Живи и ошибайся 3

Глава 20

В сторону Оренбурга мы выехали на двух каретах, заодно трое саней взяли. В одних были припасы. На двух ехало шестеро охранников. Верхом им двигаться не имело смысла. Конкурировать по выносливости с тяжеловозами никакая лошадь не сможет. Итого, включая возниц, нас было пятнадцать человек. С учетом ружей и сабель от любых лихих людей отобьёмся.

Насчёт правильности направления имелись сомнения, но куда-то ведь нужно отправиться. Со мной никто не спорил, а я заявил, что «сердцем чувствую». Вот уж не знаю, как начну оправдываться, если «сердце» не оправдает ожиданий.

Первая остановка была в Бузулуке. Этот населённый пункт уже носил гордое название города. Горел он много раз и его границы регулярно менялись. В том виде, который наблюдали мы, Бузулук существовал всего несколько лет, когда Николай I приказал там строить кирпичные дома.

Кстати, вся закупаемая мной пшеница была отсюда. Царь начал массовое заселение этих плодородных земель государственными крепостными крестьянами, что дало серьёзный экономический эффект. Добавьте к этому наше участие в перераспределении торговых потоков, и вам станет понятно, отчего дворяне и купцы начали активно вкладываться в строительство этого города.

Раньше из достопримечательностей Бузулука можно было назвать только скиты и отшельников, живущих в них. Приходили эти благочестивые старцы и к нашему. Они раньше в пещерах проживали, как оказалось, незаконно заняли земли, принадлежавшие оренбургским казакам, и их вежливо попросили покинуть пещеры. Послонявшись по России, старцы снова вернулись на своё старое место проживания. И разрешение на это они у старца Самарского спрашивали, попутно зазывая батюшку в свою общину. Тот отказался, мотивируя это служением людям. Мол, ему народ просвещать нужно, пророчеством заниматься. Про то, что батюшка любит комфорт и падок на лесть, скромно промолчим.

Не считая пещер с христианскими отшельниками, каких-то значительных церковных сооружений в Бузулуке не было. Городишко смотрелся вообще убого. Моя Перовка не в пример лучше выглядела. Но постоялый двор мы отыскали и даже новости узнали, что отряд военных проезжал, расспросы вел и весь город взбудоражил.

Пока мы устраивались на ночлег, Фёдор «пошёл в люди». И получаса не прошло, как вокруг него собралась приличная толпа. Фёдор, стоя на коленях прямо в снегу, без шапки в одной рубахе, истово крестился и взывал к сознательности православного люда. Описывал, как подлостью выманили и похитили святого старца.

— Как бы не простыл он там, — обеспокоенно поглядывал Лёшка на Фёдора.

— Зато тебе выступать не понадобится. Этот фанатик сам всё расскажет.

Для проформы мы местным вопросы позадавали. Вдруг видели или запомнили «купца»? «Свидетели» вывалили на нас столько информации, что я стал сильно сомневаться в её достоверности. А уж описание лошадей с огненными головами и хвостами, как у чертей, явно принадлежали народному фольклору.

Фёдор тоже понаслушался всякого и рьяно начал доказывать, что это были дьявольские происки. Я в дебаты встревать не стал, заверив, что обязательно выясним настоящую причину у старца, чем полностью успокоил Фёдора.

Примерно в таком ключе продолжались ещё три дня нашего путешествия до Оренбурга. Останавливались на станциях, устраивали всеобщий молебен, посылая устные угрозы вслед похитителям.

Так и добрались до границы Европы и Азии, где пересекались основные пути юг-север, восток-запад. Охраняли город казаки. Именно к ним и конкретно к генералу-губернатору мы и планировали обратиться.

Оренбург пусть и считался крупным городом, но по сути большая деревня. О нас и о том, что мы тоже ищем старца, узнали практически сразу. Ещё сообщили, что генерал-губернатор преставился в прошлом году. Нового назначили, но из Петербурга тот пока не прибыл.

Но у нас была надежда на казаков и таможенников. Вдруг заметили что-то необычное и узнали?

Вообще повезло, что егеря с государевой бумагой оказались здесь раньше и поставили весь город на уши. Большего мы бы не сделали. И смысла получать подорожные документы я не видел. Фёдор пока не понял, что мы здесь и останемся ждать. Он бегал по городу, собирая импровизированные митинги.

Вообще-то казаки уже поскакали догонять подозрительный обоз. Возможно, даже в правильном направлении. Нам об этом таможенный начальник рассказал. Егеря мчались по следу предельно быстро, меняя коней (они же были с заводными лошадьми). Разминулись с тем «купцом» всего на полдня. На удивление быстро смогли организовать преследование, дав соответствующее описание кого ищут.

Надеюсь, что не ошиблись с выбором претендентов в похитители. На самом деле на их пути оказалось не так уж и много похожих людей. И уж точно нужных нам трудно было перепутать с киргизами или выходцами из Башкирии.

Все свидетели дружно подтверждали, что видели разыскиваемых людей и их обоз двинулся на север в сторону Уфы.

— Странное направление для похитителей, — заметил я. — Иностранцев точно отметаем.

— Зачем старца в Сибирь везти? — недоумевал Алексей.

— Какие-нибудь староверы… — выдвинул я версию. — Надеюсь, что след всё же правильный, хоть и непонятный.

— Какая там Сибирь! — возмущённо заявил дед. — Это ещё даже не Урал. Там до владений Демидовых ехать и ехать.

— Де-ми-довы… — по слогам произнёс Лёшка.

И мы дружно примолкли.

— Вполне… — первым подал я голос.

— Не сами Демидовы, конечно, — согласился дед. — Кто-то из управляющих мог позавидовать и захотеть долю.

— Золото? — покосился Алексей на деда.

— Очень вероятная версия, — поддержал я. — В любом случае другой нет.

— Гера, а что батюшка мог рассказать похитителям?

— Всё, что он написал Николаю I. Там довольно обширный перечень рудников: золотых, серебряных, медных. Все в труднодоступных регионах, включая Аляску. Из перспективных на ближайшее время Воронцовский прииск, это на Урале.

— Земли наверняка уже под государевым контролем, и знания о них ничего не принесут похитителям, — заметил Алексей.

— Главное, время потянуть, — прикидывал я. — Не убьют же они старца?

— Надеемся на лучший вариант, — ответил дед. — Вдруг и вправду староверы, а не желающие узнать места рудников?

— Хорошо, похитители напомнили. Летом займёмся скупкой перспективных земель, — категорично заявил я. — Деньги есть, пора вкладывать их в своё будущее.

— Необязательно в золото, — поддержал Алексей. — Я бы участки, где пройдёт в будущем железная дорога, начал скупать. Заодно запутаем следы, если за нашими покупками кто-то решит проследить. Это наследство для детей и внуков.

— Но от парочки серебряных и золоторудных участков я бы не отказался.

— Парни, а бакинская нефть? — напомнил дед. — По Волге милое дело её доставлять. Мы бы на дизельное топливо перешли.

В целом от темы похищенного старца ушли далеко. Размечтались, как будем возить танкерами нефть, как ещё больше разбогатеем и устроим научно-технический прогресс в отдельно взятом регионе.

Фёдор, конечно, пытался нас подбить на продолжение путешествия. Его не пугало отсутствие документов. Якобы нас слово Божье оградит. В ответ мы пытались вразумить его, что быстрее отряда верховых казаков и егерей не успеем. И зачем бежать без толку? Убедили, что верим в спасение старца. Мне лично такое знамение во сне пришло. Вот те крест!

Сами же решили пока прогуляться по торговым лавкам. Денег с собой взяли много. Мало ли чего понадобится купить или дать кому взятку? Как оказалось, всё, что касалось православной веры, взяток не требовало. Популярность старца Самарского была такой, что никого «подмазывать» не пришлось. А определившись с вероятными похитителями, мы немного успокоились. Главное, что не иностранцы, со своими как-нибудь разберёмся.

Деньги же буквально жгли карман. К нам в этом году почти никто не приезжал, но потребности меньше не стали. Почему бы не закупиться, раз случилась такая оказия?

Несмотря на мартовский холод, своеобразный восточный базар активно торговал. Все спешили до весенней распутицы сбыть товар. И сухофрукты, что приметили егеря на Масленице, и пряности мы встретили. Не скажу, что сильно дешево, но, по-видимому, похитители не экономили ради основного результата.

Здесь я набрал немного приправ для Лизы. Взял самое экзотичное, что у нас точно не росло. Перец хоть красный, хоть чёрный свой были. Никогда не думал, что перец горошком, купленный в обычном магазине, можно прорастить. Не все горошины проклюнулись. Соотношение было примерно один к десяти. Да и выращивать его можно было только в оранжерее. С удивлением я узнал, что это вообще-то вьющееся растение. Для нашего стола того, что выращивали, вполне хватало, а заниматься бизнесом смысла не было. Иначе пришлось бы оранжерею расширять, а это расходы не только на стекло, но и на отопление. Так что на специях я не особенно потратился.

В рядах башкиров нас порадовали шкурки горностаев, бобров, норки, куницы и прочих. Не смог удержаться, чтобы не прикупить Лизе на шубку голубую норку. Себе такую же взял на шапку и воротник пальто.

Лёшка сразу углядел товары из Самарканда и Ташкента. Хлопок пусть и не сильно чистый, но для медицинских целей вполне годился.

Парча, шёлк, платки, ленты и прочие дамские радости нас не заинтересовали. Зато взяли клей у казаков и зерно. У меня крестьян за счёт куроедовских беглецов прибавилось. Всех нужно кормить, да и на посев дать. После они мне на постройке парохода отработают.

Местные рассказывали, что мы и десятой части от обычной ярмарки не увидели. Большинство купцов давно разъехалось. Вернутся они поздней весной или в начале лета, чтобы забрать часть оплаты за свои товары. К моему удивлению, киргизам купцы отдавали нужные изделия из металла и ткани без денежного взноса. Даже не будучи знакомыми друг с другом, верили на слово. Когда потеплеет, киргизы пригонят баранов. Тех оценят на меновом дворе и зачтут за приобретённый зимой товар. Такой вот бартер на полном доверии.

Наших тяжеловозов тоже оценили и предложили сменять на верблюжью шерсть, козий пух или ковры. Алексей серьёзно задумался. Если не в этот раз, то чуть позже имеет смысл наведаться в Оренбург. Уж больно хорош рынок предлагаемых товаров.

Фёдор рынок вместе с нами не посещал, продолжая баламутить местных священников и созывая народ на массовые молебны. Вот уж никогда не думал, что этот обычный мужик обладает таким даром красноречия. Всё дело в вере, оказывается.

В общем, эта вера, молитвы и казаки в сумме дали положительный результат.

— Старца святого нашли, старца! — облетела город весть на шестой день нашего пребывания в Оренбурге.

— Ваши благородия! Слыхали, старец! — влетел в комнату Прошка с радостным известием.

Естественно, мы поспешили на выход. Новость передавали из уст в уста и дополняли невероятными деталями.

— Чёрнокнижники то были…

— Супостаты…

— Казаки порубали всех…

— Да не… крестом, крестом и святой водой изводили…

Нам же оставалось ждать главного свидетеля и не гадать попусту. Когда же у входа в гостиницу притормозили сани в окружении отряда конных народ ринулся лицезреть старца.

Шум стоял невероятный. Казаки пытались навести порядок, но всё без толку. Фёдор в этой толчее сумел пробиться к старцу и над общим людским гомоном раздался протяжный вой раненого зверя.

— На колени православные! — выкрикнул Фёдор. — Молимся, братья, за здоровье старца святого!

Этот клич на удивление отрезвил публику. Ломиться к саням перестали и действительно стали опускаться на колени. Верховые эту просьбу к себе не отнесли и продолжили охранять «объект». Фёдор же подхватил на руки укутанного в тулуп батюшку и потащил его в помещение, отсекая таким образом от толпы.

Когда проносил мимо нас, я успел рассмотреть, что голова отца Нестора перевязана грязной тряпицей.

— Лёшка, доставай медикаменты, инструменты!

— Вижу, прикажи воды вскипятить, свечи несите!

Дед, удостоверившись, что мы занимаемся старцем, отправился наводить порядок перед гостиницей и заодно узнавать, как справились с похитителями.

Батюшка не притворялся, а действительно был плох. Лёшка предположил, что его изначально, как и Фёдора, стукнули по голове. Скорее всего, ж не рассчитали силу. Нужного эффекта с потерей сознания достигли, но проломили голову серьёзно. Да и потом вместо покоя при сотрясении везли по холоду. Хрипы в груди свидетельствовали, что старец к тому же серьёзно простыл.

Пока Алексей кипятил инструменты и стерилизовал очищенный хлопок, мы с Фёдором в четыре руки раздели батюшку, избавив его от грязных и вонючих вещей. Обтёрли влажными полотенцами тело, завернули в простыню и уложили на стол для лучшего доступа к ране.

— Немного поверните на бок, — скомандовал друг. — Фёдор, ножницы подай. Здесь всё выстригать придётся.

— Я бы и часть бороды удалил. Свалялась она и вся в крови.

— Пожалуй, — согласился со мной Алексей.

Следующие два часа мы возились с батюшкой. Повезло, что дед держал оборону в дверях и не пускал никого из любопытствующих.

Для меня и Фёдора Алексей комментировал свои действия. Что началось воспаление, и так было понятно. Тело отца Нестора буквально полыхало от жара. Чем сбить температуру, найдём, но это не излечит внутренние процессы. Было у нас дома немного антибиотика. Придержали для сложных случаев, но брать в поездку не стали, решив, что хватит стрептоцида.

Зашитую рану Алексей обильно им присыпал, но сомнения в действенности препарата оставались. Попутно попытались напоить старца, вливая чайной ложкой разведённый стрептоцид.

— Он, похоже, не первые сутки без сознания, — констатировал Лёшка. — Явное обезвоживание. Блин! И не введёшь физраствор. Я же ничего не брал в дорогу.

— Ложкой напоим, вроде бы глотает жидкость, — заметил я.

— Федя, организуй баб или ещё кого. Нужен валик под голову. Подушки не годятся. Два валика, — стал показывать Алексей. — Смотри, вот так голову положим, а там, где рана, не будет давить.

Фёдор отправился выполнять поручение, а я начал разводить и процеживать малину. Это лучшее, что мы в данной ситуации могли предложить для сбивания температуры.

— И уксус неси, сделаем обёртывание, — крикнул мне вслед Лешка.

Как-то мы действительно не подумали, что застанем батюшку в таком плачевном состоянии. Термометр не взяли и препаратов имели по минимуму. Отчего-то были уверены, что ничего плохого старцу не грозит. Предположу, что похитители и сами испугались содеянного. Хотели легонько стукнуть, чтобы без проблем вывезти за пределы моего имения, а нанесли серьёзную рану.

Дед, с которым я пересёкся в коридоре, подтвердил мои мысли. Казаки нагнали обоз в трёх днях от Оренбурга на одной из станций, где похитители безуспешно пытались найти хоть кого-то разбиравшегося во врачевании. Казаки уверяли, что на тот момент старец ещё отвечал на вопросы, но был очень слаб. Ворогов скрутили, старца осмотрели, голову по простому перемотали и отправились обратно. Дальше мы уже видели результат. Необработанная рана дала воспаление и температуру, вылечить батюшку будет непросто.

— Можно ли его в таком состоянии перевозить? — уточнил я у Лешки, когда мы закончили со всеми профилактическими мероприятиями.

— Сутки — точно нет, но дальше здесь сидеть смысла не имеет. У меня в клинике условий больше. Ты же знаешь, что я и капельницы из нашего наследства достану. Есть пять ампул антибиотика. Да и общие условия гораздо лучше. Карета на полозьях плавно идёт, это же не летом по ухабам прыгать.

— Пойду прикину, что можно переделать в карете для перевозки батюшки, — сообщил я.

Стандартная карета этого времени представляет собой коробку с сиденьями внутри. У нас внутри два мягких диванчика напротив друг друга. Прилечь на таких никак не получится. Мы-то умудрялись спать и полусидя, но старцу нужно лежать горизонтально.

Вместе с дедом мы стали решать, как устроить преобразования. В результате то сиденье, что было против хода движения, безжалостно выдрали и расположили вдоль, пристыковав ко второму месту. Получилась лежанка в виде буквы «Г», на которой, согнув колени, вполне можно расположиться. Ещё один человек сядет рядом с головой лежащего, страхуя его и жаровню. Без отопления ехать со старцем нельзя. Он и без того простыл в пути.

Дав себе сутки на сборы, мы полностью сосредоточились на том, чтобы батюшка вообще перенёс поездку.

Прежде всего требовалось решить проблему с обезвоживанием. Его похитители даже не удосужились воды вдоволь давать ослабленному человеку. Что там с этими бандитами сделают и как осудят, меня не особо волновало. Доживут ли они до суда — большой вопрос. Фанатичные верующие и за меньшие прегрешения могли в буквальном смысле растерзать, а тут такой злодеяние.

Фёдор осунулся, практически не ел и не пил, не оставляя старца одного ни на минуту. Мне пришлось даже прикрикнуть, взывая к его разуму. Как он, такой ослабленный, будет за старцем ухаживать?

Следующий бой с Фёдором мы устроили за место в карете. Пришлось убеждать, что троим там не поместиться, а рядом с больным должен быть доктор. Никто не сомневался, что Фёдор хороший помощник, но пусть время, пока будем ехать, он проведёт в молитвах.

Выезжали из Оренбурга мы с помпой и серьёзным сопровождением. Наших егерей двадцать человек, полсотни казаков, какие-то дворяне с охраной, моя личная «свита». Итого, не менее ста человек и ещё больше лошадей. Тут с «недобрыми намерениям» ни один заяц не рискнёт дорогу перебежать, не говоря о других четвероногих хищниках или разбойном люде.

На второй день батюшка пришёл в себя. Пил самостоятельно, что-то шептал и отказывался от еды.

— Поправится, вылечим, — заверял Алексей, успокаивая нас, и в первую очередь Фёдора.