Гений Медицины. Том 2

Глава 17

Зубов всё утро пытался найти Никиту. Он даже оставлял Шуклина для разговора наедине, в чём-то его подозревая.

— Михаил Анатольевич с Шуклиным говорил? — спросил я у своего главного шпиона. — Он признался, что он сделал с Никитой?

— Не-а, — покачал головой крыс. — Твердил, что он ничего не делал. И наставник рукой махнул на него в итоге. А я стал проверять помещения в отделении. И в подсобке нашёл спящего Никиту.

— Это которая в закутке на нашем этаже? — уточнил я.

Крыс ведь не сможет вести меня через всё отделение, нужно было точно узнать дорогу до этой каморки.

— Ага, — подтвердил он. — Там обычно Шуклин любит спать. Это его излюбленное место, где никто не тревожит и не дёргает.

Тогда тем более очевидно, что Никиту усыпил и спрятал именно Шуклин. Только зачем — пока непонятно. Наверняка какой-то новый дурацкий план. Однако Никита не интерн, и я не вижу мотивации Шуклина вредить ему.

Я добрался до нужной комнаты, зашёл внутрь и включил свет. Там действительно обнаружился Никита, под головой у которого находились тюки с больничным постельным бельём.

Диагностический аспект. Организм в порядке, просто спит. Узнать бы, что за препарат ему дали. Но это не к спеху, сейчас самое лучшее, что можно сделать для него — дать проспаться.

В кладовую открылась дверь, и внутрь завалился Шуклин. Увидев меня, он сразу попытался сбежать, но я ему не дал этого сделать.

— Паша, стоять, — поймав его за рукав халата, проговорил я. — Твоих рук дело?

— Я не понимаю о чём ты, — залепетал он. — Я просто так сюда пришёл. А тут ты… И Никита. Так это ты его⁈

Прямо на глазах у Шуклина родилась гениальная идея, как спихнуть всю вину на меня. Он прямо-таки преобразился — расправил плечи и смело уставился мне в глаза.

— Что ты сделал с Никитой? — невозмутимо спросил он. — И почему сразу не признался?

Гениально. Логика в стиле Шуклина. Спихнуть всё на того, кто первым обнаружил спящего коллегу.

— В ординаторскую понесли его, — я даже не стал отвечать на этот вопрос. Важнее было помочь Никите.

Мы подхватили его и перетащили в ординаторскую. Повезло, что по пути никого не встретили, а то вопросов возникло бы немерено. А потом бы и новые слухи по отделению поползли — один веселее другого. Нашим медсестрам только повод дай — до конца жизни кости перемывать будут.

Теперь понятно, почему Шуклин так любит эту подсобку, закуток находиться недалеко от ординаторской, и путь можно выстроить через коридор, где почти никто не ходит. Даже с поста главной медсестры не просматривается, идеальное место. Главные сплетни рождались именно благодаря великолепному обзору с того поста.

В ординаторской был Зубов, который с лёгким недоумением теперь наблюдал, как мы заносим обмякшее тело врача, и укладываем на диван прямо перед его носом. С очень лёгким недоумением наблюдал… Ничего необычного ведь не произошло!

— Это что за… беспорядок? — с трудом подобрав не ругательное слово, спросил наставник.

— Это всё Боткин! — радостно заявил Шуклин. — Я вообще тут ни при чём!

Ещё бы подпрыгнул от радости, чтобы наверняка показать свою непричастность. У меня времени на все эти игры не было.

— Никита приходил в себя и успел сказать, что его отравили. И даже сказал кто, — заявил я.

— Он не мог, ему спать ещё несколько часов! — тут же воскликнул Шуклин, и в следующее мгновение зажал рот руками.

Врать он умеет плохо. Точнее, вообще не умеет! Удивляюсь, как у него вообще получается строить козни, если его так просто расколоть.

— Потрудитесь объяснить, птенец намбер ту, — строго произнёс наставник.

Шуклин вздохнул, но отвечать не спешил. Ох, так и до вечера теперь здесь проторчим.

— Никиту я нашёл в подсобке, — решил первым отчитаться я. — Состояние его удовлетворительное, пульс и давление в норме. Судя по всему, он находится под действием сильного снотворного. Подозреваю пентобарбитал, но насчёт этого не уверен, разумеется. Пути, по которым снотворное оказалось внутри Никиты, пока неизвестны.

Зубов удивлённо похлопал глазами, уставившись на меня. Такого подробного отчёта он не ожидал.

— Феназепам, — буркнул Шуклин. — Никакого пентобарбичего-то я не давал.

— Зачем вы это сделали, птенец-анэнцефал⁈ — нервы Зубова уже были накалены до предела. — Вам что, надоела собственная глупость, и вы решили казаться умнее на фоне спящего коллеги⁈ Или вы решили ещё раз напомнить, что вы идиот⁈

Анэнцефал это — человек или животное с внутреутробным пороком развития, выражающемся в отсутствии головного мозга. Встречается редко, с жизнью несовместим. Одно из любимых ругательств Зубова, которое он использует в максимально злом настроении.

— Я случайно, — выдавил из себя Шуклин.

Типичный Шуклин. Эту отмазку он использует на все случаи жизни. Я случайно — и всё, других оправданий обычно нет. Даже если он человека убьет, то в полиции потом будет разводить руками и твердить, что случайно.

— В каком смысле случайно? — бушевал наставник. — Что вы сделали?

— Ну, я… просто случайно дал ему таблетку. Феназепама. И он уснул, — история была настолько неправдоподобной, что ей можно было приз дать. Премия Дарвина Шуклину обеспечена!

Случайно дал таблетку Феназепама… А мне вот логика подсказывает, что этот самый препарат предназначался для меня. Очередной план, суть которого я сейчас уже не выясню, и который провалился.

— Можно разбудить его препаратами, но лучшим вариантом будет дать ему выспаться, — проговорил я. — Так что придётся сегодня нам обойтись без Никиты.

— Это плохо, — покачал головой Зубов. — Я был уверен, что он просто не зашёл в ординаторскую, но со своими пациентами работает. А теперь надо экстренно заниматься ими. Не успею.

— Сейчас закончу все дела в офтальмологии и приду на помощь, — отозвался я. — Справимся!

Шуклин попытался улизнуть, пока мы с Зубовым обсуждали план, но наставник ловко поймал его двумя пальцами за ворот рубашки.

— Стоять, птеродактиль, — гаркнул он. — С вами я ещё не разобрался до конца!

Павлу ничего не оставалось, кроме как послушно остаться в ординаторской. Хотелось бы послушать, как именно он будет дальше оправдываться, но сейчас не до этого.

Я устремился назад в отделение офтальмологии, чтобы закончить дела там, и потом успеть помочь и в терапии.

— Много ещё людей на профилактический осмотр осталось? — спросил я у Ирочки.

— Пять человек, — отозвалась она. — Уже ждут возле кабинета.

Отлично, на пять человек не уйдёт много времени, и я ещё успею помочь Зубову с пациентами Никиты.

— Кстати, — добавила медсестра. — Тут пациент Петра Афанасьевича дожидается уже час. Кажется, после вашего осмотра.

Ожидающим пациентом оказался никто иной, как Кирилл Сергеевич. Убежал от меня жаловаться, даже не пожелав дослушать, и в итоге сидит.

Первым делом я решил разобраться до конца с Ивановым. Хорошо представлял его чувства, поэтому и поспешил с ним поговорить.

— Вы успокоились? — подошёл я к пациенту. — Может, всё-таки закончим разговор?

Он поднял на меня недовольный и печальный взгляд.

— Хотите ещё раз повторить, что я потеряю работу? — спросил он. — Так я уже понял. О чём тут ещё разговаривать?

— Я лишь сказал, что не писать имеющийся диагноз я не имею права, — напомнил я ему. — Но в магическом мире есть способ справиться с дальтонизмом.

— Это не лечится, — тут же с видом знатока ответил Кирилл Сергеевич. — Я уже узнавал. Даже вашей хвалёной магией!

— Не лечится, — согласился я. — Однако существуют специальные артефактные очки, которые могут скорректировать цветовое зрение.

Пациент уставился на меня с недоверием.

— Очки, которые помогают нормально видеть цвета? — переспросил он. — Вы серьёзно?

Да, такие действительно существовали. Очки, которые имели специальные стёкла, позволяющие налаживать цветовосприятие. Вдобавок их усиляли магией, так что эффект был очень значительным.

— Серьёзно, — спокойно кивнул я. — И с этими очками мы вполне можете продолжить свою работу водителем. Только у вас в медицинском заключении будет прописано, что ношение таких очков обязательно.

— Что же вы сразу мне не сказали! — радостно воскликнул Кирилл Сергеевич.

— Я пытался, но вы убежали, не дослушав, — развел руками я. — Жаловаться побежали.

— Ну, это я так просто, — покраснел пациент. — Извините меня. Так хотел скрыть этот момент, а вы докопались, и я разозлился. Но я же не знал, что вы сможете меня на работе оставить! Простите ещё раз.

— Всё в порядке, — кивнул я. — Справку я вам подготовлю, но забрать её сможете только завтра, нужны ещё подписи других врачей. А сейчас мне надо идти, ещё много работы.

— Спасибо, — ещё раз кивнул Кирилл Сергеевич.

Он ушёл, а я принял оставшихся пятерых людей, нуждающихся в профилактическом осмотре. Как раз когда я закончил, появился Пётр Афанасьевич.

— Как всё прошло? — потягиваясь, спросил он. — Проблем и трудностей не возникло?

Вид у него был несколько помятый. Даже зародилась мысль, что не было у него никаких операций, а он просто спал где-то в кабинете. Но это было уже не проверить.

— Всё отлично, — спокойно отозвался я. — Проблем не было. Только одному пациенту я подготовил справку о дальтонизме и необходимости ношения специальных очков, он завтра за ней зайдёт.

— Пускай заходит, я подпишу, — лениво махнул рукой Глазков. — Спасибо за помощь.

Я поспешил в терапию, нужно было помочь Зубову разобраться с пациентами Никиты.

— Ты совсем идиот⁈ — послышался гневный голос союзника в трубке.

Шуклин вздохнул и на всякий случай отвёл трубку подальше от уха. Только-только на него закончил орать Зубов, так теперь и этот взялся.

— Я не специально, — вернув трубку к уху, сказал он. — Этот терапевт сам схватил приготовленный сок. Что я мог поделать?

— Не давать ему, придурок! — прошипел тот. — Ты понимаешь, что снова испортил весь план? Всего-то и надо было, подсыпать Боткину снотворное, чтобы он весь день отсутствовал на рабочем месте. Всё остальное я бы сделал сам! Но нет же…

Павел снова отдалил телефон от уха и с тоской посмотрел в окно. Ну сколько можно этих нравоучений!

— Я тоже пострадал, — он постарался, чтобы это прозвучало убедительно. — Мой наставник назвал меня идиотом, назначил три ночных дежурства подряд. Да и вообще начинает подозревать, что со мной что-то не так.

Всё потому что Шуклину так и не хватило фантазии придумать, как именно он подсыпал снотворное Никите. И как это Никита вообще умудрился проснуться и сказать всё это Боткину, доза же была большая!

Или Боткин снова обманул⁈

— Дежурь и не высовывайся, а я придумаю новый план, — гневно ответил собеседник и положил трубку.

Может, если бы он хотя бы посвящал в эти планы — у Шуклина бы всё получалось! Но нет, его как обычно держат в неведении.

— Зачем ты коллегу усыпил? — услышал он укоряющий голос призрака.

Только его и не хватало. Шуклин уже абсолютно его не боялся, ему всё настолько надоело, что призрак казался меньшим из зол.

Проверил, спит ли Никита, может это он разыгрывает очередного призрака. Но врач мирно дремал на диване.

— Не твоё дело, — отозвался он. — Отстаньте уже от меня!

— А если я нашлю на тебя призрачную лихорадку? — угрожающе спросил голос.

Звучит не очень приятно… Впрочем, этот призрак наверняка врёт. Всё, больше Павел на такие вещи не поведётся!

— Ничего ты не нашлёшь, — буркнул Шуклин.

— Что ж, вот и проверишь, — отозвался призрак и злобно расхохотался.

А Шуклин почувствовал, как резко ему стало холодно. Ох, это точно не к добру…

С пациентами пришлось провозиться дольше, чем я планировал. Ничего сложного, но было их довольно много.

В итоге освободились мы с Зубовым ближе к девяти вечера. Лену он уже успел отпустить домой, хотя она тоже порывалась помочь.

И к этому времени успел проснуться Никита, весь день мирно спавший на диване в ординаторской.

— Что происходит? — недоумённо спросил он.

Мы с Зубовым как раз присели отдохнуть, так что выступали свидетелями его пробуждения.

— Тебе снотворное «случайно» дали, — отозвался я. — И ты вырубился на целый день.

— И если ты думаешь, что это уважительная причина весь день не работать — то ты ошибаешься, — поспешил добавить Зубов. — Весь день за тебя тут бегали по терапии. Всё нам отработаешь!

Никита рассеянно присел на диване, хлопая глазами. Представляю, какой сумбур сейчас творится у него в голове.

— Я помню, как выпил сок, который был у Паши, — растерянно проговорил он. — А потом всё, ничего не помню…

— Вот в этот период Шуклин случайно и дал тебе снотворное, — пояснил Зубов. — Я сам не знаю, как такое вообще можно сделать. Но он уже наказан тремя дежурствами. А кстати, где он?

Ведь Шуклин сегодня должен дежурить.

— Михаил Анатольевич, — в ординаторскую заглянула Ольга Петровна. — А кого вы в бокс положили? Дверь туда закрыта, а по всем документам он пустует.

— Если Шуклин решил себя таким образом изолировать от общества, я его покусаю, — пообещал Зубов и первым вышел из ординаторской.

За ним побежала удивлённая медсестра, а за ней я. Никита ещё приходил в себя, поэтому остался в ординаторской.

Дверь в бокс действительно была закрыта изнутри.

— Кто там, откройте! — громко постучался Зубов. — Открывайте, или я вскрою дверь запасным комплектом ключей!

— Не открою, — послышался за дверью голос Шуклина. — Я смертельно болен.

— Да ёпрст, — выругался наставник. — Это когда-нибудь закончится или нет⁈

— Паш, что произошло? — окликнул я интерна.

С той стороны двери послышалось напряжённое пыхтение.

— У меня призрачная лихорадка, — наконец признался Шуклин. — Меня призрак из ординаторской заразил, за то, что я Никиту случайно усыпил. Я сначала и сам не поверил, но все симптомы на лицо! Так что меня надо изолировать, чтобы я не заразил других людей!

Лихорадка, которую нагнал призрак… Клочок, ну устрою же тебе нагоняй, когда останемся вдвоём! Говорил же ему, чтобы ничего подобного без меня не предпринимал. Но нет, решил напугать ещё раз!

Иронично в этой ситуации то, что Шуклин решил подумать не только о себе, но и о других людях. Раньше такого за ним не замечалось.

— Всё, я ухожу на пенсию, — выдохнул Зубов. — У меня осталось всего три птенца, но я уже и с этим не справляюсь. Где моя молодость⁈

— Сейчас разберёмся, — успокоил я наставника. — Паш, а какие симптомы у этой твоей призрачной лихорадки?

За дверью снова воцарилось молчание, видимо Шуклин тщательно прислушивался к себе. Осматривать самого себя диагностической магией он вряд ли умел, но хотя бы должен был понять, что его беспокоит.

— Мне стало холодно, — ответил Шуклин. — А потом… Потом мурашки побежали. И, кажется, голова болит. Точно, голова.

— Да там мозгов нет, чтобы она болела, — снова не выдержал Зубов. — Открывайте дверь, живо!

— Паша, нет у тебя никакой лихорадки, — как можно убедительнее добавил я. — Ты просто испугался. И нет никакого призрака. Тебе стало стыдно, что ты усыпил Никиту, вот и всё.

— Но я точно чувствовал холод, — запротестовал он.

В нашей ординаторской был установлен кондиционер. Готов поспорить, Клочок просто завладел пультом, и понизил температуру. Он у меня питомец сообразительный, особенно когда дело доходит до наших врагов.

— Ты испугался, — снова повторил я. — Паша, всё в порядке. Ты ничем нас не заразишь.

— Открывайте уже, — Зубов сдержался и не стал добавлять пару ласковых обращений к этой фразе.

За дверью снова раздалось пыхтение, и через пару минут Павел, наконец, вышел. Весь побледневший и растрёпанный.

— Осмотрите меня диагностическим аспектом! — взмолился он.

Прибью сегодня дома Клочка. Нет чтобы со мной обсудить, он вот так людей пугает! Ладно бы слегка… Но не до такой же степени, чтобы мне потом с этим разбираться!

Я осмотрел Шуклина, и кроме повышенного пульса, не обнаружил никаких отклонений.

— Вы в порядке, — закончив осмотр, подтвердил и Зубов. — А теперь потрудитесь объяснить!

— Я разговаривал с призраком, и он сказал, что нашлёт лихорадку, — Шуклин и сам понимал, насколько бредово это звучит. Так что произнёс это не слишком уверенно. — И потом мне стало холодно.

— Без комментариев, без комментариев, — пробубнил себе под нос наставник. — Значит так, сегодня отдежурит Никита, а вы идите домой. А завтра с утра зайдёте к Ларионову, и только если он скажет, что вы в порядке — разрешу вам отдежурить восемь дежурств в качестве наказания.

Было логично, что Михаил Анатольевич всё-таки решил проверить Шуклина. Его истории и правда звучали не самым адекватным образом.

Шуклин молча угрюмо кивнул, и, быстро собравшись, ушёл из клиники. Да и я отправился домой, ругать Клочка.

Фетисова Маргарита Александровна сидела в кабинете заместителя главного врача, закинув нога на ногу. Мужчина суетился перед ней, что-то расписывая во всех красках. Слушала она его мало.

Этот Алексей Боткин даже не смог помочь с клиникой! А сам заливался соловьём, мол, ради свадьбы его сына он всё сделает. Но пришлось всё делать самой.

Правда попасть сюда будет не так сложно, всё-таки Фетисова занимается финансированием этой клиники. Дело досталось от покойного супруга.

— Лучшие врачи, лучшие обследования, всё, что хотите, — заместитель главного врача явно надеялся, что солидная сумма упадёт ему в карман.

Хотя ему и так частенько падают подобные суммы.

— Мне нужна только палата в терапии и лечащий врач Боткин, — отчеканила Маргарита Александровна. — Это всё.

— Ну, зачем же Боткин, — залепетал тот. — Вас может лечить сам заведующий отделением. Зубов Михаил Анатольевич прекрасный врач, и он…

— Мне. Нужен. Боткин, — отрывисто повторила Фетисова. — Вам что-то непонятно в моей фразе?

— Всё понятно, — поспешил заверить заместитель главного врача. — Вас будет лечить Боткин. Захотите — он вообще не будет от вашей постели отходить, ни на минуту.

— Прекрасно, — усмехнулась Фетисова. — Мне подходит.

Пора познакомиться поближе с будущим мужем. И клиника — самое подходящее для этого заведение.

Дома после полива цветов соседки я зашёл домой и приготовился отчитывать Клочка.

— Хозяин, даже не начинай, — прочитав мои мысли, вскинул лапки он. — Ну не хотел я так сильно его пугать, честно-честно.

— А в итоге напугал так, что он на самокарантин ушёл, — укоризненно ответил я. — Клочок, я уже просил тебя, чтобы ты подобные поступки согласовывал со мной.

— Так получилось, — пискнул крыс. — Я просто хотел его наказать. Ведь это снотворное почти наверняка предназначалось тебе!

— Я знаю, но это не повод самовольничать, — строго ответил я. — Завтра в наказание остаёшься дома.

Я знал, что фамильяр хотел как лучше, но слишком уж он распоясался в последнее время. Творит что хочет, несмотря на все мои слова. Так что пусть посидит денёчек на домашнем аресте.

Утром я собрался и отправился на работу. В ординаторской уже были Никита и Лена.

— Блин, режим теперь трудно будет наладить, — пожаловался мне Никита, отпивая большой глоток кофе. — По ночам буду бодрым, а днём буду спать хотеть.

— Почему? — скромно поинтересовалась Лена.

— Да есть пара причин, — хитро подмигнул он ей. — Так, мелочи.

Шуклин появился в ординаторской одновременно с Зубовым только через пятнадцать минут. Мы успели выпить кофе и поболтать о разных мелочах.

— Вот, Михаил Анатольевич, я не сумасшедший, — заявил Павел, протягивая наставнику справку. — Психиатр заявил, что я просто переутомился.

После того, как мы отправили Болотова в полицию, эпопея со случаями психиатрических заболеваний, наконец, закончилась. И у Ларионова отделение снова освободилось.

Более того, полиция узнала у Болотова, что артефакт может запускать все патологические процессы, насланные им, в обратную сторону. Проще говоря, все те, на кого воздействовал Евгений артефактом, могли вылечиться.

Ларионов уже ждал этого момента. После проведения всех полицейских разбирательств артефакт как раз должны были выдать ему для лечения пострадавших. Под строгим надзором полицейских, чтобы больше никто не поддался искушению воспользоваться им.

Самим обществом стеклянного глаза полиция тоже уже занялась. Там уже появились кое-какие зацепки.

— Что ж, значит, сойдёмся на переутомлении, — принимая справку, кивнул Зубов. — Но дежурства вы отдежурите все, за все ваши заслуги. Теперь что касаемо занятий…

— Михаил Анатольевич, как такое вообще возможно⁈ — в ординаторскую резко вбежала молодая незнакомая женщина. — Так не бывает!

— Инга Вениаминовна, это ординаторская, — попытался остановить её Зубов. — Я к вам сейчас подойду.

— Нет, это возмутительно, — женщина и не думала повиноваться. — Такого вообще не бывает. Кто-нибудь, скажите мне, что я не сошла с ума!

Только этого и не хватало. Я ведь только подумал о том, что случаи психиатрических заболеваний в прошлом.

— Что случилось? — спросил я у женщины. Выгнать её из ординаторской всё равно не получится.

— Меня положили на плановое обследование перед операцией, — торопливо начала объяснять Инга Вениаминовна. — У моей дочери первичный иммунодефицит, и ей нужна пересадка костного мозга. Магией такое заболевание не лечится…

— Мы поняли, — поторопил её Зубов. — Давайте ближе к сути.

Наставник уже тоже смирился, что пациентку придётся дослушать до конца.

— Я легла к вам, проходить все обследования, — ускорилась пациентка. — А в отдельной конторе сдала тест ДНК, чтобы он уже был готов, и можно было планировать операцию. Порядок там такой. Сначала тест ДНК, а потом…

— Ближе к сути, — это уже Никита не выдержал столь длинных объяснений.

— Сегодня мне пришли результаты, — выпалила женщина. — И моя дочь — не моя дочь! А ведь я помню, как её рожала! Как такое возможно?