Фобос (СИ)

Глава восемнадцатая По местам былой славы

Наутро Блюмбер проснулся лысым. Короткий бобрик, оставшийся на голове от, некогда, весёлых кудряшек, венчал лицо, теперь, очень смахивающее на уголовно-протокольное. Кто это сделал, догадывались все, но, доказать ничего не могли. Презумпцию невиновности, выраженную в лаконичной русской поговорке: «Не пойман — не вор» — ещё никто не отменял. Теперь обоим придётся прятаться от людей, а особенно от медсестры, пока у них не отрастёт национальная гордость…

Не успел экипаж корабля толком оторжаться, уподобясь лошадям, как в кают-компанию ввалился Таран, давясь от смеха. Он долго сотрясался в конвульсиях, прежде чем смог объяснить произошедшее:

— Блюмбер ходил на разборки к сыну гор.

— Ну и что? — поинтересовались все хором.

— Он засунул в каюту Вано лысую голову и перешёл к угрозам.

— И что сказал Горидзе? — смеясь спросил Крот.

— А он врезал по лысине Блюмбера сапогом и послал его подальше!

— Ну, ответ мне понравился, — сказал Бубен, задумчиво глядя поверх голов собеседников. — Надеюсь — дорогу Львович знает. Кстати, спросите Изю, на всякий случай — карта ему не нужна?

Таран, держась за живот, добавил:

— След от каблука сильно напоминает подкову на счастье, краснеющую на лбу Блюмбера…

В кают-компании ещё долго раздавался заразительный смех. Каждый посчитал своим долгом выдвинуть свою версию рекомендательных советов, что теперь предпринять Блюмберу. Оставалось только составить подробный список и отослать пострадавшему…

Пока не поступила вводная насчёт дальнейших действий, руководство обоих кораблей, стоящих на приколе у швартовой стенки «Орбитера», находилось в подвешенном состоянии. Командир фрегата маялся от безделья, бесцельно бродя по своей каюте и не зная, к чему бы ещё приложить руки. Взор Павла Степановича упал на стоящий в углу манекен, одетый в его парадный мундир. «А что, если из пластиковой куклы сделать не просто вешалку, но ещё и бар?» — подумал Горин. Он усмехнулся, уселся в кресло и предался мечтаниям. Командиру «Урана» пришла весёлая мысль: залить манекен пластмассой до паха, и в том месте, где кончается заливка, приделать водопроводный кран образца XX — го века. Латунный, с белым фаянсовым вентилем. Пришла, так же, идея о безопасности: «Если придётся ставить брагу, то надо подумать — нужна ли с другой стороны манекена, аккуратно напротив крана, аварийная затычка, которая при повышении давления даст естественный сброс? Да — да! Аварийный клапан. Но это в невесёлой перспективе, а в планах, пусть даже самых смелых, остальную, верхнюю часть манекена, предполагается залить коньяком. Присовокупить к нему алюминиевую кружку на триста пятьдесят граммов и обязательно на цепи — от сливного бачка унитаза, так же образца XX — го века. В нос пластмассовой фигуры вставить металлическое кольцо и на него, собственно, закрепить цепь. Так — вазу пристроил на голову манекена, его реконструкцию занёс в план! — подумал Павел Степанович, удовлетворённо потирая руки. Тень сомнений пронеслась по лицу командира «Урана», но он её быстро отогнал. «А что если сделать манекен механизированным? Вмонтировать сервоприводы — пусть сам разливает коньяк по стаканам, обходя каждого гостя!» — Это решение надолго застряло в голове, рискуя принять маниакальные формы, если не будет реализована в жизнь. Горин зажмурился только на одну секунду, но возможная картина действа, как перед глазами пронеслась в его сознании: «Представляю себе, как «Боб» подходит к очередному гостю и выкручивает вентиль, а в стакан льётся янтарная жидкость, разнося аромат по всей каюте. Потом к следующему. И так далее — по кругу», — командир фрегата ещё немного подумал и тут, вдруг фантазия приняла неконтролируемый характер, неудержимым поносом устремляясь наружу. Чего только не пришло в голову за этот период времени: «А что, если у входа двух грумов поставить? И свечи в руки — в подсвечниках? В связи с политкорректностью, чёрные манекены теперь не выпускаются. Гуталин — тоже, и возможно, без всяких сносок на политкорректность, а просто так — исключили из производства, как анахронизм. Да! Намазал бы белым манекенам рожи ваксой, но, её добыть, пожалуй, будет потруднее, чем подсвечники».

От безделья, он отправился в город. Проходя по одной из улиц, Павел Степанович обратил внимание на дорожное покрытие, которое, в этом месте, почему-то было бетонным. В нём-то он и увидел торжество жизни. Сквозь трещину в железо-бетонной панели, разрывая прочные связи песка и цемента, пробивался зелёный росток, жизнеутверждаясь в своей неистребимой тяге к свету. «Гидравлический таран, — подумал Горин, глядя на зелёного узника, вырвавшегося на свободу. — Мне бы такой!» Почему-то сразу пришла мысль о кране для манекена…

Пройдясь по антикварным магазинам, Горин с удивлением обнаружил огромное количество подсвечников всех мастей: бронзовые, медные и керамические — они рябили в глазах. Свечи, толстые, как анаконда, предлагались отдельно и не входили в комплект сервиза, впрочем, тонкие — тоже. Камзолы с панталонами, образца XVIII — века, висели рядом, как и накрахмаленные парики. «К моему приходу, что ли, готовились?» — удивился Горин, примеряя парик на себе, долго и пристально вглядываясь в зеркало. Чуть позже, в нём, то есть в парике, Павла Степановича и обнаружили прибывшие на фрегат должностные лица: Виноградов, Шариков и Груздь. Они смогли сделать только одно действие — разинуть рты. Шелтон, пришедший с ними, был более адекватен, весело разглядывая инсценировку: «Эсквайр, мать твою за ногу!» — вполне по-русски, определился командир спецназа, а Шариков обрадовался, неизвестно чему. «Вылитый Джордж Вашингтон!» — добавил к сказанному Ник. Они ещё долго смеялись, обсуждая идеи командира фрегата, сыпля своими предложениями направо и налево, соревнуясь, между собой, в остроумии.

…

«Харон» и «Уран» отвалили от швартовой стенки и держали курс в район пояса астероидов, где болтался в космической пустоте корабль атлантов. Петерсон дал вводную на поиск системы охлаждения, хранящейся, где-то в недрах злополучного корабля для не менее злополучного генератора, добытого накануне.

Около суток полёта пролетели незаметно. Экипаж с командой спецназовцев не скучали, обсуждая недавние события. Впечатлений всем хватало с лихвой, что и скрасило время путешествия. Между делом, при подлёте к Марсу, нашёлся и автономный щит, принадлежавший фрегату. Он никуда не делся, а ждал, когда за ним вернутся хозяева. Горин неподдельно обрадовался. Через некоторое время, когда щит подняли на корабль, командир «Урана» связался с Виноградовым и поделился своими сомнениями:

— Анатолий Андреевич, щит имеет странные термические повреждения. Мне в голову пришла мысль — а не связано ли это с пропажей твоего бота, отправленного тогда на его поиски?

— Что я тебе могу сказать? — искренне удивился командир корвета. — Я могу только гадать, как и ты. Ну, и что сейчас с ним?

— Да ничего — роботы-ремонтники латают.

— Ну, тогда летим дальше. Всё-равно, ни у кого из нас нет и не может быть никаких соображений, по этому поводу.

Корабли продолжили путь в пояс астероидов. Местонахождение атлантской глыбы было известно ещё с прошлого раза и вычислить её теперешнее местоположение, с учётом естественного перемещения, не составило труда, но, её на месте не оказалось. Петерсон рвал и метал, боясь сорвать задание руководства. Ведь, если это был звездолёт, он мог покинуть пределы Солнечной системы, куда для кораблей землян путь заказан. Кто его знает, куда могли летать Атланты, а куда не могли. В его голове роился сонм сомнений, граничащих с паникой. «Что за чертовщина!» — вопил он, бегая по ходовой рубке. Шелтон в душе злорадствовал, но радость его была недолгой — сканер фрегата засёк объект, предусмотрительно, ранее помеченный изотопом. Так — на всякий случай. Оказался астероид-корабль совсем в другом месте, за миллион километров от расчётной точки. Мало того — на другой орбите, на которой, в принципе, не мог оказаться: ни в связи с гравитационными возмущениями, ни по каким-либо другим причинам. Шелтон сразу же заподозрил худшее.

— Ну всё — теперь жди сюрпризов! — сказал он своей команде.

Команда только тяжело вздохнула. Она понимала это и без комментариев командира. Собравшийся консилиум тоже не мог внести ясности в произошедшее, так что мог бы и не собираться.

При подлёте к псевдоастероиду, выяснилась ещё одна любопытная деталь: от маскировочного глубокого чёрного цвета не осталось и следа — теперь он был уныло-серым. Спектральный анализ и визуальные наблюдения дали поразительные результаты, за которыми последовали не менее ошеломляющие выводы — маскировочное покрытие корабля стало шлаком. Тем самым, который оставался от сгорания антрацита в топке кочегарки, которые использовали вплоть до конца XXII века. Тем самым, который выгребался из котельных и посыпался зимой на скользкие участки крутых подъёмов дорог, а также склонов, вплоть до конца XX века. Ещё не остывший шлак намертво вплавлялся в снежно-ледовое покрытие и создавал благоприятные условия для вождения автомобиля. Собранная наспех комиссия сделала заключение, будто бы астероид сгорел в результате воздействия чудовищной температуры и его, вместе с замаскированным кораблём, отбросило неведомыми силами на другую орбиту. Шелтон пожал плечами. В соответствии со своими соображениями, он задал членам комиссии вопрос:

— Почему же тогда другие астероиды остались на своих местах?

— Ну, это же очевидно, — отозвался на вопрос Виноградов. — Отсутствие воздуха в космосе не может создать взрывную волну. Сгорание оболочки корабля атлантов — воздействие одних сил, а вот его перемещение в пространстве — уже совсем других.

Командир спецназа махнул рукой, не желая забивать себе голову всякой ерундой перед ответственным заданием. Вслед за ним эту же манипуляцию проделали все члены комиссии. Сгоревший астероид ждал своих героев. Казалось, что из каждой каверны шлаковой глыбы на не прошенных гостей пристально смотрели злобные глаза его обитателей. Как же: зады поджарили, из дома выгнали…

«Моль», ведомая Нафталином, неспешно покинула корвет и постепенно набирая скорость, устремилась к бесформенной массе.

— Надеюсь, что теперь не придётся долго искать вход, — высказал вслух свои соображения пилот челнока.

— Да, — отозвался Шелтон. — Если только его не заплавило… Или не расплавило… Или не запаяло…

— Не испарило! — радостно добавил Крот.

— Надеюсь — вы не провидцы, — мрачно прогнусавил Нафталин.

При подлёте к астероиду выяснилось, что в какой-то мере, правы оказались все трое — ворота шлюзовой камеры, бесформенной оплавленной массой, серебрились на фоне серого выжженного камня. Ещё добрых полчаса боевой дрон плазменным горелкой вырезал отверстие подходящих размеров, чтобы команда могла попасть внутрь корабля. Вырезанный кусок металла уплыл в открытый космос, а спецназовцы готовились к вторжению.

— Не очень-то хочется идти туда первым, — высказался Кротов. — И даже вторым — вслед за дроном.

Хударев заглянул внутрь, посветив фонарём и тяжело вздохнул:

— Охренеть — из дома написали…

Внутри корабля всё оказалось так же оплавленным: металл, перемешанный с шлаком, оборудование, сплавленное между собой — всё создавало глубокие каверны, напоминающие крысиные норы на свалке, соединённые в единый лабиринт ходов и переходов.

Часа три космические пехотинцы ползали по этим переходом, натыкаясь друг на друга и высовывая головы из нор, таким образом ориентируясь на местности. Они искали хоть какую-нибудь зацепку, могущую пролить свет на местонахождение злосчастной системы. Спецназовцы и представления не имели, как она выглядит. Бытовой вентилятор, стоящий в каюте, оказался почти не повреждённым и тут же стал объектом для насмешек над Инспектором.

— Вот твоя система охлаждения! — заржал Таран.

Находка, вместо того чтобы удивить, многих насторожила. Большинство членов команды мучили мысли: «Как вентилятор мог остаться практически неповреждённым? Да и не был он похож на древний, а скорее всего напоминал образец XXI — го века». Пока остальные предавались подобным размышлениям, многострадальный Инспектор и Проводник, в одном лице, продолжал ползать по лабиринту, потому что большинство переходов не позволяло подняться в полный рост. Неожиданно он заорал: «Нашёл!», заставив остальных вздрогнуть и убавить громкость переговорных устройств в скафандрах.

— Чуть не оглох, — недовольно проворчал Билл Рид.

— Нашёл! — продолжал надрываться Петерсон.

Он вытащил к выходу довольно массивную коробку несколько странной формы, всю испещрённую непонятными знаками и опутанную металлическими трубками. Разбираться на месте в устройстве не представлялось возможным и он поспешил отдать распоряжение возвращаться на корабль.

Уже по прибытии на место, собравшийся консилиум попытался понять схему странной конструкции. Петерсон хотел было возразить против вмешательства в иноземную технику, но, подумав, решил, что ничего страшного не произойдёт. Тем более, что ему одному, было не под силу справиться с переноской агрегата в штаб-квартиру корпорации. В условиях искусственной гравитации, приближенной к земной, коробка весила столько, что он не мог даже сдвинуть её с места. Всё-равно, пришлось бы просить помощи у командира и сейчас обижать его не стоило.

После продолжительных усилий, кожух удалось снять. Довольная рожа Инспектора плавно скукожилась в страдальческую гримасу. Внутри системы охлаждения, в его представлении, практически ничего не было. Так — незначительные узлы и детали. Петерсон ожидал увидеть что-то более внушительное. В центре системы без труда угадывался вентилятор, но имеющий, несколько странные лопасти пропеллера. Их края были загнуты внутрь.

— Я такой же видела в Каирском музее Египта, — сказала Мухина. — Практически — один в один.

Огурцов скептически осмотрел творение неизвестных мастеров и задал Хари риторический вопрос:

— Кэрол, ты кажется говорила, что такой генератор, для своего охлаждения, требует космического холода, а вентилятор в вакууме, где отсутствует воздух, так же полезен, как лысому расчёска.

Кэрол Хари, мельком взглянув на оборудование, сделала своё весомое заключение:

— Охлаждение, скорее всего, осуществлялось по замкнутому кольцевому циклу: часть радиатора процессора касалась с космическим вакуумом и являлась основной ступенью охлаждения; на противоположной стороне кольцевого тоннеля, имелась схожая конструкция. По туннелю гонялся воздух или, скорее всего, инертный газ, как в примитивном холодильнике. Радиатор, соприкасаясь с вакуумом охлаждался сам и охлаждал инертный газ, несущий тепло.

Выделенная для переноски группа, возглавляемая Петерсоном, унесла агрегат и все, почему-то, облегчённо вздохнули. Наверное потому, что самим не пришлось тащить его на орбитальное такси. Можно было расслабиться…

Пьер Габо, при поддержке Кэрол, уже час возился с вентилятором, доставленным Шелтоном с корабля атлантов. Вокруг него собрались все, кто захотел принять участие. Пришли даже те, кто не хотел, но которых перебороло чувство неодолимого любопытства. Первородная привычка совать свой нос во все щели, взяла вверх. При удивительной схожести с образцами XX — го века, в этом вентиляторе напрочь отсутствовал крепёж, а так же электрический шнур с банальной вилкой. На устройство пытались воздействовать всеми возможными методами: помещали в электромагнитное поле, постепенно меняя его мощность, подвергали всевозможным облучениям и даже стучали по корпусу, но — всё было тщетно. Старпом даже попробовал провернуть лопасти вручную, как раньше заводили мотор самолёта, когда ещё не было стартёров, но, чуть не сломал палец. Лопасти не сдвинулись ни на миллиметр. У присутствующих сложилось впечатление, будто бы вентилятор имел монолитную конструкцию, без подвижных механических частей внутри. Достаточно большой вес намекал на это. Так ничего и не добившись от бездушной техники, Пьер, с молчаливого согласия командования, поставил вентилятор на полку и все попытались забыть о его существовании.

Компания «Марс Корпорэйшн». Зал заседаний.

На данный момент присутствовало только четыре человека: президент Алис Грэйв, вице-президент Владимир Николаевич Огурцов, консультант Манфред Гаусс и Петерсон. Технического инженера, приглашённого для запуска оборудования, можно было не считать, потому что с его присутствием, руководство считалось, как с неодушевлённым агрегатом, в данный момент мирно гоняющего воздух по трубкам. На странное шипение никто не обратил внимание, справедливо посчитав его необходимой частью процесса — всё-таки иноземная техника. Вот под это шипение, бульканье и поскрипывание, все смотрели на работу системы охлаждения.

— Змеевик самогонного аппарата охлаждать — то, что надо! — не удержался от комментария Огурцов.

Поглазев ещё немного на работу системы, собравшиеся только сейчас заметили, что температура воздуха, в огромном помещении, понизилась до минусового значения. Спешно прекратив работу агрегата, руководство компании испуганно смотрело друг на друга.

— Так и замёрзнуть недолго! — запаниковал Гаусс.

— Так что же вы хотели? — искренне удивился Петерсон, тут же сам и утвердив свой вопрос. — То, что хотели — то и получили.

Все согласно закивали головами, спешно провожая систему охлаждения к месту нового хранения, так как сейфу больше никто не доверял, да и не было его вовсе. Президент радовался, что у него хватило ума не помещать в пропавший сейф прежние находки. Причин этому было несколько, но главная заключалась в том, что умри кто-нибудь из них и всё — открыть долбанный ящик будет непросто или совсем невозможно. «Понаделают тут» — часто и с досадой, думал Грэйв.

Через некоторое время, после описанных событий, на «Хароне» стали происходить странные вещи. В каюту к Виноградову заявился старпом и с ходу заявил:

— У Гиббона в помещении холодно, как на северном полюсе, хоть вентилятор и не работает, в видимом режиме. Не шумит, не скрипит — ничего. И сам, на ощупь, комнатной температуры.

— А почему ты решил, что это именно он является причиной понижения температуры? — удивился командир.

— А что же ещё? Инженерный отсек не имеет контактов с бортами корабля, а находится посередине. Значит, никакой трещины — нет. Внизу — двигательный отсек. Мы осмотрели все окружающие помещения — везде температура соответствует норме.

Про выявленный эффект было решено Петерсону не говорить, а спрятать вентилятор подальше — в нижние трюмы рефрижератора, где и так господствует почти космический холод. Скоропортящиеся продукты там могут храниться не просто годами, а практически вечно. При минус двести семьдесят градусов по Цельсию, даже гриб «Навозник белый» сохранит все свои качества без проблем, замёрзнув до состояния настоящего камня, которым можно пробивать металлические стены. Виноградов вспомнил случай, когда начпродсклада Кочерга приволок их неизвестно откуда и положил в обычную морозилку, стоящую на камбузе. При минус восемнадцать градусов по Цельсию, грибы уже через шесть часов превратились в сине-чёрную чернильную жидкость, растёкшуюся по всему поддону. Повар Анфиса Анатольевна Безымянная была крайне недовольна. Об этом можно было судить по глазу Мыколы Апанасовича, который отсвечивал точь в точь такой же черноватой синевой, как злополучные грибы. Мыкола потом жаловался командиру, что он с трудом добыл навозники, растущие у какого-то забора и срочно поспешил на корабль. Он знал, что уже через шесть часов от них будет такая же масса, которую обнаружила повар в морозилке и домой необходимо прямо-таки бежать, но он не знал, что при небольшой заморозке, с этими грибами случается то же самое. Это открытие стоило ему небольшого куска здоровья, но зато добавило немного опыта. Жалел он только одного — это единственный из навозников, который не блокирует разложение алкоголя в крови. Не окисляет спирт в какое-то дерьмо. Соответственно, нет тех мучений, которые сопутствуют употреблению спиртного, закусываемого навозником серым. Он уже предвкушал поднятие рюмахи под жаренные грибочки…

Виноградов прошёл в кают-компанию, готовящуюся к ужину. Спецназовцы что-то обсуждали и он с интересом прослушал их беседу. Касалась она добытых накануне артефактов из индийского храма. Речь держал Гоблин, отчаянно жестикулируя и, при разговоре, брызжа слюной в каждого, кто рискнёт приблизиться на опасное расстояние. Все держались на безопасном, а он продолжал:

— Ваза из белого мрамора с чёрными прожилками, которая мне досталась, выполнена один в один с, только что унесённым, вентилятором. Такие же загнутые внутрь концы лопастей, только нет отверстия посередине.

— Ну и что, — парировал нападки Гонсалеса Таран, — чего ты раскричался?

— Да он пьян! — сказал Бубнов, потянувши воздух носом, отчего его ноздри раздулись, как кузнечные меха.

Создалось впечатление, что в ответ на плевки Гоблина, Вова в него сейчас высморкается.

— Кто пьян! — возмутился Гонсалес. — Я?! Вот — смотрите!

С этими словами он выставил вазу на стол, гордо и злобно указывая на неё пальцем.

— Действительно похожа, — согласился Огурцов. — Но что из этого следует? Какие ты хочешь провести аналогии? Всё-равно, ничего не выясним в бесполезном трёпе.

Эрик призадумался и махнул рукой. Действительно, кроме внешнего сходства вазы с винтом, налицо было разное предназначение. Хударев покрутил изделие в руках и задал ряд вполне резонных вопросов:

— Интересно, зачем её изготавливали? Каким инструментом, но ещё интереснее, на каком оборудовании такое можно проделать?

— А может быть его выливали в форму? — предположил Базука.

— Что — мрамор? Ты что, Билл?!

— Да, его самого — мрамор. А что — расплавили, да залили в форму, и всего делов-то.

— Хрен его знает, — призадумался Хударев.

— Эта ваза из Индии, — задумчиво сказала Мухина. — Но, точно такую же я видела в Каирском музее.

Кротову уже надоело слышать про этот музей и он задал ехидный вопрос:

— А ты уверена? Там столько экспонатов, что и запутаться недолго.

— Абсолютно!

Кузнецова крутанула вазу на столе и задумчиво спросила, в общем-то никого:

— Интересно, а зачем эти загнутые внутрь лепестки?

Огурцов засмеялся и ответил:

— Для того, чтобы бабы в десять рук из вазы конфеты не хватали, а ждали своей очереди. Да, и ещё, чтобы полные горсти сладостей в кулаке не вытаскивали — лепестки не дадут.

Ваза, как волчок, продолжала вращение вокруг своей оси и кажется, останавливаться не собиралась.

Виноградов, отрешившись от стоящей в кают-компании суеты, подошёл к обзорному иллюминатору. Внизу просматривался край швартового причала, а под ним Земля. Над ней проплывали мелкие кучевые облака, в извечном круговороте бытия исчезая за горизонтом. За спиной споры то затухали, то возникали с новой силой, перемежаемые чавканьем и звоном стаканов. И это тоже — в извечном круговороте бытия…

В одном из египетских подземелий, где от духоты дышать нечем, Том и Джон упаковывали добытые артефакты. Они готовили их к отправке по назначению, предвкушая скорое вознаграждение. Тара была специфическая — в каждом ящике артефакт фиксировался в специальной капсуле, а она, в свою очередь, крепилась пружинами ко всем восьми углам ящика. Такой контейнер мог уберечь хранящееся в нём изделие, даже упав с большой высоты.

Джон разогнул затёкшую спину и потянулся. Посмотрев на упакованное добро, он, оценив проделанную работу, спросил начальника:

— А почему товар грузить нужно именно здесь?

— Кажется — должен открыться портал, который может сработать только в этом месте.

Вечером, совершая плановый обход подведомственной территории, смотритель нашёл в переходе два трупа и сильно перепуганный, тотчас же помчался к начальству. Прибежавшее руководство быстро вызвало полицию, а те, в свою очередь, немедленно связались со спецслужбой. Прибывшие на место сотрудники службы безопасности страны имели каменные лица, которые, казалось, не в состоянии поколебать никакие катаклизмы. Лица поколебались, приняв крайне глупые и даже испуганные выражения — на горячем песке лежали два насквозь промёрзших трупа. Иней не таял даже на бровях…

Ночью командира фрегата мучил странный сон. Он, вместе со старшими офицерами своего корабля и с командованием корвета, сидел за столом, в предвкушении праздничного ужина. Вскоре к ним присоединилась космическая пехота и можно было начинать…

Манекен, позвякивая медалями на парадном кителе, шёл как-то неуверенно, тяжело переставляя ноги. В его походке чувствовалась не тяжесть, а скованность. Подойдя к столу, пластмассовая кукла странно поскрипывала, как припайный лёд у берега, в момент поднятия небольшой волны. Манекен хотел было начать со своего хозяина, стоя над его стаканом, но, при попытке открыть кран, он его отломал, вместе с рукой. Вопреки опасениям, коньячная жидкость не полилась ручьями на пол — она оказалась замёрзшей. «А как же мы будем пить?» — задал кто-то из гостей резонный вопрос. «Будем грызть! — последовал лаконичный ответ неизвестного. — Кому не нравится грызть — пусть сосут». Послышался ряд возмущённых голосов, как из преисподней и жутко похожих на женские. «Чего я такого сказал? — возмутился прежний голос. — Я имел ввиду — употреблять замёрзший коньяк, как леденцы».

Два грума у двери с подсвечниками в руках, так же выглядели странно. Присмотревшись к их лицам, Горин обнаружил неестественную белизну. Подойдя ближе, командир фрегата увидел, что чёрный гуталин покрылся инеем — они тоже замёрзли. Застыло даже пламя на свечах… «Отлично! — донёсся прежний голос. — Мавры будут шампанское охлаждать». «В руках?» — послышался вопросительный голос назойливого гостя. «Ну, можно и в руках» — согласился неизвестный. «Пошляк!» — орали прежние возмущённые голоса, сильно смахивающие на женские. «Вообще-то, я хотел, чтобы манекены бутылки во рту держали, как-будто они пьют, а не то, что некоторые подумали».

Покрыто инеем оказалось всё: закуска на столе, стаканы, вилки и ложки… Далее картина поплыла и приобрела неопределённость, тая, как в тумане…