Гончая свора

Глава 17

– Нукум, не могла бы ты идти медленнее, я ведь не успеваю за тобой. – ласково окликает меня Лату, застрявший на преодолении очередного корня.

– Ладно, но тогда мы пройдём подальше.

– Идёт. – легко соглашается он, всё же о него запинаясь.

– Тебе не больно? – подбегаю я, стараясь подхватить его под руку.

– Нет, вовсе нет. – улыбается.

Листва поигрывает тёплым желтком, а мы с Лату идём дальше по прогулочной тропке.

Лес очень красив в предрассветных лучах и мне не хочется возвращаться в наше шумное селение, где о покое большую часть дня только и думать. Веф чем дальше, тем становится уже и уже в противоположных бережках, заросших густым таптишником. Сейчас не сезон рвать его на прокорм кеюмам.

Мы проходим холм чив, облюбованный Окки в качестве лежанки. Наверное некоторые просто не могут, когда всё выходит легко и им обязательно нужна какая-нибудь коряга, что будет тыкать их в бок при каждом движении. Самого Окки с самого утра не видно.

Короткий спуск до корневой арки, сделанной Еннтом и Тееном ради своих дурацких игр, которых я нормально даже описать не смогу, блестящими коричневыми ступеньками простирается под ногами. Веф, едва мы сходим по нему, останавливает изменения на уровне большого ручья и журчащим перекатом выливается в лужу. А та лужа выливается в следующую, а та сразу в две и потом Веф снова вырастает. Алый свет листьев окрашивает наши головы мягким, убаюкивающим и умиротворяющим светом, сравнимым разве что с маковкой йата или сырым лагри. К сожалению под древними сводами ничто не вечно и стоит заступить дню, как этот цвет станет малость рыжеватым.

Мне так хорошо… Я будто плыву в застывшем океане собственных снов, а вместе со мной средь них плывёт и великий Ша`А. Адайн, Орно и те другие так и не вернулись пока обратно. Наверное из-за ливня, он уже третий день не утихает. Не люблю я дождь. Стоит мне на то хоть намекнуть, как Еннт и Теен опять начнут дразниться. Мальчишки… Они все как Окки – им словно нравиться, когда что-то идёт не так. Не хочу возвращаться.

– Задумалась? – Лату замечает как неподвижен мой взор и как коротки вдохи. Землепашец Кайгарла улыбается мне, догоняя.

– Ага. – отвечаю я, продолжая наслаждаться моментом, ведь ещё чуть-чуть и алый смениться на золотистый, а мне так нравится именно алый…

– Нукум. – окликает он меня у второй излучины, определившей наш путь после арки корней.

– Да?

– Воровать нехорошо. Но очень хорошо для тебя, что я о подобном умолчу.

Я в растерянности зеленею, потому что Лату прав, но как можно было удержаться? Она прекрасна.

– Давай, покажи. – говорит он мягко, как говорит со мной порой глупыш Еннт, протягивая разжатую кисть.

– Вот. Честное слово, я просто смотрела. – и я опускаю серебряный камушек, который Флойд, показывая мне, именовал патроном, в чашечку его ладони.

Лату удивлён, но не как я – для большинства кайгарльцев технические штуки не в новинку. У них то великолепный корабль сойдёт со стапелей, то сквозь молотильню прямо к ловчим выедет партия новеньких луков из стали. Сама я не видела, но так говорят старшие. А старшие должны лучше обо всём знать, иначе какой от них толк? И всё же он удивлён.

– Нукум, это нужно отдать тому… человеку.

– Человеку, правильно. – поправляю я его неуверенность. – Ещё можно называть их людьми. Правда, не понимаю до сих пор, зачем им для прозвания себя целых два слова? Это, наверное, так разделяет их и путает.

Лату, порицая мой поступок, качает головой. Его рука сжимается на серебристом камушке мулговским хватом, а мне только и остаётся, что лупать глазами от обиды.

– Я и сама могу это сделать. – повышается тон моего голоса.

– Прости Нукум, но пусть это сделает Орно. – он считает будто я лгунья.

– Ты совершенно меня не знаешь! – окончательно обрываю я предрассветную тишину мерного журчания Веф.

– Но я, кажется, знаю Орно. – он улыбается. – Ты ведь веришь Орно, Нукум?

Я сжимаю маленькие кулачонки, кажущиеся на фоне моей большой головы ещё мельче. Словно бы я и сама не понимаю.

– Не волнуйся, никто об этом не узнает. – решил меня не злить. То-то же. – Как только Орно вернётся, так мы сразу идём к ней, хорошо? – обнимает меня за плечи.

Должна признать – у него хорошие руки, тёплые. Ух ты, кажется я понимаю, почему Орно он нравиться. Тепло это всегда хорошо и приятно, не то что противный снег, о нет, он вечно холодный аж жуть. С другой стороны, Адайн рассказывала мне как-то, будто если снег как следует растереть и растолочь, то тепла будет стократ больше, чем если выбравшись под верхушку древа посмотреть на солнце. Ерунда чистейшая. Даже я знаю, что снег хорош только когда дела твои плохи, а когда всё хорошо, то хватит и доступных способов согреться. Пусть снег лежит себе где хочет, главное чтобы подальше. Каким нужно быть безумцем, чтобы лезть на гору в солнечный день, лишь затем, чтобы окунуться в него? Ведь так?

– Хорошо, Лату. – сглатывая обиду выдавливаю я и задираю голову к уже желтеющим листьям. Ну вот, алый уходит. – Как скажешь – так и будет. Ты старший.

– Вот и ладно. Нам пора возвращаться. – он задирает голову к верху. – Ша`А набирает свет.

Вспоминаю. Из всяких предостережений Орно, у меня сложилось мнение, будто кайгарльца только ткни пальцем и он сразу развалиться. Не хочу возвращаться…

– Не волнуйся, ещё немного времени у нас есть. – ловко пересекает он следующий корень, неловко бодая меня плечом.

Мы выходим к третьей излучине Веф, которая теперь ну совсем и не река, а самый что ни на есть ручей, который выглядит как ручей и ведёт себя подобающе любому порядочному ручью. Бежит от своего начала к своему концу. Смешной недотёпа, сам наверное не понимает зачем он делает то, что делает. С другой стороны, много ли вообще может понять ручей? Он же всё время куда-то торопиться.

Редкие кусты молодого лагри чуть подраспускаются, чувствуя скорый восход, чтобы вновь сомкнуться к наступлению ночи. Холмики на другой стороне ручья снисходят зелёными перекатами к стволу поваленного древа, а последний и вовсе обнимает плотными объятиями наросты омертвевшей коры. Длоот украшает тянучками-трубочками прозрачную воду и поднимает её со дна мелкими каплями прямо внутрь скрученных лепестков, затем наливающихся цветом. Как тут красиво.

Не хочу возвращаться, не хочу…

Из-за очередного холмика, ломая стебли отцветших трав, вылетает прекрасный шестихвостый оккнум и громко урча проносится мимо нас, сбивая испугавшегося Лату с ног. Какой он смешной. В смысле не зверь, а Лату. Большого зверя я совсем не боюсь, хоть Мектам, когда мы встретились день тому назад, сказал что должна. И что ещё нужно сообщить ему, если в лесу вдруг лишняя ветка хрустнет. А почему я вообще должна? Как можно быть что-то должным тому у кого ничего брал?

– Окки! – приглядываясь, я узнаю его.

Оккнум трещит щётками-хвостами, а после, напружинив лапы и скрутив плети канатом, бросается в сторону Фракхи.

– Окки, куда же ты?!

Но сетчатый оккнум уже скрылся из виду, проделав своим загребалами глубокие рытвины на утоптанной дорожке. Он не оборачивается, не останавливается, как это обычно бывает во время обращения. Сегодня он ведёт себя чересчур странно и немного нелепо. Окки прямо как река, тоже постоянно бежит неведомо куда.

– Твой друг? – встаёт с моей помощью Лату и мы вместе начинаем соскребать с себя грязевые комки, прилетевшие с подушечек оккнумовых лап.

– Друг. – говорю я и только тогда и понимаю, что он действительно мне друг.

Никогда его так не звала. Окки всегда оставался просто Окки, хорошим знакомым оккнумом, одним из тех, что десятками шныряют по лесу и кого можно потискать за брюшко, если вдруг захочется чего-нибудь большого и пушистого. Мне часто хочется, а Еннт и Теен всё больше в догонялки носятся. Ну точно, ещё две реки. Решено, Окки теперь мой друг. О боги, так необычно произносить это! Оккнум и вдруг друг. Может ли вообще быть другом тот, кто не понимает, что ты принимаешь его как друга? Нет, нет, мои мысли начинают петлять…

– Пойдём за ним. – наконец говорю я и поворачиваясь начинаю удалятся по тропе. – Нам всё равно по пути.

– Нукум, но оккнум же побежал в сторону селения, а ты хотела подольше погулять.

Я заворожена и почему-то поглощена мыслью идти за ним.

– Нукум? – вопрошает Лату, тормоша меня за плечо.

Не отвечаю и в этот раз, а через какое-то время Лату перестаёт на меня поглядывать с вопросом, покорно продолжая ковылять вслед.

Проходит время и у самой первой излучины его выражение лица меняется.

– Что такое? Запах?

Да, я чувствую какой-то запах. Это очень похоже на добрую стряпню хозяйки Нущ с края менного закутка, но приправы больно острые и щекочут ноздри. Каждое Эшту кто-то да наделает дел. Старейшины наверняка прямо сейчас не в настроении.

– Нет, Нукум, всё хорошо. – он честное слово переменился. Стал похож на безлицых щепачей Тилшама или доверенных Мектама. Впрочем, это считай одно и тоже – ни одной эмоции. – Давай пойдём к селению побыстрее. Моей ноге стало немного получше, наверное расходил.

– Добрая весть. – соглашаюсь. – Пойдём, а то без нас съедят весь убранный урожай!

Лату не взял за силу даже улыбнуться на мою шутку. Окаменел в мускулах щёк. С ним будто что-то вдруг стало не так. Наверное всё думает, будто раз хромой, то с ним не станут танцевать. Странные кайгарльцы, очень странные. Жаль, что я так мало о них знаю. Если бы все просто могли быть одним, вместе…

Алый всё больше желтеет в прожилках миллиардов громадных листов великого Ша`А. Последний такой листок я просмотрела у середины тропки и больше они не появлялись.

Рассвет, заняв почётное место на мириадах листках, встречает нас у самых ворот.

***

Часы Флойда показали "11:07". Они проснулись с первыми лучами жалящего солнца, уколовшего их в глаза, и так же рано, оставив лишь половину часа на всю подготовку, двинулись к спуску до края Ша`А. Заметать свои следы особенным способом не стали, только припорошили угольки снежной шапкой и тотчас же ушли прочь.

Светило будто изгалялось. День вступил в права и Кайгарльцы начали понемногу свыкаться со смертью дорого товарища. Их утешала надежда, что она, эта смерть, была не напрасна. Утглар успел послать сообщение в Кайгарл, а значит, возможно, только благодаря нему город продержится. Кто знает, сколько к Самшаду вырвалось отрядов? Если с постами будет туго, то Колп – Гартвиг в этом не сомневался – назначит Мивильха заправлять гарнизоном. Ворчун конечно поупрямиться, жалуясь на хрупкие кости, но Кайгарл в беде не оставит. Впрочем, какое мёртвым дело до тягот живых? Экрит, как и верховный ловчий, соглашался с доводами рассудка, но грусть от понимания того, что он больше никогда не будет беспричинно посмеиваться с другом над всякой незначительной незначительностью, унять не мог. Да и кто бы смог? Аттвуду стало по отечески жаль парня и он пытался в меру сил чем-нибудь отвлечь его от изводящих нутро мыслей. Иногда получалось, иногда нет.

С тучами, появившимися к часу дня, путь перестал быть нормальным. Они, будто какой похититель, держали пушку у виска грядущей дороги. Валлур из-за этого торопил отстающих.

У плато, изобилующего древами дилкадт, повернули налево. Проверять берег Валм не имело смысла – она не впадала в нужную им Веф ни одним рукавом. Внизу у шалашей сбойщиков искать также было совершенно нечего, как объяснила Адайн, первая спустившаяся по маршруту прошедших отродий и разведавшая там всё вдоль да поперёк. Чтобы проверить крайнюю деревню в пределе им следовало сделать внушительную петлю за реку по правой стороне и поискать тропку у северной части восточных хребтов, отделявших их от Кайгарла. На это предприятие не было рассчитано ни времени, ни провианта, как верно подсказал Гартвиг, покопавшийся в несомых ёмкостях.

Нарвались на миграцию тожжис, переваливавшихся через тропу на север – мадагаскарские тараканы и рядом не стояли. Посоветовались и свернули направо от родника до его малого протока. Спуск к старейшему лесу выглядел слишком опасно со стороны; буйный психопат и тот бы не полез. После малого родника, стоило перейти налево по двенадцатифутовому каменистому карнизу, их повстречал сплошной обрыв в добрые две мили, что скрывались за завесой горного тумана. На уровне обрыва обманками-лугами качались пышные, светившиеся золотым кроны древ, сколько видел самый зоркий глаз. Они напоминали поля ржи или пшеницы. Хвойные иголки-колоски заворожили даже Лэрда, а ловчие, при виде открытого участка, съёжившись, полностью скрылись в плащах.

Паровало. Тропа начиналась с примыкающего участка, заваленного поободранными деревцами, на коих пришлые древщики наделали горизонтальных засечек. Таких деревьев и уже готовых срубов здесь валялась целая куча. Земля участка, столь же однородная, как и на всём плато, засасывала ноги, подобно знакомой некоторым болотной грязи.

Они вышли к краю. Обзор открывался неплохой даже по здешним меркам. Экрит с Орно высказались с мнением, что, видимо, это местно было их постоянной стоянкой под заготовку горелых схронов. Через ярда два Гартвиг один такой нашёл почти у края, затем случайно опрокинул держащую палку и комплект бревен, сперва покатившись, полетел вниз. На смешливо-неодобрительное покачивание головы Адайн он всего-то пожал плечами. Выражение лица его после этого виноватым не выглядело. С правого края у выхода скалы, наполовину высунувшегося с обрыва изгибающимся языком, был вбит обтёсанный колышек. Завязанная на него жёлтая лента походила на те, что крепят к чив и показывала направление. Ширина самой тропы не превышала полутора ярдов, а о уместных перилах, вроде тех, что ставят на горнолыжных курортах Земли, не могло идти и речи. Стенки отсырели. Более того, край постоянно норовил осыпаться и ниспослать идущих в пропасть. Боявшийся высоты Аттвуд, и обычно то острый на колкие словечки, в ёмких характеристиках этого места превзошёл самого себя – опасность располагала.

Спускались медленно, осторожно. Бесстрашная Адайн снова рвалась вперёд, но на сей раз вместе с Флойдом, что, как человек знакомый с альпинизмом, проинструктировал остальных насчёт порядка движения и где-то успел нарвать гибких стеблей лиановых верёвок. Они помогли на сложных участках, там, где постоянно приходилось страховать друг друга. Липкая, клейкая, маслянистая обвязь неимоверно раздражающе скользила и крутилась вокруг их поясов при наклонах, но зато, как и обещал Флойд, можно было не бояться упасть. Аттвуд не был так уж уверен в надёжности самодельной страховки, о чём много раз дал понять своим ворчанием. Рыхлая земля встречалась часто. Гартвиг из-за неё обронил один нож, а Экрит едва не обронил весь колчан. Лэрд единственный прошёл тропу абсолютно ничего не произнеся. Он держался позади всех, замыкая цепь и держа оружие тёплым. Лэрд никому и ничему сейчас не верил, а чему верил, то того здесь не было. Они дали ему время.

Внизу было так же сыро, а где-то и хуже. В ботинки затесался зуд, начинавшийся у пяток, и довольно ощутимо попортил прогулку людям. Достигнув предгорья, увитого нестриженным пошчаком, пустившим из веток пуховые почки, они сползли по припавшему к скале валуну и отошли на овальную вырубленную просеку, двадцати ярдов ширины, дабы перевести дух. Погода неизменно портилась и надолго решили не задерживаться.

– Минуточку, а где Валлур? – встрепенулся Флойд, пересчитывая сошедших, только все сгрудились на отрытом пространстве. – Эй, ты шёл последним. Его что, позади не было?

– Я пришельцам не мамочка. – Лэрд сплюнул желчью. – Как и их пособникам.

– О чём вы двое тут препираетесь? – влез Аттвуд, перебросив дробовик на плечо и играя бровями. – Выкладывай давай. Вид у тебя что-то озабоченный, Исседон.

– Дело в Валлуре, Аттвуд.

– А?

– Просыпайся уже, Тонзура. – некоторые подозрения начинали оправдываться. Он вскользь поймал на себе гипнотический взор из колец коллоидного серебра, словно ускоривших вращение от напряжения её организма. – Зилдраанец не спустился.

Бывшего начальника безопасности будто током ударило. Он немного испуганно завертел взглядом, то изучая тропу, то удаляясь в лес, а потом принялся с натугой сжимать скулы. Аттвуд, с самого начала путешествия до Ном`Тига, знал, что без карты Валлура, да и его самого, их многообещающему предприятию настанет скорый конец. К Земле без зилдраанца нет возврата.

– Так, давайте присоединяйтесь к нам и все ищем Валлура.

Адайн вдруг низко наклонилась и сдвинула вбок перья шалтийского чармалла, чтобы лучше расслышать. Селадоновые вены исполосовали лоб с неглубокими тенями от сложного черепного контура. Затем охотница ловко сдёрнула свой шестидесятидюймовый лук и, наложив в одном движении стрелу, устремила его куда-то ввысь. Только после вопроса Флойда она объяснила:

– Там камень сверху осыпался. Похоже за нами идут.

– Экрит, ты что-то видишь? – подбоченился Аттвуд, получше всматриваясь за белёсую пелену.

– Нет, не разглядеть. – лучник был совсем не в духе, понуро покачиваясь с краю ото всех. – Может просто дымка рассеивается?

Они терпеливо ждали сигнала от Адайн. Адайн ждала перемены в высоте.

Орно окончательно прозябла на ветру во время спуска и теперь куталась в накидку, которая пусть и покрыта была шерстяной мохрой, но грела слабо. Ткань распустилась с краёв у миниатюрных помпончиков, а на плечах нити и вовсе разбежались до дыр, будто витающие в облаках прядильщицы не досмотрели за панно.

Лэрд свесил ноги с края утёса, пробивавшегося словно прямиком из каменной поволоки чуть правее от поляны, и упёр карабин в небольшое деревце, удобно повалившиеся с уклоном к лесу. С этого ракурса было неплохо наблюдать за ними. Обратив внимание на накидку Орно, он рассмотрел рисунок, который, к собственному удивлению не замечал раньше. Адайн постаралась над ним особенно: на спине Орно красовался какой-то большой, рычащий зверь, стоящий в пламени у малого водопада, вытекающего из пещеры, и хищной мордой разваливший два толстенных древа врозь. Кроны, искусными завитушками переходя к груди, заплетались полоской кобальта. Чёрная шкура гиганта, будто опалённая от огня, кудолчилась. Зверь был весь из себя, но Лэрду в нём нечто показалось знакомым, так, словно его настиг отголосок прошлой жизни. Он приберёг вопрос для удобного случая.

Гартвиг с накидки травницы так же глаз не спускал. Ловчий пробегал по ней взглядом так, словно старался заглянуть ей под одежды, прячущие большую часть тела. Лэрд не представлял его настоящих мотивов, какими бы они ни были, и тогда вопросов родилось целых два.

– Смотрите! – вскочила вдруг Адайн, не отпуская прочной тетивы из мочёного гусла. – Что-то падает!

На белоснежном барьере сверкнули два ярких огонька размытой синевы. Сквозь дымку замаячило маленькое чёрноё пятнышко и, по мере того как секундная стрелка часов Флойда продолжала безостановочно тикать, пятнышко стало увеличиваться и расти, неумолимо приближаясь к ним пушечным ядром.

– В стороны, чтоб вас! – крикнул Аттвуд, оттаскивая охнувших травницу и Адайн под ближайшие корни. – Сейчас же рухнет прям сюда! В стороны, чёрт!

Валлур, пролетев ещё порядка пятидесяти футов, распластался по кошачьи и выдвинул с контура костюма щитки, похожие на закрылки планеров. Он спикировал до открытого пространства с дуговым закруглением траектории и вдруг, разом вжав к груди конечности, крутясь пролетел мимо группы не коснувшись поверхности, будто какой булыжник, выпущенный по ним с требушета. За следующие двенадцать ярдов он в большой скорости распрямился и, хватаясь за почву, проделал на земле внушительную борозду.

Аттвуд, отмахиваясь от пыли, подошёл поближе.

– Правильно, по всяким смертельно опасным участкам пусть лучше глупые люди ходят. Будь выше этого, гордый зилдраанец! – приблизился Аттвуд, когда представление кончилось и скрестил руки на груди. – Ты же из четвёртой категории. Вершина эволюции.

– У тебя нет его брони, – усмехнулся Флойд. – а через этот некогда дорогостоящий блейзер теперь только крупную лапшу пропускать. Сомневаюсь, что ты бы повторил.

– Ещё слово про костюм – Аттвуд собственнически сверкнул глазами. – и сам попытаешь удачи, умник.

Флойд неожиданно для всех рванулся, схватил его за грудки, изображая вселенскую обиду и, приблизив, быстро прошептал:

– Осторожней с Валлуром. Кажется, что-то не так.

Его идея оправдалась. Аттвуд мало что понял, но согласно кивнул головой. Дальше их разняла травница, вместо рук применившая Экрита, которому и указала на сцепившихся.

– Если для вас нормально вести себя как нечёсаные кеюмы со степей, то идите лучше порознь. – справила накидку Орно, ещё плотнее закрывая щёки и шею. – Здесь ещё Ша`А. Если станем бросаться друг на друга то не дотянем до безопасного места.

Флойд после сказанного преисполнился ещё большим уважением к травнице, требовательной до порядка.

– Прости. Не повториться. – сказали они с Аттвудом одновременно, когда травница уже повернулась, чтобы уходить.

– Ну конечно. – отвесил наблюдавший Гартвиг. Верховный ловчий их запросто расколол, но по иному выходку не прокомментировал. Зилдраанец – этот яммтет – его тоже беспокоил.

Валлур тем временем полностью отряхнул себя от земли и пыли, поднялся гордым соколом, покачал плечами-щитками, очищая прослойку, повертелся с геф-проектором по сторонам, а потом указал куда-то вдаль между древ:

– Привал ещё не скоро. Поторапливайтесь. Фракха примерно в шести дакту от нас.

– А по человечески? – шмыгнул Аттвуд. – Тут не все ещё разбираются в системе счисления Монн. Что к лучшему…

Валлур перевёл несколько бегунков вправо, что-то набрал, сместил обзорный луч глубже в сферу и заявил:

– Девяносто четыре мили.

– Прощайтесь с пятками! – крикнул остальным Лэрд, армейским шагом проходя мимо зилдраанца прямо в густую дремучую чащу и пугая мелких жучков да стайки пятнистых дзу-дзу.

– Два дня пути. Если поторопимся, то поспеем до конца Эшту и налопаемся лепёшек из лагри. Такого вы никогда не пробовали, клянусь! – Адайн, завлекая остальных за собой, обогнала Лэрда трусцой и, немного поозиравшись, воодушевила сникший отряд: – Эту часть леса я отлично помню. Давайте скорей за мной!

Валлур не оспорил её командирский норов, уже проявлявшийся раньше, и, избрав себе временно нового вожака, группа помчалась за охотницей, так ловко шныряющей под корневыми дугами, что зависть испытал бы любой оккнум.

Девяносто три мили. Компания пополнила состав. Сзади, на удалении ярдов двадцати, за ними неожиданно последовал салатовый рак с подранным панцирем. Аттвуд, почёсывая щетину, рассматривал ветерана сражений в местной экосистеме некоторое время, а потом объявил Валлуру, что это тот же самый рак, которого они видели в первый поход через Ша`А. Валлур ответил, что этого не может быть и что таких существ тут навалом. Тучи захмарились через час, лес окутали потёмки. Двигались кучно. Постоянное клацанье вытянутых клешней вскоре начало действовать всем на нервы.

Семьдесят миль. Группа, казалось, пробыла в пути бесконечно долго. Оптимизма поубавилось уже через четыре часа, а шестой ознаменовался началом упадка. Они то бежали, то шли, а под разгар дня больше искали родник или малый ручей, чтобы жадно к тому припасть. Лэрд ступал в стороне, удерживая идущих в поле видимости с каменной миной ответственного конвоира. Он словно шёл с ними рядом, но был сам по себе, что, скорее всего, тем и намеревался показать. Клацанье не прекращалось. Лэрд, поглядывая изредка назад, начал задумываться над тем, что прожарка такого большого рака на вкус должна быть весьма недурна. Салатовый рак начал задумываться, что клацнуть того в чёрных штанах за зад – прекрасный план на день. Правда скоро повелителя пригорков и завоевателя корней потеряли из виду.

Пятьдесят шесть миль. Промелькивающее ощущение некоторой радости и шутливое настроение вернулись к привычной мрачности сразу, как стало темнеть. Виной тому Мьюраи, что гнетуще нависал в физически ощутимой меланхолии, пусть теперь и был для них в сотню раз меньшего размера. В их памяти не остыл ещё прекрасный, но и давящий образ корабля, парящего над густыми облаками, что быстрее и быстрее плыли по беспокойному небу, пуская в него статические разряды. Не остыли в их памяти и яркие удары, эти олимпийские молнии, раз за разом взрывавшиеся синим светом в гуще формирующихся циклонов. И вот, за ними, как и в иные Эшту, последовали взрывы более мощные, сформировались высотные торнадо и даже исполинские ветви вечных древ закачались, сотрясаемые непрерывным свистом холодных ветров. Листья крон корчились и трепыхались будто новорождённые младенцы, едва вылезшие из материнской утробы, а потом полил дождь невиданной силы. Испарина дымки вмиг протянулась над верхами леса и жиденький туман накрыл его подножья тонким слоем густеющей испарины. По крайней мере, они теперь не слышали абсолютно ничего, в том числе и клацанья.

Сорок одна миля. Валлур настаивал на возобновлении движения, но Аттвуд с Адайн честно высказались на этот счёт. Большая остановка. Флойд с Гартвигом, заручившись советом Орно, на дороге-пути, пролегавшей сквозь вымокший лес, ветряные воронки, буераки, поросшие длоотом холмы и иногда каменные поля, ощипали несколько пригорков пруйупп – местных лопухов, похожих на вид arctium lappa. Лэрд, пахучий как очистной сток и потому хотевший скорее смыть с себя грязевой налёт, посмеялся над их затеей, когда её озвучили. Валлур, будучи под панцирем, за сырость и вовсе не переживал. Не переживал он и за других, пусть дождь бы и совсем смыл с них одежду. Экрит и Адайн, уставшие от томительной бездеятельности, занялись перевязкой нарванного. Получились пышные купола, на вроде вязки пальмовых листов. Ими группа укрылась, словно зонтами, и, не теряя ни секунды, удалилась в туман. Вновь лишь Лэрд, ни разу им не помогший, шёл раскинув руки, набирая полный рот воды да стирая с себя запахи степных трав Самшада.

Вереница прошла сквозь пустую сердцевину древа, упавшего мостом с невысокой скалы до берега безымянной речушки, и, пройдя по тормозящему песку четыре мили, опять свернула в заросли.

Двадцать пять миль. Лэрд, отделённый дождём последние шесть миль, совсем куда-то запропастился, но на поиски не было времени. Валлур сказал группе, что видит его и, что он в порядке. Их это устроило. Ни один не стал намеренно выискивать одиночку.

Девятнадцать миль. Уже так близко до селения, до дома Адайн или Орно, но ноги отваливались. Они вынуждены были искать полноценное укрытие. Бросаться напрямую до селения дальше было просто невозможно ввиду дождя, поддавшего жару пуще прежнего, и плохой видимости. Потоки холодной воды начисто смыли старые тропы и исказили ландшафт. Орно, даже приблизительно, не узнавала ни одного места. Адайн, попеременно делившая с Флойдом место в авангарде, с усталости не могла уверенно подсказывать лучший маршрут и то и дело уводила в заросли да свисающие с веток грозди лиан. Про безопасность разговор не поднимался вовсе. Чем пышнее становилась чаща, в которую они забредали, тем больше у них возникало обманчивое ощущение, будто движение циркулирует по кругу. Одни заросли мало чем отличались от других, а те от третьих. По счастью, спасительный геф-проектор Валлура, иногда включаемый, указывал направление как нельзя чётко. Это немного мотивировало и ни один не остановился без команды. Механизм, как и говорил Флойд, работал. Некоторых, впрочем, одолевали мысли про лепёшки, но надежда успеть хотя бы к финалу веселья была чересчур призрачной. Готовились к плохому приёму и вырубающему организм сну.

Шестнадцать миль. На этой отметке всё изменилось.

– Указатель! – подозвала остальных Орно, показывая вынутым клинком, что только что разрубил новые заросли. – Ворота вот-вот покажутся!

– Как ты что-то видишь за стеной ливня?! – кричал Экрит, излишне растянув тетиву лука. Ловчий не хотел быть застигнутым врасплох, хотя ни на что крупнее салатового инопланетного рака они не нарвались.

– Я помню подобные камни! – подбежал к одному Аттвуд и стал ощупывать, будто не веря в его реальность. – Зилдраанская миссия с Мьюраи! Шеез! – наперебой ливню кричал он Орно, прятавшейся с ним под одним зонтом пруйупп. – Я понял! Они резали камни прямо здесь, а потом укладывали у подступов древнего храма! Их стройплощадка!

– Но почему здесь, а не на самом перевале?!

– Маскировка бы нарушилась! Ни Шеез ни Ксак не знали, что может их ждать и решили не подставляться!

– Всё складывается. – боком прибился к ним Гартвиг, пуская изо рта пар. – Лесная гора известна в Кайгарле по картам первой экспедиции. Мы идём верно.

Валлур, высветивший рыжеватое поле, перебрал схематично отображённый ландшафт. Картинка была нечётка и ему это не понравилось. Он вынул из паза-вставыша чёрный шар, похожий на жемчужину, и бросил куда-то вдаль. Шар, перелетев бугорок, с высоты дакта взорвался хлопком в сорока ярдах у накренившегося за бугорком древа, а потом игольчатая стружка усеяла всё кругом. Карта сразу стала чётче, а визор – хотя кроме Валлура никто этого не видел – в деталях расщепил местность до частиц внутренней структуры. Задействовав усиливающие звук датриаторы, он обратился к группе:

– Дальше идти нельзя.

– Что случилось?! – прохлюпал к нему по грязи Флойд, поправляя штаны и куртку, чудом выдерживавшие косые заходы ливня. – Почему вдруг нельзя?!

– А ты глянь на это! – не отлипая от прямоугольного камня, Аттвуд развернул его за ворот к подножью.

Селевой поток непрерывно сходил с горы Зунгат. Бурные перекаты размыли травяной покров до песочного дна и обнажили под корнями уютные норы бакчибов, где те любили почёсывать свои К-образные копытца. Большого огня, если можно было бы так выразиться, подливал дождь, за счёт которого охват воды постоянно увеличивался в геометрической прогрессии, захватывая всё новые и новые области.

Адайн с Флойдом, доверив Валлуру и Гартвиту решать вопрос с мостом, взобрались на крутой утёс в двадцати ярдах от группы, образованный под бурлящими потоками, чтобы лучше оценить масштаб проблем.

Вода простиралась далеко вниз широкой лентой в тридцать один ярд и глубиной до тринадцати, считая редкие сужения потока. Сейчас они рассматривали самый удалённый сегмент. Неразбериха: древа скрыло грязью на десятую часть ствола, корни проглядывались совсем изредка, а обладатели счетверённых шиферово-алых крыльев, облепившие верхи древ, старались перепеть тревожащий ливень своим аритмичным гаканьем, безжалостным к вновь разболевшемуся уху Аттвуда. Кричащие топи, похоже, сменили надоевший дом.

– Аттвуду сказал? – спросила она, отпуская его сморщившуюся куртку после того, как раздвоенная пятка неудачно скользнула у самого края.

– Да, получилось. – они сидели теперь совсем вплотную и не нужно было надрывать глотки. – Остались Гартвиг с Экритом, но ловчие сейчас наверняка не верят никому из нас полностью. Это хорошо. Пока пусть так и остаётся.

– Так и не объясните им про Нолгвур, Клахар, Киртани и прочее с той стороны?

– Им, наверное, и не нужно знать. Подумай, мы сами запутались даже на кратком пересказе событий уже из вашего мира, а если упомянуть подробнее Землю, Зилдраан… Нет. Во Фракхе мы разделимся и они уйдут своим путём к Рохау. Пусть и Лэрда с собой забирают, как хотели. Если смогут.

– Флойд, знаешь… – она повертелась, перед тем как сказать, но он начал первым.

– Вы с Орно останетесь в Фракхе. Достаточно с вас. Дальше мы, думаю, справимся сами. Гартвиг уже пообещал начертить карту, так что всё в порядке, не волнуйся. А ещё мы придём к вашему совету прямо с кайгарльцами и расскажем им об остановленной армии Мулга. Тебе вернут право добиваться звания Гаату, обещаю. Ни Мектам, ни его свита ничего не смогут сделать. – он часто шмыгал из-за простуды. – Я безмерно благодарен вам с Орно. За всё. – Флойд нервно поджал нижнюю губу и поклонился ей. – Без вас это путешествие было бы полно душевного уныния.

– Он благодарен! – всплеснула она руками. – Ха!

– Это правда.

– Флойд, – Адайн мягко схватила его за куртку, – Нукум поняла сразу, а я лишь много дней спустя, по прошествии стольких дурных событий и смертей, но чем больше мне открывалось, тем явственнее я сознавала, что не хочу вас оставлять. Я не останусь во Фракхе. Это мой мир, но я не желаю быть его частью.

– Что ты говоришь? Ты в своём уме? Вас чуть не убили множество раз как и остальных, а кто знает, как там на тропах у Раппара. Да и вернуться мы сможем только к Земле, ведь других координат не знаем.

– Мне всё равно.

– Тебе жизнь, что ли стала не мила?

– Именно что мила! – фыкнула на него Адайн, показав зубы. – В любом селении от Верхнего предела до бескрайних степей юга всего то и знай, что ходи на охоту да приноси мясо к менным мостам, пока не состаришься. Ты раньше думал, что тут твоё новое начало, понимаю – новый, лучший мир, но оглянись! Жизнь здесь, пусть чуть другая для тебя, пока не приевшаяся, немногим слаще той, что ты оставил на Земле.

– Ты не знаешь, о чём говоришь, не видела.

– А ты знаешь, чего хочешь?

– Я знаю что там, – Флойд поднял над собой палец, направляя его к небу, – никто нам не рад. Здесь на Гирвалме не сладкий гелхээ, как вы говорите, сам вижу, наивность смыла с меня чужая кровь, но жизнь продолжается и…

– Да и что это вообще за жизнь, тем более тогда, когда я столько узнала о ней за эти дни с вами? Во мне буря желаний гремит почище этой! – она указала на небо вслед за ним. – Каково быть там, за облаками? Каковы они, лодки, кружащие среди звёзд? Я хочу увидеть миры, Флойд, во плоти цга`ла и ощутить их потоки своей ишалл. И теперь ничто меня не остановит.

– Адайн, твоё желание понятно, но не совсем разумно. Как ты себе это представляешь, а? Ты, с луком и стрелами, с одним желанием учиться там! – он не знал, кому сейчас лгал больше, себе или ей. Ему внутренне поплохело от переизбытка лицемерия. – Здесь останутся твои друзья, твои родные. И образ жизни тоже. Всё! Если и выживешь, если мы выживем – ты изменишься сильнее, чем того ждёшь.

– Нет у меня родных! – злее других слов прокричала она, а потом, удивившись собственному срыву, вся сошла до невозмутимого спокойствия. – Одиннадцать Эшту назад, по холодам их загрыз шалтийский чармалл, стоило ночью ступить со ступеней отчего дома на Ф`Ло.

У него поплыло в глазах и вовсе не из-за солоноватой дождевой воды, капавшей с взъерошенного хвоста светлых волос. Он делал то, что делал всегда – складывал очередной пазл. Никто и не подумал спрашивать про трофей и то откуда он. Флойд повернулся к ней и, едва не касаясь носами, они уставились друг на друга.

– Видишь кроющие перья? – похлопала она по сажевой гряде у ушных раковин справа, полуобернувшись. – Орно не знает, но быть охотницей я решила сама. На момент смерти родителей у меня не было ни талантов, ни знаний, меня не готовили и не выбирали. Дальнейшее было предрешено. Я плыла в омуте охоты, играла с этой пляской теней, тонула в ней, будто нерадивая девчонка в праздных удовольствиях. Идея Орно о спасении Фракхи мне понравилась тем, что она, как и я, искала выход из предопределённости. Хоть какой-нибудь выход. Я ухватилась за поданную мне соломинку и решила, что если стану Гаату, то изменю и себя, свою судьбу. И та охота… Она случилась за пять Эшту до вас. До прибытия. Того самого было тяжело выследить. Невероятно тяжело. В определённый момент я, как и любой, кто охотился на проклятие лесов, даже начала сомневаться в том, что хищник реален. Победить было много тяжелее, чем совладать с десятком горных хлусбов или плотоядных оккнумов. Но знаешь, когда я отомстила, когда сдёрнула с него шкуру и сорвала последние перья, то ничего не почувствовала. Словно…

– Словно тебя жестоко обманули, пообещав избавление, и ты потеряла последнее: связь с миром, смысл. – кивнул он.

– Помоги мне, Флойд. – она отчаяннее скрутила куртку у замка, до боли жалостно смягчив голос. – Ты пережил нечто подобное и знаешь, каково мне. Ты бежал из своего мира, усомнившись в истинности внушаемого отовсюду блага, а я желаю оставить свой. Разве то случайность? Разве не ту же закономерность ты ощущаешь в общем "механизме" собравшихся? – он повторял мысленно каждое сказанное ей слово и молчал, боясь оборвать того, кого впервые в жизни мог назвать близким по духу. – Звёзды, хоть и греют, холодны – я чувствую это. Но быть может, вместе нам удастся найти место, Флойд, третье место, верное место, где наши ишалл когда-нибудь скажут ему "да".

Время на утёсе остановилось. Её слова были бы обычной расхожестью идеалистических метаний культурной элиты Объединения 30-х, не будь внутренним криком. Флойд в своё недоброе время бросил всякие попытки найти чуткость глубокой воодушевлённости в людях и вот теперь нашёл его у Адайн. Это было необычайно ново. Как глотнуть свежего воздуха. Не ведая зачем, он прикоснулся к её щеке.

Молодой ловчий, свесившийся над водой у одного из валунов Зунгат выше по сходу селевого потока, разговор не подслушивал, но заметил первым. Его тело сковало, как будто то, что он видел, было неотвратимее налетевшего смерча. А так оно и было.

– Берегитесь! – крикнул во всю глотку Экрит, но они услышали только дробь дождя и стук своих оживших сердец.

Шиферово-алые крылья вспорхнули ввысь, будто скопом летучих мышей. Это сделал не Валлур и никто из других, всё случилось быстро: древо, вцепившееся в землю рядом с ними, поползло за потоком, срезанное вторым селевым сходом позади его основного корневого гнезда. Образовался островок, влекомый к высотному перепаду скального выхода в шестьдесят-семьдесят ярдов. Орно вскрикнула. Флойда с Адайн потянуло следом, но страшнее было то, что девятьсот тонн древесины накренились над ними, намереваясь упасть.

У Аттвуда расширились орбиты глаз, воздух встал в груди, а треснувшее ребро изнутри дёрнуло, подобно тому, как на врачебном приёме у детей дёргают молочные зубы. Он, не раздумывая, рванул к утёсу прямо по скользким камням и вымытой гальке. Гартвиг и Экрит неслись вслед. Валлур разложил квулт, целясь в древо и готовый, если понадобиться, превратить то в груду шёлковой стружки. Стазис-курок поймал палец в захват, и уже нагнетал заряд, когда шумовой сигнал третьей передаточной иглы, пропитанной энларидом, стал усиливался. Визор уловил движение с части Ша`А, незатронутой вниманием прочих.

Кусты горького аловтве расступились сразу позади выворачивающихся корней и неожиданно пропустили сквозь себя человека со столь сильно покрасневшим лицом, будто он очень долго не переставал бежать. Лэрд взлетел к ним с предельно возможной для себя скоростью и, палкой выставив вперёд карабин, одновременно ударил обоим в спины, сталкивая с утёса. Очередная молния яснее озарила их силуэты.

Орно рассмотрела, как падая в повороте, Флойд, не подозревавший о попранном водами древе, но успевший обернуться в последний момент, хватил кулаком мчащегося Лэрда за правую скулу. Лэрд напоследок скривился с выражением характерным больше для ударившегося пальцем о тумбочку, чем для принявшего сильный удар и, не удержавшись, сорвался с ними.

Шлепок о водоворот на перекате через скат к следующему обрыву. Грязные воды взбурлили белой пеной и троих всецело поглотил поток, не оставив и следа их реального существования, но другая угроза, тем не менее, ещё не миновала. Падающее древо показало свои кошмарные корни, облепленные снаружи чем-то напоминающим пчелиные ульи, а потом стало с хрустом и могильным скрипом преследовать своих убежавших гостей, заваливаясь кроной далеко по другой берег селевого схода и пуская от свинцового неба длинную тень.

Валлур дожал мощность и серией парных выстрелов разрезал древо напополам, аккурат по умозрительной линии, проведённой рекой. Аттвуд сомневался, что Блунуму такое под силу. Напрасно. Древо застонало, на землю посыпалась щепки, ветки, листва, кружась вертолётными лопастями, запорошила окрестности. Чёрная кора, скопившаяся у нижней части ствола, тоже сдёрнулась под кварк-глюонной плазмой и, слово тысяча невидимых стрелков выпустили по десять метательных звёздочек, плотно утыкала лес. Выстрел достиг намеченной цели хотя бы потому, что древо не потянуло за упавшими в воду следом, а двумя частями-громадами бросило на разные берега. К сожалению, поднявшаяся земля не затормозила сель комками вздыбившихся складок, а лишь запустила ту в обход. Не пройти в след.

Кто-то из бежавших к ним что-то кричал, срываясь на хрип, но любые слова надёжно глушились мощью на славу разыгравшейся природы. Никому не было видно куда их уносило. Бурление потока, после нескольких вечных секунд, слышалось сильней, будто так он смеялся над лёгкостью, с какой удалось заарканить столько крупных жертв.

– Валлур?! – окрикнул Аттвуд, переминаясь с ноги на ногу под шелестящим пруйупп.

– Они живы. – без чувств отзвучала сталь. – Энларидовые иглы действуют.

– Тогда на поиски! – дробовик закрутился в его руках будто мошка под лампой. – Давайте!

– Нам не пройти по берегу! – указал Гартвиг, когда ловчие прибежали.

– Значит сделаем крюк! Да в чём проблема?! – перекрикивать ливень становилось сложнее и сложнее.

– Оглянись, человек! У Зунгат лес размыло до корней! Мы умрём, задыхаясь грязью, если не придумаем что-то получше!

Образовавшуюся паузу заполнил Валлур:

– Плот.

– Четверо богов тебе в помощь! Хуже идеи в жизни своей не слышал! – заявил Экрит. – Дно в камнях, кустарник запрудил скалу, а ливень заливает глаза! Расшибёмся и только!

– Плот устоит, если я расчищу ему путь. Дождь не помеха, я всё вижу. – Блунум зловеще поднялся в кисть, сжавшуюся справа от шлема. – За работу.

– От своей смерти их смерть не искупить! – в сердцах бросил пруйупп Экрит и ткнул по направлению скалы, перемалывающей очередное бревно на подводных зубцах.

– Делайте как он говорит! Поверьте, вы не хотите знать, что твориться у него в голове и что он может тут наломать! Живей! – вернулся к Аттвуду голос начальника.

Он вбежал повыше, чтобы сориентироваться.

– Гартвиг, вон там есть отломанные щепы! Орно, рви пошчак на переплёт да потолще! Экрит за шестом! Вперёд!

Валлур за пятнадцать минут подготовил место старта, подправив угол селевого схода несколькими выстрелами по утёсам, пока остальные наспех повязали какой-никакой, но устойчивый плот, два на три ярда. Дощечки не получилось состыковать в горизонт, поэтому Гартвиг придумал наложить их стопками, а уже потом перетягивать крест на крест. Когда они закончили, плот, тем более под столь мощным ливнем, можно было спутать со сцепленными вязанками обыкновенного хвороста.

– Он точно не развалиться когда мы все сядем?! – спросила Орно, умостившись сзади и обхватывая Аттвуда за шею.

– По крайней мере не сразу! – честно ответил он.

Орно прижалась ещё плотнее, тайно надеясь, что Зунгат, лицезрея ниц своего порога их выдающуюся волю к самоуничтожению, милостиво сжалиться над уже попавшими в мутные воды.

***

Не так-то просто вычистить от воды глотку, когда лежишь на спине, а небеса порвались. У Флойда, вращаемого потоком о камни, получилось. Стоило ему оказаться на твёрдой поверхности, как сильнейший рвотный позыв, что ему доводилось испытывать, заставил тело конвульсивно дёрнуться в сторону от щеп, проплывающих мимо. Он задёргал руками и ногами вокруг, словно народившийся младенец, а затем стих, задрожал, свернулся калачиком. Воды были очень холодны. Флойд бы рассмеялся, если бы кто-нибудь сказал ему, что он будет скучать по пятидесятиградусной жаре. Но сейчас он по ней скучал.

К слову, однажды Флойд уже тонул не на шутку. Это было весной 2042 года. Закончился урок истории, где им рассказали про первое фактическое столкновение "негласных" восточных и Объединения – так же известного тогда под другим названием – в ходе третьей Японо-Китайской войны 2023-2025 годов и полчаса перемены он шатался без дела, одалживая у друзей еду, купленную за углом в пищевых автоматах. Его, помнится, доводила мысль о том, что предстоит учить первый передел Арктики 2030-2031 годов, а ещё про катастрофы после серии ядерных атак от подстрекаемой восточными Северной Кореи на полуострове в 2039-м. Зачем это изучать? События эти были буквально вчера, а их фантомные лики он и так каждый день впитывал с экранов телевизоров и компьютерных мониторов. Поэтому он, естественно, прогулял последние два урока, для того чтобы поплескаться в искусственной реке, пущенной вторым потоком через город. Да уж, дурацкая была идея для человека не умеющего плавать и конфликтующего с Билли О`Малбери, что тоже в тот день решил прогулять.

Ничего не было видно. Ему отчего-то припомнился странный тип в чудном короткошёрстном плаще с кисточками-подвязками, у которого он украл машину перед началом большой заварушки в Мидлсбро. Чувства по-прежнему подсказывали: остерегайся этого плаща. Какая глупость, с чего бы ему это делать? Флойд встряхнулся, и ненужное воспоминание схлынуло с головы вместе парочкой листков, уцепившихся за волосы.

Он ощупал себя и понял, что глазницы утрамбовало липкой, противной грязью. Флойд попробовал оттереть лицо той же водой, что принесла его на слияние с нижней оконечностью Веф, переходящей в ручей, но только размазал плотный слой на нетронутые рот и подбородок. Нужно было вставать.

Одежда с револьверной кобурой пребывали в той же грязи, шлепками наложившей на них рисунок леопардовой шкуры. Куртку, собравшую оной грязи чересчур много, пришлось сбросить. Освободившись от помехи и оставшись в клочках рубашки, он поднялся на ноги, но через пару секунд, сделав шесть неуклюжих шагов, рухнул на колено, воронкой раздвинувшее сырой песок. Грудь снова адски болела, пульсируя гнусным червём в подтопленных лёгких и солнечном сплетении. Он попробовал сжимать и распрямлять пальцы. Справа это делать получалось намного хуже, чем слева. Похоже рука была сломана – внутренний перелом. Ощупал карманы. Аттвуд всё же стащил у него портмоне; наверное во время сна.

Он встал во второй раз, теперь целясь плечом в ближайшее деревце, и, рванувшись, врезался в него, использовав препятствие как опору. Упёр голову в ветки, не свалился. Левая рука, что хоть цвела кое-где пурпурным, фиолетовым и синим, заходила вокруг, сумев залезть в какой-то кустарник, пахнувший кипарисом. Аловтве. Флойд, с недавних пор ориентирующийся в травах на ощупь и запах, сорвал побольше и, свернув красноватую траву на два раза, начал растирать ею остатки грязи у глаз. Закончив, он смог полноценно отразить своё положение.

Темень и дождь стали ему сейчас другом – свет не попытался сжечь сетчатку. Он часто моргал, прочищая глаза. Зунгат не проглядывалась из-за листьев и древ, а кругом пуще прежнего потемнело. Флойд сориентировался по стволам дальних деревьев: относительно них разница к земле слева была 120 градусов и 45 справа. Всего в паре ярдов от него продолжал движение селевой поток, затапливая всё окружающее пространство на многие и многие мили, убегая вниз.

Он заморгал чаще, всматриваясь дальше. Ша`А по прежнему рос в наклон, не выравниваясь более по горизонту, за исключением некоторых видимых холмов да валунов, и не замедляя стихии, несущей с собой тонны различного органического мусора. Флойд стоял на окружённом ею островке. По крайней мере, так ему виделось. Позади него, широко раздвигая свои неаккуратные колонны, в ступеньки, подбитые разноцветным камнем, переходил рукодельный корневой проход. Он попытался вспомнить место и быстро пришёл к выводу, что никогда здесь не бывал.

Сквозь дождь послышался шлепок мокрой ладони о камень и Флойд, чудом разобравший отличный от фона звук, замотал головой по сторонам, выискивая источник. Аккурат у тех самых ступенек, за слишком гладкий камень пыталась ухватиться чуть шершавая ладонь, высовываясь из-под воды.

Флойд отстранился от зарослей и, постепенно крепчая в ногах, как можно скорее поплёлся к ней.

Одной рукой вытянуть Адайн было бы невозможно без хорошего упора, который обеспечили ему несколько корней. Едва он вытащил охотницу, как та, подобно ему самому, срыгнула грязную воду и, теперь, уже поддерживаемая, опустилась на скользкие ступеньки. Он упал рядом.

– Мой лук… – выдохнула она.

– Приплыл с тобой. Стрелы частью утонули, но колчан с ними не сорвался. – она вяло кивнула. – Сама то цела? – охотница молчала, закрыв глаза.

Флойд тронул её за плечо.

– Адайн?

– Да, кажется да…

– Первые отличные новости. Лэрд?

– Нет… – она снова подхватила воздух. – Я его не видела…

– Проклятье.

Флойд потянулся к лямке, ведомый мышечной памятью, и ничего не схватил. Рюкзак в последнюю смену нёс Аттвуд, а там было несколько подходящих для случая припарок Орно, состряпанных ею на привале Верхнего предела из не пойми чего. Сейчас бы они им пригодились.

Адайн собралась и сделала усилие, чтобы выплюнуть остаток жижи. Ей полегчало с пятой попытки. Следом она выжала и подправила перья, обнаружив с левой стороны одно недостающее. Волосы растрепало – сломавшиеся заколки дилкадт не выдержали испытания бурлящим потоком. Лицо покрылось мелкими порезами. Веламеновый колчан, напитавшись влагой, тяготил.

За минут шесть её горло полностью прочистилось и охотница смогла зачерпнуть воздуха полной грудью, после чего с интонацией верхолаза, уставшего за долгую предпраздничную смену, оценивающе произнесла:

– Твоя рука сломана. Начался отёк.

– Да, не могу пошевелить пальцами…

– Дай-ка посмотреть.

Она мягко, крайне нежно, как то может сделать только чуткая женщина, обняла кисть, пройдясь шершавыми пальчиками по запястью. Ощутив негу, он, будто испуганный, напружинил нервные волокна, а те ударили к локтю, отозвавшемуся болью. Флойд прикусил губу, сжался, но вместо вскрика лишь простонал.

Кусты за ним качнулись довольно слышимо. Широкие и несколько раскосые глаза Адайн вмиг расширись до предела, когда она случайно выглянула за его плечо.

– Лэрд?! – испуганно дрогнули её губы. Лицо исказил ужас.

– Что? Лэрд?!

Он обернулся, броском вынимая отобранный у ирландца нож, и почувствовал резкий болевой взрыв, начавшийся от правой руки. Впрочем, она тут же закончилась, устранившись к подёргивающим нервам предплечья.

– Извини, но иначе бы было намного больнее. – кости поддёрнуло вместе с нервными окончаниями, но перелом встал ровно. Лиса умело провела его бдительность.

– Брось извиняйся, боль терпима. – он подвигал рукой. – Ты вправила что надо.

– Неженки бы не выжили на Гирвалме. – кивнула Адайн. – Давай я перевяжу. Вот тут… Здесь… И вокруг локтя. – она едва-едва потянула узелок. – Ну так как?

– Перевязываешь ты ужасно.

– Я про руку.

– Сгибается и пальцы понемногу слушаются… – Флойд попробовал взяться кистью за рукоять револьвера. – Смогу держать оружие. – он шмыгнул, глянув на колыхающиеся кроны, что прогибались к низу так отчаянно, словно из-за них в Ша`А рвалась неведомая сила. – Надо поискать отряд и укрытие от ливня. Скоро совсем ночь.

– Мы и так до нитки промокли, того и смотри окоченеем скоро. От временного укрытия в лесу нам никакого прока. – Адайн встала, тряхнув отяжелевшими четырёхтканными рукавами, и, поднявшись выше по ступенькам, осмотрелась. – Мне знакомо место. Нас вынесло совсем близко к селению. Эта часть леса зовётся Зунга.

– Плато над водопадом, где стоит дом Орно?

– Верно. А гора Зунгат, которую мы проходили – наивысшая точка Зунги, самой безопасной местности на Ша`А. – она для наглядности провела линию по затопленной стороне за корневой аркой. – Аттвуд с Валлуром, когда прибыли, дошли до устья Веф, но потом свернули намного правее чем было нужно и пошли в сторону истока Ф`Ло. По пути они наткнулись на поле чив и рядом обнаружили ту поляну, где мы убили горстку отродий при встрече. Там же отыскали след от полозьев, и пришли к Фракхе.

– Теперь не разберёшь где что. – Флойд тут же напрягся. Его воображение сыграло спонтанно, но достаточно бурно. – Стой, а поток не затронул Фракху?

– Не переживай. – ответила Адайн. – Водопад не расширяется, а Веф бежит слишком быстро. У нас глубоко забиты брёвна стен вокруг селения, а вдоль них проделаны глубокие отводы, выводящие любую воду к приморским хребтам. Поля тоже безопасны, не считая мелких стай сетчатых оккнумов, и прогулочные тропы от них уходят в лес на три излучины вышней Веф, кончающейся примерно здесь. Кто если и пробежит, то тут же выбежит обратно.

Он пригладил волосы, подтянул сползшие ботинки, поднялся и прошёл до верха ступеней на пригорок, складывая ладошки в форме козырька. Отсюда опять приходилось кричать.

– Видишь Лэрда?!

Адайн, выловив из потока пару стрел, застрявших в тине, подняла голову, осматривалась с минуту, а потом обернулась к нему и отрицательно покачала головой.

– Орно, Валлур, Гартвиг, Экрит?!

– Нет, никого! – она сорвалась и пошла по тропе, всё ещё не стёртой дождём. – Все направлялись к Фракхе, как договаривались на первой общей стоянке! Уверена, рано или поздно они объявится! Там и перехватим их! Можешь бежать?!

– Могу очень быстро хромать!

– Сойдёт! Не отставай!

Флойд кивнул, потуже застегнул кобуру, поправил нож, в последний момент вернулся за своей курткой и последовал за охотницей, уже отбежавшей на восьмую часть мили.

Тропка петляла, как и каждая тропа леса, цеплялась о подошвы. Он взял за ориентир притопленные следы оккнумовых лап, вьющихся зигзагом в верном направлении, и прибавил шаг. К прочему, они лучше различались в лунном сиянии. Через полмили Флойд, насобирав колючек и заноз с красных листов, догнал Адайн. Через следующие две-три мили они вышли к краю убранных полей.

Пока вместе они были во Фракхе, сюда удосужился забраться только Валлур и то единожды. Флойд не понимал, да и не вникал почему, но высота над поселением его инстинктивно смущала, отталкивала. Возможно он, забрав привычку с Земли, чурался давящей огромности, непременно представшей бы взгляду и указавшей на его жалкое место. А возможно ему тогда не хотелось выходить к границе обустроенного мирка, спасшего его от страшного леса и необходимости снова убивать отродий или кого-то иного, в попытках защиты своей жизни. Но всё изменчиво и вот, теперь Флойд идёт через инопланетные поля, перешагивая обработанные вольными горки с хифлигом и орошая их голубоватыми каплями, стекающими по порванной одежде.

До чего ощутимые перемены: за время, проведённое здесь, он даже отпустил Донована. По крайней мере чувствовал так. Маньяк Саллерс, смерть друга, "Вой мертвецов", собственное опустошение, да и задуманная месть казались событиями столь мелкими, столь ничтожными на сложившемся фоне, что Флойда пробирало на смех, пусть тот и звучал бы тогда как нарождение нового отчаянья. Это всё было не важно, это всё было до нулевого порога. До нулевого порога… Этого и не было. Это всё ложь. Может само движение и есть им ответ?

– Флойд! – часть его "теперь" громко дала о себе знать. – Флойд, чего ты замешкался?! – позвала она, стоя у ограждающих камней водопада. – Сюда!

Он послушно подбежал, по мере приближения к ней замедляя шаг и внимательнее прислушиваясь к шуму воды. У края укрупнившегося водопада остановился. Озерцо позади, от перелива и затопления всего что снизу, сдерживали крупные камни, наваленные дырявым частоколом со стороны на сторону. Гладкие их края шумели любвеобильными сиренами под пенными ласками. Фракха проглядывалась за дождём едва ли. Дом Орно, стоящий в считанных ярдах от них, и вовсе не разглядеть.

– Флойд, что-то не так. – махнула она в сторону селения. – Ерунда какая-то!

– Почему ты так решила? – не понял он.

– Да потому что подпалин не видно!

– Подпалин?

– Освещения, Флойд, освещения. Света не видно!

– Льёт же словно из бочки, какой тут свет?

– Хоть потоп! – её вдруг возникшая нервозность передалась и ему. – В окнах то почему ничего?! Сегодня Эшту, день самых больших празднеств. И где они, празднества?! Ни копошения на менных мостах, ни веселящихся охотников при амбаре!

У Флойда зародились неясные опасения.

– Давай спустимся ниже, там будет понятнее, что происходит.

– Не нравиться мне это… – она вся изводилась. – Не нравиться…

По пути заглянули в дом Орно: склянки на месте, украшения на месте, ленты тихонько вьются по ветру. Ароматные запахи лагри, длоота, хифлига и их комбинаций в вязанках щекотали ноздри остротами. Но дом был пуст.

Они прошли внутрь, осторожно переступая с пятки на носок и не потревожив свисающих с потолка бренчалок из скорлуп птичек дзу-дзу, которые травница использовала как звуковое оповещение о пришлых.

– Разве Лату, тот парень вытащенный из плена, не должен быть тут?

– Флойд. – сказала она, вперив взгляд в проход на второй этаж, уложенный "шелестящей рыбой" и с душераздирающим скрипом накладывая стрелу. – Доставай оружие. Пойдём к Мужнему дому. Старейшины на закате Эшту собирают вольных там.

– Ты что, хочешь их поубивать? – поднял он брови.

Стрела на двадцать два дюйма угрожающе поплыла к выходу.

– Нет, но если это какая-то шутка, то клянусь, её затейник проведёт целую ночь под дождём в одном исподнем.

Спуск был вертикальным, но не чета двухмильному перешейку до Верхнего предела. Он был вычищен, утрамбован, до крайностей чист и ни капли не размылся, ведь его стенки укрепили тугой плетёнкой сушёного пошчака.

Перебрались через дощатый мостик, выведший к амбарам; кругом по-прежнему царила тишина. Праздником и не пахло.

– Куда же они испарились… Еннт и Теен, наверняка эти озорники подговорили… Нет, глупость какая-то… – шептала себе под нос Адайн, думая будто он не слышит. Флойд, крадущийся справа и позади с вынутым ножом, слышал отлично.

У мастерских никого не обнаружилось. Они старательно лавировали между луж и подолгу задерживали дыхание, дабы реже выделять пар. Адайн, в силу удобной биологической разницы, вообще дышала спинными железами. Её босые подошвы, сдобренные липкой грязью, идеально стелились по земле, не оставляя следов и не давая охотнице поскальзываться на каждом втором разводе. Флойд ступал почти след в след, но умудрился наступить на маленькую орихалковую бусинку. Нукум помниться переживала из-за повреждённой цепочки. Он подобрал её, вытерев рубашкой, и быстро сунул в карман, надеясь вскоре, как представится случай, вернуть пропажу.

Менные мосты. Они осмотрели их снизу, не поднимаясь. Пусто. Полотна с лентами убраны подальше от всепроникающего дождя, товары поплотнее завёрнуты в традиционные полотенца со сложным орнаментом, подставки и сидячие места укрыты или задвинуты под крыши. Тётушка Нущ, всегда добрая и до смущения покупателей отзывчивая, не раздаёт вкуснейшие лепёшки из лагри, подвязчие не бранятся на чём свет стоит, толчали не ворчат устало в углу, сгрудившись кучей, а вбивщики не тарабанят по дощечкам шликта да чужим домам. Жизнь напрочь ушла.

Тренировочная площадка молодых охотников. Гнутые полосы шликта, выпученные в духе главного строения под наклон, начинали сыреть, прямо как и росший на них лишайник. Пусто. В мишенях, выставленных на улице, ни стрелы. Копья убраны, либо исчезли. Юнцы не резвятся на зло стихии, не бросаются по окнам грязью и не бегают потом сверкая пятками от сердитых мастеров, трясущих веламеновыми полосками да толстыми прутками.

– Адайн, оружие пропало. И Тренировочное. – левая рука чаще проверяла револьвер. – Я даже палок каких-либо кругом не вижу.

– Рабочие гретоцы и лабпизы тоже испарились. – тетива натёрла пальцы, равно что была из мочёного гусла, но она и не думала её опускать. – Уйдём с дороги. Держись стен. Проверим дома: я справа, ты слева.

Сотня ярдов в прямой подъём. Каждая незакрытая бочка или, напротив, закрытый дворик, могли таить в себе засаду. Осторожно, с пятки на носок…

Праздничные ленты появились у столбовых вершей, но в малом количестве. Яркие тряпицы, надорвавшиеся от узлов и никому не нужные, болтались тут и там. Как и говорила Адайн, свет в окнах не горел ни в одном из помещений. Флойд проверял двери по мере продвижении вместе с ней – ничего. Пустота лишённая беспорядка оккупировала будто каждый дом. Живые искали живых в городе призраков.

Мужний дом. Свет в нём тоже не горел и Адайн в конец осточертело прятаться не пойми от чего.

– На счёт раз… два… три!

Они нагло вломились в зал, вышибая засов с треском ломающихся досок, на секунду перекрывших грохотом дождь. Сквозняк коснулся их волос и пугливым джином, выпущенным из лампы, ускользнул в дыру под сводом. Двери, немного покачавшись, захлопнулись. Сырость витала в воздухе, а на светлом песке, в окружении теней от деревянных колонн и трёх резных стульев, лежала раненая Гаату.

– Адайн? – Гаату следом увидела Флойда. – Взявшие след. – она приподнялась на трясущемся локте, а затем, вдруг упав, разрыдалась, болтая головой. – Нет, нет, нет…

Сомнения отпали. Фракха была атакована. Поваленная на землю, слабая Гаату – зрелище пугающее, равно сколько и жалкое. Белоснежные одеяния окропились светло-зеленоватыми потёками, начинавшимися немногим ниже груди. Аметриновые волосы, и в обычной манере едва не волочащиеся по полу, теперь скомкались, перепутались и завернули ноги, обхватив тонкие лодыжки. Ожерелье, выполненное в форме белёсой лозы с вплетёнными в неё лимонно-жёлтыми камнями цитрина, к удивлению Адайн, склонившейся над ней, не отняли с шеи.

– Дигва`Нгас`Ваал, сестра. – смягчённо приветствуя, она сразу приступила к осмотру ранения, легонько поворачивая Гаату.

– Здравствуй Адайн, взявшая ишалл от смиренной Хиф… – потянулась к ней женщина.

– Хиф оказалась многоликой. Смирение покинуло меня в пути.

Края плоти вокруг раны загноились. Пахло плохо, а орудие – похоже загнутый кинжал – дошло остриём до спинных желез, задев аорту, чем породило внутреннее кровотечение. Смерть стояла рядом, укутавшись в балахон, и ждала развязки с только ей знакомой мерой терпения.

– Адайн, – поёрзала Гаату. – правда ли…

– Что случилось? – не дав закончить, набросилась с вопросами беспокойная охотница. – Где вольные Фракхи? Где община, сестра?

– Надо замедлить кровообращение. Кровь в отличие от вопросов не подождёт. – дёрнулся было Флойд, надрывая клок рубашки. – Будь с ней, а я сбегаю до дома Орно, принесу бутыли с лагри, иголки и листы хифлига. Соорудим носилки, поставим капельницу.

– Флойд…

По бойцовому звонкий, иногда резкий, уверенный клич изменился. Вернулся её ровный, словно обнимающий тебя голос. Он помнил его с первых дней и теперь ни за что не смог бы забыть. Отчего то к пальцам и щекам, как и когда они закутавшись в литасовый плащ лежали у стенки массивного валуна, пристало тепло, согревая изнутри.

– Не спрашивай, что такое капельница, нет времени.

– Флойд, взгляни под ноги.

Флойд, согнувшись, пытался приспособить зрение к темноте. Он стоял в луже, но то не дождевая вода, бежавшая от шатрового ока в потолке, омывала подошвы резиновых шипов.

– Для её цга`ла путь предрешён. Мы опоздали. – Адайн выставила к нему покрытую кровью руку, не отрывая взгляд от белой ткани, закрывающей хлюпающий разрез. – Сестра, пока ты в сознании, нам нужны ответы. – женщина кивнула. – Кто это сделал?

– Кто? – распахнула она глаза так, слово вопрос поставил её в тупик. – Возможно ли говорить подобно о чём-то схожим с миграцией дзу-дзу, дракой стай хлусбов или сменой положения лун? – Флойд, ругнувшись от беспомощности, вытащил револьвер и, выбросив в сторону оторванную ткань, стерёг вход. – Он пришёл перед тем как начался большой дождь. Он был совсем один и такой одинокий, но чужой, такой чужой всему… Ужасно далёкий от нас. Мы не понимали…

– Говори, сестра, говори. – Адайн наклонилась пониже. – Не спеши.

– Мы боялись. Видят боги, мы так его боялись… Он прикасался к нам, смотрел в нас, впитывал запахи. "Единственный", "уникальный" – повторял он раз за разом. Дети, даже не знающие зла младенцы, плакали, когда он проходил рядом. Охотники молили не смотреть в них, не касаться того, что внутри, но он не слушал… Я не поверила ему, когда он заговорил с нами всеми. – продолжала Гаату. – Ничему из сказанного. Ужасные вещи, пугающие… – аметриновые волосы собрали частички песка и увлекли его за собой, когда женщина перевалилась на бок. – Но они сбылись. Вы пришли, как он и говорил. Как он и говорил…

– Сестра, не спи. – мягко трясла её охотница. – Рано.

– Ещё он сказал… сказал, что я умру, стоит ста каплям минуть после вашего прихода. – она, как могла, показала на кувшин в углу. С глиняного желобка одна за другой соскакивали едва видимые точки влаги. – Мне осталось немного…

– Кто он, сестра? – Адайн не сдавалась. – С кем ты говорила?!

То, что дальше произнесла Гаату через слёзы, пробрало их глубже всех ранее испытываемых страхов, острее клинков Раппара, узнанных на Ном`Тиг:

– Он здесь и ждёт вас у разъездного Зерна перед воротами.

– Дьявольщина какая-то… – тихо буркнул Флойд себе под нос.

– Так он сказал… Сказал, чтобы я передала, когда "взявшие след" придут… Сказал: "Пусть взявшие след идут к древу"…

– Я не понимаю! Ничего не понимаю! – воскликнув от досады, отскочила Адайн. – Кто и зачем нас ждёт, сестра? Кто он такой? Из-за него вольные ушли? Из-за него пуста община?!

– Адайн… – прохрипела Гаату, слегка облизнув губы, потерявшие цвет. – Правда ли, что всё – ваша вина?

Тяжело задышав, Флойд обернулся, вместе с Адайн проследив последний хрип умершей, и более ни одна капля из кувшина, замолчавшего с окончанием дождя, не смочила досок шликтового пола. Адайн склонилась и взяла её ожерелье, зажав то между пальцами так, словно собиралась разбить о пол.

– Семь бед… Наша вина? – спросил он, спустя несколько минут молчания. – О чём она?

– Не имеет значения. Наверняка чья-то уловка, чтобы окончательно сбить нас с толку. – бойцовский тон вернулся и будто стал напористей. – Значит, нас ждёт тот, кто её убил? Превосходно! – стрела вернулась назад. Она поднялась. – Смерть Гаату сегодня будет не последней смертью.

– Тот о ком она говорила, кем бы ни был, как-то узнал, что мы придём. А предсказание про воду? Разумно ли бросаться в пекло не обдумав смысл сказанного? Там наверняка ждёт подготовленная засада, Адайн.

– Иначе и быть не может. Но раз не встретились с нами в открытую, значит слишком трусливы для полноправного сражения. Бояться. – в кольцах коллоидного серебра отразился оформившейся замысел. – Мы пойдём полукругом. Обогнём Фрахку, выйдем к разъездному Зерну со стороны моего дома и начнём большую охоту первыми! Так у нас будет преимущество во внезапности.

– Нас двое, а их, кто бы там ни пришёл, могут быть десятки.

– Отчаянье сильная штука, а я, поверь, близка к нему. Ты да я справимся и не с таким – после армии у перевала во мне нет к тому сомнений. Нужно переломить ход вещей. Будем осторожнее, чем когда крались сюда и получиться. – Адайн не отступилась. – Ещё возьмём пленных. – она прикинула. – Не больше четырёх. Отбирай раненых – они охотнее расскажут, куда подевалась община. Что-нибудь да расскажут. Кто-то точно знает, что происходит. – колчан качнулся за спиной. – Дождь закончился и передышка небес нам на руку. Иди за мной.

Адайн шагнула мимо Флойда, но упёрлась в его выставленную ладонь.

– Вдруг он знает. – засомневался.

– Убийца Гаату? Он знает, что мы придём – я тоже слышала. Поэтому и идём в обход из опасений, хоть подобное кажется невозможным.

– А если знает и это? Что если мы, как я говорил, не покидали коридор тогда и не покинули его до сих пор?

– Я решила всё только сейчас, Флойд. Не выдумывай того, чего нет и не было. Ты умно складываешь мозаику. Умнее, чем Аттвуд, признаю. Но никто не может предугадать случайность. Даже боги, существуй они.

– Сколько мы подлинно знаем о богах? – он чувствовал что-то похожее на обман, но не мог точнее выразить. – Адайн, очнись же. Очнись от наваждения чувств, путающих дорогу. Подумай, вдруг нет никаких случайностей?

– Статься может так, что и чьего-то замысла нет, а остальное ты неверно понял. Надумал несусветного. – недовольно фырча и пытаясь обойти руку, она сердито тряхнула перьями. – Враг у моего дома и дом сей некому более защитить. Я сейчас последний его охотник!

– Адайн, да послушай же! – чувство об обмане, врастая в поры и становясь знанием, закрадывалось под кожу тем сильнее, чем сильнее он хотел её отвратить от опасности. – Сделав как этот убийца того и хочет, пойдя к нему, мы лишь подыграем неясным нам планам. Вдруг то, как мы поступаем, то, как мы видим вещи, то, как мы чувствуем их и то, как мы думаем про них – чья-то изощрённая ложь о нашей ложной якобы свободе?

– Так вот пойдём и выясним, наконец, правду!

Она проскочила под рукой, легонько оттолкнула его в сторону, твёрдым шагом прошла до порога и одновременно треснула по обеим створкам дверей, распахивая их до предела широко.

***

Повеяло… снегом?

Да, к припорошенному порогу льнул белоснежный снег, приносимый снежинками, тающими на пока разгорячённых щеках женщины и мужчины, в изумлении открывших рты. Шликтовые стены, крыши, устланные пластинками чёрной коры, и размытые дороги испарились. Темень, словно её и не было, развеялась и в расширившихся зрачках отразился свет невиданного солнца, преломлённого от призматических полотен кристально чистого льда. Звуки, сопровождавшие их в Ша`А, бесследно пропали и звёзды, явленные взору несмотря на дневной свет, были незнакомы. Полностью открытое пространство без древ, рек, холмов, гор или кустарников, исключало Гирвалм, как таковой, из списка возможных мест. Единственным атрибутом местности выступали гладкие и пластичные ледяные шипы, торчащие из снега кривым подобием порядка терракотовой армии. Ничто в этом месте было не знакомо.

– Селения нет…

– Да, его нет… – он тоже ничего не понимал. – Откуда снег?

– Флойд, это не Фраха… – увидев, она растерялась. Осознав и коснувшись снега – ужаснулась его реальностью. – Это не Фракха! – вырвался крик. – Не Фракха! – соборное эхо, накладываясь на слова. бродило туда-сюда, мечась над пиками-льдинами.

– Возьми меня за руку, – попросил он с интонацией требования, но тут же и сам нашёл её руку первым. – Ни за что не отпускай и заканчивай кричать.

– Ни за что. – повторила она, лёгкими вбирая совершенно иной, жгучий воздух и переплетаясь с ним пальцами. – Что мы теперь будем делать? Я не вижу дороги.

– Надо идти.

Двери болтались, стукаясь о ледяных колоссов, окружавших Мужний дом сзади и с боков. За порогом белые хлопья, залетавшие в проход, гоняла снежная буря. Видимость, как и температура, стремилась к абсолютному нулю.

– С ума сошёл?! – тряхнула Адайн кистью. – Куда идти?

– Либо идём и ищем… Что-то ищем впереди, либо остаёмся и протянем на пару часов больше, пока наши окоченевшие трупы не запорошит. Ты охотница, Адайн, возможно лучшая охотница Фракхи, и сама лучше меня видишь ситуацию. Выхода нет.

– Цра`Беткх. – топнула она от досады, сулившей им очередную нужду.

Такого слова Флойд ещё не слышал от неё, но, по тому с каким видом она его произнесла, догадался, что ветру поведали крепкое ругательство. Он покопался в куртке.

– Есть листы засохшего хифлига, а в кармане остался моток снятых припарок, пролежавших там ещё с первого дня. Возьми и намотай от ступней.

– Вольные привычны к холоду. – гордо ответила Адайн.

– Точно не к такому. Намотай и чтобы больше без возражений. Я не собираюсь тащить тебя на плечах.

– Даже если меня ранит?

– Если тебя сильно ранит, то увидеть другие миры кое-кому вообще не удастся.

– Ладно, Флойд Беннет. Давай сюда припарки…

Когда они вышли наружу, снег хрустел, как и положено снегу, лёд холодил, метель сыпалась за шиворот, а мокрые одежды стремительно дубели на морозе. Флойд согревался мыслью, что, по крайней мере, задубеет и грязь. Шли прямо – в иных направлениях было не больше надежды.

Сто ярдов, двести, пятьсот, миля. Пейзаж не спешил дарить иных деталей.

– Правда, холодно. – Адайн, спрятавшую свободную руку под широкую кожаную лямку колчана, вскоре затрясло, а зубы отбили чечётку. – Почему так холодно…

– Держи. Не ахти что, знаю, но лучше чем застыть и стать ещё одним комком льда. – он снял и протянул ей куртку. – Можешь оставить её себе.

Брезгливый взгляд Адайн по шкале от 1 до 10 взял бы миллион.

– Потому что она целиком грязная?

Её вымученная ухмылка получилась с нестираемым налётом минувшего, но Флойд, изобразив доброжелательную симпатию ничуть не искуснее, ответил тем же.

– Нет, мне просто нравиться снег, ну и в целом, когда немного прохладно. Гляди вон туда. Красивые снежинки, как считаешь?

– Ты ненормальный…

Флойд улыбнулся, но буран бросил снег в лицо, а затем он, вдруг запнувшись, упал на живот. Адайн, не разжавшую кисть, дёрнуло за ним.

– Твоя рука! – воскликнула она. – Флойд, ты как?

– Терпимо…

– О что зацепился?

– Под ногами ничего не видно. – на сгибе всё же отозвалось. – Наверное о тот же лёд, но… – он протёр рукавом набросанный снег, добираясь до земли.

– Чего застыл? Что там? – закрывалась она от снегового вихря.

– Мы идём по озеру. – он поднял голову и его осенило. – Это не шипы льда, это застывшие волны и брызги. В жидкость что-то падало сверху или она так сильно кипела!

– По озеру или нет, но вставай скорее. – подгоняла Адайн, сохраняя потрясающую трезвость восприятия. – Раз решил раньше срока свести нас с Нагвал, то нельзя останавливаться на полпути.

– Погоди. Кажется, там что-то есть, подо льдом… Я вижу вроде…

В следующий момент его глаза наполнились ужасом непередаваемых форм, а нижняя челюсть сползла на передёрнувшийся кадык. Флойд чуть не свалился, резко вспрыгивая, цепенея забросал проделанное окошко и, не объясняя происшедшего, рванул Адайн вперёд.

– Что там было?! – кричала она в спину.

– Надо убираться отсюда! – повторял он, как мантру. – Надо убираться!

Они пробежали довольно много. Сколько точно расстояния было покрыто, пока чаша озера не устремилась в подъём, не сказала бы и охотница, привыкшая запоминать каждый шаг и след. Волны стали заметно редеть по мере приближения к берегу, – они, конечно, не были уверенны – хоть плотно нагоняемая метель, обметавшая сугробы, всё ещё и укрывала его от ступавших. Так было до тех пор, пока они чуть не налетели на стену, не успев отбежать и на пятьдесят футов от крайней льдины.

– Похоже на бетон, но совсем не он. Поразительно. – разговаривал Флойд сам с собой.

– Смотри, тут надпись. – указала Адайн. – Блестит. Никогда не видела чтобы закорючки блестели.

– Да, вижу.

– Прочитай мне вслух.

– Прочесть? Думаешь, я понимаю любой язык, какой увижу?

– Конечно. Валлур же тебя уколол этим энло… энтра…

– Иглой с энларидом. – кивнул Флойд. – На надписи эффект не распространяется, он предупреждал. Зрительное восприятие символов сложнее.

– Жаль. Но если нам повезёт и мы повстречаемся с теми кто тут живёт, то ты бы смог с ними заговорить? – он нервно сглотнул, поглядывая под ноги и Адайн, как ей показалось, кое-что поняла. – Нет, плохая, плохая мысль…

– Залезай на плечи. Я подсажу тебя до верха, а потом ты подтянешь меня.

Древо миров, а для них – маленькая точка вдалеке между разрушенных зданий, стоящих в кольце, и знак. Клисс, выразительно чёткий, краснеющий листами четырёх цветовых палитр, трепыхался тоненькими ветвями от завываний бурана. Ему, как и им, было плохо. Он, как и они, медленно умирал, не переставая бороться со стужей.

Перед тем, как они перепрыгнули край толстой ограды и скатились по примкнувшему к стене оледенению, Флойд, помимо древа, контрастирующего с остальным пейзажем, оглядел оставшееся позади озеро.

Резервуар, без сомнений. Большущий резервуар овальной формы для воды или иной жидкости. Из-за плотности снега не разглядеть, но вроде, как ей подумалось, Адайн увидела ещё несколько таких овалов впереди и несколько сзади, выстроенных в линию.

Спустились. Сверху снежная корка была толстой, не давая провалиться, но стоило топнуть чуть увереннее и их скрывало почти до пояса. Перед ними, стоило отойти параллельно от резервуара, возникла рукотворная насыпь, а за ней нечищеная дорога без полос, разделений и разметок, идущая в круг высоких башен к клиссу и, напротив, уводящая до верхотуры осыпавшегося каньона. Большую часть из этого они не видели – буран, уплотнившись к низу будто дым, не давал пробиться взглядом дальше пары десятков ярдов.

Флойду вдруг пришла на ум идея, вполне согласовавшаяся с домыслами о незримом механизме судьбы, пленниками которого они все стали.

– Пусть взявшие след идут к древу. – сказал он, когда они вскарабкивались на дорожное покрытие.

– К чему ты это обронил? – жуя слова, переспросила Адайн, закрывая воротом сопливый нос.

– Гаату передала так послание убийцы. Кроме него нет явных видимых ориентиров и мы очень удачно появились вблизи.

– Знаешь, нам в раннем детстве рассказывали истории, в которых потерявшиеся любопытные охотники, ведомые богами, находили в Ша`А чудо-древо, устраивающее испытания, проверяющие их силу, храбрость и сообразительность. В подобных историях охотники всегда проходили несколько испытаний, а с одним из них не могли справиться и умирали.

– Мораль историй в том, чтобы быть сильным, храбрым и сообразительным без изъянов?

– Она в том, что мир не прощает ошибок. В реальном лесу касание до коры не откроет секрета жизни, не спасёт охотника от самого себя и не раздвинет зарослей чащи. Если ты оступился, то ты оступился всерьёз.

– Считаешь, убийца запутывает? Вряд ли он стал бы сообщать подобное от безделья. Какой смысл себя утруждать, нагромождая для нас вымысел, только чтобы затем умертвить? И клисс посреди снегов? – покачал он головой. – Не тянет на прозрачный обман. Похоже, нас куда-то ведут.

Адайн тяжко вздохнула:

– Мы от безнадёги хватаемся за соломинку, ты ведь понимаешь?

Флойд, поджав поближе кобуру, повёл окоченевшими плечами:

– Хватаемся, а попадается, как обычно, раскалённый прут.

Она отпустила его кисть, встала на дороге, провела носком по покрытию и, удостоверившись, что по нему можно идти, завертелась, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую.

– Кругом ничего не видно… Ладно, идём по дороге. – теперь тянула Адайн. – В крайнем случае, спрячемся в тех развалинах и попробуем согреться.

Тела. Повсюду за ограждением и на нём самом лежали тела, постепенно выползая из бури. Пока Флойд и Адайн бежали, насчитали не меньше четырёх-пяти сотен контуров, прикрытых снежной попоной, из-под которой кое-где выглядывала рука или нога существ, немного схожих с вольными Гирвалма. Головы с костлявыми гребнями словно сразу перетекали в плоские спину и грудь. Рисунок двух причудливых глаз, глубоко посаженных, как у очень старого человека, делился посередине надвое, образуя четыре узких полоски, полные крестообразных зрачков. У многих лица, часто искажённые, были зарубцованны до кости.

Они бежали, изредка задерживаясь у отдельного трупа. Рассматривали поверженных. Происходящего, как бы они того желали, от этого не прояснялось. Далее по дороге к клиссу, на вершине груды отличных, мерзостно жутких, перевитых тел, на острых коленях стоял мертвец без обеих рук с перерезанной пластиной нагрудной брони, весившей, наверное, много больше него самого. Руки его лежали рядом у груды и, даже после смерти носителя, верно сжимали оружие, что было призвано защищать многих, но лишь принесло горе одному.

Они отвернулись и старались впредь не смотреть. Адайн с Флойдом проходили мимо, аккурат в тот момент, когда этот самый мертвец, дрогнув всем телом, восстал из мёртвых и с физически ощущаемым чувством досады, делая короткие паузы между словами, нечеловечески низким голосом прокряхтел, заставив их души уйти в пятки:

– КАК ВЫ НАМЕРЕВАЛИСЬ ЭТО СДЕЛАТЬ?

Слева, брыкнув землю, шевельнулся другой, безногий:

– КЛИНКОМ? СТРЕЛОЙ? ПУЛЕЙ?

Справа, скатившись с ограждения-насыпи, мотал кусками плоти ополовиненный:

– С РАЗМАХОМ И ГРОХОТОМ ИЛИ В ТИШИ ДНЕВНОГО СНА?

Сзади на четвереньках приподнялся четвёртый и застонал:

– РАЗВЕ Я НЕ ИСКУПИЛ СВОИ МАЛЕНЬКИЕ ПРОСТУПКИ БОЛЬШИМ БЛАГОМ ДЛЯ ВСЕХ? РАЗВЕ КЛЕВЕТНИКАМ МАЛО ДОКАЗАТЕЛЬСТВ?

Пальцы рук, трясущихся толи от страха, толи от колкой россыпи льда, хлеставшей мириадами тончайших плетей их кожу, вновь сплелись. Адайн и Флойд, почувствовав прилив тепла к ногам и холод, скрежетнувший влагой по спинам, постарались оторваться прочь от бойни и мертвецов – её нарождённого выводка. Но павшие, сколь небыли бы смертельны их раны, одни за одним просыпались и просыпались, тревожа скрывавший их снег и выкрикивая пред бегущим предложения укора, тягучей смолью обливавшие сознаваемое вокруг.

Справа, без нижней челюсти:

– ВРЕМЯ ПРИТУПЛЯЕТ ВИДЕНЬЕ. ПРЕВРАЩАЕТ ЯСНЫЕ КАРТИНЫ В МАРЕВО.

Слева, воздевая месивом внутренностей:

– НО ДАВНИЕ ПОЛОТНА СЛОЖИЛИСЬ.

Двое на ограде, гневно:

– ТЫСЯЧИ ЛЕТ ОЖИДАНИЯ! БЕСКОНЕЧНОСТЬ СРЕДИ СКУПЫХ УМОВ И ПУСТОГО НЕБА!

Безглазый справа, с воткнутым в шею шипом:

– ЧАС ПРОБИЛ. ВЫ НЕСЁТЕ МНЕ КИРТАНИ. ВЫ, ТОГО НЕ ЗНАЯ, ОТДАЛИ МНЕ И КЛЮЧ.

Заваленный телами собратьев слева:

– НЕОБХОДИМОЕ, НАКОНЕЦ, БУДЕТ ПОЛУЧЕНО И СКОРО ПЛАН ВОПЛОТИТСЯ.

Флойду на миг показалось, что головоломка сошлась и найден ответ на целый ворох вопросов, но следующие слова всё перекрыли.

Прямо на дороге, выглядывая из распоротого брюха большого многоногого существа:

– ТЕПЕРЬ ВЫ ПРОСТО ГОНЧИЕ, ВЗЯВШИЕ СЛЕД.

Хором всех голосов умершей армии, затмившим хлад свистящей бури:

– ВЗЯВШИЕ ЛОЖНЫЙ СЛЕД!

Флойд с Адайн, спешили, рвя резиновые носки бот и стирая раздвоенные пятки, но никак не нагоняли краснеющий клисс, уже понемногу мелькавший через снеговой заслон еле заметным пятнышком. Мертвецы кричали, но словно и извинялись в горькой досаде за что-то. Страдали, но и были полны неясной решимости.

– Мы не взявшие след! – собравшись с волей, выкрикнула Адайн, подлинно не надеясь на ответ. – Мы не знаем, что…

Громогласный хохот, оглушив, объял небо, снежную бурю и сотряс башни, обвалив последние на ряд перекрытий.

– НЕМЫСЛИМО УТАИВАТЬ СОБСТВЕННУЮ СУТЬ.

– Берегись! – затормозил по наледи Флойд, рефлекторно закрыв собой охотницу.

Грохот кованых копыт, подбитых добрым кузнецом и без пощады задолбивших в разнобой об податливый лёд справа и слева, растянулся, казалось, на сотни миль. Перекрывая свист вьюги, рёвом древнего дракона грянул боевой рог. Конники, накрепко подбитые в лощёных кавалерийских сёдлах, показались из бурана тут и там, словно давно в нём ждали их появления. Мускулистые боевые лошади северных пород, в стальных тисках-доспехах и вычурных попонах, – красно-жёлтых, клетчатых бело-серых с косыми зелёными линиями, коричнево-сиреневых, чёрных с изысканной рябью да мифологическими сюжетами – заржали, гонимые репейками острых шпор. Рыцари, что восседали верхом, не уступали в ощущаемой мощи скакунам: здесь не было слабых, здесь не было увечных и не было тех, кто мог бы пойти на попятную. Пускай и скрытые за толстыми шлемами, они были великолепны как на подбор. Латные и пластинчатые доспехи: английские, французские, германские и многие прочие – пытались перещеголять друг друга в красоте. Рогатые шлема, шлема со вставками и самые простые колпаки покачивались в такт поступи лошадей.

Грохот и напористое конское ржание. Клинья, разгневанно побивая копытами лёд, приближались, не обращая внимания на две фигуры, вставшие на их пути, и ускорялись с дьявольским рвением. Десятки тысяч лошадей двигались так плотно, что часто толкались боками. Адайн, напрягшая слух, различила за грохотом металлическое трение. Романские мечи, на клятвенные девизы которых в другое время можно было бы часами любоваться, поднялись над шлемами красочнее любого штандарта, стискиваемые латными перчатками с золотыми гардлингами. До дороги конникам оставалось около двухсот ярдов.

– Наваждение, иллюзия. – не верила она, закрывала и снова открывала глаза, зачем-то сильнее растирая при этом холодную светло-серую кожу у ребёр, высыпавшую более яркими пятнышками пробели.

– Адайн, иллюзия сейчас нас убьёт! Бежим!

И они побежали так быстро, как могли.

Сто двадцать ярдов. Ржание стало громче, цокот участился. Им виден туман посреди бурана, но в действительности это был не туман – кони надрываются, пропуская ртом лютый холод и выпуская часто расширяющимися ноздрями пар.

Восемьдесят ярдов. Нельзя осознать причину, но солнце плавно гаснет, как гаснет зажжённая лучина, идущая на исход. Гаснут мерцающие отражения ото льда и словно кричат, уходя: "Власти теням! Власти теням!". Сумерки смешались со светящимся снегом. До башен мили две – полторы.

– Не успеть до древа. – одёрнулась от него Адайн, остановившись и перекрутив на изготовку лук. – Я выстрелю, убью одно животное, а ты бросай нож в то, что будет левее. Повалим их, пробежим вперёд и упадём за тушами.

– Слишком ненадёжно. Думаешь, это сработает?

Адайн не ответила и припала на колено, выгнув спину. Шестидесятидюймовые плечи лука затрещали.

Сорок ярдов. Земля дрожит, как при землетрясении. Глубокий вдох, короткая задержка дыхания, долгий выдох. Тридцать ярдов.

Тетива вздрогнула у её щеки, рубя проносившиеся по курсу снежинки, словно арфа, попавшая в такт разошедшегося ансамбля. Стрела преодолела двадцать шесть ярдов и зашла пегой лошади, венчавшей остриё атаки, точно под правую переднюю ногу. Пегая заржала много громче, и, загибаясь колесом, рухнула мордой об лёд, скидывая седока, что, не сумев поднять головы, тут же был затоптан соратниками. Слева, вильнув дугой, припустила гнедая с белыми пятнами.

Флойд, перехватившись, бросил нож, но промахнулся. Для ножа, пускай и тяжёлого, дурное расстояние. Лезвие невесомо оцарапало рогатый налобник у самой глазной прорези, по которой он и метил, не причинив животному вреда. Так или иначе, но строй не смешался из-за уже павшей лошади и не замедлил безумной скачки. Добежать туда было немыслимо, а иной план не созрел.

Грохот. Шпоры в клиньях сильнее кольнули по лощёным конским бокам. Скачущие впереди рыцари с той и другой стороны, прижавшись к конским холкам, выставили из стременных держателей альшпицы, совни, вульжи, средневековые сарисы и протазаны. Острия лизнули снег из под копыт.

Десять ярдов. Возгласов людских всё не слыхать – всюду ржание и жаркий пар, клубами валящий из ноздрей. Будто под доспехами ничего и нет, а что вдруг и есть, то давно не живёт. Теперь конца истории не избегнуть везением. Запас его исчерпан.

Он шагнул к заметавшейся Адайн и крепко обнял охотницу, закрывая глаза. И свои и её.

– Флойд. – заговорила она первой. – Я не хочу умирать, не увидев другой жизни и другого мира. Не узнав их. Я столько желаю увидеть…

Темно стало как ночью. Со снегом светили лишь вульжи да сарисы, наверное вырвавшиеся вперёд прочих орудий зла. Им не терпелось на пир.

– Адайн.

– Что?

– Пожалуйста, не подглядывай.

Цокот копыт, наступавших на горло, звон неумолимого металла и конское ржание, обжигающего спины, сейчас будто склонились над самыми их ушами, дразня и щекоча нервы перед последним аккордом. Живые стены смыкались на линии дороги.

Ярд, рывок и удар! Адайн взвизгнула и осела, слабея в коленях. Флойд, зажмурившись и падая вслед, только и успел, что ухватился за свою куртку здоровой рукой.

***

Ни зги не увидать. Альпийский карнавал, словно сейчас 21 декабря. Буран перемещал массы снега с места на место, совершенно не умоляя ни мелких, ни крупных кусочков тонких льдинок, откалывавшихся и уносившихся на расстояния десятков миль. Север, запад, восток или юг – от названий не было толку. Не в это время. Мир целиком застыл в состоянии вечной мерзлоты. Красный лист клисса, порой отрываемый с ветки, и тот поблёк под тяжеленным снегом.

Однако теплу, даже в погибшем мире, место всё же отыскалось.

– Флойд.

– Что?

– Мы, похоже, не умерли.

– С чего ты взяла? – всерьёз спросил он, до сих пор не оторвавшись от ворота.

– У меня мёрзнут ноги. – продрожали её губы. – И солнце опять в зените.

Они почти синхронно открыли глаза. Вьюга не стихла, коля по рукам и шее. Конные, мчавшиеся во весь опор, пропали, будто были развеяны ветром. Тьма, напротив, не пропала, став гуще, но свет, избирательно и тщательно просветивший ближайшие шесть ярдов пространства конусом фонарного столба, ниспадал на их макушки. На дороге, всего в пятидесяти-шестидесяти футах, дрались двое. Оба запачканные чужой кровью по самые шлема с опущенными забралами.

Финт, подскок, уворот, косой взмах, ответный пируэт – копейщик с альшпицом, посечённый в ногу, упал на спину и тогда воин чёрного креста, расставив над поверженным ноги, занёс меч для последнего укола сквозь Т-образную прорезь. Копейщик увернулся, дёрнувшись корпусом вправо, и левой латной перчаткой с размаху сбил шлем мечника, преклонившегося в финальном аккорде удара. Мечник, смахнув волосы с потного лба, отпрянул ровно на шаг.

За шлемом скрывался Флойд, но другой, не такой как настоящий, что взирал на поединок. Он был похож на того Флойда, что выслеживал танки в филиппинских джунглях, убивал отродий на перевале и совсем недавно забил ищейку. Этот Флойд, не сдерживавший ярость, был намерен убить вновь. Он будто дразнил настоящего Флойда своей силой.

Ударом латного сапога с острым носком мираж вышиб из лежачего весь дух. Тот скривился, не успев дотянутся до альшпица. Его шлем лже-Флойд, придавив грудь коленом и вынимая из правых ножен острый квилон, сдёрнул сам.

– Донован… – Флойд, стоящий рядом с Адайн, видел свою заветную цель и был не в силах противиться сладостному видению.

На частично выбритом черепе Донована виднелась татуировка: "Братоубийца". Кончик клинка задел её, когда пропорол нижнюю челюсть и вошёл вглубь по клинолом у гарды. Донован заверещал, затрясся, забил кулаками по рукам убийцы, едва не сбрасывая с себя груз девяноста килограмм, но движения его вдруг стали медленными, неуверенными и, остановив сопротивление, он раскинулся на окроплённом кровью снегу. А затем буря одним мощным дуновением смела их явленный образ, вьюгой распуская кристалики льдинок-тел и не оставив от бившихся даже следов.

– Наваждение, иллюзия. – сказала Адайн, растирая замёрзшую кожу и облизывая своим раздвоенным языком потрескавшиеся губы. – Нас подначивают, вертят нами, показывают желаемое, выдавая его за единственно мыслимое. Нельзя останавливаться. Это ни капли не было реально… – серые веки её дрожали, глотка иссохла. – Это враньё…

Флойд усомнился. Ничто против убийства Донована Саллерса в нём не запротестовало. Он искренне не находил это страшным, ведь находил естественным, логично объяснимым итогом своих желаний. Таким естественным в природе и простым, доступным способом саморегуляции жизни, желающей себя сохранить и преумножить. Влияние Валлура – он уже мысленно повторяется за ним. И слова, изрекаемые мертвецами… Как так вышло, что некто никем не виданный знает их лучше, чем они сами?

Клисс стал ближе, ярче, словно бы древу, раскачиваемому туда-сюда, удалось потеснить стихию. Дорога уводила вниз под какое-то подобие моста и они постоянно тонули в сугробах, поэтому охотница, часто проверяя не выпал ли болтающийся лук, повела напрямую. Конечности их совсем занемели. Кости, сгибаясь и разгибаясь, доводили до исступления посылаемыми в мозг импульсами. Такими, словно с ногтей частыми движениями хирургического скальпеля соскабливали эмаль. Через какое-то время кромка снега стала толстой, удалось заново принять вертикальное положение и двигаться быстрее. За полмили до крайней башни видения наслали снова. О них всех.

Шалтийский чармалл, разогнавшись с места до пятидесяти пяти миль в час, подпрыгнул вперёд от вышек на восемьдесят футов и волчком завращался вокруг своей оси, подобрав все десять трёхпалых лап. Что-то чёрное мелькнуло за ним. Флойд с Адайн уловили свист от оперения – стрела. Попав в шалтийского чармалла, она запуталась в его длиннющих перьях, не добравшись и до подшёрстки. Пока шалтийский чармалл падал, в него полетело ещё три стрелы: две так же запутались, а третья достала ушные плавники, сняв с них верхний слой кожи. Приземлившись с доворотом, рассвирепевшее чудище, будто играло в скоростные классики, сделало три малых прыжка влево, вправо и затем снова влево. Обоюдоострый кинжал, просвистевший по воздуху почти так же изящно, как "голые" клинки Гартвига, вонзился шалтийскому чармаллу меж шести горизонтальных глаз и тот покатился кувырком. Этим, увы, не кончилось. Мираж Адайн напрыгнул на павшего зверя, начав фанатично резать его, тыкать стрелами и что-то кричать, до тех пор, пока абсурдность ситуации не превратилась в маниакальный сон, расплывчатый и убегающий. Затем целостность Адайн распалась и мираж поднял взор к небу.

Теперь они продолжали перебирать ногами в прочно поддерживаемом обоюдном молчании, как будто пред их лицами выворачивали худшие неудачи настоящей жизни, а не хорошо поставленные сцены, срежессированные кем-то находящимся за гранью доступного восприятия.

Для Аттвуда Гаррингтона иллюзией была выделена целая яхта, пускай и обшарпанная, но гордо выплывшая из-за границы видимости бури их окружавшей и морской, иллюзорной. Как и Адайн, в некотором смысле, он охотился. На что – ему не было важно. Они видели клады с золотом, чешуёй покрывшим дно кораллового рифа, видели невиданные, не существующие земли и никем не исследованные острова, полные опасностей. А ещё видели браконьеров Африки, Латинской Америки и Австралии, притаившихся у львиных прайдов. Видели, как Аттвуд Гаррингтон, вооружённый небольшим якорным крюком, подкрадывался к ним в момент пика охоты и безжалостно убивал. Кто бы мог подумать, что без крайней нужды их несколько странный руководитель безопасности, с жесточайшим кризисом среднего возраста, не тронул бы и блохи, но думал о подобном в отношении людей. Конечное видение было о том, как Аттвуд, всё в том же костюме под консервативный галстук, что-то провозглашал с представительной трибуны, отделанной под малахит. Слов они не разобрали, но увидели документ, что он весьма эмоционально потрясал на выступлении: "Да здравствует новый мир". Его слушали, ему аплодировали. То, что мираж показал после, миром было не назвать и от того лишь хуже сделалось самому Аттвуду.

В Рикташа, сидящего в тени скользкой пещеры, впились поочерёдно восемь лезвий, со звуком, какой бывает, если обеспокоенная чем-то иволга надорвано кричит, отрывисто шлёпая крыльями. Гартвиг наслаждался каждой секундой его страданий. Из разжатой кисти Рикташа, повисшей безвольно, свисает дивное украшение, инкрустированное драгоценным камнем необыкновенной формы. Гратвиг вырывает это сокровище у Рикташа и прижимает к груди, качая его, как качают колыбельную. Качая украшение, он постоянно шепчет что-то. Чьё-то имя.

Адайн, пустив все силы на слух, разобрала повторения и сразу сообщила услышанное Флойду. Иллюзорный Гартвиг звал Хмуллас. Слеза Деббана, украшение Орно – без ошибки и сомнения, это было и украшение той знакомой Гартвига, о которой он шептал. Получается они с ней…

– Великие боги! – воскликнула Адайн, поняв. – Мы должны им всё рассказать! Они же даже не подозревают… Боги!

– Расскажем. – кивнул Флойд, снова проваливаясь в снег. – Только выберемся отсюда и обязательно расскажем.

Экрит, коего они ожидали увидеть за Гартвигом, не воплотился, в миражах не существовал. Отсутствовали и другие из тех, кого они могли вспомнить. Флойд вдруг подумал, а не видят ли они сейчас то же самое, что видят и другие, их группа? Как мощны эти видения и каков охват?

– Наваждение. – шептала Адайн, предчувствуя его мысли. – Иллюзия.

Орно зрела далеко. Дальше, чем они догадывались. Мираж повествовал об Орно-предводителе, Орно-объединителе вольных. Всех вольных Гирвалма. К воротам Фракхи стекались вереницы толп, в надежде на избавление от опасностей лесов и кровожадных гор Раппара – она была щедра, добра к просящим и, не растеряв шарма излишней суровости, отчески справедлива. Она была прекраснее самой себя. Не было рядом с ней ни тронов, ни чего-то, что выделяло бы Орно среди иных вольных, но её слушались без пререканий, советов или возражений. Её почитали. Сегодняшняя травница там, в иллюзии, гналась за идеей о безопасной Фракхе, но эта погоня в коне концов и сгубила цветущий мир. Мираж показал экспансию и рост, подобные совершённым Мулгом, когда Орно уже не правила, а потом показал пожары, перенасыщение менного рынка товарами, страх окраинных деревень, шантаж Кайгарла, войну городов. Раздор из-за её стремления, из-за её жажды и брат поднял меч на брата.

Лэрд. Они поняли бы, даже не видя его самого, гордо стоящего на огромном поле мертвых, поросших пышным маком сквозь белые кости. Мираж не отразил желаний, а возможно они не сумели раскусить тонкий намёк. Он ничего не делал в отличие от других. Лэрд, словно верный сторожевой пёс, стоял без оружия и смотрел на заход солнца, а пальмы на склонах сильно мотало листами в преддверии надвигающегося циклона. В кисти одного поросшего травами солдата зажат был толстый офисный календарь, открытый на дате "Девятнадцатое октября". Он лежал левее и Лэрд его не заметил, а может и не хотел замечать. Солнце скрывается, восходит луна и страница переворачивается: "Восемнадцатое октября". Тогда Лэрд оборачивается, но совсем не изменяется – ему тошно от этого. Следом безграничное поле лишь бесконечно полнится органическими горшками под спелый мак, что падают, разимые сгустками огня. До самой его смерти.

Тёмная комната о трёх стенах с зеркальными потолком и полом, пустая, без мебели. Четвёртая стена – окно или смотровая. За ней, на удалении восьми-девяти световых лет, голубоватая звёздная туманность с багровым ядром, переходящим в обычную черноту безбрежного космоса. У смотровой стоит Валлур, включивший геф-проектор. Рыжеватый свет вращает изображение планеты и множество её крохотных спутников – им не видно, камни это или жилые станции, сознательно помещённые на орбиту. Изображение сворачивается в сомкнутом кулаке, непривычных форм, и Валлур, словно видя их с той стороны, идёт навстречу бурану. К нему примыкают миражи из ранее явленных: Флойд Беннет, небрежно поправляющий болтающуюся кобуру, за ним Аттвуд Гаррингтон, красавец под белой рубашкой и галстуком в сине-зелёных цветах консерваторов, за ним Лэрд Бирн, угрюмый как дождливый день, слева выскакивает Адайн, озираясь с наложенной на лук стрелой, вперёд выходят Орно, справляющая лучезарную накидку, и Гартвиг, почти стыдливо прячущий блестящий металл за кройкой литасового плаща. Их двойники-миражи, ускоряясь за Валлуром, берут разбег, выхватывают оружие и, разом отталкиваясь от пола, с кличем прыгают в буран. И все в нём растворяются.

– Дошли. – тянула его Адайн. – Флойд, хватит смотреть. Мы дошли…

Пурга в последний раз набила рот. Вышки выплыли из метели, как фантомная яхта Аттвуда: девять циклопических строений в геометрически правильном кольце и в центре их клусс, до которого осталось несколько шагов. Помогая друг другу, ступающие добрались под сень трясущихся ветвей. Древесный запах, похожий на запах свежей выпечки и прервавший мятные дуновения ледяной дороги, одурманил.

Пав на четвереньки от изнеможения, они приблизились к древу, погружаясь глубже во вздыбившиеся корни.

Клисс затрещал кроной, словно сломанное колесо от телеги, загудел и тогда морок исчез.

***

Звон в висках застопорился тупой ломотой в затылке. Буран, секунду назад рвавший и метавший, прервался тишиной, какая первое время слышится внезапно оглушённым. Сырая земля, испарина жары приходящей после дождя, пальцы поделившие между собой комки грязи. Фракха явила себя прежней. В глазах от облегчения поплыло и они понемногу приходили в себя, стараясь встать.

– Правда ли, что всё – ваша вина?

Тилшам – они различили. Монах без рясы, церкви, веры и объекта поклонения. Сухой голос старика прерывался скрипом порванной глотки, качавшей воздух сквозняком подземелий дряблого замка, что вот-вот обрушится. Привалившись спиной к околице у разъездного Зерна, он, потерявший обе ноги, не выпустил из рук стуст с начертаниями-записями.

– Тилшам? – Флойд поморгал, думая будто приветил очередную обманку бурана. Старик не пропал. – Тилшам, что случилось с тобой? Где остальные?

– Правда ли, что… – Тилшам, будто оживая, подался вперёд, скользя глоткой по древку стрелы, выходящей с обратной стороны ограды. – Правда ли… – на этом фраза оборвалась.

Смерть, любовно дотронувшаяся до губ, забрала его, не дав закончить. Стуст, полностью исчёрканный, упал в лужу у отсечённых ног. Быть может последние мысли Тилшама, выделенные красным соком с игл дикого лагри, навеки унесло в недра земли его же кровью.

Они, пошатываясь, наконец встали прямо. Других убитых было не видно, но это ничего пока не доказывало. Ворота, распахнутые настежь, качались слева туда-сюда. К дому Адайн, следовательно, вела тропинка напротив, а потому стало ясно, что их вывело с третьего направления, поднимавшегося до Мужнего дома. Разъездное Зерно, как и в первый раз знакомства, представилось кругом зелёной лужайки, обложенной большими речными камнями.

Тук. Тук. Тук.

Удар памяти по восприятию. Этот звук обострил их чувства, смотал нервы на кулак и вздёрнул, как следует. Теперь Адайн и Флойд увидели. Крик, попытавшись вырваться, застрял на кончике языка. Оно, нечто трудно описуемое, с ритмом постукивая о камушек, стояло, а вернее высилось незыблемым столбом над короткой травой. Оно не пошатывалось, не совершало каких-то действий, не меняло положения. Оно просто было.

Тук. Тук. Тук.

Пытка неопределённостью. За этим звуком снова настала тишина, что словно давала время подумать – им было о чём. Ничего более чуждого, более необъяснимого и отторгающего они ещё никогда в своей жизни не осознавали и, пожалуй, не смогли бы вообразить.

Тук. Тук. Тук.

Видно было так хорошо, что они сразу об этом пожалели. Не видеть бы совсем. Семь ярдов в высоту – исполин, похожий на комковатое пугало старой-старой заброшенной фермы и самого Лукавого в одном теле. Сильно сгорбленная шея была будто сломана в двух местах. Видом, что сжатая грудная клетка человека, она сильно сужалась в диаметре насечками белых полосок к чему-то похожему на голову крупной антилопы, опущенной едва ли не до его собственной груди. Двуногое и прямоходящее, но ноги страннее, чем у Валлура и вольных вместе взятых: ни мяса, ни жил, ни ногтей, ни защитной обуви. Кости – они не были уверены, что это именно кости – тонкие, узкие, словно побитые, ободранные, помятые и цвета плотно толчёного угля. Колени – четыре блестящих шарика, образующих смятый куб. Металлические? Дальше начиналась ткань, таких же хмурых оттенков, как и кости. Рванина, клочками развевавшаяся по тихому ветерку пуще рубашки Флойда – она страшила, напоминая видом тугой погребальный саван. Другой одежды на нём не было. Они не чувствовали под обликом ничего живого; также ощущалось течение реки или порывистый ветер. За тканью от живота до груди активно двигались какие-то отростки, будто вертя между собой детали какого-то предмета, на манер кубика Рубика, бесконечно далёкого от завершения. Непропорционально длинные кости рук – а скорее хватов – вылезли на свет из-за спины от лопаток и объяли зеркально отражёнными, просвечивающими ладонями и пальцами, раздвоенными у запястья, девятиугольную палку или трость, бывшую, как ни странно было видеть, самой обычной палкой или тростью, на которую он опирался. Адайн и Флойда же она превышала на несколько голов и могла служить владельцу оружием. Палка доходила существу навершием до пояса, если пояс в смысле скелета у него вообще был. Дыхание, если существо дышало, не напускало пара. Сплошная загадка, пытка неизвестным. Череп, такой же угольно чёрный, как и остальные кости, не имел видимой кожи. Не было видно и челюстей, рта они не заприметили. Не было носа и ушей, но они откуда-то подсознательно узнали, что оно слышит каждое движение травинки и каждую из них обоняет. Явствовало в строении головы что-то от древних рептилий и могучих птиц. Глазницы, заводившие глубиной в беспроглядный мрак, пустовали, но пустовали ли взаправду? Закрученные в форме торнадо, единственно белёсые парные рога мархура, только несравнимо большие, чем у земного козла, давили и прижимали их ниже к земле, взывая к первобытным, давно забытым животным кошмарам, похороненным на дне подсознания. Само раздумье, что подобное, что что-то подобное может быть живо и способно размышлять, сводило с ума мыслимой чудовищностью его вероятных помыслов.

Стук палки прекратился. Слышно было взамен каменного трения перестук артерий, ускоривших циркуляцию в организме разнообразных жидкостей. Они стояли в черноте его тени, а чувствовали себя так, будто увязли в нём самом, поглотились им. Хлюп кожи с кобуры и трение стрел о веламеновый колчан. Адайн и Флойд приготовились сопротивляться нападению.

– Образ и подобие.

Сказано было резко, без прелюдий, но и без симптомов вероломной атаки. Флойд инстинктивно принял это на свой счёт. Ему показалось, будто он смотрит в его сторону, хоть на то и не было указаний. Они не ощутили в голосе тональности. Он не был определённым и не нёс ни положительной, ни отрицательной сущности. Он был совсем никаким, не отождествляемым ни с чем конкретным. Он просто был голосом, что они слышали.

– Но не вы, вольные. – теперь обращение, более конкретизированное, предназначалось видимо Адайн. – Вы не должны были быть, лишь похожи на образ, взяли от его части. Пока немного ещё есть, но скоро вас не будет. Попрана структура.

– Ты убил Гаату? – спросила охотница, едва сглотнув накопившуюся слюну. – Тилшама ты убил?

Ответ опоздал на минуту, но именно поэтому был пугающе красноречив:

– Случайность или новый замысел? Вы не должны были быть. Гончие, что взяли след, вы не должны были здесь быть.

Флойд не успел толком обдумать положение и отразить как всегда скорых действий Адайн.

– Убийца! – раздался выкрик.

Стрела, сорвавшись, воспарила, но не достигла назначенной цели.

Ищейка, выскочив из-за строения справа, перебила механической распоркой-ногой древко стрелы пополам в полёте. Адайн, сориентировавшись, тогда сорвала с тетивы вторую, взяв выше. На этот раз она попала.

Стрела со свистом залетела в черноту его тела и вмиг исчезла, равно как и её отзвук.

Существо не шелохнулось, лишь пальцы обоих кистей, сложенные перекрестьем на трости, переминались, будто от смиряемого волей нетерпения.

– Что же ты за тварь?! – испуганно хрипнула явно простуженная охотница, не пытаясь повторить попытку.

Вместо ответа рядом появились ещё ищейки. И ещё. И ещё.

Вслед, будто дождевые черви, из ниоткуда повыползали клыкачи, стукаясь железными бляшками-щитками да оружием. Повсюду и без просвета – армия врага вольготно расположилась на улицах Фракхи, в пустых домах. Мерзкие создания окружили Флойда и Адайн в почти что круг, но не приближались, далее смыкая петлю. Западня, как он и думал, но западня большая, чем думала она.

– Другие. Далёкие. Отличные. – внимание вновь уделялось охотнице. – Вы всегда будете отрицать нашу власть и волю. Вы видите по-другому. – он указал на неё. – Видите скрытое. Вы всегда будете отрицать. Нельзя чтобы вы были, не сейчас. Вы не часть замысла. Вы не моё чудо. Вы не чудо грядущего.

– Где вольные Фракхи?! – Флойд крутился, водил револьвером, выхватывая по переменке уродливые головы на мушку. – Где они все?!

По ушам ему вдруг резануло. Шум, будто ворочали посудную утварь, прокатился над крышами пустых домов и между улиц, вспучившихся от грязи. Отродъя засмеялись, да так чванливо и унижающе, как лишь и умели это делать. Для них Флойд и Адайн разговаривали будто сами с собой, ведь кроме их двоих никто не слышал голоса. Существо говорило с теми, с кем желало говорить.

Стук палки. Трение о речной камень. Следом наступила тишь, на подобии утренней, будто у отродий враз отняли голоса. Исполин склонил череп к шее так низко, что её не стало видно, и провёл им по сторонам. Налево, а затем вправо. Тишина в конец сковала всем глотки.

– Всё это, взявшие след, вина вас пославших – необходимость изменить план. Но всё дальнейшее – только ваша вина. Всё это потому, что вы идёте к нашей смерти, не даёте мне выбора. Посланы умертвить последнюю надежду. Последний же, ведущий вас, и иные двое из вас – ведут к смерти всего. Но мне уготовано было большее – ответственность за грядущее. Ответственность и план – их не хватало тем, кто пытался всё исправить до меня. Слабы. Их бы сразила хворь, взяла верх. Смерть взявших след и подобных вам не изменит начинаний, равно как и смерть иных приходящих – этого и хочет хворь. Она жаждет смерти… Вам не понять мой столь очевидно ошибочный выбор. Вам не понять, почему я согласился на тесную вечность с ней. Почему другие согласились, увидев грядущее, со мной. Почему стали со мною рядом. Почему я сам стал из-за них вечностью.

– Не даём выбора? Посланы умертвить надежду? – Флойд, ещё не взвёл курок, выбирая цель. – Отпусти схваченных вольных, отпусти девчонку и оставь нас. Не нужно никому умирать. – просил он. – Хватит смертей.

– Смерть лишь начало. – провозгласило существо. – Одно из тысяч и тысяч в бесконечности начал от других начал. – он посмотрел на Адайн. – Другие, далёкие, отличные, они не перестанут с её приходом быть совершенно, но не будут прямо сейчас. Этого хватит. Времени до их возврата хватит и тогда всё сложится. Тогда навязанный порядок измениться. – исполин плавно мотнул рогами. – Я готов пожертвовать в череде других жертв и их… и нашим будущем.

– Отпусти нас и мы уйдём. Мы больше никогда…

– Киртани пока у вас, но ничего не выйдет. Не выйдет уйти. – продолжал бесформенный голос. – Через вас не остановят замысел. Вы оступились, без понимания причин пойдя на поводу их цели, но вы не сможете убить меня, а иные присланные уже не успеют. Теперь вы подождёте взявших след, оставшихся гончих. Киртани возвратится ко мне, а вы останетесь здесь, чтобы позже уйти в небытие, дабы не быть сейчас.

Охотница, скалясь, наклонилась и поддела стрелу за край оперения, но Флойд её остановил. Они были не на равных.

– Другие, далёкие и отличные будут преданы забвению.

– Зачем? – спросил Флойд. – Зачем всё это?

– Нужно изменить план, как не ясно? – толи отвечал, толи продолжал монолог голос. – Изменить исковерканную схему. Нужно изменить конечный вариант. Я должен остановить запущенный маховик зла.

Исполин подал жест, поднимая несколько сомкнутых отростков-пальцев кверху. Следуя сигналу, с центральной тропы к разъездному Зерну неторопливо вышли двое, задерживаясь лишь у ищеек, расступавшихся перед ними и скрывавшими идущих до поры до времени.

Адайн ещё издалека узнала в силуэтах знакомые черты. Лату, совсем не прихрамывая, вёл Нукум, плачущую и опустившую глаза к пунктиру дороги. Клыкачи не унимали отвратного гогота, добавив в него горсть насмехательства. У зелёного круга Лату и Нукум остановились, встав перед Адайн и Флойдом.

– Адайн… – всхлипывала девчонка, не смея поднять голову. – Адайн, я не знала… Адайн, прости меня…

– Нукум! – выкрикнула охотница.

– Захлопни рот! – Лату сильно тряхнул её за шкирку. – Тупорылая и говорливая девчонка, как и твоя ненаглядная Орно!

Стрела нацелилась Лату в левый глаз.

Короткие чёрные волосы, тонкие руки-ноги, худоба – он был, что и прежде, каким они его видели, но только лишь внешне. Лату вёл себя словно запертый в неволе и кормимый одними травами да сушёными листами плотоядный хищник, которому в обмен на постоянную злобу пообещали вольницу. Он не скрывался более. Несчастный калека преобразился в образ исполнительной крысы, смешанной повадками с наглым боровом. Ухмылка не сходила с его лица.

Стрела соскользнула с мокрой тетивы, но добила ищейку, вновь закрывшую собой её цель.

Адайн, зверея, рыкнула как хлусб и следующее древко моментально вложилось на верный курс. Отродъя не зевали – на неё тут же наставили копья, ткнув сточенные острия, на которых виднелись потёки свежей крови, под рёбра и голень. Трое-четверо подошли, чтобы окончательно разоружить их. Лук и последние стрелы попадали на землю, потонув в разводьях грязи. Флойда отчего-то не тронули.

– Отпусти её! – активно отпихивалась Адайн. – Отпусти!

– Конечно, отпущу. Когда меня смоет Веф, – пнул Лату гальку в ручей. – так она сразу свободна. Но мы оба знаем, что подобного не случится в ближайшие сто Эшту. Будь моя воля, с вами дело кончили бы быстро, но, по непонятным мне разумениям, велено чего-то ждать.

– Что ты творишь?

Флойд назначил его новой целью для последней пули. Это не принесло бы им тактического преимущества, да он и знал теперь, что живыми не уйти. Адайн стояла позади и поэтому ни одна помеха не загораживала ему основных персон на потенциальной линии огня.

– А разве не ясно? – как ни в чём не бывало, ответил Лату. – Завершаю задание.

Флойд принял логическое объяснение разума спокойно и прямолинейно, будто давно догадался.

– И как долго? – решил он удостовериться.

– С самого фальшивого обмена с Орно на вещь, нужную моему правителю. Она то и не догадывалась, что всё подстроено.

Лату кивнул на исполина, до сих пор не шелохнувшегося. Тот не ответил ему ни жестом, ни голосом.

– Нас продали, Адайн. – сказал Флойд с интонацией обворованного рудокопа.

Охотница, вспомнив милования Лату с Орно, внутренне сжалась.

– Ты шпионил на Рикташа?!

– Больной расхаживал ноги, сестричка. Мои прогулки по полям и Фракхе стали отличным прикрытием для сбора информации и устроения диверсий по части дезинформации. Эх, жаль Мектам успел убраться с отрядом, перед тем как я справил его до Мужнего дома. Скрытный юбб. Он как предчувствовал, что что-то плохое надвигается. Последние дни раздавал приказы, ходил взвинченный. Ещё и незадолго до облавы группы две или три вольных сбежали. Наверное строят нам ловушки. Поганый юбб. С его высланными охотниками на нижней Ф`Ло было столько возни… – присвистнул Лату. – Столько возни…

– Ты, вольный Кайгарла, всё это время шпионил на отродъя гор?! – она никак не отошла.

– Вольный, не вольный – как же вы тупы, лесные юббы. Закрылись в своём дремучем лесу и не знаете, что творится в мире. – рассмеялся он. – Когда я нуждался в помощи, они согласились выходить меня, выкормить. Они открыли мне правду! Не ловчие, костные в своём долге, коим прикрываются, что перестали искать на пятый день. Не набожные вольные верхнего предела, что, сперва подобрав, вышвырнули меня за порог, думая будто это я привёл в их поганую деревню тех болотных хлусбов. Не безучастная природа. Вы не видели сколького достиг Раппар и как в недрах его кипит жизнь! Кайгарлу и не снился подобный прогресс – не те условия, не та власть. В залах и пещерах Раппара не убивают, не крадут, не помыкают друг другом, нет бездельников и жизнь организована, упорядочена. Там в Мулге общество в идеях подчинено коллективному, оно не разнуздано, праведно едино…

– Отыгрываетесь на других! – рыкнула Адайн. – Вы прячете своё гнилое естество под грудой мусора из разговоров!

– Один пещерный народец Рапшим, который вы по незнанию зовёте отродъями, склонен был к войне, а жестокость ускоряет принятие верной стороны колеблющимися. Господин пришёл к ним в незапамятные времена, о которых дошла одна молва. Он вразумил их, направил…

– Я видела их кровь и теперь, на свету, вижу ищеек и то, из кого они сотворены! Я видела и то, о чём и как мыслит твой господин! – глянула она на исполина. – Он не убедил их в своей правоте, он их изменил. Внутренне. Он сделал их такими!

– Ложь. – отмахнулся Лату. – Рапшим всегда искали славы в бою. Природа внутренняя, какой бы ни была, есть их природа и мы, знайте же, на стороне природы. Мы за неё всецело! Это вы противитесь естественному. Хорошо, что страх легче и надёжнее внушать, чем уважение и любовь. Нам не нужно теперь ждать десятки Эшту и вести переговоры, чтобы отдалённые селения примкнули к нам в нашей миссии построения благостного общества на Гирвалме. Господин поведал нам истину, поведал о целях природы. Что в Фракхе и Кайгарле? Они два котла, бурлящих крошевом прошлого: сезоны неурожая, праздность, примитивность труда, отсутствие идеи о дальнейшем, сохранение пережитков веры, обрядов. Мулг это будущее и его не избежать, кто как не отрицай. Наиболее выдающимся представителям Кайгарла это давно ясно.

– Ты выдающийся? – шевельнул Флойд уголками губ. – Лучше бы нам разговаривать с мешком свежего дерьма.

– Отрицаете, отвергаете мои слова. Думаете это я самый главный предатель? Посмотрите внимательней не других, не столь явных персон. – Лату рассмеялся вновь, приставляя клинок к ушным раковинам Нукум. – План работал безупречно, с некоторыми оговорками. На перевале Ном`Тиг вам просто повезло. Не подумал бы, что лавина так легко почти всё испортит, разметав армию. – кончик ножа надрезал краешек плоти на мочке.

Нукум взвизгнула, но он быстро и грубо закрыл ей рот ладонью.

– Пусть он отпустит её. – Флойд намеренно громко позвал костяное пугало, испускавшее кошмар своей тенью. – Мы не гончие. Мы не взявшие след.

– Но! – перехватил Лату. – Есть ведь ещё один перевал, вы помните? И была другая армия. Тут как по написанному Рикташем пошло. Далековат перевал был со стороны Кайгарла, да, но и идти легче, чем через Ша`А. Знаете, ищейки так быстро роют тоннели – загляденье смотреть. Не устают, не отдыхают. Наши отряды, не сожрав и треть запасов, прошли дорогу за считанные дни, сразу когда Рохау пустила сигнал. Как Рикташ и предсказывал. – он указал на исполина, на сей раз более небрежно.

Флойд припомнил историю, рассказанную Лэрдом по дороге от тоннеля: "Сукин ты сын. Так Рохау из-за тебя подсветила небо".

– Кайгарл ещё не повержен. – процедила Адайн, что, судя по виду, теперь могла бы загрызть его. – Кайгарл вас прикончит, если селения вольных не восстанут раньше. А они восстанут. Вести разносятся от места в место как облака спор хифлига.

– Ах да, кстати о граде, что высится на двух горах. Ваш и, так уж вышло, мой знакомый, по имени Гартвиг, отправил в крепость послание через подручного около трёх-четырёх дней назад. Он умный руководитель, смелый, храбрый – признаю. Правда, такие высоко не залезают, а особенно в горном городе, где умение лазать превалирует среди других важнейших умений. Все силы Кайгарл бросил к высотам Митфо и Сакклуш. Крайнюю группу ловчих вчера вырезали на болотах подчистую. – Лату сладострастно уловил гнев на из лицах. – Как там было: "Кричащие топи не зря прозваны кричащими". – продекларировал он. – Спрятать силы засады среди полипов да пожранных валунов было легче лёгкого.

– Гартвиг сообщением не направлял ловчих в топи. – отразил Флойд. – Ты лжёшь.

– Как же вы и правда тупы, юббы. И вы вольные леса и вы, что отличаетесь. Не видите далее носа.

Отродъя поддержали его затяжным чварканьем. Адайн с Флойдом переглянулись, чуть больше продлив обоюдный контакт зрения. Лату, с позволения Рикташа, не стукнувшего тростью, прогоготал с клыкачами сильнее, заливаясь.

– Да, да, падайте господину в ноги, юббы. Кланяйтесь всемогущему Раппару! Вы разбиты, окружены, обмануты и может лишь мольбы вас и спасут. Или некоторых из вас. Думаю, мольбы это лучше, чем если мы всем вам распорем животы и заставим есть собственные внутренности. Мы так уже делали. – добавились шаловливые нотки. Лату до омерзения медленно лизнул Нукум в щёку. – И не только так.

– Пусть он её отпустит!

– Хватит звать его, Рикташ больше не ответит вам! – кинул камнем Лату.

Флойду рассекло бровь. Рассвирепев сильнее некуда, он взвёл курок.

– Ой. Тебе больно, да? Ну-ну, хорошо, что ты обиделся. Очень хорошо. Рикташ больше не будет говорить, но ты не отвлекайся, представление впереди. Сейчас с этой маленькой юбб – очередная встряска чуть не вынула из Нукум душу. – говорить будут крюки, ищейки, цепи и верёвки.

– Отпусти девчонку, лживый Цра`Беткх!

– У-у-у, какие мы знаем слова. – Лату зыркнул на Флойда. – Может дать этой сквернословке пожевать грязь с моих ног?

Его окончательно достало. Будь что будет, подумал он. Внутренняя борьба, вёдшаяся между осторожностью с выжиданием и действием, была проиграна не в пользу первых.

– Пожуй лучше двадцать грамм мягкого свинца. – скрипнул пальцами Флойд и нажал на тяжёлый спусковой крючок.

Щелчок от удара курка, что стал эхом, напугал их. Отродъя дёрнулись в разные стороны, будто в них метил гром, но сразу же, уже расслабившись, вернулись по позициям, утроив гам насмешек.

– Что такое? – издевательски поинтересовался Лату, покачивая перед собой патроном. – У тебя что-то не получается?

Флойд, неприятно удивлённый, уже совсем не слушая его, оттянул держатель болта запирания и выбросил влево барабан. Шесть смазанных пазов и каждый пустой. Дрянь.

Существо, плотью из черноты чернот, не реагировало, позволяя любым творившимся вещам происходить. Голос без формы не появлялся снова: ни пространных речей, ни нагнетания таинственного. Пригретый Фракхой монстр, видя это, пользовался моментом.

– Фракха будет другим вольным, что прячутся от неумолимого прогресса в Ша`А, уроком! – заявил он громко. – Сожжение этого гнильника расчистит место десяткам и десяткам плодоносных чащ. Я выжгу этот день в памяти вам подобных!

– Отступись, пока не поздно.

Он засмеялся. Лату, поплывший мыслями в предвосхищении момента и выписывавший остриём узоры на щеках дрожащей Нукум, затевал следующее, куда более страшное измывательство, но вмешался непредвиденный случай.

Шликтовые перекрёстные клети крыши затрещали. Скрипнули коготки, усы-вибрисы, наэлектризованные, задрожали, обмениваясь статическими разрядами. Сетчатый оккнум, в начале присев по-кошачьи, тигром бросился на Лату с ближайшей заваленки, преодолев четыре с половиной ярда. Нукум, ощутив на загривке расслабившуюся кисть, вырвалась и добежала до Флойда. Шестеро-семеро отродий справа от Адайн повалились. Клыкачи, оставшиеся стоять на ногах и рассредоточившись, пытались с разных сторон зацепить зверя. Тот, словно от мух, отбивался от них всеми своими плетями. Повалив Лату, оккнум замахнулся лапой, но, ударив, оцарапал землю. Лату ускользнул ниже, доставая раздвоенный клинок. Оккнум, припрыгнув, ударил вдоль и царапнул гальку. Зверь попятился и, как раз тогда, сталь и зашла ему в шею.

Это не убило его. Не сразу. Оккнум дрыгался, разводил пастью, будто зевающий лев, не понимая причины внезапной боли, прыгал на одних клыкачей, не доводя дело до победы, и затем прыгал к другим. Его проткнули не меньше чем полсотни раз, тем, что держали с собой, и лишь после этого зверь упал. Копья торчали из его тела как иглы из спины дикобраза.

Нукум, видя краем глаза мёртвого оккнума и одновременно слыша хохот приободрённых клыкачей, плакала столь искренне и горько, что с трудом проговаривала слова, погрузившись в складки одеяния Адайн: "Окки… Окки… Окки…".

Образовалась недолгая заминка, в которой ощущения и чувственные их позывы объединились, направив. Адайн и Флойд попытались в суматохе сбежать с Нукум, но караул застрельщиков, выставленный на подъём к Мужнему дому, парами по трое отсёк им отступление. Нукум не унималась и жалась к Адайн, что шла за Флойдом, словно пряча её. Лату отряхивался, множа грязевые и кровяные разводы на никудышно скроенных штанах и оборотной рубахе, выполненных в цветах Мулга, лёгших на знакомый выцветший четырёхцветник вольных. Окии всё исходил кровью.

– Затравка попорчена, но не страшно… – сказал он, в довершение завернув кармашки у подвязи. Вдруг остановив перебирание в них и, словно встав видом на место джентльмена во фраке, утерявшего пуговицу с парадного камзола, проверил под ногами. – Да где она…

– Потерял что-то важное, говнюк?

Лату, увидев, ощерился, будто кот, которому прищемили хвост.

Флойд от локтя крутанул выставленный револьверный барабан, издавший тот самый, неповторимый звук шестизарядной справедливости. Довернувшись, он встал на место. Патрон калибра .550 прокрутился точно в нужный паз, и курок снова взвёлся вверх, будто молот кузнеца, занесённый над заготовкой. Развернувшись, отродъя с Лату заметили, что исполин с тростью пропал, хоть только что был будто вписан в местность. Как так скоро? Куда? Отродъя забеспокоились, зашептались, заёрзали.

– Умертви одну и них, пожалей женщин.

– Он разборчив в выборе – показал Флойд на револьвер. – и считает, что ты будешь в данный момент попривлекательней.

– Двенадцать с половиной тысяч. Подумай, столько сейчас воинов Раппара тебя окружают, стоят на улицах и в лагерях недалеко от Фракхи. Ты не представляешь, что они сделают с ними, а когда ты вдоволь насмотришься и с тобой. – мерзкая улыбочка, лезущая под кожу. – Сжалься.

– Тебе будет к тому времени без разницы. Части твоей пустой башки долетят до высоты крон скорее, чем ты успеешь удивиться.

– Она одна или вы все. Забава или траур.

Раздался стук палки. Какой-то копейшик переминался с ноги на ногу. Лату, услышав, отчего-то враз посерьезнел.

– А ну, подведите их ближе! – ближний клыкач, выполняя приказ, пихнул дубиной им по спинам. – Думаю, пугливая малявка красиво будет петь, когда при ней я отрежу оккнуму голову. Люблю, когда поют с чувством!

Останавливаясь перед лужайкой, Флойд, наконец опустив револьвер, сглотнул так слышимо, что Лату с отродъями, приняв это за действенность угрозы, помедлив несколько секунд, подняли знатный шум задобренных победителей. Адайн, увидев то же, что увидел он, теперь действительно спряталась за Флойдом, закрывая Нукум.

От её дома, пошатываясь, тащился насквозь мокрый и частично облепленный тиной Лэрд, двигаясь рывками, будто оживший труп.

– Знаете…

Клыкачи и Лату, словно ужаленные дзу-дзу, со скрипом в позвонках медленно обернулись на него. Толи от того, что они увидели таким Лэрда, толи от того, что потеряли своего господина, но шесть-семь сотен отродий умолкли враз до гробового беззвучия. Сапоги Лэрда, смявшись в гармошку, противно хлюпали.

– Я не особо-то уважаю чужие правила, но у меня есть одно собственное. – клацнул затвор. – Правило десяти минут.

Некоторые отродъя, явно узнав его по историям от других отрядов, тыкали собратьям-клыкачам на плетёные ремешки, что шились воинами Раппара на удачу, а теперь раскачивались у Лэрдовой пряжки. Ищейки, протыкая землю, затряслись, разворачивая к нему свои склизкие телеса.

– Говоря коротко… – он сплюнул изо рта какой-то водоросль, небрежно зачёсывая назад мокрые чёрно-рыжие локоны. – Я сейчас его нарушу.

Одной рукой Лэрд по ремню вздёрнул карабин, словно рок-звезда гитару, и твёрдо приладил приклад к плечу.

– Нахрен вас всех и ваш музыкальный вкус!

По звуку это было как стопка петард, взорвавшаяся в большущей жестяной трубе.

От шестидесяти до сотни с мелочью. Так выровнялись оценки запасов патронтажа Лэрда, когда Флойд на первой стоянке после древнего храма спорил с Аттвудом по данному поводу. Оба крупно просчитались.

Клыкачей пятнадцать по сторону ворот срезало до смены обоймы. Задело, но не свалило пару застрельщиков. Ищейки прятаться, видимо, были вовсе не научены.

Пальба стала сигналом. Вольные, притаившиеся под носом у врагов, ждали чего-то подобного, неожиданного фактора, отвлекающего манёвра. Лату преувеличил численность городских отрядов – не грозней трёх тысяч. Полторы-две встали на деревьях лагерем до Ном`Тига. Вольные знали это, наблюдая за ними целый прошлый день.

Передовой отряд проревел наступление, посыпались стрелы. Адайн в сонме голосов выделила призыв Мектама, хоть самого его и не отыскала визуально. С дальних ворот охотники повалили единой толпой, потеснив противника от участка под водопадом и у амбаров. Менные мосты стали отродъям хорошим укрытием – щитники с листами чёрной коры обошли их у канав стока. Отряды двадцаток вскоре прорвались к Мужнему дому и стрелы вольных полетели в сторону разъездного Зерна. Мектам вел сразу пять двадцаток к тренировочным площадкам окольными путями.

Лэрд не уходил из-под стрел, продолжал стрелять. Экспансивный цветок, распускаясь и задев заколку дилкадт, напополам состриг два пера шалтийского чармалла с правой стороны, выше от закруглённой линии ушных раковин. Полетели щепки, повалились, бились глиняные горшки в домах, трещали подпорки-распорки с сохшими языками хлусбов, пошчак, будто сбрасывающий пух тополь, линял с крыш хлопьями, меняясь на стальные сердечники. Обойма отщёлкивается. Стрелы с широким оперением компенсируют звуковую разницу, беспрерывно колотя по противнику.

Баланс сил быстро сместился. Флойд, только грохнула первая пуля, локтём вдарил конвоиру с дубиной, опрокинув того, и, пригнувшись, повёл девушек влево из-под огня. Лату завопил, словив пулю в голень, но, живучий как таракан, упав, пополз за ворота, в укрытие пластин железной коры. Те, что были рядом с ним, но не упали следом, тотчас отошли к Твуру сверчками Самшада, коченеющими поутру.

– Не по нам! – кричал ему Флойд, уворачиваясь. – Не по нам!

Лэрд не слышал и, судя по области попаданий, с мокрых волос ему текло на глаза. Армалайт АР-18 нажевался грязи и воды, но, и это для подобной модели было действительно чудом, работал безотказно.

– Заканчивай своё пасхальное восстание, чёртов ирландец!

Изгородку и двоих клыкачей ярдом левее тут же порубило в капусту и Флойд припустил вправо.

Лэрд в самом деле упивался: пять там, две ищейки на горке, десятка у разъезда. Он доковылял к лужайке. Обойма отщёлкивается. Следующий круг: шестеро правее, один в окне, два десятка на дороге барахтаются в маслянично-чёрной земле. Пули не разбирались в жертвах, стрелы вольных и отродий, перехлестнувшись тучами, тем более.

– К дьяволу стрелы, к дьяволу копья! Всех вас к дьяволу! – орал Лэрд, лавируя по распутице.

Он вообще не уклонялся: прижимал отродий к укрытиям, оттеснял ретивых, а смелых, рвавшихся в бой, вовремя потрошил. Вольные, замешкавшиеся в проулках, свою порцию свинца и стали тоже получили, пусть и случайно.

Разъездное Зерно, несмотря на обилие раненых в грязи, заполнялось горным народцем. Из Ша`А войскам Мулга шли подкрепления от лагеря. Некоторые, закидывая поверх частокола шестовые лестницы, с ходу вступали в стычки с отрядами вольных, открывали встречную пальбу из своих коротких луков. Тысячи и тысячи – слишком много рук и ног попали под стелы. Проблема любой рубки: не разобрать где и кто.

Флойд, Нукум и Адайн, добежав до ограды, но видя подступавших, легли на обратный курс, надеясь обойти сектор обстрела по правой стороне. Лэрд отстреливал последние обоймы трассирующими, иногда чуть не попадая по ним. Слишком много целей и не меньше помех; патроны он не дозировал. Лязг и грохотание боя закладывали уши, запахи пороха и пота работали для него действенней дамских пощёчин – он разгорячился, что парующий чайник.

Трио проскочило переулок и стрелок пропал для них из виду. Флойд завёл Адайн и Нукум в какую-то хижину, подвернувшуюся рядом. Пуля впилась в дверной косяк, за ней и пяток стрел. Вход он завалил тяжеленным стеллажом под инструментарий вбивщиков, что, звеня, полетел россыпью по полу. В помещении были прячущиеся от смерти отродъя; пятеро или четверо, напуганные или раздражённые – для них не имеющая значения прострация, на вроде помехи зрению из-за смога. Стрела, окованная сталью рукоять и поднятый с пола нож с ними вскоре разделались.

Девчонка всё видела. Нукум поджала ноги, закрыла ладонями уши и, забившись, смотрела из угла, но будто сквозь происходящее, не на само творящееся. Флойду показалось, что он слышит её скомкавшийся голосок: "Что вы делаете… Что вы делаете… Что вы делаете".

Стрела, задев раму чёрным наконечником, пролетела в вырез окна, едва не разрубив Адайн нос. Улицы гудели. Существа, теперь не различимые, кричали, пули, громыхнув раз, сбавляли общий накал и громкость на пару секунд. Нижнее окно открывало вид на водопад. Флойд прищурился. В стороне, у дома Орно, стояла трудно различимая фигура в исполосованном костюме под сине-зелёный галстук и махала руками.

– Аттвуд? Адайн, посмотри скорей.

Адайн, полом одежды сперва брезгливо вытерев лицо после убитых, только потом вгляделась. Три серебристых колечка сфокусировались, завращались.

– Аттвуд. – кивнула она, подтверждая. – Жив, слава богам.

– Скорее Валлур станцует танец урожая, чем Аттвуд падёт смертью храбрых. – кивнул Флойд, растирая по лицу грязь.

– Он нас тоже видит. Показывает… "вверх". Вижу с ним и Валлура. Сейчас он достал Блунум, направляет на сход водопада. – Адайн отстранилась, тревожно переводя на Флойда сияние радужек. – Что они задумали?

Воочию наблюдав примеры радикализма зилдраанского способа решать проблемы… Флойд оглянулся, замечая лестницу с края у лежанки, завалившейся с убитым клыкачём.

– Второй этаж. – указал он, по-младенчески поднимая Нукум на руки. – Живо туда! Сейчас рванёт!

Дымный порох уже въелся Лэрду в щёку. Он израсходовал последний остаток боезапаса во время своего неторопливого отступления, огрызаясь стволом по сторонам. Вольные всерьёз схватились с отродъями на главном уличном прогоне, потеснив последних от менных мостов, и он понял, что делать ему тут больше нечего. Сзади подходили копейщики, увешанные железом – отряды вольных замыкали в клешни с покинутых проулков. Кое-как пробив себе дорогу врукопашную, Лэрд, не добежав до дома Адайнн, плюнул на эту идею, сам теперь теснимый от дороги, залетел в хорошо законсервированную глиной землянку, где общиной хранилось мясо, и наглухо там заперся, обмотав петлицу цепочкой от своего креста.

Валлур отжал долго удерживаемый стазис-курок и ствольная капсула возгорелась полной гаммой оттенков красного. Сгусток преодолел расстояние до цели очень быстро и в сумерках был похож на пущенную горящую стрелу, по пути подсветившую заросли ярко-рыжим светом.

Уши, заложив, прошибло ультразвуком. Те, что тогда посмотрели на бывший водопад, вмиг ослепли. Крупные камни, наваленные дырявым частоколом, взорвались стоном кварк-глюонной плазмы и теперь не сдерживали озёрных вод. Вода хлынула вниз словно цунами, заливая круг новообразованного котлована, границами очерченного по ограде, основательной, как и хвалила Адайн. Прошлась она от края и до края. Вмиг эта сила смела с карты обе стороны и вытолкала волнами за пределы Фракхи через распахнутые ворота. Дома равняло и разрушало при первом же касании – стоять осталась треть. Подавляющему числу из вольных и отродий, оставшихся внутри, выжить не удалось, как они не пытались, как не цеплялись за жизнь. Захлебнуться, попав в накатывающий водоворот – дрянной способ отойти в мир иной.

Останки оккнума, единственно достойно из останков прочих, предало высшей воле, отнеся его внутренние реки, налитые обильно у туши, к исходу успокоившейся Веф.

Затем стало очень тихо.

Проредив тучи, впервые за несколько дней, к земле прорвался луч, и верхний мир Ша`А озарился светом.

***

Через десять минут Флойд, Адайн, Лэрд, опять насквоз промокший, и Нукум, вылезли из своих укрытий. Их встретил погром, невиданный даже в Кайгарле после бунта из-за гибели Хинкгритиф Смелой. Благо, что как скоро вода всё вокруг затопила, так скоро же и ушла прочь к вековым корням Ша`А. За ней ничего не осталось, кроме тяжкого бремени уцелевших.

Выбраться было непросто: доски и обрубки загораживали проход, тропки смыло, былые ориентиры, казавшиеся неизменными, изменили вид до неузнаваемости. Фракха и последнее войско Мулга перестали существовать быстрее, чем кто-либо успел в должной мере ощутить значение произошедшего.

Глубже других вольных утрата дома отозвалась в Орно. Травница, побродив среди останков, морскими звёздами устлавшими несчастную землю, отыскала Мектама. Вожак охотников, – в прошлом ярый противник её идей и неудачливый ухажёр. – поднятый волной, опущен ею был на ограду, пробившую колышками пошчака лёгкие, позвоночник и живот. Распятие свободолюбивого дикаря. Когда она шла к той ограде, волоча ноги свои и даруя искалеченным собратьям удар милосердия, он уже не был жив. Орно, постояв немного, плюхнулась на колени около его тела и, заливаясь, протяжно засмеялась, не находя себе на то отчёта и не в силах остановится. Через несколько минут, показавшихся вечностью, её накидки трепетно дотронулись. Она не заметила, как рядом с ней опустился Хатис, единственно из вольных выживший в сражении. Подслеповатый дуралей-Хатис, кашляя кровью, всё понял, верно разглядел и постарался поддержать её. Он не льстился глупо, не просил, не заикался как раньше, пытаясь ей понравится, а одно только молчал. Орно, ранее неприступная, насмешливая и холодная, не отринула теперь его заботу и потом, раздумывая над этим, больше и больше себя корила.

– Пала Атлантида. Пали райские сады. – встретил Аттвуд Флойда с Адайн, будто пастырь воздев к небесам руки, одна из которых держала мокрый свёрток с йатом, а другая дробовик. Слова из него лились легко и непринуждённо. Сразу было видно, что "впрыск" всё ещё играет в крови. – Надеюсь, все целы? Кто-нибудь из наших ранен?

– Как вы добрались от Зунгат? – спросил Флойд ответно, храня равновесие, но круги под глазами, вкупе с пошатывающейся походкой, выдали его истощение.

– Истории невероятней не сыскать. – махнул Аттвуд. – Сокращая для тебя основную часть: мы сделали плот, а Валлур стал за маневрового. Рулил им направленными зарядами. Никогда не забуду этой поездки и того, как некоторые визжали на особо бурных перекатах. – его взгляда удостоилась Орно. – Пока нас несло и швыряло, куда глаза глядят, мы плазмой повалили, наверное, древ восемь к общему счёту и так разбомбили окрестности, направляя селевой поток как вздумается, что тебе лучше не знать экологических последствий. Археологи, если когда-нибудь найдут их, сломают мозги, пытаясь понять, что же здесь на самом деле произошло.

– Чудный рассказ, Аттвуд. Правда. – вымученно улыбнулся Флойд. – Видели Лату, пока Лэрд не начал тут бойню?

– Бойню? – саркастично переспросил Лэрд, зачем-то обливая себя водой из колодца. – Ты видать не бывал в "Литтл-Раш".

– И, благодаря ему, каким-то образом слышали. – ответил Гартвиг на вопрос Флойда, кивая на Валлура, осматривающего завалы. – Мы должны оценить ситуацию сами, вернуться в Кайгарл, организовать поиски уцелевших групп из Фракхи, созвать другие селения. Если в этом замешан Колп, а я почти уверен, что так и есть… К Рохау нам нет хода. Положение крайне обострилось.

– Быть не может. – вставил Аттвуд.

– Но сначала предателю причитается известная плата. – добавил Экрит к словам Гартвига.

– Он её получит, не переживай Спичка. – подошёл к ним Лэрд, хлюпая ботинками. – Я наверняка в него попал.

– Трудно отыскать здесь то, во что ты не попал. – провела Адайн по склочковавшимся перьям.

– Живучий ублюдок, но ненадолго. Да, ненадолго. – не слышал дельных замечаний Лэрд. – Идёмте. Найдём его и спросим про второго, то огроменное чудовище, и про предателя в Кайгарле. Проклятье. Было бы что рассказать детишкам, не будь я стерилен из-за того случая на Тунгаване.

Лэрд осмотрелся, потирая лоб, смоляной от копоти испарений.

– Ну и трупов тут…

– Рикташ бросил их умирать, а сам сбежал. – сказала Орно, присоединяясь к ним с Хатисом. – Трус, каких не ведал Гирвалм за всю историю.

– Дело не в трусости, они ему даже не свои. Не знаю, что я видел, но он что-то совсем другое, словно не живое и не мёртвое. Скорее чуждое, абсолютно чужеродное. – Флойд вздрогнул от собственных слов, верно отысканных, и, отняв взгляд от выпачканных кровью рук, глянул на спутника Орно. – Уверена в нём?

Орно кивнула. Хатис молча слушал, не выспрашивая подробностей и не выясняя детали их завершившегося похода.

– Флойд, Адайн. – заговорил сам Валлур. – Останьтесь с Нукум. Дальше мы пока сами.

– Зилдраанец прав. – поддакнул Аттвуд, хлопнув Флойда по плечу. – С вас довольно, герои. Продержались до прихода кавалерии. – он склонился ближе и по серьёзному шепнул: – Присмотрите за девчонкой да Орно, отвлеките их как-нибудь. Им совсем худо сейчас.

Встав, Аттвуд заговорил громче:

– Хатис, верно? Давай с нами. Вижу и у тебя есть к нему счёт.

Хатис согласно кивнул, ударив копьём о землю, и последовал за ними.

– Подождите! – окликнул уже отошедших Флойд, вдруг вспомнив нечто важное. – Гартвиг и Орно останьтесь. – охотница, поняв его замысел, в уме приготовила верные слова. – Нам с Адайн нужно сообщить вам кое-что…

– Нет. – резко ответила Орно. – Я желаю немедленно видеть, как этот лжец умрёт.

– Поверь, – Адайн, глядя подруге в глаза, положила руку на плечо Флойду, – вам необходимо это услышать.

За селением погром не отстал видом.

Ворота разнесло, будто, как выразился Валлур, применили акустический таран. Нужного вольного, благодаря квулту, компания четвёрки озлобленных воителей отыскала вскорости. Лату сидел, еле облокачиваясь на вывернутый корень древа в миле от селения, напротив заезда, распластавшись. Выглядел он жалко, точь в точь как выглядят побитые в разудалой драке: порезы, ссадины, ушибы виднелись везде, но ничуть его не украшали. Увидел он их издалека, но не сопротивлялся, не бежал и словно смирился.

– За что Рикташ так поступил с нами… – заговорил он, сокрушаясь. – Почему нас оставил спустя столько Эшту…

– Пускающий сопли предатель, зрелища печальней не придумать. – присел рядом Лэрд. – А я ведь вспомнил, где тебя видел. Ты тогда и огрел меня по голове на склоне, стоило мне едва закончить перенос на Гирвалм. Припоминаешь? – Лэрд пнул ему по рёбрам. Лату, упав, взвыл. – Верёвки, жаль, нормальной нет. Какое упущение, у меня как раз столько замечательных идей без должного воплощения.

– Я тоже вспоминаю его. – рассмотрел Экрит сгорбленное создание. – Этот непосвящённый ловчий, бывало, ошивался у Свистящей башни. Да, часто топтался у загона с кеюмами, а потом как-то пропал. Уже тогда говорили, что из него выйдет разведчик или неплохой объездчик; он просто так не заговорит.

– Нет, не заговорит. И так даже лучше. – сказал Лэрд. – Но он будет бояться любого шороха, когда мы закончим. – Лату в ответ шипел, пытался встать, пошевелить руками, ворочался. – Поверь мне, будешь. Ещё как. За всех, кого вы ни за что ни про что убили, мы взыщем с тебя сполна, а потом я тебя пристрелю. – Лэрд отвернулся к Валлуру. – Может, начнём с…

Лату молниеносно дёрнулся на него, оттолкнулся, поджав ноги, стукнулся ими о древо, толкнулся вперёд, перелетев через склонившегося, будто играл в чехарду, и, выдернув из живота застрявший осколок острой чёрной коры, взмахнул. Валлур, среагировав, схватил его за руку, сжав так, что та костью хрустнула в четырёх местах, аккурат под четырьмя ведущими пальцами зилдраанца.

Лату, упав на колено и хватаясь за сломанную руку, сначала заорал от боли, но через несколько секунд, едва грудина онемела, а руки безвольно упали в грязь, сорвался на всхлип, а затем на тихое-тихое, затухающее хрипение, продолжавшееся полторы минуты в общем безмолвии.

– Хватит. – произнёс наконец Гартвиг, положено-чинно сложив руки в религиозном почтении к смерти. – Свет из него весь вытек. Жизнь покинула звавшегося Лату.

Поворочав, Хатис отпустил наконец древко копья, стоило Лату, что был им пронзён, навсегда покинуть свою цга`ла.

– Предатель ушёл слишком быстро, – сказал он, – вовсе не как предатель. Так уходят верные солдаты, те кто достоин.

– Неужели Лату правда так верил в оправданность подобного? – спросил Аттвуд, отрешённо опустив более ненужное оружие. – Он не пытался ни умолять, ни бежать.

– С него теперь не спросишь, что да как. – настопорщился Хатис и с таким видом плюнул вслед копью, будто тем хотел убить Лату во второй раз.

– Эй, народ! – раздался окрик.

Это Лэрд поднялся, встряхнулся, увидел, крикнул и замер; сразу увидели все. Экрит, сокрытый за капюшоном, отступил на несколько шагов. Руками, словно спазм свёл мышцы, полез он в темень плаща, нащупал верёвочку-стяжку и отвязал край. Плащ со стяжкой опали вниз, освобождая горло ловчего, а за ними повалился и Экрит. Артерия у грудины, смыкающей шею, пропустила из разреза струйку зеленоватой жижи. Губы его закрывались и открывались, с той же периодичностью что и у рыбы, вытащенной на берег.

Валлур сразу оказал помощь: остаток Н-диметил-этанамина неотложно прыснул через губку-тюбик, ускорив свёртывание крови и обезболивая. Валлур держал инъектор, прижав на области поражения тканей, так, чтобы быстрее затягивалось.

На Улгдише или в специальных центрах колоний Малвергесиума, оснащённых кабинами рен-стяжания, такие раны считаются пустяковыми, – собирают и безнадёжных – но у него не было даже военного реструктора органов, выдаваемого на отделение пехоты. Системы биологической подпитки, проведённые в броне, зациклены на круг – он хотел, но не мог поделиться. Спасение было для Экрита рядом и одновременно его не существовало. Валлур истинно, по-своему сожалел тому, что не мог ничего исправить.

Гартвиг с Орно, изменившись и наполнившись после нежданного разговора совершенно новым друг к другу чувством, увидев случившееся, на всех парах спешили к группе. Флойд с Адайн медленнее шли позади, о чём-то перешёптываясь.

Валлур отвлёкся на Экрита достаточно. За спинами бежавших мелькнула тень, а вслед ней появилась седая дымка без запаха и звука. Она росла, набухала клубами, шевелившими травинки и заросли, плыла к Флойду.

– Почему мы не можем быть вместе, одним… – плача, пищала Нукум, теребя браслет с орихалковыми бусинками. – Что вы наделали… Вы всех убили…

На истерику девчонки не обращали внимания. Валлур намеревался оставить немного НДТ и для неё.

Став гуще замешанной глины, дымка улеглась на просторе сценическим туманом. Клубы её дёрнулись, особенно сгустившись перед Нукум. Перед тем как всё свершилось, она, перестав плакать, слишком осмысленно встретилась глазами с существом, страшнее самых страшных кошмаров. Перст воплотившегося исполина медленно дотронулся макушки Нукум, словно обнимая её голову, и та, не успев ничего сделать, распалась плеядой фотонных осколков, на мгновение став вторым солнцем. От девчонки не осталось совсем ничего.

Вспышка ослепила стоявших рядом.

Орно, повалившись, не смогла даже закричать, едва сообразила – так она была потрясена. Её словно саму распылили на атомы, цга`ла смялась от боли. Флойд с Адайн зачихались, глотки им стиснуло, глаза заслезились, мышцы одеревенели сильнее, чем до того. Ещё немного и их парализовало.

Исполин, вновь испаряясь в дымке, двинулся в сторону Лату. Не дольше миллисекунды и он, не коснувшись Валлура, но расшибив щиток, забрал Киртани скорее, чем зилдраанец вскочил, ударив воздух и выпуская один за одним слепящие заряды Блунума, пускающие многовековые древа на тончайшие щепки. Гартвиг, круто вывернувшись пяткой на щебне, жонглировал ножами, по одному запуская их в дымку, тут же разрубаемую. Орно наносила кинжалом удары поперёк, когда та переместилась к ней ближе. Хатис, выдернув копьё из груди Лату, с усилием метнул в черноту. Аттвуд, всё ещё находясь под воздействием "впрыска", взревел, заскочил на подмостки сложившегося дома и дострелял патроны с дробью, чуть не сыгравшей во Флойда рикошетом. Лэрд бежал за дымкой по дуге справа, оставляя стрелкам пространство и не наступая на землю – хотел охватить с тыла. Толку не было ни от чего из использованного.

Дымка хищно подкралась, объяла Флойда и Адайн, завернув непроницаемыми коконами, склубилась, стала плотнее. В головы против воли вновь полился бесформенный голос:

– Умершие не перестали быть, но не будут сейчас. Всё что нужно это изменить исходное значение, воспротивится. Так будет шанс остановить запущенный план. Хрупкий шанс на свободу. Всего один шанс.

– Я знаю кто ты. – вдруг громче обычного сказал Валлур, уверившись, и остальные, перестав биться с неосязаемым, обернулись на него. – Ты изменил машину, ты был там. Прибыл, учил, говорил красивые слова, а ночью небеса озарились светом и Ноглвур сделался марионеткой машины. – Аттвуд, не успевая чертовски сильно удивляться, ловил каждое слово, но едва ли понимал смысл. – Машины, полной ненависти.

Дымка, взвившись в высоту, ответила:

– Необходимое было исполнено. Но ненависть не была вручена Нолгвуру, будто скипетр. Нолгвуру, тысячелетиями до того захлёбывающемуся в диктате благ и бездонных утех, её подарили. – из дымки протянулась костлявая кисть и палец существа указал на Лэрда.

В ту же секунду они поняли, что произошло. Их жизни, протянутые на неосязаемых нитях, вели к этому моменту. Моменту осознания. Всё минувшее, от закоулков Мидлсбро до битвы у снежного перевала Ном`Тиг и сражения за Фракху в грязи и воде, выстроилось словно бы в ряд. Воздаяние, ненависть, служение, долг, вера, власть и понимание это не просто их суть, это код живых ключей, отмыкающих не дверь, но определённые действия и события в определённое творцом время. Адайн и другие вольные могли это увидеть, понять когда-то в далёком будущем, возможно и случайно, поэтому Мулг, изменив его обитателей до неузнаваемости, и натравили на Фракху. И именно из выделенной словно программа, этой ощущаемой ненависти Лэрда, побывавшего в Рохау, родился Нолгвур, какой Флойд с Аттвудом и видели на Земле. Теперь у исполина появилась армия, могущественнейший флот. Ему оставалось только вернуться в нужную точку пространства при помощи Киртани и возглавить его.

Они всё поняли, но было поздно.

Пахнул ветер и великий творец исчез, рассеявшись дымкой под ногами наблюдателей, бессильных что-либо обратить. За остальных, помимо Флойда и Адайн, мигом уцепилась та же субстанция из растёкшейся дымки. Они и опомниться не успели.

– Хатис, чего стоишь, открыв рот?! – надрывался Аттвуд, протягивая за приклад дробовик. – Хватай и тяни!

Хатис, единственный не попавший в ловушку, бросился тянуть, упирался в землю, изворачивался, но ничего не выходило.

– Нет, меня тяни! – дёргался в медленно закрывающемся коконе Лэрд. – Меня!

– Надо было тебя прикончить, перед тем как раскололась та плита. – флегматично заметил Гартвиг, ритуально сложив руки на груди и закрыв глаза.

– Что ты сейчас сказал? – отшатнулся от него Лэрд. – Эй, ты что, был там?! Отвечай мне!

– Не я. – чинно держал ответ Гартвиг. – Там был Дирфанн, повелитель лесов и гор. А я лишь направлял его, свершая должные обряды в честь великого зверя. – он обратился к Орно, смотрящую на него очами, полными вопросов. – Да, дочь моя, это правда. И сейчас я вновь призову его…

Лэрд заметил, как Гартвиг перед тем как сомкнуть веки опять посмотрел на накидку Орно. Чудесную накидку, сотканную Адайн, на которой был запечатлён большой и свирепый обитатель Ша`А.

Лэрд прищурился, будто что-то вдруг понял.

– Погодите-ка…

Заросли впереди зашевелились, не дав ему договорить. Обломки затряслись, привлекая их внимание.

– Я чувствую его, он идёт к нам. – заросли затряслись сильней, с верхушек стеблей посыпались ветки, вода в луже дрогнула. – Узрите же повелителя лесов. – Гартвиг резко открыл глаза, указывая перед собой. – Он уже здесь.

В пределах пяти ярдов и правда стало тесновато.

– Это… Это же… Боже, его тоже засасывает? Нет, к чёрту! – Лэрд от бессилия махнул рукой. – Хатис, хватайся за меня скорей и тяни! Я чувствую, как кокон подаётся!

Двенадцать клешней пару раз синхронно клацнули, а маленькие чёрные глазки, вылезающие из-под подранного салатового панциря заозирались по сторонам, когда метровая тушка, наконец, вылезла на свет.

– Повелитель лесов, да? Грозного вида, я верно запомнил? – под впрыском происходящее выглядело ещё страннее. Аттвуда бросало от паники к крайне неуместным шуткам и обратно. – Поздравляю дружище, – откозырял инопланетному раку Аттвуд, – тебя повысили. Ты теперь почти божество. Обещаю сваять статую в твою честь.

Двенадцать клешней клацнули единовременно, видимо ловя его на слове.

– Дирфанн! – всё звал Гартвиг в сторону леса, пока кокон смыкался. – Где же Дирфанн?! Он точно здесь, я чувствую бога лесов!

– Отец, хватит. – попросила его Орно. – Он не придёт.

– Дирфанн!

Валлур, знавший с самого начала, что сопротивляться кокону бесполезно, перебил его:

– Довольно. Слушайте очень внимательно то, что я скажу. Он не стал убивать Адайн, хотя и грозился всем вольным расправой, а значит, мы ещё нужны ему для исполнения плана. Он не убьёт нас.

– Так может он делает это прямо сейчас! – Адайн пинала возводящиеся стенки. – Не поддаётся!

– Послушайте. – призывал Валлур. – После телепортации вы почувствуете боль в голове, тошноту, а людей прошибёт судорогой в ногах и спине. Это хорошие признаки. Хуже если их вы не почувствуете или почувствуете что-то другое. В любом случае, если мы будем разделены, то сперва отыщите других из нас. Как только перед вами представится малейший шанс – действуйте. – голос Валлура вновь проредила сталь. – До встречи на другой стороне. Помните, мы ещё можем всё исправить. Это не конец. Ещё не конец.

– В каком смысле "на другой стороне"?! – рвался и брыкался Аттвуд. – И что ты там наговорил ему про Нолгвур? Что это было?

– Я солгал вам.

Аттвуд помедлил с вопросом всего на пару секунд.

– О чём?

– О себе. Я не тот, за кого себя выдавал.

– Крайне ожидаемо. – сдавленно произнёс Флойд, с укором повернув голову к Адайн, ранее сомневавшейся насчёт тайных мотивов Валлура. – Я подозревал его ещё с того комплекса на Земле. Оставалось только поймать тебя за руку, но ты не давал оснований, а я к финалу похода уже и не хотел выискивать подлог. Хорошо сработано, ничего не скажешь.

– Что?! Стойте, ты ведь не из них? – Аттвуд был немало озадачен, но так толкал кокон лишь усерднее. – Скажи что не из тех, о ком я сейчас подумал!

– Нолгвурец. – фыркнул Флойд.

– Да как же, он же зилдраанец!

– Считаешь, Аттвуд? Мы никогда не видели больше чем одного якобы зилдраанца и не могли сравнивать. С таким же успехом он мог представится хадву или сурву или кем-нибудь из Клусского Единения и нам ничего не оставалось бы, кроме как поверить на слово. Но даже так, ненависть его к Нолгвуру была слишком показной, всеобъемлющей. Так ненавидеть что-то можно только когда точно знаешь, о чём говоришь. Я догадывался.

– Цра`Беткх Сатё`Хасс?! – охотница, поражённая, не отвлеклась от начатого и теперь пыталась поддеть край кокона стрелой, тщетно отлепляя от себя струящуюся дымку. – Среди звёзд видимо полно лгунов!

– Теперь план по поиску лучшего, третьего мира больше не кажется тебе верным? – спросил Флойд.

– Теперь этот план – жизненная необходимость! – она ударила о кокон так сильно, что показалось вот-вот, и он даст трещину.

– Нолгвур был моей родиной задолго до того, как появился Нугхири, как меня вывезли с планеты Отерум, охваченной безумием нашего собственного аналога хиинского Гоно, – машины военного управления Хейием – задолго до того как я отыскал себе место в обществе Малвергесиума. – проговорил Валлур. – Меня действительно зовут Валлуром от Яштира – второй приютивший меня мир сектора Друомшет. В остальных словах не было выдуманного и я не лгал вам в главном, ибо сам не ведал о столь хитроумном сплетении наших историй. Я хочу вернуть свой ныне мёртвый мир назад. Сильнее всего я хочу вернуть свою планету.

– Выходит, это именно мы, как катализатор, виновны в происходящем. Если события предрешены, то чего будет в дальнейшем стоить наша использованная ранее воля?

– Знание плана поможет нам его остановить, Флойд! – не сдавалась Адайн, царапая стенки. – Я хочу верить в то, что не судьба управляла и управляет нами, но души наши, наши ишалл, вплетены в незримую песнь мироздания. Мы больше не допустим прошлых ошибок. Мы уже выбрались из десятка передряг и выберемся и из этой! Нолгвурец, зилдраанец, человек или вольный – не всё ли едино, если сеть для всех одна и та же? Мы выберемся, Цра`Беткх! Мы выберемся и остановим его!

– Ты ведь в курсе, куда нас засасывает, да? – Валлур, скрытый уже по визор, Аттвуду ничего не ответил. – Валлур, ты знаешь, куда мы идём или нет, чёрт тебя лжеца подери?!

Орно, не отрывая обезумевший взор от места, где стояла Нукум, кровожадно, трясущейся рукой подняла клинок над головой и закричала так, будто его вонзили ей в грудь:

– Мы идём за головой Нугхири! Я убью его! – она чуть ли не грызла зубами кокон. – Я всех их убью!

Флойд почти поддался эмоциям, но вдруг, как часто бывает в критических ситуациях, его осенило о самом главном.

– А что если…

– Говори живее Флойд Беннет, если есть что! – долбил Лэрд прикладом свой новый погреб. – Нам скоро кранты!

– Это их родная планета.

– Что? – не отразил Лэрд – Чья планета? Ты о ком вообще?!

– Клахар. Нугхири прожил здесь один многие века без соплеменников и точно знал координаты места, прибыв и ещё задолго до нас, когда только планировал наше здесь появление. Он как и Шеез не удалялся в глубины космоса, но использовал множественные переходы через нулевой порог при помощи Киртани, для того чтобы переписать историю всей своей расы. Наслоение пространств при неоднократном нулевом переходе делает это возможным. Он нашёл единственно возможную лазейку во времени. Теперь я понимаю. Гирвалм их планета и то, что Орно говорила о наступлении песков из-за моря, то, что подтверждал затем и Гартвиг… – Флойд, как мог, указал на Орно, а затем взгляд его встретил испуганные кольца коллоидного серебра, полные горести и злости от осознания невероятного. – Вы это будущие они, подобные Нугхири. Я не знаю точно, как это возможно, но только так всё сходиться: вы первый высший вид, появившийся здесь, и поэтому Мулг, генноизменённый Нугхири, пытался истребить вас. Он не исполнял для клахар некую миссию, не искал начала начал вселенной и не просто так столь долго выжидал. Нугхири пошёл против своей расы войной, пытался убить её в зародыше на уровне зарождения.

– Матерь божья… – простонал Аттвуд, которому кокон отчего-то вдруг сдавил горло. – И что у него в планах на следующий уик-энд?

– Он останется один – сам до сих пор потрясённый мыслью, продолжал Флойд, – совсем один. Хитрейшее и, быть может, умнейшее существо во вселенной с армией Нолгвура, изменённого, как и Мулг, что не знает числа и пределов своей мощи. Одному провидению высших сил известно, что он желает сотворить, и об этом знаем только мы. Мы… – он набрался смелости, чтобы сказать то, что каждый из них сейчас должен был принять. – Адайн права, мы должны его остановить.

– Остановить?! – взревел Аттвуд, а за ним что-то невнятно прохрипели и Гартвиг с Лэрдом. – Ты в своём уме, бродяга из Мидлсбро?

– Надо попытаться! – огрызаясь на кокон, поддержала идею Адайн.

– Мы даже оцарапать его не смогли, как не старались! – парировал Аттвуд. – Как мы его остановим, чёрт подери этот кокон?! Как?!

– Улвар зар Раллед. – мерно протянул Валлур, чем в воцарившемся молчании обратил на себя все взоры, требующие ответа. – Лишь пламя рассеет тьму. – он сомневался, стоит ли, но решил затем добавить то, что у всех них было на уму. – Лишь гончие, переставшие по указке бежать и перекусившие на своих шеях цепные поводки чудовища-хозяина, отыщут к свободе верный след. И я клянусь перед вами, единственный раз, так как собираюсь во что бы то ни стало сдержать эту клятву: мы перекусим свои цепи! И мы убьём Нугхири!

Хатису, мечущемуся вокруг да около в мыслях и по взрыхлённым буграм, оставалось только смотреть, как они испаряются в дымке, запенившейся белым, серым и бирюзовым отливами цвета. Тогда из зарослей, наконец, выскочил услышавший зов Дирфанн, неустанно клёкающий от предвкушения добычи, и все шумы и движения вокруг Фракхи разделили участь общины.