Жена Для Чародея

Пролог

Редкий смельчак отваживался входить в старое крыло замка Ледж, построенное еще во времена Крестовых походов. Наверное, и сотни свечей не хватило бы, чтобы рассеять мрак огромного средневекового зала с его смутными тенями и тайнами, копившимися здесь на протяжении многих веков, подобно пыли на его грубом шершавом полу.

Впрочем, нынешний хозяин замка ничуть не боялся полутемного зала. Скорее, он презирал эти холодные каменные стены, увешанные портретами странных людей, которых ни один здравомыслящий человек не захотел бы считать своими предками. Зато этот зал прекрасно подходил тому, кто нуждался в одиночестве или собирался заняться делом, требующим уединения. Конечно, только в том случае, если он не имел ничего против ощущения, что за ним наблюдают несколько дюжин нарисованных глаз.

Анатоль Сентледж давно к этому привык. Временами он чувствовал себя так, словно с самого рождения находится под неусыпным надзором своих диковатых предков. И сейчас он почти не обращал на них внимания. Он неторопливо придвинул массивное, грубо сколоченное кресло к огромному столу, за которым когда-то пировали прежние хозяева замка, и, откинувшись на высокую спинку, взял в руки тяжелый средневековый меч.

За стрельчатыми окнами медленно угасал еще один унылый и серый зимний день, близилась ночь. В очаге пылало жаркое пламя. В его неровном свете резко очерченное лицо хозяина замка приобрело почти демоническое выражение, а на стенах мрачного зала темнели огромные тени, отбрасываемые его высокой мощной фигурой.

Всем своим обликом Анатоль Сентледж напоминал средневекового короля-воина, и меч в его руках усиливал это сходство. Он не сводил пристального взгляда с оружия, к которому много лет назад поклялся никогда не прикасаться. Что ж, значит, он нарушил клятву. При этой мысли губы Анатоля скривились в презрительной усмешке, предназначавшейся ему самому.

Еще несколько мгновений Анатоль боролся с искушением, затем поднес меч поближе к глазам. В полумраке тускло мерцала искусно отделанная золотом рукоять, увенчанная крупным сверкающим камнем. Это был кусок горного хрусталя необычайной красоты и чистоты, с неожиданной, почти колдовской силой приковывавший к себе взгляд. Меч принадлежал давно умершему предку Анатоля, лорду Просперо, а кусочек хрусталя являл собой не что иное, как волшебное окошко, через которое можно было заглянуть в будущее.

Анатоль сильнее сжал рукоять, с раздражением отметив, что пальцы у него дрожат. Напряженно вглядываясь в камень, он видел в одной из его сверкающих граней свое собственное отражение: высокий лоб, резко очерченный подбородок, ястребиный нос - черты, доставшиеся ему в наследство от английских предков. Черными пронзительными глазами, смуглой кожей и густыми волосами цвета воронова крыла, которые спутанными прядями падали на плечи, он был обязан испанской крови, так же, как и двоими необычными способностями. Этот мрачный тайный дар стал его проклятием.

Однако шрам, рассекавший лоб, - это уже его собственное приобретение, наследие ненависти и страха, - как часто с горечью думал Анатоль.

Сжав меч в одной руке, он надавил пальцами другой на лоб, пытаясь проникнуть взглядом внутрь камня, уловить отблески его сияющих граней, танцующих свой неповторимый танец.

«Сосредоточься, черт возьми, сосредоточься!» - мысленно приказал он себе. И сразу почувствовал знакомое покалывание, словно тысячи раскаленных иголочек вонзились в его мозг. Тело внезапно утратило вес, словно он сам растворился в сверкающих гранях кристалла.

Сияющие точки стали меркнуть, затуманенные неясными образами, принимавшими все более четкие очертания. И вот его видение, мерцая, начало обретать форму… Перед внутренним взором Анатоля вновь возникла она - словно богиня, охваченная золотистым пламенем, - прекрасная женщина с огненно-медными волосами, вспененными ветром, рассыпающимися по белоснежным обнаженным плечам.

– Огненная женщина, - прошептал Анатоль. - Кто она? Богиня или ведьма? Дар судьбы или погибель?

Это видение являлось ему и прежде. И так же, как в последний раз, он не мог разглядеть черты ее лица. Ее образ все больше расплывался, ускользал. И все же на этот раз он ощутил, что она стала ближе, яснее, что еще чуть-чуть - и…

Волосы Анатоля встали дыбом. Его вдруг охватило ощущение надвигающейся беды. Кто бы ни была эта женщина, откуда бы ни явилась -она несла с собой неминуемую гибель.

– Берегись огненной женщины! Она уже близко.

Анатоль едва ли осознавал, что произносит эти слова вслух. Видение расплывалось, таяло, как он ни старался его удержать. Наконец он сдался. Женщина с огненными волосами растаяла в тумане, и Анатоль видел перед собой лишь кусок горного хрусталя на рукояти старинного меча.

Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Боль в затылке и висках медленно утихала. Теперь он мог предаться размышлениям.

«Берегись огненной женщины». Но что это, черт возьми, значит? Анатоль озадаченно нахмурился, его густые черные брови сошлись на переносице. Очень своевременное предостережение, особенно если учесть, что он начал подумывать о женитьбе. И вот этот образ, зловещий образ рыжеволосой ведьмы, сулящий беду! Но если подумать, когда будущее сулило ему что-либо иное?

Он резким движением вложил меч в ножны, поднялся из-за стола и повесил оружие на место. Разумеется, существует одно простое решение. Надо продолжать жить здесь, за надежными стенами замка, запретив доступ сюда всем представительницам прекрасного пола, как он делал все двадцать девять лет своей жизни. И раз и навсегда отказаться от мысли о женитьбе.

Просто… но, к сожалению, невыполнимо, так как решение жениться или не жениться принимал не Анатоль. У него не было выбора, и виной тому было родовое проклятие. Все мужчины рода Сентледжей рано или поздно ощущали непреодолимую потребность обзавестись семьей.

Это было чувство, подобное голоду, рождавшееся глубоко внутри и не имевшее ничего общего с зовом плоти. Многовековой инстинкт, такой же беспощадный, как та сила, что заставляет волны веками биться о скалы у подножия его замка. Отчаянное одиночество, которое вынуждало Анатоля бродить ночами по окрестным болотам, подобно огромному черному волку, изливающему луне свою тоску.

Отказ от брака означал нескончаемую муку. Последние несколько месяцев Анатоль отчаянно боролся с огнем, пожиравшим его изнутри, но, как и все Сентледжи до него, был вынужден признать свое поражение. Проклиная все на свете, он сделал то, что прежде считал немыслимым и невозможным для себя. Он послал за Искателем Невест.

И теперь старик был на пути к замку. Анатоль ждал прибытия преподобного Септимуса Фитцлед-жа со смесью мрачной покорности и нетерпения. Именно нетерпение стало причиной его опрометчивого желания вновь обратиться к дьявольскому кристаллу.

Анатоль подошел к окну, пытаясь что-нибудь разглядеть в сгущавшихся сумерках, словно от этого Фитцледж мог скорее оказаться у ворот замка. Больше всего Анатолю хотелось побыстрее покончить с этим неприятным делом.

Узкие окна старого крыла замка выходили на темневшие вдали холмы. Полная луна сияла над равниной, заливая все вокруг волшебным светом и превращая эти дикие пустынные места в обитель легенд. Корнуолл, земля короля Артура, несчастных влюбленных Тристана и Изольды, древних жриц, погребенных под холмами.

Анатолю дорог был этот край, но пусть бы в нем было поменьше тайн и волшебства. Слишком много того и другого в его собственной жизни. Внезапно он ощутил страстное желание жить, как все люди - просто и ясно. Без мечей, украшенных кристаллами, без огненных женщин и, главное, без Искателей Невест. Анатолю вдруг захотелось самому найти себе жену и родить с нею сыновей, обладающих отвагой и умением сидеть в седле, а не странными пугающими талантами. И принять смерть довольным, спокойным старцем, а не тем надломленным человеком, каким окончил свой земной путь его отец.

Безнадежное желание, если носишь имя Сентледж.

Внезапно все его чувства напряглись и обострились, призывая ко вниманию. Фитцледж прибыл в замок.

Оторвавшись от окна, Анатоль устремил взгляд на дверь. В висках запульсировала боль, и в то же мгновение дверь распахнулась. Это была еще одна тайная сила, которой обладал Анатоль, но пользовался ею с величайшей осторожностью. Впрочем, гость, появившийся на пороге, был слишком хорошо знаком с тайнами Сентледжей, чтобы его могла удивить сама собой открывшаяся перед ним дверь.

Облаченный в длинный коричневый плащ с капюшоном, преподобный Фитцледж шаркающей походкой вошел в зал. Одеяние придавало старику монашеский вид, но стоило старику откинуть капюшон, как иллюзия исчезала.

Длинные волосы священника с небольшой пролысиной на затылке вздымались, словно два белоснежных крыла, по обеим сторонам его головы. Раскрасневшиеся на холодном ветру щеки придавали ему сходство с Санта-Клаусом. Мягкость черт свидетельствовала о доброте и терпении, а бледно-голубые глаза смотрели с бесконечным состраданием человека, познавшего все горести мира, но сохранившего надежду на лучшее.

– Добрый вечер, ваше преподобие, - приветствовал его Анатоль.

Фитцледж поклонился.

– Вечер добрый, милорд. - Как и все местные жители, он обращался к Анатолю с обязательным присовокуплением титула, хотя Сентледжи давно потеряли право носить его.

Заметив, что старик дрожит от холода, Анатоль пригласил его поближе к огню. Протянув к очагу худые, со вздувшимися венами руки, Фитцледж заметил:

– Так гораздо лучше. Холодная выдалась ночка.

Он снял плащ, протянул его хозяину замка. Анатоль про себя отметил, что священник одет соответственно случаю - в свой лучший шерстяной сюртук, жилет и черные панталоны до колен. Вокруг худой шеи был повязан белый шейный платок.

Этот наряд заставил Анатоля устыдиться собственного весьма небрежного вида. Ему следовало бы проявить побольше уважения к человеку, который был когда-то его учителем, наставником и даже мог бы стать другом.

Но дружить со святыми довольно трудно.

Анатоль пододвинул к огню большое кресло, предложил старику сесть. Его всегда удивляло, что он сам и этот невысокий хрупкий человек состоят в родстве, правда, довольно отдаленном. Между ними не было никакого сходства, за исключением, пожалуй, знаменитого сентледжского носа. И все же они оба были потомками лорда Просперо, который в свое время щедро посеял семя по всей округе.

Один из его незаконнорожденных отпрысков и дал начало роду Фитцледжей. Надо думать, этот дьявол Просперо немало удивился бы, если бы узнал, что его потомок станет священником.

Впрочем, лорд Просперо был бы поражен не только этим. Анатоль неприязненно взглянул на огромный портрет над очагом. На нем был изображен рыцарь, облаченный в тунику и плащ, его черные глаза блестели, как живые, чувственные губы кривились в насмешливой улыбке.

Этот его треклятый предок, похоже, всегда был готов посмеяться. Рассказывали, что он смеялся, даже когда его вели на костер.

Анатоль отвел взгляд от портрета. Он с удивлением почувствовал, что не знает, как начать разговор с Фитцледжем. Хотя они никогда не были особенно близки, он обычно не испытывал затруднений в беседах со священником. Возможно, сегодня все было иначе только потому, что Фитцледж прибыл в замок не для того, чтобы поговорить о пожертвованиях на церковь или о том, как помочь деревенской бедноте.

Он пришел сюда, чтобы осуществить тайную миссию, которую веками выполняли его предки, - найти невесту для хозяина замка Ледж. Именно это и приводило Анатоля в замешательство, ведь это он должен был выступить в роли просителя и жениха.

Пока он лихорадочно перебирал в уме слова и фразы, Фитцледж нарушил молчание:

– Простите, что заставил вас ждать, милорд, но после ужина ко мне зашла юная Бесс Киннок, чтобы спросить совета по поводу сестренки.

Услышав это имя, Анатоль мгновенно напрягся. Меньше всего на свете ему хотелось говорить о Кинноках, но промолчать он тоже не мог.

– Ну, и как там дети Мэри?

– Хорошо - насколько это возможно для таких крошек, оставшихся без матери. Но Бесс все еще очень ожесточена.

– Против меня? Что ж, это неудивительно.

– Может, и неудивительно, но несправедливо.

– Отчего же? - Анатоль мрачно уставился в огонь. - Если вы помните, Мэри Киннок, несмотря ни на что, осмелилась обратиться к грозному хозяину замка Ледж, потому что беспокоилась о ребенке, которого носила под сердцем. И как я ее успокоил? Сказал, что дочка родится крепкая и здоровая, да вот только сама Мэри ее не увидит.

Фитцледж склонился к Анатолю, мягко положил руку ему на плечо.

– Провидеть трагедию - совсем не то же самое, что служить ее причиной, милорд.

Мысль была, безусловно, верной, но слишком банальной, чтобы искать в ней утешения. Анатоль нетерпеливо отстранился от дружеского прикосновения.

– Милорд, вы сделали все, что могли. Вы послали к ней своего двоюродного брата, а Мариус - самый искусный врач в Корнуолле, если не во всей Англии.

– Но ведь это ей не помогло, не правда ли? Какой толк в этом проклятом даре, если я все равно не в силах… - Анатоль почувствовал, что в нем нарастает гнев, и постарался взять себя в руки, но душу его жгло ощущение полного бессилия перед лицом рока.

Потом он сделал глубокий вдох и уже мягче проговорил:

– Но я пригласил вас не для того, чтобы беседовать о Кинноках.

– Я знаю, милорд.

– Разумеется, знаете. Как-никак вы тоже имеете отношение к нашему семейству. - Анатоль порывисто повернулся к старику. - Скажите мне, Фитцледж, как вам удается примирить наш родовой дьявольский дар с духовным поприщем?

– Милорд, я твердо уверен - все, что нам дано, дано господом. Но если человек пользуется своим даром в богопротивных целях, он тем самым препоручает дар господень дьяволу.

Анатоль недоверчиво хмыкнул. Конечно, Фитцледж может себе позволить так рассуждать. Священник не обладает таинственной силой, которая так давно терзает его, Анатоля. Дар Фитцледжей, по существу, заключается лишь в том, что они умеют безошибочно выбрать пару для мужчины из рода Сентледжей. Анатоль сомневался в том, что такую пару можно найти для него самого, но не мог выступить против семейной традиции. Его отец в свое время нарушил эту традицию, и все знали, к какой трагедии это привело. Если бы у Анатоля в какой-то миг возникло искушение забыть об этом, ему напомнила бы старая рана. Он провел пальцем по шраму, пересекавшему лоб, и этот простой жест пробудил в его душе целый рой болезненных и неотвязных воспоминаний. Анатоль встал, быстрым шагом прошелся перед камином.

– Прекрасно! Итак, мы оба знаем, зачем мы здесь. Перейдем к делу. У меня не так уж много требований к будущей жене, и я вам их перечислю.

Мне нужна крупная женщина. Поскольку я сам довольно высок, мне хотелось бы, чтобы она была примерно вот такого роста. - Анатоль показал рост будущей супруги, подняв руку на уровень собственного плеча. - Она должна быть рассудительной, а также должна хорошо держаться в седле и знать толк в лошадях и охоте. По крайней мере, у нас будет о чем поговорить за обедом.

– Милорд, вы меня смущаете. Я не вполне понимаю, что именно мне предстоит искать - невесту, опытного грума или, может статься, новую кобылу в конюшню милорда Сентледжа.

Пропустив эту тираду мимо ушей, Анатоль продолжал:

– Она должна быть смелой, с железными нервами.

– Зачем? Милорд хочет, чтобы она не только скакала верхом и охотилась как мужчина, но еще могла оборонять замок от неприятеля?

Анатоль бросил на собеседника сердитый взгляд.

– Мне не нужна красавица. Пусть она лучше будет простушкой, которая не станет с утра до вечера крутиться перед зеркалом и вводить в искушение других мужчин.

– Милорд, - попытался перебить Анатоля Фитцледж, но тот упрямо продолжал:

– И я ни в коем случае не хочу рыжеволосую. Блондинка, брюнетка - да хоть седая, - но только не рыжеволосая.

– Но, милорд…

– Она также не должна быть хрупкого сложения - мне нужна плотная женщина с широкими бедрами и пышной грудью.

– Может, мне прихватить с собой портновский метр? - наконец ухитрился вставить Фитцледж, и его мягкая усмешка вызвала в Анатоле глухое раздражение. - Милорд, так дело не делается.

– Тогда объясните мне, как, черт побери, оно делается!

– Я повинуюсь тайному чувству, столь же необъяснимому, сколь необъяснимы ваши способности. Когда я окажусь рядом с вашей невестой, то сразу ее узнаю. Это то же самое, что искать воду или драгоценную руду с помощью волшебной лозы.

– А вот моя волшебная лоза уже не раз завлекала меня в постели наших деревенских шлюх. Надеюсь, это не значит, что одна из них годится мне в жены.

– Милорд, вами руководило не что иное, как обычная похоть. Сейчас речь идет о другом, и вы сами это знаете. Вы должны мне довериться. Я найду ту единственную девушку, которая станет вам хорошей женой.

– Хорошая жена должна отвечать всем требованиям, которые я изложил.

– Это уж как получится, милорд.

– Это должно получиться именно так, а не иначе. - Анатоль с размаху ударил кулаком по столу. - Кажется, я волен сам выбирать для себя собаку, лошадь и оружие. Почему же я не могу выбрать жену по собственному вкусу? Проклятие!

– Я понимаю, что это может показаться довольно неприятным - доверить такое личное дело постороннему человеку, - успокаивающе произнес Фитцледж. - Но вспомните, разве я не сослужил неплохую службу вашему семейству в прошлом? Я нашел вашему деду жену, когда сам был еще почти ребенком. И они прожили долгую и счастливую жизнь. То же самое было с вашими дядьями и двоюродными братьями. Единственный брак, заключенный без моего участия… - Фитцледж оборвал фразу, неловко закашлялся.

– Да, вы не выбирали моей матери, - докончил за него Анатоль. - Мне не надо об этом напоминать.

Со времени смерти матери Анатоля прошло девятнадцать лет, но ее образ до сих пор неотступно преследовал его. Он словно наяву видел ее точеное бледное лицо, высокие скулы и золотистые волосы. Но чаще всего перед его мысленным взором вставали ее глаза с застывшим в них выражением ужаса. Ребенок не должен видеть в глазах матери ничего, кроме любви.

– Простите меня, милорд. - Голос Фитцледжа вернул Анатоля к действительности. - Я не хотел вас огорчать, вызывая призраков из прошлого.

– Они не нуждаются в том, чтобы их вызывали, они присутствуют здесь постоянно.

Анатоль решил сосредоточиться на более насущном предмете.

– Надеюсь, в Англии все-таки можно найти не одну девицу, удовлетворяющую моим требованиям.

Не вижу, почему бы вам не воспользоваться своей волшебной лозой.

– Но, милорд… - Фитцледж с отчаянием взглянул на Анатоля, понимая, что спорить с ним бессмысленно. В конце концов он тяжело вздохнул и проговорил: - Хорошо, милорд, я сделаю все возможное, чтобы найти вам такую женщину.

– Прекрасно! Так когда вы приступите к делу? Мне хотелось бы, чтобы к лету все было кончено.

– Неужели вы так горите нетерпением, милорд?

– Нет, я просто не хочу заниматься матримониальными делами в разгар летней охоты. Фитцледж сухо усмехнулся:

– Разумеется. Конечно, не стоит так себя утруждать, милорд. Думаю, мне лучше начать немедленно. Я завтра же отправляюсь в Лондон.

– Лондон! - с отвращением воскликнул Анатоль. - Там для меня невесты не найдешь. Кучка воспитанных в роскоши жеманниц, которые только и делают, что бегают по лавкам в поисках новых шляпок да обмениваются свежими сплетнями.

– Я уверен, что в Лондоне, как и везде, есть немало Здравомыслящих девиц, и именно в Лондон влечет меня мое сердце. - Отставив бокал, Фитцледж по-старчески тяжело поднялся. - К счастью, моя старшая дочь замужем за лондонским купцом. Я остановлюсь у нее, пока буду заниматься поисками. А когда найду невесту, я за вами пришлю.

– Черта с два! Ноги моей не будет в Лондоне. Этот город всегда был проклятием для Сентледжей.

– Это верно, там действительно случались кое-какие неприятности кое с кем из ваших предков.

– Из наших предков, - с тайным удовлетворением напомнил Анатоль.

И Анатоль, и Фитцледж одновременно и непроизвольно взглянули на портрет лорда Просперо. Казалось, старый негодяй глумливо подмигивал, и оба поскорее отвели глаза.

– Но, по правде говоря, я думаю, что сам по себе Лондон тут ни при чем, - продолжал Фитцледж. - И потом, как вы собираетесь ухаживать за невестой, если не поедете в Лондон?

– А я вообще не собираюсь за ней ухаживать. Я намерен заключить брак по доверенности.

– Что? - Фитцледж в изумлении открыл рот.

– Если я все равно не имею права сам выбирать себе невесту, то с какой стати я должен за ней ухаживать?

– Милорд, не можете же вы сочетаться браком, даже не познакомившись с будущей женой!

– А почему бы и нет? Вы ведь говорите, что я могу полностью положиться на вас. Это вы у нас Искатель Невест.

– Да, но…

– Кроме того, я по самой своей природе не гожусь для ухаживания.

– Но, милорд, сейчас ведь не Средние века! Ни одна добропорядочная девушка из приличного семейства не согласится выйти замуж за человека, которого она в глаза не видывала.

– Но почему, если ей самой судьбой предназначено стать моей женой?

– Даже провидение нуждается в некоторой помощи, сын мой.

– Это уже ваша задача, не так ли? Я уверен, что вы сумеете весьма красноречиво объяснить, в чем состоят мои многочисленные достоинства, а я, в свою очередь, готов предложить самые выгодные условия брачного контракта.

Фитцледж возмутился:

– Милорд, нельзя купить жену!

– Еще как можно! Именно так все и делают.

У любой небогатой женщины голова пойдет кругом при мысли о моем состоянии и поместьях. Потом, вы можете подогреть ее описанием моей внешности и доброго нрава. Но об одном вы ни в коем случае не должны упоминать.

– О чем же, милорд?

– О моих довольно необычных наследственных свойствах.

– Вы думаете, это достаточно мудро, милорд? Я имею в виду… - Фитцледж немного помедлил, потом решительно продолжал: - Боюсь, что именно эту ошибку и совершил ваш отец.

– Нет, отец был очень откровенен с матушкой до того, как они поженились. И поскольку у отца наш так называемый дар существовал лишь в зачатке, я думаю, мама считала историю семейства Сентледж романтическим вымыслом… По крайней мере до того, как я появился на свет. Но сейчас мы говорим не о моей матери, а о моей будущей жене. Неужели вы думаете, что хоть одна женщина, будучи в здравом рассудке, согласится выйти за меня замуж, если все узнает? Нет! Моя невеста должна оставаться в неведении, покуда я сам не сочту нужным ее просветить.

– Но как вы сможете сохранить тайну? Она все равно услышит сплетни деревенских жителей или вашей собственной прислуги.

– Если я прикажу, никто не осмелится даже слова молвить, - жестко проговорил Анатоль.

– Но здесь есть кое-кто, кому вы не в силах приказать. - Фитцледж беспокойно взглянул на портрет, который, казалось, властно и угрожающе обозревал весь зал.

Анатоль поморщился:

– Да, этого, пожалуй, молчать не заставишь, но его сила распространяется лишь на часть замка. Я просто-напросто запрещу своей жене сюда заходить.

– Милорд, не подобает запугивать женщину в самом начале совместной жизни.

– Тем не менее, все будет именно так, как я сказал. - Анатоль скрестил руки на груди. - Или не будет вообще.

Анатолю почти никогда не приходилось видеть священника расстроенным, но сейчас Фитцледж с отчаянием запустил пальцы в снежно-белые волосы, а потом так судорожно затеребил застежки плаща, что Анатоль невольно протянул руку, чтобы помочь ему с ними справиться.

– Неладно это, ох, неладно, - бормотал Фитцледж. - Милорд, вы ставите очень трудные условия. Очень трудные. Не знаю даже, как я смогу запомнить все ваши наставления.

– Вот потому-то я и перечислил их заранее на бумаге. - Наклонившись, Анатоль вынул из-за отворота сапога сложенную в несколько раз бумагу. Он развернул ее и, перед тем как передать священнику, бегло просмотрел. Поскольку он записывал свои пожелания еще утром, там ничего не говорилось о рыжих волосах. Но уж об этом-то Фитцледж вряд ли сможет забыть.

А остальное… Крепкие члены, полная грудь, хорошая наездница, простое лицо, трезвый ум, смелость… Да, главное, смелость.

Иначе она перепугается до смерти.

Эта мысль сама собой возникла у него в голове одновременно с дрожью, пробежавшей по телу, и порывом ледяного ветра, который пролетел по залу, загасив несколько свечей и заставив затрепетать пламя остальных.

Невидимая рука выхватила лист из пальцев Анатоля, бросила на пол. Анатоль услышал негромкий издевательский смешок. Он выругался про себя, бросился вперед и успел наступить на бумагу, прежде чем ее втянуло в пылающий камин.

Так же внезапно, как и поднялся, ветер стих. Оставшиеся свечи загорелись ровным, ярким светом. Сжав губы, Анатоль поднял бумагу; оглянулся на священника. Лицо Фитцледжа выражало не страх, а скорее тревогу.

– Это был он? - приглушенным шепотом спросил Фитцледж.

– Этот дьявол Просперо. Кто же еще? - Анатоль с ненавистью покосился на портрет и получил в ответ насмешливый взгляд. - Фитцледж, какое счастье иметь предков, которые оказываются настолько любезны, чтобы следовать пожеланию «покоиться с миром»!

По залу снова пролетел тихий шелестящий смех. Фитцледж вздохнул, положил руку на рукав Анатоля.

– Бедный мальчик! Как бы мне хотелось внести покой в вашу душу.

– Покой? - Анатоль горько усмехнулся. - Вот этого мне не видать до конца жизни. А принимая во внимание, что я Сентледж, думаю, что и после.

Он вложил бумагу в ладонь Фитцледжа.

– Нет, старина, вы для меня можете сделать только одно. - В его глазах появился странный блеск. Он открыл для священника дверь. - Ступайте, - велел он. - Ступайте и найдите мне невесту.