Глава 8. Солёное "Эльдорадо".

К истокам.

Третий день пути. Выжженное палящим южным солнцем унылое, каменистое плоскогорье, по которому третьи сутки неспешно двигался их отряд, методично следуя всем замысловатым изгибами удивительно хитро петляющей меж окрестных холмов линии акведука, навевали Сидору одну единственную здравую мысль, который уж день отчаянно бьющуюся в висках: "Каким же надо быть идиотом, чтоб всё лето просидеть в сырых казематах под землёй и не видеть всей этой красоты".

Боже, как же хорошо в степи летом. Или, пусть не в степи, а в этих каменистых, изнывающих от засухи предгорьях, но как же здесь хорошо. И, главное, нет проклятой, пронизывающей до костей сырости подземелий под замком.

Буквально всеми клеточками своего истосковавшегося по теплу тела Сидор блаженствовал, впитывая в себя этот льющийся с неба расплавленный свинец тяжёлого, напоённого степными ароматами застревающего в горле перегретого воздуха, который казалось, невозможно было глотнуть, как обжигал. И только сейчас и здесь он начал понимать, сколько и чего он потерял. Что он потерял настоящее южное лето в степи со всеми его прелестями: солнцем, этим степным жарким воздухом, и морем, настоящим южным морем. И всё это он потерял, столько времени проторча в сырых подземельях замка.

Замок его, точнее жалкие останки былого величия стояли на берегу морского залива, в двух шагах от уреза воды в заливе, а за всё практически прошедшее лето моря он фактически так и не увидел. Казалось бы чего ещё надо? Вот оно море, рядом, пользуйся, только руку протяни. Загорай, купайся хоть до усрачки, рыбу лови, а он дурак такой, за всеми ежедневными неотложными делами ни моря, ни лета так и не увидел. И если б не эта нечаянная, спонтанно сложившаяся вылазка на природу, страшно было и подумать, что так незаметно и всё лето бы прошло.

— "Вечная проблема трудоголиков — неумение отдыхать, — глядя на унылую каменистую степь вокруг, мрачно констатировал для себя Сидор. — Даже Димон с его вечной рыбалкой меньше потерял, чем он, кому вечно не хватает времени ни на что личное, только на одну лишь работу, работу, работу, будь она проклята".

И пусть здесь на многие и многие вёрсты кругом царило удивительное безлюдье и безмолвие, являя собой настоящую пустынь, как же здесь и сейчас ему было хорошо. Тихо, тепло, сухо, безлюдно. И никого кругом нет. И ничего делать не надо. Кайф! Ни людей, ни ящеров, ничего и никого вокруг.

— "И на голову ничего с потолка не капает, — тут же вспомнилась Сидору последняя неприятность, случившаяся с ним перед отъездом в подземельях, когда ему за шиворот упала мерзкая противная мокрица. Да ещё он её там и раздавил, неудачно прислонившись к стене. Бр-р.

Хорошо хоть не ядовитая, — мрачно подумалось Сидору. — По слухам, есть в этих подземельях на юге и такая гадость. Умереть не умрёшь, из-за своей невосприимчивости к ядам, но крайне неприятной болезненной сыпью покроешься с ног до головы. А то и ещё чего похуже, парша какая-нибудь, как на собаке привяжется.

— И небо здесь другое, — мысли снова свернули на местные красоты природы. — Какая благодать — сине-белёсая бездонная бесконечность над головой. Даже облачка завалящего и того не видно".

Там возле моря такой благодати нет. Там хорошо, но там другое, влажность более высокая, что ли.

Только попав в это удушающее степное пекло, когда, казалось, сам воздух плавился от сухого испепеляющего жара, Сидор понял, чего ему так не хватало там, в этих надоевших хуже горькой редьки сырых подземельях под замком, откуда последнее время он днями и ночами не вылезал.

Бани, настоящей русской бани ему там не хватало, с парной и ледяным бассейном. Ну, пусть не с ледяной водой, откуда ей здесь на юге летом может ледяная вода взяться, пусть просто с прохладной чистой водой, но чтоб бассейн был обязательно. И веничек к парной, желательно дубовый. Ну, на худой конец можно и берёзовый.

Что ни говори, а никакой душ пусть даже и с нагретой на солнце пахнущей морем мягкой пресной водой не заменит парную. Да и веничков где здесь взять. Не то что деревьев, травы и той практически в округе нет, солнце палящее выжгло. Чем лошадей кормить, голову уж сломал.

— "Что за бред лезет в голову, — пришла Сидору в голову вялая от окружающей жары, ленивая мысль. — Однако, вернёмся домой, первым чем займусь, будет постройка нормальной русской бани. Надоело. Хватит одним душем пользоваться и вечерними купаниями в заливе. Всё это хорошо, но одно не заменяет другого. Надо чтоб было и то, и то".

И вообще, как же ему обрыдла эта тупая возня в сырых подземельях под замком, смысла которой последнее время он уже и сам не понимал. Не понимал, но почему-то никак не мог остановиться. Наверное, ещё и потому, что выпавший им последнее время длительный перерыв в делах, когда приходилось сидеть на месте и тупо ждать лодий со станками из Империи и вестей из устья Лонгары, просто нечем было занять. Неопределённость хуже всего.

А может ещё и потому, что последнее время больше всего его занимал один, крайне интересующий его вопрос. Как так, наверху такая сушь, а там, внизу, под замком, жуткая сырость? Везде сыро — на потолке, на стенах, под ногами — кругом, куда ни повернись, везде вода. А наверху — сушняк жуткий.

Особенно за пределами замка сухо, точнее, за пределами холма, на котором стоит замок. Там вообще кругом ни капли воды во всей округе не найдёшь. Как хоть что-то там выживает — вообще не понятно.

Про Заречье — речи нет. После того как практически пересохла река Мутная, ни одного нормального питьевого колодца на той стороне теперь уже нет, все пересохли. Плюс к тому ни ручья какого, ни родника, ничего нет. Впрочем, их и раньше то за рекой практически не было. Один, два. А теперь и этих нет.

Можно сказать, экологическая катастрофа.

Оттуда теперь каждое утро в его город к акведуку выстраивается длинная нервная очередь водовозок за чистой питьевой водой.

Вот и думай теперь думу, откуда такое. За рекой воды совершенно нет, а под замком воды полно. Откуда? Непонятно. Может подземная река какая? Хотелось бы разобраться.

Только времени разбираться со всеми непонятками, связанными с этим замком не было. Работать надо, деньги на жизнь зарабатывать, в том числе и на восстановление стен этого самого замка, полного загадок.

Потом, когда-нибудь, когда чуток поднакопят силёнок, разберутся со всеми навалившимися на них делами и проблемами — тогда может быть, можно будет вплотную заняться и исследованиями разных странностей. Ну а пока, может отложить на время копания под землёй, пока всё терпит?

А то ведь уже, постепенно-постепенно, как-то незаметно-незаметно, словно бы как бы само собой, а почти уже пять сотен бывших рабов к работам в подземельях привлекли. Как муравьи снуют с утра до вечера из подземелья с корзинами, полными мокрого грунта. Одной только глины, не считая песка и ломаного камня, столько уже из подземелий вытащили и вывезли загород, засыпать всяческие микро и макро понижения, что у самого порой волосы дыбом встают, сколько же бестолковой работы уже сделано. А может и не бестолковой?

И вот именно, что сделано. А раз сделано, то и на середине бросать всё жалко. Раз уж взялся, хотелось бы докопаться хоть до чего-либо.

Тем более, когда у тебя каждый человек на счету. Пять тысяч бывших рабов — всё, что за последние полгода он сумел правдами и неправдами вытянуть из местных работорговцев и привлечь к своим работам, лишь на бумаге много, на деле — чистая фикция. Когда дело доходит до настоящего труда, до настоящей работы, когда твой хребет аж трещит от напряжения, из бывших рабов так и прёт рабское прошлое. Что ты с ними ни делай, всё работают спустя рукава, словно из-под палки. Одна профессиональная строительная артель лесовиков из Старого Ключа, числом в десять душ, по результатам труда с лихвой перекроет пару сотен подобных доходяг.

Только вот нет у него под рукой лесовиков, и ничего ты тут не поделаешь. Не хотят ехать за тридевять земель на заработки, говорят и дома хорошо платят. Хотя, по сравнению с приморскими заработками, заработки в Ключёвском Крае на порядки ниже.

И всё равно не едут.

Приходится пользоваться тем, что есть, человеческими отбросами. Как говорится, не имея гербовой, пользуем обычную.

Вот и выходит, что на одной только кирпичной кладке при восстановлении крепостных стен столько народу потребно, что самому ему становилось порой дурно от простейшего расчёта. Так что усердствовать больше минимально необходимого на работах не первой необходимости Сидор не собирался, не до пустоголовых развлечений ему пока что было. И всё равно, жалко на половине бросать уже сделанное.

Мысли Сидора опять завертелись по кругу, возвращаясь ко всем непоняткам, связанным с подземельями под его замком, ко всем этим регулярно встречавшимся при раскопках аккуратно выложенным кирпичом узким шахтам, когда-то непонятно с какой целью кем-то устроенных. Всё это Сидора вводило в недоумение. Для питьевых колодцев эти узкие шахты слишком узкие. А для продухов?

Если для продухов, значит, там под уже раскопанными подземными залами есть ещё что-то? Вопрос — что? Какие-то ныне затопленные водой помещения?

А как же тогда их затопило? Чем? Откуда там вода?

Если бы хотя б уровень воды в затопленных шахтах находился на одном уровне с уровнем воды в море — тогда всё было бы понятно, но ведь всё это значительно выше. Там что, подземное озеро под замком? Как мифическое море под Москвой, куда всякие говоруны обещают в скором времени провал всей Москвы? Этого только не хватало для полного счастья, взять и провалиться под землю в это озеро.

А что, вполне реально. Они уже столько огромных подвалов внизу раскопали, что вообще непонятно как ещё замок над ними стоит, не провалится. Как и непонятно, а что с ними делать с этими подземельями?

А если это не продухи, тогда что? Зачем повсеместно под замком понастроено множество самым невероятным образом переплетающихся узких ходов, где единственно кошка и может протиснуться?

Ничего в пока найденном Сидор совершенно не понимал, но разобраться намеревался непременно. Непонятные загадки там, где он собирался надолго, если не навсегда поселиться, ему были совершенно не нужны. Да и сама неугомонная исследовательская натура Сидора не могла подобного допустить. Банально было интересно разобраться.

— Пипец, приехали, — донёсся до глубоко задумавшегося Сидора усталый голос Димона. — Воду заказывали? Получите!

Остановившись у подножия гряды холмов, Сидор внимательно огляделся вокруг.

— Ну и где ты тут воду нашёл? — недовольно проворчал он. — Лично я пока что ничего вокруг не наблюдаю. Сушь, как и везде.

— Глаза разуй и вверх подыми, — огрызнулся усталый Димон. — Если там наверху по краю очередного плато это не очередные останки очередной плотины, то я папа римский и баба Ванга в одном лице.

— Чахлык Невмирущий, скорее, — поморщился Сидор.

Сидор злился на самого себя. На душе его было скверно и хотелось кому-нибудь сделать порядочную гадость. Почему бы не лыбящемуся непонятно с чего Димону.

За своими сверх "важными" розмыслами Сидор слишком уж глубоко погрузился в себя и практически не замечал ничего вокруг. А в этих суровых краях, не смотря на кажущееся окружавшее безлюдье, столь неосторожное поведение было смертельно опасно. Тем более что он как-то упустил сам момент, когда они, похоже, наконец-то до чего-то добрались. Кажется до очередного устроенного на небольшой местной речке водоёма, подпитывавшего когда-то ранее их солевод пресной водой.

Таких вот небольших прудиков, подпитывавших солевод как правило чуть солоноватой водой из местных небольших речек и ручьёв, им уже штуки две встретилось по пути. А это, похоже, была очередная.

И ещё неохота было тащиться куда-то вверх, на очередное сухое, выжженное под солнцем плато с одинокой степной речкой, наверняка пересыхающей в это время года через пару вёрст.

Только вот осмотреться надо было. Вдруг чего-то новое.

Вот же удивительное дело. Кругом страшная сушь, сверху солнце печёт, как муфельная печь, а всяческих речек, пусть и небольших, здесь на этих изрезанных самым невероятным образом плато полным полно. Только вот начинаются они непонятно где, как и столь же непонятно где заканчиваются. По крайней мере, ни одной из них там на побережье у моря Димон уже не встречал. А он прочесал практически весь берег на многие и многие вёрсты в обе стороны от Солёного Плёса.

Может отсюда, с восточного плато, в город под замковый холм и попадают те обильные грунтовые воды, что вызывают у него столько вопросов?

Спешившись, Сидор покрутил головой, оглядывая окрестности. Сразу стало понятно, почему Димон с такой уверенностью сказал про воду. Точно. Как раз там, прямо у них над головой, где они остановились, пересекались две ветви акведуков. Одна вела на солевод, вдоль которого они последние три дня двигались от побережья, а вторая ветвь, если уж он совсем не ослеп и не оглох, и была тем самым началом того самого акведука, что подавал чистую питьевую воду в Солёный Плёс. Стоя под опорой легко можно было услышать журчание воды. Да и куда ещё мог вести этот второй акведук?

Не заметить такого "слона" в двух шагах от себя мог только слепо-глухо-немой. Как раз он, со своими думами.

Пипец, приехали. Во всех смысла?х. И не собирались в этот выход специально разыскивать истоки системы водоснабжения города, а вот, поди ж ты, как неожиданно всё в плюс сложилось.

— "Два в одном, — мысленно констатировал Сидор. — И не чаяли, а наткнулись, вот тебе подарочек. Неплохое начало".

— Или мне глаза изменяют, а я ещё не до конца ослеп, или здесь начало того водовода, что подаёт воду в наш город, — констатировал Димон, косо глянув на Сидора. — Этакое комбинирование интересов. И воду в город подаёт, и заодно подпитывает наш солевод. То бишь, твой солевод, если я правильно понял назначение той узенькой ветви акведука, что вон там присоединяется к солеводу.

— В таком случае, мне тож так кажется, — отозвался Сидор. — К тому ж, тут на каждой опоре по паре гербов де Вехторов понатыкано, — с довольным видом хмыкнул он, — что подтверждает наши безусловные права. Так что и захочешь, а не ошибёшься, чьё оно. Только думается это ненадолго, — стянув бандану с головы, Сидор с удовольствием провёл пыльной тряпкой по мокрому от пота ёжику коротко стриженых волос. Пару раз, проведя грязной тряпкой по голове, размазывая грязь, констатировал. — Судя по состоянию кладки этого водовода, ещё сезон другой и про свой питьевой акведук в городе можем смело забыть. От собственного веса развалится. Как до сих пор стоял — непонятно.

Вот же ж, зараза, очередная напасть, — тяжело перевёл он дух. — Под ним же не то, что проехаться, к нему приближаться страшно. Постирать бы, — оценивающе оглядел он грязный платок со всех сторон.

— Блин, нам только ещё одной очередной докуки и не хватало, — тихо буркнул Димон себе под нос. — Никогда бы ни о чём таком не подумал, зная, в каком отличном состоянии находится кладка акведука в городе. А тут, словно халтурщики какие-то поработали, а не мастера.

— Зря ругаешься, — Сидор задрал голову вверх, к чему-то там внимательно присматриваясь. — Никакие это и не халтурщики. Если присмотреться, сразу видно, что пролёты — это позднейшее восстановление ранее разрушенного. Вон глянь, кирпич опор чуть-чуть другого оттенка, чем на пролётах меж них. Вывод — только по одному этому оттенку можно сказать, что кирпич наверху другой, не тот, что использовался для опор. И швы цементные там другие: в кладке пролёта толще, чем на опорах, словно на цементе там не экономили. И сама работа там грубее. Явно работали впопыхах, не обращая внимания на качество.

Будешь смеяться, но точь в точь как у нас самих ныне на кладке крепостной стены идёт, сикось-накось, — мрачно буркнул он. — Дешёвый труд рабов, будь он трижды неладен, никогда не был хорош.

А чего гадать, — бросил Сидор взгляд под ноги. — Вот кирпич, явно свалился откуда-то сверху. Работнички, блин, — едва слышно выругался он. — Сейчас и проверим.

Подойдя поближе к опоре акведука, возле которой остановился отряд, Сидор поднял с земли вывалившийся из кладки пролёта более-менее целый кирпич с остатками цементного раствора на боковинах, и, примерившись, с хэканьем об колено развалил его на две неравные половинки.

— Дерьмо! — с раздражённым видом отбросил обломки в стороны,. — Что и требовалось доказать. С одного удара развалился. А старый замковый, да и тот, что мы ныне завозим на новую кладку, Бог знает, откуда, только пудовым молотом и разобьёшь. Да не с одного удара, заметь, а постепенно, раз, за разом откалывая по ма-а-аленькому кусочку.

— Ну, точно, совершенно другой кирпич. Дешёвка, — брезгливо вытер он испачканные в кирпичной пыли руки о штаны, — не тот, что у нас. Явно позднейшее восстановление из первого дерьма, что под руку попался. Что было самое дешёвое, то и на кладку пустили. Видать вода срочно была нужна. А может, просто денег на хороший кирпич не было, не важно.

Оглянувшись на отряд, уже неспешно устраивающийся на ночёвку как раз неподалёку от пересечения обоих веток акведуков, Сидор кивнул каким-то своим мыслям.

— Есть предложение. Пока парни кулеш приготовят, часа полтора у нас свободных есть, как раз до темна. Пойдём, глянем, что мы тут имеем. Пока солнце не село, времени ещё полно.

Внимательно глянув, как обустраивается лагерь на ночёвку, Сидор удовлетворённо кивнул. Время до завтрака у них было. Так что, не отвлекаясь более, Сидор в компании Димона неторопливо двинулись вверх по склону, к видневшимся там наверху, на краю очередного небольшого плато каким-то явно искусственного вида холмам. Возле одного из них как раз виднелись руины привычно уже полуразрушенных каменных сооружений, с которых, похоже, и начинался ведущий к городу питьевой акведук.

Хотя, судя по длине и ширине пролётов здесь и там, явно где-то дальше по трассе имелся ещё дополнительный приток воды, а то и не один, потому как в город приходил намного более мощный водоток, чем при всём желании мог принять этот каменный жёлоб.

Учитывая же общую засушливость приморского региона и, как следствие маловодность окрестных речек и ручьёв, подобное вполне могло иметь место быть.

По такой жаре двигаться быстро было физически невозможно, даже несмотря на надвигавшийся вечер с прохладой. Так что пока они добрались до вершины, с Сидора семь потов сошло. Сколько влаги испарилось с Димона и пыхтящих следом егерей охраны, страшно было подумать.

Как и ожидалось, вблизи привлёкшие их взгляд холмы оказались останками бывшей здесь ранее когда-то длинной и высокой земляной плотины. От неё к настоящему времени остался лишь длинный ряд оплывших от времени невысоких холмов с широкими проранами меж них, рассекавшими бывшую плотину на небольшие, непонятно каким чудом ещё сохранившиеся нетронутыми участками.

Замерев на вершине одного из них, Сидор с Димоном мрачно разглядывали открывшийся перед ними вид огромного, заросшего камышом и рогозом болота, во что ныне превратился явно бывший здесь ранее большой водоём.

— Знакомая картина — Рыбинское водохранилище, после спуска из него воды и осушения прилегающих заболоченных территорий, — невесело пошутил Димон, — только естественно без рыбы.

Всё как всегда, ничего нового. Невесело. И как всё знакомо. Болото, опять болото. Да ещё такое здоровое. С рыбалкой здесь явно туго, а вот с охотой на уток, я б сюда как-нибудь при случае заглянул. А в плавнях, глядишь, и кабанчика заполевать можно.

Не сдержавшись, Сидор грязно выругался в ответ.

— Камышовый рай, будь он трижды неладен. Очередной, — процедил он сквозь зубы. — Давно вас не было, любимых моих прудов.

— Таких, не было давно, — улыбнулся Димон. — Таких больших я вообще здесь не припомню. Хотя, что-то припоминаю. Болото в верховьях Мутной, там, где мы уткнулись в разрушенный каньон, что-то такое близкое. Близнецы братья, оба два. Бли-и-ин, Сидор, во что мы с тобой опять вляпались?

А кто-то тут недавно мне жаловался, что ему воды не хватает, — покосился он на стоявшего рядом товарища, — Вот тебе твоя вода, хоть залейся. Только восстанови порушенную плотину, водослив, шлюз, сливной канал, акведук подлатай, всё остальное по мелочи, и будет тебе щастя. Если я чего-то забыл перечислить, не беда, ты меня, если что, поправишь. Ты ж у нас специалист, — мрачно ухмыльнулся он.

Признаться, оснований для пессимизма у Димона было более чем в достатке. Высотой остатки разрушенной платины, даже в нынешнем порядком оплывшем виде были не менее десяти метров, что выгодно отличало этот пруд от всех, виденных ими ранее. Да и сама эта разрушенная плотина тянулась от протекавшего по центру долины ручья не менее чем на несколько сот метров в обе стороны, утыкаясь краями в склоны неглубокой речной долины, сразу навевая грустные думы об объёмах предстоящих работ.

Ни внешний вид водоёма, ни общее состояние всех сооружений на плотине и всего вокруг не внушали ни малейшего оптимизма. Многочисленные прораны в теле бывшей плотины вообще вгоняли в тоску. Разрушенный водорегулирующий шлюз, разрушенное чуть ли не до основания начало водовода акведука с торчащими из вывороченных камней кладки кусками проржавевшей до состояния трухи железной арматуры, прочее вмурованное в камень железо, всё кругом представляло самое тягостное впечатление.

Про полуразрушенный же акведук, требовавший самого незамедлительного и пристального к себе внимания, вообще речи не шло. С одного взгляда было понятно, что если тут приводить всё в нормальное рабочее состояние, средств уйдёт немерено. А не восстанавливать, так, глядишь и вообще скоро сам в городе без воды останешься.

— Это который по счёту водоём будет? — мрачно уточнил Димон. — Третий? И опять одно и то ж. Классика жанра. Всё кругом порушено, всё кругом ничьё, всё "до основания", всё потом "затем", как когда-то и не здесь говаривал один товаристч. Век бы той сволочи на сковородке у чертей жариться.

Э-э-э-х, жизнь моя жестянка, — тоскливо протянул Димон. — За что ж нам такое, Сидор? Точь-точь как в сказке — чем дальше, тем страшней.

Ну? Чего стоим? Кого ждём? — повернулся он к стоящему рядом Сидору. — Вон там справа, под склоном, кажись, наш питьевой акведук начинается. Во-во, вон там, где отводной канал с разрушенным шлюзом, кажись там. А вон там, дальше к востоку останки какой-то деревеньки виднеются, и, судя по развалинам, останки ещё каких-то каменных сооружений. Похоже, — приставил он ладонь козырьком ко лбу, — крепостица защитная была там, деревеньку и акведук разом охраняла. Или это вообще одинокая охранная башня? Или останки охранного периметра вокруг всего поселения? Смотреть будем? — бросил он на Сидора косой взгляд. — Нет?! Почему-то я так и подумал.

Тяжело, и как-то обречённо вздохнув, Димон опустил руку.

— А пруд? — отвернулся он к водоёму. — Пруд смотреть будем? Нет? Почему-то и это я так же подумал, — невесело ещё раз ухмыльнулся он. — Видать, не только мне надоели эти руины и голые камни. Наконец-то и до тебя что-то стало доходить.

— Чего молчишь? — покосился он на молчаливого Сидора.

— Думаю. Это сколько же деньжищ надо будет сюда вбухать, чтобы всё это хоть как-то восстановить? Не чужих, а наших собственных, горбом заработанных, — тяжело вздохнул Сидор. — Никаких денег не хватит на все эти развалины.

Перед Сидором с Димоном простиралось большое открытое пространство бывшего здесь когда-то огромного водохранилища, от которого к этому времени осталась лишь заросшая камышом и рогозом огромная мелководная лужа, со временем грозившая окончательно превратиться в не менее большое болото.

Однако через остатки разрушенного временем водослива до сих пор ещё вытекал вполне себе изрядный для этого времени года ручеёк. Наверное, единственное, что здесь было ценного — чистая питьевая вода.

Картина всеобщей разрухи была привычная и самая удручающая. А как ещё держались вертикально буквально дышащие на ладан, не иначе как чудом каким-то ещё стоящие вертикально опоры нитки питьевого акведука, до сих пор каким-то чудом ещё работавшего, вообще было непонятно.

Более-менее целым сохранился лишь мощёный широкими каменными плитами отводной канал от распределительного шлюза у плотины к началу акведука у подножия склона плато, кое-где местами ещё перекрытый сверху массивными каменными плитами, когда-то защищавшими русло водотока от палящего южного солнца.

— А водицы то не густо, — мрачно оценил Сидор невзрачный вид вытекающего из болота ручейка, рассеивавшегося далее меж заросших мхом и таволгой камней русла и лишь частично попадавшего в отводной к акведуку канал. — Судя по общему состоянию, это всё, что сейчас можно отсюда получить. По крайней мере, пока здесь всё не починим.

— Ты не поверишь, как же меня задолбало всё это твоё разрушенное гидротехническое богатство, — совсем приуныл Димон. — Теперь ты точно это дело не бросишь. Блин, — буркнул он, окидывая мрачным взглядом унылую округу, — за что нам это всё? Теперь вот знаем, не починим этот исток, вообще можем скоро без воды остаться.

Во многих знаниях многая печали, — тяжело вздохнул он. — Как хорошо, когда ничего не знаешь, жизнь просто рай. Голова ни о чём не болит.

А кое-кто тут совсем недавно заикался о необходимости устройства поливного питомника для отбора и подращивания саженцев кедра, — ещё более уныло пробормотал он. — Вуаля! Принимайте, распишитесь. Третий пруд по трассе вашего, кстати, сударь, солевода и такой огромный. Чуть-чуть там-сям подлатать мильёнчиков этак на полтора, два, три и так далее, без счёта, потом дождаться весны, чтоб водохранилище наполнилось водой, и, вуаля — можно спокойно расходовать дефицитную воду и для полива, и для снабжения питьевой водой города. Развивайся не хочу.

А если присмотреться, — тяжело вздохнув, Димон приставил ладонь козырьком ко лбу и всмотрелся в открывшуюся перед ними картину. — Ну да, вон ниже по руслу ручья и квадратики бывших здесь ранее явно поливных полей виднеются. Рис твой любимый, видать, ро?стили. Ничего с нуля начинать не надо, всё уже есть. Залежь поднял и сажай. Под сотню десятин землицы там точно есть.

Угу, — мрачно угукнул Димон. — Где есть вода, значит есть и поле. Где есть поле, есть и руины какой-нибудь барской деревеньки неподалёку. Вопрос. А где жители?

О! Вот и деревенька. Точнее, то, что от неё осталось. Вон, правее остатков какой-то крепостицы. Естественно без жителей. Смотреть будем?

— Да пошло оно всё. Тут этого добра как грязи. Всё смотреть никакого времени не хватит.

— Правильно. Мудро глаголешь, товаристч который Сидор. Действительно, пошло оно всё нах. Блин, как же меня всё это задолбало, — уныло пробормотал Димон, устало опускаясь на лежавшую у его ног раскалившуюся за день под солнцем большую плиту тёсаного серого камня. — В этих краях есть хоть что-то, хоть что-то более-менее целое, что не надо восстанавливать, или одни только руины? — непонятно к кому обращаясь, задал Сидор куда-то в пространство чисто риторический вопрос, с откровенной тоской в глазах окидывая простиравшееся перед ними жалкое, убогое зрелище всеобщей разрухи.

— Судя по высоте останков этой долбанной плотины, воды тут когда-то было не просто много, а очень много, — негромко пробормотал он. — Да и ручеёк до сих пор из неё вытекает нехилый, несмотря на середину лета и на то, что дождей не было Бог знает сколько уж времени.

Везде жара, а тут ничё так, прохладненько.

Зачерпнув горсть удивительно холодной воды из ручья, Димон с удовольствием вылил её себе на голову.

— Уф, хорошо то как, — с облегчением, тихо выдохнул он. — Хороша водичка, ключёвая.

Широкая полоса яркой зелени по берегам обширного, густо заросшего камышом болота с узкой полоской зелени колючего кустарника вдоль русла вытекавшего из водохранилища ручья, единственно и радовали глаз. В остальном же — рыжие, обугленные на солнце каменистые холмы на очередном не выдающимся ничем иным плато, и выжженная до состояния камня простиравшаяся чуть ли не до горизонта без малейшего признака жизни степь, по наличию жизни больше похожая на мёртвую каменистую пустыню, преддверие ада.

— Жаль что в акведук наш попадает лишь жалкая капля из того что тут есть, — негромко проговорил Димон. Снова зачерпнув ладонями холодной воды из ручья, он с удовольствием вылил её себе на голову. — А так бы, там поближе к городу не одно только то "рисовое" поле оросить можно было бы, но и ещё чего-нибудь. Например, питомник.

— Это я к тому, чтоб в эти дебри степные с саженцами не тащиться.

А придётся, — тяжело и обречённо вздохнул он, окидывая мрачным взглядом округу. — Питомничек то нам по любому нужен подальше от любопытных глаз. Так что, дорогой ты наш товарищ Сидор, барон который есть гидротехнический, впрягайся. Задание тебе будет разработать очередной Сталинский план преобразования природы Юга России. В нашем случае — Юга Приморья. С восстановлением всей этой древней поливной системы и сопутствующей ей инфраструктуры, — уныло ткнул он пальцем себе под ноги. — Дороги, каналы, лесопосадки, — начал он уныло, без энтузиазма перечислять, загибая пальцы на правой руке.

Правда, ты, Сидор, не товарищ Сталин, и никак на его уровень не тянешь, но что поделаешь, — ёрнически, с сожалением проговорил он, — за неимением гербовой, пишем на туалетной.

И ещё учти, деятель, если не сказать грубее. Ему не дали дело всей жизни доделать, факт, что и нам не дадут. Во всяком благородном деле слишком много халявщиков. Поэтому, ушки надо держать востро. А то мы что-то последнее время тут на южном солнышке расслабились. Ты под землёй всё время пропадаешь, я на побережье, в городе один Ванька как папа Карла паха?ет, присматривая за рабами.

А последнюю неделю вообще, оба из города свалили. Сами, без принуждения. Можешь мне что угодно умное говорить, но это не есть хорошо. Как бы поплатиться за то не пришлось.

Это сейчас, когда вокруг одна разруха тут никого и ничего нет, пу?стынь. А стоит хоть частичку былого богатства восстановить, не смотря на все наши права, тут же найдётся куча претендентов, кто захочет нам пендаля отсюда дать. Чтоб мухой летели, да обратно не возвращались.

А я что-то прикипел душой к этим краям, такая перспектива меня совершенно не устраивает. Хотя бы по тому, что трудов своих немалых жалко. Так что тебе задание — думать, как бы нас отсюда любители халявы не выперли. Нас здесь всего ничего. С торговыми обозами на территории Приморья тысячи полторы, да в городе человек с четыреста. И это — не есть хорошо, — покачал он головой. — Для удержания за собой такого города и будущего порта, и решения стоящих перед нами задач это всего ничего. Так что думай голова, шапку куплю.

В твоём случае, — покосился он на усталого, покрытого пылью Сидора, глядящего на него измученными, мутными от жары глазами. — Блин, у тебя часом не тепловой удар? Бандану намочи ещё раз, иначе сваришься.

Боже, когда же это всё закончится? — уныло пробормотал Димон, отворачиваясь. — Те же грабли, только в профиль.

— Что тебе опять не нравится? — устало улыбнулся Сидор, глядя на совершенно приунывшего Димона.

— То и не нравится, что сие предприятие ты наверняка опять повесишь на мою несчастную многострадальную шею, — раздражённо огрызнулся Димон. — Потому как больше не на кого. А мне это уже надоело, я домой хочу, к детям и к моим девочкам. Чуть ли не год уже никого не видел. Блин, сколько можно соломенным бобылём по глухим степям мотаться. Три жены, а живу бобылём, мочи уже никакой нет.

— Да и смысла уже не вижу. Денег — куры не клюют, а мы опять во что-то смертельно опасное ввязываемся.

— Не плачь дитятко, фигня вопрос, — слабо улыбнулся Сидор. — Я ведь тоже домой хочу, и точно по то же самой причине, что и ты — надоело колобродить бобылём.

Потому на сие благородное дело преобразования природы Южного Приморья мы подрядим, не поверишь кого — Марата Баева.

— Чё?! — неподдельно изумился Димон. — Этот демон разрушитель?!

— К твоему сведению, он не только взрывать, горазд, он ещё и по орошению аридных земель спец, — улыбнулся Сидор. — Мы его там, точнее я, я его там, в Кязиме на кошках поднатаскал, на восстановлении старых водотоков в горах, так что, тапэрыча можно и сюда в Приморье, для закрепления, так сказать практики.

Да и сам он парень не промах, изрядно соображает, а кое в чём и мне форы вперёд даст. Так что подпишем хлопца. Зря, что ли столько времени он в нашей горной усадьбе за хребтом просидел, и столько денег вместе с Кузнецом и Травником из нас выкачал. Пусть теперь отрабатывает вложенные в него средства?, — устало зевнул он.

Ладно, — обречённо махнул Сидор рукой. — Лучше о деньгах не думать, а то когда-нибудь не сдержусь и придушу этих грабителей, что одного, что второго, что третьего. Будем считать, что деньги — пыль. Надо будет, ещё заработаем. А не будет заработанного хватать, очередные изумруды продадим. Главное, Марат в Кязиме дело наладил, так что и здесь не подкачает. Он парень ответственный. Тем более что со дня на день он уже и сам должен здесь быть.

— Что? Марат? — раздражённо повернулся к нему Димон. — Блин! — выругался он. — Там меня доставали, так теперь сюда переберутся.

— Не унывай, — слабо улыбнулся Сидор. — Вместе с ним тебе работать не придётся. Для нас с тобой, дружочек, другое дело найдётся, поинтересатее.

— Вот этого я и боюсь, — приуныл Димон. — Знаю я твои интересатые занятия — жо…, скажем так вежливо, шея в мыле, а прибытка с гулькин х-х-х…, сам знаешь с чего, — сердито покосился он на друга.

— Ни фига подобного, — слабо улыбнулся Сидор. — Признаться, вся эта древняя гидротехника и развалины по соседству и меня самого уже в уныние вгоняют. Поэтому, мы займёмся другим. Но чем именно, я тебе дома расскажу. Потом. А пока мне надо всё самому тщательно обдумать. Пока что я не готов говорить.

Замолчав, Сидор какое-то время бездумно глядел вперёд остановившимся, рассеянным взглядом.

— А Марат, похоже, не наигрался ещё со всей этой древней хренотенью, ему интересно. Молодой, потому что исчо.

— Ну, так как, смотреть тут ещё чего будем или ну его на фиг?

— Истину глаголешь, товаристч, — отмахнулся Димон. — Ну, всё вокруг нафиг. Ничего нового мы здесь для себя не увидим, так что нечего и время терять. Решим восстанавливать, тогда всё вокруг ещё раз детально осмотрим, а сейчас у нас мало времени. Сам знаешь, скоро в Плёс большой караван с товаром должен прийти, а мы чёрте где торчим. Третий день кончается, дня два до дому минимум добираться, а конца края солеводу этому нет и нет. Надо бы поторопиться.

Несмотря на оптимистические нотки, явственно прозвучавшие в голосе ободрённого Димона, что тому не придётся больше заниматься очередными развалинами, Сидор удручённо молчал. Димон был прав, его хомячью натуру тот знал прекрасно. Вот ЭТО и хотел бы умом, а лично он точно никогда уже не бросит. Никогда, что бы он сейчас ни говорил. Это огромное водохранилище он точно не бросит. Хотя бы потому, что даже сейчас, этот держащийся единственно на честном слове акведук подавал чистую питьевую воду отсюда и в город, и к морю, на то самое пресловутое "рисовое поле", на котором местные рыбари пытались выращивать свой пресловутый рис.

Развали окончательно кто-нибудь эти руины и город у моря умрёт от жажды.

Но, что самое ценное, большого труда в восстановлении этого водоёма, несмотря на размеры, Сидор не видел. Немного подлатай и водослив, и плотину, а заодно и акведук, там, где он более всего от времени разрушился, всё это легко можно использовать даже в том состоянии, что оно сейчас находилось. Даже на первый взгляд его достаточно легко восстановить без особых затрат. Какие миллионы? Тыщ десять, двадцать золотых и огромный водоём с чистой ключевой водой переходит в их собственность и начинает снабжать водой все их придумки за последнее время. А в этих жарких безводных краях вода — самое дорогое, что тут есть. Не соль — вода. Кто владеет водой — тот владеет землёй. А без воды земля ничто.

Так что, прибрав к рукам это брошенное без пригляда водохранилище, при не столь уж и больших первоначальных затратах, они становятся владельцами просто непомерных по местным меркам запасов чистой питьевой воды и соответственно немеряных десятин прилегающих земель, которые без воды ничто.

К тому же, насколько он знал, других источников чистой питьевой воды на многие вёрсты вокруг не было. А тут — явные ключи бьют со дна. Даже сейчас, к концу засушливого лета здесь существовал более-менее полноводный ручей. Дух захватывало от перспектив.

Правда, пока ещё оставался непонятным немаловажный вопрос. Почему даже у такого невзрачного водоёма, но с чистой питьевой водой до сих пор не обозначился новый хозяин? Или его нет, или он, Сидор, чего-то не знает. Надо было разбираться, чтоб по недомыслию не вляпаться опять в очередное попадалово, во что-нибудь для себя крайне неприятное. Хотя, принимать в расчёт чьи-то птичьи права на то что, безусловно, по всем признакам принадлежало ему, не было ни малейшего желания.

Этот водоём явно был частью ранее существовавшей в этом крае развитой гидросистемы, снабжавшей питьевой водой не только город, но и солепромысел. И, если уж и восстанавливать здесь что-либо, то всё. А несогласных в шею, или, если тут есть какой-нибудь новый хозяин, дать мужику небольшого отступного, для порядку, чтоб обиды не держал, и пусть валит отсюда на….. Не поймёт, придётся радикально решать вопрос.

Как ни крути, а более пятидесяти лет прошло после исчезновения последних законных владельцев этого богатства. Сменилось, считай что, уже полных два поколения местных жителей. Какие там старые владельцы и прежние права. Надо по новой со всеми договариваться, если не хочешь в будущем проблем.

Ни в жизнь он не поверит, что кого-то здесь интересуют чьи-то позабытые древние права, пусть они и будут хоть на триста процентов законные. Здесь всем на всё плевать.

Чем больше Сидор знакомился с местными нравами, тем больше приходил в недоумение — никакого почтения ни к чему. Что уж тут говорить о правах каких-то бывших собственников. Впрочем, если честно, как у всех, как всегда, как везде.

Ну да это был вопрос, который со временем разрешится сам собой, тем или иным способом. Сейчас нечего было мозги сушить.

По крайней мере, сам Сидор настроен был категорически. Отдавать в чужие руки такое богатство, он ни при каких раскладах не собирался. Даже несмотря на то, что в восстановление всей инфраструктуры придётся серьёзно вложиться.

К тому ж на эту собственность он имел все права, хотя бы, судя по всё ещё сохранившимся барельефам гербов на останках опор акведука. Всё кругом имело самое непосредственное отношение к нему и его усадьбе. Точнее, к усадьбе его жены. Ну а поскольку у него с женой были вполне конкретные договорённости по делёжке имущества, значит, имело отношение и лично к нему. А раз так….

Нечего тут думать. Кругом Великая Сушь, а у его ног весело журчит ручеёк чистой питьевой воды, и не думает пересыхать. А он ещё чего-то рассуждает! Отдавать драгоценную воду в чужие руки, он не собирался ни под каким видом.

— М-да, — как-то неопределённо буркнул Сидор, глядя на развалины перед собой. — Видать когда-то здесь было очень даже ничё. Даже руины какой-то немаленькой деревеньки сохранились, как ни удивительно. Уже хорошо, всё ж не с нуля начинать.

И чего, спрашивается, людям здесь не жилось? Вот чего какая-то сволочь всё тут развалила? Не понимаю. Неужели нельзя было использовать?

"Димон прав, — мысленно отметил Сидор для себя самого. — Те же грабли только в профиль. Не потащись мы вдоль солепровода в предгорья, не знали б, что тут и есть. А этот-то пруд из всех, что мы по пути видели, вообще самый большой. Да и восстановить его легче всего, как ни удивительно.

Теперь точно ничего здесь не бросишь, жалко. Да и как ни крути, свой огород по-любому нужен. А тут и вода есть, и земли кусок изрядный. Не чернозёмы, конечно, но плодородные приморские серозёмы тоже ничего. В конце концов, нельзя же всё время сидеть на всём привозном. Тем более сейчас, когда приходится экономить буквально каждую монетку.

М-да, с деньгами, как ни экономь опять напряжёнка. Так что, о чём бы он тут сейчас не рассуждал, прежде чем здесь что-либо начинать, десять раз перед тем следовало хорошенько подумать, стоит ли вот счас во всё это ввязываться. Может, следует год, другой подождать? Или хотя бы до весны следующего года, когда хоть немного разгребём нынешние проблемы в Плёсе.

Глядя на окружающую природу, Сидор уныло занимался мрачным перебором безрадостных перспектив на будущее. Этот богатый край требовал денег, больших денег. Жаба душила конкретно.

Одно, впрочем, кристально ясно. Без воды все эти земли — мёртвые, ни на что не пригодные пустыни. А вода здесь есть. Много. Надо только умело прибрать её к рукам.

Вот она перед ним, в виде огромного числа мелководных, заросших камышом грязных луж, на месте огромного по любым меркам прежнего водоёма. И уже понятно, что хоть и нет тут кругом никого, пустынь, но вода в такой сухой степи без присмотра не останется. Стоит лишь им взяться за это дело, как тут же нарисуются проблемы. И за обладание водой придётся потом не на шутку схлестнуться с местными, потому как даже сейчас по краю ложа этой не высохшей до конца лужи кое-где отчётливо просматривались отпечатки подкованных лошадиных копыт, явно указывая на наличие людей в этом крае. Как говорится, если ты суслика в поле не видишь, это не значит, что его там нет. Были и есть хозяева этих мест, и с ними придётся не раз ещё схлестнуться в драчке и за эту воду, несмотря ни на какие прошлые владения, и за эти сухие каменистые земли, которые стоит полить, и они отблагодарят тебя двойным, а при умелом подходе и тройным урожаем.

Ну да не привыкать. Как говаривал в своё время Наполеон: "Главное ввязаться в сражение, а потом посмотрим".

— Ладно, всё тут мне ясно, двигаемся дальше, — Сидор невольно улыбнулся глядя на обрадовавшегося Димона, которому совсем не улыбалась копаться в развалинах на каком-то очередном болоте, во что давно уже превратилось бывшее здесь когда-то большое водохранилище. К тому ж со злющими, особенно под вечер комарами.

Следующие два дня они медленно поднимались вверх на очередное, незнамо какое по счёту плоскогорье, неспешно двигаясь вдоль сохранившихся ещё единичных опор бывшего солевода.

В этих местах бывший солепровод представлял совсем уж жалкое зрелище. От великолепного акведука здесь в скалах остались лишь одиночные, словно с двух сторон обгрызенные кирпичные столбы, сломанными, словно обгрызенными пеньками тянущиеся куда-то в дикий хаос скал предгорий.

К вечеру пятого дня были на месте. Всё, это был конец пути, о чем, недвусмысленно вещала открывшаяся перед ними картина мёртвой безлюдной долины, верхний край которой занимало большое солёное озеро. Серый соляной налёт, сплошным покровом покрывавший всё вокруг и, выжженная солнцем белёсая земля не оставляли ни малейшего сомнения в том что это именно то место куда они стремились. Дальше столбов акведука больше не было. Всё, это был конец пути.

В окружении белёсых, покрытых толстой коркой белой соли обрывистых, словно титаническим взрывом изломанных скал перед ними расстилалось огромное солёное озеро, занимавшее центральную часть просторной долины.

Типичные предгорья какого-нибудь отрога горного хребта, названия которого никто из них не знал. Даже удивительно, так близко к морю, к Солёному Плёсу, всего каких-то пять дён пути, да и то неторопясь и с длительными остановками, а об этих местах они ни сном, ни духом. Единственное объяснение, предгорья эти находятся в стороне от их основных торговых трасс. Слышали мельком, что что-то такое здесь есть, слышали, да не поинтересовались. Ни к чему было.

Что впрочем, не удивительно. Таких любопытных мест по всему Приморью много, а времени у них и людей на всё, что хотелось бы охватить, да и просто хотя бы посмотреть, не хватало. Даже когда-то выданный Сидору Советником баронессы де Вехтор длинный список с перечнем имущества в этом краю и тот до конца не обследован. Что уж тут говорить об исследованиях каких-то никому не нужных предгорий. Чай, не географы какие-нибудь и не художники, чтоб бестолку по медвежьим углам шляться и виды всякие красивые зарисовывать.

Так что, чему тут удивляться. Тем более в чём, в чём, а в геологии они были не сильны. Так что даже полезные какие-нибудь минералы толком не могли для себя найти. Да и, честно говоря, других, более для них интересных дел было полно. А в Приморье они вообще торговали, что называется, без году неделя и двигались по строго выверенным маршрутам. А торговые маршруты, как известно, по таким обрывистым трудно проходимым горам не прокладывают, особенно когда есть более короткие и ровные пути по равнине.

Вот ей Богу, стоит только перевались за эти всхолмления, отсюда кажущиеся настоящими горами, и перед ними опять откроется ровная, словно стол степь очередного плато, без малейшей всхолмлённости.

Странный ландшафт, какими богаты здешние места.

И как разительно всё это отличалось от всего, с чем они встречались в Поречье. Там лес, тут степь голи?мая.

Сидор поймал себя на мысли, что машинально шарит по опалённым солнцем скалам ищущим настороженным взглядом. Неприятное место. Выжженная на солнце, отравленная солью мёртвая земля.

Здесь ничего не росло, безжизненные мёртвые скалы, соль, камень и безлюдье вокруг. Всё вызывало подспудное неприятие этого места. Здесь вообще ничего не росло, даже травы не было, выжженной безжалостным летним солнцем. Потому и удивления не вызывало царящее кругом безлюдье.

Мёртвая земля без капли воды, к которой больше подошло бы определение голые безжизненные скалы, где кроме птиц и ящериц не жил никто. Да и судя по пустынному небу, и птицы здесь были большой редкостью.

— Здравствуйте, девочки, приехали, — остановив лошадь, Сидор устало вытер обильный пот со лба.

Вот, поди ж ты, вроде и немного воды за день пьёшь, а пот словно ручьём из тебя течёт. Откуда в человеке столько воды?

— "Нет, — устало подумал про себя Сидор, — надо будет по возвращению в Плёс обязательно озаботиться устройством бани. Сколько дурной воды в организме — жуть.

А ещё лучше просто увеличить утреннюю нагрузку на тренировке, чтоб вместе с потом ещё и дурь да дрянь всякая из мозгов выходила. Решено, десяток дополнительных кругов вокруг лагеря, полчаса стрельбы, полчаса фехтования и тогда точно так страдать от жары не буду. Вернёмся, обязательно увеличу и дома утренние нагрузки, на час минимум.

А баню? И баню обязательно устрою, в подвалах. Столько пустых помещений под замком откопали, надо же хоть как-то подвалы использовать. А что сырые — фигня, начнём топить, мигом просохнут".

— Тебе не кажется, друг мой Дима, картина сия, что-то напоминает?

Приставив ладонь козырьком ко лбу, Димон несколько долгих мгновений внимательно всматривался в открывшуюся им картину.

— Не кажется, — мрачно изрёк он. — Про картину взорванного бандеровцами Днепрогэса говорить не буду, скажу проще — это явно то самое солёное озеро, что мы так долго искали, целых пять дён. И, глядя отсюда, с низа долины, и если я не ошибаюсь, а я никогда не ошибаюсь, потому как я умный, в отличие от тебя, кстати, то тут начало твоего солевода. Глянь, вон земляная плотина поперёк всей долины, длинная, размытая талыми водами в нескольких местах, вон куча каких-то разрушенных каменных сооружений в центре у плотины, вон какое-то разрушенное временем или людьми поселение на том краю долины. Вон…. М-да, — задумчиво протянул Димон. — Явные останки былого величия. Перечислять, что здесь было можно до бесконечности. Всё как всегда, словно под копирку.

Короче, дальше точно не поедем. Похоже, здесь всему начало, здесь всему конец.

Весь мир кольцо, а у кольца начала нет и нет конца, — фальшивым голосом запел Димон старую позабытую песенку.

Однако, плотина здесь была высокая, не ниже чем в последний раз, — оборвав собственное нытье, продолжил Димон. — Метров десять высотой наверняка будет. Интересно, зачем им столько? — в задумчивости почесал он затылок. — Это сколько ж рапы они разом тут набирали? И зачем?

— Разберёмся, — с нотками обречённости в голосе устало заметил Сидор. — Но, насчёт высоты плотины ты не прав. Это отсюда, с низа долины останки её кажутся такими высокими. Подойдём поближе, убедишься, что там не более пяти-шести метров высоты. И естественно рядом очередные развалины, — грустно констатировал он. — Похоже, развалины это всё, что нам по жизни достаётся. А потом долгая нудная работа по их восстановлению.

— Тебе это ещё не надоело? — покосился на него Димон.

— Мне? Надоело? Да меня тошнит уже от всего этого! — сердито выругался Сидор. — Только вот деваться некуда. Бросить? Жалко.

— Ну, раз жалко, — устало зевнул Димон, — тогда обустраиваем лагерь, а то уже вечер, и завтра с утра пойдём, осмотрим тут всё детально. Раз это конец пути, то можно и посуетиться немного, а не так как в прошлый раз. Подъехали, покрутили носом, удостоверились, что оно там что-то есть, что нам надо, и свалили нах…, ничего не обмерив, так, лишь кроки набросав, — сердито проворчал он.

— Не начинай заново, — поморщился Сидор. — Сто раз уж обговорено. Нам главное установить, что тут есть то, что нам надо. И всё! А уж потом, когда разберёмся со своими правами на это хозяйство, решим что будем тут всё восстанавливать, тогда и будем вплотную заниматься ещё и этой обузой. А то тебе мало развалин в городе, ещё и эти хочешь нам на шею повесить.

— Уже висят, — флегматично констатировал Димон. — Ну а коль так, чего зря время терять. Раз уж мы здесь, не мешало бы всё тут детально обмерить и всё такое прочее. Ну, не мне тебя учить.

— Вот именно, не лезь поперёд батьки. Однако, ты прав, не мешало бы, да что-то не хочется. Место мне здесь почему-то не нравится, — неохотно пояснил Сидор в ответ на изумлённый взгляд Димона. — Какое-то уж слишком тут всё кругом мёртвое. Дух какой-то здесь нехороший. Да и не ко времени, действительно вечер уже.

Подняв голову, прищурясь, Сидор долго задумчиво смотрел на уже низкое вечернее солнце.

— Да, вечер, — в конце концов, сказал он. — Пока лагерь разобьём, пока то, да сё, окончательно смеркнется. Не хотелось бы в незнакомом месте, ночью копаться в руинах.

Да и вообще, любое дело лучше начинать с утра. А уж там всяко за целый день времени хватит на всё. По крайней мере, оглядеться время будет.

Признаться, изрядно надоел мне этот пыльный поход по удушающей жаре неизвестно куда, — тяжело перевёл дух Сидор. — Удовлетворили любопытство, разобрались, даже начало нашему питьевому акведуку нашли, и пока ладно. Домой хочется, а то что-то предчувствия меня нехорошие гложут. Последнее время сны какие-то нехорошие снятся. Не к добру это.

— Вот и ладно, — согласно кивнул Димон. — А то и мне изрядно надоела эта очередная тупая прогулка по раскалённым камням. Все развалины словно под копирку и ничего нового. Вот увидишь завтра, здесь опять всё то же самое, что мы и на последнем водоёме видели. Только тут ещё и солью, как птичьим дерьмом всё покрыто, а в остальном одно и то ж.

Хоть и не ходи никуда, а надо, — уныло констатировал Димон. — Надо закончить, точку поставить, чтоб лишний раз сюда не мотаться.

Финита — Солёное озеро пли-и-и-з-з-з.

Утро началось рано. Очень рано даже для привычных к ранним подъёмам Сидора с Димоном. Оставалось лишь разобраться, отчего это они оба поднялись ни свет, ни заря, и можно было начинать новый трудовой день. Пока возились, умывались, делали привычную утреннюю разминку, горными козлами скакая по камням вокруг лагеря, солнце как раз блеснуло первыми лучами над краем неглубокой речной долины.

Торопливый плотный перекусон миской утренней каши и полчаса медленного, тяжёлого подъёма из нижней части долины от лагеря до вершины одного из ограждающих озеро странных обрывистых холмов, вытянувшихся в длинную цепочку поперёк долины, окончательно настроили обоих на рабочий ритм.

Макушка холма — со всех сторон удобная точка — высоко, всё видно, и до уреза воды в озере не более ста, ста пятидесяти метров. До останков бывшего распределительного шлюза на ручье, тоже метров сто, не более. Ну, и практически в двух шагах хорошо просматриваются останки первой опоры акведука с многочисленными каменными строениями вокруг и насыпи подводного канала к акведуку.

Прекрасный вид целиком на всю долину. Лучшего места, чтоб оценить прелесть и красоты всей этой местности — не сыскать.

Если б Сидора с Димоном в тот момент кто-нибудь спросил, какого чёрта их понесло именно на этот холм, вместо того чтоб действовать обычным порядком, обойти, зарисовать, обмерить всё что надо — ведь не ответили б.

— Однако, — озадаченно прокомментировал Сидор, открывшийся сверху вид. — Аквапарк какой-то, блин: холмы, насыпи, каменные желоба и прочая мутотень.

— Ещё и это, — схватился он рукой за подбородок в задумчивости. — Судя по следам волновой эрозии на склоне этого холма, что у нас под ногами, уровень воды в озере когда-то поднимался на добрый десяток метров от нынешнего? Ни фига себе озерко было?! Это во что же мы вляпались?

— Это ты о чём? — непонимающе уставился на него Димон. — Говори по русски, а не на своём птичьем языке.

— Отвали, — раздражённо отмахнулся Сидор. — Я пока сам ничего не понимаю. Это сколько же здесь было рапы? Десятиметровый столб воды, если судить по следам эрозии, да на такую невъе…ную площадь? — не сдержавшись, Сидор от души выругался. — И это всё водохранилище наполнялось этим жалким ручейком, что вон там в камнях у плотины журчит? Странно.

— Вот тебе и Солёное озеро, вот тебе и финита, вот тебе и очередная загадка, — тяжело переведя дух, хриплым голосом проскрипел Сидор. Ошалелым взглядом он медленно оглядел речную долины с большим солёным озером по правой от них стороне. — Это что же, вся эта долина — одно озеро? Зашибись!

Только сейчас до него стали доходить истинные размеры существовавшего здесь когда-то огромного водоёма. От грядущих перспектив буквально захватывало дух.

Раскинувшиеся на многие вёрсты во все стороны природное солёное озеро, дальние берега которого терялись где-то за пеленой колышущего перегретого на солнце воздуха.

Ключи, бьющие со склонов долины и небольшой ручей, огибавший краем озеро, и абсолютно безлюдная местность вокруг. И ни малейшего шевеления воздуха. Воистину — мёртвая земля.

Раннее утро, а мысли в голове уже плавились от удушающей жары. И ведь день ещё даже не начался.

— Та-а-ак, здрасте вам, солёное озеро, — тихо проговорил Сидор. — Чтоб не заморачиваться подбором названия, можно смело дать ему название Баскунчак, если у него до сих пор ещё не было своего имени, — мрачным голосом озвучил Сидор свои мысли, — во что плохо верится. Такое большое озеро, тем более солёное, вряд ли не имеет собственного имени? По любому должно быть. Надо будет при случае поинтересоваться у местных.

Если мы не знаем, не значит, что о нём никто не знает. Тем более что и дорога, какая-никакая сюда есть. Даже судя по развалинам вокруг, место это когда-то было весьма обжитое. Так что местным наверняка всё известно.

— Баскунчак — это степь и соль, а тут — плато, изрезанные ручьями вдоль и поперёк, холмы и соль. Поэтому лучше подходит название — Финита, — с усмешкой возразил Димон. — Глянь на берега, там, где раньше стояла вода, белым бело, словно снег высыпал. Лепота, словно чем-то родным из дома повеяло. Так что Финита и точка. Иль тебе название такое не нравится? Можешь сам придумать.

— Фиолетово, — равнодушно согласился Сидор. — Как говорится: "Хоть горшком назови, только в печь не сажай".

Кстати о печке, — достав из кармана удивительно грязный неопределённого цвета носовой платок, Сидор с наслаждением вытер взмокшую шею. — День ещё не начался, а уже печёт. Зря мы вчера вечерком сразу по приезду не стали осматривать руины. Такое впечатление, вечером тут полегче.

Какие-то две, три сотни метров неспешной ходьбы от лагеря до разрушенной опоры старого акведука с последующим взбиранием на довольно невысокий холм буквально оставили его без сил. Странно, ещё никогда он не чувствовал себя так плохо, особенно с утра. Явно какое-то нездоровое место.

Сидор перевёл больной взгляд на останки разрушенного каменного шлюза неподалёку и, хмыкнув, более внимательно оглядел развалины на противоположной стороне долины.

— Что и требовалось доказать, — невесело хмыкнул он. — Вот эта кирпичная развалина там впереди, перед насыпным валом, судя по всему, когда-то был водорегулирующий шлюз, что пускал воду из озера в подводящий канал на акведук, — кивнул он на сплошь покрытую толстыми бесформенными наплывами соли, странно вывернутую, как будто её пожевали, непонятную металлическую конструкцию неподалёку от них.

Вытерев грязным носовым платком выступивший на лбу обильный пот, Сидор устало присел на большой тёсанный камень, валявшийся прямо у него под ногами.

— А…, — повернулся к нему Димон.

— Бэ! Отдохнём чуток, — остановил он вознамерившегося было двинуться вперёд Димона. — Двести метров прошли, а уже дышим как загнанные лошади. Не нравится мне это место, нехорошо здесь.

Знаешь, Димыч, читал я, что бывают в природе такие котловины, навроде этой долины видимо, куда звери приходят умирать. Костяков звериных, правда, я здесь не вижу, но состояние нас самих — краще в гроб кладут. Думаю, лучше перебдеть, чем потом успешно бороться с последствиями отравления. А мы явно отравлены какими-то гадостными испарениями. Глянь на парней в лагере.

Это была ошибка устраивать в этой долине лагерь, — тихо проговорил он. — Неизвестно ещё, какая тут гадость витает в воздухе. А мы тут целую ночь провели, надышались. Не поверишь, впервые за много лет так себя погано чувствую. Глядишь, ещё на денёк задержимся и можем так травануться, что и наше внутреннее противоядие нам не поможет, — устало пожаловался он.

— Сплюнь, — вяло отозвался Димон.

Желания двигаться дальше и обследовать руины, как собирались, у обоих резко пропало. Больше интереса было издалека понаблюдать за бьющими со дна ключами и стекающими со всех сторон в озеро многочисленными хилыми ручейками из многочисленных ключей, по правому от них берегу озера, а потом медленно вытекавшими из озера одним нешироким, но достаточно полноводным ручьём. Как раз там, где когда-то был водорегулирующий шлюз.

Широкий проран на месте бывшего разрушенного водосливного шлюза, понизу которого ныне протекал ручей, удобнее было наблюдать как раз с того места где они сейчас находились. Так что желания соваться в эту душегубку там внизу у воды, ни у кого из них не было совершенно.

Даже у догнавших их скоро двух парней из охраны лагеря не возникло ни малейшего желания поинтересоваться, что дальше делать. Жара убивала любой интерес. Лишь по красным, вымученным лицам обоих егерей, было кристально ясно, что сейчас всеми в лагере владеет одно горячее во всех смыслах желание — как можно быстрее и дальше убраться из этого пекла.

— М-да, — Сидор мрачным взглядом окинул снулых, словно варёных парней. — Вот что, хлопцы, вертайтесь ка вы в лагерь и передайте сотнику, чтоб собирались. Чует моя душенька, что убраться из этой душегубки мы должны ещё до полудня, иначе сжаримся. Десяти часов нет, а видуха у вас, краще в гроб кладут.

— Всё, — оборвал он попытку одного что-то возразить. — Пререкаться будешь дома со своей женой, а сейчас марш исполнять приказ. И не беспокойтесь о нашей безопасности, — слабая улыбка слегка тронула обветренные губы Сидора, — нет тут во всей округе никого. По-моему, тут вообще ничего живого нет.

Окинув грустным взглядом тянущийся дальше к склону долины широкий оплывший от времени земляной вал, разрезанный многочисленными широкими проранами, Сидор мрачно констатировал:

— Что за непруха нам такая, везде одно и то ж — мёртвая земля и полное безлюдье. Никого! Посему, здесь мы не останемся даже на один день. Парни, без разговоров, марш собираться. Как только будете готовы, свистните, сразу сваливаем из этого поганого места.

Дождавшись, когда обрадованные егеря отошли на изрядное расстояние, сиплым голосом глухо проговорил.

— Ну а нам с тобой Димон задача будет другая.

— Охохоюшки, — устало хлопнув ладонями ко коленям, Сидор тяжело поднялся с камня на котором сидел. — Нравится, не нравится, надо работать. Пошли Димон. Пока парни лагерь сворачивают, нам надо быстренько пробежаться по интересным местам. А по-настоящему интересное место, по-моему, тут одно — те самые солёные ключи, что питают озеро. Если они солёные конечно, — криво ухмыльнулся он. — Осмотрим, попробуем на вкус, возьмём образцы рассола и лишь потом уже, можно самим быстро-быстро валить отсюда.

Плохое место, — тяжело перевёл он дух, окидывая взглядом мёртвую долину, — не нравится мне здесь. Не знаю как зимой, а летом тут смерть. Ещё полдня под этим солнцем и мы все здесь помрём от теплового удара. Так что и по развалинам ограничимся самым беглым осмотром и минимальными обмерами.

А может, и без того обойдёмся, — кинул он мутный больной взгляд по сторонам. — Чего тут вымерять, глазомером стрельним и адью. Даже зарисовывать ничего тут не будем, чтоб время не терять. Да и что тут обмерять-рисовать-то. Шлюзы взорвали, гребень земляной плотины немного подкопали во множестве мест, видать для экономии взрывчатки, а дальше водичка сама справилась. Уровень воды в озере упал до нынешнего, акведук естественно пересох, система вышла из строя. Все пролёты акведука отсюда и до последнего подпитывающего пруда последовательно взорваны один за другим. А может, просто одними руками разрушены, не важно. Главное, всё, промысла нет.

— Ключи, — запнулся он, бросив внимательный взгляд на дальний левый край речной долины. — Вот с ними непонятно. Такой большой водоём когда-то был и такая маленькая речка из него вытекает. А как же тогда наполнялось это озеро, когда тут всё нормально функционировало? Надо разбираться.

— Сложно будет восстановить? — вялым равнодушным тоном поинтересовался разомлевший на жаре Димон.

Всего ничего, — хмыкнул Сидор, — Заделать многочисленные прораны в теле плотины, восстановить водорегулирующие шлюзы и поднять уровень воды в озере на прежнюю отметку, чтоб она самотёком по отводному каналу и далее по акведуку сама пошла на солеварни.

А дальше только подставляй карман и греби деньги лопатой, — криво улыбнулся он.

Ну, перед тем ещё разрушенный акведук надо восстановить на всём его протяжении более чем двухсот вёрст отсюда до моря. Подпитку из спущенных водохранилищ по трассе восстановить, с наполнением и восстановлением всех разрушенных прудов и сооружений, что мы видели по дороге.

Что ещё? — задумался он. — Ещё надо восстановить погрузочно-разгрузочный терминал там, у моря. Плюс к ней канатную дорогу. Плюс бассейны кристаллизации, естественно. Усадьбу управляющего, по всей видимости. Ну и охрану всего этого хозяйства естественно. Ну и ещё много чего по мелочи, о чём сейчас и в голову не приходит: дороги там всякие, деревеньки, поля, сады, огороды….

Как результат — пару тройку мильёнчиков придётся для начала сразу выкинуть. Зато потом, вуаля Киса, ваши новые миллионы в вашем кармане.

Не смешно, — грустно проговорил он.

Вопрос на засыпку, — Сидор развернулся к Димону с самым мрачным видом. — Так ли уж велика наша нужда в деньгах, чтобы мы сами, добровольно залазили в эту задницу? Ты как считаешь?

— Тебе решать, — вялый от жары Димон равнодушно пожал плечами.

Вставать и куда-то ещё идти по такой жаре, у него не было ни малейшего желания. Поэтому он с удовольствием включился в совершенно бессмысленный трёп.

— Мне, честно говоря, по барабану, — едва двигая пересохшими от жажды губами вяло отозвался он. — Скажешь восстанавливать — восстановим, скажешь плюнуть тут на всё, с удовольствием последую твоим мудрым словам. Мне здесь не нравится. Соль, солнце и голые скалы. Даже на губах соль, — Димон с натугой тяжело с трудом сплюнул. — И эта жара, будь она проклята. Только какого-нибудь грифа могильщика над головой нам и не хватало.

Подняв голову вверх, он ткнул в небо указательным пальцем.

— О! Гуано здесь нет, что уже радует.

Приставив ладонь козырьком ко лбу, Димон внимательно всмотрелся в белёсое, словно блёклое небо.

— Пусто, — опустил он руку. — Тут не людям, тут самое место бывшим рабам работать. Ты как знаешь, но кроме них никто тут работать не согласится. Да и они не согласятся. Но у нас есть чем их принудить. Палками, — мрачно пошутил Димон.

— Не толерантный ты человек Димон. И это хорошо, — кивнул, соглашаясь, Сидор. — Палки — это правильно, особенно для данной категории человеков, которые иного языка не понимают.

Но, повторяю вопрос, заданный тебе два дня назад в аналогичном же месте. Осматривать развалины будем?

— Пробежимся тут по верхам и довольно, — отрицательно мотнул головой Димон. — Ты сам предложил. Иначе сжаримся здесь в этом пекле. Главное, ты прав, надо разобраться с ключами. Развалины — потом, пёс с ними, в другой раз осмотрим. Да и нет там ничего нового, ты прав, здесь кругом одно и то ж, — скупо усмехнулся он, — камни, песок и ржавая арматура.

— В другой раз, зимой, к примеру, и если решим всё ж тут всё восстанавливать, тогда всё детально осмотрим, обмерим, сделаем всё что надо. А сейчас галопом по Европам. Работа — она такая вещь, сколько ты её не делай, она никогда не кончается. Поэтому, обойдёмся минимумом.

Ну что, поехали, — кивнул он на виднеющиеся перед ними руины какого-то каменного пенька, в котором с огромным трудом можно было ещё признать останки ещё одной опоры солевода, не замеченные ими ранее, или что-то пока ими не понятое.

Рядом виднелись остатки какого-то непонятного сооружения, с торчащими во все стороны перекрученными непонятной силой ржавыми железками.

— Погодь, — перевёл дух Димон, медленно поднимаясь с горячего камня. — Пипец, приплыли, — едва слышно проговорил он. — Вот она, попа, на букву ж! Сил нет.

— Ты что там бормочешь себе под нос, — покосился на него Сидор. — Хватит бредить. Пошли. Пока солнце не нагрело эти камни до состояния работающей муфельной печи, работать ещё можно. Тяжело, но можно. В полдень же тут будет такая душегубка, что боюсь живьём сжаримся. Надо успеть. Так что, давай поторопимся.

Подняв голову, он из-под ладони внимательно посмотрел на высоту поднимавшегося над краем долины солнца.

Часа два у нас ещё есть. Так что шевелись. Вас ждут великие дела, подручник.

Два часа тяжёлой, на пределе сил ходьбы по раскалённым камням в удушающей жаре, на солнце, вымотали обоих смертельно. Но осмотреть ключи, откуда вырывались тонкие струйки солёной воды, всё ж удалось. Вывод был неутешителен. Кто-то в своё время крайне серьёзно над источниками поработал, тщательно забутовав бетоном и битым каменным хламом все ключи.

Что, впрочем, не могло особо огорчать. То ли время всё само исправило, то ли недостаточно хорошо злыдни прошлые потрудились, но стоило в паре произвольных месте выковырять десяток камней из забутовки, как из всех очищенных мест забили мощные солёные родники. Что наводило на вполне определённые мысли — исправить испорченное можно было.

Ну а пока, поняв что они на правильном пути, прекратили попытки дальнейшего вмешательства, оставив всё как есть.

На обратном пути в лагерь остановились возле ручья, рядом с остатками разрушенного шлюза.

— Ну вот, — Сидор с большим облегчением присел на первый попавшийся камень возле воды. — Если верить собственным глазам — здесь начало всех начал: и солевода, и всех наших будущих проблем. Словно нам мало того что есть, бл…., — вдруг тихо, сквозь зубы зло выругался Сидор.

— Уверен?

— Что будут проблемы или что это солёное озеро? — с насмешкой повернулся в сторону Димона Сидор. — Мне не веришь, сам попробуй воду на вкус.

— Чего там пробовать, солёная она и есть солёная.

— Неправильный ответ, — устало вздохнул Сидор. — Образцы рассола взять надо, чтобы по ним наш профессор определил, то мы тут имеем. Соль она ведь разная.

— Ну да, — невесело ухмыльнулся Димон. — Неизвестно ещё что мы отсюда получим, а уже серьёзно вложились. Хотя бы в эту экспедицию к началу акведука. Если подсчитать прямые затраты — на зарплаты егерям, на корм лошадям, — начал он вяло перечислять, загибая пальцы, — уже денег немерено потратили.

Остановив на мрачно ухмылявшемся Димоне не менее мрачный взгляд, Сидор молча отвернулся. Крыть было нечем.

— Не желаете, сударь немного поработать — взять образцы? — мрачно полюбопытствовал Сидор.

— Была охота ноги ломать, — мрачно отозвался Димон. — Камни то скользкие. Я и отсюда запах соли отлично чую, как, впрочем, и не только соли, дерьмом ещё каким-то оттуда-то несёт. Так что верю тебе на слово — соль там есть.

— А я нет, — сухо оборвал его Сидор. — Я на слово никому не верю. Ни тебе, ни себе, ни кому ещё другому. Детальный химанализ, который нам сделает дома наш, и только наш профессор, единственно меня удовлетворит. К иным доверия у меня нет, не было и не будет.

Надо взять образцы, — остановил он усталый взгляд на журчащей у их ног воде. — Иначе — никак.

Только вот с камня подыматься и делать ещё какие-то телодвижения что-то неохота, — задумчиво почесал он затылок. — Как я тебя Димон понимаю. Уж слишком там всё опасно выглядит, склизко.

Помолчав, Сидор какое-то время стоял, задумчиво обозревая окрестности. Тяжело вздохнув, медленно, осторожно ступая по скользким, заросшим каким-то бурым мхом камням медленно спустился к ручью. Сняв висевшую на поясном ремне большую литровую фляжку с водой, он с огромным удовольствием вылил чистую питьевую воду себе на голову. Яростно встряхнув головой, прогоняя дурь, решительно наклонился к ручью.

Зачерпнув во фляжку солёной воды, Сидор плотно завинтил горлышко закручивающейся пробкой и с довольным видом встряхнул над ухом, прислушавшись к бульканью.

— Думаю, достаточно, — устало проговорил он. — Ещё возьмём образцы отложившейся на берегах соли и на этом всё.

— Быстрей откалывай и валим на фиг, — вяло отозвался разморившийся на жаре Димон. — Быстрей, Сидор. У меня от этой жары уже сознание плывёт.

— Всё, закончили, — отозвался Сидор, торопливо заталкивая в сумку большой кусок отколотой на берегу ручья соли.

Как думаешь, далеко ручей течёт? — кивнул он по направлению течения.

— По такой жаре вряд ли. В этих краях все речки короткие, не говоря уж про ручьи, — угрюмо отозвался Димон, старательно отхаркиваясь и вентилируя лёгкие. — Ну и вонь, — выругался он. — Наверняка в паре вёрст отсюда всё напрочь пересыхает. Это же не ручей, это его жалкое подобие. Не смотри на то, что здесь он вроде бы как полноводный. Две, три версты и всё, наверняка пересыхает. Вот где, наверное, залежи соли огромадные. Интересно было бы там покопаться и солью затариться. Интересно, сколько там намыло?

— Тебе не всё равно? Наберём соли, а потом вместо пяти дней неделю будем к морю тащиться?

— Пожалуй, мне уже неинтересно, сколько там соли, — флегматично пожал плечами Димон. — Пожалуй, мне теперь просто домой хочется. Желательно побыстрей.

Одной лишь мысли, что придётся ещё куда-то тащиться по такой жаре, а потом ещё на несколько лишних дней застрять в этой степи с перегруженными непонятно какой дрянью телегами, мгновенно испарило дурное желание.

— В принципе нам всё равно, — покладисто согласился он с Сидором. — Возить соль отсюда мы по любому не будем. Проще с местными договориться о её поставках откуда-нибудь поближе к нашему перевалу. Пусть там подороже будет, зато головной боли меньше.

— Тьфу ты гадость, — снова закашлялся он. — Так же ж натурально и травануться можно. Нельзя так близко к этой воде подходить. Вдруг там радон. А если не радон, то чем тут воняет. Падалью, что ли?

И как здесь люди раньше работали, не понимаю.

— Вряд ли здесь работали летом, скорее зимой. Сейчас лето, мы тут буквально полдня и нам всем уже плохо.

— Значит, чтобы тут ни делалось, делалось всё зимой, иначе бы там возле плотины не стояли эти многочисленные сооружения, и не было бы вон там, внизу у подножия опоры акведука заброшенной кирпичной будки, типа караульной. Видимо будка сторожа для присмотра за шлюзом.

Раз построили, значит здесь в какой-то период года не смертельно. Кроме зимы ничего в голову не приходит.

А что не фиалками пахнет, так что ж. Ну ква, — развёл он руками. — Конечно сероводород, или что там, не ромашка, но пока что никто из наших не умер.

Тьфу-тьфу, — демонстративно сплюнул он в сторону.

Кстати, вон та сторожевая башня впечатляет. Три этажа, дверь на втором уровне, стены метра в полтора кирпичной кладки. Правда, крыши нет, — с сожалением цыкнул он зубом. — Но при необходимости, там и сейчас укрыться можно.

— Развалины смотреть пойдём? — Димон кивнул на руины каких-то многочисленных строений, рядом со сторожевой башней.

— Ты что, ещё не насмотрелся? — раздражённо отмахнулся Сидор. — На фиг такое счастье. Решим восстанавливать, потом всё тут осмотрим. И не летом, а не иначе как в осенне-зимний и ранневесенний период, когда солнце здесь в предгорьях не такое жаркое. Иначе мы тут все просто сдохнем. А оно нам надо? — ухмыльнулся Сидор. — Ответ — нет.

— Что тогда по поводу подведения первичных итогов. Выкладывай, — бросил на него заинтересованный взгляд Димон. — Наверняка у тебя картина вся уже сложилась. Целиком не надо, место здесь рассиживаться не подходящее, но хотелось бы предварительные итоги знать. Так что давай вкратце.

— Не проблема. Уф, заодно и передохнём, — вытерев пот со лба, Сидор с облегчением устроился на ближайшем камне, настраиваясь на разговор.

— Значит так, начнём сначала. Что мы имеем? — начал он. — Имеем мы солёное озеро и две, две с половиной сот вёрст разрушенного акведука, солевода точнее. То бишь есть у нас каменная труба для подачи рапы на берег моря. И есть самосадочные поля кристаллизации, там, у моря. И есть порт вывоза готового продукта.

То есть, мы имеем полный производственный цикл.

— Это я и сам понял, — с непередаваемо довольным видом перебил его Димон. — Мы имеем нехилый шанс сесть на эту золотую трубу. А то, что тут всё разрушено, так это ерунда. Всего делов то, начать и кончить. Поэтому, нечего думать и сомневаться, надо грести всё под себя и завтра же начать завозить сюда стройматериалы. Солепромысел — это же чистое золото.

Да, как во всяком деле тут есть куча проблем. Ну и что? Пусть это не нефть, пусть соль — тоже неплохо. Хочу быть солевым магнатом. Ни хрена не делать, а только бабки стричь.

— Если ты не будешь меня перебивать, я пожалуй, быстрее закончу, и мы все с чувством честно выполненного долга отправимся домой, — покачал головой Сидор. — Но это только в том случае, если ты не будешь меня перебивать.

— А насчёт желания стричь бабки — хоти, — равнодушно пожал Сидор плечами. — Хоти! Только предварительно вложи в восстановление своей трубы мильёнчиков эдак с пару, да попахай потом в этой жаре эдак с годочек.

Пока сюда добирались, я вчерне прикинул, сколько одного только кирпича уйдёт на восстановление разрушенных пролётов акведука, и не того дешёвого плохонького кирпича, что мы с тобой видели на восстановленной части питьевого акведука, а нормального, того что идёт у нас самих на замковые стены. И это всё — не считая цемента, песка и воды, которые тоже все надо завозить издалека.

И мне сразу поплохело.

А сейчас вижу, что летом здесь в этой долине жить вообще нельзя. Полчаса на гребне бывшей плотины постояли, к ключам сходили, ещё метров триста туда и обратно, и нам уже плохо, сознание плывёт. Здешняя жара просто убивает.

— Да и вообще, пора отсюда убираться. Глядишь, на полчаса лишних здесь задержимся все тут и останемся.

— Не знаю, может и вправду в этой долине радон выходит на поверхность, а может и ещё какая гадость. По мне одного солнца достаточно, — глухо отозвался Сидор, подняв голову и бросив на палящее солнце косой мутный взгляд. — Дышать невозможно. Котловина замкнутая, ветра нет, печёт как в муфельной печи, дышать нечем. Сюда надо вернуться зимой. Если что и восстанавливать, то исключительно зимой.

По словам местных, тут у моря отрицательные температуры со снегом зимой большая редкость. Так что можно спокойно строить.

Жаль только зимы всего ничего. Январь, февраль — и вся зима. Ну, ещё прихватить конец осени — начало весны. Четыре, пять месяцев, в лучшем случае, а потом бежать отсюда надо, иначе хана в этой душегубке. Думаю, зимой смело можно строиться.

Остаётся лишь доказать свои безусловные права на владение и можно хоть этой осенью приступать, — с кривой ухмылкой констатировал Сидор. — Если, конечно, деньги найдём.

— Чё ты так завёлся? — непонимающе посмотрел на него Димон. — Из тебя так и брызжет словесный понос. Тебе словно в одно место шило воткнули и пару раз там провернули. И ноешь, и ноешь, и ноешь. Что случилось?

— В переданных нам Советником бумагах, на собственность де Вехторов в этом районе, ни о каком солепромысле, не было сказано ни слова, — тихо проговорил Сидор. — А это наводит на самые неприятные розмыслы. Я в своё время тщательно перебрал все бумаги, что у нас есть по этой теме. И вот сижу теперь здесь с тобой на этом солнцепёке и думу думаю. А не играет ли наш Советник в какую-нибудь свою хитрую игру за нашей спиной?

— Конечно, играет, — удивлённо покосился на него Димон. — Играл, играет, и всегда будет играть так, как считает для себя нужным. Тут или валить его надо, со всем и его играми, чтоб под ногами больше не путался, или тупо переть буром вперёд, играя только свою игру, и не обращая внимания ни на твоего Советника, ни на Голову, ни на кого-либо ещё. Что мы всегда делали, делаем, и будем делать, между прочим. Потому как мне больше по душе своя игра, и тебе тож. Так что говорить тут не о чем, смысла не вижу.

— Не поверишь, как хочется взять Советника моей баронессы за одно конкретное место и крепенько так зажать это самое место в тисочках. Или дверным косяком прищемить. Чтоб игрища свои не устраивал. Не поверишь, как он меня достал, — покачал Сидор головой.

— Не проблема, зевнул Димон. — Вернёмся в Ключ, тут же возьмём этого дятла за причинное место. Он нам тут же все свои тайны и выложит.

— Угу, возьмёшь его, угря склизкого, — поморщился Сидор. — Сосунки мы против него. Так что единственно, что мы можем сделать, прежде чем опять в очередную бяку ввязываться, попытаться перед тем тщательно во всём здесь разобраться. Что здесь такое есть? Что это за солепромысел такой, блин? — сердито проворчал Сидор. — А то, глядишь, вложимся своими бабками, а потом какой-нибудь нежданчик выскочит, типа старый хозяин этих мест, и права начнёт качать. Или доли станет требовать, или ещё чего.

А ведь халявщиков то много. Он такой не один такой припрётся, ещё и с группой поддержки. Хорошо если один да с отрядом малым, понадеявшись на существующие в местном обществе условности, чем даст нам форы.

А если таких претендентов будет несколько, да каждый из них с целой армией заявится? Большой, малой — в принципе не важно? Нам много не надо. У нас даже стены вокруг замка ещё не восстановлены, только-только приступили.

Так что при желании и умении, которые у местных безусловно есть, нас из этого замка соплёй вышибить можно. Нас здесь всего ничего. В замке непостоянные сотни три, четыре, да на маршрутах тыщи полторы, две, когда как. Да в замке над душой пять тыщ дармоедов бывших рабов висят. Как они себя поведут в случае конфликта с местными — непонятно.

Что из того что мы вызвать можем из дома сколько угодно бойцов? Пока оттуда сюда доберутся, нас всех здесь на ноль помножат.

— Ты не ной, а лучше глянь ка туда.

— Что? — Сидор повернулся к Димону.

— Видишь, на последней опоре акведука, та, которая первая, если считать от озера, выбит родовой герб де Вехторов. Видишь? Ви-и-идишь! Вот тебе и ответ на твой вопрос, кто в прошлом здесь был хозяин. Вехторы! Даже доказывать ничего никому не надо. Само в глаза прёт.

— Слона то я и не приметил, — задумчиво буркнул Сидор. — Всё, делать здесь больше нечего, возвращаем.

Ещё раз проверив привязанную к поясу фляжку с раствором соли, Сидор быстро закатал отколотый на берегу ручья большой кусок серой соли в чистую холщовую тряпицу, захваченную как раз на подобный случай, и упрятал его в висевшую на плече полевую сумку.

— Теперь точно всё, — отряхнул он испачканные белёсой солью грубые плотные штаны. — А то и в самом деле невозможно эту жару терпеть. Что ни говори, а дух здесь какой-то нехороший.

Может и правда радон в этой котловине на поверхность выходит, а может и ещё что. Что — не знаю, но мне здесь определённо не нравится. По любому отсюда пора сваливать, пока копыта не откинули.

— Не поверишь, стал ловить себя на мысли, что скучаю по Голове со Старостой, — слабо улыбнулся Сидор. — Бред какой-то. Словно мне этой сволочной парочки не хватает. Экстриму, наверное, мало. Так и хочется с кем-нибудь полаяться. Что делать?

— Терпи, родной, — слабо улыбнулся Димон. — Тебе теперь долго придётся терпеть.

— А и в самом деле, — резко поднялся он на ноги. — Что-то засиделись мы с тобой, Димон. Двигаем в лагерь, там уж, наверное, все собрались и только нас ждут. Поклюём кулеш и ходу отсюда. Полдня не прошло, а какая душегубка.

К полудню стало совсем невмоготу. Духота стояла страшная, давящая, какая-то мёртвая без единого колебания воздуха, словно пекло в аду. Дышать было тяжело и хотелось покинуть это место как можно быстрей. И ещё этот странный запах, преследовавший их последний день. То ли сероводорода, то ли вообще не пойми чего. Сколь ни принюхивайся, а совершено невозможно разобрать, чем пахнет. Но одно сказать можно твёрдо — гадостный запах, неприятный.

— Что последнее скажу, — тяжело перевёл дух Сидор. — Не смотри на то, что тут сейчас никого нет. Наверняка на этот солёный ручей кто-нибудь да предъявит права. Потому как, когда появимся мы здесь, доходов с этого озера и этого ручья никому уже не видать, кроме нас. А это значит, что кому-то мы на мозоль точно наступим.

И что-то внутри меня говорит мне, что в этих краях никому нет дела до каких-то баронов де Вехторов, полсотни лет тому назад владевших тут всеми правами на этот солепромысел. Чую, драчка за соль будет страшная.

Загрузка...