Глупые игры... в Любовь

Глава Двадцать Седьмая

— Будет утро, тогда и поедем. Чего среди ночи? Вас тут целая плеяда. Ничего не случиться. Перебудем одну ночь. А я спать хочу! Не поеду…

Но вместо ночной рубашки уже живо натягиваю на себя футболку, джинсы, кофту, куртку…

Отыскиваю денежные заначки…

Мышей выскочить за ворота, чтобы никто не заметил.

И бегу, бегу… по грунтовой дороге к пристани.

Вы его не убьете. Только не моего Доминика. Умру я, но он — будет жив.

— Эй, есть кто здесь?

Тишина…

Елки-палки. Только этого мне не хватало.

— Ау! — пыталась докричаться.

Яхта у причала. А где капитан?

Глубокий вдох — и полезла на борт.

— Дяденьки, тетеньки! Есть кто?

— Чего орешь? Ночь на дворе. Все спят, — неожиданно хриплый голос окатил меня сзади.

(резкий разворот)

— Ой, простите, — (шаг навстречу), — Прошу, дяденька. Пожалуйста, отвезите меня в порт. Очень нужно.

— Т-ты, что, вкурила что-то? Не буду я тебя никуда везти.

— Я два часа сюда добиралась… из монастыря.

— Я жду заказчиков. Их только и повезу.

— Я заплачу, — быстро нырнула в карман и достала часть денег (приличную часть). — Тут ехать-то сколько. Успеете вернуться. Тем более что гости решили остаться до утра.

Несмело, но жадно, прикипел взглядом к денежкам (надурняк и уксус сладок).

Секунды раздумий.

— Говоришь до утра?

— Чес-слово. Сама слышала их разговор.

— Ладно, — "нехотя" скривился (а сам прям загорелся от радости), — чего только для вас, детей, не сделаешь.

Да, да. Детей или денежек?

Все равно.

Радостно заулыбалась я… и пошла за ним в кабину управления.

Да уж. Нынче цены нешуточные. И никто в альтруистов играть не хочет. Едва смогла найти таксиста, который согласился отвезти меня в такую даль по скидке.

Что мне пришлось передумать, пережить (внутри себя), пока доехала…

… лучше никому и не знать.

Аетфе.

… еще только начало поисков и войны — а я едва уже сдерживаюсь от истерики.

Чувство, тупое, глухое, гадкое чувство, что меня раскусили,

наступают на пяты,

вот-вот — и я не успею… ПРЕДУПРЕДИТЬ,

… опоздаю.

Боже, Боже.

Лучше и вовсе не родиться на свет, чем так сходить с ума.

Едва не падаю от попыток быть быстрее, чем физически могу,

… заплетаюсь в собственных ногах,

… задыхаюсь от ужаса и напряжения.

Бегу к главному входу.

Не знаю. Не знаю, где искать.

Но все равно бегу, бегу, хватаясь за надежду.

И снова весь замок полон. Праздник.

Изыск, вычурность, пафос.

Удивленные взгляды… на меня… дерганную, с глазами бешеной собаки, разодетую, как гадкое невежество, полукровку.

А я, а я…. едва не рыдаю, не вою от страха и отчаяния.

Злобно пнув двери, вбегаю внутрь.

Кружусь, кружусь, оглядываюсь по сторонам.

Нигде. Нигде его не вижу.

И снова мчу вперед.

— Доминика?

Бельетони? Не видели?

— Доминик! — (лишь показалось).

И это не он…

— Не видели?

Нет,

… нет,

……. нет…

Болезненные, пустые, приговаривающие к смерти, ответы.

Реву. Реву… уже реву, как сумасшедшая.

Опоздаю, не успею… и всё. Всё!

— ДОМИНИК!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — дикий, отчаянный крик.

Больная. БОЛЬНАЯ,

отчаянная,

но еще дерусь.

Вдруг кто-то схватил за руку, резкий рывок (оборачивая меня к себе лицом) — и подхватил на руки (перебросив, как мешок, через плечо)

… куда-то уходит.

А сознание, сознание еще не верит. Не верит, что это — правда.

Идиотски молчу, тихо глотая слезы,

испуганно наблюдаю….

как спешно стал спускаться (со мной) по ступенькам в подвал.

Бережно опустил на пол. И, все так же, не бросая на меня взгляды, не пытаясь выяснить, что происходит, отомкнул дверь. Схватив за руку, потащил за собой.

— Доминик! — наконец-то смогла выдавить из себя, сквозь шок.

Не слушал.

Спешно шел куда-то и утаскивал меня туда.

Едва что различаю под ногами из-за гадкого полумрака.

Послушно перебираю ногами — иду.

— Доминик, мне нужно тебе кое-что сказать! — и снова отчаяннее начинает нахлынывать (убивая понимание…. радость от того, что его, моего Бельетони, я все же нашла).

Шок и истерика коварно пытаются играть со мной, вырывая из ножен правильную реакцию на вещи, и взамен подсылая — безумие.

— Доми, — отчаянно заныла вслед.

Не слушает.

Уверенные, сосредоточенные, быстрые шаги… куда-то в темноту.

Ступеньки вверх… и снова резко вниз, по пологому спуску.

— Доминик! — зарычала от больной злости. — Куда ты меня тащишь! Тебе нужно… тебе, — (ну же, давай, Жо, выдавай планы своих больных родственников!) — Тебя хотят убить! Ты должен убегать! Уехать! Прошу! Бельетони!

Не слушал, даже голову не повернул. Не реагировал.

— Доминик!

Вдруг застыл. Резкий удар кулаком по кирпичу (камню) — стена дрогнула (потайной ход?)

Протиснулся вперед и сквозь щель протащил меня.

Еще шаги, шаги… Быстрые, в полном мраке.

Молчу. Едва дышу, и спешно продвигаюсь (тащусь за Домиником) на ощупь.

Замер — застыла и я.

Скрипнула дверь.

Рыжий, медовый свет выстрелил мне навстречу, лукаво ослепив.

(невольно зажмурилась).

Прошел внутрь и затянул меня за собой.

Щелчок — замкнулись двери.