривая услышанное. Честно признаться, до сих пор я был на все сто уверен в обратном. Мои галлюцинации, слова Лонга о том, что я – это Григ Винкс, поменявший внешность и позабывший свое прошлое, – все это навело меня на вполне определенные выводы. А теперь… Что же получается? Лонг ошибся, и я – не Григ Винкс?

– Док, а вы уверены, что я не маоли?

– Абсолютно, – категорично заявляет он и указывает на монитор. – Смотрите. Вот таблица подвида маоли, а вот ваша. Видите? У маоли, в отличие от вас, присутствуют несколько необычных генов, которые и являются их отличительной чертой. Эти гены отвечают за так называемую «связь с Истоком», а говоря научным языком, связывают маоли с биоэнергетическим полем планеты. Явление, до конца не изученное, но оно позволяет маоли совершать необыкновенные, с точки зрения остальных людей, вещи, например, летать без крыльев и много чего еще. Знаете, я раскопал тут один старый визор-ролик, как раз посвященный необычным способностям маоли, так там они вытворяли совершенно фантастические вещи: погружали руку по локоть в камень, усилием воли заставляли текущий ручей изменять направление и всякое такое. Кстати, подвид маоли очень малочислен. Насколько я знаю, на их родной планете большинство людей принадлежали к подвиду «человек обыкновенный», а собственно маоли насчитывалось всего несколько сотен. Причем крайне интересный факт, который тоже так и не нашел приемлемого объяснения: у двух особей, принадлежащих к подвиду «человек обыкновенный», иногда рождался ребенок-маоли, а у родителей-маоли порой бывали дети подвида «человек обыкновенный»! Вы представляете, Брайан? Это практически то же самое, как если бы в семье тигров родился вдруг детеныш-лев! Это загадка из загадок, на которой защитили не одну докторскую диссертацию, но так и не смогли толково объяснить. И вообще, маоли – одни из самых загадочных разумных существ во Вселенной… Вернее, были ими, потому что после той катастрофы, во время которой погибла их планета, подвид маоли вымирает. Насколько я знаю, среди беженцев новые маоли больше не рождаются, а тех. кто остался, можно по пальцам пересчитать.

– А вы хорошо осведомлены о маоли, док, – не могу не отметить я. – Хотя еще недавно, когда я спрашивал вас о них, вы ничего толком не смогли мне рассказать.

– А я тогда о них почти ничего и не знал, – отвечает Рабиш. – Как раз ваш вопрос и подвиг меня покопаться в информатории. Кстати, про маоли ходит множество любопытных легенд, одна из которых гласит, что, когда один из них умирает, его дух перемещается в тело другого маоли – подходящего по полу, возрасту, пристрастиям, характеру, так что в теле маоли живет не одна, а две или более души. Но это, разумеется, сказки. Легенды.

– Это все очень интересно, док, но давайте вернемся ко мне.

Я чертовски расстроен, что этот путь завел в тупик и моя, казалось бы, стройная теория рассыпалась в прах. Ведь после разговора с Лонгом я всерьез начал думать, что я – это Григ Винкс, маоли, которого держали в плену и стремились пытками вырвать у него какие-то сведения, а потом решили действовать по-другому: поменяли внешность, имя, стерли настоящую память, заложили искусственные воспоминания Брайана Макдилла и отпустили до поры до времени, чтобы хитростью получить нужную им информацию. А теперь получается, что это все бред. Я самый настоящий Брайан Макдилл, а вовсе не маоли Григ Винкс. И я понятия не имею, что и кому от меня нужно и почему воспоминания какого-то Винкса то и дело вторгаются ко мне в разум. Кстати, надо выяснить, а существовал ли в действительности этот Григ Винкс. Раз он был военным, сведения о нем наверняка засекречены, но данные о рождении все же должны быть…

– Брайан, вы не слушаете меня? – вдруг вклинивается в мои размышления голос Рабиша.

– А? Простите, док, задумался. А что вы говорили?

– Я говорил, что вы, без сомнения, относитесь к расе «европеоидов», а вот насчет подвида не уверен. Я бы отнес вас к «человеку обыкновенному», если бы не одно но…

– Какое?

– Вот эта часть ДНК, видите? У нее совершенно «неправильное» строение. Такого просто не может быть. По крайней мере я такого еще не встречал. Я, конечно, покопаюсь в литературе, поищу нечто подобное, а пока давайте-ка, повторим анализы.

– Мне снова идти в кресло-анализатор?

– Нет, зачем же, я просто срежу у вас с головы один волосок.

Рабиш начинает копошиться у своих приборов, а я снова погружаюсь в размышления.

Итак, что у меня остается? Во-первых, Григ Винкс. Если даже я – это и не он, то какая-то связь между нами определенно есть. Во-вторых, Сятя. Не знаю, может, он ко всему этому и не имеет никакого отношения, но… Он называл меня муйли. Я решил, что это искаженно от маоли, а если нет? Если муйли – это действительно муйли?

– Док. А существует среди людей такая раса «муйли»?

– Брайан, – морщится Рабиш. – Давайте я вам сразу поясню, чтобы вы в дальнейшем пользовались терминами правильно. Раса и подвид – это совершенно разные вещи. Например, в виде «человек разумный» есть подвид «человек обыкновенный», который, в свою очередь, делится на расы: европеоиды, австралоиды, негроиды и монголоиды…

– Я понял, док. Так существует такой подвид «муйли»?

– Нет.

– А вообще это слово вам ни о чем не говорит?

– Муйли? Впервые слышу… – рассеянно бормочет Рабиш и озадаченно пялится на свои приборы. – Ничего не понимаю… Давайте-ка я еще раз возьму у вас материал на анализ, только на этот раз слюну. Откройте рот.

Выполняю. Он снова склоняется к столу, а я спрашиваю:

– Док, а можно мне посмотреть список всех подвидов вида «человека разумного» и всех известных его рас.

– Да, конечно.

Рабиш нажимает на клавиатуре визор-фона нужные клавиши. На экране появляется список с краткими пояснениями и изображениями типичных представителей подвидов и рас. Внимательно изучаю список. Я ищу подходящее слово, потому что Сятя со своей немыслимой картавостью мог так извратить настоящее название, что «муйли» на самом деле запросто может означать какой-нибудь «фури» или чего похлеще. К своему разочарованию, ничего подходящего не нахожу. Самое близкое к «муйли» это, как ни крути, «маоли». Снова тупик.

– Ну что там, док? – спрашиваю Рабиша. – Вы чего такой растерянный?

Он смотрит на меня отсутствующим взглядом и говорит:

– «Испорченная» ДНК исчезла.

– Вы о чем? – не понимаю я.

– О вашей ДНК. Помните, я говорил, что в вашей цепочке есть один странный участок?

– Ну да.

– Так вот теперь его нет. – Рабиш с силой трет руками лицо. – Не понимаю. Я ничего не понимаю! Такого просто не может быть!

– Успокойтесь, док, – прошу я. – Скажите, каков результат теперь? К какому подвиду вы отнесли бы меня сейчас?

– «Человек обыкновенный», естественно, – устало отвечает Рабиш.

У меня в голове рождается дикая теория, она абсолютно псевдонаучна, поэтому я не собираюсь посвящать в нее дока. Я все проверю сам. А пока нужно срочно успокоить его.

– Док, – уверенно говорю я. – Вероятно, в первый раз была ошибка в приборах, вот и получилась «испорченная» ДНК, а повторный анализ все исправил. Давайте, для чистоты эксперимента проведем еще один, последний анализ.

Рабиш не очень уверенно кивает, но снова срезает у меня с головы волосок.

– Да, вы правы, – с облегчением кивает он. – Видно, действительно, сбоила программа-анализатор, а теперь все в порядке. Вы, безусловно, относитесь к подвиду «человек обыкновенный».

– Вот и славно, док. Мы все выяснили. А теперь мне пора бежать, а то Ирэн уже должна была проснуться, и Мартину там с ней, небось, туго приходится.

У Мартина, как ни странно, все в порядке. Они с Ирэн мирно сидят на полу в гостиной и… играют в электронные шашки! Мартин почему-то пристегнут наручниками к ножке дивана, а Ирэн, естественно, на цепи. При виде меня Ирэн щурит глаза и демонстративно отворачивается, а Мартин украдкой подмигивает мне и кивает на нее. Я понимаю это как знак увести ее из комнаты и говорю:

– Ирэн, иди в ванную.

– Зачем еще? – вскидывается она.

– Ирэн, пожалуйста, сделай, как я прошу.

Она презрительно хмыкает, пожимает плечами и гордо удаляется.

– Ты извини, – шепчет мне Мартин, – но когда она проснулась, я так растерялся, что сказал, будто я такой же пленник, как и она. И что мы с тобой не друзья, а даже совсем наоборот. Она сразу успокоилась и… вот…

– Ладно, а теперь отстегивайся и дуй в клинику лечить голову.

– Погоди, клиника подождет. Давай я еще пару часиков здесь посижу, а ты пока поспи, а то ты уже весь черный от усталости.

Я пытаюсь возразить, но Мартин перебивает меня вопросом:

– Когда следующий сеанс с гипноизлучателем?

– Через два с половиной часа.

– Ну вот, – говорит Мартин. – Ты иди спать, а я посижу с Ирэн до сеанса, включу гипноизлучатель и поеду. А тебя пусть Барабашка через пять часов разбудит.

– Отличная идея!

Включаю Мартина в список лиц, имеющих экстренный допуск в мою квартиру, плетусь в спальню и с наслаждением вытягиваюсь на кровати, только теперь понимая до чего же, оказывается, я устал…

Закрываю глаза, но вместо долгожданного глубокого сна на меня вновь накатывает галлюцинация – я опять ощущаю себя маоли Григом Винксом. Да что ж это такое! Ведь только что Рабиш вполне убедительно доказал, что я – это не он! Силюсь открыть глаза, но тело больше не слушается меня, и я с головой проваливаюсь в чужую жизнь – в чужие воспоминания…

…Из-за ближайшего газового гиганта выкатилось местное солнце, и через минуту рубка наполнилась нереальным малиновым светом. Лично мне, Григу Винксу, этот момент нравится больше всего. Свет местной звезды я воспринимаю как очень мягкий, таинственный. Кажется, я мог бы любоваться этим восходом бесконечно. Но для человеческих глаз вахтенного подобные красоты противопоказаны, и автоматика после секундной задержки включает световой фильтр. Теперь свет звезды кажется тускло-синим и каким-то пыльным. Все, мне здесь больше делать нечего, можно идти заниматься своими делами, а именно, как это положено по расписанию, завалиться спать на ближайшие шесть часов.

Нас, то есть несколько отдельных штурмовых отрядов, загнали в эту планетную систему с целью «обеспечения безопасности следования торговых грузов», как было сказано в приказе. Но даже ксантийскому тукару понятно, что военное прикрытие не стали бы ставить для обеспечения безопасности простых торговых грузов. Естественно, планируется переброска оружия.

Отдельному штурмовому отряду «Атори», командиром которого являюсь я, достался один из самых паскудных участков. С одной стороны нас подпирает плотный пояс астероидов, а с другой несколько планет – спутников газового гиганта. Почему торговый путь проложили именно здесь, сказать трудно. Если бы переброску оружия планировал я, то выбрал бы несколько иной маршрут. Но решаю не я, и мне остается лишь выполнять приказ. Честно говоря, охранять такие караваны – работенка непыльная, а для меня и моих ребят так просто курорт. К тому же таких восходов, как здесь, я не встречал ни в одной Галактике, а мне за двадцать лет службы довелось повидать их немало – что Галактик, что восходов…

Не успеваю переступить порог своей каюты, как слышу сигнал прямой секретной связи с командованием. Включаю экран дешифратора. Объявлена часовая готовность – через шестьдесят минут по охраняемому нами «коридору» пойдет груз, вероятно, тот самый, ради которого нас и пригнали сюда. С досадой смотрю на свою койку – похоже, поспать мне в ближайшие часы не удастся, – и возвращаюсь в рубку.

Отдельный штурмовой отряд «Атори» состоит из пяти звеньев по шесть лайдеров, в каждый из которых кроме пилота и стрелка может вмешаться еще одиннадцать бойцов-десантников. Кроме того, в нашем хозяйстве базовый космический корабль, который мы коротко зовем «шашкой». «Шашка» имеет две артиллерийские палубы и способен входить в атмосферу, обеспечивая десанту огневую поддержку. Но в открытом космосе «шашка» не сможет долго противостоять тому же шутеру. Впрочем, штурмовые отряды и не предназначены для долгого ведения сражений в открытом космосе. Штурмовики – это так называемое оружие точечного удара. Наше преимущество – скорость, внезапность и, если хотите, наглость…

Вхожу в рубку, отдаю приказ усилить наблюдение за нашим сектором космоса и вывести лайдеры на заранее просчитанные позиции. А сам еще раз просматриваю сводки сканера пространства. За последние двое местных суток здесь не было зарегистрировано ничего подозрительного.

С самого дальнего лайдера поступает сообщение, что его локаторы обнаружили караван. Значит, все идет по плану – грузовые шаттлы на подходе. Не могу удержаться от гримасы – ого! – размер каравана впечатляет. С грузовиками идет отряд сопровождения – два тяжелых шутера класса «Хайрендж» и с десяток скайфайтеров.

Устанавливаю связь с флагманом группы сопровождения.

– Говорит Григ Винкс, штурмовой отряд «Атори».

– Привет, маоли, это Кевин Хард, командир отряда сопровождения, – раздается веселый голос старого знакомого. – Рад слышать тебя, чертяка.

– Взаимно, Кевин, взаимно.

В этот момент мое внимание привлекает странное изменение сводок со сканера пространства. Одна из планет-спутников вдруг начинает увеличиваться в размерах.

– Погоди-ка, Кевин, у меня тут что-то не то.

Отдаю приказ ближайшему лайдеру проверить обстановку. Тот перемещается по направлению к странной планете, и в следующее мгновение вижу, что на месте моего разведчика медленно вспухает яркое облако огня.

До меня еще не доходит, что это атака, а приказы уже сыплются один за другим:

– Внимание, нас атакуют! Всем звеньям перестроиться в боевой порядок и под прикрытием астероидного поля следовать в сектор три. Донаван, твое звено обходит спутник сзади. Всем! Докладывать о малейшем изменении обстановки!

Тут же я понимаю, что пояснений уже не потребуется – из-за планеты выплывает огромная пограничная станция. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Кажется невероятным, что кому-то взбрело в голову переделывать эту неповоротливую махину размером чуть меньше планеты, из-за которой она вылезает, в штурмовой корабль. Но в данном случае это оказалось хорошей идеей. Если вооружение на станции осталось стандартное, то даже совокупной мощи моего отряда и группы сопровождения каравана не хватит чтобы справиться с ней! Подобные крепости, даже побольше, мне приходилось брать много раз. Но тогда мы выступали в составе полка и выдвигались под прикрытием мощной ракетной артиллерии десятка тяжелых шутеров. Уничтожить такого монстра практически нереально, можно только захватить, высадив десант. Но у меня сейчас просто не хватит бойцов – обычно гарнизон подобной крепости составляет от полутора до трех тысяч человек, а я могу противопоставить им чуть больше трехсот бойцов.

Включаю сканер органики, собираясь установить точное количество живой силы противника. Результаты повергают меня в шок. На борту крепости всего пара сотен человек! В таком случае у нас есть шанс. Хотя странно все это – мощная крепость и жалкая горстка людей внутри нее. Впрочем… А ведь они пираты, – осеняет меня. Это не регулярная армия, это всего-навсего пираты! Отсюда и такая малочисленность. А как там у них дела с вооружением? Включаю сканер оружия. Моя радость сменяется разочарованием – станция оборудована самой современной СЗО (системой залпового огня), множеством ракетных установок и на закуску – оружием направленного потока, которое на жаргоне зовут гамма-пушкой.

Сообщаю Кевину обстановку.

– У нас, похоже, неприятности, – констатирует он. – Ну что, маоли, идеи есть?

– А как же. План простой: я высаживаю десант, а ты прикрываешь меня своей артиллерией.

Мы торопливо обговариваем детали, я раздаю приказы своим штурмовикам и перехожу в один из лайдеров, намереваясь возглавлять одну из групп десанта. В Шашке остаются только вахтенный пилот и артиллеристы.

Крепость тем временем преграждает дорогу каравану. Шутеры Кевина первыми открывают огонь. Более легкие, но маневренные скайфайтеры двумя ручейками обтекают пиратов и выпускают хищный рой самонаводящихся ракет, которые рвутся к шахтам пусковых установок противника. У пиратов срабатывает автоматическая система обороны – навстречу нашим боеголовкам устремляется плотное облако ракет-перехватчиков. Яркие вспышки взрывов на миг скрывают станцию из глаз. Пристально вглядываюсь в тактический экран, ожидая результатов нашей атаки. Наверняка большая часть ракет пропала втуне – взорвалась в туче перехватчиков, но хотя бы одна треть должна была долететь до цели. Жду результатов сканирования, но они не радуют меня – первый залп Кевина нанес пиратской станции всего 1 % повреждений!

Тут один за другим приходят доклады от командиров десантных групп:

– Вышел на позицию, к штурму готов.

Последним раздается голос Донавана. Он обошел планету-спутник и находится вне зоны видимости противника. Приказываю ему ждать – его звено лайдеров останется в резерве, на всякий случай. Первое и второе звенья лайдеров под прикрытием батарей Кевина войдут в соприкосновение с поверхностью крепости и высадят две группы десанта, с которыми пойду я. Третье и четвертое звенья спрятались в астероидном поле. Их задача – незаметно подобраться к стации и высадить две группы под общим командованием Джека Тейлора.

Даю сигнал к началу, а сам не свожу взгляда с тактического экрана, на котором отображается артиллерийский поединок Кевина с пиратами. Шутеры и скайфайтеры атакуют очень грамотно, но и пираты огрызаются весьма активно, правда, ни СЗО, ни гамма-излучение не применяют – вероятно, боятся повредить транспортники и потерять груз. Но и без них первый раунд заканчивается в пользу пиратов – четыре скайфайтера уничтожены, один из шутеров подбит, а общие повреждения станции противника составляют немногим более 10 %.

Но атака Кевина делает главное – отвлекает пиратов, позволяя нашим лайдерам приблизиться к крепости почти вплотную. Одна из двух штурмовых групп нарывается на плотный огонь батарей противника, но большинство лайдеров все же долетают до поверхности станции и высаживают десант.

Мы вскрываем одну из ракетных шахт и проникаем внутрь орудийного отсека, а отряд Джека Тейлора остается на поверхности и начинает планомерно блокировать люки ракетных шахт.

Внутри станции искусственно создается стандартная сила тяжести, поэтому встроенные в подошвы наших ботинок гравитационные якорьки автоматически отключаются. Индикатор внешней среды показывает, что и воздух здесь пригоден для дыхания, но мы предпочитаем оставаться в скафандрах.

На моем сканере видно, что никто из противников не сдвинулся с места. Они сидят внутри станции, в центре управления. Странно, почему они не встретили нас плотным огнем у входа? Почему позволили проникнуть внутрь? Что-то здесь не так…

Наша ударная группа уже в первом – внешнем – коридоре. И здесь все встает на свои места. На нас обрушивается плотный шквал огня. Кажется, стреляет каждый дюйм поверхности стен. Коридор заблокирован боевыми роботами. Игрушка очень дорогая. В бою на открытом пространстве не слишком эффективная, но в замкнутой тесноте космической станции почти неприступная.

Мы обстреливаем роботов из гранатометов, но их прочную броню можно пробить только прямым попаданием и то не с первого раза – даже поврежденные, они продолжают стрелять, а у нас уже первые потери: двое погибли сразу, пятеро с серьезными ранениями, остальные получили легкие повреждения систем жизнеобеспечения скафандров.

Отстреливаясь, отступаем в орудийный отсек. Нас преследует назойливое жужжание – роботы не отстают. Организовать серьезную оборону в ограниченном пространстве орудийного отсека вряд ли получится, но кое-какой сюрприз для этих жестянок у нас есть. Выходим на поверхность станции и прячемся по щелям, а перед вскрытой шахтой зависает один из наших лайдеров. Как только в проеме показываются роботы, лайдер со всей мощью лупит по ним из импульсной пушки, то бишь пульсара. Нас встряхивает с такой силой, что я боюсь, как бы не сорваться с поверхности станции. Из покореженной шахты выплескивается пламя – произошла частичная разгерметизация внутреннего отсека, в который мы прорываемся. Пожар быстро гаснет, так толком и не занявшись.

Оживает коммуникатор.

– Григ, караван прошел. Мы уходим, – слышу голос командира отряда сопровождения. – Дальше вам придется самим.

– Понял. Чистого космоса, Кевин. Как выйдете из сектора, сообщи.

– Удачи, маоли. До связи. – Он отключается.

Смотрю вслед шаттлам и думаю, что первая часть задачи выполнена – атака пиратов отбита, и караван продолжил свой путь. Теперь главное – не дать пиратам очухаться и пуститься за караваном в погоню, а для этого надо уничтожить хотя бы часть двигателей. Это задача отряда Джека Тейлора, а наша цель – центр управления.

Делаем вторую попытку проникнуть на станцию. Внутренние переборки уничтожены выстрелом лайдера. Под ногами огромный провал. Где-то внизу копошатся поврежденные, но еще функционирующие роботы. Это те, которые находились в задних рядах. Тех, что попали под прямой выстрел пульсара, наверняка разнесло в клочья. Мы начинаем спускаться на ближайший уцелевший этаж. Тут раздается взрыв, и тотчас приходит доклад от командира второго отряда Джека Тейлора: его ребята подбираются к отсеку главного двигателя станции.

Где-то внизу под нами срываются и падают вниз несколько переборок. Через разломы мы проникаем глубже к центру управления крепостью – там же, судя по сканеру, сосредоточились основные живые силы противника. Но до цели нам еще далеко – мы натыкаемся на второе кольцо обороны – еще один слой бронированных перекрытий. Проходим по коридору в поисках пролома, но все стены целые. Зато мы видим дверь – полуметровую плиту на две трети состоящую из брони.

В этот момент снова оживает коммуникатор.

– У нас огневой контакт! – Это Джек Тейлор. Его голос тонет в сухих трелях очередей и разрывах гранат. Судя по звукам, бой крайне интенсивный. Взрывы следуют почти непрерывно. Неужели, ребята тоже напоролись на роботов?

– Роботы… – подтверждает мои опасения Джек. – Повалили сбоку и сзади, мы их не заметили, детекторы почему-то не сработали…

Он как-то странно всхлипывает и замолкает, а мгновение спустя я слышу в коммуникаторе:

– Говорит Вальтер Крибс. Тейлор погиб. Я принял командование на себя. У нас большие потери.

– Вы прорвались к главному двигателю?

– Нет.

– А сможете?

– Вряд ли, – после паузы отвечает Вальтер.

Плохо. Значит, пиратская станция того и гляди бросится в погоню за караваном.

– Вальтер, отходите к ракетной шахте, – приказываю, намереваясь повторить наш трюк: выманить роботов под прямой выстрел пульсара лайдера.

– Есть. – Вальтер внезапно стонет и поясняет: – Зацепили, суки.

– Отходите! – повторяю я.

– Постараемся, – хрипит он, – но у нас много раненых, а на ногах остались только семеро.

Семеро! И это из ста двадцати человек!

Вызываю Донавана, приказываю его отряду идти на подмогу ребятам Вальтера и попытаться вытащить их, а сам намерен со своим отрядом прорываться дальше – к центру управления. А что касается двигателей станции… Пока Тим-ми и Питер вскрывают бронированную дверь, я вызываю командира ракетчиков с Шашки и объясняю ему задачу. Он в первый момент растерянно молчит, а потом бормочет:

– Есть, сэр.

Мой план прост и в то же время чертовски безрассуден: я намерен пожертвовать Шашкой, чтобы уничтожить хотя бы один из двух двигателей крепости. Сейчас все имеющиеся боеголовки на Шашке соединят в единый взрывной контур, затем ракетчики и пилоты пересядут в лайдеры, а опустевший корабль на полной скорости влетит в пиратскую крепость. Не думаю, что перехватчики врага успеют что-то предпринять: во-первых, Шашка способна развивать весьма и весьма приличную скорость, а во-вторых, часть батарей с этой стороны станции вышла из строя. Как бы то ни было, другого плана у меня нет.

Ракетчики начинают готовить Шашку к диверсии, а мы продолжаем свой путь к центру управления станцией. Перед нами коридор – вправо и влево. Оставляем группу прикрытия и поворачиваем направо. Проходим несколько поворотов. Перед нами опять дверь. Но здесь брони поменьше, поэтому преодолеваем ее довольно быстро. Донаван сообщает, что забрал ребят Вальтера – ровно двадцать шесть человек – меньше трети группы. Таких огромных потерь «Атори» не нес за весь срок своего существования! Но все эмоции в сторону, у меня еще будет время оплакать ребят…

От группы прикрытия приходит сообщение:

– Нас атакуют! Роботы. Три штуки. Вышли из левого крыла.

– Роботы, – в унисон говорит Тимми и показывает на коридор перед нами. – Судя по детектору пять штук.

– Возвращаемся!

Пятясь назад, от поворота к повороту, бьем по роботам из гранатометов. Подбиваем двух передних, их обломки перегораживают коридор, мешая двигаться остальным. Это ненадолго задерживает роботов, но скоро они расчистят себе путь и двинутся дальше, а у нас количество оставшихся зарядов для гранатометов катастрофически уменьшается. К тому же мы несем ощутимые потери. Из ста человек осталось чуть больше семидесяти, а до центра управления крепостью еще топать и топать.

Соединяемся с группой прикрытия, добиваем оставшихся роботов и пробуем пройти по коридору влево.

Тут приходит сообщение от ракетчиков: они готовы. Ну, что ж, начали!

Предупреждаю ребят, что сейчас нас сильно тряханет, но действительность превосходит все мои ожидания: станция сотрясается до самого основания. Грохочет так, что закладывает в ушах. Взбесившийся пол уходит из-под ног. Мы валимся кучей-малой, а станция стонет и скрипит, мне кажется, что она вот-вот развалится на куски. Но спустя минуту все успокаивается, пол занимает отведенное ему место, и даже бронированные перегородки остаются неповрежденными. Тимми тотчас недовольно высказывается по этому поводу и начинает резать очередную дверь. Это несложно – в отличие от тех, что мы уже прошли, здесь броня не превышает десяти сантиметров.

Смотрю на сканер. Похоже удар Шашкой достиг цели – у крепости остался только один двигатель. Правда, у нас больше нет корабля…

Проникаем дальше. Еще один коридор. На торце дверь. Но подойти к ней мы не успеваем – автоматические створки ползут в стороны, и в проеме показываются два робота, а за ними еще два. На этот раз нас решили уничтожить наверняка, потому что это не просто роботы, это настоящие танки – они вдвоем занимают все пространство коридора!

Мы выпускаем в них гранаты, и в следующий момент я начинаю жалеть, что у нас нет при себе пульсара с лайдера, потому что ответный залп роботов сразу показывает нам, кто здесь хозяин. Наш отряд уменьшается еще на несколько человек, Малкольм ранен в плечо, а у меня в ноге засел осколок. Если бы на моем месте был обычный человек, у него наступил бы болевой шок, но у нас, у маоли, болевой порог гораздо ниже. Ребята заслоняют нас с Малкольмом. И пока они сдерживают натиск бронированных машин для убийств, мы с Малькольмом быстро приводим себя в порядок – он возится с аптечкой, обрабатывая свою рану, а я ножом извлекаю осколок и на секунду сосредотачиваюсь, усилием воли останавливая кровотечение. Будь у меня пара минут, я убрал бы и боль, но времени нет, а боль… что ж… ее можно и потерпеть, а на худой конец в аптечке всегда есть обезболивающее, хотя я терпеть не могу всей этой химии и привык полагаться только на защитные силы собственного организма.

Наконец приходит долгожданное сообщение от Кевина – караван вышел из сектора. Отлично! Теперь пиратам его не догнать, тем более на одном двигателе. Значит, наша задача выполнена. Можно уходить, потому что даже ксантийскому тукару ясно – эту крепость нам не взять. Теперь бы выбраться на поверхность станции, не увеличивая потерь. Но эти долбаные роботы просто преследуют нас по пятам.

– У меня идея, – внезапно говорит Тимми. – Давайте попробуем резать роботов лазерами.

– Дурацкая идея. У них броня по десять сантиметров, пока ты вспорешь ее лазером, они успеют превратить тебя в шашлык! – кривится Малкольм, не прекращая обрабатывать специальной пеной пробитые пулями участки скафандра. Через мгновение пена застынет, и скафандр восстановит свою целостность.

Тимми отмахивается от него и смотрит на меня.

– Ты гений, – смеюсь я. – Так, мужики, разбиваемся на группы. Каждой группе по роботу. Пока один режет броню лазером, остальные отвлекают робота пулеметным огнем. Из гранатометов без моей команды не стрелять.

Тяжелораненых отправляю вперед, вернее, назад – к оружейной шахте, а сам с остальными остаюсь сдерживать натиск бронированных монстров. План Тимми медленно, но верно работает – нам удается разрезать гусеницы двух передних роботов. Они останавливаются, и у нас есть несколько минут для отхода. Мы пятимся назад по коридору, к тому провалу, от которого начали путь. Я поднимаюсь первым – взлетаю над провалом, чтобы закрепить тросы с лебедками, но, оказывается, ребята Донавана уже ждут нас с тросами наготове. Мы, не мешкая, начинаем подъем. Как только последний штурмовик выбирается на поверхность, а внизу появляются преследующие нас роботы, один из лайдеров повторяет свой коронный выстрел. Роботов буквально сметает вниз, станцию сильно встряхивает, а перегородки внутри рушатся аж до третьего кольца бронированных стен.

Только теперь, выбравшись на поверхность, могу оценить ситуацию в целом. Наши потери составляют больше восьмидесяти процентов личного состава. Но свою задачу мы выполнили – грузовики с оружием ушли вперед. Повреждения станции таковы, что пираты не смогут преследовать караван. Зато их ярость наверняка обрушится на нас – теперь, когда шаттлов с грузом нет рядом, пираты запросто могут воспользоваться гамма-полем.

Не успеваю подумать об этом, как зуммер сообщает о повышении уровня радиации. Надо срочно уходить! Все оставшиеся лайдеры срываются с поверхности крепости почти одновременно. Теперь скорость – наше единственное спасение. Пока излучатель пиратов заработает на полную мощность, мы можем успеть затеряться в поясе астероидов. Штурмовики – не гонщики, но нас обучают на приличной скорости проходить на лайдерах среди довольно плотного потока движущихся каменных и ледяных глыб.

Я уверен, пираты не станут преследовать нас. Да, мы помешали им захватить весьма лакомую добычу, но в подобных схватках, как правило, нет места чувствам – даже таким, как желание отомстить. Но не проходит и минуты, как я понимаю, что ошибся – крепость делает разворот и влепляет по астероидам всей мощью системы залпового огня.

Огромный огненный шар размером с планету-спутник окутывает все видимое пространство. Кажется, что горит и содрогается сам космос. Лайдер встряхивает так, что ремни безопасности не выдерживают. Сидящий в кресле стрелка Питер влетает головой в тактический экран, а меня отбрасывает на консоль управления, которая под моим весом превращается в хлам. Нас накрывает несколькими волнами каменного крошева. Чудом нам удается вынырнуть из огненного смерча, и тут обнаруживается, что бронированная обшивка лайдера пробита в нескольких местах, а навигация невозможна, так как панель управления разбита.

Примерно в таком же состоянии оказываются и два других вынырнувших из пояса астероидов лайдера. Я каменею лицом – мой отряд по сути уничтожен – из тридцати лайдеров осталось всего три!

Но пираты и не собираются оставлять нас в покое – начинают пищать индикаторы радиационного поля, значит, противник пытается добить нас вспышкой гамма-излучения, но мы уже почти спрятались на противоположной от них стороне планеты-спутника.

Принимаю решение сесть на поверхность и попытаться починить лайдеры. Или дождаться прихода помощи – по моим расчетам, она будет здесь через пятнадцать-двадцать часов.

Мы садимся в красную пыль безжизненной, лишенной атмосферы планетки. Быстро провожу перекличку. Шестнадцать. У меня осталось всего шестнадцать бойцов из трехсот тридцати.

Ранены все, но семеро умудряются держаться на ногах. В том числе я, Марк, Тимми и Питер, и это очень хорошо, потому что Питер и Тимми – ремонтники от Бога, а Марк неплохо справляется с обязанностями врача. Он начинает возиться с тяжелоранеными, а мы осматриваем лайдеры. Оказывается, все не так уж и плохо. Большинство неполадок можно устранить своими силами – например, панель управления, которую я разбил при падении. Мы восстанавливаем ее почти сразу – благо в грузовых отсеках есть достаточное количество запасных деталей для подобного полевого ремонта. Проверяем систему навигации. В норме. Вот только с ходовой частью что-то не то – рули почти не слушаются команд.

– Я смогу их починить, – бормочет Тимми. – Но на это уйдет чертова уйма времени.

– Действуй, – киваю. – А я пока займусь сканерами, а то без них чувствую себя слепым и глухим, будто крот.

Проверяю системы слежения, и довольно быстро устраняю неисправности. Включаю сканер пространства и тотчас громко матерюсь – оказывается, на орбите над нами висит та самая крепость! Что это значит? Пираты тоже решили заняться ремонтом и не нашли места получше, чем бывшее поле боя? Очень странно! Они должны бы сейчас со всех ног удирать из этого сектора, опасаясь, что за ними явятся вызванные нами войска. Почему же они остались? Неужели из-за нас? Намерены убедиться, что никто не выжил? Хотят насладиться местью до конца? Предположение столь нелепо, что я в первый момент просто отбрасываю его. Но на отремонтированном пульте лайдера внезапно загорается лампочка индикации луча сканера – пираты прощупывают поверхность планеты. Теперь у меня не остается сомнений – они ищут нас! Как бы нелепо подобное ни звучало, но пираты, похоже, вознамерились добить нас. В самом прямом смысле добить – до последнего человека! Надо срочно убираться с планеты, иначе они накроют нас системой залпового огня или направленным гамма-излучением Конечно, лайдеры и скафандры некоторое время смогут противостоять радиации, но длительной атаки им не выдержать.

– Тимми, как ходовая? – спрашиваю.

– Разбираю правый руль.

– Мужики, хоть один из лайдеров на ходу?

– У нас навигация сдохла, – отвечает Питер.

– А у нас вообще дело дрянь, реактор встал, самим не запустить, – говорит Малкольм.

– Тогда сейчас нам будет очень жарко. – Коротко объясняю обстановку.

Марк присвистывает и смотрит на экран, по которому хищно движется луч пиратского сканера. Он подбирается совсем близко, еще пара минут, и нас обнаружат, а потом нам останется только молиться. Впрочем, я никогда не верил в Бога, так что не стоит и начинать…

– От сканеров никак не спрячемся? – задумчиво спрашивает Малкольм. – Может, включить генератор помех?

– Ну ты и предложил, – кривится Тимми. – На безлюдной планете вдруг заработает генератор помех! Это то же самое, что закричать: мы здесь, берите нас тепленькими!

– Придумай что-нибудь получше, – огрызается Малкольм.

Тимми пожимает плечами.

– А что тут придумаешь? Если долбанут гамма-пушкой, можно какое-то время отсидеться в лайдерах. А если накроют «сизошкой», то нам кранты.

Да, выбор невелик: или медленная смерть от радиации, или быстрая от огня.

– Интересно, что они выберут: СЗО или «гамму»? – нервно хихикает Марк.

– Скоро узнаем, – бормочет Тимми и смотрит вверх, словно пытается разглядеть зависших на орбите палачей.

Индикатор начинает тревожно мигать – луч пиратского сканера обнаружил свою добычу.

– Всем укрыться в лайдерах, – командую я. Лайдер не спасет, но, возможно, поможет выиграть лишний час жизни.

Мы рассаживаемся в десантные кресла друг напротив друга. Тимми достает из-за пазухи фотографию своей семьи.

– Застегни скафандр, – требую я.

«А имеет смысл? – читается в его взгляде. – Минутой раньше, минутой позже…»

– Мужики, – внезапно говорит Марк, – а вы в Бога верите?

Питер и Малкольм кивают, Тимми пожимает плечами.

Марк поворачивается ко мне.

– А ты? Во что веришь ты, Григ?

Я задумываюсь. А действительно, во что? В себя, в своих парней, в Исток. В великую силу природы. И в то, что я защищаю добро, как бы напыщенно это ни звучало…

Датчик радиации начинает тревожно пищать, извещая о нарастании уровня излучения. Значит, палачи сделали свой выбор, и у нас осталось около двух часов жизни…

Внезапно мою голову пронзает короткая вспышка боли, а потом она проходит, оставляя жуткую путаницу в мыслях. У меня в голове мелькают обрывки воспоминаний.

Праздник Растущей Луны… «Меня приняли во Внешний Патруль», – сказал Стин… «Пойдем, я познакомлю тебя с сестрой Ириты», – попросил Рарк… Агиша… У нее светлая копна волос, карие лучистые глаза и курносый носик… На нашей свадьбе она была не в белом, а в травянисто-зеленом. Дань Истоку, объяснила она… А потом были два месяца счастья и грустное прощание – я улетал учиться в Горный, а ей надо было возвращаться в свой Медицинский. Тогда мы еще не знали, что расстаемся навсегда… А затем в мою жизнь вошел таинственный мистер Гардер, и я, бросив институт, перешел работать в Центр. Там я снова встретился со Стином и Раком. А месяц спустя пришло известие о гибели Агиши… В тот страшный для меня год рядом со мною были Стин и Рарк, а вот Бога тогда рядом я что-то не заметил…

«Так ты не веришь в меня, Григ?» – возникает в моей голове мысль. Это подумал не я. Кто-то снаружи внушил мне ее.

«Ты кто?» – Я едва удерживаюсь от нервного смеха: похоже, у меня раздвоение личности. Вот уж не вовремя!

«Выйди из лайдера, неверующий, и взгляни на небо».

Поспешно выхожу, чувствуя на спине удивленные взгляды парней. Поднимаю глаза и вижу прямо над нами небольшой, размером с лайдер, летательный аппарат очень странной конструкции. Больше всего сей предмет похож на огромного раздавленного жука, из брюха которого свисают самые обычные тросы подъемника.

«Чего варежку разинул? Шевелись скорее, – требует „внутренний“ голос. – Вас многовато для моей капсулы, придется втискивать, как сельдей в бочку».

– Ты кто? – спрашиваю вслух.

– Ты с кем разговариваешь, Григ? – Питер вылезает следом за мной, видит тросы и столбенеет. – Ё-мое! Это еще что за хрень?!

Но я уже пришел в себя. Взлетаю к капсуле, держа наготове бластер, и суюсь внутрь.

– Ты звал меня, сын мой. – Стин картинно вздевает в молитвенном жесте руки. – Я пришел!

– Для Господа ты рожей не вышел, скорее тянешь на черта, – ехидничаю я.

Мы обнимаемся, насколько позволяют скафандры, а потом я спохватываюсь и киваю в сторону пиратской крепости.

– Надеюсь, ты не с ними?

– Обижаешь, – притворно дуется Стин. – Я как и ты «защищаю добро».

Подслушал мои мысли, охламон!

– Ты бы поторопил своих ребят, – становится серьезным Стин, – а то как бы «плохие мальчики» по нам из главного калибра не шуранули.

Пару минут спустя мои парни внутри. Тесно так, что не повернуться, но поместились все.

– Поехали! – объявляет Стин, и капсула беззвучно начинает подниматься на орбиту, где зависла ненавистная крепость. Честно говоря, я до сих пор не верю, что это Стин и что мы спасены. А спасены ли?

– Надо что-то придумать, – говорю Стину. – Если пираты засекут нас, нам конец.

– Не мельтешись, – возражает он. – Эту капсулу ни один прибор не в состоянии засечь. Сейчас мы видны только невооруженным глазом. Для сканеров и радаров наша капсула – невидимка.

Я слегка успокаиваюсь, хотя меня терзает любопытство, где он раздобыл такой полезный агрегат? И вообще, чем он сейчас занимается? Служит в армии, как и я? Или вернулся в свой Внешний Патруль? Мы с ним не виделись больше пятнадцати лет, и я о нем совсем ничего не знаю. Но это все потом. У нас еще будет время поговорить. А сейчас один вопрос кажется мне самым важным.

– А как ты оказался здесь, Стин? Что ты тут делаешь?

Он смотрит на меня и улыбается такой знакомой, немного ехидной улыбкой.

– Ты не поверишь, Григ, – отвечает он, – но я искал тебя. Мне срочно надо с тобой поговорить…

…Просыпаюсь не от будильника, а от настойчивого вызова коммуникатора. Спросонья вскидываюсь, не понимая, где я, кто я и что со мной происходит, а потом смотрю на часы. Я спал всего три часа. Вот бляха-муха! Ну что за гадство такое!

– Слушаю, – раздраженно рычу в коммуникатор.

– Брайан? Это Виктор Тойер вас беспокоит. В клинике мне сказали, что вас уже выписали и что ваше самочувствие в норме…

Он делает паузу.

– И что? – спрашиваю я.

– Мистер Милано хочет вас видеть, – огорошивает меня Тойер. – Не могли бы вы подскочить на часок в его резиденцию в Лалибу?

– Это же черт-те где, – присвистываю я.

Лалибу и впрямь расположен в другом полушарии, а точнее, почти на экваторе. Это крохотный курорт на берегу Алийского океана, и до него от Мегаполиса на мобиле что-то около десяти часов лету. Правда, на сверхскоростном аэростане можно добраться за полтора часа, плюс полчаса от моего дома до аэровокзала…

– О транспорте не беспокойтесь, – вторгается в мои размышления Тойер. – Вашу доставку мы берем на себя.

– А что случилось-то? – осторожно спрашиваю. – Зачем я понадобился Милано?

– На месте вы все узнаете, – отрезает Тойер.

– Но мне нужно время, чтобы собраться. «И дождаться Мартина».

Последние слова я, естественно, вслух не произношу.

– Сколько? – деловито уточняет Тойер.

– Час. Мне нужен один час.

– Ну, хорошо, – после паузы откликается он. – Через час машина будет у вашего подъезда.

Заканчиваю разговор и набираю код Мартина.

– Ты где? – спрашиваю.

– В клинике. Профессор Рабиш как раз собирается усадить меня в анализатор.

– Бросай все и мчись ко мне. У меня непредвиденные обстоятельства.

Вскоре мы с Мартином сидим в кабинете, подальше от спящей Ирэн, и я рассказываю ему о звонке Тойера.

– И что это значит, как думаешь? – спрашивает Мартин.

Вообще, владелец нашего клуба Хьюго Милано не балует нас своим вниманием. Как говорится, он сам по себе, мы сами по себе. Конечно, он появляется в клубе перед значимыми гонками, но в остальном особо не лезет к нам. Деньги, правда, платит исправно, а все прочие вопросы решает наш старший тренер Билл Тернер. Вот Билл для нас, что называется, и царь, и бог, и отец родной. То, что Милано захотел вдруг увидеть меня, может быть связано только с моим недавним похищением и чипом в моей голове или… с Ночной гонкой, если он вдруг пронюхал о моем в ней участии!

– Брайан, у нас еще есть время. Расскажи-ка ты мне теперь все остальное, то, что не известно доку. И давай без вранья, лады? – просит Мартин.

И я рассказываю ему все, что знаю и помню сам. И про похищение, и про Сятю, и про Ларису, и про свой разговор с Тойером в больнице. Про Тома Вестона-Крысу и про Ночную гонку. Про Лонга. Про свои видения, про маоли и Грига Винкса. Про интерактивную игрушку, вернее, про обе игрушки: и про ту, которая досталась доку, и про мою. Короче, я правдиво и откровенно посвящаю его во все события последних двух дней. И только свои выводы, подозрения и догадки я оставляю при себе – не хочу влиять на его восприятие, напротив, пусть он все обдумает и сделает собственные выводы, а потом мы их сравним.

– Да-а, – задумчиво бормочет Мартин. – Тойер прав: игра идет не шуточная. Знаешь, пока тебя не будет, я покопаюсь в информатории, попробую разузнать про этого Грига. Как ты говоришь, его фамилия?

– Григ Винкс. Маоли. Капитан, кажется, второго ранга. Командир отдельного штурмового отряда «Атори».

– Да, еще одно, – спохватывается Мартин. – Вспомни точно, как этот твой Сятя называл свою породу и того монстра, которого он боялся?

– Себя он называл лосси, а его фьюга или что-то в этом роде.

– Фьюга, говоришь… А Сятя похож на грозовое облако… И он боится фьюгу… – Мартин вдруг светлеет лицом и смеется. – А ведь я знаю, что это за твари!

Его перебивает вызов коммуникатора.

– Мистер Макдилл? – спрашивает незнакомый мужской голос. – Машина у подъезда.

– Иду… Ладно, Мартин, вечером расскажешь.

– Кстати, – спохватывается он. – А где тот бластер, что дал тебе Крыса?

– Здесь, в ящике стола.

– Возьми с собой, – советует Мартин. – Да, и еще одно. Тойер прав – против тебя играют опытные психологи. Они предугадывают твое поведение. Значит, поступай так, как тебе несвойственно. Ломай их игру, сбивай с толку…

Он внезапно замолкает и задумчиво хмурит брови.

– Ты чего? – спрашиваю я.

– Да вот… Мне вдруг подумалось… Возможно, они предусмотрели и мое теперешнее участие во всем этом деле. Хотя, конечно, хочется верить, что это не так и что я стану для них неприятным сюрпризом.

Я растерянно смотрю на него. А ведь он прав! Возможно, то, что происходит сейчас, полностью соответствует разработанному врагами сценарию!

У подъезда меня ждут черная бронированная «Ситарра» и молчаливый пилот с лицом и фигурой каменного истукана.

– А где Виктор Тойер? – спрашиваю.

– Он с мистером Милано, – откликается пилот и услужливо распахивает передо мной дверцу.

Опускаюсь на заднее сиденье и заинтересованно разглядываю какой-то «левый» экран, который среди прочих – привычных – украшает переднюю панель. На экране четко виден сидящий мужской силуэт – черный контур на белом фоне, а за ремнем у него выделяется красным изображение бластера. Машинально нащупываю под курткой рифленую рукоять и передвигаю правее. Силуэт на экране в точности копирует мои движения, и красная картинка передвигается.

Пилот перехватывает мой взгляд и равнодушно поясняет:

– Детектор оружия. Если раздражает, могу отключить.

– Да мне все равно. Не возражаете, если по дороге я буду дремать?

Пилот кивает, я устраиваюсь поудобнее и мгновенно проваливаюсь в сон. К счастью, на этот раз я сплю абсолютно спокойно – галлюцинации и чужие воспоминания решили пока не терзать мой бедный разум. Просыпаюсь оттого, что кто-то треплет меня по плечу.

– Мистер Макдилл, пересадка.

С трудом продираю глаза и плетусь в личный аэрочелнок семьи Милано – довольно роскошную комфортабельную штучку, которая способна летать как в атмосфере, так и выходить на орбиту. Скорость она может развивать немаленькую, и на ней до Лалибу мы доберемся в мгновение ока. И все же я успеваю задремать. Но меня снова будят и пересаживают в очередную «Ситарру».

– Мы в Лалибу, – поясняет пилот. – Еще несколько минут, и мы на личном острове семьи Милано.

Машинально смотрю на часы. Ого! Меня довезли всего за сорок минут. В Мегаполисе сейчас около пяти вечера, а здесь, на побережье Алийского океана, едва миновал полдень. Тут лето, жара и погода ясная. Зеваю и с интересом выглядываю в окно «Ситарры». Мы летим над живописной лагуной. Лазоревая вода у поверхности почти прозрачная, и мне отчетливо видны темные косяки какой-то рыбы. А чуть поодаль, насколько я помню, есть коралловая отмель – главная гордость курорта Лалибу. Там так красиво – словно в сказке. Надо обязательно привезти сюда Ирэн, ей здесь понравится, я уверен. Мы с ней арендуем яхту и отправимся в плаванье – на месяц, не меньше… Э-э-э… если она, конечно, захочет меня видеть после всего этого…

Тем временем «Ситарра» опускается ниже, – кажется, еще мгновение, и днище мобиля начнут лизать океанские волны, – а потом неподвижно зависает в воздухе.

– Что случилось? – спрашиваю у пилота.

– Прежде чем вы попадете в резиденцию семьи Милане, вам надо кое-что узнать. – Он протягивает мне портативный визор-фон.

Включаю и вижу на экране знакомую надпись: «Интерактивная игра „Он или Она. Финал“». И клавиша «Начать». Нажимаю ее. Заставочная картинка исчезает, и начинается озвученный фильм с участием Ирэн, Мартина и меня. В фильме подробно и обстоятельно показаны все события, начиная с того момента, как я привез Ирэн в свою квартиру. Съемка явно велась с нескольких камер, а потом пленку смонтировали так, что получился настоящий, хоть и короткий фильм. Камер совершенно точно было несколько, потому что одни из них фиксировали происходящее в гостиной, другие в ванной, а третьи в кабинете. Короче, все события сегодняшнего утра оказались скрупулезно и очень профессионально засняты, причем нас с Ирэн в ванной комнате в момент близости снимали с особой тщательностью – с нескольких ракурсов, общими и крупными планами.

Я, не отрываясь, смотрю на экран, слушаю наши с Ирэн голоса на фоне льющейся из душа воды, чувствую, как в висках тяжело и яростно бьется кровь, а ладони сами собой сжимаются в кулаки. Ах, вот вы как, значит… Ну, ладно…

Тем временем фильм крутится дальше, мне демонстрируют наш спор с Мартином и удар бутылкой по голове. Заканчивается показ кадром, когда я включаю гипноизлучатель для Ирэн. Картинка застывает, и появляются следующие строки: «Ты выбрал Ее, значит, умрет Он. Ты применил гипноизлучатель, но имя не назвал. Сейчас вместо тебя это сделает компьютер». Передо мной начинают мелькать лица: Мартин, Билл, Курт, Том, Лонг, а по ним с неумолимостью безжалостного хищника скользит крохотная фигурка бластера.

Билл… Том… Лонг… Мартин… Том… Рабиш… Лонг… Мартин…

– Стойте! – говорю я. – Вы слышите меня? Я знаю, что слышите. Что вам от меня надо? Скажите, что? Я сделаю это, клянусь!

Бластер на экране застывает, так никого и не выбрав.

– Что вам надо? – повторяю. – Код, который вы не смогли выбить из Грига Винкса? Но я не знаю его! Я «видел» очень многое, но не сам код.

Пилот на мои тирады не реагирует. Он вообще, как вручил мне визор-фон, так и сидит истуканом, вперив застывший взгляд в пространство. Впрочем, я и обращаюсь-то не к нему. Я знаю, он пешка. Как Саливан, Лариса и Ирэн. И мне сейчас нужен не он, а те кто, как выяснилось, не спускают с меня глаз ни днем, ни ночью, которые видят каждый мой шаг, слышат каждое, произнесенное мною слово.

Наверное, я только сейчас начинаю по-настоящему понимать слова Тойера о том, что против меня играет крепкая команда профессионалов. И дело здесь не в том, что я один, а их много. И не в том, что они знают меня, а я их нет. Главное – что они в этой игре профи, а я полный дилетант. Я, как тот новичок, который после мобиля вдруг пересел в космический гоночный клипер и тупо пялится на сенсорную панель – вроде все то же, да не то. Он бы и разобрался, да времени нет, потому что уже дан старт, и понеслась гонка, и ему остается только либо с ходу вписаться в нее и постараться выиграть, либо сдаться и сойти с трассы. Я каменею лицом и машинально стискиваю кулаки: долой иллюзии – с трассы мне сойти не дадут. И никаких «либо» для меня в этой гонке нет и быть не может, потому что здесь есть только одно место – первое, а на кону стоят не деньги, а жизнь. Вернее, жизни – Мартина, Ирэн, Курта, Рабиша… Да, эта гонка идет без правил, и в ней, как и на войне, все средства хороши, а значит…

– Вы слышите меня? Я сделаю то, что вы хотите!

Похоже, мои слова достигают-таки нужных ушей, потому что по экрану бежит строка:

«Ты должен ответить „да“ на предложение, которое тебе сегодня сделают».

– Сегодня… сделают… – вслух повторяю я. – Сегодня…

Что ж, похоже, мы и впрямь подошли к финалу. Сегодня, так или иначе, все решится. Да. Так или иначе…

«А теперь приоткрой окно и выбрось визор-фон в воду», – следует приказ.

Выполняю. Едва я закрываю окошко, пилот приходит в себя, трясет головой, а потом оглядывается на меня и растерянно говорит:

– Извините, я, кажется, задремал.

– Ничего страшного, такое бывает.