Герой по найму

Глава седьмая ЖАР-ПТИЦА

Бригада Святополка выдвинулась к цели почти сразу. Для начала богатырь погляделся в зеркало, удостоверившись, что внешний вид его соответствует внутренним представлениям о собственной незаурядности.

Потом он построил дружину в ряд и выбрал двоих, одного светленького, второго — темненького. Для контраста.

На этом приготовления окончились. Правда, еще немного времени занял выбор кольчуги, меча и копья. Потом, по размышлению, Святополк копье отложил. Эффектно, но неудобно!

В общем, выдвинулись. Ехали красиво, Святополк впереди, остальные двое чуть сзади по бокам. Этакий треугольник неотвратимого возмездия!

«Хорошее название! — подумал богатырь. — Но треугольник — сложно… клин! Вот! Клин возмездия!»

Этим клином они и шли. Версты стлались под ногами, пыль оседала на попонах коней и плащах.

— Так не пойдет! — решительно заявил Святополк и свернул к ближайшему озерцу.

Хорошо, что он прихватил с собой в дорогу желтое мыло и пеньковую мочалку. Витязь быстро разделся догола и залез в чуть мутную воду. Мыться пришлось долго, часа два. Его сопровождающие тем временем дремали неподалеку. Если так пойдет, то пара часов дороги будут аннигилироваться таким же временем на то, чтобы привести себя в порядок.

Но выбора у него не имелось. Задание оказалось сложнее, чем Святополк посчитал, — дорога была слишком пыльной. И ради чего все?

Веселина, как личность, его не привлекала. Слишком уж мрачная и унылая. Как женщина — тоже. Жирная, словно боров! Тьфу!

Богатырь искренне не понимал, как можно в столь просвещенный век столь не следить за своим телом. Вон он — другое дело! Каждое утро многочасовые суровые тренировки с потными, полуголыми, вонючими мужиками — вот где счастье борьбы и победы! Недаром же он был первым среди равных, и не по праву рождения, а по личным, индивидуальным заслугам! Было чем гордиться.

Конечно, он видел, как тает девица, когда он заходит в хоромы, как она перестает жмякать семечки, как цветет, словно березка… хм… дубок… как зазывательно смотрит.

Полцарства? Стать почти главным в Тридевятоземелье? А потом часами слушать нудные доклады многочисленных министров, жалобы недовольных, сиживать в Думе, делая вид, что слушаешь нудные доклады некрасивых людей. Зачем это? Скука! Но…

Впрочем, дураком Святополк никогда не был, иначе не стал бы правой рукой воеводы. Если надо выполнить задания, чтобы стать выше остальных, он это сделает.

Веселину удовлетворит… что бы это ни значило, полцарства примет и приведет к благосостоянию. Не то, чтобы сейчас все было плохо, но при нем явно станет лучше.

Можно устроить соревнование, в какой половине царства народу живется комфортнее? Кстати, а как делить будут? Левая и правая, или верхняя и нижняя?

Снизу болота, чертовы топи, но сверху холодно, снега и горы. Надо брать левую часть, там близко море, солнце, пляж, галька, чайки… которые гадят и гадят, и прямо на голову… Тьфу на них!

В общем, решено. Левая половина!

Омывшись в озере и обсохнув, путь был продолжен. Еще два часа, опять пыль и непорядок. В поисках очередного озерца Святополк понял, что пора становиться лагерем на ночевку.

Благо, одноместный раскладной шатер он всегда возил с собой. Шатер был изготовлен из тончайшего и легчайшего материала и в скрученном виде легко помещался в обычную седельную сумку.

Пять минут — и готово! Его сопровождающим оставалось лишь вздыхать и завидовать, им пришлось срочно собирать еловые лапы и строить шалаш у края дороги.

И когда все уже были готовы ко сну, Святополку пришла в голову логичная мысль, что некоторые претенденты на руку Веселины выглядели очень уж серьезно. И как бы они не опередили его!

— Вперед! В дорогу! — вскричал богатырь, поменяв решение провести ночь в этом месте и срочно сворачивая уютный шатер.

Дружинники смачно ругнулись в усы и вылезли из шалаша[25].

Они ехали до самой темноты и даже дольше, и в итоге уткнулись в старый камень, на котором, при свете факелов, можно было разобрать некие предостережения.

— Ночуем здесь! — мрачно бросил Святополк и полез в седельную сумку за своим раскладным шатром.

Ему пришлось потесниться — второй шалаш было уже не построить, спали втроем, кто-то храпел, кто-то попукивал. В итоге, не выспались все.

— Подъем, мать-перемать! — прохрипел осипшим за ночь голосом первый богатырь царства. — Взять мне эту птицу… живой!

Просто сказать, непросто сходить в лесу по-маленькому, когда за спиной внезапно появляется злой мишка… обязательно сходишь и по-большому.

Загон птицы начали с восходом солнца. Святополк неплохо знал болота, боялся их, но выбора не было. И сначала все шло хорошо. Жар-птицу заметили на северо-востоке и погнали по кругу, надеясь, что она выбежит к камню. Но птица сделала маневр, и сменила направление на прямо противоположное.

— Тупая курица! — орал ей вслед Святополк, но птица отказывалась внимать голосу разума, и бесновато носилась зигзагами по всему лесу.

Погоня затянулась на долгие часы.

Святополк проклял за это время все и всех, но потом боги смилостивились. Дружинники вывели птицу на хранцузского претендента, который сел голым задом в лужу и сидел там, лупая глазами во все стороны.

Птица же вновь совершила разворот всем телом и появилась прямо перед Святополком. Тот, недолго думая, рубанул мечом со всей дури, намереваясь снести несчастной матери голову одним ударом, но птица уклонилась и бросилась вперед, и лишь одно хвостовое перо попало под удар.

Мгновение, и жар-птица исчезла. Но перо — вот оно, только руку протяни!

Святополк протянул, взял перо, бережно осмотрел его и тут же спрятал.

— Едем обратно! — приказал он дружинникам, и те неохотно оставили хранцуза в покое.

Все же полцарства на дороге не валяются!

Маркиз Жак де Гак чуть было не пал жертвой нечестной конкуренции.

Те самые дружинники, что должны были охранять покой честных граждан в этом дремучем царстве, только что едва не притопили его в болоте, и лишь окрик их главного заставил мерзавцев отпустить маркиза.

— Что же, сволочи, мы еще посчитаемся!.. После! — крикнул им вслед Жак, убедившись, что все трое богатырей ушли далеко и никак его не услышат.

После чего он тоже побрел в сторону места, где оставил своего коня, но внезапно осознал, что конь ему уже ничем не поможет. Это значит… пешком до города? О боги!!!

Тут из-за деревьев раздалось нетерпеливое ржание.

— Ба! — удивился маркиз. — Да тут еще один конь!

Он зашел в кусты и увидел привязанного гиганта. Маркиз сразу его узнал — то был боевой конь барона Дарона, который подчинялся лишь воле своего хозяина, и никому более.

Но у Жака имелись в рукаве секреты в виде еще вполне сочной морковки… и боевой конь поддался! Он принял морковь из рук коварного хранцуза, а потом дал себя оседлать…

Дорога в Велиград обещала стать более легкой, чем предполагалось. А куда делся барон? Неизвестно. Да и черт с ним!..

Участь барона Дарона была печальна и поучительна.

Он ехал не быстро, не медленно. Он ехал неотвратимо.

День, вечер. Ночью на месте.

Придорожный камень барон не заметил, а если бы и заметил, проигнорировал бы.

Коня привязал за деревом, а сам пошел вперед, веря в свою звезду, которая еще никогда его не подводила.

Всю свою жизнь он следовал за ней. И теперь звезда светила высоко в небе, показывая путь.

Где-то здесь скрывается жалкая птица. Недолго ей осталось.

Он вырвет этой твари все перья, он намотает тугую косу Веселины на свой кулак, а потом… потом…

Твердь ушла у барона из-под ног.

— Бульк! — сказала коварная твердь.

Барон Дарон ничего не сказал. Его доспех оказался слишком тяжел, и мгновенно потянул его к бездонному дну[26].

— Кря[27]! — сказал жар-птица, высунувшись из-за дерева. Кажется, она даже показала язык. Но это не точно.

Билли Винстон вообще не выезжал из Велиграда. Свою инвестицию в тысячу золотых он посчитал удачным вложением. Ведь Билли заранее попросил аудиенцию у царя Громослава и обговорил с ним все важные «деловые вопросы».

Царь оказался человеком с хваткой и принял условия заезжего «коровьего парня», но с собственными поправками.

А условия были просты: под видом вступительного взноса в тысячу монет Билли делает вклад в развитие агропромышленного комплекса Тридевятоземелья, а именно берет в аренду несколько дальних пастбищ общей площадью… да пусть хоть бы то будут земли, сравнимые размерами с Франкией, а дальше… как пойдет. В глазах же «простого люда» Билли приобретет известность и популярность, которые понадобятся ему в дальнейшем для найма работников на ранчо.

Разумеется, львиная доля прибыли от предприятия отправится в казну великого царя Громослава. Но и мистер Винстон получит свое.

Царя все устроило.

— Лишь бы только коровы у тебя были не дохлые! — повелел он. — А то видел я таких, еле живых. Ходят, едва ноги волочат… угробишь коров — удавлю!

Билли кивнул, он поверил в эти слова и в реальность угрозы:

— Все будет «тип-топ», сэр!

Договор был прочитан, одобрен и подписан обеими сторонами.

Повозка катилась на юг, Игги дремал внутри, Дубыня правил. Они сменились очень быстро, буквально через четверть часа, когда Джуба утомился.

Кудр двигался сбоку, он был хмур и неразговорчив. С ним, впрочем, и так никто не общался, но если бы вдруг — он бы промолчал в ответ — так Кудр твердо решил.

Джафара ибн Каида они не повстречали. Ара-ара-Авийский принц вернулся в Велиград еще до того, как герои выехали из него.

Первыми, кого они увидели на своем пути, была бригада Святополка. Они встретились на тракте после полудня. Богатыри ехали в сторону Велиграда грязные и недовольные, по сторонам не смотрели, и промчались мимо, окутав повозку густым облаком пыли и самолюбия.

Игги высунулся в заднюю дверь и проводил бригаду долгим взглядом. Он сразу понял, что эти люди уже добились первого успеха. Ему лишь было интересно знать, какими жертвами?..

Еще через пару часов навстречу попался и маркиз де Гак. Тот ехал гордо, высоко задрав подбородок, отчего иногда сбивался с пути. Вид его был потрепан, но и тут Джуба догадался, что маркиз поймал свою синюю птицу. Более того, Игги опознал лошадь грозного барона и сделал кое-какие выводы…

Более никто знакомого по дороге они не увидели.

Кудр был взволнован, он то и дело оглядывался по сторонам в поисках других кандидатов, потом все же подъехал к повозке.

— Как считаешь, Жаба, эти двое, которых мы повстречали, уже выполнили задание?

— Я предупреждал, чтобы ты так меня не называл, — ответил Игги. Вылезать и бить морду Кудру было лень, но он записал себе заметку в Чертоги Памяти — наказать боярыча. — Обращайся ко мне мастер Джуба. А что по поводу твоего вопроса, да, эти двое точно ехали обратно с призами! Но это не важно, у нас есть время до следующей седмицы на выполнение поручения. А кто приедет первым, кто последним — роли не играет…

Кудр отстал.

Часам к пяти пополудни они достигли путеводного камня. Игги прочитал вслух предупреждения, плюнул на камень, а потом подумал немного, и помочился на него.

— Ненавижу цыган! — непонятно прокомментировал он свой поступок. Никто из присутствующих переспрашивать не решился.

Собрались быстро. Взяли лишь то, на что указал Джуба: деревянного гуся, манок и сеть.

— Идти за мной! Шаг влево, шаг вправо — попытка утопления! Прыжок на месте — провокация! Да, отпрыск, доспех сними — тяжелый… Дуб, ты тоже!..

Пока Кудр разоблачался и переодевался, Дубыня быстро скинул в повозку свою короткую кольчужку и устроил походный лагерь чуть в стороне, развел костер и начал варить суп в котелке. Игги подумал и решил сначала перекусить, чем боги послали, а потом уже выдвигаться на болота. Поиски птицы могут занять много времени, а кушать хотелось уже сейчас.

Дубыня придерживался аналогичной позиции. Вопросы питания у него всегда стояли на приоритетном месте.

Каша получилась рассыпчатая, на шкварках. Отужинали с удовольствием, даже Кудр не побрезговал, слопал свою порцию в момент и добавки попросил, но ему было отказано.

— На тебя продукты не рассчитаны, мне бы охламона прокормить, — кивнул Игги в сторону Дубыни.

Тот ел деревянной ложкой, счастливо улыбаясь во все свои тридцать два зуба. Никогда в жизни он не ел так досыта, как за пару дней службы у Джубы. За это он готов был следовать за хозяином хоть на край света, хоть на плаху, хоть в петлю. Но все же надеялся, что до таких крайностей дело не дойдет.

После еды, несмотря на то, что начало темнеть, отправились на разведку. Игги уже бывал на болотах прежде и знал основные правила выживания, поэтому у него мелькнула было мысль пустить первым Кудра. Мелькнула и пропала. Боярин Крив с него потом семь шкур сдерет, с живого не слезет. На аршин борода, да ума на пядь — это явно не про Крива. Этот ушлый человек прекрасно знал, как воздействовать на своих партнеров самым неприятным образом.

Поэтому Иги пошел первым, за ним топал Кудр, а замыкал процессию Дубыня.

Долго ли — коротко ли, близко ли — далеко ли, высоко ли — низко ли, но добрались они до небольшой поляны, скорее даже пяточка среди топей. Это была не та поляна, где находилось гнездо, о той Джуба ничего не знал и знать не мог.

Но место было подходящее для засады. На поляне росло единственное дерево, зато высокое, с щедрой раскидистой кроной.

— Лезь! — приказал он Дубыне, и тот, прихватив сеть, ловко, как обезьяна, вскарабкался по стволу, цепляясь за ветви, и укрылся за листьями так, что с двух шагов его не было видно.

Деревянного гуся Игги поставил ровно под тем местом, сверху которого сидел Дубыня.

— Боги помогут, справимся! — уверенно заявил Джуба, жестом указав Кудру на ближние кусты.

Тот намек понял и спрятался надежно, Игги тоже укрылся за деревом и начал дуть в манок.

Из манка донеслись громкие крякающие звуки, создавалось полное ощущение, что недовольный жизнью гусак заявляет на весь мир о своем глубоком внутреннем мире.

Выждав некоторую паузу, Игги повторил заход, чуть разнообразя свои кря-кря, делая их интереснее, живее, наполняя смыслом и чувствами.

Казалось, он исполняет настоящую «Арию гуся», в самом высокохудожественном варианте. Никакая дама не смогла бы устоять против такого кавалера.

И жар-птица купилась.

Она появилась внезапно, выскочив откуда-то справа, и одним прыжком очутившись в пяти локтях от деревянного гуся.

Птица была шикарна, хотя и выглядела слегка потрепаной жизнью.

Маленькая индюшачья головка на длинной шее с огромным подозрением оглядывала все вокруг, но все же большей частью ее взгляд фокусировался на гусе. Толстое тельце птицы хорошо бы смотрелось в жареном виде на блюде. А уж красоту хвоста, который птица распушила, дабы возбудить деревянного гуся, сложно было описать словами. Хвост был восхитителен! Был! Когда-то! Сейчас же от былого великолепия осталось ровно четыре пера, которые смотрелись на голом птичьем заду весьма нелепо.

Птица сделала два шага вперед, недоумевая, почему кавалер не обращает на нее внимания. Может, дело в хвосте, который уже не так красив? И тут она поняла свою ошибку. Гусь был подставной.

— Бросай! — заорал во всю мощь глотки Джуба.

Дубыня бросил сеть, да так умело, что в мгновение опутал жар-птицу с ног до головы.

Птица гневно заклекотала, но Игги уже подскочил вплотную и выдрал из ее хвоста сразу два пера, оставив последние два птице на память.

Сделал он это весьма вовремя. В следующий миг полыхнуло невыносимым жаром, и от сети осталось лишь пара дымящихся обгорелых веревок.

Жар-птица каким-то неведомым образом увеличилась в размерах в несколько раз, и теперь это была уже не индюшка, и даже не страус — размах ее крыльев достиг нескольких шагов, а грозный клекот перерос в увесистый бас.

Следующим залпом птица подожгла своего несостоявшегося любовника — деревянного гуся. Тот за минуту обгорел до углей, погибнув во имя невозможной любви.

А птица уже гналась за Игги, намереваясь и его поджарить на шашлык. Дубыня благоразумно отсиживался на дереве, Кудр — в кустах, а вот командиру отряда героев деться было решительно некуда.

Он совершил замысловатый прыжок, едва уклонившись от волны всепоглощающего жара, выпущенный птицей.

Мысли лихорадочно метались в его голове.

«Козел и три тысяча маленьких козлят! По болотам не уйти, утопну! Но и тут долго не пробегаю! Загонит!»

Выбора не было, и Игги заорал своим компаньонам:

— Бегите к повозке! Ждите меня там! Если не вернусь к утру, езжайте в город…

После чего он бросил на землю одно трофейное перо и, высоко подбирая ноги, помчался по кочкам вперед, а прямо за ним по пятам неслась разъяренная птица, басовито клекоча от ярости и пуляя пламенем.