Голос империи

Глава 2

Триединая империя, Джалан

Район Хеске, имперский театр, кабинет директора

Маэстро Венсан был готов голыми руками задушить этого мерзкого типа. Лысеющий, обрюзгший, весь такой… студенистый, он по капле цедил словесный яд, прожигая насквозь тонкую душу хореографа.

— Нет.

Директор посмотрел на маэстро так, будто мечтал, чтобы тот провалился как можно скорее. И глубже. Но Венсан решил настаивать.

— Я все же считаю, что имперскому театру стоит попробовать что-нибудь новое.

— Фильмы показывать? — выплеснул еще одну порцию токсина директор. — Это сейчас модно. Вы сколько лет здесь, пятнадцать? И еще не поняли, что в имперский театр ходят не ради вашего… балетного искусства? Это место встреч столичной элиты и повод пообщаться в приятной обстановке. Мы специально создали банкетный зал…

— И превратили театр в кабак, — в голосе Венсана появилось угрожающее рычание.

— А вам не все равно, если билеты исправно продаются? Это даже экономически нецелесообразно — менять нашу концепцию только потому, что вам так хочется. Можете свою творческую инициативу почесать каким-нибудь другим местом, — директор приподнял брови и сделал многозначительную паузу.

— Программа безбожно устарела, — Венсан старался сдержать закипающую внутри ярость. — Мне надоело третий год работать с одной и той же постановкой.

— Надоело работать? — вкрадчиво поинтересовался директор.

— Всем уже поперек горла, — Венсан, и без того прямой, казалось, превратился в несгибаемый металлический прут. — Что во время спектаклей артисты не слышат музыку за болтовней публики. А зрители даже не смотрят на сцену.

— И, тем не менее, они платят деньги. Которые идут на ваше жалование, в том числе. Если они за эти деньги приходят поболтать и даже поесть, то я не возражаю! Тема закрыта.

— Но…

— Я сказал, закрыта. И да. С этими вашими… конкурсантами. Вы ведь тратите на них не свое непосредственно рабочее время? Я надеюсь. Хочу напомнить, что это ме-ро-при-ятие — только арендатор в нашем театре. И мне еще не хватало, чтобы штатные сотрудники работали на чужой конкурс.

— Я не просто работаю на конкурс. Я куратор артистов. И это не мероприятие, а постоянное сотрудничество с Академией искусств. Прекрасная возможность влить свежую кровь в труппу, найти потенциальную приму нашего театра.

— Потенциальную? — директор стукнул по столу папкой бумаг. — А тут у меня сотня резюме от готовых, слышите, готовых выпускниц! Вам нужны талантливые артисты? Разберите, наконец, эту кипу и найдите!

— Я всех этих ваших кип знаю уже много лет, — поморщился балетмейстер. — Мне их и разбирать не надо. Большинство из них не то что танцевать не могут, а им бы и ходить на публике не стоило!

— Послушайте, Венсан. Вы можете упражняться в остроумии сколько угодно. Но потом не удивляйтесь, когда будете расписываться в ведомости. Заниматься со своими… подопечными вы, конечно, можете. Репетиционный зал в вашем распоряжении. Но если результат не оправдает наших ожиданий, нам придется сделать что-то с вашими.

Венсан сжал кулаки. Он мог бы ему ответить. Сказать все, что думает о жалких попытках административного давления. Но он был слишком воспитанным человеком. Поэтому молча развернулся и ушел. В репетиционном зале его ждали артисты.

Триединая империя, Джалан

Район Хеске, имперский театр, репетиционный зал

Прошедших отборочный тур и попавших в команду маэстро Венсана было четверо: двое юношей и две девушки. «Равноправие в действии», — подумала Сафира, присматриваясь к конкурентам. Те разминались возле станка, косились друг на друга и не общались. Каждый понимал, что шансы победить — один к десяти. В отборочный тур прошли сорок человек. В финал выйдут четверо.

То есть… трое из четырех до заветного поступления в академию искусств не дойдут. С гарантией. Возможно, и все они окажутся «за бортом». И это нервировало.

От звука хлопнувшей двери Сафира дернулась. На пороге стоял высокий мужчина, телосложение, идеальная осанка и скупая грациозность движений выдавали в нем балетного. Но в чемпионате по злобным выражениям лица у него бы все соперники разбежались. Только после Натальи Петровны даже сказочный злодей был не страшен.

Незнакомец молча и неумолимо приближался к центру зала, остановился, окинул присутствующих хмурым взглядом и с размаху швырнул пачку бумаг в угол паркетного зала.

Сафира скосила глаза: к каждой бумажке была прикреплена фотография девушки или юноши в балетном трико.

— Я маэстро Венсан, — не здороваясь, начал хореограф. — И задача у нас непростая. Как минимум, победить. В числе финалистов должен быть хотя бы один из вас. Но лучше, конечно, все. Понятно? Времени у нас мало. Поэтому сразу к делу. Танцуйте. Буду смотреть.

Он уселся на стул и уцепился руками за балетный станок.

Сафира решила не спешить и оценить тех, в чьей компании ей придется дойти хотя бы до первого публичного выступления. Девушка ее не впечатлила, техника достаточно слабая (кстати, совершенно незнакомая), а вот юноши были на удивление хороши. Один из них исполнял что-то вроде манерной латины, вихляющейся, скользкой, но смотреть на это можно было вечно — на это перетекание, скольжение, создающее впечатление, что в теле юноши совершенно нет костей.

Второй был уверенным в себе классическим «модернистом» — и тоже хорошо подготовленным.

Засмотревшись на коллег, Сафира не сразу поняла, почему все теперь смотрят на нее.

— Просим вас, госпожа… Севан, — маэстро даже вспомнил ее фамилию.

Под пристальным, жестким взглядом этого стервятника она немного растерялась. Казалось, все заранее выученные движения напрочь вылетели из головы. Это было даже не волнение — одуряющий страх. На нее смотрит главный балетмейстер империи, и это — не провинциальная студия, а репетиционный зал Имперского театра. Ее единственный шанс.

Сердце билось под самой шеей, но деваться было уже некуда.

Сафира встала в центре зала и попросила:

— Музыку, пожалуйста. Нажмите на кнопочку.

Венсан удивленно вытаращился и сделал жест одному из юношей. Тот с легким фырканьем повиновался, нажал на воспроизведение и слегка подпрыгнул, когда из колонки внезапно загрохотал At Vance — Only Human.

Сафира прикинула размеры зала и закрыла глаза. Только так можно было перестать бояться. Представить привычный спортивный зал в поселковой школе, позволить музыке подхватить себя, стереть весь страх. Импровизировать, добавляя новые элементы в идеально заученный танец.

Венсан отцепился от станка, скрючился, подпер рукой лицо и смотрел немигающим взглядом. Он был похож на хищника — злого, внимательного, поджидающего в засаде слишком самонадеянную дичь.

Музыка закончилась. Настолько неожиданно, что Сафира несколько секунд пыталась осознать, что происходит. А в зале висела тишина. Все просто молча смотрели на нее.

— Как минимум, это любопытно, — после минутной паузы, наконец, сообщил маэстро. Он, как все артисты, прекрасно владел лицом. Поэтому никак не выдал сейчас своего волнения. Это был даже не глоток свежего воздуха — это был шторм, который за три минуты вынес, вымел из его головы все самые скорбные мысли о судьбе театра. — Теперь хотя бы понятно, с чем я буду работать. Расписание репетиций получите завтра утром у моей ассистентки. В двадцать третьем кабинете. На сегодня свободны. А вы останьтесь… госпожа Севан.

Трое «конкурентов» со злостью посмотрели на Сафиру. Знакомство с преподавателем и репетицию перед ответственным конкурсом они явно не так себе представляли. Но вслух никто высказываться не решился, от куратора зависело слишком многое.

— Что еще есть? — спросил Венсан, когда дверь закрылась.

— А что нужно?

— Откуда я знаю? Мне нужно понимать, чем вы способны меня удивить.

«Значит, еще даже не удивила», — пришла к выводу Сафира и совсем раскисла.

Судя по застывшему взгляду, хореограф переоценил ее мастерство, а судя по количеству резюме артисток, он уже размышляет, как бы вовремя сменить подопечную, прежде чем начнутся трансляции с выступлениями конкурсантов. Пока-то еще никто не видел, кого выбрали кураторы конкурса по видеопрезентациям.

От этой ужасающей мысли Сафира похолодела, запнулась и упала. Боль пронзила правую ногу так, что сдержать крик не вышло.

Венсан коршуном слетел со стула, стул грохнулся на пол, а Сафира взлетела в воздух и оказалась на руках у маэстро. Через секунду она уже сидела на стопке ковриков, а нервные жилистые пальцы снимали с нее балетки. Вывихнутая еще в лесу нога хоть и была немного подлечена, но полноценной медицинской помощи так и не получила, поэтому сейчас, видимо, дала о себе знать.

— Профессиональный инструмент артиста в таком состоянии? Преступная халатность! — жестко отругал ее балетмейстер. И тем более удивительным было то, насколько аккуратным было его прикосновение. — Травмировала недавно?

— Да.

— Друиды в ваших краях не водятся?

— Водятся. Целый лес. Просто… некогда было.

— Ясно. Жди. Не смей вставать.

С этими словами хореограф исчез из зала и тут же появился, держа в руках желтую баночку и эластичный бинт.

— Давай мы с тобой договоримся, — уставшим голосом вздохнул Венсан. — Ты меня не подставляешь, хорошо? Это особый друидский бальзам, через полчаса будешь как новенькая, но это не значит, что можно лазить по деревьям, бегать по улицам и ронять себе на ноги наковальни.

— Я не буду, — пообещала Сафира.

— Ладно, раз у нас вынужденный перерыв…

Не закончив мысль, маэстро снова исчез за дверью. Отсутствовал почти десять минут и вернулся с двумя огромными кружками. От них доносился упоительный аромат шоколада. Сафире оставалось только удивленно смотреть, как балетмейстер сел прямо на пол и протянул одну из чашек. Это было какао, и на его пенной поверхности плавали смешные зефирные медвежата.

Венсан выудил медвежонка прямо пальцами.

— Никак не могу понять, почему их всегда кладут нечетное количество? Одному же обидно.

— Не то слово, — Сафира сделала большой глоток и зажмурилась. Это был даже не взрыв вкуса, это был гастрономический оргазм!

— Восстанавливает силы и душевное равновесие. Ну и это та разновидность шоколада, которую нам, балетным, можно без риска для рабочей формы.

— Спасибо огромное, очень вкусно! — Сафира прикончила содержимое чашки и почувствовала растекающееся по телу умиротворение. Она даже не заметила, как Венсан водрузил на ее ногу тонкий эластичный бинт и балетку. И когда успел…

— А теперь скажи мне, что это за музыка у тебя? На каком языке?

— Это… в общем, не отсюда, — ее смутила необходимость признаваться, что она из другого мира.

— Мне нравится, — Венсан тактично не стал допытываться до подробностей, но, судя по выражению лица, все понял, что и продемонстрировал. — Кстати, я из Лангардии. Так что, мы друг друга поймем. У тебя есть что-нибудь более откровенное?

— Мммм, — на ум пришел только Таркан.

— Нога-то как, не болит?

— Нет, вообще, — нога прекрасно себя чувствовала.

— Тогда показывай, что значит твое «ммм», — Венсан изобразил рукой замысловатый пасс. И снова уселся на стул, вцепившись в станок. Сафира смирилась с тем, что ему просто так удобно. Ну пусть висит, может, он от обезьяны недопроизошел.

Маэстро пристально наблюдал за ней, но этот немигающий взгляд больше не пугал.

— Стоп! — внезапно скомандовал он. — А что, если добавить это все к тому, что ты первым показывала?

— Это же разные стили, как их можно смешивать?

— Почему нельзя? Кто запретил?

Сафиру этот вопрос поставил в тупик. А действительно, кто и когда запрещал смешивать латину, классический балет и танец живота?

Венсан встал напротив и молча начал повторять то, что видел. Он схватывал движения на лету, как сухая губка впитывал все — жадно, азартно, страстно.

— А теперь смотри, — прервал он ее импровизацию. — На одной оригинальности мы с тобой, птичка моя, не уедем. Надо дать людям то, что они смогут запомнить и делать.

И он показал несколько па, которые оказались не сложнее тех, что приходилось часами заучивать. Сафира послушно повторяла уже за ним.

— Ну какая пластика! — воскликнул воодушевленный маэстро. — А что у нас с парными выступлениями?

— Ну, так. Не особо. Я вообще редко танцевала с партнерами.

— Ну редко — лучше, чем никогда. В соло хороша, значит, и остальное подтянем.

Маэстро включил музыку и сделал шаг ей навстречу.

— Иди сюда, — он решительным движением положил руки ей на талию и закружил по залу, растворяя в том особом удовольствии, которое могут понять только те, кто чувствует танец, слышит поэзию тела, и кому повезло с партнером.

Они снова сидели на полу. На лице Венсана читалась дивная смесь усталости и эйфории. Он говорил с ней, но так, будто просто размышлял вслух.

— Первый тур — голосование жюри в зале. Нужны всего три голоса из четырех. Там ты справишься, я за тебя спокоен. Тебе надо просто всех удивить, а уж за этим дело не встанет. Со вторым и третьим будет сложнее. Там дело решает уже народное голосование. Понимаешь?

— Не совсем, — Сафире стало жутко стыдно, что она даже не удосужилась толком прочитать условия этого чертова конкурса. Идиотизм какой. И это стыдное осознание, похоже, так живописно отразилось на ее лице, что Венсан снова все понял без лишних слов.

— Финал, — вздохнул он. — Его обычно смотрит вся страна, и все голосуют по телефону. Так понятно?

— Почти.

— И тут проблема, — маэстро нахмурил лоб. — Это мы с тобой понимаем тонкую суть танца. А сообщения отправляют обычные люди. И они не оценят ни идеальную технику, ни сложность рисунка. Им нужно… мясо!

— Какое? — растерялась от потока информации Сафира.

— Свежее! — Венсан хохотнул. — Выиграть хочешь?

— Хочу.

— И я хочу. И надо, чтобы они все тоже захотели. Только не выиграть, ясное дело, а тебя. Значит, их надо соблазнить. И мужчин, и женщин, и домашних попугаев. Всю империю! Они голосуют не за самый сложный танец, а за самую горячую девушку, ясно?

— Ага, — Сафира ошеломленно кивнула.

— Что ты так смотришь? Ты не девственница ли часом? Потому что с этим я тебе точно помочь не смогу.

— С этим все в порядке, — Сафира покраснела.

— Вот и славно, — Венсан потер ладони. — Тогда работаем, птичка моя!

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, летний императорский дворец

Принц Джеремиан стоял в спальне полностью обнаженный и придирчиво рассматривал себя в зеркале. Увиденное вызвало в нем приступ сурового недовольства. Во-первых, на темной коже стали появляться первые морщинки. Еще незаметные, но они уже были. Во-вторых, пробилась предательская седина. На фоне черных ухоженных волос смотрелась она безобразно, ужасно. То ли полукровка, то ли полу-дед.

Тонкое аристократичное тело, над которым неустанно трудились массажисты и личный тренер, было все еще идеально. Мышцы длинные, хорошо проработанные, но еще чуть-чуть, и над ним тоже начнет беспощадно издеваться возраст.

— А ведь я уже старею, — обратился принц к отражению. Но ответило ему не оно.

— Ты изумительно выглядишь, — откликнулся юноша, белокожий и беловолосый, с тонкой каштановой прядью, выдававшей в нем примесь человеческой крови. Он возлежал на кровати и пристально наблюдал.

— Мне почти сорок. И я все еще наследный принц, которого дед считает «недозревшим до трона». Старик, который разваливается на части, почти не покидает дворец и спит на совещаниях!

— Ты знаешь, почему он так считает, — томно вздохнул друид. — Он исповедует традиционные ценности.

— А я, значит, нетрадиционные? — взбесился Джеремиан, и в зеркало полетел серебряный кувшин. Поверхность пошла мелкими трещинами, но осколки не посыпались прямо на пол, они остались на месте, удерживаемые специальной защитной пленкой. И это вызвало у принца новый приступ ненависти.

Друид на кровати не смог удержать улыбку, вспомнив, как Тагир распорядился обновить покои принца после очередного приступа. В том числе, установить особые зеркала из композитного материала — «устойчивого к бабским истерикам». Джеремиан это заметил. Его породистое лицо исказилось, заострилось, антрацитовые глаза сверкнули ненавистью.

— И над чем мы тут смеемся? Расскажи мне, я тоже хочу повеселиться, — он неспешно приблизился к кровати и властно вцепился руками в лицо любовника. — Тебя смешит мое бессилие что-то изменить? Или то, что мой дед — упертый старик, который считает, что я ненормален, потому что мне противно прикасаться к женскому телу? По мне, все женщины ужасно воняют. Каковы ваши традиционные ценности? Спать с каждым встречным, к кому потянул инстинкт? Главное, чтобы этот встречный был противоположного пола? А почему вам позволено носить платья, а мне нет?

— Это не платье, это балахон, — едва слышно прошептал друид.

Джеремиан с силой оттянул волосы юноши назад, запрокидывая его голову. Ногтями прошелся по его щеке, оставляя кровавые полосы. Отпустил и тут же запрыгнул на кровать.

— Это. Платье. Я тоже хочу платье, — жестким и одновременно капризным тоном сообщил принц, перевернул любовника на живот, ласково провел пальцами по линии между ягодиц и, не предупреждая, вонзил палец внутрь, наслаждаясь болезненным криком.

Император сегодня принимал в гостиной, примыкающей к спальне. Одет был по-домашнему и потому совсем не походил на грозного монарха, некогда объединившего народы в великую империю. Он был обычным уставшим от жизни стариком, на коленях которого уютно устроился пушистый белый котенок.

— Любопытная животинка, я таких здесь не видел.

— Здесь таких нет, — подтвердил Ким, сделав особый акцент. — Мне подарили. Наши… гости.

— Не оставляй его мне. Не надо. Подвернется под ноги этому… Жалко будет. Я-то люблю животных, но Джеремиан… — Тагир почесал пушистые белые уши котенка. — Его уже не исправить.

— Ну вдруг? Ты никогда не терял надежды.

— Теперь потерял. Рагна сказала, что ничего не выйдет.

— Я говорил тебе это раньше, ты не слышал. Ты мог бы…

— Мог бы что? — Тагир закусил губу. — Обрушить им на голову еще одного наследника? Пусть даже еще более законного? Ты сам прекрасно понимаешь, к чему бы это привело.

— А к чему привело твое упрямство? — Ким помолчал. — Как ты видишь дальнейшее будущее империи, после тебя?

— Пока никак, — Тагир потер лицо руками. — Поэтому я еще здесь. И пока мы в заднице.

Триединая Империя, Джалан

Район Хеске, редакция журнала «Дива»

Лория Алиссандра сидела во главе длинного стола в окружении дюжины подчиненных. Перед ней были живописно разложены макеты журнальных страниц, две потенциальные обложки и несколько ярких фотографий. Поверх натюрморта валялся оригинально декорированный портсигар и усыпанный стразами телефон. Своей манере украшать все, от прически до автомобильного коврика, модная дива не изменяла.

— Обзор выставки вижу. Репортаж с показа. А что с материалом по каблукам, где он?

— Будет готов через неделю, — отозвалась девушка с дальнего конца стола.

— Через неделю в моде будут уже другие каблуки, — Лори вытащила сигарету, обернутую в золотисто-розовую бумагу, и закурила прямо за столом. — Ты вообще понимаешь, что такое актуальность информации? «Дива» — журнал, который пишет не о том, что сейчас модно. Об этом пишут все остальные. Мы говорим о том, что станет модным. Надеюсь, концепция всем понятна? — редактор окинула суровым взглядом всех сотрудников. Затем особенно пристально посмотрела на провинившуюся девушку. — Не сдашь вечером, завтра об этом напишут остальные. И работать будешь тоже с остальными. Отдел новостей, слушаю, что у вас.

— Фарадей вывел в свет какую-то шлюху…

— Это новость? — удивленно скривилась Лори. — Принц Джеремиан с утра посетил уборную. Не меньший размах сенсации.

— Девчонка — деревенская коза, но платье! Это был настоящий фурор на банкете.

Редакторские ногти с хищным скрежетом впились в стопку фотографий. На них была изображена не особо красивая, жутко накрашенная девушка. Но одетая в умопомрачительное, невозможное по имперским меркам платье. Оно было… ну очень откровенным. Мало того, что шея полностью оголенная, еще и верхняя половина груди с вызовом торчала из корсетного лифа. Но при всем вызывающем покрое платье было великолепно. Сшито со вкусом, в меру декорировано оригинальным орнаментом. И было понятно, почему оно произвело такой эффект.

— Почему я еще не знаю имени дизайнера? Кто это у нас такой смелый?

— Это не дизайнер. Это портниха из этого… ээээ… поселка иномирян. Из Белого Камня. И эта… тоже оттуда. Похоже, это их мода. Там так одеваются.

— Дааа? Тут даже не знаешь, что на первую полосу поставить, — Лори сделала знак ассистентке принести кофейник. Фотографии пошли гулять по рукам любопытных сотрудников.

— Фу, какая вульгарщина, — фыркнула одна из журналисток.

— В этом что-то есть, — пробасил фотограф.

— Ну да. Сиськи, — заметил заместитель редактора.

Все дружно заржали.

— Вот, — назидательно сообщила Лори. — Мы уже потратили полторы минуты на обсуждение этого наряда. И, судя по вашей реакции, особенно реакции наших мальчиков, не позже, чем в следующем сезоне в это «фу» будут одеты все. Так что, дорогая, берешь фотографа и едешь к этой портнихе. Выяснять, какие платья у них носят. Там.

В кабинете тут же воцарилась несвойственная журналистским планеркам тишина.

— Госпожа Маоджаджа, — очень тихо произнесла девушка, сообщившая новость. — Я в Камень не поеду. Вы слышали, что о них говорят? Они же…

— Тааак, — Лори посмотрела на сидящего слева мужчину.

— А я не могу взять сто сорок шестой материал на этой неделе.

Лори отхлебнула кофе и медленно прошлась взглядом по своим подчиненным. Все прятали глаза и вжимались в кресла.

— Понятно. Сама доеду. Сирил, задержись. Остальные свободны. И смените подгузники, деточки. От вас должно пахнуть типографской краской, а не ужасом.

Фотограф Сирил удрученно притормозил возле дверей так, чтобы вроде и остаться, но при этом иметь возможность сбежать от грозной редакторши.

— Мы едем в Камень.

— Куда угодно, только не туда, — замотал головой фотограф. — Я лучше терранусов в кружевных трусах буду снимать, чем сунусь к этим дикарям.

— Это ты, милый, дикарей еще не видел, — вздохнула Лори, наливая себе еще кофе.

— Ну я с халахинцами не сравниваю. Ой, простите! — Сирил густо покраснел, сообразив, какую чушь сморозил. Но Лори только засмеялась. Халахинцы никогда не обижались, если их называли дикарями. Пожалуй, они этим даже гордились.

— Ладно, девочка моя, сумку дай, — к Сирилу потянулась украшенная татуировками и браслетами рука.

— Какую? — растерялся фотограф.

— С камерой. Не твой же ридикюль с помадой и феромонами.

Триединая империя, Джалан

Район Эззо, Академия государственного управления

Де Зирт специально выделил целый день на прием гостей. Это был последний на сегодня. Но не в порядке важности. В кабинет зашел улыбчивый молодой человек, похожий то ли на музыканта, то ли на художника. Одет он был вызывающе — брюки рваные, ботинки — явно из армейского арсенала; из-под черной кожаной куртки виднелась майка с низким вырезом, шею украшало только замысловатое ожерелье. Сам он был по человеческим меркам красавчиком: густые пепельные волосы, фиалковые глаза и насмешливая улыбка. В общем, колоритнейший персонаж.

Альв в очередной раз похвалил эту маскировку. Самое темное место, как известно, под фонарем. Такой яркий индивид привлекает к себе массу внимания, и ведь хрен кто его, такого, заподозрит. Магистр понимал, что сам бы как раз и выбрал неприметного человека с «безликой» внешностью, но уж точно не такого… павлина.

— Я рад, что ты нашел время для старика, — он жестом пригласил гостя присесть, но тот отмахнулся и продолжил стоять с самым независимым видом.

— Для вас у меня всегда есть время. Вы один из моих лучших клиентов.

— Начнем с того, что я вообще не твой клиент, — красные глаза альва сверкнули. — Мне нужен Джа.

— Магистр?

— Сто лет как магистр. Мы с тобой долго играли в эту игру. Я даже делал вид, что верю. Будто ты и есть Джа. Я все годы нашего заочного знакомства с уважением относился к его нежеланию общаться со мной лично. Но, мальчик мой, сейчас не та ситуация, чтобы снова тебе подыгрывать. Так что, передай ему — нам нужно встретиться. Как можно быстрее. В идеале — сегодня. Максимум завтра.

— А…. он ни с кем не встречается, — под немигающим взглядом магистра юноша растерял свой задор, и голос у него слегка дрогнул.

— Ты меня не понял, — де Зирт привстал, и в его глазах засветились бордовые огоньки. Парень едва заметно вздрогнул. — На этот раз тема нашей беседы будет слишком личной и слишком важной, чтобы я это через кого-то передавал. И вам прекрасно известно. Насколько. Я. Ценный. Клиент. Поэтому кончай ломать комедию. Он знает, где меня найти.

— Ну да, — парень криво ухмыльнулся. — Он — знает. Всего доброго, магистр.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, летний императорский дворец

— Ваше высочество, — камердинер вплыл в спальню, неся перед собой поднос с золотой рюмкой. — Господин Эйдан?

Джеремиан покорно принял лекарство и сотворил на лице самую благожелательную улыбку.

— Все?

— Да, ваше высочество.

Едва дверь закрылась, Джеремиан ринулся в туалет. Эйдан без стеснения зашел следом и даже заботливо придержал длинные волосы любовника.

— Ты уверен, что без… лекарств тебе не станет хуже?

— А ты уверен, что это лекарство? — принц вымыл руки и прополоскал рот. — Я вот нет.

Джеремиан посмотрел в зеркало отрешенным, злым взглядом.

Триединая империя, Альварские предгорья

Горнодобывающий поселок Белый Камень

Лори прочитала сообщение от помощника и набрала ответное: «Завтра. В двенадцать».

«Не до тебя сейчас, ценный клиент», — подумала она, выбираясь из вертолета.

Сейчас ее ждала плановая работа. И высокий глухой забор, окружающий территорию поселка.

Пройти внутрь можно было только через специальный пропускной пункт. Металлоискатель взвыл, сообщая, что девушка обвешана украшениями с ног до головы. Охранник поморщился. Снимать все эти килограммы побрякушек — можно даже не пытаться. Менталисты вообще никогда личные вещи не снимают. Зато никогда не протестуют против личного досмотра. В рамках профессиональных приличий, конечно же. Схлопотать пусть даже легкое проклятие никто не хотел.

— Проносить в поселок оружие нельзя, — словно оправдываясь, пояснил дежурный. — Вам предоставить охрану?

— Зачем?

— Там может быть опасно.

— Я еду к портнихе. Что она сделает, затыкает меня насмерть иголкой? — Лори отметила, что корсаж, в котором дамы обычно прячут «особые ценности», охранник осматривал без малейшего субъективизма, с равнодушным профессионализмом. — Кстати, ваши правила потрясающе нелогичны.

— Почему? — нахмурился служащий.

— Боюсь, ты не поймешь, — Лори забрала сумочку и шагнула за турникет. Не объяснять же, что нелогично — соваться в опасную зону безоружной.

Впрочем, кто говорит о безоружности? «Дамские секреты» у нее были, только прятались не в корсаже, а в пышных манжетах рубашки. На подобные вылазки Лори брала с собой сухэ’сои — нож-кастет, выполненный из крепчайшей, почти не поддающейся обработке кости пустынного варана. Режущая кромка была не просто острой — доведенной до совершенства. Металлоискатели костяные поделки не фиксировали, а под многочисленными кружевными складками маленькая и тонкая костяная «игрушка» не прощупывалась.

Впрочем, это мера предосторожности оказалась лишней: добраться удалось без приключений. В самом доме кипела работа: на табуретке стояла клиентка, та самая выкрашенная по уши девица, что произвела такой эффект на приеме. Вокруг нее, точнее, вокруг подола зеленого парчового платья ползала на коленях портниха. Лори с любопытством наблюдала за происходящим. Обеим дамам было не до нее.

— Ай! Ты меня кольнула! — взвизгнула девушка-раскраска. — Откуда у тебя руки растут? Неужели не видишь?

— Прости, не вижу. Ткань тяжелая, драпируется плохо. Можешь повернуться?

— Может, ты меня обойдешь? — ядовито спросила дева. — Мне в этом всем поворачиваться неудобно!

Лори опытным взглядом оценила происходящее. В тесном пространстве обойти стоящую на табуретке клиентку было невозможно, только переползти через кровать. Но капризная фифа считала своим долгом поиздеваться.

— Здесь не жмет? — уточнила швея.

— Нет.

— Так, лиф мы закончили.

— Нет. Нужно больше камней. Скажу своему ювелиру, привезет тебе завтра.

— Хорошо, — поморщилась женщина.

Лори смотрела на платье. Оно было элегантным, интересным. Но капризной дуре эта лаконичность не нравилась. Провинциальная безвкусица была способна уничтожить даже такую роскошную работу.

— Я закончила, — сообщила портниха.

— Ну наконец-то! — фифа соскользнула с табуретки, выбралась из парчовых драпировок и надела повседневное платье. — И ты бы переезжала отсюда, а то каждый раз мотаться к тебе сюда опасно.

Ни с кем не прощаясь, только смерив напоследок Лори надменным взглядом, девица вышла из домика.

— Ой, — на новую гостью только сейчас обратили внимание. — Здравствуйте.

— Добрый вечер. Я Лори.

— Катерина, — представилась женщина. — Проходите, пожалуйста.

— Вы прекрасно шьете, — модному редактору было неудобно сидеть на скособоченном стуле, но это неудобство окупалось тем, что она наблюдала за работой живой иномирянки. И за тем, как ловкие пальцы ворошат зеленую, расшитую серебром парчу. Ну куда на нее еще камни. — Я хочу написать о вас. Как о зарождающейся звезде имперского подиума.

— Какая из меня звезда? Вы о чем? — Катерина изумленно воззрилась на гостью, понимая, что это не очередная заказчица из Давраха. — На жизнь хватает — и отлично. Извините, я больше говорить с вами не могу. Мне надо закончить работу.

— Она за него уже заплатила?

— Что? — Катерина застыла с булавкой в руке.

— Сколько времени еще нужно, чтобы дошить платье?

— Дней пять, — машинально ответила Катерина.

— Он бросит ее через два. И оплачивать заказ не будет.

— Простите?

Лори извлекла из сумочки визитку. Судя по изменившемуся лицу Катерины, даже в этом захолустье знали журнал «Дива». Не иначе, как эта сорока в стразах уже всем уши прожужжала.

— Заказы твоей клиентки, которая тут показывала характер, оплачивает лорд Фарадей. И ради него весь этот маскарад. Только я этого старого маразматика лет десять знаю. У него есть один забавный фетиш. Новая карманная сучка на каждую новую луну.

— И…

— Через два дня как раз новолуние. Так что, на следующий выход у него будет уже другая пассия. И твоя красотка не сможет расплатиться за свой заказ. Да и актуальность он для нее потеряет. С другой стороны, она же обещала завтра камни привезти? Вот их в счет оплаты и возьмешь.

Катерина сложила ткань, встала и посмотрела на Лори ошеломленным взглядом. На глазах у нее показались слезы. Лори вздохнула.

— Да, иномирянки у него точно еще не было. Не удивлюсь, если на следующий раут он притащит с собой самку террануса.

— Чаю? — Катерина, тяжело вздохнув, пошла к импровизированной кухне. — У меня и печенье есть. С домашним творогом.

Лори даже не пришлось вставать со стула. Учитывая тесноту, достаточно было просто повернуться в нужную сторону.

Печенье было странным, точнее, непривычным, но пахло невероятно вкусно. И кто бы знал, каких сил стоило сдержаться и не попробовать. Увы, поддерживать форму удавалось только одним способом — жесточайшими ограничениями. Любое послабление — и природная женственность моментально брала верх в борьбе с худобой на грани прозрачности. И на этот модный канон Лори повлиять не могла при всем желании: задавал тренд сам принц Джеремиан, от природы исключительно костлявый. Впрочем, все понимали, что причина гонений и попыток превратить женщин в плоскогрудое подобие мальчиков лежала в несколько иной области, нежели просто мода. Но никто не говорил об этом вслух.

Чай Лори не любила, предпочитая пить или крепкий кофе, или просто воду. Поэтому к чашке прикоснулась из чистой вежливости.

— О, бляха! — на пороге материализовался незнакомый мужик. В комнате сразу стало душно от характерного алкогольного амбре. — А мне Вовка говорит, что к нам какая-то сучка заморская пожаловала… Что за макароны у тебя на голове?

Лори распахнула глаза от удивления.

— Простите, — Катерина судорожно вскочила и попробовала выпроводить гостя. — Иди, погуляй чуть-чуть, у меня клиентка.

— Чо? Я в собственный дом зайти не могу? Клиентка, бляха! Вижу я! Чаи они тут гоняют! Пшлавон, дура!

Мужик без размаха врезал Катерине кулаком в лицо, и та рухнула, ударившись головой об пол. Затем подошел к столу, загреб со стола печенье, окинул гостью липким взглядом и, ухмыльнувшись, все-таки ушел.

Лори присела к портнихе, осмотрела и убедилась, что ничего страшного не произошло. Только из разбитой губы женщины сочилась кровь.

— Дай приложу, все пройдет, — из сумочки был извлечен флакон с желтой жидкостью и носовой платок.

— Если и пройдет, то не сейчас.

— Поспоришь? Это друидский бальзам. Проходит все, кроме любовной лихорадки. Возьми, пригодится.

— Спасибо.

Пока Катерина вытирала губы бальзамом, Лори не теряла времени даром. Она стояла возле штанги, на которой висели платья разной степени готовности. Перебирала, осматривала, оценивала покрой, декор, аккуратность швов.

— Знаешь, я не склонна давать советы незнакомым людям, но у тебя явный талант. А ты сидишь в этой дыре. Давай я поговорю с нашими, возьмем тебя под крыло издательства, переедешь в Джалан, одеваться у тебя будет все светские львицы.

— Это все хорошо, но и вы поймите, — Катерина подняла на Лори полные тоски глаза. — Мы для вас чужие. И вы для нас тоже. Что бы ваши ни говорили. А он… протрезвеет, еще и извиняться будет. Вот если будут заказы, возьму. Но никуда не поеду. Мы здесь хотя бы все свои.

Лори поджала губы. Она не любила таких женщин, покорных, готовых терпеть побои и оправдывать домашних садистов. Но перевоспитывать таких бесполезно.

— Покажешь, что у тебя заказать можно?

— Покажу, конечно. У меня целый альбом. Сошью, что угодно.

Глаза модного редактора засветились профессиональным азартом. Тираж следующего номера можно было увеличить вдвое и не бояться, что не расхватают.

Катерина все-таки уговорила взять печенье «хотя бы с собой». Лори не стала возражать. Ей было кого угостить этой экзотической едой. Одного заносчивого лорда, которому было наплевать, что в моде у столичной элиты — болезненная худоба. И свое наплевательское отношение он демонстрировал так рьяно, что можно было только позавидовать. А вот модному редактору подобных эскапад не простят.

Вспомнив о нем, Лори достала из сумочки телефон. Связь предательски не работала. Длинное ругательство на халахинском иллюстрировало всю степень негодования по этому поводу.

— Ты че там болтаешь, клиентка? — давешний мужик нарисовался в паре метров, вынырнув из-за угла какого-то строения. — За платьем она приехала, ага. Знаем мы, за какими платьями вы сюда катаетесь. Я тут одну такую имперскую мулаточку чпокал, визжала, как сучка.

— Иии?

— Ты, макаронный монстр, соснешь? Или сразу чпокнемся? Давай покажу, какое у меня платье есть. У ваших имперских задохликов таких поди нет.

Мужик осклабился и расстегнул ширинку, с гордостью вывалив ее содержимое. Лори обозрела предложенное к осмотру и покачала головой.

— Замерз что ли? Спрячь, погрейся.

— Чоо?

— Точно не через плечо. Видали и побольше.

— Ах ты ж сука!

Мужик попер вперед. Лори неуловимым движением сместилась влево, костяное лезвие мелькнуло в свете уличного фонаря, и любитель эксгибиционизма завыл, зажимая располосованное плечо. Предупреждение не дошло. Он полез снова, посчитав, что просто расслабился и пропустил удар от какой-то бабы. Видел он только то, что хотел — маленькую, худющую девку, которую он сейчас…

Еще один короткий удар каблуком в болевую точку — и любитель имперских мулаток плавно осел в грязь. Где, собственно, ему и место. Два коротких замаха — и обе его руки повисли плетьми. Через секунду ладонь Лори властно зажала рот мужлана — незачем привлекать внимание. Тот замычал, задергался всем телом, но неожиданно понял, что с виду мелкая и тощая баба каким-то невероятным образом уселась сверху так, что он не мог ни двинуться, ни сбросить ее с себя.

— Сухожилия перерубила. Руки распускать больше точно не будешь. Впрочем, друиды подлатают. Если очень попросишь.

Из расстегнутой ширинки иномирянина все еще торчало то, чем он недавно грозился. Маленькие пальцы Лори сжали и скрутили плоть с такой силой, что даже с зажатым ртом мужик умудрился издать громкий визжащий звук.

— Узнаю, что хулиганишь, и твоя анатомия приобретет неожиданный характер. Отрежу тебе руку по локоть и засуну в жопу. Причем, обратной стороной. Чтобы торчала и пальцами шевелила. Или заставлю тебя сожрать собственный член. И ты у меня даже не подавишься. Мразь.

Лори отошла подальше, осмотрелась, убедилась, что никаких лишних прохожих больше нет, и начала медленно, глубоко дышать. Ей требовалось выровнять пульс и сделать еще кое-что. Она мысленно шагала спиной вперед, проходя по той же дороге, к дому Катерины. Дошла до двери и так же мысленно вернулась — одна, в тишине. Не встретив на своем пути никого. Один из амулетов на шее вздрогнул и на миллисекунду вспыхнул бирюзой. Все, формальную проверку она пройдет легко. А потом, когда разберутся, что случилось, все ее действия признают самозащитой. Но сейчас ей требовалось срочно вернуться в Джалан, а не задерживаться на хрен знает сколько — до выяснения обстоятельств драки. Тем более, она совершенно не желала демонстрировать, с помощью чего вразумила пьяного урода.

На пропускном пункте заминок не возникло: охранники встретили ее без подозрений.

— Ну что, как прогулялась?

— Нормально. Жива и довольна. Но в следующий раз возьму сопровождение. Как-то здесь все-таки жутковато.

— Не то слово… Всего вам доброго.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, спортивный зал

Гаральд стоял возле татами и в который раз набирал номер Джа. Ответа не было. В редакции скупо сообщали, что госпожа Маоджаджа на выезде, когда будет — не сказала.

— Что происходит? — строго поинтересовался тренер, дождавшись, когда телефон все-таки покинет руку лорда Райвена и переместится в сумку.

— Ничего, — Гаральд вышел в центр зала. Нужно было как-то избавиться от этого нервного напряжения.

Первый удар он пропустил уже через секунду. Второй — еще быстрее. И только благодаря многолетней тренировке и плотной конституции еще стоял на ногах, а не валялся согнутым в три погибели.

Собраться с мыслями удалось не сразу. Пару минут он продержался в приличном темпе, но затем снова получил ногой в живот.

Тренер жестом велел остановиться и недовольно процедил:

— Ринг, конечно, удобное место, чтобы сливать эмоции. Но не со мной. Мои правила ты знаешь, не на массаж пришел. Если теряешь контроль, ты или умираешь, или убиваешь.

— Продолжаем, — хмуро потребовал Гаральд.

— Нет. Собираешься и идешь домой. Хочешь подраться — набей кому-нибудь морду и успокойся. В таком состоянии ты или пропускаешь один удар за другим, или внезапно переключаешься на бездумное крушение всего подряд. И я не хочу в этом участвовать.

— Тогда вали нахрен.

— Ты не забыл, что это мой зал?

— Мне надо позвонить.

Тренер не стал напоминать, что последний звонок был минут так десять назад. Но на этот раз телефон ответил.

— Добрый день, лорд Райвен, — пропела трубка голосом очередной редакционной ассистентки. — Госпожа Маоджаджа только что была, но оставила телефон в офисе. Я сожалею.

— Да пошли вы! — в раздражении Гаральд швырнул аппарат в стену. Вернулся на татами и с силой потер глаза пальцами. — Продолжай.

— Если ты из-за каждой исчезнувшей бабы будешь пропускать удары, останешься без зубов. Ты не в том возрасте и не том статусе, чтобы так загоняться.

— Из-за одной.

— А остальные куда разбежались?

Следующий удар пропустил уже тренер.

Гаральд вышел из душа в одном полотенце и только сейчас понял, что даже не высушил волосы. Теперь вода капала с них, холодя тело и оставляя на полу мокрые пятна.

Телефон завибрировал, уведомив о новом сообщении. На треснувшем, но все еще работающем экране высветились буквы.

«Прости, милый, была занята».

Гаральд снова набрал ее номер.

— Да, — голос был таким спокойным, как будто они буквально час назад расстались после ужина в уютном кафе. А не кто-то тут пропадал хрен знает где.

— Нужно встретиться.

— Хорошо, в нашем месте. Завтра в пять.

— Сейчас.

— Ничего, что я на работе?

— Сейчас одиннадцать вечера, — рыкнул Гаральд.

— Иии? Я не высший чиновник с расписанием для лентяев. Я журналист. Рауты обычно проходят по вечерам.

— Где ты?

— Это частное мероприятие, — теперь в ее голосе захрустел лед, — Если так неймется, можешь нанести визит с внеплановой налоговой проверкой. Если пустят. Донжон, второй этаж.

Гаральд сорвал с бедер полотенце и начал ожесточенно вытирать голову.