Жажда. Max Pro

Глава 8 Несложный выбор

Макс внимательно вслушивался в окружающую обстановку. Ему что-то не давало покоя, некая мелочь, крохотная деталь. Как вдруг пришло понимание: здесь бьётся всего одно человеческое сердце! А учитывая тот факт, что приняли его вместе с Клеем…

Но как? Ведь снаружи вовсю светит солнце! Да, сейчас лишь половина пятого утра и небо закрыто тучами, но интенсивность ультрафиолета достаточно высока, чтобы жечь тела злых. Ладно, допустим, они спрятали кожу под одежду, но что с глазами? Кто бы что ни утверждал, но ни одни очки не защитят на сто процентов. Не в масках же сварщика они по городу носятся.

Любопытство достигло апогея, и парень открыл глаза. Впрочем, и времени прошло уже достаточно, чтобы прекратить изображать беспамятство. Да и наверняка в том не было никакого смысла, ведь злые умеют считывать физическое состояние не хуже Макса. Как-то он упустил этот момент, переволновался.

Первое, что он увидел — ботинки. Попытка поднять голову не увенчалась успехом, слишком уж неудобная поза. Нет, оторвать её от пола удалось и даже в сторону посмотреть, но этого оказалось недостаточно, чтобы как следует рассмотреть тех, кто их пленил. Взгляд достигал максимум уровня коленей. Тогда парень решил перевернуться…

— Не дёргайся, — раздался всё тот же ледяной голос, а в рёбра ткнулся ботинок.

— Шея затекла, — попытался оправдаться пацан.

— Потерпишь.

— Макс… — не смогла сдержаться Анфиса и дёрнулась в сторону парня.

— Сидеть! — рявкнул кто-то другой, после чего послышался сдавленный женский стон.

Парень всё же улучил момент и резко развернулся, за что заработал ощутимый пинок. Однако обратно переворачивать его не стали, а большего пока и не требовалось. Внутри было темно, но ему это нисколько не мешало. Чёрно-красное зрение позволяло рассмотреть всё в деталях.

Судя по всему, ехали они в кузове грузовика. Двери только позади, никаких окон, но это вполне логично, учитываю природу бойцов. Вдоль обоих бортов деревянные скамьи, на которых те достаточно плотно разместились. Через одного, между ними, расположились пленники. Клей и мама на одной стороне, Анфиса напротив. Руки закованы в наручники, у матери даже кляп во рту, что как раз объясняет её молчание. Лицо Клея разбито, но это тоже неудивительно. Но главное — Максу удалось удовлетворить любопытство, отыскать ответ.

Бойцы действительно были одеты в нечто похожее на акваланги. Не исключено, что так и есть на самом деле, просто на взгляд определить сложно, а трогать их парень не решился. И это очень даже здравое решение. Ткань гидрокостюмов плотная и солнечный свет точно не пропустит. А вот к защите глаз злые подошли довольно креативно. Они были закрыты VR-очками, которые подключили к экшн-камере. Для подобной экипировки наверняка требуется навык, но они и не выглядят неопытными. Зато в таком прикиде можно не бояться солнечного света.

Вскоре машина замерла, и бойцы тут же пришли в движение. Действовали слаженно, как единый организм. Хотя чему здесь удивляться? Времени прошло более чем достаточно, чтобы успеть натренировать не одну группу спецназа. И если в первые дни войны обе стороны не могли похвастаться боевым опытом, то сейчас всё сильно изменилось. Хочется людям или нет, но злые стали довольно приличной силой. Научились защищать свои логова, грамотно воевать, ну и теперь вот, защищаться от самого злейшего врага — ультрафиолета. Потому очень даже неплохо, что большая война закончилась, ещё неизвестно, кто бы вышел из неё победителем.

Сейчас между людьми и злыми достигнут некий паритет. Нет, обоюдные убийства никуда не делись. Люди всё так же продолжают охотиться за чёрными сердцами, а выродки не брезгуют пить человеческую кровь. Вот только в сравнении с тем, что творилось два года назад, эти случаи можно считать единичными. И ведь с каждым днём мир меняется всё больше. Даже Грог это понял и пошёл на примирение с Лигой. Впрочем, само её возникновение уже говорит о многом. Два разумных вида учатся уживаться друг с другом, потому как иначе не выйдет. И как всегда в подобных случаях, скоро они перейдут ко второму этапу — начнут борьбу за власть. Если не уже…

Их выволокли из машины. Маме и Анфисе предварительно накинули на головы плотные мешки. Выходит, что убивать их не собираются, но это и без того уже было понятно. Нет смысла брать кого-то в плен, чтобы непонятно куда везти и убивать там. Подобное происходит сразу, на месте.

Буквально в десяти шагах от машины расположилась станция метро, куда они дружно и проследовали. Зрение парня вновь переключилось, как только солнечный свет остался позади. Бойцы скинули очки, которые теперь просто болтались на шее. А значит, наружу они больше не собираются. Далее спуск по замершему эскалатору, открытая настежь гермодверь, что тоже говорит о многом. Например, о том, что злые не боятся внезапного вторжения, из чего вытекает очередной вывод: Москва полностью под их контролем.

Макс в очередной раз согласился с правильностью выводов Грога. Силы уравнялись, а может даже и наоборот — чаша весов постепенно склонялась в сторону злых. Люди уже не казались непобедимыми, все их преимущества постепенно сходили на нет. А что до серебра, не такой уж это и аргумент. Для его применения нужно ещё подобраться на расстояние выстрела. Вот только с каждым днём сделать это становится всё сложнее. В то время как противник вообще может свободно использовать самый обыкновенный боеприпас. Никаких запасов сердец не хватит, чтобы отбиться. И всё это теперь помножено на опыт и выучку.

Прокрутив всё это в мозгах, Максу даже немного жутковато стало. Та Лига, которую он видел в Муроме и Касимове, оказалась верхушкой айсберга. Сейчас же ему постепенно открывалась его подводная часть. И она натурально поражала своими масштабами. Да, им ещё далеко до подобного уровня повсюду, но и этот момент не за горами. В то время, как люди, напротив, разобщаются. И это ещё неизвестно, что творится за пределами страны, а ведь там наверняка тоже что-то происходит.

Их погрузили в дрезину, затем долго куда-то везли по тёмным тоннелям метрополитена. Потом они ещё какое-то время шли пешком, пока не достигли огромного бомбоубежища. Здесь их распределили по разным камерам, полностью исключив возможности общения. Все попытки разговоров по пути жёстко пресекались. А неугомонному Максу впоследствии тоже вставили в рот кляп. Видимо, у них с матерью это семейное.

Камера два на два, оборудована лежаком и крохотным столом, что был прикручен к стенке. Роль туалета выполняло ведро. Вот и все удобства. Каждый день Макса выводили на допрос, а по возвращении его всегда ожидала пол-литровая бутылка с синькой, порция незатейливого обеда и чистое отхожее место. Так что на условия содержания он не жаловался.

Допросы представляли собой самый настоящий цирк. Порой вопросы задавали настолько странные, что Макс не понимал: они это всерьёз, или откровенно издеваются? Вот, например, как можно реагировать на вопрос: «Сколько раз в день вы предпочитаете заниматься онанизмом?» Что это? Зачем нужна подобная информация? И ведь это, можно сказать, практически самый безобидный из тех, что на серьёзных щах задавал строгий мужчина, в классическом костюме.

Впрочем, парень догадывался, для чего всё это нужно. Его испытывали, наблюдали за реакцией, тем самым составляя психологический портрет. Порой человек делал какие-то пометки в журнале, даже не дождавшись ответа. При этом все вопросы Макса игнорировались, а стоило лишь слегка проявить агрессию или напор, допрос тут же прекращался.

Иногда вопросы повторялись. Чаще всего те, что имели непосредственное отношение к их появлению в столице. А как-то раз его вообще мучили одним и тем же вопросом до тех пор, пока он не сорвался. И так продолжалось изо дня в день. Каждый раз всё начиналось одинаково: в камере включался свет, строгий голос в динамике приказывал встать лицом к стене, после чего внутрь входили трое и, сковав запястья наручниками, его уводили в комнату допроса.

Однажды он попытался прорваться с боем, но ничего хорошего из этой затеи не вышло. Разряд электрошокера быстро погасил сознание, а очнулся он в смирительной рубашке, в которой провёл почти трое суток. И хорошо, что её низ был открытым, иначе… В общем, в туалет он худо-бедно ходил. Гораздо больше проблем испытывал в момент приёма пищи, а вот о синьке пришлось забыть.

Сколько времени прошло — парень не знал. Он сбился со счёта уже в первую неделю. Вначале он пытался ориентироваться по допросам, но те происходили настолько рандомно, что он только больше запутался. О судьбе матери, Анфисы и Клея он ничего не знал, но справедливо полагал, что у них происходит то же самое. В первые дни он постоянно о чём-то размышлял, пытался отыскать решение, определить логику тех, у кого оказался в плену. Но вскоре мозг настолько отупел, что в нём образовался настоящий вакуум. Последний допрос он вообще мог с трудом вспомнить. Что-то вроде спрашивали, а он вроде как-то отвечал. Но никакой конкретики в голове не осталось. Вроде он был, а может, просто показалось, словно сон, содержание которого помнишь, но очень смутно, без лиц и деталей.

Всё изменилось в один день. Впрочем, начался он точно так же, как и все предыдущие. Свет ударил по глазам, прогавкал стандартные команды голос из динамика. На руках щёлкнули браслеты и его повели по тёмному коридору в комнату допроса. Снова тот же стол и человек напротив перебирает какие-то бумаги. Макс долго смотрел на него отсутствующим взглядом, пока вдруг не понял — это совсем другой человек. Не тот, чьё лицо он видел изо дня в день на протяжении долгого времени. А ещё через пару минут парень едва смог сдерживать эмоции, потому как вспомнил, где он его видел.

— Узнал? — одарил его кривой ухмылкой Сергей.

— Д… Да. Кажется…

— Креститься нужно, когда кажется. Ну?..

— Что ну? — не понял вопроса Макс.

— Рассказывай.

— Мне кажется, я вам уже всё рассказал, даже лишнего добавил. Что с мамой и Анфисой?

— Нормально всё с ними. Скоро увидитесь.

— Зачем это всё?

— Мне казалось, что ты умный пацан. Неужели ты думал, что после всего того, что вы натворили в паре с Морзе, я вот так просто впущу тебя в Лигу?

— Так, значит, это ты главный?

— Можно и так сказать.

— А как же Николай Иванович?

— Обычный руководитель отделя. Ты удовлетворил своё любопытство?

— Нет.

— Ну если хочешь сидеть здесь до бесконечности, продолжай в том же духе. Я, пожалуй, пойду, у меня дел много, — Сергей сделал вид, что собирается встать, но Макс его остановил.

— Стой. Я готов. Не могу больше, я здесь с ума скоро сойду.

— Правильное решение. Рассказывай.

— Что рассказывать-то?

— Про Морзе.

— Да я, в общем, и не знаю ничего, — пожал плечами пацан. — Он исчез. Почти сразу, как только ушли чужаки. Насколько мне известно, он был у вас в плену. Затем сбежал и теперь собрал армию. Твою мать!

Парень попытался подскочить, но прикованные к столу руки не позволили, и он снова опустил задницу на стул.

— Что? — тем не менее заинтересовался Сергей.

— Он же хотел Елатомскую крепость разнести. Я ведь к вам за помощью шёл…

— За них можешь не переживать.

— Что там?

— Ничего. Они приняли его с распростёртыми объятиями. Выдавили все ячейки в радиусе пары сотен километров. Почти полностью выжгли Рязань, но дальше пока не продвинулись. Мне нужно знать его слабое место.

— Его нет.

— Так не бывает. Оно есть у каждого.

— Я не знаю. Вы ведь знакомы с ним дольше, чем я.

— Ну… С тех пор очень многое изменилось. Подумай, наверняка что-то есть. Ты что-то говорил… — Сергей отвлёкся и перевернул несколько страниц в толстой папке. — А, вот… Некий Штык. Кто он ему?

— Никто, обычный сумасшедший.

— Они ведь друзья?

— Да не то, чтобы… Нет, вряд ли вы сможете повлиять на Морзе через него.

— Может, ты просто не хочешь, чтоб мы его беспокоили?

— Это тоже. Но я уверен, что он не клюнет. А если даже сработает, то не так, как ты себе это представляешь.

— Ладно.

— Что ладно?

— Это не сработает.

— Ты не понимаешь. Он мне пулю в голову пустил, а ведь я считал его отцом!

— Вот как? — приподнял бровь тот. — Интересно.

— У него совсем крыша поехала.

— Нет. С его головой полный порядок. Он свято верит в то, что творит добро. Хочет избавить мир от кровососов, то есть нас. Его просто не устраивает новый порядок, а кроме как барахтаться в собственных проблемах он больше ничего не умеет. Я пытался с ним договориться, не раз. Поверь мне, он в здравом уме и соображает нормально. Психом от него даже не пахнет, в этом как раз и есть основная проблема.

— Я не знаю, что сказать.

— Понимаю.

Образовалась неловкая пауза. Макс окончательно запутался в череде событий. Он уже утратил ту нить, с которой началось всё это безумие. Иногда лучший способ разобраться в себе — взглянуть на всё, что произошло, со стороны. Будто это творилось с кем-то другим. Парень часто прибегал к такому методу, и он действительно помогал вот в такие моменты. А ведь времени для этого было более чем достаточно. Жаль, что дельная мысль пришла только сейчас. С другой стороны, не зря существует поговорка: «Всему своё время». Видимо, ему было необходимо перезагрузиться, отключить голову, чтобы спустя некоторое время взглянуть на всё иначе.

— Можно мне обратно, в камеру? — внезапно, даже для себя самого спросил Макс.

— Странное решение, — ухмыльнулся Сергей.

— Мне нужно несколько часов покоя, пожалуйста.

— Да мне не жалко, — пожал плечами тот и вызвал конвойных. — Проводите, — бросил им он и вышел из-за стола.

Макса отстегнули от столешницы, снова завели руки за спину и через пару минут втолкнули в узкую, пропахшую дерьмом камеру. Но парню было плевать на запах, он развалился на лежаке, закинул руки за голову и отсутствующим взглядом уставился в потолок. Мозг уже на ходу начал анализировать всё произошедшее с ним.

Всё началось с того, что он отправился искать Морзе. А круговорот событий привёл его в Лигу. Тот, кого он считал близким человеком, внезапно сделался врагом. Мама обратилась. Скоро он станет отцом. Как так вообще получилось? Почему вдруг самое безобидное мероприятие привело его ко всему этому? Где он ошибся? Может быть, в тот момент, когда посмотрел на рыжеволосую несколько иначе? Или чуть раньше, когда решил идти пешком вдоль дороги и сел в проезжающую мимо машину?

Нет, он всё сделал верно. Да ошибки были, не без этого. Мир слишком сложен и непредсказуем, его невозможно просчитать наперёд. В любой, даже самый идеальный план всегда вмешиваются случайности. И именно эти переменные привели его сюда, в Лигу. Ведь никто не мог предугадать, что у бойца на блокпосте поедет крыша, и он перебьёт всех своих, а затем бросится нагонять гнилую семёрку. Макс даже в самом страшном кошмаре не мог себе представить, что тот, кого он считал отцом, пустит ему пулю в лоб. Слишком много переменных.

Грог. Почему он дал ему это странное и совершенно нелогичное задание? Будто хотел избавиться, спрятать, убрать подальше, чтобы не мешался под ногами. Или в том имелся какой-то иной, пока непонятный мотив? Нет, здесь ему ответов не видать, для начала стоит поговорить с Анфисой. Возможно, в этом и кроется смысл. Грог не дурак, он сделал это с умыслом, просто не мог сказать напрямую. Он не просто так отправил его за конвертом к Татарину. И от защиты Елатьмы, как оказалось, тоже отмахнулся не в угоду политике.

На него работают люди, собирают информацию, анализируют её, выстраивают стратегию. То, что может себе позволить команда специалистов, Максу попросту недоступно, как бы он того ни хотел. А потому Грог точно знает, что и как нужно делать. И наверняка в том, что он не оказывает никакого сопротивления Морзе, тоже имеется здравый смысл. Если взглянуть на ситуацию со стороны, непредвзято, без жалости к человеческим жизням, девятке выгодна эта война. Ведь она ослабляет обоих оппонентов.

В конце концов, те земли и крепости, что остаются лояльными к привычной власти, находятся под серьёзной защитой. Ведь Клепики полностью перешли под крыло Лиги, Елатьма выбрала сувереном Морзе. Так чего вдруг Грог побежит рвать ради них задницу и станет губить своих людей? Правильно, не станет, даже несмотря на мирный договор. По большому счёту, он его ни к чему такому и не обязывает, просто даёт гарантии, что Девятка не станет играть против Лиги, пока та борется с Морзе.

— Чёрт, удобно, — пробормотал Макс и снова углубился в дебри сознания.

Но что делать ему? Ввязаться в бой на стороне Лиги? Их политика ему больше всех по душе. Да и чего греха таить, рано или поздно весь мир будет вынужден под это подстраиваться. Других вариантов нет и быть не может. Только объединение спасёт разумную жизнь на планете. А ведь сейчас она словно младенец. Только-только пытается сделать первый шаг. Пять веков человечеством правил высший разум, и сейчас впервые оно предоставлено самому себе. И если бывшие хозяева могли по щелчку пальцев исправить критическую ситуацию, опираясь на колоссальный опыт, то сейчас любая ошибка может стать фатальной для всего живого на планете.

Макс поднялся с лежака, несколько раз присел, отжался, разгоняя кровь по телу и отвлекая голову от мусорных мыслей. Он здесь не за тем. Его проблемы более приземлённые.

— Я готов к встрече! — крикнул Макс и заколотил в дверь камеры. — Эй, вы слышите⁈ Я готов. Передайте главному, что я всё обдумал.

Никакой реакции не последовало. Спустя пять минут бесполезного шума парень успокоился и снова развалился на лежаке. Но не успел даже погрузиться в собственные мысли, как дверь в камеру распахнулась. Никто не надевал на него наручники, не заставлял заводить руки за спину. Его молча проводили до комнаты для допроса, где он снова уселся за стол напротив Сергея.

— Ну? — выдержав паузу в несколько секунд, поинтересовался тот. — И что же ты решил?

— Вам нужно прекратить войну с Морзе.

— Вот те раз! — ухмыльнулся тот. — И как ты себе это представляешь?

— Есть некоторые мысли по этому поводу, но для начала позвольте мне поговорить с Анфисой. Можно даже в присутствии кого-нибудь с вашей стороны. Хоть сам слушай, мне плевать.

— Экий ты шустрый.

— Пф-ф-ф, — медленно выпустил воздух пацан. — Ты уже знаешь, так?

— О чём?

— Она беременна. От меня. Ты ведь это уже знаешь.

— Допустим. Что это меняет?

— Дай мне с ней увидеться. Нам нужно поговорить. Если всё так, как я думаю, возможно, я смогу решить вашу проблему с Морзе. Пойми, пока вы воюете с его армией, Девятка укрепляет свои позиции.

— Думаешь, я этого не понимаю?

— Я хочу помочь. Мне больше некуда идти. Ты ведь понимаешь, что жить среди людей мы не сможем. Теперь вся моя семья — это злые.

— Иные.

— Что?

— Мы предпочитаем называть себя «Иные».

— Да хоть как назовитесь, сути это не меняет. Среди людей мы жить не сможем и это факт. Но и драться с ними до скончания времён я не хочу.

— Молодец, — вдруг улыбнулся Сергей. — Ты принял верное решение, и теперь я вижу, что оно искреннее.

Под ничего не понимающим взглядом Серёга поднялся из-за стола и молча покинул комнату для допросов. А Макс ещё какое-то время сидел в одиночестве и тупо пялился на оставшуюся открытой дверь. Затем он неуверенно поднялся, дошёл до неё и осторожно выглянул в коридор, где и замер с отвисшей челюстью. Вместо привычных конвоиров его ожидала Анфиса, которая подпирала спиной стену, сложив руки на груди.

— Я уже думала, ты никогда не решишься, — совершенно спокойным голосом произнесла она.

— Ты… Что всё это значит⁈ Ты что, опять?..

— Так, кажется, между нами снова возникло недопонимание, — тяжело вздохнула она. — Что опять? Что ты имеешь ввиду под этим опять? Собираешься обвинить меня в предательстве? Но это не я заставила тебя ехать в Столицу, не я стреляла в твою мать. Чего ты смотришь на меня, как на врага народа⁈ Ну⁈

— Ой, не ори, — внезапно для девушки совершенно спокойно отреагировал Макс.

Он точно так же опёрся спиной о стену и медленно сполз по ней на пол. Некоторое время сидел молча и буравил девушку взглядом.

— Что⁈ — первой не выдержала та.

— Можно было и не держать меня в камере, — ухмыльнулся пацан.

— Нельзя, — покачала головой та. — Ты должен был всё переосмыслить.

— Ладно.

— Ладно, — повторила за ним Анфиса и тоже сползла на пол. — Ты ведь веришь, что я тебя люблю?

— Сидел бы я сейчас здесь… Ты ведь не прекращала на них работать?

— Нет.

— Могла бы и сказать.

— Спасибо, один раз уже сказала.

— А мама? С ней всё в порядке?

— Да, всё хорошо. Пойдём, тебе нужно помыться, поесть и отдохнуть.

— Нет, я уже на пару лет вперёд отдохнул, спасибо. Поговорить нужно.

— Вначале помойся, от тебя воняет, как из свинарника.

— Рад, что ты оценила.

— Пойдём. А затем я расскажу тебе всё, что ты пожелаешь.

Макс кивнул, рывком поднялся и протянул девушке руку, помогая ей встать.