Фонд

Часть IV Торговцы

Как только Лиммар Пониц намылился, раздался телефонный звонок. И здесь, в суровом и темном космосе Галактической Периферии повторилась все та же банальная ситуация — человек в ванной и телефон.

К счастью, эта часть корабля, владелец которого промышлял торговлей на свой страх и риск, не была загромождена всевозможными товарами и отличалась повышенной комфортностью. Такой повышенной, что душ с настоящей горячей водой размещался в крохотной кабинке в четырех метрах от панели управления. Пониц отчетливо услышал прерывистое дребезжание телефона.

Весь в мыльной пене, ругаясь, он выскочил из душа, чтобы включить переговорное устройство — и уже через три часа его догнал другой торговый корабль. И улыбающийся юнец вошел к нему через приемный отсек между кораблями.

Пониц уступил ему свое лучшее кресло, а сам примостился на вращающемся стуле у приборного щитка.

— Что же это вы, Горм, — неприветливо спросил он, — гонитесь за мной от самого Фонда?

Лес Горм зажег сигарету и покачал головой, не соглашаясь с Поницем:

— Я? Да ни в коем случае! Я всего лишь простофиля и неудачник, случайно попавший на Глиптал IV через день после того, как они получили почту. И поэтому они поручили мне доставить вам это.

Небольшой мерцающий шарик перешел из рук в руки. Горм добавил:

— Конфиденциально. Сверхсекретно. Не подлежит, насколько я понимаю, передаче по субэфиру и так далее. По крайней мере, это персональная капсула, и только вы можете ее открыть.

Пониц неприязненно рассматривал капсулу.

— Это и так понятно. Хороших новостей в таких штуках не бывает.

Попав к нему в руки, капсула раскрылась, и из нее стала появляться тонкая, прозрачная, упругая лента. Он быстро пробежал ее глазами, поскольку к тому времени, когда вся лента вышла наружу, ее начало уже потемнело и сморщилось, а через полторы минуты она вся почернела и распалась на атомы.

— О, Галактика! — проворчал Пониц.

Лес Горм тихо спросил его:

— Могу ли я быть чем-нибудь полезен? Или это полная тайна?

— Вы из Гильдии, поэтому я могу рассказать вам. Мне придется отправиться на Аскон.

— В это жуткое место? Но почему?

— Они арестовали торговца. Но это между нами.

— Арестовали! Но это же нарушение Конвенции! — гневно воскликнул Горм.

— Так же, как и вмешательство во внутренние дела.

— А, так вот в чем дело. — Горм подумал. — А кто этот торговец? Я с ним знаком?

— Нет! — резко ответил Пониц, и Горм, поняв намек, перестал задавать вопросы.

Пониц встал и уныло посмотрел на обзорный экран, бормоча при этом проклятия, обращенные ко всей Галактике. Затем воскликнул:

— Вот неудача! Я ведь еще ничего не продал!

Горм понимающе кивнул:

— Да, дружище, Аскон — закрытая для торговли зона.

— Именно. Там и перочинного ножика не продашь. Они не покупают никакие ядерные устройства. На мне висит мой план по продаже, и лететь туда — значит, совершенно завалить дело.

— А вы не можете отказаться?

Пониц рассеянно покачал головой:

— Я знаю этого парня и не могу бросить друга в беде. Будь что будет. Жизнь моя в руках Галактического Духа, и я радостно иду по указанному им пути.

— Как это? — Горм не понял своего собеседника.

Пониц взглянул на него и издал короткий смешок:

— Я и забыл. Вы ведь никогда не читали «Книгу Духа», нет?

— И не слыхал о такой, — ответил Горм.

— Это потому, что вы не изучали религию.

— Религию? Чтобы стать жрецом?! — Горм был потрясен до глубины души.

— Именно. Это мой позор и страшная тайна. Впрочем, я не смог ужиться со Святыми Отцами. Они выгнали меня, и этого оказалось достаточно, чтобы получить светское образование при Фонде. Ладно, я думаю, мне пора двигаться. Как у вас идут дела в этом году?

— В этом году я делаю последнюю ходку с товаром. Я свою квоту выполню!

— Счастливец! — уныло сказал Пониц.

После ухода Горма он еще долго сидел в глубокой задумчивости.

Итак, Эскел Горов на Асконе, и к тому же в тюрьме.

Как плохо! Намного хуже, чем кажется на первый взгляд. Ведь одно дело — навешать лапшу на уши любопытному юнцу, чтобы его отшить, и совсем другое — посмотреть правде в глаза.

Потому что Лиммар Пониц был одним из немногих, кто знал, что Старший Торговец Эскел Горов к торговле не имел никакого отношения. Профессия у него была совсем другая — он был агентом Фонда!

Прошло уже целых две недели. Две недели потеряны совершенно напрасно!

Одна неделя пошла на то, чтобы достичь Аскона, на самых дальних подступах к которому его встретил целый рой сторожевых кораблей. Какой бы ни была их система обнаружения — она работала, и неплохо.

Они ненавязчиво сопровождали его, не подавая никаких сигналов и сохраняя дистанцию; в то же время они довольно бесцеремонно направляли его к главному солнцу Аскона.

Пониц мог бы справиться с ними одной левой. Эти корабли сохранились со времен давно уже ушедшей в небытие Галактической Империи и предназначались для спорта, а не для боевых действий. К тому же без ядерного оружия — они хотя и выглядели живописно, но были совершенно безопасны. Но Эскел Горов находился у них в руках, а заложника Горова в беде не оставят. И асконцы должны это усвоить раз и навсегда.

И еще одна неделя, целая неделя потрачена на то, чтобы обойти множество нуднейших должностных лиц, отделявших Великого Магистра от всего остального мира. Приходилось втираться в доверие и убеждать каждого столоначальника. У каждого из них приходилось бесконечно долго вымаливать замысловатую, украшенную завитушками подпись, которая открывала путь к чиновнику более высокого ранга.

И впервые его документы, свидетельствующие о том, что он торговец, оказались совершенно бесполезными.

Но вот, наконец, от Великого Магистра его отделяет лишь золоченая дверь и стража. Двух недель как не бывало.

Горов по-прежнему в тюрьме, а груз Поница пылится без дела в трюмах его корабля.

Великий Магистр оказался коротышкой с залысинами и лицом, сплошь покрытым морщинами; шею его обвивал огромный лоснящийся меховой воротник, который, казалось, был настолько тяжел, что вынуждал его сидеть неподвижно.

Он взмахнул рукой, и цепочка вооруженных охранников расступилась, чтобы Пониц мог подойти к подножию трона.

— Молчите! — выкрикнул Великий Магистр, и Пониц, уже собиравшийся заговорить, прикусил язык.

— Вот так-то, — правитель Аскона успокоился, — я не выношу пустой болтовни. Угрожать вы не можете, а лестью меня не возьмешь. Жаловаться вам тоже не на что. Вас, бродяг, предупреждали множество раз, что ваши чертовы корабли не должны заходить на Аскон.

— Сэр, — спокойно ответил Пониц, — никто и не пытается оправдывать торговца, о котором идет речь. Торговцы придерживаются политики невмешательства в дела тех планет, на которых их присутствие нежелательно. Но Галактика велика, и поэтому и прежде бывали случаи непреднамеренного нарушения границ. Произошла прискорбная ошибка.

— Разумеется, прискорбная, — заверещал Великий Магистр. — Но ошибка ли? Ваши люди с Глиптала IV стали закидывать меня просьбами начать переговоры уже через два часа после ареста этого негодяя и богохульника. Они неоднократно предупреждали меня о вашем прибытии. Все это похоже на тщательно организованную кампанию с целью его освободить. И слишком многого вы ожидаете, слишком многого, учитывая допущенные ошибки, прискорбные они или нет.

Черные глаза асконца презрительно смотрели на него. Он снова затараторил:

— Неужели вы, торговцы, перепархивающие с планеты на планету, как обезумевшие бабочки, до такой степени утратили чувство реальности, что, приземлившись на главной планете Аскона, в центре его солнечной системы, осмеливаетесь называть это непреднамеренным пограничным недоразумением? Разумеется, вы так не думаете.

Пониц постарался скрыть свой испуг. Он упрямо твердил свое:

— Ваше Святейшество, если попытка торговца была преднамеренной, то это явное нарушение закона. Устав нашей Гильдии самым строгим образом запрещает подобные действия.

— Это несомненно нарушение закона, — грубо ответил асконец, — причем такое, что вашему коллеге придется расстаться с жизнью, расплачиваясь за него.

Пониц совсем пал духом. Асконец был настроен весьма решительно.

Пониц сказал:

— Смерть, Ваше Святейшество, необратимое явление. Поэтому, разумеется, должна быть какая-то альтернатива.

Наступило молчание, а затем асконец осторожно начал:

— Мне говорили, что Фонд — организация довольно состоятельная.

— Состоятельная? Разумеется, но мы богаты именно тем, что вас меньше всего интересует. Наши ядерные товары…

— Ваши товары не имеют никакой ценности, поскольку на них нет благословения предков. Ваши товары греховны и преданы анафеме, потому что они были прокляты предками. — Все это он говорил голосом, лишенным каких-либо эмоций, — он повторял раз и навсегда заученные догмы.

Великий Магистр опустил глаза и спросил, как бы намекая на что-то:

— Есть ли у вас другие ценности?

Торговец, однако, намек не понял:

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Что бы вы хотели получить?

Асконец развел руками:

— Вы хотите поменяться со мной местами и узнать, что мне нужно? По-видимому, ваш коллега подвергнется наказанию, предусмотренному за святотатство уголовным кодексом Аскона. Смерть в газовой камере. Мы справедливые люди. За подобное преступление даже самый бедный крестьянин понес бы аналогичное наказание. Даже я был бы наказан не менее строго.

Пониц растерянно пробормотал:

— Ваше Святейшество, позволят ли мне встретиться с заключенным?

— Законы Аскона, — строго ответил Великий Магистр, — не разрешают осужденному с кем-либо общаться.

Пониц уже стал терять надежду.

— Ваше Святейшество, умоляю вас проявить милосердие к душе этого человека в тот час, когда телу предстоит с ней расстаться. Он был лишен духовного утешения все это время, когда жизнь его находилась в опасности. Даже теперь он не готов еще припасть к груди Духа, правящего всем миром.

Великий Магистр медленно и недоверчиво переспросил:

— Так вы Пастырь Душ?

Пониц скромно поклонился.

— Меня научили этому. В безлюдных просторах Космоса мы нужны бродячим торговцам, чтобы заботиться о духовной стороне жизни, посвященной торговле и мирским делам.

Правитель Аскона в задумчивости закусил нижнюю губу.

— Каждый человек должен подготовить свою душу для путешествия к духам предков. Раньше я и не знал, что торговцы тоже верят в Духа.

Когда Лиммар Пониц открыл тяжелую дверь, Эскел Горов зашевелился на ложе. Дверь с грохотом захлопнулась. Горов что-то проворчал — и вскочил на ноги.

— Пониц! Они прислали тебя!

— Чистая случайность, — хмуро ответил Пониц, — или работа моего личного демона-вредителя. Во-первых, ты попал в историю на Асконе. Во-вторых, мой маршрут, известный Совету по торговле, проходил на расстоянии пятидесяти парсеков от этой системы, когда все произошло. В-третьих, раньше мы работали вместе, и Совету это известно. Миленький раскладик, не правда ли? Ответ напрашивается сам собой.

— Осторожно, — нервно сказал Горов, — нас наверняка подслушивают. Ты захватил Искривитель Поля?

Пониц показал ему украшенный орнаментом браслет на запястье, и Горов успокоился.

Пониц огляделся по сторонам. Камера была пустая и просторная. Она была хорошо освещена. Неприятных запахов не было. Он сказал:

— Неплохо. Они обошлись с тобой весьма любезно.

Горов пропустил замечание мимо ушей.

— Послушай, как тебе удалось сюда пробраться? Я уже почти две недели сижу в одиночке.

— То есть с тех пор, как я сюда прибыл. По-видимому, у старикашки, который всем здесь заправляет, нашлось слабое местечко. Он прислушивается к благочестивым речам. Я рискнул и выиграл, и вот я здесь — в роли твоего духовного наставника. У такого набожного, как он, человека есть свои причуды. Он без колебаний перережет тебе горло, если ему это будет угодно, но он не посмеет навредить твоей бессмертной душе, которой скорее всего-то и нет. Это просто пример из практической психологии. Торговец должен знать всего понемножку.

Горов ехидно улыбнулся:

— Да, ты ведь учился в богословской школе. Ты мастер на все руки, Пониц. Я рад, что прислали именно тебя. Но Великий Магистр любит не только мою душу. Он говорил что-нибудь о выкупе?

Торговец прищурился:

— Он вскользь на что-то намекал и угрожал задушить тебя в газовой камере. Я сделал вид, что не понял и уклонился от разговора на эту тему — думал, ловушка. А это, оказывается, вымогательство. И чего же он хочет?

— Золота!

— Золота? — Пониц нахмурился. — Сам металл? Но для чего он ему?

— Это их средство обмена.

— Неужели? А где мне его взять?

— Где сможешь. Послушай, это важно. Если ты пообещаешь Великому Магистру золото, со мной ничего не произойдет. Пообещай столько, сколько он запросит. Может, придется вернуться в Фонд и взять. Когда меня освободят, нас отконвоируют за пределы системы, и тогда мы распрощаемся.

Пониц неодобрительно посмотрел на него:

— А потом ты возвратишься сюда — и все сначала.

— Мое задание — продавать ядерные заряды на Асконе.

— Они схватят тебя прежде, чем ты углубишься в их зону на один парсек. Я полагаю, тебе об этом известно.

— Впервые слышу, но это ничего не меняет.

— Во второй раз они тебя прикончат.

Горов пожал плечами.

Пониц тихо сказал:

— Если мне опять предстоит вступить в переговоры с Великим Магистром, то мне нужно познакомиться с подоплекой этой истории. До сих пор я действовал вслепую. Некоторые мои замечания чуть не вызвали у Его Святейшества приступ бешенства.

— Все очень просто, — сказал Горов. — Упрочить позиции Фонда здесь, на Периферии, мы можем только в том случае, если создадим теократическую империю, заинтересованную в торговле. Мы еще слишком слабы, чтобы силой установить контроль за их политической жизнью. Это все, что мы можем сделать для сдерживания Четырех Королевств.

Пониц кивнул:

— Я понимаю. Мы не можем установить контроль при помощи религии за теми солнечными системами, которые откажутся применять наши ядерные устройства.

— И, следовательно, могут стать враждебными центрами борьбы за независимость.

— Все понятно, — сказал Пониц. — Довольно теории. Что же конкретно мешает торговле? Религия? Великий Магистр на это намекал.

— Их религия — разновидность культа предков. В их преданиях говорится, как праведные и простодушные герои покончили с ужасами прошлого. В них, вероятно, в искаженном виде рассказывается о периоде анархии, когда были изгнаны войска Императора и создано независимое правительство. Передовая наука и ядерная энергетика стали отождествляться с прежним Имперским режимом, который они вспоминают с ужасом.

— Неужели? Однако они владеют миленькими корабликами, которые ловко меня засекли с расстояния в два парсека. Разве это возможно без ядерных установок?

Горов пожал плечами:

— Эти корабли несомненно остались у них со времен Империи. Может быть, у них и ядерные двигатели. Они не выбрасывают их на свалку. Но дело в том, что они не гонятся за новшествами, и их экономика совершенно не зависит от ядерной энергии. Это-то мы и должны изменить.

— Но как мы этого добьемся?

— Мы должны хоть где-то прорвать оборону! Короче говоря, если я смогу продать перочинный нож, у которого вместо лезвия — силовое поле, местному аристократу, то он будет заинтересован ввести законы, позволяющие ему им пользоваться. Откровенно говоря, звучит это довольно глупо, хотя с точки зрения психологии все вполне логично. Для того чтобы создать проядерную фракцию при дворе, нужно продать жизненно важную аппаратуру в местах, имеющих ключевое, стратегическое значение.

— И для этого они послали именно тебя? А я здесь лишь для того, чтобы выкупить тебя на свободу и убраться восвояси, а ты опять продолжишь свои попытки? Ну разве это справедливо?

— В каком смысле? — осторожно поинтересовался Горов.

— Послушай! — Пониц наконец вышел из себя. — Ты дипломат, а не торговец, как бы ты себя не называл. А это задание для того, кто занимается торговлей профессионально. У меня весь корабль забит товаром, который превращается в хлам, а ведь на мне висит план по продаже, и похоже, что выполнить мне его не удастся.

— Ты хочешь сказать, что тебе приходится рисковать жизнью, занимаясь не своим делом?

— А ты имеешь в виду, что это зависит от патриотизма человека, а торговцы не патриотичны?

— Разумеется, нет. Первопроходцам патриотизм ни к чему.

— Пусть будет по-вашему. Я согласен. Я не для того болтаюсь по космосу, чтобы спасать Фонд или для чего-нибудь подобного. Но я путешествую, чтобы делать деньги, а здесь я вижу для этого определенные возможности. Если это поможет Фонду, тем лучше. Мне ведь случалось рисковать жизнью по причинам намного менее значительным.

Пониц встал. Горов последовал его примеру.

— Что ты намерен предпринять?

Торговец улыбнулся:

— Горов, я не знаю, пока не знаю. Но если загвоздка заключается в том, чтобы продать товар, то я ваш союзник. Я не люблю хвастаться, но в одном я никогда не пасовал: свой годовой план по продаже товаров я выполнял всегда.

Стоило ему постучать, и дверь камеры тут же распахнулась. По обеим ее сторонам стали стражники.

— Показывайте! — сурово приказал Великий Магистр. Он утопал в мехах; его щуплая рука сжимала металлический прут, заменявший ему посох.

— И золото, Ваше Святейшество?

— И золото, — равнодушно согласился Великий Магистр.

Пониц поставил ящик и открыл его, стараясь действовать как можно более уверенно. Он чувствовал себя очень одиноким среди этих враждебно настроенных людей — точно так же он чувствовал себя в первый год работы в космосе. Окружавшие его бородатые советники неприязненно смотрели на него. Среди них находился и Ферл, любимчик Великого Магистра, сидевший возле своего повелителя. Его неподвижное, худое лицо не выражало ничего, кроме злобы. Пониц уже встречался с ним однажды и сразу распознал в нем своего главного врага, а следовательно, и первую жертву.

За стеной вооруженный отряд ожидал приказаний. Пониц был полностью отрезан от своего корабля; единственным его оружием был этот ящик, который он хотел использовать в качестве взятки. Горов по-прежнему оставался заложником.

Он закончил настройку уродливого приспособления, над которым работал целую неделю, проявляя чудеса изобретательности, и еще раз взмолил бога, чтобы кварц, футерованный свинцом, выдержал нагрузку.

— Что это? — спросил Великий Магистр.

— Это, — ответил Пониц, несколько отступив, — небольшое устройство, которое я сконструировал самостоятельно.

— Это и так понятно, но я спрашиваю вас не об этом. Это одна из мерзостей черной магии, распространенной на вашей планете?

— Оно работает на ядерном топливе, — признался Пониц, — но никому из вас не придется к нему прикасаться или вообще что-нибудь с ним делать. Этим буду заниматься только я, и если в этом и есть что-либо мерзкое, то я беру весь грех на себя.

Великий Магистр угрожающе занес над машиной свою железную трость; он быстро и беззвучно шевелил губами, читая очистительные заклинания. Советник с худым лицом, стоявший справа от него, нагнулся к нему, и его рыжие, щетинистые усы прикоснулись к уху Великого Магистра. Старый асконец раздраженно отмахнулся от него.

— А какая связь между этим орудием зла и золотом, которое может спасти жизнь вашего соотечественника?

— С помощью этой машины, — начал объяснять Пониц, опустив руку на главную камеру и чуть поглаживая ее твердые, круглые бока, — я могу превратить железо, которым вы пренебрегаете, в золото высшей пробы. Это единственное известное человеку устройство, превращающее железо, обыкновенное железо, Ваше Святейшество, в сверкающее, полновесное, желтое золото.

Пониц почувствовал, что речь его не удалась. Обычно, расхваливая свой товар, он говорил красиво и убедительно, как по-писанному; впрочем, его Святейшество интересовала не форма, а содержание.

— Ах, так? Трансмутация. И прежде находились болваны, утверждавшие, что владеют ею. Они поплатились за святотатство.

— Но они добились успеха?

— Нет, — ответил Великий Магистр, все же несколько заинтригованный. — Успех в получении золота был бы преступлением со смягчающими обстоятельствами. Роковой является неудачная попытка. Ну ладно, что вам удастся сделать с моим железом? — Он постучал им по полу.

— Прошу меня извинить, Ваше Святейшество, но мое устройство — уменьшенная модель, изготовленная мною собственноручно, и ваш жезл просто не поместится в него.

Сверкая глазами, Великий Магистр осмотрел всех присутствующих.

— Рэндел, твои пряжки. Ну давай же, ты сполна получишь за них.

Пряжки передали по цепочке, из рук в руки. Великий Магистр задумчиво взвесил их на ладони.

— Возьмите, — сказал он и швырнул их на пол.

Пониц поднял их. Ему пришлось попотеть, чтобы открыть цилиндр, а когда он устанавливал пряжки на анодном экране, глаза слезились от напряжения. Потом будет легче, но в первый раз все должно пройти так, как надо.

В течение десяти минут самодельный трансмутатор зловеще потрескивал, запахло озоном. Асконцы, перешептываясь, отступили. Ферл что-то настойчиво шептал на ухо своему повелителю. Великий Магистр сидел неподвижно с каменным лицом.

Пряжки стали золотыми!

Пониц протянул их Великому Магистру, пробормотав: «Ваше Святейшество», но старик заколебался, а затем жестом показал убрать их от него подальше. Он пристально смотрел на трансмутатор. Пониц быстро заговорил:

— Господа, это чистое золото. Сплошное золото. Если хотите, вы можете проверить это при помощи любых физических и химических тестов. Его нельзя отличить от обычного золота. Такой обработке можно подвергнуть любое железо. Ржавчина не помешает, да и примеси других металлов тоже, если их количество будет незначительным…

Но Пониц говорил лишь для того, чтобы чем-то заполнить тишину. Он по-прежнему держал пряжки в руке, и слова его подтверждало золото.

Наконец, Великий Магистр медленно протянул руку, и тогда тощий Ферл громко сказал:

— Ваше Святейшество, это золото получено из пагубного источника.

Пониц возразил ему:

— Розы вырастают из грязи, Ваше Святейшество. Торгуя с вашими соседями, вы покупаете самые разнообразные товары, не спрашивая, где они их взяли, произведены ли они на старинной машине, получившей благословение ваших предков, или им продали их странствующие по космосу изгои. К тому же я продаю вам золото, а не машину.

— Ваше Святейшество, — сказал Ферл, — вы не несете ответственности за грехи иностранцев, действующих без вашего согласия, за вашей спиной. Но принять это странное фальшивое золото, изготовленное греховным способом из железа в вашем же присутствии — значит нанести оскорбление бессмертным душам наших священных предков.

— И все же золото есть золото, — задумчиво проговорил Великий Магистр. — И это всего лишь выкуп за осужденного язычника. Вы слишком непримиримы, Ферл.

Но руку свою он убрал.

Пониц продолжал его убеждать:

— Ваше Святейшество, вашими устами глаголет сама мудрость. Подумайте, вы ведь ничего не потеряете, если отпустите язычника, а золотом, полученным в обмен за него, вы сможете украсить гробницы своих священных духов. И даже если допустить, что золоту изначально присуще зло, то этот презренный металл сразу очистился бы от скверны, если использовать его в столь благочестивых целях.

— Клянусь костями моего дедушки! — неожиданно воскликнул Великий Магистр и громко засмеялся. — Ну что вы скажете, Ферл, об этом молодом человеке? Говорит он убедительно. Так же убедительно, как предки.

— По-видимому, это так, если допустить, что его красноречие не навязано Злым Духом.

— Я предложу вам условия еще более выгодные, — вдруг сказал Пониц, — золото я отдам вам в залог. Положите его на алтари ваших предков в качестве жертвоприношения, а я останусь у вас еще тридцать дней. Если к концу этого срока не будет никаких признаков их неудовольствия, если не произойдет никакого несчастья, то это будет лучшим доказательством того, что они согласны принять эту жертву. Ну, что еще я могу вам предложить?

И когда Великий Магистр встал, чтобы увидеть, все ли согласны, все члены совета выразили свое одобрение. Даже Ферл одобрительно кивнул, хотя и закусил при этом кончик уса.

Пониц улыбнулся и подумал, что богословское образование может иногда и пригодиться.

Еще неделю пришлось потратить на то, чтобы организовать встречу с Ферлом. Пониц волновался и чувствовал себя беспомощным, хотя за последнее время уже успел свыкнуться с этим чувством. В сопровождении охранника он выехал за город. В сопровождении охранника он прибыл на загородную виллу Ферла. Выхода не было, оставалось только смириться и не оглядываться через плечо.

В компании других старейшин Ферл выглядел старше своих лет и плюгавее, чем был на самом деле. В свободной одежде он вообще не казался старейшиной.

Он грубо сказал ему:

— Вы странный человек.

Его близко посаженные глаза чуть-чуть подергивались.

— Всю последнюю неделю и особенно два последних дня вы постоянно намекаете, что мне нужно золото. Это пустая трата времени. Покажите мне человека, который бы от него отказался! Но почему вы не хотите сделать следующий ход?

— Дело не только в золоте, — осторожно ответил Пониц. — Не только в золоте. Подумаешь там, монета или две. Дело во всем том, что стоит за золотом.

— Но что может стоять за золотом? — Ферл попытался прощупать своего собеседника. — Надеюсь, это не подготовка к еще одному неуклюжему эксперименту…

— Неуклюжему? — Пониц чуть-чуть нахмурился.

— О, разумеется, — Ферл сложил руки и легонько потер ими подбородок, — я не критикую вас. Я уверен — неуклюжесть была разыграна. Я бы предупредил Его Святейшество и об этом, если бы знал наверняка, что вами движет. Будь я на вашем месте, я бы сотворил золото на корабле и предложил его с глазу на глаз. Это позволило бы обойтись без устроенного вами спектакля и избавило бы вас от той неприязни, которую вы к себе вызвали.

— Это верно, — согласился Пониц, — но так как я — это я, то я согласился на неприязнь ради того, чтобы привлечь ваше внимание.

— Ах, вот в чем дело! Только поэтому! — Ферл даже не попытался скрыть свое презрение. — И я полагаю, вы предложили тридцатидневный срок для очищения золота от скверны ради того, чтобы выиграть время и завязать связи более тесные. Но что если золото окажется нечистым?

Пониц позволил себе мрачно пошутить:

— И это тогда, когда приговор зависит от тех, кто больше всего заинтересован в том, чтобы оно оказалось чистым?

Ферл пристально посмотрел на торговца. На его лице одновременно были написаны удивление и удовлетворение.

— Разумное замечание. А теперь скажите, зачем вы хотели привлечь мое внимание?

— Охотно. За то короткое время, что я тут нахожусь, я отметил несколько любопытных касающихся вас фактов. Например, вы молоды, очень молоды для члена Совета и, кроме того, вы потомок не такого уж древнего рода.

— Вы осуждаете мою семью?

— Ни в коем случае. Все признают, что ваши предки — великие и благочестивые люди. Однако, некоторые утверждают, что вы не принадлежите к Пяти Племенам.

Ферл откинулся на спинку кресла.

— При всем уважении ко всем заинтересованным лицам… — Свою злость он тоже не пытался скрыть. — Чресла Пяти Племен ослабели и кровь охладела. Не наберется и пятидесяти человек, принадлежащих к этим племенам.

— И все же находятся люди, утверждающие, что народ не потерпит на посту Великого Магистра того, кто не является потомком Пяти Племен. Поговаривают о том, что такой молодой и недавно выдвинувшийся любимец Великого Магистра наверняка приобретет могущественных врагов среди выдающихся государственных деятелей. Его Святейшество стареет, и когда он умрет, вы лишитесь его покровительства и защиты, в то время, как слова Духа, несомненно, будет истолковывать ваш враг.

Ферл сердито посмотрел на него:

— Для иностранца вы знаете слишком много. Смотрите, чтобы вам не укоротили нос, который вы суете не в свои дела!

— Поживем — увидим.

— Да я наперед все вижу! — Ферл нетерпеливо заерзал в своем кресле. — Вы собираетесь предложить мне богатство и власть, которые мне принесут ваши греховные машины, находящиеся на вашем корабле. Я угадал?

— Допустим. Но какие у вас могут быть возражения? Только ваши представления о добре и зле?

Ферл покачал головой:

— Не только. Послушайте, мой дорогой чужестранец, вы исповедуете языческий ангостицизм и можете думать о нас все, что вам заблагорассудится, но я не такой уж раб нашей мифологии, как это может показаться. Я образованный и, надеюсь, просвещенный человек. Все эти религиозные обычаи и ритуалы — это для масс.

— В таком случае, ваши возражения? — Пониц осторожно гнул свою линию.

— Именно это. Массы. Может быть, я хотел бы иметь с вами дело, но как найти достойное применение вашим приборам? Как может прийти ко мне богатство, если я смогу пользоваться, скажем, бритвой только в полной секретности, дрожа от страха? Даже если я побрею свой подбородок более чисто, то как я разбогатею? И как я смогу избежать смерти в газовой камере или от рук разъяренной толпы, если меня поймают с поличным?

Пониц пожал плечами:

— Вы совершенно правы. Но я хочу отметить, что выход в том, чтобы научить ваш народ пользоваться приборами, использующими ядерную энергию, для их же собственного удобства и для вашей колоссальной выгоды. Я не отрицаю, что предстоит огромная работа, но прибыль будет еще больше. Однако это ваши проблемы, а не мои, поскольку я не предлагаю вам ни бритву, ни нож, ни механическое устройство для уничтожения мусора.

— Что же вы предлагаете?

— Просто золото. Тотчас же. Вы получите машину, которую я показывал на прошлой неделе.

Ферл замер от неожиданности.

— Преобразователь?

— Именно. Все ваше железо вы превратите в золото. Я полагаю, этого с лихвой хватит, чтобы покрыть все ваши расходы и, несмотря на вашу молодость и ваших врагов, вы станете Великим Магистром. И к тому же это безопасно.

— В каком смысле?

— В том, что пользоваться ею можно втайне, что, как вы говорили, только и гарантирует безопасность, когда речь идет о ядерных устройствах. Вы можете спрятать преобразователь в самом глубоком подземелье самой неприступной крепости, находящейся в вашем самом отдаленном поместье — и он тут же принесет вам богатство. Вы получите золото, а не машину, золото, которое ничем не отличается от обычного золота.

— А кто будет на этой машине работать?

— Вы сами. Вам хватит пяти минут, чтобы научиться. А я установлю ее там, где вы пожелаете.

— А взамен?

— Взамен, — осторожно сказал Пониц, — я запрошу цену, и немалую. Ведь этим я зарабатываю себе на жизнь. Ну, скажем, поскольку эта машина дорогая — вы мне дадите столько сварочной стали, сколько стоит кубический фут золота.

Ферл засмеялся, и Пониц покраснел.

— Я отмечаю, сэр, — упрямо добавил он, — что за два часа вы вернете себе то, что потратили.

— Верно, а через час вы уедете, и машина перестанет работать. Мне нужны гарантии.

— Я даю вам слово.

— Прекрасная гарантия, — насмешливо поклонился Ферл, — но лучшей гарантией будет ваше личное присутствие. Я даю вам слово, что заплачу вам через неделю после того, как машина будет доставлена ко мне в рабочем состоянии.

— Это невозможно.

— Невозможно? Да вы заслуживаете смертной казни уже только за то, что осмелились предложить мне что-то купить. Выбора у вас нет, и если вы не согласитесь, вас завтра же отправят в газовую камеру.

Выражение лица Поница не изменилось, но в глазах вспыхнули крошечные искорки. Он сказал:

— Вы пользуетесь своим положением. Но, по крайней мере, вы дадите мне расписку?

— Чтобы и меня могли казнить? Ну уж нет! — Ферл расплылся в улыбке. — Нет, сэр, глупец только один из нас.

Торговец тихо спросил:

— Значит, мы договорились?

Горова освободили на тридцатый день в обмен на пятьсот фунтов золота самой высшей пробы. Снят был арест и с находящейся на карантине мерзости, какой являлся его корабль.

Затем, когда они покидали Аскон, путь им указывали те же миниатюрные, с лоснящимися боками корабли, что встречали их при подлете к этой системе.

Пониц наблюдал за крупинкой, освещенной тусклым солнцем, — кораблем Горова, визгливый голос которого доносился до него по непрерывному эфирному лучу, исключавшему возможность возникновения помех.

Горов говорил:

— Мы не этого добивались, Пониц, преобразователь не подойдет. Кстати, где ты его купил?

— Не покупал я его, — терпеливо ответил ему Пониц, — я скастрюлил его из установки для облучения продуктов питания. В действительности он не так уж и хорош. Требует огромных затрат энергии при переработке сколько-нибудь значительного количества материала, иначе Фонд не стал бы рыскать по всей Галактике в поисках тяжелых металлов. Этот трюк известен всем торговцам, правда, раньше я никогда не видел, чтобы железо превращали в золото. В целом же машина производит сильное впечатление и работает, хотя и не долго.

— Я все понял, но именно этот трюк нам не подходит.

— Я вытащил тебя из этого ужасного застенка.

— Это не имеет никакого значения. Тем более, что я снова туда возвращусь, как только мы избавимся от этой заботливой свиты.

— Но почему?

— Ты сам объяснил это тому политикану, с которым имел дело. — Горов с трудом сдерживал гнев. — Ваша сделка означает, что преобразователь нужен для какой-то цели, но сам по себе он никакой ценности не имеет. И поэтому он получил золото, а не прибор. С точки зрения психологии все было неплохо, так как тебе удалось его продать, но…

— Но? — тихо и вежливо переспросил Пониц.

Голос, доносившийся из телефонной трубки, стал еще более резким:

— Но мы хотим продать им оборудование, представляющее ценность само по себе, чтобы они могли пользоваться им не таясь. И со временем, в собственных интересах, высказались бы за ядерную технологию.

— Я это понимаю, — ласково ответил Пониц, — ты мне это уже объяснял. Но послушай, что выйдет из моей сделки. Пока преобразователь будет работать, Ферл будет чеканить золотую монету, а проработает преобразователь достаточно долго, чтобы принести ему средства, необходимые, чтобы подкупить избирателей и победить на следующих выборах. Нынешний Великий Магистр долго не протянет.

— Ты рассчитываешь на благодарность? — холодно поинтересовался Горов.

— Нет, на обоснованную заинтересованность в собственной выгоде. Преобразователь поможет ему победить на выборах, другие механизмы…

— Нет! Нет! Твоя посылка неверна. Он будет делать ставку не на преобразователь, а на старое доброе золото. Вот что я пытаюсь тебе объяснить.

Пониц усмехнулся и уселся поудобнее. Все прекрасно. Бедняга принял все за чистую монету. В голосе Горова уже слышалось бешенство.

Торговец сказал:

— Не торопись, Горов. Я не закончил. Речь идет о других механизмах.

Наступило непродолжительное молчание. Затем Горов осторожно спросил:

— Какие это другие механизмы?

Пониц по привычке сделал жест рукой, как будто собеседник мог его видеть.

— Ты видел наш эскорт?

— Вижу, — коротко ответил Горов. — Я спрашивал о механизмах.

— Я расскажу, если ты меня выслушаешь. Нас сопровождает личный флот Ферла. Выделив ему эти корабли, Великий Магистр оказал ему особую честь. Правда, Ферл долго этого добивался.

— И что же?

— А ты знаешь, куда они нас провожают? На шахты Ферла, находящиеся в его поместьях на самой окраине Аскона, вот куда. Послушай! — Пониц неожиданно вспылил. — Я же сказал, что занимаюсь этим бизнесом, чтобы зарабатывать себе на жизнь, а не спасать чужие планеты! Так-то. Я продал преобразователь за бесценок. Правда, я избежал газовой камеры, но это ведь никоим образом не будет учтено при оценке моей работы как торговца.

— Вернемся к шахтам, Пониц. Нам-то они зачем?

— Для прибыли. Мы загрузимся оловом, Горов. Забьем им все трюмы, возьмем столько, сколько сможет увезти эта старая калоша, да и тебе еще останется. Мне придется спуститься вниз вместе с Ферлом, чтобы его забрать, а ты, старина, вооружившись до зубов, будешь прикрывать меня сверху, на тот случай, если Ферл ведет двойную игру. Это олово я получил в уплату за свой товар.

— За преобразователь?

— За весь груз ядерных приборов и механизмов. Продал по двойной цене да еще взял комиссионные. Я признаю, что надул его, но мне же нужно выполнять план, не так ли?

Горов явно растерялся. Он чуть слышно сказал:

— Если ты не возражаешь, объясни, пожалуйста.

— Что тут объяснять? Все совершенно ясно, Горов. Видишь ли, этот умник думал, что поймал меня в свою дешевую западню, надеясь, что Великий Магистр скорее поверит ему, а не мне. Он взял преобразователь. На Асконе за это полагается смертная казнь. Но в любой момент он мог сказать, что из патриотических соображений заманил меня в ловушку, чтобы разоблачить как торговца запретным товаром.

— Это понятно.

— Разумеется, однако это еще не все. Дело в том, что Ферл и не подозревал о том, что существуют микрокинокамеры.

Горов неожиданно рассмеялся.

— Да, да, — сказал Пониц. — Он победил. Я был должным образом наказан. Но когда я покорно устанавливал преобразователь, я вставил в него съемочную камеру и вынул ее на следующий день во время ремонта. Получился премиленький фильм о том, как бедняга Ферл лихо включает преобразователь на полную мощность и кудахчет над первым золотым слитком, словно это яйцо, которое он только что снес.

— Ты ознакомил его с результатами своих трудов?

— Через два дня. Недотепа впервые в жизни увидел цветной объемный фильм. И хотя он утверждал, что не отличается суеверием, не сойти мне с этого места, если я видел когда-то более перепуганного человека. А когда я сказал ему, что на главной площади города установлен видеомагнитофон, который включится ровно в полдень, и фильм этот увидят миллионы фанатиков, которые разорвут его на куски, он тут же рухнул передо мной на колени, бормоча, что согласен на любую сделку.

— А ты и в самом деле, — пытался сдержать смех Горов, — установил эту штуку в центре города?

— Нет, но это не имело никакого значения. Он заключил со мной соглашение. Он купил все приборы, которые у меня были, и все, которые привез ты, пообещав столько олова, сколько мы можем увезти. Тогда он поверил, что я способен на все. Договор составлен в письменной форме, и я дам тебе один экземпляр, прежде чем выйду к нему из корабля.

— Но ты унизил его, — сказал Горов. — Станет ли он после этого пользоваться этими приборами?

— А почему бы и нет? И как иначе он сможет возместить свои убытки? А если он заработает на этом деньги, то ему удастся вернуть себе чувство собственного достоинства. А к тому же он наверняка станет следующим Великим Магистром и нашим лучшим другом.

— Да, — сказал Горов, — это была выгодная сделка. Правда, торгуешь ты при помощи приемов весьма сомнительных. Неудивительно, что тебя вышвырнули из семинарии. Разве у тебя нет моральных устоев?

— Не все ли равно, — равнодушно ответил Пониц. — Ты что, не знаешь, что сказал о моральных устоях Сэлвор Хардин?