Жизнь на двоих

Глава 12

Завтрак проходил в звенящей тишине. Изредка между придворными пробегал недоуменный шепоток, но тут же смолкал. Чувствовалось, что всем высоким лордам и леди не терпится обсудить последнюю, весьма любопытную и шокирующую, новость.

Я ковыряла творожную запеканку с бесстрастным лицом. А в голове кружились пугающие мысли. Три дня назад пропал Доминик. Как будто в воздухе растворился: и охрана дворца, и многочисленные слуги и придворные последний раз видели принца за какой-то книгой в библиотеке. А на следующее утро его покои оказались пусты. Пажи хватались за голову и с ужасом носились по замку, разыскивая своего господина. Напрасно. Доминика нигде не было.

Мама запретила распространятся о случившимся. Да только сплетни все равно ползли.

Взгляд упал на Настоятеля Патрика, сидевшего слева и равнодушно попивающего молоко. Поджала губы: неужели его рук дело? Наверняка. Принц Доминик был серьезной помехой для достижения честолюбивых планов Настоятеля. И даже если он непричастен к исчезновению «женишка», то уж рад этому точно!

Да и вообще надо что-то делать с Патриком! Уж слишком непредсказуем, да и влияние во всех сферах общества имеет немалое. И может доставить массу проблем…

Тут в голову стукнула гениальная идея: если не могу избавиться, то надо занять его чем-нибудь масштабным и не требующем отлагательств.

Чуть прикрыла глаза, собираясь с духом: все же дворцовые интриги были мне в новинку, и тут же негромким голосом пай-девочки произнесла:

— Настоятель Патрик, я слышала, что на дорогах неспокойно, караваны, да и просто путники все чаще натыкаются на разбойничьи банды, — и уставилась на собеседника чуть туповатым взглядом. Даже ресницами взмахнула. — Говорят, похищено много ценных товаров, а сами разбойники постоянно ускользают от поисковых отрядов. Вы уже что-то предприняли, чтобы поймать негодяев?

Настоятель едва заметно нахмурился. Думал, я не в курсе? Как, однако, удобно иметь фрейлину, постоянно бывающую в городе! А заодно и приносящую самые последние новости!

Молчание затянулось. Придворные с интересом следили за выражением лица Настоятеля, предпочитая не вмешиваться, а тот, видимо, обдумывал ответ.

— Мы делаем все возможное, Ваше Высочество. Конные отряды стражей прочесывают все самые оживленные тракты, но результат пока нулевой, — наконец, выплюнул он пару предложений, буравя меня недовольным взглядом.

Я мысленно поставила себе галочку. Первый пункт плана успешно выполнен. Осталось лишь подтолкнуть Настоятеля — дальше маховик раскрутится сам.

— Ее Величество требует немедленного расследования и хоть каких-то сведений о банде к концу этой недели, иначе, — я невинно улыбнулась, глядя Настоятелю прямо в глаза, — королева может начать сомневаться в вашей компетентности.

Вот так! Вряд ли теперь у Патрика будет время плести интриги и пытаться отравить маму! Думаю, должность ему важна и терять ее Настоятель не захочет. Все-таки в полномочиях королевы сменить власть у церкви!

Я встала из-за стола и, чеканя каждый шаг, вышла из столовой. Как хорошо, что мамы не было за завтраком, и никто не уличит меня во лжи!

Королева возглавляла отряд по поискам Доминика, покинув дворец вчера днем. Мама часто повторяла: хочешь, чтобы все было как надо — сделай это сама. А из-за невнимательности стражи, пропустившей какую-нибудь мелочь, что помогла бы найти принца, могла разразиться война. Король Теодорий, отец Доминика, не простит нам ни пропажу, ни тем более смерть единственного сына.

Кстати, а почему внутренней политикой государства заведует Отец-Настоятель? Кто вообще это придумал? Неужели церковь занимает настолько высокое место в нашей иерархии?

Сплошные вопросы. Может покопаться в библиотеке? Заодно восполню пробелы в истории нашего королевства…

Господи, неужели я подумала об учебе?

Мама вернулась к вечеру. Усталая, окруженная полсотней стражей и… без Доминика.

Устало качнув головой, я вышла из ее покоев. Сколько у нас осталось времени, до того как до отца Ника дойдет новость о пропаже сына? Да у нас сейчас и армии нет! Все средства ушли в церковь.

Настоятель всегда говорил: «Бог защитит нас!». И я верила ему…. Пока не наступила реальная угроза.

Черт, Доминик, где тебя носит?! Невольно, в моей голове зашевелились воспоминания.

Пропажа принца начала волновать обитателей королевского дворца после моего первого посещения дома цирюльника. С того дня ребята шли на поправку, отчего настроение в семье делалось всё радостней и радостней.

Разговорить младшего, Славу, оказалось не слишком трудно, и он поведал мне о том, что действительно бился вместе с моим папой, прикрывая отход изрядно потрёпанного войска. В последнем бою многие полегли, а другие оказались ранены и попали в плен. Кого куда увезли — этого он наверняка сказать не мог, как не знал и судьбы Его Величества. Однако — большинство оправившихся от ран воинов попадали на галеры, во всяком случае, об иной участи пленников он ничего не слышал. Кроме того, и это важно, отец сражался в доспехе простого воина — все видели, как он надевал его на себя перед началом сражения.

Зачем он так поступил? — об этом я спрашивать не стала. У мужчин, когда они тыкают друг в друга железками, много разных странностей проявляется. А мне после этого приходится живого человека зашивать.

Да, я впервые наложила шов на переставшую гноиться рану Матвейки. Да, кривой, да трясущей рукой, но мой! И испытала такое чувство гордости….

Ещё в этом доме меня угощали ужином. Гречей обычно или рисом с кусочками мяса. И это было прекрасно, потому что от молочно-творожной диеты все во дворце уже готовы были лезть на стену.

Признаюсь, это натолкнуло на очередную гениальную идею.

Я отправила Соньку к Савке с небольшими деньгами за ужин, который тот должен приготовить на две персоны. Хихикая, девушка честно призналась, что заказала еду… для лирического свидания двух влюбленных сердец! Я идею поддержала: мало ли, вдруг за моими действиями и действиями верной наперсницы следят шпионы Патрика? А так, у Настоятеля совершенно не будет никаких оснований считать, что я пренебрегаю волей Всевышнего и вообще богохульствую. Конечно, может, это и паранойя, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть о подобной оплошности!

Да и Савке подсоблю! Сначала неплохой заработок, а потом таинственная «парочка» пригласит талантливого юношу и на постоянную работу… во дворец!

А пока мы с Сонькой хотя бы раз в день сможем нормально, вкусно и полностью безопасно поесть. Да, да, я все еще беспокоилась о возможных покушениях-отравлениях. Не получилось с Королевой, так может пока принцессу убрать? Или у Патрика на меня другие планы?

Поэтому я спокойно (Сонька даже не подозревала о терзавших меня мыслях) кушала отлично приготовленную еду на пару с фрейлиной, на всякий случай, запираясь в спальне на кочергу.

Надежда на нее нас и подвела. Тайные ходы дворца маменька знала не хуже меня и в запертую дверь стучаться не стала: бесплотной тенью возникла из гардеробной и, если бы не громкий звук глотания слюны, мы, возможно, об этом визите даже не узнали бы.

Выдать нас Патрику у мамы и мысли не возникло — наоборот, с тех пор мы ужинали втроём, заперев не только дверь, но и щит копейщика, прикрывающий потайной ход.

Уж не знаю, о чем подумал Савка, когда Сонька стала заказывать еду уже на «три влюбленных сердца». Но судя по громогласному хохоту Соньки и мамы, о чем-то о-о-очень неприличном!

Поиски принца Доминика проходили все энергичней, но следы пропажи нигде не обнаруживались. И среди мертвых его не было — пажи это проверили первым делом.

Вот тут и заработала моя память. Он пропал богатой на события ночью, наступившей вслед за последним нашим с ним разговором… разговором! Он ведь пришел надо мной поиздеваться, но неожиданно скомкал, наверняка заранее заготовленную беседу. Почему?

Я вышла в ту самую комнату, где это происходило и наткнулась взглядом на так и оставшийся лежать на столе листок. Прочла:

Неказистые стишата, торопливые и какие-то плоские. Но Домик сразу опознал мою сестрицу, то есть ту самую «прекрасную принцессу», в первой же строке. Точно, он же любовной дурью маялся тогда со страшной силой и, естественно, его трепещущее в пылу безумной страсти сердце сразу выхватило из текста всё самое важное.

Искать надо точно не в замке и в одиночку.

Естественно, он попёрся в город и бродил там, как последний придурок, пока не нашел себе на… голову какого-то приключения. Точно. Ведь пошаливают у нас ночами. (В том числе и я, хи-хи). А еще там бродят стражники с факелами. Так что, если кого-то зашибли, это стало бы известно.

А вот найденного раненым, если рассуждать логически, должны были доставить медику. Платным врачам, что лечат за деньги, отнесли бы состоятельного или знакомого человека. А Домик состоятелен и всем известен.

Однако — тогда и весть во дворец принесли бы наутро от лекаря и о гонораре договорились. Значит — не к ним его отнесли.

Осталось догадаться с трёх раз, в руки какого медика попал этот недотепа. Тем более, сестра возвращалась от цирюльника вечером, и стражники могли просто-напросто трудоустроить ее тут же, у ворот. И даже доставить пациента в лесную избушку — не так уж там, если честно, и далеко.

Мелькнула мысль, что прочтение бестолковым принцем моей записки оказалось вещим. Я хмыкнула и погнала ее в шею: сейчас только самобичеванием, смешанным с сарказмом, мне и заниматься!

Но если все так, как я думаю, почему тогда Мотя-егерь ничего не сообщил? Он наверняка знает и об исчезновении принца, и к сестрице наведывается!

Кажется, пора звать грума, пускай седлает Серко. Хотя нет, лучше нагрянуть к сестрице с неофициальным визитом, ситуацию разведать. Ведь по логике вещей, она тоже должна была доложить о раненном принце! Но почему-то не сделала этого.

А может, я вообще ошибаюсь, и Доминик сейчас сидит в каком-нибудь трактире и цедит эль…. Или как-нибудь по-другому развлекается. Хмыкнула, чуть покраснев от мысли о возможном «как». Но Улю точно надо проведать: если Доминик и не у нее, то сестрица может помочь в поисках этого недотепы!

Дон все чаще начал приходить в себя. Рана на боку постепенно затягивалась, прошли мелкие синяки и ссадины. Я вздохнула спокойно: теперь была уверена точно: с парнем все будет в порядке. Все-таки бок ему хорошенько потрепали: мог и не выжить.

— Знаешь, мне неловко тебя просить, — все еще хриплым, но уже не таким ужасающим голосом произнес Дон, отвлекая от приготовления очередного отвара. — Но не могла бы ты принести воды?

— Конечно, Дон! — улыбнулась я, вставая из-за стола. — И нечего стесняться: пока я не разрешу тебе вставать, можешь забыть о своей самостоятельности.

Протянула ему стакан, полный чистой родниковой воды, и вернулась к травам.

— Знаешь, а ведь я раньше никогда не болел, — задумчиво произнес парень, ставя уже пустой стакан на пол.

— Неужели никогда? — изумилась я.

— С самого детства, столько себя помню, отец заставлял меня закаляться, бегать по утрам, фехтовать и ездить на лошадях. Тут, знаешь ли не до болезней! — чуть скривившись, ответил Дон.

— Но это же хорошо! — неуверенно улыбнулась я.

Что-то в этих словах было печальное, будто долго мучило его. Вот только я не понимала что.

— Хорошо? — резко повернул голову Дон. — Да у меня совсем не было детства! Даже отца не было! Только «сэр» и «генерал»! Вместо деревянных солдатиков — живые, а вместо игр с другими детьми — сплошная учеба, будь то математика или фехтование!

Я отложила мелису и с едва уловимым вздохом присела на колени перед кроватью Дона. Заглянула в его пылающие от боли, обиды и гнева глаза и негромко сказала:

— А как ты думаешь, почему твой отец так делал? — и тут же не дожидаясь ответа, продолжила. — Часто наши родители поступают неправильно, в этом их можно обвинить, да. Но все равно чтобы они не делали, ими двигает любовь. Не злость, не ненависть — любовь. Отец не хотел тебе зла, уверена, он видел тебя великим человеком, ученым, воином, а может просто боялся за твою безопасность. Но, поверь, он ни в коем случае не хотел забрать у тебя детство. Просто, так получилось! — чуть прикусила губу, сдерживая слезы. — Мне было двенадцать, когда пришлось повзрослеть.

В комнате повисло напряженное молчание. Я с беспокойством смотрела на закрывшего глаза Дона. Казалось, он спит и не слышит ни слова из того, что я ему говорю. Наконец, он посмотрел на меня:

— Надеюсь, — в его голосе было столько холодного безразличия, что я невольно отшатнулась, — то, что я рассказал, не выйдет за пределы этих стен?

Я побледнела. Что же особенного было в его рассказе, что повлекло за собой такую реакцию? Господи, Дон, чего ты так боишься?

Вопросы едва не слетели с языка: вовремя смогла остановиться. Сейчас это вызовет лишь новую волну недоверия и холода. Дону нужно время, чтобы разобраться в самом себе. И помощь он не примет ни в каком виде.

— Не волнуйся, я умею хранить секреты, — негромко произнесла я, подходя к столу и кидая щепотку сон-травы в отвар и поднося его парню. — Вот выпей и поспи. Тебе нужно много сил.

Два глаза, смотрящие сквозь отверстия в измазюканных бальзамом капустных листьях, и ещё одно отверстие, через которое в рот поступает пища — вот и все, чем Дон мог полюбоваться, разглядывая свое отражение в бадейке с водой.

Кажется — ему не понравилось. Нет, он ничего не сказал, но слезы в глазах утаить ему не удалось. А, может, он плакал отнюдь не из-за внешности?

Лежал Дон в комнате, а пациентов я принимала на кухне, так что никто о нем и не догадывался. Лишь Мотя как-то заглянул и поинтересовался именем бедолаги. Я ему сказала, как назвался этот парень — егерь и уехал, оставив мне и медвежьего жира, и барсучьего, и немного свежего сотового мёда.

Ну да ладно, в прошлом уже многие тревоги, а сегодня пришла пора удалять с бальзам и капустные листья. Возможно, увидев, что с лицом не всё так уж плохо, мужчина перестанет тосковать и я, наконец, услышу в его голосе хоть какие-то радостные нотки, а то уж очень удручённым он мне кажется.

Конечно, мои снадобья здорово слиплось с бородой, но я знаю, как с этим справиться. Все будет хорошо.