-Для этого я растил тебя. Для этого? Что? Что смотришь? Полюбуйся. До чего мать довела. Опозорила ты нас. Что денег тебе мало было дрянь, убирайся видеть тебя не могу.
В меня плеснуло стеной ненависти. В одно мгновение с меня словно сдернули кожу, и я ощутила всем телом, как омерзительна своим родителям. Презрение хлестало меня как плеть и гнало прочь, я пятилась, закрываясь то несуществующих ударов. Я зажалась в угол и почувствовала, что мой отец сейчас раздавит меня своим безумным неистовым гневом и яростью. А мать осыпала меня проклятиями, но не вслух, а мысленно и я принимала всё. Отец продолжал кричать на меня, поднимая с пола и бросая в меня все те же фотографии, на которых я Сергеем или еще с кем-то, рассмотреть лица партнера не возможно. Кто же снимал? И тут меня словно копьем пробило, но это были только слова. Страшные слова, для пятнадцати лет:
-Ты нам больше не дочь...
Я кинулась к двери и побежала на улицу. Я ушла из дома, не взяв с собой ни вещей, ни денег. У меня, ни чего не было, у меня, ни кого не было.
На улице начиналась весна. Снег под ногами превратился в грязную жижу, и сапоги вязли на разбитой не асфальтированной дороге. Что же мне делать они все отказались от меня.
Я не помню, как пришла, в этот забыты район города. Ни магазинов, ни ларьков мне не встречалось. Ужасно хотелось, есть, но голод был меньшей из моих проблем. В кармане было только буханку хлеба и все. Что делать я не знала куда идти. Над городом сгущались сумерки, и район погружался в темноту, ни один фонарь не горел. Тусклый свет из окон домов манил уютом и теплом. Я ужасно замерзла и валилась с ног от усталости, но назад я не вернусь. Я помню, как увидела открытую дверь. Свет в доме приглашал войти. Я посмотрела вверх. Над крышей высился крест. Церковь место, где я, быть может, смогу поспать. Я в своей жизни была в церкви только два раза, когда крестилась и на свадьбе двоюродной сестры. Я вошла, иконы на стенах маленький алтарь. Но ни кого нет. У стены лавочка. Я села. Когда будут закрывать, уйду. А пока... я повалилась, усталость взяла своё. Когда я открыла глаза, на меня смотрела женщина. Лицо ее было не молодо, но и старческие морщины еще не коснулись его. Только у уголков глаз маленькие бороздки говорили о добром нраве хозяйки и ее улыбчивости. Но сейчас он смотрела на меня с состраданием, но не жалостью. От нее тянуло приятым телом и свежестью, волны доброты и понимания приободрили меня. И я осмотрелась. Это уже была не церквушка возле дороги, а дом. Я лежала не на деревянной лавке, а в мягкой теплой постели.
-Где я?
-У нас дома. Тебя нашел мой супруг. Отец Илларион как ты, себя чувствуешь Анна.
Я вспомнила, как сквозь сон кто-то спрашивал мое имя, но от слабости я лишь смогла сказать Ан.. Ана... и вновь провалилась в забытье. Я не стала спорить и называть мое имя. В тот миг я решила, что Анастасия умерла от хода и голода в маленькой церквушке на обочине дороги. С того дня я решила посвятить свою жизнь служению Господу Богу. И лучшего места для этого, чем церквушка у дороги, в которой умерла Настя, не было. Отец Илларион предложил мне пожить у них, а когда я изъявила желание стать монахиней. Он сказал, что для этого необходимо отправиться в женский монастырь. Я же сказала, что хочу служить господу в его приходе. Он какое-то время думал над моим предложением, но когда я рассказала о том, что почувствовала, когда открыла глаза и посмотрела на матушку, он согласился. И сам съездил к протоирею и договорился за мое назначение или, что-то вроде того. Жить у отца Иллариона я не стала, самой не хотелось, а вот маленькая времянка возле самой церкви мне очень понравилась. И отче нехотя, но отпустил меня из-под матушкиного крылышка. Я стала для них как родная дочь. Их старший сын вырос, женился и уехал в Англию. Иногда по праздникам он присылает им открытки и фотографии. Не так давно матушка пришла ко мне и принесла фотоальбом. Она наконец-то стала бабушкой. Малыша назвали Георгием. Отец Илларион просто светиться от счастья с ним очень приятно стало работать. Да, именно работать ведь мы каждый день ведем работу, бой за души человеческие.
Глава III. Защитник веры.
В комнату ворвался человек. Он был в валенках на босу ногу, драповом распахнутом пальто поверх белого подрясника. В его косматой бороде застряли снежинки, и от того он походил на Деда Мороза, вот только вместо посоха и мешка с подарками в руках он держал топор и увесистый крест. Он кинулся к Алчи и со всего размаху швырнул его прочь от Анны. Девушка с криком кинулась к "Деду Морозу":
-Отче, помилосердствуйте отче. Он не со злом. Он все мне показал. Стойте, отче.
Анна насилу остановила священника примчавшегося ее спасать от "исчадья ада". Она отняла у него топор и предусмотрительно выкинула оружие на улицу. Усадив отца Иллариона за стол она помогла встать Алчи. Священник успел сильным ударом разюшить нос некроманту, и выбить ему зуб. Который он и рассматривал на своей ладони. Аня подвела Алчи к отцу Иллариону, она ожидала, что маг после подобного приветствия оробеет перед грозным служителем церкви, но она ошиблась. Алчи стоял абсолютно спокойно и если бы не его кровоточащий нос, то можно было бы решить, что его ни кто не бил и зуб у него выпал сам собой. Подобное спокойствие, можно сказать толерантность, удивили священника, и его боевой пыл стал угасать. Все тем же тоном непримиримого борца он задал вопрос некроманту:
-Что делаешь нечисть ты в стенах храма Божьего.
-Пойди, успокой матушку. Она вся извелась, поди, - смягчившись, сказал Илларион и посмотрел на перепуганную Анну.
-Нет, отче. Я вас наедине не оставлю. Я ведь чувствую, как у Вас всё вскипает. И не равён час, сотворите что.
Она подошла к священнику и взяла его за руку.
-Да не бойся, дочка, ничего я ему не сделаю. Бог свидетель. Как пришел, так и уйдет восвояси. А ты поспеши.
Анна быстренько оделась и выскочила на улицу. Метель стихла, и просто сыпал хлопьями снег. Они сидели друг против друга и сверлили взглядами оппонента.
-Спрашиваю ещё раз. Что тебе здесь надо, ирод?
-Чаю с малиной попить зашел.
Илларион провел рукой по бороде, приводя ее в порядок, волосы были мокрые от растаявшего снега. Он глубоко вздохнул и, продержав немного, погодя выдохнул, тем самым, пытаясь привести свое дыхание в размерный, спокойный ритм.
-Чаю?
-Да.
-Попил?
-Да. Спасибо, - Алчи был абсолютно спокоен.
-Метель стихла, можешь идти. И забудь дорогу сюда. Здесь тебе не рады.
-А я то думал, что вы учите любить ближнего своего. А что на самом-то деле получается. Не хорошо.
Некромант встал, подошел к вешалке, надел свой плащ. Уже выходя, он повернулся к священнику и посмотрел истинным взглядом:
- "Знак Воина Господнего", на челе твоем о многом мне говорит, но и многое скрывает. Ты любопытный тип, Илларион. И воспитанница твоя, не так проста, как кажется. Она расскажет тебе обо мне, но знай, что я открыл ей душу, и она видела меня всего, как и я, ее...
-У тебя нечисть, души нет.
-Сердца, нет, а душа есть у всякого. Только у каждого своя. Со своими темными уголками и яркими гранями.
Он открыл дверь и вышел в предрассветную мглу.
Глава IV. Падший ангел.
Собрать побольше бутылок можно либо в парке, либо в праздники. Народ то пьющий, вот только Семенычу с самого утра не везло. Такое ощущение, что перед ним прошелся кто-то еще, может бомж, какой приблудный шарился. Хотя какие бомжи могут быть с самой лучшей стране в мире в СССР.
Оставалось одно, собрать побольше картонных коробок и газет - макулатуру тоже не плохо принимают. Он, оглядываясь, подошел к мусорному контейнеру. В соседнем доме шел ремонт, и строительным мусором было завалено все вокруг. И картона было полно, но не все подходит, надо выбирать.
За спиной раздался какой-то шорох. Семеныч сам того, не ожидая, спрятался за контейнером. В переулке мелькнула какая-то тень. Грюкнула крышка бака и звуки быстрых легких шагов понеслись прочь.
-Кто же мусор, на ночь, глядя, выносит? Плохая примета, - проворчал, выбираясь из укрытия, Семеныч. Он отряхнулся и поправил мятый пиджак. Над домами поднималась луна. Из ночных темных облаков, вот-вот пойдет дождь. (Осень щедро поливала бескрайние поля малой родины спивающегося фельдшера). О дожде Семеныч знал точно. Как и то, что из одного контейнера доносился слабый крик. Он подошел к баку. Нет, он не ошибся. Дрожащей рукой открыл ржавую крышку, и остатки алкогольных паров в одну секунду развеялись без следа. Он смотрел на маленького ребеночка. Малыш плакал, но крик его был так слаб, что Семеныч услышал его чудом. Он быстро скинул пиджак и снял свитер. Аккуратно взяв ребенка на руки, закутал его в шерстяной ангорский свитер. Было время, он в нем на Памир взбирался и по Алтаю с экспедицией ходил. А что теперь? Квартира с облезлыми голыми стенами провалившейся диван, бутылка водки (если повезет достать) под ним и маленький замерзший ребенок на руках. Что делать? Ментов звать? Так "примут" за похищение или еще что, с них станется.
-Нет. Думай, Семеныч, думай.
Он бежал по улице к своему подъезду. Этажи он пролетел словно спортсмен разрядник. Вспомнились нормы ГТО. Он ворвался в квартиру и захлопнул за собой дверь. Он метался по комнатам в поисках решения.
-Аптечка!
Но кроме бинта там ни чего не было. Он весь замерз. Память родила ответ. Тех, кто замерзал, во время восхождения растирали спиртом. Под кроватью лежала начатая бутылка водки.
-Как же хорошо, что сам я ее не допил, - он плеснул себе в руку горькую и начал растирать малыша. Ручки, ножки, животик, спинку, - это что еще.
Он замер в изумлении. За свои полвека он повидал многое, но подобного...
Из спины малыша, из-под лопаток, выглядывала лишняя пара рук? По крайней мере, лишни конечности очень на них были похожи.
-Так вот чего твоя мамка испугалась. Да не чего, - взяв себя в руки, сказал фельдшер, - я и не такое видал.
Он аккуратно обработал "лишни ручки" водкой и укутал ребеночка в простынку, которую откапал в шкафу. Блага еще не все пропил.
-Что же мне с тобой делать? В детдом отдать, так это для тебя адом станет. Искалечат тебе душу. Выродком звать будут. Я то знаю, сам детдомовский. Лучше у меня будешь, - он огляделся и покачал головой, - не лучше конечно, но все равно какой ни какой, а дом.
Ребенок уснул. Семеныч уложил его на диван, а сам повозился, немного, наводя в квартире порядок.
-Как же я звать-то тебя буду, горе ты мое горькое. А так и буду Гориком или Гореем. Не хуже Даздрапермы какой-нибудь. А о секрете твоем ни кто не узнает, Горей.
Тому, что у ханырика Семеныча ребенок появился, ни кто не удивился. Время такое было, ни кому, ни до кого дела не было. Тут главное самому выжить и шмат побольше отхватить. Восьмидесятые - подул "ветер перемен" и этот самый ветер, как ураган выдул всю грязь из жизни фельдшера и его маленького сынишки. В доме Семеныча жили люди доброжелательные и не любопытные. Вот только соседка с низу. Постоянно распускала сплетни о том, что Горея Семенычу принесла одна молодуха, с которой он... По-пьяни. И оттого, что пил он много, ребеночек увечным родился, вот мать папаше и снесла свое несчастье. Да сам Семеныч ни чего не отрицал, пускай считают, что родной, а остальное не важно.
В детсад он Горея не отдал, а воспитывал сам. Пить он бросил в ту самую ночь. И ни разу не брался за бутылку с тех самых пор. Работу нашел, по началу охранником и грузчиком. А там и по специальности дело повернулось.
Когда Горику исполнилось семь лет пришло время отдавать его в школу. Секрет его достоверно маскировался под горб. О природе отростков на спине мальчика Семеныч уже догадался. Случилось это, когда Горею исполнился третий год. На отростках появился белый пух.
-Крылья, крылья, - радостно кричал приемный отец. Но откуда они на спине советского ребенка. Ответ для Семеныча был только один:
-Да ты ангел, мальчик мой. Самый настоящий ангел. Мой ангел хранитель.
Учился херувимчик в школе N6 сначала в классе для детей с задержкой в развитии, а когда выиграл школьную олимпиаду по математике, в пятом классе его тут же перевели в 5-А. "А" классы считались самыми сильными в этой школе, и попасть в них могли только лучшие. Особенно легко давались Горею языки. В седьмом он уже свободно говорил на шести европейских, двух африканских и нескольких диалектах Южной Азии. Феноменальная память и скорость логического мышления поражали учителей. О нем даже написали в газете, но статья ни кого не потрясла, в то время бешено колотил страну от последствий распада Союза. Все были миллионерами, но мало кто видел у себя дома полный холодильник. Заводы стояли, колхозы распадались, что страшное творилось вокруг, люди теряли работу, а вместе с ней средства к существованию. Но только не Семеныч, беды обходили его стороной, словно рядом с ним шел по жизни его ангел-хранитель. Частная клиника, в которой он нашел себе постоянный заработок, процветала, и пережила не одного конкурента. Со временем Сменычу предложили получить высшее образование, что бы возглавит местное отделение. И он согласился.
К шестнадцати годом крылья Горея окрепли и полностью оперились. Физиология их была для Семеныча не понятна, они, складываясь, могли поместиться под плащом или даже пиджаком, а когда Горей расправлял их в полную величину... Одним словом Икар. Он мог летать. И он хотел летать. Для этого Семеныч вывозил его в горы в тур походы. И там он парил от вершины к вершине, но только в ночи. Что бы сын мог найти его в темноте, Семеныч жег сигнальные огни, но Горик чувствуя свободу, и высоту неба забывал обо всем, а главное о земле.
"Рожденный парить под облаками.
Я был рожден для птичьей стаи", - написал он в своем дневнике после первой поездки в горы.
Семеныч пытливо изучал возможности мальчика, стараясь полностью раскрыть его потенциал. Он заметил, что когда Горей счастлив, то крылья светятся серебром, а если грустит, то тускнеют и перья отливают холодной сталью. Самым поразительным было то, что когда Горей влюбился в свою одноклассницу, сила его возросла втрое, и он поднимал не только свой вес, но и носил к облакам отца. К сожалению, любовь была безответной, и девушка разбила Горею сердце. Ах, первая любовь, первые ошибки! Но и тут с ним произошла удивительная метаморфоза. Он впал в депрессию, и перья его крыльев потускнели, а со временем и вовсе на них появились темные пятна. Мрачные, хмурые мысли мучили ребенка, но Семеныч быстро сориентировался и увез Горея в горы. Там он вновь обрел душевный покой и белёсый цвет вернулся его крыльям. Вот только с тех пор Семныч настоятельно требовал от Горея тренировать свой дух и сознание путем дисциплины и самоконтроля. Все это Горей нашел в восточных боевых искусствах. Он поглощал технику за техникой. Со временем, выработав собственный комплекс приемов рукопашного боя и искусства фехтования. Семеныч записал его в секцию по стрельбе. Там его прозвали "горбатый снайпер". Прозвища бесили Горея, и ему всегда хотелось избавиться от своего проклятья. Но что-то в нем останавливало его перед решающим шагом. Чувство достоинства, самодостаточности и ответственности. Воспоминания о той свободе, которую он обретает в минуты полета, стирали любые насмешки и оскорбительные прозвища.
Семеныч умер, не дожив до своего семидесятилетия трех дней. Он завещал Горею квартиру и счет в банке. К тому времени, Горей уже окончил школу, и поступил в Мединститут. Учился он в другом городе и по стечению обстоятельств опоздал на похороны отца. Из того, что Горею рассказали в прокуратуре (где сначала открыли, а после сразу закрыли дело по факту смерти его отца) Семеныч погиб за рулем своего авто. Не справился с управлением по причине сильного алкогольного опьянения. Как показали свидетели, он покинул офис своей фирмы уже в не трезвом состоянии. Горей попросил сказать кто эти свидетели, но следователь сказал, что их имена это тайна следствия.
-Какого следствия? Вы же его уже закрыли, - кричал Горей, он нутром ощущал, что смерть его отца это убийство. Семныч ни разу не притронулся к спиртному с той ночи, когда в его жизнь вошел Горей. Он ни чего не мог доказать упрямому неповоротливому следователю.
Решение пришло само собой. А точнее подкатило. На девятый день после смерти отца в квартиру к Горею вломились четверо при виде увечного (для полной конспирации он и дома прятал крылья под одежду), они принялись громить квартиру и угрожать ему физической расправой, если он не передаст им документацию на отцовскую фирму или какое-то оборудование. Горей, для начала, попытался объяснить, что не понимает, о чем говорят незваные гости. Когда он увидел, что конструктивного диалога у них не получается, подгадав момент, выскочил из квартиры с какой-то газетой в руках. Они посчитали, что Горей пытается скрыться с интересующими их бумагами, и кинулись за ним.
Первое что они отметили, отличную спортивную форму "инвалида". Горей бежал по улицам, петляя переулками и не останавливаясь, пресекал проезжую часть. Но вот бандиты загнали его в глухой карман высотки. Сюда не выходило ни единого окна из прилегающих домов. Голые бетонные равнодушные к расправе стены, должны были стать последним, что увидеть Горей в своей жизни.
Один из преследователей извлек из кармана нож. Он был самым ушлым из четверки. Самое поразительное, что они ни чуть не походили на широкоплечих горилл, которых показывают в фильмах про бандитов. Трое среднего роста и телосложения, а четвертый, явного разводящий, более щуплый с хитрым прищуром. Но остальные трое выполняли все его приказы беспрекословно. Но все же они хранили верность обычаям и головы их были подстрижены под ноль, только у "красномордого" был полубокс. Он походу дела, что-то вроде зама для "щуплого".
Когда щуплый упал на землю, хрипя и корчась в попытках вынуть свой собственный нож из-под лопатки. Преследователи дрогнули, но лишь на мгновение. "Красномордый" пихнул в спины двух оставшихся, вынуждая атаковать опасного "горбуна". Они заходили с разных сторон, Горей ловко прокрутил сальто и оказался за спиной "красномордого". Сильный удар по почке осадил "зама" на землю. Он простонал и затих. Внутренние органы разорвались от четко сориентированного и выверенного удара. Оставшиеся без бригадира и его помощника, боевики попятились к стене. Теперь тупик стал мышеловкой для них самих. Один из них, должно быть, самый отчаянный, бросился на "горбуна". Вот только за три шага до своей цели он в ужасе метнулся назад. Горей одним движением рук разорвал свой широкий свитер. Огромные крылья вывались из плена маскировки. Они вздымались к небу, бросая вызов тусклым звездам и призрачному серпу месяца. Горей подхватил одного из "шестерок" и понесся с ним ввысь. Ветер свистел в ушах, заглушая вопли его ненужной ноши. Горей даже не взглянул на бандита, а услышав слово:
-Отпусти...
Разжал руки и сказал в след удаляющемуся телу:
-Отпустил.
Второго он нагнал достаточно быстро. Тот по причине своей непроходимой тупости, стоял на том же самом месте, пока возле него не шмякнулся о землю бесформенный мешок костей и плоти. Он успел пробежать чуть больше двух сотен метров, как над его головой рассекли воздух огромные крылья. Но удача и ловкость помогли бандиту скрыться в открытом подъезде. Первый этаж. Второй. Третий. Он кинулся к двери одной из квартир.
-Откройте, пожар! Дом в огне! - из личного опыта он знал, что кричи он, помогите, убивают, не кто бы ни открыл. А на призыв спасать собственные шкуры, люди отзываются охотней. И вот щеколда двери клацнула. Хозяин забыл взглянуть в глазок. Дверь приоткрылась. Бандит рывком распахнул ее полостью и ворвался в коридор. Хозяйка, пытаясь преградить ему путь, получила прямой удар ногой в живот и плюхнулась на пол. Хлопнув дверью, он схватил женщину за загривок и потащил по коридору. Она кричала и брыкалась.
-Не объезженная, мля попалась. Он швырнул ее к стене и подошел к окну. Женщина верещала от страха. Но как-то не так.
-Да заткнись ты...
Он ни раз видел такое. Но ни разу не слышал, что бы бабы затыкались после первого же предупреждения, хотя на это он не обратил особого внимания. А стоило. В руках присмиревшей заложницы блеснул маленький шарик. Она раздавила его, и на ее руках заклубилось облачко серебристого тумана. Все это она проделала, когда бандит смотрел в окно, выглядывая своего преследователя. Женщина, было, собралась сдуть туман на бандита, но замерла при виде подобного. Оконное стекло треснуло под ударом кулака, и две сильных руки подхватили "вторженца" унося его в черное ночное небо. Попросту стряхнув туман с ладони, она кинулась к окну и увидела лишь пару белоснежных крыльев режущих ночь.
Казалось, что преступник ускользнул от крыльев правосудия. Но обоняние Горея обострилось до предела, и он по тонким следам в воздухе определил окно. И бросился вниз к своей цели. Пробив оконное стекло, он подхватил свою жертву. Стремясь достигнуть максимальной высоты, он несся всё выше и выше, унося с собой бандита. Спрашивать не пришлось, тот сам, пытаясь выторговать жизнь, сдавал всех, о ком знал и о ком не знал, но догадывался. Но все эти сведенья были безразличны для Горея, он просто заглянул в глаза своей ноше и понял все. Он отпустил его, увидев ответ на один единственный вопрос "ты?". Посмотрев на тонкий лунный серп, он сложил крылья и камнем понесся вниз.
В разбитом окне на подоконнике сидела молодая женщина. Она расчесывала свои рыжие волосы. И смотрела, как падает ангел. Он падал вниз. Он падал к ней, хотя еще не знал этого. Он - Горей Крылатый - третий капитан Исполнителей, инструктор Гвардии Совета.
Глава V. На службе Главной Альме.
В комнате горел тусклый свет. За письменным столом сидел Горей и читал донесение. Из отчета о проделанной работе следовало, что учения, проведенные в этом месяце, показали недостатки в подготовке гвардейцев к ведению боевых полномасштабных действий в условиях города. Особенно низкая оценка дана корпусу прикрытия, осуществляющему маскировку действий магических частей от посторонних.
В целом вырисовывалась пессимистическая картина. Из общего числа магов и магес (ведьм, волшебниц и колдуний), только четверть в состоянии применять свои способности в условиях войны. Сказывается недостаток времени и отсутствие заинтересованности в этом Совета. По мнению Горея архимаги за последние столетие, утратили бдительность, возложив на Исполнителей обязанности регулярной армии. Поэтому, вот уже пол века не проводились учения в условиях приближенных к боевым. Горей принял дела у своего предшественника, когда тому перевалило за восемьсот. Он хорошо помнил столетнюю войну, но не знал что такое танк, а ядерное оружие он описывал как разновидность французских мортир. За развитием магических военных технологий он и подавно не следил, так как в ближнем бою отдавал предпочтение исключительно клинку, а для дальнего - фаерболу. В технике защиты, под его командованием, гвардейцы применяли только индивидуальные поля.
Горей привнес кардинальные изменения. Во-первых, он унифицировал индивидуальное оружие гвардейцев, до этого все походило на самодеятельность, кто на что горазд. Теперь гвардеец в полном боевом оснащении был вооружен боевым посохом, силовой рукавицей, кинжалом (офицеры рапирами или мечами), броней типа "грифон" или для штурмовых групп - "дракон". Во-вторых, инструктор лично отобрал людей на командирские должности (раньше это были покупаемые звания). Он взялся за их индивидуальное обучение в тактике и стратегии магической войны XXI века. В-третьих, он лоббировал вопросы об укреплении существующих цитаделей и создании фортификационных сооружений на стратегических направлениях к Главной Альме. Его беспокоило то, что Главная Альма за последние два века потеряла свои позиции в Азии и Новом Свете. Оплотом власти Совета оставалась Европа с достаточно мощной школой и надежными финансовыми тылами.
По сути Главная Альма оставалась главной только номинально. Под лапой "азиатских тигров" окрепла восточная школа, утратившая свое могущество в начале второго тысячелетия. По мнению аналитиков у них сильны реваншистские настроения. С другой стороны, школы Нового Света, официально подтвердившие свой отказ от догм Европейской традиции, влившись в вудуиские культы африканских рабов и спиритуализм коренных американцев. Но этой новой магической формации противостоит достаточно сильный сатанинский культ, практикующий магию крови и черные искусства. Он наиболее близок Главной Альме с точки зрения применяемой магии, но не идеологии. Все это обуславливает сложности в выработке достаточно эффективной системы обороны Альмы. Над этой проблемой и ломал голову молодой инструктор Гвардии Совета.
Как ему казалось, он уже практически нашел решение, но в дверь постучали. И нить логических размышлений канула в сознании, породившем вопрос:
-Кто ещё?
-Разрешите войти, - осведомился лейтенант.
-Да. Входите. Что там у вас?
-Господин капитан вас вызывает первый капитан Исполнителей, - молодой маг занимал должность секретаря только несколько недель и еще не осмеливался называть капитанов по именам.
-Спасибо лейтенант. Вы свободны.
Горей встал и оправил мундир. Его взгляд привлек адамантный панцирь, его он одевал, как парадную форму, только по праздникам или на Совет (целых два раза - отчет о принятии командования над гвардией и когда просил разрешение на проведение учений). Он тоскливо провел рукой по резному узору на сияющих латах и в памяти вспомнился тот день, когда он нес Её к небесам облаченный в эти доспехи. "Хороший был денек. Почаще бы так выбираться на природу", - эту мысль Горей закончил, подходя к кабинету Гедемиона.
-Разрешите, - не спрашивая, а скорее утверждая, сказал инструктор и вошел в кабинет. Гедемион стоял у стены, на которой был высечен рельефный узор. Тореадор, вступивший в неравную схватку с быком. В его руках развевается плащ взывающий к ярости быка. Ревущий от восторга стадион. Башня старой ратуши с часми. Не поворачиваясь к Горею, Диз-Зет спросил:
-Капитан, вы видели когда-нибудь корриду?
-Ни как нет, господин капитан, - емко, по-военному ответил Горей, ожидая, что Гедемион еще не закончил свою мысль. И не ошибся.
-Это барельеф работы Генте. На нем изображен мой родной город и его маленькая арена в час корриды. Мне доставляет удовольствие смотреть на лицо тореадора, и иногда я вижу в нем свои черты. Но Генте создал его в то время, когда я уже покинул свою родину. Мы встретились позже, но... Вы знакомы с его работами?
-Нет.
-Да, да их совсем мало в мире не более дюжины. Как жаль это, был величайший скульптор, он вполне бы мог превзойти самого Микеланджело, но...
-Разрешите спросить, что же помешало ему?
-Я. Он был сожжен на костре святой инквизиции за сговор с дьяволом.
Горей почувствовал, как по его крыльям пробежали мурашки и стройными рядами перебрались на спину. Он мало, что знал о первом капитане, кроме того, что он был лучший дуэлянт Главной Альмы, а родом из Испании или Корсики. Теперь еще одна мрачная страница биографии Гедемиона открылась для инструктора. О хладнокровности и непреклонности Диз-Зета ходили легенды. Он выходил победителем из всех своих поединков. По мнению некоторых магистров, равного ему на Песчаной арене не было и маловероятно, что появиться. А, учитывая, что должность капитана Исполнителей оспаривается на дуэли, Гедемион еще не скоро сложит свои обязанности. Среди его соперников рискнувших оспаривать звание велся своеобразный рейтинг. Топ 10. В эту десятку попадали лишь те, кто смог ранить или ходя бы испортить камзол капитана во время дуэли. Первое место удерживал Саранча с его хитом "ранение в живот", сам же второй капитан получил более пятидесяти смертельных ранений, но все еще в добром здравии.
-Садись капитан. Я хочу поговорить с тобой о Мельнике. Что ты думаешь относительно его рассказа об Аутленде?
-Принимая во внимание, что Тимофей был осужден и сослан Советом в мир, наделивший его новыми знаниями и силой. Ситуация в любой момент может выйти из-под контроля. Тот факт, что он лично явился в Главную Альму и заявил о своем возвращении, еще не означает, что он забыл и простил Совету вынесенный вердикт. Быть может это всего лишь отвлекающий маневр, что бы нанести один мощный удар, способный сокрушить Башню и сам Совет.
-Возможно, но тут более сложная комбинация. Мы должны принимать во внимание и то, что чародей утаил часть информации от Совета. Вероятность этого 87% и не следует недооценивать достижения иного мира. Тимофей Мельник потенциальный вражеский резидент. А посему я бы хотел, что бы ты, капитан, подобрался к нему как можно ближе. Или если не сам то держал бы возле него надежного человека, который в нужный момент помог бы нам устранить нашу проблему.
-Думаю я найду нужного человечка.
-Хорошо, так для справки, не в обиду, сперва я обратился к Саранче, но его головорезы наломали дров, точнее голов. Некий некромант Каин известный как Алчи, попал в реанимацию, а должен был под наш контроль. Некомпетентность "шестерок", чуть не сорвала операцию. Не допусти той же ошибки.
-У меня, господин капитан, интеллектуальная агентура. Сыграем как по нотам.
-Вопросы?
-Один. Материальная сторона операции...
-Все расходы берет на себя Тайная Канцелярия. В случае необходимости можете задействовать группу особого назначения, - у Горея вспотели руки, такое было с ним, только перед свадьбой.
Он покрутил золотое кольцо на безымянном пальце, эта привычка появилась с первого дня семейной жизни. Глядя на тонкую гравировку, он вспомнил, а не прочитал, слова клятвы в вечной верности и любви, высеченные на обручальных кольцах. У Неё оно такое маленькое, Горей пробовал надеть ее кольцо на мизинец, но оно не налезло. Точнее, налезло, а вот назад только с мылом.
-Благодарю за оказанное доверие, - говорить, что "оправдает" глупо Гедемион не поверит. А зря языком болтать Горей не любил.
Глава VI. Гедемион.
Рукоять тяжелого кованого меча выглядывала из-под вороха тряпок и мешков на телеге. Колеса повозок вязли в проторенных разбитых колеях. Это не первый и не последний обоз, бредущий в этой заснеженной степи. Солдаты, мерзнущие от лютого мороза, но все же упорно тянущие за собой тяжело груженые возы. Последние лошади пали несколько дней тому. Что б не бросать трофеи, добытые кровью, своей и врагов, солдаты сами впрягаются в телеги и тянут их за собой из последних сил. Но уже сейчас чувство самосохранения берет верх над алчностью, и солдаты бросают свои непосильные ноши на обочинах дороги.
Еще полгода назад Он, офицер и дворянин, одним лишь своим взглядом покорял сердца прекрасных женщин, и каждый придворный стремился заручиться его дружбой и поддержкой. А теперь Он, кутаясь в крестьянский тулуп, прячась за повозкой, тащился по заснеженной степи, спасая свою жизнь. Он смотрел на изможденных воинов в изодранных синих мундирах, с трудом передвигающих ногами по разбитому тракту. Солдаты падали от холода и голода, падали от усталости и безнадежности. Но хуже всего было, когда они падали от казацких пуль. Эти степные дьяволы, словно буран приносились из белой бескрайней степи.
Он провел рукой по рукояти пистолета за поясом, еще один меньшего калибра был спрятан в сапоге. Но пистолеты были не тем оружием, на которое он молился все эти годы перед очередной битвой. Большой кованый меч с элегантным эфесом и ювелирной заточкой. Этот клинок отделил не одну сотню голов от их собственных шей и отдели еще, если на то будет воля его господина. Его господин пристально всматривался в серую, чуть различимую точку на горизонте. Офицер сбросил тулуп в грязь протоптанной дороги.
-Еще у одного поехала крыша, Пьер, - сказал один из проходящих мимо солдат. Идущий рядом с ним капрал только повел плечом и обреченно добавил:
-Какая тебе разница Жан. Не первый не посл..л.., - слова его застряли в разорванном пулей горле. Он повалился в талую холодную грязь.
-К бою. К бою, - вопил какой-то офицер, расталкивая полу замерзших солдат. Всадники стремительно пробежались к обозу, они сделали еще один залп из пистолей и обнажили сабли. Свист вороненой стали и крики обреченных рокотом катились к белой грани горизонта. Синие мундиры жались к повозкам, ища защиты, стрелять они уже не стреляли, а лишь отбивались прикладами от секущих ударов казаков. Только единицы успели примкнуть штыки, тем самым, повысив свои шансы. Но и это мало помогало, уж больно хорошо "рубили" казаки. Бой все больше походил на бойню - всадники не брали пленных.
Есаул яростно ринулся к одному из обозов, заметив офицерский мундир, мелькнувший за ним. Уже через миг он растянулся на земле, пытаясь сообразить, что же лучилось. Но сделать это ему не довелось. Голова есаула под острым лезвием тяжелого меча отделилась от остального тела. Офицер вспрыгнул на обоз, метким выстрелом он снял с седла того, что более других всадников походил на атамана отряда. Усатый казак рухнул наземь. Тут же к нему кинулись на помощи бывшие рядом казаки. Из малого пистоля, что был в сапоге, Он убил еще одного и обнажил свою саблю. Так с мечем в одной руке и саблей в другой, Он приготовился к атаке. Осатаневшие казаки устремились на убийцу их братьев. Офицер точным колющим ударом пронзил первого подоспевшего, тот грузно повис на острие меча. Оттолкнув убитого ногой, Офицер с размаху рассек грудь еще одному. Всадники кружили вокруг повозки, стараясь достать Офицера, но ловкость и сила хранили Его от острых сабель казаков. Для казаков же все обстояло иначе. В схватке с Офицером, он потеряли уже восьмерых.
Залп ружья свалил Его с ног, и Он кубарем скатился на землю. Остреё кавалерийской пики вонзилось ему в грудь, пробив насквозь. Радостный крик всадников глушил и давил глубже в грязь. Он крепко сжал древко пики и вырвал ее из своей груди, кровь брызнула в лицо казака искаженное ужасом. Офицер встал на ноги. Бела рубах побагровела от крови. Казак попытался отнять у Офицера собственную пику, но тот сам вернул ее всаднику, пронзив ему сердце.
Он поднял свой взгляд на потрясенных казаков. Офицер с пулей в животе и пробитой грудью стоял, как не в чем не бывало. Он протянул руку в сторону и четко по слогам произнес:
- ДИЛГАН У РИКИС НУНИ, - в Его руке возник его кованый меч палача. Эта испанская сталь все еще помнила отблески костров инквизиции и крики толпы вокруг помоста с плахой.
Солнце медленно тянуло к закату. По заснеженной степи, кутаясь в серую шинель, мчался всадник, уносясь, прочь от черной нити дороги. Он смотрел за линию горизонта, не оглядываясь назад, на кровавый круг его противников, сложивших буйны головы под ударом Его меча. Меча, Гедемиона Диз-Зета Первого капитана Исполнителей.
Глава VII. "Я ждала тебя".
-Как ты думаешь, где сейчас боги?
-...,- молчание в ответ. Она дотронулась до его широкой груди и положила на ее голову. Он обнял ее и тихо продолжил свои рассуждения. Она понимала, что это он спрашивал не у нее, а у себя самого. Откуда ей знать о богах и том где их искать.
-Боги дали нам свою силу - магию. Но были ли они воистину богами? Говорят, что боги бессмертны. Но и мы для простых людей бессмертны, но мы не мним себя богами, зная, что есть более могущественные и достойные этого Силы. Я должен их найти, только они знали путь к Небесным Вратам.
-Ты найдешь их Тим. Я знаю, - Лена потянулась и обняла своего чародея. Рядом с ней лежал сильный и крепкий воин. С огрубевшими чертами лица, с рельефным торсом и сильными руками, но тем же взглядом, той же застенчивой, стеснительной улыбкой. Рядом с ней лежал ее Тимофей. Все такой же добрый и ласковый, романтичный и мечтательный. Ее кожа все еще хранила память о его поцелуях в любовной игре, а в голове звучала стихи, что читал он ей этим вечером. Он все так же смотрит на нее, как и двести лет назад, словно их и не было. Словно они не разлучались.
-Ти, я хотела спросить, можно?
-Можно, - он поцеловал ее и посмотрел ей в глаза, что бы доказать свою искренность, - спрашивай. У меня нет от тебя секретов.
-Тима, ответь мне честно. Я всё пойму. Все-таки двести лет, - она отвернулась, - у тебя была девушка, там, в Аутленде, или жена?
-Была, - Лена вздрогнула и сжалась как от укола, - я засыпал и просыпался с ее именем на устах. Я шел в битву, зная, что она любит меня и ждет, что я вернусь живым и невредимым. В ее честь я назвал один из арканов совмещенной магии - Елена.
Сквозь навернувшиеся слёзы обиды и негодования Лена спросила:
-Как?
-Как, как! Твоим именем глупенькая. Я жил там лишь одним. Одна цель, одна причина руководили мною. Ты.
Он коснулся ее плеч и провел рукой по спине. Лена подалась к нему. Тимофей перевернулся на спину, и она оказалась над ним. В ее распущенных черных волосах играли блики лунного света струящегося сквозь окно. Тима словно околдованный красотой юной ведьмы не решался коснуться ее лица, боясь, что она растает как мираж. Так часто бывало там за гранью портала в Глораме. Но сейчас все не так. Все реально. Она склонилась и поцеловала его в губы, затем в шею, лизнула пульсирующую артерию и укусила за плечо.
"Без советов Кет, а может быть и практических занятий, не обошлось", - Тима принимал условия игры и покорно урчал от удовольствия. Лена выпустила коготки и провела ими по груди чародея. Он потянулся к ее лицу и сперва, как и она поцеловал ушко, а затем легонько укусил за мочку. Лена засмеялась. Он обнял ее за талию. Руки скользили по шелковой коже избранницы к ее упругой попке. Он помог ей устроиться удобней, отдавшись ее власти. Он лишь иногда придерживал ее за плечи, что бы оттянуть развязку. Но все же она наступила. Лена застонала, но ее голос сник в одночасье под рычанием Тимофея. Двести лет... если для Ти, оргазм стал яркой вспышкой, то для Лены это был каскад эмоций, что фейерверком вспыхнул в ней. Она без сил упала на Тиму, и он почувствовал, как на кожу падают маленькие капли... слезы?!
"Не может быть", - он посмотрел ей в лицо и увидел в ее глазах:
"Я ждала тебя".
-Ты была?..
-Да, - она отвернулась, он Тимофей принялся целовать и успокаивать ее.
-Нет, нет. Мне не больно. Я плачу от счастья. Я же люблю тебя. Теперь я это знаю.
За окном по безоблачному небу плыла луна, бросая свой призрачный свет на ночной город. По дорогам под лучами фонарей и ионовых реклам проносились одинокие автомобили. В столь поздний час высотки смотрели на мир лишь парой светящихся окон, а в их дворах завывал порывистый холодный ветер. Холодная февральская ночь. Страстная февральская ночь. Волшебная ночь. Их ночь.
Глава VIII. Необычный прихожанин.
Анна проснулась рано, как обычно. За окном только занималась заря. Она быстро оделась и поспешила в церковь приготовить все необходимое для заутреней. Отворив дверь в церковь, она заметила неподвижную фигуру, стоящую подле алтаря на коленях. Сперва она приняла человека за отца Иллариона, но это был не он. Молящийся не отрывал глаз от распятья и не замечал суетящуюся монашку. Анна не стала отрывать прихожанина от праведного дела, а занялась исполнением своих обязанностей. Прихожанин закончил молитв и перекрестился, он встал и обратился к монашке:
-Прошу прощения за своё вторжение, но мне необходимо найти отца Иллариона. Вы не могли бы мне помочь в этом?
Анна внимательно осмотрела прихожанина. Она хорошо знала и помнила всех, кто посещал церковь. А лицо этого человека было ей абсолютно незнакомо. Он был высокого роста с длинными белокурыми волосами, собранными в "хвост". Одет он был в дорогое кашемировое пальто и черные лакированные туфли. Особенно в глаза бросалась трость с серебряной рукоятью, стилизованной под голову орла. Аня захотела коснуться богатого прихожанина, но тут же отдернула руку, побоявшись, что может увидеть, что-то личное или неприятное.
-Отец Илларион скоро будет. Сейчас время заутреней, а он ни когда не опаздывает на службу. Можете подождать его, если не торопитесь.
-Спасибо, - Анна с опаской смотрела на нового прихожанина, он напоминал ей Каина. Что-то было в его поведении, а скорее пластичной грации. В каждом движении незнакомца ощущалась легкость, казалось, что он мог бы, если захотел подняться к своду церквушки и присоединиться к парящим на расписном потолке ангелам. Аня хотела, было спросить, как его зовут, но в церковь вошел отец Илларион. Заметив высокого блондина, рассматривающего иконы и фрески, он всплеснул руками, словно увидел блудного сына. Гость обернулся и, отмерив пару шагов, оказался подле застывшего от радости священника. Он поклонился и поцеловал руку батюшке.
-Будет тебе, сын мой. Что привело тебя ко мне? Давно не видел я тебя в храме божьем.
-Я пришел к вам за советом, - он оглянулся на монашку, - можем ли мы поговорить наедине.
-Конечно, только если можешь, подожди конца службы. Прихожан у меня не много, но все же для них это важно.
-Я и сам с удовольствием послушаю Вас отче.
Аня с интересом рассматривала необычного знакомого отца Иллариона. Он был молод, не многим старше ее самой, может разница года три-четыре. Одет элегантно, ему был присущ тонкий вкус к хорошим вещам. Осанка и холеная выправка выдавали в нем человека военного, к тому же трость, как решила Аня, свидетельствует о боевом ранении. Гость все продолжал любоваться иконами, пока священник переодевался для службы. Аня уже сделала все, что входило в ее обязанности, и всецело отдалась новому занятию. Ей непременно самой хотелось разгадать тайну личности гостя. Она заняла свое место в церковной лавке, как оказалось, это был чудесный "наблюдательный пункт". Анна смогла заметить золотое обручальное кольцо на пальце незнакомца. Он задумчиво прокручивал его, и что-то бормотал себе под нос. Перед самым началом службы он купил свечу в лавке, и когда он протянул Ане деньги, она заметила гравировку на кольце, но прочесть ее не смогла. Вот только символы показались ей до боли знакомыми.
"Неужели он тоже маг", - думала Аня, провожая его взглядом, - "Отец Илларион так гневно встретил Каина, можно сказать в штыки и тут такой радушный прием этому...".
Анна поймала себя на том, что она явно симпатизирует Алчи и совершенно не доверяет другу отца Иллариона. А это недопустимо, ибо отче не может ошибаться в людях.
"Но что-то с этим военным не то. Я чувствую", - Анна пошатнулась и по ее телу пробежала дрожь. Она отчетливо увидела монолит стрелою уходящий в небо, увидела глубины подземелий испещренных туннелями и мрачными коридорами, людей в белоснежных сутанах стоящих и ворот цитадели, увидела лицо молодой женщины сидящей на окне, увидела, как стремительно приближается земля...
Глава IX. Падать, чтобы упасть.
Мне снятся собаки, мне снятся звери.
Мне снится, что твари с глазами как лампы,
Вцепились мне в крылья у самого неба
И я рухнул нелепо, как падший ангел...
Прямо вниз.
Туда, откуда мы вышли в надежде на новую жизнь.
Прямо вниз.
Туда, откуда мы жадно смотрели на синюю высь.
Прямо вниз.
Наутилус Помпилиус "Падший ангел".
Падать, что бы упасть. Упасть, что бы не быть. А зачем быть, когда можешь многое, но не имеешь главного. Единственный человек, любивший его, ушел из жизни, так и не сказав чего-то главного. Чего-то что знают только те, кто любят, может секрет, как любить. И падение, это сладкие мгновенья, даровало ему забвение. Он чувствовал, как воздушные потоки пронзают его тело и с каждой секундой он все ближе к той черте, за которой ответы на все вопросы. Он уже видел, как его крылья безвольно покроют его тело. Он видел город и дороги, на одной из которых ему лежать, получив ответы.
Она провела расческой по волосам и отложила ее в сторону. Прохлада осенней ночи освежала и по ее прекрасному телу пробежала дрожь. Она закуталась в халатик, но дрожь была не от холода, а возбуждения. В черном небе падала звезда. К ней падала её судьба. К ней падал ночной ангел. Зрелище ночной схватки в бескрайнем царстве птиц восхищало сознание даже опытной магессы. Она протянула руку в направлении падающего ангела.
-Не бойся, - промолвила она и поманила его, - ты мне нужен.
Он почувствовал, как его тело окутывает дымка, в голове звучал приятный женский голос зовущий его сквозь ночь. И он, расправив крылья, отправился на зов. Что это было, он не знал, но сладостное чувство затмило все иные. Он летел не на собственных крыльях, а точнее они более не повиновались ему, он сам не хотел этого.
И вот он завис напротив ее окна. Могучие белые крылья секли воздух, держа своего господина у окна его госпожи. Он смотрел на неё и не мог понять, почему. Почему она позвала его? Она протянула ему руку, тонкая изящная кисть легла в его ладонь, но вместо того, что бы войти к ней он увлёк её за собой. Он подарил ей себя и свое небо. Она приняла этот дар.
... лететь в облаках в объятиях своей судьбы - что может в большей мере дать ощущение свободы. Разве что смерть. Но не сейчас.
-Люсия, - представилась она ему, когда земля унеслась из под ног и звезды помчались на встречу.
-Горей, - ответил он. Она сбросила халатик и осталась обнаженной в руках летуна.
-Я твоя, падший ангел. - Горей прижал ее к себе и почувствовал, как жар ее обнаженного, молодого тела взывает к его плоти. - Если я тебе не нужна, то брось меня и дело с концом, но знай, что сейчас или никогда.
-Никогда! - прокричал он, но не ей, а пронзительным небесам, смотрящим на них. - Она моя!
Люсия поцеловала ангела в его обветренные губы. Она целовала его, лаская обнаженный мускулистый торс. Желание языками огня плясало по телу Горея вслед ее прикосновеньям. В этом пламени страсти он не почувствовал, как Люсия укусила его за губу, и кровь смешалась со вкусом ее помады, пьянящим и возбуждающим.
Все под небесами, и только они в небесах. Горей нес в своих объятьях свою любовь, свою спасительницу. Люсия только через полчеса безумного полета вспомнила о безопасности и окутала их маревом, закрыв от посторонних.
Возвращение на грешную землю казалось приговором, но предрассветное зарево полыхало на горизонте, предупреждая влюбленных, что время их полета на исходе. Горей подлетел к ее окну и присел на подоконник, не выпуская Люсию из рук. Более всего Люсию поразила сила ее падшего ангела. Он был неутомим во всем.
Тем же утром она рассказала ему о том, что она магесса и работает на совет архимагов в Главной Альме. Она предложила ему, учитывая его экстраординарные способности, работу в ее лаборатории "для начала, а там посмотрим". Горей спокойно отреагировал на сказанное любимой:
-Дай мне день. Я приму решение лишь взвесив все за и против.
Люси вкратце обрисовала приоритеты службы в Альме. Стараясь говорить исключительно о плюсах, ловко избегая вопросов о преследованиях и внутренней конкуренции, интригах и всяческих кознях. Но об этом Горей догадывался и сам.
-Где деньги и власть, там можно пропасть.
-Но мы не пропадем.
Горей попросил у Люси какой-нибудь плащ, чтобы вновь превратить свои крылья в уродливый горб.
На улице копошились стражи порядка, соскребая с асфальта останки рэкетиров. Но это мало интересовало прихрамывающего горбуна проходившего мимо. Он осмотрелся и, заметив машину с зелёным огоньком, поспешил к ней.
-Шеф, свободен.
-Свободен. Из-за этих, - таксист показал на суетящихся медбратьев, криминалистов, оперативников и рядовых милиционеров, - работы и вовсе не осталось. Надо же было этому, летуну из самолета без парашюта прыгнуть.
-Из самолета? - удивленно переспросил горбун.
-А то. Его же вовсе по земле размазало, как масло по бутерброду.
-Вот так завтрак, - скаламбурил клиент.
-Куда тебе?
-Поехали, а там посмотрим, - такой ответ вполне устраивал таксиста, значит маршрут произвольный, а такса не фиксированная.
За окном проносились дома знакомого города. Поначалу аккуратные стройные высоток из стекла и бетона, но чем дальше был деловой центр города, тем разительней менялась картина. Вот уже показались бетонные джунгли жилых массивов, за ними коттеджи представительского класса "Аля-фазенда". По мере удаления от цента города, фазенды мельчали, теряясь в серых тонах неброских частных домиков. Где ни где этот ландшафт нарушался нелепыми обветшалыми пятиэтажными домами, всё еще жилыми, но уже давным-давно пережившими свой век. Во дворах этих домов когда-то носилась детвора, играя в казаки-разбойники, а теперь старики-разбойники стучат по ржавому столу "забивая козла". В конце улицы показалась башенка часовни с возвышающимся над ней крестом.
-Остановите возле церкви.
Такси притормозило, горбун вышел и направился в церковь.
Внутри Горей встретил священника, он был крепок и силен на вид, но уже с поседевшей бородой. Хотя копна его волос аккуратно уложенная назад оставалась черной словно смоль.
-День добрый, чем могу помочь Вам, сын мой.
-Простите, я не знаю, как к Вам обращаться святой отец.
-Имя моё, отец Илларион. Но можете обращаться батюшка. Прихожане зовут и так и так.
-Отец Илларион, меня зовут Горей.
-Что привело тебя ко мне, Горей. Чем я могу помочь тебе.
-Я пришел исповедаться и просить вашего совета.
-Ну, что ж я исповедую тебя и отпущу грехи твои.
-Благодарю Вас, отче, но для начала я открою вам тайну. Я вижу, что вы праведный человек и сохраните её, - Горей скинул плащ, и его крылья расправились во всю свою величину. Искрящийся белый свет наполнил церковь.
-Ох, о-о, - священник с трудом устоял на ногах и в нерешительном порыве сделал попытку коснуться белых перьев, но тут же отдернул руку.
-Вы ангел, сын мой, - путаясь в словах, промолвил Илларион.
-Нет, что вы отче. Я расскажу вам о том, кто я, и что привело меня к вам. Я не знал своих родителей. Меня вырастил приемный отец. Этому человеку я обязан всем, он сделал из маленького гадкого утенка, - Горей выдержал паузу, - меня. Но он был убит не так давно. И убийцам почти удалось избежать правосудия, но они напали на меня и я...
-Я слушаю, - приободрил его Илларион, он знал, к чему ведет Горей, но он должен был признать это сам.
-Я убил их. Но что хуже всего я не чувствую вины, расправившись с последним, я почувствовал облегчение - что ли. Я сомкнул крылья и бросился вниз. И я бы не говорил сейчас с вами, а лежал бы на анатомическом столе в мединституте, но меня позвала она. Ее голос прорвался ко мне сквозь ночь и предсмертную мглу. Она оказалась колдуньей, самой, что ни на есть настоящей. Она рассказала мне, что, таких как она, магов, колдунов - не так уж мало. И в довершение всего она предложила работать вместе с ней на структуру возглавляемую магами. И тут я понял, что должен спросить совета. Но у кого? Мой отец убит, а других близких у меня не осталось. Я могу, не оглядываясь назад, порвать с прошлым и начать новую жизнь.
-Послушай, что я скажу тебе, - священник бросил взгляд на распятье и перевел дыхание.
-То, что ты пришел ко мне именно сейчас говорит мне о многом. Не так давно ко мне в церковь пришла девушка. Еще совсем девчонка, но у нее есть дар. Она способна чувствовать мысли и былые поступки людей. Это было бы чудом для любого другого священника, но я многое видел в своей жизни. Не думай, что твой рассказ удивил меня, нет. Я давно знаю о Главной Альме и ее магах. Вот твои крылья и впрямь уникальны, о подобном колдовстве я не слышал ни когда. В свое время я был отмечен знаком "воина Господнего" - тем самым на меня была возложена святая миссия. В те годы я жил в Карпатах. Мой приход был не более чем этот по количеству человек, а может и того меньше. И приключилась беда.
Как говорили люди "маняк завелся", кто-то по началу резал скот, как бы тренируясь, а потом начали пропадать и люди. Находили их далеко в лесу изодранных животным. В милиции сказали, что это волк. Была объявлена охота на волка-людоеда, но зверь обходил все ловушки и не попадал в капканы. Каждое следующее нападение становилось еще более дерзким и жестоким. Это животное не боялось человека и его жилищи. Последней каплей стала резня, которую оно устроило на свадьбе. На второй день гуляний в разгар веселья оно ворвалось в дом. Из всех кто был в доме, уцелел только я. Меня поразила то, как осмыслено волк выбирал своих жертв. Он убивал не ради еды, он рвал свои жертвы ради крови, ради смерти. Тогда я всё понял, но не хотел поверить. Спасло меня в ту ночь то, что я носил на шее серебряный крест, и когда тварь кинулась на меня, последнего оставшегося в живых, я со всей силы наотмашь рубанул ее крестом. Оно взвыло и, корчась от боли, понеслось по комнате, ища выход. Волк кинулся в окно, оставив среди осколков клок своей шерсти и тонкий кровавый след.
На следующий же день после поминальной службы я отправился в монастырь, что был в тридцати километрах. Там в библиотеке я нашел все, что мог о борьбе с оборотнями, а именно за волколапа я принял зверя. О, лучше бы я ошибался. Я рассказал обо всем настоятелю монастыря. Он благословил меня и, коснувшись чела моего, нарек меня "воином Господним".
Вернувшись в село, я поспешил расспросить селян о том, кто мог желать смерти людям, что гуляли на свадьбе. Я изначально взял верный след, но вот только задавал не тот вопрос, а точнее не тем. Кто более чем старожилы знает о родовых спорах и склоках. Как выяснилось, вот уже лет двести ведется спор между двумя семьям в этом селе. Спор временами переходил в локальную войну. Одна семья не хотела признавать право другой на какое-то пастбище. Вот только за двести лет один род изошел на корню, осталось только три представителя этой семьи, дед и бабка по восемьдесят лет и их правнук. Он приехал погостить к ним на лето. Говорили люди, что в этом роду был "черный человек" водивший дружбу с нечистым, и оставил он своим потомкам некую книгу, в которой были его тайны.
Убийца, нанеся свой удар в день свадьбы, рассчитывал на то, что там соберется вся ненавистная ему семья. Но вот только не все пришли. Я узнал, что во всем селе осталась только одна семья, что имеет отношение к убитым на свадьбе. И они были следующими. Я не стал предупреждать их, и в этом была моя ошибка. Я устроил засаду, использовав беззащитных, ни чего не знающих людей в качестве приманки.
Настала ночь. Я ждал. Близилась полночь, а зверь все не спешил. Я уже начал было думать, что ошибся, но тут из полумрака пронеслась тень и приблизилась к дому. Я отчетливо видел, как он шел на двух ногах, медленно присев продолжил движение на четырех. Его глаза блестели тусклым холодным огнем. На миг мне показалось, что он учуял меня и уйдет. Но, немного помедлив, зверь приблизился к дому. Одним прыжком он ворвался сквозь окно в дом.
Вот только я не стал предупреждать семью о той опасности, что им грозит, а пригласил к себе в гости и как радушный хозяин настоял, чтобы они остались. Сам же поспешил к их дому.
Я последовал за зверем. Тварь металась из комнаты в комнату, не поминая где же жертвы. Увидев меня, волк оскалил желтые клыки и, ощетинившись, приготовился к прыжку. Я предусмотрительно взял с собой пистолет с серебряными пулями. Когда тварь ринулась к моему горлу в попытки сомкнуть на нем свою пасть, я выстрелил. Кровь брызнула во все стороны. Тяжелый хриплый вой вырвался из животного. Но продолжал нестись на меня. Я отпрыгнул в сторону и оборотень по инерции вылетел в окно. Я подбежал к окну и заметил, как монстр перемахнул через ограду. Последовав за ним, я в ужасе понял, что он несется к моему дому, где ночевали те, чьей смерти он жаждал. Даже раненым он был слишком быстр для меня. Я опоздал. Как знать, быть может, если бы я предупредил несчастных, то трагедии можно было бы избежать. Их не спасли ни дубовые двери и ставни, ни кованые замки и засовы. Дверь была снесена с петель. Я нашел его в спальне гостей на красной от крови постели. Он свершил свою месть. Я выстрелил прямо в сердце. Зверь рухнул к моим ногам и начал принимать свой человеческий облик. И вот на меня смотрели широко открытые глаза молодого человека. Его губы шевелились, силясь, что-то сказать, но кровь подступала к горлу, мешая ему. Я отпустил ему его грехи и помолился за его душу и души его невинных жертв.
Так я убил оборотня. С того дня неутомимо вел тайную войну со всяческой нечистью: сжигал вампиров, обращал в прах Неупокоиных мертвецов, преследовал черных колдунов. И я знаю, что цена победы неумолимо высока, но ее платить необходимо. Единственное, что помогло мне сохранить рассудок в ту кровавую ночь это вера. Все эти годы я верил и ждал. И вот я встретил тебя - воистину война Небес.
-Вы хотите, чтобы я...
-Продолжил мое дело. И то, что ты будешь в самом средоточие нечисти, в Главной Альме этим ты принесешь неимоверную пользу нашему делу.
-Нашему?
-Да, Горей, нашему.
Он сказал обоим (священнику и Люсии) "согласен"!
Глава XII. Почти семейный совет.
-Алчи, привет, - поздоровалась с только что вошедшим некромантом Лена. Она уютно устроилась в большом кресле под торшером с книгой в руке. Она сидела, по-турецки поджав ноги. С ее правой ноги свисал пушистый тапочек, что вот-вот должен был упасть на пол, но ведьмочка была слишком увлечена книгой и не замечала этого.
-Привет, - ответил Алчи и устроился в кресле напротив, - Где Ти?
Лена указала в сторону кухни и заявила:
-Готовит ужин. Я сегодня не хочу. А он такой лапа даже спорить не стал, взялся приготовить всё сам.
-Шото я не понял, - с иронией сказал некромант, - у нас, что сегодня, внеочередное 8-ое марта?
С кухни пришел Ти в фартуке и миской несваренных пельменей:
-Нет, день мужской солидарности. Мыть руки, и пулей на кухню, помогать мне с салатом.
-Ничего себе гостеприимство!
-Не я не понял, молодой, тебя, что фаерболом под зад приободрить?
-Спасибо, обойдусь без стимуляторов, гражданин хороший. Ишь какой. Лена, ты его совсем распустила. От рук отбился, да ты не смотри, что он магистром признан, и что с него песок сыпется от времени. Двести лет - пенсионер со стажем.
-Я те, покажу "пенсионер". Живо овощи резать.
Алчи нехотя оторвал себя от уютного кресла и поплелся на кухню. Ворча об эксплуатации магов и нарушении прав человека.
-Тима, ты же реально можешь материализовать любое блюдо. Даже всяческие деликатесы, а вместо этого мы режем морковку и буряк, варим пельмени и яйца.
-Чудак, как ты не понимаешь. Главное это не блюдо, а процесс. Я готовлю сам, потому что Лена всегда готовит, а не материализует еду, - Ти подмигнул и тихонько в пол голоса добавил, - у нее еще сил не хватает, чтобы съедобные продукты формировать.
-Не слушай его, Алчи, он на меня наговаривает. Всего у меня хватает, а готовить я люблю и всё тут, - обиделась Елена. У нее отличный слух, как у всех ведьм.
-Конечно, конечно, - сдерживая смех, сказал некромант, - я же вижу.
-Что? - Лена зашла на кухню. На ее личике была недовольная колкостями в ее адрес мордашка. Ведьмочка сверлила гневным взглядом Тимофея. Чародей делал вид, что ни чего не замечает, и пытался поймать последний пельмень в уже пустой кастрюле. Алчи ускорил нарезку овощей.
-Ничего любимая, ничего. Мы почти все сделали.
-"Сделали" одни. Пельмени маслом не помазал, они же слипнуться. А ты, кто же так крупно режет, это же не пиломатериалы. Я так посмотрю, мы могли и без ужина остаться. С такими поварами мне грозит голодная смерть.
-На этот случай для меня всегда свободный столик в "Титаниуме" держат.
-"Титаниуме". Это ночной клуб! Там не только дорого, но и не вкусно. Пошли вон! Не то за метлу возьмусь, - разошлась Лена, крайне возмущенная некомпетентностью "дежурного по кухне".
-Идем, Алчи. А то и впрямь возьмётся, с неё станется. Лучше выпьем по бутылочке...
-Я вам "выпью"! - пригрозила Лена.
-Слушай она всегда такая "ведьма". Ты куда смотрел, когда влюблялся или на что?
-На шорты! - ответил Ти, незаметно вытянув парочку зеленых бутылок сквозь дверцу холодильника.
-Так говоришь, на шорты? А на что еще? - заинтриговано, выпытывал некромант. Тима бросил взгляд в сторону кухни и мечтательно сказал:
-На нее. А ты с чем пожаловал? Что расскажешь?
-А что? В Багдаде все спокойно.
-Ой, ладно я же вижу, что-то так и хочешь рассказать.
-Да, да я тоже вижу, - подтвердила Елена.
-Так, женщина, мужчины разговор разговаривают. Не мешай, твоё дело плита, бельё, сопливые дети!
-Шо-то я детей не вижу, - приколол хозяина Алчи. Тима развел руками:
-Ну, так и с кухней справиться пока не можем.
-Мельник, ты у меня договоришься. Яду в кофе подмешаю.
-Эта может! - подтвердил Ти, - так, что там у тебя. Колись.
-Познакомился с одной девушкой. Даже не знаю с чего начать.
-С постели, - предложил Ти.
-Дурак, - прозвучало с кухни.
-Она права, Ти. Что сразу с постели. Все было по-другому. Я шлялся по городу и сам не заметил, как зашел в какой-то чахлый квартал на окраине. Начиналась метель. И тут я заприметил открытую дверь. Это была пристройка тамошней церквушки. В домике ни кого небыло зато был горячий чай.
-И ты что, так просто вошел, - спросила Лена.
-А шо такое. Уже и обогреться нельзя, замерзшим некромантам. Я может, еще не совсем восстановился.
-Ага, контузия на всю башку.
-Во-во контузия. Я этих гадов еще изловлю и всенепременно накажу.
-Жестоко, я полагаю?
-Адекватно. Я ж не изверг. Знаете, давно подумываю о рабе мертвеце. Мы отвлеклись. Хозяйкой в этом домике оказалась молодая монашка Анна.
-У-у, чувак, монашка, дохлый номер. Что же тебя из крайности в крайность кидает. То убийца, то монашка, - констатировал чародей.
-Та ладно тебе. Я о другом. У нее есть дар. Она только коснулась моей руки, тут же увидела, что у меня нет сердца.
-Я и без этого вижу, что у тебя сердца нет. Ты как с Вальдом обошелся? А? он тебя приютил и обогрел, а ты что? Взял и съехал, - упрекнула Лена.
-Съехал. А что мне оставалось он мне по ночам спать не давал со своей нимфой-нимфеткой. К тому же Свезара могла бы спасибо сказать, что я жилплощадь освободил.
-Скажет, обязательно скажет. Так что там с монашкой дальше-то было?
-Значит, почувствовала она, что я не самый обычный человек. Тут мне, конечно, пришлось вскрыть карты. Я ей рассказал о себе и жизни моей не простой. И раскрутил ее на "духовный бартер", - Алчи вздохнул, - Она это что-то. Ее эмоциональный мир это калейдоскоп восприятия действительности. Тяжелое потрясение в юном возрасте высвободило скрытые способности. Они дремали и были укрыты от "скаутов", ищущих потенциальных магов в школах. Все от того, что до подросткового возраста она не испытывала серьезных эмоциональных кризисов. Ее жизнь была розовым сном. И в один день все рухнуло. Под давлением навалившихся проблем ее психика вызвала скрытые способности, что бы решить проблемы. Но ее дар лишь усугубил и излишне драматизировал в ее глазах ситуацию.
Сейчас Аня живет возле церкви, где работает в лавке. Она, я так понял, время от времени консультирует прихожан по вопросам лечения притаившихся болезней и тому подобной знахарской чуши. Я вот о чем подумал.
Тима приложил палец к губам, сделав знак, что подумал о том же самом:
"Думаешь, она сможет", - Ти перешел на невербальное общение.
"Да, я уверен. Вот только согласиться ли она", - ответил Алчи.
-Так, о чем секретничаем мальчики?
Ти изобразил ангельский взгляд и посмотрел на любимую:
-Так, о пустяках.
-Мельник, я тебя знаю и твои пустяки тоже. Ты что-то задумал. Второй раз я тебя ждать не буду. Пусть тебя хоть на луну отправляют и его в придачу, - Лена указала на Каина.
-Котенок, ну что ты?
-Тима, ты же жить без приключений не можешь. Я тебя умоляю...
-Я без тебя жить не могу, - Тима встал и подошел к любимой. Лена смотрела на него широко открытыми глазами, они уже блестели от наворачивающихся слёз. Любящее сердце не обманешь. Чародей обнял ее и поцеловал.
-Ну что, я уже проголодался.
-У меня все готово. Можно за стол.
-Пельмени! - радостно прокричал Алчи.
Глава XIII. Око Небес.
Беседа за чашечкой чая тянулась уже более двух часов. Аня ждала в прихожей вместе с матушкой, пока отец Илларион говорил с неким Гореем, как он представил утреннего гостя. Они закрылись на кухне, и оживленно о чем-то общались, иногда голос священника срывался на повышенные тона, так Анна смогла разобрать, что речь идет о ней. Но что нужно от нее этому странному гостю? Аня терялась в догадках. Единственное в чем она была уверена, так это в том, что дело как-то связано не только с ней, но и с Алчи. Ожидание самое томительное ощущение, Анна сохранила своё любопытство не раз подводившее ее.
С кухни вышел отец Илларион. Он был бледен и чем-то напуган. Беседа с гостем явно оставила неприятный осадок и сулила неприятностями. Священник посмотрел с начала на жену, затем на Анну и сказал:
-Аня, дочка, мне надо с тобой поговорить.
Аня кивнула и пошла за священником. Они зашли на кухню. За столом сидел Горей, он крутил в руках свою трость, рассматривая металлическую рукоять, так словно впервые видел её.
-Анна, садись. Разговор будет долгим.
-Не думаю, - буркнул Горей, все еще не смотря на монахиню и священника.
-Может, тогда ты сам все объяснишь, - предложил священник и встряхнул руками, словно старался их умыть. Горей поднял свой взгляд и кивнул:
-Охотно, отче. Дело тут вот о чем, Анна. Ты знакома с неким Алчи?
Анна посмотрела на отца Иллариона, он только кивнул, отвернулся к иконе и перекрестился. Аня посчитала, что священнику было неприятно упоминание о некроманте, но все было гораздо хуже.
-Да, я знаю его.
-Так же ты знаешь кто он? И чем живет?
-Да, он, - Аня боялась сказать лишнее, - колдун.
-Нет, он некромант. Служитель черного культа смерти, осквернитель могил и кровосос, и пожиратель мертвой плоти. Он гниль и падаль на этой земле, - Горей говорил столь убедительно, что Анна могла бы ему поверить, если бы не видела душу Алчи.
-Быть может для Вас, но...
-Да, для нас. И для всех кто чтит заповеди Господни и верен догмам истинной веры.
Анна, возмущенная подобным заявлением, готова была грудью защищать свои убеждения, но пыл ее поник в тот миг, когда Горей расправил свои крылья. Белоснежные перья мерцали слабым светом, гипнотизируя молодую монашку, застывшую посреди кухни, в бессилии сжимающую кулачки.
-Он,.. он, - дрожащим голосом бормотала Анна. Смотря то на священника, то на ангела!
-Имя моё Гореиил. Я глашатай небес. Я послан указать тебе дитя твой истинный путь, - голос ангела стал глубоким и мягким, таким теплым и любящим как у матери, но в тоже время в нем чувствовалась сила колокола бьющего в набат. Он продолжал:
-Ты наделена великой силой. Ты знаешь об этом?
Аня замотала головой:
-Ты можешь чувствовать и видеть души и мысли былые и грядущие поступки людей. Для тебя открыт истинный порядок вещей. В тебе Око Небес. Ты видишь этот мир, так как видит его Он. И будучи наделенной подобной силой, ты не вправе отказаться от возложенной на тебя ответственности и твоей мисси.
-Какой?
-Некромант. Он придет к тебе. Он попытается использовать тебя в своем нечестивом мастерстве, но мы будем рядом. Мы защитим тебя. Но ты должна узнать суть обряда, то с какой целью он хочет провести его. Планы его укрыты тьмой от нас, и лишь ты можешь вывести его на чистую воду. Все что требуется от тебя быть рядом с ним и выяснить всё! Ты понимаешь, что это значит? Какова ответственность, возлагаемая на тебя?
-Да.
-Ты можешь все обдумать. Но я уверен в твоем ответе.
Аня вышла с кухни. Воины Господа остались наедине. Первым заговорил Илларион:
-Ты уверен?
-Что?
-Ангел? Глашатай Небес? Зачем, разве нельзя обойтись без нее. У вас много своих методов и средств дознания,- священник практически шипел от злости. Но злился он на самого себя.
-Ты сам когда-то сказал, что цена победы неумолимо высока, но мы должны ее платить, ради самой жизни. А касательно наших методов, то они не дали результатов. Отче, тот факт, что они встретились это знак, и отрицать это мы не вправе. Судьба дала нам карт-бланш, так почему бы ни сыграть?
-Иногда мне кажется, что Люсия права, - он отвернулся, - "ты падший ангел, Горей, падший ангел".
Глава XIV. Сложное решение.
Алчи метался по комнате агрессивно размахивая руками, с пеной у рта доказывая Ти свою правоту. Комната, которую Тима оформил под свой кабинет на новой квартире, где он теперь жил с Леной, была полностью экранирована от подслушивания, сканирования и т.п. с помощью самых надежных арканов. Так что Алчи не боялся, что его услышит кто-то посторонний.
-Нет, Ти, я не могу. Да и не хочу.
-Это наш единственный шанс. То, что вы встретились, это судьба.
-Нет, - с болезненной улыбкой возразил Каин, - это не судьба. Это рок. Злой рок. И не надо улыбаться, чародей. Я знаю, что говорю. Когда я рассказал тебе о ней, я не хотел. Не хотел втягивать ее в это дело. Ты знаешь, что мы ставим ее под удар. А где гарантия, что мы сможем ее защитить. Альма слепа в своем гневе. Ты испытал это на собственной шкуре. И теперь хочешь подставить и ее.
-Алчи, ты просто влюбился. Будь она простая прохожая, ты, не задумываясь, бросил бы ее в жернова Альмы и даже не вспомнил об этом. Но ты влюбился. Я не осуждаю тебя. Да и не вправе я на это. Вот только ты хорошо знаешь цену. Часть ее в твоей груди.
-Да. Да. Да. У меня нет сердца. Ты сам заменил его во мне на ману Глорама. И что теперь, ты говоришь, что я влюбился. У меня нет сердца, я не способен любить. Ха-ха-ха.
-Ты рассуждаешь, как первоклашка, разве сердцем мы любим, Алчи. Сердце это только мышца, что гонит по телу кровь. Но вот в энергетическом плене сердце и впрямь имеет отношение к любви. Только косвенное, оно хранит на себе отпечаток всех эмоции, что пережил человек в состоянии влюбленности: радость встречи, тоску в разлуке, боль и обиду предательства, тягучую горечь отказа. Признай, ты не помнишь этого. Всё это чуждо для тебя.
-Но почему?.. Что теперь?..
-Ты любишь её своей душой, своим разумом всем тем, что еще может любить. Теперь ты будешь любить, каждый день твоей любви будет чистой страницей, ты будешь прощать обиды, но и не будешь более ценить прошедших дней. Теперь вся твоя жизнь, твоя любовь, обращены в завтра. Главное что ты любишь ее. И пусть чувства ее не взаимны, но ты можешь ждать. А время великий архитектор, оно может построить любовь там, где ее нет и укрепить ее в том, в ком она слаба. Посмотри на меня и Лену. Ждал нашей встречи двести лет, но когда снова посмотрел в ее глаза, понял, что ждал бы и дольше. И пусть она любит другого...
-Другого?!
-Я имею в виду Его.
-А!
-Бе. Жди и будь рядом. А лучшего способа быть рядом с ней, чем подключить ее к нашему делу я не вижу.
-А если я тоже стану священником?
-Алчи, ты же некромант.
-Блин, забыл!
Глава XV. Арест.
В мерной колбе перемешивались два раствора, образуя единую смесь. Студенты внимательно следили за протеканием реакции, отмечая характерные изменения окраски раствора, выпадения осадка и т.п. Все в белых халатах, суетящиеся вокруг горелок, спорящие из-за очереди на реактив. Всё как всегда и только время от времени плачь маленького ребенка нарушал рабочую обстановку и процесс замирал. Молодая мама спешила в препараторскую, что бы успокоить сынишку, соскучившегося по ней. Иногда вместо мамы к ребенку спешил кто-то из девчонок. Как не странно, но кроме как у матери ребенок не плакал, только у Лены и Люсии. Так как Лена должна была выполнять практическую работу, то с ребенком сидела Люсия. Малыш настолько увлек её внимание, что о студентах она практически позабыла. И они сами того, не замечая, говорили громко и не по теме урока. Получения эликсира левитации не самое веселое занятие, но обязательное на этой паре алхимии.
Лена была в одной группе со Свезарой и они даже стали подружками. После того как Лена рассказала Свезаре о том, что когда-то ревновала к ней Ти. Свезара объяснила ей, что для Тимы она просто сестра, а он для нее брат. А теперь, когда появился Вальд, Лена и вовсе успокоилась. К стати, Вальд был младшим преподавателем на кафедре алхимии и иногда заменял Люсию на практических. Но не в этот день. Когда пару ведет Вальд, то либо его внимание отвлекает нимфа, либо он сам в своих философских рассуждениях уходит от предмета занятия.
-Лена, посмотри, - Свезара кивнула в сторону Люсии. Она сияла от счастья. В глазах читался нескрываемый восторг от нянченья с ребенком. Чувства и желание, которые преисполняли ее при этом, угадать было несложно. Материнский инстинкт.
-Ой, а сама, что, - ответила Лена, аккуратно смешивая серебристый порошок с желтым. Главное выдержать пропорции, иначе все насмарку, - ты лучше за раствором следи. Как только закипит, смешаем с порошком.
-Нет, сперва необходимо смешать, а затем довести до кипения.
-Госпожа Люпен, с начала вскипятить, а затем долить или наоборот?
-Да, - ответила Люсия.
-Лена, что "да"? - спросила Свезара.
-Думаешь, я поняла? Где методичка?
Методички так и не нашли, поэтому сделали и так и так, а там видно будет.
-Все равно титровать еще. Для какого реакция пойдет, тот и правильный, - рассудила ведьма. Нимфа не возражала, до конца пары осталось не так много, а переделывать неохота.
В аудиторию вошли трое. Быть может это просто временная реакция и вскоре она пройдет, но Лена вздрогнула при виде "черных воротничков". По спине пробежал холодок. Исполнители осмотрели лабораторию. Пересчитав студентов, исполнитель в чине лейтенанта подошел к Люсии. Колдунья отдала ребенка матери и встала вытянувшись по стойке смирно. Лейтенант видимо, что бы соблюсти формальности представился и ждал того же от Люсии.
-Люсия Люпен, колдунья-алхимик, заведующая кафедрой алхимии. Чем обязана.
-У меня предписание, доставить Вас в Бастион для беседы с Первым капитаном. Можете не беспокоиться. Это не арест и не допрос, - видимо иронизируя, над напряженной обстановкой, сказал лейтенант, - О сути вопроса узнаете у самого капитана. Прошу за мной.
Люсия взяла сумочку и вышла вслед за лейтенантом, за ней два остальных исполнителя. Через пару минут пришел Вальдемар, но пообщаться со студентами он не успел - ему помешал звонок. Зато Свезара своего не упустила, она чуть не удушила друида в своих объятьях.
***
Машина остановилась возле парадной. У входа стояли два исполнителя с боевыми посохами в руках. Вместо классических белых одежд они были закованы в адаманитные латы - тяжелые и прочные доспехи, используемые во время осады. Лейтенанта и конвоируемую им колдунью они пропустили без единого слова, каких либо проверок или сканирования. К кабинету Первого капитана они направились не коридорами, а малым порталом. Это лишало посторонних возможности ориентироваться в пространстве и впоследствии сказать, где именно находиться кабинет.
-День добрый. Рад Вас видеть госпожа Люпен, - сказал Гедемион, жестом предлагая гостье сесть в кресло.
-Моё почтение, - Люсия отвечала холодно и сдержано, показывая, что отнюдь не рада подобному приглашению, - что Вам угодно Диз-Зет. Или я арестована.
-А что, есть за что? - поинтересовался капитан.
-Вам виднее. Но все же, что случилось и отчего, тайную канцелярию заинтересовала моя персона.
Гедемион выдержал паузу, якобы "собираясь с духом":
-Разговор у меня к Вам серьёзный. Это связано с Гореем.
Сердце колдуньи сжалось от волнения, тяжелый камень нехорошего предчувствия лег ей на грудь:
-Что с ним? Скажите мне!
-Боюсь ваш муж в опасности. Он выполняет приказ Совета. Детали операции я должен сохранить в тайне, но могу сказать, что он за пол шага до ошибки. И она может стоить ему жизни. Поэтому Вы здесь Люсия. Зная, что ты небезразлична ему, я вынужден подстраховаться и обеспечить твою охрану. Поэтому ты ближайшие несколько дней проведешь в Бастионе. Но я не хотел бы, что бы ты чувствовала себя пленницей. Считай пребывание здесь внештатной командировкой или скорее отпуском.
-А санаторий, я так понимаю, мне заменит комфортабельная "одиночка" в катакомбах?
-Что Вы, Люсия, как можно!? Мы предоставим вам комнату со всеми удобствами и соответствующее вашему рангу обслуживание. У Вас будет служанка и личный телохранитель.
-То есть, квалифицированные надсмотрщик и тюремщик?
-Фи, как грубо, - Люсия сомкнула ладони и скрестила особым образом пальцы, - Я смотрю, вы пытаетесь сложить пару заклинаний перемещения. Должно быть, вы плохо знаете особенность Бастиона и его помещений. Они экранированы от несанкционированного применения магии. Хотя некоторым это удавалось.
-Горей этого так не оставит. Он придет за мной. Диз-Зет, он капитан исполнителей и инструктор Гвардии.
-Гвардия это "кружок умелые ручки" в сравнении с моими "черными воротничками".
-"Твоими"? они служат Совету, а не тебе капитан. Кажется, ты забываешься.
-Так же думает и Совет, но вот только военное положение делает их моими, со всей полнотой власти.
-Какое военное. Войны нет. Ты сумасшедший Диз-Зет.
-Если войны нет, ее необходимо начать.
-Ни кто не пойдет на прямую конфронтацию с Главной Альмой. Она всё еще может показать клыки и вцепиться в шею. Это понимаем не только мы, но все те, кто хотел бы покончить с Главной Альмой и ее правлением.
-Тогда надо воевать с теми, кто не в курсе дела.
-С людьми!? Ты безумен Диз-Зет. Ты маньяк.
-О нет, Люсия, мне не нужна новая Инквизиция. Но вот ее принципы вполне подходят для моей цели. Если нет врага, его необходимо назначить. Почему бы еще раз не "поохотиться на ведьм", но в этот раз ловить будем чародея.
Люсия пыталась понять, о ком говорит Диз-Зет, но ни чего не приходило в голову. Она могла думать только о Горее. Теперь он под колпаком у Первого капитана исполнителей Гедемиона Диз-Зета.
-А твой Крылатый будет ласковый и пушистый, зная, что ты в безопасности. Увести!
Глава XVI. Гвардейцы.
Магот Соломонович Вороновский перебирал бумаги, стараясь свести дебет с кредитом в использовании манны Малой Альмой в этом году. Но это не очень-то получалось. Его взгляд то и дело скользил по инкрустированному драгоценными камнями кальяну. Кальян он привез с Востока еще в начале прошлого века, то бишь ХХ. Это был подарок одного шейха за добрую службу, кроме кальяна было подарено и то, что курилось через него, но всё закончилось еще в середине 50-х, а сейчас такого качества не найдешь. Но привычка, выработанная годами, не давала покоя, и Маготу пришлось переключиться на "отечественного производителя". Сам кабинет был стилизирован под арабский шатер. С персидскими коврами на полу, ятаганами и щитами на стенах. Кроме письменного стола был еще низкий маленький стол в центре комнаты, на котором и стоял кальян, вокруг были выложены, мягки подушки. Дверь была прикрыта тканью.
Полог занавеса отдернулся, и в комнату вошла Аннике.
-Папа, ты вызывал?
-Ах, Аннике. Заходи. Завтра по расписанию будет пара по зельеварению, а я не могу ее провести. Так что ты подменишь меня. Хорошо?
-Хорошо пап. А что случилось?
-Да так ерунда. Ты же помнишь, что я состою в Гвардии Совета? Так вот на завтра назначили полевые сборы. Очередные внеочередные учения.
-А когда ты вернешься?
-Ну, я почем знаю. Как только победим условного противника, так сразу и дембель, - он отложил бумаги в сторону, так и не добившись результатов.
-Если учения затянуться, то и остальные мои пары распределите с Оляной. Все понятно?
-Да пап. Ты когда уезжаешь?
-Я не поеду, а пройду порталом. Так что время у меня еще есть.
***
Кет, нахмурив брови, следила за тем, как Толя роется в шкафу в поисках формы.
-Котенок, я прошу тебя. Отдай форму. Я же на сборы опаздываю.
-Нет.
-Что нет? Я же опоздаю, а то дисциплинарное взыскание. Меня ведь внизу Лёва ждет. Кет будь человеком верни форму, - умоляющи, просил Анатоль. В одной руке он держал боевую перчатку в другой клинок.
-Катрин, меня накажут. Ну, не будь ты ведьмой. Я же опоздаю.
-НЕТ.
-Как нет?
-Не опоздаешь, ты вообще не пойдешь. Гвардия обойдется и без тебя. Мне и прошлого раза хватило.
-А что такое?
-Что такое? Понажирались как свиньи. Это же, сколько надо выпить магу, чтобы не помнить, что он пил, а?
-Кет, в этот раз другое. Я тебе обещаю, я клянусь. Я не на пьянку. Это учения.
-Так-так, значит учения. Мг, тогда открой мне свои мысли.
-Нет.
-Открой иначе не пущу, - пригрозила Кет.
Анатоль закрыл глаза, и демонстративно развел руками, показывая, что он открыт. Кет ментально потянулась к его сознанию и проникла в память. Она увидела все то, что видел, слышал и читал Анатоль. Вот оно сообщение от Горея Крылатого - инструктора гвардейцев...
-Нет! Нет, Толя. Я умоляю тебя.
Лицо колуна стало каменным и холодным. Ни один мускул не выдавал его эмоций. Он душою рвался к ней. Но сейчас долг превыше любви. Дружба, прежде всего. Толя оттолкнул Кет в сторону и, оставив поиски формы, вышел из квартиры. Ведьма быстро сняла морок с формы лежавшей под тумбочкой, подхватила ее и бросилась за любимым. К ее счастью он еще не прошел порталом. Она нагнала его у выхода из подъезда.
-Толя, вот, - Кет протянула ему черный костюм. Толя обнял ее и поцеловал:
-Ради тебя, я бы пошел на большее...
Глава XVII. Большая игра.
Кто-то бьётся в поле
Кто-то - в грязь лицом.
Случай правит пулей,
Ворон - мертвецом.
Место лютой сечи
Поросло травой.
Больно жгучи речи,
Бой не за горой.
"Чую гибель" группа Алиса.
Две когорты гвардейцев стояли в боевом построении. Горей молчал. Он всегда знал, что гвардейцы верны Альме и его слову, но он ни как не мог предположить, что по его приказу они пойдут против Альмы. Точнее не самой Альмы или Совета, а против Исполнителей. По его скромным предположениям, на его вызов должны были отозваться чуть больше двадцати магов - его друзей. А сейчас перед ним выстроились две когорты магов. Каждая, на половину состояла из магов выше третей ступени мастерства, а это значит, что они владеют заклинаниями разрушения. Одну из когорт возглавлял Магот - магистр некромагии и черных искусств, его отряды поддержки были сформированы как раз из таких же, как и он, темных колдунов и некромантов. Они должны были обеспечить проклятия и ослабления вражеских сил. Основу когорты Магота составляли вампиры, личи - воины скелеты, зомби и другие неупокоенные.
Вторую когорту возглавил сам Горей. Она была сформирована из чародеев, колдунов, друидов (одного - Вальда) и целителей. Ее отряды поддержки обеспечивали защиту от вражеских проклятий своим солдатам и обкладывали их благословениями. В целом когорта Горея насчитывала девяносто боевых магов и двадцать магов отряда поддержки. Когорта Магота была больше чем у Крылатого, это объясняется специфическим контингентом рекрутов, соотношение приблизительно три к одному.
-Перед нами Бастион Главной Альмы - твердыня Исполнителей. За его стенами укрылся Гедемион Диз-Зет - вор и предатель. Он преступил клятву, данную совету, и обратил свою силу и своих людей против нас. Мы остановим его. Он хочет войны! Мы дадим ему то, что он хочет, - Горей повернулся к Бастиону, - и возьмем то, что по праву наше.
Слово взял Магот:
-Братья, давно мы не рвали всякую погань, - он вдохнул полной грудью свежий ночной воздух, - отличная ночь для чьей-нибудь смерти. Обагрим клинки кровью врагов. На штурм! Разнесем к черту эту богадельню!
Первый залп фаерболов расплылся по силовому барьеру, освещая несущихся к стенам воинов. Над бегущим воинством с мечом в руке летел Горей. Он маневрировал, уклоняясь от огненных шаров запускаемых со стен Бастиона. В обычных осадах крепостей непременным атрибутом являлись лестницы и стенобитные машины, но не при осаде Бастиона Исполнителей. Одним прыжком боевые маги достигали необходимой высоты. Словно полчище саранчи взмыли они в воздух, чтобы сесть на стенах. Мертвецы карабкались по серым камням, провозглашая свое приближение боевым кличем неупокоенных, от которого кровь стыла в жилах врагов. Одним из первых на стену вступил Магот в боевой трансформации. Своим тяжелым боевым топором он прокладывал путь для себя и идущих за ним в след воинов.
Впервые за последние пять сотен лет над миром несся боевой клич мертвецов. Этот призыв вселял страх и ужас даже в сердца могущественных колдунов. И не одно царство темных веков кануло в лету под натиском армии Мертвых. Они отважнейшие из воинов, ибо все их страхи остались за чертой жизни. Умерший однажды не боится умереть вновь. Вера их в их силе, а сила в Смерти.
Но и Исполнители не худшие воины. Совету служат лучшие из лучших магов обученные лишь двум вещам убивать и выживать. Каждый Исполнитель это "маг армия". Из тех, кто встретил первую волну когорт Горея, осталось не более двадцать человек. Их можно было узнать по отсутствию осадных лат, способных выдерживать прямые разрушающие удары пятой ступени и регенерировать силу и выносливость бойца комплексом восстанавливающих зелий впрыскиваемых в кровь. В рукопашной схватке броня класса "грифон" была крайне не эффективна. И быть может потому ловкие и верткие воины, не успевшие ее одеть и не погибшие под залпами фаерболов все еще были живы, и сражались с войсками мятежного Горея. Именно мятежником объявил его Гедемион.
Обороной бастиона командовал Саранча. Он рубился в самой гуще сражения, яростно бросаясь на врага. В какой-то момент Исполнители были оттеснены к внутренней части бастиона, и второй капитан остался окруженный нежитью во главе с Маготом. Изрубленный и окровавленный, покрытый прахом развеянных мертвецов с мечем Ада в руке Саранча встал во весь рост, широко улыбаясь некромагу. Магот пристально посмотрел в глаза Исполнителя и увидел в них смерть тысячи дней. И сейчас он готовился умереть или убить. И было ему это так же безразлично, как и сам мир, в котором для него не было конца.
-Я дам тебе то, что ты ищешь, капитан.
-Я жду, - он раскинул руки, и Магот нанес удар. Лезвие топора ломало и крошило кости в груди капитана, но он не пошатнулся. Магот рванул оружие назад, но топор не поддавался. Саранча отпрыгнул в сторону, и с пол оборота вырвав оружие некромага, отшвырнул его прочь.
-Я знал, что не дашь мне, то чего я хочу.
Саранча в мгновение ока оказался возле Магота и пронзил его своим мечом. Пылающее огнем лезвие пошло насквозь и вырвалось из спины некромага языками пламени. Магот разразился предсмертным воплем, перед его глазами поплыли лица дочерей. Он оставляет их...
Лишь тело могучего Магота рухнуло к ногам капитана, мертвые воины кинулись на Саранчу. Он овеянный прахом - обласканный смертью. Он бессмертный - ищущий смерти. Саранча - второй капитан Исполнителей.
***
-Я прошу тебя, мне нужна твоя помощь. Целый мир молит тебя о спасении. Аня, ты прости меня, что я пришел, но я не мог иначе. Ты же знаешь, - Алчи потупил взгляд и дрожащим голосом спросил, - ты же видишь?
Аня кивнула и продолжала молчать. Она видела. Она чувствовал, что он любит ее, и от этого ей становилось не по себе. Она не знала, как воспринимать его любовь. Ведь это не любовь к сестре. Его чувства пылали страстью и желанием. Для нее же Алчи был просто другом. И не важно, что она знала его не больше месяца, но она знала его душу, а он знал ее и все равно полюбил.
-Я все понимаю. Ты служишь и любишь другого, - Алчи улыбнулся, но как-то наиграно и не естественно, - и не могу я ждать, что ты ответишь мне взаимностью...
-Алчи...
Некромант приложил палец к губам. Аня смолкла и продолжала слушать.
-Я прошу тебя. Помои мне. Укажи Врата и я покину этот мир. Ты будешь знать, что я любил тебя, но ушел. И ты будешь, свободна от бремени любви нечестивого. А я... я буду слишком занят, что бы думать о том, что было. Я так думаю. Помоги мне.
-Хорошо. Я помогу тебе. Но и ты пообещай, что исполнишь одну мою просьбу, когда прейдет время.
-Я клянусь.
-Тогда, ты должен мне помочь. Я смогу почувствовать врата, зная, какова их суть. И мне нужею ключ, я думаю.
-Врата были созданы магами древности. Мы так думаем, а может и кем-то более могущественным. Единственное что мы знаем точно, так это то, что элдеронцы прейдя в наш мир, поспешили захватить власть над ними, а когда у них это не получилось, то решили их разрушить. Но и тут их ждал провал. Им хватило всего мастерства и всей силы, какой они были наделены только на то, что бы спрятать Врата и теперь. Теперь мы их ищем. Я не знаю, как тебе помочь.
-Отвези меня в Альму. Может там, я смогу прочувствовать путь к Вратам.
-Хорошо. Собирайся.
Глава XVIII. Капитаны.
"Не знали наши папы,
Не знали наши мамы..." из КВН.
Для победы - одной победы мало, нужны ее свидетели. И свидетель должен быть достаточно уважаем и авторитетен, что бы в случае каких вопросов подтвердить твою правоту. Это понимали и Горей, и Гедемион. А кто авторитетней члена Совета в Городе Главной Альмы, пожалуй, только его глава, но в Совете все имеют равную силу голоса. Дело оставалось за малым. Из пяти архимагов привлечь на свою сторону большинство. И сделать это необходимо быстро. На стороне Горея был эффект неожиданности - его послы отправились к архимагам раньше. Но Гедемион перехватил инициативу. Он оставил осаждаемый Бастион и обратился к Совету лично. Это и решило исход дела.
Горей Крылатый объявлен Советом мятежником и смутьяном. Гедемион Диз-Зет получил приказ подавить восстание и пленить главарей бунтовщиков Горея Крылатого, Магота Вороновского, Анатоля Росверфена и Левиафана Соколова, а так же всех магов выше четвертой ступени мастерства причасных к мятежу. Вместе с этим приказом Гедемион получил особые полномочия военного времени и резервные когорты гвардейцев (не поддержавших мятежников). Победа близка. Теперь он, как былые времена, мог любого неугодного ему, объявить врагом Альмы и отправить на костер. А они вспыхнут и вознесут в небеса прах врагов Гедемиона и всех, кто не приклоняет перед ним колено. Первыми отправятся к дремлющим богам те, кто наиболее рьяно служили им. Архимаги. Старперы засидевшиеся в своей башне.
Капитан коснулся рукояти его большого меча:
-Давно не знал ты роботы, мой друг. Тебе не терпится коснуться чьей-то шеи. Ждать осталось не долго.
Портал к Бастиону был открыт, и капитан немедля ни секунды вошел в него. На другом конце туннеля у выхода Гедемиона встречал бледный лейтенант Малакор:
-Капитан, дела плохи. Враги оттеснили нас ко внутренней части Бастиона. Второй капитан... он... Саранча...
-Что Саранча?
Малакор протянул руку в сторону стены, на которой еще несколько часов назад спокойно несли караульную службу исполнители. Гедемион не сразу понял, что именно он видит. Сперва он принял это за что-то не живое. Но он ошибся. На внутренней стороне крепостной стены висело тело второго капитана. Он был пришпилен к серым камням мечами, как насекомое в коллекции энтомолога. Все его тело было изодрано и истерзано и теперь представляло кровавое месиво из костей и плоти. Но от все еще был жив. Полным ненависти и отчаянья голосом второй капитан вопил что-то и плевал кровью.
-Что он кричит, - равнодушно спросил Диз-Зет.
-Он клянет всё и всех. Посылает проклятия небесам и солнцу и всем известным богам.
-Словом, делает то, что и всегда. Вернемся к нашим баранам. Какими силами мы располагаем.
-Из всего гарнизона осталось не более двух сотен. Причем часть отрезана врагами. Двадцать три исполнителя и лейтенант Орл Су укрепились на западной стене.
-Передай, пусть прорываются к нам.
-Но я не думаю...
-А тебе и не надо. Они послужат отвлекающим маневром и выиграют для нас время. А оно необходимо, что бы перебросить резервные части гвардейцев. Это будет забавно. Одни псы перегрызут глотки другим. К тому же близок рассвет и нежить уберется восвояси или сжариться на солнце. Тогда мы возьмем нашу "птичку" голыми руками.
-А если...
-Забудь это слово. Всё будет, по-моему, или не будет вовсе. Готовь отряды к контратаке.
Малакор поклонился и поспешил передать приказ Первого капитана войскам. Гедемион остался один. С балкона открывался чудесный вид. Плац Бастиона усеянный телами мятежников и исполнителей. Гедемион ни когда не считал себя исполнителем. Они были для него всего лишь инструментом - отличным оружием в политических играх. Сегодня ночью на этом плацу посеян знатный урожай и не только Смерть соберет свою жатву, он Гедемион Диз-Зет наконец-то достиг своей цели. Он снова посмотрел на стену и Саранчу. По губам Диз-Зета скользнула ироническая улыбка. Он представил, что неплохо бы к этому зоологическому экспонату добавить еще один с крылышками:
-Надо бы пополнить коллекцию. Можно начать с ведьмы.
Гедемион хлопнул в ладоши и к нему подбежал слуга.
-Привести.
Слуга исчез за дверью и вернулся через мгновение. Капитан в слугах ценил две вещи расторопность и молчание, поэтому у всех его слуг был вырван язык. Слуга-раб вел за собой Люсию. Она была обнажена, как сказал Гедемион исключительно в целях ее же безопасности. И добавил, что-то о скрытых артефактах в ее одежде. Но, сейчас, созерцая ее восхитительные формы, он был готов изменить себе и отступить от намеченного плата. Капитан страстно возжелал сделать Люсию своей наложницей. Но одного ее взгляда хватило, что бы развеять его фантазии. Она не покориться ему, а быть может и сможет убить. Держать ее возле себя слишком опасно.
-Люси, посмотри туда, - он указал в сторону позиций мятежников. Они готовились к штурму. Колдунья, ни чуть не стесняясь своей наготы (ей был неприятен только взгляд первого капитана) вышла на балкон. Быть может это совпадение или все же духовная связь влюбленных, но Горей занятый подготовкой бросил беглый взгляд на балкон именно в тот момент, когда вышла Люсия. Увидев ее в сумрачном свете луны, он вспомнил ту ночь, то безудержное падение и то, за что он ее полюбил. Он любил ее за то, что она заменила ему жизнь. Она стала его жизнью, когда он, падая, терял веру и желание существовать. Этот бой он вел не только за нее, но и за самого себя. Не щадя головы и крыльев своих он несся к ней. И с каждой минутой с каждым метром отвоеванного, омытого кровью плаца он был ближе к ней. Она сразу видела капитана гвардии в мерцающих в свете луны адаманитных латах. Он расправил свои белоснежные крылья, и в это мгновение по ее щеке потекла слеза, а ее шеи коснулась холодная сталь. Одним резким движением легким и безжалостным Гедемион отнял ее жизнь...
На его глазах она рухнула вниз. Ее безжизненное тело упало на каменную площадь. Рассудок Горея канул во тьму, и ярость взяла верх. Он остался один. Один в этом мире под этим звездным небом, к которому несли его черные крылья. Несли, чтобы отпустить.
Анатоль и Лев попытались остановить Горея, но все в пустую. Теперь они молча смотрели на развязку. Это был конец... Ночь сменилась днем, но это был обман. Небо пылало не от восходящего солнца, а ярости Горея и неистового огня исполнителей. Анатоль приказал подавить огневые точки противника, но это мало что решало. Капитан гвардии, маневрируя и уклоняясь от огненных шаров, летел к тому балкону, где его ждал Гедемион. Мечи капитанов высекли искры друг из друга и в тот же миг обстрел прекратился. Все следили за поединком. Исход был ясен всем. Горей атаковал, позабыв об обороне. Выпад за выпадом он рубил с плеча и казалось, вот-вот пробьет блок Гедемиона, но инквизитор ловко уходил от ударов, выжидая. В движениях Диз-Зета был опыт и знанье дела, Горей же пылал в огне чувств убитой любви, сгорая удар за ударом и возрождаясь вновь, как феникс, видя, что они оба еще живы. Доспехи Горея превратились в жалкое подобие брони. Еще в воздухе несколько фаерболов облизали холодный адамант, и теперь Гедемион тремя верными контрударами разрушил защитные заклинания.
-У-умри! А-а! - кричал Крылатый.
-...- Гедемион парировал удар и отбросил Горея назад. Гвардеец обернулся, и взгляд его упал с высоты балкона вниз к ее телу. Он мог бы взлететь и поднять Диз-Зета высоко в небо и тогда... но Гедемион одним ударом отсек ему путь к отступлению вместе с правым крылом. Кровь хлыстала из уродливого обрубка, обагряя латы. Каким-то чудом, Горей в одной из своих атак, обескровленный и слабый, но все так же жаждущий мщения и смерти, не чувствуя ударов Гедемиона нанес свой, пробив его блок. Одним ударом Горей рассек лицо капитана. Безумная смесь ненависти и страха поглотила Гедемиона. Ждать больше нельзя. И тут Горей опьяненный своим собственным ударом с удвоенной злобой и ненавистью кинулся на убийцу.
-А-а-а! - занеся в ударе меч, он почувствовал, как его грудь пронзает широкое лезвие меча палача. Из последних сил Горей выдохнул ее имя...
-Люс...сия!
Глава XIX. ...память хранит...
В камине потрескивали черные угли. Языки пламени лизали каменную кладку, покрытую золой. Комнату наполнял аромат костра и табачного дыма. В старом кожаном кресле сидел не менее старый человек, кутаясь в теплый плед. Он курил трубку и пускал дым, стараясь придавать ему разнообразные формы. Он с нетерпением поглядывал на часы. И вот долгожданный звук открытия двери. Компьютер почтительно поприветствовал вошедших, на что получил дружный громкий ответ. Дом ожил и наполнился не только веселыми детскими возгласами, но шумом работающих роботов-уборщиков. На улице была слякоть, и ребята успели запачкать обувь, которую теперь тщательно отчищал робот.
В комнату вбежали мальчик и девочка. С виду двойняшки, но мальчик постарше. Старик затушил трубку и положил ее возле пепельницы на журнальном столике. Дети подбежали к старику и вместе обхватили его за плечи.
-Деда!
-Ну-ка, я вас рассмотрю. Как вы выросли, - старик поцеловал внуков, и они уселись ему на колени.
-Деда, ты колешься.
Старик потер щеку и обнаружил щетину.
-А и верно. А вроде бы брился.
-Да ты еще лезвиями бреешься, они же плохо бреют. Лучше "холодным лучом" - говорил внук, так словно сам борется с щетиной.
-Да откуда тебе знать, - сказала сестра.
-Папа говорил. И я сам знаю, что лучше.
-Так тихо. Не то не будет истории.
-Нет, нет! - единодушно заныли дети, - расскажи, что ни будь. Деда, пожалуйста. Мы будем тихо. Расскажи.
-...Бастион Исполнителей военная твердыня Главной Альмы. В ночь полной луны четвертого месяца года огненного волка я оказался за пол шага до своего конца, и только мой клинок удержал меня на краю. В ту ночь гвардейцы обратили свои мечи против Исполнителей и виной тому были капитаны Горей Крылатый инструктор гвардии и третий капитан исполнителей и Гедемион Диз-Зет первый капитан исполнителей.
-Он! Так ты был в исполнителях или гвардейцах.
-Я? Меня подчиненные звали лейтенант исполнителей Малакор.
-А враги?
-А врагам звать не приходилось, я сам приходил за ними.
-Я тоже всегда "исполнитель", - похвастался мальчик. Малакор удивленно посмотрел на внука.
-Ну, в игре! Ты что не играл в детстве в "исполнителей и монстров".
-Нет, в моем детстве были другие игры. "Казаки-разбойники" или еще, какие-то там. Детства у меня почти не было. Меня воспитывал один из архимагов, я был его слугой и учеником одновременно, и у меня не было времени на игры со сверстниками. Однажды я забыл убрать...
-Деда! Ты же про исполнителей рассказывал!
-Ах, да. На чем я остановился?
-На Диз-Зете!
-...Он сразил Горея Крылатого, и как ему казалось, обезглавил мятежных гвардейцев. К тому же близился рассвет. Союзниками мятежников были неупокоенные и с первыми лучами солнца они бы сгорели. Во время штурма Бастиона гвардейцы оттеснили нас во внутренние укрепления, отрезав небольшой отряд во главе с лейтенантом Орл Су. Диз-Зет приказал им прорываться к нам. Это был приказ о самоубийстве. Из двадцати или двадцати пяти исполнителей отряда Орл Су смогли пробиться трое. Орл Су и еще двое рядовых. Взбешенные смертью своего капитана гвардейцы разрывали своих врагов. Я думаю, что Гедемион просчитался, убив Горея. Место капитана гвардии занял молодой маг Анатоль, приняв командование на себя. Диз-Зет расхохотался, когда над первой когортой гвардейцев поднялся штандарт рода Росверфен. К тому моменту, когда гвардейцы перегруппировались после ухода нежити, к нам уже подошло подкрепление - резервные когорты гвардии Совета. И теперь наши силы превосходили мятежников в шесть раз. На каждого мятежника приходилось в среднем два исполнителя и четыре гвардейца. Гедемион решил сохранить остатки исполнитель. Мы были верны ему как псы. Тем более, что Совет наделил его особыми полномочиями военного времени и он военный советник превратился в маршала Главной Альмы. Знали бы великие маги, что повлечет за собой их приказ. Но они не пророки. Если кто-то из них и предвидел что-либо, то будущее было туманно, и картины будущих событий были столь ирреалистичны, что маг попросту не поверил своим ведениям.
Но видели бы вы мятежников в те минуты, когда Анатоль обходил их поредевшие ряды ни тени страх или сомнения. Каждый из них знал, чем будет для него эта битва. Гедемион не брал пленных. Ему приказано было арестовать предводителей восстания, но двое уже были на пол пути к Создателю, а для Анатоля лучшим выходом избежать пленения и бесчестия, было упасть на свой клинок. Но Росверфен предпочел повести своих гвардейцев в последнюю атаку. Даже после смерти Горея ни один из гвардейцев не покинул поле боя, они все как один стали под знамена Анатоля.
Неожиданным поворотом для Гедимеона был отказ командиров резервных когорт гвардейцев вступать в бой против своих братьев по оружию. Ни угрозы, ни приказы, ни обвинения в предательстве и трусости не помогли изменить решение резервистов. Диз-Зет был в ярости, наше численное превосходство сводилось к минимуму - два к одному. Гедемион рассчитывал на "блиц крик" и быструю победу. Но отступать некуда за нами твердыня Исполнителей, потерять бастион было равносильно поражению в войне. Ведь раньше аккумуляторы маны стояли в его катакомбах. Отдать их мятежникам означало отдать силу Исполнителей. Аккумуляторы маны обеспечивали независимость от Источника воинов, а главное самого Гедемиона.
Солнце час за часом поднималось все выше и выше. Анатоль видя, что гвардейцы не поддержали Гедемиона, принимает решение занять оборону, и если будет на то воля Всевышнего, дождаться ночи и возвращения неупокоенных. Мы недоумевали почему капитан не ведет нас в атаку. Близился полдень. На удивление погода была солнечной и жаркой для этого времени года. И вот Гедемион вознес к небу свой тяжелый меч, закричал:
"Опрокинем врага!"
Мы побежали к стенам, на которых укрепились мятежные гвардейцы. Левиафан - колдун-инкуб правая рука Анатоля со своими людьми встретил нас на лестницах, но был вынужден отступить выше. Потери были колоссальными с обеих сторон, но не мы, не мятежники не хотели отступать. Воины, закованные в осадные латы под палящим солнцем все больше падали духом, но продолжали биться. Вспышки огненных шаров, запускаемых в ближнем бою. Они были похожи на приближающийся ад, с его жаровнями и котлами для грешников. Временами нам удавалось оттеснить мятежников с одной из площадок, но это был временный успех. На тот участок обороны, где было тяжелее всего, кидался сам Анатоль, и мятежники метр за метром возвращали отвоеванное нами. И вот наступило затишье. Лишь изредка кто-то стрелял с обеих сторон. Мы теснили мятежников, у них осталась только одна башня и верхний ярус стены. Я сидел возле бойницы и смотрел на мирный город. Дела магов укрыты от смертных и по тому ни кто из них не видел нашей схватки.
На мгновение мне показалось, что глаза обманывают меня. Из желтых цветков раскрывающихся порталов выходили воины. Во главе отряда шел маг с боевым молотом в руках. Это был Лукьянов Демьян - лидер мастеров артефактов или как их еще называют "кузнецов". Только этот мастеровой мог повести за собой сдержанных "кузнецов" к стенам Бастиона, где в какой-то степени вершилась история. Рядом с ним шел Илья Мельник, за его спиной крепились хоругви мастеровых - Молот и наковальня. Демьян поднял свой молот и прокричал:
"Приветствую вас, отважные. Мы с вами, братья. Анатоль!"
Полсотни сильных, а главное свежих воинов меняли расклад в игре затеянной Гедемионом. Боевые молоты крошили нашу броню и стирали кости в прах. Так "кузнецы" прокладывали себе путь через наши ряды. Мы оказались между молотом и наковальней. С одной стороны мастеровые, с другой приободренные подоспевшей подмогой мятежные гвардейцы.
...С тех затянутых пеленой времени веков, когда древни боги, сражались плечом к плечу со своими последователями - магами, нам осталось "слово". "Слово" - обращение к богам. Этим, словом маршал мог призвать их в критический момент. Но сделать это он мог не мыслью, а духом. Момент этот наступал так редко, что о "слове" мало кто помнил. Более двух тысяч лет ни один из маршалов Главной Альмы не взывал к богам.
И в минуту отчаяния, когда скорбь по павшим братьям преисполнила и отяготила наши сердца, неумолимый Гедемион не разумом, но духом призвал на помощь тех, чью силу и власть хотел превзойти и чье место занять.
Тяжелой поступью сотрясающей небеса и твердь земную шел Латимир Звездный. Великий элдероенц во всем своем могуществе. Он явился нам в теле широком и большом, плотный и полнокровный. Цвет его лат подобен золоту, окрашенному в кровь. Появление сходно с заревом на небе. Каждого из воинов в миг прихода мертвого бога проняла дрожь, и не было важно насколько отважен он или вовсе в безумии схватки утратил свой страх. Для воинов поставивших на карту свою жизнь страх грядущего бога был мгновенен, но это чувство испытав один раз не забудешь вовек. Король со скипетром, верхом на льве. Таков был его облик.
И каждый понимал, что первый из первых элдеронцев это знак. Символ грядущей бури. Я и представить не мог, что заставило пробудиться от смертельного сна древнего владыку. Чего бояться ушедшие боги? В ту секунду я не знал ответа. А точнее хотел верить в то, что они жаждут нашей победы. Но это было не так. Они страшились всегда и во все времена лишь одного...
... лик ее был непорочен, а взгляд глубок и всевидящ. Подле нее шел нечестивый окутанный тьмой и несущий силу ничто. В глазах ее была печаль и сострадание, а перст указывал на бастион. Темный кивнул. И склонив голову, прошептал одно слово. Но в нависшей над миром тишине оно было громом: "Спасибо". Сверкнули контуры портала, и из воронки вышел воин. Черты его лица искажали тени далекого мира. Глаза воина пылали тьмой. Сила искусств его была велика. В одной руке он нес боевой топор, а в другой держал раскрытый "заклинатель". Книга на цепях крепилась к его поясу. Слова неслись над миром и с каждым звуком не понятной речи ярость нарастала в Латимире Звездном. Древний элдеронец при виде воина-чародея казалось, забыл о мятежниках и осаде бастиона, его всецело поглотили слова заклинаний. Он не мог поверить в то, что слышит этот язык. И тут чародей смолк. Из неоткуда возникла, огромная рама портала. Венцом ее было бьющееся сердце, с каждым ударом посылающее энергию в контур. Блик "зеркала" портала и одон за одним стали входить в этот мир незваные гости. Ужас забытого мира. Огромная армия шла к стенам бастиона. Вот этих ребят-то уже видели все. Но видели не долго. Чародей довольно быстро среагировал и приказал им укрыться мороком. Эти "звери" использовали только артефакты и не умели колдовать. Но по ним было видно, что бы увидеть завтрашний день это им не обязательно. На какое-то мгновенье, где-то глубоко в душе я спросил себя: "на чьей они стороне". Ответом мне был клич чародея: "Кланы, под знамена Анатоля. Бастион должен пасть!"
Первым ударил по ним Гедемион, но его фаербол пятого класса даже не подернул цель копотью, словно и не было мощнейшего аркана. Всё происходящее напоминало шахматную парту или подкидного, как оказалось на нашей стороне тоже была не разыгранная козырная карта или ладья - Латимир шел не один за ним следовало воинство Элдерона. Под небом Главной Альмы в год Огненного волка у стен Твердыни Исполнителей свершилась битва, о которой мало, что сказано в учебниках магической истории. Там хорошо расписано то, что повлекли за собой ее результаты. Битва известная как Сумерки Богов. В ходе сражения, когда воинство, жаждущее мщения и силы тех, кто тысячелетиями страшились этого, схлестнулись, как две волны огненного шторма, я и все те, кто стояли плечом к плечу со мной познали истину. Мы опустили мечи... это была не наша битва. Быть может, мы бы продолжали биться, следуя за Гедемионом. Но он исчез. Нет, он не отступил и не бежал. Его закрутила буря сражения. Несчастный обезумел. Он рубил всех направо и на лево и врагов и друзей - всех! В той битве он снес больше сотни голов, и не все они были нашими врагами. Гедемион возжелал то, о чем мечтал всю свою жизнь. Убить бога - стать богом. У каждого своя судьба... Латимир пал в той битве, но не от руки Первого капитана или клансера. Его убил Демьян Лукьянов, проломив своим тяжелым молотом кровавое золото лат Великого элдеронца. С того дня он с гордостью носит имя Звездобой. Со смертью своего предводителя элдеронцы теснимые клансерами и мятежниками, как я называю это - "союзом мщения", отступили в бастион, а затем и в катакомбы. Не знаю, быть может, они не могли покинуть поле боя без Звездного владыки или просто не хотели бежать еще раз, но они бились до конца. Что случилось с элдеронцами? Трудно сказать, они исчезли мы не нашли не их тел не их самих. Кто-то говорил, что они вернулись в Валгаллу, где пировали до этого дня. Но теперь они оплакивают смерть своего короля и своё поражение. Я верю в одно. В тот день, на моих газах настал Рагнарок - битва богов, что принесла им их покой, их конец, их сумерки...
Эпилог. "Прощайте друзья".
-Что будет теперь?
-Всё.
-???
-Мы запустим Врата. Я поведу клансеров и тех из теней, кто пожелает уйти со мной в иной мир, что станет для них домом. Мы не найдем его сразу. Это будет долгий и тяжелый путь. Что-то вроде скитаний Моисея, ну ты лучше меня эту историю знаешь.
-А Тимофей? Вроде Аарона (брат Моисея, вершивший чудеса)?
-Нет. Он останется здесь.
-???
-У него есть Лена. Его любят, и он любит. Он и так двести лет жил одной надеждой, что увидит ее вновь, и он не оставит ее ради всего золота мира, а взять ее с собой? Бред! Вот он и нашел меня. Поводыря и шамана для тех, кто покинет Глорам. Я особо не сопротивлялся. Мне нечего терять. У меня ничего нет в этом мире, - Алчи осекся и посмотрел Анне в глаза. Они оба знали, что чувствуют друг к другу, и это казалось некроманту попросту невыносимым.
-Помнишь, ты обещал мне, что исполнишь любое мое желание?
-Помню. И я сдержу слово. Проси что хочешь.
Анна указала на стену.
-Сохрани ему жизнь.
Алчи посмотрел туда же и онемел от удивления. На серых камнях весел распятый Саранча, исполнитель, что когда-то допрашивал его. Каин жестом указал одному из клансеров снять исполнителя. Но прежде глорамца к своему капитану подоспели исполнители сидевшие в стороне. Они не знали, что им делать из командиров остались лейтенанты Орл Су и Малакор. На них клансеры и мятежники не обращали внимания. Все были заняты какими-то приготовлениями. Чародей отдавал приказы и готовил контур для еще большего портала, явно, что бы привести остальных клансеров, ему помогали "кузнецы" - лучшие мастера порталов и телепортов. Анатоль и Левиафан уже покинули бастион вместе с остатками гвардии. Исполнители аккуратно сняли Саранчу и на руках снесли его на площадь. Анна поспешила подойти к капитану. Алчи последовал за ней:
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ