Жена Убийцы Короля

Глава 6

— Гораций предположил, что способность помнить подарена только тем живым существам, которых задумал Бог, которым он подарил душу, и именно из-за способа твоего создания ты лишена этого. Собственно, поэтому мы не удивились, что ты нас не помнишь, — так закончил свой рассказ Эйдан. Его голос слегка дрожал, и пусть принц держал улыбку, руки его мяли рукава рубашки, то комкая их, то растягивая.

Информации много. Алисия уверена только в одном: не такой предыстории она ожидала от второстепенной, быстро убитой автором героини. Хотя бы потому, что все фанаты «Снов и грёз» знали, что в этом мире нет ни магии, ни каких-либо других чудодейственных вещей. Даже ту единственную цыганку, которая появлялась в истории, чтобы пожелать героям счастья и переплетённой судьбы, назвали шарлатанкой, пусть она и не ошиблась. Ладно. Не то, чтобы это её так сильно волновало; может быть, ровно настолько, чтобы устроить истерику потом у себя в комнате, но сейчас? Нет, нет, она спокойна.

— На самом деле, это многое объясняет, — Саманта поднесла руку к лицу, потирая подбородок. Чёлка упала ей на глаза, но была сдута. — Первое время госпожа совсем не обращалась ко мне или господину Джерарду по имени. Иногда она смотрела на меня так, будто не знала, кто я и почему хожу за ней. Поэтому я так удивилась, когда вы начали обращаться ко мне по имени, госпожа. Кажется, это впервые произошло, когда у вас спала лихорадка… Да, точно тогда. После неё казалось, будто вы проснулись от глубокого сна, и я даже поверила, что всё это время вы привыкали к господину, как вы тогда и сказали! Хотя ваша речь, насколько я помню, была направлена на другие цели и вы могли приукрасить, но если всё так, как говорит Его Высочество… — она пощёлкала пальцами, словно пытаясь поймать убегающее от неё объяснение. — О! Поняла! Возможно, это как у детей, которые начинают осознавать себя позже, чем говорить и ходить? И сначала вы были как новорождённый малыш, а потом выросли?

— Лихорадка? — не дав Алисии ответить, влез Эйдан. — Я помню, Гораций очень торопился к герцогу, это из-за вашей болезни? Он ворчал, что ваше состояние может быть нестабильно, что без смесей из цветов вы можете умереть. Рад, что это наоборот пошло вам на пользу, Алисия.

— Определённо, это так! — Сэм засверкала от радости, складывая ладони друг к дружке и наклоняясь чуть вперёд. — Госпожа стала такой живой! Она изменила комнату, и мы ходили вместе на рынок. И господин Джерард учит госпожу танцам, вы не представляете, как чудесно у неё выходит!

— Точно, та история про рынок! Вы рассказывали о ней, но я не совсем понял некоторых вещей. Зачем вы были на рынке? И зачем побежали за вором, леди Лоуренс? Вам стоило позвать стражу, а не рисковать собой. Такой милой леди не стоит влезать в такие опасные ситуации.

От сладкой беседы, завязавшейся между главными героями, и информации, сваленной на неё, как ушат отходов, голова Алисии заболела, а думать стало как-то слишком тяжело. Она медленно поднялась, прижав руку ко лбу, и неловко поклонилась остальным.

— Мне нужно подышать свежим воздухом. Прошу прощения, — не дожидаясь ответа, Алисия отвернулась, спеша к балконам. Краем глаза она заметила, как Адам положил руку на плечо принца, останавливая его.

Балконы не пользовались большим спросом в такой час. Лишь молодые влюблённые выбегали сюда, прячась от родителей, чтобы разделить пару томных поцелуев. Алисия не знала об этом, когда вышла, но поняла сразу, как такая парочка с некультурным чмокающим звуком оторвались друг от дружки и, завидев её, убежали, проносясь мимо и ненароком задев её плечо. Лёгкий удар вызвал шипение, но не более того, и Алисия подошла к перилам, опираясь локтями и кладя голову на руки.

Луна уже высоко, её лучи смешиваются со светом из бального зала. Вдалеке виднеются тучи, грозящие залить поля тяжёлым ливнем. Многое необходимо обдумать. Первое, то, что тело это с самого начала не принадлежало живому человеку, что она заменила того, кто всё равно не помнил своей жизни. Ей всё ещё не жаль, что она вообще заняла чьё-то место, но становилось легче от мысли, что этот человек не был бы на неё в обиде. Вообще не вспомнил бы, что кто-то его обидел. Второе — что она в принципе имеет тело не человека, что она нестабильна и, скорее всего, именно из-за этого умерла её предшественница. Надежды на то, что какая-то магия внезапно сделает её стабильной, Алисия не питала. У неё не появилось системы, нет миссий или квестов, так с чего бы каким-то неведомым силам спасать её от разложения, скажем, ближе к зиме? Когда все растения будут погибать, уйдёт ли она вслед за ними?

Думать тяжело. Она уже пережила одну смерть, проявив неосторожность. Медленно задыхалась под тяжестью обрушившегося здания, не в силах позвать на помощь. Сознание упрямо отказывалось угасать, нос забивал дым, кожу обжигало. На самом деле, она бы с радостью не переживала подобный опыт заново.

Мысли отправились в поток, непрошенные воспоминания заполнили разум, в груди становилось тесно. Воздух отказывался поступать в лёгкие, уши заложило, словно издалека она слышала тяжёлые, прерывистые вздохи. Перед глазами поплыло, и Алисия ударила себя в грудь, пытаясь заставить ту работать, раскрыться. Один удар, второй. Ноги задрожали. Казалось, сознание вот-вот покинет её, как перед носом оказался бокал. Почти не задумываясь, она схватила его и опрокинула в себя. На вкус это почти то же самое, что выпить лёд, и она не разобрала, какой напиток то был, но это волновало Алисию в последнюю очередь. Реагируя как на холодный душ, но пришедший изнутри, её организм мгновенно взбодрился, прогнав то состояние, в которое она чуть не впала по своей же глупости. Не стоит вообще вспоминать о подобных событиях.

— Благодарю, господин, — продержав пару мгновений глаза закрытыми, Алисия выпрямилась и повернулась к тому, кто дал ей напиток. Мужчина на вид около двух метров, с широкими плечами и объёмными мускулами. Он возвышался над Алисией подобно великану, держа лицо вежливо-нейтральным, возможно, совсем слегка доброжелательным. Сложно разглядеть цвет его глаз, но волосы тёмно-рыжие, почти коричневые. Не будь Алисия сейчас такой усталой, она почувствовала бы некоторую угрозу с его стороны, может быть, просто напряглась бы от его размеров, но сейчас едва ли что-то могло побеспокоить её сознание.

— Рад помочь, госпожа. Думаю, нам ещё не доводилось встретиться лично. Я Рафаэль Ястредский, — он протянул руку, и Алисия подала свою. Господин Ястредский галантно наклонился, целуя её в кончики пальцев. На самом деле, такой способ приветствия начинал Алисии не только надоедать, но и вызывал отвращение. Славно, что она не обязана подавать всем руку, но и не сделать этого будет всё равно, что нагрубить.

— Граф Ястредский, верно? Я встречала вашего сына сегодня, рада познакомиться с отцом такого вежливого юноши, — теперь, услышав его фамилию, Алисия невольно напряглась. Перед ней находился один из наиболее хитрых, опасных злодеев романа. Конечно, слово «злодей» тут использовалось скорее формально, но это не отменяло мерзости поступков, совершённых графом Ястредским. Честно говоря, это та часть, принимать участие в которой Алисия не хотела. — Ещё раз большое вам спасибо за помощь, ваше сиятельство. Думаю, герцог Джерард уже потерял меня, так что не смогу составить вам компанию в этот вечер. Прошу меня извинить.

Алисия сделала реверанс, как ей казалось, достаточно элегантный при условии, что ноги всё ещё едва держались прямо, и развернулась. Не успела она, однако, пройти и пару шагов, как Рафаэль потянул её за плечо, и внезапно перед глазами поплыло. Она моргнула — и уже была в руках графа, придержавшего её от падения. Смутившись, не понимая, что происходит, Алисия попыталась выпрямиться, но тело очень плохо слушалось.

— Что…? — язык заплетался, не удавалось сформировать ни единой чёткой мысли. Голова потяжелела, но внутри ощущалась скорее вата, руки стали лёгкими, как пушинки, она могла взмахнуть ими, а сжать пальцы или схватиться за что-то было неимоверно тяжело.

— Господин Ястредский, ну что вы там? Джерард и Его Величество вернулись в зал, нужно торопиться! — голос Шаплена наполнил уши, но смысл его слов долго, тяжело доходил до Алисии. Она поняла, что происходит, когда Рафаэль подхватил её на руки и с грацией перепрыгнул перила, беззвучно приземляясь на траву. Паника, посетившая её в этот момент, привела к резкому рывку ногой. Едва ли это помогло ей против Рафаэля, но туфелька, и без того держащаяся на добром слове, спала с ноги и, судя по звуку, прилетела прямо в Шаплена. — Мразь! Мой новый кафтан, да разве ты имеешь право пачкать мой кафтан, ты…

— Прекрати, — руки Рафаэля переместились, схватив её ноги крепче, одновременно сжав за плечи так, что пошевелиться больше не было возможности. — Иди назад и проследи, чтобы моего отсутствия не заметили. С этим-то ты сможешь справиться?

Что происходило дальше, Алисия понимала с трудом. Слабость растеклась по конечностям, усталость так и манила отдохнуть от всех забот, что свалились на неё в этот день, и противиться им стало так сложно, что Алисия добровольно сдалась, погружаясь не столько в сон, сколько в беспамятство. Она продолжала чувствовать, как перемещают её тело, как кладут куда-то, а после начинается тряска, не присущая каретам, скорее плохо сделанным повозкам. Казалось, они ехали целую вечность, послышался стук воды о деревянную крышу, гром, оглушительно бьющий по барабанным перепонкам. От тряски в животе Алисии начался какой-то кошмар. Он бурлил и урчал, кипел изнутри, вино смешивалось с бурдой, которую дал ей Рафаэль. Следующее, что отчётливо помнит Алисия — она едва успевает перевернуться на корточки, как содержимое желудка покидает её, забивая нос и жаля горло, перекрывая кислород и заставляя кашлять, громко и надрывно. Это продолжается недолго, два бокала жидкости уходят вместе с десертами, съеденными ею на обед, и теперь внутри всё сжималось от пустоты, она чувствовала себя так, будто готова съесть кастрюлю чего-то ужасно жирного, и одновременно так, будто ещё неделю не сможет есть вообще.

Радуясь тому, что кислород вновь наполняет её лёгкие, Алисия, нащупав под руками сено, высморкала остатки рвоты, попавшие в нос, и несколько раз сплюнула. Смотря на едва различимую в темноте лужу, она поклялась себе больше никогда не пить, особенно не пить на важных мероприятиях в месте, кишащем паразитами и мелкими второсортными злодеями. Алкоголь ещё никогда не вызывал в ней столько негатива, как в этот момент, и радовало только то, что в реакции эта гадость вывела саму себя из её организма.

Телега наехала на камень и Алисию тряхнуло. Она потеряла равновесие, в последний момент успевая направить своё падение на чистую часть сена. Внимание вернулось к непростой ситуации, в которой она оказалась. Крыша была совсем невысокой, достаточной как раз для того, чтобы стоять на четвереньках. Темно, под руками сено и доски, ужасно обработанные и уже исцарапавшие её ноги. Отвратительное положение. Снаружи не слышно ничего, кроме грома, ливня и лошадей. Однако неслышно могло быть и потому, что погода разбушевалась, и Алисия не удивилась бы, если кучер всё ещё не знал, что его пленница очнулась.

Руки не связаны, ноги тоже, куда делась одна из туфель она вроде как припоминает. Непонятно лишь то, зачем, кто и куда её везут. Самые важные и немного пугающие её вопросы.

Стараясь собрать мысли в кучку, Алисия легла, избегая «ядовитого» места, и закрыла глаза. Тело всё ещё слабо дрожало, но даже если бы она чувствовала себя хорошо, Алисия не смогла бы дать отпор со своими тонкими ручками и ножками-соломинками. Единственный план, пришедший ей в этот момент: сначала притвориться опоссумом, а потом бежать при первой же возможности. Отличный план.

Не сумев противиться зову Морфея, Алисия только моргнула — и тележка уже ехала по дорожке, её мелко трясло, а дождь закончился. Не успела она даже пошевелиться, как закричал кучер, лошади остановились, а вокруг начался гомон и мельтешение. Вспоминая свой отличный план, Алисия замерла, держа глаза закрытыми, а тело расслабленным, и никак не отреагировала, когда крышка тележки поднялась, а её кто-то подхватил на руки. Свет не ударил по глазам, воздух был холодным, где-то ухнула сова. Скорее всего, продолжалась одна и та же ночь, по крайней мере, Алисия не могла поверить, что проспала бы целый день в этой телеге.

Действуя как-то особенно неторопливо, её занесли в помещение. Вокруг мельтешила не то свита, не то соратники, в общем, человек пять, если судить по шагам, и пытаться убежать от кого-то с такими крепкими руками, какие были у несущего Алисию человека, она бы не осмелилась. Тишина, сохраняемая этим конвой, напрягала, и только страх не давал какой-либо реакции проявиться.

Скрипнули петли. С опытом десятков просмотренных фильмов за спиной, Алисия может сказать, что это звук тяжёлой, но деревянной двери. Не то чтобы дерево даёт ей хоть какое-нибудь преимущество, скорее мозг пытался понять, что происходит снаружи, пока она не может воспользоваться зрением.

— Следить за девчонкой, — чуть хриплый голос принадлежал человеку, что нёс Алисию весь путь и сейчас укладывал на койку, твёрдую, но, кажется, не каменную. — Нельзя допустить, чтобы она пострадала. Это ясно?

— Да, господин, — значит, всё же слуги. Хочется похлопать самой себе: её не похитили торговцы людьми с плохой части рынка, зато похитили торговцы людьми среди аристократов. Это так здорово, что хотелось плакать, но она сдержалась. Лежала неподвижно, пока люди не развернулись, покинули комнату и закрыли эту жутко скрипящую дверь, затворив её за собой с таким шумом, будто её не смогут открыть десять крепко сложенных мужчин.

Подождав ещё пару минут, услышав, как ушло большинство и около её камеры остались двое, Алисия открыла глаза. Деревянный потолок, каменные стены… отсутствующий пол. Стараясь быть как можно тише, Алисия села, сразу ощутив под босой ногой холодную, плодородную почву. Несмотря на то, что в ночи её было не видно — а под потолком имелось маленькое окошечко, через которое из-за туч не проникало лунного света — почва явно была плодородной, мягкой. Объяснить своих выводов Алисия просто не могла, но вот трогает землю и понимает, что в ней бы очень хорошо росли любые цветы, какие только захочется посадить хозяину. Только почему вместо пола здесь вообще была земля — этого она понять не могла, а босую ступню тут же подняла и поставила на койку, не желая и дальше с соприкасаться с домом червей и прочих паразитов.

Дверь и правда оказалась деревянной, укреплённой железом по углам и несколькими поперечными полосками сверху и снизу. Алисия опасалась издавать какие-либо шумы, так что не могла встать и рассмотреть её. Скважины под замок, однако, видно не было, да и по звуку она могла сказать, что запирали её как-то иначе. Не просто же они понадеялись, что ей не хватит сил отодвинуть дверь?

Страшно. Так страшно, что дыхание спёрло, в груди колотится то слишком быстро, то медленно, но ударяя по рёбрам так, словно сердце вот-вот их расколет. В приюте детей каждые полгода посещал полицейский, рассказывая, как поступать, если тебя похитили. «Ненужных» детей часто выбирали для тёмных целей. За таких некому заступиться, не будет родителей, которые ищут годами своё дитятко. Не всегда даже приют интересуется, куда пропал ребёнок: сбежал ли, или же его похитили. Было важно, чтобы дети сами знали, как себя защитить.

Вот только сейчас нет телефонов, которые можно украсть для звонка, нет добрых дядь-полицейских, дежуривших на улице, нет камер слежения, на которые она могла бы случайно попасть. Те советы, которые она может выполнить, не помогут сбежать, ведь призывают скорее не провоцировать своих похитителей, вести себя тихо и послушно, пока не прибудет помощь. А помощь… Помощь, скорее всего, не придёт. Ястредский, как и Шаплен, были друзьями и сторонниками Самуила, они не стали бы действовать, не согласовав свой план с герцогом. Наоборот, они выбрали момент, когда Джерард находился в компании самого короля, сделали ему идеальное алиби, чтобы хотя бы первое время нельзя было доказать, что её муж причастен к похищению.

Её муж сделал это. Мысль от чего-то уколола сильнее, чем должна была. Глаза защипало, а руки мелко задрожали. Будто ей и без того было недостаточно плохо, Алисия внезапно осознала, что привязалась к этому человеку. Конечно, не влюбилась, ведь планирует убежать, развестись как можно скорее, как только бизнес начнёт приносить хоть минимальный доход, но рассчитывала на него и его доброту, пока вынуждена оставаться рядом. Только этим вечером она узнала, что должна была следить за Самуилом всё это время, доносить на него. И что сам Самуил тоже об этом знал. Конечно, он захотел бы избавиться от такого груза, избавиться так, чтобы наверняка.

Глубоко, шумно вздохнув, она поднялась, не беспокоясь о том, что её услышат. Стоять было неудобно, и Алисия скинула вторую туфлю, погружаясь в землю пальцами, двигая ими, боясь задеть таракана или, не дай Бог, многоножку. Спустя пару дрожащих вздохов, смирившись с тем, что пола здесь нет, Алисия прошла к двери и несколько раз сильно, до покраснения кожи на кулаке ударила, взывая к охране.

— Эй! Эй, там! — контролируемо подавляя в себе ту часть, которая выдавала невиданные речи и простую вежливость, Алисия постаралась понизить голос, звучать грубее. То ли ей это хорошо удавалось, то ли прошлая тошнота вызвала раздражение в горле, но крик и правда получился больше похожим на дворовую угрозу, чем на молодую леди. — А ну откройте эту чёртову дверь и объясните, что тут происходит? Думаете, вам так просто сойдёт это с рук? Вы знаете, кто мой муж?

Последнее, возможно, было лишним, но никто снаружи не засмеялся, так что не факт, что простые слуги знают о причастности Самуила к происходящему. Возможно, ей стоило схватиться за эту карту и разыграть её, пока никто не знает, что Самуил им ничего не сделает.

— Вы не слышите меня? Открывайте, идиоты, или герцог Джерард снесёт ваши головы!

Ответа всё ещё не было. Цокнув, Алисия отошла от двери, осматриваясь и цепляясь взглядом за окно. Оно было высоко, выше, чем она смогла бы забраться. Были ли по пути сюда спуски, Алисия вспомнить не могла, хотя и думала, что была полностью сосредоточена на пути, по которому её несли сюда. С другой стороны, такая плодородная земля с большей вероятностью окажется на глубине, чем на поверхности.

Раздражённо пнув воздух, Алисия упала на своё ложе, тут же пожалев об этом, ведь стукнулась затылком. Проклиная всё на свете, она решила дождаться утра и принимать решения на свежую голову, однако, закрыв глаза, так и не смогла уснуть. До утра Алисия проворочалась, крутясь с одного бока на другой, кусая ногти и подолгу сверля взглядом то дверь, то окно. Рассвет наступил скоро, но о ней не вспоминали, казалось, намного дольше. Голова гудела, за глазами пульсировало, и когда, наконец, появились какие-то признаки жизни по ту сторону двери, в Алисии не было ничего, кроме острого, горящего ярким пламенем раздражения.

Вошёл мужчина. Если не принимать в расчёт его крепкого телосложения, ничего примечательного в нём не найти: короткие волосы, карие глаза, настолько стандартные черты лица, что в игре или фильме его приняли бы за пушечное мясо, NPC, случайного прохожего или массовку. В руках его поднос с едой. Двое слуг внесли в камеру табуретки, на одну, перед Алисией, этот мужчина поставил поднос с едой, на другую сел сам.

Смотря на похлёбку, два кусочка хлеба и чай, Алисия впервые осознала, насколько пуст её живот, как сильно она на самом деле хочыет есть. Однако принимать что-то из рук такого сомнительного человека… Вспомнив, что только вчера была отравлена его соратником, Алисия решила проявить благоразумие и отказалась даже смотреть на еду, вместо этого сконцентрировавшись на посетителе.

— Если вы думаете, что еда отравлена, можете не беспокоиться об этом, госпожа Джерард. Мы бы не стали давать вам чего-то опасного, когда вы уже здесь, — с первых же слов Алисия поняла, что перед ней находится тот же самый человек, который нёс её от телеги до этой камеры. Она уже прочувствовала его телосложение и понимала, что то был крепкий мужчина, но теперь могла оценить, насколько на самом деле он силён. Конечно, никаких положительных эмоций это знание не принесло.

— Боюсь, доверять вашим словам я не смогла бы, даже если очень сильно захочу этого, а, поверьте, я не хочу, — она прищурилась, передавая всё презрение, испытываемое по отношению к ситуации и всем, кто к ней причастен.

Мужчина ничего не сказал на это, просто игнорируя слова Алисии и продолжая.

— Вам понадобятся силы в будущем, так что будет нехорошо, если их будет неоткуда взять. Наш хозяин распорядился подавать вам лёгкие трапезы, которые не потревожат ваш желудок, особенно после вечернего приключения. Господин приносит свои искренние извинения за то, что вам пришлось выпить, чтобы посетить нас, и заверяет, что такого больше не повторится.

Он стелил, и стелил так красиво, что тошно становилось. Вот она, подмена слов, смыслов. Судя по всему, этот человек принадлежал к категории слуг, но был кем-то важным, главным. Хорошо, если так, ведь в высшем свете и без него таких змей достаточно.

— И к тому же, вам, кажется, поплохело во время поездки. Организму наверняка будет легче, если вы восполните хотя бы часть потерянного, — кажется, это был конец тирады о том, почему ей стоит поесть, и Алисия позволила небольшой паузе повиснуть между ними, чтобы удостовериться, что так и есть. Когда же стало понятно, что да, он больше не заговорит, Алисия расправила плечи и вскинула подбородок, надеясь, что испачканные ноги не испортят того возвышенного образа, который она старается создать.

— Мне было приятно послушать вас и эту бесполезную лекцию о важности правильного питания, мистер, однако замечу, что куда более важные темы вы, к сожалению, пропускаете. Кто вы? Почему я нахожусь в этом месте? И на кой чёрт я сдалась Ястредскому? — под конец она не сдержалась, зашипев змеёй и сама же замирая, поняв, какие звуки издаёт. Она и до этого осознавала, что язык у этого тела во много раз подвижнее, чем был у неё в старом теле, но не осознавала, как это может влиять на её речь. Надеясь, что её удивление не заметили, она вздохнула и вернула себе внешнее самообладание. — Уверена, произошла какая-то ошибка, которую мы сможем уладить, поговорив с вашим господином. Нет нужды держать меня здесь, сэр, у меня не хватило бы сил и на то, чтобы сбежать из места намного менее охраняемого, чем это.

Мужчина внутренне смеялся над ней, и это настолько очевидно по его лицу, что невольно появлялось искушение огрызнуться. Грубый, многословный хам.

— Прошу прощения за мою оплошность, госпожа Джерард. Меня зовут Микаль, я дворецкий семьи Ястредских. Для меня большая честь ухаживать за вами, пока вы находитесь в гостях у нашего господина. Боюсь, сейчас это лучшая комната, которую мы смогли выделить для вас, и поверьте, она самая подходящая из тех, что были на выбор. Пришлось провести небольшой ремонт, чтобы она стала такой, но я уверен, скоро вы и сами поймёте, как позаботился о вас господин. А теперь, прошу, поешьте, и мы оставим вас для дальнейшего отдыха.

Алисия выслушала всё это с одной мыслью: какую чушь ей пытаются донести. Лучшая комната? Да, как скажете, вот только даже тележка была лучше! Там было сено, чистое и в какой-то мере мягкое, но не… а, в общем-то, не важно. Переводя взгляд с земли на завтрак, Алисия задумчиво потянулась к тарелке, проводя по её краю пальцем. Медленно, обдумывая каждое действие, она взялась за край, посильнее сжала и дёрнула рукой, выливая всё содержимое на Микаля. Тот подскочил, шипя, когда горячая похлёбка ошпарила кожу, но, сжав зубы, принял более строгую позицию и одёрнул рукава, делая глубокий, полный сдержанной ярости вздох.

— Я… понимаю вашу позицию. Прошу прощения, что потревожили вас, госпожа Джерард. Мы немедленно оставим вас. Прошу, отдыхайте.

Он забрал поднос, поднял с пола тарелку и кивнул слугам, тут же принявшимся уносить стулья и снаружи запирать дверь. В этот раз до ушей Алисии донёсся шум, будто что-то перекрыло дверь, и почему-то она была уверена, что это произошло бы даже при её полном послушании, а потому никакого раскаяния в импульсивности не последовало. Будь она хоть трижды голодна, всё равно не станет принимать еду у этих людей.

Прошли часы. Алисия изнывала от скуки. Есть или нет охрана снаружи, с ней в любом случае никто не разговаривает. Проходят ли часы, или это тянутся минуты, понятно только по свету за окном, но тучи всё ещё заполняют небо, так что большую часть дня освещение совершенно не менялось. От безделья в голове уже прыгает трёхтысячная овечка, а она седьмой раз повторяет в голове песенку из родного мира, и то, помня только припев да основную мелодию. Настроение от просто угрюмого скатилось к откровенно паршивому, страх за свою жизнь так быстро отъехал на задворки, что с тем же успехом можно сделать вид, будто его и вовсе никогда не было.

Снаружи начинает накрапывать дождь, редкие капельки попадают в окошко камеры. В это же время за дверью послышались шаги, тяжёлые, не то возвращался Микаль, не то каждый второй слуга в этом месте подходит под описание двухметрового шкафа.

Подстёгнутая скукой, Алисия поднялась, отряхнула наряд и зарылась одной ногой чуть поглубже в землю. Если ей придётся провести ещё один разговор ни о чём, то в Микаля полетит уже не суп.

Дверь отворилась, и вместе с тем к ней вошли четверо: Микаль, двое слуг и граф Ястредский. Стало совсем неприятно, ведь в него даже не плюнуть. По крайней мере, пока не станет совсем плохо.

— Я вижу, герцогиня уже уединилась с природой, — оглядев её и выразительно задержав взгляд на её ступнях, частично похороненных в земле, Рафаэль сдержанно улыбнулся, кланяясь в приветствии. Алисия не собиралась отвечать на этот жест взаимностью, сосредоточившись на наблюдении. От четверых будет тяжело сбежать, но если не вступать в бой, а пытаться увернуться от рук и выскочить в коридор… — С другой стороны, это даже хорошо. Приятно видеть подтверждение наших теорий на ваш счёт, госпожа.

— Что? — отвлёкшись, она не сразу обратила внимания на обращённые к ней слова, но стоило пониманию прийти, как надежда, что ей послышалось, расцвела в груди. Потому что послышалось что-то крайне неприятное и невозможное, и потому не похожее на правду. Но, опять же, вспоминая, чем занимается этот человек согласно канону, пары его фраз достаточно, чтобы холодный пот прошиб Алисию, выбивая из её лёгких дыхание и заставляя все органы чувств заработать слишком хорошо. Всё её существо превратилось в зрение и слух, мир же сузился до Ястредского.

— Вы, без сомнений, прекрасно понимаете, о чём я говорю. Боюсь, некоторые люди не видели смысла хранить секрет в действиях королевского целителя, и потому нам известно кое-что очень, очень интересное. Скажите, вы не желаете пройтись со мной, госпожа?

Он протягивает руку, и Алисия не контролирует своего тела, принимая её и следуя за графом. Позади охрана, Микель устроился сбоку, перекрывая ей большинство отступов, а страх, ушедший на короткий миг скуки, вернулся в умноженном количестве. В висках стучало, а дышать стало тяжело. В каком… в каком она веке? Есть ли здесь обезболивающие? Или, ещё лучше, анестезия? Будут ли они так милы, что поделятся этим с ней?

Коридоры, одинаковые каменные стены, тёмные занавески от пола до потолка — всё проходит словно мимо Алисии, она не запоминает поворотов, ступеней, залов и обстановки вокруг. Всего слишком много, и мозг в какой-то момент полностью отключается. Ей что-то говорят, но даже это не улавливается, проходит насквозь, словно какие-то незначительные детали, словно они правда в романе, и началась короткая сцена, перемотка, после которой герой вернётся к своим друзьям сломленным, но не потерявшим надежды, ведь смог покинуть это место.

Алисия не хочет быть этим героем. Она с радостью стала бы третьестепенным торговцем на рынке, впаривала бы людям чай и слушала сплетни, узнавала, что и как у главных героев, через чьи-то злые языки, а не из первых рядов, попадая в неприятности только потому, что оказалась в их компании. Честно говоря, она была бы больше рада очнуться служанкой у какого-нибудь аристократа в этом мире, ведь даже те получают зарплату и могут надеяться на спокойную жизнь, если их хозяева не мудаки…

— Вы так напряжены, герцогиня. Прошу, присядьте, — Ястредский гладит её руку, подводя к крепкому на вид сидению, на которое Алисия едва не падает. Колени едва держат, и состояние такое плохое, что будь её желудок наполнен хоть крошкой, и прецедент в тележке повторился бы прямо сейчас.

Ясность возвращается, когда на руках затягиваются ремни, да так крепко, что дёрнуться невозможно. Перед ней опускается Микаль, но Алисия быстро поняла, что он собирается делать. Не медля, она вскидывает ноги и ударяет в плечо мужчины, другой просто дёргая и удачно попадая ему прямо в подбородок. Сиденье шатается, и от следующего пинка, пятка попадает прямо в лоб дворецкому, оно отклоняется назад. Крик вырывается сам собой, но она не падает, ведь спинку сзади перехватывает Ястредский.

— Ну-ну, что же вы, герцогиня, будьте сдержанней, вы же теперь леди из высшего общества, — он смеётся, не жалея побитого слугу, а тот, терпя, перехватывает её ступни и сквозь попытки вырваться их привязали широкими ремнями к ножкам. — Вот так, не волнуйтесь, мы не навредим вам слишком сильно. Только парочка экспериментов, понимаете?

— Нет! Нет, не понимаю! — она кричит, дёргаясь, но это уже ни на что не влияет, а Рафаэль почти не прикладывает сил, удерживая стул на месте. — Отпустите меня! Самуил… Самуил бы не допустил этого!

Честно говоря, она не верила в свои слова. По книге этого почти не заметно, но теперь, прожив пусть и не очень много, но бок о бок с Самуилом, Алисия поняла, как похожи эти двое. Как две капли воды, и как её пугал Самуил, так пугает сейчас Рафаэль, но сильнее, ведь, в отличие от её мужа, действия этого подонка в произведении описывались.

Торговля детьми. Опыты. Похищения. Медицинские эксперименты. Хладнокровное уничтожение конкурентов. Вся его преступная сеть вскрылась, когда глаз Рафаэля упал на Саманту, это была тяжёлая арка, но героине удалось избежать насилия над собой, подставляясь под удары, направленные на детей. Рафаэль хотел продать идеальный товар, раз за разом ему приходилось откладывать время продажи до тех пор, пока не заживут синяки на лице, и времени, протянутого таким образом, хватило, чтобы Его Высочество нашёл свою возлюбленную.

На её стороне тоже был Его Высочество, но Алисия не без оснований сомневалась в том, приложит ли он столько усилий для поиска какого-то растения. Особенно если Самуил замешан в происходящем и помешает найти зацепки.

— Самуил бы не допустил? — издавая сдавленный смешок, будто услышал анекдот, при том очень забавный, Рафаэль покачал головой, махнув Микалю. — С чего бы ему что-то мне допускать? Или ты, маленькая мышка, успела выяснить что-то лишнее? Интересно, известно ли об этом твоему дорогому Самуилу? А, в общем, не важно. Тебе стоит знать, что Самуил о происходящем не осведомлён и в планы не был включён с самого начала, когда отказался нам предоставить вас сразу по приходе в его дом. Поверьте, согласись он тогда, и вы были бы здесь намного раньше, при том сделали бы мы это намного тише и аккуратнее. К сожалению, вы почти не покидаете дом, а если и делаете это, то без всякого предупреждения, вот у нас и не осталось выбора, кроме как украсть вас прямо с праздника Его Высочества.

Он говорил и говорил, сам не заметив, какое облегчение принёс Алисии. Значит, Самуил не с ним. Значит, её будут искать. Возможно даже, что совместными усилиями. Если это ускорит первоначальное время поиска… Ей нужно продержаться. Возможно, неделю, может быть, десять дней. Если она тоже сможет потянуть время, если что-нибудь придумает, всё будет хорошо.

Двери, через которые минуту назад вышел Микаль, распахнулись, и в комнату буквально влетел долговязый, худой мужчина, пол-лица которого скрывала маска чумного доктора. Он широко улыбался, словно всю жизнь ждал этого момента, и сладкий момент близок к нему, как никогда до этого.

— Рафаэль, мой дорогой Рафаэль, неужели это то, о чём я думаю? И суток не прошло! — он сложил руки на груди, ладонь к ладони, издевательски улыбаясь и наклоняясь к Алисии. Ноздри мужчины раздулись, он принюхивался к ней, как к куску только приготовленного мяса. — Может, ты бы так не торопился? Приехал, скажем, завтра? Или через недельку, что уж тут, мы же совсем не готовились к этому сутки напролёт, да?

— Займись своим делом, Мишель, и не ворчи. Сегодня у тебя всё равно не так много свободы, чтобы упрекать меня в медлительности.

— О, конечно, ведь мы бы не получили результатов уже сейчас, позволь ты мне начать утром? Но нет, пока мы не приедем лично, ничего нельзя! — учёный схватил Алисию за щёки, болезненно сжимая, заставляя открыть рот. У герцогини при всём желании не получилось бы укусить его, даже когда пальцы мужчины достали её язык, прокатывая его меж пальцев. — Как интересно, просто замечательно! Такой бледный, ещё и рот синеват. Будь она человеком, тело опознали бы трупом, но очень хорошо сохранившимся, господин.

— Оставь меня без лишних подробностей и проверяй то, что нам интересно. Микаль, ты принёс?

— Да, господин.

Мишель отпустил язык, вытер руку о свой халат и схватился за глаз Алисии, растягивая веки вверх и вниз. Глаз тут же защипало, он высох, похолодел, наполнился слезами и непреодолимым желанием моргнуть, чего не позволял сделать учёный. Казалось, ему любопытно всё, каждая реакция, отличие тела. Всхлип сам собой вышел из груди, в носу защипало, но её не отпускали, и было больно, глаз бегал, цеплялся за уголки его маски, седые волосы, ремешки, бескровные губы. Алисия попыталась отдёрнуть голову, отвернуться, но другая рука, принадлежащая Рафаэлю, впилась в её волосы, сжимая на грани с вырыванием и не давая сопротивляться.

— Будьте вежливы, Мишель пока только осматривает вас, — он совсем не успокаивал, наоборот, чувство, что дальше будет только хуже, подкреплялось знанием, что у этих людей есть какие-то планы, а не простое желание похитить красивую девушку. — Не стоит бояться нашего доктора, герцогиня, он действует на благо науки и не причинит вам излишнего вреда. Если вы позволите, он позаботится и о вашем комфорте во время всех наших процедур.

— Размечтался. Микаль, ну что так долго? — её глаз отпустили, и Рафаэль тут же убрал руку из волос Алисии, кладя её опять на спинку сидения. Алисия тут же повалилась вперёд, слёзы потекли по щекам, обжигая и капая на колени. Она не хотела смотреть, знать, что будет дальше, но страх неизвестности куда сильнее, и Алисия вскинула голову. Перед ней на высокий столик для декоративных ваз поставили деревянную коробочку, с горкой наполненную землёй. Сбоку лежала крышка, с одной из сторон, ближайшей к руке Алисии, находилась выемка, полукруг. Мишель оттолкнул Микаля, как только столик был установлен, и подвинул коробку ближе, частично переставляя его на подлокотник. — Прошу, герцогиня, не бойтесь немного испачкаться. Это простая земля, мы даже убрали камни и живность, чтобы вам было приятней. Разве вы не благодарны?

Мишель взял её руку, приподнимая и кладя запястьем в выемку, так что ладонь оказалась внутри коробки, поверх земли. Алисия не сомневается, что смогла бы опрокинуть её сейчас на землю, но храбрости не хватало, чтобы проявить неподчинение, и оставалось только надеяться, что они пощадят её, если сотрудничать там, где она могла себя заставить.

Так Алисия думала, пока Мишель не завёл руку за спину, с трудом достал из-за пояса нож и несколько раз проверил его на свету. Холодный пот выступил на лбу, дыхание прервалось, и Алисия завороженно смотрела за его действиями. В момент, когда лезвие оказалось под пальцами, её дух покинул жалкую оболочку. В следующий момент крик разорвал горло, желчь потекла по подбородку, сознание мелькало, то покидая её, то возвращаясь и заставляя осознавать мир вокруг слишком чётко, намного чётче, чем он когда-либо был, и в то же время так смутно, словно всё покрыли фильтром с затемнением по углам.

Когда от крика закружилась голова, а боль стала отступать на второй план, заглушённая шоком, Алисия поняла, что её руку глубже затолкнули в землю, а коробочку накрыли крышкой. Теперь, не видя, можно было представить, будто ничего и не было, вот только доктор ни на шаг не отошёл, прям перед ней рассматривая отрезанные фаланги среднего и указательного пальцев левой руки. С костью, торчащей с одной из сторон, но совершенно не кровоточащих, окружённых белым слоем мяса, внешне отличающимся от человеческого только цветом. Будто отрезали не от неё, а от свежего деревца или глиняной статуи. Будто не должно быть так больно, как оно есть, ведь внутри она совершенно не такая, как обычные люди.

В детстве Джена мечтала стать феей. Кто не мечтал, на самом деле? У них есть крылья и магия, и другие миры с чудесами и волшебными созданиями. Знай она тогда, что когда-нибудь получит возможность стать кем-то, чем-то волшебным, чем-то, чего на самом деле не может быть на земле, была бы в полном восторге. Да даже месяц назад, читая еженедельно выходящую главу о приключениях Саманты и Эйдана, она обрадовалась бы, узнай, что когда-нибудь и на её долю выпадет волнительное приключение.

Сейчас, сидя в тёмном зале, прикованная к креслу, оставленная обитателями поместья до утра, Алисия не рада. Слёзы не переставая текли по её лицу, тело дрожало, но от холода или истерики она не знала. Хотелось домой, к сериалам и дурацким роликам про котов, к вечным поискам работы, где не пришлось бы общаться с людьми. К вредной еде из супермаркетов, к плохим новостям, происходящим где-то там, по другую сторону экрана телевизора, но не с ней. Возможно, к вечерним посиделкам у камина с Сэм, к трапезам с Самуилом и долгим репетициям вальса.

Её найдут. Алисия знала, что помощь придёт, что всех в этом доме накажут, что спасут не только её, но и остальных заложников подземных комнат. Вот только знание не принесло ничего, кроме отчаяния, горечи, что они придут поздно, слишком поздно, ведь она уже потеряла часть пальцев, и неизвестно, что они решат забрать следующим.

Ночь проходит беспокойно, Алисия так и не уснула, глаза болели, соль застыла на щеках, неприятно жаля. Она начала чувствовать ладонь около пары часов назад. Не боль, её не было, даже когда Алисия шевелила растерзанными пальцами, но онемение всё ещё сильное, и возможно, что остальные чувства вернутся со временем.

С первыми лучами, проходящими сквозь не прикрытые занавесками окна, в зал вошёл Микаль. Должно быть, сейчас не больше четырёх или пяти часов утра, но он выглядел собранным, выспавшимся или хорошо скрывавшим следы усталости. Перед собой он катил тележку, на которой находились тарелки и чай. Остановившись около Алисии, Микаль достал из-под тележки табурет и занял его, взяв ложку и набирая не очень жидкую кашу.

— Рад видеть, что вы уже не спите, госпожа Джерард. Мишель планирует навестить вас в ближайшее время, и было бы чудесно, если бы вы поели до этого. Думаю, у госпожи уже должен был разыграться аппетит, — донося неприятнейшие новости, он попал в точку своим предположением. Не евшая уже больше суток, а то и почти два полноценных дня, она голодна и всё бы отдала за трехлитровую бутылку газированной воды. Говорить об этом вслух слишком стыдно, особенно после вчерашней выходки, повторить которую ей не хватит сил. Да и желания, если честно, тоже. Голод слишком давит, чтобы отворачиваться, когда еда преподносится ей на ложечке, и Алисия, тяжело выдохнув, сдалась, открывая рот и ложку за ложкой принимая кашу. Вкус не ощущался на языке, ей почти не приходилось жевать, и сладостное чувство насыщения наполнило её куда раньше, чем серое месиво, ошибочно принятое за еду. Тяжелее с чаем, но Микаль никак не комментировал её поспешные глотки, лишь придерживая кружку и дважды наполнив её заново, прежде чем Алисия покачала головой, отказываясь от четвёртой порции.

В тишине, прерываемой звоном посуды, возвращаемой на тележку, Микаль и Алисия находились ещё несколько минут. После дворецкий достал платок и утёр щёки герцогини, осторожно переходя на глаза, которым стало немного лучше, когда соль от слёз смыли парой изящных движений.

— Доктор Мишель придёт сюда к семи. У вас есть время отдохнуть и прийти в себя. Вы сильная леди, я уверен, справитесь с этой задачей.

Слова прозвучали бы ехидно, насмешливо, если бы их произносил кто-то другой. Микаль же казался отстранённым, выполняя все действия механически и, закончив, удаляясь, словно ситуация совершенно его не трогала. Алисия подумала о том, сколько подобных монстров ей предстоит встретить на своём пути. Возможно, её желание расстаться с Самантой на прошедшем дне рождения принца было самым разумным, что она только обдумывала в своей жизни. Чем дальше от неё главная героиня, тем безопаснее. Особенно если то, что происходило сейчас — не связанная с основным сюжетом ветка. Чем скорее она окажется как можно дальше от своей служанки, тем спокойнее будет жизнь, особенно когда она добьётся развода с Самуилом и начнёт вести ничем не примечательный маленький бизнес в столице.

Сытость помогла привести в порядок мысли, небольшое общение с Микалем отвлекло от самобичевания достаточно, чтобы обдумать дальнейший план. Не было сомнений в том, что при виде ножа в следующий раз она расплачется быстрее, чем в прошлый. До тех пор было бы разумно сохранять лицо, если не для её мучителей, то хотя бы ради собственного достоинства.

Глубокие вздохи могли помочь лишь немного, и Алисия повернулась к окну, надеясь, что вида восходящего солнца будет достаточно, чтобы занять мысли на несколько часов. Так оно и оказалось, и в следующий момент осознания себя Алисия ощутила ужасную боль в глазах от долгого взгляда на свет, а рядом с ухом бились щелчки. Мишель нависал над ней, хмурясь сильнее недавних туч, но осклабился, стоило только вниманию дорогого его учёному сердцу цветочку сконцентрироваться на нём вместо этого злосчастного окна.

— Я уж думал, ты совсем сломалась, герцогиня! — он засмеялся, взявшись за коробочку на руке Алисии и легким движением срывая деревянную крышку. — Не стоит так пугать меня, хорошо? Мне бы хотелось изучить, что происходит в твоей прекрасной головке, когда мы закончим с телом, договорились?

— Была бы премного благодарна, если бы мы и тело не изучали, — Алисия фыркнула. Ощущая, как боль онемения пронзила руку сотнями маленьких иголок, она поджала губы, хмурясь и упрямо дёргая рукой, вырываясь, насколько могла, из хватки этого сумасшедшего. Движение привлекло их обоих к целой пятерне пальцев, ни один из которых не казался пострадавшим, но… Алисия точно помнила, что вчера с ней сделали. Мысль, что ей показалось, даже сейчас не посещала её голову, а благоговейный взгляд Мишеля только подтвердил, что перед ними не предстало нечто необычное. Доктор с трепетом обхватил её пальцы, протирая новенькие фаланги, грубо срывая небольшие корешки, которых Алисия до этого даже не замечала, но за концы которых всё ещё цеплялась земля. Непонимание происходящего достигло своего апогея, и Алисия просто отказалась воспринимать новую информацию, решая, что проще думать об этом как о галлюцинациях. Всё верно. Её похитили, это ужасно травмирующий опыт, и её сознание ищет способ, как уложить всё это в голове. У неё точно не отрасли за один вечер фаланги, нет, это какой-то бред.

— Просто… поразительно. Признаться честно, даже увидев, как вы отличаетесь от нас изнутри, я не особо верил, что вы такое большое чудо, дорогая, драгоценная госпожа, — будто бы влюблённо выдыхая, Мишель поднёс пальцы Алисии ближе к глазам, а после, захваченный эмоциями, он сорвал маску и откинул её сторону, уставившись практически чёрными глазами на ладонь. Доктор давил на мягкую середину руки, оставлял следы-полумесяцы от ногтей, насильно растягивал её пальцы, когда Алисия пыталась сжать кулак, и в принципе был так очарован новым знанием, что ничто не смогло бы оторвать его в этот момент от загадки, представленной ему в лице герцогини, выращенной в по-настоящему тепличных условиях.

«Что будет, если сломать пальцы?» — рассуждал он, не обращаясь ни к кому конкретному, но Алисия всё равно напряглась от этих слов, подозрительно покосившись на мужчину и моля кого бы то ни было оторвать от неё этого ненормального. Желательно оставив её руку на месте, конечно, всё же она ещё очень понадобится Алисии. В принципе по жизни ей всё тело очень пригодится, так что было бы неплохо, если бы её уже отпустили и никогда больше не трогали. — «Нет, нет, это не входило в планы. Отращивание может быть быстрее простого заживления. Полезнее ли при неправильно сросшемся переломе полностью отрезать конечность со сломанной костью?»

— Этого мы проверять не будем, — зашипев Горгоной, Алисия дёрнулась, чуть не снеся сидение, которое вчера успешно придерживал Рафаэль, но сегодня, видимо, решил не появляться во время процедур. Урод. — Вы уже узнали, что хотели, разве нет? Идите и сорвите себе свой собственный корень, а меня отпустите! Какой вам прок от уже сформировавшейся личности?

— Вы правы, госпожа, совершенно никакого прока. Но, на мой скромный взгляд, расформировать личность всегда проще, чем заполучить нового человека. Особенно подобного вам, дорогая герцогиня, — отвлекаясь от собственных мечтаний и планов, Мишель провёл тонкими пальцами вдоль её руки, прослеживая вены на запястьях и отсутствие мускулатуры в плечах. — Мы продолжим эксперименты. Необходимо знать, насколько далеко можно зайти, и как много времени у вас будет уходить на восстановление. Я попрошу Микаля принести нам всё необходимое, моя прекрасная Алисия, и обещаю, в следующие дни мы с вами узнаем обо всём, что от нас скрывает ваше чудесное тело.

Звучало угрожающе, но Алисия, ошеломлённая и, говоря честно, находящаяся в этот момент не в себе, только оскалилась в ответ, наклоняясь вперёд, сжимая обе ладони в кулаки. Мишель, заинтересованный, уверенный, что она хочет что-то сказать, наклонился к ней в ответ, готовый выслушать любые оскорбления, припасённые для него юной леди, но ошибся, предположив что-то настолько простое. Сначала Алисия хотела плюнуть в него, но смекнула, что и близко не долетит, а потому дёрнула головой, попадая лбом по зубам учёного.

— М…! — выкрик Мишеля заглушила его собственная рука, перехватившая рот, но Алисия видела, как кровь залила его передние зубы, и победный оскал сам собой растянулся на её лице.

— Почему бы нам не проверить, как быстро заживаете вы, доктор? Почему бы вам не отведать грязи, в которой так стараетесь закопать меня?

— Выскочка, — он сплюнул кровь в сторону, оставляя её на слуг, а сам схватил Алисию за волосы и с силой ударил о деревянную спинку. Мир пошатнулся, но уже не в первый раз, так что Алисия, как бы плохо это ни было, начала привыкать к такому порядку вещей. — Разве я не просил тебя вести себя хорошо, дорогая? Или тебе настолько не терпится испытать на себе всё то, что я запланировал?

— Да пожалуйста, хоть побыстрее перестану видеть твою рожу перед собой, — слюна всё же полетела, попадая прямо в лицо Мишеля, и тот с криком отстранился, отталкивая её и вытираясь рукавом. До этого десятки раз испробованное на прочность, сидение наконец полетело, и Алисия взвизгнула, ударяясь спиной и головой, не в силах даже слезть из-за ремней, приковывающих её к подлокотникам и ножкам. Что-то в кресле жалобно заскрипело, она уверена, что дерево оказалось совсем не таким прочным, как рассчитывалось, и упирающиеся в икры заносы стали тому доказательством.

— Микаль! Микаль! — крик, поднятый учёным, заставил всевозможных слуг, стоящих начеку у разных дверей зала, вбежать внутрь. Одним из них был Микаль, широким шагом подошедший к этой абсурдной сцене и аккуратно поднявший кресло, от чего в ноги Алисии только сильнее впились выступы от треснувшех ножек. — Полотенце мне! Живо! Эта… Эта… Плюнула в меня!

Истерика разгоралась всё сильнее с каждой секундой, проведённой Мишелем без полотенца, и Микаль, то ли привыкший к подобному, то ли уже уставший удивляться, достал из нагрудного кармана платок и подошёл к учёному. Поймав мечущегося ненормального за плечо и не дав дёрнуться, дворецкий вытер его лицо, после чего поднял с земли маску и натянул неаккуратным движением на лицо Мишеля. Тот, схватившись за ремешки, поправил и затянул её покрепче.

С односложного приказа дворецкого все остальные слуги исчезли, только один ещё раз вернулся в зал, занося ведро с землёй, что, Алисия точно теперь знала, не добрый знак. По крайней мере, не для неё.

Микаль не оставил их больше, безмолвной тенью останавливаясь позади Алисии. Атмосфера стала не просто падать, она стремительно изменялась, трансформируясь в нечто ужасающее, напрягающее. Мишель отряхнул руки, достал из кармана перчатки, натянул их и тут же снял халат, брезгливо отбрасывая в сторону. Его, видимо, сильно задела выходка Алисии, и если в момент истерики сумасшедшего та готова была похлопать себя по спине, то сейчас мысленно ругала всеми бранными словами, какие только ей известны. Вот тебе и сотрудничество, вот и попытка не злить похитителей лишний раз.

— Сегодня мы отрежем кисть. Этого не слишком много, и я буду следить за ответной реакцией, чтобы не допустить заражения, если оно вообще может у тебя пойти. Не волнуйся, мы не будем разрезать тебя на сотни кусочков, чтобы посмотреть, из какого ты вырастешь, дорогая. Помни, всё, что мы сейчас делаем — всего лишь небольшой… эксперимент.

Он улыбнулся, в этот раз тонко и невыразительно. Из сумки, перекинутой через плечо и до этого скрытой длинными полами халата, Мишель достал широкий, остро заточенный нож, и дрожь смешалась с холодным потом, когда доктор подошёл ближе.

Дыхание прерывалось, она с трудом осознавала, принимала происходящее, и тихий вскрик был первым звуком, когда лезвие коснулось её руки. Оно разделяло кожу, как желе, послушно расползающееся от любого воздействия, и в какой-то момент Алисия поняла, что совершенно не чувствует боли, не может воспринимать руку своей, когда та так легко поддаётся столь мерзким, страшным манипуляциям. Небольшое сопротивление было лишь на кости, и стоило только ножу с тошнотворным хрустом пройти эту преграду, как перед глазами стремительно поплыло, и Алисия потеряла сознание.

Очнулась она быстро. Кажется, не прошло и пары минут, и возможно, что она просто долго моргала, но голова была такой тяжёлой, что в это верилось с большим трудом. Мир всё ещё нечёткий, какой-то ненастоящий, не могло быть настоящим то, что она видела в тот момент. Это не её культю сжимал Мишель, осматривая её и поднося к лицу, принюхиваясь. Не её ладонь передали Микалю, замотавшему её в белую ткань. Да и где в мире видано, чтобы такую рану совали в ведро, тяжёлое, давящее ей на колени, наполненное землёй?

— Госпожа? — холодной водой сначала слегка побрызгали в неё, а следом уже полноценно облили, и только тогда Алисия закашлялась, рыдания, тихие, до этого беззвучные, наполнили всю её суть, а из глаз опять полились жирные ручьи слёз. Не от боли, кажется, она в шоке или ещё каком состоянии, потому что не может быть, чтобы она не чувствовала боли после произошедшего, в то время как ноги её колит от простого падения. Микаль стоит напротив, Мишеля нигде не видно. — Госпожа, прошу, не делайте глупостей и держите руку так. Мы не можем привязать её в таком положении, поэтому освободили ваше предплечье. Я принесу обед, скажите, вы предпочитаете суп или что-то более твёрдое?

Попытавшись ответить, открыв рот, чтобы сказать хоть что-то, Алисия закашлялась, давясь слизью и желчью. Микаль погладил её по спине, слабо похлопав в попытке помочь, но боясь навредить. Алисия, должно быть, представляла собой жалкое зрелище, а может быть, даже дворецкому отвратительно прикасаться к ней. В этот момент она и сама бы к себе не прикоснулась. Из страха, скорее всего, но и от омерзения тоже. Она никогда не была столь сердечна и богата духовно, чтобы не обращать внимания на внешность других. Она никогда не прикоснулась бы к больному или имеющему какие-то уродства человеку. В себе сейчас она видела очень много таких уродств, слишком больших, чтобы на них можно было закрыть глаза.

— Я принесу суп, госпожа. Его будет легче усвоить, в вашем состоянии напрягать желудок кажется излишним.

Микаль уходит, оставив её одну в большом зале. За окном уже не так солнечно, она слышит, как о стекло ударяются первые капли дождя, а сама смотрит на ведро, не понимая, как могла попасть в такую… сюрреалистичную ситуацию. От чего-то факт её перерождения, хотя правильней будет сказать попадания, в эту историю, кажется куда более реалистичным, чем всё остальное, произошедшее после. Были ли знаки? Хоть что-то? Или только обрывки фраз, неясные намёки, оставленные ей другими людьми, которые решили никак не пояснять своих слов и действий? Проходило бы всё точно так же, если бы Эйдан не рассказал ей, как Алисию создали?

Думать об этом не хочется, но мысли продолжают течь. Если бы она не знала о том, кем является, как бы реагировала на эту ситуацию? Была бы напугана ещё сильнее, вот как. И ни за что не поняла бы, как пальцы вернулись назад. И сейчас не понимает, если честно, но вот Мишель, кажется, понимает, и только из-за этого она не выдёргивает сейчас руку из земли, не горюет над своим будущим калеки. Надеется, что всё будет хорошо.

— Приходи поскорее, — спазмы в горле наконец проходят, и она шепчет, промаргивая слёзы и обращая свои мысли к Самуилу, понимая, что сейчас может надеяться только на него. Принц добр к ней, но только муж… она надеется, что муж будет заинтересован в её поиске достаточно сильно, чтобы не забросить это дело спустя пару дней. Что Самуил придёт, желательно как можно скорее. Ей страшно. Очень, очень страшно.