Гений Медицины. Том 2

Глава 10

Ольге Петровне я не доверял. Прекрасно помнил, как она помогла Соколову в попытке подставить меня и отчислить из интернатуры. Подкинула мне морфин.

Но даже помимо этого негативных черт характера в женщине хватало. Зависть, любовь к сплетням… Но поговорить я всё же согласился, тем более мне было интересно — о чём.

Медсестра завела меня в сестринскую и уселась на стул.

— В общем, — решилась она. — Мне нужен Роман.

— И вы решили, что я — самая подходящая кандидатура? — усмехнулся я.

Разумеется, я сразу понял, что речь о Соколове. Но «мне нужен роман» звучит двойственно, и я не смог удержаться от подколки.

— Нет-нет, мне нужен бывший интерн, — поспешила объяснить она. — Роман Соколов. Он… не отвечает на мои звонки.

Ещё бы. Главная медсестра была ему нужна, пока он был в интернатуре. В другое время он бы на неё и не глянул, хотя выглядит она очень неплохо для своих сорока лет. Просто у Романа был такой метод решения проблем: с мужчинами деньги, с женщинами… роман.

— И чем же могу помочь я? — уточнил я. — Или вы думаете, что мы с ним близкие друзья и каждый день после работы вместе пьём магические коктейли?

— Нет, просто подумала, что вы знаете, как его найти, — отозвалась женщина. — Мне очень нужно с ним поговорить!

Я на всякий случай для подстраховки проверил женщину гинекологическим аспектом. Вдруг беременна. Но нет, ничего такого не было.

— У меня нет никаких выходов на Соколова, — сказал я. — Так что ничем помочь не могу. Да и не собираюсь, честно говоря. Или вы думаете, что я не в курсе про историю с Морфином?

Ольга Петровна резко побледнела.

— Он меня попросил! — воскликнула она. — Я не хотела. Он сказал, что станет терапевтом, и мы сможем открыто сказать о наших отношениях. И что поженимся. И я пошла ради него на это. А теперь он не берёт трубку, не отвечает на сообщения.

Как её прорвало, всю историю их отношений рассказала. Хотя не то чтобы я спрашивал.

— Расскажите сами заведующему про этот поступок, — проговорил я. — Вы же не хотите, чтобы это сделал я?

Я это не обнародовал, потому что у меня не было доказательств. Но ей-то откуда об этом знать?

— Расскажу, — выдохнула она. — Но очень прошу, в ответ помогите мне с Соколовым!

— Я не думаю, что эта ситуация позволяет вам о чём-то просить, — подметил я.

Она меня подставила, а теперь ещё и ставит условия, чтобы самой признаться в этом поступке.

— Я понимаю, — кивнула Ольга Петровна. — Но всё равно очень прошу о помощи. Больше не у кого…

Вариант с Шуклиным она почему-то не рассматривала. Итак, помогать ей после всего прожитого не хочется. Но и отказывать в помощи я не привык.

Организовать Соколову встречу с женщиной, которую он избегает — довольно необычно. Да и были у меня подозрения, что Соколов ещё не полностью пройденный этап. Не такой он человек, чтобы сдаться.

Если помогу Ольге, то смогу лишний раз подставить Соколова. Он-то этой встречи явно не ждёт.

Так что я решил помочь на своих условиях.

— Значит, во-первых, вы идёте и рассказываете Зубову про ту ситуацию, — неспешно ответил я. — Рассказывайте правду. Поверьте, я узнаю, если вы солгали. Во-вторых, вы будете мне должны. И когда возникнет необходимость — вы этот долг вернёте.

— Хорошо, — торопливо ответила она. — И вы поможете?

— Постараюсь, — пожал я плечами. — Пока выполняйте первый пункт соглашения. Я подумаю, что можно сделать.

Ольга Петровна чуть ли не бегом ринулась в ординаторскую. Я отправился в четвёртую палату — к Шереметевой. По пути на меня налетел Болотов, чуть не сбив с ног.

— Куда несёшься? — поинтересовался я.

— П-просто хожу б-быстро, — мотнул он головой. — И-извини.

И тут же полетел дальше. Я заметил, как его рука при столкновении ушла в сторону моей головы, но ловко от этого увернулся. Надо разобраться с ним после пациента, что-то совсем чудить начал.

— Доброе утро, — зашёл я в палату. — Мне нужна Шереметева Елизавета Антоновна.

— Это я, — улыбнулась мне женщина с одной из коек. — А вы — мой лечащий врач, Константин Алексеевич? Я про вас читала в газете.

Никита предупреждал меня, что теперь люди начнут узнавать. Как ни крути, это приятно.

— Да, — кивнул я. — Рассказывайте, что беспокоит.

— Моя история сложная и запутанная, — вздохнула Елизавета. — Надеюсь, хотя бы вы сможете мне помочь. А то швыряют от одного врача к другому, я уже устала.

Интересные случаи я любил, а потому присел рядом и приготовился слушать.

— Всё началось с запаха изо рта, — покраснев, призналась женщина. — Муж начал его отмечать, сказал, что довольно сильный и неприятный.

Он и сейчас есть, я сразу его почувствовал. Необычный симптом, может скрывать многие заболевания.

— У стоматологов были? — сразу же спросил я.

— Конечно, у стоматолога в первую очередь, — кивнула Шереметева. — Все зубы в порядке, даже кариеса нигде нет. Затем у ЛОРа, он смотрел миндалины.

При хроническом тонзиллите на миндалинах могут откладываться гнойные плёнки, что тоже создаёт неприятный запах.

— Проверяла желудок, поджелудочную железу, сдавала кровь на сахар — всё было в норме, — поделилась Шереметева. — Зато у меня нашли анемию.

— И отправили лечить анемию? — спросил я.

— Да, курс лечения прошла, показатели нормализовались, хотя причину никто не определил, — ответила женщина. — Но запах никуда не делся.

Случай и правда довольно интересный. Я не спешил активировать диагностический аспект, пока что просто слушал историю.

— Препараты никакие не пьёте на постоянной основе? — уточнил я.

Ещё одна причина неприятного запаха изо рта — это уменьшение выделения слюны. Может быть спровоцировано антидепрессантами, антигистаминными препаратами. И даже некоторыми запрещёнными зельями.

— Нет, ничего такого, — пожала она плечами. — Ну так вот, запах остался, но как-то уже и я привыкла, и муж привык. Он возникал после еды, и то не всегда. А потом проходил сам. А тут мы с мужем задумались о детях. Полгода попыток — ничего не получилось.

— Тогда вас должны были направить в гинекологию, — заметил я.

— Там я уже лежала, — отозвалась Елизавета. — Врач был Терентьев, кажется. Бойкий такой мужчина. Проверил меня вдоль и поперёк, как он сказал, и проблем не нашёл. И мужа тоже проверил. Оба здоровы по этой части. В общем, он и посоветовал лечь в терапию и уже разобраться наконец со всем этим безобразием.

Зная Терентьева, он так и сказал пациентке, слово в слово.

— Значит, запах изо рта появляется после приёмов пищи? — уточнил я. — А потом сам проходит?

— И появляется не всегда, — кивнула она. — Вот сегодня после завтрака в клинике появился. Вообще после завтрака почти всегда появляется. После обеда и ужина гораздо реже.

Задав ещё несколько вопросов, я активировал диагностический аспект. Так, лёгкое свечение в тонком кишечнике. И всё, остальные органы в порядке. Интересно.

Итак, неприятный запах изо рта, чаще всего по утрам после завтрака. Железодефицитная анемия, бесплодие. Проблема в тонком кишечнике.

— А что сегодня на завтрак ели? — спросил я.

— Ну, у вас тут давали пшённую кашу с молоком, бутерброд с сыром и какао, — удивлённо ответила Елизавета. — А это важно?

— Конечно, — кивнул я.

Подозреваю целиакию. Довольно сложно её было заподозрить, пришлось сложить вместе абсолютно все факторы. У женщины не классическая, а стёртая форма. Такая форма проявляется внекишечной симптоматикой.

Целиакия — это нарушение функции тонкого кишечника, связанное с дефицитом ферментов, расщепляющих глютен. В результате возникает непереносимость глютена, а вещество, содержащееся в глютене, приводит к нарушению абсорбции питательных веществ.

Заболевание проще распознать, если оно проявилось в детстве, или если клиническая картина типична — диарея, стеаторея, полигиповитаминозы. Но у Шереметевой всё пошло по другому сценарию.

— Как это лечится? — спросила Елизавета, как только я объяснил ей суть заболевания.

— Для начала мы это подтвердим анализами, — ответил я. — А затем назначу вам безглютеновую диету. Чаще всего её достаточно, чтобы нормализовать организм. Заодно проверю вас на витамины, и при дефиците — добавим курс витаминов.

— А как вы думаете, после лечения бесплодие пропадёт? — уточнила она.

— Думаю — да, но это лучше снова вам обсудить с гинекологом, — ответил я. — Неприятный запах изо рта пропадёт точно.

Она спокойно кивнула, полностью удовлетворённая моим ответом. Я расписал направления на общий анализ крови, биохимию, специфические антитела. А также УЗИ органов брюшной полости, чтобы точно уточнить состояние других органов.

Затем понёс направления на пост. Ольга Петровна была там.

— Я поговорила, — поспешно сказала она. — Выговор с занесением в личное дело, но не уволили. Рассказала всё как было, честно.

— И что же ответил Зубов? — поинтересовался я.

— Что я красивая женщина и могла найти кого получше, — вздохнула та. — Как будто я не пыталась…

Похоже на нашего наставника.

— Вот направления для моей пациентки, — протянул я ей. — А вопрос я попробую решить. Сразу вам сообщу о результатах.

Она кивнула, и я отправился в ординаторскую. Там со своим неизменным морсом сидел Болотов.

— К-костя! — с несвойственной ему радостью воскликнул он. — А вот и т-ты!

— А вот и я, — подтвердил я, ведь такое не опровергнуть.

Болотов полез ко мне, словно хотел обнять. Он на себе применил свой артефакт? Я отшагнул в сторону и пошёл делать себе чай.

Разочарование, мельком появившееся у него на лице, не ускользнуло от моего внимания. Дело тут в чём-то другом. Уже вторая попытка контактировать со мной за день. Он явно пытается использовать свой артефакт на мне.

Что ж, самое время для решения и этой проблемы.

Я спокойно взял кружку и сел на диван. Болотов расположился со своим морсом напротив меня.

— К-как пациент? — спросил он как ни в чём не бывало.

— Интересный случай, — отозвался я. — Но я разобрался. А у тебя?

— А-анализы жду, — ответил он.

Со стороны вешалки послышался какой-то звук, и Женя автоматически повернул туда голову. Вовремя, Клочок, молодец. Я быстро достал из кармана оставшуюся склянку с одним запрещённым зельем и вылил содержимое в морс Жени.

— Ч-что это б-было? — испуганно спросил он.

— Я ничего не слышал, — пожал я плечами. — Может, в коридоре шумят.

Болотов с подозрением взглянул на меня, но не нашёл, что тут можно возразить. Повернулся назад и отпил большой глоток морса.

В этот раз лучше, чем с бароном Жуковым. Надеюсь, больше запрещённые зелья мне вообще использовать не придётся. Всё-таки, как врач, я против этого.

— Как тебе морс? — поинтересовался я у Жени.

— Надоело уже эту гадость пить, но приходится, — без заикания и запинок ответил он. И тут же испуганно прикрыл рот рукой.

Зелье правды. Хорошая штука, однако. Я усмехнулся, а Болотов пока что не понимал, в чём дело.

— А зачем же ты его пьёшь? — мне правда было интересно зачем.

— Чтобы создать образ ботана, со странными привычками и повадками, — ответил тот и снова закрыл рот рукой. В его глазах начало появляться понимание, и он поспешно встал с дивана.

— Ты лучше ещё посиди, — с нажимом проговорил я. — Не спеши так.

Я выразительно на него посмотрел, и тому не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Пока он мучительно думал, что ему делать, я набрал Зубова и попросил срочно прийти в ординаторскую. В этот раз разговор я записывать не хотел, лучше пусть будут свидетели.

Зубов скоро подошёл, а с ним Никита и Терентьев, которые предпочитали не пропускать яркие события. И Ларионов, но с ним об этом я договорился заранее.

Пока они молча заняли ординаторскую, не понимая, в чём дело.

— Зачем тебе создавать образ ботана? — спросил я у Болотова.

— Чтобы можно было спокойно провести тут эксперимент и никто ничего не заподозрил, — послушно ответил он. Затем взмолился: — Хватит!

Зелье работало так, что Болотов не мог молчать, если ему задавали вопросы. Оно очень хорошо развязывало язык.

— О чём речь? — спросил Зубов.

— Сейчас всё поймёте, — спокойно ответил я. — Женя, в чём заключается эксперимент?

Болотов весь вспотел и постарался сильно зажать рот руками. Вот только это не помогло.

— С помощью артефакта Безумия я должен был вызвать психические отклонения у определённого количества лиц, — сказал он. — Разные по степени тяжести и в разные сроки. Последний эксперимент должен произойти сегодня, и тогда я стану членом Культа Стеклянного Глаза.

Реакция у всех была разная. Терентьев и Никита ахнули, Зубов нахмурился, а Ларионов всерьёз собрался бить Болотова.

— Ах ты, сволочь, это из-за тебя тут начались все эти случаи! — воскликнул психиатр. — Да я тебя сейчас самого…

— Подождите, — остановил я его. — Самосуд мы устраивать не будем. Свидетелей тут много, так что Болотова мы передадим полиции. А те сами будут разбираться дальше.

Майор Громов такими темпами свой план по поимке преступников перевыполнит. В этом месяце уж точно.

— Ради этого вы устроились в клинику? — спросил Зубов.

— Да, это было моё задание, — Женя уже не пытался себя остановить — понял, что это бесполезно. — Любой ценой попасть в самую лучшую клинику Санкт-Петербурга, чтобы провести эксперимент здесь. И с аристократами, и с простолюдинами.

— А все ваши случаи с мазками, клизмами и прочим как-то с этим связаны? — задал Зубов ещё один вопрос.

Он был шокирован, что такое творилось в его отделении. Но заметить это было трудно. Болотов действительно создал удачный образ тихого, стеснительного, заикающегося зазнайки.

— Нет, — отозвался Евгений. — Мне просто нравится делать людям больно.

Как же жутко он это сказал! До этого я до конца не осознавал, но кажется: пока Болотов проводил все эти эксперименты, он сам сошёл с ума. Перед нами сидит безумец.

— Интересная вещь — психика, — продолжал Болотов. — Такая хрупкая, такая неизученная. А когда человек понимает, что с ним что-то не так… В этот миг его взгляд — он неописуем.

— Какие цели у вашего глаза стеклянного? — отошёл от оцепенения Терентьев. — Чего вы добиваетесь?

Евгений молчал. Действие зелья ещё не закончилось — скорее всего, он и сам не знает ответа.

— Если ты не знаешь, зачем ты вообще туда пошёл⁈ — воскликнул Никита. — Зачем⁈ Для чего всё это⁈ Страдали невинные люди!

— Люди должны страдать, — отозвался Болотов. — В этом вся суть.

Дальнейший разговор смысла не имел. Все присутствующие и так на грани.

— Надо вызвать полицию, — сказал я Зубову. — И передать его им.

У плана был нюанс. Если и Болотова решат проверить на наличие запрещённых зелий, то найдут зелье правды. Но я готов был за это ответить. Всё-таки такая цель ради спасения людей — ничтожна.

Полиция скоро действительно приехала. Всё это время Болотов молчал, мрачно уставившись в пол. Остальные тоже никуда не расходились, и настроение у всех было схожее.

Приехала полиция, и я честно рассказал о применении запрещённого зелья. Кажется, Зубов это уже понял, да и остальные догадывались.

— Если за вами не было других нарушений, то на первый раз отделаетесь штрафом, — устало сказал полицейский. Сегодня это был не Громов. — Завтра подойдёте в участок.

Он подробно опросил всех присутствующих, а затем они уехали с Болотовым. Я понимал, что посадить меня за применение зелья не смогут. Всё-таки это было во благо. Но и не наказать не могут. Штраф — так штраф. Деньги есть даже после того, как я одолжил Николаю. Мы с Клочком тратим мало.

— Как вы догадались? — спросил наш психиатр Ларионов. — Это вас подтолкнул тот разговор про артефакт?

Я искал об артефакте информацию и раньше. Как у нашего психиатра интересовался в первую очередь.

— В том числе, — кивнул я. — Я поискал информацию и нашёл, что такой артефакт существует. Все эти случаи давно казались мне странными, так что я сложил два плюс два. Понял, что виноват кто-то из интернов, ведь всё это началось одновременно с нашим появлением. А дальше вычислил, что это Болотов.

— Как он мог… — покачал головой Никита. — И ведь мы были рядом. И никто ничего не заметил. Даже не заподозрил.

— Трудно было заподозрить, — ответил я. — До такого сложно сначала догадаться.

Зубов мотнул головой и молча вышел из ординаторской. Ему хотелось подумать обо всём этом в одиночестве. Слишком много информации для одного дня, уж я-то его понимаю. Это я уже привык.

Остальные тоже разошлись, и я пошёл за результатами анализов. Целиакия подтвердилась, поэтому надо было составить для пациентки диету, восполнить ей запас витаминов и заполнить историю болезни. За что я и взялся.

— Кость, с тобой можно поговорить? — осторожно тронула меня Лена за плечо, когда я сидел в ординаторской за документами.

— Конечно, — я с удовольствием сделал перерыв. — Что случилось?

— Мне неудобно снова обращаться к тебе, — она замялась и нервно заходила по комнате. — В общем, отец хочет выдать меня замуж.

Я ошибся: жизни без проблем, похоже, не предвидится.

— За сына своего друга? — спросил я.

— Да, за Вадима, — девушка вздохнула. — Я тебе про него уже рассказывала. Оказывается, у моего отца и отца Вадима какая-то договорённость. Он хочет открыть частную неврологическую клинику, а тот ему должен помочь. И договор этот будет подкреплён нашим браком.

Тарасовой было не по себе от озвучивания всего этого.

— И я не знаю, что делать, — добавила она.

— Разговаривать с твоим отцом, очевидно, — отозвался я.

— Я пыталась, но он меня не слушает, — вздохнула Тарасова.

— Разговаривать буду я, — пояснил ей. — И лучше не на работе. Сегодня вечером приду к вам домой. В восемь вечера. Не говори, кто именно придёт, просто предупреди, что будут гости. Поняла?

А иначе этот вопрос никак не решить.

— Хорошо, — кивнула девушка. — Спасибо тебе огромное! Ты уже столько для меня сделал!

Опроверг беременность, например.

— Пока не за что, — отозвался я.

После работы будет время сходить домой, чтобы переодеться. Этот разговор давно нужно было провести, но накапливались другие дела.

С этими мыслями я снова вернулся к истории болезни.

Шуклин ощущал себя в депрессии. У него больше не было идей, как выгнать вездесущего Боткина. У него вообще больше не было никаких идей.

Механически ходил в клинику, механически не работал и оставался на дежурства.

В тот день, когда идея с проверкой провалилась, он хотел накинуться на Боткина и хорошо так его разукрасить. Но струсил. Боткин выглядит крепким и сильным, и Шуклин не раз видел, как ловко тот справлялся с буйными пациентами.

Соколов несколько раз пытался дозвониться, но Шуклин даже трубки не брал. Он вообще больше не понимал, зачем ему интернатура. Всё потеряно…

В расстроенных чувствах он сидел в столовой, тупо уставившись в остывший кофе, когда к нему подсел незнакомый молодой человек.

— Что грустите, доктор? — бодро спросил он.

— Какое вам дело? — буркнул Шуклин.

— Да никакого, — молодой человек, возраста примерно одного с Пашей, пожал плечами и сел напротив. — А вы из какого отделения?

Выглядел он доброжелательным, но Павел был не склонен доверять незнакомцам. Что ему вообще надо?

— Из терапии, — мрачно ответил он. — Но это ненадолго.

— А чего так? — поинтересовался собеседник.

— Исключат меня скоро. Есть там те, кто гораздо умнее, — злобно выплюнул слова Шуклин. — Вам-то что⁈

Несмотря на грубость, собеседник, наоборот, приободрился и кажется ещё больше повеселел.

— Боткин, например? — сверкнул тот глазами.

Шуклин поднял взгляд и уставился на незнакомца. Откуда он узнал?

— Допустим, — осторожно ответил Павел.

— Так тут цели у нас совпадают, — хохотнул собеседник. — Мне тоже Боткин мешает. И мы можем друг другу помочь!

— Как? — против своей воли вырвалось у Павла.

Незнакомец безмятежно посмотрел куда-то в сторону, улыбнулся и ответил:

— План у меня уже есть.

Я закончил работу и добрался до дома. Где у нас случился спор с Клочком, который не хотел отпускать меня одного к Тарасовым.

— Я могу пригодиться, — упёрся он. — Ты же знаешь, я полезный!

— Да отдохнул бы лучше дома, — вздохнул я. — Ты столько ночей жил в сумке, а тут возможность — диван, ноутбук, всё в твоём распоряжении.

— Ну пожалуйста, — пискнул крыс. — Я пригожусь! Я полезный!

— Ладно, если так хочешь, полезай в сумку, — махнул я рукой.

Мешать точно не будет. Кто знает — может, действительно понадобится.

Переодевшись, я поспешил по адресу Лены. Улицу и дом я знал, так как провожал её неоднократно, а квартиру она мне сказала.

Позвонил в звонок, и дверь тотчас открылась.

— Явился сам! — прорычал отец Лены. — И как не стыдно после такого?

— После чего? — решил уточнить я.

— А то ты не знаешь! — Тарасов старший был в бешенстве. — Мне только что звонил Виктор. Его сына, Вадима, сильно ранили на дуэли!

И он уставился на меня таким взглядом, что я понял: подозревают именно меня.