Глэд. Рассвет над Майдманом

Глава 3 ХМУРЫЙ

Июнь – июль

Песчаная крыса настороженно разглядывает три темных двигающихся холма. Нагретый воздух искажает фигуры коней и наездников. Одна из лошадей наклоняет голову и с хрустом выдирает из земли понравившийся пучок еще не пожелтевшей травы. Испуганная крыса ныряет в темную нору, взметнув песок позади себя.

– Даже песчанка нас боится, – хрипло ворчит один из всадников, чью морду украшают седые волосы по бокам. – По такой жаре никакой охоты вечером не будет.

– Большие ключи не должны пересохнуть, засуха наступит лишь через месяц. Там и поохотимся.

– Если бы я тебя слушал, Драный Бок, мы бы уже голодали. А запасы ты уничтожаешь быстрее, чем серая саранча в ветреные годы.

– Да ладно тебе ворчать. – Бурый орк с хорошо заметным шрамом на правом боку с неохотой привстает в стременах и оглядывается вокруг. Не увидев ничего, садится обратно в седло и пытается задремать в такт движению коня. Слишком жарко, и уже преодолен под палящим солнцем достаточно длинный путь, чтобы остались силы препираться со старым Безрогим. Да и настроение у старика с каждой оставленной за плечами милей все хуже и хуже. Не любит Безрогий появляться в Городе павших. Лучшему воину клана по душе открытая степь, а не отстроенные заново дома, перемешанные с раскопанными могильниками и свежими захоронениями. А еще беспокоит старика встреча с вождями Разделенных. Как поведут себя своенравные военачальники отколовшихся ветвей орков, которые подпирают своими многочисленными отрядами Дикие кланы? Что они скажут в ответ на предложение южных соседей? Раздирает беспокойство Безрогого, и это беспокойство изливается на его попутчиков. Правда, большая часть достается Драному Боку, который не успевает вовремя рот закрыть, а Хмурый лишь молчит, зыркнет из-под огромных надбровных дуг кровавыми искрами глаз в ответ, да дальше в седле покачивается.

– Грифы. – Драный Бок оглянулся на Хмурого, который произнес первое слово за весь день.

– Что?

– Грифы. Над тем курганом.

Драный Бок сощурил глаза в указанном направлении, чуть левее их пути. В самом деле, как углядел только – над еле заметным в море трав курганом кружились три точки. Грифы нашли какую-то поживу и теперь медленно опускались все ниже, чтобы отпраздновать чью-то смерть.

– Наши давно скот отогнали отсюда, вода ушла к болотным безволосым мерзавцам. За водой ушли дикие козлы и сайгаки. Кто же там может умирать? – Безрогий недовольно нахмурился. Все необычное его раздражало. Как и сама неожиданно свалившаяся на него поездка. – Драный Бок, приготовь лук, будешь слева от меня. А ты, Хмурый, разведай, что там. Если что не так, пустишь огненную стрелу. Если все нормально, позовешь нас с холма.

Хмурый тронул легонько коня и потрусил к холму, забирая чуть левее. Драный Бок наложил стрелу на тетиву и отъехал чуть в сторону, прикрывая собой старика с левого бока от возможного нападения.

– Зря он с холма будет нам сигналы давать. Видно далеко.

– Мы в двух переходах от паршивого могильника, вряд ли что-то серьезное. А свежей падали я не прочь отведать, сушеное мясо уже в глотку не лезет.

Двое конников не торопясь продолжали путь, внимательно смотря по сторонам и чутко вбирая все запахи, которые доносил до них пробегающий по степи ветер. Пахло лишь нагретыми на солнце травами, ковыль дурманил голову, из редких нор в песчаных проплешинах доносился кислый запах местных крысиных обитателей. Не пахло кровью или потом, не беспокоили запахи чужих тел. Тишина окружала орков, и лишь три черные точки двигались над медленно приближающимся холмом.

Неожиданно грифы резко стали набирать высоту, а под ними на холм поднялась конная фигура, помахала рукой и застыла, повернувшись к чему-то на другом склоне.

– Ты слева, я справа, – буркнул Безрогий и пустил коня вскачь.

Вскоре все трое разглядывали с холма открывшуюся перед ними картину. На северной стороне склона, среди почерневшей и ломкой даже на взгляд травы, лежали останки твари, похожей на огромную змею, с множеством длинных лап, вытянувшихся под матовым черным брюхом, и с парой огромных крыльев, беспорядочно скомканных сейчас и разбросанных ниже туловища. Обожженный череп разинул пасть в безмолвном крике. Тело оказалось настолько длинным, что почти охватило полхолма.

– Морок. Огнем подавился, – равнодушно бросил Хмурый.

– Это откуда он взялся? – с плохо скрываемым ужасом разглядывал старший лежащего перед ним мертвого монстра.

– С севера. Хранители иногда их выпускают в степь, посмотреть по сторонам.

– А зачем ему огонь? – Драный Бок даже привстал в стременах, настолько необычным для него выглядело происходящее.

– Ты стрелой убиваешь, он огнем плюет. Молодые иногда давятся. Так говорят шаманы.

– А есть его можно? Может, и мы огнем плевать станем?

– Кто пожирает детей тьмы, тот сам становится тьмой! – Безрогий резко повернул коня и стал спускаться по свежим следам. – Даже грифы подохнут к следующему рассвету, если решатся отведать его.

– Я бы пару зубов у него выломал, на палицу, – шепнул Хмурому Драный Бок, догоняя старика, который нещадно нахлестывал коня и старался убраться от кургана подальше. – Или шаманы не смогут снять проклятие с его костей и зубов?

– Не знаю. Но я бы не стал рисковать. Хотя ночь принадлежит нам, все же негоже дразнить других ее детей.

Грифы проводили глазами удаляющихся прочь всадников и снова закрутили хоровод над мертвым телом.

Над широко раскинувшимся Кхуром возвышается замок Драконов – мрачное черное строение, опоясанное многочисленными стенами, пронзающее небеса множеством башен. Центральную башню окружала застекленная балюстрада, стоившая одному из прежних королей почти годового дохода всего королевства. У открытого окна стоит венценосный Дрим, младший из царствующих ныне Драконов, сын Даш-пятого. Дрим полной грудью вдыхает врывающийся в открытое окно ветер и задумчиво поглаживает рукоять висящего на поясе широкого меча.

– Брат! Как я рад тебя видеть! – Цветные окна отбрасывают сверкающие лучи на быстро шагающего к нему старшего из братьев. Дарго лицом похож на брата, только ровно постриженную черную бороду вовсю посеребрила седина, да в плечах он намного шире. – Отец уже заканчивает прием советников и ждет нас. Пойдем.

Шаги братьев гулко разносились под сводами. Черные плащи развевались за мужчинами от быстрой ходьбы, подобно крыльям драконов.

– Как дела на границе?

– Я проверил все замки в Приречных полях, в одном лишь не успели к моему приезду закончить ремонтировать стену. В остальных все готово к приему горожан и крестьян. Войска получили премиальные и новое снаряжение. На трех мостах и у переправ поставлены лишь ополченцы. Также сформированы отряды вооруженных крестьян для сопровождения больших стад, которые сейчас начали пасти на орочьих берегах Шепорота. Травы там очень обильные, наши берега давно распаханы под поля. В случае нападения пострадают только слабо организованные крестьяне, а города и замки останутся неприступными и сохранят нужных для королевства людей.

– Хорошо. Наши лазутчики донесли, что построенная в прошлом году дамба на Северных болотах забрала всю весеннюю воду, в восточных степях трава уже выгорела. Остатки орков ушли оттуда на днях. У Поххоморана западных орков не беспокоили уже несколько лет, стада там тучные, и орочьи самки дают приплод без передышки. Степь в тех краях не может вместить даже местных, не говоря уже про орков наших земель. Наши северные клыкастые соседи должны порадоваться стадам наших крестьян.

– Как и приказано, наместники раздали в Приречных землях множество наделов для бедняков из центральных и южных районов королевства. Ремесленников селят рядом с замками и укрепленными городами, остальных – ближе к реке.

– Да, я знаю. Кучу бездельников и баламутов отсюда отправили. Кто-то пытался вернуться, пришлось вздернуть. Но таких очень мало, большая часть рада новым наделам и послаблению в налогах. Казна уже третий год подряд сильно недосчитывается с северных территорий.

– Единственное, бароны с Малых Холмов очень недовольны, что молодняк пришлось загнать на их пастбища. Охота в этом году явно пропадет.

– Ничего, потерпят. Отец недаром еще весной отправил им богатые подарки. Хотя по мне, стоило бы просто стукнуть кулаком по столу. А то слишком подраспустились наши подданные, все меньше чтят сказанное короной. А скот пришлось разделить: если не сможем спасти от орков пасущихся за рекой, хотя бы молодняк останется у нас.

– Следопыты докладывают, что с десяток мелких групп орочьих разведчиков прошли по Приречным районам, но к Малым Холмам не подходили, там слишком много сейчас людей и разъезды часты даже в ночное время.

– Прекрасно, самое время разрешить голытьбе селиться с той стороны. Эти глупцы и в самом деле считают, что орки ушли на север и не вернутся назад. – Дарго толкнул тяжелую дверь, и братья вступили в центральную залу. Могучие балки подпирали высокие своды, освещаемые десятком огромных каминов, где весело играл огонь. Каменные головы драконов смотрели на вошедших с каждой стены, а самая большая голова нависала над черным троном – казалось, что она пытается проглотить или изрыгнуть из себя сидящего на троне старого, но еще крепкого телом человека в черном, на груди которого висела тяжелая золотая цепь с изображением золотого дракона посередине.

Король Даш-пятый оторвался от бумаги, которую внимательно читал, улыбнулся сыновьям и махнул рукой в сторону накрытого у камина стола. После чего пером поправил что-то на листе и отдал его стоящему рядом писарю.

– И предупреди стряпчего, если он еще раз мне вздумает сказать, что у него недостаточно солонины для отправки на Холмы, я сам возглавлю городскую стражу и проверю его личные закрома. Пусть поменьше ворует, прохвост.

– Слушаюсь, ваше величество, – склонился в поклоне слуга.

Король раздраженным взмахом руки отпустил его и быстро пошел к сыновьям.

– Рад вас видеть обоих! Дела королевства требуют вашего присутствия в наших землях, но сегодня мы сможем собраться вместе!

– А где Дорман? Все еще возится со старыми книгами? – Дрим щедро наложил себе полную миску жареного мяса с дымящейся картошкой и отломил краюху свежего хлеба.

– Брат хотел отсидеться за стенами библиотеки, – улыбнулся Дарго, примеряясь к окороку. – Но отец и ему нашел занятие по душе. Он сегодня вечером должен вернуться с ответным посольством Торговой гильдии Зур. Эти прощелыги почувствовали запах поживы и готовы на приемлемых для нас условиях поставить оружие и наемников. Кроме того, им выгодно, чтобы мы обнажили мечи на севере, а не вспарывали им кишки на юге.

– Ладно, о делах позже, давайте наполним наши кубки, да я хоть полюбуюсь на вас, мои сыновья. Отправляя вас в путь, я и не думал, что мне будет тоскливо поздними вечерами без ваших голосов.

– Отец, замок полон народу, иногда мне кажется, что у нас базар в стенах цитадели, а ты страдаешь от тишины.

– Кроме того, ты собрал большую часть молодых бастардов, которые родились после ночных бдений по замкам твоих верноподданных.

– Это да, эта часть нашей крови усилит новый отряд, что мы отправим в ближайшее время ближе к северной границе. А потом они сядут на новых пограничных замках, которые мы возведем в отвоеванных у орков землях. Настала пора покорить степь. После чего старший из вас будет править от моего имени заречными землями, младший присмотрит за поднимающими голову речными баронами, а среднего любителя книг мы приучим к седлу в многочисленных посольствах. Драконы должны править этими землями еще тысячелетия, как было ранее и будет впредь! За Драконов!

– За Драконов!

Три кубка с металлическим лязгом сошлись над столом, теряя капли вина, темно-красного, как будущая, еще не пролитая кровь.

Фрайм держал шипящий и плюющий дымом факел, освещая лежащее на грязной соломе тело. Наемник привел сюда господина и сейчас никак не мог продолжить начатый во дворе разговор.

– Переверни его на спину. – Шепот Мима оглушал.

Фрайм перевернул Глеба на спину и придвинул факел ближе к лицу.

– Как долго он тут лежит?

– Четвертый день пошел. Два дня кричал, вчера затих. Я его пою и пытаюсь кормить каждый день, но он плохо реагирует на окружающее.

– И что нам теперь делать с нашей надеждой на нового Хранителя?

В каменном мешке повисла тишина. Фрайм переминался, стараясь не шелохнуть лишний раз факел. Ему казалось, что в том, как он будет ровно светить на лицо лежащего на полу человека, заключается особый смысл. Но огонь факела метался, вызывая на лице наемника недовольную гримасу.

– Я спросил тебя, как нам теперь быть? Раньше ты не боялся отвечать на мои вопросы.

– Я не знаю. – Наемник медленно поднялся. – И не представляю даже, как смотреть тебе в глаза. Эти ублюдки схватили его в мое отсутствие и разодрали на части буквально за несколько часов. Комендант замка уже успел попробовать на зуб их кости, но мне от этого не легче.

– Говоришь, советник по безопасности лично допрашивал?

– Да. Он утверждал, что наш человек пришел от орков и собирался участвовать в покушении на царя Гардолирмана. В канцелярию поступило письмо с подробным описанием, местные вояки схватились за эту бумажку крепче, чем речной сомик хватает крючок с наживкой в период жора. А после того, как они выжгли ему глаза, приволокли колдуна, и тот накачал парня какой-то заразой, от которой этот счетовод пытался расколотить себе голову о стены.

– Да, это я слышал. – Мим задумчиво смотрел на факел, что-то обдумывая про себя. Казалось, он не замечает ничего вокруг.

– И вот теперь он лежит тут. Утром что-то бормотал, я смог расслышать пару слов на орочьем и названия пары мест у Южных портов, но теперь он молчит. Я не понимаю, откуда он мог это узнать, за все время поездки я с ним не учил языки, а здесь обучали минимуму команд, как обычного новобранца для приграничной стражи.

– Я заглянул к колдуну. Завтра ему предстоит выехать в северный гарнизон. Там несколько солдат отравились местным вином. Комендант потребовал, чтобы Кхохолом быстро поднял их на ноги. За то время, что мы беседовали, старик успел рассказать, чем он напоил нашу надежду. Это память трех умерших душ. Я знаком с такими магическими артефактами. Обычно их применяют для казни незаконнорожденных или просто мешающихся под ногами престолонаследников. Человек сходит с ума или так и страдает до самой смерти раздвоением личности. Зачастую вторая личность сжирает душу человека, каким бы сильным он ни был. А Глебу влили целых три тени другого мира. Удивительно, что он не умер сразу.

– За ним смотрели.

Фрайм потупил глаза. Он до сих пор не мог прийти в себя от обрушившегося на него несчастья. Самолюбию профессионального воина нанесли чудовищный удар. Каким бы расхлябанным и неприспособленным ни оказался подопечный, но именно наемнику доверили его жизнь. Фрайм не сумел сохранить ее, потеряв себя в развлечениях и нежданном отдыхе, передоверив Глеба местным ротозеям.

– Не кори себя. – Мим окинул взором стены и вопросительно глянул на наемника. Тот пожал плечами, давая понять, что система подслушивания в замке до конца ему не известна. – На сколько дней у нас оплачена учеба новобранца?

– Еще на три месяца. Тертедуэй не хочет раздувать скандал из случившегося, это бросит очередное грязное пятно на и так заляпанную репутацию. Старик предложил оставить парня до следующего лета здесь. Его будут кормить и поить. Но комендант категорически против того, чтобы слепого переводили в верхние казармы.

– Хорошо. Я повидаюсь с Маленьким грифом. Думаю, мы сможем договориться. Если наш кандидат умрет, мы потребуем выплатить большую неустойку. Эта угроза заставит их хотя бы поддерживать в нем жизнь.

– А что делать нам? Все поиски, потраченное время, все это – зря?

– Ты же сам говорил, что не веришь в него?

– Да. И готов повторить. Ты не видел, как он упражнялся с мечом и копьем, а на стрельбу из лука приходили полюбоваться всей казармой. Он лишь отбывал упражнения, не стремясь реально понять что-либо или поучиться новому. Деревенские увальни, набранные для стражи, могли бы его побить через неделю занятий.

– Не всем дано достичь высот во владении сталью и «оперенными пальцами». Я не рискну опробовать быстроту твоего клинка, чего же ты хочешь от этого несчастного?

– Я хочу, чтобы он встал и пошел, чтобы его приняли там, далеко, и мне не пришлось в очередной раз подыхать на сводящих с ума дорогах!

Мим развернул к себе наемника и внимательно вгляделся в его лицо. Потом рука мягко отпустила плечо, и он шепотом спросил:

– И чего же ты хочешь на самом деле? Только правду!

– Я?! – свистяще ответил Фрайм. – Я тебе скажу! Я хочу жить, есть, пить, вечером делить ложе с женщиной и не бояться, что при переходе амулет откажет и ты начнешь распадаться на куски! Я не хочу опять трястись в седле ради миража, я устал бежать за мечтой. Ты не устаешь, тебе это надо, а я устал. Мне привычнее убивать твоих врагов здесь или идти на приступ любой твердыни по штурмовой лестнице, но я не могу больше искать части давно умершего народа…

– Я понял тебя. Но что мы будем делать с ним?

– Я бы его убил. Чтобы не мучился больше и не напоминал о моей оплошности.

– Это слишком просто – убить. Ты готов предстать с ответом за совершенное перед теми, кто ждет его?

– Будь они все прокляты! – Наемник в ярости пнул лежащее на полу тело. – Даже все золото, что я получил от них, не может повернуть время вспять и исправить мою ошибку!

– Тихо, мне только еще второго безумного не хватает! Успокойся. Живой кандидат на вакантную должность лучше мертвого. Мы не сможем взять новое золото за него, но сможем отчитаться за уже потраченное. Не наша вина в том, что случилось. Слишком много совпадений и слишком хитро все сплетено вокруг происшедшего. Я думаю, мы с тобой пару дней пробудем в городе, наведем необходимые справки. Заглянем в гости к бывшему советнику, он сегодня первый день как на пенсии. Позвеним золотом в канцелярии, откуда пришло письмо. Я подергаю за нужные ниточки, может, какая и отзовется. Заодно и подпишем договор с комендантом об этом постояльце.

– Может, лучше отправить его сразу на север?

– Нет, я вижу, что ему не пережить переезд даже до больницы милосердия в Полане. Пусть отлеживается здесь. Покой и необильное питание либо восстановят его силы, либо убьют. В первом случае мы сможем его потом показать заказчику. Во втором – получим компенсацию с коменданта.

Фрайм с нескрываемой ненавистью разглядывал лежащего.

– Ты так сильно переживаешь неудачу, просто удивительно.

– Это – первая! Первый случай, когда я не смог выполнить приказ. И из-за кого?! Из-за куска дерьма, который не стоит и тысячной доли затраченных на него сил!

– И как далеко заходит твое неуважение к нему?

– Как? Ну что ж, ты сам просил быть честным. – Наемник воткнул факел в стальной держатель и распустил тесемки на штанах. Струя ударила в стену, потом заплясала на лице лежащего. – Я ненавижу его за то, что он ничтожество. Но ради толики крови с рождения выбран для великих свершений. Не за знания, не за умения, не за тяжкий труд. Всего лишь из-за прихоти судьбы, которая пометила собой неудачника, посмеявшись над многими другими. Он даже постоять за себя не хочет. Я бы умирал, но не стерпел такого оскорбления, зубами бы вцепился, когтями бы рвал. А он способен лишь лежать и гнить тут. Именно из-за этого я схожу с ума от ярости. Все, ради чего я надрывался эти несколько месяцев, закончилось вонючей соломой и безглазым уродом. Эй, Глэд, безглазый орочий ублюдок, скажи хоть слово в ответ!.. Нет, он даже говорить не хочет. Он молчит. Он сожрал и это и не подавился…

Фрайм отряхнулся и заправился. После чего снова взял факел и развернулся к Миму. Тот с интересом оглядел еще раз наемника и молча пошел к выходу из темницы. Поднимаясь по лестнице, через плечо бросил Фрайму:

– Ты остановился в «Веселом мельнике»? Хорошо, я буду у тебя вечером, там и поговорим. Не забудь бумаги, которые выдал тебе комендант в день вашего приезда.

И уже выходя из подземелья, хохотнул про себя: «И впрямь Глэд – безглазый. Надо же, как судьба пошутила».

– Брат моего брата – мой брат! Пусть мой брат разделит со мной эту скудную трапезу, что послали нам боги степей! – Вождь Многоголовый радушно чествует послов от Диких племен.

Сегодня хороший день, сегодня можно быть щедрым и радостным. Малое племя Восхода получило бесплатно хорошие земли на востоке. Дикие сами покинули их, не выдержав засухи и откочевав поближе к югу, вдоль Сонных болот, к истокам Шепорота. Пусть пока свободные земли истощены засухой, но там встали заставы воинов Восхода, и просто так Диким не вернуться обратно. А через год-другой дамбу можно будет разрушить, вода вернется на залитые солнцем пастбища, и стада придут на богатые сочной травой просторы со скудных северных наделов.

Дикие племена на границе с Поххомораном, между Сестрами и Большим Шепоротом, прислали на днях сильных воинов и послов. Их земли уже не в состоянии прокормить всех, совет шаманов просит Разделенных оказать услугу и принять часть родов под могучее крыло. Крепкая сталь и сильная конница в латах вынудили их говорить так. Будь по-другому, накатила бы орда и смела сородичей, которые стали жить по новым законам, выбирать вождей и не слушать шаманские советы. Недаром их называют Разделенными, каждое из племен под руководством выбранного хана носит личный тотем, шаманы склоняют голову под взором вождя и камлают по его велению. А кто пытается противиться новой воле, тот или умрет на жертвенном огне в Городе павших, либо без языка будет изгнан к Диким родственникам. Где его примут, скорее всего, на пики. Прошли те времена, когда над верными слугами Темного повелителя смеялись остатки орков. Они предрекали быструю смерть посмевшим отринуть старый уклад. Но сменилось много поколений, а вожди так и меняются на выборных советах. Лучшие из лучших (или хитрые из хитрейших) занимают достойное место. Не забыты навыки работы с железом и тропы на северные пастбища.

Поднялись Разделенные, набрали снова силу и уже на равных говорят с Дикими братьями. Уже согласны принять стада и молодых орков в разросшиеся семьи, в сильные племена. Чем умирать в перенаселенной степи или под копьями могучих воинов с западных границ, лучше прийти в дружину к соседним вождям или в семьи богатых скотоводов любимыми женами. Лучших из лучших примут грозные ханы, особенно щедр к новичкам Многоголовый. Его клан в эти годы контролирует подходы к северу и празднует сегодня в Городе павших. Через его земли лежат дороги к хитрым гномам, которые затаились среди промерзлых скал на дальнем севере. На его пастбищах удачно отзимовал скот, и сейчас хан может одарить подданных жеребятами, а кого и справными боевыми конями. Именно его другие ханы все чаще называют достойным носить имя хана ханов, повелителя Разделенных орков. Пусть через пять лет снова соберется совет и выберет другого достойного, но за пять лет можно многое свершить. Радуется ощущению удачи Многоголовый хан. Радуется и поит-кормит дорогих гостей. Ибо гости пожаловали с юга. А на юге самые свирепые Дикие, самые непокорные, у которых степь плодородна и кто бьется с людьми уже век, кто не склоняется ни перед силой Драконов, ни перед растущей мощью северных родственников. Сплошные беспокойства от этих гостей с горячего от солнца юга.

Безрогий отложил обглоданный дочиста мосол, сыто отрыгнул и старательно достал кривым кинжалом застрявшее между зубами мясо.

– Хорошо у тебя, брат. – Откинувшись на подушки, старик продолжил размеренную беседу, связывающую собой бесконечную череду блюд, подаваемых к ужину. – Кони твои бессчетны, жены плодоносят исправно, а новые воины с западных пределов все как на подбор! Светлая зависть застилает мои глаза и хочется выть от жалости к моим бедным наделам.

– Брат! Не печаль мою душу горькими стенаниями! Моя душа не вынесет твоих страданий! Возьми себе лошадей без меры, посади на них воинов без счета и срази наших врагов отсюда и до самого Перешейка! Пусть кровь оросит твой ятаган и зальет все вокруг, я лишь буду омыт ею и воспою хвалу в твою честь!

– Хорошо говоришь, великий хан. Очень хорошо! – Старый орк поднял кубок в честь хозяина. Отпил, поцокал языком и приступил к делу, ради которого проделал столь долгий путь.

– Скажи, могучий хан, а что ты попросишь за этих лошадей с добрыми воинами на их спинах? Что ты захочешь в обмен за металл для кольчуг и мечей, за стада, что поддержат мясом набег, и за молодых самок для смелых воинов, которые вернутся с добычей?

– Какой набег? – Многоголовый удивленно развел руками, не забывая посматривать в сторону других послов. Драный Бок так объелся, что откинулся на подушки и уже задремывал. Беседа его волновала в последнюю очередь. Другое дело Хмурый, тот сидит по правую сторону от старика, склонил голову в почтении, ест в меру, пьет мало и каждое слово не пропускает. Панцирь на нем кожаный с коваными накладками, за такой можно три справных коня сторговать. На плече нашиты метки трех шаманов, такое дают самым сильным и хитрым охотникам в клане. Ох, не зря этот молодой орк сопровождает старика, надо смотреть за ним в оба глаза, ни слова пока не обронил, непонятно, что затевает. – Какой такой набег? Мы орки мирные, мы соседей не тревожим и другим то же наказываем.

– Мы все мирный народ, – согласно кивнул Безрогий, внимательно выбирая с блюда жареную саранчу побольше. – Но вот соседи у нас совсем распоясались. Драконьи выкормыши этим летом нарушили все запреты и пасут стада на наших берегах.

– Наверное, на каждой корове по солдату посадили?

– Если бы. Они собираются войной на юг, войска туда ушли. Малые гарнизоны стоят в замках, города даже не прикрыты сталью. На холмах лишь наряды разъезжают, а все Приречье держится лишь на вооруженных крестьянах. А это без малого с десяток городов и больше двух сотен сел. Народу там теперь – как мух на навозной куче. Наши разведчики у них по головам уже ходят, ступить степному коню просто негде.

– Так уж и без солдат? – Многоголовый ожесточенно стал чесать загривок. – И не боятся?

– Мы их по головам посчитали. Сейчас у Драконов чуть больше четырех тысяч пехоты по городам и замкам, да меньше тысячи конных у баронов с Холмов. И крестьян с луками в кожаных нагрудниках с тысячу россыпью по деревням. Еще пара сотен разъездами рядом со стадами. Мало того, перед отъездом пришло послание от наших передовых дозоров, что крестьяне уже начали строить пристань на нашем берегу рядом с центральным мостом, закладывают городок на наших землях. Такого не случалось, как себя помнят старейшие шаманы!

– Да, хорошая земля теперь везде в цене. Что же уважаемый совет шаманов порешил?

– Совет решил проверить, как остры наши ятаганы, как громко кричит молодой орк, пробуя сталью чужое тело. Племена у Шепорота решили вернуть берега реки истинным хозяевам. Мы собираемся в набег, пока глупые черные Драконы жгут соседей на юге. Мы пройдем с огнем по деревням. Если сделаем все быстро, то можем и пару-другую городов захватить. В любом случае добыча будет богатой. Женщин и детей в полон возьмем до десяти тысяч. Рабов у нас будет более чем достаточно, хватит расплатиться с тобой за помощь. Да и твои воины могут примкнуть к нам, без добычи не останутся, это даже без ворожбы шаманов видно!

– Добыча… Рабы… Хлеб еще не вырос, но в амбарах наверняка что-то осталось… И мастера из городов, кто умеет у наковальни стоять и дома строить… – Многоголовый погрузился в глубокое раздумье, постукивая узловатым пальцем по грязному блюду перед собой.

Хмурый из-под приспущенных век смотрел на вождя крупнейшего клана Разделенных. Уже второй день их радушно встречают и угощают, уже второй день хитрый хан крутится вокруг них, стараясь оттянуть разговор как можно дольше. Странно все это. Не похоже на прежние времена. Раньше любому из ханов только свистни о набеге, тут же явится сам и с собой сотню-другую безбашенных рубак приведет. Никогда еще ханы от добычи не отказывались. Что же тянет тогда этот украшенный наборным панцирем хитрец? Железа на нем больше, чем Хмурый видел когда-либо на воине. Одет, будто на битву собрался. Солдаты у него почти все с железными ятаганами, с окованными сталью копьями, мало у кого дубинка или топор. Кожаные нагрудники у многих сталью прикрыты. Такое войско дорого стоит. Таким войском можно многое сделать. Так почему хитрый хан не хочет в набег идти? Может, у него дома неспокойно, а на его место желающих уже больше, чем ковыля в степи?

– Значит, я так решил! – Многоголовый нагнулся ближе к Безрогому. – Я смогу дать братьям две тысячи коней, отдохнувших на наших лугах и готовых к походу. Я смогу дать оружия и доспехов на тысячу воинов в полном вооружении и еще луков и копий для трех тысяч. Я дам десять отар степных козлов, что прокормят войско до прихода его на тучные земли людей. Дам еще две сотни лучших воинов, которых набрали мы на днях в юртах. А за это за все я попрошу всего лишь десятую часть всей добычи, что возьмет Орда в этом набеге.

– Ой-хо, десятую часть за две сотни воинов? – Старый орк всплеснул руками, став похожим на пытающегося взлететь грифа. – А почему бы тебе лучше не созвать совет соседних ханов и не поговорить с ними? Может, вы нам выставите две тысячи воинов и согласны будете получить одну сотую добычи?

– Да за кого ты меня принимаешь, старый пень! Если тебе нужен совет ханов, то собирай их и жди до следующего лета, когда они договорятся дать тебе пинка под зад! Так ведь нет, ты приехал ко мне! Две сотни моих яростных парней и сотню молодых и отчаянных с западных пределов, что прислали нам в пополнение. Дам. Не пожалею. Но десятую часть добычи – мне.

– Только из уважения к твоим предкам я не буду рыгать на тебя прокисшим мясом, которым ты нас кормил! Только из уважения к твоим воинам я соглашусь взять полторы тысячи обученных и бравых солдат, способных сломить волю проклятых Драконов за городскими стенами. Сам подумай, восточные племена пришли с детьми и женами, они выставят утомленных дорогой орков от силы до пяти тысяч. Эти пять тысяч и наши пять вместе смогут лишь попалить деревни и пощупать городские стены. Но городов им не взять. Нужны закованные в железо крепкие лбы, которые пригонят нам мастеровых и позволят забрать себе золото из их кладовых!

– Две сотни дам и баста! Нет у меня сейчас свободных солдат, которых ты готов положить под стенами драконьих городов! Набег будет быстрым, иначе люди опомнятся и пришлют войско в ответ. Мы не сможем осаждать каменные стены длительное время. А что касается восточных соседей, то жены и дети лишний раз им напомнят, что надо драться и возвращаться с добычей, а не чесать в заду, пока Разделенные за них будут солдат на пики насаживать! Две сотни моих и сколько навербуешь среди молодых с запада!.. Но за это ты и твой совет мне десятую часть выложите до последней протухшей рабской головы!

Хмурый прислушивался к бесконечному торгу и считал про себя. Даже мертвый шакал видит, насколько силен хан в этих равнинах. Без его одобрения Разделенные не согласятся послать ни одного подготовленного воина. А слухи ходят про четыре тысячи орков, закованных в доспехи. Из такой массы и не дать для доброго дела под десятую часть добычи хотя бы тысячу? Странно все это. Ведь эта тысяча сможет стать кулаком нового набега, легко разделавшись с любым войском, которое могут собрать сейчас люди за Шепоротом. Но не дает орков хан, что не может не тревожить Хмурого, личного посланника совета шаманов в этом посольстве.

– Мы похоронили проект Мима, не успел он еще толком начаться. Основная толпа Охотников даже не добрались до его шкуры, а претендента уже списали.

– Я же говорил, что кандидаты из чужих миров не способны выдержать испытание. Странно, что он сумел продержаться целых полтора месяца.

– Хорошо, с этим неудачником все понятно. Но меня начинает беспокоить сам Мим. Он стал слишком самостоятельным, смеет думать над отданными ему приказами. Еще немного, и мы получим очередного Мятежного барона.

– Не беспокойся. Мим сейчас по уши зарывается в дела Драконьего королевства. Пусть и дальше роет там. Избыток желания здесь не повредит.

– Что у нас там сейчас?

– Драконы собираются пустить кровь оркам и активно готовят достойный повод, чтобы решить раз и навсегда орочью проблему. Я так понимаю, Мим будет им помогать, чтобы заодно решить и нашу проблему. Он не первый, кто свернет себе на этом шею.

– Но он нам пока еще нужен, слишком многое завязано на нем лично в Поххоморане.

– Тогда выдернем его перед самой катастрофой. Сломаем на крушении его желания поквитаться с нами. Не волнуйся, все идет как намечено. Марионетки продолжают плясать на нашей сцене, не догадываясь о том, что готовит им рок.

– Хорошо, мне нужно решить ряд проблем в Вольном халифате. Я отлучусь на какое-то время. Держи меня в курсе.

Фигура чернее мрака склонилась в ритуальном поклоне и исчезла из неназванного места. Потревоженная тьма укрыла собой истертые вековые плиты и напоила заново все окружающее тишиной.

Капля медленно собирается на кончике железного держателя для факела. Влага сочится из малозаметных щелей и рождает мутную при свете каплю. Проходит почти целая вечность, пока капля соберется с силами и звонко щелкнет по каменному полу. После чего следующая странница начинает процесс рождения на ржавом держателе. Но свет появляется здесь лишь рано утром, когда часовой заходит вывалить еду в щербленую миску и обновляет затхлую воду в старом мятом жестяном кувшине, черпая ее из стоящей в коридоре бочки. Каждое утро в вылизанную до блеска миску выливают черпак вчерашней каши с волокнами мяса и недоеденными кусками бараньего жира. К чести коменданта, безглазого заключенного не морят голодом. В субботу или воскресенье ему перепадает и кусок лепешки, а то и рыба. В припортовых каменоломнях рабов и осужденных преступников кормят куда хуже.

Солдат в подбитой мехом потертой куртке зябко ежится и закрывает за собой дверь. Сколько он несет тут стражу, ни разу не видел, чтобы заключенный выбирался из вонючего угла. Все время лежит, свернувшись клубком, и вздрагивает от малейшего шума. Говорят, что иногда он воет по ночам, но этого стражник лично не слышал. После утренней раздачи пищи он поднимается и занимает пост рядом со складами, где беспощадно сквозит. Какой смысл охранять единственного полумертвого заключенного, все равно не сбежит.

В кромешной тьме человек напряженно вслушивается в затихающие шаги по винтовой лестнице. Иногда солдаты что-то забывают внизу и возвращаются. Но это бывает очень редко. В камеру заглядывают лишь за тем, чтобы принести пищу. В наступившей тишине он по-собачьи семенит к еде и начинает жадно глотать. Каждый день слепцу приходится бороться с гложущим его голодом. Только несколько утренних часов скрашены приятным ощущением набитого желудка, но уже к обеду возникает желание есть, а ночью голод терзает его во всю силу. В сыром каменном мешке жажда не мучает, воды хватает с избытком. Но вот голод беспощаден. Эти муки повторяются из ночи в ночь.

После трапезы, когда жадные губы собрали последнюю крупинку и все капли жира слизаны с миски, человек возвращается на место и осторожно устраивается на остатках соломы. От подстилки остались лишь сгнившие расползающиеся клочья, но это все лучше, чем лежать на голом холодном каменном полу. Незаживающие язвы по всему телу вынуждают долго приноравливаться, чтобы улечься. Через некоторое время в камере наступает полная тишина, сквозь которую почти неслышной нитью струится слабое дыхание заснувшего…

– А я говорю, ушастый урод, что этого не может быть! Орки никогда не склонялись перед людьми, даже во времена служения Владыке. Даже тогда, в Темные времена, орки подчинялись не магам, а самому повелителю!

– К сожалению, уважаемый Громыхатель, тут ты не прав. Не совсем прав, позволю себе заметить. Ровно сто пятьдесят лет тому назад отряд орков под предводительством Мятежного барона с Малых Холмов прибыл на Перешеек, где его настигли отборные наемники Зур. В завязавшемся сражении все орки полегли как один. Лишь барон смог уйти по Перешейку в Южную империю.

– Вранье! Чтобы орки защищали человека? Вздор, мы бы сожрали его еще на завтрак!

– И все-таки я продолжаю настаивать на сказанном. Мало того, я не буду отвлекаться на вашу излишнюю горячность и не буду обращать внимание на обиду, вызванную вашим недоверием. Должен признать, что моя позиция выигрышнее вашей, уважаемый, так как вы скончались еще при прапрапрадедушках Драконов, а я покинул мир на сотню лет позже. Вы просто не слышали ничего про поведанную вам историю.

– А я повторяю, что этого не может быть! Эти никчемные людишки не смеют приказывать истинным хозяевам степей! Они опускают глаза, когда встречаются с нами взглядом! О каком командовании может идти речь?!

– Все меняется в этом мире, все меняется… А вы за твердолобость уже поплатились, когда раскидали лапы по всем углам помоста под топором палача.

– Замолчшшшите, вы, галдяшшшие сороки… Вы отвлекаете меня от размышшшления о сушшшности бытия в Новом мире…

– О, ваше хвостатое благолепие, мы так рады, что вы проснулись. Наконец-то, а то мы остро нуждаемся еще в одном собеседнике.

– Вот именно, только старого гвардейца нам и не хватало! Скажи мне, зубастое рыло, разве могут мои соплеменники служить человеку?! По совести скажи, ты же врать не умеешь, не обучен!

– Я ушшшел во мрак вместе с тобой, пожиратель конины, поэтому не могу ушшшаствовать в обсуждении этой истории. А шшто касается людей, то более хитрых созданий не видывал еще свет! И я сошшшалею, что Владыка не смел их с лица земли, когда мы встали под его знамена. Раньшшше мы делили с людьми этот мир, но им все мало. Они хватали земли, болота и леса, не ошшштавляя нам выбора: умереть или воевать. Я не удивлюсь, если кто-то из этих падшшших созданий сумел обманом заставить орков служить себе…

– Ха-ха-ха, какое блестящее замечание! Так легко признать, что кто-то из Диких мог служить и по собственной воле!

– Да пожрет проказа вашшшии тела, хитрозадые мерзавцы!!! Я сам сожру вашшшу печень, не будь я орком по воле богов!!!

Дремлющий человек приподнял голову и стукнул ею об пол. Голоса смолкли, потом зазвучали вновь, но уже намного тише. Человек отстранился от них и спрятался в темную норку подсознания, из которой иногда вырывался с криком ужаса, настигнутый пылающими кровавыми воспоминаниями…

– Встань, сын мой!

Закованный в тяжелую сталь, Дарго выпрямился перед отцом, взирающим на него с вышины черного трона. Зал полон: важные сановники, чиновники всех рангов, их супруги и дети в парче и бархате. Водоворот красок и драгоценностей. Всевозможные царедворцы собрались провожать убывающего к южным рубежам старшего наследника престола. Легкий шепот летит над толпой.

– Вы слышали? Торговая гильдия еще не успела покинуть пределы замка, караван отправят лишь завтра днем, а Дарго выступает во главе личных гвардейцев уже сегодня!

– Да, а младший сел в седло три дня тому назад, возглавив сборную дружину бастардов. Караваны же с продовольствием вышли еще раньше!

– По всей видимости, эти торгаши не смогли откупиться, как ни старались.

– Полно вам, все закончится как обычно! Войска встанут летним лагерем на границе, сбросят жирок. Торговая гильдия станет поуступчивее, и к осени мы будем радостно встречать наследников на праздник урожая. Эти претензии к Зур тянутся уже какой год, еще мой дядя участвовал в последней военной кампании. Ничего, кроме натертой задницы, так и не приобрел. Лишь пропылился на границе.

– Будем надеяться, что так и будет. Конечно, если война все же случится, наши доблестные рыцари сомнут этих потных торгашей. Но надо признать, что их наемники представляют собой серьезную силу.

– Наемники! Они разбегутся, как только увидят наши штандарты! Тяжелая конница баронов сметет их при первом же столкновении!

– Маменька, ты посмотри, какой шелк выбрала для дочки госпожа Фридерикс! Правда, он плохо оттеняет волосы младшей баронессы, но я не видела таких шелков нигде в лавках Верхних кварталов!

– Успокойся, дорогая, войска уйдут, бароны разъедутся по домам, и ажиотаж спадет. А мы с тобой спокойно посмотрим все новинки и не будем толкаться среди понаехавшей деревенщины. Тем более что мой дорогой супруг и твой любящий отец должен будет на пару недель отбыть с инспекцией мясных поставок для армии и не будет цепляться за каждый золотой, который мы потратим.

– Барон, мое почтение!

– Уважаемый Фармгормсиган! Сколько лет, сколько зим! Как провели этот холодный сезон?

– Замечательно, надо заметить, просто замечательно. Мой младший пошел под венец.

– Что вы говорите, вот не знал! Мои поздравления ему, пожалуйста. Кто же эта обворожительная счастливица?

– Дочь наших соседей, Цандра Клохорайн. Их земли лежат западнее наших.

– Я плохо помню эту семью, они не так давно в наших краях?

– О, их прапрадед с дружиной пришел под знамена Драконов из Поххоморана, но он из одного из царских колен и доблестно служил на благо новому отечеству. Сейчас барон Гарлет Клохорайн входит в совет Малых Холмов и только в личной дружине содержит более двух сотен блестяще подготовленных солдат. А его второму сыну прочат место при дворе нашего повелителя.

– Как интересно! А мы у себя рядом с этими болотными жителями скоро совсем отстанем от последних новостей и начнем квакать! И какое приданое барон предложил за дочь?

– Достойное, надо вам заметить, очень достойное. Конечно, мы приняли девочку в нашу семью не ради достатка, но наш сын составил замечательную партию. А какие наделы предложил сэр Гарлет за дочь, вы обязательно должны заехать к нам на досуге и оценить охоту в тех лесах!

– Странно, старший в тяжелом доспехе. Я бы еще понял, если бы он надел панцирь с золотой насечкой и чернением, так ведь обычная бронь, не парадная!

– А сейчас в Зур очень жарко, в броне на солнце прогреваешься, как на сковородке.

– Вот именно. Кстати, младший снарядился как на настоящую войну. Зачем им тащить железо на себе, если до южных лагерей у границы больше двух недель пути одвуконь, и гарнизоны прикроют от неожиданного нападения? Легко можно все отправить обозами.

– А стрел набрали пол-арсенала. Уже четвертый обоз ушел сегодня утром с провиантом и оружием. Бастарды забрали оруженосцев и не захватили ни одной юбки из Нижних кварталов.

– Чудеса, чтобы эти развратники забыли местных шлюх? В первый раз такое слышу!

Шумит зал, делится сплетнями, слухами. Дамы строят глазки и запоминают новые наряды, отцы и старшие братья обмениваются весомыми мнениями и договариваются о личных встречах в ближайшие дни. Дети чинно выстроены по краям ковровой дорожки и весело щебечут между собой. До осенних балов еще больше трех месяцев ожидания и подготовки, поэтому все приехавшие стараются впрок наобщаться перед затишьем в придворной жизни. Будет война или нет, это еще не известно, а ветреные умы больше занимает история про младшего распутного сына барона Амнордалла, владельца Трех Дубов. Сынка гнали полуголого от соседей на неоседланном коне, чуть не поймав его в спальне замужней дочери одного из воинственных соседей. Теперь приемную его величества засыпали гневные письма с взаимными обвинениями, и дело идет как минимум к дуэли.

Лишь сам Дарго знает, что к ночи отряды пойдут окружными дорогами не на юг, а на север, через земли самых преданных и молчаливых баронов. И лишь на границе Малых Холмов стальной кулак соберется вновь, присоединившись к уже стоящим лагерем войскам. Дадут отдых коням и будут готовиться к приближающейся битве, предчувствие, которое не просто витает в воздухе, а уже заполнило все Приречье. Драконы готовятся к решающему броску на север, за новой добычей.

Сотня пропыленных конников мчит от границ Поххоморана в столицу Кхур, меняя на ходу коней. Во главе отряда сверкает улыбкой всем встречным красавицам в деревнях Фрайм. Его прекрасное настроение не может испортить ни жаркая погода, поднимающая облака мелкой вездесущей пыли, ни солнце, что выжимает остатки влаги с вооруженных людей. Отряд сопровождает десяток пограничной стражи Драконов, поднятыми штандартами требующий от любого встречного уступить дорогу. Фрайм знает, почему такая спешка. Он греет на груди личное послание царя Гардолирмана, светоча мира, опору благой церкви и хранителя устоев западных берегов. Ночная беседа под крышей «Веселого мельника» в какой уж раз круто изменила его судьбу.

– Ладно, Фрайм, будем считать эту страницу нашей жизни перевернутой. Я оплатил услуги некоторых знающих людей, и через пару-тройку недель мы наверняка узнаем правду о происшедшем. Пока лишь могу сказать, что мы слишком близко сошлись с кланом Ищущих, это начинает мешать в работе. Нас чаще принимают за их верных слуг, чем за самостоятельных серьезных людей, чей голос имеет вес сам по себе.

– Но ведь мы и в самом деле работаем на Ищущих?

– Не совсем так. Мы выполняем для них щекотливые задания, о которых нежелательно болтать за вечерним столом. Но мы не должны забывать и про личные интересы. Я думаю, настала пора это обозначить – аккуратно, чтобы не злить наших постоянных заказчиков, но твердо, чтобы у них не вошло в привычку считать нас своей собственностью.

– Ищущие не любят, когда работающие на них смотрят в сторону. Мы можем и не успеть «обозначить» наши желания в какой-либо форме.

– А мы не будем лезть на рожон. Я объехал за эти дни наделы болотных королей, посмотрел на Драконов, заглянул в Зур и через столицу вернулся к нашим безглазым бедам. Спящие пока не требуют немедленно начинать поиск следующего претендента. Похоже, их больше не интересуют остатки Перворожденных, рассыпанных по другим мирам после поражения Владыки. Поговаривают, что в Южной империи хотят собрать детей с нужной наследственностью и попытаться из них вырастить Хранителя. Как бы ни было, руки у нас на ближайшие месяц-два развязаны.

Фрайм молча прикладывается к бутылке, не сводя глаз с Мима.

– Драконы собираются дать бой оркам. Наше участие на стороне королевств не будет забыто. Мало того, почтенный Гардолирман любит загребать жар чужими руками и будет рад помочь добрым крылатым соседям старой амуницией, перекованными лошадьми и телегами для обозов. Вместе с тем Ищущие не прочь расширить накопленное влияние в центральных землях. Они привыкли, что здесь к ним относятся как к верной опоре короны, и стали забывать, что все доброе отношение к Ищущим строится при дворе лишь на моих улыбках, щедро розданном золоте и разного рода услугах, о которых в приличном местном смердящем обществе стараются не говорить вслух.

– И что требует от нас клан?

– Совет Ищущих, которых я бы с удовольствием разогнал за ненадобностью и общался только с нашими темными нанимателями напрямую, желает поучаствовать в предстоящем походе. Как ни странно, но Спящие не против нашей активности в наступающей армии. Я так понимаю, они надеются прикрыть орков от полного разгрома. Лишняя пара глаз в стане врага для них во благо. Насколько у них получится остановить паутиной бегущего матерого секача, непонятно. Даже старье, что сбросит наш любитель горячих мальчиков, существенно поможет войскам Драконов в передвижении по степи. А также стройматериалы, рабочие для постройки будущих фортификаций, свободные кредиты под большие проценты – у местной казны грандиозные планы насчет предстоящей военной кампании. Кроме того, если Драконы загонят остатки орков в горы, то весь фланг Орочьего поля между Большим Шепоротом и Сестрами огородят замками бастардов любвеобильного Даша. Он успел за эти годы задрать юбки всем смазливым бабенкам, невзирая на древность рода и спесь близких родственников. Некоторые речные бароны с удовольствием ему в этом потворствовали, получая взамен землю, золото и сталь для ополчения. Ну а молодые бастарды теперь с радостью роют копытом землю, мечтая о собственном гербе и обильных пастбищах, которые раскинутся на орочьих костях.

– Ищущим нет смысла совсем изгонять орков из степи. Слишком многое связывает их с древним народом.

– Я думаю, это закоснелость мышления наших нанимателей. Просто уже какое столетие подряд они ведут запутанные игры вместе с шаманскими сборищами. Сила привычки лишает их возможности смотреть правде в глаза. Новой правде! Драконье королевство переполнено обедневшими крестьянами. Снизу этих напыщенных «ящериц» подпирают наемные отряды королевства Зур. Торговцы терпеть не могут спесивых Драконов и не дадут спуску королевской династии, если те попытаются тряхнуть стариной и отправиться с походом в пески. Бесконечная тяжба между Торговой гильдией и наследниками огнедышащих тварей вынудила Зур построить стену вдоль всей границы с северным соседом. Эти бастионы закованной в латы конницей не возьмешь. За Быстрым Шепоротом стоят отряды нашего любимого Гардолирмана. После мятежей в портах гарнизоны так и оставлены в усиленном составе. Не поймешь, то ли от лихого народа царь-батюшка бережется, то ли щиты выстроил от лихих соседей. А с запада трясины и леса прикрывают Болотное королевство. Хоть и не многочисленны его рати, но по лбу русые любители грога дадут так, что мало не покажется. Да и тропы, проходимые через топи, превратить в могилы для баронских дружин – дело недолгое. Не раз это уже проделывали раньше. Вот и выходит, что придется Драконам лететь на север, в орочьи степи. Больше просто некуда. Единственная проблема, которую останется решить, – это собрать орков в одну кучу, чтобы разделаться с ними сразу, а не ловить потом по степи каждую семью по отдельности.

– Не думаю, что орки просто так отдадут родные земли. Они никогда не забывают обид и при драке стоят насмерть. Кроме того, если даже им пустят кровь, Ищущие наверняка сумеют договориться и оставят земли за Городом павших во владении Диких племен. А это все северные луга, где хватит на прокорм многим и многим тысячам кочевников.

– А вот тут мои желания расходятся с желаниями собирателей Перворожденных. Все, что я узнал, говорит лишь об одном: Драконы не остановятся на полпути. Они прекрасно понимают, что соседи заставят их делиться. Торговцы потребуют себе послаблений в налогах при торговле и права проезда по всем новым землям. Поххоморан потребует отодвинуть границы в глубину степей. Болотное королевство потребует для себя пастбища за Сонными болотами. Компенсировать эти потери Драконы смогут только одним способом – захватив северные земли до самых дальних горных отрогов, до самых шахт, оставленных гномами. На всех этих землях достаточно будет места для начинающих волноваться крестьян, придушенных поборами и многочисленными податями. Именно это будет решением множества проблем, которые беспокоят сейчас срединное королевство. Именно в этом направлении я хочу им помочь. А что касается воинственности орков, то не много они смогут сделать против подготовленной и вооруженной конницы. Одно дело – жечь деревни, и совсем другое – держать строй при ударе конной рыцарской фаланги.

– И что нам с этого?

– А ты не задумывался по поводу того, как отблагодарят посредников, сумевших достать у соседей необходимые для войны припасы? Мы имеем возможность без лишней шумихи получить аудиенцию у самых высоких чиновников или даже у королей. Наши давние тайные игры позволят нам открыть двери банков, поспособствовать быстрому решению важных вопросов и закрыть рот недовольным. Мы с тобой очень полезные люди в этой ситуации. Если болотные владыки мало подвержены нашему влиянию, то здесь, в западных землях, у меня полно хороших знакомых, которые не прочь удвоить капиталы. Тем более что кровь для этого прольют другие. Я буду дергать здесь за веревочки, организую все необходимое, а ты будешь выступать в роли полномочного посла его величества. Бравый воин, известный личным участием во множестве кампаний, не связанный ни с кем из местных придворных группировок, ты прекрасная кандидатура для Драконьей столицы. Клан Ищущих хочет нашего активного участия в военной кампании? Мы будем участвовать! Они хотят знать, как обстоят дела? Мы расскажем им и покажем ту сторону, которая будет выгодна нам. На их деньги и с их благословения я собираюсь напитать эту схватку с орками такой мощью, чтобы конница баронов не могла остановиться до самых заснеженных скал. Чтобы в этой двухсотлетней тяжбе за степи поставили кровавую и окончательную точку. Для этого я приложу все силы, чтобы в походе так или иначе приняли участие все королевства над Перешейком. Их суммарной мощи оркам не выдержать.

– А потом?

– А потом нам никто не помешает обзавестись парой замков в более теплых землях и продолжить поиски нового Хранителя. Если этот Хранитель будет еще кому-либо нужен.

Мим поднял в приветствии бокал, и мужчины засмеялись.

Через неделю Фрайм получил аудиенцию у самого царя Гардолирмана, и ему лично в руки вручили свиток с пожеланиями лучших дней для царствующих хранителей Драконьей доблести. Этот свиток и лелеял он сейчас на груди, вместе со списками предлагаемых от чистого сердца шкур, мечей, табунов коней, обозных телег и множества другого, без чего война теряет наступательную и тяжелую поступь завоевателя и превращается в беспорядочный набег на соседей. Также наемник должен передать устное предложение повелителя Поххоморана о готовности обсудить в ближайшее время с уполномоченными послами вопросы будущей границы со столь стремительно расширяющимся Драконьим королевством.

Несколькими днями позже Мим собирался лично явиться с предложениями от банкиров и других не менее серьезных людей. Деньги не любят суеты.

– Ты спишшшь, маленький человек?

– Нет, ты же сам знаешь это.

– Я много чего знаю, но твое сознание сумрачно и зыбко, я не уверен ни в чем, когда вглядываюсь в твое прошлое. Лишь радуюсь, что ты лучше стал понимать мою речь за эти дни.

– Ты кто? И почему я слышу тебя здесь, среди тишины каменных стен?

– Меня зовут Хар, четвертый от первого предка, носящего это имя. Племя выбрало меня вождем, и я первым встретил грудью копья людей, которые пришли забрать наши земли и стали осушать болота, где веками солнце грело общинные гнезда. Я вспомнил песни смерти и повел воинов на битву.

– Ты дух?

– Я – память умершего. Хитрый темный эльф, живший дольше меня, видел подобное. Если сильный маг соберет должным образом слезы умирающего, в них можно отразить всю память и все знания погибающего. А потом, должным образом читая древние слова заклятий давно ушедших племен, новое тело примет память ушедшего. Многие тысячелетия тому назад поклоняющиеся еще существовавшим Драконам продлевали так жизнь вождям. Избранные лучшие воины принимали в себя дух вождя, перерождались и продолжали хранить покой народа. Но прошли века, и люди извратили смысл вечной жизни Владык, превратив это таинство избранных в банальную пытку. Мало того, первоначальные мантры нарушены, и теперь память предков не накладывают бережно на подготовленный должным образом разум, нет, сейчас тени умерших душ вколачивают насильно, круша новое хранилище страшнее тарана.

– Значит, ты – доставшаяся мне память, которую мне навязали против воли, не спросив даже подобия согласия. И много вас здесь в моей голове?

– Трое. Трое иных, с которыми тебе жить до конца дней твоих. Хотя, стоит признать, тебе досталась не худшая доля и достойная компания.

– С кем имею честь?

– Я, Хар Четвертый, хранитель обычаев ящеров, которые населяют протоки Сестер со времен Владыки до наших дней, меня ты уже знаешь. Приветствую тебя!

– Я, Громыхатель, носящий родовой тотем на пирах, лучший воин южных Диких народов, владелец пятнадцати жен и хозяин самого большого стада у Солончакового распадка, приветствую тебя!

– Я, Эллеро-рой из клана Пьющих яд, из лесов темных эльфов, приветствую тебя!

Глеб прислушался к внезапно повисшей тишине. Он уже настолько сжился со звучащими в его голове голосами, что тишина напугала его. Все же быть сумасшедшим в компании с нежданными собеседниками лучше, чем молчаливая тяжесть сырых каменных стен вокруг. Ужас поднялся мутной волной и уже собирался затопить слабый проблеск редкой ясности сознания, когда слабое покашливание дало подсказку.

– Прошу прощения, я плохо знаю ваш этикет. Я, Глеб, просто Глеб из города, приветствую вас!

– Разрази меня гром, так ты орк!

– Ради бога, с чего вы это взяли?

– Ты сам сказал – Глэд! Безглазый!

– Нет, это ошибка, мое имя может звучать похоже, но оно обозначает совсем другое. Что-то вроде глыбы, камня, скалы.

– Странно, на мой слух, разницы почти нет!

– Конечно, уважаемый орк, для вас различимы лишь рычащие и гремящие звуки, все остальные вы свалили в кучу и забыли разницу между ними.

– Как жаль, длинноухая обезьяна, что мы не встретились в прошлой жизни, я бы тебя поучил языку как следует!

– Действительно жаль, но я не успел добраться до ваших земель, чтобы засвидетельствовать сталью свое почтение.

– Вы опять тратите наше общее время, уважаемые!

– Тихо, прошу вас, тихо!

Глеб перевел дыхание.

– Я с трудом различаю вас, а когда вы начинаете говорить все сразу, я просто теряюсь. Прошу, не так быстро и не все сразу. Пожалуйста.

Память мертвых улыбнулась. Если она вообще могла улыбаться.

– Конечно. Мы понимаем. Мы будем говорить по очереди.

– Почему вы заговорили со мной сейчас? Ведь голоса я слышу уже очень давно.

– Тебя не было, Глэд.

– Глеб, меня зовут Глеб.

– Увы. Тебя уже так не зовут. Твоя судьба наложила на тебя новое имя, отражающее твой новый облик. Прости, Глэд, но это так.

– Ладно, мы обсудим это позднее. Пусть будет Глэд. Прости, я перебил тебя.

– Ничего страшного. Я говорю, тебя не было. Ты отсутствовал. Твое сознание спряталось куда-то, отгородилось от окружающего его мира. Мы помогали тебе есть, пить, мы старались заботиться о тебе, но вернулся ты лишь сейчас. Раньше ты лишь выглядывал на мгновения. Мы не знаем, где ты научился этому.

– Я болел. Давно. Мне нанесли тяжелые раны, и я долго лечился. Страдал от боли и старался ее перетерпеть, не обращать внимание. Может быть, после этого я научился отрешаться от окружающего.

– А что случилось потом?

– Ничего. Я выздоровел.

– Ты обманываешь самого себя. Не забывай, мы одно целое, мы знаем о тебе больше, чем тебе хочется.

– Но это так, я здоров. Я разбился на машине… Хочу сказать, я быстро передвигался по дороге, и меня выбросило на дерево, сильно поломало. Но я теперь здоров!

– Не совсем так. Ты здоров снаружи, но твоя душа спряталась после произошедшего. Твой страх не ушел совсем. Он остался в тебе и зачастую лежит в основе твоих действий и принимаемых решений. Хотя ты сможешь его изжить, если будешь помнить про него и принимать во внимание реальную оценку событий, а не подгонять происходящее вокруг под желаемые для тебя рамки.

– Я… Я не знаю, что ответить…

– Не торопись. Думай. Слушай. Только потом решай. К сожалению, у нас не так много времени.

– Почему? Ведь я теперь все чаще прихожу в себя, и мы сможем проводить больше времени вместе!

– Да, ты все чаще возвращаешься к нам. Но заклятие наложили неправильно. Наши знания, образы нашей памяти легли в твою душу. Ты всегда будешь помнить то, чего не видел и не чувствовал ранее. Ты сможешь быстро восстановить чужую жизнь, попробовать на вкус родниковую воду из моих лесов, вспомнить тошнотворный запах лягушек из болот ящера, вкус изысканных вин и подгнивших корней…

– Вкус жареной человечины!

– Да, почтенный Громыхатель, и это тоже. Ты обладатель памяти всех нас. Все хорошее и плохое теперь принадлежит тебе. Боль от топора при четвертовании и сладость текущей самки в болотах, радость от скачки по привольной степи и горечь невыполненных обещаний с петлей на шее. Это все теперь твое.

– Этого так много!

– С другой стороны, может, и хорошо, что наши силы так малы и никто из троих не смог подчинить остальных своей воле и не нашел твою личность, которая забилась так далеко в эти черные дни. Тебе достанутся знания и умения, а не диктат чужой умирающей воли. Может быть, за оставшиеся нам несколько месяцев мы успеем научить тебя не только бояться, но и жить, жить хотя бы ради того, чтобы отомстить врагам! Вполне достойный повод, кстати. Ты еще сможешь увидеть, как черная кровь орошает твой меч, услышишь крик умирающего недруга и тяжесть золота, доставшегося тебе в наследство.

– Ты ошибаешься. Да, я услышу, но не увижу. Я уже ничего не увижу.

Горькая улыбка тронула губы лежащего человека. Тихий смех услышал Глеб вместо ответа.

– Я вас рассмешил? Ну хоть этим я, несчастный калека, могу вас порадовать.

– Ты забавен, Глэд, право слово.

Пустые глазницы распахнулись, невидяще уставившись в темноту камеры. Человек резко сел на вонючей куче соломы, затаив дыхание.

– Ты говоришь – видеть? Это что, ваша магия? Ведь вы тут умеете колдовать, я правильно понимаю?

– Фуй, как грубо. Магия. Заговоры. Амулеты, теряющие силы в самый неподходящий момент. Нет, Глэд, местные маги вряд ли помогут тебе.

– Тогда о чем ты говорил?

– Я? Я лишь хочу тебе рассказать, что умение видеть у моего народа заключается не только в умении пользоваться глазами. Темные эльфы видят как ночные леопарды, и не столько по причине врожденной остроты зрения. Мы можем чувствовать окружающий нас мир, видеть истинную суть вещей. Мы ориентируемся в кромешной тьме подземелий не за счет глаз, мы используем другие чувства, которые вряд ли имеют название у человеческой расы. Но эти чувства доступны всему живому, и надо лишь уметь их развивать. Надеюсь, что с моим опытом это будет доступно и тебе.

– А также умение различать запахи добычи в налетающем ветре!

– И умение задерживать дыхание и не замерзать в самой холодной воде!

– У нас много талантов, Глэд, тебе надо лишь вспомнить их, ибо теперь это твои таланты.

– Видеть! Вы говорите – я смогу видеть! Неважно как, хоть третьим глазом, но тьма отступит от меня! Покажите мне, как это надо сделать, я хочу увидеть хоть что-нибудь сейчас, прямо сейчас!

– Глэд, ты еще очень слаб! Ты…

– Пожалуйста, я не могу больше ждать, я должен увидеть хоть светящуюся точку во тьме!

Голый человек сидел на корточках, до синевы сжимая кулаки, и отчаянным шепотом разгонял тишину камеры:

– Боже мой, как же я хочу видеть!

– Мы убьет его, Эллеро-рой. Он слишком слаб для этого.

– Но проблеск света вернет ему разум быстрее, чем долгие беседы и увещевания.

– Не знаю, если силы оставят его, мы погибнем все.

– Мы и так гибнем. Не все ли равно, раньше или позже. В любом случае, с чего-то надо начинать…

– Молю вас, не оставляйте меня, помогите мне!

– Хорошо. Хорошо, Глэд. Успокойся. Расслабься. Я помогу тебе. Но тебе придется слушать меня. И подчиниться мне полностью. Я покажу тебе, как пользоваться моими навыками, которые пока спят в тебе.

Через полчаса человек дышал медленно и размеренно, руки расслабленно лежали на коленях, глазницы прикрыты. Полная тишина снаружи и внутри окутывала его.

– Медленно поднеси правую ладонь к глазам.

Растопыренная пятерня замерла перед распахнувшимися веками.

– Смотри, человек, смотри, мы можем это сделать вместе!

Капли пота покрыли холодным бисером лицо, но внутреннее напряжение не сковало его, тело оставалось расслабленным, лишь пальцы поднятой руки мелко дрожали…

– Моя рука, она красная, она ярко-красная… Я вижу ее, я ее ВИЖУ!!!

Со слабой улыбкой Глэд завалился на бок.

– Ну что, ушастый, вот мы и увидели. Увидели приближающийся конец.

Хмурый не спеша помешивает длинной палкой кипящее в котле варево. Мясо полевых крыс, клубни растений, травы – от всего исходил прекрасный аромат. Стоило признать, питание у Многоголового хана отменное. Хмурый успел уже набрать лишний вес, шерсть стала блестеть как в детстве, и посол Диких племен при дворе местного повелителя чувствовал себя совсем неплохо. Молодого воина оставили в ставке могучего хана Разделенных для решения возможных вопросов и в качестве полномочного посла южных соседей. Неделю тому назад Безрогий и Драный Бок двинулись обратно во главе четырех конных сотен отборных воинов Разделенных. Вместе с ними двинулись три тысячи молодых воинов, набранных среди западных кланов, включая и часть присланных к Разделенным. Орки гнали перед собой множество отар диких козлов для пропитания войска и больше двух тысяч крепких коней. За войсками выступил многочисленный обоз с оружием, броней и запасами стрел, таранами и частями составных лестниц. Вся эта сила должна через две недели пути стать лагерем среди Диких племен и собрать воедино остальные отряды, разбросанные пока по степи. Орда начинала подготовку к набегу на человеческие поселения на берегах Шепорота. Вождям Диких племен нужно как можно быстрее выбрать старшего над собирающимися войсками, пока последние дни июня не уступили место июльской жаре, выжигающей степные травы, иссушающей ручьи и колодцы и создающей трудности для орочьей конницы в предстоящем походе. Времени для грызни и длительных сборов уже не осталось.

Тем временем одинокий Хмурый пил, ел, отдыхал, участвовал в пышных охотах и состязаниях с оружием. А еще слушал, смотрел вокруг широко открытыми глазами, запоминал и думал. Послу Диких о многом следовало крепко подумать.

По здравом размышлении Мим отказался от поездки в экипаже. Да, путешествие на мягких сиденьях и с различными винами под рукой имело свои прелести. Но закрутившиеся дела требовали быстрейшего прибытия в Кхур ко двору Даш-пятого. Отправив Фрайма в качестве посла, Мим занялся более сложными вопросами, аккуратно встречаясь с различными богатыми и очень богатыми людьми Поххоморана. Банкиры, владельцы крупных мастерских, члены различных трудовых гильдий и просто серьезные люди, способные заинтересоваться предложенными им вариантами участия в военном походе соседей. Появившиеся слухи, сплетни и срочно отправленное посольство заинтересовали многих сильных мира сего, и Мим смог собрать множество заманчивых предложений для Драконьего дома, многие из которых были скреплены соответствующими подписями. Самая последняя встреча состоялась с личным представителем Тоха, тайного короля криминального мира столицы. Через посредника старый и мудрый Тох предложил огромный кредит на вполне разумных условиях. Старик не хотел, чтобы золото преступного мира лежало мертвым грузом. Золото должно приносить новое золото. Если местные банкиры и прочие состоятельные законопослушные граждане боятся испачкаться в сделках с кровавым золотом Тоха, то почему не предложить его соседям, не называя конкретных имен? А за помощь в решении этой маленькой проблемы Мим получит полную поддержку со стороны очень серьезной организации, с которой вынуждена считаться не только тайная полиция Поххоморана, но и другие очень серьезные игроки на местной политической сцене.

Именно поэтому, отягощенный столь весомыми предложениями, требующими максимально быстрого решения, бывший тайный агент Ищущих сидел в седле, и его сменные кони только и успевали отсчитывать мили. С небольшим сопровождением из наемных телохранителей Мим быстро приближался к столице Драконьего королевства. К следующему шагу в политических и военных играх.

Всю дорогу его преследовал образ из старой истории, превратившейся в легенду. Истории о Мятежном бароне, последнем из сыновей обедневшего рода, который поступил на службу к Ищущим, сколотил себе состояние за время скитаний по всем землям Фэгефула, выкупил заложенный родовой замок и собирался уйти на покой. Но жадность сгубила барона. Он взялся выполнить последнее дело, найти некий древний артефакт, который использовался еще во времена войны с Владыкой. Барон добыл искомое в могилах Города павших и попытался найти серьезных покупателей. В этой попытке ему помогал клан Разделенных орков. В итоге Ищущие отрядили грандиозную погоню за найденным артефактом, барон обрел имя Мятежного, а орки полегли все до единого в схватке на Перешейке, куда их загнали вместе с бароном преследователи. Как ни странно, легенда гласит, что нежить пропустила барона в Южную империю, где он и продал реликвию, дожив оставшиеся годы в достатке и довольствии в богатом поместье рядом со столицей Южной империи – Ампиор. Ищущим пришлось оставить барона в покое, дабы не осложнять отношения со злопамятными цезарями, владыками империи.

Виды огромного поместья с вышколенными слугами, богато накрытыми столами, наложницами и золотом, укрытым за тяжелыми крышками сундуков, крутились перед внутренним взором Мима, звеня в голове оброненной ранее фразой, что он не докончил в разговоре с Фраймом:

– В орочьем вопросе надо поставить кровавую и окончательную точку. Этот вопрос включает в себя Диких и Разделенных орков, а также Ищущих, связанных с ними общностью интересов.

А после этого Мим готов заняться различными личными проектами, не оглядываясь постоянно за спину в ожидании окрика или рывка нитей, которыми так обильно опутывают марионеток. Оставшиеся ему годы Мим хотел прожить свободным, как Мятежный барон. Второй Мятежный барон. Или не барон. Титулы мало волновали Мима.

Концовку легенды об успешном бегстве Мятежного барона сочинили Спящие, которых беспокоило растущее недовольство деятельностью Ищущих. Сказка, как могучему клану щелкнули по носу, была полезна для общего дела, а Мятежный барон счастливо потратил накопленное золото только в песнях бродячих певцов. В реальности же он погиб первым из всего отряда, и орки бились с преследователями рядом с телом павшего предводителя.