Жестокие цинковые мелодии

30

— На улицу прямо опасно выходить, — сообщил я Паленой, когда она отворила мне дверь.

— Что случилось с вашим пальто?

— Благие намерения Тинни. Дин не вернулся еще?

— Нет. Обедать придется самим.

Из этого следовало, что Гаррету придется варить себе сосиски. Впрочем, никто не мешал ему немного поэкспериментировать и сварить заодно пару картофелин.

— Как прошел день? — поинтересовалась Пулар.

— Черт, мы превращаемся в домашних собачек каких-то. Большую часть его я провел в Аль-Харе. Потом дотащился до «Пальм», где Морли хватил удар, стоило мне упомянуть Лазутчика Фелльске. И это после того, как директор Релвей едва не завербовал меня за одно упоминание того же имени.

— Тот человек со странным запахом, который следил за нами вчера?

— Следил. Но по всеобщему мнению, не за нами. Но да, тот самый. И похоже, очень многие его крепко недолюбливают.

Мы продолжали разговор уже на кухне, звеня кастрюлями и сковородками. Паленая нацедила нам пива.

— Неудивительно — при том, что он так воняет, — заметила она.

— Ты не говорила, что от него пахнет необычно.

— Не необычно. Просто очень сильно. Обыкновенный пот.

В городе, где подавляющее большинство жителей считают мытье вредным для здоровья или просто ненужным выпендрежем, запах немытого тела редкостью не назовешь.

— Это не просто нежелание мыться, — уточнила крысючка. — Скорее, необычная диета. Или болезнь.

Что ж, это здесь тоже не редкость, особенно среди старшего поколения. Только какая болезнь превращает человека в подобие орангутана?

Я рассказал ей об остальных событиях дня, не забыв упомянуть запах, коснувшийся меня, когда я направлялся к Фаркашу.

Паленая пополнила кружки.

— Вы, наверное, с ним совсем немного разминулись. Запах в такую погоду сохраняется совсем недолго — по крайней мере для человеческого носа.

Вода в кастрюле вскипела. Я сунул туда копченые сосиски и две большие картофелины, порезав их предварительно на четыре дольки каждую.

— Как я, черт подери, только жил до тех пор, пока не купил этот дом и не нанял на работу Дина?

— Вы просто зажрались.

— Еще как. Угу. Я тогда ел заметно меньше.

— Вам повезло, что Дин не слышит этих ваших слов.

— Его бы кондрашка хватила. Ладно. Как там Его Самозванство? Я ни гугу от него не слышал. — Правда, я не сомневался в том, что он уже выудил из моей головы все события прошедшего дня.

— Приходила эта девочка-жрица. Принесла несколько головоломок. Он с ними забавлялся.

— Р-р-р! Даже в отсутствие Дина. Она много съела? И что украла?

— Вы слишком молоды, чтобы брюзжать, как старикашка. — Паленая еще раз пополнила кружки. — Может, вам сходить в гости к дядюшке Медфорду? Заодно вспомните, как приятно находиться в обществе старого зануды.

Медфорд Шейл — мой единственный оставшийся в живых родственник. Жалкий брюзга.

— Нет уж, спасибочки. Клянусь всеми богами, эта картошка собирается вариться до скончания света.

— Раз так, может, оторветесь на дело?

Я сделал большой глоток пива и поставил кружку на стол, чтобы Паленой было сподручнее доливать.

— Какое дело?

— Дверь. Кто-то стучит.

Тебе стоило бы шевелиться быстрее, Гаррет. Гламурные мысли в голове у молодого человека действуют мне на нервы.

— Самому стоило бы шевелиться, — буркнул я, поднимаясь с места. Я понятия не имел, что все это означает. Так и держа кружку в руке, я заглянул в глазок.

На крыльце стояли перед дверью украшенный огромными снежинками Кипрос Проуз — вид он при этом имел самый что есть несчастный, — и самое смертоносное существо клана Тейтов. Кира, шестнадцатилетняя, необработанная версия Тинни.

Случается и такое, Гаррет.

— Почему бы тебе не взять его за мозг и не выпотрошить прямо там? — хотел я спросить у Покойника, но промолчал. Не вслух же.

Старые Кости не отозвался, из чего следовало, что значительная часть его мозга занималась в этот момент чем-то другим.

Я рывком распахнул дверь.

Детки на крыльце подскочили, словно их застали за чем-то таким, чем им заниматься не следовало. Да и на лице Кипа что-то этакое отпечаталось вполне явственно.

Я бы не стал слишком уж винить мальчика. Кира Тейт — та же Тинни, только в исходном, сыром варианте. Прежде чем та научилась владеть собой. Без полировки и тормозов. Впрочем, возможно, она начинала это осознавать. Вид у нее был, во всяком случае, немного виноватый.

И как, интересно, ей удалось так обработать Кипа, что он явился сюда?

— Кип, Кира, заходите, заходите. Паленая, принеси что-нибудь к чаю. — Я проводил обоих подростков в комнату Покойника.

У старого греховодника явно осталась еще незанятая часть головы для того, чтобы развлекаться.

Кира, очевидно, находила Кипа интересным — при всех его странностях.

Вот новый смысл моего существования, просигналил мне Старые Кости. Приватно, разумеется. Я не брошу этого жалкого дела, пока оно не разрешится.

Я не стал задавать ему вопросов: он явно пытался убедить деток в том, что спит.

Впрочем, все мои гости, кто хоть немного знает его, всегда убеждены в том, что он бодрствует и подглядывает.

Веснушчатые щеки Киры розовели сильнее, чем это можно объяснить морозом на улице. И взгляда от Кипа она отвести не могла.

Все это показалось мне не менее диким, чем жуки размером с пуму.

Кип, конечно, представлял собой интерес для девиц — в смысле, «когда-нибудь он омерзительно разбогатеет». Он не из тех парней, которые волнуют девиц в плане приключений. Такого парня зовут, например, Морли Дотс, и карьера его заставляет меня скулить от зависти.

Покойник, разумеется, читал мои мысли, соображения и жалость к себе. Я ощущал, как он развлекается.

Я помог им снять пальто, шапки и все такое.

— Что случилось с твоими волосами? — спросил я у Кипа. Казалось, их теперь вдвое больше, чем было в последний раз, когда я видел его перед «Миром», и торчали они во все стороны.

— А мне так нравится, — заявила Кира. — Так у него вид бунтарский.

Ага, вот как. Что ж, неплохо.

Паленая принесла поднос с чаем и сладостями — а заодно мою пивную кружку и сосиски с картошкой. Я чуть расслабился. Это освобождало меня от необходимости развлекать подростков. Я принялся за еду. Они тоже расслабились, занявшись своим чаем.

Паленая даже нашла Динову заначку с сахарным печеньем. Впрочем, ему никогда не удавалось прятать что-нибудь от ее волшебного нюха надолго. Хотя он не оставляет попыток. Старику не хочется верить в ее магические способности.

— Ладно, детки, — пробормотал я с набитым ртом. — Я хочу, чтобы вы объяснили мне кое-что.

— Сэр?

— Ты знаешь, где находишься, Кип. Не стоит и пытаться увиливать. Ты и еще несколько мальчиков занимались чем-то странным и, возможно, противозаконным в подвале того пустующего дома в Нежном Лоне. Я попал туда потому, что у Вейдеров неприятности из-за огромных жуков на стройке. И на тебе! Первый, на кого я натыкаюсь, — это ты с приятелями и большими жуками.

Он боится того, что его мать узнает, чем он занимается.

Это преимущество!

Разумеется. Но не говори ему, что ты заходил в тот дом.

— У меня, мальчики, нет цели прижать вам хвост. Я просто хочу, чтобы мой клиент смог без помех достроить свой театр. С тем, чтобы у его дочери и Кириной тетки было место, где они могли бы демонстрировать свое актерское мастерство. Ну, или отсутствие оного. Однако кто-то нарушает правила обитателей Холма. На меня наехала гвардия, а на них наехал кто-то оттуда. Что все-таки происходит?

Кип похрустел печеньем, похлюпал чаем и отвел глаза. Кира напустила на себя традиционное выражение женщин из клана Тейтов, подозревающих, что центр внимания переместился с них в сторону.

— Это клуб, мистер Гаррет. Вроде шайки. Или такого тайного общества. Мы называем его Кликой. Для мальчишек, достаточно умных, чтобы произнести свое имя без ошибок. Там, в доме, когда вы приходили, было шестеро наших. Кивенса и Висяка вы со мной видели. Оба такие, со странностями.

Ух ты. Если уж Кип Проуз считает, что вы со странностями, вам самое время перебираться в сумасшедший дом Бледсо.

— Бербаха с Бербейном там не было. Они близнецы. Они редко появляются. У них мать из Грозовой Стражи — она никогда не хотела детей. Зардоз — это тот, который любит жуков. Он и Тедди. Я считаю, они оба психи. Но у нас такое правило: помогать друг другу в увлечениях. Ведь кто еще нам поможет?

Старые Кости едва не рассмеялся вслух — это в его-то состоянии!

— Не могу представить себе, чтобы кому-то хотелось сделать жуков побольше, — сказал я. — Но это необходимо прекратить. Меня ведь сегодня не просто Стража задержала. Это сделали по личному приказу директора Релвея. И ведь кто-то с Холма дергает на этот счет не только его: кто-то интересуется происходящим достаточно сильно, чтобы нанять специалистов для слежки за вами. Так что если вы, мальчики, не хотите болезненных осложнений в своей жизни, поищите себе другие увлечения.

— Ребята всего лишь помогают друг другу разобраться, мистер Гаррет. Мы же никому ничего плохого не делаем.

Я рассказал ему о неприятностях, уже причиненных жуками строительству театра и ночному промыслу Нежного Лона.

— И все это вызывает у некоторых людей сильное желание проломить кое-кому голову.

Кип чуть не захлебнулся чаем.

— Это называется неумышленным причинением ущерба, — объяснил я. — Непредвиденные последствия того, что ты делаешь.

Кип уставился в пол, который явно нуждался в мытье и покраске. Впрочем, когда я покупал этот дом, пол вообще был земляной.

— Я подумаю над этим, правда, — пробормотал Кип. — Нет, правда. Такое ведь со мной уже случалось.

Разница, конечно, имелась, но суть, увы, осталась прежней.

— Угу. Скажи, а твои приятели знают, что ты тот самый Кипрос Проуз?

Кип начал было каяться — и тут Кира взяла его за руку. Это потрясло даже Паленую. Старые Кости продолжал забавляться.

Тут происходило что-то еще.

— Угу, — сказал Кип. — Они знают. Но это для них ничего такого не значит. Это же старая история.

— И их не интересует эта испепеляющая эльфийская женщина с неба?

Кип заметно порозовел. Кира ободряюще сжала его руку. Нет, право же, здесь происходило что-то, до примечательного странное. Эта моя мысль развеселила Покойника еще пуще.

Стоит ли удерживать мальчишку и дальше, промыслил я ему. Старому увальню наверняка хватило времени порыться в заполнявшем его голову хламе.

Держать дальше нет нужды. Но не мешало бы пригласить сюда его друзей.

— Ладно, детишки. Я услышал все, что хотел услышать. Кип, право же, задумайся о том, какие последствия могут иметь твои штучки. Ты ведь и не догадывался о том, что за вонь поднимется, если сто тысяч гигантских жуков вырвутся на волю?

— Хватит же, Гаррет, — вмешалась Паленая. — Вы ему не отец.

Это меня тоже поразило.

— Ты права, — кивнул я. — И он почти взрослый. Ему положено учиться на своих ошибках. И видеть приближение следующих.

Плечи у парня начали немного расправляться. Этого мы допустить никак не могли.

— Но до сих пор он не показал нам, что способен на это. Одно могу еще сказать тебе, Кип: если это обернется такой же жутью, как в истории с серебристыми эльфами, я попрошу твою мать запереть тебя в клетку.

— Гаррет, — возмутилась крысючка. — Да прекратите же.

— Слушаюсь, мэм. Ступайте, детки. Кира, отведи его туда, где нашла. И будь умницей.