Жажда. Max Pro

Глава 9 Откровения

Бункер оказался просто огромный. До сего дня Макс и не предполагал, что такие бывают. Полноценный жилой комплекс в несколько уровней и даже с электричеством. Парень крутил головой, пытаясь всё рассмотреть, он не желал упускать ни одной детали, хоть это было и невозможно. Однако любопытство поглотило его с головой. Как долго он мечтал обнаружить нечто подобное, некое тайное, огромное убежище. И вот он здесь. Эмоции переполняли, а иногда казалось, будто он вновь впал в детство, когда неистово искал приключений, лазая по подвалам.

— Это вы всё построили?

— Да ты что, — Анфиса даже засмеялась. — Когда бы мы успели? Нет, это досталось нам по наследству. Раньше здесь располагался бункер госрезерва. У нас даже зерно с тех пор ещё лежит. В первое время питались тем, что хранилось в этом месте, сейчас стало сложнее.

— Сейчас всем сложно, — ухмыльнулся Макс. — Да что я тебе рассказываю, будто ты наверху ни разу не была.

— Знаю. Поэтому нам так необходимо начинать дружить. Если в ближайшие пару лет мы не сможем наладить отношения, снова вспыхнет война.

— Понимаю. Голод — сильный аргумент.

— Именно. Вот здесь наша комната.

— Наша? — приподнял бровь Макс.

— Ну, раньше была моя… А тебе чё, вообще, не нравится-то?

— Да я просто хотел удивиться, когда ты успела нам жилплощадь организовать. Теперь понятно.

— Понятливый больно, — впрочем уже без наезда, ответила девушка. — Иди, помойся и переоденься в чистое.

Макс с наигранным подозрением посмотрел на Анфису. Очень уж странная улыбка блуждала на её лице, словно она что-то недоговаривает. Парень вошёл в комнату, осмотрелся, сунул голову в санузел и тоже улыбнулся.

— Неужели работает?

— Ну конечно.

— И смывает нормально?

— Блин, Макс, лезь в душ уже.

— Да ладно! — парень снова выглянул за дверь, но теперь уже без футболки. — И бумага есть⁈

— Ты это серьёзно сейчас?

— П-хах, я бы на тебя посмотрел, спустя пару месяцев на ведре. Кстати, а сколько я там просидел?

— Почти три! — крикнула Анфиса.

— Да здесь нормально слышно, можно не орать, — донёсся глухой голос парня из-за двери. — А это всё здесь уже было?

— Нет, сами построили. Перегородки из битого кирпича, что-то из гипсокартона. Остальное со складов и квартир перенесли. Воды здесь в достатке, насосные станции новые. Бункер как раз капремонт прошёл, прямо в самый аккурат перед апокалипсисом в эксплуатацию сдали. Так что его надолго хватит.

— А энергия атомная, я правильно понимаю?

— Самая что ни на есть, — подтвердила рыжеволосая. — Четыре реактора. Два работают, два готовы к пуску в любой момент.

— Твою мать! Да вы, блядь, издеваетесь⁈ — закричал Макс, после того как включил воду в душе.

— Нравится? — Анфиса уже поняла, что он это о горячей воде.

Впрочем, именно этот момент она и ожидала. Потому как сама мечтала о горячем душе. Вот только у Макса такой возможности не было гораздо дольше, чем у неё, а потому и восторг имел в сто крат бо́льшую силу.

— Да вы здесь вообще охуевшие! — снова высунулся по пояс голый Макс. — Может, присоединиться желаешь?

— Ты вроде поговорить серьёзно хотел? — ухмыльнулась рыжеволосая.

— Ну как хочешь, — хмыкнул в ответ пацан. — Я тогда сам.

— Ага, щас! — подпрыгнула та. — Я, вообще-то, тоже три месяца терпела. Давай, намыливайся, сейчас приду спину тереть.

— Слушаюсь, хер-майор! — козырнул тот и исчез за дверью.

Анфиса в очередной раз улыбнулась, потрогала живот, который уже немного округлился. Пока ещё совсем чуть-чуть, но уже заметно. Ей больше не хотелось никуда идти, ни с кем воевать, и она не знала, как сказать об этом Максу. Нет, её-то он здесь оставит, в этом она нисколько не сомневалась, но ведь сам уйдёт. И если раньше она относилась к этому философски, то сейчас начала бояться. А вдруг он не вернётся? Что, если погибнет, пока будет решать проблемы, которые сам себе придумал? Или найдёт себе кого-нибудь ещё? Странные и очень непривычные для Анфисы мысли. И как она ни старалась их отогнать, мозг отчего-то каждый раз подбрасывал их снова. Сейчас вот опять.

Девушка поднялась с кровати, стянула с себя майку, скинула штаны и лифчик, и направилась к Максу в душ. А тот уже вовсю орал оттуда какую-то песню. Притом довольно неплохо получалось. Голос сильный, в ноты попадает. Хотя, с тем слухом, которым обладали все изменённые, в том не было ничего удивительного. Но тембр всё же приятный…

— Хорошо поёшь, — вдруг вспомнила Анфиса, когда они совершенно без сил, отвалились друг от друга уже в третий раз.

— Давно этого не делал. Да и настроения не было.

— Понимаю. Я когда впервые под горячий душ встала, тоже танцевать захотелось. Оказывается, не так уж и много нужно для счастья.

— Это точно, — согласился пацан.

— Так, может, останемся?

— Да мы вроде за этим сюда и пришли.

— Нет, ты не понял. Я не хочу, чтоб ты завтра убегал по своим делам.

— Хорошо, — пожал плечами Макс, — Устроим себе парочку выходных.

— Дурак ты, — насупилась та, — и фамилия у тебя матом.

— Нормальная фамилия, не надо мне тут, — с улыбкой парировал тот. — Я понял, о чём ты. Но ты ведь знаешь, что я не могу…

— Знаю, — выдохнула та, а затем резко развернулась, упёрлась руками парню в грудь и строго посмотрела ему в глаза. — Если ты меня бросишь, я найду тебя и прирежу, понял⁈ Буду резать и плакать.

— А плакать-то зачем? — приподняв бровь, спросил Макс.

— Потому, что люблю.

— Как и я тебя, а потому выбрось из головы всю эту чушь, про «бросишь» и остальное.

— Где ты так с девушками говорить научился? Я прям сразу успокоилась. Может, ты ловелас?

— Пф-ф-ф, что значит «может»?

И Анфиса не выдержала. Вначале прыснула, а затем залила комнату звонким хохотом. Ей было хорошо. Так хорошо, как никогда в жизни. И больше всего она боялась разрушить этот момент. Казалось, одно неверное слово и всё исчезнет, растворится, оставаясь крохотным воспоминанием, похожим на полузабытый сон.

Макс будто чувствовал, что не стоит затевать серьёзного разговора. Впрочем, ему тоже было хорошо, а потому не хотелось портить настроение. А оно однозначно исчезнет, перестанет витать лёгкой дымкой. Однако вопросы периодически тянули в серую, мрачную реальность. А от ответов, казалось, зависит очень многое, если не всё. И Анфиса первой спасла ситуацию.

— Ты вроде о чём-то поговорить собирался?

— Думаешь, сейчас подходящий момент?

— Подозреваю, что для твоего разговора подходящих моментов быть не может.

— Я об отце твоём спросить хотел.

— Ну я как-то так и думала.

— Всё-таки слышала?

— Макс, ну ты ведь и сам таким же слухом владеешь, а Грог тогда не особо и таился. Я думаю, он хотел, чтоб я слышала. Да и документы ты так удачно в тот день на пол швырнул. Неужели считал, что я в них не заглянула, когда поднимала?

— И, как всегда, молчала.

— Отвали, а? Пора бы уже привыкнуть, что я не сильно-то откровенничать люблю.

— Расскажешь?

— Да. Здесь особого секрета нет…

Мне тогда девятнадцать исполнилось, когда всё началось. Сейчас я так и замерла в том возрасте, но об этом как раз не жалею. В первую ночь мы, как и все, прятались дома, а на следующий день отправились на выход из города. Творилось что-то невероятное. Людей убивали прямо посреди белого дня, на глазах у прохожих. Все стремились набить карманы и рюкзаки, а те, кто не успевал, пытались отобрать у первых. Я никогда в жизни ничего подобного не видела. Мир за одну ночь сошёл с ума.

Отец был спокоен. Впрочем, он всегда был таким: строгим, дисциплинированным, с излишней педантичностью к деталям. Я знала, кем он работает, да он и не скрывал. Хотя мы никогда об этом не говорили. Тема работы, когда он возвращался из командировок, находилась под строжайшим запретом.

Мама ушла, когда мне было лет пятнадцать. Не выдержало сердце. Отца не было на похоронах, срочный выезд, от которого снова зависела безопасность государственных интересов. Так я осталась предоставлена сама себе. Денег хватало, чтоб в отсутствие отца я ни в чём себе не отказывала. Затем внимание мальчишек, первые дорогие подарки… Нет, я не была шлюхой или содержанкой. Скорее, расчётливой сукой, которая действует лишь в собственных интересах. Наверное, эта черта характера досталась мне от него.

В тот день мы двигались сквозь толпу, словно нож через горячее масло. Он чётко и точно понимал, что нужно делать, будто только и занимался тем, что выживал всю жизнь в подобных условиях. А вот меня сковал страх. Ну а что я видела в своей жизни? Я ведь даже не дралась никогда. И тут вдруг такое!

Но отец действовал, словно машина. Никто даже не посмел на нас косо посмотреть, не то, что попытаться отнять вещи.

Из города мы выбрались. Затем очень долго шли пешком. Я стёрла все ноги в кровь, но его это не волновало. А когда я впервые упала и разрыдалась, отказываясь продолжать этот бешеный марафон, он нёс меня на руках. Остановились, лишь когда начало темнеть, но кто же знал, что именно тогда, как раз и нужно было бежать во всю прыть. Ночь взорвалась человеческими криками. Это было настолько страшно, что невозможно представить. Сердце рвалось наружу, в ушах гудело от постоянного пребывания адреналина в крови.

И нам снова повезло. Хотя вряд ли холодный расчёт можно назвать везением. Ведь мы отделились от основной толпы, спрятались в лесу. До нас попросту никому не было дела, потому как иные пополняли свои ряды. Их интересовало количество.

Но везение быстро закончилось. Примерно на третью ночь мы нарвались. Их было слишком много, а обычные пули не помогали. Отец дрался, очень долго и безжалостно. Он ломал кости, шеи, выбивал зубы и резал. Этот чавкающий звук, когда нож входит в плоть, я не забуду никогда. Вот только всё было тщетно. Спустя десять минут боя его вырубили, а мне перегрызли глотку. Они специально не стали убивать отца. Хотели, чтобы он видел, что со мной стало, а заодно и должно было произойти, когда взойдёт солнце. Наверняка даже хотели, чтобы я сама на него набросилась, после того как восстану. Однако всё произошло иначе.

Видимо, отец знал, что я не мертва окончательно, а также, что будет после моего воскрешения. Он связал меня, а ещё слил с себя пол-литра крови. Вот только он понятия не имел, что сделает со мной солнце. А главное, даже не подозревал, что я начала слышать голоса. Только спустя пару месяцев, я поняла: так со мной пытаются общаться другие.

Всё это время мы скитались. Он убивал для меня и поил кровью. Даже не знаю, кто из нас больше охотился на людей. Но главное было в том, как он это делал. В ход шло всё, ловушки, выжидания в засадах, спонтанные нападения. Началась война, которая охватила всех и каждого. Но ни он, ни я в ней не участвовали, мы просто блуждали по миру, в поисках любого, даже самого крохотного уголка, где будет спокойно.

Отец быстро узнал, что способно убить подобных мне. Я научилась слышать сердца, и вскоре мы превратились в идеальную машину смерти. Стали командой, которой попросту нет равных.

Спустя пару месяцев за нами пришли. Изменённые быстро поняли, что от нас двоих можно получить больше пользы от живых, нежели мёртвых. В тот день голоса в голове стали просто невыносимы. Я возненавидела всё живое, несколько раз пыталась броситься на отца, но это было сродни тому, как атаковать стену. Именно в этот момент появились те, кто правил балом.

Разговор длился долго, и в итоге отец согласился работать на нас. Да, в тот день я уже чётко решила, на чьей я стороне. И тогда мне это казалось правильным, ведь так говорили голоса. Именно я повлияла на его решение. Но как я могла знать, что спустя четыре с небольшим года оно изменится совершенно в противоположную сторону. В те дни наша цель выглядела несколько иначе, не без посторонней помощи, как оказалось.

Нужно было видеть какими мы стали, после того, как ушли чужаки. Потерянные, без цели и средств к существованию. У нас остались лишь выжженные серебром подземелья и разрозненное, перепуганное до состояния безумия стадо. А ещё была жажда и желание жить. Никто не понимал, что нужно делать.

А вскоре, старая, правящая верхушка дала трещину. Их мнения разделились. Кто-то рвал майку на груди и призывал продолжить войну, пока ещё мы полностью не упустили инициативу. Ведь оставалось лишь слегка надавить, чтобы привычный мир рухнул окончательно. Другие были против, аргументируя это тем, что конечная стадия в эволюционном процессе. Ведь мы не можем иметь потомства. Люди нужны нам для выживания, не просто в качестве пищи, но и как инструмент размножения. Пусть они рожают потомство, а мы просто будем обращать его в себе подобных. Да и в человеческой пище наши тела нуждаются одинаково, а мы не в состоянии вырастить урожай, разводить скот. Хотя это, конечно, глупости. Я думаю, наш вид легко справился бы с этой задачей, даже если ухаживать за хозяйством мы могли лишь по ночам. Но тогда аргументы звучали вполне убедительно.

Оппозиция быстро набрала обороты, а цели и средства их достижения поменялись ещё раз. Теперь людей уже не рассматривали в качестве биоматериала, они вдруг стали соседями, друзьями. Политика постепенно отклонялась от изначального курса, и я понимала, что в лучшую сторону. Или даже более правильную. Но так было нужно, ведь никто не хочет меняться резко и сразу. Иным, точно так же, как и людям, на принятие правильного решения требуется время.

Я тоже не хотела меняться, всё чего-то ждала, размышляла. А всё ли правильно? А как на самом деле будет лучше? Но были и те, кто считал данную затею полным бредом, людей — всего лишь пищей. Некоторые сломались под напором большинства, другие отделились и по сей день не признают тех вещей, за которые борется Лига. Противостояние началось даже среди своих. Конечно, оно не было похоже на ту войну, что завершилась с уходом чужаков, однако мы продолжали гибнуть. Договориться с людьми так и не удавалось, ведь для них мы стали синонимом слову «враг» и не абы какой — кровный. И как мы ни пытались, вырваться из порочного круга взаимного уничтожения, ничего не получалось. Пока отец не решил взять бразды правления в свои руки. За пару месяцев мы смогли вычистить всех противников, что со стороны людей, что здесь, у себя. А дальше ты знаешь, потому как мы с тобой встретились.

— Да уж… Так вот кто на самом деле правит Лигой… — задумчиво пробормотал Макс. — И где он сейчас? Почему Грог так настойчиво просил его отыскать?

— Ты только не ругайся, ладно?

— Вот что ты за человек? — парень перевернулся на бок, положив голову себе на руку и посмотрел девушке прямо в глаза. — Зачем постоянно мутишь все эти закоулки? Неужели так сложно просто взять и поговорить?

— Разве ты слушаешь?

— Ну вот сейчас, вроде всё получается и довольно неплохо.

— Сейчас ты так говоришь, потому что сделал выбор. Ещё неделю назад твои планы и взгляды на жизнь были полностью противоположны. Ты ведь даже слышать о Лиге ничего не хотел.

— Может, ты и права. Так кем же был тот старик?

— Ты всё о Николае Ивановиче?

— Угу, — коротко ответил Макс.

— Руководитель подразделения.

— А Сергей? Насколько я знаю, когда-то он вёл вас на войну с человечеством.

— Вёл, — кивнула рыжеволосая. — И мы за ним шли. А теперь он помогает восстановить баланс.

— Ну а кто он здесь? Какой пост занимает?

— Что-то типа советника. Помимо отца есть небольшая группа людей и иных, которые участвуют в принятии решений. Люди как раз из Девятки, чтобы соблюдать общие интересы.

— Кстати, — внезапно подорвался Макс, — а с Клеем что?

— Нормально всё с ним, — усмехнулась та. — Он, между прочим, сделал правильный выбор гораздо раньше тебя. Выходит, не такой уж он и тупой.

— Он никогда тупым и не был. Да, быдловат немного…

— Немного⁈

— Ну ладно, может быть даже чуточку лишнего, чем требуется. Но тем не менее с головой у него всё нормально. Где он сейчас?

— Тебе он так сильно нужен? Может, вас вместе поселить? Я подвинусь, если тебе это так необходимо.

— Ты совсем, что ли?.. — он бросил удивлённый взгляд на девушку, но заметив её кривую ухмылку, улыбнулся в ответ: — Больная-то…

— А что, разве только тебе разрешено надо мной издеваться?

— Да когда вообще такое было?

— Ты точно хочешь, чтоб я напомнила?

— Нет.

— Вот и замолчи.

— Мне нужно с ним встретиться.

— С кем? С Клеем?

— Да нахер он мне нужен, — отмахнулся пацан. — С батей твоим.

— Потерпи. Вы обязательно увидитесь.

— Ты мне вот что скажи: та часть иных, что продолжает борьбу с людьми, они ещё действуют?

— К сожалению, да.

— Где их логова?

— Что ты задумал?

— Стравить их с армией Морзе.

— Ты это серьёзно сейчас⁈ Думаешь, мы не пробовали?

— Отчего же?.. Просто, скорее всего, делали это неправильно.

— А ты, значит, умный, всё сделаешь как надо?

— Не факт, — пожал плечами пацан, — но в отличие от вас, у меня есть дар убеждения. Мне всего-то и нужно — добраться до их старшего.

— Макс, я надеюсь, ты это несерьёзно сейчас?

— Напротив. Я серьёзен, как никогда. Всего один укус может изменить ход событий. Нам останется только наблюдать, кто кого, ну и добить в итоге остатки.

— Думаешь, это будет так просто?

— Уверен, что нет.

— Твой укус действует максимум два часа. Что будет, когда он отойдёт?

— Продолжит вести войну, я смогу внушить ему это. Твой отец поможет, научит, как нужно внедряться. Насколько я знаю, ему нет равных в данном вопросе.

— Я поговорю с ним завтра. Возможно, ты прав и это действительно сработает.

— Точно сработает.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что план максимально идиотский, а как правило, у таких гораздо больше шансов воплотиться в жизни. И не спрашивай меня, я понятия не имею, почему так происходит.

— Ладно, — Анфиса пожала плечами, и на этом спор закончился.

Они ещё долго болтали о всяком. Делились воспоминаниями из детства, как проходили первые дни после падения мира в хаос. Да много о чём. Впервые за всё время между ними окончательно рухнул барьер, не без желания со стороны Анфисы, но и Макса. Сегодня он казался ей родным, самым близким человеком во всём этом проклятом мире.