Glorious Land

Глава 4

Все началось с того, что вчерашнюю почту принес не Слава, а какой-то парень, которого я раньше не видел. Он бухнул на конторку пакет, стребовал с меня роспись, печать, после чего удалился восвояси, так ни разу и не улыбнувшись.

Я принялся разгребать письма, размышляя над тем, куда мог деться Славик. Попросил выходной? Заболел? Я мог бы его набрать, но у меня был только номер внутреннего пользования, вне работы мы толком и не общались.

В общем, решив, что ничего страшного случиться явно не могло, я принялся перебрать письма. Это монотонное занятие успокаивало. Я, не отвлекаясь, сортировал конверты, пока один из них, наконец, не привлек мое внимание. Он был совершенно белый, без адреса, без марок, без отметок о цензуре, даже не вскрытый. Я тут же принялся его открывать — любопытство, стоит признать, было одним из моих доминирующих качеств.

В конверте было набранное шаблонными буквами письмо. Я растерянно пробежал его глазами, потом вернулся к приветствию. Сказать, что оно меня удивило — это не сказать ничего. Я принялся читать внимательнее.

Я мимоходом глянул на бумажку, прикрепленную скобкой, ничего не понял и принялся изучать адрес. Я там был. Кафе «InTime», в котором я хорошо посидел в тот день, когда только приехал в город. Ниже было подписано имя — Даниил.

Даниил так Даниил, отнесу, мне не сложно. И я снова принялся за сортировку отцензуренных писем, лишь иногда мыслями возвращаясь к Славе. Странно это все и совсем на него не похоже.

День тянулся мучительно медленно, мне не с кем было даже пообедать, так что я выбрался в главный приемный зал, где обедали девочки-операторы. Они, естественно, разрешили мне к ним присоединиться, поили пахучим чаем, от которого меня тошнило, и кормили странными рассыпчатыми печеньями, которые «приготовила Галина из третьего отделения». Галина помахала мне рукой, я улыбнулся в ответ и принялся стряхивать крошки с колен. Печенье зверски крошилось.

Не дотерпев до окончания рабочего дня, я ушел на пятнадцать минут раньше и направился в кафе. Заодно и бляху обмою.

Сегодня уже была настоящая осень. Еще вчера была не очень настоящая, так, суррогат, а сейчас уже и небо окрасилось рыжиной, и в воздухе что-то такое витало, чего летом никогда не бывало. Распыляют они что-то, что ли?

Кафе я нашел быстро. Прошел мимо открывшего передо мной двери работника в серо-стальном мундире, подошел к стойке и обратился к молодому парню-бармену.

— Где я могу найти Даниила?

Тот побледнел, неуловимо изменился в лице, равно как и те, кто сидел достаточно близко, чтобы расслышать мой вопрос. Посетители (а это, как и в прошлый раз, в основном были студенты) зашептались, поглядывая на меня.

— Я от Славы, — поспешно добавил я, и напряжение, кажется, немного спало. Бармен кивнул мне на один из мягких диванчиков, повернутых к столам. Стол был уже занят, так что мне волей-неволей пришлось обратиться к сидящим за ним. Тем более, что они первыми со мной заговорили.

— Откуда ты о нас узнал? — поинтересовалась девушка в серой блузке, потягивая коктейль через трубочку. У нее были красивые зеленые глаза и бледные губы, обведенные контуром чуть темнее. Я о них не знал ничего, но объяснять это не посчитал нужным, учитывая то, что двое сидевших по бокам от нее парней изучали меня в большей степени недовольными взглядами. Они вообще были какие-то совсем одинаковые. Нет, не близнецы, просто один типаж внешности: русые коротко стриженные волосы, курносые носы, блеклые голубые глаза.

— От Славы.

Девушка тут же помрачнела, а парни, наоборот, заулыбались мне.

Странные ребята.

— А. Меня зовут Лада. Это Александр и Алексей, — я кивнул, даже не стараясь запомнить. Моего плеча коснулся бармен, заставив отвлечься от медитативного изучения глубоких Ладиных глаз.

— Пойдем, Данила тебя ждет.

Пришлось идти. Я попрощался с новыми знакомыми (причем лица парней тут же вылетели у меня из головы) и направился к окну, куда меня вел бармен. Он поставил на угловой столик высокий стакан со слоистым кофе, рядом положил папку для бумаг и кивнул сидящему парню.

— Отчет по патрулю написал, Стаса привел, могу идти, ваш сиятельство?

— Как будто тебе нужно мое позволение, — насмешливо отозвался Даниил. Бармен ухмыльнулся в ответ и ушел, оставив меня гадать, откуда он знает мое имя. — Садись, садись.

Я сел рядом, сцепив холодные руки на коленях.

— Может, чаю?

Я помотал головой.

— Ну, тогда рассказывай.

Рассказывать мне было нечего, поэтому я полез в карман, извлекая оттуда изрядно помятый конверт. Я протянул его заочно знакомому мне Даниилу и, пока он изучал письмо, принялся с интересом изучать его. Ничего необычного: совершенно среднестатистический студент с нашивками Университета на пиджаке (я тщетно пытался рассмотреть специализацию, но кроме исторического орла и какого-то спортивного человечка рассмотреть ничего не сумел), со светлыми вихрами и светлой же щетиной на подбородке. Чистый типаж, таких сейчас редко встретишь — у кого волосы темные, у кого нос с горбинкой. Но решительно ничего необычного.

Так я думал недолго, пока парень не поднял на меня серьезный взгляд. Я никогда не смотрел собеседнику в глаза, поэтому старательно изучал складку между его бровей. Напряженно мыслит о чем-то, однако.

— Значит, Слава хотел, чтобы я взял тебя под свою опеку, — заключил Даниил. Я аж опешил. Меня? Под свою опеку? Да я тебя года на три старше, как минимум!

— Объясню, пока ты не понял меня превратно, — невозмутимо продолжил странный студент. — Ты ничего не знаешь о нашей стране, а как только узнаешь, либо наша организация возьмет тебя под свое крыло, либо же этим займутся другие. Тогда будет уже поздно.

Я нахмурился. Славик тоже упорно твердил мне, что я ничего не знаю, но узнать просто обязан. О чем узнать? Что здесь вообще происходит? Отец, куда ты меня отправил, черт подери?

— Ты историк, — продолжал тем временем Данила, но я его перебил:

— Документовед, — и пустился в долгие объяснения, которые успел выучить наизусть за последние семь лет, начиная с того момента, когда мама задала мне искрометный вопрос: «Куда ты поступил?», — Я просто копаюсь в бумажках, и совсем необязательно они должны быть историческими источниками. Я подумал было, что стоит встать и уйти прямо сейчас, я ведь приехал сюда для того, чтобы работать, а не чтобы вступать в контакт со всякими наверняка экстремистскими группировками. Тьфу-тьфу меня в это вмешаться.

— Да, я знаю, знаю, — перебил меня Даниил, — и тогда ты тем более должен понимать, чем отдает сейчас наш политический строй и чем это может закончиться. У нас здесь тоталитарный режим, такой, что никакому Советскому Союзу не снилось. Почта следит за всем. Решительно за всем, они знают даже, какие песни ты поешь, находясь в душе!

— Почему ты тогда так смело об этом говоришь? — насмешливо отозвался я.

— Потому что здесь все свои, а я все равно в розыске, и через тридцать семь минут, когда здесь окажется патруль, я буду уже прилежно сидеть в аудитории и слушать лекцию по истории почты XX–XXI веков. Они ведь даже не знают моего настоящего имени, только номер студенческой бляхи, которую сменить ничего не стоит.

— Э-э, Даниил?.. — недоуменно промычал я, заметно сомневаясь в здравомыслии этого парня. Говорить мне такое, зная, что я работаю на почту?

— Не настоящее. Сменил, как только из Омска приехал.

Мое лицо удивленно вытянулось. Вот черт подери, встретить здесь земляка я никак не ожидал!

— Омск? Так я оттуда! А где ты жил там?

Даниил меня снова перебил.

— Немного о сути проблемы, после чего мы с тобой поговорим о нашей малой родине, хорошо?

Я кивнул.

— Чудно. Итак, мы — сопротивление. Называй это как хочешь: партизаны, революционеры, декабристы, идиоты — нам все равно, мы против этой системы, которая перемалывает всех и превращает в фарш. Я невольно вспомнил забракованное письмо военного и поежился: вот где точно остался один фарш.

— Несколько наших людей работают на почту, — продолжал Данила, — а мы часто перехватываем машины с письмами. Нам очень важно, чтобы все они достигали своего адресата, потому что в тех конвертах, которые каждое утро регистрируешь ты, содержится целая история, паззл, указания к действию, то, что позволит нам устроить настоящую революцию.

Я призадумался: красиво говорит. И мой юношеский романтизм подсказывал, что участие в революции в другой стране и триумфальное возвращение домой — неплохая черточка в биографии сына главы небольшой страны. Да, я тщеславен, увы и ах.

— А что я должен делать?

— То, чем занимался Слава. Снимать копии с писем, которые тебе приходят и передавать их получателям.

— Почему сам Слава не может этим заниматься? — я наконец-то задал волнующий меня вопрос. Даниил помрачнел, но от прямого вопроса уходить не стал, за что ему честь и хвала.

— Он ошибся в рапорте начальству и попал в тюрьму. Это никак не связано с тем, чем он занимался для нас. Слава был очень ценным сотрудником, и я надеюсь, ты сможешь нам его заменить.

— Заменить, заменить, — недовольно пробормотал я себе под нос. — А если что случится, меня так же легко заменят? Ладно, когда приступить?

— Завтра, — довольно кивнул Данила. — Раз в неделю приходи сюда, приноси копии писем, а мы уже будем их разносить. И умоляю тебя, никогда больше не приходи сюда в форме почтовика — у Димы чуть разрыв сердца не случился, когда он тебя увидел. Я удивленно приподнял бровь. Данила махнул рукой в сторону стойки, за которой суетился бармен.

— А, понял.

— Советую сходить и попросить у него кофе — он шикарно его готовит. Это за счет Организации. Решив, что отказываться бессмысленно, я кивнул и поднялся с места.

— Как, кстати, ваша организация называется?

— Просто Организация. Это должно объяснять все.