Ген дракона

Чарли казался немного более поглощенным ситуацией, наблюдая за мной и Мэттом, с его открытого рта теперь капали слюни. С мехом над глазами, поднимающимся вверх по внутренним углам, он выглядел таким обеспокоенным, что у меня немного заболело в груди.

Желая заверить его, что я в порядке, я слегка улыбнулась.

— Я в порядке, Чарли, милый. Твой хозяин удерживает меня против моей воли. Но я в порядке.

— Если ты пообещаешь больше не драться и, возможно, навредить себе, я отпущу тебя.

— Ты такой умный мальчик, чтобы заметить, что происходит что-то странное, Чарли. Ты такой умный мальчик. Независимо от того, что думает твой хозяин.

Закрыв рот, Чарли начал медленно вилять хвостом.

Позади меня заговорил Мэтт.

— Ты меня слышала, Кайли? Я сказал, что отпущу тебя, если ты пообещаешь больше не драться и, возможно, навредить себе.

Сфокусировавшись на Чарли, я действительно только наполовину слышала Мэтта в первый раз, когда он говорил.

— Хорошо. Я обещаю больше не драться с тобой. Ты доволен? Теперь отпусти меня.

Мэтт этого не сделал, и вместо этого заговорил низким голосом у моего уха.

— Это обещание звучало не очень убедительно.

— Хорошо, чего ты хочешь? Подписанную и нотариально заверенную форму от меня, обещающую, что я больше не буду пытаться сражаться с тобой?

Мэтт ответил не сразу.

— Почему-то я думаю, что ты попытаешься ударить меня снова, как только я отпущу тебя… и почему-то я думаю, что в следующий раз, когда ты попытаешься, ты сломаешь одно из своих маленьких запястий, как ветку дерева?

— Просто отпусти меня, психопат.

— Нет. Я подержу тебя еще минуту или две, пока не скажу по тону твоего голоса, что ты действительно не попытаешься ударить меня снова.

— Все равно. Держи сколько влезет. Просто знай, что в ту же секунду, как ты меня отпустишь, я проваливаю из этого дома, прыгаю в машину и уезжаю отсюда домой.

— Ты действительно собираешься уйти? Ты более чем свободна, если хочешь, но я просто не могу поверить, что ты не дашь нашему «Семьяобразованию» больше шансов, чем двадцатиминутное испытание.

Не зная, как ответить, я просто смотрела на Чарли и Шэдоу, которые теперь довольные грызли кости. Я чувствовала, что Шэдоу будет в порядке, если я уйду, но про Чарли, я не была так уверена. Я чувствовала, что он будет скучать по мне. Я чувствовала, что буду скучать по нему.

Это было безумием думать, так как знала его такое короткое время, но я ничего не могла поделать. Мне казалось, что я уже влюбляюсь в своего милого, пушистого, маленького друга. Он был милым, пушистым, маленьким другом, которого я всегда хотела. Я также оставила маленькое место для Шэдоу.

«Остаться с грубым, полным мудаком ради двух собак», — размышляла я. В то же время, я знала, что Мэтт сказал правду. Я определенно не дала нашему «Семьяобразованию» большего шанса. «Может быть, он станет менее грубым в течение следующих нескольких дней», — гадала я. «Может, мне хотя бы остаться, чтобы узнать».

После нескольких долгих мгновений я, наконец, заговорила вслух, слегка повернувшись к нему через плечо.

— Если я решу остаться здесь, в Гринвуде, который является довольно большим, то думаю, что ты будешь ужасным мужем. Я готова остаться на несколько дней, чтобы узнать наверняка. Но как я уже сказала… У меня уже есть предчувствие, что из тебя выйдет ужасный муж.

Все еще крепко держа мои запястья и прижимая меня спиной к своей груди так же твердо, он не сразу ответил.

— И как ты можешь быть так уверена?

— Ну что ж, во-первых, из множества причин я уже сидела и пила с тобой холодный чай, и все же, ты до сих пор ничего не знаешь обо мне, о своей будущей жене.

— Ну, я знаю, что у тебя есть сердце для умственно отсталых собак.

Сначала я даже не могла говорить, и когда я, наконец, смогла, это был низкий почти шепот, тихий звук, не оправдывающий почти ярость, которую я чувствовала.

— Продолжай давить на меня, Мэтт. Продолжай давить на меня, и твоим собакам, возможно, придется стать свидетелями убийства.

— Я специально сказал им соединить меня с кем-то непривлекательным.

Смущенная и почти пораженная его столь резким изменением темы, я не сразу ответила.

— Что?

— Комиссия по Генетическому тестированию людей. Я специально сказал им, чтобы они поставили меня в пару с кем-то непривлекательным. Я сказал: «пожалуйста, соедините меня с женщиной с фигурой, похожей на сетчатый мешок, фаршированный картошкой, и лицом почти болезненным». Очевидно, они думали, что я шучу, но это не так. Очевидно, они, должно быть, думали, что я саркастичен и действительно пытался сделать юмористический запрос на противоположное тому, что я говорил, но я не был. Я действительно хотел, чтобы они поставили меня в пару с кем-то непривлекательным или, по крайней мере, простым. Моя удача, они думали, что я пытаюсь умолять великолепную женщину с юмором, поэтому они поставили меня в пару с тобой. Мне просто чертовски повезло. Когда я вошел в парадную дверь и увидел тебя, я хотел ударить кулаком по стене.

Я понятия не имела, что сказать. Я понятия не имела, что имел в виду Мэтт. Поэтому ничего не сказала, и он продолжил:

— Я уверен, что ты слышала слухи… о том, как перевертыши могут запросить женщин с конкретными особенностями или характеристиками, если они просто войдут в региональное отделение комиссии по Генетическому тестированию лично.

Я не знала.

— Вам просто нужно пойти туда под предлогом желания проверить и посмотреть, были ли получены все документы или что-то в этом роде, а затем положить жучок в ухо одной из дам, работающих в офисе. Мак, например, попросил женщину с «красивыми зелеными глазами», и из того, что он сказал, когда он позвонил мне сегодня, похоже, что он ее получил. Несколько других генно-положительных женщин, которые прибыли сюда в Гринвуд на прошлой неделе, также, похоже, были в паре по просьбам своих новых мужей. Один из моих мужчин даже попросил женщину с «любой внешностью, но красивым, легким, трепетным смехом», и я буду проклят, но он ее получил. Видишь ли, когда вы, женщины, пошли в региональное отделение для генетического тестирования, женщины, которые там работают, наблюдали за всеми вами и слушали, в некоторых случаях, более внимательно, чем вы все могли подумать. Официальная линия партии комиссии — это что-то вроде «мы не служба знакомств», потому что они якобы не выполняют конкретные «запросы», но… они явно это делают. По крайней мере, для перевертышей. Судя по тому, что я слышал от своих людей, кажется, что каждый мужчина здесь в деревне получил именно ту женщину, которую хотел, или довольно близко к этому… каждый мужчина, кроме меня, я думаю. — С его теплым дыханием на моей шее, Мэтт остановился, немного понизив голос, когда он снова заговорил. — Хотя я держу тебя вот так, Кайли… я становлюсь немного противоречивым, потому что я действительно не хочу «отправить тебя обратно».

Я не чувствовала никакой необходимости слушать, как Мэтт говорит еще одно слово. Во всяком случае, не без выражения боли и путаницы, которые я в настоящее время чувствую. В то, что я надеялась, был спокойный голос, который заверил его, что я полностью закончила бить его, и сказала ему отпустить меня. Когда он это сделал, я повернулась к нему лицом и заговорила, пытаясь сдержать небольшой трепет эмоций в моем голосе.

— Прости, что я недостаточно уродлива для тебя. Мне жаль, что я недостаточно уродлива, чтобы удовлетворить твой «уродливый фетиш», или что-то еще, что заставило бы тебя сделать запрос, подобный тому, который ты сделал. Так оно и есть? У тебя фетиш на уродство или что? Я подумала, что ослышалась.

Мэтт внезапно вздохнул, отвернувшись от меня и одновременно запуская руку в волосы.

— Нет… у меня нет фетиша на уродство. И теперь я просто сожалею, что держал тебя так, и сказал тебе все это.

— Итак, позвольте мне прояснить. Ты не сдерживал меня для моего же блага последние несколько минут? Это было просто оправдание, чтобы ты мог меня держать?

Избегая моих глаз, Мэтт снова провел рукой по своим густым темным волосам.

— Я действительно сдерживал тебя для твоего же блага… но потом это превратилось в нечто большее, чем просто удовольствие держать тебя вот так.

— Ну, так что, если у тебя нет «фетиша уродства» или чего-то еще, и если ты действительно думаешь, что я не уродлива, и если тебе просто понравилось держать меня, то, что…

— Просто знай, что я не хочу никакой «любви» из всего этого. Я подписался на участие в «НПСП», потому что я чувствую себя обязанным воспитывать детей-перевертышей, чтобы обеспечить защиту нашей страны в ближайшие годы. Но я не хочу влюбляться во время этого, и не собираюсь. Вот почему я специально попросил, чтобы меня поставили в пару с непривлекательной парой. Я думал, так будет проще.

— Ну, почему ты не хочешь влюбиться? В чем проблема?

Мэтт вздохнул, затем открыл рот, чтобы ответить. Глядя в его глубокие серые глаза, я пожелала, чтобы он сделал это быстро, потому что я не могла дождаться, чтобы услышать его ответы на мои вопросы.

ГЛАВА 7

Прежде чем Мэтт смог ответить на мои вопросы, Шэдоу и Чарли внезапно вскочили и начали лаять и оба бросились в фойе. Громкий стук в дверь через несколько секунд заставил меня думать, что это, вероятно, грузчики, готовые привезли мои вещи в дом. Отдав большую часть моей мебели различным друзьям и соседям, у грузчиков действительно было немного того, что нужно разгружать; однако, я знала, что у них, вероятно, достаточно, чтобы помешать мне продолжить обсуждение с Мэттом, по крайней мере, двадцать минут.

Разочаровано, я посмотрела на него и сказал ему, что определенно хотела бы продолжить нашу дискуссию, как только грузчики уйдут.

— Хорошо?

Уже выходя из кухни, он не ответил мне напрямую, просто сказал, что идет наверх, чтобы принять душ.

— Пока ты можешь попросить грузчиков выгрузить вещи здесь, на первом этаже, а позже я отнесу все, что ты хочешь, в одну из гостевых комнат.

«Где мои вещи останутся, пока мы не поженимся, и я не перенесу свою одежду в спальню? Или ты имеешь в виду, что мои вещи останутся в одной из гостевых комнат, пока мы оба не решим, что это абсолютный фарс, и я вернусь в Моксон?» Это были вопросы, которые я хотела задать Мэтту. Тем не менее, я не думала, что будет хорошо кричать, потому что он уже покинул кухню.

С Шэдоу, дремлющим под дубовым письменным столом в одном углу обширной кухни, и Чарли с энтузиазмом «помогающим», следующим за мной повсюду, я провела время, направляя грузчиков, которые носили все мои коробки. Там действительно было немного. Несколько коробок с вещами для кухни; несколько больших коробок с одеждой, несколько коробок с хламом; большая коробка с косметикой и туалетными принадлежностями; живые папоротники и растения, упакованные в специальные коробки, укутанные пузырчатой пленкой; небольшие предметы мебели, такие как подставки и стулья; и все.

Это было все мое имущество. По сравнению с тем, что привезла в Гринвуд Эми, все это ничего не значило. Она всегда была барахольщицей, я — ближе к минималистке. Мне никогда не нравилось хранить одежду, которую я не носила в течение года, и я никогда не была в состоянии устраивать суматоху.

Несколько блюд, оставленных на кухонном столе или что-то в этом роде, было прекрасным. Груды белья рядом с грудами посуды, рядом с грудами журналов — нет. Это было последнее состояние, в котором я обычно находила кухонный стол Эми, когда приходила, поэтому у меня была привычка убирать и разбирать хлам у нее. Она тысячу раз говорила мне, что я не должна, а я тысячу раз говорила ей, что не могу.

Как только грузчики ушли, я начала распаковывать свои кухонные вещи, задаваясь вопросом, действительно ли я должна беспокоиться. В конце концов, я понятия не имела, как долго пробуду в Гринвуде. Все, что знаю, это то, что могу уехать этим же вечером из деревни. Тем не менее, что-то подсказало мне, что я не смогу попрощаться с Чарли и Шэдоу так скоро, поэтому я решила, что могу распаковать свои вещи в любом случае.

После того, как я убрала все свои кухонные вещи, я начала расставлять растения, и они выделялись в гостиной, а Чарли все еще «помогал» мне, бегая прямо по пятам, взволнованно подпрыгивая, чтобы встать на задние ноги, упираясь лапами в мои бедра, хвост яростно вилял, когда я останавливалась дольше секунды. Каждый раз, когда он делал это, я говорила ему, что он такой умный мальчик, зная, как вскочить на чье-то бедро и балансировать на задних лапах, как он. Моя новая миссия в жизни состояла в том, чтобы дать ему всю похвалу, поддержку и любовь, которую Мэтт явно не давал ему в жизни.

Примечательно, что, будучи свидетелем того, что, вероятно, казалось ужасным проявлением насилия, совершенного мной на кухне, Чарли не казался травмированным вообще или еще что-то хуже. Шэдоу, все еще наслаждающийся своим сном под столом, тоже не делал этого.

Когда у нас с Мэттом была небольшая размолвка на кухне, я на короткое время упустила из виду тот факт, что собаки все еще здесь. Теперь, оглядываясь назад, я немного смутилась, что собаки должны были стать свидетелями такого проявления и видели, как я била их владельца. Мне было особенно стыдно, что им обоим пришлось видеть, как Мэтт смеется мне в лицо, когда я впервые начала его бить. Честно говоря, я бы все равно немного смутилась, даже если бы собаки не присутствовали.

Только теперь мне показалось любопытным, что ни одна из собак не пыталась помешать мне ударить Мэтта, хотя я подумала, что, возможно, его смех имеет какое-то отношение к этому. Или, рассуждала я, может быть, Чарли действительно достаточно умен, чтобы понимать язык, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы он понял, что я срываюсь, потому что защищаю его от Мэтта, который в то время постоянно описывал его как умственно отсталого.

— Я никогда не позволю ему обидеть тебя так снова, — сказала я Чарли, пригнувшись, чтобы погладить его мордочку, голову и шелковистые мягкие уши в гостиной. — Я знаю, что ты очень умный мальчик.

Кажется, испытывая какую-то дрожь радости от моих слов, Чарли сделал короткое встряхивание всего тела, хвост вилял примерно в два раза быстрее, чем стеклоочистители на полной скорости. Результатом этой радости, будь то дрожание задних конечностей или виляние хвостом, было то, что он случайно опрокинул растение, стоящее позади него. Подставка ударилась об ковер с глухим стуком, разбрасывая его содержимое, в котором было растением плющ в пластиковом горшке, который я только что разместила на ней минутой раньше.

Вздрогнув, Чарли взмахнул головой, тихонько гавкнул и повернулся, чтобы посмотреть, что случилось. Осмотрев подставку и опрокинутое растение на мгновение или два, сделав еще один тихий гав, он повернулся ко мне лицом, широко раскрыл глаза и задыхался, как будто не знал, как произошел несчастный случай, но боялся, что он, возможно, имел к этому какое-то отношение. «Может быть, Мэтт кричит на него, когда он делает что-то не так», — подумала я. «Может быть, он даже называет его болваном, или хуже». Я, конечно, не собиралась. Вместо этого снова начала гладить Чарли по голове, улыбаясь ему.

— Чарли, ты только что сделал очень умную вещь. Хороший мальчик. Видишь ли, этот старый плющ все равно умирал, но я просто не могла его выбросить. Теперь я могу, потому что думаю, что его последние несколько листьев, раздавленных на полу, наконец, окончательно погибли. Хороший мальчик, Чарли. Умный мальчик.

Чарли откинул голову назад, упиваясь моими ласками, и действие заставило его почти выглядеть улыбающимся.

Именно тогда, одетый в джинсы, которые висели низко на его стройных бедрах и простой серой футболке с длинными рукавами, достаточно узкой, чтобы слегка облегать его бицепсы и пресс, Мэтт спустился по лестнице, которая находилась между открытой обеденной зоной и гостиной.

— Чарли делает блестящие вещи?

Готовясь к какой-то ссоре, я покорно кивнула Мэтту.

— Да, собственно говоря.

Не смотря на убежденность, Мэтт подошел, его тяжелые черные сапоги стучали по дереву, и осмотрел Чарли, меня и опрокинутое растение, и встал, прежде чем снова заговорить.

— Он блестяще «переворачивает растения»?

Готовая защищать Чарли во второй раз за день, я сделала ему последний массаж головы, а затем встала лицом к Мэтту.

— Да. Он опрокинул мой умирающий плющ после того, как я фактически сказала ему сделать это. И он полностью повиновался мне.

Мэтт фыркнул.

— Ты сказала ему, чтобы он опрокинул твой плющ постфактум? Значит, он сделал это до того, как ты ему сказала? Он ясновидящий, а также блестящий?

Понимая теперь, что я немного испортила свои слова в свою защиту Чарли, я вздохнула, сложив руки на груди.

— У тебя есть что-нибудь позитивное или воодушевляющее сказать мне или Чарли, Мэтт?

Проведя рукой по волосам, которые, казалось, все еще были немного влажными от душа, Мэтт сказал, что, вероятно, нет.

— Я просто хотел сказать тебе, что мне нужно выйти на некоторое время, чтобы встретиться с некоторыми из моих лейтенантов и советников. Я вернусь к семи. Если хочешь, в холодильнике есть остатки пиццы и крылышки, которые ты можешь поставить в духовку на ужин. Нам обоим хватит, но… ты можешь либо поесть сама, либо подождать, пока я вернусь домой. Для меня это не имеет значения.

Немного ужаленная его последним комментарием, я сжала руки на груди, стараясь не смотреть на него.

— Оставшаяся пицца, и тебя даже не волнует, если я съем ее с тобой. Боже мой, ты всегда такой невероятно романтичный? Я не уверена, что смогу выдержать это каждый день.

С низким ворчанием он прошел мимо Чарли и меня, и начал пробираться по короткому коридору, который вел к кухне и входной двери.

— Делай, как знаешь. Тогда поешь в одиночестве. Меня устраивает.

— Меня это тоже устраивает. Повеселись на своей встрече. Я поем в одиночестве, пока тебя не будет.

Мэтт остановился и повернулся, и я вдруг поняла, что надеюсь, что он скажет что-то вроде: «Почему бы тебе просто не подождать меня? Мы поедим вместе в семь». Но потом он заговорил, и он не сказал этого или что-то даже отдаленно похожее.

— Я дам Чарли и Шэдоу их ужин, когда вернусь домой, но не могла бы ты сделать мне одолжение и выпустить их один раз до этого? И когда ты выпустишь их, тебе придется взять Чарли за ошейник и почти насильно перетащить его через пять минут или около того. Если ты этого не сделаешь, он будет гоняться за снежинками, пока не обморозит лапы, потому что он так…

— Не смей этого говорить, Мэтт. Не смей говорить, что он умственно отсталый.

Мэтт тихо усмехнулся.

— Я не собирался этого делать. Я собирался сказать, — потому что он так увлечен снегом.

Не ожидая такого ответа, я не знала, что сказать в ответ, поэтому ничего не сказала. Мэтт повернулся и вскоре исчез в коридоре.

Примерно через полчаса я закончила распаковывать оставшиеся вещи на первом этаже, когда получила сообщение от Эми.

«Как у тебя дела? У меня: я уже влюбляюсь, Кай. Я думаю, что Мак тоже. Он сейчас на кухне заканчивает готовить для меня ужин — какое-то блюдо, которое он называет «роскошным цыпленком с корочкой из сыра Чеддер», который состоит из куриных пальчиков (прим. пер. — также известные как цыпленок, куриные сушки, куриные гойоны, куриные полоски или куриные филе, представляют собой куриное мясо, приготовленное из грудных мелких мышц животного), покрытых майонезом, измельченными крекерами и чеддером. Мак кажется таким гордым, что готовит для меня, до такой степени, что мое сердце тает.

Я сейчас сижу за обеденным столом, куда он усадил меня с бокалом вина. Он зажег свечи для нас, и включил тихую фортепианную музыку. О, и он подарил мне дюжину красных роз, когда мы приехали домой. Он заставляет меня чувствовать себя более избалованной и особенной, чем я когда-либо думала, хотя не только из-за того, что он делает. Просто он смотрит на меня и разговаривает со мной. Это все. Я просто чувствую, что ждала встречи с ним всю свою жизнь».

Я напечатала краткий ответ, сказав Эми, что я так счастлива за нее, и я действительно была, заканчивая сообщение с двумя сердцами. После отправки подумала несколько минут, а затем отправила еще одно, чувствуя необходимость выговориться.

«Я не так хорошо провожу здесь время. На самом деле вместо того, чтобы влюбиться в него, я нахожу Мэтта полным невыносимым засранцем. Он злится, потому что я не страшная. Я уже била его в пресс и грудь, по крайней мере, тридцать или сорок раз. Это потому, что он сказал мне, а когда я это сделала, он смеялся надо мной.

Я не вернусь в Моксон прямо сейчас, лишь потому что думаю, что его собакам, особенно Чарли, не помешало бы доброе, любящее присутствие в доме на некоторое время. Господь знает, Мэтт не очень любит их. Он сказал, что Чарли «умственно отсталый», много раз, когда Чарли был ПРЯМО ТАМ, в комнате. Я лишь молю Бога, чтобы Чарли не смог понять его. О, и что касается того, что мы делаем на ужин, Мэтт предложил мне съесть остатки пиццы. ОДНОЙ. Я буду ее разогревать. Да, Мэтт действительно очарователен».

Только после того, как я отправила сообщение, мне пришло в голову, что мой порыв может испортить настроение приятного романтического ужина Эми. Сразу же я напечатала еще один текст.

«Сожалею. Я определенно не хочу быть занудой. Мы можем поговорить позже. Приятного ужина с Маком».

После того, как положила телефон в карман, я принялась готовить свой собственный ужин, достала две тарелки и положила достаточно оставшейся пиццы и крыльев в духовку для двух человек. Я решила, что хочу выяснить, почему Мэтт так категорично заявил, что не хочет влюбляться, и теперь решила выяснить это за ужином.

ГЛАВА 8

Пока пицца и крылышки грелись в духовке, я порылась в холодильнике, чтобы найти зелень для салата, и нашла только довольно увядшую половину салата «Айсберг», небольшой помидор «Рома» (прим. пер. — Рома — томатный или цыганский томатный помидор, широко используемый как для консервирования, так и для производства томатной пасты из-за их тонкого и прочного характера) и пять тонких ломтиков огурца в пластиковой упаковке.

Закрыв дверь холодильника с моей маленькой наградой в руках, я посмотрела на Чарли, который стал моим настоящим другом, отходя от меня не более фута или двух.

— Ну, приятель, нам нужно будет справиться с тем, что у нас есть, не так ли?

Он гавкнул, словно говоря:

— Верно!

Еще раз впечатленная его интеллектом, я улыбнулась ему и сказала, что он умный мальчик.

Я нарезала салат, разрезала помидор на дольки и собрала маленький салат в сервировочной миске, и поставила на стол в столовой, а затем выпустила Чарли и Шэдоу наружу, где метель превратилась в белую мглу. Затемненным пятном темно-черного цвета, хотя на самом деле более сероватого, чем снег на его темной шерсти, Шэдоу бегал вокруг, используя одну из многих высоких сосен в боковом дворе как туалет, а затем послушно вернулся ко мне. Мне даже не пришлось звать его.

Чарли, однако, даже не начал к этому времени. Попеременно лая и скуля от радости, издавая какой-то звук, похожий на смех, он мчался по переднему двору на максимальной скорости, с запада на восток, а затем снова, с его золотой шерстью, мерцающей в прожекторах, которые освещали передний двор.

Несколько заснеженных опавших ветвей во дворе и большие декоративные скалы по бокам передней дорожки служили для него своего рода полосой препятствий, и он перепрыгивал через различные предметы, поднимая за собой облака ледяного белого порошка. Задыхаясь рядом со мной, Шэдоу просто наблюдала за ним, казалось бы, просто получая удовольствие от наблюдения.

Через несколько минут, веселье Чарли переросло во что-то более похожее на хаос. Сначала он сделал перерыв в полосе препятствий, но вместо того, чтобы отдохнуть, он начал прыгать прямо в воздух, щелкать челюстями, как будто пытаясь «съесть» снег. Шэдоу начал поглядывать от него на меня, как будто задаваясь вопросом, позволю ли я продолжать это дикое «поедание снега», но я это сделала.

По крайней мере, ненадолго. По крайней мере, до тех пор, пока не стала немного искренне обеспокоенной тем, что безумные прыжки Чарли могут на самом деле спровоцировать у него сердечный приступ или что-то еще. Честно говоря, я никогда не видела, чтобы собака просто «сходила с ума» от снега или от чего-то еще, когда-либо.

В этот момент я позвала Чарли, чтобы он пошел в ванную и вошел вовнутрь. Он резко остановил свои прыжки и «поедание снега», повернул голову, чтобы посмотреть на меня, легкие вздымались, и он дышал облаками пара в морозном воздухе.

— Совершенно, верно, Чарли. Мы все закончили прыгать. А теперь сделай свои дела и заходи.

Он просто продолжал смотреть на меня в течение долгого времени или двух, все еще задыхаясь, и вдруг, я осознала, что он собирается делать. И не моргнув глазом, он сделал это, запустив себя в воздух, чтобы «съесть» снег еще раз.

Я отпустила его на минуту или две, прежде чем сказать ему, что пора идти. Одетая только в джинсы, тонкий свитер и пальто, без шляпы и перчаток, потому что еще не распаковала свою коробку зимних вещей, мне становилось холодно, и я боялась, что Шэдоу тоже. Шэдоу, однако, еще не вернулся вовнутрь, похоже, решила подождать, пока мы с Чарли присоединимся к нему. Кроме того, я беспокоилась, что Чарли может получить обморожение или что-то еще и даже не знать об этом, как сказал Мэтт.

Однако Чарли не заходил. Он остановился со своим «поеданием снега», а затем начал дико кататься в нем, радостно лая. Он выглядел так, будто делает снежных ангелов, и я не могла сдержать улыбки, хотя мои зубы стучали. Я также не могла не сказать ему, что он очень умный мальчик, потому что знает, как сделать снежных ангелов, и я действительно думала, что он был им. Он даже вставал периодически, чтобы осмотреть различных снежных ангелов, которых сделал, как будто просто хотел убедиться, что он делает их правильно.

В конце концов, не желая тащить его вовнутрь за шкирку, как предложил Мэтт, я решила попробовать другой подход, и крикнула Чарли, что он может съесть пепперони из пиццы, если он сходит в туалет, а затем войдет вовнутрь. После того, как я произнесла слово «пепперони», Чарли застыл в середине ангела, затем вскочил на лапы и отчаянно огляделся, как будто хотел убедиться, что я не предложила пепперони какой-то другой собаке.

— Правильно, Чарли… я имела в виду тебя! У тебя может быть пепперони! Ты просто должен сделать свои дела и войти внутрь!

Прежде чем я закончила говорить, он уже мчался к одной из высоких сосен в боковом дворе. Добравшись до нее, он нырнул за нее, и некоторое время оставался там, занимаясь своими делами. После этого он помчался к Шэдоу и ко мне, останавливаясь только один раз, и ненадолго, для еще одного финального броска в снегу.

Как только он достиг нас, я от души похвалила его, сказав ему, что он «такой умный» и «удивительный», зная, что он придет за пепперони, и он наслаждался моим вниманием, подпрыгивая, чтобы дать мне «обнять» его с лапами на моих плечах. Он, Шэдоу, и я были на крыльце, направляясь в дом, когда он снова начал лаять, глядя в затемненное небо, которое не было полностью темным из-за сильно падающего снега. Оттенок неба был чем-то вроде полуночного синего цвета, покрытого несколькими слоями прозрачного белого тюля.

Как будто ожидая от него устного ответа, я спросила Чарли, на что он лает, и секунду спустя я увидела на что. Темная точка в голубоватой, прозрачной тюле неба быстро увеличивалась, показывая медленно движущиеся объекты по обе стороны от «точки». Я быстро поняла, что эти объекты были крыльями, и что то, на что я смотрела, было драконом, спускающимся в метель.

— Я думаю, Мэтт дома, ребята.

Обе собаки начали яростно лаять, и вскоре массивная форма Мэтта ненадолго исчезла, а затем снова появилась над рощей высоких вечнозеленых растений за подъездной дорожкой. Теперь, наблюдая, как он бил воздух своими могучими крыльями с близкого расстояния, я дрожала, но не только потому, что мне было холодно. Было что-то этакое в наблюдении за Мэттом в его форме дракона, такой большой и могущественной, что дало мне немного острых ощущений.

Хотя, в то же время, я почти не хотела этого. Я думала о том же, что и Мэтт. Я почти начала жалеть, что комиссия не воссоединила меня с кем-то очень непривлекательным. Все могло бы быть проще. Тогда мне не пришлось бы чувствовать противоречивые чувства, которые я сейчас испытываю, желая быть полностью равнодушной к Мэтту, но просто не в состоянии собрать какое-либо равнодушие вообще.

Когда он приземлился прямо на обширном переднем дворе, он отправил собак в пароксизм лая, ненадолго выдохнув немного огня изо рта, с дымом, вырвавшимся из его ноздрей. Сделал ли он это, чтобы взволновать собак, взволновать меня или вообще без причины, я, конечно, не могла знать; однако я была немного взволнована, испытывая прилив дрожи в моем животе.

Ясно увидев его в форме дракона и узнав его, собаки бросились на него, все еще взволнованно лая. Когда они подошли к нему, он принял человеческий облик, присел на корточки и от души похлопал их обоих по уху, а затем приказал им зайти в дом. Не удивляя меня вообще, Шэдоу тут же повиновался, несясь к дому со счастливыми тявканьем и лаем. Также, не удивило, что Чарли не повиновался, опустившись на снег и катаясь на спине, создавая снежного ангела только для Мэтта.

Не очень благодарный, Мэтт рявкнул на него.

— Нет, Чарли! Иди в дом…немедленно!

Чарли еще пуще начал яростно кататься, создавая снежного ангела шириной не менее шести футов.

— Чарльз!

Раздраженная, я поднесла руки ко рту и закричала.

— Он просто пытается произвести на тебя впечатление, Мэтт! Он просто хочет твоего одобрения! Почему бы тебе не сказать ему, что он делает хорошую работу?

Явно не собираясь этого делать, Мэтт присел на корточки, схватил Чарли за ошейник и стал пытаться его тащить, «лая» приказами на него снова.

Ужаснувшись, я начала волноваться.

— Прекрати, Мэтт! Ты убьешь его!

Мэтт остановился, пытаясь вытащить его, но не отпустил Чарли, настаивая на том, что он знает, что делает со своей собакой. Не раздумывая, я попыталась насильно снять руку Мэтта с ошейника Чарли, и когда он схватил его сильнее, я толкнула Мэтта на спину, заставляя его отпустить ошейник Чарли или отпугнуть его от нас.

Я имела в виду нас, потому что толкнула Мэтта на спину с силой, я потеряла равновесие и упала на него лицом к лицу. Теперь, когда Мэтт больше не держал за ошейник собаку, Чарли радостно прыгал рядом с нами, поднимая снег, не испытывая дискомфорта из-за практически удушения.

Осознавая, что Мэтт, кажется, стал моим заложником до тех пор, пока я оставалась на нем, я смотрела глубоко в его глаза, пытаясь донести до него важность того, что я собиралась сказать.

— Только представь себе такой сценарий. Просто представь, что ты делаешь снежного ангела для кого-то, желая угодить ему, но вместо того, чтобы выразить свою благодарность или восхищение, он пытается задушить тебя. Ты можешь себе это представить, Мэтт? Представляешь, каково это?

— У тебя когда-нибудь была собака?

Раздраженная, что он не ответил на мой вопрос, я сказала — нет.

— Моя мама никогда не разрешала мне ее иметь, а потом, будучи взрослой, я жила в многоквартирном доме, в котором нам не позволяли иметь животных.

— Что ж, я не удивлен. Ты действуешь так, как будто собаки сделаны из стекла, когда на самом деле они намного более выносливые существа, чем ты считаешь.

— Ну, они не предназначены для жестокого обращения.

— Я не обращаюсь плохо со своими собаками.

— Это говоришь ты.

— Это верно. И это правда.

— Хорошо, я уверена, если бы Чарли мог говорить…

— Я поцелую тебя, если придется, чтобы перестала говорить о Чарли.

Все еще находясь на Мэтте, прижимаясь к длинной, твердой длине его тела, я просто смотрела на него, понимая, что не хочу ничего, кроме того, чтобы он поцеловал меня. По какой-то причине, я не хотела, чтобы он знал об этом. По крайней мере, не хотела напрямую просить его поцеловать меня. Поэтому я решила, что просто заставлю его выполнить свою «угрозу», не прямо признав, что я этого хочу.

— Еще одна вещь о Чарли…

Я больше ничего не сказала; Мэтт просто посмотрел на меня, а потом его руки сжали мое лицо, а его рот прижался к моему.

ГЛАВА 9

Твердые и теплые, губы Мэтта казались такими божественными, что я не могла не издать тихий стон удовольствия, хотя это было не так тихо, чтобы Мэтт не услышал его. Казалось, воодушевленный этим, он медленно изменил наши позиции, перевернув меня на спину в снег, даже не разрывая наш поцелуй. Теперь, когда он был на мне, я обхватила его сильные плечи руками, желая, чтобы он не был одет в пальто, чтобы я могла чувствовать каждую твердую мышцу и спину.

Рядом с нами Чарли продолжал скакать и прыгать, радостно тявкая, как будто два человека, целующиеся в снежной постели, были самой нормальной вещью в мире.

Какое-то время казалось, что Мэтт и я существуем в нашем маленьком снежном шаре, губы обоих заняты поцелуем, тела переплетены, снег сильно падает с затемненного неба, а две энергичные собаки скачут на небольшом расстоянии. Однако, как только Мэтт начал усиливать наш поцелуй, раздвигая мои губы, чтобы исследовать мой рот языком, я вздрогнула и все мое тело задрожало под ним.

Вскоре он прервал наш поцелуй и сказал, что мы должны пойти вовнутрь, потому, что он не хотел, чтобы я подхватила пневмонию. Зная, что, вероятно, это вполне возможно, если я останусь намного дольше, я неохотно согласилась, и Мэтт помог мне встать на ноги.

Желая избежать того, чтобы он снова попытался затащить Чарли за ошейник, я позвала Чарли, сказав ему, что пицца, вероятно, готова.

— А там есть кусочек пепперони с твоим именем!

Я даже не успела договорить слово пепперони, как Чарли побежал к дому с Шэдоу следующим за ним позади.

Немного торжествующе, я посмотрела на Мэтта, пока мы шли к входной двери.

— Видишь? Иногда можно поймать больше мух на мед… или больше собак на пепперони, в зависимости от случая. Не таская никого за ошейник.

Мэтт усмехнулся.

— И ты собираешься давать ему кусочек пепперони каждый раз, когда захочешь, чтобы он вернулся в дом?

Я пожала плечами.

— Почему нет? Не думаю, что несколько тонких кусочков пепперони в день навредят ему. Я начну держать пакетик с индейкой и пепперони в холодильнике, и буду давать ему и Шэдоу по кусочку каждый раз, когда они будут подходить к двери, когда их позовут. Может быть, я даже предложу им маленькие морковки или ломтики яблок вместо этого иногда, просто, чтобы сохранить их «рацион питания» здоровым.

Мэтт снова усмехнулся.

— Ты их избалуешь.

Я снова пожала плечами, не слишком заботясь о том, чтобы «испортить их», особенно Чарли, который показал положительное поведение и избежал того, чтобы Мэтт тащил его за ошейник. «Как будто он собака или что-то вроде того», — подумала я немного глупо, только поняв через мгновение или два, что Чарли действительно собака.

Оказавшись в доме, я достала пиццу и крылья из духовки, затем охладила два ломтика пепперони и дала по одному каждой счастливой собаке, небрежно сказав Мэтту, что я просто решила подождать, чтобы поесть с ним. Выдав собакам консервы на ужин, он только ответил хрюканьем, оставив меня неуверенной в том, счастлив ли он, что я решила подождать его, чтобы поесть с ним.

Честно говоря, даже я не была уверена, что счастлива, что решила подождать. Я действительно понятия не имела, хочу ли я, чтобы между нами, все получилось, и наши поцелуи в снегу только усилили мою неуверенность.

После установки пиццы и крыльев на обеденный стол для охлаждения, я взяла джинсы из привезенной коробки и вошла в одну из двух ванных комнат на первом этаже, чтобы переодеться, потому что те, которые я носила снаружи, были влажными от растаявшего снега. После этого я присоединилась к Мэтту за обеденным столом, сев справа от того места, где он сидел во главе стола.

Как только я развернула салфетку на коленях, он протянул мне одну из нескольких бутылок холодного пива, которые он принес на стол; я поблагодарила его, а затем щелкнула своей бутылкой, сказав приветствия, которые он повторил. И это было последнее, что мы сказали друг другу.

Закончив свой первый кусок пиццы, Мэтт встал и быстро развел огонь в красивом гранитном камине, прилегающем к столу. Теперь, с золотым свечением пламени, соединяющим свечение ламп от Тиффани из янтарного стекла над столом, столовая должна была казаться теплой и уютной. Единственная причина, по которой это не произошло, заключалась в том, что было что-то в Мэтте и моем молчании, которое начинало ощущаться ледяным. Это было, как будто наш тающий снег с нашими страстными поцелуями на лужайке всего за несколько минут раньше не случился.

Теперь я еще больше намеревалась выяснить, почему Мэтт сказал ранее, что не хочет влюбляться. Однако, поскольку Мэтт, казалось, был абсолютно, голоден, уничтожив два больших куска пиццы, порцию салата и кучу бескостных крыльев, прежде чем схватить еще один кусок пиццы и разорвать его, я решила подождать немного, прежде чем спросить его, каковы причины не желания, чтобы наше «семьяобразование» стало «какой-либо любовью», как он сказал ранее.

Кроме того, я тоже наслаждалась едой и пивом, и у меня было чувство, что чем больше пива я пила, тем больше у меня хватит смелости в конце концов спросить Мэтта, что я хочу узнать.

Я была в восторге от своего второго пива и чувствовала небольшое расслабление, когда Мэтт начал заметно замедляться в еде, и решила, что сейчас подходящее время.

— Почему ты против того, чтобы наше «Семьяобразование» стало «любовью»?

Возможно, это было мое расслабленное состояние, но я не думаю, что вопрос сложный. Мэтт, однако, казалось, считал иначе. Пока огонь потрескивал неподалеку, он положил себе еще несколько крыльев с каменным лицом, а затем снова начал есть, не сказав ни слова.

Сильно раздраженная, я попыталась снова.

— Почему ты не хочешь влюбиться, Мэтт? Почему ты надеялся, что я буду уродиной?

Он тихонько ел еще несколько секунд, нахмурившись, прежде чем, наконец, посмотрел на меня.

— Мы можем просто поесть в тишине?

Я фыркнула, еще больше раздражаясь.

— Почему? Я слишком много говорю для тебя? Задаю слишком много вопросов?

— Да.

Он сказал это слово уставившись взглядом в тарелку, уже вернувшись к крыльям.

Расстроенная, я скомкала салфетку, бросила ее на стол, а затем откинулась на спинку стула, сложив руки на груди.

— Ну, прости, что я веду себя не так, как ты хочешь. Я знаю, что тебе это не нравится. Я знаю, тебе не нравится, когда Чарли ведет себя не так, как ты хочешь. Думаю, ты тоже начнешь называть меня умственно отсталой с минуты на минуту.

— Пожалуйста, просто съешь свои оставшиеся крылья, Кайли.

— Хорошо. Тогда просто съешь остальные.

— Я пытаюсь это сделать.

С отвращением, зная, что я, вероятно, больше ничего не получу от Мэтта, я взяла свой нож и вилку и сердито начала резать бескостное крыло. Мэтт, как холодная, бесчувственная скотина, о которой я начала думать, ел свои крылья руками.

Закончив обед на кухне, собаки некоторое время назад прогуливались в столовой, а Шэдоу лежал у камина и быстро засыпал. Чарли занял место у моего стула, где он оставался в течение нескольких минут, по-видимому, ожидая лакомства, с потоками слюны, падающими изо рта.

Как только я съела все, кроме одного крыла на моей тарелке, я отрезала небольшой кусочек и подняла его, спрашивая Чарли, голоден ли он все еще. Я хотела его немного угостить, но даже больше, я просто хотела, чтобы Мэтт поговорил со мной, даже если бы он сказал мне не кормить его собаку за столом.

Как я и надеялась, Мэтт сразу поднял глаза.

— Пожалуйста, не надо. Как только ты покормишь собаку за столом, это никогда не закончится. Это никогда, никогда не закончится.

— Ты говоришь так, исходя из своего опыта.

Он вздохнул, опустив половину крыла, и откинулся на спинку стула.

— Я пытаюсь натренировать Чарли. Я накормил его объедками один раз, не думая, когда он был щенком, и с тех пор он был постоянным элементом за столом каждую ночь. Иногда он даже скулил клянча объедки. Итак, я не давал ему ничего в течение нескольких недель, просто пытаясь научить его, что он не может продолжать это делать. Шэдоу тоже иногда клянчит, но, к счастью, он не такой ненасытный, как Чарли. Не говоря уже о том, что большую часть времени, когда я говорю ему уйти от стола, он это делает.

— Ну, я согласна, что Чарли, вероятно, не должен скулить, чтобы получить кусок, но, если его можно научить спокойно сидеть большую часть времени, как он это делает, что плохого в том, чтобы дать ему небольшой кусочек в конце? Таким образом, он знает, что должен быть тихим и хорошим, чтобы заслужить это.

Мэтт пожал плечами, поднимая бутылку пива.

— Дай ему кусочек, если хочешь. Я знаю, если не позволю тебе, ты, вероятно, начнешь обвинять меня в жестоком обращении с животными.

Я с удовольствием скормила Чарли кусочком крыла, и он жевал, пританцовывая на месте, казалось был, так счастлив, что просто не мог держать свои маленькие лапы неподвижно.

С тающим сердцем я стащила пепперони с последнего кусочка пиццы на столе, поглядывая на Мэтта.

— Теперь я просто собираюсь дать ему последнюю пепперони вечера, и все. Он это заслужил.

В тот момент, когда я сказала пепперони, Чарли внезапно заскулил, и звук походил на приглушенный восклицательный знак радости.

Я бросила ему кусок пепперони, он подпрыгнул в воздухе и поймал его в рот, проглотив его прежде, чем прожевал с более радостным лаем. Затем, казалось, не в состоянии сдержать волнения от того, что только что произошло, он погнался за своим намоченным снегом хвостом, прежде чем упасть на деревянный пол, и кататься на спине, снова поскуливая от радости. Звуки, которые он издавал, были похожи на лай счастливого тюленя.

С непроницаемым выражением лица Мэтт просто смотрел на него.

— Он так глубоко…

— Нет, Мэтт. Даже не смей этого говорить.

— Не говорить, что так глубоко зависим от пепперони, как я собирался? Окей. Я не буду.

Почувствовав себя немного заносчивой, я извинилась.

— Я думала, ты собираешься сказать что-то еще.

Откинувшись назад со своим вторым пивом, Мэтт вздохнул с небольшим блеском в глазах.

— Я больше никогда не скажу это «что-то еще» в присутствии Чарли, хорошо? Теперь ты счастлива?

Я была счастлива, так и сказала, улыбаясь. Понимая, что я, вероятно, могу пока насладиться маленькой победой, которую только что одержала, я решила не возвращаться к вопросу о том, почему Мэтт против того, чтобы влюбиться в настоящее время.

Чарли вскоре попросил о еще одной порции пепперони, но я отказала ему, желая показать Мэтту, что могу быть твердой с ним и не «баловать его». Как только Чарли получил ответ, что я не собираюсь сдаваться, Мэтт и я убрали вместе стол, а затем на кухне, он сказал, что принесет все мои коробки с надписью «наверх» в одну из гостевых комнат, а затем вернется и загрузит посудомоечную машину сам, чтобы я могла распаковать вещи.

Начиная ощущать усталость, хотя это было все еще довольно ранний вечер, и, возможно, желая лечь спать в течение следующего часа или около того, я сказала, что это было бы здорово, и Мэтт начал вытаскивать коробки из кухни, неся три сразу.

Как только он перетащил их всех наверх, я поднялась с Чарли, следующим за мной по пятам, в гостевую комнату со всеми моими коробками, и начала распаковывать вещи, раздумывая, во второй раз за этот день, как долго я останусь в этой комнате и куда я пойду после, в спальню Мэтта или домой в Моксон.

Все, что я знала, было то, что комната, конечно, не плохое место, чтобы остаться. Мало того, что она была широкой и просторной, с частичным сводчатым потолком, широкими окнами и большой кроватью с балдахином, это была первая комната для гостей, в которой я когда-либо была, с ванной комнатой и с мраморно-кафельным душем, а также мраморной гидромассажной ванной.

Я на ненадолго покинула комнату и заглянула в другие спальни на этаже, просто, чтобы убедиться, что Мэтт случайно не положил мои вещи в свою собственную спальню. Вскоре я обнаружила еще одну спальню, в которой было несколько футболок и пара потрепанных джинсов, перекинутых через стул, обозначая ее, как комнату Мэтта. В комнате был только слабый след его запаха, который я уловила, когда мы целовались снаружи, и нашла его божественным.

Древесный, мужской и слегка пряный, это был такой аромат, которым, как я знала, не возражала бы дышать в течение длительного периода времени. На самом деле, я вышла из комнаты Мэтта довольно поспешно, боясь, что у меня может возникнуть соблазн взять одну из подушек на его кровати, чтобы понюхать.

ГЛАВА 10

Незадолго до десяти я закончила распаковываться и переоделась в пижаму, когда Чарли, который все это время «помогал» мне, начал чуть слышно возбужденно тявкать. Вскоре раздался стук в дверь спальни, которая была приоткрыта на несколько сантиметров. Когда я крикнула, что открыто, вошел Мэтт, сказал, что пришел забрать Чарли, взять его и Шэдоу на прогулку, прежде чем он ляжет спать. Однако, прежде чем Мэтт смог полностью сказать это, Чарли вскочил на него, извиваясь и пытаясь облизать его лицо.

Не казавшись таким счастливым, каким я думала, должен быть человек, имеющий такую любящую, радостную собаку, Мэтт позволил Чарли облизать подбородок ненадолго, прежде чем мягко оттолкнуть его.

— Хорошо, Чарли. Время выходить на улицу.

Немного расстроенная его холодным отношением к Чарли, я спросила Мэтта, раздражен ли он Чарли, хотя, я уже знала ответ. Когда Мэтт подтвердил мои подозрения, сказав, что он «не совсем» раздражен Чарли, я вздохнула, не в силах помочь себе.

— Ну, ты должен был знать, что золотистая буйная порода этих собак, которая иногда может вести себя очень шумно и даже немного непослушно; так почему же ты вообще взял Чарли, если не хотел такую собаку?

Теперь настала очередь Мэтта вздыхать, что он и сделал, прислонившись к проему с его мускулистыми руками, сложенными на груди.

— Я не думаю, что когда-либо хотел взять ретривера, но однажды мой первый лейтенант Райан и я посетили другую общину «АСШП» драконов в Иллинойсе в последний год войны. Короче говоря, в общине была женщина, которая была собаководом, и у нее был помет месячных золотистых щенков. Все они процветали, кроме Чарли. Он был болезненным и невероятно маленьким, и даже его мать отвергла его, даже не позволив ему кормиться от нее. Женщина-заводчик была своего рода неприятной женщиной, честно говоря, и она сказала мне, что Чарли для нее пустая трата времени и денег и, вероятно, никогда не будет взят, даже если каким-то образом выживет, что было сомнительно, потому что женщина-заводчик больше не собиралась платить, чтобы ветеринар приходил к нему. Я немного боялся, что заводчица скоро оставит его умирать одного. Итак, поскольку Райан не мог взять собаку, потому что у его жены сильная аллергия, я решил забрать Чарли домой, думая, что Шэдоу, вероятно, был бы рад «брату» в любом случае. Затем, через месяц или два, ветеринар здесь в Гринвуде смог вылечить Чарли. А потом он стал неистовым, беспокойным, помешанным на пепперони псом, которого ты видишь здесь сегодня.

Мэтт слегка улыбнулся мне, и у его ног Чарли тихонько тявкнул, казалось, довольный пересказом Мэтта о его усыновлении. Я не могла не улыбнуться ни одному из них. На самом деле, я была готова расплакаться по разным причинам. Во-первых, это была печаль из-за того, что Чарли пережил, будучи крошечным щенком; во-вторых, Мэтт взял его, чтобы спасти его жизнь; и в-третьих, Чарли в настоящее время выглядел невероятно мило, сидя возле ног Мэтта, его язык вывалился изо рта.

В то время как улыбка Мэтта исчезла, вероятно потому, что он мог видеть слезы, сияющие в моих глазах, я подошла к нему и посмотрела глубоко в его глаза, прежде чем сказать тихим голосом.

— Ты же не думаешь, что Чарли умственно отсталый? Ты просто отталкиваешь его, потому что у него такой стиль любви, и по какой-то причине ты просто чувствуешь, что не способен ответить взаимностью.

Мэтт немедленно провел рукой по волосам, отводя взгляд от моего лица.

— Ради Бога, Кайли… Чарли просто собака.

Я кивнула, вытирая слезы с глаз.

— Да. Ты прав насчет этого. Он — собака. Он красивая, любящая, непослушная собака, которая заслуживает того, чтобы быть полностью любимой своим человеческим отцом, то есть тобой. Ты не можешь просто попытаться полюбить его так, как он того заслуживает? И пока ты этим занимаешься, не мог бы ты попытаться полюбить меня, женщину, с которой ты должен иметь детей в будущем? Или, если ты действительно не можешь даже попытаться влюбиться в меня, ты можешь хотя бы объяснить мне почему?

Снова проводя рукой по волосам, нахмурившись и все еще избегая моего взгляда, Мэтт не ответил, и я продолжила:

— Пожалуйста, объясните мне почему. Я разорвала договор аренды моей квартиры, отдала всю мебель и переехала сюда, в Гринвуд, и это очень несправедливо с твоей стороны даже не сказать мне, почему ты даже не можешь попытаться сделать наше «Семьяобразование» «любовным делом».

Как будто Мэтт вдруг понял, что он был очень несправедлив ко мне, его каменное выражение лица смягчилось, и он, наконец, начал говорить, хотя и с опущенным взглядом, все еще не глядя мне в глаза.

— В этом нет ничего сложного, Кайли. Это старая история о том, как все, кого я люблю, умирают. Это также история о том, как мне надоело терять людей, так что я просто решил больше не любить, чтобы мне больше никогда не было больно. Вот и все. Я просто немного устал. И так жить проще.

Осторожно выбирая слова, я скопировала его позу, прислонившись спиной к противоположной стороне дверного проема, лицом к нему и свободно сложив руки на груди.

— Жить так, как ты живешь, может быть и проще, но это звучит намного одиноко.

Мэтт пожал плечами, слегка фыркая.

— Возможно.

— Ты расскажешь мне о людях, которых потерял? Кем они были?

Все еще стоя с опущенным взглядом, Мэтт колебался в ответ так долго, что к тому времени, когда он, наконец, заговорил, я начала думать, что, возможно, он не собирался.

— Первыми, кого я потерял, были мои родители и брат, который был моим лучшим другом. Они погибли в автокатастрофе, когда мне было девятнадцать. Они были моими последними оставшимися членами семьи, так как все мои бабушки и дедушки, и тетя умерли от различных болезней или в различных несчастных случаях, прежде чем мой брат и я были достаточно взрослыми, чтобы помнить их. Всего несколько месяцев спустя моя первая серьезная девушка, с которой я встречался в течение двух лет, была убита шальной пулей возле торгового центра в Чикаго во время поездки к своей сестре. В следующий раз, когда я был сильно влюблен, у меня был только год с моей девушкой, прежде чем ей был поставлен диагноз редкого, неизлечимого рака крови и вскоре после этого она умерла. Тогда мне было двадцать три года. После этого я взял длительный перерыв в серьезных, долгосрочных отношениях. Когда началась война, я, наконец, почувствовал себя достаточно исцеленным, чтобы попытаться снова, и я влюбился в женщину по имени Тара. Мы были вместе десять месяцев, когда ресторан, в котором она и ее друзья ели, был взорван группой «Порожденных кровью». Никто не выжил. После этого я потерял много, много близких друзей, и большинство из них погибли в бою. Я даже потерял свою собаку, старую немецкую овчарку по имени Рокки, когда «порожденные» уничтожили деревню «АСШП» в Индиане, где я жил в то время. Именно тогда я сказал «с меня хватит. Мое сердце больше не может этого выдержать». Я знал, что должен полностью ожесточить свое сердце, чтобы выжить, так и сделал. Я взял Шэдоу только потому, что он принадлежал хорошему другу, погибшему в бою.

Когда Мэтт долго не говорил ничего другого, я заговорила тихим голосом, желая, чтобы он посмотрел на меня.

— Итак, приняв Шэдоу, а затем и Чарли, ты доказал, что в твоем сердце осталось немного мягкости, даже после потери стольких людей, и даже после решения «полностью ожесточить» свое сердце. Это заставляет меня думать, что ты способен на любовь, Мэтт.

Он нахмурился, выглядя раздраженным, как будто я поймала его за какой-то маленькой ложью. Хотя, возможно, «маленькая ложь» была той, которую он говорил себе.

Когда он ответил на то, что я только что сказала, он все равно не смотрел мне в глаза.

— Возможно. Столько мягкости осталось в моем сердце, насколько я готов допустить. Я просто не хочу снова любить. Я не могу.

— Не можешь или боишься?

Мэтт вдруг провел рукой по лицу, вздохнув.

— Слушай. Я лучше пойду выгуляю собак. Медведи «АСШП» на верхнем полуострове заметили необычную активность «Порожденных кровью» над озером. Верхнее в последнее время, и мне нужно лететь туда завтра на рассвете, чтобы проверить. Так что мне лучше немного поспать.

— Хорошо, но Мэтт… Позволь мне сначала сказать еще кое-что.

— Что?

— Дело в том, что в твоем плане есть недостаток… недостаток в твоем плане сохранить свое сердце черствым до конца жизни, как я предполагаю, это и есть твой план.

Хмурясь, он, наконец, поднял свой взгляд на мое лицо.

— О чем ты вообще говоришь? В чем заключается недостаток?

— Ну, ранее, на кухне, ты мне сказал, что ты записался на участие в «НСМП», потому что чувствовал себя обязанным иметь детей, которые когда-нибудь вырастут и продолжат защищать нацию от «порожденных».

— Да. И что?

— Итак, ты планируешь никогда полностью не открывать свое сердце этим детям? Никогда не любить их до конца? Ты собираешься в основном взаимодействовать с ними, как ты сейчас взаимодействуешь с собаками, то есть довольно поверхностно, всегда немного сдерживаясь?

Небольшое расширение глаз Мэтта подсказало мне, что мысль о том, чтобы иметь детей, никогда не открывая им своего сердца, никогда не приходила ему в голову.

Когда его взгляд расцветающего осознания быстро сменился хмурым, Мэтт провел рукой по волосам, опустив взгляд на пол.

— Послушай, я начинаю переосмысливать все это с «НПСП». Независимо от того, что ты думаешь, я не хочу любить людей. Всегда случается что-то плохое. Всегда. Люди всегда оторваны от меня. Как будто меня прокляли.

— Но я не планирую умирать в ближайшее время. Я совершенно здорова, и теперь, когда война закончилась, я не планирую пострадать от любых нападений «порожденных», так что…

— Но это не имеет значения, если тебя не убьют. Если бы мы попытались устроить «Семьяобразование», и, если бы мы влюбились друг в друга, что-нибудь бы забрало тебя у меня. Я в этом абсолютно уверен.

— Но…

— Мне нужно вывести собак. Давай, Чарли. Пришло время вставать.

Чарли, который заснул на полу неподалеку, открыл глаза, вскочил на ноги и начал дрожать, услышав свое имя.

Мэтт позвал его и жестом предложил ему следовать за ним из комнаты, а затем заговорил со мной деловым тоном.

— Спокойной ночи, Кайли. После того, как они вернутся, я отправлю собак в их комнату, или ты оставишь дверь приоткрытой, и они, вероятно, войдут сюда. Для меня это не имеет значения.

— Они не спят в твоей комнате?

Мэтт покачал головой.

— Я не люблю мех на моей кровати, и мне нравится разваливаться. У собак есть своя кровать в одной из гостевых комнат, и они запрыгивают туда и спят каждую ночь.

Я не могу сказать, что была невероятно удивлена, что Мэтт не любил прижиматься к собакам по ночам.

После того, как я пожелала Чарли спокойной ночи немного похлопала его, говоря ему, что он может прийти в мою комнату, если хочет, я сказала Мэтту спокойной ночи.

— О, и, кстати… ты берешь собак прямо сейчас… пожалуйста, не тащи Чарли за ошейник. Пожалуйста, просто скажи «время пепперони!» Хорошо? В холодильнике осталось несколько кусочков оставшейся пиццы. Может, даже дать ему немного сосисок, если он сразу пойдет в дом, когда ты позовешь его с «время пепперони!» Хорошо? О, и не забудьте дать Шэдоу немного угощения, чтобы он не чувствовал себя обделенным, и чтобы он тоже получил вознаграждение за свое хорошее поведение. Просто потому, что он довольно хорошо себя ведет все время, это не значит, что он не должен получать ласку. О, и еще…я не знаю, будет ли он слишком сонным в это время ночи, но, пожалуйста, позволь Чарли сделать пару снежных ангелов, если он так хочет. Я думаю, это здорово для него, чтобы он потратил массу своей энергии на открытом воздухе. Ладно?

Мэтт вздохнул.

— Хочешь выгулять собак?

— В этой тонкой пижаме? Думаю, нам придется целоваться дольше, чем раньше, чтобы потом разогреться.

Не задумываясь над шуткой, я начала слабо смеяться, но почти сразу же остановилась, заметив, что Мэтт оглядывает меня с головы до ног небольшим блеском голода в его глазах, как мне показалось.

ГЛАВА 11

У меня было чувство с тех пор, как он вошел в комнату, что Мэтт специально пытался не смотреть на мое тело, не то, чтобы моя пижама была скандальной или что-то еще. Двумя словами она была немного откровенна. Сделанный из тонкого синего атласа, пуловер с короткими цельнокроеными рукавами, который скользил по моим бедрам, имел полу-низкий вырез, который только показывал намек на мое декольте. Соответствующие атласные пижамные шорты, которые я носила, были короткими, не едва прикрывающие, но достаточно короткими, чтобы показать большую часть моих бедер.

Кроме того, как я вдруг поняла впервые с тех пор, как Мэтт вошел в комнату, на мне не было лифчика. Это означает, что в настоящее время он мог видеть довольно четкие контуры моей груди и сосков, покрытые только тонкой тканью.

Это осознание заставило мои щеки покраснеть, когда я посмотрела на Мэтта, осматривающего меня небольшим голодным блеском в его глазах. Внезапно я захотела, чтобы он обнял меня и начал целовать. Я хотела, чтобы он схватил рукава моего топа и разорвал верхнюю часть прямо посередине и отбросил ее в сторону. Затем я хотела изучить его лицо, когда он смотрел на мою обнаженную грудь.

Фраза «поцелуй меня» грозила слететь с моих губ, но не успела, Мэтт резко откашлялся, отводя взгляд, и сказал, что ему лучше пойти и выгулять собак.

— Спокойной ночи, Кайли. Пойдем, Чарли.

Они уже прошли мимо двери моей спальни, когда я пробормотала «спокойной ночи» в ответ, изучая, как широкая спина и плечи Мэтта контрастировали с его тонкими бедрами.

Через некоторое время я выключила свет и легла в постель, оставив дверь приоткрытой на случай, если Чарли и Шэдоу захотят зайти позже. Я не против меха в моей постели. Я искренне надеялась, что Чарли и Шэдоу придут позже. Тем не менее, я уже начала думать, что лучше разделила бы свою постель с Мэттом.

Неудивительно, что несмотря на то, что я была истощена, не смогла заснуть сразу. Не в состоянии даже держать глаза закрытыми, я просто смотрела на серебристый свет, танцующий на потолке, эффект, создаваемый лунным светом, просачивающимся через высокие сосны, которые качались на ветру на некотором расстоянии от широких окон спальни. Через некоторое время, минут двадцать, может быть, я услышала поступь тяжелых сапог Мэтта, идущего по коридору, затем звук когтей собак, щелкающих по дереву.

Довольная, я перевернулась, думая, что Мэтт проделал хорошую работу, выпустив собак. В конце концов, двадцать минут, казалось, было достаточно времени для Чарли, чтобы сделать всех снежных ангелов, которых он хотел, и выпустить часть своей энергии. Я надеялась, что так и случилось. Единственный другой сценарий, который я могла придумать, чтобы объяснить продолжительность выгула собак на открытом воздухе, был отрицательным, например, может быть, Чарли отказался прийти, когда его позвали или что-то еще, даже когда Мэтт крикнул «время пепперони!» Если он вообще это сделал. Я надеялась, что сделал.

Прислушиваясь к его тяжелым шагам, я слышала, как Мэтт вошел в свою комнату и закрыл дверь, и услышала, что звучало так, будто собаки удирали в другую комнату. Через некоторое время показалось, что Чарли тявкнул несколько раз, но звук был отдаленным.

В конце концов, после того, как я минимум полчаса ворочалась несмотря на то, что кровать была самой удобной, в которой я когда-либо была, я заснула. Тем не менее, спала недолго. Циферблат часов на тумбочке показывал полночь, когда меня разбудил скрип двери моей спальни, которую толкнула чья-то маленькая мордочка.

Улыбаясь пушистому туловищу Чарли, которое было серебристо-золотым в лунном свете, я прошептала ему:

— Умный мальчик, Чарли. Ты точно знал, как открыть дверь.

Глаза расширились, как будто он только что наткнулся на величайший и самый неожиданный сюрприз, Чарли просто посмотрел на меня в течение долгого времени, прежде чем издать три громких лая, которые звучали как лай радости.

Сразу же заткнув его, я показа на пустое место на кровати.

— Запрыгивай, Чарли. Но ты должен вести себя тихо.

Я даже не закончила говорить, когда он вскочил в кровать с гораздо более тихим лаем радости, а затем начал лизать мое лицо. Мне потребовалось некоторое время, чтобы его успокоить, но в конце концов он уснул, обняв меня за плечи, и вскоре после этого я тоже задремала. Я спала крепко, имея смутные сны, которые не смогла вспомнить позже.

Сны были о чем-то, включающем драконов, драконов, летающих высоко над моей головой или что-то еще. Единственная часть о любом из снов, которые я могла бы даже наполовину вспомнить позже, была частью, где я пыталась коснуться или схватить одного из летающих драконов, но он был слишком быстрым. У меня была идея, что этот дракон-Мэтт.

На следующее утро я проснулась около семи тридцати, вернее, меня разбудили в то время. То, что разбудило меня, было чувство чего-то довольно тяжелого, положенного или повисшего через мой живот. Что-то было теплым, и издавало такой же звук, как собачье дыхание.

Почти уверенная в том, что я собираюсь увидеть, я открыла глаза и увидела Чарли, свесившегося поперек моего живота, с открытыми глазами, с его маленькой золотой головой, лежащей на матрасе, в результате чего его шея была согнута таким образом, что не выглядело удобным.

Забавно, но я не оттолкнула его, а просто улыбнулась ему.

— Так, Чарли, во-первых, это просто не может быть удобной позой. Определенно не может… Во-вторых, как, по-твоему, ты лег на меня вот так, не разбудив меня? За исключением… — Дразня его, я делала вид, что думаю на мгновение или два. — Чарли, ты лег на меня вот так, потому что пытался разбудить меня?

Все еще держа голову на матрасе, он просто моргнул несколько раз, избегая моего взгляда, как будто точно знал, что я говорю, и чувствовал себя немного виноватым.

— Ну, Чарли, я и не подозревала, что ты такой расчетливый пес.

Как будто, наконец, поверив, что я не злюсь на него, за то, что он разбудил меня, Чарли внезапно вскочил на ноги и начал полномасштабную «любовную атаку» на меня, облизывая мое лицо, извиваясь вокруг кровати с радостью.

Некоторое время спустя после того, как я почистила зубы и надела халат, мы с Чарли пошли за Шэдоу, который все еще спал в постели в комнате для собак, и я отвела их обоих вниз, чтобы выпустить на улицу. Несмотря на то, что я знала, что Мэтт улетел на полуостров Верхний в форме дракона этим утром, и что он, вероятно, ушел на несколько часов раньше и не будет внизу на кухне, я была немного разочарована, когда пришла на кухню и не увидела его.

Я даже не знаю почему. Несмотря на все наши ссоры, накануне, я начала чувствовать, что у нас есть какая-то связь, которая позволит создать очень счастливое, успешное «семьеобразование». Если, конечно, Мэтт согласится дать любви еще один шанс. Думаю, что мы вполне могли бы вступить в союз без любви. Нам просто нужно быть вежливыми и терпеть друг друга, чтобы достичь того, чего мы должны были достичь, а именно, иметь детей.

Однако, дело в том, что я не думала, что могу быть удовлетворена просто «симпатией» моего партнера по «семьеобразованию» или просто ладить с ним. Не сейчас, когда я была в паре с Мэттом и начала чувствовать, что, между нами, действительно что-то может быть.

Кроме того, теперь, когда у меня была возможность узнать, что заставило его отречься от любви, я не была уверенна, что когда-нибудь захочу иметь с ним детей, из-за его незаинтересованностью в проявлении любви… Очевидно, я хотела, чтобы у моих детей был отец, способный безоговорочно любить их.

В то время как собаки сходили в туалет и играли вокруг в снегу, я наблюдала за ними от двери, не желая сделать даже один шаг наружу в холод одетая лишь в халат и тапочки. Как бы то ни было, мне было достаточно холодно в дверях, даже с жаром дома у меня за спиной. Через минуту или две, дрожа, я крикнула:

— Время пепперони! — и к моему великому облегчению, Шэдоу и Чарли прилетели.

Как только мы все вернулись в дом и закрыли дверь, я достала кусок оставшейся пиццы из холодильника, мое сердце растаяло, когда я увидела два круга, лишенных начинки в сыре, что указывает на то, что Мэтт взял два ломтика пепперони для Чарли и Шэдоу, когда он выпускал их накануне вечером. Взяв еще два, я спросила собак, был ли Мэтт «хорошим» накануне вечером и дал им «угощение». Хотя я не ожидала ответа на свой вопрос, Чарли все равно гавкнул один раз, как будто, чтобы сказать «да».

После того, как я дала собакам их пепперони, я заметила записку на половине листа бумаги на столе, и я взяла ее чтобы прочитать.

«Кайли, Шэдоу все еще спал, и я предполагаю, что Чарли был в твоей комнате, когда я проснулся, так что я не выгуливал их. Не могла бы ты сделать это и накормить их завтраком? Каждый из них получает по две порции сухой пищи утром, и она в большом мусорном ведре под раковиной. Благодарю. Вероятно, буду дома где-то во второй половине дня.

Если я не вернусь к ужину по какой-то причине, пожалуйста, дай собакам примерно полторы ложки сухого корма, вместе с банкой влажной пищи. Благодарю. Шэдоу может не закончить весь свой ужин, но Чарли позаботится об этом. Я оставил свой номер телефона на холодильнике в случае каких-либо вопросов или проблем. Не стесняйся исследовать деревню или делать все, что ты хотела бы сегодня. Нет необходимости быть дома, когда я вернусь.

Мэтт».

Я, слегка насмехаясь, положила записку на стол. Я знала, что многие увидят в последней строчке Мэтта — знак вежливости, но не я. Я восприняла это скорее, как знак, что он, возможно, не хотел, чтобы я была дома, когда он вернется, как будто хотел избежать меня. Учитывая, как мы расстались накануне вечером, когда он не ответил на мой вопрос о том, как ожидал растить детей, все еще держа свое сердце закрытым, я вряд ли могла винить его за то, что он хотел избежать меня.

Я бы тоже, наверное, хотела избегать себя. Тем не менее, я все еще чувствовала себя уязвленной. Я надеялась, что, может быть, Мэтт немного подумал перед сном или рано утром, в конце концов, осознав, что я права, и решил дать любви еще один шанс. Теперь мне казалось довольно ясным, что это не так.

Стараясь не накручивать плохое настроение, сварила в турке кофе, приготовила кусок тоста и немного омлета, затем нарезала яблоко, прежде чем сесть за стол, чтобы съесть мой завтрак. Я только что откусила первый кусочек яйца, когда на моем телефоне появилось смс-оповещение, и я вытащила его из кармана халата и прочитала сообщение, которое было от Эми.

«Доброе утро! Прости, что не ответила тебе вчера вечером. Все стало…как бы это сказать? Все стало «немного запутанным». Я так счастлива, Кай. Я влюблена. Мак тоже. Мне пришлось вытолкнуть его за дверь этим утром, чтобы он не опоздал на смену «небесного патруля». Он не хотел бросать меня.

Принес мне завтрак в постель сегодня утром-искалеченный, сожженный омлет едва приготовленный, со все еще частично замороженным зеленым перцем внутри. Это была одна из лучших вещей, которые я когда-либо пробовала, хотя, вторая после Маковского «роскошный цыпленок с корочкой из сыра чеддер», сделанного для меня прошлой ночью. Я ТАК ВЛЮБЛЕНА, КАЙ.

Мак- мужчина, на которого я всегда надеялась. Между нами есть какая-то химия, которую я даже не могу описать. В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ… как у ТЕБЯ дела? Ты все еще бьешь Мэтта по яйцам?»

После того, как я сделала несколько глотков кофе, ответила ей, сказав, что я очень рада за нее. У нее было несколько серьезных отношений к этому моменту в ее жизни, но она никогда не находила человека, от которого была без ума. На самом деле, с ее последним серьезным парнем, мне иногда казалось, что она была лишь потому, что просто не хотела быть одна. И к концу их отношений, она в значительной степени призналась мне в этом.

Теперь, в настоящем, у меня было ощущение, что она, возможно, наконец-то нашла единственного. Я просто хотела бы, чтобы у меня тоже было, или чтобы я была, по крайней мере, уверена, что Мэтт приложит серьезные усилия, чтобы открыть мне свое сердце, чтобы мы с Эми могли испытать радость отношений вместе.

Я продолжила свое ответное сообщение Эми, сказав ей, что нет, я больше не «бью Мэтта по яйцам», и напомнила ей, он практически потребовал от меня этого.

«Это не значит, что между нами, все замечательно. На самом деле, я думаю, он был бы счастлив, если бы меня не было дома, когда он придет домой сегодня днем. Думаю, он хочет избегать меня. Это после того, как мы поцеловались в снегу прошлой ночью, а потом Мэтт рассказал мне о своем прошлом и о том, как он потерял так много людей, которых любил. Он сказал мне, что не хочет любить снова, так что ему больше не придется никого терять.

Я понимаю это, и чувствую себя ужасно, что он пережил так много потерь, но я просто хочу, чтобы он дал нам шанс. Конечно, в жизни нет ничего определенного, но я здорова и не думаю, что умру в ближайшее время. Я сказала это Мэтту, но он все еще думает, что что-то случится, и он потеряет меня. Я действительно не знаю, что делать».

После отправки этого сообщения, я вернулась к своему завтраку, и у меня было ответное сообщение от Эми к тому времени, как закончила, есть свои яйца.

«Мак рассказал мне немного о Мэтте прошлой ночью, и я чувствую себя ужасно из-за того, через что он прошел. Мак говорит, что Мэтт еще не покончил с любовью; он просто еще этого не знает. Они были друзьями в течение многих лет, выросли в одном маленьком закрытом сообществе перевертышей в Индиане, когда общественность даже не знала о перевертышах до войны.

Затем, позже, они оба были на какой-то сверхсекретной военной службе, проворачивали тайные операции и шпионили и прочее за границей в форме дракона. Так что, само собой разумеется, Мак хорошо знает Мэтта. Надеюсь, на то, что сказал Мак. И, в любом случае, давай прекратим все эти переписки сообщениями и встретимся лично. Я скучаю по моей лучшей подруге, и мне нужно сходить в продуктовый магазин за несколькими вещами. Почему бы нам не встретиться там в десять, а потом выпить капучино в соседнем кафе или еще что-нибудь».

Я ответила, что это звучит великолепно.

«Мне нужно забрать несколько пакетов с пепперони в магазине. Собачьи дела. Увидимся в десять».

Положив телефон обратно в карман халата, я снова начала пить кофе и завтракать, вскоре ко мне присоединились Шэдоу и Чарли, и сели у моих ног, оба выглядели милыми и внимательно следили за каждым кусочком яблока и тостом с маслом, который я положила в рот. К тому времени, когда у меня осталось всего несколько кусочков тоста, Чарли разработал то, что я думала о том, как «слюнявые клыки», потому что струны слюны, которые капали изо рта с обеих сторон, напоминали клыки. Немного грубые клыки, но все же.

Улыбаясь, я бросила ему тост, затем бросила один Шэдоу, а затем откусила яблоко для каждого. Шэдоу поблагодарил меня несколькими облизываниями лодыжки, и Чарли поблагодарил меня, вскочив лапами на мою ногу и похоронив лицо в моей грудной клетке, как будто чтобы дать мне какое-то объятие, вытирая его слюнные клыки по правому краю стороны моего халата в этом процессе.

Немного противно, но с тающим сердцем я поцеловала его узловатую головку, улыбаясь.

— Ты часть причины, по которой я остаюсь здесь, приятель. Ты тоже становишься ее частью Шэдоу. Вы, ребята, были такими милыми, что я останусь еще ненадолго, чтобы посмотреть, сможет ли у нас с Мэттом что-то получится.

Я думала, что это может занять несколько дней или недель, прежде чем мы с Мэттом действительно начнем «работать». Я понятия не имела, что всего за несколько часов мы с Мэттом будем «работать» довольно интимным образом.

ГЛАВА 12

После небольшого похода за продуктами мы с Эми долго беседовали за капучино в кафе, пытаясь придумать, как заставить Мэтта дать нашему «Семьяобразованию» шанс стать «любовью». Тем не менее, я знала, что не смогу заставить его дать нам шанс, и Эми согласилась. Так, в конце концов, мы пришли к выводу, что я просто должна дать ему немного времени.

Эми сказала, что Мэтт бы «пришел в себя», если бы нам суждено было быть вместе. И если пройдет неделя или около того, и он не «придет» или не проявил иных признаков, то тогда мне просто нужно принять решение о том, оставаться или не оставаться в Гринвуде, или попросить другого перевертыша в Гринвуде или из другого сообщества «АСШП».

Причина, по которой у меня была бы только неделя или около того, чтобы в этом разобраться, это то, что Мэтт и я должны будем пожениться вместе с несколькими другими парами, включая Эми и Мака, в деревенской ратуше за день до дня Благодарения. Это объясняется тем, что брак является официальным предварительным условием для официального вступления в санкционированное правительством «Семьяобразование».

Это означает, как напомнила мне Эми, что женщина должна выйти замуж за перевертыша, с которым она в паре, прежде чем она сможет начать годичный обратный отсчет до получения своей первой большой ежегодной зарплаты от правительства за ее услуги в качестве не-перевертыша-но-носителя-гена-перевертыша в «Семьяобразовании». И правительство попросило, чтобы брачные пары поженились быстро, в течение недели или около того после того, как они стали парами.

Закончив последний капучино, я со вздохом поставила чашку с пеной.

— Понимаешь, дело в том, что если бы я чувствовала, что между мной и Мэттом нет никакой химии, и если бы чувствовала, что у нас нет никакой связи и нет возможности ее развить, я, вероятно, раздумывала покинуть Гринвуд. До тех пор, пока я думаю, что он порядочный парень, вероятно, просто останусь, надеясь, что, возможно, мы хорошо поладим в спальне, даже если наш союз никогда не станет полной любовью. Но я чувствую, что это может произойти в какой-то момент, если Мэтт просто откроет мне свое сердце, вот почему я в замешательстве.

Я вздохнула и затем продолжила:

— Брак, основанный на дружбе и удобстве только для того, чтобы производить детей, может быть адским в некоторых отношениях, но я не могу придумать ничего хуже, чем влюбиться в человека, который никогда не полюбит меняв ответ, потому что он просто не позволяет себе…и что-то мне подсказывает, что я могла бы влюбиться в Мэтта довольно легко. Тогда есть также тот факт, что я, очевидно, хочу, чтобы мой муж любил наших детей всем сердцем, как говорила тебе ранее, и это еще одна проблема с Мэттом. Быть в паре с мужчиной, который никогда не влюбится в меня, я знала, что это меня ждет, когда мы приехали сюда, но быть в паре с человеком, который не готов даже полностью любить своих детей, определенно даже не приходило мне в голову.

Эми согласилась, что это будет огромной проблемой, если Мэтт не сможет открыть свое сердце своим детям.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет. Будем надеяться, что вскоре Мэтт решит дать любви еще один шанс.

— Будем надеяться. С одной стороны, я действительно думаю, что он был бы рад, если бы меня не было дома, когда он вернется, но с другой, я принимаю тот факт, что он дал собакам пепперони прошлой ночью, было положительным знаком. Может, в следующий раз он подкинет и мне немного пепперони.

Я имела в виду, что мой последний комментарий был невинной, хромой маленькой шуткой, и лишь означал надежду, что Мэтт постепенно станет более заботливым ко мне, как он, казалось, делал с собаками. Я не имела в виду «пепперони» как метафору чего-то сексуального. Тем не менее, я почти сразу поняла, что это, вероятно, действительно звучало так, и я сказала Эми, хотя не это имела в виду.

После короткого смешка она взяла чашку капучино и лукаво улыбнулась мне.

— Конечно, нет. И кроме того… нет ничего плохого в том, чтобы захотеть немного «пепперони», брошенного в твою сторону.

Я закатила глаза, хотя и улыбалась, думая, что действительно не возражала бы, если бы это были «пепперони» Мэтта, который «бросили» в мою сторону. На самом деле, ранее тем утром, пока принимала душ, мой разум необъяснимо возвращался к телу Мэтта, и я начала представлять, как он может выглядеть без одежды.

Может быть, это было не так необъяснимо. Даже полностью одетым, у Мэтта было такое тело, которое оставалось в голове женщины. Он также целовался так, что это не выходило у женщины из головы. Я также вспоминала, как его тело покрывало мое, когда мы целовались, как хорошо оно ощущалось. Я была уверена, что хочу снова почувствовать его тело, покрывающее мое, и на этот раз без слоев одежды, между нами.

Тем не менее, я подумала, что мы, вероятно, немного отошли от этого, если это когда-либо произойдет. Во-первых, конечно, мне нужно выяснить, собираемся ли мы вообще пожениться.

Выйдя из кафе, мы с Эми немного прогулялись по зеленому пространству в центре деревенской площади, где группа детей и несколько женщин устанавливали украшения для дня Благодарения, которые состояли из больших проволочных установок в форме индейки, тыквы и колосьев, которые дети обертывали длинными нитями желтых, оранжевых и белых огней.

Женщина, которую Эми узнала, как одну из своих новых соседей, вскоре помахала нам и пригласила помочь, что мы с радостью и сделали. День был намного теплее, чем накануне; от яркого солнца таял снег; и мне было приятно просто быть на открытом воздухе, рассматривая естественную красоту высоких деревьев, которые окружали деревню.

Как только с украшениями было закончено, соседка Эми, которую звали Энид, спросила у всех собравшихся детей, не хотят ли они пойти на обед с горячим сидром или горячим шоколадом в небольшой ресторан в стиле закусочной напротив площади. Когда все дети ответили утвердительно хором восторженных аплодисментов, Энид спросила меня и Эми, не хотим ли мы присоединиться к ней и другим мамам в «Комитете по украшению Гринвуд-сквер» на обед.

— Обещаю, мы сядем достаточно далеко от детей, чтобы поговорить.

Улыбаясь, Эми и я сказали, что будем рады.

Некоторое время спустя мы сидели за столиком с Энид и ее подругой Мирой, которая была привлекательной, дружелюбной, очень общительной брюнеткой почти тридцати лет, которая служила главой комитета по украшению. Как только нам четверым подали наши заказы на обед и были вручены кружки горячего пряного сидра, Мира сразу же начала болтать о всех новых перевертыш-ген-положительных прибывших в город, сказав, что от того, что она видела до сих пор, любовь была наверняка в воздухе, и что она ожидает беби-бум в Гринвуд через девять месяцев.

— Я слышала, что даже командир в паре, и что он и его пара среди пар, которые планируют пожениться в мэрии, накануне Дня Благодарения. Я еще не видела его пары, но… я представляю, что эта девушка просто светится. Я имею в виду… какая счастливая девочка. Не поймите меня неправильно… я очень люблю своего мужа Марка, и смотрю только на него, если вы понимаете, о чем я, Но командир Грант… ну, женщина должна быть буквально слепой, чтобы не оценить его внешность; я права, дамы? — Мира вдруг замолчала, переводя взгляд с Эми на меня. — Подождите. У вас двоих уже была возможность увидеть его?

Немного неловко, я открыла рот, чтобы ответить, но прежде, чем смогла, Энид слегка прочистила горло и сказала Мире.

— Кайли, женщина, которая в паре с командиром.

Покраснев, Мира долго смотрела на Энид.

— Ох. — Затем она перевела на меня взгляд и начала обильно извиняться. — Я сказала глупость, так ведь? У меня это хорошо получается. Это почти стало моим хобби. Мне так жаль, что я сказала это. Я просто не подумала… но думаю, что я предположила, что ты с Эми в паре с двумя мужчинами по имени Илай и Дэвид.

Энид покачала головой.

— Нет. Я говорила тебе, что Илай и Дэвид были в паре с двумя новыми женщинами из Индианаполиса. Две рыжеволосые кузины. Помнишь?

Еще больше покраснев, Мира посмотрела на Энид.

— О. Теперь я вспомнила.

Вскоре Мира снова начала извиняться передо мной, но я прервала ее, сказав, что не нужно извиняться. Затем Энид сменила тему на планы «Комитета по украшению Рождества», и после этого мы, вчетвером сидя за столом начали обсуждать мои и Эми планы по открытию гимнастического и фитнес-центра в сообществе. Энид и Мира обе сказали, что сообществу понравится, и в этом определенно есть необходимость.

Затем Мира рассказала нам с Эми о пустующем здании рядом с площадью, которое было построено около года назад, но так и не использовалось по назначению.

— Это просто массивное здание типа амбара… может быть, десять тысяч квадратных футов… и оно может идеально подойдет для гимнастического центра. Высокие потолки, с подогревом и сантехникой, и все такое…и перевертыш, который владеет им, так отчаянно пытается что-то с ним сделать, что предлагает арендовать его всего за тысячу долларов в месяц.

Эми и я сказали, что мы очень заинтересованы, и Энид написала своему мужу, чтобы получить контактную информацию по владельцу здания. Как только Энид получила информацию, она написала владельцу, и к тому времени, как мы закончили обед, у нас с Эми была назначена встреча с владельцем всего за десять минут.

Перед тем, как мы вдвоем ушли из закусочной, Мира как бы отвела меня в сторону и еще раз извинилась за свою оплошность.

— Прошу, знай, что я не «запала» на твоего мужа или что-то в этом роде. Я нахожу и своего мужа весьма привлекательным.

Она слегка улыбнулась мне, и я улыбнулась в ответ и сказала ей, что поняла, я не могу винить кого-то за разговоры о привлекательности Мэтта. Если бы я была на месте Миры, то, наверное, тоже так поступила.

Была только одна вещь о том, что она сказала, с которой я не согласилась с ней — она сказала что женщине, с которой Мэтт был в паре — «повезло». В настоящее время, когда Мэтт, похоже, решил никогда больше не позволить себе любить, я не чувствовала себя очень везучей. Я чувствовала себя больше «приближенной к пыткам».

Я была в паре с мужчиной, настолько привлекательным, что женщины в городе были вынуждены комментировать его внешность, и все же, не знала, будет ли он когда-нибудь «моим». Смогу ли я когда-нибудь в полной мере насладиться его внешностью и телом так, как некоторые женщины в городе, вероятно, думали, что я уже сделала.

Примерно через час после выхода из закусочной мы с Эми подписали договор аренды здания, которое должно было стать нашим новым гимнастическим центром. Взволнованные, мы позволили себе несколько минут празднования в наших машинах, как только владелец здания, Том, ушел, но затем выражение лица Эми вдруг стало немного более серьезным.

— С оставшимися у нас сбережением, мы не сможем позволить себе много оборудования сначала… пока обе не получим наши первые платежи в размере ста тысяч от правительства примерно через год. И даже тогда, большая часть этих денег пойдет на погашение нашего долга. Так что… будем надеяться, что этот новый зал сразу начнет приносить прибыль. А пока, по крайней мере, мы можем скомбинировать наши сбережения и купить подержанный набор брусков и балки, и несколько ковриков. Мат, шест, трамплины и, возможно, несколько батутов, вероятно, могут прийти позже, а для занятий йогой и пилатесом мы можем попросить, чтобы люди принесли свои коврики.

Я согласилась, что это хороший план, и у нас не было выбора, кроме как открывать новый спортзал с определенной нехваткой оборудования. В нашем старом спортзале у нас было не менее пяти комплектов брусьев, все совершенно новые; шесть полноразмерных соревновательных шестов и много полувысотных и напольных; и два сводчатых стола с взлетно-посадочными полосами, один из них с батутом.

Все это было в дополнение к многочисленным другим элементам оборудования, которые позволили нам запускать несколько различных классов одновременно, тем самым экономя на отоплении, вентиляции и стоимости освещения, только открывая тренажерный зал на несколько часов в день.

После того, как мы обсудили еще несколько вопросов, связанных с бизнесом, например, отложили некоторые из наших сбережений в течение первых нескольких месяцев страхования ответственности, Эми сказала, что ей нужно вернуться домой, потому что она хотела увидеть Мака, когда он вернется домой в перерыве от патрулирования небес вокруг Гринвуда.

Я сказала, что все в порядке, потому что тоже хочу домой. Я хотела быть там, когда Мэтт вернется со своего полета на полуостров Верхний.

— Даже если он не хочет найти меня дома, ну и что. Я чувствую, что избегание друг друга только усугубит ситуацию. Кроме того, я вроде как хочу услышать о его поездке. Он сказал, что группа медведей-перевертышей из «АСШП» сообщила о какой-то странной активности «Порожденных кровью», и мне любопытно услышать, что происходит. Если они планируют еще одну войну или что-то вроде того, я думаю, лучше узнать раньше, чем позже. Нам точно не нужно открывать новый бизнес посреди другой зоны боевых действий.

Эми согласилась и сказала мне сообщить ей, что скажет Мэтт, и я пообещала, что расскажу.

Некоторое время спустя я вернулась домой, организовав и убрав несколько вещей после того, как выгуляла собак. Чарли «помог» мне в моей организации и уборке, следуя за мной повсюду, в то время как Шэдоу очень мило смотрел телевизор, как человек, лежа на диване в просторной гостиной с взглядом на экран.

Он казался любящей и в основном послушной собакой, хотя, казалось, не требовал почти такого же внимания, как Чарли, что меня устраивало. Мне было трудно выполнять некоторые задачи, такие как подметание кухонного пола, с Чарли так близко, несколько раз спотыкалась об него, не то, чтобы я возражала. С каждой минутой, проведенной с ним, я начинала любить своего нового маленького приятеля.

Как только у меня закончились дела, я заглянула в прачечную на первом этаже, найдя то, что можно назвать только как «взрыв» одежды внутри. Грязные джинсы и футболки покрывали почти каждый дюйм деревянного пола, выглядя так, как будто они переполняли три полноразмерных корзины для белья. Дополнительные предметы одежды, не такие сильно загрязненные, были сложены на полке над стиральной машиной и сушилкой.

Тем не менее, еще несколько предметов висели на стиральной машине и сушилке, а носки и нижнее белье заполняли небольшой промежуток между двумя машинами. Быстрый взгляд в стиральной машине показал несколько влажных футболок, которые пахли плесенью, указывая, что Мэтт постирал их, но забыл повесить. Быстрый взгляд на сушилку показал кучу темных толстовок, футболок и свитеров, все ужасно морщинистые. Я спросила Чарли, как это возможно, что у Мэтта вообще осталась чистая одежда, и Чарли молча склонил голову в сторону, как будто размышлял об этом.

Решив, что вторая половина дня для стирки самое то, я вскоре приступила к выполнению этой задачи, и через несколько часов у меня было пять больших корзин для белья, полных чистой, без морщин, сложенной одежды. Я, возможно, закончила бы со всем этим еще раньше; однако, к моему смущению, не смогла остановить себя от небольших перерывов, чтобы вдохнуть древесный, мужской запах, который цеплялся за рубашки Мэтта.

Это был запах, который на самом деле заставил мою голову слегка кружиться, когда я потянула его в ноздри, одновременно прижав пальцы ног к деревянному полу и почувствовав себя каким-то жутким преследователем.

Чарли последовал за мной по лестнице, пока я несла первые три корзины в комнату Мэтта, но потом я начала беспокоиться, что он может случайно столкнуться со мной. Я сказала ему, чтобы он оставался на первом этаже, пока несла оставшиеся две, и, что несколько удивительно, он это сделал.

Когда вернулась, неся четвертую корзину, он сидел у подножия лестницы, как хороший мальчик, и когда я сказала ему, что он хороший мальчик, он растворился в извивающемся шаре радости, подпрыгивая на задних ногах, чтобы обнять меня. Показывая, что он был намного умнее, чем считал Мэтт, он оставался внизу, пока я несла пятую и последнюю корзину одежды.

Как только убрала всю одежду Мэтта в его комод и шкаф, надеясь, что он не будет возражать, что взяла на себя смелость постирать всю его одежду, я заметила наполовину полную корзину с вещами в его главной ванной, и решила, что могу также загрузить эту одежду в корзину и постирать ее.

Тем не менее так же, как когда я была в прачечной, не смогла остановить себя от принятия всего лишь несколько дуновений небесного запаха Мэтта от одной из его футболок. Поскольку эту рубашку носили совсем недавно, его запах был более выраженным. Начав чувствовать себя невероятно смущенной и даже слегка пристыженной, я чуть не упала в обморок, удивляясь, как божественно было бы дышать его запахом прямо с его голой кожи.

Эта мысль привела меня к тому, что я взглянула на его неубранную кровать королевского размера, и мне пришло в голову, что его одеяло и простыни, вероятно, содержали больше его запаха, чем недавно ношенная футболка. Полагая, что, вероятно, уже потеряла все достоинство к этому моменту, я только колебалась в течение нескольких секунд, прежде чем подняться прямо на кровать Мэтта и потянуть его одеяло на себя, вздыхая с удовольствием. Я была права, его одеяло и простыни пахли намного сильнее.

Упиваясь своим новым обонятельным раем и уже начиная чувствовать сонливость, уют и тепло, я некоторое время оставалась в его постели, и в конце концов задремала и начал мечтать. И сон, который мне приснился, был немного более ярким, чем тот, что у меня был о летающих драконах прошлой ночью. В этом сне я сначала летела на широкой чешуйчатой спине Мэтта, пока он был в форме дракона, крепко держась за ту часть его тела, которая сужалась у шеи.

Однако эта часть сна длилась недолго, прежде чем превратиться во что-то другое. Теперь Мэтт приземлился и вернулся в свою человеческую форму, и вопреки тому, как все происходило в реальной жизни, он полностью перешел в свою человеческую форму. Даже не подозревая о том, где мы были, я осмотрела его тело с подавленным вздохом, видя, что каким-то образом он уже был полностью возбужден и что его мужское достоинство было довольно значительным и длинным.

Во сне, который имел реальное ясное чувство об этом, это взволновало меня, но не удивило, потому что накануне вечером, когда Мэтт и я целовались во дворе, я чувствовала, что его мужское достоинство уже закалилось, и это было похоже на довольно значительный мужской член.

Во сне Мэтт вскоре вытащил меня в свои объятия, и, хотя у меня было смутное осознание того, что я была полностью одета во время езды на спине, пока он был в форме дракона, внезапно, через магию сновидения, я поняла, что тоже как-то полностью обнажена. Мы начали целоваться, и я прижала живот к твердости Мэтта, постанывая ему в рот.

Это было так далеко, как моя мечта, и я, вероятно, дремала в течение нескольких минут, когда меня вытащили из дремоты звуки шагов. Все еще полусонная, я думал, что шаги звучали особенно тяжело, как те, которые могут быть сделаны тяжелыми сапогами по твердой древесине, и смутно задавалась вопросом, кто это может быть. Прошло несколько секунд, прежде чем туман, затуманивший мой разум, внезапно исчез, и я открыла глаза, бормоча имя.

— Мэтт.

С его длинными мускулистыми бедрами на уровне моих глаз, он стоял у кровати. Я медленно подняла свой взор вверх, оценив его тонкие бедра, точеную грудь и мощные плечи, в конце концов сосредоточилась на его лице, которое не несло выражения возмущения, как я ожидала, учитывая, что была в постели Мэтта без его разрешения. Вместо этого он смотрел на меня с чем-то вроде нежности, его серые глаза мерцали на бледном солнце, пробивавшегося через окна.

— Ты выглядишь потрясающе, когда спишь. Но опять же, ты выглядишь потрясающе, когда не спишь.

Внезапно огорченная что он «поймал» меня в своей постели, я села на кровати, чувствуя, что мое лицо начинает гореть.

— Я не нюхала твои рубашки. Я не настолько жуткая. Я тоже не нюхала твое одеяло и простыни. Я понятия не имею, как ты пахнешь. Когда я стирала твою одежду, я даже не заметила.

Понимая, как совершенно глупо звучит вся моя ложь и протесты, я съежилась, ненадолго закрыв лицо руками.

— Подожди. Все это было ложью, но я действительно не жуткая. Просто ты так чертовски хорошо пахнешь. Видишь, это твоя вина. Да, вообще-то я собираюсь обратить это против тебя. Это твоя вина, что я вела себя как какой-то сумасшедший преследователь, нюхая всю твою одежду.

Когда уголки его рта дернулись, Мэтт взял одну из моих рук и потянул меня к себе, явно веселясь.

— Я не считаю жутким, то, что ты нюхала мою одежду. На самом деле, я чувствую себя странно польщенным. Кроме того, ты пахнешь довольно «чертовски хорошо». Прошлой ночью, когда мы целовались, я учуял несколько запахов из области вокруг твоего горла…и я подумал, что ты пахнешь божественно. Как сладкие цветы и ваниль.

Духи, которые я ежедневно брызгала, были цветочными с тонкой ванильной нотой.

Теперь, когда я почувствовала облегчение, что Мэтт не думает, что я жуткая, я позволила себе улыбнуться.

— Хорошо, благодарю тебя. И спасибо за твои предыдущие комплименты. Хотя я думаю, что называть меня «совершенно великолепной», когда я сплю и просыпаюсь, немного гиперболически.

— Нет, это не так.

Забавное выражение лица Мэтта сменилось на серьезное.

— Это совсем не так. Ты выглядишь потрясающе, когда бодрствуешь и спишь. Когда я пришел сюда и увидел тебя, у меня чуть дыхание не перехватило, и я надеялся, что ты еще немного поспишь, чтобы я мог на тебя немного посмотреть. Теперь, как это- жутко?

И снова я слегка улыбнулась.

— Думаю, я была бы не против, если бы ты присмотрел за мной. В конце концов, я впервые вторглась в твою постель, так что, полагаю, не могла рассчитывать на полную конфиденциальность. Я полагаю, ты мог бы наблюдать за мной в бинокль, и я бы мало что могла сказать об этом.

Мэтт улыбнулся, но почти сразу же его улыбка исчезла, и он заговорил низким голосом.

— Я действительно хотел бы, чтобы они прислали мне кого-то непривлекательного… кого-то, кого я не считаю великолепным, очаровательным и забавным. Кого-то не такого доброго к моим собакам. В принципе, кого-то, но не тебя.

Глядя ему в глаза с тающим сердцем, я произнесла свои следующие слова на чистом, внезапном порыве.

— Просто поцелуй меня, Мэтт. Пожалуйста, просто поцелуй меня.

С его прекрасными глазами, отражающими борьбу, Мэтт поднял руку в сторону моего лица и просто посмотрел на меня в течение долгого времени, прежде чем прижаться своим ртом к моему. И вскоре мы страстно целовались, свободно двигая руками.

ГЛАВА 13

Незадолго до того, как каждый предмет нашей одежды был на полу, Мэтт отбросил в сторону ботинок с такой силой, что тот ударился об дверь, закрыв ее. Я не думала, что он хотел этого, но все равно была рада. Последнее, что мне было нужно, это Чарли, прибежавший, чтобы увидеть, что меня так долго задержало с прачечной, и травмированный видом, как я расхаживаю голой перед Мэттом. Не то чтобы Чарли каким-то образом травмировался, увидев, что я на самом деле ударила Мэтта, но все же.

Сжимая мой теперь голый зад, Мэтт продолжал целовать меня жадно, хотя вскоре он прервал наш поцелуй, чтобы осмотреть мое обнаженное тело во второй раз, окидывая взглядом каждый дюйм моей кожи, от пальцев до лица.

— Ты такая красивая, Кайли. Ты просто великолепна.

Несмотря на то, что в комнате было тепло, небольшая дрожь пробежала по мне, как раз в результате его хрипло сказанных слов и глубины его взгляда.

Я смотрела на Мэтта, отмечая точеные грудные мышцы и шесть кубиков пресса, прежде чем позволить моему взору опуститься вниз до его мужского достоинства, которое было таким же значительным, как я думала. Толстый и длинный, он уже был твердым, и уже был таким, когда мы разделись.

Я прикоснулась к нему, обернув руку вокруг него или пытаясь, хотя он был настолько толстым, что мои пальцы не сомкнулись. Это действие заставило Мэтта втянуть дыхание с шипением, явно наслаждаясь моим прикосновением. Я выпустила его толстый ствол, чтобы он мог раздеть меня и снять рубашку через мою головы.

В очередной раз я обхватила его мужское достоинство в свои руки, снова заставив втянуть дыхание. Очень медленно я начала обводить головку его ствола большим пальцем, используя давление где-то между легким и крепким. Это действие заставило Мэтта застонать, он обнял меня и начал жадно целовать. Я жадно поцеловала его в ответ, наконец-то, вдохнув божественный аромат его голой кожи, как и мечтала.

Вскоре мы упали на постель, и его стеклянные серые глаза сверкали в бледных лучах полуденного солнца, он несколько мгновений ласкал мою щеку, повернувшись на бок лицом ко мне, прежде чем губы накрыли мой рот. Он исследовал мой рот своим языком, заставляя меня стонать.

Обняв его за плечи, ощупывая мускулистые бугры спины, я задрала ногу ему на бедра, стонав от желания, когда почувствовала его твердую как камень эрекцию на маленьком пощипывающем бутоне между моими женскими губами. Это было покалывание довольно долгое время, честно говоря, так как я очнулась от своего эротического сна о Мэтте. Я проснулась с моими интимными губами, пропитанными влагой, которая к настоящему времени даже увеличилась.

Вскоре Мэтт прервал наш поцелуй и медленно начал двигать бедрами с рычанием, глубоко урчащим в его груди, и я снова захныкала от ощущения, как его толстый ствол натыкается и скользит по моему самому чувствительному месту, которое теперь не так сильно покалывало, поскольку уже начало пульсировать.

Слегка вонзив ногти в его спину, я заговорила таким хриплым голосом, что с трудом узнала в нем свой собственный.

— Займись со мной любовью, Мэтт. Пожалуйста. Я хочу почувствовать каждый твой дюйм внутри меня.

Мне не пришлось просить дважды. Прежде чем я это поняла, головка его члена была внутри меня, а затем, все еще лежа лицом ко мне на боку, он погрузился в мои гладкие глубины одним медленным, мощным толчком, который казался настолько невероятным, что я едва могла поддерживать ясность мыслей. Полностью заполненная самым большим, самым твердым мужским членом, который когда-либо был в моей жизни, мне удалось простонать «да», сжимая плечо Мэтта достаточно сильно, чтобы сломать его.

С его быстрым и рваным дыханием он дал мне несколько минут, чтобы привыкнуть к его большему размеру и твердости, прежде чем перекатил меня, на спину, не выходя. Затем, с низким рычанием, он поднял мои ноги на свои мускулистые плечи и начал толкаться в мою щелочку с изысканной медлительностью, которая заставляла меня сжимать пальцы ног и тяжело дышать.

Ощущение было таким умопомрачительным удовольствием, что я знала, что не продержусь долго до достижения кульминации, которая будет мощной. Я не думала, что смогу избежать быстрого пика, даже если бы собрала всю свою волю. Замедленное движение Мэтта было слишком приятным.

Не говоря уже о том, что Мэтт выглядел слишком хорошо, что также значительно добавляло мне удовольствия. Быстро угасающий бледный солнечный свет, проникающий через окна, давал мне достаточного освещения, чтобы увидеть очертания его сильных плеч и невероятно красивое, с сильной челюстью лицо. Тусклый свет также заставил его глаза казаться очень темными с оттенком угольно-серого, и это заставило меня думать о его угольно-серой шкуре в форме дракона.

Эта мысль еще больше увеличила мою страсть по какой-то причине — просто чтобы полностью осознать, что мощный дракон-перевертыш, способный летать и дышать огнем, в настоящее время занимается любовью со мной.

Поднимая бедра, чтобы встретить каждый медленный толчок Мэтта, я доказала, что мои подозрения о быстром пике были правильными, когда достигла оргазма всего за пару минут, задыхаясь и крича, в то время как каждая мышца в моем теле напрягалась и расслаблялась по несколько раз.

Казалось, осознавая, что я испытываю оргазм, он хотел усилить мое удовольствие, все глубже и глубже погружая свой толстый ствол в меня, кряхтя. Этот шум, первобытный и гортанный, поднялся над моим дыханием и стонами экстаза достаточно громко, чтобы я его услышала.

Я не могла даже догадаться, как долго длился мой оргазм, потому что все как-то перестало существовать. Но одно я знала наверняка. Кульминация, которую я испытывала, была уже самым длинным, самым мощным оргазмом, который когда-либо испытывала в своей жизни. И это продолжалось до сих пор. Это включало даже оргазмы, которые я сама себе доставляла, с использованием игрушек. Это все не должно было меня удивлять, не то, чтобы это было на самом деле. Это было потому, что ствол Мэтта чувствовался бесконечно лучше, чем любая игрушка, которую я когда-либо использовала.

Ближе к концу моего мощного пика я заметила, что мышцы в моих ногах не просто сжимались и расслаблялись, как они часто делали, когда испытывала оргазм. Мои ноги на самом деле дрожали, плотно обвиваясь вокруг тонких бедер Мэтта.

Вжав голову в подушку, я выкрикнула его имя, а затем несколько слов, задыхающимся голосом.

— Пожалуйста… не останавливайся.

Он не остановился, продолжая быстро и глубоко толкаться, погружаться в мою щелку.

Только когда прошла последняя волна моего оргазма, я кое-что осознала. Я впилась пальцами в темные волосы Мэтта, дергая их, до такой степени, что это могло причинить ему боль. Хотя, если мои действия причинили ему боль, он не показал никаких признаков.

Фактически, он, казалось, быстро приближался к своей собственной мощной кульминации, его дыхание было серией хрипов и стонов. Он даже издавал случайное рычание, с грохотом глубоко в груди. Я нашла эти звуки такими эротическими, что захотела испытать экстаз еще раз, на этот раз с ним.

Надеясь, что он не «прошел точку не возврата», я заговорила с ним задыхающимся, быстрым шепотом.

— Пожалуйста, переверни меня… на руки и колени. Я хочу почувствовать твою твердость, наполняющую меня сзади.

Правда в том, что у меня всегда был «пунктик» для этой позы, до такой степени, что фантазия о том, чтобы заниматься любовью в этой позиции, обычно могла заставить меня кончить в течение минуты. Так что теперь я внезапно отчаянно надеялась, что Мэтт будет в игре, потому что у меня просто было предчувствие, что эта очень примитивная, животная любовная позиция наверняка приведет меня к еще одной сильной кульминации.

Если жесткий член Мэтта будет чувствоваться так же хорошо, когда заскользит в мои глубины сзади, как он ощущался все время, когда он был на мне, я бы, вероятно, достигла второго оргазма так же быстро, как и первого.

К моему облегчению, Мэтт был слишком рад выполнить мою просьбу об изменении позиции. Он сразу же вытащил из меня свой ствол и повернул меня на живот, прежде чем потянуть меня на руки и колени, лицом к изголовью. Затем он оседлал мои бедра сзади, накрыв своим телом мое и проговорил у моего уха невероятно низким хриплым голосом.

— Так вот как тебе это нравится, Кайли?

Его слова и произношение моего имени, возбудило меня снова, я ответила, одним словом, которое было больше похоже на протяжный стон.

— Да.

Единственный слог слетел с моих губ, когда Мэтт вошел в меня с продолжительным, низким стоном. Наполнив меня каждым миллиметром своей длины, он снова начал толкаться, и ощущение того, как он глубоко проникает вовнутрь меня сзади, я не могла даже описать.

Вся способность формировать связное мышление внезапно покинуло меня. Я могла только стонать, сжимая руками запутанную простынь, в то время как Мэтт вскоре привел меня к другой умопомрачительной кульминации с его сильными руками, сжимающими мои бедра так сильно, что было почти больно, но и приятно.

Одновременно он зарычал со своим мощным высвобождением, усиливая мое еще больше, наполнив меня интимным теплом своей мужской сущности.

Через некоторое время мы отдыхали в объятиях, переплетя слегка вспотевшие конечности. Сначала никто из нас не говорил. Но как только угасающий свет за окнами погрузил комнату в кромешную тьму, Мэтт нарушил тишину.

— Я хочу попробовать, Кайли. Нас. Я уже начал очень сильно любить тебя, и не хочу потерять тебя. Мне нравится думать, что я сильный человек, но не думаю, что смогу пережить еще одну потерю.

Повернувшись к нему лицом, я долго смотрела ему в глаза, прежде чем ответить.

— Я не хочу, чтобы тебе пришлось пережить еще одну потерю… но, если у нас все получится, я не планирую никуда уходить. Я молода, здорова и не собираюсь умирать. По статистике, во всяком случае. Не в ближайшее время.

Как и я, Мэтт посмотрел мне в глаза, прежде чем дать свой ответ.

— Это даже не обязательно должна быть смерть. Я просто чувствую, что каким-то образом, тебя заберут у меня, если мы станем еще ближе. Что-то случится, и мы расстанемся.

— В этом нет никакой уверенности. Я думаю, что все это негативное мышление и ожидание худшего, вероятно, просто твои нормальные психологические механизмы защиты. Ты просто пытаешься защитить себя. Я бы, наверное, сделала то же самое, если бы испытала потерю на том же уровне, что и ты. Но ты не можешь поддаться этому. Скажи себе, что, да, есть небольшой шанс, что ты можешь испытать еще одну очень болезненную потерю. Это возможно. Но спроси себя вот о чем. Какой будет твоя жизнь в течение следующих нескольких десятилетий, если ты продолжишь жить с закрытым сердцем только потому, что не хочешь снова боли? Будет ли это того стоить?

Мэтт молчал несколько мгновений, прежде чем взять меня за руку.

— Хорошо. Я готов дать любви еще одну попытку. Я хочу жениться на тебе и посмотреть, сможем ли мы создать совместную жизнь. Пожалуйста, будь терпелива со мной. Я, наверное, всегда буду усиленно защищать тебя, особенно поначалу. По крайней мере, пока я не смогу избавиться от чувства, что что-то нас разлучит или заберет тебя у меня.

С легким, как воздух, сердцем я сжала его руку.

— Ты можешь защищать меня так, как захочешь. Я понимаю… и буду очень терпелива с тобой. И, возможно, со временем ты будешь чувствовать себя более комфортно, и начнешь верить, что ничего непредвиденного не случится, чтобы разлучить нас. Ты поверишь. У нас будет хорошая жизнь вместе… семья вместе. Вот увидишь.

Мэтт не ответил, но он поднял мою руку и прижался нежным поцелуем к ее задней части, заставляя меня думать, что уже начал верить.

ГЛАВА 14

Мэтт и я не на долго задремали, затем приняли долгий, теплый душ вместе, прежде чем одеться и готовить ужин: я сделала салат с ингредиентами, которые приобрела в магазине в тот день, Мэтт приготовил основное блюдо, удивив меня курицей, овощами и лапшой, смешенными и обжаренными в соусе терияки, который был лучше, чем иной, который я когда-либо пробовала в ресторане. Учитывая, каким пустым я нашла его холодильник накануне вечером, не содержащий никаких продуктов, кроме оставшейся пиццы и крыльев, я честно предположила, что он не очень хорошо готовил, поэтому теперь была приятно удивлена.

Пока мы ели, я рассказала ему о том, как мы с Эми хотим открыть новый спортзал и уже арендовали здание, и мы немного поговорили об этом. Затем я сменила тему и спросила Мэтта, как прошла его поездка на верхний полуостров.

Он ответил, что все прошло хорошо, но в то же время не очень.

— Все прошло хорошо в том смысле, что я получил нужную мне информацию, но не очень, потому что информация, не была приятной.

Я спросила его, что он имел в виду, и он сказал, что узнал, что драконы «Федерации порожденных кровью» планируют нападение на Гринвуд, и что он даже стал свидетелем части этого планирования своими глазами.

— Издалека я видел, как «порожденные» тренировали разные боевые строи над озером Верхнее, и я знаю эти построения с войны.

— Ну, как ты можешь быть настолько уверен, что они не просто тренируются для практики, если кто-то когда-либо нападает на них или что-то еще? Почему ты так уверен, что они собираются напасть на Гринвуд?

С его мрачным выражением лица Мэтт сделал глоток виски, который пил с ужином, прежде чем ответил.

— У меня была встреча с Брентом Мейсоном, лидером «АСШП» медведей на Верхнем, и он сказал мне, что шпион, которого мы послали, чтобы проникнуть к «порожденным» несколько месяцев назад, вернулся домой на прошлой неделе, рассказывая все, что видел и слышал, находясь на их территории… что включало их планы напасть на Гринвуд. Лидер «Порожденных кровью» драконов, Адам Арчер, не доволен тем, что потребовал только Канаду для своего народа. Он все еще хочет большего, и теперь он чувствует, что они в лучшем положении, чтобы добавить весь штат Мичиган на свою территорию. Он знает, что это не произойдет, пока наш оборонительный пост здесь, в Гринвуде, все еще стоит, поэтому он намерен сначала уничтожить нас всех, а затем посмотреть, сможет ли он взять остальную часть штата, прежде чем американское правительство сможет собрать больше драконов из разных частей страны и отправить их сюда.

Я вдруг подумала, что один из страхов Мэтта потерять меня во время нападения «порожденных» не выдумка, и я не могу винить его. Как бы ни было, разговоры о нападении заставили меня чувствовать себя более чем немного нервно, хотя я уже пережила многочисленные атаки драконов и знала, что могу пережить еще одну.

Задаваясь вопросом, была ли информация, которую получил лидер «АСШП» медведей с озера Верхнее, полностью достоверной, я спросила Мэтта, был ли шпион, который получил информацию, очень надежным и ему можно полностью доверять.