Железнодорожница 2

Глава 15

Вот и настал мой первый рабочий день после отпуска. Теперь самое главное — его пережить, влиться в рабочую атмосферу. А там все пойдет, как по маслу. Поэтому я встала загодя, чтобы не бегать потом впопыхах в поисках какой-то необходимой мелочи, да еще переживать, что опаздываю.

Напилась кофе с бутербродами. Не спеша нанесла макияж, оделась. Придирчиво оглядела свою фигуру в форме в зеркале. Каждодневные прогулки по Москве не прошли даром — я еще немного сбросила вес. А это повод лишний раз порадоваться и пойти на работу в хорошем настроении.

Из своей комнаты выглянул дед:

— Пошла уже? Давай, удачи.

Удача, как всегда, пригодится. Волнение не отпускало меня до самого приезда на станцию Угольную. Понятно, что не хочется, но надо. Интересно, а есть люди, которые рвутся вкалывать? Конечно, есть, для них даже название придумали — трудоголики. А с другой стороны, просто сидеть дома было бы скучно.

В вагоне я села на западную сторону, чтобы веселое утреннее солнце не докучало. Вспоминала свой визит к Лариске. Как же меня подмывало рассказать ей о своих новостях, и в первую очередь о том, что совсем скоро разведусь с Вадимом. И о том, что, возможно, в следующем году мы переедем с Димой в Москву. И о том, что… ох, эта мысль меня пронизывала счастьем с головы до ног… о том, что, возможно, я скоро стану мамой. Точно пока не скажешь — никаких тестов на беременность в этом времени нет и в помине. Но мне кажется…

Однако, весь мой опыт взаимоотношений с людьми говорит о том, что заранее никому ничего нельзя рассказывать, даже Лариске. Конечно, если тебе суждено, то никто не в силах сглазить. Твоя судьба тебя не обойдет. А вот отсрочиться вполне даже может. Да-да, только из-за того, что кто-то, вольно или невольно, позавидовал, путь к счастью замедляется и усложняется. Сколько таких примеров.

И, даже если не верить в это, все равно не надо никому рассказывать. Ведь ожидаемое может не произойти, а ты уже растрезвонила. И будешь потом отвечать на сочувственные расспросы.

К тому же нам с Лариской и без того нашлось, о чем поговорить. Одна проблема в лице Нинель чего стоила.

— Не понимаю, как можно так разделять детей, — возмущалась Лариска поведением свекрови, — парни у нее для того, чтобы вкалывать в море, а младшенькая вся из себя принцесса, и все ей должны и обязаны.

— Ну, а парни сами не понимают, что они ничего не обязаны взрослой кобыле? — поддерживала я.

— Так она прямо требует! — огорошила собеседница. — Знаешь, какие любимые фразы у матери? «Ах, вы это достали, и нам достаньте», «Зарплату получил — занесешь нам денег», «Ты Нинель дай, ей надо». И все это тоном, не терпящим возражений.

— Значит, надо встретить их прямо с парохода, — сказала я, — и сразу все забрать. В конце концов, придумать что-нибудь — проблема нарисовалась, срочно нужны деньги. А потом пусть мама попросит!

— Давай так и сделаем, — кивнула Лариска, — я у своей знакомой из пароходства узнаю, когда судно приходит, и поедем в порт ждать.

Я уже знала, что в это время семьи встречают своих моряков у причала. Судоходные компании даже организовывают торжественную встречу. Но ведь туда может явиться законная супруга Андрея с ребенком, и как там будет выглядеть Лариска? Но я пока решила не забивать этим голову. Будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала прихода судна надо дождаться.

А там что-нибудь придумаем. Может, через ту же Ларискину знакомую устроим так, чтобы Тата не узнала точную дату прибытия парохода.

За окном электрички плескался морской прибой, в волнах искрились отблески солнечных лучей. До Угольной оставалось ехать не так уж долго, но я решила посвятить это время планированию ближайших дел. Люблю, так сказать, планировать, чтобы ничего важного не упустить.

Итак, сегодня я отрабатываю день, а завтра выхожу в ночь. Потом целых два выходных дня. И их надо использовать на полную катушку. Пойду в гости к родителям Димы, договорюсь про поездку в Арсеньев, заодно и познакомлюсь. Альбина-то их знала, а я нет. Господи, я же даже имен их не знаю. Вот еще головоломка.

Впрочем, в это время еще нет запрета на разглашение личных данных. И, всего лишь заглянув в телефонный справочник, можно по фамилии узнать и имя-отчество, и номер телефона. Вроде бы даже адрес указан. Вернусь домой после работы и посмотрю.

Вот и станция Угольная. С замиранием сердца я вошла в кассу. Из сотрудников там оказалась одна Стали́на.

— Привет, — радостно поднялась навстречу женщина, — а я пока одна, заканчиваю ночную смену. Как съездила в отпуск?

— Да отлично, — я тоже рада была видеть коллегу, — в отпуск всегда хорошо ездить. Вот, привезла нам кофе из Москвы.

Я поставила банку на обеденный столик.

— Ух ты, никогда такую банку не видела! В ГУМе, наверно, купила? Ой, а у меня столько новостей! Сейчас расскажу…

Но тут открылась дверь, и вошла Нина Петровна, старший билетный кассир.

— Альбина, ты вернулась? — всплеснула она руками. И с чего взяла, что я могла не вернуться? — Слушай, я вчера ездила в Управление на совещание. Там вопрос поднял начальник коммерческого отдела.

— Какой вопрос? — интересно, при чем здесь моя скромная персона?

— У него в отделе не хватает сотрудника. Ну, я предложила твою кандидатуру…

— Зачем? — ахнула я.

— Ну, как зачем? Ты же учишься в ВУЗе.

— И что? Я же только поступила, мне три года до диплома.

— А это ничего страшного, главное, учишься.

— Но мне и здесь нравится, я только начала привыкать…

Стали́на с интересом прислушивалась к нашему разговору.

— Ты знаешь, — решила она и свое мнение высказать, — а я вот вижу тебя в отделе Управления. И думаю, ты отлично там впишешься.

«Блин, да откуда вы можете что-то видеть? Вы прямо так хорошо меня обе знаете!» — так и вертелось у меня на языке. Но вслух я сказала другое:

— Такое впечатление, будто вы хотите от меня избавиться, честное слово.

— Да что ты! — замахала руками Стали́на. — Мы, наоборот, о тебе думаем! Справедливость восторжествовала! Не зря ты поступала в институт!

Я невольно задумалась. С одной стороны, она и права. С какой целью я поступала, кроме как сделать карьеру. А с другой стороны…

— Подождите, но ведь в Управлении же наверно другой режим дня? — сказала я. — Наверняка пятидневка.

— Конечно, пятидневка, — кивнула Нина Петровна, — а как же?

— Ой, а там же рядом ГУМ, — мечтательно протянула Сталина, — и лучшие магазины, и вообще центр города. В обеденный перерыв можно сбегать где-нибудь отовариться.

А вообще — да, там рядом не только ГУМ, но и пароходство. Можно будет узнавать там про Вадима и зарплату его получать. И Ларискин дом поблизости. А несколько остановок проехать на автобусе, так и в «Альбатрос» попасть можно. И на работу точно так же электричкой доберешься, только в другую сторону. Но пятидневка…

— Меня вполне устраивал наш распорядок, — продолжала я упираться, — сменами проще работать. Сдалась мне эта пятидневка! Ни по делам никуда не сходишь, ничего. С утра до вечера на работе.

— Зато суббота и воскресенье полностью свободны, — возразила Нина Петровна, — а насчет дел в будние дни всегда можно отпроситься. Я сама пятидневкой работаю, и точно знаю, что по закону должны отпускать с работы. Ну, это же логично — в других организациях такой же рабочий день, и у нас нет иной возможности сходить по делам, кроме как посреди дня.

— А еще ты здесь на время декрета, — вспомнила Сталина, — вот исполнится Ленкиному ребенку полтора годика, и она выйдет на свое место.

— Она может и раньше выйти, — поддакнула Нина Петровна, — до полутора лет сидят без оплаты, а у нее муж непутевый. Сдаст ребенка в садик…

— Да нет, — стала с ней спорить Сталина, — в садик принимают с полутора лет, в ясли.

— А могут и раньше принять.

В общем, они заспорили, а я опять задумалась. Когда бы эта декретница не вышла, хоть раньше срока, хоть в срок, все равно мне придется ее место освободить. И тогда куда я пойду, интересно? Обратно в избушку на курьих ножках на Спутнике? А если и там уже место занято? А тут такая возможность…

— Подождите, — перебила я спорящих, — а кто вообще сказал, что мой перевод в Управление — дело решенное? Я так поняла, что вы, Нина Петровна, всего лишь выдвинули мою кандидатуру, верно?

— Да, но ты, на мой взгляд, вполне на эту должность подойдёшь, и тебя обязательно возьмут.

— А на взгляд руководства? — задала я риторический вопрос. — Вот то-то же. Так что не будем торопить события. Сколько получится тут проработать до выхода декретницы, столько и проработаю.

Тут в одно из окошек настойчиво постучали.

— Ой, пассажиры! — воскликнула Сталина и ринулась выполнять текущие дела.

А мне Нина Петровна еще сказала:

— Ты подумай все же. Я бы на твоем месте сама в Управление съездила и поговорила. Ты знаешь, почему меня лично пятидневка устраивает? Потому что я работаю средь бела дня, и не надо ночами тут сидеть. Я тоже раньше была молодая и здоровая, как ты, но с годами из-за ночной работы стало падать зрение. Хорошо, что предложили на старшую перейти. Пятидневка лучше, уж поверь мне.

Я не стала спорить и села на свой стул перед кассой.

Сталина сдала мне смену и уехала. Вскоре приехали две кассирши, которые работали пятидневкой. И, к моему молчаливому неудовольствию, Нина Петровна громогласно известила их о новости с моим возможным переводом.

— Представляете, девочки, ей предлагают в Управление перейти, — она подняла указательный палец, — в Управление! А она артачится.

— Да правильно, — сказала одна из них, — мне тоже сменами больше нравится. Все успеешь, и ребенку с домашкой помочь, и по делам сходить. Нина Петровна, чур я перейду на сменную, если Новосельцева уйдет!

— А почему это ты? — ввязалась в спор другая. — Я давно просила меня перевести на смены. И вообще не понимаю, почему на смены поставили новенькую.

— Что вы начинаете? — одернула их Нина Петровна. — Когда Ленка в декрет ушла, вы же сами сказали, что не хотите на ее место!

— На ее место мы и сейчас не хотим, — захихикала одна из них, — примета есть такая — если на место декретницы сядешь, то и сама в декрет загремишь. А на место Новосельцевой я согласна.

Да, сейчас средств контрацепции почти нет, экология хорошая, и женщины залетают только так. И на аборты часто ходят, наверно.

— Вы давайте на своем месте сначала начните работать, у вас вон очередь, — урезонила их Нина Петровна.

А я мрачнела все больше и больше. Мне не хотелось с кем-то обсуждать свои обстоятельства, и я делала вид, что занята работой.

Я уже и не рада была, что связалась с этим поступлением в институт. Еще больше не рада была, что Нина Петровна влезла не в свое дело. Предложила она мою кандидатуру, видите ли. А меня сначала нельзя было спросить, чего я сама хочу?

Вечером я шла с электрички и вдруг меня окликнул знакомый голос:

— Альбина! — меня догоняла Светка Лосева. — Ух ты, какая хитренькая, приехала, и молчок, никто ничего не знает! И давно ты от подруг скрываться начала?

Я еле сдержалась, чтобы не послать ее туда, куда послал когда-то Володька.

— Привет, — постаралась я натянуть на себя доброжелательный вид, — а почему я должна кому-то докладывать? И каким образом я должна это делать?

— Кому-то? — переспросила она с возмущением. — Мы что, не подруги с тобой? Могла бы позвонить или Ритку послать к нам, чтобы сказала.

Ритку послать? Да она что, сбрендила? А Ритка ей что, девочка на побегушках?

— Мы буквально пару дней как приехали, — сказала я ровным голосом, — не до звонков было.

— Ой, а я сегодня даже не присела ни разу, — защебетала она, идя рядом со мной в сопку на Енисейскую, — весь день то одно, то другое. Целую сетку пустых бутылок в приемный пункт отнесла, представляешь? Кстати, у вас дома есть пустые бутылки? Я, как санитар, везде, где можно, их забираю.

— Я же говорю, мы только приехали, какие бутылки? — я с опаской покосилась на нее. Уж не собирается ли она за разговором незаметно прийти вместе со мной к нам в гости? Судя по всему, так и есть.

— Ой, и еще так интересно посмотреть, что вы из Москвы привезли! Ты когда будешь хвастаться? Я могу прямо сейчас зайти.

— Света! — я остановилась и раздраженно взглянула на нее. — Ну я же с работы иду, устала, как собака. У меня сейчас одно желание — принять душ и завалиться спать! Давай я тебе потом позвоню, как выходная буду.

— Ну давай, — примирительно сказала она, — только долго не тяни. А то я уж губу раскатала что-нибудь из обновок у тебя выпросить. Или ты конкретно для меня что-то привезла? В подарок, так сказать.

Ага, мечтай. Уж про Светку я в Москве вспоминала в самую последнюю очередь. Вернее, вообще не вспоминала.

— Как у тебя дела? — решила я перевести разговор в другое русло, полностью проигнорировав вопрос о подарках. — Что на Спутнике происходит?

— На Спутнике? — слегка разочарованно протянула она. — А что там может происходить? Как обычно, работаем да билеты продаем. Трава в этом году выросла за кассой в человеческий рост, так выходили на субботник, косили. Потом старшую нам новую прислали. Молодая девчонка совсем, только из института.

Ага, значит, старшую уже прислали, и теперь даже в избушку на курьих ножках никто не требуется.

— Что-то так душно, — пожаловалась я, — и темно. Похоже, дождь собирается. Пойдем быстрее. Тебе же по пути этой дорогой?

— Да, я здесь и хожу домой. Блин, — скривилась она вдруг, — так ноги натерла новыми босоножками! Можно к тебе зайти переобуться?

— Во что? — изумилась я.

— Ну, у вас же там полно всяких тапочек в прихожей валяется. Я бы…

— Такого давно уже нет, — ответила я, — Ритка такая чистюля у меня стала. Ты знаешь, убираться научилась, за порядком следит. И весь хлам на мусорку вынесла. Какие там старые тапочки, ты что? Лишней тряпки в доме нет!

— А моего Вовку не заставишь убраться, — с досадой сказала Светка.

Так приучать надо было вовремя! Но вслух я это не стала говорить.

В небе прогремели раскаты грома, и хлынул дождь.

— Света, ты извини, я побежала, — крикнула я, сняла свои туфли на каблуках и, взяв их в руки, бегом побежала к своему дому.

Намокшая земля скользила под ногами, а в воздухе царили ароматы летнего дождя и мокрой травы.

— О-о! — только и вымолвил дед, открыв дверь и увидев меня насквозь промокшую. — В самый ливень попала!

— Да, — я прошла в ванную, захватив с собой домашний халат.

— А я только что чайник вскипятил. Сейчас борщ разогрею.

Выйдя из ванной, я пошла на кухню и первым делом напилась горячего чаю. Через минуту дед уже снял с плиты железную миску, придерживая ее кухонным полотенцем, и поставил передо мной.

— Зачем ты? Я бы сама взяла, — смутилась я.

— Ты после смены, — не стал он слушать.

— У меня такие проблемы на работе, — не преминула я пожаловаться, — представляешь, наша старшая предложила мою кандидатуру на какую-то должность в Управлении. А я не хочу, понимаешь?

— Ты хлеб бери, — дед открыл хлебницу.

— Я уже привыкла сменами, так удобней, — продолжала я делиться своими горестями, — правда, это не точно. Могут туда и не взять.

— Так ты откажись, — пожал плечами дед, — раз душа не лежит к такой работе.

— И отказываться тоже не резон, — засомневалась я, — предприятие меня на учебу направило, учебные отпуска будет оплачивать. И вообще я же учиться пошла для чего? Для того, чтобы продвигаться, верно? Ой, а где Ритка?

— А она позвонила Маше, спросить, когда можно приходить на занятия. А та зазвала ее в гости. Как теперь она возвращаться будет по дождю? Может, пойти ее встретить с зонтиком?

Но тут прозвенел звонок в дверь. На пороге стояла Ритка, насквозь вымокшая, как и я сама полчаса назад.

На следующий день я приехала на Угольную, чтобы принять ночную смену. Навстречу мне кинулась Нина Петровна:

— Альбина, ну наконец-то! А я домой не ухожу, тебя жду.

— Что случилось?

— Тебя вызывает Кандюшин.

— Кто? — я чуть сумочку не выронила. Кандюшин — это же начальник нашего Управления.

— Да-да, сам вызывает.

— А зачем? — я пристально смотрела на нашу старшую. — Что ему от меня понадобилось?

— Откуда ж мне знать? Мне передали, я тебе передала. Зачем, не знаю. Завтра, как смену сдашь, езжай сразу туда.