Гарри Поттер и Тень Хогвартса

Глава 9. Джинни

После отъезда Гарри и Гермионы Джинни бродила по дому, не находя себе места. Ей овладело беспокойство, с которым она никак не могла справиться, и удивлялась сама себе. За годы замужества Джинни привыкла к тому, что Гарри в любой момент, даже среди ночи, могут вызвать в штаб-квартиру мракоборцев, и он исчезнет неведомо куда на неделю, а то и на две. Джинни давно приучила себя к мысли, что с её мужем не может случиться ничего плохого, ведь он в бою победил самого Тёмного Лорда!

Если бы все эти двадцать лет она сходила с ума от беспокойства так, как сейчас, она давно оказалась бы в больнице святого Мунго в отделении для неизлечимых сумасшедших. Все эти годы она, как всякая любящая жена, волновалась, но не очень. Сейчас что-то было не так. К привычному чувству беспокойства примешивалось ещё нечто такое, чему Джинни пока не могла дать объяснения.

Она попыталось читать, но не понимала смысла прочитанного. Взялась за вязание, но спицы валились у неё из рук. Тогда Джинни решила заглушить беспокойство домашней работой. Она отправилась в сад, взялась приводить в порядок клумбу, но через четверть часа поймала себя на том, что сидит на скамеечке с лопаткой в руке и тупо смотрит в землю, не отличая сорняков от роз. И эту работу пришлось бросить, Джинни даже не стала убирать скамеечку и садовые инструменты — домашние эльфы подберут.

Вымыв руки, Джинни решила приготовить все свои любимые блюда и, не торопясь, со вкусом отобедать. Эта идея сначала ей так понравилась, что она радостно отправилась на кухню, составляя в уме меню будущего обеда, но вдруг представила, как будет сидеть за семейным столом одна, помрачнела и вернулась в гостиную, захватив йогурт и кусок кекса.

Усевшись в любимое кресло Гарри, Джинни поставила подносик с импровизированным обедом на пол и стала разбираться в себе.

«Что происходит? Что не так?» — напряжённо думала она, перебирая события недавних часов. И вдруг до Джинни дошло, что её грызёт. «Да ты, душа моя, просто-напросто ревнуешь!» — с удивлением подумала она. «Ну да, ревную, и что здесь такого? — продолжила Джинни внутренний диалог, — что же здесь такого? Все женщины ревнуют!» «А раньше почему не ревновала?» — ехидно спросило её второе я.

Тут Джинни задумалась. «И правда, почему?».

Личная жизнь Джинни сложилась так, что Гарри был её первым и единственным мужчиной, других сексуальных партнёров у неё просто не было, школьные обжимания по углам и поцелуйчики, понятно, были не в счёт. В семье о сексе говорить было не принято, в Хогвартсе учителя эту тему тоже не затрагивали. Поэтому после свадьбы у Гарри и Джинни всё получалось как бы само собой, точнее, Джинни никогда не задумывалась над тем, насколько хорошо и правильно то, что она делает в постели. Гарри с женой на эту тему никогда не говорил и никаких намёков на то, что он чем-то недоволен, никогда не делал. Вот Джинни об этом и не думала. Ну, не думала, и всё! А теперь вот задумалась, и стало ей нехорошо.

«А вдруг я делаю всё не так? Откуда я знаю, как надо правильно? Вдруг он только терпит меня, а по-настоящему удовольствие получает с другими женщинами? Его же никогда нет дома! То он в своей академии, то ловит тёмных тварей, то живёт в Хогвартсе, потому что он директор и так принято. А она рядом с ним!» Услужливая память тут же вызвала образ Гермионы такой, какой её видела Джинни в последний раз — в дорогом костюме, тщательно причёсанная, с неброским, но точным макияжем… «А ещё дорогущие туфли, бриллиантовые серьги и кольца…, — тосковала Джинни, — уж она-то точно знает, как надо, и всё умеет… Конечно, Гарри с ней лучше…»

Расстроенной Джинни не приходило в голову, что судьба Гермионы была почти точной копией её собственной, и приобрести внебрачный сексуальный опыт ей было негде и некогда. Но когда женщина ревнует, здравый смысл отступает на самый задний план.

«Так вот в чём дело! — мрачно подумала Джинни, — оказывается, дело вовсе не в беспокойстве за Гарри, хотя и в нём тоже. На самом деле меня корёжит из-за Гермионы… И что с этим делать? А что с этим вообще можно сделать?»

Она вскочила с кресла и нервно зашагала по гостиной.

Испуганный Добби, который никогда не видел хозяйку в таком состоянии, незаметно убрал поднос с кексом, до которого Джинни так и не дотронулась.

«И поговорить ведь не с кем!» — тоскливо думала она, вновь садясь в кресло.

Поттеры были знакомы со многими волшебными семьями, но особой дружбы не водили ни с кем. Во всяком случае, нечего было и думать, чтобы рассказать кому-нибудь о своих проблемах.

Оставался только один путь — поговорить с матерью. Ей Джинни тоже не хотела рассказывать такие интимные вещи, но выхода не было: больше некому, а держать в себе это Джинни больше не могла.

Она быстро оделась, взяла с полки вазочку с летучим порохом, кинула горсть в камин и выкрикнула «Нора!»

В последние годы Джинни бывала в «Норе» нечасто, в основном, в дни рождения родителей или в другие семейные праздники, которые почему-то случались всё реже. Впрочем, понятно, почему. Дети выросли, разлетелись по свету, у каждого своя жизнь, своя семья… Нет, конечно, дети не забывали родителей, и Артур и Молли Уизли не чувствовали себя заброшенными, но удел стариков в Британии — доживать свой век в одиночестве. Джинни знала, что в других странах это не так, там дедушки и бабушки играют важнейшую роль в воспитании внуков. Может, это было и правильно, но, после того, как младшая, Джинни, вышла замуж и перебралась в свой дом, «Нора» опустела и оказалась неожиданно большой. Джинни помнила, как в детстве страдала от того, что не могла найти место, чтобы хоть немного побыть одной — двери в комнаты детей закрывать было не принято. Теперь же детские комнаты стояли аккуратно прибранными и пустыми. Миссис Уизли переделали их в гостевые, но и гости в «Нору» заглядывали нечасто.

Сейчас в столовой было пусто. Джинни взглянула на часы. Стрелка мистера Уизли показывала «На работе», а стрелка миссис Уизли — «Дома».

— Мама! — позвала Джинни, — ты где? Это я…

— А-а-а, дочка, хорошо, что приехала! — раздалось в ответ откуда-то сверху, — подожди, я сейчас спущусь, ноги-то уже не те!

Джинни знала, что мать любит пожаловаться на здоровье, но для своего возраста на диво энергична, хоть и слегка располнела. Миссис Уизли, подобно румяному, седому колобку, стремительно каталась по дому, наполняя его смехом, весельем и радостью. А вот Артур Уизли заметно сдал. Нет, он по-прежнему работал в министерстве, получил повышение по службе и прибавку к жалованию, по-прежнему интересовался магловскими приборами, но как-то внезапно превратился в чудаковатого старичка. А ещё он стал жаловаться на сердце. Целители в госпитале святого Мунго только пожимали плечами, тогда миссис Уизли отвела мужа к магловскому кардиологу. Там Артуру сделали все возможные анализы и выписали массу лекарств, которые нужно было принимать постоянно, причём по часам. Артур сначала их принимал из любопытства и из интереса ко всему магловскому, но когда явного улучшения не наступило, постепенно забросил препараты один за другим. Мисс Уизли со вздохом убрала лекарства в стол и стала думать, как залатать непредвиденную дыру в бюджете, образовавшуюся из-за столкновения с магловской медициной.

Молли бодро сбежала по лестнице и обняла дочь. Она была в старенькой, знакомой кофте, и, прижавшись к ней носом, и, ощутив знакомый запах сухих духов и ванили, Джинни не выдержала, спрятала лицо у матери на груди и расплакалась. Миссис Уизли обняла Джинни за плечи и молча ждала, пока слёзы дочери иссякнут.

В последний раз шмыгнув носом, Джинни оторвалась от материнской кофты и отвернулась, вытирая глаза.

— Наконец-то это случилось, — спокойно заметила миссис Уизли, — я уж грешным делом думала, что не доживу. Конечно, я знала, что у тебя сильный характер, но чтобы настолько…

Ну, кто она? Жалуйся…

— Мама!

— Ну что «мама», что «мама»? Каждый из нас считает себя и свою судьбу единственной и неповторимой, а в общем-то… Если дочь в слезах прибегает к матери, чего она, между прочим, ни разу не делала за прошедшие двадцать лет своего брака, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. Ясное дело, речь пойдёт о другой женщине. Ну, и кто она?

— Гермиона…

— Откуда ты знаешь?

— Он сам сказал. Помнишь историю со скрижалями Грин-де-Вальда? Перед её развязкой Гарри трансгрессировал, чтобы предупредить меня об опасности, ну и про Гермиону рассказал…

Собираясь к матери, Джинни прокручивала в уме предстоящий разговор, вопросы и ответы, она ожидала чего угодно, но не такой реакции миссис Уизли потому что та быстро спросила:

— А Рон знает?

Джинни растерялась. Погружённая в свою беду, она совсем забыла, что и у Гермионы есть муж, и этот муж — её родной брат! Она забыла, а мать сразу же подумала о сыне. «Ну, на то она и мать…», — подумала Джинни.

— Понятия не имею, — сказала она. — Гарри мне сказал тогда, что любит двух женщин: меня и Гермиону, и не может сделать выбор. Вообще-то, я всегда догадывалась, что рано или поздно это случится, пыталась готовиться, но, оказалась, не смогла. Мама, я не знаю, что мне теперь делать! Между мной и Гермионой нет никакого сравнения! Она умная, смелая, красивая, с ней Гарри пережил все свои приключения, она всегда рядом с ним, а я… А мне… А мне и на весы бросить нечего… Я просто курица! — На глазах у Джинни опять выступили слёзы.

— Нечего, говоришь? — резко переспросила миссис Уизли, — а если подумать? В чей дом все эти двадцать лет возвращался Гарри, в твой или в её?

— В мой… в наш…

— Вот! А кто родил и вырастил его детей, ты или она?

— Я, но…

— Никаких но! Вот это и есть самое главное, а остальное чепуха!

— Как чепуха, мама? Он же…

— А вот так, чепуха! Ты думаешь, другие мужчины ведут себя иначе?

— И… и папа тоже?

— Нет! Артур и я — совсем другое дело! — твёрдо ответила Молли, и в её голосе Джинни уловила некий оттенок женского хвастовства. Она с удивлением посмотрела на мать.

— Мы с Артуром были созданы друг для друга! Ему не нужна была другая женщина, а мне не нужен был другой мужчина! Но так не бывает почти никогда. Мужчины всегда заводят интрижки на стороне, так уж они устроены, и с этим ничего не поделаешь.

Джинни поморщилась:

— Интрижки… Какое нехорошее слово… А мне-то теперь как быть?

— А чего ты, собственно говоря, хочешь, Джиневра? — прищурилась миссис Уизли. — Развода? Допустим. Супружеская измена — серьёзный проступок. Но ты ведь любишь своего мужа?

— Люблю…

— И он, по-моему, тебя любит. Значит, добившись развода, ты сделаешь несчастными как минимум двух людей, себя и его. А дальше что? На что ты собираешься жить?

— Но…

— Ты всё-таки не понимаешь. Конечно, Гарри будет обеспечивать детей, но ведь дети будут детьми не всегда, а на что ты станешь жить, когда они вырастут? Что ты умеешь делать, кроме игры в квиддич, для который ты малость старовата? Ведь за эти годы ты не работала ни дня! Да, я знаю, ты растила детей, и это тоже работа. Но за неё, к сожалению, не платят галлеоны, иначе мы с Артуром были бы богачами.

— Так далеко я не заглядывала…

— А зря. Тебе уже сорок, пора думать о том, как ты встретишь старость, прости за жёсткие слова, дочка. Ты помнишь тётушку Вирджинию, которую все терпели только из жалости, ведь она была одинокой, и ей не с кем было встречать Рождество. Ты хочешь стать такой же? Пойми, тебе сейчас предстоит принять решение, может быть, самое важное во всей твоей жизни. И мне надо успеть выбить дурь из твоей рыжей головки, иначе ты натворишь глупостей, которые потом не поправишь. Если ты разрушишь эту семью, новой у тебя уже никогда не будет.

— И всё-таки, мама, что же мне теперь делать?

— Тебе? Ровным счётом ничего, живи как жила. Постарайся только побольше вникать в дела мужа, помогай ему, стань необходимой. Гермионой ты, конечно, не станешь, но вот незаменимой помощницей в делах министерства магии — вполне.

— Но я же ничего в этом не понимаю!

— Учись! Разве тебе кто-то обещал, что будет легко? Ты же хочешь сохранить семью?

— Конечно, хочу!

— Тогда в чём дело? Помогай мужу, но не назойливо. Не лезь под руку, ты женщина, будь чуткой и тактичной, вот увидишь, всё пойдёт на лад!

— А Гермиона?

— А что Гермиона? Разве было бы лучше, если бы Гарри нашёл себе какую-то колдунью на стороне? А так всё остаётся, так сказать, в семье…

— Ну и шуточки у тебя, мама…

— Какая жизнь, такие и шутки. Рона вот только жалко. Мальчику будет обидно и больно, когда он узнает…

— Да какой он мальчик? Лысый, толстый…

— Для меня — мальчик, а для тебя — брат, не забывай об этом. И, пожалуйста, ничего не говори отцу, не надо ему знать всё это, пусть это будет нашим женским секретом.

— Конечно, мама, я бы и так ни за что не рассказала папе, сгорела бы от стыда. Кстати, как он?

— Чудит… Увлёкся этими, как их… магловскими штучками… смартфонами. Тратит на них кучу денег, читает магловские книжки. Представляешь, провёл в гараж электричество! В дом я, конечно, провести его не разрешила, а в гараже теперь у нас как в магловском магазине. Отец оттуда почти и не вылезает. А я не мешаю — зачем? Пусть развлекается. Денег хватает, Рон помогает, да и вообще…

Джинни покраснела:

— Мама, что же ты не сказала… Мы тоже могли бы…

— Незачем, денег вполне достаточно. Деньги Рона мы тоже не тратим, а кладём в Гринготтс с завещательным распоряжением. Нам теперь много не надо. И вот ещё что…

Тут часы зашипели, щёлкнули, и стрелка с надписью «Артур Уизли» перескочила в сектор с надписью «В пути».

— Ох, Артур скоро будет дома, а ужин ещё не готов! Помоги мне, пожалуйста, Джинни, только сначала умойся и напудри нос, или что вы там сейчас с собой делаете, а то зарёванная, как баньши.

Джинни убежала наверх приводить себя в порядок, а миссис Уизли отправилась к кухонному столу.

Мистер Уизли трансгрессировал во дворе и вошёл в дом, стряхивая с плаща капельки дождя.

— Ну что за погода? — недовольно сказал он, — опять дождь, электрический фонарь над входом ты не разрешаешь повесить, и вот результат: я угодил в лужу и промочил ноги!

— Немедленно переодевайся, а то простудишься! — засуетилась миссис Уизли, — и не забудь сменить носки и как следует растереть ноги.

Мистер Уизли плюхнулся в кресло, стянул ботинки и волшебной палочкой стал подманивать домашние тапочки.

— Уф, устал я сегодня, — сказал он, откидываясь на спинку кресла, — вроде ничего не делал, а ноги ломит. Погода что ли меняется? И, знаешь, укус Нагайны опять даёт о себе знать. Лечили, лечили…

— Перед сном разотру тебя как следует целебной мазью, и завтра будешь здоров! — пообещала миссис Уизли, — а у нас гости.

— Как некстати, — сморщился мистер Уизли, — на светские беседы меня сейчас не хватит.

— Да это Джинни! — засмеялась Молли, — с ней светские беседы вести не обязательно.

— Дочка? Вот хорошо! — обрадовался Артур, — а где она?

— Наверху, сейчас спустится. Садись за стол, ужин готов.

— А моё пиво?!

— Успокойся, пожалуйста, вот твой «Гиннесс»!

По лестнице сбежала Джинни и обняла отца:

— Папа, как я рада!

— А если рада, приезжала бы почаще! — с притворной суровостью ответил мистер Уизли. — А вообще, дай я тебя поцелую, дочка. Кто бы мог подумать! Маленькая рыжая Джинни стала женой министра магии! Надо будет воспользоваться семейными связями и попросить прибавку к жалованью! Ну-ну, шучу, ты же знаешь, что я никогда не прошу о таких вещах, а твой муж не разводит в министерстве семейственность. Знаешь, Перси стал таким серьёзным, всё говорит о сокращении штатов, экономии средств, а Гарри называет не иначе как «господин министр»!

— Да ну его, индюка надутого! — фыркнула Джинни, — ты-то как?

— А что я? Как обычно, нормально! — отмахнулся Артур. — Но ты посмотри, какую я штуку купил на распродаже: десятидюймовый экран, восьмиядерный процессор и…

— А зачем они, эти ядра? — наивно спросила Джинни.

— Сейчас я тебе всё объясню! — воодушевился мистер Уизли, достал из портфеля какую-то плоскую штуку и начал водить по ней пальцем. Экран штуки тут же осветился, и раздалось гнусавое пиликанье.

— Немедленно прекратите! — рассердилась Молли. — Артур, убери эту гадость со стола!

— Дорогая, но это вовсе не гадость, — слабо возразил мистер Уизли.

— Хорошо, убери со стола эту не гадость, или останешься без ужина!

Мистер Уизли вздохнул, посмотрел на дочь в поисках поддержки и убрал планшет.

Джинни улыбнулась.

— После ужина всё как следует посмотрим, ладно, папа? Не будем сердить маму, да и жаркое пахнет очень вкусно, есть ужасно хочется!

После сытного ужина и пинты пива мистер Уизли несколько осоловел и больше не предпринимал попыток научить Джинни пользоваться планшетом, а она и не напоминала.

Некоторое время Артур, близоруко мигая слипающимися глазами, пытался следить за разговором, наконец, не выдержал и широко зевнул:

— Нет, не могу, пойду спать, глаза сами закрываются… Джинни, ты ведь переночуешь у нас? Твоя комната в полном порядке…

— Спасибо, папа, но я лучше вернусь в Годрикову лощину: вдруг Гарри появится, а дома никого?

Джинни попрощалась с родителями и вышла на улицу. Дождь перестал, было сыро и тепло, светила луна, по которой пробегали растрёпанные облачка. Джинни знала, что родители давно уже не держат домашнюю живность, поэтому привычного квохтанья кур и вздохов коровы в хлеву — звуков, сопровождавших её всё детство — не было. Стояла тихая, летняя ночь, ночь, словно созданная для покоя, наполняющего уютный, прохладный дом, и добрых снов.

Джинни вздохнула полной грудью, облегчённо улыбнулась и трансгрессировала.

Проводив дочь и отправив мужа в спальню, миссис Уизли отправила грязную посуду в мойку, вытерла стол, потом вдруг опустилась на своё место и, задумавшись, долго сидела, разглаживая складку на скатерти. Потом достала с полки семейный альбом и принялась его листать. Вот родители Артура, а вот её. И тех, и других уже давно нет на свете… «Когда мы с Артуром были в последний раз на кладбище? Ох, как стыдно и нехорошо…», — подумала Молли и перелистала ещё несколько страниц. Вот их старшие дети. «Вот Билл в пелёнках… Или нет, может, это Чарли? Почему мы тогда не подписывали фото? Тогда казалось, что невозможно забыть, на какой фотографии кто, а вот оказалось — забыли… Ну, Фред и Джордж всегда вместе, а вот и Джинни на игрушечной метле… Сколько прошло лет? Вот я уже и бабка, а у самой младшей, маленькой Джинни, трое детей… Перси — заместитель министра магии, Рон — лысый и толстый… Интересно, в кого он такой?..»

Молли так увлеклась разглядыванием альбома, что не услышала, как сзади подошёл Артур. Он давно улёгся в постель и задремал, но какое-то беспокойное чувство разбудило его. Не обнаружив в постели жены, он спустился вниз.

— Молли, что случилось, почему ты не спишь? Тебе нехорошо? — тревожно спросил Артур.

Миссис Уизли обернулась на голос и, увидев нелепую фигуру мужа в мятой полосатой пижаме, в тапочках и без очков, сонно трущего глаза, улыбнулась сквозь слезы:

— Артур, скажи мне на милость, как получилось, что жизнь незаметно утекла, как вода между пальцами? Ведь мы с тобой уже старики… Почему всё так несправедливо?

Мистер Уизли стряхнул остатки сна, отодвинул стул, сел, помолчал, обдумывая ответ, а потом сказал:

— А разве наша жизнь утекла бесследно? После нас останутся дети, хорошие дети! И внуки… жаль только, что у нас всего одна дочь. Если бы ты тогда…

— Артур!

— Извини, дорогая, молчу. Я помню наш уговор, это всё ночь виновата, я заснул, проснулся. И теперь плохо соображаю — в этом всё дело. Наша жизнь ещё не кончена, а то, что мы прожили, по-моему, мы прожили не зря. Из мира изгнали такого врага! Волан-де-Морт встретил свою судьбу и не без нашей помощи, пусть она была мала и незначительна.

— Враг… Победа… Всё это слова, а Фреда нет, и мы с тобой одни. Вот и вся победа.

Мистер Уизли вздохнул, достал из буфета бутылку и большую рюмку, протянул жене и сказал:

— Вот что, Молли, выпей-ка это, и пойдём спать. Завтра ты будешь смотреть на мир новыми глазами…

— Что это?

— Огневиски, «Кровь дракона», подарок Чарли, двадцатилетняя выдержка.

— Ты же знаешь, Артур, что я не пью эту гадость! — воскликнула миссис Уизли. — Ладно уж, раз такое дело, налей и себе…

Возвращаясь, Джинни втайне надеялась, что увидит освещённые окна гостиной, значит, Гарри вернулся в её отсутствие, и одна причина для беспокойства исчезнет, но дом встретил её тишиной и темнотой… Джинни вздохнула — её нехитрая уловка не удалась. Ей предстояла очередная ночь в пустом доме, который стал неожиданно и ненужно большим, но после разговора с матерью Джинни успокоилась, хотя, в сущности, ничего не изменилось. Гарри отсутствовал, а измена оставалась изменой, но теперь Джинни, по крайней мере, знала, что она сделает утром — она отправится в Хогвартс и попросит помощи в поисках Гарри! Конечно, можно было бы трансгрессировать в министерство магии или в академию мракоборцев, но в министерстве Джинни не знала никого, кроме Перси и отца, а в академии не знала вообще никого. То есть, конечно, Гарри знакомил её со своими коллегами, но это были светские, ни к чему не обязывающие знакомства, и просить о помощи едва знакомых людей Джинни не хотела. От отца проку не было, Джинни даже не стала рассказывать ему о пропаже Рона, а Перси превратился в холодного, равнодушного бюрократа, и Джинни не знала, посвящал ли Гарри его в свои дела, так что могло получиться неудобно.

Оставался Хогвартс. А там кто? Джинни призадумалась. Старые преподаватели не очень-то годились на роль советников и помощников… Гермиона? Нет, она же с Гарри… И тут перед мысленным взором Джинни всплыло улыбающееся лицо Невилла. Вот кто ей нужен! Она поговорит с Невиллом и попросит его совета. Невилл — старый друг, но он и преподаватель Хогвартса, и декан факультета. Решено! Она встретится с Долгопупсом. Приняв решение, Джинни повеселела.

Внезапно Джинни заметила на каминной полке ворону Клару. Она улыбнулась, взяла игрушку, поднесла к уху и потрясла: «Выручай, подруга!»

И тут вдруг глиняная ворона ожила. Джинни от растерянности чуть не выронила игрушку, а Клара, посверкивая глазами-бусинками, разинула клюв и каркнула: «Мор-р-ргауза!»

«Что бы это могло означать?» — думала Джинни, выбирая платье, туфли и украшения, но так ничего и не придумала. Потом были причёска и макияж. Наконец, она была готова. Но как ей попасть в Хогвартс? Через камин? Но кабинет Гермионы, наверное, заперт, и хороша же она будет, оказавшись в чужой запертой комнате… Она попыталась связаться через камин с Долгопупсом, но его кабинет тоже был пуст.

Делать было нечего, пришлось трансгрессировать в Хогсмид и идти в замок пешком. Это оказалось довольно утомительным делом, потому что каблуки модельных туфель постоянно вязли в земле, и Джинни, поминутно протирая их, израсходовала целую пачку бумажных салфеток. Дворы Хогвартса, к счастью были вымощены камнем, но Джинни чуть не сломала каблук, который попал между двумя камнями.

«Дьявол! Почему у меня не было этих проблем раньше? — подумала она и сама себе ответила: — Да потому что ты, милочка, раньше никогда не ходила здесь на шпильках! Тебе стоило подумать, какую обувь надевать! Ладно-ладно, нечего ворчать! Ты жена министра магии, поэтому терпи! Вот плоский камень, и вот, просто надо шагать осторожно… Ага, просто бесценный совет, особенно когда идёшь в узкой юбке! Нарядилась как нарочно!»

Забавляясь своими неожиданными проблемами, Джинни решила поискать Невилла в теплицах, надеясь, что он не на уроке в замке.

Ей повезло, Невилл оказался во второй по счёту теплице, он бережно распутывал и подвязывал стебли какого-то странного растения с синими листьями и пунцовыми соцветиями плодов.

— Невилл, — негромко позвала Джинни, — отвлекись на минуту.

Долгопупс удивлённо повернулся на голос, который казался ему знакомым и забытым одновременно, несколько секунд разглядывал рыжую женщину в узкой юбке, модном пиджаке и блузке, и с криком: «Джинни! Как ты здесь…» распахнул объятия и бросился к ней.

Джинни отскочила:

— Невилл! Подожди обниматься, увалень, у тебя же руки в земле!

— Ох, и правда, прости, Джинни, я сейчас, стой здесь, никуда не уходи! — крикнул Невилл и побежал к фонтанчику.

— Да куда же я уйду, если я к тебе приехала? — засмеялась Джинни, радуясь встрече со старым другом, который оказался точно таким, каким она его помнила: толстым, добрым и сердечным.

— Ну вот, теперь руки чистые! — заявил Невилл, возвратившись к Джинни и для верности покрутив ладонями у неё перед носом, — теперь можно?

— Ну, теперь можно, — жеманно сказала Джинни, протягивая руку для поцелуя.

— Да ну тебя! Тоже мне, фифа-курица, жена министра! — рассмеялся Невилл, — а ну, иди сюда!

Он обнял Джинни, привлёк к себе и крепко расцеловал.

— Ну, Невилл, не знала за тобой страсти к поцелуям, — заметила Джинни, оттолкнув его и оправляя одежду. — И вообще, после такого поцелуя ты должен на мне жениться!

— Жаль, в Британии многожёнство запрещено, а то бы я… — храбро начал Долгопупс.

— Ты не представляешь, на что себя обрекаешь! Рыжие — они знаешь какие?

— А ты меня не пугай, двадцать лет брака делают мужчину отважным!

— Подкаблучником они его делают!

— Ну, и это тоже, конечно, — согласился Невилл, — но, знаешь, с философской точки зрения быть под каблуком любимой жены совсем неплохо…

— Ишь, какие вы все стали добропорядочные, — ядовито заметила Джинни, — а раньше-то…

— Н-ну… Бароны стареют… — пожал плечами Невилл. — Ты чего приехала-то?

— Поговорит надо, — ответила Джинни, — выходит так, что мне больше и обратиться не к кому. Здесь будем говорить?

— Нет, лучше пойдём ко мне в кабинет, я тебя такой настойкой угощу! Видишь эту лиану? Так вот, растёт она только…

— Невилл, прошу тебя! — взмолилась Джинни, — Травологию я сдала и благополучно забыла четверть века назад!

— Ну, в общем, настойка из неё — блеск, вкусная и бодрит. Я только это и хотел сказать, — стал оправдываться Невилл, — пойдём, угощу.

В кабинете Невилла пахло засушенными растениями, какими-то химикатами и пылью. Смесь получилась настолько резкой, что Джинни расчихалась.

— У тебя что, аллергия? — встревожился Невилл.

— Да нет, никогда не жаловалась, — пожала плечами Джинни, осторожно вытирая глаза платком. — Очень уж у тебя тут сеном пахнет, с непривычки дыхание перехватывает.

— А я давно привык, не замечаю, — улыбнулся Невилл, — сейчас проветрим.

— У тебя тут хоть кто-нибудь убирает?

— Убирает… Наверное… Домашние эльфы. Во всяком случае, пыль со стола кто-то стирает. Ты садись вот сюда, здесь чисто. Сейчас настойку пробовать будем.

Невилл отправился к шкафам, где вперемешку с химической посудой стояли книги, папки гербариев, ботанические атласы, какие-то заспиртованные корни и плоды в банках с латинскими этикетками. Джинни сразу же вспомнила кабинет Снегга, но у того в банках были заспиртованы какие-то уродцы, жабы, насекомые и прочие гадости. Здесь хотя бы были плоды растительного царства, которые отвращения не вызывали.

Долгопупс поставил на стол красивый резной графин, до половины наполненный синей прозрачной жидкостью, пару бокалов и вазочку с нарезанными яблоками.

— Что это? — спросила Джинни, опасливо рассматривая графин.

— Как что? Это моя настойка! — гордо сказал Долгопупс.

— А почему она синяя?!

— Ты же видела лиану. Плоды у неё красные, а вот листья — синие, отсюда этот изумительный синий цвет, правда, красиво?

— Знаешь, Невилл, по-моему, еда и напитки не должны быть синего цвета. Есть в этом что-то неправильное.

— Ну, почему? Никого ведь не удивляет джин «Сапфир Бомбея»? А он — ярко-синий… Ты попробуй!

Невилл разлил настойку по бокалам и с удовольствием отхлебнул из своего. Джинни с опаской пригубила. Настойка оказалась на удивление неплохой — крепкой и терпкой, вот только запах у неё был странноватый — она пахла свежескошенной травой и какими-то пряностями.

— Ну, как? — тревожно спросил Невилл.

— Вкус, я бы сказала, необычный, — ответила Джинни, — впрочем, я не ценитель спиртных напитков.

— Вот и все так говорят, — заметно погрустнел Долгопупс, — никому не нравится… А я потратил на селекцию этой лианы пять лет. Жаль… Но, видно, ничего не поделаешь…

— Не расстраивайся, Невилл, — сказала Джинни и отважно отхлебнула из бокала, — никогда не поймёшь, чего хочет публика. Может, когда партия твоей настойки появится на прилавках Косого переулка, люди будут с ночи занимать очередь, чтобы купить бутылку-другую. Тебе бы с Роном посоветоваться, он у нас лучший маркетолог Гриффиндора, да вот только пропал он…

— Как это пропал? — удивился Невилл, — он что, котёнок или щенок?

— По этому делу я к тебе как раз и приехала, — вздохнула Джинни.

— Вот как? Ну что ж, рассказывай, я слушаю, — сказал Невилл и долил в свой бокал настойки из графина. Ему странный цвет напитка, видимо, никаких неудобств не доставлял.

— Всё началось с того, что в нашем доме появилась Гермиона, ужасно взволнованная и расстроенная. Ей позвонила из Парижа экономка и сказала, что произошло что-то непонятное. Рон вечером сидел в своём кабинете, читал почту и заказал ужин. Когда экономка вошла в кабинет, она увидела, что он пуст, причём мимо неё Рон не проходил. Это было вечером, к утру следующего дня Гарри с Гермионой улетели в Париж, и вот уже три дня от них ни слуху, ни духу, и я ужасно волнуюсь. А вдруг они вляпались во что-то скверное, и им нужна помощь? Никогда я так не волновалась, я просто схожу с ума!

— Но ведь Гарри — сильный маг и опытный мракоборец, что с ним может случиться? — удивился Невилл, — он же победил самого… Ну, ты знаешь…

— Всё понимаю, но ничего поделать с собой не могу! Никогда раньше такого не было, сама не понимаю, что со мной, уже извелась вся! Что мне делать? Посоветуй, прошу!

— Что же я могу посоветовать? — смутился Невилл, — если бы дело касалось травологии, а так… Ты же знаешь, никогда у меня не было дара боевой магии.

— Ну хоть скажи, к кому обратиться!

— К кому обратиться, к кому обратиться… — Невилл задумался. — Большинство преподавателей Хогвартса — они такие же, как я. Не к Сивилле Трелони же идти… Можно было бы сходить к Дуэгару, но он сейчас в Праге на конгрессе по големостроению… Кто же остаётся? А что если?.. А что, это мысль! Я думаю, надо сходить к профессору Моргаузе, вот что!

— К Моргаузе?! — ахнула Джинни, — ты шутишь?

— Ничуть, она — единственная в Хогвартсе, кто владеет боевой магией, ну и, по-моему, знает гораздо больше, чем рассказывает. Мне так кажется, во всяком случае…

— Но она… она… Она — ведьма!

— Ну да, ведьма, и что с того?

— Мне страшно…

— Да брось! Не съест же она тебя!

— Н-ну, хорошо, а как я с ней буду говорить?

— По-английски, как со мной. Она ведь проводит уроки, ей пришлось выучить язык. Гарри, правда, говорит с ней на каком-то древнем языке, но она отлично понимает и современный английский. Она сейчас в замке, не будем терять время, я тебя отведу.

«Мор-р-ргауза!» — внезапно вспомнила Джинни голосок игрушечной вороны. «А Клара-то не так проста, как кажется», — подумала она.

Джинни думала, что кабинет Моргаузы будет похож на зал средневекового замка, превращённого в музей, но оказалось, что его хозяйка быстро освоилась в XXI веке и с удовольствием пользуется достижениями современной цивилизации, во всяком случае, мебель в кабинете не выглядела старинной рухлядью.

Навстречу Джинни и Невиллу из-за стола поднялась высокая, черноволосая женщина с резким, но красивым лицом и фигурой на зависть. Во всяком случае, профессорская мантия выглядела на ней весьма элегантно.

Моргауза вышла из-за стола и Джинни приметливым женским взором сразу же определила, что туфли на ней из лучшего лондонского бутика и стоят как минимум в полтора раза дороже её собственных. Моргауза не носила ни колец, ни ожерелий, только на шее у неё была золотая лунула[13] тонкой работы, которая эффектно смотрелась на чёрном шёлке мантии.

— Госпожа моя Джиневера, профессор Долгопупс, прошу вас, — сказала Моргауза, указывая на кресла.

Услышав, как произнесла Моргауза её имя, Джинни вздрогнула. Моргауза улыбнулась уголками губ:

— Не бойтесь, госпожа, кровь той, кто полторы тысячи лет назад носила это имя, давно ушла в землю. И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья[14]. Не обессудьте, но я привыкла к звучанию вашего имени на древнем, давно угасшем языке. И мне приятно сейчас слышать его отголоски… Да и потом, она была совсем не похожа на вас, моя госпожа… Магия имён не живёт так долго. Впрочем, что это я? У меня гости, а я угощаю их праздной болтовнёй! Прошу меня извинить, мои господа! Чем же мне вас попотчевать? К сожалению, я так и не поняла вкус чая и кофе. Пристрастие современных людей к отвару чайных листьев или к молотым зёрнам, сваренным в кипятке, мне, увы, непонятно, поэтому этих напитков я не держу. Может быть, вина? Вот вина в XXIвеке превосходные, гораздо лучше, чем при дворе Лота или даже самого Артура! На самом юге Африки, омываемом водами Индийского и Атлантического океанов, выращивают виноград сорта «Шираз» и делают из него превосходное вино! Вино — это не то, что чай или кофе, это совсем другое дело! Люди научились делать вино на туманной заре своей истории, и с тех пор они всегда вместе — люди и вино! Итак, решено: «Шираз»!

Моргауза достала бутылку, лёгким прикосновением волшебной палочки раскупорила её и разлила тёмное вино по бокалам.

Джинни пригубила и не заметила, как выпила половину бокала. Вино действительно оказалось превосходным — с терпким, богатым вкусом, пахнущее фруктами, солнцем и летом.

— Понравилось? — спросила Моргауза, вновь наполняя бокалы.

— Замечательно! — искренне воскликнула Джинни. — Почему я раньше его никогда не пробовала?

— В Британии не очень-то жалуют вина, — пожала плечами Моргауза, — хотя на нашем туманном острове эта квинтэссенция витальной силы просто незаменима…

Но вы пришли ко мне не просто так, вас что-то беспокоит, не так ли? Я слушаю вас.

Выслушав Джинни, Моргауза глубоко задумалась.

— Вы правильно поступили, что обратились ко мне. Предчувствия — это очень серьёзно! Нельзя преуменьшать их роль, особенно, если они исходят из души любящей женщины. Пожалуй, я кое-что смогу сделать для вас, да и сэру Гэри я кое-чем обязана…

Кстати, недавно я была в одном месте, и там видела двух гм… необычных людей. Возможно, они имеют отношение к нашему делу.

— Почему вы так думаете? — жадно спросила Джинни.

— Потому что один из них был одет в мантию профессора Хогвартса, это как раз и привлекло моё внимание.

— А… А как они выглядели? — спросил Невилл.

— Тот, что бы в школьной мантии, был мужчиной лет сорока, выше среднего роста, с длинными, чёрными волосами и крючковатым носом.

Джинни и Невилл вздрогнули и переглянулись.

— А второй?

— Второй был гораздо старше. Тоже с длинными волосами, но почти седой, ниже первого, и лицо сильно иссечено шрамами. И, по-моему, у не было одной ноги, ну да, позвольте, у него был такой странный протез, в виде когтистой птичьей лапы снизу.

Джинни охнула и схватилась за сердце.

— Что такое? — стремительно подалась вперёд Моргауза. — Вы знаете этих людей?!

— Д-да, знаю, то есть, конечно, знала… Видите ли, эти люди считаются умершими более двадцати лет назад…

— Они умерли своей смертью или их убили?

— Их убили в ходе войны с Волан-де-Мортом…

— Волан-де-Мортом? Ах, да, помню, я читала… Да-да, конечно. Значит, убиты? Это меняет дело. Впрочем, туда, где я была, простым смертным, тем более, живым, хода нет. Ваши слова, моя госпожа, необычайно важны. А теперь, простите, я должна подумать, а затем выполнить кое-какие магические действия.

— Но…

— Разумеется, я буду держать вас в курсе событий. Это будет совсем легко, если вы на некоторое время останетесь в гостевых покоях замка. Господин мой Невилл?

— Конечно, конечно, я провожу, — встрепенулся Долгопупс, — пойдём, Джинни.