Глэд. Рассвет над Майдманом

Глава 5 ПУТЬ ОРДЫ

Начало августа – конец августа

Дрим, младший из Драконов, разглядывал яркие звезды, осыпавшие черное ночное небо над Ороманом. Посольство прибыло сегодня утром и с почетом разместилось в гостевом крыле дворца. На следующее утро их собирались принять его величество Гардолирман и его венценосная супруга. Насколько успело напеть щедро рассыпаемое золото, правители Поххоморана пребывали в добром здравии и прекрасном настроении, что вселяло надежду на небольшое количество проволочек. Хотя западного соседа никогда не сбрасывали со счетов, и торг в пограничном вопросе на новых территориях предстоял жаркий.

Молодой мужчина распахнул шире шторы, впуская ночной пряный воздух в комнату, и вернулся к столу, где лежали карты. Но садиться не стал, прислушиваясь к шуму, донесшемуся из-за широких, богато украшенных дверей. Рука скользнула к рукояти меча в ответ на распахнувшиеся створки. Серый от пыли гонец ввалился в комнату, прокосолапил пару шагов и преклонил колено, протягивая свиток. Дрим взял послание и показал пальцем на гонца начальнику стражи, стоящему в дверном проеме: накормить, предоставить отдых. Солдаты вышли из комнаты, затворив двери, но младший Дракон уже не обращал на них внимания, вчитываясь в грубо начертанные отцом строки:

«…Дорогой сын, должен сообщить тебе пренеприятнейшие вести. Проклятые орки ударили первыми, Приречье в огне. У Холмов сплошной хаос, их конница разрушает деревни и избивает ополченцев. Выставленные заслоны не пускают их в глубь страны, но вся Приречная территория в их власти. Есть слухи о нескольких павших городах. Я собираю баронов сразу у опасного района и выступаю на воссоединение с твоим старшим братом Дарго. Тебе же надлежит получить помощь войсками с поххоморанцев и выбить с них обещанные припасы и снаряжение. Не втягивайся в долгие разговоры. Если упрутся – не затевай дипломатические игры, ты мне нужен тут. При первой возможности возвращайся назад, лошадей не жалей. Эти семь сотен миль, разделяющие нас, ты сможешь покрыть за три дня. Твой отец и король, Даш-пятый».

Дрим медленно положил свиток на стол и задумчиво стал постукивать по столешнице. Тук-тук, мысли прочь, тук-тук, чем помочь… Расстегнул пояс и положил ножны с мечом следом за письмом, растер лицо, помассировал отяжелевший затылок и шагнул к дверям.

– Ты со мной, остальные будьте на месте, – бросил начальнику стражи, стремительно шагая по коридору в сторону центральных палат дворца. – Как с охраной?

– Удвоена.

– Подберешь четверых крепких ребят и запасных коней. При первой же возможности возвращаемся домой. Пускай посольство здесь надувает щеки за нас. Будем надеяться, что мой помощник, старая облезлая лиса Далат, справится с проверкой поставляемого оружия и припасов.

– Я не рискну охранять вас столь малым количеством людей, дорога может стать опасной после начала набега. Не орки, так лихие люди зашевелятся.

– Значит, ты выберешь четырех кудесников, которые под твоим предводительством спасут мою задницу.

Дрим остановился перед дверьми, ограждающими гостевое крыло от остального дворца. На мраморных розовых плитах стояла усиленная охрана. Прямо перед гостями склонил голову в легком поклоне начальник стражи, бронзовый от загара Ромер, бывший трибун из Южной империи. Жесткий военачальник не сошелся со сменившимся имперским советом и оставил выпестованный легион больше десяти лет тому назад. В ту же ночь как он сложил полномочия, тайные посланцы Поххоморана предложили Ромеру пост заместителя начальника личной охраны. Опальный солдат предпочел покинуть родину, помня исторический опыт череды несчастных случаев для особо упорных и неудобных политиков и выдающихся граждан империи. На новой должности он зарекомендовал себя блестящим практиком, поднявшим дисциплину в местной гвардии на недосягаемую высоту. Вот уже два года как Ромер возглавлял личную охрану Гардолирмана, которая за внешним блеском и показными парадами скрывала теперь хорошо отлаженный боевой механизм.

Спешное прибытие гонца к посольству восточных соседей не осталось незамеченным, как и удвоение внутренних постов гостей. Поэтому уже сейчас гвардейцы бесшумно перекрывали галереи дворца, а младшего из Драконов встречал лично Ромер.

– Да хранят вас боги, – ответил на поклон Дрим. – Мне необходимо немедленно повидаться с его величеством. Дело чрезвычайной важности.

– Прошу следовать за мной, я извещу его величество.

– Готовь людей и лошадей, – отправил назад телохранителя Дрим и шагнул следом за Ромером в темноту открывшегося прохода. Закованных в железо мужчин сопровождали несколько воинов с факелами впереди и позади. Тяжело ступающий отряд сопровождали настороженные глаза охраны, стоящей на каждом повороте и у всех запертых ворот.

– Ваше величество, ваше величество!

Гардолирман с трудом открыл правый глаз, пытаясь в полумраке спальни разглядеть причину беспокойства. В городе царила жара, из-за чего надежда и опора царства мучился бессонницей. В последнее время заснуть удавалось лишь ближе к утру, и придворные знали, сколь резок бывает в гневе не вовремя разбуженный повелитель.

– Надеюсь, ты ведаешь, что творишь, – буркнул разбуженный, разглядев наконец украшенную старческим пушком голову Омара, подающего туфли. Каждый вступающий на эту должность наследовал и имя. Если не лгали летописцы, то нынешний Омар оказался тридцать пятым по счету. Прадед его величества однажды за пару недель сменил десяток хранителей обуви за плохо разношенные туфли.

– Ваше величество! Начальник охраны Ромер и посол Драконов смиренно просят их принять немедленно, они ожидают вашего решения в малой чайной комнате. Во дворце усилена охрана, все свободное движение перекрыто, часть войск в казармах подняты по тревоге.

– Что? Мятеж?! – Гардолирман рывком сел на широкой кровати, лихорадочно нашаривая ногами мягкие туфли.

– Позвольте мне, ваше величество… – Старик ловко обул повелителя и засеменил за ним следом. – К сожалению, мне больше ничего не известно, а стража не выпускает из ваших покоев.

Царь раздраженно отмахнулся, накинул на себя атласный ночной халат и быстро пошел к маленькой комнате, скрытой в глубинах дворца. Повелителя тут же окружили телохранители, грозным видом внушая толику спокойствия нешуточно разволновавшемуся Гардолирману. У дверей комнаты в поклоне склонился начальник тайной полиции, брат Одтарио.

– Ваше величество, меня разбудил посыльный от начальника стражи по какому-то срочному делу.

– Да, это посольство не успело прибыть в гости, как уже перебаламутило весь дворец! Пойдем, послушаем, что там у них еще стряслось в горах.

Гардолирман устроился на подушках, изобильно разбросанных на диване рядом с широким инкрустированным драгоценными камнями столом. У стены за его спиной бесшумной тенью застыл тучный Одтарио. Сбоку стола каменным изваянием замер Ромер, страхуя повелителя от каких-либо неожиданностей. Дрим закончил глубокий поклон и выпрямился.

– Ваше величество, я получил сообщение из дома. Орки ударили по нам всей накопленной силой.

– Орки? Какие орки? – Гардолирман удивленно завертел головой. – Орки? О боги, я думал, проклятые колдуны и маги устроили очередной мятеж.

– Нет, ваше величество. Мне неизвестно ничего о магах, но я теперь знаю, что проклятые пожиратели человечины громят наши деревни в Приречье. Мой отец, повелитель Драконов, просит вас срочно подтвердить данные обязательства о помощи в столь тяжелое для нас время.

– Конечно, о чем может быть речь! Мы добрые соседи и держим данное слово, заказанные вами припасы будут отправлены при первой возможности.

– Мы спрашиваем о войсках, о вашей доблестной коннице и пехоте!

– О войсках разговора не было! – Гардолирман вмиг прогнал остатки сна и оперся о столешницу. – Только военные припасы и оружие. До тех пор пока твой отец не подтвердит новые границы на Орочьем поле, ни о каких войсках и речи не будет!

– Что толку от снаряжения, если ополченцев раскидают как солому? Нам нужны подготовленные солдаты, и в большом количестве. Вся степь сейчас ударила по нам, наши войска несут тяжелые потери. А пограничные вопросы мы можем обсуждать месяцами.

– Значит, вы будете месяцами ждать наших солдат, молодой человек.

– Мое посольство не уполномочено в полном объеме решать столь щекотливый вопрос, тем более что указанный район еще даже не описан на картах в должной мере.

– Ничего, опишем. Но мое слово остается прежним: пока новая граница не будет утверждена между нашими государствами, вам придется воевать своими силами. Единственное, что я могу сделать, это дам согласие казначейству выделить сверх заказанного припасов в долг на две… нет, на три тысячи золотых. Этого хватит, чтобы вооружить население пары городов.

Дрим мрачно окинул взглядом стоящих в комнате и едко улыбнулся.

– Благодарю вас от имени Драконов, ваше величество. Мы не забудем оказанную помощь. Но примите добрый совет. Если вы не можете выделить войска нам, то хотя бы позаботьтесь о ваших северных границах. Я не удивлюсь, если орки ударят и там.

– Наши гарнизоны всегда бдительно следят за этими порождениями тьмы, нам нечего беспокоиться!

– Конечно. Наши солдаты так же не спали, но теперь вместо семи тысяч солдат и ополчения мы имеем сожженные города и села. Пусть боги пронесут эту горькую чашу мимо вас.

Гардолирман судорожно глотнул.

– А теперь позвольте мне откланяться, ваше величество. Я оставлю здесь наделенного полномочиями человека, который организует дальнейшую работу посольства. Мне же надлежит немедленно вернуться домой.

– Да-да, конечно. Мы предоставим вам необходимую охрану в дорогу.

– Благодарю, это излишнее, вполне хватит подорожных документов.

– Хорошо. Подождите в соседней комнате, я отдам необходимые распоряжения.

Дрим поклонился царю и бесшумно вышел. Гардолирман в растерянности смотрел на Ромера.

– Семь тысяч солдат? Как это понимать?

– Драконы готовили атаку на орков, войск должно быть намного больше. Кроме того, явно большую часть из попавших под удар составляет ополчение.

– А сколько у нас стоит на границе в данный момент?

– Четыре крепости, в каждой чуть больше двух сотен кадровых солдат и офицеров. Заняты патрулированием. Да в полевых лагерях около четырех сотен охотников и вольнонаемных. Плюс конница в других замках и на северной границе с ящерами. Это приграничные силы, о которых мне известно. К сожалению, более подробно сможет сказать лишь начальник вашего штаба, я не курирую вопросы вне личной гвардии.

– Пусть сдохнут эти степные ублюдки! У нас же там даже реки нет, в случае набега не прикрыться берегами!

– Драконам река не помогла, – подал голос Одтарио.

– И река им не помогла! – Царь слепо уставился перед собой. – Семь тысяч сжевали за несколько дней и не подавились. О боги!

Через пару минут тишины Гардолирман очнулся:

– Ромер, отправьте наших соседей домой, как они хотят. Необходимые документы и прочее. Утром, к завтраку, прибудете ко мне с докладом о наших местных делах. И пошлите немедленно гонцов за членами совета, не мне одному страдать от бессонницы! Пусть к утру все будут здесь!

– Что с усиленными караулами? Явная опасность не угрожает.

– Нет, пусть останутся, утром вернемся к обычному несению службы, а сейчас они меня успокаивают.

Ромер отдал честь и вышел к ждущему Дриму. Гардолирман развернулся к начальнику тайной полиции и косо улыбнулся:

– Ну что, мой дорогой Одтарио, как вам последние вести?

– Соседи проморгали набег. Мало того, насколько я знаю, они специально провоцировали орков, и сами полностью виноваты в случившемся. У нас же дома все спокойно, а границы защищены войсками в должной мере.

– Боюсь, что наши войска достаточны лишь для того, чтобы пугать пастухов в степи. Но об этом мы поговорим утром. Садитесь ближе, надо поразмыслить, мне всегда нравился ход ваших мыслей, вы не боитесь предлагать смелые идеи, в отличие от зажравшихся лизоблюдов в совете.

Гардолирман устроился поудобнее и хлопнул в ладоши:

– Эй, сони, горячий чай сюда, быстро! И позаботьтесь о завтраке для повелителя, раз уж разбудили, мерзавцы.

– И надлежит выделить каждому в отряде по коню с полным снаряжением, включая топоры и кольчуги из городских запасов. А провиант не в телеги складывать, а в переметные сумы и грузить часть всадникам, а часть на сменных коней. Главной задачей для этого отряда повелеваю установить разведку территории и уничтожение обнаруженных орочьих стоянок. Но с Ордой в битву не вступать, а отрываться и уходить прочь. Все новые земли отмечать на карте тщательно для будущего строительства дозорных башен и крепостей. Выйти приказываю из Северной Короны немедленно при получении данного приказа. Вернуться к последним дням сентября и встать лагерем на северных дамбах.

Рыжий бородатый мужчина откинулся на спинку огромного кресла и задумчиво затеребил бороду. Сидящий рядом писарь старательно вывел последнюю букву и замер в ожидании.

– Так, что там еще? Вроде ничего не упустил. Тяжелое же дело всякие указы писать, чтоб их.

Бородач покряхтел, почесал грудь и вспомнил:

– Ага, главное не забыть. Добавь внизу: писано именем Ниерольда, короля вашего, владыки Болотного королевства, земель северных и океанов восточных. Да, еще дату поставь.

Дождавшись, когда писарь отложит перо, владыка Болотного королевства и прочих земель взял широкий исписанный лист бумаги, с удовольствием полюбовался завитыми буквами, капнул разогретого сургуча на край и приложил перстень. Помахал в воздухе письмом, свернул в трубку и вручил писарю обратно.

– И чтобы быстрее птицы доставили, время не ждет!

Глава Торговой гильдии Зур прогуливался по галерее, опираясь на руку заместителя. Легкий ветерок, залетающий между колоннами, шевелил белые одежды, принося долгожданную прохладу.

– Мой любезный Свайдл, боюсь, вы не до конца понимаете нынешнюю ситуацию. Дело в том, что наши любимые северяне, тараканов им за шиворот, не просто получили болезненный щелчок по носу. В настоящий момент они хапнули столько пылающих углей, что могут спалить весь двор. А то и соседей в придачу. Судя по последним донесениям, к ним вломились не один-два отряда, а целая орочья Орда в несколько тысяч голов. Мы до сих пор не знаем, какие кланы пошли в набег. Ладно, если только южные оборванцы. А если с ними объединились и северяне? Это вдвое увеличивает количество войск, если не больше, и качественно улучшает состав вражеских войск. Боюсь, бароны могут завязнуть на объятых огнем землях. А про отправленных нами солдат можно забыть, они наверняка будут использоваться в самых горячих местах.

– И вы предлагаете отправить туда еще наемников, чтобы они сложили головы под чужими знаменами?

– Не совсем так. Главную тяжесть удара сейчас примет на себя пехота. Именно она и лучники будут перемалывать основную массу орков. Конница по большей части станет участвовать в стычках и обоюдных набегах. Главное – это что случится потом. После того как бароны свернут шею мохнатым тварям, они будут нуждаться в дополнительных войсках для преследования отступающих уже на их территории. Именно тут наша конница может стяжать себе необходимую славу. Кроме того, Драконы получили кучу золота из различных источников и платят, не скупясь, вчера их представители погасили все старые долги. Поэтому мы можем перевести соседей из разряда проблемных клиентов в категорию вполне респектабельных заемщиков.

– Но бароны уже больше трех лет готовились к этой схватке, у них достаточно накопленных войск. Может, мы не будем мешать этому кровопусканию? Пусть теряют своих. Заодно обезопасим наши северные границы на десяток лет вперед.

– Свайдл, шесть тысяч тяжелой конницы, которую я предлагаю выделить, не сыграют решающей роли. Да, они покроют себя неувядаемой славой и таранными ударами надолго запомнятся всем в холодных землях. Но бароны победят вовсе не из-за этого. На их стороне укрепленные замки по всему Приречью и Холмам, большое количество горожан и крестьян, которых легко набрать в ополчение, неплохие запасы оружия и продовольствия. Воевать с нами у них пока сил не хватит, но вот оркам шею свернуть – это в самый раз. Мы же должны выступить добрыми соседями и направить их ярость на север сейчас, а потом развернуть аккуратно против соседей слева и справа. Тем более с той стороны пока нет должного рвения в оказании помощи. На их фоне мы выглядим намного лучше. Вот и надо позаботиться сейчас, чтобы вспомнилось потом.

– Драконы не помнят благодарности.

– Совершенно верно. Поэтому мы и отправим лишь шесть тысяч конников, а не двадцать, как могли бы. Дополнительные караваны с оружием уже ушли. Ладно, давай дальше, что у нас еще из нерешенных дел?

– Нанятые люди провалили дело в Полане. Охрана убила пленника при попытке к бегству. Погибла часть наемников из команды пирата. Сам он отослал голубя с донесением и собирается скрываться какое-то время на севере.

– Досадно, я имел большие надежды на этого кандальника. Ладно, когда наш человек вернется, наведем подробные справки, что же там именно стряслось.

– Теперь о завтрашней встрече в городском совете…

Если добираться от центрального моста, который связал берега Шепорота, до Холмов, то по прямой набегает чуть больше пятидесяти миль. Ровно посередине между рекой и Холмами стоит крупный город Ладарайн, заслуженно называемый Жемчужиной Приречья. Первые дома заложили больше двухсот лет тому назад, когда жители Драконьего королевства впервые стали осваивать богатые Приречные земли. Строились с оглядкой на беспокойных соседей, поэтому каменные стены ставили широко, вмещая все городские постройки, ров копали глубокий, а за попытку высыпать в него мусор запросто отправляли на плаху. До нападения город насчитывал больше пяти тысяч жителей и держал крупный гарнизон в городском замке. Сейчас за стенами укрылось больше пятнадцати тысяч невольных горожан, а стены стерегли вместе с ополчением две тысячи пехотинцев. Каждый мужчина старше тринадцати лет носил с собой оружие, патрулировал городские улицы, либо стоял в караулах на высоких стенах и со страхом смотрел оттуда на вражеский лагерь, раскинувшийся вокруг города.

Орки собрали под стенами Ладарайна больше трех тысяч пеших и больше восьми тысяч конных. Остальные войска рассыпались по всему Приречью, беспокоя набегами остальные запершиеся города и замки и хватая в деревнях не успевших убежать крестьян. Колонны пленников медленно потянулись к мостам через Шепорот, нагруженные награбленным имуществом, привыкая к тяжелым колодкам, которые нацепили на них новые хозяева. Несколько попыток прорваться в Холмы пресекли большие скопления солдат и засеки в покрывающих крутые склоны лесах. Лишенная в этих условиях маневра, конница орков решила не терять воинов в лесных засадах.

Ободренные успешным захватом Дакарэйлана и парой разоренных замков, Дикие решили взять центральный город Приречья, справедливо рассчитывая на богатую добычу. Командир потрепанной гвардии Разделенных предлагал ограничиться поджогом городских строений, но не терять войска на приступе, однако большая часть орков проголосовала за атаку. Уже второй день они медленно стягивались вокруг Ладарайна, жарили на огромных кострах скот и участвовали в боевых плясках. Для устрашения осажденных перед воротами вкопали несколько виселиц, где качались под ветром изуродованные тела несчастных, пойманных в ближайшей деревне. Но на все предложения Диких о сдаче люди отвечали лишь презрительным молчанием и старались при случае подстрелить очередного парламентера.

Старший из сыновей Драконов, Дарго, собрал в Холмах напротив вражеского лагеря большую часть войск. Под его знаменами сосредоточилось две тысячи тяжелой конницы, две тысячи легкой конницы и шесть тысяч пехоты, собранной по центральным и южным районам королевства. Кроме того, особняком стояли наемники из Зур, разбитые на четыре мобильные тысячи, каждая под прикрытием двухсот пятидесяти лучников с дальнобойными луками. Больше двух тысяч конницы и четырех тысяч пехоты рассредоточилось вдоль всех Холмов, отбивая вылазки орков и надежно прикрывая распространение врага на юг.

Десятого августа первые лучи солнца только осветили верхушки Холмов, как сборное войско спустилось в Приречье и маршем двинулось в сторону осажденного города. Разведчики орков кружили в отдалении, даже не пытаясь беспокоить стрелами ощетинившуюся сталью людскую массу. Судя по всему, Дикие спешно собирали все разрозненные силы в лагерь, в монолитный кулак, чтобы потом одним ударом расправиться с противником.

Лишь поздним вечером Дарго остановил войска, не дойдя до города четырех миль. Спину людям прикрывал небольшой лес, прямо перед ними начиналось ровное поле, тянущееся до самых городских стен, не видимых в наступившей тьме. Рядом с крепостным стенами располагался орочий лагерь, озаряемый пламенем костров. Сразу, как только бароны и их солдаты остановились, поблизости зашныряли орочьи разъезды. Но люди держались плотной массой, ночевали, не ставя палаток и огородившись от открытого поля щитами и копьями. Костров не разжигали, справедливо опасаясь попасть под меткий выстрел.

В центре этой копошащейся и восстанавливающей силы массы собрался краткий совет. Два десятка баронов окружили предводителя.

– По последнему донесению голубиной почты против нас больше десяти тысяч орков. Зная их нрав, надо ждать атаки ранним утром. Орки не любят драться по жаре, в пыли. Нам это на руку, ближе к обеду солнце начнет бить нам в глаза. Для надежности перед рассветом пара сотен лучников осыплет их лагерь зажигательными стрелами, пусть почешутся.

– Лучников перебьют!

– Нет, мы их посадим на коней, успеют вернуться. Сразу после начала атаки лучников развернем войска, чтобы встретить врага как полагается. Барон Клохорайн, вам даю очень ответственный участок. Встанете на левом крыле, рядом с наемниками. Общий план – удержать фланги и медленно отвести центр к лесу. Когда основная масса орков втянется, тяжелая конница обойдет с правого фланга и ударит им в тыл. Легкая конница будет беречь наш левый фланг. Все арбалеты, что собрали, будут сосредоточены в основном на правом фланге, я не уверен, что ополченцы смогут держаться так же, как ваши дружины и наемники. Но если орки отрежут от основных сил пехоту Зур, этот день для нас станет последним. Именно поэтому, барон, держитесь зубами за каждый клочок земли, но не дайте разорвать левый фланг. Лучники наемников вас прикроют. Правый мы общими усилиями удержим. Помните, если мы завтра не сломаем им загривок, город падет. А я не хочу править пепелищами. Северные земли по праву наследования принадлежат мне, и каждый погибший или угнанный в плен – личная мне пощечина. Пора заканчивать с этим, пока ублюдки не удрали обратно за реку.

После уточнения деталей бароны обнажили головы и склонили колени в молитве. Прошедшие многие битвы воины понимали, что завтрашний закат увидят далеко не все.

В столице Болотного королевства шел долгожданный дождь. Стоявшая до этого жара беспокоила местных жителей куда больше кровавых схваток у соседей, хотя до ближайших сгоревших деревень насчитывалось меньше четырехсот миль. Большая часть этих миль заросла непроходимыми лесами, скрывала неизученные болота и находилась под неусыпным присмотром королевских разведчиков. В прошлые времена в этих местах сложил голову не один отряд неспокойных соседей – как людей, так и нелюдей. Поэтому болотные граждане больше беспокоились о выгорающих под солнцем огородах и полях и молили богов о дожде, а не о защите от возможных захватчиков.

Широкая веранда на втором этаже пряталась под косой крышей и выходила резными перилами на небольшую улицу, где рядом с домами росли редкие деревья. За крайним столиком расположился Мим, разряженный в этот дождливый день подобно богатому купцу из северных земель. Бывший агент Ищущих активно работал над решением личных проблем. Выступая от лица самых разнообразных влиятельных групп, он раздавал обещания, объяснял выгоду и рисовал перспективы, заключал соглашения, уговаривал сомневающихся и угрожал строптивым и неподатливым. Мим упорно давил на общую головную боль: чужую расу, обитающую на Орочьем поле. Деньги, оружие, люди, припасы – все это должно быть собрано и использовано для уничтожения степного народа, чтобы освободившиеся земли перешли в руки более достойных.

Болотное королевство не стремилось активно участвовать в заварившейся у соседа каше. Предусмотрительные правители послали представительное посольство к Драконам, но на деле старались больше вкладывать в обустройство границы на севере, где сами соприкасались с орками. В течение нескольких лет под защитой войск отводились речки и осушались земли недалеко от крупного города, Северной Короны. Этой весной орки ушли с родных земель и теперь туда должен отправиться крупный военный отряд в шесть сотен закованных в броню конников. Его величество Ниерольд не упускал возможности прибрать к рукам земли диких соседей, но совершенно не желал тратить деньги и ресурсы для оказания помощи Драконам, которые в прошлом неоднократно пробовали мечом крепость его королевства.

Не найдя поддержки при дворе, Миму пришлось навестить крупный портовый город Сарнум, где он сумел склонить местных купцов к оказанию помощи воюющим соседям. Немало этому поспособствовали полученные Мимом кредиты и личные рекомендации от Драконов. Он вернулся обратно в Харлом на постоялый двор только после того, как убедился, что караваны с необходимыми припасами и снаряжением выйдут в срок. Богатые люди не любят, когда их капиталы лежат мертвым грузом. Официально же соседям помогать никто не запрещал, тем более что каждый вложенный золотой обещал в будущем неплохую отдачу.

Здесь, в столице, Мим собирался потратить еще часть золота для того, чтобы завести необходимые связи на будущее. Война вовсе не складывалась подобно победоносному набегу на раздробленные племена, и приходилось выстраивать отношения с прицелом на длительный срок. Умелый комбинатор собирался завершить местную поездку через две недели и вернуться ближе к месту активных действий. Тем более что полученное золото подходило к концу.

Мим вдохнул пахнущий свежестью воздух и улыбнулся: дождь почти закончился, скоро можно будет набросить плащ и идти по делам.

Еле заметный огонь чадил над плошкой с маслом. Рядом с ней на куче драных сетей устроился старик, на котором болталась лишь обтрепанная набедренная повязка. Костлявые руки крепко сжимали обжаренную крысиную тушку, а остатки зубов рвали мясо, позволяя их хозяину глотать почти непережеванные куски.

– Рыбак, а куда Глэд подался? – Из темноты выплыло еще одно изможденное лицо.

Обедающий с неодобрением посмотрел на соседа, промычал что-то в ответ и еще яростнее заработал челюстями.

– Что ты говоришь? Я не понял, повтори.

Рыбак проглотил очередной кусок, вздохнул и поднял глаза на соседа:

– Знаешь, Гусь, иногда я поражаюсь твоей тупости. Вот даже Притоп или Грош, они всегда в курсе, что вокруг происходит. Только ты хлопаешь глазами и ничего вокруг не замечаешь. Удивительно, как ты дотянул тут до этих пор.

– Не думаю, что Притоп знает больше меня, – возмутился Гусь, лысый человек с вытянутой длинной шеей и воспаленными красными глазами.

– Может, и не знает, зато молчит и не досаждает глупыми вопросами. Ушел Глэд, в город подался. Там войска понагнали, границу от орков защищать, вот и пошел послушать и посмотреть.

– Как же он смотреть будет, он же безглазый?

– А это ты у него спроси, – хохотнул Рыбак и снова принялся за еду.

– Вот еще, спрашивать дураков нет. – Гусь повернулся на подстилке и затих.

Остатки маленькой шайки, которая раньше обитала ближе к центру города, уже несколько недель как облюбовали старые заброшенные катакомбы под портовыми постройками, рядом с соляными мастерскими, где влачили жалкое существование рабы. Но от невольников четырех стариков отделяло несколько уровней запутанных полуобвалившихся ходов среди многометровой толщи камня и песка. Раньше увечные и больные чаще поднимались ближе к поверхности, торгуя пойманными изредка крысами или предлагая другие услуги более сильным преступным группам. Но, попав в драку за раздел территории, отверженные потеряли большую часть людей и перебрались на новое место.

Припортовые катакомбы пользовались дурной славой. Частыми гостями заглядывали сюда отчаянные рубаки из городской стражи. Они ловили беглых рабов с соляных мастерских или просто проводили зачистки, стараясь уничтожить базы пиратов и грабителей, держащих тайные склады рядом с кораблями. Любого пойманного убивали на месте без суда и следствия. Поэтому Рыбак, невольный вожак остатков былого сообщества, предчувствовал скорую гибель, но не рисковал вернуться в городские обжитые коридоры. Именно тут, на границе подземного города, они и столкнулись с безглазым человеком, лежавшим в бреду с воспалившейся раной. Притоп попробовал обобрать больного, но нарвался на нож, пользоваться которым очнувшийся от бреда безглазый умел. После этого установилось вооруженное перемирие, медленно перешедшее в совместную жизнь на одной территории. Изгои сумели в меру сил подлечить Глэда, а тот стал их подкармливать, с неожиданной ловкостью в большом количестве отлавливая в темноте крыс. Для этого он часто навещал коридоры рядом с огромными чанами, где солили рыбу. Мало того, пару раз он уже увел обретенную команду от облав, которые устроила городская стража. Молчаливый, изредка бормочущий что-то непонятное себе под нос, безглазый компаньон не интересовался материальным и большую часть свободного времени посвящал бродяжничеству в канализации и катакомбах, часто поднимался к подвалам рядом с многочисленными рынками. По ночам он старался разжиться там овощами и фруктами, а днем с интересом разглядывал толпы людей и ловил обрывки разговоров.

Несколько раз его пытались поймать другие обитатели подземелья, но нарывались на ожесточенный отпор. Глэд действовал ножом молниеносно и не проявлял жалости ни к кому. Он мог себе это позволить, поскольку быстро окреп на достаточно обильной пище. После одной из стычек, где безглазый убил восьмерых, двигаясь невидимкой по коридорам и нарытым между ними норам, от него отстали. При встрече сдержанно раскланивались и обходили, не совершая резких движений. Очевидные проблемы с разумом примирили других изгоев с опасным соседом, и теперь о нем лишь вспоминали изредка в разговорах как о местной опасной диковине: «наш безумный слепец». Но для соседей в портовых катакомбах Глэд стал добрым ангелом, помогающим прожить еще один день на пути к вечности.

Группа состояла из четырех стариков, знавших лучшие времена. Рыбак получил прозвище благодаря утерянной профессии. Грош раньше собирал милостыню на центральной площади, пока ему не сломали руки и не сбросили в канализацию. Одна из рук с тех времен срослась неправильно. Гусь раньше крестьянствовал, но это было так давно, что он уже и не помнил, как попал за долги в тюрьму, а потом оказался на самом дне. Последним стоит упомянуть Притопа, чье прозвище нашло его после неудачного налета на рыночный ларек. Его топот разбудил охрану, и нападение закончилось многочисленными смертями среди вольных людишек. После позорного бегства остатки шайки отказались от услуг неудачника, и тот еле успел спасти жизнь, сбежав в катакомбы.

Теперь же больная четверка доживала остатки отпущенных им дней. Вечная тьма, сырость, сквозняки, голод и паразиты убивали их. Даже временное присутствие Глэда, снабжавшего соседей по несчастью мясом и иногда овощами, лишь немного отодвигало неизбежный конец. Подземный город всегда получал выбранную жертву.

Рыбак едва успел обсосать последний кусок и начал раздумывать, как лучше распорядиться лежащими рядом костями, когда рядом присела безглазая тень. Глэд больше походил на обтянутый жилами скелет, но совершенно не обращал внимания на свой внешний вид. Неторопливыми движениями он выложил на кусок драной материи добычу: пару морковок, кабачок и десяток мелких кислых яблок. Оживившиеся старики радостно заохали и стали, кряхтя, рассаживаться вокруг.

– Мясо. Завтра. Чистить. Горшки.

Притоп повернулся к Рыбаку, лучше других понимающему Глэда.

– Говорит, завтра будут баки на засолке чистить, крысы оттуда побегут, наловит нам свежего мяса.

– А, – кивнул головой Притоп и, надломив яблоко, стал высасывать сок.

– Люди сверху. Бояться. Солдаты. Уходить далеко. Все говорят: «грум, грум».

– Что говорят? – Рыбак удивился.

Глэд скорчил рожу и повторил:

– Грум! Грум! Грум! Орк.

– Понял. – И пояснил остальным: – Солдаты будут орков в степи гонять. И то ладно, а то из-за них все ворье в подвалы позабилось, нам даже и носу в старые коридоры не высунуть.

Махнув остальным, Глэд перебрался на обжитую подстилку рядом с одним из выходов из рукотворной пещерки, свернулся калачиком и задремал. Раньше он иногда в ночных кошмарах пугал окружающих криками, но в последнее время сны приходили все реже и перестали мучить болью и кровавыми сценами. Сейчас чаще снились бескрайние степи или густо заросшие болота. Иногда приходили образы огромных деревьев, залитых красными солнечными лучами, но от этих снов Глэд просыпался, ощущая тяжелый злобный взгляд, буравящий его сквозь напитанный кровью воздух.

Дымящийся клубок тел выкатился из объятой огнем палатки.

– Ургай-ай-ай-ай!!! – выла на разные голоса ночь, расцвеченная неожиданно яркими кострами, пылающими на месте части бывших палаток. Две сотни конных лучников сумели подобраться незамеченными к лагерю орков. Только левый десяток столкнулся с отдыхающим формальным боевым охранением и, обменявшись стрелами, потеряв половину людей, удирал обратно к строящимся войскам людей. Остальные успели выпустить каждый по несколько зажигательных стрел и неслись теперь во весь опор, оставляя за спиной охваченный огнем лагерь.

Уверенность в личном превосходстве сыграла с орками дурную шутку. Вольготно расположившись вокруг осажденного города, степняки готовились к предстоящему сражению с комфортом. Многочисленные шатры, припасы, запасы дров и хвороста – многое из этого легко стало пищей для огня. Хотя реальный урон исчислялся лишь парой затоптанных в сутолоке недотеп, полусотней обожженных и двумя десятками сгоревших шатров, но день для Диких начался совершенно не так, как планировали их вожди. Разъяренные орки требовали немедленной кары для проклятых богами трусов, посмевших напасть на спящих воинов и бежавших от настоящей схватки. Не прошло и десяти минут, как первые отряды стали выползать в утреннем сумраке из лагеря и медленно скапливаться напротив выстроившихся войск противника.

– Эх, милорд, сейчас бы вдарить по мерзавцам! – Молодой оруженосец в волнении сжимал древко флага, лениво перекатывающего под слабым утренним ветром вышитые кроваво-красные скалы. – Тяжелая конница их бы просто разметала!

Барон Клохорайн бросил насмешливый взгляд на неугомонного и помассировал красные от недосыпания глаза.

– Конечно, мой друг, твой отец именно так впечатал орочий разъезд пятнадцать лет тому назад у Западных Холмов. Я даже не успел тогда допить вино, как все было кончено.

– Так что же мешает нам сейчас поступить так же?

– Ну орков тогда насчитали в сто раз меньше, это во-первых. А во-вторых, не успеет наша конница выйти на расстояние удара, как мохнатые укроются за повозками, которыми окружили лагерь, и мы поменяемся местами. Вот только выковыривать их из-за забора у нас не хватит ни сил, ни таранов.

– Так что же, нам тут так и стоять, пока они город грабят?

– За город они примутся после нас. Тем более что, считая по головам, у нас равенство. А еще мой прадед говорил, что один орочий солдат стоит пяти наших.

Оруженосец поежился и еще раз огляделся вокруг. Только он и барон сидели на конях, остальные дружинники выстроились перед ними пешими, упершись высокими щитами в землю и выставив вперед жала копий. Часть солдат укрылась с пиками в траве, перед первыми рядами закованных в железо воинов. Чуть левее выстроились ровными квадратами наемники в сверкающих доспехах. По правую руку взгляд ловил знакомые знамена засечных баронов, стяги Малых Холмов и дальше пестрые полотнища центральных районов. За ними терялись восточные малочисленные дружины, цементирующие набранное ополчение Заречья. В прохладном светлеющем воздухе медленно нарастал гул надвигающейся Орды.

– Сэр Гарлет, а их шаманы нам не помешают?

– Нет, мальчик. В прошлую великую войну, когда их Повелителя вколотили в землю, остатки магов захоронили в этих землях множество артефактов, которые нарушают магию нелюдей, хоть орков, хоть эльфов, хоть еще кого. Так, покамлать да костер разжечь в дождь – вот и все, что они могут. Поэтому постарайся не поймать стрелу, а уж шаманов оставь богам.

Барон подтянул ремешок шлема и привстал в стременах:

– Калдор, готовь лучников, эти мерзавцы всего в шести сотнях шагов!

Сотник кивнул головой и зычно стал раздавать приказы.

– Ну что же, в этот раз зверьков хватит на всех…

Один из вождей выводил клан следом за уже устремившимися на врагов Дикими.

– Вам – правый фланг! – оскалился он грузно бегущим гвардейцам Разделенных. – Там разведка видела сплошь закованных пехотинцев. Мы прикроем вас слева, за вами следом пойдут пять сотен болотных жаб.

– Вы их там не сожрите до нас! – усмехнулся в ответ командир гвардии, огромный орк в черной тусклой броне.

– Дрыхните больше, и вообще ничего не достанется! – захохотал вождь и рванул коня вперед.

– Вперед, дармоеды, вперед! Наши трофеи там!

Гвардия с уханьем разобрала строй и побежала следом за уносящимися конниками. Разрисованные зелеными красками, за ними кучей затопали болотные жабы, известные скандальным нравом и необузданностью.

Грум! Грум! Грум! – гремело над полем, медленно затягиваемом пылью. Орда переходила с шага на галоп и набирала скорость для таранного удара.

– Матушка водица, спаси и сохрани, я твои воды хранить буду от родника до переката, от малого ключа до великого моря… – Старик в кольчуге посеревшими губами шептал молитву, трясущимися руками направляя копье в сторону накатывающей волны огромных тел, слившихся в одно целое.

Два ряда ополченцев, преклонив колени, стояли за щитами перед основной массой правого фланга. Те, кто копьями и телами должны будут сбить первую волну атакующих, вжимаются за щитами, чувствуя всем телом содрогание земли. Зашелестели над головами стрелы, поймали в верхней точке полета первые лучи солнца, сверкнули наконечниками и упали на головы несущихся орков. Но не видно старику из-под великоватого шлема – упал ли кто из всадников, каждый из которых шире его вдвое. Только рычащий вал несется навстречу, все наращивая и наращивая скорость.

Донг! Дружно хлопнули тяжелые арбалеты, и мелькнули тела, вырванные из набегающей волны. Торопливо заскрипели вороты, натягивая тугие полосы и звенящие тетивы. Стрелы сыпались ниже, изредка пятная уже хорошо различимые тела орков. Страшно закричал кто-то сзади, поймав ответный летучий подарок, и старик присел за щитом, в щелочку лишь поглядывая и удерживая воткнутое в землю копье. Что-то грохнуло в край щита, потом звонко щелкнуло в шлем, а глаз успел заметить несколько кувыркнувшихся лошадей с всадниками, которые зацепились за разбросанные впереди рогатки. Еще мгновение, бьющее в уши криками со всех сторон, звон, шум, и копье вырвало из рук, бросив вслед легкое старческое тело, так и не выпустившее щита. Столкнулись.

Громыхнуло по всему полю: гулко и кроваво. Первая волна орков накатила на правый фланг и центр, смешавшись там в кучу с выставленными ополченцами. Стоящие за выдвинутыми рядами люди шагнули вперед и смяли пытающихся подняться орков. Через головы ударили второй раз арбалеты, вышибая всадников из второй волны нападающих, но основная масса неудержимо накатила на сцепившихся в схватке, и вся передняя линия обороны превратилась в отчаянно рубящуюся кашу.

На левом фланге закованная в сталь цепочка пехоты сначала смешала ряды первой волны орков, оставив их разгром дружине Клохорайна, сама же выдвинулась вперед и сцепилась со следующими отрядами. Здесь сильно помогли лучники наемников. Их дальнобойные луки значительно уменьшили ряды нападающих, а потом прекрасно подготовленные стрелки стали ссаживать орков с коней по всему левому флангу. Четыре тысячи закованных в броню пехотинцев ощетинились длинными копьями и слаженно отбивались от наседающих врагов, быстро закрывая появляющиеся бреши свежими силами из задних рядов.

Не прошло и десяти минут с начала битвы, как уже рубились по всему фронту, вытаптывая траву, обильно заливая ее кровью. Под непрекращающимися ударами центр людей медленно отступал назад, но фланги держались отчаянно. Орки рубили налево и направо, иногда одним ударом разделяя противника пополам, разламывая щиты и проламывая шлемы. В ответ их поднимали на копья, отрубали им лапы и вспарывали животы. Задние ряды ополчения и солдат прикрывались щитами от непрекращающегося дождя стрел. В ответ арбалетчики и лучники выискивали любые щели в броне и метили в глаза и слабо защищенные части тел. Несмотря на преимущество в силе, орки сильно проигрывали в вооружении. Слабо прикрытые кожаными доспехами, они получали страшные удары закаленной стали и становились легкой добычей стрел. Обе стороны рвали друг друга отчаянно, но пока ни те ни другие не получали явного преимущества.

– Милорд, как вы?!

– Все нормально, мой мальчик, все нормально!

– У вас лицо слева в крови!

– Что?! А, это! Ерунда!.. Да куда ж ты лезешь! Сотник, свежих людей правее, вон их десяток по нашим головам идет!

– О боги!

– Что случилось?!

– Орки врубились в наемников! Вон их закованные рожи уже среди правой тысячи!

– Если они прорвутся, ударят нам в фланг! Молись, чтобы наемники удержались!

Гвардия Разделенных перебралась через вал тел и ударила по пехоте свежими силами. Сталь ударила о сталь, броня сошлась с броней. Первые ряды левого фланга человеческой армии смяли. Не считаясь с потерями, прекрасно вооруженные северные гвардейцы прорывались вперед, уничтожая все на своем пути. За ними следом шли почти голые болотные жабы, добивая раненых. В первой тысяче орки пробились до лучников и устроили резню. Остатки трех тысяч успели перегруппироваться, отбиваясь от наседающего врага и перебрасывая лучников подальше от беспощадных ятаганов противника. После чего сомкнувшиеся ряды наемников медленно стали пятиться назад, оставляя после себя залитые кровью тела в разбитых доспехах.

– Мой Дракон! Центр скоро зажмут у леса, в двух местах орков уже сшибают последние ряды, засадные лучники с деревьев бьют в упор! Правый фланг выбит наполовину, отойти не может, так как их сковали битвой, там все вперемешку! Наемники на левом фланге отступают, медленно, но отступают. На них насела прекрасно вооруженная пехота, еще десять минут, и их просто не останется!

– Но они пока держатся. Как и остальные наши войска. Как рыцари?

– Вся тяжелая кавалерия под прикрытием поднявшейся пыли выдвинулась на правый фланг и ждет ваш сигнал!

– Меня беспокоит масса ублюдков перед нами, по центру. Они так и не втянулись в схватку.

– Они двигаются. Наблюдатели докладывают, что вся масса орков или в соприкосновении, или сразу за спинами рубящихся.

– Хорошо. Десять минут. После чего давайте сигнал. Еще десять минут, чтобы они завязли окончательно.

Старик ничего не слышал уже давно. После одного из пропущенных скользящих ударов по шлему в голове звенело, а ноги подкашивались. Но все равно он орудовал мечом, стараясь ударить по ногам, животам и мордам мелькающих вокруг него врагов. Он уже не понимал, где свои, где именно идет битва, все кружилось вокруг, и лишь бесконечная череда серых доспехов, оскаленных морд и убитых тел мелькала перед ним. Орк с отрубленной правой лапой вцепился левой ему в горло, и старик еле успел воткнуть меч в чужое незащищенное горло. Сипя, орк с ненавистью смотрел на человека, а сзади уже замахивался копьем следующий. Старик сумел сдвинуться чуть левее, когда копье пробило тело умирающего и ударило в пластину брони, отбросив обоих на землю. Через мгновение сверху рухнуло еще одно тело, и контуженный солдат оказался погребенным под мертвыми.

От наемников осталось не больше шестисот человек. Они сумели перемолоть гвардию Разделенных, заплатив жизнями за каждый шаг, который их заставили сделать назад. Меньше сотни лучников били в упор в болотных жаб, лишенных какой-либо защиты. Собрав всю свободную пехоту, жабы отчаянным рывком сумели сблизиться с противниками и рубились теперь уже вне строя, расчленив битву на множество отчаянных схваток, перетекающих одна в другую. Они уже не слышали, как, срывая глотки от бешеного крика, в тыл тяжело ворочающейся массе ударили две тысячи лучших латников королевства. Рыцари успели выстроиться и набрать разгон, превратившись теперь в сокрушающую все на своем пути волну, поднимающую на копья орков. Уничтожив тылы, закованные в броню латники с остервенением крошили степняков теперь в самой гуще схватки, окружив стальным кольцом яростно обороняющегося противника.

– Заппа, бери остатки лучников и направо, за спины людей барона, на деревья! Эти твари почти продавили в центре, их только что вышибли из леса! Пусть их долбят сверху!

– А как же вы?!

– Мы стоим нормально, тащи быстрее туда ребят, если орки пробьются в лес, нам их не выкурить!

– Повелитель, мы окружили их, тяжелая конница разметала врага, и теперь наши войска добивают оставшихся!

– Прекрасно, но почему ты молчишь про оторвавшихся на левом фланге?! Они удрали при первом ударе и теперь могут перегруппироваться и нанести ответный удар!

– Нет, там их не больше двух сотен, и часть нашей легкой конницы разогнала их остатки по всей округе! Они уже не вернутся.

– Что с центром, я ничего не вижу в этой проклятой пыли!

– Лучники наемников заняли позиции за левым флангом и по центру. Угроза прорыва ликвидирована.

– Хорошо бы. Мы слишком многих потеряли. Если эта масса продавит фланги, они смогут уйти…

Старик с трудом пошевелил руками и попытался сдвинуть навалившееся на него сверху тело. В груди нещадно саднило, каждый вздох давался с огромным трудом. Застонав, он предпринял еще одну безуспешную попытку.

– Эй, сюда! Здесь еще один!

Убитого орка рывком отбросили, а над лежащим стариком склонился молодой парень в драной кольчуге. Спутанные и мокрые от пота волосы падали на лоб, весь в грязных разводах.

– Дед, ты как? Говорить хоть можешь?

– Пить, ради всех богов, дайте пить…

Множество рук бережно приподняли старика и усадили, привалив спиной на поставленный наклонно щит. Кто-то уже тянул открытую фляжку с водой.

– Как мы? Что творится вокруг?

– Ты сам откуда?

– Я стоял в первых рядах с нарешинскими, за нами выстроили людей барона Калерского и ополченцев из припортовых деревень.

– Нет больше калерских, и ополченцев этих нет. А из ваших, похоже, ты один лишь остался. Сколько ни раскапываем, все лишь убитые попадаются.

– Сколько хоть времени сейчас?

– Солнце через пару часов сядет. Мы собираем раненых.

– А орки?

– Кончили мы орков, дед, почти всех кончили! Рыцари по тылам дали и в кольцо взяли, рубка была страшная, а потом из города подмога подоспела, вспомнили мохнатым пожженные деревни. Правда, многих горожан в драке потеряли, но ушло не больше трех сотен конных степняков. Остальных в кольце порубали. Последними пехоту додавили, что с наемниками рубилась. У наших южных соседей на ногах от силы сотня осталась, раненых сейчас под завалами тел ищут.

Старик с дрожащими губами смотрел на обступивших его людей, запыленных, залитых своей и чужой кровью, заботливо поддерживающих его за плечи и беспричинно смеющихся под жаркими солнечными лучами. Тонкая дорожка слез потянулась по пыльной щеке.

– Дед, ты чего, дед? Ты что, болит где? Лекаря сюда, тут раненый!

– Нет, нет, я не ранен, все нормально, – беззвучно шептали губы, но его не слушали, осторожно помогая снять погнутые доспехи и сооружая из обломков копий и щитов носилки.

– Ты смотри, какую сталь знатную на бронь западники ставят! Удар копья выдержала и лишь прогнулась!

– Наконечник у копья дрянной, вот и выдержала.

– Не, все равно. Мою бы кольчужку продырявило насквозь. Мужики, вы бронь захватите, негоже старика таких доспехов лишать, он еще повоюет.

– Я бы лучше себе взял, кузнец бы выправил – и можно мохнатым хвосты крутить.

– Да ты бы уволок все, что под руку попадется. Ладно, пошли, может, кого еще найдем. Это надо же, в самом пекле уцелеть!

И владелец посеченной кольчуги пошел дальше, пытаясь найти еще кого-нибудь из живых.

– Мой господин! – Наспех перебинтованный ординарец с трудом вытянулся перед Дарго. – Представитель совета Ладарайна просит принять его.

– Обождет. Что известно к настоящему часу?

– Сбежали не более трех сотен орков, остальные уничтожены. Подсчет примерный, но полегло их около десяти тысяч. Мы просто не в состоянии разобрать завалы.

– Наши потери?

– По итогам переклички в строю около трех тысяч пехоты, полторы тысячи легкой конницы и примерно тысяча тяжелой. Наемники уничтожены почти полностью, не более полусотни готовы остаться в строю и около сотни лучников. Мы потеряли больше восьми тысяч из пришедших с Холмов и еще почти две тысячи вышедших на подмогу из Ладарайна.

– Что ж, один к одному. Боги помогли нам.

– Да, мой господин.

– Давай сюда этого горожанина, нам нужна срочная помощь для раненых. Благо город близко. Надеюсь, что многих сможем спасти. Позови сэра Галлархера и сэра Традтера. Надо срочно разослать усиленные конные разъезды по всей округе, не хватало еще проморгать нападение оставшихся мерзавцев.

В палатку вошел закованный в броню невысокий гонец, одетый в цвета Драконов – черное с красным. Преклонив колено, подал украшенный печатью свиток. Дарго быстро пробежал глазами текст и с улыбкой отпустил гонца.

– Боги любят нас, я теперь верю в это. Завтра утром тут будут четыре тысячи конных, посланных отцом. Мы сумеем пройтись по ближайшим землям. А через день прибудет сам король с остальными войсками.

Заходящее солнце раскрасило кровавым цветом стальные одежды людей, сопровождающих вереницу повозок в сторону города. Люди шли по земле, ставшей бурой от пролитой в этот день крови. Сотни кричащих и плачущих лежали все еще вдоль дороги, дожидаясь очереди на отправку в спешно разворачиваемые госпитали. По полю все еще продолжали ходить многочисленные ополченцы, собиравшие подающих признаки жизни и добивая раненых противников.

Среди лежащих тел сидел перепачканный с ног до головы оруженосец барона Клохорайна. Он обнимал тело милорда и осторожно гладил залитую кровью голову. Несмотря на всю ловкость и беззаветную храбрость, он не смог уберечь господина в последний прорыв и теперь с бесконечной скорбью смотрел на пузырящуюся пену на губах умирающего. Барон закашлялся и с трудом прошептал склонившемуся оруженосцу:

– Я рад, мой мальчик. Сегодня мы доказали, что наши отцы и деды ошибались. Один орочий ублюдок не стоит пятерых наших солдат. Пришли времена, когда мы стали биться на равных…

Под утро в свете факелов тело Клохорайна уложили в повозку, чтобы отправить почтенного барона домой для упокоения. Траурный кортеж продвигался между огромными пылающими кострами, на которых отдавали последнюю дань рядовым солдатам барона и бесконечной череде павших в этот долгий и жаркий день.

Тонкий луч солнца пробрался сквозь щель в шатре и раскрасил тенями глубокие морщины на лице усталого короля. Даш-пятый печально смотрел на лежащего на походной постели сына.

– Скажи мне, зачем ты полез в эту кровавую кашу до моего прихода? Прежде я не замечал за тобой желание умереть молодым.

– Отец, это мои земли, я отвечаю за этих людей. Еще бы день, и орки перебили бы горожан и их небольшой гарнизон. Что потом стали бы говорить обо мне? Что твой сын трусливо отсиживался в Холмах, пока его подданных свежевали на улицах лучшего города Приречья?

– Я просмотрел карты и выслушал доклады командиров. Твои люди большую часть времени находились на волосок от поражения.

– Но мы победили. Мало того, мои люди доказали, что могут сражаться не хуже южных профессиональных наемников. Ополченцы тоже дрались как настоящие солдаты, а не бывшие крестьяне.

Король склонился над усталым сыном и жестко обхватил ладонями начавшую седеть голову своего первенца.

– А теперь представь, что кто-то из этих навозных выродков побежал бы или орки подтянули бы к обеду пару отрядов от реки. Вас бы тут втоптали в землю вместе с наемниками и дружинами баронов. Что бы я потом делал? Слушал воспевающих тебя менестрелей в стенах сохраненного города? Или метал ножи в тела твоих наставников, которые не смогли за эти годы вколотить в твою голову толику осторожности?

– Отец…

– Да, я твой отец! А еще я твой король! И мне в голову не приходило, что ты не дождешься меня и рванешь сюда, потрошить орков, не имея уверенного численного перевеса. Дарго, как только я получил весть о вашем выходе, я себе места не находил и ждал, когда мне принесут известие о твоей гибели! Это просто чудо, что я теперь говорю с тобой, а не оплакиваю свежую могилу… Как это произошло с моим братом, который вздумал с двумя сотнями совершить набег на ватагу орков на том берегу… – Король медленно поднялся и подошел к столу. Налил воды в кубок, пригубил и глухо продолжил: – Из твоей победы мы выжмем максимум. Люди будут слагать песни о твоей доблести, тебя будут восхвалять как надежного защитника простых подданных и верного хранителя рубежей королевства. Но от самостоятельного командования ты пока отстраняешься, будешь действовать только под моим началом. Не дыши мне тоскливо в спину, будто тебе снова четырнадцать и тебя опять поймали с кухаркой под столом в центральном зале дворца.

Даш-пятый развернул лежащую на столе карту и жестом подозвал сына.

– Чудеса редки и не стоит надеяться, что твой фокус получится во второй раз. Не нужно недооценивать этих мохнатых мерзавцев. Второй раз ты их в такую примитивную ловушку не заманишь. Я привел с собой десять тысяч ополчения и две тысячи легкой конницы. Кроме того, к тебе прислал раньше четыре тысячи тяжелой конницы. С Холмов мы начали медленно вытеснять летучие отряды противника к реке. С запада подошли еще две тысячи пехотинцев с Болот. Наше золото и предлагаемые льготы сделали свое дело – купцы заплатили нескольким вольным дружинам, и мы теперь прикрыты справа крепкой сталью.

– Кто бы мог подумать, что Ниерольд перестанет точить на нас нож и пришлет людей.

– Это не его люди, это вольные ватажники. Ему будет только в радость, если они свернут себе шеи на наших землях, меньше потом по дорогам шалящих людишек ловить. Войска Ниерольда по большей части стоят в летних лагерях, да часть на севере новые земли щупает. Надеюсь, что моя любимая сестрица не зря охомутала одного из его сыновей и теперь ночами склоняет Западную Корону придерживаться нейтралитета, а не точить мечи для нового набега.

– Но нанятые стоят затраченного золота?

– Болотники всегда считались крепкими ребятами, а в строю с топорами смогут отбросить любых мохнатых. Я за них не беспокоюсь. Наша задача сейчас – удержать центр, захватить мосты и перебить оставшихся на этом берегу орков. После чего сможем переправиться на север и вырезать под корень проклятые кочевые стойбища. Вместе с войсками с Холмов и дружинами в Приречных замках и городах мы имеем около одиннадцати тысяч пехоты, две тысячи тяжелой пехоты с Болот, больше четырех с половиной тысяч легкой конницы и около пяти тысяч тяжелой, включая рыцарей, баронов и хорошо подготовленных дружинников. Через неделю сюда придут еще шесть тысяч тяжелых конных наемников из Зур. К сожалению, половина наших пехотинцев – это бывшие ополченцы, и подготовка у них слабая, но все же лучше, чем вообще ничего. Кроме того, как только мы освободим Приречье, получим тут еще пять-шесть тысяч ополченцев, оружия и припасов достаточно. У орков что-то около четырех тысяч, может, чуть больше. Перевес у нас один к пяти. Мы не имеем права проиграть.

– Мы не проиграем. Пора вернуть северные земли под нашу десницу.

– Надеюсь, боги тебя услышат. Пока Дрим жонглирует чужими требованиями на наши будущие земли, Дорман следит за южными границами и старается лишний раз не ввязаться в свары с пограничными баронами. Те спят и видят, как бы приехать к концу этой драки и оттяпать кусок чернозема для бесчисленных детишек. Хорошо еще, что часть людей отпустили в сводные дружины, не забыв понапихать туда бастардов и прочее отребье.

– Ничего, Дорман славится умением перепить любого барона. После нашей победы наверняка на южной границе балов будет больше, чем физически способных в них участвовать. Пусть тешит их горячее самолюбие собственным присутствием.

– Могут веселиться сколько угодно, лишь бы солдат поставляли, я же найду дело любому. Вот здесь и здесь. А еще здесь – каждый будет занят, каждому найдем кровавую работу! – Кулак короля тяжело опустился на карту, закрыв вычурно прорисованные силуэты мостов через Шепорот. – Они сумели ударить первыми, но мы ответим достойно.

– Не дело это – как червям грязь месить! Уж неделю дожди, а тут вместо добрых деревянных дорог глинистая каша!

– Скажи спасибо, что самих черви не пожрали.

– Подавятся, у меня мясо вонючее.

– Мойся пореже, еще не так смердеть будешь, – усмехнулся бородатый воин со шрамом через все лицо. Его собеседник, заплетающий бороду в несколько косичек, лишь хмыкнул, старательно оббил глину с сапог и шагнул в землянку, пристроившуюся под деревянным частоколом. Навстречу ему ударил запах вина и специй.

– Хорошо живешь, сотник! – радостно потянул носом обладатель шрама. – Горячий грог нам не помешает.

Сотник лишь мрачно кивнул на лавку на другой стороне стола, оторвавшись на мгновение от чтения только что написанного письма. Пара его подчиненных шумно устраивалась напротив. Закутанная в меха старуха поставила перед каждым огромных размеров чаши, дымящиеся горячим вином.

– Это вам в дорогу, – буркнул их командир. – Проводите до тракта гонца и обратно, каждый солдат на счету.

– Что с ранеными? В моем десятке двоим крепко досталось, не считая четырех убитых.

– Выходит, кто был совсем плох, уже у богов пируют. Наше счастье, что знахарей по деревням собрать успели быстро.

Сотник поставил загогулину внизу листа и приложил истертую печать.

«Его Величеству, королю Ниерольду от сотника Вира. После недели похода по землям орков попали дважды в засаду. Две сотни и пять воинов погибли, восемьдесят четыре бойца тяжело ранены. После гибели доблестного предводителя Андамара вынуждены вернуться в Злой детинец, который стоит у дальних дамб. Спешно укрепляем стены и готовимся к отражению возможного нападения. Усиленные караулы высланы по всем дамбам. Из ближайших деревень старосты выдали крестьян для укрепления детинца и строительные материалы. Но этого недостаточно, испытываем нужду в людях и снаряжении. Прошу милостивого разрешения вызвать тысячу Дикого Кита из Северной Короны, дабы укрепить наши северные границы в осушенных землях. Также прошу соизволения на снятие с ближайших полей крестьян для укрепления засек и строительства укреплений по всей линии дамб.

Исполняющий обязанности коменданта Злого детинца сотник Вир»

– Разъезды не видели пока орков у этих земель. То ли отошли обратно в степь, то ли поблизости затаились и готовят удар. Поэтому хватит рассиживаться, зовите гонца и пусть хранят вас боги по дороге до тракта и обратно…

Тихо звякнула уздечка. Дарго рассеянно похлопал по шее коня, всматриваясь в клубы черного дыма, закрывающие заходящее солнце. Рядом с ним застыли в строю три десятка телохранителей, царапая небо пиками с черно-красными флагами. Прямо перед ними по широкому мосту двигалась нескончаемой рекой пехота, медленно переливаясь на другую сторону реки. Пропыленные солдаты, многие со свежими повязками на посеченных руках, с печалью смотрели на ряды тел. Вереница солдат вместе с крестьянами сносили убитых, снимали латы и укладывали оружие в большие кучи.

– Что скажете, барон?

Рядом с Драконом застыл каменным изваянием хозяин замка Шипастой Рыбы барон Швитц. Запертая дома внезапным набегом, его дружина доблестно отбила пару нападений орков, не позволив им даже перебраться через рвы. А как только барон увидел подходящие скорым маршем войска повелителя, тут же вывел дружину и успел пощипать один из отходящих орочьих отрядов, захватив обоз и отбив больше двух сотен колодников.

– Не очень хороши дела, мой господин. Западный мост они все же спалили. Наше счастье, что вы смогли посадить три тысячи пехоты на коней, доставшихся после битвы, и столь быстро с войсками пришли сюда.

– Да, без пехоты мы бы и остатки этих мерзавцев не заперли. Сколько орков перебили на этом берегу?

– Не больше восьми сотен. Остальные успели уйти. Правда, драпали они знатно, у восточного моста вообще обозы бросили. У нас потери пока не сосчитали, но не меньше тысячи мы тут положили.

– Ничего, на том берегу закрепимся, через пару-тройку дней в степь пойдем. Все готово. А людям только возможность дай до их глоток дотянуться, без оружия порвут – голыми руками. Сильно в Приречье они народ разозлили.

– Жаль, что всех мохнатых тут не окружили. Лови их теперь по степи. Сам его величество когда пожалует?

– Завтра к вечеру. Пока на ту сторону войска надо перебросить. К утру бы всю пехоту перевести да конницу, чтобы степь смотрели. Не дай бог, ударят, сбросят обратно в реку.

– Не сбросят, первые полки уже на Холмах там выстроились, часть попавших к оркам в полон я туда же отправил, чтобы укреплять берег помогали, другая часть тут поможет мертвым честь воздать.

– Хорошо, сэр Швитц. Отец приказал вашему соседу, сэру Троллеру принять под крепкую руку болотников, они должны утром быть у восточного моста. Ему держать правый фланг. Вам – центр на том берегу. На левую руку встанет сын барона Клохорайна, молодой Летер. Король жаловал ему это право в память о бесстрашии отца. Мне надлежит быть на этом берегу, проследить за переправой и встретить основные войска. Помните, хоть на рассвете у нас будет на том берегу до пяти тысяч пехоты и трех тысяч конницы, но остатки орков мы здесь не раздавили, а по расчетам их не меньше четырех тысяч. Поэтому – глядите в оба и не зевайте. Осталось день продержаться, потом нас из-за мостов не сковырнуть.

– Не беспокойтесь, мой господин, они пообломали зубы о нас один раз, обломают и во второй.

И вскинув закованную в железо руку в приветствии, барон тронул коня, направляясь следом за вереницей солдат, медленно двигающихся через реку навстречу быстро темнеющему небу.

Скоропись причудливой вязью покрывает желтоватый лист бумаги.

«Спасибо за полученные вести, Фрайм. Очень интересная информация. Прошу продолжать в том же духе. Я только сегодня утром вернулся в Кхур и уже не успеваю в южные земли. События ускоряют темп, и нам выгоднее быть в их гуще, а не бегать по окраинам. Радует лишь то, что собранные нами деньги не пропали даром. Соседи успели прислать достаточно оружия и припасов, чтобы Драконы после полученной оплеухи проснулись и начали отвечать сталью. Местные торговцы стенают – в городе не осталось даже бродяг. Каждый способный держать меч или стучать молотком подался на север. Кто-то в ополчение, кто-то в трудовые отряды. Дошли слухи о чудовищном поражении орков под Ладарайном, их остатки сейчас гонят к реке. Наверное, на днях мы услышим, как их добили у мостов. Днем быстрым маршем туда же, на север, ушли конные наемники Зур, все прекрасно вооруженные. Возможно, к осени головы орочьих вождей украсят местные стены, а к зиме все Орочье поле будет принадлежать Драконам.

Как только победа станет явной, сюда съедутся полномочные послы всех заинтересованных сторон. Представители Болотного королевства уже мозолят глаза местным царедворцам. Хотя за тебя проплачено, но тебе нужно будет остаться в Оромане. Твоя информация, твои глаза и уши мне важнее сейчас там. Вместе с этим письмом я перешлю пару расписок, обернешь их в столь любимое тобой золото. Вот перечень дел, на которые, не скупясь, потратишься…»

Через четыре дня Фрайм получил это письмо, скрытое в кожаном кошеле вместе с другими важными для него документами.

Давно прошли те времена, когда в каждом мало-мальском городке можно было увидеть торговую лавку гнома, или меняльную контору, или даже отделение Всеобщего Гранитного банка. Во времена тяжелых потрясений гномы оказывали любую помощь своему Владыке. Люди не забыли тех, кто ковал их врагам лучшее на этом материке оружие. После победы многие бородатые головы легли под топоры палачей, а накопленные долгими годами сокровища сменили хозяев, частью попав в кладовые тех или иных королей, частью в руки лихих людей, громивших лавки и дома «презренного народа».

Дважды за прошедшие две тысячи лет гномы пытались вернуться в человеческие города и села. Дважды после этих массовых переселений их беспощадно вырезали. Лишь последние четыреста лет взаимная ненависть пошла понемногу на спад. То ли отчаянных гномов остались единицы, то ли люди расселились настолько широко, что среди них сгорбленные фигурки окончательно потерялись. Но даже в наши дни пробирающийся по улице гном легко мог получить в спину недоброе слово, а то и камень. А мелкие шайки считали этот народ своей законной добычей.

Но несмотря на все трудности жизни в человеческих городах, подземный народ все равно содержал магазинчики и пытался возродить растерзанную банковскую паутину. Они торговали самоцветными камнями, поставляли различным коронам самородное золото и занимались ростовщичеством. Через редких представителей в горы тянулся ручеек продовольствия, кож и тканей, а обратно ночами доставляли драгоценности и металлы. В гонцы отбирали самых хитрых и осторожных, способных обмануть любого соглядатая и доставить ценный груз, который мог прокормить не один год десяток дерзких людей. Но сегодня одному из путников не повезло. Гном успел незаметно передать бесценный мешок своим родственникам, но его запутанную дорогу домой прервали рядом с портовыми складами.

В последнее время Глэду понравилось забираться ночью на крыши складов, окружающих рынки. Здесь шла своя жизнь. Многочисленные носильщики после тяжелого трудового дня поднимались на нагретые жарким солнцем плоские глиняные крыши, расстилали свои циновки и делили скудную трапезу, торговали, менялись, выясняли отношения, спали. Рано утром, с первыми лучами солнца, вся эта огромная масса медленно спускалась в укрытые тенью улицы и площади и растекалась по многочисленным лавкам, чтобы успеть привести пространство перед ними в порядок, принести необходимые грузы и убрать мусор, либо втянуться в портовые и прочие хозяйственные строения огромного города и прожить еще один день, тяжким трудом зарабатывая на кусок хлеба.

Глэд с интересом приглядывался к открывающейся перед ним новой стороне города, изредка приторговывая соленым мясом из своих скудных запасов и при малейшей опасности скрываясь в подвалах. Вот и сейчас он сидел, скорчившись, на краю крыши, с интересом разглядывая происходящее под ним, в одном из бесконечных тупиков у торговой площади.

Один из нападающих уже не издавал ни звука, лежа под стеной и обхватив руками вывалившиеся внутренности, пока его более удачливые напарники окружили жертву, прижав ее к глухой стене, и пытались достать добычу. Окровавленный гном стоял у стены, отбиваясь двумя широкими ножами, каждый из которых блестел от свежей крови. Сильный и неожиданный удар смягчил легкий шлем, поддетый под мягкую войлочную шляпу. Кровь еще не успела спечься на спутанных волосах, мелкими каплями пробираясь по шее и пятная груботканую рубаху. Но силы медленно покидали беднягу. Хотя пара атаковавших еще обильно кропила пыльные камни тупика своей кровью, шестеро нападающих, несмотря на серьезные раны, не собирались отступать.

– Ты покойник, войлочная башка, ты покойник! – тяжело дышал вожак шайки. – Даже если ты пустой, мы тебя все равно на куски порежем, в назидание другим!

Гном быстрым движением смахнул пот и кровь с бровей, удобнее перехватил рукояти ножей.

– Спящий возьмет твою душу, – буркнул он на языке гор и плотнее вбил ступни в мостовую.

Глэд послушал чужую речь и отогнал яркие образы, мелькнувшие перед его глазами: маленьких людей, протягивающих черные топоры оркам; бородатых, закутанных в меха гномов среди гигантских деревьев и заросшего бородой до глаз осанистого купца, сидящего в утлой лодчонке посреди болотных камышей.

– Огненный народ. – Древний язык тронул губы безглазого. Глэд окинул взглядом крыши, неслышной тенью возник у натянутой веревки с сохнущим бельем, и тряпки легли на крышу.

Еще один нападавший взвыл и выронил палку с набитыми на нее гвоздями, пытаясь унять черный поток из располосованной руки. Остальные отпрянули от крутящегося волчком гнома, не сумев нанести смертельный удар. Но силы добычи таяли с каждым мигом. До развязки оставалось уже недолго.

Гном оперся гудящей спиной о стену, глотнул воздуха и вдруг почувствовал, как что-то мягко и неотвратимо сжало горло, после чего его ноги оторвались от земли, а тело взмыло вверх. Не выпуская из рук ножей, бородач в одно мгновение оказался на крыше, где над ним склонился обтянутый кожей череп, в безглазых глазницах которого плескался мрак.

– Огненный человек, ты уже собрался повидать своих предков? – полилась речь мертвых народов, оставивших свои пещеры гномам.

– Нет, – с трудом выдохнул спасенный в ответ.

– Тогда иди за мной, пока не истек кровью.

Глэд положил веревку на сброшенные им тряпки и быстро пошел между валяющимися вповалку телами. Спотыкающийся гном, с трудом различая дорогу, спешил за ним, стараясь не наступать на спящих или притворившихся спящими. За спиной все глуше раздавались крики ярости лишенных своей добычи, а двое беглецов петляли по бесконечным крышам, пробираясь к северной части рынка. Там Глэд спустился к одной из облюбованных им дыр в подвалы, дождался спутника и, взяв его за руку, повел бесконечными переходами.

Они остановились лишь через час, в маленькой пещерке где-то в глубинах города. Безглазый человек помог раздеться шатающемуся от усталости гному и быстро осмотрел его. Он промыл припасенной соленой водой из щербатого кувшина разбитую голову, куском ветхой, но чистой тряпки перевязал раны и усадил гнома к стене, вложив в руки кусок мяса и чашку с застоявшейся водой.

– Ешь и пей, огненный человек. Тебе нужны силы.

– Мне необходимо предупредить родных.

– Стены дома твоих родных не будут штурмовать, но дикие люди на улицах ночного города будут искать тебя. Отдыхай, я помогу тебе вернуться, когда взойдет солнце. При солнечном свете ты будешь в относительной безопасности.

Гном с интересом разглядывал в неверном свете масляного светильника спасителя.

– Я, Глонг, сын своего отца и подземного народа, благодарен тебе. Любой другой на твоем месте удавил бы меня там, в переулке. А потом поделил бы добычу с остальными.

– Мне нет дела до диких людей и их охоты на других жителей. Я – сам по себе.

– Кто ты?

Глэд отщипнул кусок мяса, пожевал и пожал плечами:

– Я не знаю, кто я. Я вижу сны, где я ловлю рыбу среди корней кувшинок, или бью стрелой быстрых кабанов в степи, или собираю смолу в поднебесных высях с отливающих красным деревьев. А иногда я вижу оскаленные зубы, залитые кровью, и тогда в моей груди становится сначала больно, а потом все заполняет желание убивать. Но я не знаю, кто я. Мне кажется, что я сплю, и мои сны сожрали мою душу, не оставив мне ничего взамен.

– Но ты говоришь на языке, который знаем только мы, гномы!

– Ты ошибаешься, Глонг, сын огненного народа. На этом языке говорили ваши соседи из бескрайних Северных болот, а также пели песни на этом языке те, кто хранит покой лесов на южных просторах в тысяче миль отсюда. Я знаю этот язык. Как и некоторые другие.

Гном осторожно отпил воды и, не сводя взгляда с собеседника, медленно принялся за трапезу. Глэд же устроился напротив него, вытянул ноги и, казалось, погрузился в дрему. Медленными каплями текли минуты, пока Глонг не закончил свои размышления и не прервал наступившую тишину:

– Прости, что мешаю тебе, но как мне называть своего спасителя?

Безглазый человек медленно повернулся к говорящему:

– Меня зовут Глэд. Безглазый. Хотя я бы назвал себя Спящим. Но сны становятся все короче, и я чувствую, что скоро проснусь. Значит, мне нет необходимости менять имя.

– Глэд… Странное имя. Нечеловеческое. Я читал легенды моего народа, написанные еще до того, как Владыку лишили права распоряжаться судьбами мира и заточили в Усыпальнице. Там сказано, что после кровавых веков придет не-человек, потерявший душу во тьме, познавший боль и горечь утрат, но увидевший свет чужих костров и впитавший душу чуждых ему песен. Этот не-человек вернет свободу нашему народу и выведет гномов на утраченные ими равнины.

– Может быть, но не сейчас.

Глонг осторожно приблизился и заглянул в пустые глазницы:

– А когда? Если ты – это он, то когда?!

– Не торопись, человек из огненного народа. Когда я проснусь, я смогу дать тебе ответ. Сейчас же я блуждаю во тьме.

– Но если ты тот, о ком я думаю, ты обязан знать истинное имя Владыки! Назови его, чтобы я мог надеяться, надеяться на чудо!

– Разве это так трудно? – удивился Глэд. – Все народы, за исключением забывчивых людей, знают истинное имя Владыки.

Безглазый наклонился к забинтованной голове гнома и шепнул что-то ему на ухо. Глонг с ужасом откинулся к стене, выпученными глазами взирая на все столь же спокойного голого собеседника, который равнодушно стал убирать остатки позднего ужина.

– Никто не может этого знать, никто! Только мы, отринутые хранители подземелья, знаем истинное имя!

– Это знание есть у всех народов. Тот, кто плачет в моей душе и жаждет отмщения, собрал воедино память болот и лесов, послушал степной ветер и назвал тебе имя прошлого. Прости меня, любитель длинных волос на бороде, если я нарушил звучание твоих легенд.

– Нет-нет, ты меня вовсе не огорчил, отнюдь… – Гном слепо нашарил шлем, осторожно надел его, пристроил поверх шляпу и стал что-то судорожно искать за пазухой. – Позволь сделать тебе подарок, уважаемый Глэд, подарок от всего сердца! Где же он…

Наконец Глонг вытащил маленький круглый каменный медальон, подвязанный к плетеному тонкому шнуру.

– Эту вещь мне подарил мой отец, этот камень приносит удачу. Могу я просить тебя оказать мне великую честь?! Если ты примешь мой дар, я буду счастлив, безмерно счастлив!

Глэд с интересом ощупал медальон, понюхал его, потом приложился ухом и прикрыл глазницы. Через несколько минут слабая улыбка тронула его губы:

– Сильный камень. Поющий камень. Добрый камень. Ко мне добрый, – поправился он. Еще через мгновение он надел шнурок на шею и поклонился гному: – Спасибо, добрый сын своего отца. Мне нравится твой дар.

От избытка чувств гном крепко обхватил Глэда, потом отвернулся и смахнул что-то с глаз:

– Это честь для меня, спасибо…

Глонг старательно перепоясался, спрятал свои ножи и уже с сухими глазами повернулся обратно.

– Ты можешь меня вывести к старой мануфактуре, что у храма Большим Штормам? Там еще высокий забор с каменными украшениями в виде бараньих голов.

– А за забором привязан большой раскрашенный пузырь с лодкой под ним?

– Ты был там?

– Нет, я не выходил. Там всегда стражник ходит по двору ночью, а днем и не один. Сколько их на стенах дремлет, я не считал. Но туда ведет узкий лаз из канализации, можно пробраться прямо во двор.

– Замечательно! Ты можешь провести меня именно туда?

– Ты не боишься стражи?

– Ночью только один солдат? Тогда не боюсь.

– Как хочешь, Глонг. Правда, от твоей одежды будет плохо пахнуть после этой прогулки. Но я доведу тебя.

Худая жилистая рука погасила светильник, и две тени во мраке скользнули в бесконечный лабиринт ходов. Одна тень двигалась бесшумно, с грацией не этого мира, другая же изредка поминала всех подземных богов после особенно глубокой ямы или неожиданно возникшей в темноте стены.

На заре стража почтовой имперской службы подняла тревогу. Пришедший на смену караул нашел одного мертвого солдата с перерезанным горлом. И не нашел малый летучий корабль, обслуживающий исключительно императорских гонцов, которые изредка появлялись в этом охраняемом дворе в силу чрезвычайных обстоятельств. Машина, построенная гением мастеров Южной империи, пропала с охраняемой стоянки, не оставив каких-либо следов своре налетевших чиновников, пытающихся вытрясти хоть что-нибудь из покойника или несуществующих свидетелей.

– Кто ведро утопит, лично ракам скормлю!

Рыбий Зуб в ярости выглядел страшно. Спутанную бороду слева успел попробовать на зуб огонь, обнаженное по пояс тело запятнали следы ожогов, на закопченном лице ярко выделялись лишь бешеные глаза. Капитан метался по палубе, щедро раздавая затрещины команде, успевая при этом везде, где возникала необходимость. Матросы споро таскали с одного борта воду и обильно поливали широкие деревянные щиты, укрывающие палубу галеры от нескончаемого дождя пылающих стрел. У обстреливаемого борта за щитами укрылись многочисленные солдаты, максимально быстро перезаряжающие тяжелые арбалеты. Волна накативших на пехоту орков расстреливалась беспощадно, и две оставшиеся галеры, стоя на якорях, вносили своим прицельным огнем опустошение в ряды степняков. Третья галера, не справившись с ответным огненным обстрелом, смрадно чадила, своим видом подстегивая матросов на оставшихся кораблях.

Ранним утром отдохнувшая конница баронов смешанными отрядами выдвинулась в степь, преследуя остатки орков. Больше трех тысяч конных ушли на север, щедро рассыпав разведку по округе, однако, несмотря на все старания, нашли лишь истоптанные бесчисленными следами пустые равнинные просторы. Ближе к полудню совет баронов, возглавляющих вылазку, принял решение возвращаться. Но не успели еще закованные в сталь солдаты повернуть коней, как арьергард поднял тревогу – над оставленной за спиной рекой вновь поднялся дым.

Никто так и не смог сказать, как именно орки сумели избежать погони. Но, пропустив мимо конницу, Дикие бесшумно заняли позиции и ближе к полудню атаковали оба оставшихся моста. Вожди вольного народа явно собирались устроить людям тот самый «мешок», в который самих кочевников не смогли запереть на южном берегу. Центральный мост прикрывали четыре тысячи пехотинцев, которые вместе с освобожденными крестьянами успели разобрать остатки сожженной деревни и поставили засеку на прибрежных холмах. Командующий ими барон Швитц гонял подчиненных до кровавого пота, но успел до нападения орков выстроить приемлемую защиту. Его сосед справа, сэр Троллер, обосновался у восточного моста с одной тысячей ополчения и двумя тысячами болотников. Две тысячи орков разметали ополчение в несколько минут, вышибли со слабо укрепленных позиций бородатых наемников и попытались устроить резню. Но вольные ватажники быстро оправились от первых кровавых минут неожиданной атаки, перегруппировались и не дали окончательно сбросить себя в реку. Орки сумели поджечь восточный мост, однако подошедшие три галеры склонили чашу весов на сторону людей. Прикрытые тяжелыми щитами бородатые воины отчаянно рубились огромными мечами, контратаковали при первой возможности и умирали на берегу реки, не отступая больше ни на шаг. Тяжелые арбалетные болты дырявили кожаные доспехи орков и собирали обильную жатву. Степняки сумели горящими стрелами поджечь один из кораблей, но в остальном удача от них отвернулась. Обе стороны сцепились на небольшом пятачке и не желали уступать.

У центрального моста оркам повезло меньше. Лишь с третьей атаки они сумели прорвать спешно возведенную на холмах оборону, засыпав неглубокие рвы своими телами. С большим трудом им удалось оттеснить с Холмов беспощадно огрызающуюся сталью пехоту на пепелище разоренной и разобранной деревни. Но здесь их атака захлебнулась. Изрядно поредевшие четыре тысячи профессиональной пехоты маневрировали небольшими резервами, крепко держа строй и не давая противнику, не имеющему численного перевеса, прорваться где-либо к единственному целому мосту, по которому бесконечной чередой шли в одну сторону пополнение, припасы и заполненные тулы со стрелами, а обратно ополченцы оттаскивали раненых солдат. Орки, осатаневшие от нескончаемой рубки, уже не держали жалкое подобие строя и втянулись в схватку всей массой, по большей части спешившись.

А когда солнце побежало по небосводу к закату, из степи вернулась ушедшая в разведку конница. Возможно, в одну реку войти и нельзя дважды, но не успевшие уничтожить пехоту орки вновь оказались в стальном капкане, и второй раз августовское жаркое светило смотрело на избиение степного народа. Меньше пяти сотен раненых орков сумели прорваться через ряды легкой конницы и помчались в степь, усыпая путь телами. Лишь наступившая ночь позволила остаткам Орды сбросить со следа яростных преследователей и рассыпаться по бесконечным оврагам и руслам пересохших ручьев, держа дорогу домой, в свои полупустые становища.

А на берегу Шепорота выстоявшие дружины праздновали столь тяжело доставшуюся победу. Впервые за долгие годы люди сумели не просто отразить набег беспокойных соседей. Впервые с начала летописных времен королевство Драконов смогло уничтожить пришедшую набегом Орду почти полностью, сохранить свои опаленные огнем границы и не допустить полного разорения Приречных земель. Ночные костры озаряли непокоренные королевские штандарты на северных землях, щедро омытых кровью и усыпанных телами павших.

На рассвете следующего дня Рыбий Зуб похоронил погибших членов команды. Стоя перед матросами, он глухим голосом закончил перечислять имена навсегда покинувших эти берега.

– Клянусь всеми богами, я не буду продлять контракт с их величествами этой осенью. Мы потеряли больше трети экипажа. Пусть идиоты бьют себя в грудь и кричат про великую битву, в которой они приняли участие. Но по возвращении домой мне с боцманом обходить семьи погибших, и я врагам не пожелаю эту тяжкую ношу. Лучше зарабатывать меньше на китовой охоте, чем сыпать золото на могилы друзей. Те, кто хочет вновь оказывать поддержку войскам в следующем месяце, пусть ищет другой корабль…

Боги любят шутить злые шутки. Рыбий Зуб сдержал слово и осенью увел команду в Западный океан, где в прибрежных водах они ждали мигрирующих на юг китов. Смелому капитану не пришлось больше носить скорбные вести семьям своих моряков. Налетевший шквал пустил на дно тяжелогруженый корабль и всю его неразлучную команду…

Хмурый отбросил полог и шагнул в сумрак юрты, едва разгоняемый слабым костром.

– Какие вести?

Старый шаман скрючился на подстилке у костра. Прошли те времена, когда после камлания он мог еще пировать ночь и отвечать на ухаживания самок. Сейчас после каждой встречи с духами ночи или общения с собратьями по ремеслу старику приходилось отлеживаться до утра. Одно счастье, что пара внуков быстро входят в силу и скоро смогут заменить его у тотемного столба.

– Садись, Дикий вождь. Будем говорить, пить кумыс и думать.

– Спасибо, шаман. Хотя ты слишком щедр, награждая меня чужим титулом.

– Прости старика, я слишком тороплюсь, мне так мало осталось. А что до титула, то готов поспорить на пару коней, тебе недолго ходить вольным. Не успеем до Города павших добраться, как твое имя назовут у клановых костров.

– Мне еще тридцати нет, кто посмеет назвать молодого орка хранителем клана?

Шаман пожевал губами и вздохнул:

– Сегодня множество Диких семей с радостью предложат тебе эту тяжкую ношу…

Слабые отблески огня терялись в черных глазах Хмурого.

– Что, так все плохо?

– Да, молодой орк. Вчера Орда пала на южных границах. В ближайшие дни люди пойдут в степь. Они будут убивать беззащитных самок и наших детей. Драконы перехитрили ваших шаманов. Войска баронов не готовились к войне с Зур, они собрали силы у Приречья и уничтожили ваших лучших воинов.

– Наших? Боюсь, старик, что сейчас уже поздно делить на наших и ваших. Если сказанное тобой правда, Дикий народ смотрит смерти в глаза. Кому нужны нахлебники, неспособные защитить свой очаг? А молодняк подрастет через десять лет, не раньше. Этот набег собрал всех, кто мог носить оружие в Диких семьях.

– Многоголовый не бросит родню. Уже посланы гонцы в стойбища. Мы должны собрать народ в одно целое, на северных равнинах места хватит всем.

– Люди придут туда еще до первого снега.

– Мы не должны этого допустить. Мой вождь передал приказ: пять сотен из нашей тысячи скорым маршем вернутся в основную ставку. Шестая сотня уже ушла оповещать семьи в степи. Еще одна сотня рассыплется мелкими дозорами по всему западу, чтобы поххоморанцы не ударили нам внезапно в спину. Ты с оставшимися пойдешь к Шепороту, мы должны видеть все действия противника. Будешь следить, беспокоить мелкими атаками, сковывать по возможности их движение. Постарайся зря бойцов не терять. Я тебе оставлю одного из внуков, он позволит поддерживать связь.

Хмурый тяжело повел плечами. Дикий орк – это воюющий орк. Свободный, смелый, признающий над собой только сильного и удачливого вождя, дающего обильную добычу в набегах и сытный стол долгими зимами. Но всего за несколько дней сталь уничтожила всех ушедших в набег, и теперь степные кланы беззащитны перед соседними народами, которые не преминут посчитаться за прошлые обиды. А противопоставить закованным в железо воинам нечего.

– Иди, будущий вождь. В твои три сотни отобрали лучших. Каждый хочет поквитаться с драконьими выкормышами. Используй всю хитрость, полученные от совета шаманов знания и память дорог в южных степях. Убей сколько сможешь и выиграй время для своего народа. А зимой за ритуальными плясками будет кому назвать твое имя.

– Северные вожди не примут меня на равных. Дикие семьи теперь сольются с Разделенными, и мой народ растворится на холодных степных просторах. Некому будет кидать кости в мою миску на совете.

Старик закашлялся, отхлебнул из миски настойку, неодобрительно глянул на сидящего:

– Научись думать дальше той травы, что топчут ноги боевого коня. Ты – воин, вскормленный шаманами. Пусть они полегли вместе с остальными в тысячах перестрелов к югу отсюда. Но знающие камлание не забыли про тебя. Многоголовый не может править в одиночестве, ему нужны крепкие плечи и грамотные головы. А после этого похода живых и способных драться воинов из южных семей можно будет пересчитать по двум десяткам лап. Рано или поздно ваши дети подрастут, и лучше совету иметь вождя Диких за одним костром, чем устраивать потом охоту на непокорных, которые пойдут за баламутом. Докажи, что не зря постигал воинские науки в своем клане. Сможешь проявить себя, мы о тебе не забудем. Ни один вождь не вечен, надо заранее думать о возможных преемниках.

Хмурый оставил шамана и вернулся в свой шатер – собираться в дорогу. До зимних вьюг еще надо дожить, а пока следовало решить текущие проблемы. Одним из первых встал вопрос о завоевании доверия в порученных ему трех сотнях. Сумеет подчинить себе своенравных северных родственников – сможет вцепиться в человеческие отряды. Благо в родных краях ему каждая былинка известна.

– У меня свежие новости, – тихий голос шелестел над огнем свечи.

– Орки вырезали Драконов?

– Что ты, мы бы тогда не угомонили этих беспокойных степняков. Наоборот, все получилось, как мы и планировали. Драконам пустили кровь, но они смогли похоронить всю Орду, пришедшую на их берега. Я думаю, к зиме господин Даш-пятый вместе с детишками придет в гости к Разделенным. А мы получим возможность ударить по лучшим солдатам с человеческих земель.

– Если только эти солдаты не сметут остатки орков одним ударом.

– Ну зачем же допускать столь ненужного нам усиления одного из противников? Мы помогли людям собраться вместе и защитить свои дома, неужели мы не поможем и оркам в благочестивом деле защиты родных могил? Зато ближе к весне вся эта куча беспокойных соседей немного угомонится и будет больше озабочена вопросами сохранения своих шкур, чем походом на Усыпальницу. Мы сможем уделить больше времени для решения затянувшегося вопроса с Четвертым Хранителем.

– Кстати, многие из Ищущих крайне озабочены сложившейся ситуацией. Их беспокоит разгорающаяся война в северных землях.

– Ничего, пусть пока поволнуются. Скоро дойдут руки и до них, а то зажрались на дармовом золоте. Скоро придет пора встряхнуть эту кучу сброда, неспособную выполнить даже простую задачу.

– Не разломать бы уже построенное и работающее.

– Не беспокойся, я никогда не любил неосмотрительных поступков. Мы еще успеем запустить этот вопрос в совет, пусть подумают, что можно сделать с их любимой игрушкой. А ближе к весне постараемся получить одобрение нашему решению, которое хорошенько просчитаем. С учетом всех заинтересованных сторон. У меня же в свете последних событий к тебе просьба. Лично к тебе.

– Я весь внимание.

– Загляни к Хранителям. Пусть подумают, чем они смогут поделиться в ближайшие месяцы. Думаю, им легче будет отдать часть своих запасов, чем потерять все.

– На Хранителей нельзя давить.

– Зачем же давить? Только просить, никакого давления. Мы все же как-никак одно дело делаем. Можно сказать, о них заботимся…

Огонь свечи заколыхался в такт тихому скрипучему смеху.

Август тратил свои последние дни, щедро заливая жаркими солнечными лучами землю. В главном зале младший Дракон принимал за обеденным столом баронов из лучших южных семей.

– Вы правы, господа, ситуация крайне сложная. К сожалению, нашим отрядам не удалось разгромить кочевья степняков. Орки сумели увести большую часть населения на север, наши отряды постоянно беспокоят их военные группы.

– Так чего же ждать?! Следует снять конницу с южных границ и перебросить за Шепорот!

– Это уже сделано. На южных границах осталось не так много боеспособных частей. Кроме того, мы потеряли слишком много солдат. Сейчас у нас всего лишь чуть больше пяти тысяч конницы и около шести тысяч пехоты. Это не считая наемников. Сумеем собрать за месяц до десяти тысяч ополчения. Но дружины баронов обескровлены. В Приречье сожжены два города дотла, больше сотни сел разграблено. По приблизительным оценкам до двадцати тысяч крестьян перебито в набеге и больше пяти тысяч успели угнать в степь. Нам обязательно нужна помощь соседей в том, чтобы раз и навсегда решить северную проблему.

– Вот еще! Мы проливаем свою кровь, а эти мерзавцы будут на наших могилах делить завоеванные не ими земли!

– Не беспокойтесь, господа, никто им не позволит хапнуть ни пяди нашей земли. Но часть Орочьего поля придется отдать. Болота, солончаки и другие, не менее замечательные участки рядом с их границами. – Дрим подождал, пока стихнет смех, и продолжил: – Орки воспользовались устойчивым северным ветром и подпалили степь. Его величеству пришлось отвести войска ближе к реке. Сейчас спешно восстанавливаются мосты и сооружаются укрепления на северном берегу. Второй раз оркам не удастся застать нас врасплох. За ближайшие два месяца мы собираемся договориться с соседями о совместной операции, где они будут представлены войсками, а не жалкими подачками в виде подгнившей сбруи и старых сухарей. Через полмесяца сюда должны прибыть оставшиеся посольства.

Бароны раздраженно загомонили.

– Не беспокойтесь, разве корона забывает своих добрых подданных? Но пора прекратить терять своих сыновей.

Стоящий с бокалом в руке Дрим дождался относительной тишины.

– Итак, к настоящему времени мы имеем двукратный перевес в хорошо подготовленных войсках. Мы надеемся достичь как минимум пятикратного превосходства и ударить в самое сердце кочевников. Веками они сохраняют гнездо ужаса в северных предгорьях. Мы ударим по Усыпальнице. Угроза разрушения их святыни заставит врага собрать войска в одном месте, и нам не придется бегать за ними по степям. Зимы сейчас мягкие, снега немного, пехоте и коннице будет легко передвигаться. До февральских ветров мы успеем покончить с их армией, затем к тающим снегам вычистим степь от остатков орков, и уже к теплому весеннему солнцу можно будет решить вопросы с новыми наделами.

– Да здравствует корона!!! – радостным ревом встретили последние слова Дрима вставшие бароны. Его величество и его дети не забывают интересы своих подданных, за что и любимы.

Три сотни Хмурого успели пару раз пощипать шедшую по степи дружину. Но латники держались настороженно и двигались плотно сбитыми отрядами. Ночами охрана бдительно несла стражу, чему помогали несколько собак, издали замечающих орков. Удача пришла вместе со степным пожаром. Разделенные пустили огненного петуха на огромном протяжении степи, и огненный смерч погнал людей обратно к реке. В возникшей неразберихе Хмурый со своими воинами сумел уничтожить зазевавшегося рыцаря и десяток обычных латников. После того как дружинники вернулись к спешно возводимой цепочке крепостей, орки выставили усиленные дозоры и затаились в степи.

Ранним утром предводителя нашел внук шамана. Молодой орк облез, глазницы ввалились, а глаза лихорадочно блестели. Каждый вечер он общался с другими шаманами, помогая координировать действия рассыпанных на огромных просторах отрядов.

– Многоголовый приказывает тебе с полусотней вернутся в Город павших.

– Что-то стряслось?

– Здесь пока затишье. Черные плащи закапываются в землю и зализывают раны. Нам же надо любым способом собирать силы. Совет шаманов готов поднять нежить из могил, но их наберется меньше трех тысяч воинов. Отправлены гонцы к ящерам, надежда на их крепких бойцов. Но тебе следует спешно прибыть на север в посольство, что мы пошлем к гномам. Подземные жители вряд ли дадут нам солдат, будем рассчитывать на поставки оружия и снаряжения.

– Хорошо, остается надеяться, что мы выиграли за эти дни хоть толику времени.

– Да, остатки южных кланов успели сняться со стоянок и уходят на север. Тебе надо торопиться, время не ждет.

Махнув на прощание, молодой шаман побежал отсыпаться, а Хмурый остался ломать голову, кого из воинов брать с собой.