Жена на замену

Глава 18.2

Пока я ещё была женой этого… герцога, я имела полное право распоряжаться теми, кого он же ко мне и приставил. Тем более, что Летти ни в чём не виновата. Светлость что-то сказал мне вслед, но я уже не хотела слушать его слова. Хватит. Достаточно. И так наслушалась столько красивых словесных кружев, что, если бы из них можно было что-то сшить, хватило бы на скатерти для всей даланнской аристократии. Останавливать меня он не стал.

Зачем были эти красивые слова, зачем рассказы про то, что Анна раньше была другой. Зачем вообще я?! Можно подумать, угрозами можно ускорить беременность. Можно подумать, это вообще зависит от воли женщины, хочет — зачинает дитя, а не хочет — так и ходит пустобрюхой. Смешно же, разве нет?

Но тем не менее, он это сказал. И ещё упирал на выгоду!.. Я ходила по коридору, не желая возвращаться в те покои, где жил этот человек. Нет, он безусловно мог бы приказать мне вернуться, но даже если он это сделает — ноги моей в его спальне не будет. Хватит. Сначала матушка, потом Стефан, теперь этот… мужчина.

Не знаю уж, как Летиция меня нашла, но я не успела даже хоть немного остыть, когда она вышла в тот же коридор левого крыла, где я мрачно бродила туда-сюда, и сказала:

— Даэ фир Геллерхольц, ваши новые покои готовы. Позвольте, я провожу вас.

Я только кивнула. Не хотелось разговаривать. Я уже успела наговориться с Рэйнером, и мне этого в общем-то более чем хватало. К счастью, Летти просто повела меня в комнаты. Почти такие же покои, как те, в которых я жила первые дни в поместье. Только в более тёмных, синих тонах. По общему тону украшений и даже балдахина над кроватью показалось, что когда-то эти комнаты принадлежали кому-то другому. Кому-то, кто с любовью выбирал интерьер. Но всматриваться и обживаться не хотелось.

Я заглянула в гардеробную, обнаружила, что мои вещи уже перенесли. Хотела было просто махнуть Летиции рукой, но поняла, что этого недостаточно. И всё же заставила себя открыть рот и сказать:

— Благодарю. Проследи, пожалуйста, чтобы хотя бы до утра меня никто не беспокоил, хорошо?

— Даэ фир Геллерхольц, но вы же так и не поели. Нельзя даже принести вам ужин в покои? — она казалась искренне расстроенной, и в другое время я сочла бы это милым.

Но сейчас при мысли о еде я ощутила легкую тошноту. Какой уж тут ужин, когда всё настолько перевернулось в очередной раз. Да и какой в этом ужине смысл? Наесться вволю перед пожизненной монастырской кельей? Нет уж, благодарю покорно.

— Я не голодна, — и кажется, что-то в моём тоне заставило её, наконец, просто выполнить приказ.

— Слушаюсь, даэ фир Геллерхольц. До утра мы никого к вам не пустим, даже самого герцога! — и скрылась за дверью со странным выражением лица.

То ли торжественным, то ли исполнительным. Я совершенно потеряла способность нормально распознавать чужие эмоции. Точнее… просто не хотелось в этом разбираться. И как только за служанкой закрылась дверь, я заперла её. А потом просто подошла к ближайшей драпированной синим бархатом стене, сползла по ней на пол, и дала себе волю.

Теперь слёзы не просто жгли глаза. Они текли, как струи какого-то водопада, а грудь сотрясали рыдания. И в то же время я как будто наблюдала за собой со стороны. Кажется, какой-то тихий добрый голос, который я толком и не помнила, когда-то говорил мне, что свою боль нужно выпустить. И видит Светлейший, я пыталась. Но слёзы не приносили облегчения, от них только больше жгло лицо и грудь, и казалось, что солёная влага так и будет течь по щекам.