Глэд. Полдень над Майдманом

Глава 15 ЗОЛОТО

Июль – август

Старательно потопав ногами, Алаэн сбил налипшую грязь с сандалий и вошел в казарму. Помня о зловредной низкой балке, пригнул голову и удачно избежал очередной шишки на лбу. Поздоровавшись с парой легионеров, прошел в угол, где выгородил себе место сотник Доэлт – чрезвычайно желчный и склочный мужик. Неизвестно, что больше испортило его характер: больной желудок или старое разжалование, после которого сотник так и не смог подняться вверх по служебной лестнице.

Но, несмотря на паршивое отношение к жизни и окружающим, старый солдат дело свое знал отменно, и зачастую именно его посылали с дозорами в степь. Двадцатый легион, расквартированный на границе центральной южной провинции, большую часть времени проводил в патрулях и погонях за нахальными кочевниками. Каждая тысяча держала от двух до четырех сотен конных легионеров и комплектовалась из солдат, успевших пролить кровь. Сменив переведенного на повышение тысячника, Алаэн быстро освоился на новом месте, а успешная стычка со степняками на прошлой неделе подарила ему славу удачливого командира. Не потеряв ни одного солдата, новый тысячник сумел захватить врасплох небольшое кочевье, и удравшие степняки оставили неплохую добычу: шесть телег с выделанными кожами и груду глиняной посуды. За сданное в казну добро легиону отсчитали положенную четверть, и командир честно разделил выданную в казначействе мелочь между подчиненными.

Убедившись, чего реально стоят его сотники, Алаэн пару раз замещал Доэлта перед очередным патрулем. Лучше оставить казарму и разросшееся хозяйство на хорошего командира, чем смотреть на его желтое лицо и слушать, как он, мотаясь в седле, скрипит зубами и сыплет проклятиями на судьбу. Доэлт сообразил, что новый тысячник понимает трудности гарнизонной жизни и не собирается гнобить верного служаку глупыми придирками, и теперь при любом случае старался быть полезным новому командиру. Похоже, судьба улыбнулась старому солдату и решила позволить дожить оставшиеся полгода до пенсии спокойно.

Алаэн заглянул в каморку и нашел глазами сотника:

– Что стряслось? Зачем звал?

– Господин тысячник, – обрадовался Доэлт, с трудом рисующий загогулины в помятом листке. – Я тут с новостями. Очень интересными новостями!

Легионер придвинул свободный стул к столу, прикрыл за командиром дверь и вернулся на свое место.

– Два часа назад, когда дождь только начался, вернулся патруль. Ребята из моей сотни. Привели пленного. Я как его послушал, вспомнил вас. Вы как раз рассказывали, что по восточным провинциям ушастые все бегали. Даже слухи ходили, что драка у них случилась на границе, казарму разметали.

– Было дело. Сам не видел, но приказ об этом читал.

– Так вот. К патрулю выехала сотня кочевников. Все с оружием. Несколько шаманов. Может, кто из вождей был, но на рассвете не разобрали. Покричали, на переговоры позвали. Передали нам человека. Сказали, он шибко в империю рвался. И шибко большой зуб на ушастых имеет.

– Обошлось без крови?

– Да вы что! Когда мы по-хорошему с ними встречаемся на переговорах, никогда до мечей дело не доходит. Последнее дело – кровь пролить, если кто поговорить зовет.

– Где пленник?

– В казематах сейчас. Я вот доклад пишу, чтобы вам отдать. Только мне кажется, вам стоит самому с ним потолковать. Мужик спокойный, оружие сдал без разговоров. Никаких шаманских побрякушек на нем не видать. И на империуса похож лицом, не степняк.

– Чего хочет?

– Говорит, нужно ему с командирами встретиться. Говорит, вести он принес чрезвычайно важные. Охрану попросил побольше поставить.

Алаэн почесал переносицу и поднялся:

– Пошли посмотрим на твоего незнакомца. Бумагу прихвати с собой, я потом допишу и к легоросу с докладом зайду.

Сотник обрадованно сложил бумагу, запихал ее в широкий кошель на поясе и, подхватив шлем и шерстяной плащ, поспешил открыть дверь.

Тысячник шагнул в камеру, пахнувшую холодом в лицо. Следом за ним проскользнул сгорающий от любопытства Доэлт. На грубом топчане сидел сгорбившись человек и медленно раскачивался из стороны в сторону. Незнакомец повернул к вошедшим лицо, и Алаэн вздрогнул, наткнувшись взглядом на провалы пустых глазниц. Воткнув факел в держатель, тысячник повернулся к задержанному и произнес:

– Что же тебя так мотает, на коне укачало?

– Нет. Болит все, заснуть не могу.

– Зашибся?

– У эльфов погостил. Попробовал их угощение, еле ноги унес.

Сотник подошел поближе и внимательно рассмотрел руки и грудь Безглазого. Повернулся к командиру и удивленно шепнул:

– Это как же он до нас добрался? Живого места нет!

Алаэн скрестил руки на груди и спросил:

– Я тысячник двадцатого имперского легиона центральных провинций. Ты утверждал, что владеешь чрезвычайно важной информацией. Это так?

– Да, господин тысячник.

– Говори.

– Это надо показать. Думаю, мы потратим минут пять, не больше. Позвольте, я вам кое-что продемонстрирую.

Легионеры отошли к дверям, а незнакомец поднял с пола грязную глиняную чашку, тщательно выколотил из нее пыль и мусор. Затем достал из-за пазухи тряпицу. Аккуратно развернул ткань и показал легионерам ссохшиеся в кучу листья. Поместил их в чашку и подошел к факелу. Сотник насторожился и положил руку на рукоять меча. Безглазый успокаивающе поднял ладонь:

– Успокойтесь, никакой магии. Я совсем не хочу, чтобы вы с перепугу прикончили меня. Но я должен вам показать это, чтобы вы убедились в чрезвычайной важности моих слов.

Выждав мгновение, человек поджег сухие листья. Затем он поставил чашку на топчан и подождал, пока содержимое не прогорело. Подобрал с пола камешек и старательно растер пепел в порошок. Следящий во все глаза за его манипуляциями Доэлт все больше потел и теребил свой пояс.

– Нужно немного воды, и мы закончим.

Алаэн грохнул кулаком в закрытую дверь и крикнул в приоткрывшуюся щель:

– Кувшин с водой сюда.

Безглазый плеснул воды в чашку, перемешал содержимое и аккуратно вылил в раскрытую тряпицу. Отжав ткань, подошел ближе к факелу и снова развернул тряпку.

– Смотрите. Внимательно смотрите.

Сотник остался у двери, а его командир шагнул к незнакомцу и внимательно всмотрелся в мокрое пятно. Потом отобрал материю и поднес ближе к огню. Посреди грязного серого пятна поблескивали крошечные золотые искорки.

– Где это нашел? – спросил Алаэн, крутя перед глазами тряпку.

– Это листья. Листья проклятых деревьев, которым эльфы приносят жертвы. Когда меня там терзали, я успел многое подслушать. Они волокут своих врагов и пойманных светловолосых родственников в город, там убивают быстро или медленно. А еще ублажают свои деревья драгоценными дарами.

– Интересно, сколько можно получить с одного листа?

– Думаю, с четверть полновесной старой монеты наберется. С одной ветки можно прокормить город. Но главные жилы расположены внутри ствола. А стволы выше пограничной стены.

Сотник перестал полировать рукоять меча и подошел поближе, вытянув шею и стараясь заглянуть за плечо командиру.

– Золото?

– Да. Полновесное золото.

– Но до него не добраться, – вздохнул легионер. – Это же по болотам плестись боги знают в какую даль. Под стрелами и мечами.

– Я дошел. И туда, и обратно. И легион дойдет. А два или три легиона смогут взять город. И свалить проклятые богами деревья. Сжечь их и получить из золы то, что принадлежит империи по праву. Кроме того, эльфов не любят в Лесу. У нас будут проводники.

– А тебе какой резон?

– Раскрой глаза и посмотри на меня. Эльфы попросили проводить их соплеменницу домой. Обещали заплатить. Вместо оплаты меня вздернули на дыбу и рвали на куски ради развлечения.

– Да уж, отделали тебя знатно.

– Поэтому я хочу поквитаться. И получить причитающуюся долю из рук императора. Даже если он подарит мне одну только ветку, я умру обеспеченным человеком.

Алаэн свернул тряпку и крепко зажал ее в кулаке.

– Жди здесь, я покажу это учетчику. Он фальшивое золото чует за милю. – Шагнув к двери, приказал сотнику: – Накормите его, подайте воды. Пришли лекаря, пусть посмотрит. И подними свою сотню. Двоих головастых в камеру. Десяток в коридор. Дверь не закрывать. Остальных поставить у входа в каземат. Никого не впускать и не выпускать. Кто будет глотку драть, зови меня.

Обернувшись в дверях, тысячник еще раз взглянул на безглазого человека, вновь взобравшегося с ногами на топчан:

– Как хоть тебя зовут, незнакомец?

– Меня зовут Глэд.

Прикрыв глаза, Алаэн слушал, как возится за своим столом учетчик. Сбежавший после лопнувшей аферы в армию, бывший чиновник отлично разбирался в хитросплетениях законов и помогал командирам получать дополнительный заработок на границе. При этом старался не трогать казну легиона, помня про убитого предшественника, вздумавшего растратить подотчетные деньги. Вместо этого он крутился вокруг, ссужая по мелочи проигравшимся солдатам или обделывая мелкие дела с контрабандой. Но на золото у хитрого проныры был просто феноменальный нюх. А еще он мог по весу и звону монеты назвать год чеканки и процент драгоценного металла внутри.

Услышав, как напряженно засопел толстяк, тысячник открыл глаза.

– Где вы это достали?

– Настоящее?

– Отличное золото, пусть сожрут меня крысы! Давно такого не видел!

Алаэн забрал тряпку и поманил к себе учетчика. Крепко обхватив его за шею, шепнул, вглядевшись в выпученные глаза:

– Я тебе так скажу. Легорос решит, что с этим делать. Но если ты проболтаешься или нос куда не следует сунешь, дело каторгой не закончится. Зароют в момент. Понял?

Толстяк закивал.

– Вот и хорошо. Если боги вздумают пошутить и нам за это отвалят деньжат, я тебя не забуду.

Крикнув сопровождавших его легионеров, Алаэн вышел из комнаты.

Глэд услышал, как загромыхали многочисленные шаги на лестнице. Приоткрыв глаза, он дождался, когда в комнату вошел уже знакомый ему тысячник.

– Поел? Перевязали? Это хорошо. Собирайся, Глэд. Командир легиона приказал мне лично доставить тебя к императору. Охрана выделена. Пора ехать.

Глэд осторожно спустил ноги на пол, похожий в белых чистых тряпках на ожившую мумию. Как мало надо для того, чтобы разворошить осиное гнездо. Десяток сорванных в Лесу листьев. И мелкие крупинки золота, соскобленные с золотого украшения мертвой эльфийки. Если знаешь, что хочет услышать покупатель, ему можно продать дохлую крысу, завернув ее в шелуху красивых слов.

Чернеющая провалами глаз белая мумия встала и тихо произнесла:

– Я готов.

Император задумчиво покатал на ладони крошечный золотой шарик. Потом бросил его на стол, и пускающее яркие лучики миниатюрное солнышко весело покатилось по мраморной столешнице. Старик поднял глаза, разглядывая замершего перед ним человека. За спиной мужчины, присевшего на краешек стула, навис живой горой тысячник двадцатого легиона. Рядом с гостями замерли настороженными собаками четверо гвардейцев, руки их привычно лежали на рукоятях мечей. Антил подождал, пока шарик пробежит до середины стола и покатится обратно по наклонной поверхности. Прихлопнув ладонью золотой комочек, император уперся тяжелым взглядом в перебинтованного человека.

– Мне понравился твой рассказ. Мало того, ты назвал факты, которые мои люди проверили и подтвердили. И самое главное, я подозревал что-то подобное. Не могут ушастые выбросить за ненадобностью накопленные за тысячелетия богатства. А те же кочевники щедро им платили, чтобы эльфийские бестии резали наши легионы.

– Эльфам нельзя верить, мой император.

– Это точно. Они предали степняков. Они обещали нам мир, но постоянно шныряют по моим землям и что-то замышляют… Единственное, чего я не понял: что ты хочешь взамен?

Безглазый откашлялся и тихо заговорил:

– Великий император, я ощущаю себя древним стариком. Боги оставили мне несколько лет жизни. И эти годы я хотел бы провести в тихом спокойном месте. На своей маленькой вилле. С садом и десятком слуг. Можно даже не в пригородах столицы.

– У тебя есть чем платить слугам?

– Я искренне надеюсь, что, вернувшись с добычей, ваши легионы покроют себя великой славой. А канцелярия с вашего позволения выделит мне маленькую толику добытого золота. Мне не нужно много. Лишь бы хватило на домик с садом и верных слуг.

Император поднес к глазам золотой шарик и протяжно произнес:

– Надо же. И это всего лишь один лист. Один лист на огромном дереве, которых несколько сотен в глубине Леса.

Подхватив широкую карту, Антил расстелил ее на столе.

– Показывай.

– Вот здесь их город. Варра-лор, Старый город. Вот здесь нас будут ждать верные проводники. Они проведут легионы до самых ворот. И будут предупреждать о любой засаде. Эльфы хорошо стреляют, но слабы в битве против сплоченной пехоты. А зная о засадах, расчеты катапульт и баллист легко смогут расстреливать врага издали. Да, потери будут, но легионеры смогут дойти до города и вернуться обратно. Нет необходимости тащить срубленные деревья с собой. Достаточно сжечь их на месте, промыть золу и добытое золото вывезти сюда.

– Насчет золота я сам решу. Продолжай.

– Да, мой император. Эльфы дали мне амулет, который перепугал до смерти кочевников. Степняки до сих пор трясутся от страха и согласились пропустить войска через степь, даже не потребовав дань. Месяц пути до Леса. Месяц до города. И обратно. К зимним холодам вы уже будете богаты, как и положено повелителю великого государства.

– А если ты обманул?

– Я останусь здесь. Вы сможете размотать мои кишки отсюда и до восточного побережья. Но повторяю: у меня есть мечта. Я мечтаю отомстить длинноухим за все перенесенные муки. За загубленную жизнь. И поэтому лишь прошу вас укрыть меня от их гнева, спрятать в надежном месте. А когда легионы вернутся с золотом назад, вы убедитесь в моей искренности. И я расскажу о других тайнах эльфов. Про их магию, про тайные связи с мертвецами. И про то, как эти знания можно применить против оставшихся врагов на севере и юге.

– Почему не расскажешь сейчас?

– Потому что это моя гарантия на будущее. Потому что, получив свой домик, я первым буду рвать глотки вашим врагам. А вы не забудете бросить пару золотых вашему верному псу.

Император осторожно поднялся, стараясь не побеспокоить ноющие колени, и медленно прошаркал к распахнутому окну. Постоял, любуясь зеленью деревьев, и, не поворачиваясь, бросил:

– Я подумаю над твоими словами. Завтра или послезавтра ты узнаешь ответ. Мне не нужны глупые собаки. Но от преданных людей я бы не отказался.

Вечером старик вызвал к себе тысячника, доставившего необычного беглеца. Морщась, император терпеливо кряхтел, пока массажист горячим парафином растирал ему колени. Потом, отдыхая у ярко горящего очага, Антил потягивал вино и задумчиво смотрел на огонь. Повернувшись к замершему легионеру, старик спросил:

– Сколько солдат мы потеряем в Лесу, двигаясь под непрерывным обстрелом?

– За месяц боев обученный легион может потерять больше половины.

– А если сказанное правда и у нас будет готов проход и проводники?

– Тогда потери будут минимальны.

– Выходит, даже при худшем раскладе до проклятого города мы доберемся. Несколько отлично обученных легионов с катапультами и баллистами пробьются к золоту и вернутся назад.

Поставив бокал на столик, император отщипнул кусочек сыра, лежащего на блюде, и стал задумчиво жевать. После долгого молчания он снова повернулся к тысячнику:

– Мои лучшие ищейки давно собирали крохи информации про этого человека. Про его путешествие с севера на юг. Про слухи, что принесла нам степь. Он рассказал многое, не зная, можем ли мы это проверить. И собранные крупицы правды подтвердили его слова. Я убежден, что странный слепец не лжет в главном. Он бежал от эльфов. Он принес нам золото. И он жаждет отомстить.

– Тогда у нас появился шанс, мой император.

– Да. С проводниками. С точными картами. С подготовленными легионами. Опираясь на полученное золото, мы получим новые силы, которые позволят решить любые проблемы… А если Безглазый не лжет, то зимой в обмен на крошечный домик я получу еще и тайные знания… Заманчиво…

Рано утром Глэда усадили в закрытую повозку и в сопровождении сотни гвардейцев вывезли в северные пригороды Ампиора. Прогромыхав колесами по мостику, повозка въехала во двор большой двухэтажной виллы, спрятавшейся в тени деревьев. Шагая следом за молчаливыми гвардейцами, мужчина долго шел по залитым солнцем коридорам, затем поднялся на второй этаж и вошел в широкую комнату, обставленную громоздкой мебелью. Присев на ближайший диван, Глэд ждал больше часа, изредка наливая себе густой сок из узконосого кувшина. Услышав шаркающие шаги, мужчина поднялся и поклоном приветствовал вошедшего императора.

Запахнутый в белоснежную тунику, старик подошел к столу и бросил на его поверхность свернутую в трубку карту. Затем поманил пальцем слугу и повернулся к гостю:

– Это один из моих загородных домов. Здесь ты будешь жить. Здесь ты расскажешь все необходимое командирам легионов, которые приедут перед походом. Про проводников. Про лесные тропы. Про кочевников, согласившихся пропустить мои легионы. Все, что помнишь, слышал и видел. Хотя я так и не понимаю, как тебе удается видеть… А когда мои легионеры вернутся домой и привезут золото, ты развернешь карту и ткнешь пальцем. В любое место империи. И в этом месте тебе построят дом, посадят сад и наймут слуг. Вместе с парой сотен солдат охраны, если понадобится. И когда ты лично пересчитаешь полновесные золотые в своем подвале, тогда мы вернемся к разговору о магических тайнах и о победе над врагами на севере и юге. – Затем старик ткнул пальцем в застывшего слугу и продолжил: – Дом охраняют гвардейцы. Ни одного чужака здесь близко нет и не будет. Кроме того, он отвечает за тебя головой. Если хочется есть, пить, если нужен доктор – он все найдет, достанет и привезет. Потому что ему очень дорога его голова. – Император поправил складки одежды и налил себе вина. – Отдыхай. Поправляйся. Лечись. Чтобы рачительно управлять своим хозяйством, нужны силы и здоровье. Дом без хозяина приходит в запустение. А при надлежащем надзоре и слуги работают как следует, и хозяйство приносит полновесные золотые. – Почесав гладко выбритый подбородок, старик добавил: – В совете тебе делать будет нечего, да и эти крикливые аристократы голос сорвут, обсуждая твою крошечную родословную. Ладно, я подумаю, что с этим сделать. Найдем для тебя что-либо приемлемое. Империи нужны верные люди. И империя щедро платит за верную службу. Землей, слугами и доходными должностями. Не забывай об этом!

Глэд поднял бокал с соком и хрипло ответил:

– Пусть боги хранят императора, самого мудрого человека в империи и за ее пределами!

Поздним вечером новый обитатель загородной виллы стоял на широком балконе и с наслаждением вдыхал ароматный воздух. Впереди его ждала полная кошмаров ночь, когда он в какой раз проснется в холодном поту, а медленно заживающая кожа будет гореть и нестерпимо чесаться. Завтрашнее утро он начнет с разминки, после которой пропитанные кровью повязки придется снова менять. Завтра… А сейчас он наслаждался тишиной, легкими запахами деревьев и политых садовниками цветов. Краем сознания отмечал силуэты гвардейцев, охраняющих дом. И беззвучно шептал, прислонившись спиной к нагретому за день облицовочному камню:

– Я чувствую вас, каждого из трехсот. Как ощущают воткнутый в тело раскаленный гвоздь. И когда вы будете валиться под суетливыми топорами легионеров, я буду смеяться и плакать от счастья. А когда последний из вас будет повержен, я стану свободен. Сдержу данное слово и смогу пройти домой водными дорогами в ближайшее полнолуние. Свободный от навязанных мне кровавых кошмаров. Свободный от вечной погони проклятых Хранителей. Скоро… Не успеет снег укрыть эту землю. Совсем скоро…

Замерший на холме воин неодобрительно смотрел на пылящую мимо вереницу войск. Чужих войск. Трогать их запретили вожди, открывшие свободный проход по своим землям вражеским солдатам. День за днем мимо двигаются войска, выстроенные в несколько колонн. Широкой полосой шагают на юг легионеры, скрипят вереницы повозок, мотаются в седлах всадники. Восемь легионов отправил император, снабдив каждый тяжелыми «скорпионами», самострелами и запасами продуктов на дорогу. К сорока тысячам легионеров добавили еще больше пяти тысяч легкой пехоты и конницы, охранявших растянувшийся обоз. Идут по степи легионы, торопятся. Разбивают компактные лагеря по краям и не ставят палаток в центре, только у костров греются. Так и хочется пробраться поближе, поймать зазевавшегося солдата на аркан и утащить на потеху дальше в степь. Хочется, но нельзя. Строго-настрого запретили вожди и шаманы беспокоить чужое войско. Сказали – идут легионы убивать колдунов, отравивших степь. Поэтому пусть идут. Чем больше доберется до Леса, тем меньше колдунов останется.

Посмотрел степняк, замотанный в шкуру, на брякающих оружием легионеров, плюнул с досады и умчался в степь. Подальше от искушения пустить чужую кровь.

Как только звезды засияли в бездонном небе, Алаэн вышел из палатки и пошел к краю огороженного лагеря. Двадцатый легион уже второй день как зарылся в пропеченную солнцем землю, опоясавшись частоколом и выкатив на стрелковые позиции «скорпионы». Выслушав пароль, охрана перебросила через бревна веревку, и тысячник легко перебрался наружу, в ночь. Отойдя на двадцать шагов, легионер притоптал траву, затем воткнул в землю три стрелы, обозначив подобие треугольника. Обмотал оперенье пучками сухой пакли и при помощи факела поджег. Потушив факел, Алаэн оперся спиной о частокол и стал ждать.

До края Леса оставалось меньше мили. Тысячник зябко повел плечами, гадая, есть ли рядом разведчики эльфов и как долго они способны соблюдать древнее перемирие. Прилетит из ночной тьмы стрела, и доказывай потом, что это не степняки убили идиота, вышедшего прогуляться в степь. Но приказы не обсуждают. Если легорос назначил тебя ответственным за встречу проводников, то отдаешь честь и бежишь быстрее зеленого новобранца. А кто пытается спорить, отправится в первых рядах штурмующих. И своим телом проложит дорогу для более благоразумных и исполнительных.

Бросив еще раз взгляд на стрелы с прогоревшей паклей, Алаэн насторожился. В треугольнике явно кто-то копошился. Обнажив меч, легионер осторожно шагнул ближе и замер. Еле заметное в слабом свете луны, перед ним сидело маленькое мохнатое животное, поблескивая выпученными глазками. Тысячник вздохнул: похоже, пожаловал обещанный проводник. Аккуратно вернув оружие в ножны, человек тихо поприветствовал незнакомца:

– Легионы Южной империи приветствуют народ ириатов.

– Хозяева Леса у Пределов приветствуют людей из-за стены, – просвистел тонкий голос, коверкая имперское наречие.

– Мы готовы принять проводников.

– Я должен поговорить с вашим военным советом. После чего на рассвете вы получите все, что необходимо.

– Забирайся на плечо, командиры легионов уже ждут.

Выдернув стрелы, Алаэн осторожно усадил напрягшегося зверька к себе на плечо и вернулся в лагерь.

Ириат потоптался на карте и недоуменно уставился на сгрудившихся вокруг стола людей.

– Я не понимаю, что вы говорите.

– Мы просим показать, где вы подготовили для нас вход в Лес, – раздраженно ответил командир двадцатого легиона. Начав разговор с послом подземного народа, люди столкнулись с непониманием. Зверек зачастую не понимал, о чем его спрашивают, а командующий походом и легоросы не понимали его сумбурный писк.

– Проход там, – махнул лапой ириат.

– А на карте можешь показать?

– Карта – это где?

– Ты стоишь на ней.

Мохнатый гость поскреб ногтем бумагу и вздохнул:

– Здесь прохода нет.

– О, боги! – схватился за голову командующий. Потом обежал глазами застывших вокруг командиров и буркнул:

– Кто с кочевниками больше всех общался? Они такие же тупые. Может, и с этим комком меха смогут договориться? Кого к нам из восточных провинций направили?

– Алаэн! – гаркнул в сторону выхода легорос двадцатого легиона. Мужчины расступились, и к столу подошел тысячник.

– С племенами общался?

– Да, господин цетурос[8].

– Тогда выясни у туземца, где эта тайная дорога, о которой он талдычит. И пусть покажет на карте. Или ты покажешь с его слов.

Алаэн склонился над грустным зверьком и тихо спросил:

– Вы обещали человеку без глаз подготовить дорогу. Было такое?

– Да. Мы отвели ручьи и подземные воды. Все готово.

– Как далеко это отсюда?

– Близко. Две кормежки.

– Сколько это тебе бежать?

– Две кормежки, – упрямо повторил ириат.

– Хорошо. Сколько раз ты ешь в день?

– Раз. Или два. Или много. Много бегу – много ем. Часто ем.

Тысячник почесал затылок и попытался зайти с другой стороны.

– В степь рядом вытекает несколько ручьев. Проход рядом с ними?

– Нет.

– Может быть, рядом с проходом есть что-нибудь большое? Деревья необычные, холм, просека?

Зверек обхватил лапками морду и задумался. Потом расчесал усы и пискнул:

– Холм. С красными камнями. Слева ручей. Между ручьем и холмом начинается проход.

– Холм? А насколько большой? Трудно на него подняться, он очень крутой?

– Я поднимусь. Ты поднимешься. Ваши большие животные не смогут.

Алаэн выпрямился и взглянул на замерших рядом командиров:

– Мы рассылали вдоль Леса дозоры. Командиров надо опросить о приметном крутом холме с красными камнями на нем или рядом.

Зазвучали приказы, а тысячник вернулся к беседе:

– Нам обещали, что дадут проводников. Так?

– Да. Мы дадим.

– Сколько?

– Много.

– Сто? Тысячу?

– Я не понимаю, – снова понурился зверек.

– Хорошо. Скажи, что будет делать проводник?

– Слушать Лес. Говорить, где вас ждет смерть, где спрятались эльфы.

– Ты видел, сколько нас здесь, за забором?

– Да.

– Здесь четыре больших отряда. Четыре – это как у тебя лапы. Четыре отряда, как твои четыре лапы. И голова. Вот они – головы. Каждый управляет своей лапой, и еще одна большая голова, которая отдает команды лапам. Сколько проводников надо для такого войска?

– Надо четыре лапы проводников и один для головы.

– Хватит? – засомневался Алаэн. – Все же Лес большой, на целую тысячу одного проводника…

– Хватит, – заверил ириат. – Мы все равно не сможем найти для вас каждого эльфа в кустах. Но все засады и большие отряды услышим и предупредим. Каждому из ваших войск, что собрались за заборами, надо по одному проводнику для лапы и один проводник для головы.

– Ну что же, значит, договорились…

Через полчаса легионеры выяснили, о каком холме говорил посланник, и смогли найти это место на карте. Еще через час трудной беседы обсудили детали и уточнили, где тысячники всех восьми легионов встретят своих проводников. После чего уставшего зверька унесли ужинать, а оставшиеся командиры стали обсуждать план предстоящей атаки. Как сказал ириат, эльфы не стали собирать рассыпанные по Лесу силы, и сейчас судьба подарила шанс прорваться к спрятанному в чаще городу с минимальными потерями.

Обнаженный имперский меч замер перед разящим ударом.

Убедившись, что дующий на юг ветер не собирается в ближайшие часы менять направление, имперские войска перенесли лагерь прямо к месту будущей атаки. За вновь возведенным частоколом спешно собрали большие метательные машины. Рядом c деревянными гигантами в пыли возился Алаэн, пытаясь из комков земли, сорванной травы и палочек изобразить подобие карты. Крупные реки и ручьи обозначались прорытыми канавками с налитой в них водой. Устроившись на лежащем на земле шлеме, возбужденный ириат попискивал и хлопал в ладоши, если догадки человека о будущем пути совпадали с его объяснениями.

Взмокший тысячник закончил разговор со своим личным проводником и поднялся с измазанной в грязи картой. Заметив выпрямившегося легионера, к нему подошел командир:

– Как успехи?

– С картой закончили. Также обговорили основные названия, как обозначать засады и число врагов. Благодаря их стараниям в Лесу подсушена тонкая полоса. Я отметил, как она идет. С попутным ветром огонь должен добраться до города.

– Отлично. Мы начинаем через несколько минут. А пока катапульты будут сыпать подарками, пойдем в палатку. Надо уточнить последние детали. Завтра к обеду мы выступаем по свежему пепелищу.

Посадив зверька в шлем, Алаэн сунул карту под мышку и пошел прочь от суетившихся легионеров, готовящих первый залп. Цетурос не успел еще выслушать доклады от восьми командиров легионов, когда первые горшки с горящим маслом взлетели над лесной границей.

Обрушив огненный удар на заранее подготовленный участок, имперцы вызвали огромный пожар, стремительно распространившийся вслед за ветром по тайно высушенной дороге. Подземный народ сумел искусно отвести воду с заранее выбранных участков, и теперь огонь тонкой раскаленной спицей пронзил Лес, оставив после себя дымящуюся просеку от границы до стен Варра-лор, Старого города.

Набрав силу, огонь пошел в стороны, пожирая уже все вокруг. Но, собрав все доступные силы, маги темных кланов сумели за сутки нагнать облака и пролили спасительную влагу на пылающий Лес. К соседям отправили послов, прося оказать помощь в отражении вероломного нападения. Со всех сторон к городу устремились воины, услышав забытый за тысячелетия призыв: «Враг наступает!» Растратившим силы магам срочно требовалась острая сталь для защиты Варра-лор.

Построившиеся плотными рядами легионы двинулись вперед, пробираясь между обугленными деревьями. Выжженные кусты и пепел лишили длинноухих следопытов возможности скрытно подбираться к марширующему противнику. А бдительно следящие за лесными тенями ириаты вовремя подсказывали людям, где враг пытается скопить силы. После чего на любую крупную группу обрушивали удар катапульт, а наиболее настырных стрелков ссаживали меткими выстрелами тяжелых арбалетов. Заряды для «скорпионов» пока берегли, упорно толкая их колесные лафеты все глубже в Лес.

Император не пожалел выделить свои лучше войска для этого похода. Оставив под надежной охраной обоз, восемь прекрасно обученных и проверенных в боях легионов втянулись в Лес. Там они максимально скорым маршем двигались вперед, огрызаясь прицельными выстрелами на наскоки противника и при любой возможности контратакуя конными отрядами.

Полторы тысячи лет тому назад Южная империя подписала договор о вечном мире с эльфами. Полторы тысячи лет сменяющие друг друга императоры со страхом и алчностью смотрели на юг. Но в этот дождливый день восемь легионов втоптали в грязь старый договор о дружбе. И правда, это лишь эльфы способны жить тысячи лет. А у простых смертных совсем другие ценности…