Философский камень (СИ)

Глава 3

— Так-с, Женю сегодня подменяют я, снова, — в лабораторию вбежала Алёна, быстро поставила стопку книг на стол, накинула фартук, взяла инструменты в руки, а чертёж в зубы. — Сейчас быстренько управимся.

— Давай лучше без быстренько, но с надёжненько.

— Не переживай! Я такое уже раз… э-э-э… в первый раз делаю, но тут ничего сложного. Всё ложись.

Я покачал головой, но всё же лёг лицом вниз, после чего моё тело прочно закрепили. Ещё в зубы должны были дать кляп, но как показывает практика я и так особо не двигаюсь, а боль не такая уж и высокая. Обезболивающие препараты своё дело делают на все сто.

— Чувствуешь что-то? — поинтересовалась Алёна.

— Нет, можешь начинать.

— Я уже начала и вскрыла тебе спину. Но раз ты этого не заметил, то продолжаем. Регенерация у тебя, конечно, что надо… как бы в процессе всё не зажило.

— Не заживёт, я контролирую процесс.

— Да и если заживёт ещё пилой поработаю. А вот отверстия которые сверлила Женя в позвонках… Придётся расширить. Твоя регенерация даже раствор вытолкнула. Как только ты не сгнил заживо? Это же дрянь и в кровь могла попасть, да уж, тебя бы в лаборатории на год-другой закрыть и эксперименты ставить.

— Ага, размечталась, — усмехнулся я, после чего слегка искривился лицом. — А вот сейчас больно было. Мы там полегче, не повреди чего.

— Терпи, я просто соединяю рунические обручи с твоими позвонками. Они хоть и маленькие, совсем крохотные, однако сам понимаешь, процесс вживления подразумевает не только физическое соединение, но и ментальное, — бурчала Алёна, аккуратно набивая мне руны прямо на кости. — Как там у тебя обучение? Я слышала ты победил наставника своего. Пётр Алексеевич был одним из сильнейших в свои годы. Сейчас, конечно, хватку потерял, но всё ещё. Какая у него кстати стихия?

— Никакая. У него только дар к ментальным техникам. Да и тот раскрыть не удалось.

— Да ну? Так значит он без ярко выраженного дара всех врагов громил. Чудеса, да и только.

— Ну не совсем без дара, всё же да бесконтрольный ментальный шторм может свести с ума целую армию. Правда и союзникам тогда достанется. Возможно, и сам ты откинешься, но полезных применений уйма.

— А как он тебя учить будет? Ты же вроде контролируешь свой дар куда лучше. Понимания, наверное, тоже больше.

— Есть в Российской Империи ещё один уникум со схожими способностями.

— Кто?

— Догадайся.

— Дай подсказку.

— Он отошёл от дел.

— А он генерал? В плане, был может им раньше?

— Да, был, ещё каким! Перед ним даже император Александр голову разок склонил. По крайней мере так говорят. А ведь они чуть ли не врагами были.

— Так-с, Александр значит… а какой? У нас их несколько было.

— А вот сама думай.

— Генерал, настолько великий, что сам император голову склонил… ещё и Александр… — задумалась Алёна, но довольно быстро обдумала все варианты и вдруг её глаза округлились. — Да ну, неужели он? И ты будешь у него учиться? А разве он вообще жив?

— Ага, именно он. И да, буду. Соответственно он жив, стар конечно уже, всё же столько времени прошло. Однако как ты можешь видеть, мы менталисты, весьма живучие одарённые. Кроме того, всякие старческие болезни вроде деменции и слабоумия обходят нас стороной.

— Нет, вообще одарённые могут жить и больше трёхсот лет, здесь ничего удивительного нет. Только вот они же сражаются часто, а сражения выматывают. Особенно военные сражения. И все императоры, если их не убьют раньше, обычно умирают со старости в районе ста лет. Всё из-за напряжения. И тот же Кайзер после того заклинания наверняка силёнок много потратил. И главнокомандующих это касается. В общем, если бы они тихо сидели, то прожили бы дольше, а так… я очень удивлена, что наш главный герой ещё жив. У него же вроде даже памятник есть и могила, разве нет?

— Могила есть, но если ты внимательно изучишь историю, то туда он не лёг. Её просто Александр вырыл, прямо на кладбище Романовых, в знак чести своему генералу и другу. Да, они стали друзьями под конец.

— Это я знаю. Но в могилу он не лёг? Пережил значит императора.

— Ага, всё верно.

— Слушай, а передашь ему от меня подарок?

— Нет, я не буду твои изобретения проталкивать ему. Тем более он уже ничего не решает. Он же даже на Великую Войну не отправился. Устал он, дай человеку отдохнуть.

— Так ты сам к нему в ученики напросился.

— Не напросился. И меня ещё не взяли. Мы с Петром Алексеевичем разрабатываем план «Убеждение». А Государь пообещал съездить и лично с ним поговорить. Но… сама понимаешь, много времени прошло. Слишком много. Да и не только времени, всякого много произошло. А то как он ушёл… об этом не принято говорить, но историю мы все знаем.

— В лучах славы он ушёл, столько учеников продолжают его дело! Даже до сих пор в его честь…

— Ай, твою мать! Алёна, осторожнее!

— Ой, извини…

— Ладно, это я тебе зубы заговорил.

— Сейчас будет ещё больнее.

Я приготовился и стиснул зубы после чего чуть не потерял сознание. Однако на этом сюрпризы закончились, и установка слотов для экзоскелета была закончена. Алёна дала команду «регенерировать», после чего поверх костей и металла наросла плоть.

— Вроде всё отлично, всё прижилось и отторжения не будет. Теперь вставай, будем надевать на тебя сердце будущего экзоскелета. Смотри какой плоский, меньше пальца в глубину и довольно лёгкий! А энергии там… о-о-о, это штуковиной можно питать небесный крейсер, без шуток. Нам для его разработки даже разрешили императорские чертежи использовать.

Прямо в созданные слоты, мне к позвоночнику начали присоединять первую часть экзоскелета. Металлическая пластина легка вдоль спины, покрыла лопатки и вот уже штыри вонзались прямо в спинной мозг, соединяясь с ментальным контуром.

— Я… я что-то чувствую… будто…

— Да-да, броня будет буквально частью тебя. Холодное или горячее?

— Тёплое и нежное, хотя тебе не помешало бы пользоваться какими-нибудь кремами, — ответил я почувствовав, как на пластину легла рука Алёны.

— Ой, вам мужчинам вечно не угодишь.

— А если меня пырнут в броню? Или скажем пуля прилетит? Я в агонии корчится не буду?

— Не будешь, слишком яркие чувства гасятся, над одной этой пластиной сотня рунологов трудилась. Так что не переживай, качество на императорском уровне. Буквально, мы же многое стянули с их личных экзоскелетов. Без обид, но прямо под заказ у нас не было времени что-то делать. Впрочем, некоторые уникальные фишки мы протолкнули и интегрировали.

— Например?

— Узнаешь потом. А сейчас… — Алёна вогнала последний штырь в шейный позвонок. — Вставай и иди. Нужно дать время твоей нервной системе привыкнуть к новым ощущениям.

— Я чувствую себя превосходно.

— Да-да, ты это каждый раз говоришь. Но лучше перестрахуемся. Не нужно всё в один день устанавливать.

Я молча кивнул и отправился на выход, покинул особняк и сел в уже ожидающий меня автомобиль.

— На оружейный завод? — спросил меня шофёр.

— Верно.

— А к своей подруге сегодня заходить не будете?

— Сегодня её посетит Анна. Тем более я успел заскочить с утра.

— Анна, это та молодая девушка, как я полагаю.

— Так.

— Видел её позавчера, и ещё на прошлой неделе. Она носит цветы и какие-то колбаски. Слуги это всё убирают, после чего сами и кушают. Если нужно, я могу поговорить с ними.

— Зачем? Думаю, Анна прекрасно понимает, куда исчезает еда. Для неё это больше обряд, таким образом она справляется с болью. А то что слуги покушают, так даже лучше. Не пропадать же добру. Может ещё кто добрым словом её помянет.

— Признаться, странно слышать от вас подобное. Вы ведь не религиозный человек.

— Да, а вы тоже?

— Никогда не понимал этих жирных попов. Переплавить бы эти колокола на пушки, да фронту помочь.

— Что-то в этом есть, да только люди сами несут туда свои деньги, решая, что они там нужнее. Не мне, и не вам решать, как им распоряжаться со своими финансами.

— Резонно, господин Лебедев, но… всё равно не понимаю какой толк в том, чтобы кто-то поминал вашу подругу? Тем более вы и сам не религиозный человек.

— Вера и религия разные слова. Не отождествляйте их.

На это шофёр ничего не ответил, а до центра Петрограда мы ехали в тишине. Только когда уже начали подъезжать к оружейному заводу, то вдруг прямо на проезжую часть выскочили какие-то люди с плакатами. Тут же шофёр замедлил ход, а затем и вовсе нажал на тормоза.

— Эй, вы что творите⁈ — шофёр открыл окно и начал требовать уйти с дороги и не мешать движению транспорта.

Однако люди не расходились, их, наоборот, стало больше. Кроме того, большая часть из них были юношами и девушками, не старше двадцати лет, а многие и вовсе младше. И так выскакивать на дорогу! С ума сойти можно.

— Господин, пожертвуйте пожалуйста, на нужды фронта! — к окну подбежал мальчишка, которому пришлось встать на носочки, чтобы достать до окна автомобиля. — Копейка — патрон, рубль — шашка!

— Ох ты ж… а вы эти значит… я вас не признал что-то… — пробурчал шофёр, после чего достал монетницу. — Держи.

— Спасибо!

— Проехать дайте, мы спешим.

Однако толпа не разошлась, а к моей двери подошла уже юноша лет шестнадцати, начав настойчиво стучать по окну.

— Да? — спросил я, опустив окно.

— Нужды фронта, — мрачно произнёс юноша. — Солдаты умирают, снарядов не хватает, ещё и северный фронт открылся. Машину свою в армию не передали, так хоть рублём помогите.

— Ага, секундочку… — я с трудом нашёл в кармане одну купюру в десять рублей, после чего передал юноши, который с кислым взглядом принял деньги.

Да, шофёр дал меньше, но у него и зарплата куда более скромная. Я же был принят за хозяина автомобиля стоимостью в тысячи рублей, а тут протянул какую-то десятку… смешно просто. Но у меня больше ничего не было на данный момент.

— Ваш купон, — произнёс юноша, ставя подпись и печать, после чего протянул мне бумажку.

Затем толпа разошлась, пропуская наш автомобиль. Я же посмотрел на этот купон. На нём я увидел собственный герб, а также символ «Долга и право». На нём красовалась цифра десять, а обменять его можно будет в любом месте, что существует под эгидой «Долга и права», получив эту же скидку в десять рублей. Но только после конца войны.

— Приехали, господин Лебедев. Хорошего вам дня.

— И вам.

Я вышел наружу и отправился на завод. Моего прихода никто не заметил, более того меня вахтёрша даже внутрь не впустила. Затем она позвала охрану, охрана тоже была новой, меня не узнали. К тому же и рука у меня на месте, а если кто-то ещё смутно помнила господина Лебедева, то уж точно, как однорукого.

Впрочем, и прогнать меня никто не мог, ведь я был одет как аристократ, плюс дворянские повадки и магическая аура. Так что вскоре ко мне вышел секретарь, а им уже оказался Бородач.

— Иван Терентьевич, дворянин тут пришёл, хочет дела с господином Карповым обсудить, — на ходу поясняла вахтёрша, сбегавшая за Бородачом. — Но он не записан, а там же совещание сейчас.

— Здравствуйте, господин Карпов сейчас вас принять не может, он очень занят. Можете обсудить детали вашего визита со мной, тут через дорогу как раз кабак есть, давайте там посидим, обсудим, а после уже Виктор Карпов вас лично примет. Как вам… — Бородач вдруг осёкся на полу слове, после чего наконец-то меня узнал. — Господин Лебедев⁈

— Ну наконец-то, а то я уже думал, что прошлый год мне приснился.

— А рука… и сами вы… где полгода были? Эй, сбегай к господину Карпову, скажи пусть совещание переносит.

— Ой, да ладно, я подожду. Пошли в кабак, выпьем как раз, заодно расскажешь, как у вас тут дела идут.

У вахтёрши отвисла челюсть, охранник побелел, но, а я уже покинул свой завод и пошёл в кабак. К слову, кабатчик меня сразу узнал, он видимо моё лицо после нашей первой встречи хорошо запомнил. Ещё бы.

— Господин Лебедев! — тут же прокричал кабатчик на всё своё заведение. — Рад вас снова видеть! В честь вашего прихода всем по бесплатной рюмке Шустова за счёт заведения!

Все сразу же обрадовались, а через секунду столик с гвардейцами уже делал тост в мою честь. Да, помимо работников здесь пили даже гвардейцы. Конечно то «Медведя» на Конюшенной или до «Кюбы» на Морской этому кабаку далеко, однако всё порой сюда заходил и гвардейцы, ведь это заведение самого Лебедева, которого в армии знали чуть ли не все.

И оставляли здесь гвардейцы огромные суммы, попутно оттачивая французский и решая, стоит лишь их брату-офицеру выходит замуж за ту невесту. Это может показаться странным, однако полк играл в жизни каждого гвардейца очень огромную роль, а многие моменты регламентировались целыми сводами неписанных законов. Например, меньше бутылки заказывать нельзя, как и пить с простой солдатнёй.

— Ну, Иван Терентьев, рассказывайте! — заявил я, пока кабатчик лично разливал нам красноголовку от Шустова.

— Ох, значит дело мы ваше продолжили…

— Про себя сначала расскажи. Смотрю, дела у тебя в гору пошли.

— О, это да. Как вспомню прошлый год… ух, за светлое будущее.

— За светлое будущее, — согласился я и поднял рюмку.

— Спасибо вам, вы меня из такой задницы вытащили…

— Ты сам себя вытащил, я лишь дал возможность. Вспомни, многие другие бомжи на бухло всё тратили. А ты всегда в долю вкладывался, под проценты, копил, пить бросил в конце концов! Это твоя заслуга. И фамилию уже взял небось?

— Да, Государь реформы провёл, теперь у каждого мужика фамилия своя, свой род так сказать. Дворяне возмущались, но в конечном итоге Соколовы активно поддержали все реформы и уже как-то… нормой потихоньку становится. Иван Терентьевич Бородовой. Как вам?

— Вполне себе.

— Военную аристократию тоже с одной стороны усилили, а с другой упразднили. Государь вознамеривался стереть грань между простым солдатом и гвардейцем. Это сначала последним не понравилось, однако никто не говорил же, что простых солдат начнут офицерами поголовно делать. Просто сформировали комиссии отдельные, чтобы и офицеры не по рождению, а по становлению могли стать полноценной частью гвардейского общества, несмотря на отсутствие громкой фамилии. Сам Николай, да славится его имя в веках, уже несколько раз посещал солдатские полки и лично общался с простыми солдатами, дабы и другие гвардейцы не считали это чем-то зазорным.

— Ого, значит Государю понравилось быть рядом с народом.

— Да, вполне. И народу тоже понравилось. Тем более сейчас… — Бородач махнул рукой. — Вон, турки блокаду сделали, французы потерпели поражение, немцы наступают, австрийцы не дремлют, шведы новый фронт открыли… Одни мы остались, можно сказать. Да и, как говорил покойный Александр Третий, у России только два верных союзника. Это её армия и флот. На себя нам можно только надеется. Если мы не объединимся, то просто сгинем. Вот и всё. Все это уже понимают. Даже революционеры. Риторика красных и вовсе сдохла. Реформы проводится, всё идёт к улучшению, а квартиры пораженцев всё чаще горят. Только вот всё равно тяжко. А станет ещё тяжелее, если нашу связь с Владычицей Морей накроют шведы.

Так мы и сидели, обсуждали, а затем к нам явился и Виктор Карпов, усевшись за наш столик. Тут же он поставил чемоданчик на стол и произнёс.

— Саш, все документы здесь. Мы выросли вширь и вглубь, твои предприятия тоже расцвели, возвращаю, так сказать, бразды правления, — произнёс Витя и протянул мне ручку, а также печать. — Ещё твоя доля в нашем общем бизнесе сильно выросла, нужно будет отдельно её на тебя переоформить в банке, а то там… сам знаешь, нюансы некоторые, в общем, часть твоих денег на моём имени пока что, чтобы легче было дела вести. Можем поехать в банк прямо сейчас, как разберёшься с частью документом.

— Я знал, что на тебя можно рассчитывать, — с улыбкой произнёс я, но ручку не принял. — Однако боюсь у меня другие планы. Надолго в Петрограде я не останусь. Бородачу я передам свой бизнес, а все деньги вложу в «Долг и право», чтобы оно быстрее развивалось, как и отдельные дела. Представителем «Долга и право» будешь ты. Тем более у тебя вполне неплохо всё получается.

— Но… а ты чем займёшься? — Виктор задал вопрос, но тут же ухмыльнулся, ведь здесь было и так всё очевидно.