Финал

Глава 26 Один против сотни

Я сжал и разжал кулаки. Сделал глубокий вдох, протяжный выдох. Передо мной десятки... сотни охотников. Союз редеет, захлебывается в огне и натиске стали с порохом. По-нормальному, по-правильному, надо уходить, перегруппироваться, объединить разъединенное племя. Но ярость охватывает меня с головой, нанесенное оскорбление в виде моего обезглавливания скребет душу, как кошка. Желание отыграться горит ярче, чем полуденные солнца.

Я уверен, Гром стоит над картой, уже планируя дальнейшее наступление. Он думает, Клиф Непобедимый мертв, он читает доклад и еле сдерживает улыбку. Но вот один нюанс, один маленький нюанс может разрушить все. Я жив. Жив и не хочу отступать. Хочу стереть эту ухмылку... Гром. Ты думаешь, что прислал сюда своего комиссара за победой?

Я оскалился.

Ты прислал его на смерть.

Вспышка Берсерка!

Рывок!

Пулей рассекая воздух, отталкиваю в сторону Ифриха. Ударом разбиваю металлические пальцы машины, что удерживают Виктора. Острозубый, не теряя времени, перемещается к Мур и подхватывает её на руки.

— Клиф, — полуоборачивается он.

— Защищай её. — Мысль, полная холода.

Демоненок только кивнул и прыжками начал отступать в сторону леса.

— Мы пойдем в наступление, только продержись! — перекрикивал он ветер.

Его голос отдаляется, а я и не слушаю.

Я полностью сконцентрировался на превосходящем враге. Они смотрели на меня, не знали, что делать. Всего один волк в моем лице заставил остановиться сотню людей. Победа была ведь так к ним близка. Перейти траншею, пуститься в погоню, укрепиться. Но не сегодня... Сегодня я хотел показать всем и каждому, напомнить Охоте самое начало этой войны, о том, как я, забравшись на церковь, выл во всю глотку. Напомнить Беатриси, почему она так боится меня. Оправдать надежду умирающего Диора, что заменил глупый титул Непобедимого на Бессмертного.

Ифрих встал на ноги, одновременно поднимая кулак.

Он командует, встряхивает застывшие в ступоре войска.

Нов... У тебя есть последний шанс отговорить меня.

"Нас только что убили, милый волк, — броня обволакивает мою шкуру. — И я тоже зла, меня распирает изнутри. Отговаривать? — смыкается металлическая пасть на моей морде. — Нет, давай придерживаться твоего плана".

— В атаку, парни! — палаш указал на цель.

"Убьем их всех!"

— Ра-а-а-а! — Волна ярости разошлась в стороны. Клинок Света в одной руке, секира в другой.

И пелена. Красная пелена на глазах. Шквалы пуль, взмахи мечей, разрывы гранат. Я был один, один... И сейчас этого достаточно....

Удар! Рыцарский шлем с куском плоти внутри катится по земле. Удар! Щит режется пополам. Пулеметная очередь рикошетом стучит по моей броне. Охотники нападают со всех сторон, они пытаются окружить, поймать меня, снова и снова я пробиваю смыкающиеся кольца. Не останавливаясь, не чувствуя боли, усталости, я убиваю каждого — каждого, кого вижу на своем пути! Паровой робот теряет ногу, люди распадаются на куски, стопорятся под нитями, впадают в безумие. Первый, второй десяток! Больше! Мне нужно больше!

— Ра-а-а! — несусь вперёд, не останавливаясь, рублю, кромсаю.

Каждое движение подобно звуку, мимолетной вспышке. Само воплощение Берсерковой ярости вышло против людей. Они не успевают, не могут сориентироваться. Рассекающий свет раскалывает палаш, взмах секиры сносит двоих! Еще больше! Давайте!

— Напалм! — громогласная команда.

Огнеметчики направляют дула. Первые два потока останавливают меня, еще два начинают бить в спину, еще один — сбоку, и в конце восемь потоков пламени — со всех сторон. Я вою, чувствую, как броня прижигает плоть, а вокруг только огонь, и сквозь него виднеются мои светящиеся глаза.

— А-а-а! — Рыцари, погружаясь в бушующий поток, навязали мне дуэль посреди ада. Все мы медленно умираем под натиском языков пламени, но продолжаем кромсать друг друга.

Невыносимый жар обугливает, жжёт мою глотку, внутренности. А я продолжаю бой, меня нельзя остановить. Довольно, хватит! Танец со смертью больше не кажется мне чем-то особенным, больше нет никакого страха, трепета. Один за другим охотники Ифриха падают на горящую землю, они задыхаются, обугливаются.

Через несколько минут у огнеметчиков заканчивается топливо.

— Он сдох? — кричит один из Рыцарей, всматриваясь в пелену пламени, что тянется на несколько метров.

— Подтвердите, что он мертв! — уже не так весело говорит Ифрих.

Мгновение.

Мои глаза вспыхивают с новой силой. Бросок! Секира попадает точно в шлем огнеметчика.

— Ра! — выпрыгиваю я из пламени.

Страх… Наконец-то страх идет по оставшимся рядам. Они продолжают сражение, но не верят, не могут понять. Почему истекающий кровью, обугленный Берсерк просто отказывается умирать.

— Бейтесь! — исходит пар от моей брони. — Убейте меня! — рычу. — Давайте!

Рывок! Клинок Света перерубает кабину пилота, взрыв! Прыжок! Удар! Еще, еще, еще, еще и еще! Жар от моего тела искажает воздух, кровь шипит, испаряется, заливает мое лицо, мое тело. Я тону в этом, но не останавливаюсь.

Ифрих, скопив энергию своей брони, сокращает дистанцию. Выпад. Огненный палаш встречается с лучезарным металлом.

— Чудовище! — борется он с моей силой.

— Нет. — Блик красного в глазах. — Зверь...

Рассекаю комиссара пополам!

— РА-А-А-А! — К трупам, усеявшим поле, присоединились и два куска, оставшиеся от бывшего лидера Огненных Рыцарей.

— То есть как один?! — запаниковала Рита.

— Нужно... — с трудом говорил Виктор, поскольку шрам на лице исказил его рот. — Нужно перегруппироваться.

Бурая, взяв на себя командование, смогла собрать волков и ведьм на подготовленной площадке глубже в лесу. Дохан погиб одним из первых, как и несколько его заместителей. Рита, найдя раненых Мелони и Мур, чуть успокоилась. До этого не понимая, почему Охота прекратила атаку, она получила шокирующую разгадку: Клиф принял весь натиск на себя.

— Виктор, присматривай за нашими, Мелони предупредила о диверсии. — Сдерживать чувства становилось все сложнее.

— Понял, — кивнул темный, чуть оглянувшись. Ведьмы лежали около друг друга на голой земле.

— Собраться! — зарычала Рита. — Всем, кто может продолжать бой, собраться у опознавательного дерева! — Обессиленные вервольфы, услышав команду, сначала посмотрели на волчицу, как на безумную. — Я сказала, собраться! — Ярость в ее голосе перемешалась с паникой.

— Госпожа, — склонил голову раненый волк, подойдя ближе. — Мы не сможем контратаковать, надо соединиться с...

Кулак бурой ударил оборотня в челюсть.

— Заткнуться и исполнять приказы! — Взгляд, граничащий с безумием. — Или что? Всё? Выдохлись, трусливые псы?

Вервольфы потупили разноцветные глаза. Тяжелый выдох. Первый, второй… Один за другим волки снова поднимались на ноги, протягивали руку помощи братьям и сестрам.

— Мы бьемся до конца. — Теперь Рита прижала костяшки пальцев к груди раненого. — До последнего вздоха.

— До конца. — Пристыженный встряхнул мордой.

Через час собранные организовали новый костяк армии. Рита завыла, и к её вою присоединились остальные. Предсмертный клич, решение сражаться.

— Вперед! — побежала она лидером, ведя смертников за собой.

А в голове билось только одно:

"Любимый, прошу, умоляю тебя. Ты только не умирай! Не умирай, Клиф!"

Две сотни лап сотрясают лес, массивные тела ломают ветки, вздымают землю. Эссенциевые готовятся лавиной обрушиться на потерянную траншею, они готовы принести себя в жертву общему делу. Ведьмы, утирая окровавленные носы, сплетают заклинания, волки активируют силу своих Альф. Суицидальная атака вот-вот начнется. Дыхание учащается, сердца бьются барабаном. Конец опушки, первый огонь, запах гари и человечины.

— Ра! — ускоряется Рита. Руки покрываются пламенем.

Прыжок!

Она вылетает на пустошь, за ней другие... И...

Все как один замерли... Остановились, прекратили дышать. Боевой кураж стих, сменившись ужасом.

— Как же это... — не выдержала одна из ведьм, упав на колени.

И так же, как Рита поднимала волков воспрять, теперь они преклоняли колено, видя что-то неестественное, ведь вервольфы лицезрели… Альфу войны. Еще одного бога во плоти.

Вокруг тишина.

Сотни и сотни мертвецов, десятки уничтоженных машин. Целая гора трупов — казалось, еще немного, и затмит небо. А на этой горе, как на троне, сидел Клиф. Он просто сидел, опираясь о секиру. Тень, падающая на морду, скрывала его эмоции — и исполосованную в мясо плоть. Только два красных глаза прожигали душу. И пар... Пар, подхватываемый ветерком.

Бой за Первую баррикаду породил легенду. Легенду, как один Берсерк вышел против армии Огненных Рыцарей.

И победил.