Гнездо Сарыча

Глава 9

Гилэстэл и Астид зачастили в дом Самалея. Сам Карусто целыми днями пропадал в лавке, князяпринимала Ануэльда. Он рассказывал ей о Маверрануме, а она, тоскующая по родному краю, откуда уехала еще ребенком, жадно слушала.

Иногда к ним присоединялся и Ригестайн. В иные дни ранних визитов Ануэльда, извиняясь за отсутствие племянника, оправдывалась.

— Он еще спит. Представления так его выматывают! Я только раз была в театре, да и то по настоянию Ригги. После трагедии с Касильдой у меня душа не лежит к этому месту. Но я очень горжусь, что мой мальчик там на хорошем счету. И мне не стыдно за него перед Карусто. Он ведь столько для нас всех сделал! Мой милый Ригги, не чета юношам из многих других семей. Я горжусь, что смогла воспитать его так, как пристало дворянину. Он так любит книги! Карусто не читает ничего, за исключением приходных книг в лавке. А Ригги покупает все на свои средства. Его уроки музыки, оказывается, дают неплохой доход.

Гилэстэл и Астид понимающе переглядывались, пряча усмешки, и понимая, отчего племянник Ануэльды до сих пор не встал с постели.

Сам же Ригестайн встречал гостей с неизменной приветливостью и доброжелательностью. Было видно, что ему льстит знакомство с вельможей такого высокого ранга, как Гилэстэл. Астид же со скрытой настороженностью наблюдал за Ригестайном.

— Ах, Ваша светлость! — вздыхала Ануэльда, слушая рассказы князя о Маверрануме. — Как я была бы счастлива вернуться! Но увы, увы… Мне уже не суждено. Вот разве что Ригги. Возьмите его с собой в Маверранум, князь!

— Тетушка! — укоряющее протестовал юноша. — Даже не думайте об этом! Как я могу бросить вас с дядей?! И матушку….

— Мой дорогой! — обнимала Ануэльда племянника.

Астид косился на эти нежности с недоумением, втихую посмеиваясь над музыкантом. Ему, не знавшему ни семьи, ни привязанности к родителям, были непонятны эти чувства. Все это ему заменяла преданность — слепая и безоговорочная верность князю.

А Гилэстэл ненароком, исподволь старался побольше узнать о прошлом этой семьи, и, в особенности, о Ригестайне. Беседуя с Ануэльдой, он сочувствовал ей, восхищался её самоотверженностью и жертвенностью. Он покорил её сердце своим сопереживанием, деликатностью и простотой в общении при своем высоком положении. И однажды настал день, когда Ануэльда решилась познакомить князя с сестрой.

— Она всегда была безрассудна, с самого детства, — качала головой Ануэльда, опираясь на локоть князя, когда они шли по лестнице на второй этаж. — Её беспечность и непослушание её и погубили. Она была любимицей отца, и ей многое прощалось. Я не в обиде на неё, её судьба намного горше моей.

Гилэстэл понимающе кивал, помогая ей подняться по ступеням. Астид плелся сзади, украдкой вздыхая от скуки. Дверь в комнату Касильды была приоткрыта, и Гилэстэл расслышал негромкий голос читающего Ригестайна. Покои его матери были светлы и просторны. Убранство ограничивалось широкой кроватью, столом с парой стульев, и глубоким креслом, в котором сидела Касильда. Ригестайн, сидящий на стуле возле матери, поднял на вошедших взгляд, оторвавшись от книги. Его лицо посветлело от улыбки. Он закрылкнигу, положил её на стол, и опустился на колени перед матерью, заглядывая ей в глаза.

— Матушка! Посмотри, кто к тебе пришел! Это князь Гилэстэл, я рассказывал тебе о нем.

Гилэстэл взглянул на женщину в кресле, безучастную ко всему, что происходилов её комнате. Былая красота еще напоминала о себе. Светлые волосы, заботливо расчесанные и заплетенные в две косы, были аккуратно уложены вокруг поникшей головы. Туника из простого синего полотна, чистая и свежая, оттеняла бледность кожи, почти не видевшей солнца. Потухший взгляд опущенныхглаз не засветился любопытством, безвольно покоящиеся на коленях руки не дрогнули, когда к ним прикоснулся Ригестайн.

Гилэстэлу, чьим особым интересом было целительство, нередко приходилось сталкиваться с разными больными. В большинстве своем, они вызывали не только жалость, но и брезгливость. Но это был совершенно отличный от других случай. И по ласковому жесту Ригестайна, поправившего на плечах матери легкий палантин, князь понял, чьей заботой живет эта женщина.

— Она не слышит его, — горестно покачала головой Ануэльда. — Ни его, ни меня. Никого. Двадцать два года… вот так.

Ригестайн быстро взглянул на тетку, поднялся с колен. Гилэстэл заметил, как дернулись желваки на его скулах, сжались на мгновение кулаки. Взглянув на князя, юноша выдохнул:

— Если бы я знал… Если бы я знал, кто это с ней сделал!

— И что тогда? — испытующе взглянул на него полуэльф.

— Я убил бы его. Или их. Неважно, скольких.

Астид удивленно покосился на Ригестайна, впервые проявившего в общении слабое подобие агрессии.

— Ригги! — округлив глаза, попеняла племяннику Ануэльда. — Тебе ли встревать в драки?

— А почему нет? — взглянул на неё Гилэстэл. — Это нормально — хотеть отомстить за свою семью.

— Ваша светлость! — осуждающе всплеснула руками Ануэльда. — Ну, хоть вы не подбивайте его на это! Насилие не решает проблем!

— Напротив, — парировал Гилэстэл. — Самый эффективный способ бороться с насилием — само насилие.

Астид усмехнулся, всецело согласный с князем. А Ануэльда, не смея перечить, все же огорченно покачала головой.

Гилэстэл подошел к Касильде, наклонился, заглядывая ей в лицо, и провел ладонью перед её глазами. Никакого отклика. Опустившись в кресло, из которого только что поднялся Ригестайн, Гилэстэл взял в руки пальцы Касильды, легонько сжал их, пристально всматриваясь в её зрачки и тихо что-то шепча. Ануэльда с недоумением наблюдала за ним.

— Ваша светлость, — обеспокоенный Ригестайн сделал шаг в их сторону.

— Тише, — удержал его Астид. — Не мешай.

— Что он делает?

— Решает, можно ли её вылечить.

Ануэльда прижала ладонь к губам. Ригестайн бросил недоверчивый взгляд на князя. В тишине прошло несколько минут. Наконец Гилэстэл вздохнул, повел плечами и отпустил руки Касильды. Сокрушенно покачав головой, он взглянул на Ригестайна и его тетку.

— Увы. Она слишком глубоко затерялась в себе. Я не смогу её вернуть.

Зажегшаяся в глазах Ригестайна надежда угасла.

— Но я могу попытаться выяснить, что же с ней произошло. Если, конечно, вы этого хотите и позволите.

Ануэльда переглянулась с Ригестайном.

— Я, право, не знаю…

— Мы согласны, — решительно прервал её племянник. Его глаза загорелись новой надеждой. И Гилэстэл понял — какой.

— Хорошо. Начнем завтра. Мне нужно подготовиться.

В эту минуту в комнату заглянула служанка и сообщила, что Карусто вернулся из лавки на обед. Касильда, постукивая тростью, покинула комнату сестры.

Поправляя на плечах матери сползший палантин, Ригестайнв волнении воскликнул:

— О, если бы вы смогли сделать это! Узнайте, прошу вас, кто виновен в её несчастье!

— И как ты поступишь, если я смогу? — взглянул на него князь.

— Я воздам стократ за поруганную честь моей матушки, — поднял подбородок Ригестайн.

Астид насмешливо фыркнул. Ригестайн пронзил его взглядом, и со смущенным видом посмотрел на князя.

— Не думайте, Ваша светлость, я не только арфу в руках умею держать. Дворянину пристало уметь обращаться и с мечом. Уж тетушка об этом позаботилась.

— Не она ли сама тебя учила? — тихо усмехнулся Астид, проходя мимо.

Ригестайн возмущенно вспыхнул.

— Я был в числе лучших в вааспуртской фехтовальной школе. Если не боишься, предлагаю тебе оценить усилия моих учителей.

Астид и князь переглянулись. Гилэстэл чуть заметно шевельнул ресницами. Полукровка облизнул тонкие губы.

— Принято. Где и когда?

— В четыре пополудни, на развилке, где начинается дорога в старые каменоломни.

— Я знаю, где это, — кивнул Астид.

— А сейчас прошу вас отобедать с нами. Аша!

Ригестайн выглянул в коридор. На его зов появилась чернокожая служанка. Из всего сказанного Ригестайном на новой васпе Астид разобрал лишь «накормить» и «ухаживать».

За столом темы лечения Касильды не касались. Разговор завязался между Карусто и Гилэстэлом, который, благодаря ему, успешно налаживал торговые связи в Вааспурте. Его доверенные люди открывали в городе лавки с товарами из Маверранума и тех стран, куда дотянулась рука беловолосого полуэльфа. Старался князь, само собой, не для Маверранума. Прекрасно понимая, что одним только оружием и магией не решить поставленную задачу, Гилэстэл делал ставку и на торговлю. К тому же, оружие и преданность людей требовали средств. Для пополнения своей казны не гнушался князь и многими другими методами. Пиратские корабли, построенные на его деньги, с командами отвязных головорезов, наводили страх на суда во многих морях. Оставаясь в тени, Гилэстэл ждал нужного момента. Терпеливо, наращивая силу, знание и богатство. Никто, кроме разве что Астида, не знал о нем и сотой доли всей правды. Лишь ему Гилэстэл доверял безоговорочно, как самому себе.

— Ригестайн, — окликнул Карусто племянника. — Не хочешь помочь мне в лавке?

Ригестайн смешался, опустил глаза.

— Прости, дядя. Я обещал Астиду показать наш театр. Может быть, мы останемся на сегодняшнее представление.

— Вот так всегда, — взглянул Карусто на Гилэстэла. — Молодежь. Театр — все, что его интересует!

Гилэстэл понимающе и сочувственно кивнул.

— О, вы тоже поклонник искусства? — Ануэльда благожелательно взглянула на Астида.

— Я его просто обожаю, — ответил Астид.

— А какой ваш любимый инструмент?

— Пожалуй, флейта.

Гилэстэл едва не подавился, сдержав смешок. Флейтой Астид любовно именовал духовую трубку, из которой весьма ловко стрелял отравленными иглами. Эту диковинку — гордость своей коллекции — он привез из болотистой Гохтлеи.

— О да! Мне она тоже очень нравится, — восторженно закивала Ануэльда. — Особенно, если в ансамбле.

— Это точно. В ансамбле они особенно эффективны, — подтвердил Астид, бросая в рот горсть винограда.

— Что, простите?

— Я имею в виду звучание. Когда их много, все просто падают.

Ануэльда вежливо кивнула в знак согласия, но вид у неё был озадаченный.