Фракс и монахи-воины

ГЛАВА 6

Мне необходимо было срочно связаться с Астратом Тройной Луной и узнать, можно ли усилить действие заклинания Временного замешательства. А иначе — как продержать Куэн у меня до тех пор, пока мы не решим, что с ней делать дальше? Сам я к Астрату отправиться не мог, поскольку мой визит к приятелю-магу сразу покажет врагам, что я что-то затеваю. По той же причине к нему не могла пойти и Макри. К тому же Макри вовсе не собиралась прогуливать дневную лекцию по риторике. Гурд и Танроз не могли оставить таверну, а Палакс и Каби давали очередное представление где-то на улицах. Этим исчерпывался список тех, кому я могу доверять.

— К Астрату могла бы сходить Дандильон, — предложила Макри.

На что я немедленно заявил, что, по моему мнению, в практических делах пользы от девицы, разгуливающей босиком по улицам Турая с цветами в волосах, столько же, сколько от одноногого гладиатора.

— Она же составляет гороскопы для дельфинов! — добавил я, дабы усилить оскорбление.

— Но зато она не вызовет подозрения у Братства!

Что верно, то верно. И мы отправили Дандильон к Астрату.

— Ты можешь представить, Макри, что всего два дня назад я сидел здесь, не ведая забот? Скажи мне, почему все так произошло?

— Только потому, что префект Толий увел Гросекса из твоего кабинета. Подобного оскорбления ты, конечно, вынести не смог.

Именно. До чего же я глуп! Я ни в чем не испытывал нужды. У меня не было никаких обязательств. И вот теперь я разыскиваю статую весом в две тонны и супругу убиенного скульптора. Никто, кроме меня, не виноват, что я оказался втянутым в расследование убийства Толия Зеленоглазого и вынужден, ко всему прочему, иметь дело с его вечно находящейся подшофе дочуркой.

— Но уж к Куэн я никакого отношения не имею! — возмутился я. — Это ты её на меня свалила. Ну и что же такого с ней сделал хозяин таверны?

Макри предпочла не вдаваться в подробности, хотя и считала, что поджог «Кабаньей головы» и смерть оскорбителя (как побочный продукт пожара) — достойная месть. Она выразила надежду, что мы сможем уберечь Куэн от опасности до тех пор, пока ей на помощь не придут более влиятельные подруги из Ассоциации благородных дам. Благородные и богатые дамы, по мнению Макри, непременно должны были снабдить несчастную поджигательницу и убийцу деньгами, дабы та смогла начать новую жизнь в новом месте.

Когда Макри уже собралась уходить, проснулась Сулания. Макри как раз завернулась в широкий плащ, который её обязывают носит в колледже, — кольчужное бикини слишком отвлекает от науки юных студентов и умудренных жизнью профессоров. А в деканате ей даже заявили, что мужская туника, которую предпочитает носить Макри, слишком короткая и неприлично открывает ноги.

— И что такое с ними творится? — жаловалась на судьбу Макри, укутываясь в плащ. — Не одно, так другое. Теперь вот я вынуждена сидеть в заднем ряду, спеленатая, как мумия, потому только, что они не могут сосредоточиться на занятиях.

Сулания протерла глаза и попросила выпить. Я налил ей воды. Если она желает упиться до смерти — её дело, но мне необходимо продержать её трезвой, пока она не сообщит подробности дела. Сулания выпила воду, проявляя не больше энтузиазма, чем мог бы проявить в подобных обстоятельствах я. Потом она вскочила, дико уставилась на Макри и закричала, указывая пальцем на вышитый кошель:

— Где вы это взяли?

— Сняла его с человека, которого я убила.

— Это кошель моего отца, — заявила Сулания. — На нем вышито его имя.

Я взял у Макри кошель и действительно обнаружил имя Талия Зеленоглазого, вышитое крошечными буквами на тайном языке, употребляемом обычно для записи заклинаний. Мне следовало бы обнаружить это раньше, хотя в свое оправдание могу сказать, что буквы действительно очень маленькие и хорошо скрыты в узоре.

Сулания пришла в крайнее возбуждение. Я — в полное недоумение. Какая связь между двумя негодяями, которые, зайдя в таверну, вознамерились меня убить, и придворным магом Талием Зеленоглазым?

Я попросил Макри оставить мне кошель, она возражать не стала.

Куэн по-прежнему дрыхла в моей постели. Ладно, пускай спит. Пока. Но как только стемнеет, ей придется отправиться в комнату Макри и подыскать себе местечко там. Я никому не отдаю на время свою постель. И, тем более, ни с кем её не делю.

Сулания тем временем рассказала мне, что у Талия постоянно возникали денежные проблемы. При дворе он играл ничтожную роль, постоянно пребывая в тени других, более одаренных магов. И даже его основное занятие — составление гороскопов для мелкой знати — постепенно перестало приносить доход. Жизнь в Тамлине дорогая, Талию приходилось много тратить, чтобы содержать свою виллу. В общем, он влез в серьезные долги.

— Папа не знал, куда обратиться. Ну и, в конце концов, он обратился к «диву».

«Диво» позволяло ему забыть о проблемах, но проблемы все равно становились все острее. Заказов становилось все меньше, долги росли. Талий же пристрастился к наркотикам настолько, что не мог даже пойти во дворец, предварительно не накачавшись «дивом». В результате, он приходил во дворец в таком состоянии, что составлять гороскопы просто не мог. Замкнутый круг.

— Через некоторое время наркотики полностью овладели отцом.

Я подумал, что примерно тогда же алкоголь полностью овладел Суланией. Когда соседи начали шептаться по поводу Талия, у неё не было моральных сил выйти на улицу, предварительно хорошенько не подкрепившись.

Несмотря на состояние, в котором постоянно находился Талий, вход во дворец ему никогда не запрещали, из чего можно заключить, что он проносил за стены дворца нечто весьма ценное. Принц Фризен-Акан уже имел серьезные неприятности из-за своего пристрастия к «диву».

— Итак, вы полагаете, что ваш отец был убит за то, что не смог расплатиться с поставщиком?

— Скорее всего. Ведь вы тоже так считаете. Или нет?

Имени поставщика «дива» она не знала. Поскольку Талий был убит стрелой, выпущенной из арбалета, я спросил Суланию о Сарине Беспощадной, но это имя не говорило ей ничего. Описание внешности Сарины тоже не помогло делу. Алкоголь стер в её памяти несколько последних месяцев, и сейчас она была не в состоянии толком вспомнить, что происходило вокруг.

Печально глядя на небольшой кошель, она проговорила:

— Папа так любил его… Всегда держал под рукой… А у вас вина случайно не найдется?

Вина у меня не нашлось. И вовсе не случайно. Я так и не смог оценить его вкус. А потому предложил Сулании пиво, которое вполне заменяет вино.

— Должен сказать, — заметил я, наливая пиво, — что убийство мага за долги — событие весьма неординарное. Подобное, конечно, возможно, но поставщик, как правило, предпочитает получить деньги. Ведь в доме вашего отца наверняка имелись ценные вещи, которые можно продать. Другое дело, если это был очень большой долг. Больше, чем он мог задолжать за свои дозы «дива». Да, думаю, что должен он был значительно больше. Как вы считаете, не мог ли он сам быть сбытчиком?

Мысль о том, что её папенька мог быть наркодельцом, вызвала у Сулании слезы. Чуть всплакнув, она сказала, что это возможно, но точно она не знает.

Я задумался. Итак — если Талий был более крупным игроком на рынке «дива», чем считает его дочь, это объясняет, почему Служба общественной охраны наводит тень на его убийство. Связанные с наркотиками скандалы уже подступают к стенам дворца, и их частенько связывают с именем принца Фризен-Акана. Власти не желают новых неприятностей. Консулу Калию уже приходилось прилагать чудовищные усилия, чтобы скрыть от общественности слабости принца. Политическое положение в Турае вечно пребывает в неустойчивом состоянии, и сенатор Лодий — лидер партии популяров — готов использовать в своих целях любой скандал. Словом, правда о смерти Талия, просочившись в общество, может нарушить хрупкое политическое равновесие.

Принц Фризен-Акан — законченный наркоман, и у меня нет сомнения в том, что во дворце он в своем пороке не одинок. Если Талий Зеленоглазый снабжал их «дивом», становится понятным, почему его не вышвырнули из дворца и каким образом у него возник большой долг. Весьма глупо забирать большие партии «дива», не имея возможности их сразу оплатить. Но, как ни странно, подобное случается довольно часто, и результат всегда один.

Продолжая размышлять о Талии, я внезапно задал себе вопрос: а почему, собственно, он так любил свой кошель? В этом кошеле нет ничего особенного. Я понимаю, что сентиментальные воспоминания могут быть связаны с различными предметами, но людей, испытывающих сердечную привязанность к своему кошелю, мне встречать ещё не доводилось.

Я тщательно изучил кошель. Небольшой, затягивается сверху с помощью пары шнурков. Несколько гуранов в него влезут — но не больше. Я прошептал несколько слов на древнем языке магов — ничего особенного, простенькое заклинание с приказом открыться, — и воздух вокруг меня внезапно сделался прохладнее. Тогда я потянул за один из шнурков, и кошель начал открываться. Он открывался, открывался и открывался, становясь все шире, шире и шире.

Сулания, открыв от изумления рот, взирала на то, как маленькое отверстие, растянувшись на ширину моих вытянутых рук, превратилось в зияющую щель.

— Что это? — прошептала она, не веря своим глазам. И я её понимал: с точки зрения здравого смысла подобное просто невозможно.

— Магическое пространство, — пояснил я. — Или скорее — вход в магическое пространство. Другое измерение, что бы это ни означало. Это совсем не простой кошель. Мы имеем дело с магическим карманом.

Я заглянул в открывшуюся передо мной большую дыру. Лицо, оказавшись в промежуточной зоне между обычным и магическим пространством, тут же начало мерзнуть. Магическое пространство внутри кошеля было окрашено в пурпурные тона, и я не сразу смог рассмотреть, что там находится.

Все предметы, помещенные в магический карман, теряют вес и объем, что весьма удобно для мага, желающего скрыть большой мешок «дива». Наконец мои глаза привыкли к странному освещению, и я просунул в кошель Талия всю руку до плеча. Со стороны могло показаться, что моя рука просто исчезла. Я ожидал, что пальцы коснутся порошкообразного наркотика, однако они наткнулись на что-то твердое, холодное и явно металлическое. Вытащив руку, я снова всмотрелся в глубину — и увидел голову. Бронзовую голову. Голова была прикреплена к телу, тело сидело на коне.

Я вытянул голову на свет и молча уставился на кошель. Даже для меня — человека, привыкшего к магическим выкрутасам, — было странным держать в руке статую святого Кватиния весом в две тонны.

— Да, это объясняет многое, — пробормотал я себе под нос.

Я был страшно собой доволен. Служба общественной охраны облазила в поисках статуи весь город. Все маги Обители справедливости охотились за ней. А нашел её я. Эта находка, как я полагаю, принесет мне приличное вознаграждение. Отлично сработано, Фракс! Ты не только нашел статую, ты ещё и позволил провести религиозную церемонию. Ты предотвратил весьма опасное осложнение отношений между Тураем и Ниожем. Не исключено, что тебя даже наградят медалью!

Но куда более важно было то, что я, возможно, нашел убийц Дрантаакса. Если у пары бандитов, заглянувших в «Секиру мщения», оказалась пропавшая статуя, то можно с уверенностью предположить, что они, эти люди, убили и скульптора. Допрашивать их слишком поздно, но в этом нет необходимости, поскольку в Обители справедливости трудятся первоклассные маги. Если бандиты побывали в мастерской Дрантаакса, на их обуви или одежде должны остаться какие-нибудь следы. Пыль, например. Хороший маг способен её обнаружить и связать этих людей с преступлением. Мне всего лишь надо добиться разрешения на обследование тел.

Я не стал терять времени зря. Тела, которые мы вытащили на улицу Совершенства, были подобраны муниципальной службой. Я сообщил в Службу общественной охраны о паре жмуриков, но трупы известных преступников интереса у Службы не вызвали. Тела доставили в морг округа Двенадцати морей для похорон или кремации. Значит, все в порядке — ведь со времени мятежа тела стали сжигать не сразу. Покойников накопилось столько, что сейчас попрошаек, откинувших копыта на улицах, отправляют на вечный покой только через две недели после кончины.

Капитан Ралли находился в участке. Когда я сообщил ему, что, кажется, нашел убийц Дрантаакса, он засыпал меня вопросами, на большую часть которых я отказался отвечать.

— Итак, ты утверждаешь, что те два парня, которые напали на тебя в «Секире мщения», прикончили нашего скульптора? — переспросил он, недоверчиво фыркая. — Ну и как же тебе это удалось установить?

— Я не имею права раскрывать свои источники информации, Ралли, и ты это прекрасно знаешь. Кроме того, это для тебя не будет иметь никакого значения после того, как мы осмотрим тела и получим доказательства, что это и есть убийцы. Ты получишь ещё одно перо себе в шляпу, а я освобожу Гросекса.

Капитан заявил, что поверит мне только тогда, когда увидит все собственными глазами, и мы отправились в морг, расположенный недалеко от участка. Там Ралли послал смотрителя проверить досье.

— Я по-прежнему считаю, что его порешил ученик, — сказал он.

— Тот несчастный парнишка? Перестань, капитан, неужели парень похож на убийцу?

— Очень похож.

Через некоторое время вернулся смотритель.

— Тела были кремированы вчера, — объявил он.

У меня, как у последнего идиота, отвисла челюсть.

— Вчера? Как это вчера? Ведь покойники ждут своей очереди не меньше двух недель!

— Уже нет. Префект Толий выделил нам средства для найма дополнительной рабочей силы. Мы расчистили все завалы. Консул решил, что настало время привести город в порядок после мятежей.

— Но они же убили Дрантаакса! — тупо сказал я, глядя на капитана.

— И теперь их нет, — усмехнулся в ответ капитан, вскидывая бровь. — Какая удача, Фракс! Я знаю, ты стараешься сделать все, чтобы снять подозрения с клиента, но я человек занятой и не имею права зря терять время. Если тебе доведется прикончить ещё одного бандита, и тот чудесным образом опять окажется убийцей Дрантаакса, умоляю, не сообщай мне об этом.

Понятно. Капитан решил, что я все выдумал. Возможно, он подозревает, что я, заранее узнав о кремации, явился к нему со своей теорией.

— Ты был хорошим солдатом, Фракс, но как от сыщика от тебя толку не больше, чем от евнуха в борделе.

И с этими словами он удалился, оставив меня тоскливо проклинать судьбу. Надо же случиться такому, что консул именно сейчас решил отвалить средства городским моргам. И почему, Фракс, тебе так не везет? Если эта парочка имела отношение к убийству Дрантаакса, все следы преступления вознеслись к небу вместе с дымом. Итак, я уныло побрел в «Секиру мщения», размышляя на ходу о том, что делать дальше.

У меня оставалась статуя, но толку от неё было мало. Человек неискушенный мог бы подумать, что на ней должны остаться следы тех людей, которые убили скульптора, ведь, погружая скульптуру в магический карман, они, с точки зрения обывателя, обязательно оставили на ней часть своей ауры, которую способен обнаружить маг. Но те, кто лучше знаком с магией, знают, что это совсем не так. Или не совсем так. Да, следы были, но магическое пространство их полностью смыло. Одно из правил, которое я запомнил из полученных в юности уроков, гласит: «Любое тело, помещенное в магическое пространство, сохраняет все свои физические свойства, полностью утрачивая при этом любые магические качества или магические проявления, присущие ему до погружения». Указанные в правиле «магические проявления» включают в себя и следы ауры. Словом, блестящая находка статуи ни на йоту не приблизила меня к освобождению Гросекса. Теперь, когда главных подозреваемых не стало, я просто не представлял себе, как мне спасать клиента.

— Видимо, придется копать дальше, — проворчал я, ни к кому не обращаясь, и велел подать пива.

Как вы догадались, я уже успел вернуться в «Секиру мщения». Продолжая размышлять, я пришел к выводу, что замысел преступления не мог принадлежать двум недавно отошедшим в мир иной бандитам, как бы опытны они ни были.

Сулания сидела в баре, и я задал ей ещё несколько вопросов:

— Где ваш отец раздобыл кошель?

Она не знала, но думала, что отец привез кошель ещё в юности из путешествия на Запад.

— Это крайне редкостный предмет, — сказал я. — Вам известно, что закон запрещает частным лицам иметь в собственности подобный кошель? Насколько мне известно, в Турае — лишь два таких предмета и оба принадлежат королю. Если бы Талия схватили с этим кошельком, он кончил бы жизнь, ворочая веслом на каторжной триреме.

Кошели были у нас под запретом потому, что король тревожился: а вдруг владелец такого кошелька, добившись аудиенции, возьмет да и извлечет из воздуха меч. И это будет не первое убийство правителя, совершенное подобным образом. Хотя, по правде говоря, думаю, что Талий чувствовал себя в безопасности, используя кошель для поставок «дива» во дворец: дело в том, что подобного рода магические предметы могут быть обнаружены — да и то с большими трудностями — только опытными магами. Причем искать его надо специально. Кто мог предполагать, что опустившийся вконец Талий может быть владельцем столь редкой и ценной вещи?

Сулания допила пиво и огляделась, желая заказать ещё кружечку.

— Итак, Сулания, создается впечатление, что тот, кто убил вашего отца, прикончил и Дрантаакса. У меня имелась пара подозреваемых, но, к сожалению, сейчас нет к ним доступа. Кто-нибудь знал о существовании кошелька?

Если кто и знал, то Сулания об этом не знала. Она вообще мало что знала. Ей постоянно хотелось выпить, и в этом смысле «Секира мщения» оказалась для неё роднее, чем родной дом. Я предложил взять ландус и доставить её в Тамлин, но Сулания заявила, что останется здесь еще. Бедная девочка! Ну конечно, ей, дочери мага из Тамлина, ни разу не доводилось бывать в таких тавернах. Конечно же, ей здесь очень понравилось.

— Я никогда не пробовала пива. У нас в доме было только вино, — горестно сообщила она.

Оставив Суланию наедине с очередной кружкой, я поднялся к себе, но стоило мне войти в комнату, как в ведущую на улицу дверь кто-то постучал. Я спросил, кто там. Оказалось, что меня решила посетить троица монахов. Эти (в отличие от тех, что навещали меня в прошлый раз) вежливо осведомились, можно ли им войти. Балахоны на них были желтые, и я благосклонно кивнул. На тех, что хотели меня обворовать, были красные балахоны. Итак, я их впустил, и в мою контору вошли три монаха — два молодых плюс один старый, весьма почтенного вида. Юные монахи уважительно стояли, пока я смахивал мусор со стула для их старейшины. Несмотря на весьма преклонный возраст, старец передвигался быстро и легко, а когда он сел, его спина оказалась прямой, как палка от швабры.

Он выразил мне почтение голосом гораздо более бодрым, чем можно было бы ожидать от человека столь преклонных лет, и тут я все понял: ну конечно, этот старикан всегда вел здоровый образ жизни. Сомневаюсь, чтобы он хоть раз за всю свою жизнь выпил пива или закурил фазис.

— Умоляю простить нас за то, что мы взяли на себя смелость посетить вас без предварительного уведомления, — вежливо сказал он. — Мы, увы, редкие гости в городе и в силу этого обстоятельства решили рискнуть, надеясь застать вас дома.

Вежливость всегда вызывала у меня серьезные подозрения.

— Чем могу быть вам полезен? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.

— Мы хотим попросить вас найти некую статую, — ответил почтенного вида монах.

Поистине странное совпадение: искомая статуя в данный момент лежала у меня в кармане.

— Расскажите мне о ней, — попросил я.