Жорж Дунаев

Глава третья.

Я просыпаюсь глубоко за полдень, весь высохший и пропыленный. Сначала я открываю один глаз, потом второй, потом сразу оба, затем переворачиваюсь на спину и, сделав финальное усилие, сажусь в позу лотоса. В мои глаза резко ударяет солнце – дождь кончился, забрав с собой серость и мрачность. Все вокруг залито чистым солнечным светом, придающим дорожно-джунглиевому пейзажу призрачную веселость. Хочется пить. Я поднимаюсь на ноги и подхожу к машине. Все двери раскрыты нараспашку, водитель сидит за рулем и что-то невозмутимо читает на своем коммуникаторе. Увидев меня, он без слов протягивает бутылку воды и заговорщески тыкает пальцем в сторону заднего сидения. На заднем сидении разлегся арахнид, образованный полуголыми белесыми телами с едким запахом нарко-пота. Из самой гущи трогательно торчат полинялые чашечки бюстгальтера с заплатками. Что ж, примерно так по моим расчетам и должны размножаться сотрудники изданий с правительственным финансированием. Выпив воды, я достаю из сумки коммуникатор и сажусь прямо в придорожную пыль. Посылаю улыбку солнцу и создаю в рабочей директории файл «ЛОЖЬ ВАСИЛЬЕВА». Кручу головой из стороны в сторону, разминаю шею, сгибаю и разгибаю пальцы. Пишу первую строчку «Видели ли вы когда-нибудь хоть искорку правды в глазах чиновника?», поднимаю голову на небо и столбенею. По всему небосводу, от края до края к земле летят огненные стрелы. Пронзительно голубое небо, ласковое солнце и пылающие метеоры, несущиеся к земле. Один-два-три-четыре-пять, я сбиваюсь со счета, стрел становится все больше. Или это ядерная бомбардировка, или…

Трясущимися пальцами я набираю номер пресс-центра, трубку берет истеричный молодой офицер:

- Алло, это Жорж Дунаев, уровень аккредитации А. Что за херь летит по небу?

В ответ раздается не мужской голос, нет, в ответ я слышу пронзительный бабий визг:

- ЭТО НАШ ФЛОТ! ЭТО ВСЕ ТРИ НАШИХ ФЛОТА! ЭТО СБИТЫЕ КОРАБЛИ, ПАДАЮЩИЕ НА ЗЕМЛЮ!

Я потрясенно молчу. Я не знаю что сказать. Я сижу в пыли и смотрю метеоры, каждый из которых – обреченный боевой корабль, полный вопящих от ужаса людей. Большая часть из них сгорит заживо еще в атмосфере, оставшиеся разобьются при ударе о землю. Это настолько масштабно и настолько чудовищно, что в какой-то момент мой мозг пытается отключиться, лишь бы не занимать себя мыслью о метеорах.

Коммуникатор оживает:

- Скрытая концентрация всех флотов Республики, внезапная атака, тысячи истребителей с пилотами-камикадзе, потери до 90% личного состава…

Я сглатываю и криво улыбаюсь. Война все-таки началась, война все-таки постучалась в наш дом, прямо на пороге пустив к чертям треть всех наших сил.

- Есть ли какие-то шансы отстоять планету?

- Никаких. В течение получаса мы ожидаем начала высадки вражеского десанта, орбита заблокирована, эвакуация командного состава невозможна, на обеих базах персоналу выдают капсулы с ядом. А теперь извините, мне надо идти получать тяжелое штурмовое снаряжение для моего первого и последнего боя – голос срывается, в трубке раздается всхлип, затем щелчок, затем короткие гудки.

С очередным гудком ко мне приходит осознание случившегося. Я заперт на планете, штурмуемой десантом Полярных Псов. То, что Псы очень любят не оставлять после себя ни одного живого существа, включая тараканов – это ладно. Но вот то, что командир всех десантных сил Республики три года назад пообещал при случае лично отгрызть мне руки и ноги – это уже серьезно. Единственно возможный вариант – ехать на военную базу и драться до последней капли крови – слишком отдает приторным героизмом и готической обреченностью.

Я машинально глотаю воду и вывожу в пыли слово «ХЕР». Потом я вывожу слово «FUCK». Потом – «FUCK ME, FUCK ME, FUCK ME, FUCK!». А потом у меня пищит коммуникатор.

- День Рождения! День Рождения! – попискивает маленькая голая аниме-девочка, бегая из одного конца экрана в другой.

- День Рождения! День Рождения! Именинник – Тала Малахи. Координаты последнего места проживания: Планета X5, восточная оконечность Центрального Джунглевого Массива, широта и долгота…

Я смотрю на экран минуты две, прежде чем понимаю, что произошло. Затем я хватаю горсть пыли и рисую у себя на груди канонический крест, шепча «Спасибо тебе, Господи!». Мелькнувшая ниточка надежды слишком тонка и слишком коротка, чтобы я мог позволить себе потерять еще хоть одну минуту.

- Заводи машину! – я поднимаюсь на ноги и отряхиваю пыль с джинсов.

Урчит разогревающийся мотор, хлопают спешно закрываемые двери, я сажусь рядом с водителем и еще раз страстно крещусь. Путешествие в никуда начинается.