Глория

Глава 8. Разрушение

Мы пережили долгую, холодную и дождливую зиму. Артур и Чарли уверенно вошли в тихий омут деловых разборок «Диогена». Хорошо поторговавшись с Войтеком Чеславом — торговым агентом по сбыту хлопка — они успешно выбросили на рынок весь наш товар. Наши склады постепенно опустели.

Мы с Ривой прожили прекрасную весну, которая казалась мне тогда самым прекрасным временем года. Мы хорошо проводили время вместе.

Иногда Рива плакала оттого, что хотела иметь детей, особенно ей хотелось мальчика, чтобы он был похожим на меня.

Во Фритауне все было тихо, Никиш не появлялся. Мы думали, что крот вообще убрался из Фритауна или, что хуже, затаился на время. Это кажущееся спокойствие должно было бы нас насторожить, но, как я убедился позже, внезапное нападение трудно отразить, а не то, чтобы предвидеть.

12 июня мы с Лисом вышли в город утром: он — для того чтобы посетить свою очередную, а я — чтобы купить материю и нитки для Ривы, которые Рива заказала неделю назад, чтобы пошить себе новое платье.

На нас напали в переулке Стенор, глухом переулке, узком, как замочная щель. Четверо выскочили из-за угла впереди нас, пятеро из двора, который мы с Лисом прошли. В воздухе просвистело что-то, я успел взмахнуть тростью — и длинный нож звякнул о камни мостовой. Рыжий вытащил из кармана кастет и я крикнул ему:

— Давай вперед!

Он кивнул и мы сорвались с места. Лис свалил одного, я полоснул лезвием из трости по лицу другого и тот с криком отвалился к стене. Лицо его залило кровью. Рослый бугай с дубинкой вынудил меня отступить, а Лис уже схватился с другим нападавшим. Я потратил около минуты, уворачиваясь от взмахов дубинки, прежде чем мне повезло и я продырявил бугаю ногу. Он заорал и повалился на мостовую. Я обернулся назад и успел удивиться, что на нас не нападают те, что сзади. Когда я посмотрел вперед, я понял, что те, кто позади — это просто резерв на тот случай, если мы надумаем отступать.

Впереди нас появилось еще трое. Лис стоял перед ними и я побежал вперед, обходя раненого мной.

Один из стоящих впереди, со светлыми, как выгоревшая солома, волосами вытащил револьвер. У меня все внутри застыло.

Я видел, как Лис презрительно сплюнул им под ноги.

Блондин выстрелил в него два раза, Лиса отбросило назад и он упал.

Я остановился на бегу и убийца навел револьвер на меня. Он улыбнулся, а я подумал: «Ну, все». И еще успел: «Бросить в него тростью?».

Вдруг блондин упал и покатился по земле, выронив оружие. Я увидел того, кто стоял сзади и не удивился, узнав знакомые сросшиеся брови, длинный нос и бешеные черные глаза.

— Здравствуй, Гонец, — улыбнулся мне Никиш, а я стоял перед ним, как испуганный до смерти щенок перед бойцовскими собаками.

Никиш махнул рукой и я увидел, как группа нападавших позади нас, исчезла. Блондин молча подобрал револьвер и сунул его в карман. Я посмотрел на Лиса, лежащего у моих ног и мой страх сменился старым знакомым бешенством: обе пули попали Рыжему в живот.

Я перехватил трость, выставив вперед лезвие, и сделал шаг вперед. Но только один шаг — Никиш ласково покивал револьвером и сказал:

— Не сейчас, Гонец, не сейчас. Приготовься умереть к полудню.

Он улыбнулся и добавил:

— На твоем месте я бы поторопился домой, а то ты там никого не застанешь. Да, лучше бы тебе поторопиться, — он громко захохотал, а я от бессилия опустился на колени перед Лисом.

Он прижимал обе руки к животу, из-под его побелевших пальцев вяло текла черная густая кровь.

— Ох, дерьмо, — простонал я.

— Это точно, брат. Дерьмо, да еще и какое, — прерывающимся голосом ответил мне Лис.

Я стянул с себя куртку и прижал обеими руками к его животу. Он застонал от боли.

— Все, конец мне, братишка.

Его лицо было, как мел, его трясло в лихорадке, его волосы, как языки догорающего костра, безжизненно повисли над мокрым лбом. Сквозь намокающую ткань куртки я чувствовал, какая у него горячая кровь.

— Ты знаешь, я соврал тебе, — он говорил, как бы извиняясь.

Его лицо вдруг поплыло, как отражение в падающем зеркале, и я понял, что плачу.

— Насчет чего? — всхлипнул я.

— Насчет убийства старика. Я ведь был там, в конторе в ту ночь, стоял на стрёме.

— Я догадался, — и слезы потекли у меня на щеки, а я не мог их вытереть.

— Да? Как? — его глаза выразили слабый, но уверенный интерес.

— Ты так все подробно рассказывал о пожаре, что я понял — такое мог видеть только очевидец.

— Я не хотел до конца признаваться тебе в том деле, малыш, ты уж прости. Я ведь был не только вор и убийца. Я...

Он закрыл глаза, судорожно вздохнул и затих.

Я завыл, как ободранный пес. В голове бились слова Никиша о доме. Я уже представлял себе, как банда этих подонков врывается в наш дом, а там, может быть, никого нет, только девушки, Марта, Рива. Рива! Рива!

Я должен бежать, я должен, но тело Лиса не отпускало меня. Я снова завыл, боясь разорваться пополам, а потом голос в моей голове, голос Арчера сказал: «Он мертв, ему уже ничем не поможешь. Ты можешь помочь тем, кто еще жив».

Я укрыл Лиса курткой и прошептал:

— Прости меня, брат...

Я бежал домой, да, именно бежал, хромую ногу жгло огнем, мои легкие разрывались так, как уже давно не разрывались. Я бежал, как много лет назад из Селкирка, только на это раз я бежал не от огня, а прямо в огонь.

Я выбежал на пустырь перед Замком над Морем и попал в толпу человек из двадцати, вооруженных топорами, дубинками, ножами. Я пробегал между ними, петлял, изворачивался. Мне повезло, что все они смотрели на Замок и на меня поначалу просто не обратили внимания. Я бежал к единственной цели — к воротам под стрельчатой аркой. Там я смог хотя бы прижаться к дверям в надежде, что наши впустят меня в дом раньше, чем меня пристукнут. За пустырем наблюдали из дома, я понял это, когда из арки выбежали Артур, Чарли и Арчер — все вооружены револьверами, у Арчера в правой руке еще и обрез.

Я успел увернуться от двух брошенных в меня камней и палок. Толпа позади меня загудела, Арчер выстрелил в толпу, кто-то упал, толпа развалилась надвое и я вклинился в этот просвет.

Так получилось, что я обогнал Никиша, потому что я услышал за спиной его рев:

— Вперед! Какого ... вы стали?! Вперед!

Позади меня раздался выстрел.

Я никогда больше в жизни не бегал так, до сих пор не пойму, как моя нога не сломалась пополам. Последний рывок — и я уже возле своих. Они хватают меня за плечи и втягивают в дом так, что я, не удержавшись на ногах, падаю. Чарли и Артур закрывают дверь, Арчер снова стреляет. Кто-то кричит. Двери захлопываются с диким грохотом, Чарли не может сразу задвинуть засов, я вижу, как у него дрожат руки. В дверь начинают ломиться, но засов уже вдвинут в петли. В дверь снова бьют, с нее отлетают куски ржавчины. Слышно, как матерится за воротами Никиш.

Я уже сижу на полу, прислонившись спиной к стене. Мое сердце билось одновременно в горле, животе и груди, молотками стучало в висках.

За дверями деятельность нападавших усилилась — удары стали ритмичными и мощными. Судя по шуму, они пустили в ход топоры. Арчер открыл заслонку амбразуры и выстрелил два раза подряд. Насколько я знал Арчера, он заряжал патроны крупной картечью, а исходя из того, что за дверью был довольно узкий коридор — то ни одна картечина не пролетела мимо.

Никиш крикнул своим отходить и за дверью стало тихо.

Чарли взял меня за плечо.

— Что с Рыжим?

Я отрицательно покачал головой — говорить о гибели Лиса у меня не было сил.

Послышался треск — Арчер перезарядил обрез и положил еще дымящиеся пустые гильзы в карман плаща.

— Давно они здесь? — удалось мне выдавить из себя.

— Минут двадцать. Где Лис? — повернулся ко мне Артур.

Он тоже перезаряжал револьвер.

— Убили, — ответил я.

Артур заскрипел зубами и стал ругаться самыми черными словами, некоторые из них я знал и слышал раньше, а некоторые услышал впервые. В его тоне проскользнула нотка бессилия.

— Где бригада, где все наши парни? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Артур, когда закончил ругаться.

Арчер довольно равнодушно пожал плечами, опустился на корточки рядом со мной и начал меня ощупывать. Только спустя несколько секунд я понял, что он проверяет — не ранен ли я.

— Возможно несколько вариантов, — сказал Чарли спокойно.

Таким тоном он обычно говорил за столом «Передайте, пожалуйста, соль».

— Вариант первый — их всех каким-то образом нейтрализовали. Второй и самый поганый — их купили.

— Что-то я не видел их под окнами, — буркнул Арчер.

— Им могли заплатить только за то, чтобы они не вмешивались.

— Где Рива? — спросил я, с трудом поднимаясь на ноги.

Арчер улыбнулся.

— Все наверху — забаррикадировались в комнатах второго этажа.

Сверху послышался грохот разбивающегося стекла и женский визг.

Как же мы бежали наверх! Призраки не могли бы возникнуть из пустоты быстрее, чем мы взлетели на второй этаж.

В комнатах, окна которых выходили на пустырь, обычно никто не жил и оконные проемы были забиты досками, чтобы придать дому заброшенный вид. В этих окнах уже мелькали топоры нападавших, слышался треск ломающегося дерева. Наши девушки — Роза, Эллен, Марта и моя маленькая храбрая Рива пытались палками столкнуть нападавших с приставных лестниц, по которым враги пытались пробраться в дом.

— Алекс, Арчер — в соседнюю! — крикнул Чарли, а бегу стреляя в окно. Артур тоже стрелял вместе с ним.

— Берегите патроны! — крикнул Арчер и мы вбежали в соседнюю комнату.

Окна здесь были почти уже выбиты, пролезть мешала только одна доска. Арчер выстрелил и черный силуэт за окном исчез, как сажа унесенная ветром. Я подбежал к соседнему окну и ткнул тростью наугад в просвет между досок. Послышался крик и шум упавшего тяжелого предмета.

— Шкафы! — крикнул Арчер.

Я уронил трость и мы стали подтаскивать старую мебель к окнам. Я толкал, тянул, хрипел от напряжения, а сам думал: «Как же там моя Рива?».

Нам удалось отбить атаку на второй этаж — из соседней комнаты перестали греметь выстрелы.

Тут вбежала моя Рива и обняла меня так крепко, что я почувствовал, как бьется ее маленькое горячее сердечко, как воробей между ладонями. Она расплакалась, а я глупо повторял:

— Ну, не плачь, не надо, Рива, не плачь, ну, пожалуйста...

В общем, многие знают, что бесполезно утешать плачущую женщину.

— Я думала — тебя убили, — всхлипывала она сквозь слезы.

— Это ты завизжала тут, наверху? Вот уж не думал, что ты такая трусиха, — добродушно проворчал Арчер.

— Я только сначала испугалась, — стала оправдываться моя Рива, но, заметив, что Арчер улыбается, замолчала и снова прижалась ко мне.

Странно, но мне казалось, Арчеру нравится все происходящее. Он был, как рыба в воде. В какой-то мере, это и было его стихией. Мне не хотелось думать, что он уже забыл о гибели Лиса. Скорее всего, он просто отодвинул эту мысль на задний план — ведь у нас были дела и поважнее. Лис — мертв и тут уже никто ничего не мог поделать.

Внизу, на первом этаже, что-то загремело и Арчер напрягся, как кошка перед прыжком, пытаясь определить, откуда был шум.

— Кухня, черт! — крикнул он и тут снова начали ломиться в окна.

— Вниз! — крикнул Арчер. — Мы вниз! Держитесь здесь!

Из соседней комнаты донеслась ругань Артура — это можно было принять за ответ.

Я мягко отстранил Риву и мы снова понеслись спасать дом.

В дверь снова ломились и Арчер кивнул мне на коридор, ведущий в кухню.

— Держи.

Сам он снова открыл амбразуру в дверях, готовясь к стрельбе. Я бросился в коридор и в двух шагах от кухни схватился с двумя, вооруженными длинными палками — в узком коридоре от их оружия было мало толка, и я успел наградить их десятком резаных ран, успешно уворачиваясь от их неуклюжих выпадов. В кухне гремела, разбиваясь, посуда, слышались крики, чей-то уверенный голос в нецензурной форме предлагал двум идиотам, схватившимся со мной, освободить коридор. Они послушались, из кухни выскочили трое. В руках у них были длинные ножи, способные проколоть насквозь быка. Из кухни донесся голос, от которого у меня мороз прошел по спине.

— Отвалите, уроды, у меня же ствол!

Я мог бы поспорить на все, что угодно — это был голос блондина, убившего Лиса.

Мне стало понятно, что долго я не продержусь. Страшно мне стало и я побежал по коридору назад, а сзади меня мчались трое, радостно гикая и размахивая ножами.

— Арчер! Арчер! — заорал я.

— Падай, — раздался спокойный голос.

Я послушался его, как бога.

Грохнуло подряд два выстрела из дробовика, троих в коридоре снесло назад. Через их тела стали перепрыгивать другие, блондин выпрыгнул первым. Я посмотрел на Арчера чуть ли не с отчаянием — ведь у него не было времени перезарядить обрез.

Арчер спокойно выпустил обрез из рук. Одно неуловимое движение — и в руке Арчера появился револьвер. Раздался один выстрел, другой — и я с удовольствием увидел, как первым рухнул блондин. Арчер методично расстрелял барабан револьвера и все выпущенные пули нашли цель. Арчер сунул револьвер за пояс, подобрал с пола дробовик и перезарядил его. Я поднялся и он вложил мне в руки обрез, а сам принялся заряжать револьвер.

Из тех, кто лежал в коридоре, кто-то застонал. Арчер подошел поближе, поднял револьвер блондина. Раздался выстрел и стоны затихли.

Арчер и я оттащили трупы на разгромленную кухню и заперли двери, ведущие из кухни в дом.

Только теперь я услышал, что на втором этаже, который мы так поспешно покинули, было тихо. Я прислушался и услышал тихий женский плач.

Мы уже не бежали наверх — не было сил. Арчер сжимал в каждой руке по револьверу, я держал обрез стволами вниз, чтобы дрожащими пальцами не спустить курки в спину Арчера.

Мы вошли в комнату, на полу лежал Чарли. Рядом с ним на полу сидели наши девушки и плакали. Не плакала только Роза, она просто держала Чарли за руку, ее глаза были закрыты. Артур стоял у стены и не отрываясь смотрел на Чарли.

— Как? — спросил Арчер.

— Патроны закончились сначала у него, — вяло и безжизненно отвечал Артур. — Он выталкивал одного из окна. Выстрелили с улицы и все. Я даже не понял, что случилось, пока он не упал. Я выглянул — стрелял Никиш, а у меня, черт, ни одного патрона не осталось, понимаешь, ни одного.

Арчер молча засунул револьверы за пояс.

— Что у вас? — спросил Артур сухими губами, по-прежнему не отрывая глаз от лежащего на полу Чарли.

Арчер молча пожал плечами. Рива подошла ко мне и обняла меня снова. Мне это было так нужно — у меня разрывалось сердце. Я потерял двух старших братьев в один день.

— А как же хозяин? Как же дон Торио? — спросил я.

— Хозяин, — тихо протянул Артур, и уголки его рта поползли вниз в горькой усмешке.

— Хозяин лежит перед тобой, малыш.

Меня ударило в живот ужасающе холодной волной.

— Что? — выдохнул я.

— Наш хозяин, дон Торио, лежит перед тобой. Его убил мудак, которого я разорву на части, когда доберусь до него, — бросил мне через плечо Арчер.

Он и Артур молча смотрели на Чарли, их лица были похожи на лица мертвецов.

— Понимаешь, Чарли сразу так решил, что всё будет пополам, всё — работа, деньги, дом. Он придумал сказку о доне Торио, которого никто никогда в глаза не видел, историю о невидимке. Он был нашим братом, даже больше. Какой бы нормальный хозяин стал бы рисковать наравне с нами? — тихо спросил Артур и сам себе ответил:

— Да никто бы так не сделал.

— Он никогда не смог бы стать хозяином над нами, через это он не хотел переступать, — сказал Арчер.

— Он всегда все планировал наперед, знал, когда и с какой карты пойти. Лучше его не было, да теперь, наверное, уже и не будет, — устало сказал Артур.

Вот так я и узнал, кто такой дон Торио. Чарли — у меня язык не поворачивался называть его Чарльзом — тоже был одним из моих учителей. Саймон, Любо, Лис, Чарли...

Тут я уже не выдержал и заплакал.

Но это было еще не всё.

С пустыря послышался голос, который я узнал бы всегда и везде:

— Гонец! Гонец, уже полдень!

Я рванулся к окну и удержал руку Артура, рванувшуюся к револьверу.

— Не надо!

— Ты что, рехнулся?! — оттолкнул меня Артур, но я снова встал перед ним.

— У меня больше причин убить его, больше, чем у кого-нибудь из вас! Я должен сделать это сам, понимаете, должен! — выкрикнул я.

Ответом было молчание Артура. Марта молча качала головой:

— Не надо, Алька, не надо.

Рива бросилась ко мне на шею.

— Господи, Аль, не ходи, не надо. Пусть лучше Арчер, пусть лучше он, чем ты! Не ходи, не надо, он убьет тебя, слышишь, он тебя убьет! — она не отпускала меня.

Меня поддержал только Арчер. Он молча достал свой нож и протянул его мне рукоятью вперед. Артур молча продолжал смотреть на тело Чарли.

— Давай, не тяни, — тихо сказал Арчер.

Я постарался отстранить от себя Риву, но она не отпускала меня.

— Пойми, маленькая, он чуть не убил меня после того, как я попал во Фритаун. Он чуть было не убил меня и сломал мне ногу, когда пытался убить всех тех, кого я люблю. Сегодня он убил Чарли, а Чарли был лучшим из нас и ты знаешь, как я его любил. Он и его люди убили Лиса и чуть не убили всех нас. Я должен остановить его.

— Но почему ты, почему именно ты? — она не могла отпустить меня.

— Потому, что он — самый страшный мой сон наяву, он — мой кошмар, моя вечная тень. Когда мне плохо — я всегда вижу его за своей спиной, он всегда преследует меня — в моих снах и наяву. Он всегда находит меня, он везде меня найдет. Если я не покончу с ним, я никогда не смогу спать спокойно, никогда не смогу спокойно заснуть, никогда не смогу выйти на улицу, не опасаясь ножа в спину.

Ее руки вдруг безвольно обвисли и она посмотрела на меня глазами, полными слез.

— Ты не любишь меня.

— Я очень люблю тебя, Рива, но сейчас я должен идти.

— Тебя убьют, — сказала она мне и я видел, что у нее нет больше сил.

— Нет, я вернусь, — сказал я и соврал, хотя сам еще не знал об этом.

Марта обняла Риву за плечи и вывела из комнаты, сердито посмотрев на меня.

Я взял нож Арчера и мы пошли вниз.

— Ты думаешь, кто-то из них остался? — спросил его я.

— Вроде нет. Мы всех положили, — ответил Арчер, проверяя барабаны револьверов.

Когда мы выходили из дома, Арчер тихо сказал мне:

— Без фокусов и нервов. Ждешь удобного момента и наносишь удар. Его надо свалить одним ударом, на другой у тебя не будет времени и сил.

Мы вышли из арки и увидели Никиша, стоявшего на пустыре под яростными лучами летнего солнца. Он ухмылялся, в его правой руке поблескивало лезвие ножа.

— И еще: если я увижу, что у тебя больше нет сил, я его застрелю, а ты старайся не становиться на линии между ним и мной.

— Нет! — дернулся я и осекся под яростным взглядом Арчера.

— Заткнись, — презрение металлом скользнуло в его голосе, — если ты думаешь, что я дам ему уложить тебя, так ты полный идиот. Иди!

Арчер остановился и последний десяток метров я прошел сам. Когда я увидел лицо Никиша передо мной, вся моя ярость прошла. В голове звенела одна, старая-старая мысль — стереть этого гада.

— Вот мы снова и встретились, — ухмыляясь, сказал Никиш.

— Да, — безразлично сказал я.

Он радостно поднял нож и выразительно провел лезвием по своей шее:

— Не боишься?

— Нет, — также безразлично ответил я, глядя в его змеиные глаза.

— А зря, зря. Я ведь столько для тебя сделал, Гонец.

— Это правда, Никиш, ты сделал для меня много хорошего.

От смеха он чуть не сложился пополам. Пока он смеялся, его глаза, в которых не было ни капельки смеха, смотрели в мои глаза.

— Ты, наверное, малость повредился мозгами. Нож у горла, сломанная нога — это хорошо?

— А ты сам посуди, Никиш, — начал я так, как будто разговаривал со старым другом. — Когда ты в первый раз чуть не убил меня, я попал к Артуру. Его семья приняла меня и полюбила, как родного. Когда ты чуть не убил меня во второй раз, ты сломал мне ногу и моя семья ухаживала за мной так, что я понял, как сильно они меня любят и как я люблю их. Потом я стал помогать Чарли. Когда мы встретились в третий раз, я встретил женщину, которую я полюбил, а она полюбила меня. Так что ты приносишь мне счастье, Никиш.

Никиш внимательно слушал меня и, когда я закончил, он спросил меня, уже без своей безумной усмешки:

— Так что, ты уже не хочешь убивать меня?

— Нет, — сказал я и победил Никиша во второй раз.

Он вскрикнул от ярости и набросился на меня.

Я успел увернуться от двух почти незаметных выпадов, похожих на броски змеи. Лезвие пролетело в нескольких сантиметрах от моего горла. Я успел отступить метра на четыре и почувствовал, что мышцы ног начинают противно дрожать. Я понял, что долго не продержусь. В глазах Никиша уже не было ничего человеческого, это были не глаза, а черные дыры.

Я успел уйти от пяти выпадов, последний мне пришлось уже отбить ножом.

В конце концов, Никиш бросился на меня, выставив перед собой нож. Я смог отодвинуться вправо и пропустил его нож между туловищем и левой рукой. В это самый момент нож, который я держал перед собой, вошел в тело Никиша так легко, что я даже этого не почувствовал. Его лицо застыло в нескольких сантиметрах от моего лица. Когда я посмотрел в его глаза, то удивился: в его глазах уже не было безумия. Это были глаза смертельно уставшего человека.

Он упал и мой нож остался в его теле. Нож Никиша упал и откатился в сторону.

И тут, прости меня Боже, я упал на колени перед лежащим на земле Никишем, как уже падал сегодня — господи, только сегодня! — перед Лисом.

Никиш улыбнулся мне, улыбнулся по-настоящему, хоть это была и скорбная улыбка. Его широкая рука нашарила мою ладонь и слабо пожала ее.

— Вот и всё, — еле слышно выдохнул он.

Передо мной лежал человек, которого я убил. Неважно, как сильно я ненавидел его, неважно, как долго он отравлял мою жизнь. Не важно, что он хотел убить меня — это был человек. Пусть сумасшедший, пусть убийца — но все же человек. Нет, я не забыл ни своего страха, ни сломанной ноги, ни Чарли, ни Лиса — нет, я ничего не забыл. Но при виде умирающего Никиша в моей душе шевельнулся светлячок чувства, похожего на прощение.

Простить можно, забыть — никогда. Ведь в каком-то смысле всё, что я говорил ему перед схваткой — было правдой. Если бы не Никиш — у меня не было бы ничего. Мне стало плохо, когда я понял, что если бы не Никиш — я бы не встретил Артура, Арчера, Любо, Мону, Чарли, Марту, не полюбил бы Риву, не мотался бы, как сумасшедший, по улицам города, который я люблю больше жизни, не ходил бы рядом с Чарли, не узнал бы Саймона, Ихора, Мигу. У меня всего этого не было бы.

В первый раз я столкнулся с мыслью, что зло каким-то невообразимо отвратительным образом перемешано с добром.

Я оглянулся и увидел Арчера, медленно и устало идущего к дому. Его миссия была завершена — Никиш был мертв, я был жив.

И тут погасло солнце. Огромная тень упала на город. Все стало вокруг пепельно-серым во внезапно наступивших сумерках. Я задрал голову вверх — и застыл.

В небе надо мной, над Замком над Морем, над всем Городом повис огромный металлический шар. Он двигался, я видел его неоднородную поверхность, я видел утолщения на металле, яркие огни, какой-то странный повторяющийся узор, оспины на броне — всё это медленно плыло надо мной в почерневшем небе. Шар был огромен, мне показалось, что он больше, чем весь Город. Я был похож на муравья, на которым занесен башмак прохожего, здоровенный такой башмак, с гору величиной.

Мир менялся на глазах так, как будто со смертью Никиша наступил конец света.

Тут поверхность шара затуманилась и мне показалось, что на Город пролился черный дождь. Каждая капля стремительно приближалась к земле, увеличиваясь в размерах, и через секунду стало понятно, что каждая капля — это какой-то летательный аппарат. И вдруг в моем в моем одурманенном от ужаса мозгу вспыхнула догадка, что колоссальный металлический шар в небе — это космический корабль.

Страшный вой вывернул наизнанку ставший душным воздух. Я увидел, как одна из черных капель изменила направление и полетела к нам.

И тут я испытал мощный прилив страха, кровь застучала в висках, мне стало холодно, мне показалось, что каждый волосок моего тела встал дыбом и что мои глаза вылезают из орбит. Я вскочил на ноги.

Черный аппарат почти накрыл собой наш пустырь. Я побежал по направлению к дому. Какая-то черная тень метнулась ко мне, меня сбило с ног и я оказался закутанным в мелкоячеистую металлическую сеть. Последним, что я услышал, были выстрелы, доносившиеся от дома. «Арчер», успел подумать я, прежде чем провалиться в бездонную черную яму...

Потом я очнулся в темноте. Я вообще ничего не видел, мои руки были прижаты к бокам, я не мог пошевелиться. Всё было, как в страшном сне, только сейчас я понимал, что всё это — наяву. От охватившего меня страха я закричал так, что живот втянуло под ребра и до хрипоты перехватило дыхание. Я кричал еще и еще, пока меня не охватило ощущение безумного ужаса. Похожее чувство было тогда, в Городе, только в этот раз я понял, что это ощущение искусственное, как будто кто-то страшный, невидимый и злой холодным скальпелем проводит по моим нервам. Я снова потерял сознание...

В следующий раз я очнулся от ощущения холода. Я сидел на холодном полу, поджав под себя ноги. Мне казалось, что я смертельно устал, мне ничего не хотелось, все тело ломило от боли. Я сидел в темноте, когда надо мной вспыхнул мертвенно-бледный свет. Я запрокинул голову вверх так, что почувствовал, как напряглись мышцы шеи. Я сидел, залитый этим холодным светом на холодном полу и это предпоследнее, что я помню...

Последнее смутное воспоминание было таким, как будто я плыву в темноте, я чувствую, что повис в воздухе, что мои руки и ноги свисают, как у тряпичной куклы. Мои глаза открыты, но я снова ничего не вижу. Сил нет, сил нет даже чтобы думать. Я не чувствую абсолютно ничего — ни гнева, ни любви, ни страха. Ничего...